Танец для Феникса

Глава 22

Видар думал, что за тысячи лет узнал многое. Постиг многое. Пережил многое, чего уж там. Вначале восхищавшее бессмертие, в конце концов, стало тяготить. Когда волшебство ушло в Авельхайм, он отправился следом. И на какое-то время снова ощутил всплеск к жизни, тем более рядом с ним находилась Алиана.

Правда, насладиться Авельхаймом вместе им не удалось: буквально через десять лет она ушла и забрала с собой часть его сердца. Навсегда, как он думал.

Теперь же сидел и жалел, что не умеет отматывать время назад. Если бы ему только представилась возможность!

Но над временем не властен никто.

Лежавшая перед ним книга разительно отличалась от обстановки вокруг. Огромный современный офис, одна из стен которого совершенно прозрачная, светлая мебель из натурального дерева со стеклянными вставками, едва слышно гудевшая компьютерная техника, застывшие над длинным столом трехмерные сводки и отчеты по компании…

А на самом столе фолиант из натуральной кожи, сильно потрескавшейся и грубой, с пожелтевшими страницами, пропитанными специальным составом, чтобы не рассыпались. И мелкая вязь почти забытого языка.

Он наизусть выучил каждую строчку. Но до сих пор не верил, что пути назад нет.

Идиот! Кретин!

Всю жизнь продумывал свои поступки. Его маленькая личная империя по добыче и обработки руды тому пример. Открытая еще в начале шестнадцатого века, она сумела выстоять и вырасти в огромное предприятие. Конкурентов у него сейчас просто не было.

В разные времена он загорался то одним, то другим, изучал, доводил до совершенства и… остывал. С каждым столетием становилось скучно все сильнее и сильнее. Хотя Видар старательно гнал от себя скуку, постоянно создавая вокруг себя движение.

Деньги…

Приключения…

Секты, ради забавы…

Научные открытия…

И женщины, которых после получения бессмертия стало очень много. Но чем больше становилось, тем однообразнее они казались ему.

Потом появилась Алиана, и остальные женщины перестали его интересовать. После ее гибели Феникс на несколько десятков лет укрылся ото всех в том самом замке в горах. Тот период, к счастью, почти исчез из памяти, затаился в ее самых темных углах. Разве что иногда, с каждым годом все реже и реже, всплывал тот пьяный угар, в котором он находился тогда и безумное желание вернуть Алиану назад. Ну и безудержный вой, который издавал он сам.

Именно тогда каким-то чудом, среди горы старинных книг, добытых со всех концов Земли, он нашел лазейку, надежду. Заклинание настолько сильное, что голова болела и кровь шла носом просто от взгляда на текст. Заклинание, которое можно произнести один раз в жизни. От которого нет защиты и которое невозможно обратить вспять.

Сущность погибшего можно вернуть. Жизнь за жизнь, чтобы сохранялось равновесие. Одна придет, но другая должна уйти. Сложность заключалась в том, что вернуть сущность можно лишь в бессмертное существо. Потому заклинание затерялось в веках. Бессмертных, по-настоящему бессмертных, можно пересчитать по пальцам одной руки. И никто из них точно не позволил бы Фениксу сотворить с собой подобное.

За столом не сиделось. Видар встал и подошел к стене, за которой раскинулся вечерний город. Он видел, как менялось все вокруг. Последние лет десять — особенно сильно. Ходили слухи об искусственном интеллекте, но пока что дальше них дело не шло.

А ему нет дела до ИИ, до остальных. Он выкопал себе яму, свалился туда и сидит по горло в дерьме.

Феникс ладонями облокотился о стекло, прохладное даже в такую жару. Далеко внизу машинки казались игрушечными.

Он помнил, как присматривался к фейри. Людей изначально даже не брал в расчет, слишком хрупкие. К сожалению, и фейри не подходили. Да, живут долго, да, весьма крепкие и многое могут выдержать, но не бессмертные.

Тогда и пришла идея найти ту, которая сможет принять его огонь. Видар гнал от себя мысли, что Алиана недостаточно любила его, потому и сгорела в пламени Феникса. Скорее всего, это он проявил неосторожность, согласился с ее желанием и поторопился.

Но годы шли, а новая любовь не возникала. Женщины вились вокруг Видара, но ни в одной не видел того, чего хотел.

Пока не появилась Аврора.

Он сам не понял, как все произошло. В тот момент, перед тем, как сгореть в своем пламени, вдруг ощутил теплую волну. Такую, что на миг зашлось сердце. Та девочка, что только родилась, понимала. На что он идет. Не осознанно, конечно, но ее магия ощутила поступок Феникса. И его в тот момент не просто любили, его обожали.

