— Прошу прощения, но я так и не понял, как вы поступаете с аппаратурой, вышедшей из строя. — терпеливо повторил вопрос Нестерович.
— Вряд ли я смогу вам помочь в этом случае. — неожиданно язвительно ответил до сих пор сдержанный заведующий сектором, поправляя значок лауреата Госпремии на лацкане.
— Правильно ли я полагаю, что вы определяете отказавший узел, заполняете дефектную ведомость и отправляете изделие в ремонтный цех?
— Дефектационную. — неприязненно поправил лауреат.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Да.
— Это ответ или констатация?
— Ответ.
— Что происходит с изделием потом?
— Его ремонтируют, наверное. — улыбнулся заведующий сектором.
— А если, предположим, комплектующие элементы изготовлены не вами и находятся на гарантии?
— Этого я не знаю. Мне не нравится, что вы фабрикуете дело против моих сотрудников.
— Почему вы так со мной разговариваете?
— А как прикажете с вамиразговаривать? — скривился лауреат.
«Не иначе, объелся демократической прессы, — с грустью подумал капитан. — А с виду умный человек…»
— Сколько было случаев отказа экспериментальной головки комплекса «Игла»?
— Всего за время испытаний? М-м-м... Шесть. — припомнил завсектором.
— Вы помните наизусть?
— Это моя работа.
— Причины отказа?
— Вряд ли вы их поймете...
— А вы попробуйте объяснить...
— Дважды — коррозия зеркал, дважды — отслоение матричного фотоприемника, два раза отказывала автоматика слежения за целью. — устало пояснил лауреат. — В автоматику мы не лезли.
— Можете подтвердить документально?
— Пожалуйста!
Завсектором небрежно бросил на стол журнал учета движения изделий. Нестерович аккуратно выписал фамилии сотрудников, сдававших головки в ремонт.
Больше здесь делать ему было нечего.
— Скажите, — напоследок спросил он, — ведь вы знаете человека, которого я ищу?
— Предположим!
— Обвинения в соучастии не боитесь?
— Я вас не боюсь! — лауреат гордо расправил узкую впалую грудь.
— Это правильно, не надо нас бояться, — вздохнул Нестерович. — Но, если вдруг вам придет в голову рассказать кому-нибудь о моих вопросах, это будет чистейшей воды соучастием в преступлении. Я вас как официальное лицо предупреждаю. И подписку мне в этом извольте дать сейчас же.
В цехе ремонта Нестеровичу без проволочек объяснили, что зеркала и приемники заменяются новыми, а вышедшие из строя просто выбрасываются.
— Вот сюда! — ткнул пальцем пожилой балагур в огромный контейнер.
— И отсюда каждый может их взять?
— А кому они нужны? Барахло! В хозяйстве их никак не приспособишь...
«Зато ими можно подменить исправные элементы. — подумал капитан. — То-то у них все парные отказы…»
— А автоматику куда?
— На нее посылается рекламационный акт в Коломну. Приезжают их представители, разбираются… Но по этим, несерийным, никто не приезжал. Они сразу принимали рекламацию и просили им отправлять. Изделие сырое, штучное — нет смысла упираться.
— Вы сразу отправили? — спросил въедливый Нестерович.
— Первая голова долго лежала. Все оказии не было... Потом уж, когда второй отказ был, обе нарочным и отвезли. За их счет, конечно.
— А где хранились?
— В подсобке у меня. Там стеллажик есть отдельный. Хотите, покажу?
Подсобка и стеллажик были доступны, как девушка на Старо-Невском проспекте.
— А как вы думаете, этот подвес в Коломне как-то разбирают, или тоже сразу выкидывают?
— Не могу сказать, — бригадир пошевелил косматыми седыми бровями. — Степень интеграции у них высокая… дешевле новый сделать, чем неисправный починить. На драгметаллы сдают, наверное... Мы посеребренные зеркала тоже сдаем.
Выписав даты отправки рекламаций, просмотрев приемо-сдаточные ведомости на бракованные устройства автоматики, Нестерович покинул некогда шумные, а теперь безлюдные и темные коридоры КБ «Аметист». Его моложавая спортивная фигура привлекала внимание: средний возраст сотрудников зашкаливал далеко за пятьдесят.
У ворот его поджидал, прохаживаясь, темный как туча, Сан Саныч Шубин.
— Генерал звонил, попросил подхватить тебя по пути. У него всего полчаса для нас.
Они сели в машину заместителя начальника ОПС.
