Тамбовский волк

Глава 6

Алексей остановился на пару секунд у двери кабинета, в котором он оставил Галину Розанову. Три минуты назад он разговаривал с ее отцом. Денис Розанов произвел на него приятное впечатление. От него Алексей и узнал, что мать Гали этой весной убила себя…

Алексей заверил его в том, что все делается по правилам, и пока никакая опасность его дочери не грозит. Фактически он пообещал отпустить ее через полчаса.

— Как дела, Галя?

Темноволосая головка поднялась на звук его голоса.

— Простите. У меня ничего не выходит… — девушка беспомощно смотрела на Алексея. Лист бумаги перед ней был весь испещрен какими-то каракулями.

— Ничего. Я не знаю что писать… Я говорила вам правду.

Алексей присел на край стола.

— Галя, я знаю про твою мать, — сказал он тихо, — Сегодняшнее происшествие как-то связано с этим?

Галя опустила голову. Палец ее заелозил по бумаге, выделывая замысловатые круги.

— Это ты ее нашла? — спросил Алексей.

— Да, — просто ответила она, — Я пришла из школы… Было, часов пять вечера. Я зашла в ванну, зажгла свет и увидела…

— Что ты увидела? — голос Алексея прозвучал спокойно, хотя ему стало безумно жаль этого испуганного ребенка.

— Ванна была полна до краев. Крови. Вернее воды, смешанной с кровью. Но все равно красной. На полу тоже. Накануне мы поругались с мамой.

— Расскажи мне, пожалуйста, что случилось.

Галя взглянула в лицо опера. Потом опять опустила глаза.

— Мы поругались из-за мальчика. Мы ходили вместе в кино и… ну всякое такое. А она сказала, что, мол, у меня одни мальчишки на уме и нужно заниматься… и Миша один остался.

— Миша? — переспросил Алексей.

— Ну, братишка мой. Он маленький. Пять лет. Я должна была тогда присматривать за ним, но мой парень пригласил меня в кино. В общем, сами понимаете. Я вернулась поздно. Мы поругались. А на следующий день все случилось…

— Ты разговаривала с кем-нибудь об этом?

Галя кивнула.

— Да, в школе и в милиции. Они все сказали, что я не виновата.

— А ты думаешь?

Галя пожала плечами.

— Умом я понимаю, что не виновата. Все правильно мне объясняли, про комплекс вины и прочее. Но я думаю, что если бы мы не поссорились, может быть… она…

Слезы покатились по ее щекам.

Алексей в замешательстве протянул руку и коснулся волос Гали. Ему хотелось утешить девушку, снять с нее это невыносимое чувство вины.

Галя отклонила голову и встала из-за стола.

Видно было, что она еле удерживается от рыданий. Потом она обошла стол с правой стороны и оказалась рядом с Алексеем. Тонкий запах ее духов донесся до него. И еще что-то. Еще один очень легкий поверхностный аромат. Немного пряный и неудержимо влекущий к ней.

Галя вздохнула.

— Я хочу забыть все это. Понимаете? Но мне все время напоминают, — в голосе ее звучала грусть.

Алексей опять коснулся ее волос. Одна из прядей легко обернулась вокруг его указательного пальца. Галя улыбнулась.

— У меня такие непослушные волосы, Алексей. Она подняла голову и оказалась рядом с его лицом. Он услышал удары своего сердца, потом осторожно коснулся губами ее лица. Тонкий запах, который дразнил его, стал отчетливее. Галя ответила на поцелуй просто и откровенно, так, словно ждала этого. Так, словно по-другому и быть не могло.

Алексей опомнился только спустя несколько минут. Он понял, что стоит в незапертой комнате отделения милиции, сжимая в объятиях главную подозреваемую по делу об убийстве.

Он отстранился от Гали, а она, не желая покоряться его сильным ладоням, все тянулась и тянулась к нему.

— Стой, Галочка, — прошептал он еле слышно, — Мы, я… не должен делать этого.

— Почему?

— Так неправильно, Галя. Не сейчас.

Он смотрел в ее сияющие глаза и видел в них только безграничное удивление, и даже оттенок разочарования. А еще он видел, как пульсируют черные зрачки, придавая лицу какие-то неземные черты.

Алексей вздохнул.

— Извини.

Он отошел от стола к окну, забранному жалюзи. Оттянул пару полосок. Алексей чувствовал, как пылает его лицо. Он что, совсем свихнулся? Что происходит? Ведь…

Он обернулся.

