Танец Грехов

Глава IV. Азы

– Итак, сегодня наш с вами небольшой урок посвящён азам азов, – по плацу с угрюмым видом расхаживал старик, которому с виду было лет пятьдесят-шестьдесят. – А именно – энергии. Кто мне скажет, какие виды энергии бывают?

Возник лес рук.

– Ты, да ты, девчушка, отвечай, – указал старик пальцем на красивую, невысокую блондинку с блестящими лазуритом глазами.

– Энергия делится на два вида, – громко гаркнула она, – на демоническую и освящённую!

Старик удовлетворительно кивнул и сделал очередной круг по плацу, своими маленькими ониксовыми глазами сканируя каждого человека. Отрядов было всего два: женский и мужской, причем первый был примерно втрое меньше второго. Несмотря на разницу полов, оба из них были тише воды, ниже травы, особенно в те моменты, когда старик, щерясь ещё целыми зубами, злостно буравил их глаза.

– Верно, девчушка, всё верно, – опоздало бросил он и вынул трубку, будто украденную у самого Шерлока Холмса. – Однако, как всегда, недостаточно. Помимо этих двух видов, присутствует третий вид энергии – вековая, вечная или, если вам угодно – нетленная.

В рядах раздались сомнительные шепотки.

– Молчать, – процедил сквозь зубы мрачный учитель и вставил трубку в отверстие между двумя зубов. – Ещё хоть кто-то пикнет, и я лично отдам приказ насадить ваши дурные головы на пики.

– Можно подумать, у нас тут средневековье, – хохотнул беловолосый парень, толкнув своего соседа.

Ошибку он свою осознал только после того, как почувствовал неприятный перегар от курительной трубки.

– Прошу простить, – поник беловолосый, но тут же взвизгнул. Старик ловким движением вывернул мальчишке правую руку и бросил лицом прямо в снег.

– Скажи мне, безымянное отродье, какое право я давал тебе перечить мне на моих же лекциях?

– Никакого…

Старик вывернул парню ухо так, что тот заскулил словно собака.

– Напомни мне, безликое существо, кого ты смел оскорбить? Назови моё церковное имя, плебей!

Мальчишка не на шутку задрожал и нервно окинул взглядом застывшую в ужасе толпу. Большинство из них были наслышаны о том, каким в злости бывает Верховный Святейший Архиепископ.

– Соломон, – пробормотал беловолосый, потупив взгляд в снег. – Ваше церковное имя – Соломон.

– А ты, щенок, знаешь, что это имя значит и кто его носил до меня?

– Да, святейший, знаю…

Старик оглянул набитый новобранцами плац. Их было около девяноста человек, считай, целая армейская рота. И, подумалось Соломону, эти щенки должны знать своё место. А лучший способ это сделать – прилюдно наказать идиота.

– Вставай, мальчишка, – буркнул Соломон. – Вставай, чтоб тебя, ублюдок малолетний!

Парень поднялся, стараясь не оборачиваться на роты. Все его друзья и даже девушка, перед которой он так выставлял себя крутым, сейчас посмеивались над его удручающим положением! Какой позор, а ведь он даже не успел получить не то, что церковное имя – даже прозвища!

Небо занесло снежными тучами, а солнце еле пробивалось через эту завесу. Ветер обдувал крыши окружных зданий, формирующих чёткий квадрат, в центре которой и располагалась тренировочная площадка. Несмотря на то, что на этой площадке должен быть многочисленный реквизит, его по какой-то причине убрали. И убрали в тот момент, когда в отставку подал бывший лидер охотников с красивым именем Соломон.

И юноша начинал понимать, почему здесь нет груш для биться, препятствий и прочих необходимых предметов. Всем вышеперечисленным являлись сами новобранцы.

– Я дам тебе двенадцать секунд, щенок, – прошипел Соломон, словно змея, – и за эти двенадцать секунд ты должен будешь сформировать плотный круг защитной энергии.

