Танг

Глава 10

Могильник мы нашли ближе к полудню. Сначала вышли на него по карте, а уже на подступах я ощутил в нём примерно то же, что я ощутил вчера в вурдалаках, прежде чем увидел их. Сила Молдура, источник жизни и могущества всех потусторонних тварей, и здесь её оказалось целое озеро. Это очень плохой знак, но она была распространена на довольно большой площади равномерно, словно мы были в окружении монстров.

Небольшой аккуратный рукотворный холм со спиралевидной лестницей вокруг себя, восходящей к вершине, где под небольшим каменным старинным домом, больше напоминавшем пещеру, расположился вход. В двухстах саженях на западе виднелся точно такой же холм, но там я не чувствовал ничего. Несколько сотен саженей в противоположную сторону ещё один курган — и тоже «чистый», мимо него мы проскакали только что.

— Похоже, этот, — соназг умудрился разглядеть с подножия кургана символ Дома, чьи члены семьи здесь были похоронены, и сравнить его с заметками Зары.

Шаршанг был древней, очень древней провинцией, консервативной до мозга костей. Некоторые знатные Дома с уходящими вглубь истории корнями до сих пор использовали одни и те же курганы. Это считалось весьма почётным в империи — быть похороненным там, где лежали все твои предки, но последние века в силу расселения по всей территории империи мало кто мог позволить себе такую роскошь. Как правило, в больших городах трупы сжигали до горстки пепла, который уже и потом закапывали в землю, либо же просто ссыпали в урну и передавали родственникам. Это в мелких деревнях предпочитали гробы и землю, да и то не везде — большая часть срубленной древесины уходит в города, это я как плотник заявляю. Нельзя просто так нарубить поленьев и забить склад у себя дома на зиму — тебя сдадут твои же соседи ближайшему управляющему по деревне или стражнику. Приедут с телегой и отнимут всё, даже не посмотрят, что завтра по всем приметам ударят сильнейшие морозы. Лично у нас ходят слухи, что это из-за того, что на юго-востоке империи осталось непозволительно мало деревьев.

— Этот, вне всяких сомнений, — подтвердил я.

— Что, так хреново? — обеспокоенно спросил Альтер.

— Не то слово. Ночью я сюда не сунусь ни на секунду, даже если мне за это император выделит гору золота и гарем с двумя сотнями отборных девственниц.

— Поэтому мы и идём сейчас, — буркнул Вьяти.

Мы спешились, привязали лошадей к одиноко стоявшей берёзе по соседству, проверили оружие и взяли шесть факелов. Надолго залезать под землю, кишащую монстрами, никто не собирался.

— Давайте свои факелы мне, — велел крагер, раздеваясь по пояс. — Рас, привяжи мне их к поясу слева так, чтобы они оказались под панцирем.

Он снял с себя верх одежды и вытянул руки в стороны, чтобы мне было удобней. Я так и сделал, после чего поинтересовался:

— Слушай, а что у тебя за трещина поперёк панциря?

Только сейчас я её увидел. Она начиналась возле правого плеча тонкой линией, затем спускалась чуть вниз, к центру, где расширялась до толщины в палец (в этом месте я увидел немного загрубевшую, но всё ещё мягкую кожу), после чего заканчивалась вновь тонкой линией возле левого бедра. Края трещины оказались стёрты — она явно была старой. И, учитывая её форму в центре панциря, я бы предположил, что её сделал чей-то обычный бытовой топор, только со здоровенным лезвием. Было видно, что с тех пор крагер вырос, и трещина из-за роста панциря стала совсем неровной и страшной.

— Не твоё дело! — неожиданно грубо рявкнул крагер. — Хочешь — можешь пялиться, но никому не говори о том, что видел, понял?! Иначе я на твоей спине сделаю такой же!

— Никому! — тоже рявкнул на меня Вьяти. — Это несмываемый позор для краге…

И тут же за лишние слова получил подзатыльник от своего друга. Я сделал для себя вывод, что действительно стоит промолчать об этом, не расспрашивать. Вместо этого перевёл разговор в другое русло:

— Не замёрзнешь с голым торсом? Там будет холодно, мы под землю идём!

— Чешуя спасёт, — всё ещё грубым тоном ответил он. — Но там будет тесно, и одежда мне только мешает, не даёт нормально поворачиваться. Уж лучше замёрзну, чем меня сожрёт какая-нибудь стрыга!

