Танковый удар

О ходе ведения наступательных операций танковые армии решали разнообразные задачи: завершали во взаимодействии с общевойсковыми армиями прорыв тактической зоны обороны противника, стремительно развивали тактический успех в оперативный, вели преследование противника, громили его резервы, преодолевали поспешно занятую оборону, форсировали водные преграды, овладевали важными оперативными объектами и рубежами, а в отдельных случаях и самостоятельно осуществляли прорыв подготовленной обороны. Общий характер наступательной операции танковой армии в годы войны представлен на схеме 5.

Действия танковой армии в качестве подвижной группы фронта всегда начинались с ввода ее в сражение (в прорыв). Это было одной из сложных проблем советского оперативного искусства в минувшей войне, особенно с точки зрения определения наиболее рациональных способов, времени и глубины ввода танковых объединений.

1. Ввод танковых армий в сражение и развитие успеха

Глубина и время ввода танковых армий в сражение в каждой операции определялись конкретно складывавшимися условиями обстановки и прежде всего ходом прорыва тактической зоны обороны противника общевойсковыми армиями.

Первый опыт применения танковых армий новой организации в наступлении был получен в Орловской операции, которая проводилась войсками Западного, Брянского и Центрального фронтов с 12 июля по 18 августа 1943 г. К началу операции только Центральный фронт имел в своем составе 2-ю танковую армию, которая почти вплоть до перехода в наступление вела тяжелые оборонительные бои. 3-я гвардейская танковая армия передавалась Брянскому фронту с 14 июля, а была введена в сражение 19 июля, т. е. на 8-й день операции. 4-я танковая армия включалась в состав Западного фронта с 18 июля, а в сражение вводилась только на 15-й день операции (26 июля). Столь позднее время ввода в сражение 3-й гвардейской и 4-й танковых армий обусловливалось тем, что к началу операции они лишь заканчивали формирование — первая в районе Плавска, а вторая — под Москвой. Кроме того, определить заранее точно срок перехода наших войск в контрнаступление под Курском не представлялось возможным.

Запоздалое прибытие этих танковых армий в состав фронтов, ограниченное время на подготовку их к вводу в сражение и отсутствие опыта боевого применения танковых армий новой организации в наступлении наложили отпечаток и на характер их использования. Так, 3-я гвардейская танковая армия, совершив 150-км марш, 17 июля сосредоточилась в районе Новосиль. К этому времени войска 3-й и 63-й армий Брянского фронта, в полосе которых она должна была вводиться, продвинулись на глубину до 22 км и вышли к тыловой оборонительной полосе на реке Олешня, где встретили упорное сопротивление противника.

Первоначально задача танковой армии состояла в том, чтобы войти в сражение 18 июля после прорыва общевойсковыми армиями обороны противника по западному берегу Олешни и развить наступление в обход Орла с севера и запада. Но утром 18 июля по указанию Ставки задача была уточнена. Армия должна была наступать на Становой Колодезь и далее на Кромы, т. е. в обход Орла с юга. В связи с этим начало наступления было перенесено на 19 июля.

Утром 19 июля после 10-минутной артиллерийской и авиационной подготовки войска 3-й и 63-й армий перешли в наступление. Но вследствие слабой артиллерийской подготовки и недостаточного количества танков непосредственной поддержки пехоты они за 2 ч боя смогли продвинуться лишь на глубину 1,5–2 км. Для наращивания силы удара и ускорения прорыва вражеской обороны была введена 3-я гвардейская танковая армия. Во взаимодействии со стрелковыми соединениями она прорвала оборону противника на реке Олешня и к исходу дня продвинулась на 8–10 км¹⁰⁸. В тяжелых боях армия понесла большие потери.

В последующие дни задача армии неоднократно менялась. Непрерывно совершая перегруппировки, она самостоятельно или во взаимодействии с общевойсковыми армиями последовательно прорывала оборону противника на целом ряде участков. При этом армия не располагала необходимым количеством артиллерии для надежного подавления подготовленной обороны и вся тяжесть борьбы ложилась на мотопехоту и танки. И хотя армия сыграла важную роль в операции, получить свободу маневра не смогла. За время Орловской операции она потеряла 60,3% танков Т-34 и 72,9% танков Т-70¹⁰⁹.

4-я танковая армия прибыла в состав Западного фронта 24 июля¹¹⁰, когда противник уже подтянул значительные резервы к Волхову и организовал здесь прочную оборону. Армии была поставлена задача с утра 26 июля войти в прорыв в полосе 11-й гвардейской армии и развить удар в юго-западном направлении. К исходу дня она должна была продвинуться на глубину около 60 км¹¹¹. Время на подготовку к вводу в прорыв около суток было явно недостаточным и не позволяло детально организовать взаимодействие. Когда утром 26 июля армия приступила к выполнению поставленной задачи, ее действия приняли совершенно иной характер, чем те, которые предусматривались планом. Вместо ввода в прорыв ей пришлось совместно с 11-й гвардейской армией прорывать заранее подготовленные четыре рубежа обороны противника, плотно насыщенные огневыми средствами, живой силой и заграждениями. За 9 дней наступления 4-я танковая армия вклинилась в оборону противника на 25–30 км. Среднесуточный темп ее наступления равнялся всего лишь 3,3 км¹¹².

2-я танковая армия Центрального фронта была введена в сражение в первый день наступления 15 июля для прорыва глубоко эшелонированной вражеской обороны во взаимодействии с общевойсковыми соединениями 13-й и 70-й армий. Ведя тяжелые бои с противником, в ходе которых «приходилось прогрызать одну позицию за другой»¹¹³, армия потеряла более 300 танков, имея к концу операции в строю 36 машин¹¹⁴.

Таким образом, все три танковые армии в Орловской операции вводились не для развития успеха после прорыва обороны общевойсковыми армиями, а фактически для прорыва подготовленной обороны, что определялось главным образом условиями перехода в контрнаступление, а также несколько запоздалым вводом Ставкой в действие 3-й гвардейской и 4-й танковых армий. Опыт данной операции показал, что без надежного огневого поражения противника такое использование танковых армий приводило к большим потерям, в связи с чем войска фронта лишались мощного средства развития успеха. Этот опыт был учтен в последующих операциях.

В Белгородско-Харьковской операции (3–23 августа 1943 г.) обе танковые армии Воронежского фронта (1-я и 5-я гвардейская) частью сил вступили в сражение в первый день наступления 3 августа на глубине 3–5 км для завершения прорыва главной полосы обороны. Сначала были введены в бой передовые танковые бригады — по одной от танкового (механизированного) корпуса, а затем главные силы корпусов для прорыва с ходу второй полосы обороны.

Такой характер использования танковых армий определялся рядом причин и прежде всего замедлением темпа наступления стрелковых соединений перед третьей позицией, что явилось следствием недостаточной степени огневого подавления противника на этой позиции в период артиллерийской подготовки, ослабления артиллерийской поддержки из-за перемещения артиллерии на новые огневые позиции, а также недостатка танков непосредственной поддержки пехоты (10–15 на 1 км участка прорыва, из них половина легких). Ввод в бой четырех передовых танковых бригад (всего около 200 танков и самоходно-артиллерийских установок на 10-км участке фронта) позволил быстро завершить прорыв первой полосы обороны и вместе с тем сохранить главные силы танковых армий для борьбы с ближайшими оперативными резервами противника и для действий в оперативной глубине. Уже к исходу 7 августа танковые армии продвинулись на глубину свыше 100 км и оторвались от стрелковых соединений на 25–40 км.

В Киевской операции (3–13 ноября 1943 г.) 3-ю гвардейскую танковую армию планировалось ввести в сражение на второй день операции после прорыва обороны противника войсками 38-й армии. Однако к исходу первого дня войска этой армии продвинулись только на глубину до 7 км. Ставка Верховного Главнокомандования потребовала от командующего фронтом ускорить выполнение поставленной задачи по освобождению Киева. Чтобы быстрее завершить прорыв вражеской обороны, были введены в сражение вторые эшелоны общевойсковых армий, а затем и подвижная группа фронта. 3-я гвардейская танковая армия вступила в сражение в ночь на 4 ноября¹¹⁵. Танки пошли в атаку с включенными фарами и сиренами, ведя интенсивный огонь из орудий и пулеметов. Этот прием атаки в сочетании со смелым маневром по лесным дорогам и просекам ошеломил противника, который начал поспешный отход. К утру 5 ноября соединения армии вышли в район Святошино, перерезав шоссе Киев — Житомир. Немецко-фашистское командование, боясь окружения своих войск в Киеве, начало их отвод. 6 ноября столица Украины была освобождена.

В Житомирско-Бердичевской операции 1-го Украинского фронта (24 декабря 1943 г. — 15 января 1944 г.), учитывая ограниченное время на ее подготовку (9 суток), слабую укомплектованность стрелковых дивизий после напряженных предшествующих боев, недостаточную плотность танков непосредственной поддержки пехоты (8–9 на 1 км участка прорыва и то не во всех дивизиях), а также очаговый характер обороны противника, 1-ю и 3-ю гвардейскую танковые армии заранее намечалось ввести в сражение в первый день наступления для завершения прорыва главной полосы обороны¹¹⁶. Фактически они так и были введены в середине первого дня на глубине 3–5 км от переднего края. Переход наших войск в наступление оказался внезапным для противника. Танковые армии, продвинувшись на 15–20 км, полностью завершили прорыв тактической зоны обороны и перешли к преследованию. Несмотря на крайне неблагоприятные условия погоды, они к исходу 29 декабря продвинулись на глубину свыше 100 км.

В Кировоградской операции (5–15 января 1944 г.) атакующий эшелон 7-й гвардейской армии генерала М. С. Шумилова, где должна была вводиться в сражение 5-я гвардейская танковая армия, вообще не имел танков непосредственной поддержки пехоты. Плотность артиллерии не превышала 120 орудий и минометов на 1 км участка прорыва. Поэтому командующий войсками 2-го Украинского фронта генерал армии И. С. Конев решил ввести в сражение подвижную группу фронта — 5-ю гвардейскую танковую армию — сразу же после прорыва общевойсковыми соединениями первой позиции обороны противника, на что им отводилось 2 ч, и совместно с пехотой завершить прорыв тактической зоны обороны. Однако отсутствие внезапности (противник ожидал здесь наше наступление), недостаточная эффективность артиллерийской подготовки и отсутствие авиационной поддержки привели к тому, что 18-й и 29-й танковые корпуса 5-й гвардейской танковой армии, введенные в сражение для прорыва первой позиции противника, смогли продвинуться совместно с пехотой к исходу дня только на 4–5 км¹¹⁷.

На второй день был завершен прорыв тактической зоны обороны противника. Но танковые корпуса за первые два дня потеряли 139 танков и самоходно-артиллерийских установок, или около 60% своего боевого состава, что резко ограничило возможности их действий в оперативной глубине.

В Уманско-Ботошанской операции (5 марта — 6 апреля 1944 г.) 2-й Украинский фронт имел в составе подвижной группы три танковые армии (2-ю, 5-ю гвардейскую и 6-ю). Правда, после напряженных предыдущих боев все они имели большой некомплект танков и самоходно-артиллерийских установок. Так, 2-я танковая армия насчитывала 231 боевую машину, 5-я гвардейская танковая — 196, а 6-я — 153 танка и самоходно-артиллерийских установок. Фронт располагал крайне незначительным количеством танков непосредственной поддержки пехоты. В трех общевойсковых армиях, действовавших на направлении главного удара фронта (ширина 25 км), был всего 51 танк и САУ, что позволяло иметь плотность две боевые машины на 1 км участка прорыва. Поэтому из состава 2-й и 5-й гвардейской танковых армий предусматривалось выделить передовые отряды с группами по 20–30 танков, которые должны были перейти в атаку совместно с пехотой и фактически выполнять задачи танков непосредственной поддержки пехоты, а одновременно и роль передовых отрядов своих армий.

После 56-минутной артиллерийской подготовки при плотности 148 орудий и минометов на 1 км участка прорыва пехота и передовые отряды танковых армий при поддержке артиллерии атаковали противника. Удар оказался неожиданным, и они быстро сломили вражеское сопротивление на первой позиции. После этого на глубине 2–4 км были введены в сражение главные силы 2-й и 5-й гвардейской танковых армий, которые завершили прорыв тактической обороны противника. 2-я танковая армия продвинулась в этот день на 14–16 км и вышла к р. Горный Тикич. Используя ее успех, на второй день на глубине 15–18 км была введена в прорыв 6-я танковая армия, получившая задачу наступать на Христиновку.

Ввод в сражение главных сил двух танковых армий непосредственно после прорыва первой позиции обусловливался неглубоким построением обороны противника, низкими плотностями танков непосредственной поддержки пехоты, а также условиями весенней распутицы, бездорожья и грязи, когда замедление с их вводом могло привести к задержке развития прорыва. В то же время последовательный ввод в сражение еще одной танковой армии после прорыва тактической обороны давал возможность сохранить ее ударную силу для решения задач в оперативной глубине.

В целом в тех операциях по освобождению Правобережной Украины, в которых применялись танковые армии, по существу, все они участвовали в прорыве тактической зоны обороны. Хотя это и снижало их боевые возможности для решения задач в оперативной глубине, но отвечало конкретным условиям обстановки, так как общевойсковые армии ввиду недостатка танков непосредственной поддержки пехоты и артиллерии по могли самостоятельно прорвать оборону противника в высоком темпе и создать условия для ввода танковых армий в так называемый «чистый прорыв».

В летне-осенней кампании 1944 г. и в кампании 1945 г. в Европе, когда состав и возможности наших фронтов значительно возросли, танковые армии в ряде операций вводились после прорыва общевойсковыми армиями тактической зоны обороны на всю ее глубину (1-я гвардейская танковая армия в Львовско-Сандомирской операции; 2-я гвардейская танковая армия в Люблинско-Брестской и Висло-Одерской операциях; 5-я гвардейская танковая армия в Витебско-Оршанской, Мемельской и Восточно-Прусской операциях; 6-я танковая армия в Ясско-Кишиневской операции). Такие условия ввода были особенно благоприятными для их стремительных действий в оперативной глубине, так как сохранялась их ударная сила. Вместе с тем и в некоторых операциях этих военных кампаний танковые армии вводились в сражение для завершения прорыва тактической зоны обороны противника. Чаще всего такое их использование вызывалось обстановкой, складывавшейся в ходе прорыва, но в ряде случаев и заранее планировалось фронтом, что отражалось на создании плотностей танков НПП и на ходе всей операции.

Особый интерес с этой точки зрения представляют операции, проведенные войсками 1-го Украинского фронта. Так, по первоначальному плану Львовско-Сандомирской операции (13 июля — 29 августа 1944 г.) командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев предполагал использовать все три танковые армии в первый день. Фактически они должны были прорывать оборону противника в начале операции совместно с общевойсковыми армиями. Ставка Верховного Главнокомандования, утверждая представленный план, не согласилась с этим и потребовала, чтобы танковые армии и конно-механизированные группы использовались не для прорыва, а для развития успеха после прорыва.

В соответствии с указаниями Ставки командующий фронтом внес изменения в порядок использования танковых армий: их решено было ввести на второй день операции после прорыва общевойсковыми армиями тактической зоны обороны противника. Но при этом распределение танков непосредственной поддержки пехоты было оставлено прежним. Из 1179 танков и самоходно-артиллерийских установок ударной группировки, наступавшей на львовском направлении, только 119 (10%) предназначались для действий в группах непосредственной поддержки пехоты¹¹⁸. Их плотность на участках прорыва 60-й и 38-й армий, где намечалось ввести 3-ю гвардейскую и 4-ю танковые армии, не превышала 8 бронеединиц на 1 км. По свидетельству бывшего командующего 38-й армией, ныне Маршала Советского Союза К. С. Москаленко, этих танков хватило «лишь для обеспечения действий передовых батальонов. Когда же после артиллерийской подготовки в наступление перешли стрелковые дивизии первого эшелона, то это была атака пехоты без достаточного обеспечения танками непосредственной поддержки пехоты»¹¹⁹.

Прорыв на Львовском направлении, как известно, осуществлялся в сложной обстановке. К исходу 15 июля удалось прорвать вражескую оборону на узком 6-км участке в районе Колтов лишь в полосе 60-й армии генерала П. А. Курочкина. Противник стремился во что бы то ни стало затормозить наше наступление на Львов, бросил в бой все резервы и продолжал подтягивать новые силы для нанесения ударов по войскам 60-й и 38-й армий.

Обстановка, таким образом, требовала стремительных действий советских войск. Но к этому времени стало очевидным, что соединения общевойсковых армий не в состоянии обеспечить благоприятные условия для ввода в сражение танковых армий. Основные силы 60-й армии были скованы на обоих флангах активными действиями противника. 38-я же армия продолжала отражать массированный удар крупной танковой группировки врага в пределах главной полосы его обороны и не могла обеспечить ввод в сражение 4-й танковой армии генерала Д. Д. Лелюшенко.

В сложившейся обстановке командующий 3-й гвардейской танковой армией генерал П. С. Рыбалко с разрешения командующего войсками фронта Маршала Советского Союза И. С. Конева для обеспечения ввода в сражение своих главных сил ввел передовые отряды 7-го гвардейского танкового и 9-го механизированного корпусов, которые в течение ночи во взаимодействии с частями 15-го стрелкового корпуса разгромили противостоящего противника и к утру 16 июля овладели дорогой Сасов — Золочев¹²⁰, создав условия для ввода главных сил армии.

Основные силы 60-й армии в это время удерживали образованный между Колтовом и Тросцянец Малы коридор (узкую полосу местности, вытянутую на 20 км в северо-западном направлении, в междуречье Западного Буга и Золочувки). Это была единственная, с большим трудом пробитая брешь в обороне противника на львовском направлении. С обеих сторон она простреливалась артиллерийским, минометным и даже пулеметным огнем. Кроме того, противник пытался ударами по сходящимся направлениям перерезать колтовский коридор.

Перед Маршалом Советского Союза И. С. Коневым стояла сложная проблема: вводить танковую армию через узкий коридор или продолжать борьбу по его расширению. Последнее приводило к потере драгоценного времени — вражеское командование могло подтянуть к этому участку дополнительные резервы и сорвать наше наступление. После всесторонней оценки обстановки командующий фронтом решил ввести в сражение главные силы 3-й гвардейской танковой армии в полосе обозначившегося успеха. С утра 16 июля вслед за передовыми отрядами начали выдвигаться по одному маршруту главные силы 3-й гвардейской танковой армии. В последующие три дня был осуществлен по этому же маршруту ввод в сражение и 4-й танковой армии¹²¹. В результате операция фронта получила успешное развитие.

Ввод в прорыв двух танковых армий через узкий коридор, безусловно, является показателем смелости, риска, решительности, непреклонной воли и творческого подхода командующего фронтом к использованию крупных подвижных объединений в конкретных условиях обстановки. Вместе с тем нельзя не отметить, что при создавшемся сложном положении половину бронетанковых соединений (31-й танковый, 4-й гвардейский танковый и 6-й гвардейский механизированный корпуса) пришлось задействовать для обеспечения флангов коридора. Кроме того, обе танковые армии фактически не вводились в прорыв, а «проталкивались» через узкую брешь по одному маршруту, что затянуло их ввод. Потратив четверо суток для выхода из этого коридора, они не могли немедленно приступить к выполнению задач, так как оказались без необходимых тылов и материальных средств¹²².

В Висло-Одерской операции (12 января — 3 февраля 1945 г.) танковые армии на 1-м Украинском фронте также намечалось ввести в сражение в первый день операции для завершения прорыва тактической зоны обороны, а на 1-м Белорусском фронте — после ее прорыва общевойсковыми армиями. Из 3220 танков и самоходно-артиллерийских установок на 1-м Белорусском фронте в качестве танков непосредственной поддержки пехоты выделялось 1488 бронеединиц (46%), а на 1-м Украинском фронте из 3660 — только 820, или 23%. Средняя плотность танков непосредственной поддержки пехоты в армиях ударной группировки 1-го Белорусского фронта была 25 бронеединиц на 1 км участка прорыва (в 8-й гвардейской, 5-й ударной и 33-й армиях около 30), а в армиях 1-го Украинского фронта только 17,5, причем в 5-й гвардейской армии всего 10,3, а в 52-й армии 13,7¹²³.

Ставка Верховного Главнокомандования, утверждая представленный командующим 1-м Украинским фронтом план операции, вновь дала указание о том, чтобы ввод танковых армий в прорыв производить не обязательно в первый день наступления, а после того, как будет прорвана тактическая глубина обороны противника, получив предварительно разрешение Ставки.

В первый день операции 12 января 1945 г. в связи с нарастанием сопротивления противника на третьей позиции командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев в 14.00 отдал приказ на ввод в сражение танковых армий. При этом для завершения прорыва первой полосы обороны вводилось по одной бригаде от корпусов первого эшелона, а главные их силы должны были с ходу прорвать вторую полосу обороны.

Передовые бригады совместно со стрелковыми соединениями быстро завершили прорыв первой полосы обороны, но ввод главных сил 3-й гвардейской и 4-й танковых армий задержался примерно на 16 ч, так как все дороги и маршруты оказались забитыми артиллерией и транспортом общевойсковых армий. 3-я гвардейская танковая армия на преодоление главной полосы обороны без боя затратила всю ночь, а корпуса 4-й танковой армии остановились за боевыми порядками пехоты до утра¹²⁴.

Затяжные бои за вторую полосу, продолжавшиеся на второй день операции, задержали выход подвижной группы фронта на оперативный простор. По сути дела, до р. Нида, т. е. до тылового оборонительного рубежа, танковые армии наступали совместно с общевойсковыми, вырываясь вперед только на отдельных направлениях.

На 1-м Белорусском фронте (командующий Маршал Советского Союза Г. К. Жуков) 1-я гвардейская танковая армия была введена в сражение в 14.00 15 января (второй день операции) на глубине 13–15 км и, завершив совместно с 8-й гвардейской армией генерала В. И. Чуйкова прорыв второй полосы обороны, продвинулась к исходу дня на глубину до 25 км¹²⁵. 2-я гвардейская танковая армия вошла в «чистый прорыв» утром 16 января. Она в первый же день сделала бросок на 70–90 км и вышла главными силами в район Жирардув, Сохачев. Высокий темп наступления войска армии сохраняли до конца операции.

В Восточно-Прусской операции (13 января — 25 апреля 1945 г.) командующий 2-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский планировал ввести 5-ю гвардейскую танковую армию после завершения прорыва тактической зоны обороны, на третий день операции¹²⁶. Из 2260 танков и самоходно-артиллерийских установок 830 (37%) было выделено для непосредственной поддержки пехоты, что позволило создать плотности 25–37 танков и САУ на 1 км участка прорыва¹²⁷. Фактически танковая армия была введена на четвертый день операции на глубине 20–25 км в «чистый прорыв» и к исходу первых суток своего наступления продвинулась на 30 км¹²⁸. Своими стремительными действиями в последующие дни она открыла путь войскам фронта к Балтийскому морю в целях отсечения всей восточно-прусской группировки противника.

При подготовке Берлинской операции (16 апреля — 8 мая 1945 г.) Ставка Верховного Главнокомандования приказала фронтам танковые армии ввести для развития успеха на главном направлении после прорыва вражеской обороны¹²⁹.

Командующий войсками 1-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза Г. К. Жуков решил 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии ввести в сражение в первый день с овладением общевойсковыми армиями грядой Зееловских высот на глубине около 12 км. Одновременно предусматривалось, что, если сила удара первого эшелона фронта окажется недостаточной для быстрого преодоления тактической обороны противника и возникнут опасения, что наступление задержится, танковые армии должны были войти в сражение с целью усилить удар общевойсковых армий и помочь им завершить прорыв тактической зоны обороны¹³⁰.

Командующий войсками 1-го Украинского фронта Маршал Советского Союза И. С. Конев по первоначальному плану намечал 3-ю и 4-ю гвардейские танковые армии ввести в сражение после прорыва обороны для развития успеха¹³¹. Но 14 апреля, т. е. за два дня до начала операции, он дал указание обе танковые армии ввести в первый день операции с рубежа основных артиллерийских позиций противника с тем, чтобы повысить пробивную способность общевойсковых армий¹³².

В связи с особенно упорным сопротивлением противника и необходимостью быстрейшего прорыва вражеской обороны все четыре танковые армии в Берлинской операции были введены в первый день операции на глубине 3–8 км.

Обобщенные данные о глубине и времени ввода танковых армий по опыту 26 операций приведены в табл. 10.

Таблица 10. Глубина и время ввода танковых армий в сражение в годы войны

Из данных табл. 10 и рассмотренных примеров следует, что в годы войны танковые армии вводились в сражение чаще всего в первый день фронтовой операции и на глубине 3–10 км, т. е. они совместно с общевойсковыми армиями прорывали или завершали прорыв главной (первой) полосы либо прорывали вторую полосу обороны.

Время и глубина ввода в сражение танковых армий определялись конкретно складывавшимися условиями обстановки, а также замыслами операций прежде всего с точки зрения выбора способов разгрома противника и в немалой степени взглядами на этот вопрос отдельных командующих войсками фронтов. Так, например, Маршал Советского Союза И. С. Конев был всегда сторонником использования танковых армий для завершения прорыва главной полосы. В своих послевоенных мемуарах он прямо пишет, что у него по этому вопросу было «свое мнение… Я считал, что Ставка под давлением некоторых танковых начальников проявляла ненужные колебания, когда дело касалось ввода танковых армий в прорыв. Объяснялось это боязнью — добавлю, порой чрезмерной — подвергнуть танковые войска большим потерям в борьбе за передний край и за главную полосу обороны противника»¹³³. И далее: «Иметь такую технику и не использовать всю силу ее удара огня, маневра, а планировать прорывы так, как это делалось в первую мировую войну, держа танки в бездействии, покуда пехота прогрызет оборону противника насквозь, — всегда мне представлялось ошибочным»¹³⁴.

Безусловно, материальные возможности прорыва в Великую Отечественную войну были иными, чем в первую мировую войну, но и прорыв планировался и осуществлялся по-другому. Задача прорыва тактической обороны возлагалась, конечно же, не на одну пехоту, а совместно с сильным эшелоном танков непосредственной поддержки пехоты при непрерывной и мощной поддержке артиллерии и авиации. Во многих операциях 1943–1945 гг. общевойсковые армии ударных группировок фронтов имели свои подвижные группы в составе танковых корпусов, на которые возлагалась задача завершения прорыва тактической зоны обороны. Танковые же армии имели другое предназначение. Они являлись мощным средством фронта для развития тактического успеха в оперативный путем нанесения сильного, стремительного танкового удара. Ранний же ввод их в сражение приводил иногда к потере до 30–40% танков только за время тактического прорыва, что снижало их боевые возможности при его развитии в оперативный и выполнении своих основных задач в операции. Танковые армии, введенные в сражение для завершения прорыва, имели, как правило, и более низкие темпы последующего наступления в глубине, так как их ударные возможности значительно снижались. Поэтому Ставка Верховного Главнокомандования и командующие ряда фронтов, в частности Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, И. Д. Черняховский, стремились прорыв тактической зоны вражеской обороны завершить стрелковыми соединениями, значительно усиленными танками непосредственной поддержки пехоты и артиллерией, а также подвижными группами общевойсковых армий, с тем чтобы танковые армии, составлявшие подвижные группы фронтов, входили в завершенный прорыв и сразу бы устремлялись в глубину в целях нарушения всей оперативной обороны противника.

При наличии в составе фронта двух-трех танковых армий в зависимости от замысла операции, формы оперативного маневра практиковался одновременный или последовательный их ввод на одном либо двух направлениях. Одновременный ввод танковых армий на двух направлениях обеспечивал решительное наступление на более широком фронте, а последовательный ввод (например, 6-я танковая вслед за 2-й танковой в Уманско-Ботошанской операции) позволял наращивать силу танкового удара из глубины для развития успеха на сравнительно узком фронте.

Ширина полосы ввода танковой армии в сражение определялась главным образом возможностями общевойсковых армий по осуществлению прорыва обороны противника на определенном участке, задачей танковой армии и составом ее первого эшелона, характером действий противостоящего противника, наличием маршрутов и условиями местности.

