Талисман любви

Глава 15

Вода холодной струей обтекала ноги Аманды, когда та брела вдоль берега речушки, крепко прижав к животу корзинку с ежевикой.

Две ягодки в корзинку, одну в рот, пока ее пальцы и губы не стали красными, как вино, а корзинка почти полной.

Каштановая коса свешивалась Аманде на грудь. То и дело волосы цеплялись за какую-нибудь настырную ветку, и приходилось прерывать сбор урожая, чтобы освободиться от колючек. Но это была небольшая плата за прелесть момента.

Более счастливой и быть нельзя. В этом мире не было Дэвида. Здесь она чувствовала себя в безопасности, любимой и защищенной. Гулять весь день напролет, часов не наблюдая, было наслаждением, так же как и то, что она узнала человека, пришедшего к ней с распростертыми объятиями, предложив любовь, которую она и вообразить себе не могла.

Солнце прогрело воду, прогнав мелкую рыбешку, плававшую на отмели, искать прохлады на глубине. Пчелы, жужжащие в ежевике, садились на поздние цветки, чтобы получить свою долю этого полного изобилия.

Накидка свободно держалась на плечах Аманды, легкий ветерок, гуляющий между деревьями, слегка колыхал оленью шкуру, и пытливый взгляд наблюдателя мог разглядеть соблазнительные формы, скрывающиеся под ней.

С противоположного берега восемь черных, как вулканическое стекло, пар глаз следили за каждым ее движением. У наблюдавших были полуобритые головы с пучками волос, сколотыми вверху, а на щеки свисали разноцветные перья и бусины.

Лицо каждого было закрашено: одна половина в мертвенно-белый цвет, другая — в черный как смерть. Когда они улыбались, глядя на одинокую женщину у ручья, и молча переглядывались, то обнажались их зубы цвета слоновой кости, резко контрастировавшие с ненатуральной расцветкой кожи.

Пот блестел на восьми коричневых телах, а штаны и мокасины, сливались с лесным фоном, как молодые побеги сливаются с деревьями. Они стояли неподвижно и, держа в руках дубинки, выжидали.

Аманда тихо напевала, продолжая собирать ягоды, не подозревая, что ее жизнь висит на волоске и зависит от прихоти воинов.

Нокосе был менее чем в сотне ярдов от берега ручья, когда почувствовал опасность. Еще минуту назад лес был полон звуков дикой жизни. А теперь Нокосе слышал только стук своего сердца. И как будто в подтверждение дурных предчувствий солнце закрылось тучей.

Аманда!

Он вытащил нож и бросился к деревьям, отбрасывающим изменчивые тени. Ветер донес обрывок ее песни, рассеянное мурлыканье, означающее, что она жива. Пока…

Страх прибавил стремительности движениям Нокосе, и через секунду он уже стоял у кромки деревьев, глядя вниз на Аманду, мелькающую под ветками ежевики. Всегда помня, насколько хрупка жизнь в этом мире, он стал оглядывать противоположный берег ручья в поисках признаков опасности.

Глаза их встретились одновременно. Золотистые и черные. Одна пара и восемь пар. Несмотря на численный перевес, он смело вышел на солнечный свет с ножом в руке, откинув голову назад. Дерзость его позы не вызывала до-мнений.

— Аманда! Иди ко мне! — Голос его прозвучал негромко, но повелительно.

Она вздрогнула. Ягоды, которые она собиралась бросить в корзинку, с бульканьем упали в воду. Аманда вскинула глаза и расцвела улыбкой, но вдруг заметила нож в его руке и выражение его лица.

Взбрызгивая воду, она побежала, рассыпая перед собой крошечные радуги. Однако времени любоваться на маленький подарок красоты, преподнесенный природой, не было. У нее в голове билась единственная мысль: поскорее добраться до Сета.

Капли блестели на ее длинных стройных ногах и замочили край накидки. Ягоды подпрыгивали в корзинке, когда она взбиралась на крутой склон ручья. Не оборачиваясь, Аманда протянула руку, чтобы Сет помог ей выбраться.

Он нагнулся, ни на минуту не выпуская из виду противоположный берег, и сомкнул пальцы вокруг ее запястья. Единым махом он поднял ее, и как раз, когда она обернулась, воины выступили из-за деревьев.

