Тайна Люка Эббота

Глава 35

— Успокойтесь, Бэзил, — сказала в телефонную трубку Дженифер. — Вы уверены, что он… — Она слушала возбужденный голос на другом конце провода. — Да, понимаю. Да, это, видимо, серьезно. В сходных обстоятельствах… — Снова заговорили на другом конце. И вновь — много и возбужденно. — Хорошо, но, похоже, что вам лучше было бы позвонить 999, вы знаете эту службу. В данном случае лучше прибегнуть к помощи двух сильных мужчин и «скорой». — Она вновь прислушалась. — Да… хорошо, я приеду. Нет, нет, со мной все в порядке. Никакого затруднения. Скажите ему, что я еду — это может его усмирить.

Дженифер положила трубку, повернулась и — испугалась от неожиданности. Позади нее стояла Фрэнсис, в халате, накинутом поверх пижамы, и белые бинты поперек ее лица светились в слабом, падавшем из открытой двери спальни, свете.

— Что случилось? — прошептала Фрэнсис таким шепотом, который был способен разбудить мертвого. К счастью, все остальные спали в отдаленной части дома. Только их две комнаты были рядом, и Дженифер поднялась быстро, чтобы добежать до телефона: по правде говоря, она и не спала.

— Видимо, у Марка рецидив болезни, — сказала Дженифер. — Он испытал нервное потрясение, когда умер его отец; а теперь, со смертью матери, ситуация повторяется. Бэзил говорит, что он в прямом смысле лезет на стену. Он взял у Бэзила какие-то снотворные таблетки, названия которых Бэзил не помнит, но они подействовали на него в худшую сторону.

— Это иногда случается, — заметила Фрэнсис.

— Да, я знаю. Это было и в ночь, когда убили его мать: я сделала ему успокаивающую инъекцию. Я тогда не знала, что он — на галиперидоле. Два транквилизатора вместе могли вызвать обратную реакцию, хотя… — Она нетерпеливо вздохнула. — Бог мой, когда только люди научатся не давать медикаменты другим по своему усмотрению? Бэзил — дурак.

— Но, может быть он желал помочь Марку, — возразила Фрэнсис.

— Да, — задумчиво продолжала Дженифер. — Я только хотела бы знать, не делал ли этот милый, обходительный Бэзил того же ранее. Не давал ли он Марку снотворного, чтобы якобы заставить его спать, — а на деле это… — Она говорила с трудом, внезапно озаренная догадкой. — …Ухудшало его состояние, — прошептала она.

Подруги пристально посмотрели в глаза друг другу.

— Может быть, тебе лучше позвонить Люку, — сказала Фрэнсис.

— О нет, я не собираюсь снова делать из себя дурочку, обвиняя людей бездоказательно, — парировала Дженифер. — Сначала я должна взглянуть на Марка.

— Лучше бы тебе разбудить Дэвида, — нервно возразила Фрэнсис.

— Нет, все будет в порядке. Я смогу справиться с Марком, — твердо заявила Дженифер.

— Тогда я еду с тобой, — сказала Фрэнсис. — Почему, между прочим, Бэзил вызвал именно тебя? Автоответчик должен был направить его к Кэлгери.

— Он принес свои извинения. Сказал, что Кэлгери уже на вызове. Поэтому он использовал наш частный телефонный номер, рассчитывая, что приедет Дэвид, — как я полагаю. Номер был в записной книжке Марка.

— Какая маята — жить в маленьком городишке, — пробормотала Фрэнсис, направляясь к своей спальне и развязывая халат. — У любого обнаруживается твой номер телефона.

— Я собираюсь приставить охрану к Дженифер, — сообщил Люк сержанту Пэдди.

— Там уже есть патруль, который проверяет обстановку каждые двадцать минут, — напомнил ему Пэдди. — У нас не хватит людей, если мы будем над каждым подозреваемым…

— Я знаю. Меня не так волнует кто-либо входящий в дом, как то, что Дженифер может выйти из дома. Она стала очень беспокойна и утверждает, что завтра приступит к работе.

— Прекрасно. — У Пэдди было покорное выражение лица. — Мне послать машину прямо теперь?

Люк посмотрел на часы.

— Нет, в постели, я полагаю, она в безопасности. Утром — да. Они поручили ночные вызовы кому-то еще. — Некоторое время он размышлял. — Ты можешь попросить патруль остановиться и хорошенько разведать обстановку в следующий заход?

— Будет сделано.

— Я имею в виду — по ходу патрулирования.

— Конечно.