— Как ваш разведчик? — сочувственно спросил Нестерович.
— Никак. — нервно ответил Шубин, выруливая на трассу. — Жив, в реанимации. Оперативную работу ему придется оставить… Сердце у нас нужно здоровое. А у него — надвое располосовано... Спасибо ребятам из Военно-медицинской, другие б не вытащили…
— Где вы вертолет так быстро добыли, Сан Саныч?
— МЧС одолжил… По старой дружбе. Мы когда-то помогли им вычислить, куда пропадают их гуманитарные поставки...
— Вычислили воров?
— Их далеко искать не надо было… Взять их не разрешили, предупредили только. Но воровать перестали.
— Здесь — перестали.
— Пожалуй. — согласился Шубин.
— Взяли того, кто ранил разведчика?
— Нет. — хмуро ответил Сан Саныч. — Неопознанный труп с огнестрельным ранением нашли в парке — и все.
— Ну, и хорошо. — кивнул Нестерович.
Оба понимали, о чем идет речь.
— Что будете делать с Гатчиной? — спросил капитан, разложив на коленях листы, готовясь к докладу у Сидорова. — Я по ней почти закончил. Можно поставить этот РОВД на уши. Скоты...
Шубин некоторое время молчал, уверенно ведя машину, вытягиваясь, чтобы достать педали. Поморщился, ответил почти мечтательно:
— Месть — это блюдо, которое подают холодным. Я сменил там наряд, поставил пока группу Снегиря... Они у меня все сядут. Кто раньше, кто позже… Все до единого — и по крупному.
— Да вы страшный человек! — засмеялся Нестерович. — Вот уж не ожидал!
— Я — бич Божий и меч Господень. В одном флаконе. — очень серьезно ответил маленький Шубин. — Я уже старый и тороплюсь увидеть хоть немного справедливости. До пенсии три года — как раз времени хватит. Мне еще сегодня с женой Арцеулова встречаться...
Сидоров встретил их оживленно, протянул Шубину лист бумаги с надписью «Гр-А-Ни-Т»:
— Григорий-Алексей-Нина-Тимур! «Гранит»! Они зашифровали свои имена в название плана! Фраера дешевые!
Рослый Нестерович заглядывал через плечо.
— Григорий — это Пивненко, с авиаремонтного, Алексей Чагин — час назад с ним разговаривал на «Аметисте»… Тимур Дербенев из ГОИ, Нина Дресвянкина — из ЛОМО. Похоже!
— По Дресвянкиной — нет контактов. — брюзгливо сказал Сан Саныч. — Эти трое вчера кутили в казино «Вавилон», а по женщине ничего нет.
— Так найдите! — вскричал Сидоров, любуясь своей находкой.
— Это заказ? — Шубин сложил губки куриной гузкой. — На заказ не работаем. Контакты или есть, или нет... И почему обязательно Нина? Это может быть Николай, Никодим, или вообще два имени. Наталья и Илья, Натан и Игнат...
— Потому что Нина есть в деле, а Николая, Натана и Ильи нет, — Сидорову было жаль отказываться от столь изящной придумки.
— Генеральская логика... Сейчас нет — завтра будет. Может, это Николай уехал вчера с Московского вокзала.
Сидоров обиженно наставил на Шубина белый холеный палец.
— Насчет логики — не забывайтесь, товарищ полковник. Генерал — он и в Африке генерал. Ты у меня в кабинете, между прочим... И неизвестного твои ребята упустили! Даже заснять не смогли. Ищи теперь ветра в поле. А без него цепочка неполная.
— Подельники сдадут! — равнодушно махнул рукой Сан Саныч, думая больше о раненом Волане, которого вчера сам помогал загружать в вертолет «чрезвычайки» на глазах у изумленного экипажа скорой помощи. — А в Питере двадцать три организации с названием «Гранит».
— С чего ты взял? — оторопел Игорь Станиславович.
— Справочник «Весь Петербург» полистал. — набычился Шубин.
— Есть соображение! — Нестерович вклинился в битву титанов. — Разрешите?
