Танкер «Дербент»

2

Во время погрузки к сходням «Дербента» подошел человечек в фуражке с якорем. На вид человечку было лет пятнадцать, но держался он важно и даже напускал на себя некоторую суровость. В руке он держал записную книжку и был, как видно, очень любопытен, потому что все поднимался на цыпочки, стараясь разглядеть то, что происходило на танкере.

— Добрый день, — вежливо приветствовал он Догайло, — как поживаете?

— Да ты разве меня знаешь? — удивился боцман добродушно. — Откуда ты взялся?

— Нет, я вас еще не знаю, — возразил человечек, — но вы возьмете нас на буксир, и потому я пришел познакомиться. Здравствуйте, — кивнул он матросам, столпившимся у борта. — Я работаю радистом на «Узбекистане», меня зовут Валерьян.

Он мигом перебежал сходни и протянул руку боцману.

— Ну, здравствуй, Валерьян, — сказал Догайло, усмехаясь. — Дело ваше дохлое, Валерьян. Тащить вас будем!

Из кают-компании вышли Котельников, Гусейн и Макаров. Володя пригляделся и крикнул:

— Да это же Валька!

Он подбежал, схватил мальчугана за плечи и завертел его перед собой.

— Валька, откуда ты выскочил? Как ты попал сюда? На «Узбекистане» плаваешь? Это нашего выпуска парень, — обратился он к товарищам, — самый молодой изо всех. Его принимать не хотели. Ведь не хотели, Валька, признайся? А теперь, смотри ты, плавает и не тонет. Ах ты прыщ!

— Очень интересно, — сказал Валерьян солидно, — я уже сказал, что работаю радистом. И отлично справляюсь! Как вы перенесли шторм? Я все время дежурил у приемника, бессменно! Потому что могло же какое-нибудь судно терпеть бедствие, и я услышал бы и спас… то есть мы бы спасли. Это очень важно, такое дежурство. Приказ наркома о борьбе с авариями читал? Так что я бес-с-менно!

Он старался говорить небрежно, но, видимо, находился в возбуждении оттого, что его слушают столько чужих взрослых людей, и голос его то басил с хрипотцой, то срывался на высокий мальчишеский дискант.

— У меня мощная радиостанция, — продолжал он с увлечением, — и я уже проделал много интересных опытов (я ведь старый радиолюбитель). Теперь я думаю послать статью в «Радиофронт». Я, видите ли, пробовал держать связь с черноморскими судами, и это мне удавалось, но только в вечерние часы и на короткое время. В науке есть объяснение этому факту. К сожалению, опыты пришлось прекратить, потому что контрольный пункт подслушал меня и вкатил выговор. Ведь чиновники, поспорь с ними попробуй!

— Ах ты милый! — восхитился Гусейн. — Да за что же выговор?

— За хулиганство в эфире. Но это ничего, все-таки очень интересно плавать. У нас большая библиотека, томов тридцать, даже больше. Кроме того, я юнкор. Пишу о нефтеперевозках и о стахановском движении. Собственно говоря, я недаром пришел сюда, я и записную книжку приготовил, чтобы записать впечатления. Чего ты смеешься, Володя? Мне бы хотелось поговорить с кем-нибудь из стахановцев. Как вы достигли ваших рекордов?

Вокруг него собралась уже порядочная толпа, и он на минуту смутился, но увидел веселые, доброжелательные лица и важно раскрыл записную книжку. Гусейн взял его под руку, и они пошли по палубе, сопровождаемые толпой любопытных.

— Значит, все дело было в двигателях и в экономии времени при погрузке? Постойте, я запишу… Это что-то вроде изобретательства, правда? Нет? Ну, я, может быть, глупость сказал. Да не смейся, Володя! Я забыл тебе сказать, что я конструктор. Я делаю маленькие планеры из дерева и картона, это очень интересно. К сожалению, их негде пускать, — палуба у нас небольшая, и они все попадали за борт и погибли… А еще я сконструировал электромотор, совсем маленький. Он весит всего несколько граммов и вращается от карманной батарейки. И он выполнен целиком из советских материалов, заметьте!

Володя захохотал во все горло и, схватив гостя в охапку, поднял его в воздух.

— Из советских! — повторил он, захлебываясь от восторга. — Ах ты трепло!

— Ну оставь, Володя, ну что за мальчишество, — морщился Валерьян, вырываясь. — Дай же поговорить с людьми. Слышишь, Володя!

Он оправил рубашку и обратился к Гусейну:

— Вы мне расскажете подробно о стахановских рейсах, когда мы придем в Махачкалу. Правда? Я уверен, что здесь можно многое перенять для нашей работы. У нас на «Узбекистане» все делается по-старому, и механик очень много спит. Я думаю, у него сонная болезнь, только он об этом не знает. Это бывает, знаете, муха такая укусит — и вот… Опять ты смеешься, Володя! А между тем это очень скверно. Вот вчера двигатель испортился, а он проморгал. И еще я вам скажу по секрету…

Он сделал таинственное лицо, и Володя склонил к нему ухо, заранее улыбаясь.

— Еще у нас в палубе щель образовалась, и оттуда идет газ. Честное мое слово! На стоянке щель заделали, но, видно, не совсем, потому что запах. И газоотвода у нас нет. Вот видите!

Он выговорил все это одним духом, и Володя все еще машинально улыбался, но наступило молчание.

— Давно это у вас? — спросил Гусейн. — Вы не помните?

— Да уже порядочно. В порту на стоянке капитан вызывал инженера, забыл откуда…

— Из регистра, должно быть?

— Да, да. Он сказал, что надо как-нибудь заделать до конца навигации. Повертелся и ушел. Вот и заделали.

— Значит, регистр разрешил эксплуатацию с такой палубой? И без газоотвода? Да не может быть!

— Нет, я очень хорошо это помню. Повертелся и ушел…

Котельников покусывал ногти и хмурился.

— Надо что-то сделать, ребята, — сказал он тихо. — Им нельзя выходить в море. Это ясно.

— А что ты сделаешь?

— Снесемся с пароходством и заявим об этом. Нельзя же так оставлять.

— Теперь уже поздно, — сказал Володя, — сейчас окончится погрузка. А скажи-ка, Валерьян, у вас есть электромоторы на палубе?

— Есть. Шпилевой мотор на палубе стоит. А то где же?

— Может быть, не поздно? — спросил Гусейн, тревожно оглядываясь. — Может быть, разбудить Басова?

— Поздно, Мустафа. Басов не чудотворец. Да нам и не поверит никто. Регистр разрешил…

— А у вас не курят на палубе, Валерьян? Может, бывает, а?

— Н-нет, как будто запрещено. — Валерьян оглядел по очереди всех троих, виновато моргая. Ему было жалко, что начавшийся так хорошо разговор прервался.

— Вот что, ребята, — решил Котельников, — сейчас уже поздно действовать, но в Махачкале мы поднимем на ноги партийную организацию. О чем же ваш помполит думает, товарищ юнкор?

— Не знаю. Он у нас недавно. — Валерьян помолчал и вдруг улыбнулся по-детски просительно: — Ну давайте же разговаривать о чем-нибудь другом. Ну пожалуйста!

Он очень понравился всем, этот маленький радист с «Узбекистана», и ему махали фуражками, когда он уходил по причалу на берег. А Догайло даже расчувствовался, глядя ему вслед.

— Сынишка у меня был… умер…. — сказал он, пригорюнясь. — Такой же был вот вежливый да затейник. Ему бы теперь тридцать было или поболе…