Танец королей и воров

Глава 8. Воровка памяти

От убранства академии дух захватывало. Стены увешаны тонкими гобеленами, а также уставлены шкафами с книгами и пергаментами. В коридорах висели картины, изображающие самые прекрасные места в четырех регионах. Благовония, пахнущие гвоздикой и шалфеем, наполняли коридоры землистым ароматом специй, перекрывающим вонь внутренностей и желчи с улицы.

Для тех из нас, кто никогда здесь не бывал, Бард и Лука провели экскурсию по разным комнатам.

Учеников быстро отделили от скидгардов и альверов. Их возьмут в плен и отвезут обратно, в Гнездо Фалькинов. Я не сомневалась, что они будут рыдать, и стенать, и думать, что их бесценные благородные жизни окончены, но они не умрут с голода вместе с теми скидгардами, что остаются здесь.

Хоб и Инге смеялись, вытаскивая позолоченные пояса и элегантные меха из общежитий аристократов. Раум, Линкс и Това собирали кошельки и бумажные пенге, добавляя их к казне гильдий.

Я шла за Гуннаром, Эрикой и Кейзом через кухни, собирая травы и припасы, которые нам пригодятся в Гнезде Фалькинов. Но когда Гуннар открыл большую дверь кладовой, то отскочил, выкрикнув предупреждение. Двое мужчин метнулись из угла в отчаянной попытке сбежать.

– За загривок! – закричала Эрика. Странно слышать в ее голосе силу. – За загривок!

Гуннар тут же начал действовать и дернул за капюшон широкого мужчины с толстой шеей. Тот потерял опору и повалился на спину.

Кейз встал перед вторым мужчиной, улыбаясь, когда хнычущий дурак поднял лицо.

– А, лорд Патрик. А мы все думали, куда вы подевались?

– Кейз. – Голос Гуннара дрожал.

Я взглянула на племянника. Он прижал сапогом горло мужчины, которого уложил, но тело Гуннара тряслось.

– В чем дело? – спросил Кейз.

– Стор Магнус. – Гуннар не смотрел на нас. Он повернулся к Эрике. – Приведи моих отца и мать, пожалуйста. Скажи им, что наш пленитель пойман.

Я сухо сглотнула, горло саднило. За час до рассвета Хаген, Херья и Гуннар стояли в центре двора, где Стор Магнус был привязан к деревянному столбу.

Этот человек, этот треклятый мужчина, был причиной их несчастий. С тех пор, как Гуннар выволок его из кухонь, мне успели пересказать эту историю.

Дом Магнусов на Севере веками владел про́клятой принцессой. Этот мерзкий дом передавал ее из поколения в поколение, словно она была лишь вещью. Они мучили Херью, не подпускали ее к детям, используя их как рычаг, чтобы она хорошо себя вела.

Он был причиной того, что моего брата посадили в тюрьму.

Может, судьба нас все-таки немного любила. Это был треклятый дар, чтобы их расколотая семья наконец-то могла оставить все позади.

Хаген пнул Стора по ребрам. Тот застонал и сложился пополам.

– Лорд Патрик тебе родич? Я знал, что у вас есть какие-то связи с Востоком. Иначе как бы еще мой daj узнал о вашей маленькой игре?

– Здесь не было ничего… личного, – выдавил Стор.

– Ничего? – Хаген в полную силу впечатал свой кулак в челюсть Стора. – Ты не пускал меня к моим детям. Здесь только личное и было, ублюдок.

Херья шагнула к Хагену, злобно глядя на Стора.

– Ты трус. Сражался на Севере лишь для того, чтобы сбежать на Восток, как бесхребетная псина. – Она опустилась перед ним на корточки, склоняя голову набок. – Ты вообще думал о том, что случилось с твоим жалким сынком?

Челюсть Стора дернулась.

Херья усмехнулась:

– А я тебе расскажу. Мой брат, истинный король Этты, расколол его череп надвое, безо всякой жалости. Он умер без чести.

– Хватит болтовни. Давай уже, мсти, Валькирия. – Стор мрачно уставился на Херью. – Боги, как же было хорошо, когда ты молчала.

Хаген наступил на колено Стора. Тот заревел от боли так громко, что несколько пленных учеников на другом конце двора начали рыдать.

Я ухватила Кейза за руку. Он поднес мою ладонь к своим губам и поцеловал ее, не отводя глаз от представления во дворе.

– Любовь моя. – Хаген взглянул на Херью. – Никто не страдал сильнее, чем ты. Делай с ним, что пожелаешь.

Херья улыбнулась. В выражении ее лица не было ничего доброго, ничего мягкого.

– Я отдам его нашему сыну. Гуннар, ты его нашел. Ты заслужил этот миг мести за нашу семью.

Грудь Гуннара слегка раздулась, когда он встал перед мужчиной, лишившим его детства.

Стор фыркнул:

– Да что может этот щенок?

Усмехнувшись, Гуннар схватил Стора за волосы.

– О, увидишь. Никлас. – Гуннар поискал в толпе главу Фалькинов. – У тебя есть с собой призрачная лоза?

