Танец белых лилий

17

Полет на маленьком самолетике занял настолько мало времени, что Инна даже не успела до конца насладиться потрясающим видом этого удивительного края с высоты. Уже без всяких приключений они добрались на такси до виллы матери Жака. Все Иннины опасения по поводу того, как ее воспримет Клотильда, исчезли после ее первых доброжелательных слов. А уж та любовь, с которой она и Жак смотрели друг на друга, вселяли надежду: мать одобрит выбор сына.

Обычная суета с вещами и переодеванием отвлекла Инну, и она уже почти безбоязненно спустилась к обеду и оказалась в компании приятных и, как ей показалось, давно знакомых людей, а не на смотринах, чего она больше всего боялась. Конечно, Клотильда расспрашивала Инну и о жизни, и об учебе, и о России, где она была с выступлениями, «страшно сказать», лет двадцать назад. Но все это с большим тактом и юмором. Жак в это время часто отлучался к телефону, а один раз даже куда-то ненадолго уехал. Вернулся он в хорошем настроении, с цветами для Инны и Клотильды, сидевших в это время на диване и хохотавших над каким-то старым фильмом.

Так как мать Жака должна была улетать уже на следующий вечер и несколько близких ей людей собирались прийти, чтобы проводить ее, то Клотильда уговорила Жака с Инной объявить о помолвке прямо завтра.

— Сейчас все разбегаемся спать, а утром мы с мадемуазель Инной отправляемся чистить перышки, и я хочу купить ей подходящее для такого случая платье. А тебя, Жак, прошу сделать несколько звонков и уточнить, чтобы все, что я заказывала, было вовремя готово. Все в доме в твоем распоряжении. Спокойной ночи. Мадмуазель я провожу до ее комнаты сама, а тебя просил позвонить Гюстав Жепен, я совсем забыла тебе передать, кстати, он тоже будет завтра. — И Клотильда, не дав ни Инне, ни Жаку ничего сказать в ответ на свой монолог, кроме «Спокойной ночи», повела Инну на второй этаж.

Утро началось с похода по магазинам. Клотильда, как истинная француженка, с младенчества привыкшая к тому, что во Франции мужчины очень внимательны к женщинам, а будучи вдобавок актрисой и весьма привлекательной особой, была бы, наверное, несмотря на возраст, просто оскорблена, если бы при взгляде на нее у мужчин не горели глаза. И это ощущение, такое новое для Инны, нравилось ей. Рядом с Клотильдой во время непродолжительного вояжа по салонам и магазинам, Инна сама уже начинала чувствовать себя немного француженкой. Инна уже поняла, что, вероятно, правы были те авторы, что писали о природной склонности французов к любовным приключениям, удивительно гармонично сочетающейся с воспитанием у своих детей уважения к семье и ее традициям. Наблюдение Инны подтвердило почти восторженное отношение Клотильды к их роману с Жаком.

Тем временем полиция разобралась в череде «случайностей», которые преследовали Жака и Инну. Правда, их вполне устроила следующая версия: месть из ревности брошенной женщины. Татьяна не могла отрицать «попыток причинить неприятности» покинувшему ее Жаку. О роли Гека и Дуси она даже не упоминала. Шеф бы ей ни за что не простил то, что она использовала его людей и могла поставить под удар дела мафии. Гек вовремя дал Татьяне прослушать запись их разговоров, и, беседуя с Гюставом Жепеном, она покаялась в том, что заплатила, дескать, незнакомой шпане, а они, «недоумки», перестарались. Сама же, мол, хотела только пошутить. Девушка горько рыдала, была прекрасна и безутешна в своем раскаянии. Сердце добряка Гюстава почти растаяло, и он позвонил Жаку и все рассказал ему. Жак, беззаботный в своем счастье, согласился не быть очень строгим в своих претензиях к Татьяне, в конце концов, ведь их кое-что связывало в прошлом.

— Хорошо, Гюстав, но я настаиваю, чтобы моей невесте и мне были принесены извинения, а также возмещен нанесенный ущерб, — сказал Жак. — Предлагаю покончить с этим прямо сегодня, завтра я буду думать только о своей новой жизни.

— Мы приедем через полчаса, — пообещал Жепен.

