Спальная, выходящая окнами на южную сторону, была освещена ярким весенним солнцем. Андреа неподвижно лежала на высокой кровати и смотрела в окно. Услышав посторонние звуки, она повернула голову и, широко раскрыв испуганные глаза, уставилась на открывающуюся дверь. В комнату вслед за Ванессой робко вошла Дженни. У Андреа от увиденной картины заметно участилось дыхание, щеки покраснели, выступившие слезы застилали глаза, тонкой ниточкой стекая по худым морщинистым щекам, но это нисколько не мешало ей. Не отрывая глаз, она рассматривала такую красивую и уже совсем повзрослевшую дочь.
«Боже! Мамочка! Как же ты изменилась! Какая же ты стала. Ты лежишь сейчас такая беспомощная и такая потерянная. Я помню, какой ты была сильной и уверенной, и вдруг ты даже слова не можешь произнести!»
– Ванесса, а она понимает, кто я? – повернувшись, дрожащим голосом спросила Дженни.
– Конечно. Она часто вспоминает о тебе. Подойди ближе, смотри, как она разволновалась, даже испарина на лбу выступила, – тихо произнесла Ванесса, заботливо вытирая платком с лица Андреа слезы и пот. – Андреа, смотри, дорогая, к нам Дженни приехала. Ты рада? Конечно же, рада, по-другому и быть не может. Тише, тише. Не волнуйся слишком сильно, дорогая. Что? Что ты хочешь? Тебе блокнот подать? – Ванесса уловила сигнал от Андреа и, повернувшись к комоду, вынула блокнот и ручку. Подсунув все дочери под руку, женщина стала быстро нажимать на рычаг кровати, чтобы немного изменить её положение.
– Мама, здравствуй, – прошептала Дженни, сдерживая слезы. Она старалась оставаться спокойной, но мелкая дрожь выдавала все переполнявшие её эмоции. Сил произнести что-то ещё совсем не было. Дженни смотрела на мать и никак не могла поверить, что такая уверенная, гордая женщина теперь была абсолютно беспомощна. Слезы, не удержавшись, стали падать одна за другой на белоснежное покрывало, и Дженни, не в силах больше подавлять свои чувства, расплакалась в голос, позабыв всю многолетнюю обиду и неприязнь к матери. Она вдруг ясно осознала, насколько тяжело сейчас Андреа.