Танк «Иосиф Сталин». Иду на прорыв!

Глава 1 Тяжело в ученье…

Это была кошмарная, жуткая несправедливость – его, боевого офицера, опытнейшего танкиста, закаленного в огне грандиозной Сталинградской битвы, снова отправили в тыл! Гвардии лейтенант Степан Никифорович Стеценко был вне себя от негодования.

Это случилось после того памятного боя с танками фельдмаршала Манштейна, возле реки Мышковы. Знаменитый командующий вермахта торопился на выручку другому фельдмаршалу – в осажденный нашими войсками Сталинград. Двенадцатого декабря 4-я танковая армия генерала Гота, часть соединений которой были срочно переброшены из Франции, пошла в наступление из района Котельниково, примерно в двухстах километрах юго-западнее Сталинграда. Им навстречу устремились «тридцатьчетверки» и могучие тяжелые танки «Клим Ворошилов». А также – и более скоростная и маневренная их модификация – КВ-1С. Краснозвездные «летающие танки» – штурмовики Ил-2М3 и пикирующие бомбардировщики Пе-2бис неотразимыми ударами с неба громили стальные крупповские клинья новейших немецких танков генерала Гота – «Pz.Kpfw IV Ausf J» с длинноствольными 75-миллиметровыми пушками.

Стальная советская лавина в воздухе и на земле столкнулась с отборными немецкими частями. И гвардия Страны Советов подтвердила свое высокое звание, разгромив войска фельдмаршала Манштейна!

Гвардии лейтенант Стеценко, бывший механик-водитель, теперь сам командовал «тридцатьчетверкой» и сжег в бою при реке Мышкове три новейших немецких танка «Panzer-IV-J».

Теперь – только наступать и наступать! Командование Красной армии готовило ряд сокрушительных «сталинских ударов» на всем протяжении немецкого фронта. Войска готовились освобождать Новороссийск и Кавказ, Советскую Украину и Белоруссию. На огромных заводах жарко пылали доменные и мартеновские печи, рождая рукотворные огненные реки высококачественной стали. Натруженно гудели массивные прокатные валки станов, выпуская листы брони. В бесконечных цехах собирали новейшие модификации танков и самолетов, производили миллионы единиц автоматов ППШ и винтовок, пулеметов и пушек, сотни миллионов гранат, патронов, снарядов, тысячи тонн взрывчатых веществ. Все это должно было стереть с лица Земли гадину гитлеровского фашизма!

Но всей этой мощью управляют люди. Ошибочно думать, что только промышленный потенциал определяет военную мощь. Великий гуманист и отважный военный летчик, вынесший тяжесть нападения на Францию и погибший за нее, был абсолютно прав: мы живем на планете людей, в мире людей.

Для овладения всей, практически необъятной мощью требовались обученные, опытные воины, иначе новейшие танки и самолеты превращались в тонны бесполезного высококачественного металлолома. Советскому руководству это с ужасающей ясностью продемонстрировали первые, самые ужасные и беспросветные месяцы Великой Отечественной войны.

Именно это и предопределило дальнейшую судьбу и ветерана тех жестоких и беспощадных приграничных сражений июня – августа 1941 года – Степана Никифоровича Стеценко.

В стане врага тоже царило затишье, но оно отдавало скорее мертвечиной. После капитуляции обреченной Шестой армии фельдмаршала Паулюса на фронте наступил временный застой.

Стойко сражавшиеся в обороне немецкие войска оставили Ржев, начали отвод войск с Кавказа. Призрак новых окружений сковывал инициативу командиров вермахта и даже Ваффен-СС, а у простых солдат вызывал кишечные спазмы.

Немецкое верховное главнокомандование было ошеломлено поражением мощнейшей группировки войск, которая, по словам самого Адольфа Гитлера, «могла штурмовать небеса». Военная неудача безжалостно «анатомировала» все те просчеты, на которые в вермахте было принято закрывать глаза. Особенно «отличился» командующий люфтваффе, Герман Геринг. Мало того, что он полностью провалил свой же прожект «воздушного моста», так по его вине авиация Германии потеряла более двух третей своей транспортной авиации. И не только транспортной, но еще и учебной, и даже бомбардировочной. Ведь для переброски грузов в осажденный Сталинград для умирающей в ледяной агонии армии фельдмаршала Паулюса использовались и тяжелые фронтовые бомбардировщики «Хейнкель-111», и легкие курьерские самолеты «Юнкерс-86», и сверхмощные «Хейнкели-177». И даже «летающие диковинки» – He-111Z. В их обозначении «Z» означает «Zwilling» – «спарка», или «близнец». Данный крылатый курьез был «сиамским близнецом», составлен из двух фюзеляжей бомбардировщиков He-111H6, «сросшихся» вместе общей секцией крыла. Они предназначались для буксировки грузовых планеров «Гигант».