Сжато изложив проработанную версию хищения, капитан подытожил:
— Таким образом, «Игла» собиралась по частям и пока неизвестно, где достали сам ракетный ускоритель со всеми принадлежностями... Вчера это мог быть человек, доставший именно эту часть. Он мог быть из Тулы, или из любой воинской части — приехал, получил свою долю и уехал. Тогда мы его не найдем... Но головку самонаведения тоже собирали по частям, причем в учтенных изделиях подменяли исправные компоненты неисправными. Я думаю, из двух устройств автоматики, уехавших в Коломну по рекламации, одно было исправно и потом вернулось назад, в Питер. И если это был человек из Коломны…
— Ты понял? — обратился Игорь Станиславович к Шубину. — Срочно снаряжай своего глазастого орла в Коломну. Пусть сидит там, сколько надо, пока всех не пересмотрит. Ты подготовь рекомендации, — повернулся генерал к Нестеровичу, — с каких отделов завода начать в первую голову, чтобы зря там не светиться.
Сидоров подошел к оперативной схеме, подправил обсыпавшиеся меловые стрелы:
— Можно, пожалуй, переходить к активной фазе операции…
Он плотоядно посмотрел на снимки бородатых боевиков, потрогал их пальцами.
Нестерович разместил возле гатчинской группы фото инженеров, сделанные Тыбинем в казино. Цепочка вырисовывалась отчетливо.
— Будете брать? — поинтересовался Сан Саныч. — Может, еще подработаем связи?
Охватив выпуклый подбородок красивыми пальцами, глава «закоси-бэ-тэ» прошелся по сияющему паркету:
— Я думал над этим, Саша… Террористы — это не шпионы. Они непредсказуемы. Я не могу рисковать. Уж слишком у них все налажено... Надо хоть что-нибудь разрушить, сорвать возможные планы. Мы возьмем их боевую группу — под случайным предлогом, простой омоновской облавой. У них там наверняка полно оружия — отличный повод для задержания! Остальные — он ткнул пальцем в снимки хозяина «Баярда» и строительной фирмочки «Неон-трейд» — должны засуетиться, заняться восстановлением нарушенной структуры. Это затруднит им боевую работу и заставит выйти на внешние связи — а вот тут вы их и ждите! Ведь против них пока ничего и нет... Годится?!
— Хозяин — барин. — вяло согласился Шубин. — Кстати, о шпионах. Что насчет этого гражданина… Ира Арджания? Который любит гулять без головного убора возле Александринки?
— Забавное имя. — вежливо хмыкнул Нестерович.
— Национальность еще забавнее. Он по паспорту «горный еврей», из Дагестана. Гражданство, разумеется, двойное...
— Это не по моему столу, слава богу! — бодро воскликнул Сидоров. — Это в службу контрразведки! Я уже туда материалы передал, там и опер есть. Они знают, что есть резидент, шесть лет по нему работают — никак не могут вычислить.
— Если придется брать похитителей «Иглы» — не спугнем резидента?
— Честно сказать? — насупился Сидоров. — Не знаю... У меня за СКР голова не болит. Возились шесть лет с резидентом — и еще шесть годков повозятся. А этих молодых прохвостов я бы взял. С помпой! По всей стране! Чтобы другим неповадно было Родину продавать. Чтобы мамаши погибших в том вертолете пацанов могли бы им в рожи плюнуть. Чтобы совесть генерала Сидорова чуть облегчить...
Игорь Станиславович встал в наполеоновскую позу — руку за спину, руку за сюртук. Нестерович за его плечом принял вид преданного адъютанта императора.
— Товарищ генерал, ведь существование Ходжи можно считать доказанным! Это его люди! Разрешите провести обобщение? И, может, следует расширить рамки операции?
Сидоров поморщился, убрал руки, устало сел за стол.
— Ты погоди пока с обобщениями… Не успеваем мы. Накрыли поганцев, оперативную директиву выполнили — и хорошо. Тебе скоро командировка предстоит… месяца на три. Вот, вернешься — тогда и поговорим про Ходжу. Тебе Дмитриев все доведет. Иди, готовь активную фазу. С Градом договорись, чтоб не так, как в прошлый раз... У нас боевое задержание, а у них — плановое учение и московская проверка из ЦСН<ЦСН — Центр специального назначения ФСБ России.>. Мобилизационное развертывание батальона спецназа, мать их так! Я с Ярошевичем чуть не подрался тогда.
Озадаченный, полный недобрых предчувствий, Нестерович вышел.
Шубин с генералом молча проводили его глазами.
— Что с Дадашевым? — первым нарушил тишину Сан Саныч.
— А что с Дадашевым?
— Его же похитили. Что-нибудь предпринимать будем?
Сидоров хитро сощурился:
— Официальное обращение было? Не было... Нету тела — нету дела. Пусть его этот дантист уму-разуму поучит. Вы же знаете, где он?