Беловолосый растерялся, поправил нелепую чёлку-штрихкод на голове и принялся вспоминать, каким же образом материализуется энергия и как образовать защитный круг.

Парень вдруг невольно рухнул на колени и почувствовал сковывающий холод.

Старик махнул рукой ещё раз и беловолосый почувствовал, как тонкие иглы входят в места сочленения его рук с телом. Вдруг они тоже потеряли чувствительность.

– Итак, как вы видите, щенки, – старик довольно потрепал свою седую бороду, спадающую до груди, – я лишил этого идиота чувствительности в руках и ногах. Кто скажет, с помощью чего это было сделано? Быстро!

Лес рук, который густо стоял в рядах новобранцев ещё недавно, видимо, нещадно вырубили. Но старик приметил дрожащую руку всё той же девчушки. Намеренно её проигнорировав, он случайно ткнул пальцев в мальчишеские ряды.

– Ты, да-да, ты, отвечай.

Из рядов сделал шаг высокий, слегка полноватый парень с тёмно-русыми волосами, нелепо зачёсанными назад.

– Полагаю, вы использовали концентрацию демонической энергии, придав ей форму астральных игл и пронзили душу в местах, отвечающих за движение.

Соломон на секунду улыбнулся страшной улыбкой и поглядел на хныкающую жертву.

– Небольшая поправка заключается в том, – Соломон сделал очередной взмах рукой, и юноша с громким звуком бессильно провалился в снег, – что у человека нет души в вашем идиотском и классическом понимании. Пока мы живы, наше тело неразрывно связано с астральным нашим воплощением. И чем мы сильнее, тем более концентрированную форму обретает наше астральное воплощение (или душа, если вам угодно). А теперь ответь мне, толстячок, что будет, если я не вытащу эти иглы, ну, скажем, ещё часок-другой?

Парень недоверчиво посмотрел на старика, затем на беловолосого, что застыл в ужасе и молитвенно буравил его своими жёлтыми, почти кошачьими глазами.

– Вероятнее всего, – стараясь вытравить дрожь в голосе говорил толстячок, – через определённое время астральные иглы срастутся с душой, и новобранец навсегда останется инвалидом. А даже если он попытается вытащить эти иглы самостоятельно, он скорее всего разорвёт себе контролирующие меридианы и умертвит себя.

Соломон с удивлением посмотрел на юношу:

– Ты что, толстячок, читал «Взаимное воздействие астрального и физического. Введение. Том 1»?

Парень кивнул, а старик только присвистнул и после громко расхохотался. Утираясь от вылетевших во время этого слюней, он положил руку на плечо пареньку и, наклонившись мрачно проговорил:

– В таком случае, ты, – он взглянул на бирку, где был только порядковый номер, – умник, должен знать, как правильно вынуть эти иглы. А теперь, – он вдруг громко вскрикнул, да так, что все услышали его отвратительный хрип, – все свободны! Наш первый урок окончен, марш на занятия к идиотам, которые будут делать из вас груши для битья…

Соломон удалился, вздыхая и что-то бормоча себе под нос, а едва он зашёл за угол, как все новобранцы сорвались с мест. Кто-то убежал прочь, кто-то остался безучастно смотреть, кто-то посмеивался и лишь несколько человек бросились помогать несчастному. Среди них оказалась голубоглазая девушка и тот, кому было поручено спасти несчастного.

– Ты знаешь, что делать? Как его спасти? Что делать? – затараторила она, пока парень удивлённо разглядывал миловидные черты её лица: белые, как жидкое серебро волосы, неряшливо убранные в косу, глаза, отливающие лазуритом, красные, как кровь, аккуратные губы. Черты её были аккуратны и стройны, она элегантно, будто кошка, присела рядом. Он не сразу почувствовал хлёсткий удар по щеке. Но с третьего раза пришёл в чувство.

– Что ты молчишь! – вскрикнула она тонким сопрано. – Он ведь сейчас умрёт! Что ты можешь сделать?

