Такси заказывали?

Глава 5

Поначалу глаза Мистера Мрачность были, как фары поезда в детской загадке: то потухнут, то погаснут. А взгляд говорил недвусмысленно: «Пожалуй, взорву мир. Достали!». Но чем сильнее красавец сердился на меня, на дождь, на пробку, на телефон, из которого так и рвалась в нашу реальность кровавая терминаторша в шубах, тем больше мне хотелось его растормошить.

Я по натуре ужасно противоречивая личность! Потому меня несло, как гоночную машину по серпантину Монте-Карло. Я отмечала, как маленькие победы: о, усмехнулся! Ура, ещё раз! А это был намёк на улыбку. Бабац, он засмеялся! И какой у него оказался приятный бархатистый смех! До мурашек…

Я была готова бить в барабаны марш победы, как вдруг мистер-больше-не-мрачный развернулся ко мне, притормозив на светофоре, и глаза его оказались вовсе не асфальтово-серыми, а голубыми. Очень яркими. А во взгляде мелькнуло нечто такое, что заставило меня натянуть платье пониже и сесть попрямее.

Вот говорит же папа, что я всегда с мужчинами кокетничаю, хотя на самом деле я даже не думаю об этом. Ну, только если самую капельку… Что поделаешь с собственной природой?

Безымянный красавец мне очень нравился. Как секс-идол с обложки, который не может не нравиться. А вот ко мне табличку с надписью «Звезда года» не приделаешь – ни к макушке не прибьёшь, ни в руки не всунешь, как волонтёрскую перчатку на Чемпионате мира.

И я точно знаю, что мы с ним из разных весовых категорий. Я об этом сразу честно сказала: дорожки Порше и скутера не пересекаются. А если и пересекаются, догадайтесь, кто всмятку? Вот то-то же.

Совсем недавно я снова убедилась, что мужчины после разрыва способны чудить, а после развода и подавно! Горячие поцелуи, страстный секс, а потом всё, ты уже в его жизни не существуешь – на горизонте другие перспективы. Он в новом баре, клубе, на сайте знакомств с подсознательным лозунгом: «Йу-хууу, я свободен, девчонки, все сюда!» А в это самое время ты выметаешь из-под кровати, выковыриваешь из ушей и вытряхиваешь из волос лапшу марки «Серьёзные отношения». Он их обещал, и ты именно на них и настраивалась.

У красавца напротив всего три дня «вольной», если не врёт, и, кажется, он прямо сейчас осознал, что самое время устроить разгул, судя по чёртикам в глазах и заявлению:

– А почему это мы с вами не встретимся больше? К чёрту поезда, купе и прочие спецэффекты!

Очень уверенно и безапелляционно заявил.

Между прочим, это я такое правило придумала, мне и отменять. Или нет.

Я решила, что нет. Я уже выросла из иллюзии, что ради одной ночи, одного взгляда, одного поцелуя можно разбить себе сердце, а потом хоть трава не расти. Нет уж, дудки! Я в своей личной жизни хотела и траву, и цветочки, и парк с прудиком и двумя лебедями.

А одну незабываемую ночь я лучше проведу в обнимку с подушкой и высплюсь, вместо того, чтобы взращивать в себе комплексы и терзаться, почему он второй раз не позвонил.

Ведь не позвонит же, интуицию не проведёшь!

Поэтому я выскочила из машины у клуба “Barton Blue”, обрадовалась ребятам из драм-кружка и всучила им пакеты с реквизитом. Напоследок я всё-таки не удержалась. Может, оттого, что Мистер Неизвестность опять погрустнел, и в моей душе стало как-то неправильно – наверное, так чувствует художник, который старательно рисовал улыбку на альбомном листе, и она получилась яркой, хорошей, настоящей, но вдруг пошёл дождь, и гуашь потекла струйками с белой бумаги.

В качестве спасения «улыбки» я его и поцеловала. Быстро, как французы при расставании со своими «бизу-бизу». И сбежала. Потому что несмотря на все убеждения и прекрасно выстроенные логические цепочки губы Мистера Элегантность оказались нежными и вкусными, у меня даже голова закружилась.

Самое лучшее место, где можно спастись от иллюзий, – детский театр! Вокруг такой галдёж, что не до смятения – собственных мыслей не слышно.

– Крылья? Где крылья?! – встретила меня Валюха с вытаращенными глазами, обведёнными стрелками а ля индийская танцовщица и с разноцветными блёстками по всеми лицу. Фея, между прочим, а не хухры-мухры!

– В пакете с цветочками, – ответила я. – Вон он, у стены.