— Знаем.
— Ну, вот! Когда понадобится — достанем… если жив будет. Да вряд ли он нам понадобится. Его помощник в смысле оперативной разработки куда интереснее, поэтому пущай Дадашев пока в подвале у этого дантиста покиснет… И ты лучше подумай, как наш питерский Рэмбо-Стоматолог вышел на Дадашева на Лиговском...
— Думали уже... Значит, был рэкетирский хвост — а мои разведчики не прочухали. У бандюганов тоже есть ребята матерые. Анекдотичные персонажи в малиновых пиджаках — это в прошлом.
— Все! — начальник СЗКСиБТ потер руки. — Иду к Панину на доклад. Хороший мы с тобой камень своротили, есть о чем отрапортовать.
— Это вы своротили. У нас работы не уменьшилось… Вон, как на вашем плакате!
Шубин кивнул на изображение пса с блохами.
Сидоров засмеялся, встал и повернул плакат обратной стороной.
Там был изображен блаженно спящий пес, кучка дохлых блох и большущий баллон-опрыскиватель с красной надписью наискось «SIDOROFF — ANTI-TERROR!».
Лехельт только поднял руку к кнопке звонка, как в квартире Морзика что-то твердое с сильным стуком ударилось изнутри о входную дверь и упало на пол.
Андрей опешил, замер с поднятой рукой, раздумывая, не потянуться ли ему за пистолетом.
Слышно было, как хозяин, бормоча ругательства, подобрал неизвестный предмет, затем тишина — и вновь резкий удар.
— Уа! Блин! — хриплым басом заорал за дверью Черемисов.
Заинтригованный Лехельт отбросил мысль об оружии и позвонил.
Небритый Вовка, в спортивных трусах и майке, открыл дверь, сунув в рот окровавленный палец.
— Жаходи… Я шейчаш, перевяжу только…
Жилище холостяка не было загромождено мебелью. В центре комнаты раскинулась огромная тахта с неприбранной постелью, на стене висели плакаты и боксерские перчатки. На подоконнике стояли кубки, добытые Морзиком в боксерских турнирах.
— Не густо у тебя с мабелью…
— Все, что надо, имеется!
— Так ведь даже сесть не на что. На тахту только…
— Тахта не для того предназначена! Нечего на ней рассиживаться. Сказал, что надо — и уходи. Во!
Морзик ткнул обмотанной култышкой в лист ватмана со словами: «Говори кратко! Проси мало! Уходи быстро!».
— Шучу. Пойдем на кухню, там есть табуретки.
— Да я за тобой, на колесах. Зимородок велел прибыть на службу. С вещами.
— В таком виде? У меня же больничный!
Широкое пухлое лицо Морзика явно утратило симметрию и в левой части своей приобрело желто —зеленый оттенок. Под глазом отчетливо просматривался синяк.
— В командировку тебя отправляют срочно.
— А куда?
— В Коломну, кажется... Клякса все расскажет.
Морзик скептически посмотрел на себя в зеркало, висевшее в прихожей, поскреб пальцем жесткую щетину, оттянул кожу под глазом.
— С такой видухой только на опознанку ехать… Заметут самого. В Москве особенно. А я сегодня к Волану собрался…
— К Волану не пускают, я заезжал. Приедешь из Коломны — вместе сходим.
Вспомнив о Диме Арцеулове, оба посерьезнели.
Молодые, красивые, сильные, они стояли молча и смотрели друг другу в глаза в зеркале. Черемисов на голову возвышался над Лехельтом.
— Клякса — мужик! — гордо сказал Морзик, выпятив могучую бочкообразную грудь.
— Костик — старая гвардия разведки. — определил Андрей, пощипывая плоский нос. — Нас с Гатчины сняли...
Какая-то грусть и чувство вины прозвучали в его голосе.
— Вот морда пройдет — я туда съезжу, разберусь с мусорами! — решительно заявил Морзик.
— Зимородок намылит шею.
— Не узнает! Я по-тихому… Если, конечно, добрый друг не настучит… Шучу, шучу. Но мне тоже охота разобраться!
— Ты, вон, уже наразбирался! Не лицо, а цветик-семицветик! Клякса не верит, что шпана машину вскрыла... Думает, ты сам на них нарвался.
— В протоколе записано! — возмутился Черемисов. — Пусть почитает! Там даже их добровольные признания есть! Вот зануда, блин!..
Он уже забыл, что только что восхищался Зимородком.