Жак попросил горничную сходить за Инной, наверняка она еще не ложилась спать. Когда Инна спустилась вниз, они с Жаком вышли в сад встречать Гюстава Жепена. Жак рассказал ей о том, что на сей раз все неприятности позади, что все это происки Татьяны, которая раскаивается и готова принести свои извинения. У Инны были свои основания считать, что все не так просто, но ей не хотелось впутывать Жака в мафиозные дела, а может, и правда — все это только «бабские штучки».

Из остановившейся полицейской машины вышел Гюстав Жепен, следом — Татьяна в наручниках.

— Жак, я приношу свои извинения и прошу не возбуждать против меня уголовное дело. Я оплачу весь ущерб, мне так тяжело, я была словно в бреду, ведь я так тебя любила. — Татьяна пыталась выдавить из себя слезу.

— Вероятно, это и моя вина, — ответил Жак. — Возможно, я был слишком неразборчив и легкомыслен в отношениях с женщинами. Надеюсь, что это послужит уроком и для тебя. Я сейчас так счастлив, что ни на кого не держу зла. Если у господина инспектора нет к вам еще каких-то дел, то я от своих претензий отказываюсь.

Инна молча наблюдала за этой сценой, напоминавшей хеппи-энд в кино, а как все на самом деле — никому не нужно знать. Такая прекрасная ночь, такие пьянящие запахи, пусть все неприятности кончатся сегодня. Завтра другая, счастливая жизнь. И как хорошо, что Клотильда спит и ничего не ведает, пусть сны ее будут светлы…

— Прошу прощения, мадмуазель, за все причиненные вам беспокойства, но тем не менее мне кажется, что вы не чувствовали себя очень несчастной, — проговорил толстяк Жепен, подходя к Инне.

— Несчастной? Наоборот, сейчас мне кажется, что я до неприличия счастлива, — рассмеялась Инна.

— Ну, тогда все к лучшему. Поцелуйте Жака еще раз и не упустите случая поцеловать и меня. — Инспектор снял свою шляпу.

Инна покраснела, но с удовольствием выполнила указания Жепена.

— Какая трогательная сцена, — прошипела Татьяна, — эх, если бы не наручники.

— Прошу вас, мадемуазель Таня. — Пропустив ее вперед, инспектор напоследок почтительно поклонился Жаку и Инне, а затем вышел, прикрыв за собой калитку.

Инна с Жаком, обнявшись, направились к дому.

Инна испытывала невероятное волнение, наблюдая за прибывающими гостями Клотильды. Она уже знала от Жака, что в основном будут люди искусства, которые достаточно легко сходятся по роду деятельности с незнакомыми людьми, и Инне нечего их стесняться, а надо быть просто естественной. Нет необходимости всерьез принимать их разговоры, в основном все они говорят только о себе. Достаточно парой реплик высказать свое одобрение, а еще лучше просто слушать и переходить от одной группы к другой. «Попорхай по залу, улыбнись каждому, и все будет хорошо», — советовал Жак.

Несмотря на успокаивающие слова жениха, Инна ужасно волновалась. Но Клотильда так мило и непосредственно представляла своих гостей, что Инна даже не удивлялась, услышав имя известного ей писателя или знаменитой певицы. А умопомрачительные модели в замысловатых вечерних туалетах, сопровождающие почтенных продюсеров, воспринимались Инной как детали хорошо подобранной икебаны, а не существа из плоти и крови. Но все-таки чувствовалось, что все эти люди пришли не только покрасоваться и лишний раз попасть на страницы светской хроники — им действительно интересно общаться. И, конечно, объединяющим всех ядром была Клотильда.

Казалось, ее любили все, и сердце ее было открыто для всех, Инна почти не сомневалась, что для многих из присутствующих Клотильда нередко была самой доверительной утешительницей. Оптимизм, юношеский задор, доброта и надежность, плюс очарование и шарм — вот что такое Клотильда. Ее невозможно не любить и дико представить себе, что кто-то может позавидовать ей или причинить неприятности. В Иннином представлении такой и должна быть настоящая француженка. И чтобы она ни надела (хотя платье на ней сейчас казалось воплощением элегантности), Клотильда не могла бы остаться незамеченной даже среди молоденьких старлеток. Талант, искренность, юмор и ум, а возраст? Сколько лет Клотильде, подумала Инна, глядя на нее. Та стояла рядом с каким-то жутко богатым греком, и они оживленно обсуждали предстоящую регату в Австралии, на которою грек выставил свою команду, а Клотильда обещала выкроить время между выступлениями и обязательно присутствовать.

