Там, где живет любовь

Оторвав взгляд от монитора, Марина устало посмотрела в окно.

Залитый солнцем город утопал в ярком летнем цветении.

Горделиво раскинув широкие резные листья, вдоль улицы выстроились пышные ряды каштанов. Маленькие изящные клумбы пестрели разноцветными красками. Казалось, улицу наполнял головокружительный, восторженный праздник лета, праздник солнца, тепла и счастья.

В разноцветных шортах и коротеньких, не прикрывающих пупок топах по скверу прогуливались молоденькие длинноногие девчонки. Умостившись на скамейке и покрыв головы смешными шляпками-панамками, на солнышке грелись худощавые седоволосые старушки. Радуясь жизни, вокруг фонтана с безудержными криками восторга носились маленькие беззаботные ребятишки. Умиляясь драгоценным чадам, за ними бегали суетливые, взволнованные мамаши.

Тяжело вздохнув, Марина отвела взгляд от окна и посмотрела на маленькую фотографию, стоящую на столе. На ней весело улыбался белокурый голубоглазый мальчуган. Большие озорные глаза, добрая беззубая улыбка.

– Солнышко мое, мы обязательно будем вместе. Я обещаю тебе! – с болью произнесла женщина и сжала губы.

За дверью послышались чьи-то тяжелые, уверенные шаги.

Марина выпрямила спину и нервно напряглась. Она знала: так ходит только шеф.

Через мгновение двери распахнулись, и в кабинет стремительно вошел Теофилин.

– Марина Леонидовна, – наигранно насупив брови, закричал шеф, меряя кабинет огромными широкими шагами, – это что за отчет?! Я понимаю, что в стране кризис! Но почему он должен влиять на нас? Почему данные департамента оценки бизнеса демонстрируют такие низкие показатели?

В темном, не по сезону теплом костюме, немного покрасневший и порядком взволнованный, размахивая руками и бурча, шеф чем-то смахивал на глухаря, кружащего на току.

С трудом сдерживая улыбку, Марина внимательно посмотрела на своего начальника.

– Игорь Николаевич, вы же сами сказали: в стране кризис. Наши клиенты становятся экономнее. Соответственно, падает спрос и на наши услуги. А в отчете, сами понимаете, я отображаю реальную картину, – вежливо произнесла она и мило улыбнулась.

Лучше бы она этого не делала.

– Картину, говорите? – ухмыльнулся Теофилин, резко сменив выражение лица. Теперь он стал похож на блаженного, созерцающего святой лик. Тяжело вздохнув, он подошел к столу и пристально посмотрел на нее. – Картина у нас одна, Мариночка. Это вы!

Его маленькие бесцветные глазки-пуговки лукаво забегали по ее лицу, бесцеремонно опустились вниз и тупо застыли на том элегантном месте, где заканчивается декольте. Дыхание начальника стало прерывистым и тяжелым.

Резко встав, Марина одернула юбку и пристально посмотрела на шефа.

Невысокого роста, лысоватый и порядком растолстевший, в свои сорок семь лет он выглядел намного старше. Рано овдовевший Теофилин вместо устройства личной жизни с головой погрузился в работу. Кандидат наук, умелый управленец, пропадающий целый день за рабочим столом, он только изредка вспоминал о том, что не так уж стар.

И все это было бы неплохо, если бы его воспоминания о возрасте не связывались напрямую с финансовым директором компании Мариной. Наверное, испорченный властью Теофилин окончательно потерялся во времени, считая восемнадцатилетнюю разницу в возрасте вполне нормальной. Личные данные и интересы им вообще не учитывались.

Не привыкший к сопротивлению, идущий по жизни только напрямик, он оставался равнодушным к мнению окружающих. Достигший в жизни всего, чего только можно желать, он давно бы преодолел и такое препятствие, как Марина. Если бы не одно «но». Игорь Николаевич не был полновластным владельцем бизнеса. Являясь исполнительным директором международной консалтинговой компании, он был напрямую зависим от ее основных инвесторов – американцев. Именно тех американцев, волею которых руководить финансами была назначена Марина Самойленко. И только это обстоятельство являлось сдерживающим фактором, который уберегал молодую женщину от сексуальных притязаний ее шефа. Иначе ее дорога имела бы лишь два направления: либо спальня начальника, либо государственная биржа занятости.