Какой-то дурманящий огонек зажегся в глазах Никласа.

– Еще как есть, мой жестокий юный друг.

Никлас вручил Гуннару маленький мешочек, который достал из одного из более крупных кошелей, закрепленных на поясе. Вечно увешанный эликсирами, едва ли Никлас когда-либо испытает нехватку нужного ему ингредиента.

Гуннар перебросил мешочек с ладони на ладонь, глядя на Стора:

– А ты знаешь, что призрачная лоза вызывает паралич перед смертью?

Он не стал дожидаться ответа, заставив Стора раскрыть рот и высыпав кучку зеленой пыли тому на язык. Пудра воняла гнилью и плесенью, и Стор ей подавился, когда Гуннар силой закрыл ему рот.

– Очень мило со стороны мамы позволить мне разобраться с тобой, но я думаю, что мои родители заслуживают сделать с тобой, что пожелают. Теперь они это могут. – Гуннар погладил Стора по щеке. – Все, что пожелают, и ты ничего не можешь с этим поделать. Ты все будешь чувствовать и никак не сможешь это остановить. Ты даже не сможешь кричать.

Лицо Стора болезненно посинело. Его тело одеревенело, неподвижное, но глаза бешено вращались.

Хаген и Херья обменялись заговорщическим взглядом, затем, держась за руки, подошли к Стору.

Он не кричал, но в течение многих часов его слезы, стоны и вопли жили в его бегающих глазах, пока мой брат и его возлюбленная уничтожали последнее лицо из своих кошмаров.

Тела Патрика и Стора повесили на передних воротах. Предупреждение для Черного Дворца. Кусочки пальцев Стора и его язык разбросали среди плененных скидгардов. Халвар и Тор велели им наслаждаться последней трапезой.

Может, мы и вели себя озлобленно, даже жестоко, но я не была уверена, что для меня это теперь имело значение. Если Кейз дышал, если наши гильдии жили, если Север покинет эти земли еще с одной победой, то я буду жестокой и кровожадной, пока не падет последний скидгард.

Утром мы вернемся в гнездо. Несколько воинов и Фалькинов останутся охранять академию, дабы убедиться, что скидгарды, все Южные фейри и люди Патрика останутся в плену, пока не придет их смерть или не окончится война. Ученики академии вернутся с нами в Скиткаст.

Мы не собирались убивать невинных молодых людей просто для того, чтобы шокировать Черный Дворец. Но если они станут сопротивляться или попытаются сбежать, то их участь будет страшной.

Я прикрыла зевок тыльной стороной ладони и поднялась по лестнице к той комнате, в которой мы с Кейзом будем спать. Мерцающий огонек свечи привлек мое внимание к одному из кабинетов поменьше на том же этаже. Никлас навис над столом, листая толстую книгу в кожаном переплете. На небольшой кушетке спала Джуни, ее рука свисала так, будто она держалась за мужа, пока силы окончательно ее не оставили.

– Впихиваешь годы учебы в одну ночь? – Я оперлась плечом о косяк.

Никлас поднял голову и широко улыбнулся, показав свои белоснежные зубы. Его волосы были взъерошены, как будто он все время расчесывал их пятерней.

– Малин. Подойди. Кажется, я нашел что-то о кольце королевы. Это проклятое место – настоящая сокровищница. Надеюсь, они понимают, что все эти книги теперь мои.

Я коротко ему улыбнулась, затем уселась:

– Что ты нашел?

Никлас подтолкнул ко мне по столу одну из тяжелых книг:

– Неудивительно, что благородные семьи этого королевства реагируют на мысль о предначертанной королеве двумя способами: испытывают либо страх и уважение перед истинной наследницей, либо рьяное желание прибрать эту силу себе.

Помеченную страницу покрывали наброски кольца и детальный перечень исторических сносок о тех временах, когда кольцо использовали.

Если это была подлинная история, значит, кольцо находилось в этой стране веками. Но чем больше я читала, тем больше меня пугала сама его сила.

– Никлас, ты правда думаешь, что кольцо на все это способно?

Он вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Не знаю, Мал. Но если да, то неудивительно, что Ивар так не хочет, чтобы оно попало тебе в руки.

– Но я ведь не единственная, кто может черпать из него силу.

– Верно. – Никлас вырвал у меня из рук книгу и развернул ее к себе, изучая строки. – Всякий носитель крови любой из ветвей может использовать некоторую силу кольца, но есть явные последствия. Ты заметила?

Он ткнул пальцем в аккуратно выделенную рамочку в углу страницы, в которой приводился перечень опасностей, возникающих при использовании кольца.

Кольцо могло усиливать месмер, защищать от врагов точно так же, как профетик-провидец мог чувствовать опасность. Кольцо усиливало связи с другими альверами.

Я подумала о Кейзе. Он был самым близким мне альвером, тоже аномальщиком. Какие изменения могут произойти с его месмером, если я завладею кольцом?

Как и мой нынешний месмер, кольцо использовалось, чтобы вторгаться в воспоминания и растворять мысли о прошлых событиях в разумах других людей. Но оно не оставляло после себя ни проблеска воспоминания. Оно могло выстроить совершенно новую историю жизни, с новыми, глубоко укоренившимися воспоминаниями. Старая память будет предана забвению.