— Как же они тебе рожу-то разукрасили, чемпион? — сочувственно спросил Лехельт, глядя на спортивные трофеи хозяина квартиры.
— Бывает… Они тоже не лопухи… с одним я даже дрался когда-то… на городе, кажется. Главное, конечный результат. Трое в КПЗ, только один сбежал. Который в машину влез…
— Значит эти пойдут по хулиганству. Зря старался. Даже сидеть не будут — теперь только по решению суда можно в камере держать...
Морзик огорченно присвистнул, скривился. Разбитые изнутри губы болели.
— Черт с ними! В другой раз никуда не потащу — отметелю прямо на улице, чтобы неповадно было. Им же хуже будет.
— Превышение полномочий.
— А я как частное лицо буду бить!
— Как частное — можно. А это как?
— А вот так!
Черемисов надул щеки, выпучил глаза и скорчил глупую смешную рожу, долженствующую изображать «частное лицо»
— Х-а! Х-а! — он провел короткую серию резких ударов. — И мой коронный — правый боковой — х-а!
— Красиво…, — печально сказал Лехельт и вздохнул. — Только не забывай щеки надувать. Чтобы было понятно, что ты бьешь как частное лицо, а не как сотрудник ФСБ. А то эффект будет не тот.
— У меня эффект всегда тот! А куда нас теперь?
— Клякса обещает выхлопотать шпионаж. Для разрядки. По дипломатам поработаем… Там Кобра накопала кое-что… Да, Кубика похитили!
— Брось! Кому это дерьмо понадобилось?!
Оживившись, Лехельт пересказал несколько приукрашенную историю с похищением, но, закончив рассказ, снова потух.
— Что-то ты, брат, не нравишься мне. — озабоченно сказал Вовка, взяв Лехельта сверху за плечи. — В глаза мне смотреть! В чем дело? Маринка твоя чудит?
Признавая за Андрюхой первенство в интеллектуальных вопросах и в работе, хитрый и житейски пронырливый Морзик опекал его в делах бытовых и сердечных.
— Да так…, — уклонился от расспросов Лехельт. — А что ты делал, когда я позвонил? Что у тебя с пальцем?
— А во! — Морзик показал широкий тяжелый метательный нож. — Учусь! Скоро в Питере будет первенство «Универсальный боец». Хочу выступить — а там в программе ножеметание.
— Ну, и как?
— Да пока не очень… Я если такой штукой между глаз засвечу, убью наповал хоть как, даже рукояткой. Только это же не засчитают.
— Не засчитают. — согласился Лехельт. — Надо, чтобы воткнулся.
— С этим хуже. Я на дверь фанеру повесил — и кидаю. Так он, гад, как отскочит — чуть в пузо мне не впоролся! Еле успел рукой отмахнуть — вот палец и порезал. Чего ты лыбишься?! Сам возьми попробуй!
Лехельт взял нож в ладонь, полюбовался, примерился.
Морзик предусмотрительно спрятался за кухонной дверью.
Андрей положил оружие серединой на указательный палец так, что оно, покачавшись, замерло в неустойчивом равновесии.
— Это ты чего делаешь? — уважительно спросил Морзик, выглянув из-за двери.
— Центр тяжести определяю. — важно ответил Дональд.
Ухватив нож в выбранном месте, он поплевал на лезвие и растер пальцами.
— Для скольжения!
Морзик глядел во все глаза.
Лехельт принялся осторожно раскачивать руку, постепенно увеличивая амплитуду.
— Блин! — нетерпеливо сказал Вовка. — Если так долго готовиться, так самого зарежут сто раз!
Бац!
Нож глубоко вонзился в самую середину фанеры и загудел, вибрируя.
— Теперь ты. — скромно улыбнулся Лехельт, сделав приглашающий жест.
Ошарашенный Черемисов, почесываясь, вышел из-за кухонной двери, пошатал пальцем дрожащую рукоять.
— Однако… — он решительно выдернул нож из фанеры. — Значит, так. Сначала — центр тяжести. Правильно? Потом — поплевать. Так. Потом — размазать для скольжения… раз-два-три-и-эх!
Нож стукнулся плашмя и упал на коврик у двери.
— Э, блин!
— Наверное, поплевал неправильно. — совершенно серьезно сказал Андрей, подходя и подбирая нож с коврика. — Слюна должна быть в меру жидкая, в меру густая. У тебя какая была?
