Тайечка

Наташа думала.

Довольно-таки все невесело получилось. У Коли невероятно — внезапно! — нашлись родители. Расставание вышло со слезами и прочей детской порнографией. Стал ли Коля предателем?

По-видимому, нет.

Так или иначе, но Наташе было мало удовольствия от нынешней ситуации. Э-эх…

Да ведь и поебаться-то то толком не с кем. Сами посудите.

В детдоме интересные расклады. Неплохие! Все по уму, по порядку — по такому, который придумала себе Вероника Сергеевна — этот вариант идей ни в коей мере не противоречил, коротко говоря, маленькому списку, без большого труда умещавшегося в черепной коробке Наташки.

Но возникло одно весьма неприятное обстоятельство. Вероника не могла быть верной! Наташа оказалась в дураках; точнее, в дурочках. Как выяснилось впоследствии, Вероника Сергеевна, любимая воспитательница, попросту имела не то чтобы всех, — но почти всех. С ее точки зрения это было неплохо.

«Какое право я имею ее осуждать?» — меланхолично думала Наташа, нашаривая пальцем босой ступни упорно не хотящую склоняться травинку. Это была жесткая травинка. Она не собиралась склоняться, подчиняясь чье-то воле — росла себе сама, не думая гадостей, потому что у растений нет интеллекта, и поэтому не могла иметь точки зрения вообще. Achillea millefolium.

Коля уехал. Исчез. Испарился.

Наташа опять вспоминала. Как внезапно! Появились люди… и просто забрали его.

Коля был счастлив. Этакий ангелочек. Отроковица видела эту сцену, и поняла, что она, увы не при делах.

А ебаться хотелось.

На Веронику Сергеевну затаилась та еще обида. О-о, серьезная. Такая, какая может быть только у девчонки к своей физиологической наставнице.

Вероника Сергеевна была той еще блядью, как поняла некоторое время спустя Наташа. Да ведь и все мы бляди, а?

Да, да, не очень-то получается; соответствующие мысли так называемой девочки как-то не стыкуются с осознанием мира. То есть с системой, в которой она живет. Даже самая глупая юница имеет свою систему. Другое дело, что она ее не может осознать.

Короче говоря, Вероника Сергеевна, по мнению Наташи, ее предала. Но у воспитательницы был другой взгляд на жизнь. Она просто ебалась. Она, скажем так, банально, оказазалась в нужном месте в нужное время.

Но ведь и Наташка оказалась, как ни странно, в том самом месте.

Вероника Сергеевна совратила почти всех воспитанников детского дома. Все были… выебаны, пардон, ею.

Все, практически все, довольны этим.

Директриса предпочитала нежных существ женского пола, но мальчики тоже не были внакладе. Никто не уйдет обиженный! — В. С. Васильева была культурной женщиной и уважала классиков, не по программе, а любя от души. Так же от души она любила детей. Ни одна малолетка не покидала ее, не испытав пусть хоть и детского, но простенького и дешевого оргазма.

Ситуация же в детдоме складывалась следующим образом. Вероника находила для себя пассию, забавлялась с нею две-три ночи, потом находила другую. Вторично иметь коитус жертве грязных наклонностей воспитательницы было весьма реально — но время, время!.. Ротация. Деток было, впрочем, не так уж и много, и Наташа, сделав нехитрый подсчет, поняла, что ждать ей не так уж и долго.

Вполне можно предположить, что относительно культурный читатель, вооруженный Эксцелями, Калькуляторами и прочими программами, любезно предложенными дядюшкой Гейтсом, сам составит нехитрый алгоритм.

Число детей женского пола — х.

Число детей мужского пола — y.

Если умножить икс на игрек, а потом еще раз умножить на некую величину, обозначающую степень похоти преподавательницы, получается довольно скромная протяженность бытия.

М-да, арифметика, конечно, железная вещь, но в жизни она дает осечку. Как сейчас.

Так получалось, по подсчетам Наташи, что она может рассчитывать на плановое совокупление с директрисой не ранее, чем через месяц и три недели. Почти два месяца!..

Девчонка взвыла и заколотила кулачками по земле, встопорчившейся бугорками, поросшими дурацкой, ненужной травой. Хотелось ебаться, ебаться, ебаться!..

А Коля? Предатель!

Плохо стало Наташке, ох и плохо. Совсем.

Так она провалялась под жарким солнцем, как ей показалось, не менее двух часов. Но время обманчиво.