А сколько сотен тонн различных грузов – от боеприпасов и продовольствия и до теплых немецких кальсон – не долетело до замерзающих насмерть солдат самого «скороспелого» фельдмаршала Третьего рейха?

Не менее серьезные потери понесли и бронетанковые силы Третьего рейха – знаменитые панцерваффе. Мало того, что советскими войсками было сожжено, подбито или захвачено пятьсот немецких танков. Были потеряны или уничтожены также и самоходные орудия, составлявшие основную поддержку пехоте вермахта. Три тысячи орудий и минометов – вся полевая артиллерия была утеряна.

Не лучше дела были и у другого фельдмаршала: за каждую неделю отчаянного прорыва Манштейн терял до ста танков, пока и вовсе не остался почти без техники. И это были в основном самые современные модификации – «Panzer-IV Ausf J» с длинноствольными 75-миллиметровыми пушками и экранированные «Panzer-III», а также самоходки – истребители танков «Sturmgeschutze-III Ausf G».

Так что к началу весны 1943 года гитлеровцам наступать было банально нечем. Но именно сорок третий год и должен был стать переломным в Великой Отечественной войне, и не только. Судьбы мира вновь решались на бескрайних просторах России.

В секретных лабораториях Третьего рейха и на чудовищных заводах Круппа уже варили новую броневую сталь, уже огромные краны ставили на подбашенные погоны «бронекоробок» корпуса «лобастые», угловатые башни, натягивали на расположенные в шахматном порядке катки широкие «ostentraker». Миллионы новейших снарядов калибра 75 миллиметров и знаменитые «acht-acht» – «восемь-восемь» сходили с конвейеров подземных заводов, на которых трудились десятки миллионов рабов из оккупированных стран…

А в глухом подмосковном лесу весело журчали по проталинам весенние ручьи и щедрые солнечные лучи отогревали первые подснежники. Словно бы и не было никакой войны… Но она была и напоминала о себе даже тут – низким гулом, скрежетом, ревом, треском ломаемых деревьев, содроганием земли.

Перемешивая старый, ноздреватый снег с грязью стальными траками широких когтистых гусениц, на лесную поляну выползло бронированное чудовище. Несмотря на не слишком большие размеры, танк производил впечатление крепости конструкции, направленной только на единую цель – победу в бою с превосходящими силами противника. Крепко сбитый и ладно скроенный, стальной богатырь замер, а потом развернулся на месте, выпустив из выхлопных патрубков струи сизого дыма. Стальные траки прошлепали по грязи. Нежно-голубой распустившийся бутон подснежника качнулся от порыва горячего воздуха из дизеля тяжелого танка.

Гвардии лейтенант Стеценко критически оглядел строй. Он был назначен во вторую учебную роту (боже мой, учебную! – тоже мне Макаренко) командиром и по совместительству инструктором по огневой и тактической подготовке.

– Равняйсь! Смирно! Ну что, сынки, будем учиться?

– Так точно, тащкомандир, будем! – гаркнули девятнадцать луженых глоток – впрочем, орать всяк сможет: посмотрим, каковы они на полигоне да на огневом рубеже…

– Правило у меня одно: воюют все! Никто не сдается. Кто струсил – того пристрелю лично, приказ товарища Сталина за номером 227 еще никто не отменял.

– Так точно, товарищ командир!

Прошло полгода, лес в Подмосковье преобразился, подснежники уступили место летнему разнотравью. Здесь по-прежнему было величественно и спокойно, словно бы и не раздавались сейчас залпы орудий на огненной дуге между Орлом и Курском. Отголосками орудийного грохота раздавались в лесу могучие «голоса» танковых моторов.

Здесь, в уединенном, скрытом от любопытных глаз месте формировались новейшие танковые части – гвардейские полки прорыва. На их вооружении состояли самые мощные тяжелые танки, которые даже еще и не были собраны в цехах огромных, как города, заводов. А до поры экипажи тренировались на надежных «ветеранах» – тяжелых танках «Клим Ворошилов».

Гвардии лейтенанту Стеценко эти грозные боевые машины были знакомы еще по Финской войне 1939-1940 годов. Тогда он пересел на КВ-1 с первого в мире серийного среднего многобашенного танка Т-28. Сейчас, похоже, ситуация повторялась – круг замкнулся, и он снова на КВ-1. Правда, это была уже новая модификация – КВ-1С, «скороходный». Базовую конструкцию знаменитого «Клима Ворошилова» существенно облегчили. Была снижена толщина брони и немного уменьшены общие габариты корпуса. Лобовое бронирование осталось неизменным и у «классического» КВ-1, и у его скоростной модификации: 75 миллиметров. А вот борта у КВ-1С были толщиной не 75, а 60 миллиметров. Также КВ-1С получил и новую, более обтекаемую «голову» – башню, толщина лобовой брони которой была не 95 миллиметров, а 85 – экономия толщины в десять миллиметров, а это – десятки, если не сотни килограммов. К тому же КВ-1С был чуть ниже своего «прародителя».

