Танго с ветром

Глава 4. Петровна

Соня нажимает кнопку звонка и тут же отпускает ее, потому что звук больше напоминает полицейскую сирену.

– Да замолчи ты уже! – раздается во дворе громкий женский голос, калитка со скрипом открывается, и на пороге возникает Петровна. На вид ей около семидесяти. Окинув Соню быстрым цепким взглядом, она ждет Сониной реплики.

– Здравствуйте, Тамара Петровна. Я Соня. Я вам звонила из Москвы.

– А-а-а! Да-да! Добрый вечер, Соня, – Петровна расплывается в улыбке. – Заходи-заходи!

Отступив, Петровна пропускает гостью во двор.

– А вещи-то твои где?

– Да вот, – Соня показывает рюкзак.

– Так ты надолго?

– Не знаю. Как пойдет.

Они идут мимо большой яблони, мимо летней столовой под навесом в арке из роз, мимо большого кирпичного дома к деревянной лестнице на второй этаж. Надо подниматься наверх. Соня идет первой, Петровна за ней. На лестнице становится видно, что Соня чуть прихрамывает.

Соня ждет, пока Петровна откроет комнату, и оглядывается. Сверху виден огород, сараи и будка, возле которой гремит цепью большой серый пес. Старик поливает помидоры, держа в руках шланг.

– Как доехала? Нормально? – спрашивает Петровна, открывая дверь комнаты.

– Нормально. Долго только. Надоело.

Они проходят внутрь, и Петровна включает свет. Телевизор, кровать, тумбочка, зеркало, дверь в кабинку с удобствами. Отлично.

– Вот здесь будешь жить. Иди сюда. Смотри, как душ включать. Вот так повернешь – и включай кран. Будет горячая.

– Спасибо, – говорит Соня и торопится снять рюкзак.

– А ты чего хромаешь? Ногу стерла? Дать тебе пластырь?

Подумав, Соня отвечает:

– Нет. Не стерла. Сломала.

– Как так-то? – Петровна удивлена.

– Да так… Под трамвай попала, – Соня хотела бы все свести к шутке, но Петровна не улавливает интонации.

– Да ты что? Ужас-то какой! И как же ты?

– Ну… так. Уши развесила и бац – прямо под колеса. Да еще с разбега. Раскатало по полной. Зато урок на всю жизнь. Теперь смотрю на светофоры во все глаза.

– Да уж больно дорогой урок-то! – качает головой Петровна.

На это Соня резонно замечает:

– Хорошие уроки не бывают дешевыми.

– А вот это правильно, что ты не унываешь. Уныние – пустое дело. Ну вот, давай устраивайся. И на ужин спускайся. Я накрывать пойду. Ужин в семь часов. Сейчас все и придут постояльцы. Познакомишься.

– Спасибо, Тамара Петровна, – говорит Соня и, дождавшись, когда Петровна выйдет и закроет дверь, падает на кровать, несколько раз подпрыгивает и замирает. Прикрыв глаза, она ощупывает кровать слева от себя и тихо спрашивает:

– Ну что? Ты здесь, господин Одиночество?

Рядом с ней на кровати проявляется подросток лет двенадцати, похожий на ее брата-близнеца. Только в отличие от Сони его белая кожа сияет лиловым светом. Он осторожно трогает руку Сони и говорит:

– Поздравляю. С приездом в рай.

– Спасибо. Пока не осознала. Чувствую себя картинкой на экране, как в кино.

– На море пойдем? Или завтра уже? – спрашивает Одиночество.

– Хочется, – вздыхает Соня. – Но темно уже. Да еще эти тетки с маньяком. Стремно как-то. У меня паранойя, как считаешь?

– Есть немного. Но тут лучше перебдеть, чем недобдеть. Пойдем уж утром, чего там.

Мальчишка смеется.

– Слушай. Давно хотела спросить: почему тебе все время двенадцать лет?

– Ты меня так запомнила, когда мы первый раз встретились. Помнишь? Ты качалась в осеннем парке на качелях…

– Точно. Помню. Да. А на самом деле ты какой?

– Никакой. Как шаровая молния, но тебе так удобнее со мной общаться. Не хочешь в душ, кстати?

– Хочу. А что, конем уже пахну? Ладно, пойду.

– Да не. Нормально. Просто вдруг ты забыла.

– A-а. Пойду. – Соня поднимается и, зайдя в душ, включает воду. Струи хлещут по плечам, по спине, по полиэтиленовой пленке кабинки. На левом бедре Сони шрам. Такие бывают от открытых переломов. Соня наклоняется и трогает шрам, нащупывая пальцами отвердевшие после разрыва жилы, стиснув зубы от боли, начинает их разминать.

Подросток, немного побродив по комнате, останавливается перед зеркалом и растворяется в пустоте.