И время лечит раны.

Наташкины всхлипывания, казалось, заглушали все звуки вокруг. Воспитаннице мерещилось, что не было ничего во вселенной, кроме рыданий. И жаркого июльского солнца.

Так ведь недолго получить и тепловой удар, сообразила малышка. И поползла через бугорки, ямки, сырые ямки, ямки, наполненные водой, в тень. Невдалеке была какая-то пародия на рощицу. Деревья. Хотя, какие это деревья? Но эта псевдорощица была чем-то таким, к чему неудержимо влекло детский организм. В этих кустах (и в ветре в ивах) происходили некоторые действа — не только ночью. Там время от времени спаривались детки. Сhillea millefolium.

Можно подумать, больше не было для этого места. Территория детдома была ограждена с трех сторон; четвертая, западная, незаметно переходила в какое-то подобие парка, который, в свою очередь, если пройти около трехсот метров или около того, становился лесом. Казалось бы, иди туда и ебись, сколько влезет. Нет. Юные развратницы (и развратники) предпочитали совокупляться как можно ближе к дому. Что это, лень? Желание унюхать аромат тресково-картофельного супа, которым тетя Варя кормит выкормленников и прочих голописек каждый день? Не в этом ведь дело, с горечью подумала Наташка. Все мы хотим любви. А что получаем? Даже с сексом туго. Конечно, поебаться можно хоть сейчас. Со своими сожительницами у Наташки были очень хорошие отношения. В замечательном детдоме, возглавляемом Вероникой Сергеевной, царил удивительно серьезный порядок, причем без какого-то принуждения кого-либо. Ситуация, предельно приближенная к абсолюту. Следует отдать должное таланту донельзя изврашенной воспитательницы — педагогом и организатором она была идеальным. И всех имела. Без какого-либо насилия, боже упаси. Как-то так само собой получалось, что дети были счастливы, пройдя через постель наставницы. Вероника Сергеевна умела пробудить в любом ребенке чувственность, не переходя при этом какую-то тонкую, неуловимую грань — понятие это способен постичь лишь прирожденный педагог.

Все воспитанники заведения, исключая лишь малюток, научились кончать — заслуга директрисы была не мала. Каждый вечер, ложась спать, дети обсуждали детали секса с Вероникой. Полюбившаяся с ней становилась королевой бала. Увы, только на одну ночь. И это не нравилось Наташке: будучи воспитана в патриархальных традициях, была собственницей — это какой-то, по сути, мужской склад ума — лизать и сосать Веронику имела право лишь Наташа, так казалось девчонке. Она была неглупа и вполне осознавала степень ущербности своего мышления. Но ничего поделать с ним не могла.

Наташа была почти счастлива, осозновая, что одно разумное существо другому не может принадлежать полностью — иначе это было бы рабством. Жизнь в детдоме нисколько не напоминала грязь, так любимую журналистами и подобной сволотой. Хороший, светлый детдом. Наташу неоднократно склоняли к противоестественной, но хорошей любви соседки по комнате. Не принуждали. Все было тип-топ.

Забившись в уголок, каждый вечер Наташка становилась свидетельницей жарких лесбийских утех, практикуемых однокашницами. Ее, однако, никто не трогал — с малолетства, благодаря Веронике, все понимали здесь, что значит неприкосновенность личности.

…Стало прохладней; светило опустилось примерно на двадцать градусов, миновав точку, называемую в наших широтах зенитом. Пятьдесят пять, а уж выше шестидесяти — серьезно. Наташа подумала, что неплохо бы и как-то доковылять домой, и даже, может быть, поесть того самого супа, либо пшенной каши с растительным маслом, как вдруг…

До чего же банально слово «вдруг!» Побороть его не удалось даже и великим стилистам, не будем тыкать пальца́ми.

Вдруг Наташа не то чтобы увидела, а скорее почувствовала каким-то то ли тринадцатым, то ли четырнадцатым чувством, что она не одинока в своем горе. Поозиравшись, девчонка вновь обратила внимане на весьма толстую березу, которая не могла не являться центром данной убогой композиции.

За березой стояла Тайечка, медсестра, и страдала. В гневе она даже топнула босой ножкой, но это не помогло (вот откуда эти идиотские термины типа… да долго объяснять).

О чем Тайечка уж точно не думала — если в ее мозге и было устройство под названием «думалка», так это о трендах. И о брендах, по-видимому, тоже.