— Да хрен ее знает! — огорченно сказал Морзик. — Я ее что — спиртомером должен проверять? А без этого всего никак нельзя?
— Можно. — осклабился Лехельт. — Только эффект будет не тот.
— А как?
— Да очень просто. Вот так!
И, развернувшись вполоборота, он быстро бросил нож от дальней стены комнаты — точно в центр, как и в первый раз.
— Эй! — возмущенно вскричал Владимир. — А поплевать? А центр тяжести?!
— Да фиг с ним!
Поняв, что его просто водили за нос, Черемисов схватился за голову.
— А я, дурак, поверил!
— Я их с детства кидаю. — пояснил Лехельт. — Хобби. Я же фехтовальщик, питаю страсть к холодному оружию... Такой, как у тебя, кидать — одно удовольствие. Где взял?
— Мулат подарил, — Черемисов назвал позывной своего приятеля из РССН. — У него этих ножей целая куча... Слушай, а, может, ты выступишь как универсальный боец?
— Не хочу. — отказался Андрей. — Боец из меня хреновый.
— Там призовой фонд есть! Тысяча баксов! Выигрыш пополам!
Но Лехельт отказался решительно.
Забава с ножом развлекла его ненадолго, он снова понурился от своих невеселых мыслей. Черемисов пошел в ванную бриться, а Дональд принялся разглядывать афиши и плакаты, украшавшие стены комнаты.
Среди них висели три учебные карты, приведшие Андрея в полное недоумение.
На одной карте красными стрелами изображена была боевая операция Волховского фронта по снятию блокады Ленинграда.
Другая представляла историю вторжения Наполеона в 1812 году.
Еще была просто карта области с крестиками, соединенными различным образом.
Андрей позвал Морзика.
Тот выглянул, напевая, с намыленной щекой.
— Это у тебя что?
— Это я хочу с Ромбиковыми ямами разобраться. Я их столько нарыл — как крот! В жизни раньше столько земли не ворочал. Вот, пометил на карте, думал — может, это знак какой-нибудь…
— Ну, да… пришельцам из космоса…
— Ну… или, может, оружие искали. С местами боев, вроде, совпадает…
— Нужно им ржавое железо... У них пушки круче наших. А про Наполеона зачем?
— Думал — может, они клад чей-нибудь ищут? Может, французы чего зарыли…
— Так ведь их под Питером не было! — захохотал Лехельт. — Поэтому Кутузову памятник у нас стоит, а не в Москве. Москву-то он сдал, а Питер отстоял!
— Так я же не знал… Теперь знаю зато…
— Ты еще глобус Петербурга купи!
— А где продается?
Андрей опять пополз в улыбке. Морзик, наморщив лоб, подумал — и тоже засмеялся.
— Что-то у меня с головой… Наверное, здорово двинули дубинкой… Хватит прикалываться. Лучше подскажи что-нибудь. Ведь интересно же! Загадка — зачем они их копали?
— Чтобы ввести в заблуждение управление ФСБ и отвлечь внимание от своих истинных коварных планов по захвату всего городского рынка торговли дурью<Дурь — наркотики (жарг.).>. — замогильным голосом выдал Лехельт. — И чтобы научить тебя обращаться с лопатой.
— Нет, я серьезно! Давай поприкинем вместе, чего я все один должен потеть? Ведь мы с тобой тоже умеем думать, верно? Нечего Кляксе щеки надувать. Знаешь как охота раскрыть что-нибудь важное... Давай, подключайся, у тебя же голова варит! Чего мы только носимся по городу, язык набок, будто больше не умеем ничего, а?
Когда Морзику доставалась трудная умственная задача, он с охотой перекладывал ее на кого-нибудь другого, справедливо полагая, что каждый должен заниматься своим делом. Этот принцип он исповедовал еще в школе.
— Ну…, — помялся задетый за живое Андрей. — Я бы начал с архивов…
— А с каких?
— Ну… государственный… военно-исторический…
— Архив комитета по здравоохранению подойдет? — спросил Морзик, довольный тем, что Лехельт задумался.
— А почему по здравоохранению?
— У меня там женщина знакомая работает. Вот такая тетка! Заодно будет повод встретиться. Ну не самому же мне в архивах ковыряться... Главное — организовать процесс!
— Ты собирайся быстрее, организатор! После командировки займешься частными изысканиями.
— К знакомой я еще сегодня успею. Я уже готов. Штаны найду — и поехали! Слушай, только ты мне денег на поездку одолжи! Аванса ведь опять не дадут...