– Игорь Николаевич, думаю, что данный вопрос вам лучше обсудить с представителями маркетингового отдела, – ответила Марина и деловито подхватила папку. – Я, к сожалению, не имею возможности присоединиться к этой дискуссии. У меня назначена встреча. И, поверьте, очень много работы.

Теофилин изобразил непонятную гримасу, вытер вспотевший лоб и обреченно отступил назад.

– Знаю я вашу работу, Марина Леонидовна! Я все знаю, – тихо и немного злорадно процедил он и вышел из кабинета.

Сердце женщины тревожно сжалось. Таких откровенных намеков шеф еще никогда себе не позволял. Что он имел в виду? Неужели он что-то знает? А может, он где-то ее видел? Тогда ей конец.

Дрожащей рукой Марина открыла ящик стола, достала пачку сигарет и нервно закурила. По кабинету стал быстро распространяться запах табачного дыма, но она ничего не замечала. Беспорядочные мысли переполняли сознание, доводя до исступления и немого ужаса.

– Господи, за что?! – протянула Марина и тихо, словно раненый зверь, завыла.

По щекам потекли тонкие соленые ручейки слез.

Она не боялась ни боли, ни позора, ни бедности. Все это в ее жизни уже было. Пройдя сквозь муки ада, она готова была на все ради того, чтобы вернуть сына. Это было единственной целью, во имя которой она жила. Ради этого она вынуждена совершать поступки, которые унижают ее в собственных глазах, обжигают мучительным огнем и разрывают сердце.

А может, все это – только плод ее больного воображения? Может, ей показалось? Ведь вероятность того, что шеф ее где-то встречал, была весьма мала. Скорее всего, в нем просто взыграло его раздутое нереализованное «эго». Ну, сказал первое, что в голову взбрело! Попал в «десятку». Сам того не зная, подстрелил, не целясь! Он шеф. Ему все позволено! А она, глупая, взялась фантазировать.

Достав косметичку, Марина подошла к зеркалу.

Честное и объективное, оно не врало. В зеркальном отражении на нее смотрела немного грустная, но очень красивая молодая женщина. На белоснежном, с легким румянцем лице светился теплый, мягкий взгляд бездонных голубых глаз. Красивый, немного продолговатый овал лица, ровный аккуратный нос, большие чувственные губы. Густые черные волосы уложены в высокую, завернутую ракушкой прическу.

Стараясь отогнать гнетущие мысли, Марина натянуто улыбнулась, немного припудрила нос и, приняв гордую осанку, села за стол.

Однако самовнушение действовало не очень сильно. Неудачно начатый день не предвещал ничего хорошего. Что-то смутное, холодное, страшное тяжелой удавкой сжимало горло и не давало сосредоточиться. Отгоняя дурные предчувствия, Марина целиком погрузилась в работу.

А дел, и правда, предстояло немало. Впереди ее ждал отпуск. Отпуск, на который возлагались огромные надежды. Далекое и тяжелое путешествие, вернуться из которого она мечтала не с бронзовым загаром, а с сыном.

В назначенное время Марина встретилась с представителями крупной промышленной компании, заключила выгодный для фирмы контракт и провела совещание. Оставалось только передать дела своему заместителю.

Валерия Андреевна Дилеева была интересной и энергичной дамой бальзаковского возраста.

Марина искренне уважала и любила эту женщину, которая была ровесницей ее матери. Придя на фирму в одно время, они вместе осваивали новое для них дело. И когда через некоторое время при рассмотрении кандидатуры финансового директора выбор пал на Марину, Валерии Андреевне, за плечами которой был немалый опыт работы, хватило мудрости принять это решение как должное.

С тех пор Валерия Андреевна стала для Марины и другом, и помощником.

Вот и сейчас, передавая дела, Марина знала, что ее ведомство в верных руках.

– Валерочка Андреевна, – Марина протянула папку и сосредоточилась. – Главное, проконтролировать расчеты по «Аверсу». Если возникнет форс-мажор, звоните, я на связи. А когда вернусь, обязательно отпущу вас на Мальту. Договорились?

