Там, где дым

Глава 4

Когда Кейт была маленькой, неподалеку от ее дома находился кинотеатр, уже тогда захудалый и обветшавший; позднее его переоборудовали в зал для игры в бинго, затем в супермаркет, потом наконец снесли и на его месте сделали парковку. Кейт ни разу не бывала в других кинотеатрах, поэтому не обращала внимания на заляпанный жвачкой ковер и облезлые кресла: они были частью антуража, так же как шуршание пакетов и сигаретный дым, плавающий в луче света под потолком. Образы на экране служили для нее окном в иной мир; стоило погрузиться в поддельную голливудскую роскошь, как дряхлый кинотеатр, школа и дом казались далекими и нереальными, словно призраки.

Сходить в кино удавалось редко, но от этого удовольствие становилось еще более желанным. Едва увидев афишу «Русалочки», Кейт решила, что непременно посмотрит этот мультфильм. На свою просьбу она получила ответ: «скоро» – как правило, это означало «никогда». Пришлось проявить настойчивость, и в конце концов мама согласилась отвести ее на сеанс утром в субботу.

Правда, сперва предстояло выполнить обязательное условие – сходить за покупками. Мама заявила, что если они отправятся в магазин после кино, то лучшие куски мяса для папиного бульона и воскресного обеда (и то и другое считалось священным ритуалом) раскупят. Поэтому Кейт ничего не оставалось, как уныло считать минуты, проведенные у мясника и зеленщика, пока ее мать внимательно изучала продукты.

Когда они наконец добрались до кинотеатра, сеанс уже начался. Мама наотрез отказалась платить за фильм, который придется смотреть не с начала. Кассирша предложила дождаться следующего сеанса, но мама потащила Кейт прочь: она сделала, что могла, ее долг выполнен.

Они вернулись домой. Мама занялась приготовлением бульона для папы. Кейт наблюдала, как та мелко нарезает овощи и аккуратно счищает с мяса кусочки жира, чтобы муж не утруждался во время еды. Дождавшись, когда мать перестанет обращать на нее внимание, она тихонько улизнула из дома и направилась на автобусную остановку.

Кассирша, краснолицая женщина с плохо прокрашенными волосами, ее узнала. Кейт протянула монетки, которые ей удалось вытащить через щель свиньи-копилки.

– Тебя что, отпустили одну? – Женщина неодобрительно поджала губы.

Кейт промолчала. Кассирша подтолкнула к ней билет.

– Некоторые люди не заслуживают детей, – пробормотала она.

Когда фильм закончился, уже начало темнеть. Родители были в бешенстве. Впоследствии Кейт поняла, что они беспокоились, но тогда ей казалось, что они просто злятся. Отец ударил ее и отправил спать без ужина.

– Папин бульон испорчен! Испорчен! Ах ты эгоистичная мерзавка! – прошипела мать, прежде чем захлопнуть дверь спальни.

Кейт плакала, пока не уснула. На ноге горел отпечаток отцовской ладони.

Зато фильм посмотрела.

Со временем этот случай вошел в семейные анналы и стал предметом шуток, однако никто ничего не забыл. «Просто сбежала, никому ни слова не сказав, – вещала мама на семейных сборищах. – С самого детства была упрямой. Если уж что втемяшилось, ничем из головы не выбьешь».

Родственники вежливо смеялись, а Кейт смотрела на мать и видела в ее глазах растерянность, замаскированную натянутой улыбкой.

Что бы теперь сказали родители, будь они живы?.. Кейт попросила таксиста остановиться у заправки. Глупо, конечно, но ей не хотелось, чтобы он знал, куда она идет.

– Чек нужен? – спросил водитель.

Из-за костюма и кожаного портфеля он принял ее за командировочную. Кейт неосознанно использовала деловой наряд в качестве камуфляжа, как будто ее визит не личный, а по работе.

– Нет, спасибо. – Ей хотелось поскорее покинуть такси, пропахшее фастфудом и потертой кожей. Она поспешно вышла, убрала кошелек в сумку, одернула юбку. Автомобиль уехал, оставив после себя клуб выхлопных газов, медленно растворяющихся в неподвижном воздухе.

Щурясь от яркого солнца, Кейт огляделась. На улице было пусто. Неподалеку стоял газетный киоск с занавесью из разноцветных пластиковых полосок вместо двери. Дальше – гараж; за открытыми воротами царил полумрак, оттуда доносились звуки радио.

Клиника располагалась на другой стороне улицы. Непримечательное кирпичное здание с плоской крышей походило на склад.

Кейт почувствовала укол беспокойства. Дорожка вела к застекленной двери. На стене висела белая пластиковая табличка: «Отделение репродуктивной медицины».

Что я делаю? Кейт пришибленно огляделась. Вокруг никого не было. Она дернула за ручку.