А вот мотор и ходовая остались без изменений, только надежность улучшилась. К тому же на скоростной модификации «Клима Ворошилова» стояла новая, более надежная коробка передач.

А скорость по сравнению с «классическим» КВ-1 возросла до сорока двух километров в час по шоссе против тридцати четырех. К тому же новый танк стал более маневренным.

– Стоп! Глушите моторы. – Стеценко отсоединил разъем шнура головных телефонов танкошлема и вылез из башни. Люк он, по обыкновению, не закрывал.

На лесной поляне остановилась вся его рота: пять грозных боевых машин.

– Экипажам, построиться возле боевых машин! Равняйсь! Смирно!

Возле каждого танка выстроилось по пять человек.

– Объявляю привал пятнадцать минут! Осмотреть вверенную вам матчасть, доложить о поломках и повреждениях. После чего можете перекусить сухпайком. Огня не разводить!

– Есть, товарищ гвардии лейтенант.

Поломок и повреждений не оказалось: и техника стала надежнее с тех пор, как 17 декабря 1939 года при прорыве Хоттиненского укрепрайона линии Маннергейма первый «Клим Ворошилов» принял боевое крещение. Да и выучка экипажей выросла значительно.

– Товарищ гвардии лейтенант, а когда к нам прибудет новая техника? А то все на войне, а мы как у тещи на блинах… – спросил, выскребая до зеркального блеска дно банки с тушенкой, молоденький сержант, механик-водитель из недавнего пополнения.

В последнее время разговоры были только об этом. Танкисты знали, что новые боевые машины уже поступили на вооружение Отдельного гвардейского тяжелотанкового полка прорыва. В соседнюю часть уже пришли новенькие модификации «тридцатьчетверки» – Т-34—85. Из-за существенных изменений конструкции корпуса, а также совершенно новой башни, по сути, это была не модификация, а самая настоящая новая машина. Главной отличительной особенностью нового среднего танка была мощная 85-миллиметровая пушка Д-5Т, или «ЗИС – С-53». Она позволяла вести бой со средними танками вермахта «Pz.IV» на дистанции 1200-1300 метров.

А вот поставки новых тяжелых танков прорыва задерживались…

– Значит, Якименко, ты у нас тут у тещи на блинах? Что-то старею я, сынки, расслабился с годами, – сокрушенно развел руками Степан Никифорович Стеценко под сдержанные смешки танкистов. – Ну, вот и нашелся доброволец для наряда по кухне. Третьего, если не ошибаюсь, который у тебя вне очереди наберется… А по поводу новой техники – это военная тайна! И хрен его знает, когда она прибудет… Хотя переборчивые шо-то вы стали. Когда я в сорок первом немца на Украине бивал, такой танк нам бы за счастье был! Хотя и так мы тогда «панцерам» этим клятым наваляли…

– А ведь действительно, танки вроде бы как и новые, а поди ж ты – уже и к устаревшим причисляют. Вот это технический прогресс, я понимаю… – рассудительно заметил командир второй машины, тезка Степан Соловьяненко.

– Да, что правда – то правда, – поддержал кто-то.

И действительно, разработанная конструкторским бюро Челябинского тракторного завода в мае – июле 1942 года и поступившая в войска в самом его конце, машина уже к лету 1943-го успела устареть. И дело не только в том, что у гитлеровцев появились «Тигры» и «Пантеры», с ними как раз должны были бороться не столько наши танки, сколько «крылатые танки» – штурмовики Ил-2 и артиллерия. Просто теперь для преодоления с боем укреплений немецких войск требовался новый, более мощный образец танка, оснащенный орудием повышенного могущества и сам способный держать удары противотанковых средств противника.

Таким образом, концепция тяжелого танка прорыва, каковым в начале Великой Отечественной войны считался пятибашенный «сухопутный крейсер Сталина» – Т-35, снова стала актуальной. Но уже на качественно новом уровне.

Новых танков ждали, спорили о том, какими они будут, но пока это была военная тайна. Но даже командиры не скрывали, что та техника полков прорыва, что есть сейчас, – это только лишь для вида, на период обучения и боевого слаживания. А на штурм гитлеровских укреплений танкисты в бой пойдут совсем на других, более мощных и совершенных боевых машинах.

А пока – марш-броски по пересеченной местности, огневые рубежи, взаимодействие танков при наступлении и в обороне. И то для танкистов это были праздники! Полевые выходы на полигоны были только после изнурительных теоретических занятий в учебных классах!