— Я расскажу Уитни детали ее обязанностей телохранителя: она будет рядом с Дженифер до конца недели. Это развлечет ее после работы уборщицей на заводе. Она говорит, что плечи устали от этой работы.

— Прекрасно. Во всяком случае, не думаю, чтобы Дженифер совершила какую-нибудь глупость сегодня ночью, правда? Да и Фрэнсис с нею.

Они переглянулись.

— Уитни — в отеле? — спросил Люк.

— Да.

— Может быть, лучше разбудить ее?

— Я не верю, что мы поступаем правильно, — пробормотала Фрэнсис, ежась на сиденье автомобиля. На голову она накинула черный шерстяной шарф, но в свете огней «маэстро» белые бинты были все же видны на щеке. Из-за этого она выглядела как монашенка. — Если бы это была одна из моих страшных повестей — ладно, но это — реальная жизнь, это — глухая ночь, и мне страшно и холодно. Ни одна разумная женщина не вышла бы из дома в такую ночь.

— Я никогда не претендовала на звание разумной женщины, — угрюмо сказала Дженифер. — А ты?

— Случалось, — ответила Фрэнсис. — И всегда неудачно.

— Ясно.

— Так что мы тут делаем? — спросила Фрэнсис. — Если вдруг Марк Пикок спрыгнет на нас с дерева, — тут понадобится полицейская команда.

— Я вызову полицейский патруль, если подтвердятся симптомы, — сквозь сжатые зубы сказала Дженифер. Сжала она их, чтобы не стучали.

На пути вниз по Хай-стрит они встретили патрульную машину.

— Раньше я ненавидела полицию, — сообщила Фрэнсис. — Теперь я вижу, что они неплохие люди. Дружные, как одна семья.

— Так ведь мы с тобой с ними связаны, не правда ли? — заметила Дженифер. — По крайней мере, с двумя из них.

— Я связана пока только с одним из них, — застенчиво объявила Фрэнсис. — А твои личные дела меня не касаются.

— О-ох, — проговорила Дженифер, повернув на дорогу, ведущую к Пикок Мэнор. Поместье выглядело так, будто там шел фестиваль. Все огни в доме были включены, из двойных дверей особняка на гравийный подъезд падал сноп света.

— Я считаю, что ты определенно должна была позвонить Люку или Пэдди, — повторила Фрэнсис. — Или еще кому-то.

Они вышли из машины и огляделись. Прошло мгновение, и из темноты возник Бэзил, неся фонарь и направляясь к ним.

— Благодарение Богу, вы приехали, Дженифер. Он выбежал и бродит где-то здесь. Джефферс и другая прислуга ищут его. Теперь не стоит и сомневаться, что завтра же утром они разнесут весть об этом по окрестностям. Мальчик сошел с ума — просто обезумел от горя.

— Я собираюсь вызвать полицию, — твердо сказала Дженифер и пошла по лестнице к двери.

Бэзил повернулся к ней.

— Кто с вами? — спросил он Дженифер.

— Подруга. В чем дело, Бэзил?

— Отчего она вся перевязана бинтами? Я думал, что вы…

— Это долгая история. Расскажите мне, что произошло с Марком.

— Я ни в чем не уверен, честно говоря. Я лег спать и думал, что Марк — тоже. Мы оба работали долго и оба устали. У него бессонница, поэтому мы легли пораньше. — Руки Тобмэна дрожали, луч фонаря ходил по их ногам, туда-обратно. — Я виноват в том, что касается таблеток.

— Хватит об этом. Вы ему давали их раньше?

— Ну… — Тобмэн испытывал неловкость. — Иногда.

— Когда?

— Ну… — Неожиданно из тьмы возле реки раздался крик, и женщины подскочили в испуге.

— Позже разберемся, — бросила Дженифер; она испытывала все большее беспокойство. Не было сомнения, что сейчас раздался голос Марка — но голос был диким и безумным. — Расскажите, что случилось сегодня.

— Я почти заснул над книгой. Затем помню: Джефферс — это наш новый дворецкий — стучит в дверь. Он сказал мне, что Марк на балконе и ведет себя странно. Он — Джефферс то есть — пошел на шум и обнаружил Марка… танцующим…

— Танцующим?

— Так он обозначил действия Марка. Вероятно, Марк совершал какие-то телодвижения. Но музыки не было. Он наткнулся на столик, но даже не заметил. Джефферс заговорил с ним, но тот не слышал, а продолжал свой дикий танец. Джефферс бросился ко мне. Говорю вам, Дженифер, вид Марка был ужасен. Тем более когда знаешь, как он обычно умеет держать себя в руках. Он вел себя так, будто совершенно, совершенно обезумел. Я позвал его, он услышал и обернулся — но начал говорить что-то о цветах.