Если танковая армия вводилась в сражение в полосе наступления одной общевойсковой армии, ширина полосы ее ввода обычно не превышала 8 км. В тех случаях, когда танковая армия вводилась в полосах двух общевойсковых армий, общая ширина полосы ее ввода достигала 10–12 км, а иногда и больше, что создавало более благоприятные условия для ввода в сражение. В среднем же по опыту большинства операций ширина полосы ввода танковой армии была в пределах 8–12 км (табл. 11).

Таблица 11. Полоса ввода танковых армий в сражение

Такая ширина полосы ввода обеспечивала выдвижение армии по четырем маршрутам, исключала фланкирующий огонь артиллерии противника и соответствовала возможностям общевойсковых армий по осуществлению прорыва обороны противника.

В некоторых операциях ввод танковой армии осуществлялся и в более узкой полосе. Например, в Белгородско-Харьковской операции 1-я танковая армия вводилась в полосе 4–6 км, а 5-я гвардейская танковая армия — около 5 км. Обе эти танковые армии вводились в полосе наступления одной общевойсковой армии (5-й гвардейской). В Львовско-Сандомирской операции через «колтовский коридор» шириной 5–6 км в полосе наступления также одной общевойсковой армии (60-й) последовательно вводились 3-я гвардейская и 4-я танковые армии, что определялось условиями конкретной обстановки. Но, как показал опыт, такая ширина полосы ввода в сражение танковой армии была для нее недостаточной, затрудняла выдвижение армии, ее развертывание и нанесение массированного танкового удара.

Оперативное построение танковых армий при вводе в сражение было различным в зависимости от боевых задач, замысла операции, боевого состава армии, ширины полосы ввода, условий местности и дорожной сети.

В большинстве операций Великой Отечественной войны танковая армия трехкорпусного состава вводилась в сражение в двухэшелонном построении, чаще всего по четырем маршрутам, из расчета по два маршрута на корпус первого эшелона. Так, из 29 учтенных операций танковые армии при вводе в сражение имели оперативное построение в два эшелона в 17 операциях и в один эшелон в 12 операциях. Причем при одноэшелонном построении в 11 операциях танковая армия имела в своем составе два корпуса. И только в Берлинской операции 1-я гвардейская танковая армия вводилась в сражение, имея в первом эшелоне все три корпуса и в резерве танковую бригаду и танковый полк.

От корпусов первого эшелона, как правило, выделялись сильные передовые отряды, на которые возлагалась задача обеспечить развертывание и ввод в сражение главных сил, а в последующем захват важных рубежей и объектов в оперативной глубине и удержание их до подхода главных сил армии. На каждом маршруте впереди вслед за наступающими стрелковыми частями двигались разведывательные группы. За разведкой выдвигались отряды обеспечения движения, передовые отряды, за которыми следовали главные силы армии.

Общая глубина оперативного построения танковой армии трехкорпусного состава при движении по четырем маршрутам двумя эшелонами составляла, как правило, 50–60 км. Одним из примеров оперативного построения армии при вводе в сражение может служить построение 2-й гвардейской танковой армии в Висло-Одерской операции (схема 6).

В целом группировка сил и средств танковой армии при вводе ее в сражение всякий раз создавалась с таким расчетом, чтобы обеспечить необходимую силу танкового удара, быстроту движения и удобство развертывания первого эшелона, возможность самостоятельного ведения им боевых действий, наименьшую уязвимость от артиллерийского огня и ударов авиации противника, непрерывное управление соединениями армии (схема 7).

Обеспечение ввода в сражение танковых армий в годы войны непрерывно совершенствовалось. В частности, увеличивались количество артиллерии, привлекаемой для обеспечения ввода, ее плотность и глубина сопровождения огнем. С 1944 г. к артиллерийскому обеспечению привлекались, как правило, артиллерия армейских, корпусных и дивизионных артиллерийских групп, действовавших в полосе ввода танковой армии, приданная ей артиллерия. Ее плотность в полосах ввода в среднем достигала 60–70 орудий на 1 км фронта. На глубину 12–16 км от рубежа ввода заблаговременно подготавливались огни по участкам на нескольких рубежах.

Перед вводом танковой армии в сражение обычно проводился короткий огневой налет. Для лучшего артиллерийского обеспечения в передовые бригады назначались офицеры-корректировщики от артиллерийских частей и соединений, которые следовали в радийных танках, вызывали и корректировали огонь. Артиллерия танковой армии выдвигалась в колоннах в готовности к развертыванию и поддержке огнем действий передовых отрядов, к отражению контратак танков, к подавлению и уничтожению огневых средств и очагов обороны противника. Один из вариантов артиллерийского обеспечения ввода танковой армии в прорыв представлен на схеме 8.

Большое внимание уделялось обеспечению флангов танковой армии. С этой целью организовывалось уничтожение противотанковых средств противника, расположенных на флангах полосы ввода на удалении 1–2 км, с таким расчетом, чтобы артиллерия противника не могла вести действительный огонь по танкам прямой наводкой. Артиллерийские батареи противника подавлялись и на большем удалении от флангов полосы ввода. На случай отражения контратак противника на флангах полосы ввода подготавливался заградительный огонь артиллерии.

Танковые армии в годы войны являлись одним из основных объектов ударов вражеской авиации, а потому остро нуждались в надежном прикрытии и поддержке с воздуха. Обычно для выполнения задач в интересах танковых армий при вводе их в сражение, и в частности при преодолении тактической зоны обороны привлекалось от 50 до 75% сил воздушных армий. Так, в Белгородско-Харьковской операции для обеспечения ввода 1-й и 5-й гвардейской танковых армий были задействованы все силы штурмовой и бомбардировочной авиации и более 50% истребителей 2-й воздушной армии. В Висло-Одерской операции на обеспечение ввода в прорыв 1-й и 2-й гвардейских танковых армий было переключено до 70% бомбардировочной, штурмовой и истребительной авиации 16-й воздушной армии. В Берлинской операции для обеспечения ввода в сражение 3-й и 4-й гвардейских танковых армий выделялось до 75% сил 2-й воздушной армии¹³⁵.

При вводе танковых армий в сражение усиливалось их прикрытие истребительной авиацией, главным образом патрулированием в воздухе, осуществлялось блокирование вражеских аэродромов, а по некоторым из них наносились удары. Так было, например, при вводе в сражение 5-й гвардейской танковой армии (Витебско-Оршанская операция), когда бомбардировщики 1-й воздушной армии подвергли сильным ударам аэродромы противника в Орше, Додукове, Борисове¹³⁶. В ряде операций перед вводом танковых армий в сражение проводилась короткая по времени, но мощная авиационная подготовка в целях подавления узлов сопротивления, опорных пунктов и особенно средств противотанковой обороны противника перед фронтом и на флангах полосы ввода (Орловская, Львовско-Сандомирская операции). С началом ввода в сражение и до выхода танковых армий в оперативную глубину штурмовая авиация непрерывно сопровождала их, уничтожая войска противника, огневые средства, танки и другую технику, препятствовавшие продвижению танковых соединений. При этом особое внимание обращалось на фланги, откуда противник обычно готовил контратаки и контрудары.

Инженерное обеспечение ввода танковых армий в сражение возлагалось на общевойсковые армии, в полосах которых они вводились. Привлекались и фронтовые средства, а также инженерные части и подразделения танковых армий. Инженерные войска подготавливали маршруты выдвижения, разминировали рубежи ввода, строили мосты через речные преграды, организовывали комендантскую службу и решали другие задачи. Однако в целом следует отметить, что инженерное обеспечение ввода танковых армий в сражение представляло в годы войны сложную проблему. Правильное решение вопроса о сосредоточении основных усилий инженерных войск при прорыве в тактическом звене приводило вместе с тем к ослаблению их оперативной группировки. В условиях слабой моторизации широкая перегруппировка инженерных войск в короткие сроки была трудно осуществима. Общевойсковые армии для обеспечения ввода танковых армий обычно располагали ограниченными инженерными силами и средствами, так как танковые армии вступали в сражение до завершения прорыва, т. е. в тот момент, когда подавляющая часть инженерных войск работала на обеспечение действий стрелковых соединений. Это особенно ощущалось в операциях 1943–1944 гг. Начальники инженерных войск танковых армий в этих условиях еще до выхода на рубеж ввода были вынуждены использовать штатные и приданные инженерные части, что ослабляло возможности инженерного обеспечения армии при действиях в оперативной глубине.

Ввод в сражение танковых армий осуществлялся по приказу командующего войсками фронта. При необходимости он уточнял задачи танковой армии, данные об обстановке, порядок взаимодействия с общевойсковыми армиями, артиллерией и авиацией, обеспечивавшей ввод в сражение. Командующий танковой армией в свою очередь на основе указаний командующего войсками фронта конкретизировал задачи корпусам первого эшелона и вопросы их взаимодействия со стрелковыми соединениями и авиацией.

Порядок ввода определялся главным образом в зависимости от того, вводилась ли танковая армия для завершения прорыва тактической зоны обороны противника или после ее прорыва общевойсковыми армиями.

При вводе танковой армии для завершения прорыва тактической зоны обороны противника передовые отряды танковых (механизированных) корпусов следовали за стрелковыми дивизиями первого эшелона общевойсковых армий. Как только стрелковые дивизии преодолевали две наиболее сильные позиции, танковые бригады обгоняли пехоту, завершали прорыв главной полосы и стремительно продвигались ко второй полосе в целях захвата ее с ходу, а также обеспечения развертывания первого эшелона танковой армии. Если передовым отрядам это сделать не удавалось, развертывался первый эшелон танковой армии, который мощным танковым ударом завершал прорыв тактической зоны обороны противника на всю ее глубину. Подобные действия вели, например, соединения 5-й гвардейской и 1-й танковых армий в Белгородско-Харьковской операции.

Если ввод танковой армии осуществлялся в так называемый «чистый прорыв», то армия, не участвуя в прорыве тактической зоны обороны противника (за исключением своей артиллерии), проходила в готовый коридор прорыва и выходила на оперативный простор. Имея впереди разведорганы, сильные передовые отряды, она перемещалась за стрелковыми соединениями первого эшелона общевойсковых армий и после преодоления ими всей тактической зоны обгоняла пехоту, устремляясь в глубину вражеской обороны. Такой способ применялся, например, 2-й танковой армией в Люблинско-Брестской и Висло-Одерской операциях, 5-й гвардейской танковой армией в Витебско-Оршанской и Восточно-Прусской операциях.

Опыт войны показал, что наибольший оперативный эффект в развитии наступательной операции фронта достигался тогда, когда танковая армия вводилась в так называемый «чистый прорыв».

В тех случаях, когда танковая армия использовалась для завершения прорыва тактической зоны обороны противника, наиболее целесообразным являлся поэшелонный ввод в сражение ее сил: сначала передовых бригад танковых (механизированных) корпусов для завершения прорыва главной полосы обороны, а затем главных их сил для прорыва второй полосы обороны. Такой порядок ввода имел ряд положительных сторон. Стрелковые войска еще сохраняли достаточно ударных возможностей, чтобы при сравнительно небольшом огневом и танковом усилении завершить образование бреши в наиболее прочно оборудованной полосе тактической зоны обороны; танковые (механизированные) соединения, выделив примерно ⅓ своих сил в состав передовых отрядов, получали возможность совместно с пехотой и танками непосредственной поддержки пехоты разгромить последний мощный противотанковый рубеж противника, образуемый огневыми позициями его артиллерии, без задержки атаковать третью позицию, где противник не успевал подготовить сплошную оборону, и с ее прорывом создать благоприятные условия для стремительного выхода главных сил танковых (механизированных) корпусов ко второй полосе. Это являлось важнейшей предпосылкой для прорыва ее с ходу, а следовательно, перерастания тактического прорыва в оперативный. В этой связи следует особо подчеркнуть, что боевая практика показала необходимость заблаговременной (еще при планировании операции) разработки нескольких вариантов использования танковой армии при вводе ее в сражение, предусматривая не только ряд рубежей на одном направлении, но и несколько направлений ввода танковой армии.

При вводе танковой армии в сражение всегда стремились, чтобы темпы ее выдвижения были максимальными. Однако, как показал боевой опыт, они обычно не превышали 8–10 км/ч, особенно когда преодолевалась главная полоса обороны противника, которая всегда была изрезана траншеями, окопами, насыщена минно-взрывными и другими инженерными заграждениями противника, имела большое количество воронок после артиллерийско-авиационной обработки обороны и другие препятствия.

С выходом на оперативный простор действия танковой армии характеризовались нанесением мощных танковых ударов, высокой маневренностью, широким применением охватов и обходов, дерзким вклинением в расположение врага, смелым отрывом от общевойсковых армий.

Развитие успеха в оперативной глубине достигалось усилиями всех войск фронта. Однако главную роль в решении этой задачи играли танковые армии, отдельные танковые и механизированные корпуса, которые во взаимодействии с авиацией наносили мощные танковые удары.

2. Преследование

Главной силой фронтов в решении задач преследования являлись танковые армии, а также отдельные танковые и механизированные корпуса. По существу, они вели за собой все остальные войска.

Танковые армии переходили в преследование после прорыва тактической зоны обороны противника или разгрома его резервов в ближайшей оперативной глубине, а также после неудачного для противника исхода встречного сражения.

Основные мероприятия по преследованию предусматривались еще при планировании операции. Однако организация преследования, постановка соединениям новых или дополнительных, более глубоких задач, создание соответствующей группировки сил и средств, высылка передовых отрядов, уточнение вопросов взаимодействия осуществлялись в ходе начавшегося преследования.

Боевые задачи танковым и механизированным корпусам ставились на двое-трое суток, что способствовало проявлению большей инициативы командирами соединений при ведении преследования. При постановке задач корпусам указывались возможное направление отхода противника, сроки и районы перехвата его путей, порядок взаимодействия со стрелковыми соединениями и авиацией.

Переход в преследование осуществлялся самостоятельно командирами всех степеней, как только обнаруживался отход противника, а иногда и по приказу старших начальников. Важнейшим условием своевременного перехода в преследование являлось непрерывное ведение разведки противника в целях установления начала его отхода. Наиболее характерными признаками, свидетельствовавшими о начале отхода противника, являлись усилившееся движение войск и автотранспорта в тыл, отвод артиллерии, проведение демонстративных контратак ограниченными силами и коротких артиллерийских налетов, активизация разведки, пожары в ближайшем тылу врага.

Преследование начиналось в том построении, в каком находились войска до этого. Танковые армии вели преследование в одно — и двухэшелонном построении на фронте до 40–60 км и более. Ширина полосы преследования танковых и механизированных корпусов была в пределах 10–15 км. При этом разрывы между корпусами зачастую достигали 10 км и более. Следовательно, соединения в ходе преследования действовали по отдельным направлениям, не имея локтевой связи. Танковые (механизированные) бригады продвигались колоннами с интервалами до 5 км и более. Широкая полоса действий танковых армий и корпусов создавала условия для ведения параллельного преследования, осуществления маневра силами и средствами, обхода узлов сопротивления, выхода во фланг и в тыл основной группировки врага.

Параллельное преследование (схема 9) было основным способом его ведения бронетанковыми войсками в годы войны. При его применении достигалась наибольшая эффективность действий войск в ходе преследования. Стремительно продвигаясь по маршрутам, параллельным тем, по которым отходил противник, танковые и механизированные соединения создавали угрозу флангам отходящей группировки врага, выходили на пути отхода его главных сил, отрезали их от подходящих резервов, дробили, окружали и уничтожали по частям. Параллельное преследование позволяло упреждать противника в захвате важных узлов дорог и рубежей обороны, лишать его удобных путей отхода, стеснять маневр, отбрасывать к труднопроходимым и непроходимым препятствиям, а затем уничтожать.

Условия для параллельного преследования не возникали сами собой, а создавались решительными и активными действиями танковых и механизированных соединений. Если параллельных путей для преследования не было или дороги, удобные для быстрого преследования, были заняты противником, то бронетанковые соединения при поддержке авиации и огня артиллерии мощным танковым ударом громили отходящие части противника, сбрасывали его с выгодных маршрутов и направлений и тем самым создавали условия для параллельного преследования.

Наряду с параллельным преследованием применялось и фронтальное преследование частью сил, преимущественно механизированными бригадами, с целью задержать отход основных сил противника, не допустить их отрыв и обеспечить своим главным силам возможность выйти на фланги отходящей группировки противника, перерезать пути ее отхода, а затем совместными действиями завершить ее разгром. Фронтальное преследование велось и при обнаружении отхода противника в непосредственном соприкосновении с нашими войсками. В таких случаях оно начиналось движением вперед всего боевого порядка.

Танковые армии в годы войны вели преследование непрерывно в течение 10–15 суток на глубину от 100–150 до 450–500 км с полным напряжением всех сил, днем и ночью, в любую погоду и в любых условиях местности. Именно при преследовании в максимальной степени проявлялись такие их боевые качества, как высокая подвижность и маневренность. Среднесуточный темп продвижения танковых армий при преследовании в большинстве операций составлял 20–40 км, а максимальный — от 50–60 до 90–100 км.

Поучительными примерами стремительного преследования противника танковыми армиями являются Ясско-Кишиневская и Висло-Одерская операции.

В Ясско-Кишиневской операции 6-я танковая армия после преодоления армейского оборонительного рубежа преследовала противника со средним суточным темпом около 50 км, а с наибольшим до 70 км. В результате такого стремительного преследования противник не успевал производить перегруппировку и подводить из глубины оперативные резервы, способные помешать продвижению наших войск, а танковая армия с ходу захватила переправы через р. Серет северо-восточнее Фокшан, овладела Фокшанами и нефтепромыслами в Плоешти.

В Висло-Одерской операции благодаря высокой маневренности и быстроте продвижения в оперативной глубине 1, 2, 3 и 4-й гвардейских танковых армий, искусным их действиям противник всюду упреждался в занятии подготовленных между Вислой и Одером многочисленных рубежей, не успевал ни на одном из них организовать оборону и уничтожался по частям. Средний темп преследования 2-й гвардейской танковой армии составлял около 50 км в сутки, а в отдельные дни достигал 90 км. Преодолев с ходу укрепления Померанского вала, армия передовыми частями 1-го механизированного корпуса генерала С. М. Кривошеина 31 января подошла к Одеру и во взаимодействии с соединениями 5-й ударной армии захватила на западном берегу в районе Кюстрина плацдарм, который впоследствии сыграл огромную роль при развертывании наступления на Берлин. Достигнутый танковыми армиями успех был немедленно закреплен наступающими вслед за ними общевойсковыми соединениями. Уже к 3 февраля в полосе наступления 1-го Белорусского фронта они очистили от вражеских войск в основном всю территорию восточнее р. Одер. Переправившись на захваченные плацдармы, соединения повели бои за их расширение.

Бывший гитлеровский генерал Ф. Меллентин, касаясь Висло-Одерской операции, писал: «Русское наступление развивалось с невиданной силой и стремительностью… Невозможно описать всего, что произошло между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 г. Европа не знала ничего подобного со времени гибели Римской империи»¹³⁷.

Опыт Висло-Одерской и других операций показал, что наилучшие условия для разгрома сильных оперативных резервов противника в ходе преследования создавались при совместных действиях танковых армий одного или двух фронтов. Широкий фронт преследования лишал противника возможности использовать подходившие из глубины резервы на каком-либо одном направлении, а танковые армии не давали ему возможности организовать оборону на промежуточных рубежах.

При преследовании противника в высоких темпах на большую глубину танковые армии чаще всего действовали в значительном отрыве от общевойсковых армий (табл. 12).

Таблица 12. Отрыв танковых армий от общевойсковых в некоторых операциях

Следует отметить, что в отрыве действовали не только танковые армии в целом, но и их соединения. Так, корпуса 2-й гвардейской танковой армии вели преследование в отрыве от главных сил армии: 9-й гвардейский танковый корпус в Люблинско-Брестской операции до 45 км, в Померанской до 50 км; 12-й гвардейский танковый корпус в Висло-Одерской операции до 100 км. В 3-й гвардейской танковой армии в Львовско-Сандомирской операции отдельные корпуса отрывались на 40–50 км, в 6-й гвардейской танковой армии в Будапештской операции — на 25 км. Аналогичное наблюдалось и в других танковых армиях при ведении преследования противника в оперативной глубине.

Стремительные действия танковых армий и корпусов в отрыве от остальных сил позволяли наносить мощный танковый удар, упреждать противника в выходе на подготовленные рубежи обороны в его глубине, перехватывать коммуникации, громить подходящие резервы по частям, дезорганизовывать тыл противника и тем самым оказывать решающее влияние на достижение успеха фронтовой операции в целом. Вместе с тем в таких условиях танковым армиям приходилось вести боевые действия при открытых флангах и тыле.

При ведении преследования танковыми армиями важная роль принадлежала передовым отрядам. Анализ их состава и предназначения в 31 наступательной операции танковых армий показывает, что основным организатором применения передовых отрядов являлся командующий армией, так как в 21 случае (70%) они выделялись его решением.

Состав передовых отрядов возрастал из года в год. Если в операциях 1943 г. в передовой отряд выделялась в лучшем случае танковая бригада, усиленная саперной ротой, то в 1944–1945 гг. обычно танковая бригада, самоходно-артиллерийский полк, зенитно-артиллерийский полк, дивизион пушечного (гаубичного) полка, рота инженерно-саперного батальона. Такой передовой отряд был в состоянии действовать самостоятельно на значительном удалении от главных сил и успешно решать задачи в ходе преследования.

С учетом боевого состава увеличивалась и глубина задач передовых отрядов с 35–40 до 160–170 км (передовой отряд 3-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии в Белорусской операции)¹³⁸. Их удаление от главных сил вместо 15–20 км (Белгородско-Харьковская операция) стало достигать 40–50 км (Львовско-Сандомирская, Висло-Одерская операции) и даже 80–100 км (3-я гвардейская танковая армия в Проскуровско-Черновицкой, 6-я гвардейская танковая армия в Ясско-Кишиневской операциях)¹³⁹.

При организации боевых действий передовых отрядов командующий и штаб армии выполняли значительный объем работы. Если они выделялись из состава корпусов, то командующий армией определял исходный район или рубеж, с которого передовые отряды приступали к решению задач, состав и задачи на 1–2 дня операции, а в ряде случаев на глубину всей операции, время начала боевых действий. В соответствии с полученными указаниями командиры корпусов проводили непосредственную подготовку отрядов, определяли районы сбора частей и подразделений, привлекаемых в их состав, сроки готовности, сигналы управления и способы поддержания связи.

В тех случаях, когда передовые отряды выделялись из состава армейских соединений (частей), штаб армии не только доводил до них задачи, но и осуществлял конкретную их подготовку к боевым действиям, а также управление ими в ходе наступления. В ряде операций представители штаба армии исполняли обязанности начальника штаба отряда, офицеры политического отдела — заместителей командиров передовых отрядов по политической части¹⁴⁰. В отдельных операциях передовой отряд возглавлял начальник оперативного отдела (заместитель начальника штаба) армии. Например, заместитель начальника штаба 3-й гвардейской танковой армии генерал А. И. Зиберов руководил боевыми действиями армейского передового отряда в ходе Пражской операции. Имея армейские средства связи, группу офицеров оперативного отдела штаба армии, он сумел, оторвавшись от главных сил армии на 60–80 км, поддерживать с командующим устойчивую связь, решая попутно и разведывательные задачи¹⁴¹.

Действия передовых отрядов характеризовались тем, что они, не ввязываясь в затяжные бои с противником, смело обходили его узлы сопротивления, выходили на пути отхода главных сил неприятеля, захватывали указанные им объекты, в первую очередь переправы, броды, плацдармы, узлы дорог, аэродромы, а в некоторых операциях (Висло-Одерская) преодолевали и укрепленные районы в оперативной глубине.

Так, в ходе Висло-Одерской операции 44-я гвардейская танковая бригада (11-й гвардейский танковый корпус, 1-я гвардейская танковая армия) оторвалась от главных сил армии и к 20.00 29 января 1945 г. подошла к Хохвальде — опорному пункту Мезеритского укрепленного района. Проведя разведку и обнаружив проходы в укреплениях противника, командир бригады полковник И. И. Гусаковский (ныне генерал армии) решил, не дожидаясь подхода главных сил, с ходу преодолеть этот рубеж и выйти на р. Одер. Бригада стремительным броском, без потерь преодолела укрепленный район и, не встретив серьезного сопротивления противника, к 3.00 30 января вышла в район Мальсова. Отбив все атаки противника в ночь на 2 февраля, она форсировала Одер, захватила плацдарм на его правом берегу и удержала до подхода главных сил. За исключительное мужество и отвагу весь личный состав бригады был награжден орденами и медалями, а 11 солдат и офицеров удостоены звания Героя Советского Союза. Командир бригады получил вторую медаль «Золотая Звезда»¹⁴².

Стремительность преследования находилась в прямой зависимости от его непрерывности. С этой целью в ряде операций практиковалась периодическая замена передовых отрядов, действовавших на определенном направлении. Например, в ходе Висло-Одерской операции в 7-м гвардейском танковом корпусе 3-й гвардейской танковой армии такая замена в период с 14 по 24 января производилась пять раз. Непрерывность действий танковой (механизированной) бригады в составе передового отряда составляла при этом 2–3 суток¹⁴³. В 1-м механизированном корпусе 2-й гвардейской танковой армии с 18 по 30 января передовые отряды менялись шесть раз через 1–4 суток¹⁴⁴.

Следует подчеркнуть, что наибольший успех преследования достигался при искусном использовании для его ведения ночных условий. Ночная темнота обеспечивала скрытность и внезапность действий танковых и механизированных соединений и позволяла захватывать важные рубежи и объекты с ходу. Однако сложные ночные условия требовали от командиров большого умения в организации и руководстве боем, а от войск — высокого мастерства в нанесении внезапных и дерзких ударов под покровом темноты. Великая Отечественная война богата опытом подобных боевых действий бронетанковых войск. Так, в ходе Висло-Одерской операции передовой отряд 9-го гвардейского танкового корпуса 2-й гвардейской танковой армии — 47-я гвардейская танковая бригада со средствами усиления под командованием полковника Н. В. Копылова — внезапным ночным ударом овладел г. Груец и к 24.00 16 января завязал бой за Сохачев, перерезав пути отхода противника из Варшавы на запад. Действуя преимущественно ночью, бригада прошла за сутки с боем до 90 км. Аналогично 10-й гвардейский танковый корпус 4-й гвардейской танковой армии в ночь на 21 января вышел на подступы к г. Шильберг. Ворвавшись в город и уничтожив гарнизон противника, он овладел важным узлом дорог на пути к Одеру¹⁴⁵.

В решении задач по преследованию противника, особенно главными силами танковых армий, большое значение имело хорошо организованное взаимодействие наземных войск с авиацией, основными задачами которой на этом этапе операции являлись ведение воздушной разведки, поддержка наступления, борьба с резервами противника, нанесение ударов по отходящим вражеским войскам и подходящим резервам, воспрещение им занятия тыловых рубежей, прикрытие танковых (механизированных) соединений от ударов противника с воздуха. Как правило, действия танковых армий поддерживали один штурмовой и один истребительный авиационные корпуса, поступая в оперативное подчинение командующих армиями. Надежное авиационное обеспечение позволяло главным силам объединений и соединений свертываться в походный порядок, продвигаясь в высоких темпах.

В целом опыт Великой Отечественной войны показал, что характерными чертами действий танковых армий при преследовании являлись стремительность и высокий среднесуточный темп продвижения, большая глубина и широкий фронт полосы преследования, скоротечность боев и быстрота осуществления маневра, значительная растяжка тылов и коммуникаций, что требовало особой заботы об организации материально-технического обеспечения.

Эффективность преследования достигалась его решительностью, активностью, непрерывностью, искусным маневром с обходом узлов сопротивления и опорных пунктов, тесным взаимодействием всех родов войск, а также постоянным ведением разведки всех видов и умелыми действиями передовых отрядов.

Высокая подвижность, огневая мощь и ударная сила танковых армий позволяли им, действуя впереди главных сил фронта, быстро прорываться в тыл противника, выходить на пути его отхода, упреждать в захвате важнейших объектов и рубежей, изолировать резервы, подходившие из глубины, срывать попытки противника оторваться и вывести из-под удара свои основные силы.

