Танец для папочки

Глава 7

Я смотрю на мистера Макана, у меня перехватывает дыхание. Он самый опасный человек, которого я знаю, и все же смотрит на меня так, будто я его последний в жизни ужин.

Уголок его рта приподнимается в улыбке, а у меня между ног становится влажно и жарко. Ни разу за двадцать один год моего существования я не чувствовала себя настолько привлекательной, желанной или возбужденной.

Когда мы скрывались за масками, все было иначе. Будучи анонимной танцовщицей, я была свободна действовать как пожелаю. Теперь же разум выдает бесчисленные варианты последствий. Потеря финансирования университета, месть жениха, разочарование и разорение семьи. От брака с Декланом зависит так много, что я не могу рисковать.

— Мистер Макан, я не могу, — говорю я.

Он наклоняет голову и хмурится, молча командуя продолжать.

— Возможно, я смогу как-то объяснить танец, но Вы просите об обнажении. Если Деклан узнает…

— Конечно.

Он отступает назад, моргает и все влечение словно исчезает из его взгляда. Даже его поза меняется. Он жестче и излучает меньше привлекательности, которую я видела ранее со сцены. Когда он отворачивается, мое сердце сжимается от отказа.

— Я поговорю со своим сыном, — говорит он официальным тоном. — Заставлю его понять, что он счастливый мелкий ублюдок, раз у него такая очаровательная невеста.

Кожа зудит от раздражения. Я стискиваю зубы, хочу возразить, но всепоглощающее разочарование растекается по венам и парализует. Никакие слова не помогут исправить Деклана, не говоря уже о том, чтобы заставить ценить женщину, которую он не хочет.

— Я передумала, — спохватываюсь я.

— Почему?

— Деклан изменял мне с самого начала. Он даже публиковал свои выходки в социальных сетях. — мои руки сжимаются в кулаки. — Может быть, пришел мой час для удовольствия.

Между его бровями появляется линия.

— Ты имеешь в виду возмездия?

— Я просто хочу, чтобы мне было хорошо, — бормочу я.

— И это все? — Мистер Макан поворачивается, чтобы посмотреть мне прямо в лицо.

Я сглатываю, пульс бьется сильнее. Почему я не приняла его первое предложение раздеться? Потому что крошечный осколок меня задавался вопросом, было ли это испытанием на верность — его способом оценить, стоит ли разорвать союз и бросить мою семью на растерзание акулам. Но судя по тому, как он пожирает меня пылающими голубыми глазами, это не так.

Он хочет видеть уверенность в том, что я буду делать дальше. Он хочет видеть причину. Причину, по которой я готова танцевать обнаженной для отца своего жениха, что угодно, кроме мести.

Я облизываю пересохшие губы, и он приближается, словно привлеченный движением.

— Когда я была на сцене, то едва могла оторвать от Вас взгляд, — бормочу я. — Когда один из мужчин достал свой член, мне хотелось, чтобы на его месте были Вы.

Его ноздри раздуваются.

— Ты была голой? Поэтому они дрочили на тебя?

Жар поднимается к моим щекам, растекаясь по подбородку, ключицам и груди. Я тяжело дышу приоткрытыми губами и бормочу:

— Я трахала шест.

Он смотрит на меня сверху вниз, его лицо — пустая маска. Мой желудок скручивается дюжиной тугих узлов. Дерьмо. Я сказала слишком много, но он узнал бы о шесте, как только поговорил бы с остальными.

Пульс в горле бьется, как бабочка в банке. Я собираюсь извиниться, когда вдруг он сжимает челюсти и делает глубокий вдох.

— Покажи мне, — хрипит он.

Облегчение ослабляет узлы в животе, но сменяется пульсирующей болью между ног. Я оглядываю комнату, отбрасывая большую часть антикварной мебели из красного дерева, прежде чем мой взгляд останавливается на балдахине. Увидев, как сильно Дженнифер пострадала от сломанного пилона, последнее, что я хочу делать, это забавляться со стойкой кровати.

Повернувшись к мистеру Макану, я говорю:

— Но я могу случайно повредить что-нибудь…

— Используй меня.

Клитор наливается, и мне приходится сжать бедра, чтобы подавить стон.

— Тереться о Вас?

Он кивает.

— Взаимно гарантированное уничтожение? — спрашиваю я, повторяя его слова, сказанные ранее.

Уголок его рта поднимается в улыбке.

— Все, что произойдет в этих стенах, здесь и останется.

Каждый дюйм моего тела вибрирует синхронно с участившимся пульсом. Черт возьми. Это точка невозврата. Это как остановиться на вершине американских горок и смотреть вниз с невероятно крутого обрыва. Даже хуже, потому что я точно знаю, что это будет лучшая поездка во всей моей жизни.

— Хорошо, — слово выходит очень низким.

Я снова кладу руки на его обнаженную грудь, наслаждаясь тем, как его мышцы напрягаются под моими ладонями. Глядя из-под ресниц, я веду его к мягкой скамье.

