Таня, домой!

На морковку

Валюшка с тоской смотрела в окно. По ту сторону замызганного стекла было голубое небо, медленно плыли облака, поворачиваясь к солнцу румяными пушистыми боками, шелестели пока еще зеленые деревья. А по эту сторону учительница литературы нудно вещала о конфликте в романе Достоевского «Преступление и наказание».

«Почему люди в книжках такие скучные? – думала Валюшка. – Нет, у Конан Дойля, допустим, не скучные. А у нас на уроках только тоска, мрак, отчаяние, боль».

Учительницу Валюшка не слушала. Она и так знала, что та может спросить, и как надо ответить, чтоб строгая седая русичка пришла в восторг. «Как автор раскрывает главного героя? – задала учительница любимый вопрос, и обвела взглядом притихший класс. Отвечать Генриетте Дмитриевне было все равно, что идти над пропастью по тонкому канату без страховки. – Касьянова!»

Валюшка вздохнула. «Через страдание, – ответила она. – Внутреннюю боль и душевные терзания».

«Странные они люди, – думала Валюшка о книжных героях. – Будто радоваться – это стыдно, и обязательно нужно страдать». Угрюмые персонажи портили ей настроение, книги, пронизанные тоской, не приносили никакого удовольствия. Хотя читать Валя любила.

«Лучше бы на морковку опять послали, – думала Валя. – Там хоть над ухом никто не нудит». Школьников иногда в начале сентября отправляли помогать убирать урожай на полях местного колхоза. Причем чаще всего доставались именно морковные ряды, хотя обычно бесплатную рабочую силу гоняли на картошку.

Валюшку будто услышало великое морковное божество. На следующее утро объявили: все марш обратно по домам, переодеваемся в рабочую одежду, возвращаемся в школу и едем в поле, собирать морковку. С собой иметь бутерброд и ведро.

Класс дружно зароптал: мол, неохота ехать в поле и весь день ковыряться в земле. Но больше для вида. Такие выезды всем на самом деле нравились. Сейчас это называют модным словом «тимбилдинг», а тогда это были поездки на раздолбанном «пазике», который по проселочным ухабам не катился, а будто скакал. Почти американские горки: когда автобус подпрыгивал на очередной яме, сердце ухало вниз и замирало – было весело.

В поле все разбредались по взрыхленным рядкам, из которых и надо было вытаскивать морковку. С травы сходила утренняя изморозь, терпко пахло последними осенними цветами. Земля, остывшая за ночь, медленно нагревалась, становилось все теплее, лениво порхали рыжие бабочки – красота, да и только.

Валюшке в этот раз в пару досталась Мила, первая красавица в классе. Она даже на морковку ездила при полном параде: светлые спортивные брючки, которые идеально сидели на ее ладной фигурке, подчеркивая тонкую талию, распущенные длинные темные волосы блестели на солнце. Ресницы слегка подкрашены, на кукольных губках – светло-розовая помада. Мила, в отличие от остальных, никогда не забывала взять с собой перчатки – не дай бог, маникюр пострадает. И что самое удивительное, уезжала с поля, умудрившись не посадить ни единого пятнышка на одежду, не растрепав ни волоска, и даже сухая трава будто стеснялась липнуть к подошвам ее кроссовок.

Мила о своей красоте прекрасно знала и несла ее гордо, как величайшее сокровище. Она уже давно решила, что именно внешность поможет проложить ей дорогу в будущее. «Я буду моделью», – на полном серьезе заявляла она. В десятом-то классе! Обычно к этому возрасту девчонки уже перестают мечтать о карьере звезды, но только не Мила. Одноклассницы ее, конечно, подкалывали: мол, а не пухловата ли ты для модели. Мила в ответ оскорбленно вскидывалась: «У меня талия 59 сантиметров!» Защищать свою красоту она была готова любой ценой.

Они с Валей были настолько разные, насколько только можно. Общее было только одно: им нравился один и тот же парень. «Не знаю, что я в нем нашла, – пожимала плечами Мила. – Вряд ли из него получится серьезный мужчина». Серьезным его и правда, назвать было сложно. В глазах Сергея все время будто плясали огоньки, а под его насмешливым взглядом иногда терялись даже учителя.

Мила не сомневалась: Сережа к ней тоже неравнодушен. Как можно быть к ней равнодушным? «Я же вижу, как он на меня смотрит, – Мила аккуратно, точным движением поправляла волосы. – Так что это вопрос времени, когда он мне встречаться предложит».

Рядом возник Сережа: «Девчонки, как дела? Ведро помочь отнести?» Мила гордо посмотрела на Валюшку: мол, видишь, я же говорила! «Конечно, еще спрашиваешь», – ответила она. «Спасибо, Сереж», – с благодарностью сказала Валя. Через минуту Сергей вернулся с уже пустыми ведрами.

«В принцев верите?» – спросил он. «Ну ты как маленький», – поджала губы Мила. Валюшка поняла: что-то будет. Огоньки в глазах Сергея, того и гляди, наружу выпрыгнут. «Мил, ты будто сказок не читала, – не унимался Сергей. – Царевну-лягушку помнишь? Смотри!» В руках у него и правда сидела лягушка. Ярко-зеленая, изящная, будто выточенная из сияющего камня.

«Гадость какая», – взвизгнула Мила, отпрыгнула в сторону, вдруг моментально растеряв свой модельный лоск. «Ой! Симпатичная. А почему она не убегает?» – Валя в лягушках ничего гадкого не видела. «Потому что она умнее, чем некоторые люди», – Сережин голос раздался у Вали прямо над ухом. Она вздрогнула, подняла голову: Сергей смотрел на нее сверху вниз, улыбался, а в глазах его странным образом отражалось небо.

Домой они ехали вместе. Над полем все так же плыли облака, автобус все так же подпрыгивал на ухабах, но что-то неуловимо изменилось. «Любишь морковку?» – спросила Валя. «Очень, – серьезно ответил Сергей. – Очень люблю».