Тарен-Странник

От автора

Четвертая хроника Придайна начинается с путешествия, которое перерастает в деяния, быть может, более героические, чем в предыдущих томах. Ибо здесь Тарен вступает в бой с безжалостным противником – правдой о самом себе. Уже не как Тарен Помощник Сторожа Свиньи, а как Тарен Странник, он учится собственными силами выстраивать свою жизнь, потому что детство кончается и приходит взрослость. Книга задумывалась как серьезное повествование – в том смысле, в каком всякий юмор серьезен, а всякая выдумка правдива, – так что у нее не будет счастливого финала в обычном сказочном смысле, но в человеческом житейском смысле ее финал обещает надежду.

Это не значит, что в ней меньше приключений или разнообразия. Их, если такое возможно, даже больше, ведь Тарен путешествует из одного конца Придайна в другой, от Болот Морвы до Свободных коммотов. Впрочем, борьба добра и зла происходит не в битвах воинств, а в отдельных встречах: с королем Смойтом, в котором жизнь так и бурлит; мертвенным Мордантом, презирающим все человеческое, бесстыдным Доратом, истинным творцом Аннло Горшечником, Краддоком, в чьей угрюмой долине Тарена настигает мучительный стыд. Принцесса Эйлонви, увы, присутствует только в воспоминаниях, но хочется верить, что читатели будут скучать по ней не меньше, чем Тарен (или автор).

Хотя некоторые обитатели Придайна произошли из валлийских легенд, в «Тарене Страннике» они приобретают более общемировые черты. Загадка жизни Морданта, например, известна из многих мифологий. Ордду, Орвен и Оргох являлись в разных обличьях (что для них нисколько не удивительно): норны, мойры, триединая богиня и, очень может быть, и под другими личинами, о которых не расскажут. Придайн, конечно, частью воспоминания и частью мечта, причем в большей мере второе.

У героев появилось больше друзей, чем я смел надеяться. Они читают эти книги и как самостоятельные хроники, и как единое повествование. Им я обещаю, что со временем все загадки раскроются и все вопросы разрешатся. И я благодарю их за труд и поддержку в те времена, когда автор, подобно Помощнику Сторожа Свиньи, впадал в отчаяние. Им и всем остальным – мои самые сердечные пожелания.

Ллойд Александер