Кто сказал, что любовь должна быть взрослой женщины ко взрослому мужчине? Любовь ребенка порой гораздо сильнее, так как она всепрощающа.

Уже почти сгорая, в последний миг, он сумел передать ей часть пламени, одновременно шепча заклинание. То, которое врезалось в его память. И лишь после этого упал в небытие, чтобы очнуться далеко, в заранее выбранной семье.

Все эти годы он ждал, надеялся, что его затея сработала.

Теперь же готов был перегрызть себе горло за тот поступок.

Но как он мог догадаться, что полюбит Нию за то, что она — это она?!

Хорошо, что в его кабинете больше никого не было. И никто не мог попасть без предварительной договоренности. Иначе удивился бы, когда Видар вдруг с размаху упал на колени.

Его захлестнуло огненной болью. Связь с Нией натянулась как струна, опасно зазвенела. Что-то происходило. Что-то очень плохое.

Этот сад находился в глубине дворца. Под стеклянным куполом буйно цвели кусты и деревья, белели дорожки из мелкого светлого камня, где-то журчал небольшой водопад. И кругом порхали бабочки. Яркие, с большими крыльями, они радостно носились среди цветов.

От сладкого запаха здесь немного кружилась голова.

Вверх-вниз…

Качели крепились к мощной ветке дерева длинными прочными лианами. И все они цвели мелкими цветами всех оттенков. Мои ладони скользили по нежным лепесткам, пока я бездумно следила за движением пола под ногами.

Вверх-вниз.

— Ния!

Подняла взгляд и поняла, что Алистер до сих пор здесь. Забавно, но после того, что случилось, у брата приступы как корова языком слизнула. Серьезно. Настолько злым и сосредоточенным я его еще не видела. Всегда в нем ощущалось напряжение, скрытый страх, что вот-вот очередной приступ выведет его из строя на пару дней. Не этого ждут от наследника Двора Теней.

И вот сейчас он стоял передо мной, скрестив руки на груди, в черно-зеленом одеянии и с собранными вверх волосами. Я как-то вяло отметила, что вокруг его ног и дело начинали вихриться тени. Подобное наблюдала лишь у отца. Да, братец растет.

— М-м-м? — все, что смогла произнести.

После нервного срыва, после долгой истерики я впала то ли в глубокий сон, то ли в кому и очнулась лишь через два дня, напугав родных. Эмоции точно замерзли, покрылись толстым слоем льда. Где-то глубоко внутри бушевала и боль, и ярость, но снаружи я не могла их никак выдать. Да и мысли текли вялые, похожие на уснувших рыбин.

— Может, хватит качаться? Может, попробуем поговорить?

— О чем, Алистер? Переливать из пустого в порожнее? Я уже поняла, что лечения нет.

Вот прямо услышала, как заскрежетали зубы брата.

— Сложишь лапки?

— Ну почему? Постараюсь насладиться отпущенным мне временем. Алистер, что ты предлагаешь? Процесс запущен, — мое горло словно сжала невидимая рука, оттого вышло чуть сипловато, — он был запущен с момента моего рождения. И толку от того, что мы все узнали — ноль. Я могу сколько угодно его ненавидеть, пытаться убить и так далее — выхода нет. Он сумел добиться своего.

Его имени я не называла. «Он» и «он». Боялась, что если назову, то все, что бурлило глубоко внутри, все же вырвется наружу. Пусть лучше так, подо льдом прячется.

— Но мы затормозили перерождение.

— То, что я полностью обратилась в Феникса ускорило процесс.

— Ты узнала о предательстве. Твоя чувства сейчас немного ее блокируют.

Вверх-вниз… качели остановились, и я спрыгнула на чуть пружинившую дорожку. Сладкий аромат окутывал как невидимое покрывало. В глазах уже рябило от мириадов цветов вокруг.

— Алистер, ты что к Ферис чувствуешь?

Тени вокруг брата заметались как бешеные, а потом исчезли. Видать, шуганул обжор. Эмоции они ели только так.

— Отличная смена темы, Ния. Браво!

— Это продолжение разговора, — парировала я, останавливаясь напротив него, — ну? Сможешь ответить?

Алистер задумался, а я продолжала рассеянно оглядывать цветочный сад. Запоминала? Прощалась? Мысль мелькнула и исчезла, придавленная морозным инеем внутри.

— Ну… — отмер братец, — она мне нравится. Тянет. Странное чувство.