Мистер Макан, на удивление уступчивый для гангстера, позволяет усадить его. Я покачиваю бедрами в такт музыке, опускаясь на корточки между его коленями, и раздвигаю его лодыжки, чтобы освободить себе пространство.

— Положите руки под бедра, — говорю я.

— Ты научилась этому у подруги? — спрашивает он, его глаза мерцают.

— В основном, из контента, который Деклан публикует в Интернете. Он всегда так сидел, когда девушки танцевали для него приватный танец.

Его губы сжимаются, а мышца челюсти напрягается. Хорошо. Хочу, чтобы он знал, что драгоценный ребенок, которого он так старается исправить, — кусок дерьма. Совесть звенит от напоминания о том, что мистер Макан — вдовец, пытающийся компенсировать своему сыну отсутствие матери, но я припоминаю все, что сделал Деклан, чтобы сформировать во мне стойкий комплекс неполноценности.

— Почему меня не проинформировали о таком поведении? — он просовывает руки под бедра.

— Ну, не припомню, чтобы Деклан давал ваш личный номер.

Натянуто улыбаюсь ему — это мой способ показать, что я выше неуважения Деклана. В чем я не признаюсь, так это в том, сколько бы я вытерпела от его мудака-сына, чтобы обеспечить финансовую поддержку семьи. Мистер Макан продолжает смотреть на меня, пока я провожу руками вверх и вниз по его бедрам.

— То, что я здесь с Вами, более чем компенсирует измены Деклана, — бормочу я.

Все еще сжимая его ноги, я приподнимаю бедра, и склоняюсь над мистером Маканом так, что мое декольте находится прямо в его поле зрения. Его взгляд падает на мою грудь, и он тяжело дышит сквозь приоткрытые губы.

Черт. Он не шутил, когда сказал, что я в его вкусе. Я никогда не видела, чтобы кто-то смотрел на меня с такой напряженностью или потребностью.

Музыка меняется, и я выпрямляюсь, наблюдая, как его взгляд скользит по моему телу и останавливается на лице. С улыбкой я оборачиваюсь, открывая ему прекрасный вид на свой зад.

Мистер Макан стонет, от этого звука мои складочки наливаются. Я присаживаюсь на его промежность и всем весом опускаюсь на его мускулистые бедра. Когда моя киска касается эрекции под тканью брюк, он шипит сквозь зубы, наполняя мою кожу приятной дрожью.

Затем я усаживаюсь на его твердую длину и стону.

С Декланом никогда не было никакого волнующего напряжения. Он следил за тем, чтобы все, что мы делали, было неприятным, поспешным или унизительным, и именно поэтому я потребовала, чтобы мы дождались свадьбы, прежде чем займемся сексом. Он хотел подтолкнуть меня к этому, чтобы увидеть, как долго я смогу терпеть его жестокость. Трудно поверить, насколько иначе обстоят дела при наличии взаимного притяжения.

— Хорошая девочка, — рычит мистер Макан, вырывая меня из мыслей. —Так хорошо сидишь на моем члене.

Волнительное возбуждение оседает между ног, и я раскачиваюсь взад и вперед вдоль его тела. Удовольствие пробегает по коже, заставляя меня стонать. Я выстраиваю ритм, синхронизируя трение с музыкой. Жар его члена разжигает пламя возбуждения, моя киска сжимается. Он остается неподвижным, горячее дыхание согревает мне затылок.

— Ты танцуешь исключительно как для новенькой.

— С-спасибо, — шепчу я с придыханием.

Глубокий стон мистера Макана попадает прямо в мой набухший клитор.

— И у тебя красивая фигура.

Щеки горят, но это пустяк по сравнению с пожаром между ног. Мистер Макан — полная противоположность своего сына. Он мужественный, утонченный и отзывчивый. Все в этом мужчине невероятно сексуально.

Перекатывая бедрами в такт барабанному соло, я сильнее прижимаюсь к его телу. Его глубокие стоны и тяжелые вздохи возбуждают так же, как и твердый член, о который выходит такое волнительное трение.

Я оглядываюсь через плечо, встречая взгляд. Его глаза горят огнем, о котором я читала только в любовных романах. Его ноздри раздуваются, а жесткие черты лица напряглись, словно он вот-вот потеряет контроль.

Давление нарастает. Я сжимаюсь и тяжело дышу, мое тело гонится за ощущениями. Я такая мокрая, черт, я уверена, что намочила его брюки даже через трусики.

— Повернись, — хрипит он, выводя меня из транса.

Я соскальзываю с его колен, поворачиваюсь и присаживаюсь между разведенных бедер. Мистер Макан смотрит на меня, его зрачки расширены. Я пробегаю взглядом по его обнаженной груди, отмечая выдающиеся мышцы и напряженный пресс, и останавливаюсь на стояке, который сильно натягивает штаны.