— Каких цветах?

— Мы с ним сегодня обсуждали, какие цвета выбрать для различных помещений нашего будущего Центра. Мы намереваемся расширить дом. Однако все в соответствии с его архитектурой, даже используя старую кладку… — Он остановился. — Это, конечно, к делу не относится. Простите… Затем Марк продолжил свой танец. И тогда я позвонил вам.

— Кэлгери.

— Что? — Бэзил странно посмотрел на нее. — Ах, да. Но он был на вызове. Так, значит, затем я набрал ваш частный номер. Я сомневался, зная, что вы нездоровы, но думал, что ответит доктор Грегсон. Я был очень удивлен, когда ответили вы.

— Доктор Грегсон тоже отсутствовал… — То есть он не был способен работать в этот час, вот что она имела в виду. Ее вина, подумалось ей.

Послышался еще один страшный крик около реки, в этот раз с диким завыванием. Страх охватил их всех. Фрэнсис, сойдя по ступеням, невольно перекрестилась.

— Иисус, Мария и Иосиф!.. — прошептала она. — Собака Баскервилей.

— Не пори чушь, — прикрикнула на нее Дженифер, хотя ее собственная реакция была почти та же. Вся ситуация казалась дикой. Как можно поверить, что это тот самый спокойный, уравновешенный Марк Пикок завывает и кричит диким голосом в темноте? Это не укладывалось в воображении. — Что случилось после того, как вы позвонили мне, Бэзил?

— Я вернулся на балкон и попытался поговорить с ним, взывая к его разуму, но он не желал. Он разговаривал, о да, — но разговаривал так, о Боже мой, будто только что обрел голос. Слова его были неразборчивы, вылетали быстро, и понять смысл сказанного не было никакой возможности. Я отослал Джефферса — мне было так неудобно… за Марка. Нам придется нанять новую прислугу, конечно, — добавил он, как бы обращаясь к себе самому. Видимо, ситуация сказывалась и на его нервной системе. — Во всяком случае, где-то пять минут назад он стал вовсе невыносим, ругался, обзывал свою несчастную погибшую мать еще хуже, чем меня, кричал невыносимые вещи о женщинах… о вас… и затем убежал. Если бы я был способен остановить ваш приезд, я бы сделал это… но затем я обнаружил…

— Что телефон не работает, — продолжила его фразу Фрэнсис. — Я только что обнаружила это сама.

— Да. Марк выдернул провод из стены, — сказал Бэзил.

— Разве нет другого телефона, может быть, в кухне или на половине прислуги? — спросила Дженифер.

— Нет. Мы как раз собирались поставить еще аппарат. Нам всегда хватало одного… у нас раньше не было прислуги, кроме приходящей… — Он выпрямился. — Придумал: мы пошлем одного из слуг в город за полицией! — Джефферс! Джефферс! — И он двинулся во тьму, свет фонаря заплясал по лужайке. Через минуту он пропал за крылом здания.

— Как ты думаешь, держат они в доме джин? — спросила Фрэнсис. — Я везде посмотрела, но не заметила.

— Это наркотическая реакция, — заметила Дженифер.

— Знаю, но я не гордая… и в такой момент… — заговорила Фрэнсис.

— Я имела в виду Марка. Это реакция на наркотики, так и должно быть. Или же это такой суровый приступ его болезни, что обычная поддерживающая доза седатива не справилась.

— Вот и хорошо, — сказала Фрэнсис. — Давай отыщем джин. А ты можешь разыгрывать бесстрашие потом, когда Марка свяжут по рукам и ногам.

— Это почти как наркотическое опьянение, — продолжала Дженифер.

— Оно и есть. Он недалеко отошел от пьяницы. До сих пор слышно, как он хохочет там, у реки.

— Я пойду к нему, — сказала Дженифер, поворачиваясь к своему медицинскому чемоданчику и наполняя шприц при свете, падающем из двери. — Если мне удастся подойти к нему поближе…

— Пресвятая Дева, или ты сошла с ума, как и он? — Фрэнсис с каждым моментом делалась все более рьяной католичкой.

— Я имела дело со случаями наркотического опьянения раньше, в Лондоне, — спокойно объяснила Дженифер. — Когда поймешь, в чем тут дело, это больше не пугает.

— И я знаю, в чем тут дело, но я так напугана, что не чую под собой ног, — жалобно ответила Фрэнсис. — Я бы желала почуять их.

— Жди здесь.

— Я не могу.

— Тогда пошли — и прихвати с собой ноги.