Ко мне подскочил Костик, наш чудо-режиссёр, стройный, лысый, страшно симпатичный и с пронзительными глазами Гамлета, узревшего призрак отца. У него всегда такие глаза. Думаю, он высматривает ими Музу, чтобы ухватить её за хвост и записать новый сценарий для пьесы. Или стихи. Кстати, у него хорошие стихи!

– Рога взяла? – спросил он строго.

Перед спектаклем он всегда волнуется.

– А что, Василина ещё тебе не наставила? – хмыкнула я. – Как не заботливо с её стороны!

У Костика вытянулось лицо, а мы дружно рассмеялись.

– Не бойся, есть тут про запас. Для чёрта всё в первую очередь!

– Между прочим, я решил, что это будет не чёрт, а дьяволица… – хитро улыбнулся Костик. – В честь восьмого марта.

– Угу, все мы тут такие, – пробормотала Валюха, залезая в пакет. Извлекла перистое нечто и заорала пробегающему мимо упитанному шестикласснику Грегу: – Отнеси это Люсе беленькой, только не перепутай! Не той, что в памперсе и чепчике!

Дурдом в режиме реального времени…

– Мари, ты выглядишь сегодня потрясающе! – подпорхнула преподавательница немецкого Жанна с двумя косичками на голове, в широкой клетчатой юбке, гольфах и с бюргерским передничком. – Даже для стюардессы из Парижа – супер шик!

– Костик всё переиграл, – сказала я. – Стюардессу будет играть Женечка, а я Мэрилин Монро. Не похоже? – Я развернула юбку-солнце.

– Роскошно просто! Очень похоже!

– Но ведь по сценарию не было Мерилин Монро! – влезла Валюха.

– Я переделал, – заявил важно Костик. – Не будем же мы повторять точка в точку зимнюю пьесу?

Я почувствовала взгляд, подняла глаза и вдруг увидела у входа его!

Лицо у красавца было ошарашенное. Впрочем, такое у многих бывает, кто впервые оказывается в гуще предпоказного ажиотажа, когда все вокруг искрят сумасшедшинкой, входят в роль и просто гойдают туда-сюда, обмениваясь репликами из сценок, прикалываясь друг над другом и хохоча. Среди всего этого театрального хаоса, взбитого смузи из русской и английской речи, текстов песенок и париков очень странно было видеть совершенно нормального мужчину. Красивого, элегантного, в пиджаке и с причёской, далекой от взрыва. Он сделал шаг ко мне.

Костик спросил:

– Шампанское не забыла?

Я мотнула головой, неотрывно глядя на Мистера Нормального и ещё чувствуя его губы на своих губах. С ума сойти! Он пошёл за мной?! Настойчивый однако…

И он, видимо, опомнился. Развернулся и пошёл обратно к выходу.

Да, так лучше. Или догнать? Ох…

Я уже раскрыла было рот и сделала шаг, как меня развернули на сто восемьдесят градусов, и я увидела фотографа Руслана, широкоплечего стильного блондина.

– Привет, Мари! Я тебе машу-машу, а ты ноль внимания. Или мне нужно стать Кеннеди, чтобы мисс Монро меня заметила?

Я глянула в карие глаза и улыбнулась:

– Привет.

На упрёки, даже шутливые я не реагирую, потому что к себе не отношу. Если что-то кому-то не нравится, это же не моя проблема…

Рус фотографирует все мероприятия нашего центра иностранных языков «Ватсон-Клаб» с тех пор, как его нашла организаторски активная Валя. В свои двадцать восемь у Руслана Торцова уже признанное имя, своя студия, очень модная и дорогая, но с тех пор, как в английский драм-кружок ходит его племянница, Валя умудрилась договориться про бартер.

А на этот спектакль мы даже билеты продали, причём не только друзьям и родственникам. Растём!

– Марианна, ты мне сегодня особенно нравишься! – с интригой в глазах сказал Рус.

– Ну так сфотографируй для истории, – рассмеялась я.

– С удовольствием. Давай-ка, залезай на эту тумбу, – подмигнул Рус, прицеливаясь на меня с камерой в руках. Затем обернулся и крикнул в толпу: – У кого был с собой фен? Подуйте на нашу звезду!

– Обойдёмся без ветровых эффектов, – хмыкнула я.

Рус мотнул головой.

– Никак не обойдёмся. Ну, где фен, guys[4]?

Что только не придумает, чтобы заглянуть мне под юбку…

Кто-то из глубины зала голосом Деда Мороза ответил:

– Несу.