— Какое не испытывал со своими любовницами? Секса мало? Хочется постоянно вызывать ее на эмоции?

Алистер кивнул и пробормотал:

— На эмоции ее вызвать не сложно. Бешеная стерва.

— Ага, — кивнула я, — а еще у нее куча недостатков, да? Причем Неблагие свои недостатки любят и всячески холят и лелеют. Но несмотря на них и ежедневное желание прибить заразу, ты все равно не отпускаешь ее. И куда-то делись твои фаворитки всего за пару недель. Ммм? И апартаменты у вас одни, хотя можно сделать разные, вы же не влюбленные, а просто выбранные Деревом как пара, у которой будет ребенок.

Перевела дыхание и продолжила уже тише. Глядя куда-то поверх плеча брата. И понимая, что лед внутри очень хрупкая штука. Если не растает, то может разлететься на острые осколки.

— Вот и я, ненормальная, пока не могу поверить. После всего внутри лишь усталость и безумная надежда: а вдруг мы ошибаемся? Вдруг не он? Ведь такое могло случиться? Ну, что мы ошиблись?

Кажется, мой взгляд сейчас немного безумен. По крайней мере Алистер почему-то вздрогнул и протянул руку. Теплые пальцы, от которых щеку чуть покалывало знакомой с детства магией, коснулись кожи.

— Ты спала два дня, — печально сказал брат, — а когда проснулась, то мы думали, как тебе сказать…

Что еще? Может, хватит? Я молча вцепилась в руку Алистера. Хваткой давая понять, что играться паузам не стоит.

Хорошо, что он у меня понятливый. Только со мной, правда.

— Еще два дня назад он прилетел сюда.

Сердце подпрыгнуло и заметалось в груди, как бешеное. Даже дыхание перехватило. Только поэтому я смолчала. Лишь огромными глазами уставилась на Алистера. Если он сейчас не заговорит, то я завизжу.

— Ния, он уже два дня у нас. Сказал, что найдет способ тебя спасти, что виноват.

— И? — вырвалось у меня хриплое.

— Ну отец сказал, что пусть сполна ощутит свою вину в наедине с Мастером. Самое странное, что он не сопротивлялся. Так что сейчас он у Мастера Боли. Два дня, как сказал. Пощады не просит.

— Ну так, — пробормотала я, продолжая смотреть вдаль, — он же восстанавливается очень быстро. Плюс вряд ли наш Мастер может переплюнуть ощущения от самосожжения.

— Ну не знаю, он все же тысячелетиями опыта набирался. Ния, мама просит, чтобы ты пришла к ней.

— Хорошо. — сообщила покладисто.

Вообще-то мама ушла отсюда час назад, так и не сумев добиться от меня какой-либо реакции. Я продолжала качаться на качелях и больше всего боялась посмотреть на нее, так как понимала: один взгляд и сорвусь. Тогда ледяная бронь внутри треснет. И снова начну реветь и выть от боли.

— Только…

— Все хорошо. Я сейчас.

Но Алистер на этот раз мой намек не понял. Точнее, сделал вид, что не понял. Остался стоять, разглядывая меня очень странным взглядом.

— Ты в курсе, что должна выжить?

— Да ладно?

Иронию из себя я выдавить не смогла. Потому просто взяла братца под руку и не спеша отправилась к выходу из сада. То есть, просто пошла по дорожке, зная, что через пару десятков метров окажусь в просторном коридоре с малахитовыми статуями.

— Ния, без шуток.

— Что-то у меня с юмором в последнее время туговато.

— Ния, — в голосе брата послышалось рычание, — я очень понятливо объяснил Фениксу, что он с тобой поступил отвратительно. И что его поступок может отразится на судьбе всего Двора Теней. Ты поняла? Я то наследник.

Я споткнулась и не упала только потому, что Алистер меня поддержал. Лицо ожгло от стыда. Вот так вот, Ния, получи! Закрылась в своей тоске, и не подумала о брате.

Близнецы-фейри рождались очень редко. Очень. И обычно между ними существовала серьезная связь. Так мы могли видеть сны друг друга, чувствовать эмоции, успокаивать, едва ли не говорить мысленно. Если меня не станет, то что будет с Алистером? Близнецы обычно тщательно оберегали друг друга, ибо уход одного очень сильно бил по оставшемуся. Обычно выживший никогда не становился прежним, а порой тоже уходил следом за погибшим.

— Ага, проняло!

Иногда мне хотелось его прибить.

— Ты специально сказал это!