В это время Жак подошел к Инне, чтобы представить ее импозантному седовласому мужчине почти двухметрового роста, который с приветливой улыбкой наблюдал за их приближением.

— Мадмуазель Инна, я с удовольствием представляю вам своего самого строгого преподавателя. Декан исторического факультета Сорбонны, кавалер ордена Почетного легиона месье Анри Горнак. Он очень хотел познакомиться с вами.

— Я польщена вашим вниманием, — проговорила Инна.

— Не бойтесь, я не буду задавать вопросов о жизни в теперешней России, у меня достаточно информации и чисто служебной, и от друзей. Я ведь с детства знаком и дружен со многими эмигрантами «первой волны» из России. Простите старика, но мне небезразлична судьба Жака, я до сих пор сожалею, что он не стал серьезно заниматься наукой. А как вы относитесь к продолжению обучения?

Вопрос Анри застал Инну буквально врасплох, ей некогда было даже обдумать свой ответ. Уже потом она догадалась, что и вопрос, и последовавшее за ним предложение были еще одним сюрпризом Жака, который неназойливо направлял ее жизнь в новое русло.

— Мне всегда доставляла наслаждение учеба, — призналась Инна. — Наверное, при возможности я бы училась и училась. Вероятно, это чисто женское любопытство или своего рода мазохизм, но вы не поверите, я даже экзамены всегда сдавала с наслаждением, — рассмеялась Инна и отпила глоток «Шато-Марго» из своего бокала.

— Ловлю на слове, мадмуазель, надеюсь, мы в другой обстановке вернемся к этой теме, а Жак организует вам поездку в Сорбонну. Вдруг вы найдете возможность утолить свое любопытство.

В это время послышались звуки струнного квартета, и все гости вышли на освещенную террасу, где друзья Клотильды решили устроить для нее маленький концерт. Жак с Инной сидели рядом, а две скрипки, альт и виолончель говорили за них о любви, печали и радости.

Прием, несмотря на непринужденную атмосферу, утомил ее. Инне казалось, что все смотрят на нее и обсуждают, хотя после утреннего посещения вместе с Клотильдой салона красоты Инна выглядела безупречно, а платье от модного кутюрье сидело на ней как вторая кожа, выгодно подчеркивая все достоинства девушки. Инну знакомили с гостями, она обменивалась с ними любезностями и, к сожалению, забывала от волнения и имена гостей, и их реплики. «Надо потом подробно расспросить обо всех у Жака, чтобы впоследствии не попасть впросак», — решила Инна.

Сначала Инна не поверила глазам, увидев рядом с Жепеном Алексея, того самого, что принес ей в Москве известие о смерти Андрея. Неужели этот вестник смерти будет появляться перед ней в любом краю? Таких совпадений не бывает, это злой рок, опять ее ждет какое-то страшное известие. Может быть, это все-таки не он?..

Стараясь скрыть охвативший ее ужас, Инна обходила с подносом гостей Жака, предлагая им бокалы с вином. Она настолько одеревенела, что ее руки даже не дрожали. Наконец Инна вынуждена была приблизиться к Жепену, оживленно беседующему о чем-то с Алексеем на незнакомом Инне языке. Сомнений не оставалось — это он, ночной гость из далекой Москвы.

— Мадмуазель, позвольте представить вам моего старого партнера, господина Алексея Шишкова, он из России, а ваш покорный слуга, дядюшка Жепен, уже все уши прожужжал, расхваливая вас.

Алексей поцеловал Инне руку, и тень улыбки скользнула по его лицу.

— О, там, кажется, собираются затеять игру, — засуетился Жепен, — позвольте вас оставить, надеюсь, вы не будете скучать. — И инспектор исчез.

Инна не знала, что ей делать: бежать, прятаться, звать на помощь? Алексей понял ее состояние и успокаивающе произнес:

— Не волнуйся, ты все правильно сделала, хорошо, что передала материалы в Интерпол.

Инна удивленно взглянула на него — откуда он это знает?

— Почему же вы раньше всех не переловили, если такие осведомленные?