А Руслан придвинулся ко мне, уже влезшей на своих безбожных каблуках на тумбу в виде чёрного куба, и посмотрел снизу вверх с видом искусителя. Кажется, он думает, что его зовут Джон Бог Джови… По крайней мере, несёт он себя по миру соответственно, потряхивая художественным беспорядком в светлых волосах, гордый собственной статью и лицом рок-певца.

Нет, он и правда очень даже ничего, но как по мне, ужасно приставучий и самоуверенный. И зачем я в прошлый раз дала слабину и согласилась сходить с ним поужинать? Было мило, но приторно. Мне кажется, всегда чувствуешь химию, если что-то в человеке тебе откликается. А с Русланом всё молчало. Не химия, а ровная «линия смерти» на мониторе. Но у него, видимо, был какой-то свой монитор….

– Все боялись, что ты опоздаешь. И почему ты не попросила подбросить меня? – промурчал он.

– А? – я притворилась подглуховатой.

– Я бы тебя подвёз! – гаркнул он, перекрикивая всеобщий ор.

– Такси – удобная штука! – прокричала я в ответ.

– Со мной бы ты не попала в пробку…

– Ты на вертолёте?

– Почти.

– Здорово, а я думала, что Опели с пропеллерами не выпускают.

– Хм… погоди, ты ещё удивишься. После спектакля обязательно. Отметим же где-нибудь?

– Все вместе?

– Ну зачем? – ощупал меня глазами Рус. – Место есть только для тебя. Я уже заказал столик в одном очень хорошем месте. Восьмое марта можно считать продолжением четырнадцатого февраля, и это праздник для двоих.

– Я больше люблю компанию, – заявила я.

– Замри! Вот так да, свет идеален! – Руслан Торцов как всегда не услышал то, что не хотел слышать, и значит, не оставит меня в покое весь вечер.

И вдруг голос Кости из динамиков заглушил суматоху:

– Время! Time! Все за кулисы! Прогоняем всё от и до! One-two-three…

И понеслось.

Подростки Тоня и Вадик, в рубашках, застёгнутых под горло, бледные и правильные, какой и должна быть самая скучная папа в мире, уселись на стулья посреди сцены. Восьмое марта вместо Рождества. Атака фей в блёстках и с палочками. Канкан стюардесс. Нашествие мультяшных персонажей. Симпсоны и Губка Боб. Не обошлось без звёзд. В том числе и меня.

– I wanna be loved by you, just you, nobody else, but you[5]… – кокетливо играя плечами, пела я сексуальным голосом, песенку из комедии «В джазе только девушки».

Один раз, другой… Да, по сценарию Мерилин «заело»… В третий девчонки, сговорившись, подсунули мне под юбку фен, и эффект Мерилин получился самый что ни на есть настоящий – я ловила юбки, взгляды, смех, аплодисменты и смущалась. Хорошо, что с освещённой небольшой сцены было не видно лиц зрителей в темноте. «Очень скучный муж» упал в обморок, «очень скучная жена» погналась за мной с мухобойкой. Я с кучей американских междометий убегала от неё по сцене и вылетела за кулисы живая и весёлая. Но там меня поймал Руслан и сказал:

– Только ты и я. Будет потрясно! Мари, я не могу дождаться этого чёртового финала!

– Пожалуй, нет, – ответила я, оборачиваясь. – Я планирую остаться с ребятами.

– Возражения не принимаются! Столик заказан. У меня есть для тебя подарок… – возбуждённо шептал Руслан.

И я поняла, что проще сбежать, чем отказаться в двадцать пятый раз. Отбиваться при всех тоже не хотелось. До окончания спектакля оставалось десять минут. Моя роль была отыграна, на поклоне нас будет столько, что зрители отсутствия одной единственной Мерилин не заметят. Я нашла Валюху за сценой и шепнула ей, что мне срочно надо домой.

– А праздновать? – удивилась подруга.

– Жду вас всех завтра у себя. Булочки и пончики съедите без меня. Конфеты достань, они в пакете с бабочками. И шампанское.

– Ну давай, детка! Если надо…

– Очень.

Я подумала, что поищу другого фотографа на следующее мероприятие.

В узкой гримёрке, забитой сумками, вещами и пахнущей пылью, я быстро переоделась в футболку, кроссовки и джинсы. И запихнув в пакет платье, так предавшее Мерилин, выскользнула через служебный вход на улицу.

В лицо пахнуло весенней свежестью, запахом налившихся силой почек, травы и котов. Я перепрыгнула через лужу и, довольная собой, побежала к остановке. Весенний дождь подгонял меня, было хорошо и весело. Наш худой колобок и от дедушки ушёл, и от бабушки ушёл…

Однако ровно через десять минут меня ошарашило смской от Валюхи:

«Дорогая, а почему тебя ищет мой начальник?»