— О Боже, — пробормотала Аманда и почувствовала, что у нее подгибаются колени. Но не упала, а лишь в панике прошептала его имя.

Он тряхнул головой, давая знак молчать, и отступил на шаг, встав между Амандой и врагами.

Потом один из воинов начал говорить. Громкий, вызывающий звон слов, которых она не могла понять. Ответ Нокосе, как копье, пронесся через ручей. Произошел обмен резкими гортанными репликами, сопровождаемый короткими взмахами рук, и Аманда пожалела, что не может понять их.

Единственное слово, которое уловила Аманда, было «нокосе». Оно повторялось несколько раз и Сетом, и остальными индейцами. Вдруг все смолкли. Восемь воинов на противоположном берегу скользнули назад за деревья так же тихо, как и появились. Когда они исчезли из виду, Нокосе повернулся и посмотрел на Аманду.

— Что им было надо? — прошептала она, стараясь не дрожать. Было бы стыдно показать свой страх. Когда этот мужчина даже не повысил голоса.

— Тебя.

— Господи. Почему они не напали? Их было восемь. А ты только один.

— Я — Нокосе. Они боятся силы медведя. — Помолчав, он добавил с улыбкой: — И еще я сказал, что ты ленива и все время жалуешься. У них у самих таких полно в их вигвамах. Если к ним прибавится еще одна, от этого дела пойдут только хуже.

Она рассмеялась сквозь слезы, зная, что он соврал, чтобы развеять ее страх.

— Я не жалуюсь.

Он забрал у нее корзинку с ежевикой и потрогал ее щеку.

— Я знаю, моя Аманда.

— Я сделала все, как ты велел.

— И это я знаю. Спасибо, что доверяешь моим указаниям. Это, возможно, спасло тебе жизнь.

Она повернулась и уткнулась губами ему в ладонь.

— Уже второй раз ты спасаешь мне жизнь. Когда мы состаримся, я уже привыкну к этому, как ты думаешь?

Ягоды упали на землю, когда он прижал ее к своей груди и зарылся лицом в ее теплые каштановые пряди.

Его сердце разрывалось. Им не суждено долго оставаться вместе. С того момента, как он увидел ее в своих грезах, он принял это безоговорочно. Но он не осознавал тогда, как трудно будет отпустить ее.

— Любовь моя… — Она с готовностью подставила ему лицо для поцелуя.

Мир вздрогнул. Облако медленно наплыло на лик солнца. Некоторое время спустя Аманда встала на колени, чтобы подобрать упавшие ягоды.

— Ты рассыпал наш ужин, — сказала она, стараясь шуткой прогнать остатки страха, вторгшегося в их мир. — Если бы ты уронил их в воду, мы бы сегодня остались без еды.

Он улыбнулся:

— Нет, Аманда. Я бы тогда наслаждался… тобой.

Ее вспыхнувшее лицо доставило ему такое удовольствие, что он посмеивался про себя весь путь до хижины.

В ту ночь, пока темнота сжимала в своих объятиях лес, Нокосе сжимал в объятиях Аманду. Струйки дыма от догорающих угольков подсказывали ему, что, если он не подбросит дров в костер, тот к утру совсем догорит. И хотя развести новый было не так трудно, он не любил это занятие.

Осторожно, чтобы не потревожить сон подруги, он вытащил руку из-под ее головы, встал со шкур и голый пошел к дровам, сложенным у очага.

Он наклонился, чтобы положить маленькое полено на угли, не подозревая, что Аманда наблюдает за ним из противоположного конца хижины.

Она смотрела, как он передвигается в темноте, словно ночная сова, выискивая то, что ему нужно, чтобы выжить. Сейчас это был кусок дерева. Вчера днем это был нож, спасший ей жизнь. Она видела, как он охотится и убивает, чтобы у них была еда. Она видела, как он рисковал жизнью, спасая ее от Дэвида.

Она узнала, что этот мужчина, которого она любила, был необыкновенно умным и к тому же нежным любовником. Но сегодняшний день явился для нее откровением. Была в Нокосе какая-то необузданность, которую он таил от нее. Сегодня его могли убить из-за нее. Это должно было ее испугать, но вместо этого она ощущала гордость. Кто-то был готов пожертвовать жизнью ради нее.