Дверь со скрипом отворилась и с грохотом захлопнулась. Пол небольшого вестибюля был выложен желтыми виниловыми квадратами. Воздух стоял спертый, как в любом общественном учреждении. Стрелка с надписью «Администратор» смотрела в коридор. Поколебавшись, Кейт двинулась в указанном направлении.

Дверь в кабинет была приоткрыта. Кейт постучалась и заглянула внутрь. За столом сидела женщина средних лет. Вторая, помоложе, держала в руке папку.

– Мне… мне назначено. Я Кейт Пауэлл.

Молодая женщина улыбнулась и направилась к Кейт. Та робко пожала протянутую руку.

– Я Морин Скиннер. Мы с вами общались по телефону.

Ее голос звучал спокойно и дружелюбно. Внезапно клиника перестала казаться неуютной и враждебной. Кейт немного расслабилась.

– Пегги, мы будем в дальней переговорной, – обратилась Морин ко второй женщине. – Хотите чаю или воды, Кейт? К сожалению, кофеварка на ремонте.

– Чаю, пожалуйста, – ответила Кейт и тут же поняла, что ничего не хочет.

– Идемте.

Кейт побрела за Морин. В переговорной было жарко. В центре стоял деревянный кофейный столик, вокруг него – низкие пластиковые кресла. Совсем как в учительской.

– Прежде чем начать, давайте проветрим, – сказала Морин, сражаясь с заклинившей форточкой. – Садитесь, устраивайтесь поудобнее.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Кейт выбрала ближайшее кресло. Стоило ей опуститься в него, как из обтянутого дешевым материалом сиденья с шипением вышел воздух.

Окно с треском открылось. Морин удовлетворенно потерла ладони.

– Так-то лучше. – Она села и улыбнулась. – Легко нас нашли?

– Да, вполне. Взяла такси от метро.

– Разумно.

Кейт вежливо улыбнулась в ответ. По идее, светская беседа призвана помочь расслабиться, но получалось как раз наоборот. Тревога лишь нарастала.

Морин положила папку на стол.

– Вы до нас куда-нибудь обращались?

– Нет. – Кейт отчаянно старалась не выдать волнения.

– Значит, вас никто не консультировал по поводу донорского оплодотворения?

– Э-э… нет.

– Ничего страшного. Что вам известно о донорском оплодотворении, или, другими словами, об искусственной инсеминации?

– Только то, что удалось найти в интернете. – Кейт нервно стиснула ладони.

– Хорошо. Тогда я начну с начала. Итак…

В дверь постучали. Пегги поставила поднос на столик и удалилась. Изнемогая от беспокойства, Кейт согласилась на молоко, отказалась от сахара, взяла протянутую чашку и сделала глоток.

Морин тоже глотнула чаю.

– Сразу скажу, я не врач, а консультант, и это наша первая беседа. Если у вас будут вопросы – задавайте.

Кейт выпрямилась. Тревога куда-то испарилась.

– Я так понимаю, вы не замужем?

– Это проблема?

– Вовсе нет. Просто УОЭ – Управление по оплодотворению и эмбриологии, наш вышестоящий орган, – требует принимать во внимание благополучие ребенка. Позже мы поговорим о том, как вы планируете совмещать работу и материнство, а также взвесим все «за» и «против» касательно того, чтобы рассказать вашему малышу, как он появился на свет. Хорошо?

Кейт ответила утвердительно. Слова «ваш малыш» звенели у нее в ушах. Она постаралась взять себя в руки и сосредоточиться.

– Сама процедура инсеминации весьма проста, – продолжила консультант. – Донорская сперма промывается, фильтруется и замораживается. Перед использованием мы ее размораживаем, а потом вводим в матку через катетер. Это не больно, анестезия не потребуется, риск выкидыша не больше, чем при нормальном зачатии. Вам даже не нужно полностью раздеваться – достаточно снять трусы и колготки. Потом сразу можно заниматься обычными делами, как после медосмотра.

Кейт забыла о волнении.

– А как понять, когда проводить процедуру?

– Она проводится во время овуляции. Вы сами следите за своим циклом и выбираете нужную дату. Когда придете, мы проверим, созрела ли яйцеклетка. Если созрела и мы удостоверимся, что все в порядке, тогда и сделаем.

– И сколько… э-э… процедур понадобится?

– Некоторые беременеют с первого раза, хотя иногда приходится проводить до шести попыток. В других клиниках делают и больше, но мы придерживаемся убеждения, что если за шесть раз не получилось, дальше не имеет смысла. Нечестно бесконечно брать с пациентки по пятьсот фунтов за процедуру. – Морин смущенно взглянула на Кейт. – Должна вас предупредить: поскольку вы не замужем, вряд ли вам удастся выполнить инсеминацию за счет государства. Вы ведь это понимаете? – Кейт подтвердила, что понимает. Она и не ожидала помощи. – В таком случае поговорим о донорах. – Тревога вернулась. – Сразу скажу, каждого из них мы тщательно проверяем – собираем общий анамнез самого донора и членов его семьи, тестируем на ВИЧ, гепатит и прочие заболевания, передающиеся половым путем. После заморозки сперма хранится минимум полгода, потом донор проходит повторное обследование.