Решая задачи разгрома противника в оперативной глубине, войскам танковых армий приходилось вести преследование с форсированием водных преград, овладевать крупными населенными пунктами, действовать не только днем, но и ночью. Следовательно, преследование по своей сущности представляло собой в годы войны совокупность разнообразных способов боевых действий, в которых главное место занимали стремительные передвижения, сочетаемые с нанесением мощных танковых ударов по отходящему противнику и его резервам.

3. Ведение встречных сражений

В ходе развития наступательных операций одной из важнейших задач, которые приходилось решать танковым армиям во взаимодействии с авиацией и всеми родами войск, являлась борьба с оперативными резервами противника. От того, насколько успешно выполнялась эта задача, в решающей степени зависел ход и исход наступательных операций танковых армий в целом.

Одним из способов ее решения являлся разгром противника во встречном сражении.

Встречные сражения танковых армий в годы Великой Отечественной войны возникали, как правило, на направлениях главных ударов фронтов, в наиболее кризисные моменты операций и на различных этапах их ведения — в начале операции, в ходе ее развития или на завершающем этапе.

В начале операции встречные сражения имели место при завершении прорыва тактической зоны обороны противника танковыми армиями или непосредственно после ее преодоления, когда противник вводом в сражение ближайших оперативных резервов стремился восстановить первоначальное положение. Одним из характерных примеров встречного сражения, возникшего в таких условиях, является сражение 4-й танковой армии с 24-м танковым корпусом противника в районе Кельце. Этот корпус в составе 16-й и 17-й танковых и 20-й моторизованной дивизий (всего около 360 танков), находясь в оперативном резерве группы армий «А», получил задачу с утра 13 января 1945 г., т. е. на второй день операции, нанести контрудар, уничтожить прорвавшуюся группировку войск 1-го Украинского фронта и восстановить ранее занимаемое положение. В ночь на 13 января дивизии корпуса начали выдвижение на рубеж развертывания. В это же время передовые отряды корпусов 4-й танковой армии, выйдя ко второй полосе обороны противника, с ходу преодолели ее и на рассвете 13 января встретились с передовыми частями 24-го танкового корпуса, выдвигавшимися для нанесения контрудара. В районе южнее Кельце завязалось встречное сражение.

Передовые отряды корпусов первого эшелона — 16-я механизированная и 63-я танковая гвардейские бригады, действуя при неясной обстановке, прикрылись частью сил с фронта, а главными силами осуществили маневр и атаковали противника во фланг и тыл. Смелыми и решительными действиями они сорвали организованный выход соединений 24-го танкового корпуса на намеченный рубеж развертывания. Противник вынужден был вводить в сражение свои главные силы не одновременно, а последовательно.

Командующий 4-й танковой армией генерал Д. Д. Лелюшенко, оценив сложившуюся обстановку, решил, прикрывшись двумя бригадами с фронта, совершить двусторонний охват вырвавшейся вперед 17-й танковой дивизии и во взаимодействии с 6-м гвардейским танковым корпусом 3-й гвардейской танковой армии нанести одновременно удары по обоим ее флангам¹⁴⁶. Осуществив маневр, гвардейцы 10-го танкового и 6-го механизированного корпусов нанесли фланговые удары по 17-й танковой дивизии противника, которая после ожесточенного боя к исходу 13 января была разгромлена. С подходом к полю сражения 16-й танковой дивизии она также была скована частью сил (49-й механизированной бригадой) с фронта в районе Радомице. Главные же силы 4-й танковой армии 14 января нанесли удар по правому флангу 16-й танковой дивизии противника. На следующий день остатки 24-го танкового корпуса были окружены и уничтожены в районе южнее Кельце.

Таким образом, в ходе ожесточенного встречного танкового сражения, которое длилось около двух с половиной суток, контрударная группировка противника в составе трех дивизий была разгромлена. Противник потерял до 180 танков и штурмовых орудий, соединения 4-й танковой армии — около 130 танков и самоходно-артиллерийских установок¹⁴⁷.

Разгрому такой крупной вражеской группировки в сравнительно короткие сроки во многом способствовали войска левого крыла 1-го Украинского фронта, успешно развивавшие наступление на краковском направлении, и особенно войска 1-го Белорусского фронта, обрушившие 14 января, в самый разгар встречного сражения, мощный удар по противнику с магнушевского и пулавского плацдармов. Для отражения наступления ударных группировок советских войск немецко-фашистское командование вынуждено было ввести в сражение оставшиеся резервы и не смогло оказать какую-либо помощь своей контрударной группировке, действовавшей в районе Кельце.

Бывший фашистский генерал Типпельскирх, оценивая события тех дней, писал: «Удар был столь сильным, что опрокинул не только дивизии первого эшелона, но и довольно крупные подвижные резервы… Фронт 4-й танковой армии был разорван на части… танковые соединения противника… предприняли охватывающий маневр на Кельце»¹⁴⁸.

Встречное сражение под Кельце возникло при завершении прорыва тактической зоны обороны противника в условиях, когда обе стороны стремились решить поставленные задачи наступлением. Сражение завязалось действиями передовых отрядов с последующим вступлением в него главных сил. Решение командующий армией принимал при наличии ограниченного времени и в условиях недостаточно ясной обстановки. Для успешного исхода встречного сражения важное значение имели быстрота развертывания главных сил танковой армии, упреждение противника в действиях и широкий маневр силами и средствами. Разгром контрударной группировки врага был осуществлен по частям, нанесением ударов по флангам противника и сковыванием его группировки частью сил армии с фронта. Такой способ действий привел к разобщению соединений противника, к окружению и уничтожению их в изолированных районах.

Встречные сражения танковых армий в ходе развития операции возникали при наступлении их в оперативной глубине, когда они встречались с наносившими контрудары оперативными резервами противника, главным образом танковыми (встречные сражения 3-й гвардейской танковой армии в районе Фастова в ноябре 1943 г., 5-й гвардейской танковой армии на р. Бобр в июне 1944 г.).

Так, 3-я гвардейская танковая армия, развивая наступление в общем направлении на Белую Церковь, встретилась в районе Фастова с наносившим контрудар 48-м танковым корпусом противника. Этот корпус имел задачу во взаимодействии с 7-м армейским корпусом отсечь прорвавшуюся в район Фастова группировку 1-го Украинского фронта, разгромить ее и восстановить положение на данном участке фронта. Встречное сражение завязалось 7 ноября 1943 г. столкновением передового отряда 7-го гвардейского танкового корпуса — 54-й гвардейской танковой бригады с передовыми частями 25-й немецкой танковой дивизии в районе Фастовец. В ходе развернувшегося встречного боя 54-я гвардейская танковая бригада разгромила противника, но развить успех из-за недостатка горючего не смогла. Воспользовавшись этим, противник попытался активными действиями передовых частей сковать войска 3-й гвардейской танковой армии в районе Фастова и выиграть время, необходимое ему для подтягивания и развертывания своих главных сил. 8 ноября весь день в районе Фастова шли ожесточенные бои. Генерал П. С. Рыбалко ввел в сражение свой второй эшелон — 9-й механизированный корпус, нанеся удар по левому флангу контрударной группировки врага. Сначала удар механизированного корпуса развивался успешно, но затем вражеское командование подтянуло свежие силы — танковую дивизию СС «Адольф Гитлер» и остановило дальнейшее продвижение корпуса. Тем временем противник завершил развертывание своих главных сил и утром 9 ноября с рубежа Трилесы, Гребенки нанес удар по левому флангу 3-й гвардейской танковой армии. После упорного сражения войска танковой армии были вынуждены перейти к обороне.

Таким образом, несвоевременное использование достигнутого успеха передовыми отрядами не позволило танковой армии начать встречное сражение в благоприятных для себя условиях. Результатом этого явилась временная утрата инициативы и переход армии к обороне, хотя и противник поставленных целей достичь также не смог.

Встречные сражения на завершающем этапе операции (1-я танковая армия под Богодуховом, 4-я танковая армия на р. Одер) завязывались в условиях, когда противник вводом своих глубоких оперативных резервов пытался остановить наступление танковых армий, уже в значительной мере исчерпавших свои наступательные возможности, но стремившихся еще овладеть выгодным рубежом.

Например, 1-я танковая армия 10 августа 1943 г., имея в строю 260 танков, развивала наступление в обход Харькова с запада и в районе южнее Богодухова встретилась с наносившим контрудар 3-м танковым корпусом противника (около 360 танков). Действия этого корпуса преследовали цель отсечь оторвавшуюся от главных сил фронта 1-ю танковую армию, разгромить ее в районе южнее Богодухова и обеспечить коммуникации своей харьковской группировке с запада. Встречное сражение завязалось 11 августа столкновением передовых бригад 1-й танковой армии (49, 112 и 1 гв. тбр) с передовыми частями выдвигавшегося на рубеж развертывания 3-го танкового корпуса противника. Передовые бригады 1-й танковой армии вышли на рубеж железной дороги Харьков — Полтава, оторвавшись от главных сил корпусов на удаление около 20 км. Они перерезали железную дорогу, захватили выгодный рубеж, но под ударом противника перешли к обороне. Их успех не был поддержан главными силами корпусов, так как они были задержаны противником на р. Мерчик.

Немецко-фашистское командование бросило против передовых отрядов подошедшие с юга танковые части танковой дивизии СС «Мертвая голова». Тяжелые и упорные бои продолжались весь день. Личный состав передовых отрядов сражался героически, но силы были неравными. Противнику удалось превосходящими силами окружить наши передовые отряды в районе Ковяги, которые в ночь на 12 августа были вынуждены прорываться на соединение с главными силами корпусов.

Таким образом, успех, достигнутый передовыми бригадами танковой армии, не был своевременно использован главными силами, что предопределило неудачную завязку встречного сражения. Противник к утру 12 августа завершил развертывание главных сил и нанес встречный удар по перешедшей в наступление 1-й танковой армии, в строю которой теперь оставалось лишь 134 танка. В результате встречного сражения, развернувшегося в районе южнее Богодухова, 1-я танковая армия, хотя и остановила противника, но разгромить его не смогла и в ночь на 14 августа была вынуждена перейти к обороне.

Встречные сражения танковых армий в ходе наступательных операций возникали на различной глубине от бывшего переднего края обороны противника, развертывались на фронте от 20 до 60 км и продолжались 1–3 суток, а иногда и более (табл. 13).

Таблица 13. Некоторые показатели встречных сражений танковых армий

Из табл. 13 видно, что встречные сражения при развитии наступления в оперативной глубине возникали на глубине от 20 до 345 км, на 2–5-й и даже на 17–19-й день после начала фронтовой операции. В таких условиях танковым армиям приходилось решать задачи в весьма сложной обстановке: при отрыве от главных сил фронта, имея растянутое по фронту и глубине оперативное построение, при неполной укомплектованности личным составом, техникой и вооружением, а в ряде случаев и при недостаточной поддержке авиацией. Однако, несмотря на сложность обстановки, танковые армии в большинстве встречных сражений достигали поставленных целей. Из семи приведенных в табл. примеров в двух сражениях (в районе Кельце и на р. Бобр) противник был полностью разгромлен, в трех понес тяжелые потери и перешел к обороне (в районе Проскурова, Вормдитт и на р. Одер) и лишь в двух (в районе Богодухова и Фастова) танковая армия в силу неблагоприятно сложившейся обстановки вынуждена была временно перейти к обороне.

Встречные сражения танковых армий характеризовались высокой динамичностью, маневренностью, решительностью боевых действий, наличием открытых флангов и значительных промежутков, частыми взаимными вклинениями ударных группировок. Маневренные условия борьбы способствовали применению охватов и обходов флангов противника, выхода на его тылы. Боевые действия приобретали самый разнообразный характер: в то время как основная группировка танковой армии вела встречное сражение, отдельные ее соединения оборонялись, другие отходили, производили перегруппировку или только еще выдвигались к полю сражения. Следовательно, встречное сражение включало целый комплекс различных боевых действий, протекавших в исключительно сложной, быстро меняющейся обстановке.

Одной из особенностей встречных сражений танковых армий являлось и то, что они велись независимо от времени года и суток. Так, встречное сражение 3-й гвардейской танковой армии под Проскуровом проходило в условиях сильного снегопада, в ночных условиях вели боевые действия в ходе встречного сражения 3-я гвардейская танковая армия под Фастовом, 5-я гвардейская танковая армия на р. Бобр и при Вормдитт, 4-я танковая армия под Кельце и на р. Одер.

В большинстве встречных сражений с обеих сторон участвовало от 500 и более танков и самоходных орудий, до 1500 орудий и минометов, значительное количество авиации. Их организация осуществлялась в ограниченные сроки (от 3–4 часов до суток), в сложной и напряженной обстановке.

Эта сложность обусловливалась тем, что танковые армии до вступления во встречное сражение обычно решали еще ранее поставленные им задачи, вследствие чего их группировка сил и средств была уже создана в интересах решения именно этих задач и не всегда отвечала складывающейся с завязкой встречного сражения обстановке. В этих условиях организация встречных сражений практически осуществлялась в ходе их завязки, при остром недостатке времени, когда одновременно с ведением начавшихся боевых действий решался целый комплекс вопросов организационного порядка.

Особо важное значение при организации встречных сражений приобретали мероприятия, проводимые заблаговременно. Важнейшими из них являлись: определение района вероятного встречного сражения, организация и ведение активной, глубокой и непрерывной разведки, создание необходимой группировки сил и средств, надежное прикрытие своих войск от ударов противника с воздуха, осуществление необходимых мероприятий по тыловому обеспечению. Своевременное осуществление этих мероприятий позволяло значительно сократить время, необходимое для организации встречных сражений, упреждать противника в действиях и зависело от оперативного предвидения командования танковых армий.

Опыт проведенных встречных сражений показал, что основными условиями успешного разгрома противника являлись: своевременность получения данных о противнике, быстрота принятия решения и доведения его до войск, упреждение противника в нанесении ударов авиацией, открытии огня артиллерией, развертывании и нанесении удара бронетанковыми соединениями во фланг и тыл основной группировке противника, стремительность и решительность действий войск. Все это органически было связано с упреждением в создании решающего превосходства над противником в силах и средствах на направлениях ударов и прежде всего на главном направлении.

Во встречных сражениях, возникавших в ходе развития наступления, особенно важную роль играли передовые отряды корпусов армии. Их состав был различным. Основу передового отряда корпуса составляла танковая (механизированная) бригада. Она усиливалась самоходной, полевой, зенитной артиллерией, инженерными и другими подразделениями (табл. 14).

Таблица 14. Состав передовых отрядов при завязке встречных сражений

Сильные по своему составу передовые отряды обладали достаточной самостоятельностью в ведении боевых действий. Поддержанные огнем артиллерии и авиацией они стремительно атаковывали вражеские войска, смело проникали в их боевые порядки, наносили им поражение, овладевали выгодными в тактическом отношении рубежами, захватывали инициативу, вынуждали противника преждевременно развертываться, создавали благоприятные условия для вступления в сражение главных сил.

Если же передовым отрядам не удавалось захватить указанные им рубежи, то они активными действиями сдерживали превосходящие силы противника на последующих выгодных рубежах, обеспечивая развертывание и ввод в сражение главных сил (сражения 1-й танковой армии под Богодуховом, 3-й гвардейской танковой армии под Фастовом).

От решительных действий передовых отрядов, своевременно поддержанных главными силами армии, во многом зависел успех дальнейшего ведения встречного сражения. И наоборот, всякое промедление с развитием достигнутого передовыми отрядами успеха вело к временной или полной утрате захваченной ими инициативы (встречные сражения 1-й танковой армии под Богодуховом и 3-й гвардейской танковой армии под Фастовом).

В ряде встречных сражений танковые армии наносили фронтальные удары с целью рассечения противостоящей группировки противника на части и стремительного наступления в глубину. Такой способ не требовал дополнительного времени для осуществления маневра, создания необходимой группировки сил и средств и обеспечивал наиболее эффективное использование результатов огневых ударов артиллерии. Однако его применение во всех случаях требовало создания выгодного превосходства в силах и средствах над противником на избранном направлении.

Фронтальные удары наносились во встречных сражениях 1-й танковой армии под Богодуховом и Ахтыркой, 3-й гвардейской танковой армией под Фастовом, 5-й гвардейской танковой армией в районе Вормдитт.

В большинстве встречных сражений, особенно когда они развертывалась в оперативной глубине противника и велись на широком фронте, имело место сочетание различных форм и способов действий (4-я танковая армия под Проскуровом, на р. Одер и др.). В подобной обстановке танковым армиям часто приходилось вести борьбу с несколькими различными по значимости вражескими группировками, для разгрома каждой из которых применялся тот способ, который наиболее отвечал условиям конкретно сложившейся обстановки.

Большую роль в успешном ведении встречных сражений играла авиация. Для поддержки танковых армий сосредоточивались значительные силы воздушной армии. Основные показатели ее деятельности представлены в табл. 15.

Таблица 15. Авиационная поддержка танковых армий во встречных сражениях¹⁴⁹

^{Примечания: 1. В Белгородско-Харьковской операции указаны только самолетовылеты 2 ВА на всем фронте. Удары в первый день сражения (420 самолетовылетов) наносились в полосах армий правого крыла фронта.}

^{2. В Проскуровско-Черновицкой операции действия авиации ограничивались из-за плохих метеоусловий.}

Из табл. 15 видно, что за короткий срок авиационные соединения успевали сделать достаточно большое количество самолетовылетов.

Ударами по подходящим резервам противника в момент развертывания, в период авиационной подготовки и поддержки атаки авиация способствовала достижению успеха во встречных сражениях. В большинстве из них она прикрывала войска на поле боя и их тылы от ударов с воздуха.

Особенно эффективным было авиационное обеспечение танковых войск во встречных сражениях, возникавших в начале наступательных операций, когда взаимодействие с наземными войсками еще не нарушалось, а авиационные ресурсы не были израсходованы. Условия авиационного обеспечения войск в сражениях, начинавшихся в ходе развития наступления, особенно на завершающих этапах операций, резко ухудшались вследствие запаздывания с перебазированием авиации вслед за наступающими войсками, нехватки авиационного ресурса, необходимости перемещения или создания новых пунктов управления. В силу этого авиационная поддержка вступавших во встречное сражение войск нередко запаздывала. Это особенно остро ощущали передовые отряды, поддержать которые авиация не успевала.

Начиная с середины 1944 г., когда на командных пунктах армий и ее соединений находились авиационные представители, а в передовых отрядах офицеры наведения, появилась возможность более оперативно ставить авиации новые задачи, уточнять их, перенацеливать самолеты в воздухе в соответствии со складывавшейся обстановкой. Авиационное обеспечение встречных сражений в этих случаях значительно улучшалось. Удары по резервам противника более рационально сочетались с непосредственной поддержкой войск на поле боя. В большой степени этому способствовали и возросшие боевые возможности нашей авиации.

Таким образом, встречные сражения, проводимые танковыми армиями в годы войны, требовали большого искусства их ведения со стороны командиров и штабов, мастерства советских воинов-танкистов. Основы успешных действий закладывались еще при подготовке операций, они обеспечивались высокой степенью предвидения характера сражений, оперативностью управления войсками, умелым использованием всех, и в первую очередь наиболее подвижных сил и средств, способных упредить противника в развертывании, а также высокоэффективными действиями авиации и артиллерии.

Успех сражения часто зависел от быстрого и умелого маневра силами и средствами с одного направления на другое. Для большинства встречных сражений было характерно использование сторонами открытых или слабо защищенных флангов в целях широкого применения обходов и охватов. В ходе Великой Отечественной войны встречные сражения танковых армий чаще всего возникали в наиболее кризисные моменты фронтовых операций на главных направлениях. Их исход оказывал поэтому решающее влияние на дальнейшее развитие фронтовых наступательных операций, нередко предопределяя их конечные результаты.

4. Преодоление промежуточных оборонительных» рубежей и маневр в оперативной глубине

Развитие наступления танковыми армиями в оперативной глубине в годы Великой Отечественной войны было связано с преодолением ряда промежуточных оборонительных рубежей противника и осуществлением широкого маневра.

Промежуточные оборонительные рубежи подготавливались противником начиная с 1943 г. заранее, а занимались в ходе боевых действий обычно отошедшими после потери основной оборонительной полосы войсками или выдвигавшимися из глубины резервами, либо теми и другими вместе. Во многих случаях противник вынужден был переходить к обороне и на необорудованных рубежах, стремясь выиграть время, задержать наступление наших войск, избежать полного разгрома. В таких условиях переход противника к обороне осуществлялся поспешно и поэтому его оборона характеризовалась слабым развитием или отсутствием инженерных сооружений и недостаточно развитой системой противотанкового и противопехотного огня.

Эта особенность вражеской обороны на промежуточных рубежах в оперативной глубине предопределяла необходимость прорыва ее с ходу с тем, чтобы не дать противнику времени на усиление обороны. Положительный результат давал маневр танковых соединений для нанесения ударов во фланг и тыл вражеских группировок. Для быстрого захвата выгодных участков оборонительных рубежей и опорных пунктов широко применялись передовые отряды, танковые десанты. Проникая в оборону противника, они препятствовали организованному ее занятию отходившими войсками. Боевые действия по преодолению промежуточных оборонительных рубежей велись не только днем, но и ночью.

При действии в оперативной глубине танковым армиям часто приходилось самостоятельно прорывать поспешно организованную оборону противника на промежуточных рубежах. Так, в ходе Люблинско-Брестской операции командующий войсками 1-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский поставил 2-й танковой армии задачу овладеть районом Демблин, Пулавы и захватить переправы через р. Висла, в последующем развивать успех в направлении Варшавы (схема 11).

Выполняя поставленную задачу, армия к исходу 25 июля 1944 г. вышла на восточный берег р. Вислы на фронте 20 км, овладев старыми польскими крепостями Демблин и Пулавы с ходу. Однако противник успел взорвать переправы через реку и в целях прикрытия подступов к Варшаве начал спешно перебрасывать свои резервы с западного берега р. Вислы в район Праги (предместье Варшавы). Учитывая создавшуюся обстановку, командующий войсками фронта уточнил задачу армии, приказав повернуть ее с запада на север, и, наступая вдоль шоссе в общем направлении Гарволин, Прага, овладеть предместьем польской столицы, захватив в этом районе переправу через р. Висла¹⁵⁰.

Во исполнение указаний Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского командующий 2-й танковой армией решил оставить 16-й танковый корпус на р. Висле до смены его подходившими общевойсковыми соединениями, а в заданном направлении наступать силами двух танковых корпусов (3-го и 8-го гвардейского). 16-й танковый корпус после смены должен был следовать за 8-м гвардейским танковым корпусом в готовности к вводу в сражение на подступах к Варшаве. В резерв армии выделялись танковая бригада, армейская истребительно-противотанковая бригада и полк реактивной артиллерии, чтобы в случае необходимости отразить фланговые удары противника.

Развивая наступление в направлении Гарволин, Прага, армии дважды пришлось самостоятельно прорывать вражескую оборону, поспешно занятую войсками противника. Рубеж Сточек, Гарволин, например, который оборонялся только передовыми подразделениями подходивших резервов противника, был прорван 27 июля с ходу на широком фронте (29 км) силами передовых отрядов и головных бригад танковых корпусов без артиллерийской подготовки и развертывания главных сил. Рубеж же Сенница, Карчев (на ближних подступах к Варшаве), занятый главными силами резервов врага, который прорвать с ходу не удалось, преодолевался с подготовкой атаки в короткие сроки (на подготовку было затрачено до 10 часов). Прорыв осуществлялся танковыми корпусами на трех самостоятельных участках, что привело к дроблению противостоящих сил гитлеровцев и уничтожению их по частям¹⁵¹.

Не менее характерны были действия 2-й гвардейской танковой армии по прорыву с ходу промежуточных оборонительных рубежей противника в Висло-Одерской операции. Между Вислой и Одером на глубину до 500 км немецко-фашистское командование подготовило семь оборонительных рубежей, оборудованных прочными полевыми сооружениями и противотанковыми препятствиями. Крупные населенные пункты и узлы дорог были превращены в сильные опорные пункты. Сложными естественными препятствиями для танков являлись и многочисленные реки и каналы, которые пересекали пути, идущие с востока на запад.

Армия, имея оперативное построение в два эшелона (два корпуса в первом эшелоне и один — во втором), с утра 16 января 1945 г. была введена в прорыв в полосе 5-й ударной армии генерала Н. Э. Берзарина. Ввод осуществлялся с рубежа р. Пилица в целях развития успеха. Для захвата подготовленных в глубине обороны противника рубежей были выделены передовые отряды от каждого корпуса первого эшелона армии, которые имели задачу, не ввязываясь в бои за крупные опорные пункты, стремительно выдвигаться вперед, упреждать выход противника к подготовленным рубежам, перерезать его коммуникации, создавая угрозу окружения, и тем самым вынуждать противника к отходу.

С целью своевременного перебазирования авиации и надежного взаимодействия с ней войска 2-й гвардейской танковой армии захватывали с ходу аэродромы противника и готовили их для авиации. Например, 66-я гвардейская танковая бригада 12-го гвардейского танкового корпуса захватила аэродром и 62 исправных самолета противника в городе Любек, а 47-я гвардейская танковая бригада 17 января 1945 г. внезапным ударом захватила аэродром противника в районе Сохачев, куда незамедлительно перебазировалась 265-я истребительная авиационная дивизия¹⁵². Вблизи еще шли бои, всюду блуждали обойденные танковыми войсками вражеские группы. Поэтому для обороны аэродрома был выделен танковый батальон, который оставался до подхода стрелковых дивизий.

Опыт прорыва танковыми армиями промежуточных оборонительных рубежей показал, что успех обеспечивался прежде всего эффективностью ведения разведки, быстрым выявлением ею слабых мест в обороне противника, решительными действиями передовых отрядов, массированным использованием сил и средств на избранных участках, четким взаимодействием всех родов войск и авиации.

Разведывательные подразделения, действовавшие впереди и на флангах наступавших войск, вскрывали передний край обороны и группировку противника, обнаруживали слабые места в его обороне, своевременно устанавливали отход врага и подход его резервов. В состав разведывательных органов выделялись и саперы. Их задача заключалась в обнаружении и обозначении минированных противником участков дорог и местности, в определении проходимости маршрутов, состояния и грузоподъемности мостов, в отыскании бродов и обходных путей, в разведке характера оборонительных сооружений противника. Кроме того, на каждый из маршрутов выделялся отряд обеспечения движения, нередко усиливаемый танками с тралами.

Передовые отряды, обладая высокой подвижностью и тактической самостоятельностью, нередко внезапно подходили к промежуточным рубежам противника, заставали его врасплох, с ходу атаковали противника в тот момент, когда он еще не успел подготовиться к бою. Одной из главных задач передовых отрядов являлся захват рубежей, выгодных для развертывания главных сил.

Танковые и механизированные корпуса сосредоточивали основные усилия на сравнительно узких участках (3–4 км) и удаленных один от другого. Это позволяло при поддержке огнем артиллерии и ударами авиации мощным танковым тараном проломить вражескую оборону, прорваться в глубину, выйти во фланг и тыл главным силам противника, расчленить его оборонявшуюся группировку на части, дезорганизовать управление и всю оборону в целом.

Четкость взаимодействия достигалась рядом мероприятий, в том числе децентрализацией управления силами и средствами в звене бригада — батальон. Полки самоходной артиллерии обычно придавались бригадам. Командирам бригад и батальонов переподчинялась большая часть корпусной артиллерии. Пехота (мотопехота) использовалась в качестве танкового десанта. В его составе действовали и саперы. Гвардейские минометные части оставались в распоряжении командиров корпусов. Устойчивое взаимодействие с авиацией на этом этапе операции достигалось главным образом нахождением представителей от авиации в танковых (механизированных) соединениях, выделением офицеров наведения авиации со средствами связи в передовые отряды, оказанием помощи авиации в перебазировании на новые аэродромы.