– Договорились, Марина Леонидовна, договорились! Ты только, девочка моя, ни о чем не волнуйся. Главное, чтобы ты вернулась домой с сынишкой! – тихо, нараспев ответила Дилеева и нежно улыбнулась. – Я буду за вас молиться!

Не успела Валерия Андреевна договорить, как на столе Марины запрыгал мобильный телефон. Нарушая тишину кабинета, раздалась волнующая мелодия Хачатуряна. Старый любимый вальс к драме Лермонтова «Маскарад». Он был созвучен с мелодией души хозяйки. Сердце Марины бешено забилось. Этот рингтон был установлен на вызов только от одного человека. Плохого человека.

Не глядя на экран, она испуганно накрыла телефон ладонью.

– Мариночка, отвечай! – в недоумении подсказала Дилеева и растерянно улыбнулась. Быстро поднявшись, она направилась к двери. – Я к себе!

Ничего не говоря, Марина смотрела на заместителя застывшим взглядом. По телу разливался неприятный холодок. Мелодия становилась все громче и громче, унося сознание в головокружительный, мистический мир человеческого маскарада. Того, который ждал ее сегодня. Помимо ее желаний, помимо ее воли.

Дрожащей рукой Марина обреченно взяла трубку.

– Да, – тихо ответила она, наперед зная то, что сейчас услышит.

– Ты чего же, красавица, так долго трубку не берешь? – без приветов и ответов выкрикнул Эдик.

– У меня были люди. Я все-таки на работе, – все так же еле слышно, на одной ноте ответила женщина.

– Ладно, не строй из себя великую труженицу. Основная работа тебе предстоит через два часа! – весело захихикал Эдик. – Ровно в половине пятого ты должна быть по адресу, который я тебе сейчас скину. Клиент очень серьезный. Настоящая «акула бизнеса». У них корпоратив в «Премьер-Палаце». Юбилей фирмы. Требуется манерность и язык. Понятно?

Марина молчала.

– Понятно? – грозно переспросил мужчина. – Чего молчишь?! Встреча при галстуках. Не боись, красавица, секса не будет! И смотри мне, без финтов! Ты мне еще много должна!

– Эдик, послушай. Боюсь, что я сегодня не смогу, – попыталась возразить Марина. – Я себя плохо чувствую. Я устала. Очень устала. У меня уже нет никаких сил.

– Закрой рот, сучка! Устала она! Знаю я твои силы. Как мужиков мочить, так у тебя силы есть. А как ноги раздвинуть, так силы покидают! Не обсуждается. Если что-то будет не так, сегодня же менты будут смотреть одно очень интересное видео, – прошипел Эдик и нервно засопел в трубку.

– Хорошо. Я буду, – обреченно ответила женщина и бессильно упала в кресло.

Выбора у нее не было. Тем более сейчас.

Особо не изощряясь, она быстро придумала легенду о неожиданной проблеме, возникшей в налоговой инспекции, и уже через несколько минут выбежала из офиса.

Надев солнцезащитные очки, Марина решительно пошла по направлению к бульвару Шевченко. Она жила недалеко от университета, на старой, красивой улице Тарасовской. От офиса до дома было не более двадцати минут пешком. По киевским меркам это совсем немного. Миновав Владимирскую церковь, Марина перешла на другую сторону, оказавшись в тени роскошного Ботанического сада. Небольшая дорожка, бегущая вдоль сада, вела к улице Льва Толстого. Чуть ниже лежала родная Тарасовская.

Чем ближе Марина подходила к дому, тем больше нарастала тревога. Опаздывать было нельзя. Иначе… От этого слова стало еще хуже. Несмотря на жару, по телу пробежал легкий озноб.

Вбежав во двор, она быстро взглянула на часы. До назначенной встречи оставалось чуть больше часа. Ускорив шаг, Марина повернула к подъезду.

– Мариш, погоди! – остановил ее низкий, осипший голос. – Самойленко!

Спрятавшись в тени кустарника, на скамейке сидела худощавая пожилая женщина, Татьяна Федоровна.