— Стрыги здесь не водятся, — блеснул я знаниями.

— Какая разница, кто там будет? — скривился Вьяти. — Зара сказала, что ты почувствуешь артефакт, так что войдём, найдём, схватим и тут же вылезем. А уж кто будет над ушами зубами клацать — мне как-то пофиг.

Ещё раз проверив всё наше обмундирование, мы двинулись наверх. Быстро поднялись на вершину, даже успели немного вспотеть на палящем солнце, поэтому тут же стали подмерзать, когда вошли внутрь кургана. Вход оказался открыт нараспашку, вежливо приглашая внутрь всякого проходящего мимо. Подожгли два факела — мне и Альтеру, Вьяти и так хорошо ориентировался в темноте.

— А ты здесь как дома, да? — с улыбкой проговорил Альтер. — Тёмные пещеры, родовые захоронения…

— Иди в жопу! — грубо отмахнулся соназг. — Ни фига не похоже.

— Ну да, у вас там всё копотью от плавилен и литейных покрыто, — продолжил крагер. — А здесь чистенько и уютненько.

Мы начали медленный спуск вниз. Первые несколько минут лестница оказалась в отличном состоянии, да и стены были ровные, без ответвлений, коридоров и залов, видать, родственнички то ли кончились, то ли пока не торопились умирать. Однако на ступеньках виднелись многочисленные следы от сапог, похоже, сюда часто кто-то ходил.

— Конкуренты? — предположил я.

— За артефактом? — переспросил Альтер. — Или за монстрами? Ты как, ничего нового не ощущаешь? Нас внизу никто не ждёт?

— Без понятия, — я покачал головой. — Сила Молдура повсюду, мы словно плаваем в ней как в бассейне.

— Кабы не утонули, — пробурчал Вьяти. — Насколько я слышу, внизу у конца лестницы никто не шевелится. А если вы ещё не будете так громко сопеть, да и заткнётесь, то я, может, и попробую услышать чужое сердцебиение.

— Сердцебиение? — засомневался я. — Это у кого же, у вурдалаков что ли?

— Хочешь сказать, у них нет сердца? — спросил Альтер. — Они же из нас получаются, выходит, и сердце у них должно быть.

— Кровь из него не хлестала ручьём, — возразил я, вспомнив недавнюю стычку. — Мертвяк — он и есть мертвяк.

Вскоре лестница закончилась, и появился первый коридор с двумя залами-захоронениями. Мы заглянули туда ради интереса — массивные гробы из камня с вырезанными на нём фамильными рисунками и пустым местом для имени. Внутри, конечно же, ещё никого не было.

— Не практично, — скривился Вьяти. — Столько места пропадает. А если здесь титановая жила была? Вот ищи их теперь. Правильно делаем, что сжигаем всех — так и нечисти меньше шансов зародиться, и место экономим, и землю пеплом удобряем.

За следующим поворотом мы вошли в гигантскую пещеру — потолок мы ещё видели в нескольких саженях над головами благодаря свету факелов, а вот с дном были проблемы. Вьяти кинул вниз камень. Ни я, ни Альтер не услышали характерного стука, но через пару секунд соназг ответил:

— Глубокая пещера. Сотня саженей есть точно, внизу вода. Может быть, подземное озеро или река.

Дальше нам предлагалось обойти пещеру до противоположной стены по краю — дорога была хорошо протоптанной и достаточно широкой, чтобы, не опасаясь, идти даже по двое сразу. Наши шаги эхом отражались от сводов пещеры, и Вьяти это здорово нервировало, он всё божился, что в следующий подобный поход он раскошелится и купит нам мягкую бесшумную обувь. Сам же он был в обычных говнодавах, но умудрялся ступать, не издавая ни единого звука. Тропа плавно уходила вниз, иногда встречались маленькие боковые залы-ответвления, но там везде было пусто, никаких мертвецов или сокровищ. И ни следа монстров, хотя ощущение их присутствия не покидало меня ни на секунду. В конце концов, я привык к нему и перестал его замечать, целиком положившись на чувствительный слух Вьятлатта. Несколько раз попадались короткие лестницы вверх-вниз, мы спускались по спирали и уже сделали точно два круга, когда нам попался первый мертвец. Нет, не вурдалак, простой давно разложившийся скелет в запылённой одежде. Я бы прошёл мимо него, да и соназг проигнорировал его — не шевелится, значит, молодец, не попадёт под его саблю, но Альтер не удержался и застыл у него на несколько секунд.