Кейт внимательно слушала.

– Все доноры сохраняют анонимность?

– Для вас – да. Разумеется, мы в клинике удостоверяем их личность. Юридически доноры не имеют родительских прав и обязанностей, однако по достижении восемнадцати лет ребенок может обратиться в УОЭ и получить информацию о своем биологическом отце.

– То есть я не смогу выяснить, кто он, даже если захочу?

– Нет, это исключено. Закон запрещает раскрывать личность донора.

– А вдруг произойдет какая-то ошибка или что-то пойдет не так?

Консультант явно привыкла к подобным вопросам.

– Если у нас появятся сомнения насчет донора, мы не будем использовать его сперму… Да, кстати, мы и вашу личность раскрывать не имеем права. Уверена, вам бы не хотелось, чтобы в один прекрасный день к вам явился незнакомый мужчина, назвался отцом вашего ребенка и потребовал права на общение.

Кейт поколебалась, прежде чем задать следующий вопрос:

– Что именно я буду знать об отце?

– Лучше думать о нем как о доноре, а не как об отце, – с улыбкой поправила ее Морин. – Нам разрешено раскрывать информацию, которая не идентифицирует конкретного человека, например цвет волос и глаз, профессию, хобби… Не более того. Донор должен оставаться анонимным.

– Кто принимает решение, какого донора использовать? Не случайным же образом выбирают?

– Конечно нет! Мы берем донора из той же этнической группы, что и реципиент, а также стараемся подобрать подходящий тип телосложения и цвет кожи. Даже группу крови, если есть такая возможность. Полного совпадения не гарантируем, но сделаем все, что в наших силах.

Несмотря на это уверение, Кейт забеспокоилась еще сильнее.

– А если я не хочу донора того же типа, что и я? Могу я определить, какой мне нужен?

– Мы постараемся учесть ваши предпочтения, но есть ограничения. У нас не так много доноров, чтобы можно было свободно выбирать, поэтому, если придется заменить донора посреди курса, не всегда имеется возможность подобрать другого с тем же типом.

– Значит, вы используете сперму нескольких доноров? – Кейт этого не знала.

– Хотя мы стараемся так не делать, иногда это неизбежно. Например, если закончилась сперма предыдущего донора. – Лицо консультанта омрачилось. – Вас это не устраивает?

Кейт не могла скрыть разочарования.

– Просто… я, конечно, знала, что донор должен оставаться анонимным, но мне казалось, у меня будет больше возможностей для выбора. Я не предполагала, что решение примут за меня.

– Боюсь, мы не можем позволить пациентам свободно выбирать. – В голосе Морин слышалось искреннее сочувствие. – Мы не брачное агентство, у нас есть правила.

– Получается, я должна полностью вам довериться, – сказала Кейт, глядя в сторону.

– Мы очень тщательно подбираем доноров.

– Дело не в этом. Я не могу представить, как завести ребенка от мужчины, которого не знаю. – Кейт расстроенно пожала плечами. – Простите, я потратила ваше время.

– Ничего страшного. Для этого и нужны предварительные беседы. Это очень важное решение, и вы должны быть полностью уверены, прежде чем сделать первый шаг.

– Наверное, в других клиниках точно так же? – без особой надежды спросила Кейт.

– Пожалуй, да. Куда бы вы ни обратились, более полной информации о доноре вам не дадут. Разве что за границей. В некоторых странах можно выбрать донора по коэффициенту ай-кью и размеру ноги. Но я вам этого не говорила, – поспешно добавила Морин.

Кейт натянуто улыбнулась. Она уже поискала информацию о донорском оплодотворении за рубежом. Даже если ей удастся выделить время и деньги, законы и стандарты безопасности в каждой стране разные.

Она уже собралась уходить, когда Морин осторожно произнесла:

– Некоторые не утруждают себя походом в клинику. – Она пристально взглянула на Кейт. – Я не могу рекомендовать вам подобное решение, однако я слышала о женщинах, у которых возникли трудности в лицензированных клиниках, и они проводили процедуры самостоятельно. Разумеется, для этого необходим друг мужского пола. – Морин помолчала. – Если вдуматься, дело несложное. Все, что нужно, – бумажный стаканчик и пластиковый шприц.

На лице Кейт отразилось удивление.

– Поймите правильно, я не предлагаю применять такой метод. Придется использовать свежую сперму, к тому же в этом случае вам не будет обеспечена юридическая и медицинская безопасность, как в клинике. Рассказываю просто как вариант.