Мои пальцы тянутся к ширинке, и приходится приложить все усилия, чтобы не высвободить его толстый член. Часть меня все еще боится последствий того, что меня поймают, но все равно хочет, чтобы этот момент продолжался вечно.

Держась за его колени, я поднимаюсь, и моя грудь касается его эрекции.

— Блять, — говорит он сквозь зубы. — Сделай это снова.

Я подчиняюсь, помещая его член в ложбинку между чашечек. Его бедра немного приподнимаются над сиденьем. Как только он вытаскивает руки из-под бедер, я отстраняюсь и ухмыляюсь.

Его глаза тлеют.

Никогда в жизни я не чувствовал себя такой могущественной.

Он притягивает меня к себе на колени, но я избегаю члена и седлаю его бедро, поставив колено одной ноги на мягкую скамью, а ступню другой на пол. Держась за его широкие плечи для равновесия, я спрашиваю:

— Все в порядке?

Взгляд мистера Макана падает на мои губы, а затем поднимается, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Ты сделала это на глазах у других мужчин? — спрашивает он настойчиво.

Кивая, я трусь клитором о его ногу так же, как ублажала себя на шесте. Искры удовольствия пронзают мое существо, мышцы дрожат. Сука. Это кажется невероятным. Я ускоряю движения, желая большего, нуждаясь в этом. Если мистер Макан швырнет меня на эту кровать и прикажет снять стринги, не будет никаких колебаний.

Он держится за мои бедра, его дыхание становится все более бешеным.

— И тебе нравилось, когда все эти глаза смотрели на твое тело?

Моя кожа покалывает, и я задыхаюсь, когда его пальцы впиваются в мою плоть в идеальной смеси удовольствия и боли. Все, что я могу сказать в ответ, это простонать:

— Да.

— Ты вела себя очень плохо, — говорит он глубоким рычанием, которое доходит прямо до кончиков сосков.

— Да.

Он изнывает рядом со мной, и мгновение спустя я касаюсь не его бедра, а восхитительно твердой эрекции.

— Ты кончила?

— Не совсем, — вздохнув, отвечаю я.

— Что случилось?

Я едва могу сосредоточиться на его члене под тканью брюк, который так налился, что чувствуется каждый выступ. Мы сидим так близко друг к другу, что губы мистера Макана касаются моего уха. Мои пальцы смыкаются на его плечах. Я хочу почувствовать его зубы на мочке уха. Хочу, чтобы он прижал меня и заставил меня кончать на его сочном, огромном члене.

— Эйлин, — рычит он. — Я задал тебе вопрос. Что случилось, когда ты хотела кончить?

— Некоторые зрители бросились на сцену. Я запаниковала и сбежала.

Он отстраняется, его глаза горят.

— Они к тебе прикасались?

— Ведущий успел удержать их, и я убежала.

— Хорошая девочка. В награду за то, что побежала прямо ко мне, ты сможешь кончить.

Я дергаю бедрами, мой клитор набухает до боли. Киска настолько промокла, что я больше не чувствую кружева стрингов. Каждая капля концентрации уходит на удовольствие, которое я получаю от толстого члена мистера Макана.

Давление внутри нарастает, и мышцы дрожат. Тонкий голосок в голове напоминает, что у меня есть обязательства перед семьей. Я не могу просто все испортить, потираясь о член нашего благодетеля. Но я такая горячая, влажная и так близка к оргазму, что мысль тонет в похоти. Мистер Макан сжимает меня крепче, двигая так, что трение становится сильнее, быстрее и невыносимо интенсивнее.

— Когда я выбирал тебя для своего сына, я ожидал, что ты будешь гордостью для семьи, — рычит он, и его горячее дыхание наполняет мое ухо. — Вместо этого ты выставляешь свое восхитительное тело напоказ перед другими мужчинами.

— Да, сэр, — отвечаю я с придыханием.

— И получаешь удовольствие на публике.

Мои зубы зажимают нижнюю губу. Я никогда не думала, что получать наказание на грани оргазма может быть так приятно.

— Ты эксгибиционистка, Эйлин?

— Д-думаю, да.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание? — он трется о мой клитор.

— Извините, сэр.

— Извинить за что?

Мощнейшая кульминация прорывается сквозь мысли, перехватывая дыхание. Я бьюсь в конвульсиях на коленях мистера Макана, мои мышцы сокращаются. Он крепко держит меня, его упреки, произносимые шепотом, едва достигают ушей.

По мере того, как ощущения исчезают, я прижимаюсь к его груди, измученная и дрожащая.

— Это совсем не похоже на раскаяние, — мистер Макан проводит кругами по моей спине.

— Я не смогла удержаться, — говорю я, тяжело дыша.

— Ты была очень плохой девочкой, — растягивает он, а я дрожу, прижимаясь к его большому телу. — Очень плохой. Такое поведение не может остаться безнаказанным.