— Ну что ещё? — закатил глаза Вьяти.

Вместо ответа Альтер поднёс поближе свой факел к скелету и пригляделся. Я тоже подошёл поближе и посмотрел — ничего особенного, скелет как скелет.

— И? — я выразительно посмотрел на крагера.

— Странный он, — ответил тот. — Что-то не так в нём.

— Пошли уже! — поторопил его Вьяти. — У меня и так мурашки от этой пещеры, а я в пещере родился!

И мы двинулись. Через полсотни шагов спуск закончился, и дорога свернула в стену пещеры, где цепочкой пошли следующие залы. А прямо на повороте лежал ещё один, точно такой же скелет.

— А я понял, — пробормотал Альтер, когда осветил этот скелет.

— Ну так говори, если это важно! — буркнул соназг. — А если нет — двигай ластами, нам ещё идти фиг знает сколько.

— Одежда, — ответил крагер.

— В смысле? — нахмурился я. — Никогда не видел скелета в одежде? Ну да, лежит не в гробу, а на проходе, словно разбойник какой, которого сожрали местные твари, что в этом такого?

— Одежда новая, — пояснил Альтер. — Совсем свежая. А скелет древний, словно лежит здесь не один век, видишь, никакого мяса не осталось совсем. Как будто его действительно обглодали… Жуть какая.

Мы пошли дальше. Сторонних коридоров-ответвлений почти не было, а те, что встречались, заканчивались тупиками, как говорил Вьяти — мы даже туда не совались. Основная дорога шла зигзагом, постепенно углубляясь внутрь земли, и, наконец, когда у нас догорела первая пара факелов, я ощутил артефакт.

— Засёк! — воскликнул я, закрыв глаза.

— Как далеко?

— Не очень. И он движется.

— Молдурова блевотина!

Амулет Снов горел в моём воображении словно единственная Ледяная Звезда (примечание: самая яркая звезда на небе, имеющая холодный голубой свет; аналог Полярной звезды в местном мире, расположена строго на юге и используется для навигации) на беззвёздном небе. Пропустить или не заметить его было невозможно.

— Он на монстре? — поинтересовался снова Вьяти.

— Что? А, нет, не знаю. В этом плане ничего не изменилось, Холод (примечание: подразумевается Сила Молдура) повсюду, мы сейчас как раз в его эпицентре.

— Ну, тогда иди первым.

Шли мы вперёд ещё не очень долго, залы сменялись один за другим. Пару раз останавливались, чтобы осквернить чужие захоронения — здешние могилы уже не были пустыми, а нам очень хотелось в туалет, пришлось полить гробы сверху. Один раз сделали передышку и перекусили.

— Странная пещера, — когда мы снова двинулись дальше по коридорам, заметил Вьяти. — Клянусь Соной (примечание: бог соназгов, подробнее смотри в справочнике), я слышу, как кто-то копошится и впереди и сзади нас. И даже в стенах! Но стоит нам подойти поближе, как всё мгновенно затихает! Ничего не понимаю, крысы, что ли, там завелись? Или змеи какие, очень похожий звук.

— Лучше крысы, — пробормотал я, оглядывая стены и ища неведомых врагов. — Не люблю змей. Ядовитые, мелкие, а некоторые ещё и душат тебя.

— Лучше змеи, — возразил Альтер. — Крысы заразу разносят, от которой не факт, что сдохнешь, но калекой останешься точно. А от яда быстренько ласты склеил — и нет проблем.

— Лучше бы здесь не было ни тех, ни других, — буркнул Вьятлатт.

— Давно ты это слышишь? — спросил я.

— Давно, — кивнул он. — Сразу, как только вошли в ту большую пещеру. Но тогда очень тихо было, я ещё подумал, что это кровь у меня в ушах бежит, ну, знаешь, бывает иногда. Очень похожий звук. Но сейчас… сейчас они точно вокруг нас! Покажитесь, мрази, чтоб я вас видел! Покажитесь!!!

Он в приступе ярости пнул одну из стоявших рядом с ним урн с чьим-то прахом, и та, упав на каменный пол, разлетелась вдребезги, оставив после себя груду глины вперемешку с пеплом. Видать, этот непрекращающийся звук его здорово нервировал.

