Такая Простая Жизнь

Глава 6

Елизавета Николаевна была рада за свою дочь, ей повезло встретить своего мужчину, который ее любил и был готов ради нее на все. Она с легким сердцем отпустила дочь с Толей учиться в другую область. Там они находились под надежным присмотром Ильи Константиновича. С его родителями они сдружились. Иногда она помогала Дарье с бабушкой, рекомендовала сиделок, когда Дарье надо было куда-то отлучиться, или сама присматривала за ней, если была такая возможность, приходила, делала ей инъекции, доставала необходимые лекарства, которые не всегда бывали в аптеках. Лиза видела, что Дарья переживает, что ничем не может помочь своей маме, оставалось только дожидаться ее спокойного ухода. Но она всегда была полна оптимизма, заражала даже саму Лизу своей верой во все хорошее. Дарья радовалась за своего сына и вместе с Лизой мечтала понянчить внуков. Но их все не было.

Почти сразу после отъезда детей, Антонина Орешкина продала свою квартиру. Через какое-то время в ней поселились бабуля, Полина Афанасьевна, лет 80-ти, довольно бодрая для своих лет, и ее сын Григорий. С бабой Полей, как та просила себя называть, она сразу же познакомилась, соседка оказалась довольно интересной собеседницей, с хитринкой и множественными присказками и приговорками, такой вот кладезь многовековой народной мудрости. На все у нее был готов маленький рассказ, какое-то нужное слово. Иногда Лизе казалось, что баба Поля знает абсолютно все. Полина Афанасьевна до сих пор поражала своей внешностью, больше похожая на степной цветок — тонкая, с прямой спиной, смуглой кожей, словно высушенная на жарком солнцем под свободным ветром. Она до сих пор поражала своей красотой. Лиза даже не могла представить, скольких мужчин она свела с ума, пока была молодой. В свои выходные, пока Дмитрий был на работе, Лиза заходила к бабе Поле и они долго беседовали о своих немудреных делах. Иногда Лиза делала соседке инъекции, назначенные ей врачом, хотя баба Поля и ворчала:

— Я сама могла бы и до процедурного кабинета дойти, а ты из-за меня беспокоишься.

— Да мне же не в тягость. Все равно захожу к Вам, так хоть доброе дело сделаю.

Как-то они разговорились и Лиза набралась смелости и спросила, почему они с сыном переехали сюда.

— А то и переехали, время пришло.

— Это как? — удивилась Лиза.

— Да очень просто. Я с сыном и дочерью жила в трехкомнатной квартире, которая досталась мне от отца. Если хоть сын пошел по нормальной дороге, работает, не пьет, не курит, вот только не женится никак, но это ему на роду написано, то вот дочь моя сразу же после школы загуляла. Остановить я ее не могла, сколько разговаривала с ней, наказывала, просила, умоляла, все равно все делает по своему. В последнее время сошлась с каким-то мужиком, который решил, что нечего нам с сыном квартиру ту занимать. Поэтому мы с сыном поговорили, хорошо, что квартира на мне записана. Пока дочка со своим хахалем на моря умотала, мы с Григорием быстро квартиру продали, на свою долю вот эту купили, а ее часть я ей на книжку положила и ей в руки вручила, пусть теперь сама решает, как ей жить. Мужик ее, конечно же, сразу бросил ее. Что с ней сейчас, даже думать не желаю. Взрослая она уже, сама выбрала свой путь, пусть живет как знает. Хватит, не хотела меня слушать, вот и пошла по кривой дорожке.

— Это точно, когда что-то идет наперекосяк, значит ты не туда идешь.

— Правильно, ты все это прекрасно понимаешь. Я вижу, что ты тоже многое видишь, многое знаешь.

Лиза улыбнулась. Иногда ей хотелось поговорить с кем-нибудь о том, что происходит за границами видимой жизни. А баба Поля, судя по всему, тоже была не прочь об этом посудачить.

— Ты добрая и чистая душа, Лизонька, — проговорила баба Поля. — И все у тебя хорошо. И у дочери твоей тоже все хорошо. Главное, что она не сделала ошибку в своей жизни, не зацепилась за этого Ромика.

— А откуда Вы знаете? — удивилась женщина.

— Да я же не глухая и не слепая. Пока ты на работе, я с соседками общаюсь. Вот они и рассказывают все. Правильно, что не связалась твоя Настюшка с ним, не ее это человек, темный он, с червоточиной, везде только свою выгоду видит. А дочка твоя светлая, добрая. И слава Богу, что эта Тонька уехала отсюда. Бесы в ней теперь живут, золото глаза застило. Не видит теперь она добра в людях, злой, жадной, надменной стала. — Полина Афанасьевна рассмеялась, как Лиза скривилась от слова «бесы». — Лизавета, ты что подумала? Что я сошла с ума, бесов вижу? Нет, — она снова звонко по-молодому рассмеялась. — Это не те карикатурные бесы с рогами и копытами, это ее внутренние черные силы, если хочешь, можешь назвать — жадность, стяжательство, злоба, обида, которые взяли верх на честностью, доверием, верой и любовью. Поверь мне, отплатит еще ей судьбинушка за все. Точно, кто-то там на Верху есть и за всеми нами смотрит, раздает по делам его.