Галя сидела за столом в позе прилежной ученицы.

— Что произошло в лесу? — снова спросил Алексей, — Расскажи мне правду.

— Правду? Хорошо. Ладно. — В голосе Гали послышался вызов, — я была там со своим парнем. Не с Димкой! С другим. Нормальным приличным мальчиком. А Димка просто псих. Придурок! Он застукал нас там. И кинулся на моего друга. Они начали драться. А потом из леса выскочил волк и кинулся на них. Я испугалась! Правда! Я была так напугана, меня просто трясло! Я бросилась бежать! Потом вернулась, — все было кончено! Я боялась сказать кому-нибудь. Отец меня бы просто убил! И из-за матери и вообще, он считает, что я должна все вечера сидеть дома!

— Ты говоришь мне правду? — Алексей быстро приблизился к девушке и грубо схватил ее за плечо, — Ты не врешь?

— Нет! Вовсе не вру!

— А может, дело было не так?

— А как?

— Как? Может, это ты превратилась в волка? А? Скажи мне правду! — он почти кричал.

На один миг Алексей поверил, что угадал. Зрачки Гали вытянулись в узкую полоску и вспыхнули недобрым огнем.

Но тут же перед ним был вновь испуганный ребенок, защищающийся от нападок взрослых:

— Да вы что! Алексей Геннадьевич, вы с ума сошли! Что за бред!

Алексей отпустил ее руку.

— Ладно. Забудем. Считай, что я пошутил. Можешь идти домой. Если ты понадобишься, тебя вызовут.

Галя лукаво улыбнулась.

— Пошутили? Все время шутили?

Она снова приблизилась к нему.

— Совсем-совсем шутили?

Алексей облизнул пересохшие губы.

— Иди домой, Галя. Поговорим позже. Хорошо?

Ее губки чуть надулись, став от этого еще более дразнящими.

— Хорошо.

— Антон, мальчик мой, где ты так расшибся? — Борис Сергеев с удивлением смотрел на спину сына. Парень проспал полдня, потом долго смотрел телевизор, а теперь заглянул на кухню, в поисках чего-нибудь съестного.

Борис не собирался мешать сыну или тем более следить за ним. Но на спине его Антона, его мальчика, он увидел довольно глубокую царапину, вернее рваную рану, правда, уже чуть поджившую. Так, словно, он сильно поцарапался обо что-то.

— Где? А, это… Не бери в голову, пап… Это я в лесу зацепился за какой-то сук.

Борис подошел поближе.

— Ну-ка… дай взгляну…

— Это страшная рана, пап. Я просто чуть не умер от потери крови.

— Балбес, — Борис несильно толкнул сына в плечо, — Какие планы на вечер?

— А? Что?

— Слышал, об убийстве? — спросил Борис.

— Каком убийстве? — быстро обернулся Антон.

В глазах мальчика заметался страх. Что такое? — удивленно подумал Сергеев.

— Дима Баринев, слышал про такого?

— Он что, убит? — спросил Антон. Голос предательски задрожал, — И кто его убил?

— Зверь. Похоже опять волк.

— Боже мой. — Антон добыл из холодильника упаковку котлет и направился к микроволновке.

— Ты его знал? — спросил Борис, — почему-то на душе стало тревожно.

— Нет, пап, почти нет. Он, кажется, работал в аптеке.

— А я слышал, что он встречался с твоей подружкой, Тошка, — сделал еще один заход Борис, — Но, похоже, ты отбил у него девчонку?

Антон смущенно отвел глаза.

— Ну что ты, пап! Галя, она такая славная.

— Ладно, смотри сам сынок.

В дверь позвонили.

— О! — Антон вскочил из-за стола, — это она! — и бросился в коридор.

Борис снисходительно ухмыльнулся.

Через пару секунд до него долетел разочарованный и несколько испуганной голос:

— Это к тебе, пап.

Галя ушла. Алексей опустился на стул и сжал голову руками. Что происходит? Его сводило с ума желание бросится за ней, догнать, объяснить все. А потом…

Вот именно, потом. Бог мой. Ни разу с ним такого не происходило! В чем причина? Девчонка, безусловно, красива, он был уверен, что она согласится провести с ним время. Без проблем. Но с чего вдруг такое внезапно вспыхнувшее чувство? Он вообще не склонен был по натуре загораться так внезапно. По крайней мере, он так считал сам.