У Наташки мгновенно прошла головная боль. Так или иначе, она вмиг о ней забыла.

Не скрываясь, девчурка подошла к страдающей онанистке и, встав перед ней на колени, раздвинула в некоторой степени бедра страждущей; жадно припала ртом к мокрой жирной вульве доброй девушки. Тайечка засмущалась. Ни мужчина, ни женщина, ни парень, ни девушка до сих пор не ласкали ее там. Тут же какая-то малолетка, не какая-то, впрочем, а та самая, которой она составляла лекарства, когда Наташка кашляла, простудившись. Ну-ка, состав микстуры антигриппин классический: парацетамол — 360, аскорбинка — 300, глюконат кальция моногидрат — 100, гидрохлорид римантадина — 50… О-о-ой!.. О-о!..О-о?

Да ведь и ни к чему, подумала Наташка, эти толстые влажные губы Тайечки. Что ты так разнервничалась?

Наташа глубоко вздохнула и вгрызлась в мясцо. Дурочка не понимала и не могла ничего понять в силу ограниченности своего умишка. Это было что-то типа Линукса. А и зачем понимать?

Кончалово было довольно сильным. Развращенная малолетка с наслаждением обоняла и вкушала знакомый по опыту сок зрелой девицы. Вкус. А запах! Но прежде всего вкус.

Море. Океан. Она просто купалась в бесконечном водоеме блаженстве. Почти тонула. Какой же влажной была Тайечка!

…На близрасположенном пеньке стоял, наблюдая за развратным действом, Петька-мастурбатор. Это был тоже в некотором роде больной пацан. Он никак не мог избавиться от своей грязной привычки. Чуть что — вынимал хуй (всегда стоящий) и начинал играть на своей гитаре, никогда не попадая в такт. Его это, впрочем, никогда и не смущало. Он лишь руководствовался негативом графика излучения одного известного пульсара.

Он был почти в тему.

Наташа, напрягшись, попыталась было подвинуть Тайечкино тело к пню. Зачем, она еще не знала.

Тушка была безвольна, хоть и сохраняла относительно вертикальное положение. Наташе пришлось согнуть слегка тело; задача оказалась несколько проще, чем то, на что она рассчитывала.

Тайечка не думала сопротивляться; она была безвольна. Член пациента Петьки? Ладно…

Наташа немного приустала от действа. Но долг нужно было выполнить до конца. Вульвочка медсестрички находилась на требуемом уровне как по горизонтали, так и по вертикали. Наташка смутно помнила, что есть и еще какое-то измерение. Так или иначе, но, направив детский писюн в вагинку работницы науки и убедившись, что стыковка произошла удачно, девочка отправилась восвояси.

Подходя к дому, Наташка окончательно разозлилась. Ну вас в жопу, уроды, идите вы… Но потом чему-то улыбнулась и вошла с черного хода в древний особняк. Привычно пахну́ло вареной треской.

Осталось всего шесть недель.

В детдоме около полусотни воспитанников, считая мальчиков и девочек. Предположим, Вероника Сергеевна совращает некое тельце еженощно, хотя их, как правило, два. Она не столько любит совокупляться, сколько наблюдать за блудящими детьми.

В неделе семь дней. Хотя бы одной выходной ей нужен.

Полсотни делим на всякий случай надвое. Получается двадцать пять.

Шесть (то есть три пары) в неделю. Итого — почти полгода.

Считаем иначе и проверяем. В году, округленно, пятьдесят недель. Значит, двадцать пять пар детишек в год. Таким образом, опять-таки, получается, что Наташка не могла рассчитывать на благосклонность воспитательницы ранее, чем через шесть месяцев.

На самом деле немного меньше.

Ваш верный слуга СильверВольф в арифметике, прямо скажем, не силен. Он всего лишь документатор.

Так сколько раз Наташка могла посношаться с Вероникой Сергеевной, будьте любезны, подсчитайте сами. Вводную информацию дал.

Вас это наверняка возбудит.

Третий вариант расчета. Около пятидесяти недель в году и около пятидесяти детишек в детдоме. Каждую неделю Вероника Сергеевна имет возможность совокупиться с ребенком. Такая арифметика понятна любому.

Следует учесть, впрочем, что педагогинюшка предпочитает девочек мальчикам в соотношении примерно 4:1. Получается, грубо говоря, один ребенок в месяц.

Негусто! Но, с какой-то стороны, и неплохо! А вы бы отказались от ежемесячных совокуплений с новой малышкой?