— Вы про Бога?

Полина Афанасьевна на какое-то время замолчала, пожевала губами, потом ответила:

— Знаешь, в того Бога, которым сейчас всё прикрыть стараются и которому в этих золотых церквях поклоны бьют толпы неверующих в него, потому что так модно, я не верю. Есть что-то Выше всего этого, я называю его Создателем. Он никому спуску не дает, воздает каждому по заслугам. Я еще ни разу не ошиблась, наблюдая за тем, как люди выбирая себе свой путь и как Он наказывает или поощряет за это.

Лиза кивала головой, слишком это было для нее близко.

— Зря люди не верят в Вышние силы, — продолжала баба Поля. — Живут не по кону, не по совести, куда-то спешат, пытаются обмануть другого и в итоге получают по заслугам своим, а потом начинают обвинять других в бедах своих. Нет, чтобы оглянуться на себя и понять, где он свернул не туда со своей дороги. Только не думай, что те, кто сидит и ничего не делает, какие-то плюшки получает. Тоже получает и иногда так, что нарочно не придумаешь. Была у меня соседка, какая-то забитая по жизни, ничем не интересовалась, ни с кем не общалась. К пятидесяти годам одной осталась, жила затворницей в своей квартире, ни котенка, ни ребенка. Никому ни единого хорошего дела не сделала, слова доброго ни сказала. Спрашиваю ее как-то, не устала ли она так жить, а она обругала меня, сказала, чтобы я не лезла к ней, требовала оставить ее в покое и не трогать. Так что ты думаешь? Через год она слегла и больше встала. Наказал ее Создатель — не хотела шевелиться, вот и получи. Теперь лежит бревнышком, гадит под себя. И никому не нужна. Я пару раз зашла к ней, хотела помочь, но услышала от нее, что это я виновата во всем, что прокляла ее. Ну не дура ли? Оставила я ее в покое, как она и просила.

— Интересно, — только и смогла проговорить Лиза.

— А чего интересного? Все как есть говорю. Ты и сама на своей работе с таким сталкивалась, что и рассказать кому, так не поверят. Да и примет, наверное, у тебя уже немерено накопилось. Ведь так? — Прищурилась в вопросе соседка.

— Это точно, не поверят. И приметы тоже есть, которые на сто процентов работают.

Лиза уже давно заметила, что что-то такое существует в этом мире, кто наблюдает за ними, помогает по мере возможности. За время работы она могла с точностью сказать, что произойдет с тем или иным пациентом, которые попадали на операционный стол. Их хирург, врач от Бога, Феликс Иванович, которому в прошлом году исполнилось уже шестьдесят пять лет, и которому нет равных в области, каждый раз перед операцией что-то нашептывает себе под нос и делает какие-то знаки рукой. Только потом дает команду начинать.

Как-то молодые врачи у него стали спрашивать, чего это он молится перед операцией, а тот без какой-либо улыбки ответил, что он просит Защитника помочь спасти жизнь пациенту.

Да и сама Лиза, стоя рядом с Феликсом Ивановичем, перед началом операции каждый раз просила у кого-то Там наверху помочь доктору. Два года назад произошел случай, который просто шокировал саму Лизу. На столе оказалась молодая девочка семнадцати лет. Она переходила дорогу в наушниках и не услышала сигнал машины. В результате оказалась у них в крайне тяжелом состоянии. Ей бы еще жить да жить, а она лежит тут под операционным светильником, а Феликс Иванович пытается спасти ей жизнь. Операция шла тяжело и долго, уже все устали. Даже сам Феликс Иванович стал уставать, Лиза почти каждую минуту промокала с его лба пот. Он сквозь зубы ругался с кем-то, говорил, что никому не отдаст эту девочку. И тут Лиза заметила, как от солнечного сплетения пострадавшей поднялась волна мерцающего воздуха, похожего на то, как нагретый воздух поднимается над разогретым асфальтом. И она почувствовала какое-то движение ветра на своем лице, совсем легкое, которое поднималось все выше и выше. Тут же запищали приборы, показывая остановку сердца. Доктор, который никогда не позволял себе лишнего, зло выругался на какие-то злые силы, которым он ни за что ее не отдаст, начал реанимационные мероприятия. Лиза, увидев «волну», которая зависла над операционным столом, не могла поверить своим глазам. Она наяву почувствовала, как в операционной идет борьба между Жизнью и Смертью за эту девочку, и сейчас только ее душа решает, что ей делать, остаться или уйти. Какое-то отчаяние взяло Лизу и она, глядя на мерцающую «волну», приказала: «А ну, возвращайся на место, помоги нам». Феликс Иванович только поднял на нее глаза и одобряюще кивнул головой. И в это время она снова почувствовала на своем лице легкий ветерок, «волна» вернулась к груди девушки и пропала в ней. Девушка сделала первый вздох и сердце ее забилось.