Ещё через десять минут ходьбы я его успокоил:

— Артефакт рядом. Осталось два коридора, где-то.

— Хорошо, — мрачно ответил соназг. — Уж лучше тебе оказаться правым. Ненавижу эту пещеру, из неё, чую, помешанным выйду!

Противный шорох теперь слышали мы все, к тому же добавилось ощущение, что за нами кто-то неотрывно следит. Десятками, сотнями глаз. Каждый раз, заходя за очередной угол, мне казалось, что я вот-вот увижу ту мелкую тварюгу, которая издевается над нами, но там никого не было, хотя Вьяти клялся, что тварь в страхе стремительно уползала прежде, чем её кто-либо успевал заметить. Мы так же нашли множество мелких, словно действительно змеиных, дырок в стенах — эти норки оказались повсюду в этих глубоких и древних залах, видать, твари сидели здесь сотнями лет, иначе бы не смогли прогрызть столько камня.

Но когда нам оставался буквально один коридор, я встал как вкопанный и дальше не пошёл. Снова разболелась голова, так же резко, как это у меня бывает при внезапном взрывном росте дара, и через секунду всё прекратилось. И я тут же словно услышал чей-то шёпот, шёпот тысяч голосов несчастных, что покоились здесь. Или, как оказалось, вовсе не покоились.

Мы стояли на костях. Кости кричали, буквально визжали, предупреждая нас об опасности, они рассказывали о том, как они погибли, и о том, как на месте их гибели последующие поколения возвели могильник, семейное родовое захоронение. И о том, как довольно скоро в этом месте появилось Зло, принёсшее с собой наш артефакт.

— Подождите, — остановил я друзей. — Постерегите меня, я сейчас… сделаю одну штуку… блин, чувствую себя идиотом… в общем, поспрашиваю мертвецов.

— Идиот и есть, — съязвил Вьяти. — Мёртвые не разговаривают. Разве что призраки.

— Ты — танг, тебе видней, — равнодушно пожал плечами Альтер. — Только не долго, а то мне кажется, что эти твари вот-вот вопьются мне в затылок. Спина к спине, дружище?

— Спина к спине, — кивнул Вьяти.

Я отвернулся от них и посмотрел себе под ноги. Пол здесь был неровный, весь в каких-то странных кочках, и я могу поклясться, что если бы здесь было чуть больше света, то я запросто бы разглядел кости этих мёртвых, сваленные в кучу. Коридоры больше вниз не вели, мы достигли самого дна, и здесь, на дне, было захоронение, ещё более древнее, чем любой из местных курганов. Повинуясь скорее инстинкту, чем здравому смыслу, я вонзил лезвие топора себе под ноги — тот послушно вошёл в пол на добрую пядь. И на меня тут же хлынуло видение, словно ждало этого самого момента несколько тысяч лет. А может, и больше.

Я видел сражение. Две огромные армии по меркам того времени, по несколько тысяч бойцов-полуварваров, сошлись в смертельной схватке, и никто не знал, из-за чего. Они яростно топтали друг друга, насаживали друг друга на пики, вскрывали животы мечами, разбивали головы дубинами и выгрызали вражьи глотки, если под руками больше не оставалось никакого оружия. Две армии ненавидели друг друга так сильно, что даже когда битва стала подходить к концу, никто не остановился, чтобы признать поражение. А проиграли стороны обе — их силы оказались примерно равны. Давно пали командиры, сгинули под грудами тел несколько шаманов, даже оба вождя слегли, отдав свои жизни в руки Лаэнд, чтобы тот растворил их в себе, если сочтёт их достойными, а иначе отправит в Яард, в царство вечного Холода.

О да, уже тогда были знакомые нам боги, но только семь, а не восемь, как сейчас. Или пять, если не считать мёртвых. Человечество единственное, кто не имел тогда своего бога, оно поклонялось чужим, и это было позором. Оно долго пыталось создать своего бога, выдумать его и поклоняться одному только своему воображению, но это было бесполезно. До тех пор, пока Цейрин, осиротевший в одной из войн с Бод ещё мальчишкой, не стал полководцем, героем. Тогда Молдур был Светлым богом, но он пожелал больше власти и силы, поскольку ему почти никто не поклонялся. Он затеял Великую Смуту, заговор, после осуществления которого он должен был стать Первым Верховным Богом. Но Цейрин смог ценой своей жизни остановить его, Молдур пал. Боги оценили Подвиг Человека и возвысили его, сделав равным себе и отдав в качестве награды за своё спасение участь Молдура. И Цейрин поставил Молдура нести вечную стражу на границу Царства Мёртвых, самолично определять душу каждого умершего в Лаэнд или в Яард.