Парень подавил животные импульсы, которые последовали после того, как он переключился осматривать формы девушки и быстро взглянул на беловолосого.

Он быстро его перевернул, стряхнул снег с половины лица, на которой валялся беловолосый и принялся усиленно вспоминать. Насколько ему помнится, в книге говорилось, что обратить процесс может либо сам техник, наложивший иглы, либо крайне опытный врач, специализирующийся на метафизических недугах. Ни того ни другого, ясное дело, не было.

«Ладно, главное включить астральное зрение на всю мощь, и оглядеть, что сколько в нём игл, – решил он, – а дальше поглядим».

Он закрыл глаза, стараясь ни на чём не концентрироваться. Астральное зрение – штука сложная, однако, если ты способен видеть полуматериальное существо, по типу призрака, то, считай, при должном усердии сможешь ощущать даже микроскопические сгустки негативной или позитивной энергии, которая может обратиться в нечто более разумное. К счастью, спасатель призраков видеть начал ещё в четырнадцать лет.

Он вдруг ужаснулся и на секунду потерял концентрацию. Оказывается, чёртов скряга метал в несчастного не по одной игле, а сразу дуплетом! Итого в нём было девять игл: восемь по рукам и ногам, а одна прямо в позвоночнике.

– Клин клином вышибают так? – пробурчал он сам себе, наблюдая над тем, как разноцветные мередианы темнеют, сливаясь с инородными объектами.

– Ты это о чём? – прошептала девчонка, но тут же умолкла, осознав свою ошибку.

Парень помнил, что иглы можно разбить посредством более мощного потока освящённой энергии, но таковой он не располагал. Поэтому, он решил попытаться извлечь иглы таким же усилием демонической энергии, которой их загнали в тело.

«Нужно сформировать её так, чтобы она влияла на астральное воплощение, но не являлось в физическом… Сучий потрох совсем охренел! Чёртов старик! Как я его ненавижу, гореть тебе…»

Поток произносимых, словно мантра, ругательств разжёг в юноше небольшое пламя ярости, которого было достаточно чтобы начать извлекать иглы.

Любой шорох, сбитое движение рук, отвлечение – всё это могло убить жертву или сделать её до конца жизни инвалидом.

Девчушка с молчаливым интересом смотрел, как щёки парня дрожат, а на лбу выступает пот.

Беловолосый вдруг зашевелился. Вот он зашевелил одной рукой, затем ногой, начал слегка переваливаться… Операцию прервали его внезапные вскрики.

– Твою ж мать, сука, как больно! – дальше поток бранных слов перешёл едва ли не в визг подстреленной собаки.

– Заткни его, девка, – прошипел астральный хирург. Девушка было хотела треснуть ему за хамство, но проглотив своё возмущение принялась успокаивать оперируемого.

– Тише, тише… – ласкающим голосом проговорила она, при этом стальной хваткой удерживая больного. – Если ты не будешь терпеть, то останешься инвалидов до конца своих дней…

Беловолосый задрожал, прикусил губу настолько, что оттуда пошла кровь, но старался молчать. Когда последняя игла из правой руки была почти извлечена, он вдруг не сдержался и дернулся.

Хирург выматерился, девушка попыталась удержать беловолосого, но тот будто уже не понимал, где находится и ослабевшей левой рукой зарядил ей по лицу.

Однако девушка не издала ни звука и молча пригвоздила парня к снегу. Тот скулил и по лицу его струились слёзы.

– Твою ж мать, – не выдержал хирург и, будто сбросив гору с плеч, рухнул на снег. Лицо его раскраснелось, будто пузо у снегиря и по нему ручьями сходил пот.

Девушка тут же вскочила с тела парня и принялась его поднимать. Тот что-то бормотал себе под нос и пытался утереть слёзы.

– Ты вытащил все иглы? – спросила она, когда беловолосый смог стоять на ногах.