Нокосе подбросил полено в огонь, и на земляной пол высыпались потрескивающие оранжевые угольки. В тот момент, когда он выпрямился, она увидела его лицо и поняла, что тоже готова умереть за него. За достойное дело нужно сражаться, а она не могла себе представить жизни без этого человека. Жизнь в этом мире могла оказаться очень трудной, но она была твердо намерена попробовать.

Аманда встала и позвала его, ожидая в темноте, пока он подойдет к ней.

Он тут же оказался рядом.

— Я разбудил тебя. Извини.

Она прислонилась щекой к его груди и сомкнула руки у него за спиной.

— Мне было страшно. Мне было одиноко. Только мужчина, мой мужчина, мог прогнать страх и избавить меня от одиночества.

Их тела соприкоснулись. Нокосе провел рукой по волосам и слегка сжал ее лицо в своих ладонях.

— Я твой мужчина, Аманда?

В сердце своем он уже знал ответ, но хотел, чтобы она еще раз это повторила.

— Да, и моя любовь.

Он прижал ее голову к своей груди и пристально посмотрел на Дримкетчер, висевший на стене. «Что мне теперь делать? Сказать ей правду и разбить ее сердце или отнести ее в постель и потерять свое собственное?»

Он подтолкнул ее вниз на шкуры.

— Я хочу лечь рядом с тобой, Аманда.

— Навсегда, — прошептала она, раскрывая ему объятия.

Вот в этом-то и была беда. Он не мог сказать ей, что их «навсегда» будет состоять всего из двух дней. Потом ей придется вернуться обратно. Он прекратит свое существование, а она будет жить так, как он ее научил. Он только молил о том, чтобы она знала, где искать ответы на вопросы, которые ожидали ее в мире.

— Ты и так уже навсегда в моем сердце, — прошептал он, стараясь не грустить.

Темнота окутала их, когда начался древний ритуал. Встречное стремление тел, соединяющихся и отступающих, чтобы продлить блаженство. Тело Аманды начало извиваться.

Напор его проникновения давал о себе знать. Она царапала пальцами его спину, пытаясь не упасть с кровати, которая начала раскачиваться. И прежде чем она смогла перевести дыхание, чтобы вымолвить его имя, наслаждение разлилось в ней.

Содрогания ее тела глубоко захватили его. Он приник к ложбинке между ее грудей и излил себя внутрь ее, своей вечной любви.

А когда вершина была достигнута и началось скольжение вниз, он лег рядом, ожидая, пока ее дыхание смягчится сном.

Тьма начала рассеиваться светом нового солнца. Усталый, Нокосе задремал. Сны предсказали ему, что должно произойти. Он смотрел правде в лицо и не испытывал сожалений. Если бы завтра ему пришлось повторить все сначала, он не задумываясь поступил бы точно так же. Жизнь была малой ценой за обретение любви.

Часы их любви пролетели. На рассвете Нокосе шепотом разбудил Аманду и, сказав, что ему нужно идти на охоту, велел снова спать.

Аманда вздохнула и подняла руки, чтобы обвить его шею. Он тихо засмеялся ей в ухо и быстро поцеловал в губы, приказав запереть за ним дверь на засов.

Вспомнив о вчерашней встрече с шайкой индейцев, Аманда голышом соскочила с кровати, бросила последний короткий взгляд на Нокосе и опустила засов. Одного вида его обтянутой оленьей кожей спины было достаточно, чтобы дать пищу ее снам.

Он был высок и смугл, как стройные стволы деревьев вокруг хижины. Его волосы, черные как вороново крыло, отлетали от плеч, когда он быстрым шагом удалялся от хижины. Лесной человек. Нокосе. Бог среди людей.

Несколько часов спустя Аманда, одевшись, слонялась по темной хижине и с любопытством исследовала различные предметы, чтобы получше понять его и себя. Но здесь не было ничего такого, что бы объясняло драму их жизни.

Время шло. Ее ожидание перешло в беспокойство. «Что-то, вероятно, случилось! Его так долго нет». Она тут же посмеялась над собой. Он пошел добыть еды, и ей следовало помнить, что это было не так просто, как сходить в супермаркет. Их пища находилась на ветвях, на земле, передвигалась на копытах. Успокоенное этим объяснением, ее беспокойство растаяло. Взгляд упал на Дримкетчер.