Преодоление промежуточных оборонительных рубежей противника танковыми армиями осуществлялось не только днем, но часто и ночью (Криворожская, Корсунь-Шевченковская, Будапештская, Висло-Одерская и др. операции). При этом особенно эффективными были действия передовых отрядов в составе усиленных танковых (механизированных) бригад. Так, передовой отряд 9-го гвардейского танкового корпуса 2-й гвардейской танковой армии в Висло-Одерской операции в ночь на 16 января дважды с ходу прорывал промежуточные оборонительные рубежи, стремительно продвигаясь вперед. Весьма поучительны в этом отношении действия передового отряда 1-й гвардейской танковой армии в этой операции при прорыве Мезеритского оборонительного рубежа. Успешно решали задачи ночью передовые отряды 5-й гвардейской и 6-й гвардейской танковых армий в Мемельской и Будапештской операциях.

Опыт действий танковых армий ночью показал, что решающее значение для успеха в таких условиях имела заблаговременная подготовка войск к ночным действиям. Обычно она включала подготовку боевой техники, обеспечение войск осветительными и светосигнальными средствами, разработку и доведение до подразделений световых сигналов взаимного опознавания, обозначение путей выдвижения, маневра и эвакуации, проведение специальных мероприятий по маскировке.

Прорыв поспешно занятых оборонительных рубежей ночью в ходе развития наступления чаще всего осуществлялся с ходу мощным и внезапным танковым ударом без артиллерийской подготовки атаки. Если же с выходом к оборонительному рубежу днем устанавливалась невозможность или нецелесообразность его преодоления без предварительного поражения противника огнем артиллерии, то засветло, с помощью всех видов разведки, на участке, намеченном для прорыва, уточнялось расположение противотанковых средств противника, которые подавлялись с наступлением темноты коротким, но предельно мощным огневым налетом всех артиллерийских средств. Нередко в огневом налете принимали участие танки и самоходно-артиллерийские установки, используя дополнительный боекомплект, подвезенный заранее. Вслед за огневым ударом переходили в атаку главные силы соединений.

Большая тяжесть в ночных боях ложилась на мотопехоту. Действуя впереди и на флангах боевых порядков танков, она атаковывала противника, уничтожала уцелевшие противотанковые средства и охраняла боевые машины от истребителей танков противника, вооруженных противотанковыми средствами ближнего боя. Одной из задач наступавшей впереди танков пехоты являлось своевременное уничтожение вражеских солдат, которые, освещая местность, давали возможность вести относительно прицельный огонь из противотанкового оружия. Ведя огневой бой, она трассирующими пулями и ракетами указывала цели танкам, которые, наступая в 100–150 м за пехотой, вели огонь с коротких остановок.

Боевая практика выявила особую необходимость надежного обеспечения флангов в ночном бою. В этих целях на фланги частей и соединений высылались разведывательные дозоры, специально выделялись подразделения мотопехоты, усиленные самоходной артиллерией или другими противотанковыми средствами, которые находились в готовности к отражению контратак противника. На танкоопасных направлениях и важных дорогах на флангах выставлялись также заслоны (2–3 танка или САУ со взводом мотопехоты).

Немалую роль в достижении высокой эффективности боевых действий ночью играла поддержка соединений танковых армий с воздуха. В этом отношении весьма характерны действия авиации в Ясско-Кишиневской операции, где в течение двух ночей 20 и 21 августа было совершено 143 самолетовылета с целью бомбардировки железнодорожных узлов Бырлад и Романешты. Противнику был нанесен большой материальный ущерб, задержан подход резервов и воинских эшелонов, выведен из строя железнодорожный мост через р. Прут у города Галац¹⁵³.

При организации ночных действий для соединений танковой армии определялись чаще всего рубежи, которыми они должны были овладеть в течение темного времени, устанавливался порядок светового обеспечения, предусматривались меры по ослеплению наблюдательных пунктов и расчетов огневых средств противника, способы обозначения проходов в заграждениях, маршруты выдвижения. Отрабатывались сигналы управления, оповещения, целеуказания и взаимодействия.

Задачи бригадам, как правило, ограничивались на глубину 10–12 км, при их определении стремились избегать сложного маневрирования. Подразделениям ставился ряд последовательных задач по рубежам. Задачи танков, подчеркивалось в Боевом уставе БТ и МВ, должны быть простыми, рассчитанными на прямолинейное движение на небольшую глубину.

Боевая практика показала, что четкость управления в ночном бою достигалась: установлением порядка передвижения командира и штаба по времени и рубежам, обозначением условными световыми сигналами местонахождения командных и наблюдательных пунктов, пунктов сбора донесений и узлов связи, нахождением офицеров связи в соединениях и частях в период атаки. Для связи в ночном бою широко применялись звуковые и световые сигналы, дублируемые по радио.

В целях организованного перехода от ночных действий к дневным штаб армии осуществлял мероприятия по усилению разведки, собирал данные о положении и состоянии подчиненных соединений. Командующий уточнял оперативное построение армии. Особое внимание обращалось на обеспечение флангов и поддержание взаимодействия, пополнение соединений боеприпасами, горючим и другими материальными средствами. В течение ночи организовывалась эвакуация раненых и больных. В целях наращивания усилий и достижения непрерывности боевых действий осуществлялся ввод вторых эшелонов и резервов.

Следовательно, соединения танковой армии в годы войны успешно решали задачи, действуя в условиях ограниченной видимости. Этот успех не был случайным. Он обусловливался правильным учетом особенностей в боевом применении различных средств борьбы, выбором объектов для ударов авиации на достаточном удалении от линии фронта, решением задач авиацией, равно как и артиллерией, по освещению поля боя, ориентированию войск и борьбе со средствами освещения противника, использованием большей части артиллерии для ведения огня прямой наводкой, а танков — в тесном взаимодействии с мотопехотой и инженерными войсками. Особенности организации наступления заключались в стремлении использовать для подготовки войск светлое время, в проведении командирами и штабами ряда дополнительных мероприятий, обеспечивающих успех, в тщательном выборе местности предстоящих действий, ограничении глубины задач и боевого порядка наступавших войск. Очень важно, как показала боевая практика, предусмотреть все необходимые мероприятия по переходу от ночных действий к дневным.

При действиях в оперативной глубине и преодолении промежуточных оборонительных рубежей противника важное значение имел искусно осуществленный маневр бронетанковых соединений и в целом танковых армий. Такой маневр был неотъемлемой составной частью почти каждой наступательной операции и применялся для перенесения усилий с одного направления на другое, выхода во фланг и тыл вражеским группировкам и их окружения, обхода крупных узлов сопротивления, стремительного использования обозначившегося успеха, отражения контрударов противника и в других целях.

Например, в ходе Львовско-Сандомирской операции Ставка Верховного Главнокомандования 27 июля 1944 г. поставила задачу командующему 1-м Украинским фронтом сосредоточить основные усилия на своем правом крыле с целью захвата плацдарма на р. Висла в районе Сандомира. Для этого предлагалось перебросить на сандомирское направление из района Перемышль 1-ю и 3-ю гвардейскую танковые армии¹⁵⁴. Осуществив глубокий маневр в короткие сроки (в течение суток войска прошли 90–120 км), армии успешно выполнили поставленные им задачи. Перенос основных усилий фронта с львовского на сандомирское направление обеспечил быстрое форсирование р. Висла, захват плацдарма на ее левом берегу и создал выгодные условия для нанесения последующего удара.

Хорошо известен маневр 3-й гвардейской танковой армии в тыл силезской группировки в январе 1945 г. (схема 12).

Отводя свои войска по обоим берегам р. Вислы на запад, вражеское командование стремилось остатками 4-й танковой и 17-й полевой армий (до восьми пехотных и одной танковой дивизий)¹⁵⁵ организовать оборону Силезского промышленного района, который имел огромное экономическое значение — по производству военной продукции он уступал лишь Рурскому промышленному району Германии. Для того, чтобы сорвать замысел противника на отвод своих войск за р. Одер и ускорить выдвижение 5-й гвардейской армии к реке, командующий войсками 1-го Украинского фронта Маршал Советского Союза И. С. Конев 21 января решил повернуть 3-ю гвардейскую танковую армию с бреславского направления на юг и нанести удар в общем направлении на Оппельн с целью выхода в тыл катовицкой группировке противника. Осуществляя поставленную задачу, войска 3-й гвардейской танковой армии нанесли фланговый удар и перерезали коммуникации противника, идущие на запад и северо-запад. Советские войска нависли над всей группировкой противника в Силезии, что вынудило вражеские войска начать поспешный отход перед фронтом 5-й гвардейской армии.

В ходе Восточно-Померанской операции 2-я гвардейская танковая армия, стремясь развить успех в направлении Голлнов, Каммин, встретила сопротивление противника на участке Фрайенвальде, Мариенфлисс. Командующий армией генерал С. И. Богданов решил использовать успех 3-й ударной армии генерала Н. П. Симоняка и 1-й гвардейской танковой армии генерала М. Е. Катукова. Для этого, оставив часть сил на прежнем участке, армия главными силами (9-й гвардейский танковый корпус без двух бригад и 12-й гвардейский танковый корпус) в течение 2 и 3 марта совершила обходный маневр в полосе 3-й ударной армии в направлении Неренберг, Вангерин, Наугард.

В результате искусно осуществленного маневра армия к 5 марта, не потеряв ни одного танка, совершенно неожиданно для врага овладела городом Наугард и вышла на подступы к Каммин и Голлнов, в тыл группировке противника, оказывавшей сопротивление войскам 61-й армии 1-го Белорусского фронта. Немецко-фашистское командование вынуждено было спешно снимать свои части, действовавшие против соединений 61-й армии из района Штаргард, и перегруппировывать их навстречу 2-й гвардейской танковой армии. Это значительно ослабило силы противника на участке 61-й армии и облегчило ей прорыв обороны. Воспользовавшись этим, войска 61-й армии ударом с фронта в сочетании с обходным маневром с востока и при содействии 2-й гвардейской танковой армии, нанесшей удар по противнику с тыла, сломили сопротивление врага и овладели городом Штаргард. За три дня наступления 61-я армия продвинулась вперед на своем правом фланге на 30 км.

Таким образом, преодоление промежуточных оборонительных рубежей танковыми армиями в годы минувшей войны осуществлялось путем их прорыва с ходу или же после непродолжительной подготовки, с использованием промежутков в построении обороны противника, а также районов, слабо занятых вражескими войсками. Главным, определяющим в успехе являлось искусство командующих, штабов, других органов управления в быстрой организации боевых действий в конкретно складывавшейся обстановке, в широком маневре бронетанковыми соединениями на поле боя, в ведении непрерывного наступления. Эффективную поддержку танковым армиям при преодолении обороны противника в оперативной глубине оказывала авиация. От командиров и штабов требовалась высокая степень оперативности в работе по организации боевых действий. Достижение цели во многом зависело от своевременности наращивания усилий на избранном направлении. Опыт свидетельствует, что прорыв поспешно занятой обороны даже на узком участке может обеспечить успешное решение задачи в целом, если вовремя ввести крупные силы для нанесения удара во фланг и в тыл противника.

5. Форсирование водных преград

Пространства, на которых развивались наступательные операции танковых армий в годы Великой Отечественной войны, пересекались несколькими, порой десятками рек — узких (до 100 м), средних (до 300 м) и широких (свыше 300 м). Они служили для противника наиболее удобными естественными рубежами для подготовки обороны. Поэтому форсирование водных преград, т. е. преодоление их с боем, являлось в годы минувшей войны для бронетанковых объединений сложным видом боевой деятельности в оперативной глубине, причем довольно частым, особенно при ведении наступления в 1944–1945 гг. В Уманско-Ботошанской операции танковым армиям пришлось преодолевать такие крупные реки, как Южный Буг, Днестр, Прут и Другие, в Львовско-Сандомирской — Западный Буг, Сан, Вислу и другие, а в Висло-Одерской операции 1-я и 2-я гвардейские танковые армии преодолели до 20 различных водных преград. Из всего времени, затрачиваемого танковыми армиями на осуществление операций, почти одна его треть приходилась на форсирование рек. При этом борьба за рубежи таких рек, как Днепр, Висла, Одер, Дунай, и за плацдармы на них носила длительный характер и являлась нередко конечной целью операции.

Сложность форсирования рек обусловливалась главным образом тем, что река, непроходимая вброд, сама по себе представляла препятствие для наступающего и становилась еще более серьезной преградой при преодолении ее под воздействием противника. Наличие реки затрудняло атаку противника, оборонявшегося на противоположном берегу, не позволяло наступающему одновременно ввести в действие все имеющиеся силы и средства, сковывало применение танков и другой тяжелой боевой техники, стесняло маневр, замедляло продвижение вперед. В то же время река позволяла обороняющемуся экономить силы и средства, меньшим их количеством удерживать более широкий фронт, надежно обеспечивать фланги и тыл своих войск. Наличие широкой водной преграды перед передним краем обороны в определенной мере повышало и морально-психологическое состояние обороняющихся войск.

Успех форсирования водных преград бронетанковыми войсками достигался прежде всего заблаговременной к нему подготовкой. В предвидении форсирования водных преград подготовка танковых армий к их преодолению обычно начиналась еще при подготовке операции. Тщательно изучался характер рек и прилегающей к ним местности в полосе предстоящих действий. При этом командующие и штабы стремились установить: ширину, глубину и скорость течения рек, наличие на них бродов, переправ, профиль реки, грунт дна и берегов, а также места, удобные для подхода танковых частей и соединений к местам возможных переправ или участков форсирования, наличие на них заграждений и естественных препятствий; места и характер переправ на реке, возможность их захвата передовыми отрядами и использования для переправы танков; наличие вблизи участков форсирования местных переправочных средств для оборудования переправ; характер обороны противника на реке, кем занята или может быть занята в ходе ведения операции; наиболее удобные рубежи для закрепления захваченных плацдармов и развития с них наступления.

На основе тщательного изучения всех сторон обстановки и возможного хода операции командующие и штабы танковых армий планировали преодоление рек. При этом действия войск предусматривались в общих чертах: определялась возможная полоса форсирования и участки подхода к реке, какими переправами желательно овладеть в первую очередь, кто будет выполнять эти задачи. Более детально планирование форсирования реки осуществлялось уже непосредственно в ходе операции.

За одни-двое суток до выхода танковой армии к реке уточнялись боевые задачи соединениям и задачи по видам обеспечения, прежде всего инженерного. Решением командующего распределялись силы и средства инженерных войск, определялись необходимые мероприятия по маскировке. Штаб армии организовывал разведку водной преграды, особенно инженерную, с целью выявления характера реки и системы обороны противника на противоположном берегу, уточнял данные о местности, полученные в результате изучения географических описаний, карт, аэрофотоснимков, опроса местных жителей, а также организовывал встречу и распределение поступивших на усиление армии переправочных средств.

Обобщив сведения, штаб совместно с начальником инженерных войск армии, на основе решения командующего отрабатывал план форсирования, в котором предусматривались: порядок форсирования, сроки готовности переправ, распределение переправочных средств, очередность переправы войск, выжидательные и исходные районы, задачи войск на противоположном берегу, порядок организации связи, меры обеспечения, организация авиационной и артиллерийской поддержки, зенитного прикрытия¹⁵⁶.

Так, при подготовке к Львовско-Сандомирской операции командующий 3-й гвардейской танковой армией генерал П. С. Рыбалко в плане операции задачи соединениям на форсирование реки Сан наметил лишь в общем виде: полосы выхода к реке, возможное распределение инженерных средств¹⁵⁷. К более конкретному планированию форсирования штаб и другие органы управления приступили за два дня до выхода передовых отрядов к реке, сразу же после того, как командующий армией уточнил задачи соединениям по форсированию и ведению боевых действий на противоположном берегу.

Штаб армии, исходя из решения, наметил маршруты выхода войск в районы сосредоточения перед переправой, организовал комендантскую службу на путях выхода к реке. Начальник инженерных войск совместно с начальником оперативного отдела произвели расчеты форсирования по средствам, времени и месту. Начальник химических войск вместе с офицером-оператором определили фронт постановки дымовых завес и время дымопуска. Управление бронетанкового ремонта и снабжения спланировало организацию ремонтно-эвакуационной службы на участках форсирования. Начальник связи внес необходимые коррективы в план связи, совместно с начальником оперативного отдела уточнил места расположения пунктов управления. За день до подхода к реке план форсирования был утвержден командующим¹⁵⁸.

Четкое планирование, своевременная постановка задач войскам, твердое руководство явились важными условиями успешного форсирования реки с ходу.

Если водная преграда проходила вблизи рубежа ввода танковой армии в прорыв, планирование ее форсирования в период подготовки операции осуществлялось с гораздо большей тщательностью. Заранее определялись состав передовых отрядов и возможный характер их действий, маршруты выхода соединений к реке, оборудование переправ, последовательность использования их общевойсковыми и танковыми соединениями, возможная помощь танковым армиям в овладении имеющимися на реке переправами противника, а также все виды обеспечения на время подхода к реке и форсирования ее танковыми армиями.

В передовые отряды выделялись бригады, показавшие в предыдущих боях умение быстро форсировать реки, действовать в отрыве от главных сил, во главе которых стояли командиры, обладавшие находчивостью, решительностью, способностью оценивать сложную обстановку самостоятельно не только в бригадном масштабе, но и с учетом действий главных сил корпуса и даже всей танковой армии. С командирами передовых отрядов проигрывались возможные варианты действий при захвате переправ, вопросы взаимодействия с авиацией и другими передовыми отрядами, в том числе и общевойсковых армий. Передовые отряды усиливались инженерными подразделениями и легкими переправочными средствами. Именно эти и ряд других вопросов были заранее спланированы и тщательно отработаны командованием 6-й танковой армии в Ясско-Кишиневской операции для преодоления р. Бахлуй и 2-й гвардейской танковой армии для форсирования р. Пилица в Висло-Одерской операции, что позволило преодолеть их с ходу, без какой-либо задержки.

Однако следует отметить, что хотя заблаговременная подготовка танковых армий к преодолению водных преград имела очень большое значение, все же успех форсирования в годы войны часто определялся умелым использованием возможностей, которые открывал сам ход операции, удачно проведенные бои на подступах к водной преграде и непосредственно на ней.

В ходе Проскуровско-Черновицкой операции 22 марта войска 1-го Украинского фронта прорвали промежуточный рубеж обороны противника на линии Тернополь — Проскуров. 1-я танковая армия, введенная в сражение, устремилась на юг. На ее пути протекала р. Днестр, на которую выдвигалась 1-я венгерская армия и ряд других соединений противника, которые должны были образовать на ней новый оборонительный рубеж и тем воспретить выход советских войск к границе Венгрии и Румынии.

Движение 8-го гвардейского механизированного корпуса возможно было в сторону Станислава, но в этом направлении к реке ближе всего подошли дивизии венгерской армии. Оценив обстановку, командир корпуса генерал И. Ф. Дремов выслал в направлении Станислава лишь небольшой отряд, чем обозначил движение в этом направлении главных сил корпуса, которые в действительности были устремлены строго на юг. Подойдя к реке, танки главных сил пошли через нее по обнаруженным бродам, мотопехота переправлялась на подручных средствах. Это позволило до подхода к участку форсирования 201-й пехотной дивизии преодолеть реку, внезапно атаковать колонны дивизии и во встречном бою разгромить ее.

Захват корпусом обширного плацдарма на р. Днестр позволил 1-й танковой армии развить стремительное наступление на Коломыю и с ходу форсировать р. Прут¹⁵⁹. Творческое, искусное использование условий конкретно сложившейся обстановки лежало в основе успеха преодоления водных преград и в других операциях.

Форсирование водных преград танковыми армиями в годы Великой Отечественной войны осуществлялось чаще всего с ходу, а если это не удавалось, то после короткой подготовки, когда к реке подходили табельные переправочные средства, наводились переправы, а артиллерия и авиация изготавливались к обеспечению форсирования огнем и ударами путем проведения мощной артиллерийской и авиационной подготовки. С подготовкой в течение суток пришлось форсировать р. Днестр 2-й танковой армии в ходе Уманско-Ботошанской операции. Для подавления противника на противоположном берегу к реке была подтянута вся армейская артиллерия. Значительная часть ее, а также танков и самоходно-артиллерийских установок были поставлены для стрельбы прямой наводкой¹⁶⁰.

Во всех случаях большую роль при форсировании играли передовые отряды, которые внезапно выходили к реке, нередко захватывали исправные мосты, форсировали при возможности реки вброд либо подразделениями мотопехоты с ходу переправлялись на подручных средствах и захватывали плацдармы, обеспечивая этим условия для оборудования новых или восстановления разрушенных мостов. Нередко умелые и дерзкие действия даже небольших по составу передовых отрядов приводили к крупным, порой даже оперативным результатам. Так, передовой отряд 26-го танкового корпуса 5-й танковой армии в составе двух мотострелковых рот с пятью танками ночью 22 ноября 1942 г. захватил мост через р. Дон в районе Калача. По этому мосту переправились главные силы двух танковых корпусов, что позволило развить наступление навстречу войскам Сталинградского фронта и быстро замкнуть кольцо окружения крупнейшей группировки врага.

Форсирование водной преграды с ходу обычно осуществлялось последовательно. Первоначально к ней подходили и при возможности захватывали переправы или отыскивали броды разведывательные подразделения. Они действовали в широкой полосе, стремясь вскрыть наиболее удобные места для форсирования и оборону противника на противоположном берегу и у переправ, сосредоточивая свое внимание на отыскании слабых или не занятых противником участков.

Вслед за разведывательными подразделениями шли головные батальоны передовых отрядов (бригад). Выйдя на ближние подступы к реке, они проводили дополнительную разведку реки и обороны на ней, стремясь внезапным ударом захватить переправу, отыскать броды и через них преодолеть реку. При отсутствии данных об обороне реки предпринималась разведка боем на нескольких участках, разведкой вскрывались слабые участки или отвлекалось внимание от тех, где решено форсировать водную преграду.

Примером подобных действий является преодоление р. Варта передовым отрядом 10-го гвардейского танкового корпуса 4-й танковой армии 20 января 1945 г. После разгрома кельце-радомской группировки противника соединения 4-й танковой армии продолжали развивать наступление. Впереди главных сил 10-го гвардейского танкового корпуса действовал передовой отряд (61-я гвардейская танковая бригада). Ее головной батальон в 14.30 вышел к р. Варте в районе Бурзенин. Командир батальона, оценив данные разведки, провел короткую рекогносцировку и решил захватить мост до подхода главных сил бригады. Для этого был выделен танковый взвод с саперами, которые должны были на ходу соскочить на мост и обезвредить заряды ВВ. Взвод на большой скорости проскочил мост и уничтожил охрану. Вслед за ним немедленно устремился весь батальон, который овладел предмостным участком местности. Подошедшие главные силы бригады успешно переправились, захватили город Бурзенин и образовали плацдарм 4 км по фронту и 3 км в глубину. С него и развил наступление к Одеру 10-й гвардейский танковый корпус.

При захвате передовыми отрядами двух-трех переправ или бродов процесс форсирования реки главными силами танковых корпусов значительно упрощался, особенно, если противник оборонял реку отошедшими, потрепанными войсками.

В тех случаях, когда разведке и передовым отрядам не удавалось захватить переправы и броды или они не успевали это сделать до подхода главных сил танковых корпусов, преодоление реки начиналось сразу двумя-тремя бригадами на широком фронте. В этом отношении показательно преодоление р. Западный Буг в ходе Люблинско-Брестской операции 11-м танковым корпусом.

Корпус вел преследование отходящего противника двумя бригадами. Разведывательные подразделения и головные батальоны бригад не смогли захватить переправы через реку. При первой попытке форсировать реку с ходу успеха добилась только 65-я танковая бригада, захватившая небольшой плацдарм своей пехотой. В это время разведка нашла брод у д. Гуща. Чтобы отвлечь внимание от него, командир бригады направил к северу танковый батальон, где имелся еще один брод. 20-я танковая бригада не добилась успеха и начала поиски бродов к северу от места первой попытки форсирования реки.

Чтобы прощупать реку на всем 18-километровом участке форсирования, командир корпуса ввел в первый эшелон еще и 36-ю танковую бригаду. Всего было найдено пять удобных пунктов переправ, что позволило начать форсирование на всем фронте. Противник, не ожидавший таких решительных действий, не смог оказать существенного противодействия. Корпус захватил большой плацдарм и, отразив контратаки, развил с него дальнейшее наступление.

В ряде случаев, особенно когда приданные танковым армиям переправочные средства отставали, они при преодолении крупных рек использовали переправы, захваченные стрелковыми войсками. Так, в ходе Львовско-Сандомирской операции первой захватила плацдарм на р. Висле 350-я стрелковая дивизия 13-й армии в районе Баранув. Расширив его, она позволила начать переправу главным силам своей армии и 1-й танковой армии, за ними на Сандомирский плацдарм переправилась и 3-я гвардейская танковая армия.

Форсирование реки с ходу танковые армии осуществляли в полосах 20–50 км. В Проскуровско-Черновицкой операции 1-я танковая армия форсировала р. Днестр в полосе 70 км, а р. Прут даже в полосе 80 км. Широкие полосы форсирования позволяли найти необходимое количество удобных пунктов переправ, вскрыть слабые места в обороне противника, рассредоточить его усилия, что положительно сказывалось на успехе форсирования реки всеми силами армии.

Захват плацдармов на водной преграде передовыми отрядами являлся важной, но все же начальной стадией форсирования ее танковой армией. Создав определенные предпосылки для форсирования, они тем самым привлекали на себя силы противника, который обычно наносил контратаки одну за другой, стремясь сбросить передовые отряды в реку. Ожесточенные бои за плацдармы зачастую затрудняли наводку переправ, без которых преодолеть реки главными силами танковых армий было невозможно. Поэтому следующей задачей после овладения передовыми отрядами плацдармов на водной преграде было их расширение с одновременным оборудованием переправ для главных сил.

Расширение плацдармов осуществлялось силами передовых отрядов, если оборона противника за рекой оказывалась слабой, или при содействии части главных сил танковых корпусов первого эшелона. В ряде случаев, как это было на р. Висле летом 1944 г., расширение плацдарма осуществлялось соединениями танковых и общевойсковых армий, особенно если плацдарм или несколько их приобретали оперативное значение и предназначались для нового наступления с них.

Особенность боев за расширение плацдармов состояла в том, что наступательные и оборонительные бои часто сменяли друг друга. Умелое ведение оборонительных боев позволяло удержать занятые рубежи, нанести противнику значительные потери. Переход в наступление, особенно вскоре после удачного отражения ударов противника, позволял овладеть новыми рубежами, отодвинуть противника от реки и тем самым создать благоприятные условия для переправы главных сил танковой армии.

Успешное отражение контратак и контрударов проходило тогда, когда в кратчайший срок удавалось переправить на плацдарм как можно больше противотанковой артиллерии и хотя бы небольшое количество танков и самоходно-артиллерийских установок, а авиация надежно прикрывала войска, ведущие бои за плацдарм.

Основная масса танков и самоходно-артиллерийских установок в годы войны переправлялась через средние и широкие реки на паромах и по мостам. Поэтому с захватом плацдарма на противоположном берегу дальнейший успех во многом зависел от своевременности подвоза табельных переправочных средств к месту форсирования и быстроты наведения мостовых и паромных переправ. Следует отметить, что бронетанковые и механизированные войска в ходе операции очень часто испытывали нехватку табельных переправочных средств, так как они обычно отставали от наступавших войск.

В этом отношении характерны действия 3-й гвардейской танковой армии при форсировании р. Днепр. В ночь на 20 сентября, имея задачу «не позднее 24 сентября выйти к реке в готовности форсировать ее с ходу»¹⁶¹, армия начала стремительно преследовать разрозненные части 52-го вражеского армейского корпуса. В первом эшелоне действовали два танковых и механизированный корпуса, во втором — кавалерийский корпус. Резерв составляла танковая бригада. Наступая с темпом около 80 км в сутки, передовые отряды корпусов первого эшелона, не ввязываясь в бой за крупные опорные пункты, в полдень 21 сентября вышли к р. Днепр в районе букринской излучины. В передовых частях сразу же началась организация переправы. Налажена связь с партизанами. В ночь на 22 сентября пехота механизированных бригад с помощью местных жителей форсировала р. Днепр на лодках, плотах и других переправочных средствах. Однако переправа танков задержалась из-за отставания переправочных средств. Поэтому 3-я гвардейская танковая армия затратила на преодоление Днепра в сентябре — октябре 1943 г. около 14 суток.