Толстячок утёр лицо таким приятным ледяным снегом, после чего не без труда поднялся.

– Да, только вот из-за того, что ты плохо его держала, игла резанула ему по нескольким направляющим меридианам…

Девушка мотнула головой, так, что её серебрящийся хвост из волос кнутом ударил воздух. Она подошла к парню и со всей силы вмазала ему по щеке да так, что тот опять завалился в снег.

– Да как ты смеешь! – закричала она уже совсем не сопрано, а самым настоящим контральто. – Я, девушка, держала этого кабана, – парень не был больше спички, – пока ты там возился… И кого ты назвал девчушкой, жирдяй? Пошёл-ка ты…

Она начала изливаться отборными русскими матами, а когда слова закончились фыркнула и гордо пошла вдаль, ближе к оружейной.

Несмотря на то, что обида змеёй пустила обжигающий яд уязвлённой самооценки, парень сплюнул и громко, но не так, чтобы девушка слышала:

– Шлюха!

Только сейчас он заметил вновь рухнувшего на землю беловолосого.

– Эй, ты ещё жив? – солнце вынырнуло из-за плеяды мрачных туч и блеснуло на худощавое, усеянное горбатыми шрамами и ожогами, лицо парня. – Живой, я спрашиваю?

Беловолосый было хотел протянуть правую руку, но пальцы её категорически не хотели двигаться.

– Эта теперь обездвижена, говоришь? – спросил юнец у его спасителя, когда они сидели на ближайшей скамейке. – Больше я ей никогда не пошевелю?

– Может и пошевелишь, кто знает? Но, честно говоря, я никогда не видел, чтобы разрыв меридиан могли вылечить. Это ж, по сути, крошечное рассечение твоей души. Проще говоря, у тебя поражена не физическая часть тела, а отрезано желание и понимание, как управлять собственной правой рукой.

– То есть я забыл, как двигать пальцами, да? – удивился беловолосый. – Или я не хочу ими двигать?

– Технически, и то и то, – почесал голову новоиспечённый хирург. – Но ты извини, что не получилось, ты дёргался, понимаешь…

Он вдруг почувствовал, как беловолосый крепко его обнял.

– Ты спас мне жизнь, дружище. Я вечно перед тобой в долгу. А рука? – он словно в шутку попытался пошевелить пальцами, – Это жертва лучше, чем жить в инвалидной коляске и мочиться себе под ноги.

Он рассмеялся смехом искренним настолько, что даже его собеседник не выдержал и приобщился.

– Тебя, кстати, как зовут? Ну не смотри на меня так, знаю, что имён наших, как и прошлого нашего, больше нет и мы отрекаемся от мирской жизни полностью, но мне пока сложно называть людей как дроидов из «Звёздных войн».

Он снова по-простому рассмеялся.

– Меня звать Виктором, – ответил голубоглазый толстячок.

– А меня Петей, – он протянул руку. – Будем знакомы.

Они переглянулись и вдруг Виктор Зверев издали заметил наблюдающую за ними девчонку, которая давеча отвесила ему пару хороших пощёчин.

– Сильно она на меня обиделась, как думаешь?

Беловолосый махнул рукой:

– Знаешь, дружище, я эту стерву давно знаю, ещё с осени, когда мы только поступили. И вот, что тебе скажу: она ещё ни с кем так долго не разговаривала, не говоря уже о пощёчинах!

В глазах Зверева блеснула искра надежды, а беловолосый Петя принялся с интересом рассматривать свою руку.

Солнце уже во всю разбрасывалось лучами, а снег большими хлопьями опадал на землю.

Начало декабря выдалось снежным.

– Не стоило вам так жёстко обращаться с тем новобранцем, архиепископ, – мрачно проговорил мужчина в чёрной спецовке. – Как бы это не всплыло в СМИ. Последнее время, мы и так не в лучшем свете предстаём в инфополе. Следовало бы подумать…

– Тебе думать рано, пёс, – знакомым хриплым голосом буркнул некто, опустошая кружку коньяка. – Напомнить тебе, кто обделал себе штаны, когда не смог просто-напросто скормить волкам тридцать ягнят? Мало того, что один из них невесть как выжил, так ещё и умудрился сбежать! Напомнить, что из-за тебя сгинул Калеб! Из-за тебя, пёс ты старый!