— Потому что не узнаю свою сестру, — рявкнул Алистер, распугивая пикси.

Эти мелкие засранцы обожали летать по коридорам и подслушивать. Вот и сейчас: они брызнули в разные стороны, корча рожицы. Но одного взгляда Алистера хватило на то, чтобы пикси резко вспомнили о других коридорах и комнатах дворца. И мы остались одни. Лишь впереди переливалась бледно-зеленым светом Туманная Арка. Ну и статуи в нишах взирали строго и надменно. Фейри…

— А что ты предлагаешь, Алистер?

— Искать. Бороться! Всегда есть выход, всегда!

— Угу, даже вас съели, я помню.

Но слова Алистера и правда меня встряхнули. Вытащили из заторможенного состояния, в которое я впала добровольно. Думаю, братец именно такого эффекта и добивался.

А вот с мамой разговор вышел коротким. Она ждала меня в Зеленой гостиной, что располагалась в королевском крыле. Здесь уже в основном находились королевская семья и самые приближенные к нам люди.

Мама выглядела бледной и злой. Подол бледно-сиреневого платья зашелестел, когда она метнулась ко мне. Едва слышно звякнули тонкие цепочки в волосах.

— Ния…

Я не сорвусь, я не сорвусь.

Удалось!

Обнимая маму, я прикрыла глаза и просто старалась мерно дышать. Вдох-выдох… и еще раз. Не время для истерик, они уже были и в огромном количестве.

Алистер прав: сражаться до конца. Любыми способами.

Двор Теней не может остаться без наследника. А с нашей связью, если уйду я, то подобное вполне может произойти.

— Ния…

— Со мной все нормально. Где отец?

— Утром он отправился в Неблагой Двор.

Ик…

Взгляд у меня был красноречивый. В последнее время я что-то стала мало разговаривать и много смотреть, да так, что меня понимали без слов.

— Надеюсь, они с Рагнолом что-нибудь найдут.

— А как же твои мозги?

— А мои мозги понадобятся здесь, — улыбнулась мама.

Она продолжала держать меня за плечи, и вглядываться в лицо, в глаза. От нее пахло знакомыми духами, от которых внутри поднималась тоска по прежней жизни. Когда меня не толкали замуж против воли, когда я не знала того, что внутри меня растет паразитка-Благая. Глаза чуть заволокло туманом приближавшихся слез, но нет, сдержалась.

— Будешь проводить опыты?

— Буду помогать дочери выжить. Ния, тебе надо с ним поговорить.

Ага, мама тоже не называет его имени. Ну и правильно, нечего выражаться.

— О чем?

— Я очень надеюсь, что отец с Рагнолом что-то отыщут, но обычно всегда есть шанс снять заклятье при помощи того, кто его произносил.

— Ты сейчас говоришь про обычные заклятье, а не про древние. Их осталось то штуки три-четыре.

— Тем не менее, ради себя, ради Алистера, поговори.

— Предлагаешь спуститься к Мастеру? — удивилась я.

Вот куда-куда, а туда меня не пускали. Наверное, с точки зрения фейри такой запрет выглядел смешным или нелепым. Но мама просто запрещала мне. Алистер в подвалах пыток бывал, смотрел, но без особого восторга. Скорее с деловым подходом. Как будущий правитель, он должен был быть в курсе работы Мастера Боли.

— Нет, жди здесь.

Мама еще раз прижала меня к себе, так что ребра едва не затрещали, а после торопливо вышла. Я даже не сразу сообразила, что к чему. Лишь когда навалилась звенящая тишина, то поняла, что осталась одна. Бледно-зеленые стены, по которым вились растения, светлый пол и темная тяжелая мебель. Одна стена оставалась прозрачной. Я могла видеть простиравшийся внизу город, а вот меня никто не видел.

Тишина уже давила на плечи, на мозг. Приходилось впиваться ногтями в ладонь.

Жизнь текла вокруг, и не верилось, что спустя месяц или чуть меньше, я не увижу всего этого. Мое тело будет ходить, но думать в нем и чувствовать станет другая.

За что? Где я успела провиниться?

Едва заметное движение за спиной и чуть уловимый скрип заставили меня резко обернуться.

Знаете, это было даже обидно. Феникс стоял и не выглядел выходцем из подвалов пыток. Ну чуть похудел, может, немного побледнел. Но волосы рассыпались по плечам тем же огненным водопадом, да и наряд его нельзя назвать нарядом пленника.

Только потом я встретилась с ним взглядом.

Кажется, изнутри уничтожали не только меня.