Более быстрое наведение переправ на р. Висле обеспечило форсирование этой реки двумя танковыми армиями (1-й и 3-й гвардейскими) в течение трех суток¹⁶². При этом в 1-й танковой армии 8-й гвардейский механизированный корпус переправился через реку за 29 ч, а 11-й гвардейский танковый корпус — за 31 ч. Всего за это время было переправлено 182 танка, 11 бронетранспортеров, 55 орудий, 94 автомашины и 700 человек мотопехоты¹⁶³. Вместе с тем запаздывание выхода к реке инженерных средств, медленная наводка мостовых переправ приводили к тому, что даже в ходе Висло-Одерской операции в ряде случаев переправа танков главных сил армии начиналась примерно через сутки после выхода к реке главных сил¹⁶⁴, что в итоге снижало темпы наступления.

Наряду с использованием мостовых переправ в годы войны широко применялась и переправа танков вброд (1-я танковая армия при форсировании рек Днестр и Прут, 2-я танковая армия при преодолении р. Западный Буг и др.).

В отдельных операциях танковые соединения форсировали реки по льду. Например, в ходе Висло-Одерской операции передовой отряд 6-го гвардейского танкового корпуса 3-й гвардейской танковой армии под командованием заместителя командира корпуса полковника И. И. Якубовского (ныне Маршал Советского Союза) 13 января достиг р. Нида. Автоматчики преодолевали реку по тонкому льду, а танки и самоходно-артиллерийские установки — вброд. Чтобы лед не затруднял движения танков, его разрушали огнем из танковых пушек. Для переправы артиллерии и автомашин саперы усилили лед деревянным настилом. Вскоре был построен 60-тонный мост из заранее подготовленных элементов. Через два дня передовые отряды 6-го и 7-го гвардейских танковых корпусов в такой же последовательности форсировали р. Пилица.

Успешное форсирование рек Нида и Пилица явилось результатом массового героизма личного состава передовых отрядов, находчивости и решительности солдат, сержантов и офицеров. Героизм проявили воины армии и с выходом к р. Просня, где завязались упорные бои за переправы. Противник отходя заминировал мост, а на противоположном берегу организовал оборону. Гвардейцы действовали смело и решительно. Автоматчики под огнем врага проползли к мосту и разминировали его. В результате танки смогли переправиться на противоположный берег и захватить небольшой плацдарм. Первым на вражескую землю вступил танковый взвод лейтенанта коммуниста В. И. Новикова, удостоенного впоследствии за исключительную храбрость звания Героя Советского Союза. Беспримерный подвиг совершил в те дни и радист-пулеметчик танка старший сержант А. И. Данелия. Заменив погибшего командира, он умело вел огневой поединок с противником, пока не загорелась его машина. Гитлеровцы пытались взять советских танкистов живыми, но Данелия, выбравшись из машины, встретил их метким огнем. Ему удалось отбить несколько атак противника, а затем погасить пламя. Сев за рычаги, он повел свою грозную боевую машину на врага и гусеницами раздавил его батарею. А. И. Данелия также было присвоено звание Героя Советского Союза¹⁶⁵.

Успешно форсировали р. Пилица по льду войска 1-й гвардейской танковой армии в Висло-Одерской операции. Передовой отряд 11-го гвардейского танкового корпуса (44-я гвардейская танковая бригада) в течение ночи на 16 января 1945 г. разведал систему обороны противника на противоположном берегу реки и наличие бродов. В 5 часов бригада мотострелковым батальоном при поддержке двух танковых батальонов и 1454-го самоходно-артиллерийского полка после короткого артиллерийского налета из танков и самоходно-артиллерийских установок форсировала по льду р. Пилица, сбила противника и к 10 часам овладела плацдармом, где заняла оборону с задачей обеспечить форсирование реки главными силами корпуса. К этому времени подошел 20-й отдельный понтонно-мостовой батальон. Произведя инженерную разведку, саперы быстро навели мост из парка Н2П грузоподъемностью 60 т. Предварительно был подорван лед полосой в 50 м. Одновременно саперы 134-го гвардейского саперного батальона оборудовали брод, начав пропускать танки передового отряда.

Почти аналогично проходило формирование и в полосе 8-го гвардейского механизированного корпуса, где передовой отряд в составе 1-й гвардейской танковой бригады захватил плацдарм и обеспечил наводку моста по льду саперами 1-го отдельного моторизованного понтонно-мостового полка. Кстати, это был весьма редкий случай, когда полупонтоны ставились непосредственно на лед (его толщина доходила до 35 см) и на льду производилась сборка моста. В результате было сэкономлено значительное время — мост через р. Пилица длиной 82 метра, грузоподъемностью 50 т был наведен за 5,5 ч¹⁶⁶.

В ходе войны танковым армиям приходилось форсировать глубокие каналы с крутыми бетонированными набережными. В этом отношении определенный интерес представляют действия войск 3-й гвардейской танковой армии в Берлинской операции.

Командующий армией генерал П. С. Рыбалко решил утром 24 апреля форсировать канал Тельтов (ширина 30–35 м, глубина 4–5 м) одновременно всеми корпусами. В центре должен был действовать 6-й гвардейский танковый корпус. Организация форсирования проводилась в сжатые сроки. Командир и штаб 6-го гвардейского танкового корпуса 23 апреля провели рекогносцировку и организовали взаимодействие с пехотой, артиллерией и авиацией. В этот же день была проведена и разведка боем с целью выявления системы огня противника. Первой канал должна была форсировать двумя передовыми отрядами 22-я гвардейская мотострелковая бригада, имевшая задачу захватить плацдарм и обеспечить наводку понтонных мостов для переправы главных сил корпуса. Действия бригады намечалось поддержать огнем всех танков, артиллерии корпуса и приданной 31-й артиллерийской дивизии.

В целях обеспечения форсирования канала 3-й гвардейской танковой армии были приданы 10-й артиллерийский корпус прорыва и 16-я штурмовая инженерно-саперная бригада. Средняя плотность артиллерии составляла 315 орудий и минометов на 1 км фронта, а с учетом самоходно-артиллерийских установок — 348 орудий и минометов. На прямую наводку было выставлено 700 орудий (90 орудий на 1 км)¹⁶⁷.

24 апреля после 55-минутной артиллерийской подготовки передовые отряды 22-й гвардейской мотострелковой бригады на деревянных плотах и по остовам разрушенных мостов под прикрытием огня танков и артиллерии форсировали канал и захватили небольшие плацдармы на северном берегу. Через 50 мин, используя успех передовых отрядов, начали переправляться на деревянных складных лодках главные силы бригады. Противник вел сильный артиллерийский и пулеметный огонь. Лодки, на которых переправлялись отважные гвардейцы, не раз пробивались пулями и осколками снарядов. Советские воины быстро устраняли повреждения и продолжали выполнять задачу.

При форсировании многие воины бригады проявили исключительное мужество. Подлинным героем боев на канале Тельтов стал командир взвода минеров 22-й гвардейской мотострелковой бригады старшина А. И. Воробьев. Искусно выбрав место переправы, он вместе с воинами своего взвода под сильным огнем противника сделал 16 рейсов. После захвата плацдарма, будучи раненым, старшина и боевые друзья оборудовали проходы для пехоты. Воробьев лично снял 10 противотанковых мин. За мужество и героизм, проявленные при форсировании канала Тельтов, старшине А. И. Воробьеву, старшим сержантам Д. Т. Пастухову и Н. Н. Гурову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Вслед за батальонами 22-й гвардейской мотострелковой бригады начали переправляться передовые части 48-й гвардейской стрелковой дивизии, которая с 23 апреля действовала совместно с 6-м гвардейским танковым корпусом. Наличие плацдармов позволило армейским инженерным частям к 14 ч навести два понтонных моста, по которым тотчас же двинулись танковые бригады и главные силы 48-й гвардейской стрелковой дивизии. В этот же день форсировали канал и другие соединения армии.

Нужно особо подчеркнуть ту роль, которую сыграли при решении задач форсирования каналов в Берлине инженерные войска. Большая высота гранитных набережных сильно затрудняла форсирование преград, наводку наплавных и постройку деревянных мостов. В состав передовых отрядов выделялись саперы. Под прикрытием огня танков и дымовых завес они, используя 60-килограммовые заряды ВВ, подрывали гранитные сооружения. Для пехоты изготавливались веревочные лестницы по 7 м и элементы наплавных мостиков.

При проведении наступательных операций на большую глубину и в высоких темпах танковые армии приобрели опыт последовательного форсирования ряда водных преград. Так, в ходе Висло-Одерской операции 3-й гвардейской и 4-й танковым армиям при выполнении ближайшей задачи фронта за пять дней пришлось форсировать четыре реки — Чарна-Восходня, Нида, Пилица, Варта, а 1-й и 2-й гвардейским танковым армиям — реки Пилица, Бзура и Варта.

Суть последовательного форсирования водных преград заключалась в том, что одновременно войска армии преодолевали 2–3 реки. Например, войска 2-й гвардейской танковой армии 16–17 января 1945 г. форсировали передовыми отрядами Бзуру, а главными силами — Пилицу. 3-я гвардейская и 4-я танковые армии 13–14 января передовыми бригадами форсировали Ниду, а главными силами преодолевали Чарну. Причем, когда главные силы переходили Ниду, передовые бригады уже форсировали Пилицу. Примерно такая же последовательность была при форсировании рек Пилица и Варта.

Опыт последовательного форсирования рек, накопленный в Висло-Одерской операции, когда реки имели лед до 30 см, который и при ограниченном количестве переправочных средств позволял форсирование на двух преградах, получил дальнейшее развитие в ходе Берлинской операции в условиях, когда весенний паводок еще не спал.

1-й Украинский фронт начал наступление с форсирования р. Нейсе. В 45–50 км от нее протекала р. Шпрее, а между ними, хотя и небольшая, р. Мельксе и канал Флисс. Переправившись через р. Нейсе, 3-я гвардейская танковая армия атаковала противника на второй полосе, проходившей по каналу Флисс. 18 апреля она уже приступила к форсированию р. Шпрее своим первым эшелоном, когда второй ее эшелон еще переходил через р. Мельксе и канал Флисс.

Для успешного форсирования р. Шпрее танковым армиям было придано по одному понтонному батальону. Это позволило на участке форсирования 3-й гвардейской танковой армии оборудовать танковый брод, два пункта переправ на лодках, два пункта паромных переправ и мост грузоподъемностью 30 тонн. На участке форсирования 4-й гвардейской танковой армии было построено три моста грузоподъемностью 30–60 тонн и пункт паромной переправы. Такое количество переправ позволило танковым армиям в течение 18 апреля полностью переправить через р. Шпрее корпуса первого эшелона, а 19 апреля — и второго эшелона. Захватив во взаимодействии с 13-й армией плацдарм шириной по фронту 10 км и глубиной до 5 км, они создали предпосылки для наступления в сторону Берлина¹⁶⁸.

Опыт Великой Отечественной войны показал, что реки для танковых войск были труднопреодолимыми преградами. Форсирование их осложнялось ограниченностью переправочных средств, особенно для танков, и их отставанием от войск. И все же во многих операциях танковые армии смогли преодолеть многочисленные реки. Они получили также богатую практику в форсировании каналов, по берегам которых было построено много железобетонных оборонительных сооружений. Своими стремительными действиями, захватом плацдармов на водных рубежах с ходу или с подготовкой в короткие сроки танковые армии обеспечивали наступление главных сил фронтов в высоких темпах, без длительной задержки на водных преградах, на которых противник обычно создавал оборонительные рубежи.

Успех преодоления водных преград танковыми армиями достигался заблаговременной подготовкой к форсированию войск, переправочных средств, в том числе подручных, решительным разгромом противника на подступах к реке, внезапным выходом соединений к водной преграде на широком фронте, дерзкими действиями передовых отрядов, быстрым оборудованием переправ, четкой организацией на них службы регулирования, своевременным наращиванием усилий на противоположном берегу.

Опыт войны показал, что для форсирования танковыми армиями водных преград в высоких темпах они должны иметь в своем составе такие переправочные средства, которые бы не отставали от войск, плавающие танки и бронетранспортеры, а обычные танки имели бы оборудование, позволяющее им преодолевать глубокие реки.

6. Действия танковых армий в операциях на окружение

Операции на окружение и уничтожение крупных вражеских группировок, особенно начиная с контрнаступления под Сталинградом, являлись основной формой ведения стратегического наступления Советской Армии. Ни в одной войне прошлого ни одна армия мира не проводила столь большого количества операций на окружение, как Советская Армия в Великой Отечественной войне Только в 1944–1945 гг. было осуществлено 32 крупные операции на окружение Это являлось ярким свидетельством не только силы и мощи наших Вооруженных Сил, но и высокого уровня развития советского военного искусства, его превосходства над военным искусством немецко-фашистской армии.

Окружение крупных вражеских группировок осуществлялось, как правило, двумя-тремя фронтами, а иногда и одним фронтом, в самых разнообразных условиях обстановки и различными способами. В тех случаях, когда советские войска глубоко охватывали противостоящую группировку, ее окружение достигалось путем прорыва обороны противника на флангах и последующего развития наступления в глубину по сходящимся направлениям (Сталинградская, Воронежско-Касторненская, Корсунь-Шевченковская, Ясско-Кишиневская операции и др.) Окружение крупной группировки противника достигалось также прорывом фронта его обороны на нескольких направлениях с последующим развитием ударов в глубину и выходом во фланг и тыл основной группировке противника (Проскуровско-Черновицкая, Минская операции и др.) либо нанесением одного-двух охватывающих ударов с целью оттеснить противника к труднодоступной местности или к морю (Восточно-Прусская операция).

Во всех случаях непременным условием успешного проведения операции на окружение являлся охват советскими войсками обоих или одного фланга противостоящей группировки противника. Это требовало не только быстрого прорыва неприятельской обороны, но и стремительного маневра в оперативной глубине, чем определялась особая роль в операциях на окружение соединений и объединений бронетанковых и механизированных войск.

Танковые армии в операциях на окружение решали различные задачи: завершали в короткие сроки прорыв тактической зоны обороны противника и стремительно выходили в оперативную глубину, перерезали коммуникации и во взаимодействии с подвижными группами общевойсковых армий замыкали кольцо окружения, создавали подвижный внешний фронт окружения либо отражали сильные контрудары врага, стремящегося на выручку к окруженным войскам. Большую роль они играли и в расчленении окруженной группировки на части, как это было в Острогожско-Россошанской и Берлинской операциях.

Первый опыт окружения крупной группировки противника, притом в условиях отсутствия общего превосходства над ним в силах и средствах, советские бронетанковые войска получили в контрнаступлении под Сталинградом. На направлении главного удара Юго-Западного фронта действовала 5-я танковая армия смешанного состава под командованием генерала П. Л. Романенко Прорвав 19 ноября 1942 г. фронт обороны противника, армия в тот же день силами двух танковых корпусов приступила к решению задачи по развитию тактического успеха в оперативный. Навстречу ей наносили удар два механизированных корпуса Сталинградского фронта. С выходом подвижных войск 23 ноября в район Калач, Советский был создан внутренний фронт окружения сталинградской группировки противника. В окружении оказалось двадцать две дивизии и 160 отдельных частей 6-й полевой и часть сил 4-й танковой армий немецко-фашистских войск, насчитывавшие 330 тыс. человек. Высокий темп продвижения танковых соединений (до 50–70 км в отдельные сутки) позволил упредить противника в реакции на обстановку, быстро и надежно замкнуть кольцо окружения и перенести усилия на внешний фронт.

Примерно аналогичные задачи решала и 3-я танковая армия смешанного состава в Острогожско-Россошанской операции (январь 1943 г.), где сразу же после прорыва обороны противника ее танковые корпуса с темпом в 30–40 км устремились на внутренний фронт окружения, в результате чего к 19 января вражеская группировка в составе тринадцати дивизий оказалась разрезанной на две части и вскоре уничтоженной. Свыше 86 тыс. солдат и офицеров попало в плен¹⁶⁹.

Таким образом, танковые армии смешанного состава в операциях на окружение самостоятельно осуществляли прорыв вражеской обороны, после чего направляли свои танковые корпуса для замыкания кольца окружения. В последующем их усилия сосредоточивались на внешнем фронте окружения. Опыт применения танковых армий смешанного состава выявил определенные недостатки их организационной структуры, связанные главным образом с наличием соединений, обладавших различной подвижностью, и трудностью управления в ходе операции. С созданием танковых армий однородного состава эти недостатки были устранены. Командующий фронтом получил в свое распоряжение такое высокоманевренное ударное средство, которым мог решительно влиять как на ход наступательной операции в целом, так и операции на окружение в частности. Танковые и механизированные корпуса танковой армии стали использоваться в операции на окружение массированно для решения тех задач, которые на каждом ее этапе были главными.

В Корсунь-Шевченковской операции (январь — февраль 1944 г.) на первом ее этапе танковые армии использовались для окружения врага, а на втором этапе, в соответствии с конкретными условиями обстановки, для отражения сильных ударов противника на внешнем фронте. В этой операции был получен первый опыт применения двух танковых армий (5-й гвардейской и 6-й) навстречу друг другу с целью замыкания кольца окружения вокруг крупной вражеской группировки.

Ударная группировка 2-го Украинского фронта, в подвижной группе которого действовала 5-я гвардейская танковая армия, перешла в наступление 25 января. Днем позже нанес удар 1-й Украинский фронт. В первом эшелоне его ударной группировки наступала 6-я танковая армия. 28 января, т. е. на третий-четвертый день операции, передовые отряды танковых армий соединились в районе Звенигородки и окружили вражескую группировку на корсунь-шевченковском выступе. Десять немецких дивизий и одна бригада (до 80 тыс. солдат и офицеров) оказались зажаты в кольцо. Гитлеровским войскам был устроен «новый Сталинград, — правда, масштабы катастрофы на этот раз были несколько меньше…»¹⁷⁰.

После завершения окружения корсунь-шевченковской группировки противника на 5-ю гвардейскую и 6-ю танковые армии было возложено образование внешнего фронта окружения. Своеобразие складывающейся обстановки, выражавшееся в применении противником крупных сил (8 танковых и 6 пехотных дивизий) для деблокады окруженной группировки, потребовало перехода танковых армий к обороне на внешнем фронте окружения.

Следует отметить, что танковые армии к этому времени имели значительные потери (в составе 6-й танковой армии было около 100 танков и до 20 самоходно-артиллерийских установок, в 5-й гвардейской танковой армии 250 танков и самоходно-артиллерийских установок)¹⁷¹. Учитывая это, а также необходимость ведения танковыми объединениями оборонительных действий, командующие 1-м и 2-м Украинскими фронтами генералы Н. Ф. Ватутин и И. С. Конев немедленно приняли меры к их усилению. Каждой танковой армии было придано по одному стрелковому корпусу четырехдивизионного состава. Кроме того, они получили артиллерийские части. Созданная танковыми армиями оборона в короткие сроки явилась тем бастионом, о который разбивались все попытки врага прорваться к окруженным войскам.

В ходе операции при отражении контрударов сильных танковых группировок противника на внешнем фронте в сражение была введена из резерва Ставки 2-я танковая армия. В условиях весенней распутицы она в течение одних суток совершила форсированный марш на расстояние 120 км и успешно выполнила поставленную задачу. Опыт ее применения является весьма поучительным примером быстрого маневра танковой армии с целью ввода в сражение на угрожаемом направлении. В целом усилиями танковых армий во взаимодействии с общевойсковыми соединениями, артиллерией и авиацией была сорвана попытка противника освободить свою группировку и тем самым достигнута основная цель операции — уничтожение более чем десяти гитлеровских дивизий. При решении всех задач в операции на окружение танковые армии показали высокую маневренность, мощь и силу своих ударов в наступлении, стойкость и упорство в обороне.

В Проскуровско-Черновицкой операции (март — апрель 1944 г.), в которой впервые за годы войны были использованы три танковые армии на направлении главного удара фронта, наши войска получили первый опыт окружения противника в оперативной глубине. Расчленение группы армий «Юг» нанесением мощного танкового удара в направлении Чертково в сочетании с решительным маневром танковых армий привело к тому, что 28 марта в районе севернее Каменец-Подольский, на расстоянии 150 км от переднего края была окружена 1-я танковая армия противника, имевшая в своем составе двадцать одну дивизию, в том числе десять танковых. Окружение крупной группировки было достигнуто силами одного фронта — 1-го Украинского (командующий Маршал Советского Союза Г. К. Жуков), в ходе преследования в оперативной глубине, что было новым в искусстве ведения операций на окружение.

Однако первоначальный успех здесь не завершился достижением поставленной цели. Окруженная 1-я немецко-фашистская танковая армия не была уничтожена, что обусловливалось рядом причин, в том числе недостатком танков и артиллерии у наступавших армий, большой растянутостью коммуникаций, отставанием штабов и тыловых органов в условиях сильной весенней распутицы, плохой организацией разведки, несвоевременным принятием мер командованием 1-го Украинского фронта по усилению 4-й танковой армии и созданию прочного внутреннего фронта окружения с запада¹⁷². На 30 марта 4-я танковая армия имела в боевых порядках всего 67 танков и самоходно-артиллерийских установок, а приданный ей стрелковый корпус (две дивизии) имел крайне ограниченное количество орудий¹⁷³. Испытывался острый недостаток в горючем и боеприпасах. Это позволило противнику прорвать фронт 4-й танковой армии в районе Кадиевцы, Оринин и отойти в направлении Борщев, Бучач. 3-я гвардейская танковая армия имела в наличии 146 танков и самоходно-артиллерийских установок, но она использовалась не для охвата фланга противника, а для действий совместно с 1-й гвардейской армией по сжатию внутреннего фронта окружения с севера.

Создание внешнего фронта окружения в операции проводилось занятием обороны для упреждения подхода оперативных резервов противника. Эту задачу решала 1-я танковая армия, усиленная стрелковым корпусом и 351-й стрелковой дивизией¹⁷⁴. Очевидно, для нанесения решительного удара по окруженной группировке необходим был танковый резерв. Но он к тому времени был уже израсходован и не восстановлен. Кроме того, танковые армии фронта не могли осуществлять непосредственное взаимодействие между собой, так как находились на значительном удалении друг от друга. Не удалось блокировать врага и с воздуха.

Таким образом, распыление ослабленных в предыдущих боях танковых сил фронта на большом пространстве при завершении операции снизило эффективность их действия — ценой тяжелых потерь часть вражеских войск вышла из окружения. Опыт этой операции показал, что в тех условиях, когда противник успел организовать достаточно прочную оборону кольца, применение танковых армий для рассечения окруженной группировки требует надежной артиллерийской поддержки, так как без этого эффективность их действий снижается и они не могут быстро проникнуть в глубину района окружения и рассечь его. Противодействуя выходу противника из окружения, особенно когда уже образовался значительный некомплект в танках, они из-за слабости огня штатных средств не в состоянии были образовать прочную оборону, способную противостоять глубокому удару войск противника, обычно наносимому напролом при выходе из окружения.

В Белорусской операции 5-я гвардейская танковая армия под командованием маршала бронетанковых войск П. А. Ротмистрова, введенная в прорыв в полосе 5-й армии, на первом этапе операции своим наступлением создавала своеобразный внешний фронт окружения витебской группировки противника. В дальнейшем, развивая наступление к важнейшему стратегическому пункту — столице Белоруссии Минску, она во взаимодействии с другими подвижными соединениями 3-го и 1-го Белорусских фронтов отрезала пути отхода значительным силам группы армий «Центр», действовавшим восточнее Минска. Окружение группировки врага численностью более 100 тыс. человек было осуществлено в 200–250 км от исходного положения наших войск. В последующем 5-я гвардейская танковая армия действовала на внешнем фронте окружения минской группировки противника, решая свои задачи стремительным наступлением в северо-западном направлении.

Создание подвижного внешнего фронта окружения в Белорусской операции, в отличие от Сталинградской и Корсунь-Шевченковской операций, являлось дальнейшим развитием советского военного искусства в области ведения операций на окружение и уничтожение крупных вражеских группировок. Это лишало противника возможности организовывать непосредственное взаимодействие его окруженной группировки с войсками, действовавшими вне окружения, и обеспечивало надежное и полное уничтожение окруженных сил врага в короткие сроки (под Витебском — двое суток, под Бобруйском — трое суток, под Минском — семь суток).

Ряд особенностей с точки зрения применения подвижных войск имела Ясско-Кишиневская операция (август 1944 г.). В ней для образования внутреннего фронта окружения использовались отдельные танковые и механизированные корпуса (18-й танковый, 4-й гвардейский и 7-й механизированные корпуса), а усилия 6-й танковой армии — подвижной группы 2-го Украинского фронта сразу направлялись на развитие наступления на внешнем фронте с целью выхода в глубокий тыл противника. Здесь, как и в Белорусской операции, одновременно с внутренним фронтом окружения создавался подвижный внешний фронт. Окружение крупной вражеской группировки (18 дивизий) было достигнуто на 5-й день операции, а ее уничтожение осуществлено в течение пяти суток.

На внешний фронт окружения было направлено свыше 70% подвижных войск 2-го Украинского фронта (командующий — генерал Р. Я. Малиновский). С учетом 18-го танкового корпуса, который после успешного выполнения задачи на внутреннем фронте окружения совершил перегруппировку на внешний фронт и вошел в оперативное подчинение командующего 6-й танковой армией генерала А. Г. Кравченко, развитие наступления на внешнем фронте осуществлялось всеми подвижными соединениями, что преследовало цель быстрее отодвинуть его на такую глубину, которая лишала бы возможности оперативные резервы противника оказывать какое-либо влияние на ликвидацию окруженных войск и создать благоприятные условия для последующего стремительного наступления к конечному рубежу операции.

В целом для Ясско-Кишиневской операции явилось характерным следующее: огромная пробивная сила первоначального удара общевойсковых соединений, сосредоточение основных усилий на направлениях, где оборона противника была наиболее уязвима, и одновременно выводящих кратчайшими путями к переправам и отрезающих пути подхода его резервов; короткие сроки окружения и уничтожения крупной группировки; создание подвижного внешнего фронта окружения с выделением на него больших сил подвижных войск, в том числе 6-й танковой армии, в результате чего к моменту окружения противника внешний фронт был отодвинут на 85–100 км от внутреннего, что лишало противника возможности организовать взаимодействие его окруженной группировки с войсками, действовавшими на внешнем фронте.

Как и в других операциях, воины-танкисты проявили в эти дни высокое мастерство. В сложных условиях местности, действуя днем и ночью, они показали образцы отваги и мужества. Особенно отличилась 20-я гвардейская танковая бригада, которой командовал Герой Советского Союза полковник С. Ф. Шутов. Гвардейцы упредили противника в выходе к «Фокшанским воротам» и тем самым проложили путь армии. Они уничтожили много боевой техники врага, в том числе 20 тяжелых танков. За умелое управление соединением и личную храбрость, проявленную в боях, коммунист С. Ф. Шутов был награжден второй медалью «Золотая Звезда». 12 сентября 1944 г. 6-я танковая армия была преобразована в гвардейскую.

Задачи по рассечению крупных группировок противника и созданию благоприятных условий для окружения части сил противника общевойсковыми объединениями путем выхода на тыловые коммуникации врага решались танковыми армиями в Львовско-Сандомирской и Восточно-Прусской операциях. В первом случае окружена была бродская группировка врага (8 дивизий), во втором выходом 5-й гвардейской танковой армии к Балтийскому морю севернее Эльбинга были отрезаны пути отхода восточно-прусской группировки на запад.

Интересен и поучителен также опыт использования 1-й гвардейской танковой армии в Восточно-Померанской операции, в ходе которой для ускорения разгрома окруженной группировки в районе Польцин армия, оставив часть сил на достигнутом рубеже Бельгард, (иск.) Кольберг, главными силами с 5 марта была повернута на юг. В результате одновременных ударов по сходящимся направлениям войск 1-й гвардейской танковой армии с севера, 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, 1-й армии Войска Польского с востока и юго-востока и 7-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии с юга и с запада к исходу 7 марта окруженная группировка противника в составе пяти дивизий 10-го корпуса СС противника была уничтожена. При этом было взято в плен более 8 тыс. немецко-фашистских солдат и офицеров, в том числе командир 10-го корпуса со своим штабом. Воины-танкисты еще раз показали беззаветную любовь к своей Родине и Коммунистической партии, проявили массовый героизм, мужество и отвагу. Только в 1-й гвардейской танковой армии было награждено около 7 тыс. солдат и офицеров, а полковнику В. И. Землякову, подполковнику В. Н. Мусатову и майору Б. П. Иванову присвоено звание Героя Советского Союза.