– Какой кошмар! – прошептала Марина и растерянно застыла возле подъезда.

Баба Таня, как называли ее соседи, считалась во дворе настоящим старожилом. Сразу после окончания войны, будучи совсем маленькой девчонкой, она вместе с родителями одной из первых поселилась в их доме. Некогда это здание было режимным объектом, и заселяли его руководящие работники НКВД и прокуратуры. Расположенный буквой «П» дом окружал маленький уютный дворик. Дворик, ставший для каждого из жителей частицей их жизни. В нем делали первые шаги и впервые влюблялись, растили детей и провожали в армию, в нем играли свадьбы и хоронили. В нем все были свои, родные.

Менялось время, менялись жители. Только баба Таня оставалась вечной. Несмотря на преклонный возраст, старушка была активной. Будучи в курсе всех событий, Татьяна Федоровна считала своей обязанностью целиком и полностью контролировать жизнь соседей. Всякий раз она не упускала возможности дать им, как ей казалось, «дельный дружеский совет».

Став на старости лет особо сентиментальной, Татьяна Федоровна с огромным умилением рассказывала Марине о ее детстве, о том, какая она была хорошенькая. По-видимому, теперешний облик молодой женщины ей явно не нравился. Да и степень любви к ней в последнее время значительно уменьшилась. И все это из-за того, что Марина была невнимательна к старушке. Мало рассказывала о себе, да и жила не так, как того хотела соседка. Бабуля откровенно морщилась, когда Марина выходила из дорогих, так называемых «бандитских» машин, носила неприличные юбки и какие-то потрепанные, а то и вовсе окончательно порванные джинсы.

Тяжело вздохнув, Марина вопросительно посмотрела на старушку.

– Что такое, Татьяна Федоровна?

– Подойди ко мне! – прищурив маленькие подслеповатые глаза, приказала бабулька.

– Баба Таня, я спешу. Я только на секундочку с работы убежала! – попыталась увильнуть Марина.

– Подойди, говорю! – насупив белесые, выцветшие бровки, повторила старушенция.

– Ну, что? – на ходу поинтересовалась Марина.

– Видишь, сумки стоят? Помоги отнести наверх! – властно, по-царски указав перстом на пакеты, лежащие рядом, потребовала соседка.

Не теряя времени, Марина обреченно подхватила сумки и побежала к подъезду.

– Только, пожалуйста, Татьяна Федоровна, поскорее. Я очень спешу! – забегая в парадное, выкрикнула она.

Мигом взлетев на четвертый этаж, положила под дверь бабкину поклажу и побежала обратно. Старушка неспешно семенила к подъезду.

– Пакеты под дверью! – на лету бросила Марина и побежала к дому напротив.

Времени оставалось не так уж много.

Влетев в квартиру, она на ходу побросала одежду и залетела в душ. Нежные, слегка игривые струйки воды полились по телу. Закрыв глаза, Марина смело подставила лицо под воду. Боясь пошевелиться, она чувствовала, как упругие струи уносят с собой часть ее боли. Ласковая чистая вода согревала тело и очищала душу. Постепенно тревога угасала, оставляя в сердце только легкий след постоянной грусти.

Времени копаться в себе больше не было. Главное, чтобы Эдик остался ею доволен. Главное, чтобы ничего не случилось до того, как она будет вместе с сынишкой. А дальше? А дальше – все равно! Можно поменять город, можно сменить фамилию, можно, наконец, уехать за границу! Только эти десять дней продержаться, несмотря ни на что, стиснув зубы и улыбаясь, делать то, чего от нее ждут.

Вызвав такси, Марина подошла к зеркалу и внимательно посмотрела на свое отражение. Стройная и высокая, она обладала изящной девичьей фигурой. Элегантное гипюровое платье нежного розового цвета удачно подчеркивало талию и красивую высокую грудь. Небольшое полукруглое декольте было украшено тонким жемчужным ожерельем. Белые лаковые туфли гармонично сочетались с небольшой сумочкой, сделанной из такой же глянцевой белой кожи.

Тяжело вздохнув, Марина закрыла дверь и вышла из дому.

– Господи, прости меня! – прошептала она и села в машину.