Эту историю знает каждый в этом мире.

Но сейчас это не важно, важно то, что на месте той мясорубки, которую я сейчас только что видел, скопилось столько ненависти и зла, что это привлекло сюда потустороннюю тварь, и не просто тварь вроде какого-нибудь дрекавака, а представителя элиты. Ловца Снов. Души многих мёртвых воинов долго не могли покинуть это место, ненависть друг к другу якорем держала их, притягивала словно магнитом, заставляя раз за разом возвращаться обратно. Ни сначала Лаэнда, ни потом Молдура они просто не успевали достичь, поводок Ловца Снов быстро укорачивался, и тот начинал питаться ими и множить свои силы. Вся ненависть и боль уже давно иссякли, и воины, уже не разбирая, кто с кем дрался — ведь они за столько веков стали друг другу роднее кого бы то ни было, — просто желали упокоиться, не обязательно попадая в Лаэнд или Яард. Исчезнуть навсегда, проигнорировав загробную жизнь. Но Ловец Снов их не пускал. Вскоре их душ ему стало мало, голод рос, они не могли насытить его. И он стал звать к себе живых, приходя к ним в их сны. Те построили на месте побоища могильник, и монстр получил новых жертв. И даже сейчас, за тысячелетия уйдя в вынужденную спячку, он нет-нет да пробуждался и целенаправленно звал одну конкретную жертву из ближайших поселений, забрасывая словно рыбак удочку цепкие сны в их разумы и обещая им здесь то, чего они хотели больше всего — воссоединения с близкими. Так он избежал за столько лет внимания тангов.

До тех пор, пока сюда не пришёл я с друзьями.

Я открыл глаза и увидел, как на меня пялится, вися прямо в воздухе напротив лица, маленький, светящийся зелёным комок шерсти, больше похожий на мыша или хорька. От него во тьму уходила тонкая тёмно-синяя нить, связывающая его с остальным туловищем. Эта нить испускала зловещий слабый голубой свет, видимый только мне.

Ловец Снов.

— Э… Рас? — обеспокоенно подал голос Альтер.

— РУБИ ИХ!!! — выкрикнул я.

Первый взмах, зелёный грызун на ниточке дёргается, пытаясь уклониться от удара, но не успевает. Топор отрубает его словно конечность, и грызун тут же рассыпается прахом, прямо в воздухе. И где-то недалеко раздаётся болезненный вой чудовища. Громкий, низкий, из-за него с потолка сыпется крошка, дрожит грудь и сводит зубы. Хочется забиться в угол и молить о прощении. Или о пощаде.

Крагеру неудобно — одной рукой он не может быстро махать своим молотом, да и тот оказался не так эффективен против этих «грызунов», те при ударе просто отскакивают и тут же втягиваются в стены. А на их место из тех же дыр вылетают новые. Они жалят неповоротливого Альтера, оставляя на его чешуе красные кровяные подтёки — чешую, а уж тем более костяной панцирь они пробить не в состоянии, но через мельчайшие поры вполне способны начать высасывать кровь. Мне тоже в первые секунды досталось, я получил по неглубокой ране в правую икру и правый плечевой сустав, но после я старался вертеться как можно быстрее.

Худой и с виду слабый соназг оказался самой трудной добычей. Он шинковал с бешеной скоростью врага своей тонкой саблей, при этом всякий раз ловко уворачиваясь от каждой атаки. Ему не нужен был свет, его уши во мраке заменяли ему глаза, с точностью давая ему понять, где сейчас враг.

— Уходим! — крикнул я, прижав топором к полу ещё одного «грызуна» и раздавив его ботинком.

— А как же Амулет? — выкрикнул Вьятлатт. — Забыл что ли?

— Хрен с ним, я жить хочу! — рявкнул я. — Взгляни на коридор дальше!

Оба моих товарища повернулись и взглянули туда, куда мы ещё пару минут назад собирались отправиться. Там, во тьме следующей комнаты, горели десятки, если не сотни зеленоватых огоньков. И все они двигались в нашу сторону.