Своеобразным является использование четырех танковых армий в Берлинской операции. 2-я и 4-я гвардейские танковые армии замыкали кольцо окружения западнее Берлина. Кроме того, 2-я гвардейская танковая армия уничтожала противника в Берлине, а 4-я гвардейская танковая армия участвовала в создании внешнего фронта. 1-я и 3-я гвардейские танковые армии рассекали берлинскую группировку на две части и наносили удар непосредственно по Берлину. Отход от определившейся тенденции применять танковые армии в основном для развития операций в глубину объяснялся тем, что нужно было в кратчайший срок овладеть столицей фашистской Германии, что являлось основной целью Берлинской операции. С большим успехом были применены также войска 4-й гвардейской танковой армии при противодействии выходу из окружения франкфуртско-губенской группировки противника.

Таким образом, в операциях советских войск, проводимых с целью окружения крупных вражеских группировок, большая роль принадлежала объединениям и соединениям бронетанковых и механизированных войск. В таких операциях участвовало от одной до четырех танковых армий и от одного-трех до семи-девяти отдельных танковых и механизированных корпусов (табл. 16).

Таблица 16. Некоторые показатели операций на окружение с участием танковых армий

Темпы продвижения бронетанковых и механизированных войск в 2–3 раза и более превосходили темпы наступления стрелковых войск. Поэтому они первыми замыкали кольцо окружения. Высокая подвижность, маневренность, ударная сила и бронезащищенность позволяли им опережать отход противника из окружаемого района, перерезать его коммуникации и надежно обеспечивать войска, завершавшие разгром окруженного противника, от ударов извне.

Усилия танковых армий в операциях на окружение сосредоточивались на внутреннем или на внешнем фронте окружения. Причем на внешнем фронта они решали задачи как переходом к обороне при наличии у противника сильных оперативных резервов, так и путем наступления в высоких темпах с целью воспрещения ударов противника извне на выход к окруженным войскам. Опыт войны показал, что создание подвижного внешнего фронта окружения способствовало свободе маневра войск на внутреннем фронте и затрудняло действия противника по деблокированию окруженной группировки. Поэтому распределение усилий между внутренним и внешним фронтами за годы войны изменилось в сторону увеличения сил в составе внешнего фронта. Если в Острогожско-Россошанской операции на внутреннем фронте окружения использовалось 75% всех сил Воронежского фронта, то в Ясско-Кишиневской операции — 40% всех сил двух фронтов (30% всех танковых и механизированных войск). Проявилась также тенденция к рассечению вражеских группировок на части еще в ходе завершения окружения, чем достигалось единство процесса окружения и уничтожения противника.

При действии танковых армий в целях разгрома окруженного противника обычно они наносили сильный удар на узком фронте или на нескольких участках. Такой способ был применен 3-й танковой армией в Острогожско-Россошанской и 1-й гвардейской танковой армией в Восточно-Померанской операциях. Широко использовался маневр на новое направление с целью занять охватывающее положение по отношению к основной группировке противника, примером чего являются действия 1-й гвардейской танковой армии в Восточно-Померанской операции после выхода ее левым флангом к Балтийскому морю.

В целом анализ действий танковых армий в операциях на окружение показывает, что, решая задачи по созданию внутреннего фронта окружения, они своими стремительными действиями совместно с другими подвижными соединениями замыкали кольцо окружения. Это являлось главной предпосылкой успеха первого этапа такой операции. Благодаря быстроте действий, большой силе танкового удара в ряде случаев им удавалось еще в ходе создания сплошного кольца окружения рассекать окружаемую группировку, что предрешало ее быстрый разгром. При образовании неподвижного внешнего фронта танковые армии в короткие сроки организовывали прочную оборону. Если же создавался подвижный внешний фронт, то они своим наступлением отбрасывали противника на такое расстояние, что становился невозможным как прорыв резервов противника к окруженной группировке, так и выход последней из окружения даже в случае прорыва внутреннего его фронта.

7. Ведение боевых действий по овладению городами

При ведении боевых действий в городе танковых армии теряли такие свои боевые качества, как высокая подвижность и маневренность. Они несли также большие потери, особенно в танках и самоходно-артиллерийских установках. Темпы наступления резко снижались.

Поэтому в годы минувшей войны маневр в обход крупных населенных пунктов являлся наиболее целесообразной формой боевых действий танковых армий. Он применялся в Орловской операции, где обход Орла войсками 3-й гвардейской танковой армии способствовал овладению городом соединениями 3-й и 63-й армий, а также в Киевской операции, когда соединения 3-й гвардейской танковой армии, перерезав коммуникации противника Киев — Житомир, способствовали овладению столицей Украины стрелковыми войсками. Характерен также обход 5-й гвардейской танковой армией Минска (Белорусская операция), 2-й гвардейской танковой армией Шнайдемюля, 4-й танковой армией Кельце, а 1-й гвардейской танковой армией Познани (Висло-Одерская операция). Выход в тыл варшавской группировке противника 2-й гвардейской танковой армии создал угрозу ее окружения и вынудил врага оставить свои позиции. Окружению Будапешта способствовал выход 6-й гвардейской танковой армии севернее города. Часто города блокировались отдельными соединениями армии, как правило, механизированными (мотострелковыми), главные же силы продолжали наступление. В этом отношении показателен пример действий 1-го механизированного корпуса 2-й гвардейской танковой армии, командир которого, встретив на подступах к г. Клодава (Висло-Одерская операция) упорное сопротивление противника, принял решение оставить для овладения городом 35-ю механизированную бригаду. Она успешно выполнила поставленную задачу¹⁷⁶.

В ряде случаев танковые армии овладевали крупными населенными пунктами с ходу. Например, соединения 4-й танковой армии овладели Каменец-Подольском (Проскуровско-Черновицкая операция), 3-й гвардейской танковой армии — Ченстоховой (Висло-Одерская операция) и др. Этому благоприятствовала внезапность их выхода на оперативный простор. Успеху способствовали стремительные высокоманевренные действия передовых отрядов, выделяемых чаще всего от танковых (механизированных) корпусов, а также ночные действия войск.

Вместе с тем в ходе войны танковые армии или отдельные их соединения в определенной оперативно-стратегической обстановке решали задачи и непосредственного ведения боевых действий в городе с использованием всех или большей части сил и средств.

В Люблинско-Брестской операции, например, соединения 2-й танковой армии вели тяжелые бои по овладению г. Люблином. Утром 23 июля, после 30-минутной артиллерийской подготовки главные силы армии начали штурм города. При этом был применен маневр 3-го танкового корпуса на северо-запад. С юга обошел город 7-й гвардейский кавалерийский корпус. Удар с востока наносил 8-й танковый корпус. Чтобы обеспечить действия войск по овладению Люблином, на север был выслан заслон — 16-й танковый корпус. Несмотря на упорное сопротивление противника, к исходу дня значительная часть Люблина была освобождена, при этом взято в плен до 3 тысяч гитлеровцев. В Висло-Одерской операции соединения 3-й гвардейской танковой армии в ночь на 24 января 1945 г. штурмом овладели городом Оппельн, воины 1-й гвардейской танковой армии в ходе Восточно-Померанской операции освободили город-крепость Гдыня, а танкисты 5-й гвардейской танковой армии овладели в ходе Восточно-Прусской операции городами Мюльхаузен и Эльбинг. Гвардейцы четырех танковых армий вели ожесточенные боевые действия на улицах Берлина и его пригородов.

Сложность штурма городов обусловливалась главным образом характером оборонительных сооружений противника. Известно, что внутренний (городской) обвод фашистской столицы был тщательно подготовлен противником к обороне. На всех улицах, ведущих к центру города, были возведены баррикады. На перекрестках улиц, площадях оборудовались позиции для артиллерии и минометов. На этом обводе противник, как указывалось в приказе на оборону Берлина, рассчитывал «бороться за каждую улицу, за каждый дом, за каждую развалину, за каждый метр земли, широко используя при этом и подземные коммуникации города»¹⁷⁷. Каменные здания, приспособленные для долговременной обороны, представляли собой сильные опорные пункты. В них размещались группы автоматчиков, фаустников, орудия калибром от 20 до 75 мм. Оборудовались также железобетонные бункера (их было более 400) вместимостью 300–1000 человек. На вооружении бункера было до 30 артиллерийских орудий, предназначенных для ведения огня по танкам и другим целям.

Основными особенностями действий танков в уличных боях являлись: трудность ориентирования, наличие хорошо замаскированных огневых, в том числе противотанковых, средств противника и их расположение за прочными укрытиями (в простенках зданий, в подвалах, в бетонных и бронированных колпаках, за углами каменных домов и кирпичными заборами; плохая видимость во время боя (пожары, дым, пыль от разрушения зданий) и сложность взаимодействия с пехотой, которая вела боевые действия внутри зданий; ограниченность маневра танков, вызванная наличием большого количества баррикад, надолб, различного рода инженерных заграждений, а также затрудненные условия для ведения огня.

Перечисленные особенности ведения боевых действий в городе определяли в годы войны некоторую специфику в применении бронетанковых соединений. Опыт прежде всего показал целесообразность создания штурмовых отрядов и групп как наиболее приемлемой формы массирования сил и средств различных родов войск в условиях ближнего боя. Штурмовые отряды в танковых армиях формировались, как правило, на базе подразделений механизированных (мотострелковых) бригад или же батальонов приданных армии стрелковых дивизий. Во 2-й гвардейской танковой армии в Берлинской операции штурмовые отряды чаще всего состояли из стрелкового (мотострелкового) батальона, усиленного танковой ротой, батареей САУ, пушечной (гаубичной) артиллерией и минометами, инженерными и огнеметными подразделениями¹⁷⁸. Примерно аналогичного состава штурмовые отряды были и в других танковых армиях при ведении боевых действий в Берлине. В частности, в 4-й гвардейской танковой армии они базировались на подразделениях 350-й стрелковой дивизии, переданной из 13-й армии. Соединения 3-й гвардейской танковой армии были усилены пехотой за счет 28-й армии. Однако нередко, особенно при ведении боевых действий в пригородах Берлина, штурмовые отряды формировались из танковых батальонов, которым придавалась мотопехота и другие средства усиления.

Штурмовые группы создавались в составе стрелковой роты, усиленной танками, артиллерией, минометами, специальными подразделениями. Иногда основу штурмовых групп составляли танковые подразделения, усиленные пехотой и подразделениями других родов войск.

Штурмовые отряды и группы имели конкретные боевые задачи. Ближайшая задача штурмового отряда чаще всего заключалась в овладении одним-двумя кварталами или крупным объектом, в дальнейшем ему указывалось направление наступления. Штурмовая группа вела бои за отдельные опорные пункты, решая ряд последовательных задач.

Впереди танков наступали автоматчики, которые двигались по обеим сторонам улиц и вели перекрестный огонь по окнам подвалов и верхних этажей, охраняя танки от фаустников и обеспечивая их продвижение. Насколько фаустпатрон был грозным оружием в ближнем бою, говорит тот факт, что в Берлине 2-я гвардейская танковая армия потеряла 50% танков от их огня¹⁷⁹. В тех случаях, когда продвижению танков мешали танки и штурмовые орудия противника, расположенные в окопах, вперед выдвигались наши самоходно-артиллерийские установки, которые, ведя огонь по вражеским танкам, обеспечивали продвижение пехоты и танков. Если позволяла обстановка, танки с десантом пехоты на большой скорости преодолевали несколько кварталов, закреплялись на перекрестках, площадях, скверах и тем самым помогали пехоте и артиллерии уничтожать очаги сопротивления гитлеровцев. Саперные подразделения, входившие в состав штурмовых групп и отрядов, оснащались сосредоточенными зарядами взрывчатых веществ весом 5–10 кг (10–15 зарядов на саперный взвод), кумулятивными зарядами, запасами ручных гранат. В ряде случаев использовались трофейные фаустпатроны. Если основу штурмовой группы составляла танковая рота, то один из взводов вел бой на улице, другой двигался на удалении зрительной связи в готовности сменить его. Взвод, ведущий бой, продвигался за пехотой и саперами на удалении до 100 м.

Действиям штурмовых отрядов и групп в начале каждого дня боя предшествовала мощная артиллерийская подготовка. Артиллерия вела огонь с закрытых позиций на подавление разведанных артиллерийских батарей противника или районов их вероятного расположения. Огонь накладывался по всему массиву зданий квартала на глубину 300–400 м. Далее, на глубину до 1 км, участки подавления и разрушения назначались только по перекресткам улиц, включая и все угловые здания.

Длительность артиллерийской подготовки обычно не превышала 20–30 мин. Огонь реактивных установок применялся: в корпусе дивизионными, а в армии полковыми залпами по самостоятельным участкам для разрушения объектов в глубине обороны противника. Кроме того, в уличных боях в Берлине и в других городах широко применялись реактивные установки для стрельбы прямой наводкой. Делалось это непосредственно с земли для разрушения баррикад прямо из укупорки или при помощи простейших приспособлений, а для разрушения отдельных зданий — из окон или проломов. При дальности стрельбы 100–150 м снаряд М-31 пробивал кирпичную стену толщиной 70–80 см и, как правило, разрывался внутри здания.

При бое за город огневые позиции батарей располагались ближе, чем в обычных условиях, к боевым порядкам пехоты и танков. Орудия, выделенные для стрельбы прямой наводкой, располагались не далее 300 м от исходного положения пехоты. Наблюдательные пункты командиров артиллерийских подразделений размещались в боевых порядках рот первого эшелона, командиров частей — совместно с общевойсковыми (танковыми) командирами.

Широкое применение находили огнеметно-зажигательные средства. В массовом порядке применялись зажигательные бутылки специальными группами истребителей в составе штурмовых отрядов и групп для поджога опорных пунктов противника и выжигания ею огневых точек. Использовались также дымовые средства для постановки маскирующих и ослепляющих дымовых завес.

Специфика боевых действий в городе предъявляла особые требования к инженерному обеспечению наступления.

Инженерная разведка в интересах наступающих войск выявляла тип здания (группы зданий), в котором оборонялся противник, наличие скрытых сообщений между зданиями, подступы к отдельным строениям и их характер, огневые сооружения противника, расположение амбразур, характер инженерных заграждений. Разведке предшествовало детальное изучение всех данных о городе по картам крупного масштаба, аэрофотоснимкам и описаниям.

В ходе уличных боев инженерные войска решали также задачи ликвидации минно-взрывных заграждений, минированных баррикад и проволочных заграждений, проделывания проходов и проломов в стенах и междуэтажных перекрытиях. Особое внимание уделялось закреплению захваченных объектов, созданию тем самым возможностей использовать их для развития наступления. Для этой цели инженерно-саперные подразделения устанавливали минно-взрывные заграждения, оказывали помощь танкистам и пехоте в оборудовании сооружений для огневых средств и укрытий, пунктов управления и узлов связи.

Дым, пыль, близость наступающих к противнику затрудняли широкое применение авиации. Для содействия штурмовым отрядам и группам выделялись специально подготовленные экипажи пикирующих бомбардировщиков, которые точным прицельным бомбометанием разрушали мешающие продвижению наступавших войск очаги сопротивления. Если позволяла обстановка, авиация наносила удары по районам вероятного расположения противника и его узлам в глубине обороны. В отдельных случаях (в Берлине, например) группы штурмовиков инсценировали штурмовку противника с целью морального воздействия — прижать его и дать возможность нашим войскам ворваться в захвачиваемые кварталы.

Несмотря на сложность применения авиации при штурме крупною города, она успешно выполняла разнообразные задачи: разрушала оборонительные сооружения, уничтожала и подавляла огневые средства и живую силу противника, нарушала его управление. Это требовало учета специфики в организации боевых действии авиации. В этом отношении заслуживает внимания практика осуществления управления авиацией 16-й воздушной армии в боях за Берлин путем размещения на маршрутах ее пролета системы контрольно-пропускных пунктов. Их основная задача состояла в том, чтобы информировать авиационные группы об обстановке в воздухе и на земле, уточнять объекты действий, оказывать помощь экипажам в выходе на цель. Положительно зарекомендовало себя также централизованное использование радиолокационных средств в масштабе воздушной армии.

Как показала практика боев в городе, их эффективность в большой степени зависела от тщательности подготовки. Исходя из этого, командующие и штабы армий накануне операции уделяли немало внимания организации боевой учебы с учетом специфики предстоящих боев. Особое значение придавалось решению вопроса комплектования штурмовых отрядов и групп, согласованию действий различных родов войск. Предметом особой заботы штабов было своевременное обеспечение подчиненных планами (схемами) городов с уточненными данными по аэрофотоснимкам. Выявилась необходимость более тщательной отработки вопросов взаимною опознавания войск, так как пренебрежение этими требованиями приводило иногда к нежелательным последствиям, к случаям обстрела своих подразделений¹⁸⁰. Чтобы избежать этого, при ведении боевых действий в Берлине штабом 2-й гвардейской танковой армии была разработана единая система опознавания по радио, в том числе с взаимодействовавшими 5-й ударной, 1-й гвардейской общевойсковой и 3-й гвардейской танковой армиями.

При наступлении в крупном городе от командиров всех степеней требовалось особо тщательное согласование усилий всех родов войск и специальных войск по задачам, целям и времени. Поэтому командиры соединений (корпусов и бригад) устанавливали непосредственно на местности порядок выполнения боевых задач между штурмовыми отрядами, командиры подразделений между штурмовыми группами. Командиры штурмовых групп организовывали взаимодействие между подгруппой захвата и огневой группой при атаке каждого объекта.

Следует также подчеркнуть, что высокая эффективность боевых действий в городе обеспечивалась массовым героизмом советских танкистов, их воинским мастерством.

В Висло-Одерской операции, например, к исходу 23 января 1945 г., когда главная группировка войск 1-го Украинского фронта вышла к Одеру, соединения 3-й гвардейской танковой армии начали штурм города Оппельн. Гитлеровцы стянули сюда до двух полков пехоты, артиллерийский полк, танковый батальон, а также батальон подрывников, взорвали все мосты через реки Малапане и Одер. К 23 ч 23 января воины 22-й мотострелковой бригады (командир полковник X. С. Богданов) во взаимодействии с 543-м стрелковым полком 120-й стрелковой дивизии стремительно ворвались в город. Бой за него носил исключительно напряженный характер. При этом наши воины умело применяли не только свое оружие, но и оружие врага. Захватив склад с фаустпатронами, мотострелки использовали их против гитлеровцев. К утру 24 января Оппельн был полностью очищен от фашистов. Над ним реяло победное Красное знамя.

Неожиданные для противника, порой дерзкие действия, в том числе в условиях ограниченной видимости, приводили к хорошим результатам. В этом отношении может служить примером внезапная атака в ночь на 28 марта 1944 г. передового отряда 1-й гвардейской танковой армии железнодорожной станции Мощи (севернее Черновиц), в результате которой были захвачены склады с различными грузами, несколько железнодорожных эшелонов, в том числе эшелон с танками¹⁸¹. За эти действия полковник И. Н. Бойко получил вторую медаль «Золотая Звезда».

Смело и умело действовали воины 34-й мотострелковой бригады 12-го гвардейского танкового корпуса под командованием полковника Н. П. Охмана в ходе Висло-Одерской операции при освобождении польского города Иновроцлав. Исход боя за город 21 января 1945 г., по существу, был решен благодаря смелому натиску батальона, которым командовал капитан В. Н. Кротт, молодой, энергичный, грамотный в военном отношении офицер. Батальон скрытно подошел к окраинам города, стремительно атаковал врага, вызвав панику на центральной площади. Потребовалось менее часа, чтобы очистить город от вражеских автоматчиков.

Ведение боевых действий бронетанковыми объединениями в городе являлось вынужденным явлением, обусловленным определенной оперативной или стратегической обстановкой. Преобладало стремление к обходу сильно укрепленных опорных пунктов противника, к глубокому охватывающему маневру или же к овладению городом с ходу. В тех же случаях, когда борьба за город становилась неизбежной, бронетанковые войска действовали в тесном взаимодействии с пехотой и другими родами войск, а также с авиацией. Превалировала при этом тактика ближнего боя. Основным элементом боевых порядков соединений и подразделений были штурмовые отряды и группы. Наступательный бой в крупном городе, как показал опыт, — один из самых сложных видов боевой деятельности войск, который требует тщательной подготовки, своевременного и правильного учета специфики условий обстановки, смелых, инициативных и умелых действий войск.

8. Наступление танковых армий из непосредственного соприкосновения с противником

Самостоятельный прорыв обороны противника в годы Великой Отечественной войны для танковых армий однородного состава не являлся типичным явлением. Это скорее было исключением из общего правила, которое определялось рядом специфических особенностей подготовки и ведения каждой такой операции.

Так, в Корсунь-Шевченковской операции применение 6-й танковой армии в первом эшелоне 1-го Украинского фронта (совместно с 40-й и 27-й армиями) обусловливалось прежде всего сложностью оперативной обстановки с точки зрения создания мощной ударной группировки в короткие сроки. Значительное количество сил и средств фронта было задействовано для отражения сильных ударов противника в районах севернее Умани и восточнее Винницы. Некоторые соединения 40-й армии вели бои в окружении. В ходе предшествующей Житомирско-Бердичевской операции войска фронта понесли значительные потери. 27-я армия почти не имела танков непосредственной поддержки пехоты. В то же время обстановка требовала незамедлительной ликвидации корсунь-шевченковского выступа, быстрого окружения и уничтожения действовавшей в нем крупной группировки врага. Наконец, 6-я танковая армия была только что сформирована. В ее состав вошли 5-й гвардейский танковый и 5-й механизированный корпуса (всего 152 танка и 52 самоходно-артиллерийские установки). Причем 5-й механизированный корпус уже находился в непосредственном соприкосновении с противником, оборона которого была недостаточно оборудована в инженерном и противотанковом отношении. В такой обстановке использование танковой армии в первом эшелоне фронта преследовало цель придать возможно большую мощь первоначальному удару с тем, чтобы протаранить им относительно слабую оборону врага на всю ее глубину и как можно быстрее выйти на соединение с 5-й гвардейской танковой армией 2-го Украинского фронта в целях окружения группировки противника¹⁸².

В Дебрецгнской операции (октябрь 1944 г.) включение 6-й гвардейской танковой армии в первый эшелон обусловливалось в значительной мере задержкой с перегруппировкой общевойсковых армий, а обстановка требовала скорейшего перехода в наступление. В Будапештской операции в районе Комарно в январе 1945 г. возникла необходимость немедленно нанести мощный удар и выйти в тыл танковой группировке противника, наступавшей на Будапешт, с тем чтобы не допустить деблокирования окруженных фашистских войск. В Пражской операции (май 1945 г.) 3-я и 4-я гвардейские танковые армии использовались в первом эшелоне с тем, чтобы нанести сильный первоначальный удар, в высоких темпах преодолеть всю тактическую зону обороны немецко-фашистских войск и с ходу захватить перевалы Рудных гор, не дав противнику организовать там прочную оборону. В Маньчжурской операции(август 1945 г.) 6-я гвардейская танковая армия находилась в первом эшелоне Забайкальского фронта, исходя из необходимости упреждения противника в занятии перевалов через Большой Хинган. Ей определялась задача, закрепив их захват частью сил, не позднее пятого дня операции, т. е. с темпом 50–60 км в сутки, овладеть рубежом Лубэй, Туцюань¹⁸³. В дальнейшем танковая армия должна была развивать наступление на Мукден и Чанчунь с целью скорейшего рассечения противостоящей группировки противника, воспрещения отхода ее из Центральной Маньчжурии на юг и полного разгрома. Командующий Забайкальским фронтом Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский, принимая решение на использование танковой армии в первом эшелоне, учитывал также, что противник не имеет в полосе наступления армии заранее подготовленной обороны.

Следовательно, применение танковой армии в первом эшелоне фронта определялось прежде всего обстановкой, требовавшей немедленного нанесения мощного танкового удара на определенном направлении с целью решения задачи в более высоких темпах, чем могли достигнуть в то время общевойсковые соединения. При этом учитывались характер обороны противника, возможности ее огневого подавления и условия местности.

Действия танковой армии при прорыве обороны имели некоторые отличия по сравнению с общевойсковыми армиями.

В Корсунь-Шевченковской операции 6-я танковая армия прорывала оборону противника на участке протяжением 4,2 км, имея в первом эшелоне 5-й механизированный и во втором эшелоне 5-й гвардейский танковый корпуса. Плотность артиллерии калибра 76 мм и выше была 52 орудия и миномета на 1 км участка прорыва. Бригады 5-го механизированного корпуса перешли в наступление 26 января 1944 г. после 35-минутной артиллерийской подготовки, к которой привлекалась и часть самоходно-артиллерийских установок с закрытых огневых позиций. С воздуха их поддерживали небольшие группы штурмовиков. Бои на всем фронте прорыва носили упорный характер. Особенно сильное огневое сопротивление встретили танкисты на рубеже железнодорожной насыпи на глубине около 2 км, где противник закопал в землю танки и штурмовые орудия «Фердинанд», используя их как неподвижные точки. К исходу дня войска армии продвинулись только на 2–5 км¹⁸⁴. При этом потери ее составили 59 танков и самоходно-артиллерийских установок¹⁸⁵, или почти 30% боевого состава армии.

27 января командующий 1-м Украинским фронтом передал в подчинение командующего танковой армией из 40-й армии 47-й стрелковый корпус (167-я, 359-я стрелковые дивизии). Соединениями этого корпуса армия должна была атаковать сильный узел сопротивления врага в населенном пункте Виноград, а двумя подвижными группами обойти его с юга и севера¹⁸⁶. В результате на следующий день тактическая оборона противника была прорвана. Передовой отряд армии, в который вошли танковая бригада, самоходно-артиллерийский полк, мотострелковый батальон и истребительно-противотанковая батарея (всего 39 танков, 16 самоходно-артиллерийских установок, 200 автоматчиков на автомашинах), обходя опорные пункты на четвертый день операции, пройдя с боями 65 км, вышел в район Звенигородки, где соединился с 20-м танковым корпусом 5-й гвардейской танковой армии, замкнув тем самым кольцо окружения вокруг корсунь-шевченковской группировки врага.

Прорыв обороны противника войсками этой же армии в Дебреценской операции также осуществлялся в сложных условиях. Гитлеровцы перекрыли удобные для наступления направления минными полями, дзотами, дотами и большим количеством штурмовых орудий. На некоторых участках были созданы танковые засады. Хорошей организации вражеской обороны способствовали горно-лесистая местность и наличие рек. К тому же дожди привели дороги в негодное для движения состояние. 2 октября 1944 г. после 25-минутной артиллерийской подготовки войска армии нанесли неожиданный для противника удар и продвинулись на глубину до 20 км. Однако в дальнейшем сопротивление противника усилилось. Перед прорывом каждого промежуточного рубежа осуществлялась короткая артиллерийская подготовка, в ходе которой саперы проделывали проходы в минных полях перед вражеским передним краем. Танки, преодолевая по проходам заграждения, огнем с ходу уничтожали уцелевшую живую силу и огневые средства противника, в первую очередь противотанковые. Довольно часто мотострелковые части и подразделения в пешем строю атаковывали противника. Артиллерия с захватом опорных пунктов рот первого эшелона противника начинала перемещение, осуществляя поддержку с закрытых огневых позиций. Бомбоштурмовые удары наносила поддерживающая авиация.

Такое «прогрызание» обороны противника, естественно, приводило к резкому снижению темпов наступления, к большим потерям в танках и самоходно-артиллерийских установках. И лишь решение командующего войсками фронта на поворот 7-го механизированного корпуса на юго-восток, навстречу 6-й гвардейской танковой армии, с тем чтобы нанести удар по вражеской группировке, расположенной в районе Орадеа, с тыла, принесло значительный успех на дебреценском направлении.