— А как ты думаешь, ловят и торговцев, и поставщиков, и товар? И в облавы случайно попадают, а чаще конкуренты друг на друга наводят. В основном мелочь, конечно, попадается, для плана, так сказать. Бывает и товар исчезает, бывает, но кто-то почти всегда руку на этом греет. Андрей и набрел на одного из таких ментов, сын его проболтался любимому учителю. И Андрей стал копать дальше, сначала из чистого любопытства, а потом, видно, подумал, что хитрее всех. В результате и источник утечки товара помог найти мафии, и сам по уши в дерьме увяз. Ему ведь пришлось под видом курьера ехать в Среднюю Азию, а он решил, что и от мафии деньги получит, и благородным останется. Ну и Климчук туда же: «Я их выведу на чистую воду, репортажи века». Так, всего лишь по краешку прошли и то, ты же видела, какие люди в деле заинтересованы. И сейчас чуть-чуть тронут, а информацию приберегут, особенно о наших — пригодится еще. Поэтому советую забыть об этом деле и радуйтесь, что живы остались. И никаких дискет ты не видела, ничего не читала, никому не посылала. И вообще, это был просто набросок для сценария, и, как пишут в титрах, все события и имена вымышленные.

— А как же быть с цыганочкой? Девочка ведь расскажет, что передала мне конверт.

— Кстати, уже рассказала, вышли на нее твои «друзья». А ты думала, почему у тебя все время перетряхивали вещи? Только не узнали они, что было в том конверте, может, ерунда какая. И смех и грех, ведь конверт они нашли, а ты туда фотографии положила, — наверное, машинально. Они, должно быть, всю голову сломали, что же это за ценность такая, может, места сняты, где тайники или еще что.

— А я и не заметила, что они пропали.

— Где уж тебе было, такая жизнь вокруг — кино, одним словом, — лукаво улыбнулся Алексей.

— Что же мне теперь делать? — спросила Инна.

— Живи, люби, но ничего не рассказывай, никому и никогда!

— Даже Жаку? — удивилась Инна.

— А ему тем более, зачем? Надеюсь, что ни тебя, ни Жака никто больше не потревожит. Счастливо оставаться, а у меня через два часа самолет. Прощай, сестренка, береги себя и будь счастлива. За себя, за Андрея, а может, и за меня.

От грустных мыслей, вызванных разговором с Алексеем, Инну отвлек Жак, спешивший представить ее каким-то особенно важным приглашенным. Как и куда исчез Алексей в этой суматохе, она даже не заметила.

Когда пришло время Клотильде собираться в дорогу, гости разошлись, наговорив кучу пожеланий удачной поездки Клотильде и поздравлений Инне с Жаком. Клотильда согласилась на предложение сына проводить ее вместе с Инной в аэропорт, куда ее багаж был отправлен еще раньше. Переодевшись, они сели в машину и понеслись по залитому огнями городу. Непонятно почему, но у Инны даже навернулись на глаза слезы, когда легкая на своих высоких каблучках и немного растрепанная Клотильда исчезла за турникетом, помахав им на прощание рукой.

— Не грусти, — сказал Жак, — нам, возможно, удастся слетать к Клотильде на Рождество в Австралию, ты ведь так и не слышала, как она прекрасно играет.

— Неужели это возможно, ведь Австралия очень далеко, — обрадовалась Инна.

— Жаль, что на нашей свадьбе не будет Клотильды, у нее напряженный график выступлений, а я, — улыбнулся Жак, — не собираюсь ждать так долго.

Инна положила голову на грудь Жака и глубоко вздохнула.

— Как хорошо, — прошептала она. Они вышли на улицу, вдали мерцал Биарриц.

— Ты не очень устала? — спросил Жак.

— Конечно нет, — рассмеялась Инна.

— Тогда поедем, у меня есть для тебя сюрприз, — произнес Жак.

— Сколько угодно сюрпризов, — согласилась Инна.

Жак привез ее к маяку и уговорил охранника пропустить их наверх. Инна с трепетом следовала за своим милым рыцарем Жаком, стараясь считать ступеньки — говорят, что на каждой надо загадывать желание. Двести сорок восемь ступенек, а желание повторялось только одно — быть всегда рядом с Жаком, чтобы их любовь не прекращалась. «Наконец все устроилось», — думала Инна, но только поднявшись на самый верх маяка и увидев у своих ног мир, над которым вставал рассвет, она поняла, как прекрасна может быть жизнь…

А впереди ждал Париж, где наша Прекрасная Дама проведет свой медовый месяц!