Мозг продолжал просчитывать возможные варианты. Какое-то постороннее воздействие? Очень похоже. Но он не ел и не пил ничего такого, что могло бы… Запах? Тонкий аромат, при воспоминании, о котором начинало щемить сердце?

Если это так — то все это довольно обидно. Или это практически неконтролируемое влечение входит в силу, имеющуюся у оборотня?

Да, я должен сделать это. И сделаю это. Оперу объяснять что-то — нет смыла. Вообще странный тип. Мысли где-то далеко. Хотя надо признать он сочувственно выслушал то, что мне пришлось сказать. Еще бы не сказать! Должны же были отпустить Галину домой. Милиция или прокуратура здесь ничем не помогут. Только он сам может прекратить все. Да. Не помогут. Вот и Алена поняла сразу. Поняла, что ее дочь — не ее. Что многое из того, что стало происходить в их городке, имеет совсем другое объяснение. Он пытался объяснить Алене. Сказать, что все это не ее вина. Но не помогло. Даже Миша не остановил ее. Она просто сбежала от проблемы… Да?

Ты несправедлив. Ты же не сказал ей, за кого девочка вышла замуж двадцать лет назад? Не сказал. Думал она решит, что ты псих, правда? Правда.

Поэтому прекрати жалеть себя. Прекрати!

Верю.

Это трудно. Но возможно у Миши еще есть шанс.

Жаль, что Галя его дочь. Жаль, что Галя, не смогла держать это под контролем.

— Кто там, Антон?

— Это, я.

Борис узнал голос Дениса Розанова.

— Привет, сосед!

— Добрый вечер.

Сергеев был рад видеть Розанова. Нечасто тот захаживал в гости. Наверняка хочет поговорить об их детях. Забежал, видимо на пару минут. В домашней футболке и шортах.

— Антон, ты закончил?

Поняв намек, юноша прихватил тарелку с котлетами и собрался тихонько исчезнуть.

— Что это? — внезапно севшим голосом спросил Розанов, заметив ссадину на спине Антона.

— Я поцарапался в лесу, — повторил объяснение Антон, не без удивления глядя на помертвевшее лицо соседа.

— Что, ж, — сказал он, — наверное это к лучшему. Я хотел предотвратить… Ну, ничего.

— Эй, с тобой все в порядке? Может пива? — Борис был удивлен и не скрывал этого.

Розанов поднял голову и твердо взглянул в глаза отца мальчика, чей смертный приговор уже прозвучал.

— У меня важное дело, к тебе, Борь. Пиво подождет.

— Что такое?

— Антон, иди, погуляй, у нас мужской разговор.

Парень пожал плечами и вышел из кухни. Ему скрывать нечего!

— Так что случилось, сосед? Может пойдем в кабинет?

— Можно.

Борис видел, что Денис сам не свой от волнения и беспокойства. Он даже пах по-особому.

В кабинете, Борис кивнул на диван и сказал:

— Устраивайся. Мы одни. Так что ты хотел мне сказать?

— Это не понравится тебе, Борис. Я уверен.

— Ты про наших ребятишек?

— Не совсем. Антон очень славный парень. Мне жаль, что он связался с Галиной. Правда, жаль. Ты, пожалуйста, помни это, ладно? Когда все кончится.

— А что такое с Галей? Уж не хочет ли старикан сказать, что у его доченьки положительная реакция на ВИЧ? Я ее тогда лично разорву…. Тьфу, что за мысли…

— Тебе не понравится то, что я скажу, Борис, — повторил Розанов, — Но у меня нет другого выхода. Да времени нет мусолить это. Я скажу сразу, а там… В общем, я — волк. Волк-оборотень, — уточнил Розанов, пристально глядя на соседа. — Конечно, это крайне редкий случай, такие изменения генного набора, или как там… встречаются не каждый день. Я не силен в этом. Никогда и не пытался вникнуть. Инквизиция приложила руки к тому, что бы нас стало еще меньше.

— Э-э…

— Подожди, не прерывай, мне нужно буквально пять минут. Потом ты скажешь, что я спятил, а я докажу что нет. Хорошо?

Сергеев в замешательстве кивнул.