Когда закончилась операция, они почти без сил вышли в сестринскую.

— Лизонька, сделай мне кофейку покрепче, как ты умеешь, — попросил Феликс Иванович.

Потом, когда они остались вдвоем, он выпил уже половину кружки, посмотрел на нее и спросил:

— Ты тоже видела ее?

И Лиза сразу поняла, о чем он спрашивает, кивнула в ответ головой.

— Спасибо тебе, ты мне очень помогла, вернула ее. Хорошо, что она послушалась тебя, — сказал Феликс Иванович.

И таких случаев Лиза могла рассказать целую кучу. В том числе о приметах. Поэтому она поняла свою загадочную соседку с полуслова.

— А есть еще люди, с которыми общаться себе дороже. Да ты и сама, наверное, с такими не раз встречалась. Вроде с виду такой приятный, красивый, холеный, а поговоришь с ним с полчаса и как-будто из тебя все силы выкачали, как вампир твоей кровушки напился. Сейчас таких «энергетическими вампирами» называют. Питаются нашими эмоциями, чем нам хуже, тем им лучше. Получат свою порцию наших эмоций, насосутся и идут себе дальше. От таких лучше держаться подальше, а лучше научиться отгораживаться от таких людей. Построить мысленно между собой и «вампиром» стену, можно даже стеклянную, а лучше зеркальную, чтобы зеркалом к этому «собеседнику». И вот увидишь, как он быстро сдуется и поспешит уйти.

Лиза кивала, была у них такая на терапии врачиха, у которой всегда были какие-то проблемы, больные выздоравливали с трудом, чувствовали себя хуже, чем при поступлении. Зато она сама цвела и чувствовала себя прекрасно.

— А есть люди-солнышки, продолжала соседка. — Вроде и чужой, незнакомый человек, а пообщаешься с ним и на душе легко, спокойно.

И тут Лиза снова улыбнулась. Именно такой ее врач Феликс Иванович. Даже имя у него подходящее Феликс — «приносящий счастье».

Вот за такими разговорами часто проводили разговоры Елизавета и Полина Афанасьевна, понимая друг друга с полуслова, срастаясь душами, как родные люди.

О том, что с бизнесом Антонины не все так гладко, Лиза узнала лет через пять-шесть, как та продала свою квартиру. На бизнес-пространстве области появился крутой мужик, какой-то криминальный авторитет, который стал подминать под себя всех неугодных ему. Года два Тоня пыталась удержаться на вершине своего денежного благополучия, продала несколько магазинов, поменяла свою дорогую машину на более классический вариант. Но это ее не спасло. Еще через год у нее остался только один магазинчик, с которого она начинала свой бизнес. Пришлось расстаться почти со всеми своими работниками. Оставила только одну продавщицу, сама часто вставала за прилавок. О дорогущих шмотках она уже не вспоминала, новые не покупала, донашивала «прошлые» коллекции, в светские тусовки больше не лезла, чем вызывала ехидные смешки своих когда-то конкурентов-друзей.

Недавно Лиза встретила ее на улице, Тоня сама остановилась и как ни в чем не бывало улыбнулась и поздоровалась.

— Привет, подруга, — голос Антонины звучал нарочито бодро, хотя в ее глазах была пустота и озлобленность.

— Здравствуй, Тоня. Ты сегодня без машины?

— Да, отдала ее на СТО, — махнула рукой бывшая подруга. — Ты куда идешь?

— Да вот, по магазинам ходила, — она кивнула на полные пакеты продуктов в своих руках. — Сейчас домой, пора ужин Димке готовить, сейчас с работы голодный приедет.

Лиза заметила, что от ее слов лицо Тони скривилось, как от зубной боли. Она слышала, что соседка так и не вышла больше замуж, жила одна. Даже Ромка куда-то съехал от нее.

— Может, зайдем в кафе, поговорим, а то давно не виделись, — предложила Антонина.

Лиза ухмыльнулась про себя, надо же, предложила куда-то вместе сходить, а как же раньше? Стеснялась ее, и сейчас у нее ничего не изменилось, те же джинсы, такая же простая кофточка, куртка-ветровка, простые кроссовки с рынка.

— Прости, мне надо бежать, да и купила масло, может растаять, пока я прохлаждаюсь. Извини, давай в другой раз, — сказала Лиза.

Да и спрашивать у Антонины ей ничего не хотелось, и так по ней все было видно. Осталась одна, никому не нужная, без тех денег, к которым она привыкла за последние годы. Но почему-то ей не было жалко Тоню. Она снова вспомнила, что каждый выбирает свой путь и все то, что происходит зависит от самого человека. Она слышала, что Олег, бывший муж Тони, ушел от своего юриста, уволился из Администрации и уехал куда-то.

На отказ Лизы Тоня только покачала головой.

— Ладно, встретимся как-нибудь потом. Давай, до встречи, — сказала она и пошла дальше. Лиза какое-то время смотрела на ее удаляющуюся сгорбленную спину и снова не нашла в своей груди никакого отклика на эту встречу. Ни радости, ни разочарования.