— Итак, — сказала Аманда и остановилась перед ним, посмотрев на перо, безжизненно повисшее в отсутствие ветерка. — Это ты привел меня сюда. Сет говорит, что такие штуки заключают в себе великую магию. — Она поочередно потрогала коготь, кожу и медальон. Внезапно ей пришла в голову замечательная идея. Если добавить к Дримкетчеру что-то личное, это придаст ему больше силы. Любовь к Нокосе переполняла ее. Дримкетчеру не хватает частицы ее самой.

Беглый осмотр нескольких полок, стоящих вдоль одной из стен, дал то, что было нужно для выполнения ее замысла. Удовлетворенная тем, что у нее есть важное дело, Аманда села на кровать и принялась расчесывать спутанные волосы.

Торопясь, чтобы не передумать, она отделила небольшую прядку сбоку и стала плести косичку, потом крепко связала ее тонкой полоской кожи, взяла нож и отрезала косичку у корней волос.

— Ну вот, — сказала Аманда, подняв крошечное колечко из волос, и осмотрела его. — Бесконечность. — Благодаря полоске кожи получился полный круг.

Встав на цыпочки, она дотянулась до Дримкетчера и привязала косичку к плетению. Та легла между медвежьим когтем и орлиным пером. «Безделушка, — подумала Аманда. — Вряд ли ее сила будет значительна, но все же это частица меня самой».

Аманда ошибалась. Это было недостающее звено, связывающее их миры.

Она отступила, подбоченившись, и оглядела свой подарок, потом хлопнула в ладоши, горя от нетерпения побыстрее увидеть Сета и показать ему свою поделку.

И как только у нее в мыслях мелькнуло его имя, она услышала звук, возвестивший о его возвращении. Голубка дважды проворковала в лесу, Аманда затаив дыхание ожидала конца условного сигнала. Воркование прозвучало еще дважды.

Она подняла засов и широко распахнула дверь. На глаза мгновенно набежали слезы. Но это были слезы не печали, а радости.

— Ты вернулся! — вскрикнула она и выбежала на опушку.

Всегда грациозно и уверенно державшийся на ногах, Нокосе споткнулся, когда увидел ее. Его обдало жаром и тут же охватил порыв любви, столь сильный, что приветствие, которое он собирался выкрикнуть, застряло у него в горле.

«Великий Дух, дай мне силы», — взмолился он. Птицы, пойманные им в силок, упали на землю, когда Аманда очутилась в его объятиях.

— О, Сет, я подумала, вдруг ты никогда не вернешься, — прошептала она, покрывая каждый дюйм его тела благодарственными поцелуями.

Сердце Нокосе дрогнуло. Ее улыбающееся лицо было обращено к нему в желании снискать его одобрение. Он закружился с ней, радуясь тому, как ее волосы колышутся за плечами каштановым опахалом.

— Значит, ты скучала по мне?

Она засмеялась, шутливо ударила ладонью по его руке и опустилась на землю.

— Только чуть-чуть, — рассмеялась она. — Только чуть-чуть.

— Пойдем, — тихо сказал он. — Скоро будем есть.

— Чем мы займемся, пока еда будет готовиться? — смущаясь, спросила она.

Зазвучал его смех.

— Твой выбор, — ответил он, с удовольствием наблюдая, как она залилась румянцем, а потом посерьезнела.

— Я выбираю тебя.

Вспышка желания пришла и миновала, разлившись приятными воспоминаниями о минутах любви, которыми были теперь наполнены их безмолвные взгляды и прикосновения невзначай. И в конце трапезы их глаза все еще блестели от обещаний, данных в порыве страсти.

Дверь хижины стояла нараспашку. Холодный горный ветер влетал и кружил внутри, забавляясь сушеными растениями на стенах, проносясь вдоль полок и камина, подбрасывая выбившиеся пряди с шеи Аманды, остужая жар желания,

В хижину впорхнула бабочка, будто проверяя, нет ли здесь какой-нибудь достойной пищи, и потом устремилась наружу, подхваченная дуновением ветра, как опавший лист.

Аманда указала на что-то и засмеялась. Нокосе обернулся посмотреть, чему она так радуется, и увидел Дримкетчер. Привнесенное новшество невозможно было не заметить. Отливая в лучах солнца красным и коричневым, крошечная косичка свешивалась с плетения, как драгоценность.