— Так вот. Я не только волк-оборотень. Я довольно редкий вид даже среди нас. Вы, люди… или мы, люди, понимаешь, я, как-то, не могу причислить себя к нелюдям, называем таких супер. Суть в том, что я сохраняю при трансформации сознание человека. И естественно, никогда никого в своей жизни не тронул ни пальцем. Я получал только радость и наслаждение от своей особенности. Знаешь, бег по лесу после дождя… Ладно.

— Ты спятил, старина. Спятил. Определенно.

Розанов кивнул головой.

— Я знал, что ты это скажешь. Надеюсь, ты поверишь собственным глазам. Правда? Смотри.

Розанов скинул футболку.

— Не хочу порвать одежду, знаешь ли…

— Что ты делаешь? Прекрати! — Сергеев смотрел как его сосед, человек, которого он знал 15 лет, раздевается перед ним до гола, стоя на ковре у дивана.

Розанов успокаивающе поднял руки.

— Ты же врач, Борис. Вид голого мужика не должен тебя смутить.

Розанов остался без одежды. Он вздохнул полной грудью. Запрокинул голову назад. Застонал. Потом упал на колени. Голова низко опустилась, практически коснувшись, пола.

И тут Борис почувствовал, как волосы шевелятся на его голове. Седая макушка Розанова темнела на его глазах. Конечно, не до юношеской черноты, нет, но седина исчезала. Волосы вытягивались… Вот уже спина соседа покрылась шерстью, руки начали свою трансформацию. Розанов застонал, поднял голову. На волчьей морде горели человеческие глаза. Но вот и они изменили себя. Миг — и на ковре в комнате Сергеева стоял огромный мохнатый волк. С сединой на загривке. Он встряхнулся, потянулся сладко и обошел комнату. Потом сел, как собака, обернув хвост вокруг себя.

Борис подошел поближе.

Вид волка был довольно миролюбивый.

Он протянул руку и коснулся волчьей шерсти. Потом погладил зверя по голове, почесал шею. Розанов, или волк? прикрыл от удовольствия глаза.

Борис отступил немного назад и сел на стул. На диване лежала аккуратно сложенная одежда. Перед ним был волк. Розанова не было. Мозг врача отказывался верить. Но в собственном рассудке он был полностью уверен.

Розанов видимо следил за выражением лица соседа. Поскольку на лице последнего отразилось принятие происшедшего как свершившегося факта — он начал обратную трансформацию. Это заняло буквально 5–7 секунд.

Он встал, немного задыхаясь с ковра и сел на диван. Отдышавшись немного, он сказал:

— У тебя ласковые руки, сосед. Может, хочешь еще где-нибудь почесать меня?

Шутка была незамысловатой, но Борис громко захохотал. Смех снял напряжение, дал разрядку натянутым нервам.

Розанов оделся и вновь присел на диван.

— Знаешь, я понимаю, как ты себя чувствуешь. Правда. Но я должен был доказать. Иначе ты решил бы, что я псих. В другое время я бы подождал, пока все уляжется в твоей голове, ответил на все вопросы… Но время дорого. Я не хочу что бы погиб кто-то еще.

— Но, как… это…

— Как происходит? А хрен его знает. Правда. Не знаю, убей меня. Первый раз — очень было страшно. Какое там! Я был в ужасе. Мой дед, тоже был супер, он все объяснил, подготовил меня… Процедура трансформации… не то что бы неприятна. Черт. Просто больно. Словно тебе ломают руки и ноги. Сердце заходится. Поверь… Но это стоит того.

— И часто, ты?

— Превращаюсь? — подхватил Розанов, — Нет, раз-другой за месяц. Говорю же больно. Сейчас реже. По молодости чаще.

— И что?

— В смысле зачем? Это не просто объяснить. Это просто другой мир. Другой совершенно. Запахи, осязание, секс. Сила. Потом после всего я замечательно себя чувствую. Я контролирую это, как видишь. То есть делаю — когда захочу. Бывают моменты, когда меня вдруг потянет побегать по лесу… Но если не время или что-то еще — я не буду.

Борис смотрел на Дениса горящими глазами. То, что он узнал — переворачивало его мироощущение кардинально. Ему хотелось пощупать соседа, сделать рентген, взять анализы — как врачу. Просто как человеку ему было страшно. И любопытно. Он словно стоял над бездной, готовый упасть в нее.

Розанов встал и прошелся по комнате. Потом подошел к Борису, взял его за руку, и сказал:

— Ты знаешь, я пришел рассказать тебе не о себе.