Последствием того, что кольцом пользовались эгоистично или чрезмерно, была медленная смерть.

– Увядание? – Я подняла глаза от страницы.

– Я несколько раз прочитал этот термин и решил, что он означает болезнь. Такую, что медленно убивает тебя изнутри. Похоже, чем больше ты пользуешься даром Норн без их благословения, тем сильнее сужается и сокращается дорожка к смерти.

Мой желудок сжался.

– Что, если… что, если я не та, кому предначертано использовать кольцо, а просто одна из носителей этой крови?

– Узнаем, когда ты его коснешься, Мал. – Никлас перелистнул страницу, указывая на абзац наверху. – Но, прочитав это, я уже не сомневаюсь, что кольцо станет твоим. Ты уже демонстрируешь признаки этих способностей по мере того, как растет твой месмер.

В горле встал ком, когда я перечитала описания месмера, которыми пользовались прежние королевы, особенно хождение по памяти. Я уже прошла с Кейзом через его разум. Способность затенять воспоминания, возвращать разум к его изначальному состоянию после изменений, внесенных другим магическим источником.

Королевы того времени не пользовались костяной пылью или дыханием, чтобы красть воспоминания. Собственно, эти способы считались примитивными и детскими. Королевы же работали с прикосновениями, со связью на крови, как я это проделала с Кейзом.

Вот только последняя королева была связана обетами, и, казалось, ее альверские обеты наделили ее силой попросту вторгаться во многие головы зараз одной лишь силой желания. Она крала воспоминания не прикосновением, а призывая мысли из голов своих врагов.

– Почти то же делала и ты с теми скидами, – тихо проговорил Никлас, глядя, как я вожу пальцем по строчкам. – Тени, почти как те, что использует Кейз, разом вошли во многие головы в Скиткасте. Когда кольцо украсит твой пальчик, то, не сомневаюсь, ты сможешь делать все, что здесь описано.

Но этого-то я и боялась. Если записи были верны, то сила этого кольца повергала в ужас. Я перечитала список даров:

– Сила красть память судьбы?

Никлас пожал плечами:

– Может, это способ менять судьбу. Мы знаем, что такая сила существует. Подумай о Короле Валене. Его судьба изменилась благодаря носителю как раз такой вот магии.

– Но это, – я указала на самую интригующую и пугающую строчку, – что это? Заставить Смерть забыть жизнь? Никлас, если бы кто-то был способен украсть воспоминания у треклятой Смерти, то этот кто-то стал бы практически непобедим.

Власть, пожалуй, была самым страшным. Люди вели войны ради нее, убивали ради нее, пытали во имя ее.

– Непохоже, что это можно делать лично для себя. – Никлас указал на строчку, которую я просмотрела.

И верно. Кольцо не делало носителя бессмертным.

– И все же, если бы ты мог делать это для других, то твои воины могли бы умереть, а ты – вернуть их.

– Интересно, не правда ли? – сказал Никлас. – Но у всякого месмера есть последствия и ограничения. Даже здесь… – Он указал на еще один абзац с изображением кольца и рун на его ободке. – Это намекает, что месмер памяти больше всего похож на месмер судьбы. Рунные письмена покрывают весь ободок, но их размер таков, что места хватает всего на четыре символа.

– И почему это важно?

– Я думаю, – сказал он, вглядываясь в изображение кольца, – что с кольцом ты сможешь черпать месмер из всех четырех предначертанных сил. Смерть. Смотри, вот этот значок внизу – перевернутая руна жизни. Это буквально символ смерти. А потом вот. – Он потер большим пальцем изображение знака на боку кольца. – Но здесь руна урожая, или символ награды за свершенные деяния. Что это символизирует?

Когда я пожала плечами, Никлас закатил глаза:

– Наше прошлое, Малин. Прошлое!

Никлас позаботился о том, чтобы я поверила в его теории насчет двух оставшихся. Руна нынешнего знания, как он уверял, означала связь с судьбой нашей текущей жизни. Ну а последняя руна была символом мудрости и движения вперед.

– Будущее, – сказал Никлас. – Каждая из трех рун означает что-то, связанное с судьбой. В тебе – кусочки Норн.

– Полагаю, это еще нужно проверить, – сказала я. – Если ты окажешься при смерти и я смогу тебя вернуть, то, наверное, у меня все-таки имеется способность выкрасть тебя из памяти Смерти.

Мы с Никласом замолчали. Я не хотела такой ответственности: взять себе силу, способную красть память у Смерти и судьбы. Это казалось опасным, хоть и искушало. Подобный дар жадные и жестокие люди будут вечно пытаться заполучить.

Но, с другой стороны, Ивар убивал, чтобы сберечь кольцо. Наверняка он знал, какие дары получит истинный наследник. Он продолжит пользоваться защитой кольца, пока его линия не останется единственной, претендующей на трон.

Мой страх перед кольцом королевы не имел значения.

Нам нужно было его отыскать. И скоро.