Нокосе постоял безмолвно, затем, протянув руку, подошел к талисману. Его сердце тяжело колотилось в груди, глаза увлажнились от этого подарка любви.

Солнце уже давно освещало Дримкетчер, и косичка пропиталась его теплом. Нокосе провел пальцем по изящному волосяному колечку. Оно было горячим на ощупь и очень хрупким. Нокосе повернулся. Его глаза сосредоточились на женщине, сидящей за столом. В душе бурлили такие эмоции, которые он не умел высказать.

Аманда затаила дыхание. Он увидел подарок! Внезапно этот импульсивный дар показался ей глупым, даже навязчивым. Она закусила нижнюю губу и стиснула руки на коленях, не зная, как себя держать. Ни с того ни с сего появился прежний страх. Вдруг она сделала что-то, чего не следовало?

— Надеюсь, в этом ничего плохого нет, — сказала она, нервно смеясь.

Он покачал головой и распахнул объятия. Аманда бросилась к нему.

— Все абсолютно правильно, — прошептал он и вдруг похолодел от сознания того, что конец уже близок.

Ее тело прильнуло к его телу, обволакивая и согревая. Он прижал ее плотнее, не желая признаться даже самому себе, что вместе с этим подарком пришел страх.

— Я хотела дать тебе что-нибудь, — объяснила она, — Это все, что у меня было.

— Это частица тебя, поэтому она прекрасна.

Она улыбнулась, благословляя Сета и свою счастливую судьбу. Прежде все было так плохо. А теперь все так хорошо.

— У меня для тебя тоже есть подарок, — вдруг сказал Нокосе и направился к сундуку.

Он вернулся с маленьким ожерельем из кожи и бусин.

— Оно принадлежало твоей матери? — спросила Аманда.

Он кивнул и надел ожерелье ей на шею. Рука Аманды потянулась к бусинам. Она перекатывала их в пальцах, ощущая гладкость и неповторимость форм.

— Они похожи на бирюзу! Я и не знала, что здесь можно отыскать такие камни.

Нокосе улыбнулся.

— Не думаю, что можно. Мой отец выменял их у одного человека.

— Спасибо, — застенчиво произнесла Аманда, перебирая бусины.

В ее мозгу пронеслись воспоминания о бриллиантах и жемчугах, обрамленных серебром и золотом, которые лежали забытые в шкатулке у нее дома. Этот подарок был очень скромный, но куда более дорогой, чем все, что Дэвид когда-либо дарил ей. Сет подарил его, как и свою любовь, без расчета на возврат. Она улыбнулась ему:

— Я буду носить его всегда.

Нокосе нахмурился. Он не подумал об этом. Она не может носить его всегда. Но пока она остается здесь, оно — ее.

Спокойное выражение его лица сменилось мрачным. Аманда заметила это и вздрогнула. Она почувствовала, что он о чем-то умалчивает.

— Что-то случилось, пока ты охотился? — спросила она. — Ты встретил еще каких-нибудь индейцев?

Он отвернулся.

— Я никого не видел. Ты все придумываешь.

Она встала на колени рядом с ним.

— Скажи мне, Сет. Я тебя люблю и доверяю всем сердцем. Что бы ни было, я пойму…

Ну как он мог ей сказать? Но это нужно было сделать. Время, отведенное им, подошло к концу. Не мог же он просто разбудить ее послезавтра утром и отвести обратно, не подготовив к такому потрясению.

Однако момент был упущен. Нокосе вскочил на ноги, услышав раскат грома. Он знал его происхождение. Страх прибавил скорости его движениям, когда он выбежал из хижины в лес, не зная, что Аманда следует за ним по пятам.

Когда он осознал, что она бежит за ним, было слишком поздно отправлять ее обратно. И как бы ему ни хотелось уберечь ее от лишних тревог, он ничего не мог поделать.

— Что это было? — прошептала она и задрожала, осознав внезапную тишину леса. Даже птицы куда-то подевались.

— Les Anglais, — ответил Нокосе. — Красные куртки. Они идут.

Далеко внизу Аманда увидела мужчин, которые, выстроившись в ряд, шли маршем по горам. Солнце играло на их оружии и снаряжении — зрелище, поражающее великолепием, но и зловещее.

Красные куртки? Англичане? Как в Британии королевские подданные?