Голос сделался очень раздражительным, тени дрожали при тусклом свете ламп.

– Калеб самовольно решил идти гулять и высматривать себе жопастых шлюх, которые обычно ошиваются в «Серебре». К тому же, он давно…

– К тому же он был самым талантливым молодым учеником! Моим учеником, пёс, моим! – отрезал голос, звереющий от гнева. – А ты, именно ты не уследил, что парнишка нажрался потустороннего пойла вусмерть и отправился геройствовать ночью в этом затхлом городишке!

Тень на секунду обрела очертания монстра.

– Калеб был тем, кому мы могли поручить выполнять все наши грязные дела, он был очень умным парнишкой, о чём речь, я его воспитал! А ты, сука грязная, позволил ему быть прибитым каким-то одержимым…

– Простите, архиепископ, – вздохнул здоровяк, потрепав седые усы. – Я не усмотрел, мне нет оправданий. Как прикажете действовать?

Заскрипело кресло, плотно набитое кокосовым орехом.

– Впрочем, этот парнишка, – продолжил гневный голос. – Я проследил его показания, историю действий, опросил нужных мне людей.

– Но, святейший, почему вы сами этим занимались? Я или…

– Заткнись, пёс. Я стал этим заниматься лично, потому что Виктор Зверев мне интересен. А тебе я не доверю такую работу. Так вот, этот мальчишка мало того, что выжил при кормёжке, вдобавок ещё и каким-то чудом сбежал от одержимого создания, которое прибило Калеба. От одержимого, особенно от возбуждённого кровью не так просто убежать. Тем более, была ночь, а тело Калеба осталось почти нетронутым, вдобавок… – старик истерически рассмеялся. – Вдобавок, никто из сотни патрулей или даже полиции больше не видел Зверева в этом секторе! А, судя по показаниям твоих людей, одержимым монстром была официантка в «Серебре». Какой же это абсурд, ты не находишь?!

– Мои люди уверены в том, что одержимое существо было демоном-паразитом и перебросилось на официантку в процессе преследования Зверева, – чётко докладывал мужчина, но сам же вдруг не поверил в свои слова. – Вы хотите сказать… что мальчишка воспользовался помощью демонов?

– Я почти в этом уверен, – подтвердил голос. – Невозможно одному ребёнку сначала выбраться из лап демонов, а затем – из нашей хватки. Этот засранец держит козыри, о которых мы можем не догадываться.

– Прикажете убить его или пытать?

– Не сметь, – прошипел старик, покачиваясь на кресле. – Его осветили в прессе, когда он оказался единственным выжившим в том инциденте. Его резкая пропажа могла бы остаться незамеченной, но сегодня этот чёртов гений спас своего товарища, вытащив из него мои блокирующие иглы. Мало того, – он отхлебнул ещё коньяка, – какая-то девка растрепала о его подвиге на весь корпус. Так что пока его оберегает рука масс-медиа. Но ты, старый волк, должен будешь связаться со всеми своими потусторонними ушами и вызнать у каждого сгустка, у каждого низшего ничтожества о том, как Виктор Зверев выжил в ту ночь.

Старый волк, подчиняясь, кивнул.

– Пока он ещё мальчишка, – продолжал старик, отхлёбывая коньяк глотками, – но я уже вижу, какие неприятности он может нам принести. А теперь ступай, пёс. Никто! Никто, даже Каин о сегодняшнем разговоре знать не должен, не говоря уже…

– Я вас понял.

Мужчина вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Старик поднялся и принялся закрывать окно. Он и не заметил, как спугнул большого чёрного ворона, внимательно следившего за их разговором.