Они пошли по лужайке, на которой серели кучи строительного материала. Ночь была непроглядно черна, холодна и неподвижна. По мере приближения к реке слышнее становился плеск воды. И еще один звук. Переливчатый, булькающий смех, такой же продолжительный и бессмысленный, как и течение воды.

— Марк! Это я, Дженифер, — позвала она.

Смех продолжался. Послышался шорох в кустах — с одной стороны, затем с другой. Они замерли, не зная, куда идти. Огни особняка казались теперь пугающе далекими.

— Наверное, ты права: это дело полиции, — сказала Дженифер, внезапно лишь теперь пожалев о своем решении идти без эскорта. Эскорт в лице Фрэнсис был не в счет: та дрожала, как желе.

— Определенно, — согласилась Фрэнсис. — Я думаю, нам стоит сейчас же отправиться за помощью.

— Согласна, — сказала Дженифер; обе бросились бежать наверх, к дому. В темноте они потеряли друг друга, потому что Дженифер обогнула яму, а Фрэнсис упала в нее.

Дженифер услышала, как Фрэнсис закричала, остановилась — и со страху упала на что-то острое и неудобное, похожее на кирпич или камень. Она поднялась — и почувствовала боль в бедре. Коснувшись рукой, она ощутила рану, которая страшно саднила. Она начала ругаться, раздраженная своей неуклюжестью, и поэтому не испугалась звука шагов, которые слышались за спиной. Она решила, что это Фрэнсис.

— Я думала, тебя поймали, — сказала она.

И вдруг чья-то рука охватила ее шею… она услышала злобный голос, шептавший на ухо:

— Сука, сука, сука…

Она закричала.

И начала сопротивляться.

Сопротивляясь, она услышала рев мотора наверху. Подумала, что Фрэнсис добралась до машины, — и молила Бога, чтобы та пришла на помощь.

— Марк, Марк… пожалуйста, отпусти меня… пожалуйста…

Она проходила курс самообороны студенткой; еще она тогда думала, что уйдет в психиатрию. Первый же месяц в клинике, впрочем, притупил это желание. Сейчас она попыталась освободиться приемом, к несчастью, ее противник был обучен не хуже.

— …Марк… пожалуйста… Это Дженифер… — говорила она, а он вновь охватывал ее шею. Она ступила на кучу песка и заскользила, потеряв равновесие.

Пошатнулась — и внезапно упала в одну из канав. С минуту она лежала, беспомощная, на дне. Затем наверху над ней склонилась темная фигура, и она смогла разглядеть в ее руке нож. Убийца явно собирался прыгнуть на нее — но, по-видимому, еще не мог ее разглядеть.

Дженифер отчаянно поползла в конец канавы, царапая ногтями грязные стенки, пытаясь подняться на ноги. Послышался прыжок — и вот уже ее преследователь в канаве вместе с нею. Никто не видит их, никто не слышит!

Они — одни сейчас.

Где-то слышны звуки полицейской сирены, но — увы! — так далеко. Дженифер отступила, и ее ноги заскользили по грязи. Она слышала, как он дышал, будто животное, надвигаясь на нее.

И хотя его не было видно, она знала, что в руке у него нож. И что он подходит к ней ближе и ближе.

— Марк, послушай меня… ты должен выслушать меня, дорогой… ты должен позволить помочь тебе. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе.

Он засмеялся. Негромко, почти интимно, почти по-домашнему, как будто приглашал ее вместе посмеяться над чем-то известным лишь им двоим, над некой тайной. А тайна состояла в том, что не могло быть помощи со стороны — ни для него, ни для нее. Ему нравилось то, что он совершал. Он был убийцей. Он хотел убить ее. Он знал это. И она знала.

Дженифер почувствовала, как пот ледяными струйками стекает по спине, несмотря на то, что ночь была холодной. И ей казалось, что все вокруг пропахло потом, смешанным с запахом свежеразрытой земли. Это было как в могиле, как ей представилось.

Внезапно, пока она отступала от надвигавшейся на нее тени, она ощутила ногами, что начинается склон траншеи, выводящий наверх. Как только она поняла это, она повернулась к преследователю спиной и начала царапать ногтями землю, рваться вперед, пытаясь выбраться из этой могилы. Она почувствовала, как чья-то рука попыталась ухватить ее лодыжку, и автоматически пнула эту руку; освободившись, она продолжала бороться, пытаясь выбраться наверх. Он был уже в нескольких дюймах от нее, так близко, что почти чувствовалось его дыхание. Но она наконец достигла поверхности — и побежала, лавируя между кучами песка и траншеями, отчаянно пытаясь не упасть в очередную яму — в очередную вырытую для нее могилу.