– Да, но вряд ли…

– Конечно-конечно. Не стоило даже упоминать об этом. – Морин явно пожалела о своей откровенности. Помолчав, она со вздохом добавила: – Что ж, вероятно, вам нужно подумать о том, что делать дальше.

На Кейт нахлынуло отчаяние. Она села в вагон метро и опустилась на сиденье у окна. Когда поезд выехал на освещенную платформу, ее отражение в стекле исчезло, а когда он вновь нырнул в тоннель, вернулось. На одной станции вошла угрюмая молодая женщина с капризным ребенком. Она прошипела что-то малышу, встряхнула его, но тот расплакался еще сильнее. Мать не обращала внимания на крики и отсутствующим взглядом глядела в пространство, словно у нее нет на коленях орущего ребенка.

Кейт отвернулась.

Она вышла на станции «Кингс-Кросс» на свет тусклого послеполуденного солнца и направилась в офис. Сгоревший склад стоял на месте. Окна первого этажа были заколочены, на крыше торчали обуглившиеся балки, похожие на сложенные домиком пальцы. В воздухе до сих пор пахло гарью. Кейт почти привыкла к пожарищу, но на сей раз ускорила шаг, как ребенок спешит поскорее пройти мимо кладбища.

Работа помогла приглушить разочарование, однако впереди маячил вечер наедине с грустными мыслями. Сотрудники начали расходиться. У Кейт тоскливо заныло под ложечкой; рано или поздно ей тоже придется вернуться домой. Она все еще пыталась работать, когда в ее кабинет зашел Клайв.

– Мы тут собрались пропустить по рюмочке, – сказал он. – Хочешь с нами?

– Э-э… спасибо, но, пожалуй, сегодня откажусь.

Клайв кивнул, но не ушел.

– Прости, что спрашиваю… У тебя все хорошо?

– Да, а что?

– В последнее время у тебя замученный вид.

Кейт еле подавила желание рассказать ему обо всем.

– Просто пытаюсь угадать, к чему Редвуд придерется в следующий раз, – невозмутимо ответила она. – Спасибо, что спросил. У меня правда все в порядке.

Клайв недоверчиво взглянул на нее, однако настаивать не стал.

– Ладно, увидимся завтра.

Они попрощались. Через некоторое время хлопнула входная дверь. В офисе повисла оглушающая тишина. Кейт попробовала сосредоточиться на проекте, но поймала себя на том, что прислушивается к безмолвию пустого здания. Она прибрала рабочий стол и пошла домой.

На подходе к дому Кейт заранее вынула ключи из сумочки, надеясь, что на сей раз мисс Уиллоуби не нарушит ее покой. Увы, едва она поднесла ключ к двери, как та сама собой открылась.

Кейт осторожно вошла внутрь, с облегчением обнаружила, что дверь ее квартиры нетронута, укорила себя за эгоизм и лишь потом заметила, что дверь в соседнюю квартиру приоткрыта.

– Мисс Уиллоуби? – Кейт робко постучалась. – Добрый вечер!

Никто не ответил. Она осторожно толкнула дверь. Из гостиной, расположенной в дальнем конце коридора, доносилось тихое неразборчивое бормотание.

– Мисс Уиллоуби, вы здесь?

Тишина. Кейт неуверенно вошла. В нос ударил тяжелый запах вареных овощей и камфары, олицетворяющий старость. Девушка медленно двинулась по коридору, но на пороге гостиной остановилась, усомнившись в разумности собственных действий. Наверное, следует подняться к себе и вызвать полицию.

Нет, уйти – значит струсить. Кейт толкнула дверь.

Звук исходил от телевизора. В тусклом свете экрана можно было различить темную старомодную мебель и множество растений в горшках. Кейт не сразу заметила, что дверцы буфета открыты, ящики старого бюро выдвинуты, а их содержимое валяется на полу.

– Мисс Уиллоуби?

Послышался слабый стон. Кейт обернулась и увидела тощие ноги в чулках, высовывающиеся из-под раздвижного стола.

Пожилая дама лежала на спине, повернув голову набок. Кровь, покрывающая лоб и щеки, в полумраке казалась черной, словно нефть. Один глаз заплыл, парик сполз, открывая костлявый череп, прикрытый жидкими седыми волосами. Старушка напоминала птенца, выпавшего из гнезда.

Кейт присела на корточки. Мисс Уиллоуби приоткрыла здоровый глаз и что-то нечленораздельно пробормотала.

– Не нужно разговаривать. – Кейт испугалась, что от усилия прерывистое дыхание старушки остановится. Она огляделась: в квартире больше никого не было. Мисс Уиллоуби затихла.

Кейт трясущимися руками вынула телефон из сумки.