В Будапештской операции 20 декабря 1944 г. 6-я гвардейская танковая армия в составе 5-го гвардейского танкового и 9-го гвардейского механизированного корпусов, имея 229 танков и самоходно-артиллерийских установок, 390 орудий и минометов¹⁸⁷, перешла в наступление в полосе 12 км¹⁸⁸. Армия действовала в состава ударной группировки 2-го Украинского фронта в целях нанести удар на Девице, Нитра, выйти в междуречье Грон, Нигра и тем самым обеспечить с севера и северо-запада действия войск 2-го и 3-го Украинских фронтов, окружавших будапештскую группировку. Она имела одноэшелонное оперативное построение. Сосредоточение сил и средств в узкой полосе и использование на направлении главного удара 5-го гвардейского танкового корпуса, усиленного тремя инженерными батальонами, позволили добиться решающего превосходства над противником. В условиях очаговой обороны и отсутствия у него крупных резервов командующий армией не назначал корпусам определенных полос наступления, а указывал только направления, создавая тем самым благоприятные возможности для широкого маневра в ходе операции. При этом ставилась лишь задача дня. Боевой порядок корпусов был построен также в один эшелон. Все армейские ремонтные и эвакуационные средства были закреплены за корпусами.

Несмотря на ограниченное время на подготовку к операции, Военный совет и партполитаппарат сумели провести большую партийно-политическую работу. Значительное внимание в ней было уделено созданию полнокровных партийных организаций, правильной расстановке коммунистов и комсомольцев по подразделениям и экипажам, а также подготовке личного состава к решительным действиям в первом эшелоне фронта. В соединениях и частях проводились митинги, на которых зачитывались обращения Военного совета фронта и армии.

Переходу армии в наступление предшествовал 10-минутный огневой налет по вражеским узлам сопротивления, в результате которого оборона противника была значительно ослаблена¹⁸⁹. Танки и мотопехота, преодолевая сопротивление противника, а также обходя его отдельные опорные пункты, во взаимодействии с 7-й гвардейской армией и авиацией 5-й воздушной армии успешно продвигались вперед. К 15 ч 9-й гвардейский механизированный корпус главными силами достиг Костольне-Моревцев, углубившись в оборону противника до 10 км; 5-й гвардейский танковый корпус овладел Сайтом и продолжал наступление в направлении Левице. Продвинувшись в первый день на глубину 10–30 км, армия выполнила свою задачу.

Тем временем фашистское командование для контрудара в районе Железовце, Теша, Лонтов сосредоточило части трех танковых и двух пехотных дивизий (150 танков и штурмовых орудий). Утром 21 декабря эта группировка нанесла два встречных удара в целях отрезать 6-ю гвардейскую танковую армию от ее тылов и 7-й гвардейской армии. Эти действия противника могли свести на нет результаты успешного наступления наших войск. Командующий армией принял решение отразить удар противника силами танковой и двух механизированных бригад и, удерживая рубеж Левице, Жемберовце, главными силами армии нанести удар на юг, в тыл частям 3, 6 и 8-й танковых дивизий врага. Активные задачи должны были решать поддерживающие соединения 5-й воздушной армии, в том числе 312-я и 218-я авиадивизии ночных бомбардировщиков, а также приданный из состава конно-механизированной группы 4-й гвардейский механизированный корпус.

Осуществленный маневр армии дал хорошие результаты. Была достигнута полная внезапность действий. Контрударная группировка противника была окружена и во взаимодействии с 7-й гвардейской армией разгромлена. В последующем, достигнув Дуная, танковая армия образовала внешний фронт окружения будапештской группировки и создала выгодные условия войскам 7-й гвардейской армии для выхода ее на р. Грон.

В Маньчжурской операции сложные физико-географические условия не позволяли танковым и механизированным соединениям 6-й гвардейской танковой армии наступать сплошным фронтом. Они вынуждены были действовать по двум направлениям, проходившим в 75 км одно от другого, что осложняло взаимодействие и требовало значительного усиления каждого соединения с целью придания им большей самостоятельности.

В направлении горы Модон-Обо, Лубэй наступали основные силы танковой армии. В ее первом эшелоне находился 9-й гвардейский механизированный корпус, усиленный 57-й мотострелковой дивизией, артиллерийскими и инженерными средствами, во втором — 5-й гвардейский танковый корпус. За ним следовал резерв — 40-й мотоциклетный полк, 22-я легкая артиллерийская бригада, 27-й гвардейский минометный полк и 22-я инженерная бригада.

В направлении Макутан, Туцюань наступал 7-й механизированный корпус, усиленный 36-й мотострелковой дивизией, артиллерийскими и инженерными средствами¹⁹⁰.

Важную роль в обеспечении действий армии играла авиация. Только в течение первых пяти дней операции она произвела в полосе действий ударной группировки Забайкальского фронта около 5 тыс. самолетовылетов. Из них почти половина приходилась на обеспечение наступления 6-й гвардейской танковой армии¹⁹¹. Соединения 12-й воздушной армии в течение 9 и 10 августа вели разведку противника, наносили удары по железнодорожным станциям, аэродромам, скоплениям живой силы и техники, прикрывали танкистов с воздуха. В последующие дни дополнительно осуществлялась транспортировка горючего, поддержка действий передовых отрядов.

При решении совместных задач с авиацией широко использовался опыт танковых объединений по захвату немецко-фашистских аэродромов, особенно в 1944–1945 гг. Для подготовки захваченных аэродромов к перебазированию наших самолетов командиры танковых соединений выделяли мотострелковые подразделения, а при необходимости — танки и тракторы. Кроме того, командование воздушной армии в составе каждого корпуса первого эшелона имело по одному инженерному батальону и по одному батальону аэродромного обслуживания. Эти части следовали либо за передовыми отрядами, либо в боевых порядках головных танковых (механизированных) бригад. По получении сигнала от разведывательных групп о захвате аэродрома или посадочной площадки они незамедлительно выдвигались вперед и совместно с танкистами проводили все необходимые работы для приема самолетов. С 9 по 22 августа силами указанных батальонов было подготовлено 33 аэродрома¹⁹².

Успешно была решена и такая ответственная задача, как десантирование личного состава мотострелковых подразделений танковой армии в крупные административные и промышленные центры врага с посадкой самолетов на их аэродромы. 19 августа были высажены две группы по 200–250 солдат и офицеров из состава 9-го гвардейского механизированного и 5-го гвардейского танкового корпусов, четырьмя днями позже — еще две группы: одна в Порт-Артуре, другая в Дайрене. Воздушные десанты тем самым, по существу, выполняли функции своеобразных передовых отрядов. Принимая капитуляцию и занимая важные оперативно-стратегические объекты, они способствовали продвижению соединений армии.

Четкое взаимодействие соединений танковой и воздушной армий при подготовке и высадке десантов способствовало резкому повышению общего темпа наступления.

Таким образом, характерным для действий танковых армий, наступавших из непосредственного соприкосновения с противником, являлось: нанесение массированного удара главными силами первого эшелона армии при поддержке артиллерии и авиации на сравнительно узком участке фронта, тесное взаимодействие всех сил и средств, участвующих в операции. В полном объеме организовывалось артиллерийское наступление. Тесно увязывалось взаимодействие со стрелковыми соединениями, которые чаще всего придавались танковым армиям (Корсунь-Шевченковская, Дебреценская, Маньчжурская операции). В условиях очаговой обороны и недостаточно высоких плотностей артиллерии поражение противника осуществлялось путем массирования огня по определенным узлам его обороны. Это позволяло поднимать среднюю фактическую плотность артиллерии на участках прорыва примерно в два раза. Вместе с тем опыт показал, что для успешного прорыва обороны танковой армией на самостоятельном участке необходимо, чтобы оборона противника и прежде всего его противотанковые средства были заблаговременно разведаны и надежно подавлены огнем артиллерии и ударами авиации. Танковая армия должна усиливаться достаточным количеством артиллерии, специальными войсками, а иногда и стрелковыми дивизиями и надежно поддерживаться авиацией.

9. Ведение обороны в ходе наступательных операций

Переход танковых армий к обороне в ходе наступательных операций осуществлялся главным образом с целью отражения контрударов крупных танковых группировок противника, удержания внешнего или внутреннего фронта окружения, а также важных оперативных рубежей и плацдармов (схема 13).

Необходимость перехода к обороне обусловливалась значительным превосходством противника в силах и средствах, прежде всего в танках и авиации. В контрударные группировки немецко-фашистское командование включало, как правило, несколько танковых дивизий: в ноябре 1943 г. в полосе 1-го Украинского фронта — четыре, в феврале 1944 г. в полосе 2-го Украинского фронта — четыре, в августе 1944 г. в полоса 1-го Белорусского фронта — пять дивизий. Они насчитывали в своем составе от 100 до 600 танков и штурмовых орудий. Кроме того, совместно с ними действовало от одной до трех пехотных дивизий. Танковые же армии, которые первыми принимали на себя удар, к этому времени имели значительный некомплект боевых средств и насчитывали от 80 (5-я гвардейская танковая армия в августе 1943 г.) до 160 танков и самоходно-артиллерийских установок и в редких случаях больше.

До перехода к обороне танковые армии в одних случаях вели встречное сражение, в других — развивали успех, действуя в составе подвижной группы фронта или его первого эшелона. В таких условиях организовывать оборону приходилось в ограниченные сроки, под постоянным воздействием наземного и воздушного противника, нередко с одновременным отражением его ударов.

Особенно сложная обстановка складывалась для танковых армий при переходе к обороне в результате неудачного исхода встречных сражений, для отражения контрударов крупных сил противника, а также в тех случаях, когда они действовали в значительном отрыве от остальных сил фронта (2-я танковая армия восточнее Варшавы, 5-я гвардейская танковая армия при выходе на побережье Балтийского моря). Фланги этих армий были открыты, пути подвоза и эвакуации растянуты, а в ряде мест прерваны; проведение внутриармейских перегруппировок было затруднено. Взаимодействие между соединениями армий зачастую нарушалось. Сложность положения усугублялась и тем, что армии оставались без должного прикрытия авиацией.

Характеристика некоторых условий перехода танковых армий к обороне в ходе наступательных операций представлена в табл. 17.

Таблица 17. Условия перехода танковых армий к обороне

Одним из первых примеров организации и ведения оборонительных действий бронетанковыми объединениями явился временный переход к обороне 1-й и 5-й гвардейской танковых армий Воронежского фронта на завершающем этапе Белгородско-Харьковской наступательной операции в районе Богодухова, где группировка противника в составе четырех танковых и трех пехотных дивизий наносила удар по нашим войскам. Переход танковых армий к обороне происходил в весьма сложной обстановке: часть сил фронта вела наступательные действия, другая отражала яростные атаки крупных танковых группировок противника, поддержанных сильными ударами его авиации.

Соединения танковых армий переходили к обороне в тех боевых порядках, в которых вели наступательные действия, стараясь сосредоточить основные усилия на закреплении замятого рубежа. Поэтому с началом организации обороны вторые эшелоны и резервы корпусов располагались на удалении 2–3 км от переднего края, а затем глубина обороны постепенно возрастала. Оборона носила очаговый характер с созданием системы танковых засад, противотанковых районов и минно-взрывных заграждений. Засады располагались в шахматном порядке на глубину 2–3 км совместно с подразделениями автоматчиков и противотанковой артиллерии. Противотанковые районы создавались в корпусном и армейском звеньях на особо важных направлениях в составе истребительно-противотанкового артиллерийского дивизиона или полка каждый.

Танковые армии имели одноэшелонное построение и довольно низкие плотности сил и средств. Оборонительные действия они вели совместно с подходившими стрелковыми соединениями общевойсковых армий: 1-я танковая армия, например, с 23-м гвардейским стрелковым корпусом 6-й гвардейской армии, а 5-я гвардейская танковая армия с 32-м гвардейским стрелковым корпусом 5-й гвардейской армии.

Быстрый переход к обороне и умелое ее ведение позволили 5-й гвардейской танковой армии отразить контрудары противника. При этом армия в течение трех дней понесла сравнительно небольшие потери — всего 38 танков и самоходных артиллерийских установок¹⁹³. Аналогично действовали и соединения 1-й танковой армии. Успеху организации и ведения обороны способствовало в немалой степени надежное управление и четко организованное взаимодействие во всех звеньях. Командиры соединений принимали решения по карте, но уточняли главные вопросы на местности, быстро доводили задачи до войск, широко практикуя личное общение с подчиненными.

Полученный нашими войсками опыт был затем успешно использован 3-й гвардейской танковой армией в Киевской операции (ноябрь 1943 г.).

Так, на ее завершающем этапе до подхода соединений 38-й армии корпуса 3-й гвардейской танковой армии на фастовском направлении с 8 по 10 ноября отражали частью сил контрудар трех танковых дивизий противника (всего около 300 танков и штурмовых орудий)¹⁹⁴ огнем танков с места и из засад, с широким минированием танкоопасных направлений главным образом подвижными отрядами заграждений. С 11 ноября танковая армия, усиленная 50-м стрелковым корпусом 38-й армии, получила задачу упорно оборонять полосу шириной до 35 км¹⁹⁵. Придание танковой армии стрелкового корпуса полностью себя оправдало, т. к. способствовало повышению устойчивости обороны. В последующем стало правилом придавать каждой танковой армии при переходе ее к обороне стрелковый корпус, который использовался чаще всего в первом эшелоне армии.

В Корсунь-Шевченковской операции (февраль 1944 г.) 6-я танковая армия 1-го Украинского фронта получила на усиление 47-й стрелковый корпус, а 5-я гвардейская танковая армия 2-го Украинского фронта — 49-й стрелковый корпус. Они занимали оборону в полосах до 50 км каждая¹⁹⁶, имея в первом эшелоне стрелковый, танковый (механизированный) корпуса, а во втором — танковый (механизированный) корпус. В условиях сравнительно широких полос обороны армий и недостатка артиллерии армейские артиллерийские группы не создавались, однако каждая танковая армия имела артиллерийско-противотанковый резерв, включавший самоходную и противотанковую артиллерию, а также подвижный отряд заграждения силою до двух саперных рот с запасом противотанковых мин. Для артиллерийско-противотанковых резервов и подвижных отрядов заграждений заранее намечались несколько направлений совместных действий по отражению танковых ударов противника.

Повышению устойчивости обороны армий в Корсунь-Шевченковской операции способствовало также создание между полосами обороны значительного количества противотанковых районов (6–8 на корпус) с использованием в них противотанковой, самоходной и части полевой артиллерии стрелковых соединений. Кроме того, организовывалась система танковых засад, а часть танков и самоходно-артиллерийских установок эшелонировалась в глубину¹⁹⁷. В целом система обороны армий включала позиции боевого охранения, главную полосу, позиции армейских резервов, противотанковые районы и минно-взрывные заграждения. Основу обороны соединений составляли батальонные районы и ротные опорные пункты.

В весьма сложной обстановке осуществлялся переход к обороне и ее ведение войсками 2-й танковой армии на завершающем этапе Люблинско-Брестской операции, когда армия вышла к Праге — предместью Варшавы, находясь в значительном отрыве от остальных сил фронта.

В конце июля 1944 г. по данным разведки стало известно, что противник перегруппировывает сюда четыре танковые дивизии и другие части для нанесения контрудара. Как позже выяснилось, это были переброшенные с юга 19 я танковая дивизия, танковые дивизии СС «Мертвая голова» и «Викинг», недавно прибывшая с итальянского фронта дивизия «Герман Геринг» и ряд пехотных соединений 2-й немецкой армии¹⁹⁸. Резко повысилась и активность авиации противника. 2-я танковая армия в ослабленном составе действовала на 60-километровом фронте. Ее попытка прорвать с ходу 31 июля Пражский укрепленный район не увенчалась успехом. Тогда командующий армией отдал приказ о временном переходе к обороне. Это решение утвердил командующий войсками фронта Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский, ибо по уточненным разведывательным данным вражеская группировка уже к тому времени превосходила силы армии в 1,5–2 раза.

Ширина полосы обороны армии вначале достигала 60 км, а в последующем была сужена до 40 км. Оперативное построение армии, несмотря на наличие в ее составе трех танковых корпусов (3, 16 и 8 гв. тк), было в один эшелон. Кроме того, создавались общий резерв (109 тбр и 87 мцп), артиллерийско-противотанковый (1239 сап, 1960 иптап) и инженерный (357 исб) резервы, подвижный отряд заграждения (инженерно-саперная рота с запасом мин) и армейская зенитная артиллерийская группа. Корпуса организовывали оборону в полосах до 15 км по фронту и до 7 км в глубину, имея глубокие боевые порядки.

Переход танковой армии к обороне оказался своевременным. Уже 1 августа противник начал активные действия. Танковые корпуса отражали до 10–12 атак в сутки. Особенно тяжелое положение сложилось 3 августа, когда противник нанес сильный удар по правому флангу армии. Однако благодаря своевременному вводу в бой армейских резервов, героизму и выдержке воинов-танкистов, которые сражались в чрезвычайно сложных условиях, при господстве вражеской авиации в воздухе, все попытки врага отбросить армию с занимаемых позиций были отражены. Находясь в отрыве от основных сил фронта на 20–30 км, армия самостоятельно вела оборону в течение трех суток при недостаточном прикрытии ее авиацией (один истребительный авиационный полк 6-й воздушной армии). Об ожесточенности боев можно судить хотя бы по тем потерям, которые несли соединения армии — 284 танка и самоходно-артиллерийские установки, из них 40% безвозвратно¹⁹⁹.

Успешное ведение обороны танковой армией было обеспечено прежде всего хорошо организованной разведкой, четким управлением и умелым проведением широкого маневра силами и средствами в ходе оборонительного сражения. Удары превосходящих сил танковых группировок противника 2 августа отражались и локализовывались за счет активных и согласованных действий 3-го и 8-го гвардейского танковых корпусов при поддержке артиллерии, ввода в сражение на следующий день второго эшелона и артиллерийско-противотанкового резерва 3-го танкового корпуса, а также выдвижения на угрожаемые направления общего и артиллерийско-противотанкового резервов армии. С подходом соединений 47-й армии 2-я танковая армия была выведена в резерв фронта.

Обобщение опыта организации и ведения обороны танковыми армиями в ходе наступательных операций показывает, что они, имея значительный некомплект в личном составе, боевой технике и вооружении, обороняли полосы шириною 20–50 км. Глубина обороны армии достигала 8–20 км. Оперативное построение армии было одно-двухэшелонным, но чаще всего одноэшелонным с наличием резервов. В связи с тем, что танковые армии переходили к обороне главным образом на завершающем этапе фронтовых наступательных операций и в относительно широких полосах, понеся до этого определенные потери, плотности сил и средств были невысокими (табл. 18).

Таблица 18. Основные показатели обороны танковых армий²⁰⁰

Несмотря на ограниченность сил и средств и их сравнительно низкие плотности, оборона танковых армий характеризовалась высокой устойчивостью. Это достигалось предельным упорством действий войск, их мужеством и беззаветной храбростью, искусным использованием танков и самоходно-артиллерийских установок для ведения огня прямой наводкой, а также орудий, минометов, минно-взрывных заграждений, активностью обороны, широким маневром силами и средствами, высокой степенью организаторской деятельности командиров и штабов.

Следует особо подчеркнуть, что в оборонительных сражениях танковых армий по сравнению с общевойсковыми армиями шире применялся маневр и чаще проводились контратаки и контрудары, причем не только днем, но и ночью.

Маневр силами и средствами осуществлялся для наращивания сопротивления противнику на направлениях прорыва его войск, усиления обороняющихся соединений первого эшелона, сосредоточения сил и средств для проведения контрударов.

В ходе оборонительных сражений танковых армий в 1943 г. маневр проводился главным образом из глубины за счет резервов армий и корпусов. С выдвижением к участкам вклинения противника резервы занимали оборону и ликвидировали прорыв врага огнем с места. Опыт показал, что маневр на направление обозначившегося главного удара противника играет весьма важную роль в наращивании сопротивления врагу и недопущении прорыва его в тылы и на фланги танковых армий.

Так, в обороне 5-й гвардейской танковой армии (Белгородско-Харьковская операция) после неудачных попыток вражеской танковой группировки прорвать оборону соединений первого эшелона противник решил обойти армию с левого фланга. 15 августа 1943 г. части танковой дивизии СС «Райх» прорвали оборону 13-й гвардейской стрелковой дивизии, оборонявшейся на левом фланге 5-й гвардейской танковой армии, и устремились в направлении Лозовая, Богодухов. Командующий танковой армией в 10 ч 16 августа приказал 53-му танковому полку (общий резерв) и артиллерийско-противотанковому резерву армии выдвинуться из Богодухова в район южнее Лозовая. К 15 ч они прибыли в назначенный район, заняли оборону и, встретив противника огнем всех средств, остановили его продвижение. Своевременное проведение маневра общим и артиллерийско-противотанковым резервами во многом способствовало отказу противника от дальнейших наступательных действий на этом направлении²⁰¹.

Осуществление маневра силами и средствами было характерно и при ведении обороны другими танковыми армиями. При этом маневр проводился не только резервами, но и частями и соединениями, снятыми с неатакованных участков и второстепенных направлений.

Контрудары организовывались в короткие сроки (4–6 ч) в ходе начавшихся оборонительных действий. К ним привлекались прежде всего танковые соединения (1–2 танковые бригады) и самоходно-артиллерийские части, а также мотострелковые бригады, стрелковые дивизии и артиллерийские части. Благодаря наличию в составе контрударных группировок значительного количества танков и самоходно-артиллерийских установок и хорошей поддержке их огнем артиллерии, особенно реактивной, цели контрударов обычно достигались (табл. 19).

Таблица 19. Основные показатели контрударов в оборонительных сражениях танковых армий

Контрудары наносились по возможности во фланг и тыл вклинившейся группировки противника вслед за коротким, но мощным огневым налетом артиллерии.

Например, при вклинении вражеских войск на стыке 3-го и 8-го гвардейского танковых корпусов 2-й танковой армии в Люблинско-Брестской операции командующий армией решил нанести контрудар во фланг и тыл прорвавшимся частям 19-й танковой дивизии противника. К 5 ч 2 августа соединения армии получили боевое распоряжение, в котором определялся состав контрударной группировки, ее задачи, указывалось время начала контрудара (10 ч 2 августа) и необходимые мероприятия по его обеспечению²⁰².

В 10 ч после мощного огневого налета реактивной артиллерии соединения и части 2-й танковой армии нанесли удар по правому флангу 19-й танковой дивизии. В результате прорвавшийся противник был отрезан от остальных сил и к 12 ч 2 августа уничтожен. Между танковыми корпусами армии была восстановлена тесная локтевая связь, а вклинение вражеских войск в оборону ликвидировано²⁰³.

Наряду с проведением контрударов во фланг и тыл противнику в ряде случаев обстановка требовала нанесения их и с фронта, что имело место в ходе ведения оборонительного сражения войсками 3-й гвардейской танковой армии на сандомирском плацдарме. Во всех же случаях контрудары стремились наносить тогда, когда противнику еще не удалось расширить вклинение и закрепиться на достигнутом рубеже.

Таким образом, опыт применения танковых армий для решения оборонительных задач показывает, что они располагали ограниченными сроками для организации обороны. В такой обстановке требовалось прежде всего выиграть максимум времени для создания устойчивой обороны. Основными путями достижения этой цели были: быстрое принятие решения и своевременная постановка задач, прочное закрепление достигнутых рубежей, умелая перегруппировка войск на направление главного удара противника, хорошо организованная система огня, особенно огня артиллерии, танков и самоходно-артиллерийских установок прямой наводкой и из засад, а также создание инженерных заграждений.

Боевые действия танковых армий в обороне характеризовались высокой активностью, широким маневром, непоколебимой стойкостью войск, достижением поставленных целей. Наступление противника останавливалось, как правило, в пределах главной полосы обороны. Самостоятельно или во взаимодействии с соседями и авиацией обороняющиеся войска срывали замыслы немецко-фашистского командования, что решающим образом влияло на исход фронтовой наступательной операции.

В ходе оборонительных сражений противнику наносились значительные потери. Так, например, при отражении ударов вражеской танковой группировки под Варшавой войска 2-й танковой армии уничтожили и захватили до 8000 солдат и офицеров, 273 танка и штурмовых орудия, 94 орудия полевой артиллерии, 214 автомашин, 100 бронетранспортеров²⁰⁴. В Восточно-Прусской операции 5-я гвардейская танковая армия нанесла поражение трем пехотным, одной танковой дивизии, отдельным частям и подразделениям противника. При этом враг потерял свыше 80 танков и штурмовых орудий, 648 автомашин и большое количество личного состава²⁰⁵. Не менее серьезные потери наносились противнику и в других операциях.

10. Управление войсками в ходе наступательных операции

С началом операции вся работа командующего и штаба направлялась на осуществление непрерывного управления войсками с целью выполнения поставленных армии задач. Основным содержанием этой работы являлось управление соединениями и частями, непосредственно ведущими и обеспечивающими боевые действия. Оно охватывало решение таких вопросов, как сбор и анализ данных обстановки, определение и доведение задач до исполнителей, планирование и организацию боевых действий при получении армией новой задачи, поддержание непрерывного взаимодействия и устойчивой связи, организацию пунктов управления и их перемещения, осуществление контроля и помощи войскам. Для успешного достижения цели операции важное значение имело предвидение возможных изменений обстановки и характера боевых действий, своевременное осуществление маневра силами и средствами, наращивание усилий, переподчинение части сил и средств соединениям, действовавшим на главном направлении или в наиболее сложной боевой ситуации.

В ходе наступления данные обстановки поступали от различных источников, в том числе от штаба фронта, разведывательных органов армии, штабов подчиненных и соседних соединений, а также от отделов полевого управления.

Штаб армии в ходе наступления для получения данных о противнике привлекал к ведению разведки до ⅔ сил и средств разведывательных подразделений (частей) армии. Большая часть данных поступала в результате устройства засад и проведения поисков, особенно ночных. В ходе Орловской операции, например, штабом 3-й гвардейской танковой армии были организованы 91 ночной поиск, 32 засады, в результате чего взято в плен 246 солдат и офицеров противника²⁰⁶. Разведывательными подразделениями этой же армии в ходе Львовско-Сандомирской операции было проведено 110 ночных поисков, 69 засад, около 400 других разведывательных действий и захвачено свыше 460 пленных²⁰⁷.

Существенным недостатком разведки, проводимой силами и средствами армии, являлась ее небольшая глубина, так как имевшиеся радиостанции обеспечивали передачу информации максимально до 15 км. Этот недочет восполнялся за счет привлечения к ведению разведки с середины 1944 г. приданной (поддерживающей) авиации. Шел также поиск лучшей ее организации. В этом отношении определенный интерес представляет опыт осуществления разведки в 6-й гвардейской танковой армии в Маньчжурской операции. Высокие темпы наступления требовали ведения разведки на большую глубину. Эта задача решалась выделением сильных разведывательных отрядов от корпусов первого эшелона армии. Например, от 9-го гвардейского механизированного корпуса действовал 14-й отдельный мотоциклетный полк. Он выполнял задачу с 14 по 17 августа, действуя в 150–200 км от главных сил армии. Основным средством связи при таком удалении являлись самолеты ПО-2. Характерным в этой операции для действий разведывательных отрядов было и то, что они наряду с разведкой в ряде случаев выполняли задачи передовых отрядов — захватывали важные объекты (мосты, аэродромы, узлы дорог) в оперативной глубине противника.

Данные о противнике от штаба фронта поступали по заявкам штаба армии или в виде обобщенной ежедневной разведывательной информации, передаваемой по техническим средствам связи или через представителя разведотдела фронта.

Сведения о характере действий и группировке противника от подчиненных и поддерживающих соединений поступали обычно через каждые 2 ч, а в случае резких изменений в обстановке немедленно в виде докладов по техническим средствам связи, высылкой боевых донесений через офицеров связи и раз в сутки — итоговой разведсводкой. Для своевременного получения данных от подчиненных и повышения степени их истинности в соединения посылались в наиболее напряженные и ответственные моменты операции генералы (офицеры) полевого управления армии с радиостанциями.

Данные о состоянии своих войск и местности поступали в основном от подчиненных инстанций.

