– Эхо… – Джастин смакует это слово. – Необычное имя. Да, необычное. Врёшь ведь, что тебя так мама с папой назвали!
– А тебе не всё равно? Меня давно иначе чем Эхо никто и не называл! – Да, уже пять лет, и я привык. Для меня этот ник уже давно заменил данное родителями имя. Но как мне ни был симпатичен этот паренёк, что каким-то чудом сумел растопить мой лёд нелюдимости, объяснять ему эту деталь своей биографии меня не тянуло.
– Прикольно, да! Эхо… Звучно.
– Не более чем Джа! – я так же не верю, что паренька с Карпат могут звать Джастин. Но тут ты можешь представляться как угодно, проверить всё равно никто не сможет.
– Не Джа, а Джас. Если хочешь сократить. Джа – это бог.
– А тебе это важно?
– В свете последних со мной произошедших событий, я более трепетно отношусь к потустороннему. – Ничего себе речь. Разумная, внятная, логичная. Не вяжется она с образом растамана. Но я делаю вид, что не заметил.
– Ок! Как скажешь, Джас, так Джас.
– Ты смотри! Красненький какой! – Растаман срывает один из цветков под ногами.
– Э?! – Я и правда в ступоре, потому как он держит в пальцах цветок под названием мать-и-мачеха. – Ты что курил? Она жёлтая!
– Да-а? – Он зажмуривается, а потом резко открывает глаза. – И правда жёлтая.
Он вертит стебелёк в руках. То так посмотрит, то под иным углом. То на свет, то в тени. И потом уверенно заявляет:
– Внешне жёлтый. Да. Но и красный.
– Ты болен. – А что мне остаётся ответить?
– А мне пофиг! – равнодушно пожимает плечами на мою тираду Джас.
Вообще-то странно. Мы, наверное, единственные люди на острове, кто не суетится, не бегает, не рвёт волосы или не находится в глубокой депрессии. И спасибо за это надо сказать характеру растамана. Не думал, что когда-либо смогу обрадоваться живому человеку рядом, но…