Аманде вдруг пришло в голову то, о чем она раньше никогда не задумывалась.

— Сет, а какой сейчас год?

Он пожал плечами.

— Мой народ не ведет счет времени так, как ваш. Я не знаю точно.

— Ты не помнишь, какой был год, когда умер твой отец?

Его янтарные глаза заволокла печаль воспоминаний.

— Пойдем, — вдруг сказал он и, взяв ее за руку, повел через лес.

Курган был почти неразличим в зарослях. Сделанный вручную деревянный крест накренился к дереву.

Это была могила его отца. Аманда встала на колени и принялась расчищать поверхность от веток и сучьев, чтобы добраться до основания креста. Нокосе был озадачен, не понимая, для чего она это делает, но стал помогать. Она покачнулась при виде слов, выжженных на кресте.

— Кто это писал? — Она благоговейно провела пальцами по буквам.

Нокосе пожал плечами.

— Отец, когда готовился к смерти.

Его отец сам сделал себе надгробный крест? В это невозможно было поверить. И дата рождения и дата смерти были на месте.

— Как он мог? Откуда он знал, когда умрет? — изумилась она.

— Человек часто знает о таких вещах. Разве в вашем мире не так?

Она вздрогнула и закрыла лицо руками, вспоминая, как часто считала свою собственную смерть неминуемой.

— Иногда, — ответила она, дотрагиваясь до цифр под именем.

«Жак ле Клерк. 1690-1747».

Ее голос дрожал, когда она задала следующий вопрос:

— Как давно умер твой отец?

— Две зимы… почти три.

— Тогда сейчас примерно 1750 год. О Боже правый! Если я хорошо помню историю страны, мы в ближайшее время должны будем пережить Французскую и Индейскую войны.

Нокосе слушал, но не слышал. Не важно, как в ее времена говорили о том времени. Он уже знал, что им предстоит.

— Нам нужно выбираться отсюда, — вдруг сказала Аманда и вскочила на ноги. — Здесь небезопасно. Скоро повсюду начнутся бои! Англичане и французы будут биться за твою…

Выражение его лица заставило ее забыть обо всем, что она собиралась сказать.

— Мужчина не убегает от того, что принадлежит ему. Англичане и французы не имеют права на эту землю. Она уже была здесь задолго до того, как я пришел, и будет еще долго после того, как я уйду. Земля не принадлежит никому. Мы принадлежим земле.

— Некоторые вещи никогда не меняются, — пробормотала Аманда.

—Что?

— Ничего, — сказала она. — Думаю, я понимаю. Но не уверена, что ты понимаешь. Тут будет опасно.

Нокосе нежно улыбнулся:

— Ни один мир не бывает безопасным. Ни твой, ни мой. Но всегда есть способ испытать радость… обрести счастье. Просто нужно знать, где искать.

— Значит, мы остаемся, да? — спросила она.

— Я остаюсь.

Она кивнула, удовлетворенная его ответом. Она уже научилась бороться за правду. С этим человеком удержать то, что принадлежало им, представлялось не столь уж невозможным.

Он взял ее за руку и повел прочь, когда вдруг ее насторожило кое-что в его словах. Она остановилась и отдернула руку.

— Что ты хочешь сказать этим «я»? Ты, наверное, имел в виду «мы»?

В его глазах отразилась боль. Аманда закусила губу и закричала:

— Я не знаю, о чем ты думаешь, но я не желаю уходить! Куда ты, туда и я. Мы с тобой вместе, понятно?

Его молчание напугало ее.

— Ты говорил, что любишь меня.

Он обнял ее. Они оба дрожали от боли.

— Ты говорил, что мы навсегда вместе, — с упреком произнесла она и всхлипнула.

Сердце у него разрывалось, но человек, принадлежащий его народу, не имел права выказывать свои чувства. Это сделало бы его слабым. Однако Нокосе был наполовину французом, представителем людской расы, известной в истории эмоциональными вспышками страсти и боли. И французская кровь давала о себе знать.

Слезы подступили к его глазам. Он прижал ее к себе, сосредоточив на этом все свое внимание. Может быть, так ему удастся сохранить лицо. Может быть, тогда он найдет в себе силы отпустить ее, когда придет время.

— Ты же знаешь, что я умру, если покину тебя, — всхлипывала Аманда.

«Нет, моя Аманда. Это я умру».