Важное значение в достижении оперативности работы по сбору информации имели тесные контакты штабов, отделов и управлений армий. Информация об обстановке и о ходе выполнения войсками поставленных задач организовывалась между пунктами управления и внутри штаба его начальником. Например, в оперативном отделе 2-й танковой армии, начиная с осени 1943 г., были назначены офицеры, которые постоянно информировали командующего артиллерией, начальника тыла и помощника командующего по технической части об обстановке. Кроме того, в составе оперативной группы штаба и на командном пункте постоянно находились офицеры указанных управлений, которые в свою очередь информировали офицеров оперативного отдела, ведающих сбором информации, и офицера, который вел карту армейских и корпусных тыловых частей, о новых данных обстановки. На исходе каждых суток практиковался также сбор должностных лиц полевого управления для общей оперативной информации, которую проводил командующий, начальник штаба или по их поручению начальник оперативного отдела.

Поступавшие данные от всех источников первоначально анализировались офицерами оперативного и разведывательного отделов штаба, наносились на карту начальника оперативного отдела и начальника штаба. Чаще всего в обобщенном виде они докладывались командующему немедленно по мере их поступления или же периодически, в зависимости от важности.

В ходе наступления командующий армией либо уточнял ранее принятое решение, либо принимал новое, тем самым периодически, в зависимости от обстановки, им определялись задачи войскам. В среднем задачи уточнялись через 2–3 часа боевых действий.

При уточнении решения командующий чаще всего вносил изменения в способы разгрома противостоящего противника, а также в сроки выполнения частных задач. Уточнялось оперативное построение армии, направление наступления, распределялись средства усиления. Часто определялись заново или конкретизировались задачи артиллерии армии, подчиненной (приданной) авиации с указанием привлекаемых к решению задач сил, времени и целей для подавления. Указания по применению специальных войск и по видам обеспечения детализировались соответствующими начальниками.

Определяемые задачи доводились до подчиненных лично командующим при выезде его в войска и по техническим средствам связи, а также через офицеров полевого управления и офицеров (делегатов) связи. Опыт доведения (постановки) задач в ходе наступления выявил возможность и необходимость комплексного использования всех имевшихся тогда средств связи (радио-, проводных, подвижных).

В наибольшей степени уточнялось решение ежедневно к исходу суток. Военный совет, например, 2-й гвардейской танковой армии, как правило, с наступлением темноты, когда интенсивность наступления снижалась, подводил итоги боевых действий. Анализировались причины тех или иных неудач, обобщался положительный опыт. Командующий, если соединения армии вследствие каких-либо причин задачу не выполнили, уточнял ранее отданные распоряжения, рубежи, которыми необходимо было овладеть, и способы действий. Уточнялись задачи и в том случае, когда соединения выполняли их ранее намеченного срока. Чаще всего итоги дня подводились на командном пункте армии, куда иногда прибывали и командиры корпусов. Заслушивались краткие доклады начальника штаба (начальника оперативного отдела), начальника тыла, командующего артиллерией армии.

В ходе наступления основным содержанием доводимых задач являлось определение направлений действий, рубежей (объектов), времени и способов разгрома противника.

При вводе соединений армии в сражение командующий, если ранее отработанный план не нарушался, подавал установленный сигнал выхода соединений армии на рубеж ввода. Если же в связи с изменениями в обстановке требовалось внести коррективы, то отдавались устные указания, в которых, например по опыту 5-й гвардейской танковой армии в Белорусской операции, командующий уточнял рубежи обгона пехоты, маршруты выдвижения, порядок взаимодействия корпусов с другими родами войск²⁰⁸.

С переходом соединений армии в преследование командующий указывал направления и пути отхода противника, основное направление действий корпусов (отдельных бригад) и передовых отрядов, сроки и районы перехвата путей отхода противника, способы его разгрома, меры по обеспечению флангов армии, порядок взаимодействия, особенно с авиацией.

При осуществлении маневра армии или ее соединений командирам корпусов указывались направление предстоящих действий, задачи разведки, рубежи или районы, которыми они должны были овладеть, сроки и последовательность выполнения задач, вопросы согласования усилий, изменения в системе управления, порядок обеспечения коммуникаций армии.

При вводе в сражение второго эшелона и резервов армии командующий указывал рубежи ввода, порядок выдвижения, средства усиления, направление наступления, рубежи или районы, которыми необходимо было овладеть, порядок взаимодействия с соседями и авиацией. Одновременно ставились задачи соединениям первого эшелона, в полосе которых осуществлялся ввод, по высвобождению маршрутов, артиллерии и авиации — по обеспечению ввода.

Важное место в работе командующего и подчиненных ему органов управления войсками в период наступления занимал вопрос организации выполнения поставленных боевых задач. Штаб осуществлял контроль за действиями соединений и оказывал помощь путем выезда в соединения офицеров штаба. Особое внимание уделялось контролю за своевременностью получения войсками боевых приказов и распоряжений, организации разведки, мер маскировки, истинности получения сведений о положении и состоянии войск, осуществлению управления и взаимодействия, проверке знаний подчиненными штабами сигналов и порядка взаимодействия, соблюдению ими правил скрытого управления войсками, обеспеченности войск материальными средствами. Штаб организовывал комендантскую службу на маршрутах выхода вслед за первым эшелоном, на проходах в инженерных заграждениях, при форсировании водных преград и т. д.; осуществлял взаимодействие соединений армии, информировал отделы и штабы полевого управления о характере задач и способах их выполнения.

В ходе фронтовых наступательных операций часто возникала обстановка, когда задачи танковым армиям изменялись командующим войсками фронта еще до достижения ими ранее намеченных целей. В таких случаях от командующего армией требовалось принятие решения по новой задаче, а от штаба и других органов управления — подготовка данных, планирование боевых действий, доведение задач до войск. Всю работу по организации боевых действий приходилось выполнять в весьма ограниченное время: от 5 до 16 часов с учетом времени на выход соединений армии из боя и их перегруппировку (табл. 20). Кроме того, штабы часто не располагали полными данными об обстановке, в которой планировалось решение задач. Весьма противоречивы и неполны были данные о противнике на новом направлении. Трудность усугублялась и тем, что часть войск находилась в непосредственном соприкосновении с противником, а часть из них решала задачи в значительном отрыве от главных сил, и передать им какие-либо указания немедленно не всегда представлялось возможным.

Таблица 20. Время, имевшееся на подготовку к выполнению новых задач в ходе ведения боевых действий²⁰⁹

Задачи армии доводились, как правило, устно с последующим подтверждением письменной директивой (приказом, распоряжением). Устная постановка задач производилась в общих чертах с указанием лишь конечной цели и времени начала боевых действий.

Таким образом, организация боевых действий по новой задаче в ходе наступления осуществлялась в ограниченное время, в условиях недостаточно ясной обстановки, с одновременной организацией выхода из боя, перегруппировки и проведения ряда других мероприятий, что усложняло управление войсками. Фактор времени определял необходимость работы параллельно армейских и корпусных командно-штабных инстанций или распорядительным порядком. Об этом свидетельствует, например, распределение времени на подготовку боевых действий 4-й танковой армии 14 августа 1943 г. и 3-й гвардейской танковой армии 18 и 20 января 1945 г. (табл. 21).

Таблица 21. Распределение времени на подготовку к боевым действиям по новой задаче в армейских и корпусных органах управления²¹⁰

Изучение опыта подготовки рассматриваемых операций позволяет определить наиболее характерное в порядке работы командующего, подчиненных ему органов управления, командиров и штабов соединений.

С получением задачи командующий, как правило, с участием членов Военного совета уяснял ее, отдавая необходимые предварительные распоряжения войскам, через офицеров оперативного отдела. В этих распоряжениях, с получением которых в работу включались командиры и штабы соединений, отражались вопросы организации выхода из боя (при необходимости), готовности к перегруппировкам на новое направление. Иногда ставились задачи по организации обеспечения боевых действий, указывались способы последующей постановки задач. Штаб армии по мере принятия командующим решения оформлял его, одновременно информировал органы управления армии, штабы поддерживающих соединений об изменении задач и данных обстановки, организовывал комендантскую службу. Параллельно штаб собирал, обобщал и анализировал необходимые сведения, составлял расчеты по применению сил и средств в виде справок, таблиц, графиков, а также на картах и схемах. С принятием командующим решения главным в работе становилось доведение задач наиболее экономичными по времени методами: выездом должностных лиц, в том числе в ряде случаев и командующего, в подчиненные войска; по радио с помощью «ориентирных» карт и переговорных таблиц.

Особенностью решения командующего в тех случаях, когда армия изменяла лишь направление боевых действий, было то, что чаще всего в целях экономии времени и исключения сложных перегруппировок на новое направление нацеливались в первую очередьвторые эшелоны или резервы, которые восстанавливались по мере выхода из боя соединений первого эшелона.

В Орловской операции с получением 20 июля 1943 г. директивы командующего войсками фронта на уничтожение мценской группировки противника генерал П. С. Рыбалко, чтобы быстрее перейти в наступление на новом направлении, решил ввести немедленно в сражение второй эшелон — 2-й механизированный корпус²¹¹, после чего перегруппировать основные силы армии. Аналогичное решение было принято и 21 июля в связи с изменением задачи армии, когда на новое направление в первую очередь были перегруппированы выведенный ранее во второй эшелон 12-й танковый корпус и резерв — 91-я отдельная танковая бригада²¹².

Очень часто в таких условиях применялись передовые отряды, в том числе армейские. Они имели возможность в более короткий срок подготовиться к решению новых задач и своими боевыми действиями создать благоприятные условия для последующего перехода в наступление по новой задаче главных сил армии.

Незамедлительно высылалась разведка с целью получения необходимых данных о противнике на новом направлении. Большое значение приобретала хорошо организованная комендантская служба, особенно тогда, когда соединениям армии предстояло совершить марш в новый исходный район. Принимались возможные меры по скрытию замысла предстоящих действий дезинформацией противника, например, штабом 2-й гвардейской танковой армии путем передачи ложных радиограмм 23 января 1945 г. в ходе Висло-Одерской операции²¹³.

Основным способом контроля являлся выезд офицеров полевого управления в соединения и части.

Согласование усилий соединений и частей армии, родов войск и авиации по цели, месту и времени, а также способов их совместных действий при выполнении конкретной задачи — являлось одной из главнейших задач управления в ходе наступления.

В тех случаях, когда в подчинение армии поступали новые силы и средства, например, в ходе Берлинской операции стрелковые дивизии и артиллерийские соединения, командующий при постановке им задач устно или письменным распоряжением определял и основы взаимодействия: с кем, в какое время, с какой целью согласовываются действия. Штаб обеспечивал эти соединения плановой таблицей боевых действий, таблицей сигналов управления, взаимодействия, оповещения и опознавания; определял порядок связи между взаимодействующими войсками. Внутри армии, при усилении ее соединений новыми средствами, последним указывались маршруты, время выхода, решаемые задачи; штабам соединений — какие части (соединения) и куда прибудут, как организовать их встречу и использование.

Для более тесного взаимодействия с соседними объединениями фронта в ходе операции весьма часто высылались временные оперативные группы. Так, для координации действий соединений 4-й танковой и 60-й армий в ходе Проскуровско-Черновицкой операции на командном пункта флангового 10-го гвардейского танкового корпуса находилась оперативная группа из офицеров штабов обеих армий. Ее возглавлял генерал Е. Е. Белов — заместитель командующего 4-й танковой армией.

При постановке подчиненным новых задач одновременно решались и вопросы взаимодействия. При наличии времени командующий осуществлял розыгрыш вариантов боевых действий на картах, например при подготовке разгрома вильнюсской группировки противника 5-й гвардейской танковой армией (командующий располагал временем на подготовку около суток)²¹⁴, в том числе и с представителем 3-го гвардейского механизированного корпуса генерала В. Т. Обухова, выполнявшего задачу в качестве подвижной группы фронта.

При овладении г. Вильнюс подобным образом организовывалось взаимодействие с подошедшими соединениями 5-й армии генерала Н. И. Крылова²¹⁵. Заместитель командующего 5-й гвардейской танковой армией с группой офицеров в ходе Мемельской операции выезжал в штаб 43-й армии генерала А. П. Белобородова для согласования действий с 29-м танковым корпусом²¹⁶. Генерал П. С. Рыбалко в ходе Берлинской операции неоднократно встречался с генералом А. А. Лучинским — командующим 28-й армией, согласовывая с ним и его начальником штаба генералом С. М. Рогачевским вопросы по возникшей обстановке.

Следовательно, основным способом организации и поддержания непрерывного взаимодействия в армии и с соседями в ходе наступления являлось общение должностных лиц путем личной встречи или по техническим средствам связи.

Большое внимание в ходе наступления уделялось поддержанию тесного взаимодействия с авиацией, особенно при значительном отрыве танковой армии от главных сил фронта. Это достигалось постоянным уточнением взаимодействующими штабами вопросов применения сил и средств по разгрому противника, непрерывностью взаимной информации, своевременным перебазированием авиации, совместным перемещением пунктов управления, организацией наведения авиации по радиостанциям, находящимся в бригадах, а иногда даже батальонах, например в 6-й танковой армии в Будапештской операции. В операциях 1945 года с переходом армии в преследование противника (например, в Висло-Одерской операции) авиационные дивизии часто поступали в оперативное подчинение командиров танковых (механизированных) корпусов, что позволяло более четко согласовывать усилия авиации и бронетанковых соединений.

Поддержание взаимодействия с артиллерией обеспечивалось ее своевременным перемещением, хотя при высоких темпах наступления это нередко затруднялось вследствие недостаточной подвижности артиллерии, децентрализованным использованием артиллерии, особенно при наступлении в специфических условиях обстановки (ночью, в горах и т. д.), управлением огнем артиллерии через офицеров артиллерийских частей, находящихся на пунктах управления танковых (механизированных) соединений и подразделений, в том числе в составе передовых отрядов.

Практика операций конца 1944 г. — начала 1945 г. обогатилась и совместными боевыми действиями танковых армий с речными флотилиями, которые обеспечивали водным путем перевозки личного состава и техники армии, оказывали содействие в форсировании водных преград (6-я гвардейская танковая армия в Будапештской операции)²¹⁷. Взаимодействие осуществлялось через офицера — представителя речной флотилии, который находился в составе оперативной группы армии или в корпусе. Между штабами флотилии и соединениями армии организовывалась прямая связь по радио и по проводам. Наблюдательные пункты артиллерийских офицеров флотилии находились в передовых танковых бригадах на главном направлении, на командном пункте или в составе оперативной группы командира корпуса. Помимо этого с кораблей флотилии по мере необходимости высылались на берег в боевые порядки батальонов корректировочные посты, чем достигалось быстрое подавление целей противника.

Устойчивость управления в ходе наступления зависела главным образом от выбора приемлемой в конкретных условиях обстановки, структуры пунктов управления и системы связи. Важное значение имели своевременность и организованность перемещения пунктов управления в ходе боевых действий, а также продуманная организация их защиты от воздействия противника.

Опыт наступательных операций танковых армий показал целесообразность при выдвижении армии и вводе ее в сражение совместного нахождения командующих танковых и взаимодействующих объединений, командиров авиационных корпусов, командующих артиллерией танковых и общевойсковых армий, обеспечивавших ввод. Это в определенной степени гарантировало твердое и непрерывное управление бронетанковыми соединениями, авиацией и артиллерией, оперативное решение вопросов, требовавших согласованных действий. Выявилась также необходимость эшелонирования пунктов управления, приближения их к войскам, учета специфики боевых действий в различных условиях обстановки.

В ходе наступательных операций пункты управления танковой армии располагались: оперативная группа на удалении 6–10 км, командный пункт — 15–25 км, второй эшелон управления — 25–30 км от соответствующих пунктов управления корпусов (табл. 22).

Таблица 22. Удаление пунктов управления армии от соответствующих пунктов управления корпусов в некоторых наступательных операциях

Такое удаление обеспечивало довольно надежную связь по имевшимся техническим средствам и в целом устойчивое управление подчиненными войсками.

Учет специфики боевых действий армии выражался в различном подходе к организации структуры управления. С переходом армии в преследование, например, характерным становилось размещение всех пунктов управления на направлении наметившегося успеха. Командующий, как правило, осуществлял управление, находясь в составе оперативной группы. В ряде операций создавались временные пункты управления. Так, в 6-й гвардейской танковой армии в районе Инглавы (Чехословакия) в связи со стремительным продвижением войск был оборудован временный пункт управления, на который возлагались задачи передачи донесений, получения данных об обстановке и другой информации штаба фронта. Командующий, начальник штаба, начальники родов войск и специальных войск со средствами связи передвигались непосредственно за войсками²¹⁸.

При форсировании рек пункты управления несколько приближались к войскам, причем командный пункт также эшелонировался. Наряду с оперативной группой или наблюдательным пунктом создавался и временный пункт управления для организации форсирования и управления войсками при ведении боевых действий на противоположном берегу.

Глубокое эшелонирование и рассредоточение пунктов управления широко применялось и при наступлении в горах. Например, в 6-й гвардейской танковой армии в Ясско-Кишиневской и в последующих операциях для руководства войсками создавались, как и в обычных условиях: командный пункт, второй эшелон управления, оперативная группа штаба. Вместе с тем в горах потребовалось чаще организовывать временные пункты управления из состава командного пункта армии, передовые, боковые и запасные наблюдательные пункты. В частности, такие пункты управления были созданы при подходе армии к Трансильванским Альпам, когда ее соединения находились на значительном удалении друг от друга и растянулись по фронту на 40–60 км. Создание временного пункта управления во главе с заместителем командующего на одном из направлений армии, имевшего 1–2 радиостанции средней и большой мощности, улучшало управление, поддерживало его централизацию.

Проявлялось также стремление еще в большей степени приблизить руководство к войскам. Удаление пунктов управления армии от боевых порядков первого эшелона, например, в Будапештской операции составляло: оперативной группы — 4–8 км, командного пункта — 10–12 км²¹⁹, т. е. они находились несколько ближе, чем в обычных условиях. Однако в отдельных операциях удаление пунктов управления от передовых частей вследствие ряда причин, в том числе по условиям местности, было более значительным: оперативная группа — 16–18 км; командный пункт — 40–80 км на клужском и дебреценском направлениях (сентябрь — октябрь 1944 г.)²²⁰, 80–90 км в ходе Маньчжурской операции²²¹. В этих случаях особое значение приобретали продуманная система организации управления войсками и проведение организационных мероприятий. В Маньчжурской операции, например, основное руководство войсками брала на себя оперативная группа во главе с командующим, следовавшая за первым эшелоном армии; при высадке воздушного десанта в Мукдене из состава приданной авиаэскадрильи выделялась группа самолетов с радиостанциями для ретрансляции оперативных сигналов²²². В армии с целью увеличения подвижности пунктов управления и узлов связи все радиостанции до бригадных включительно были перемонтированы на автомашины, обладавшие лучшей проходимостью²²³.

Максимально приближались пункты управления к войскам и при ведении боевых действий в крупном городе. По опыту боев в Берлине командный пункт армии находился на удалении 4–10 км, оперативная группа — 2–3 км²²⁴. Второй особенностью являлось то, что создавалась еще более, чем в обычных условиях, разветвленная сеть временных пунктов управления во главе с должностными лицами полевого управления. Это обусловливалось тем, что соединения вели самостоятельные боевые действия, усиливаясь стрелковыми дивизиями и артиллерией. В результате требовалось на месте согласовывать действия войск.

Эти и другие особенности требовали организации связи с учетом условий ведения боевых действий. Создавался, в частности, более значительный резерв средств связи. Часть радиостанций использовалась для ретрансляции. Перестройка традиционной схемы шла по пути создания возможно большего числа радионаправлений. При ведении боевых действий в городе антенны выбрасывались на крыши зданий. Линии проводной связи прокладывались вдоль каналов, газонов, по наиболее разрушенным и непроходимым улицам. В тактических звеньях шире, чем в обычных условиях, применялись звуковые и зрительные сигналы.

Осуществление управления, по опыту боевых действий на Правобережной Украине, во многом затруднялось весенней распутицей. Например, в Уманско-Ботошанской операции танки и автотранспорт либо останавливались вообще, либо продвигались с крайне малой скоростью, что ограничивало применение наземных подвижных средств управления и радиосредств. Имелись случаи, когда штабы оставляли на дорогах почти все радиостанции, в частности, в 5-й гвардейской танковой армии с выходом ее к р. Южный Буг. В результате почти единственным средством управления оставалась связь авиацией. Широко использовались также офицеры связи, главным образом на лошадях. Одной из особенностей в организации управления являлось и то, что оперативные группы двигались вместе с танками (командующий, начальник штаба, командующий артиллерией, начальники отделов: оперативного, разведки, связи и ряд других должностных лиц), имея две-три радиостанции типа РСБ, две-три РБ, причем большая часть радиостанций устанавливалась на танковые шасси. Штаб продвигался за оперативной группой на удалении 10–15 км. Для предотвращения отставания штабных машин с радиостанциями их заранее закрепляли за определенными танками, в задачу которых входило обеспечить этим машинам беспрепятственное передвижение по размытым весенними водами дорогам.

Следовательно, учет особенностей характера боевых действий являлся наряду с проведением ряда организационных мероприятий важным и необходимым условием достижения устойчивости управления войсками танковой армии в ходе наступления.

Перемещение пунктов управления (схема 14) при продолжительности непрерывных боевых действий 12–13 суток в среднем производилось: командного пункта 9–10 раз, или примерно один раз в сутки на расстояние 25–30 км; оперативной группы — один-два и более раз в сутки; второго эшелона управления — один раз в двое-трое суток.

Например, по опыту 1-й гвардейской танковой армии в Висло-Одерской операции при среднем темпе наступления 25–30 км в сутки командный пункт армии находился на одном месте 18–20 часов²²⁵. Это значит, что его удаление от войск с учетом их продвижения со средним темпом 1–2 км в ч достигало 30–40 км, что обеспечивало управление по техническим средствам связи, в частности по радио. При темпе продвижения войск 3–4 и более км в ч командный пункт перемещался, как правило, два раза в сутки (в 6-й гвардейской танковой армии — Маньчжурская операция), что являлось необходимым для того, чтобы не допустить удаления основного пункта управления от войск более чем на 40 км. Это требовало затрат до 48–50% времени суток на перемещение. Общее время перемещения командного пункта по опыту войны составляло 11–12 ч, в том числе на свертывание — 1,5 ч, на выдвижение в новый район — до 8 ч, на развертывание — до 2 ч²²⁶. Практически управление в этом случае должно было осуществляться через оперативную группу. Однако этому не в полной мере отвечали технические данные средств связи. Устойчивость управления резко снижалась. Выход находили в создании с осени 1944 г. двух положений средств связи, с тем чтобы исключить затраты времени на развертывание и свертывание пунктов управления из общего времени. Сокращалось время и за счет перелета основных должностных лиц в новый район на заранее развернутый пункт управления. Однако недостаток авиации в армии, незначительная грузоподъемностъ имевшихся самолетов связи не позволяли в полной мере и систематически использовать преимущества этого вида подвижных средств.

Смена районов расположения пунктов управления осуществлялась: одним эшелоном, что было характерным для операций 1943 г., главным образом вследствие ограниченного количества средств связи; двумя эшелонами за счет выделения части средств связи на новое положение (операции 1944–1945 гг.); перекатами, т. е. командный пункт на место оперативной группы через одно ее положение, 2-й эшелон управления на место командного пункта также через одно его положение (большинство операций 1944–1945 гг.); чередованием районов развертывания командного пункта армии на место командного пункта одного из корпусов первого эшелона.

Наиболее эффективным с точки зрения устойчивости управления было, как показала боевая практика, перемещение перекатами и двумя эшелонами пунктов управления. При этом требовалась особо тщательная организация связи. В противном случае управление нарушалось. Характерно, например, что в ходе Висло-Одерской операции в 3-й гвардейской танковой армии устойчивость управления понижалась по сравнению с другими танковыми армиями в результате отставания командного пункта и второго эшелона управления от войск. Дело в том, что командный пункт армии долгое время находился на одном месте (до шести суток), его отрыв от командных пунктов корпусов достигал 65–80 км и более, что объяснялось, с одной стороны, задержкой прокладки проводных линий связи от командного пункта, а с другой — отсутствием второго положения средств связи указанных пунктов управления. Лишь к 27 января 1945 г. за счет формирования резервной группы сил и средств связи положение было несколько выправлено²²⁷.

Связь в ходе наступления осуществлялась комплексно всеми имевшимися средствами, при этом в операциях 1943 г. в звене армия — корпус главным образом проводными средствами, а в 1944–1945 гг. — преимущественно по радио.

Говоря о совершенствовании системы связи, следует отметить, что в годы войны именно в танковых армиях зародилась практика организации каналов информации, минуя отдельные звенья управления, что характерно для современных автоматизированных систем. Реализовывалась эта идея созданием радиоузлов командиров, в результате чего командующий и штаб получали информацию путем прослушивания переговоров командиров бригад, минуя корпусное звено. Такая система выявила в годы войны свою целесообразность, так как повышалась оперативность поступления данных и достоверность сведений; несколько разгружались и каналы связи, что было очень важно при постоянном увеличении проходящей информации в условиях высокоманевренных боевых действий войск.

Повышение устойчивости связи достигалось проведением целого комплекса мероприятий. Положительный результат давала практика перевода части радиостанций корпусов, например 2-й танковой армии в Люблинско-Брестской операции, из радиосети на радионаправления во время интенсивного обмена, а также ввода радиостанций начальника штаба в сеть командующего²²⁸. Большое значение имели своевременный маневр средствами связи, использование не только основных, но и обходных каналов, формирование из числа связистов команд по восстановлению поврежденных линий связи. В ряде операций с середины 1944 г. устанавливались промежуточные группы радиостанций: во 2-й танковой армии в Люблинско-Брестской²²⁹, в 4-й гвардейской танковой армии в Висло-Одерской и Берлинской операциях. Делалось это главным образом тогда, когда удаление соединений армии от остальных сил фронта составляло 30–60 км и более. Достоверность передачи информации по средствам связи обеспечивалась повышением классности специалистов связи с 10–15% от личного состава связистов в 1943 г. до 88–90% в начале 1945 г., улучшением качества работы шифровальных органов, дублированием по нескольким каналам наиболее важной информации. С осени 1944 г. степень скрытности увеличивалась за счет отработки документов скрытого управления войсками не на всю операцию, как это делалось раньше, а последовательно на отдельные ее этапы. Проводились также мероприятия по маскировке узлов и средств связи.

Все эти и ряд других мероприятий позволили в операциях 1944–1945 гг. несколько повысить непрерывность, надежность, достоверность и скрытность прохождения информации в ходе наступления.

В целом исследование опыта управления войсками танковых армий в годы войны позволяет отметить, что высокая подвижность и маневренность танковых войск, действия их на большую глубину, быстрое изменение обстановки, в которой происходили бои и сражения, предъявляли особые требования к управлению во всех звеньях. Они сводились в основном к непрерывному изучению обстановки и внимательному наблюдению за действиями противника, к умению быстро и правильно рассчитывать силы, средства и определять способ действий для выполнения поставленной задачи. Борьба за экономию времени — важная задача в деятельности командиров и штабов. Именно поэтому, учит опыт, все приказы должны быть краткими и ясными, не вызывающими никаких сомнений в содержании задачи, при получении которой подчиненный мог бы твердо уяснить, когда и что он должен сделать, с кем он взаимодействует и кто его поддерживает.

Решающее значение для успеха операции имела непрерывность взаимодействия, которая достигалась главным образом взаимным уяснением задач и способов их выполнения, установлением единой системы ориентирования и целеуказания, поддержанием устойчивой связи между соединениями, частями и родами войск, быстрым восстановлением нарушенного взаимодействия или организацией его заново в связи с новым решением.

Опыт прошедшей войны учит, что органы, осуществляющие управление войсками, должны каждый раз проявлять активность и находчивость, в зависимости от характера боевых действий применять такие способы управления, которые бы давали возможность командующему армией в любое время знать, где находятся, что делают и в чем нуждаются подчиненные войска, а в итоге — своевременно влиять на ход операции имеющимися в его распоряжении силами и средствами, не ожидая просьб подчиненных командиров.