Молодежь откровенно роптала, а седые «старики», некоторым из них не было и тридцати, только посмеивались и одобрительно кивали, когда Степан Никифорович говаривал:

– Спасибо скажите, сосунки, что вас за шкирку в пекло не бросают!

Все-таки, хоть и ценой огромной крови, но научились воевать! А как иначе? Кто сможет не только выстоять перед стальной гитлеровской лавиной, но и разбить ее, как волнолом крушит девятый вал?!

Благодаря усилиям всего фронта стало возможным более основательно учить молодое пополнение, а не швырять в бой сотни и тысячи необученных юношей и девушек – вчерашних школьников и школьниц. После военных училищ выпускников – младших офицеров отправляли в запасные полки, где ветераны продолжали своим примером и уникальным боевым опытом учить молодежь. Не все можно изложить в кратких наставлениях и учебниках по тактике. Живой опыт тех, кто пережил ужасы обороны Севастополя, уличные бои Сталинграда, Керченский и Новороссийский десанты, тех, кто горел и выжил на Курской дуге, был гораздо более важен. А таких ветеранов, как Степан Никифорович Стеценко, который войну начал еще на Западной Украине, 23 июня 1941 года – и вообще можно было по пальцам пересчитать! Сам гвардии лейтенант Стеценко, вышедший из рядовых красноармейцев в офицеры, это понимал, но вся его натура бойца противилась относительно размеренному течению «школьной» жизни. И это было вдвойне полезно для новобранцев-танкистов, потому как «гонял» их бывший старшина, как на передовой!

– Так, отставить «перекус»! Все – по машинам! Продолжить движение.

Заместитель командира танковой роты продублировал команды флажковым семафором.

– Есть, командир!

Двадцать четыре пары ног загрохотали по броне, двадцать четыре пары рук ухватились за скобы на бортах и на башнях танков. Двадцать четыре человека заняли свои места в чревах стальных гигантов. Степан Никифорович забрался в люк командирского танка последним, но тут же подключился к бортовой сети и отдал приказ:

– Заводи! Направление движения прежнее.

Совершив форсированный марш-бросок по лесной дороге, танковая рота гвардии лейтенанта Стеценко вышла на полигон. Пять тяжелых боевых машин выстроились уступом и пошли вперед, перемалывая чернозем стальными траками широких гусениц.

– Атака с ходу! – отдал приказ по рации командир. – Стрельба по целям по готовности. Вперед!

– Есть!

Механики-водители переключили передачу, взревели, наращивая обороты, надежные танковые дизели.

– Противотанковая батарея противника – слева двадцать, дистанция восемьсот, – скорректировал стрельбу командир танка, развернув обзорную панораму.

– Есть цель! – отрапортовал наводчик.

– Осколочно-фугасным – огонь!

– Осколочно-фугасный! – доложил заряжающий, бросив унитар на лоток и закрыв затвор пушки.

– Механик-водитель. Короткая!

– Есть короткая! – Танк замер, взрыв траками гусениц землю.

– Огонь!

– Выстрел!

Над рядом старых списанных пушек взметнулся фонтан земли, дыма и огня. Полетели в разные стороны разбитые вдребезги пушки.

– Цель поражена. Продолжаем движение!

Прикрывая друг друга, стальные исполины маневрировали по полигону, «утюжа» траншеи, горячим свинцом уничтожая «пехоту противника» и его «огневые точки». Снарядов и патронов, топлива и моточасов ресурса танков на учебу не жалели. «Тяжело в ученье – легко в бою»! И сейчас слова крылатого суворовского выражения были как никогда актуальны.

Боевая учеба шла не только на полигонах, но и в учебных классах.

Сейчас танкисты заучивали новые данные относительно тяжелых танков, которые должны были вот-вот поступить на вооружение их тяжелой бригады вместо совсем недавно устаревших КВ-1С. Подробнейшим образом разбирали устройство двигателя, трансмиссии, ходовой части, особенностей бронирования и вооружения. Прошитые и опечатанные учебные тетради после занятий в классах сдавались в секретный отдел.

И дело тут не только в стремлении сберечь бойцов. Техника с начала войны усложнилась настолько, что теперь одной бутылкой с зажигательной смесью не отделаешься. Да и тактика тоже претерпела весьма значительные изменения. В основу современного боя положено взаимодействие родов войск: танков, пехоты, авиации, артиллерии, специальных штурмовых и саперных подразделений и бог весть еще чего… Современный бой, как это ни парадоксально звучит, – штука довольно скучная. А опыт и выучка приходят путем многократного повторения – по сотне, по тысяче раз. Так и учил своих танкистов Степан Никифорович, так учили и другие рано поседевшие, со следами страшных ожогов на руках и на лице ветераны в 20-25 лет…

И наука эта вливалась в руки механиков-водителей, наводчиков-башнеров, трудяг-заряжающих, молодых командиров, которым, быть может, завтра – в бой.