Она знала, что находится между домом и своим преследователем; и что она видна ему, в то время как он ей — нет. Она пыталась спрятаться от его глаз, но везде был свет. А бежать назад, к реке, она не могла. Там была тьма. Там были шепчущие зловещие тени.

Она слышала: он настигает ее. Это было сверхъестественно, будто он мог видеть в темноте. Куда бы она ни рванулась — он двигался за ней, будто они были связаны невидимой нитью, будто она была мухой в его паутине, и везде, всюду он мог ощущать ее дрожь, ее ужас и каждое ее движение. Она не видела его лица: он был темной, тяжело дышащей массой в ночи, и только нож посверкивал в его руке. Она оглянулась — и увидела, как отразился свет в лезвии — коротком, широком лезвии…

Он настигал ее, и настигал ее его хриплый, исполненный ненависти голос: злоба лилась из него, будто яд. Он непрерывно ругался.

— …Сука, грязная шлюха, паскуда… мягко стелет… отвратительная, соблазнительная, вонючая ты сука… — Ругательства лились потоком; некоторых она не понимала вовсе.

Она побежала с новой силой… в груди болело, она задыхалась, горло пересохло; она пыталась выйти из светового поля, но свет был везде… свет преследовал ее, — она не понимала, как это может быть.

И вдруг она поняла, как: ее освещали фары автомобиля — ее собственного автомобиля! Свет фар приближался со страшной скоростью — плясал на кучах песка и кирпича, упал на небольшой бульдозер, что стоял возле; и тут же послышался резкий сигнал автомобиля.

Дженифер продолжала бежать, а тяжело дышащее существо бежало за ней — но уже не так быстро.

Дженифер что-то ударило, она закричала — и упала, задыхаясь, в песок. Почти одновременно послышался более тяжелый удар, и тонкий, испуганный крик: «Идиот!»

В ушах все еще стоял грохот. Она повернулась — и увидела свой новый «маэстро», который, смяв кусты, только что выбил опору из-под строительных лесов — и врезался со страшным скрежетом в какие-то конструкции.

Машина замерла, накренившись, на куче железных труб, а рядом замерла невредимая Фрэнсис. Фрэнсис, которая сумела провести «маэстро» через всю перекопанную и загроможденную лужайку, миновала все канавы — но не смогла объехать дом. Фрэнсис, как обычно, демонстрировала цирковые номера на автомобиле — только сейчас она сделала это намеренно. Она хотела показать виртуозное преодоление полосы препятствий.

Дженифер, задыхаясь, стояла на лужайке и зачарованно смотрела на подбегавших мужчин с фонариками. Свет фонарей прыгал туда-сюда, вниз-вверх, как в военном небе, в старых фильмах. Свет упал на машину, из которой только что выбралась Фрэнсис. Некоторое время Фрэнсис балансировала на краю траншеи, но выпрямилась-таки и торжествующе помахала ей рукой.

— Ну, разве это не класс? Разве я не могу водить машину, когда нужно? Я тебя спрашиваю? — кричала Фрэнсис, пошатываясь и норовя упасть в яму. Радуясь спасению, она наступила на кусок брезента, которым была закрыта какая-то дыра. И медленно, все еще приветственно махая рукой, Фрэнсис погрузилась под землю. Медленно, очень медленно брезент погрузился вслед за ней — и накрыл ее.

Огни фонарей отыскали, наконец, Дженифер, которая стояла, дрожа, с окровавленной ногой, не понимая, что она видит: сон или реальность, спасение, о котором возвестила Фрэнсис.

Свет также упал на неподвижно лежавшую фигуру в нескольких шагах от Дженифер, с распростертыми руками, с раскинутыми ногами.

— Я поймал, я поймал его! — раздался неожиданно крик со стороны реки. Свет фонарей повернул в ту сторону, и взорам собравшихся предстал хихикающий Марк Пикок, надежно удерживаемый сильными руками Фреда Болдуина.

— Я поймал этого негодяя, — кричал Фред. — Я долго ждал, пока он покажется, — и вот он!

Пэдди извлек Фрэнсис из ямы, и то пытался отчистить ее платье, то обнимал ее, а она то смеялась, то начинала плакать. Люк стоял возле Дженифер и боялся к ней прикоснуться — она была недвижна, как статуя. Она в шоке смотрела вниз, на лежавшего подле нее человека. На Бэзила Тобмэна.

И на нож — с коротким и широким лезвием, — что валялся в нескольких дюймах от его руки.