Тайна Пушкинской улицы

Глава 4 С Днём рожденья, Леночка

Славик заехал в девять.

Судя по выражению глаз друга, тот не спал всю ночь. Подождав, пока Вадим приведёт себя в порядок, ангел – хранитель осторожно начал преподносить обрушившиеся на компанию новости.

– Что дальше? – спокойно отреагировал на вступление глава “Проекта”. Он наодеколонился, выбрал рубашку с подходящим галстуком и пошёл проверить состояние обуви.

– Да, это не всё, – продолжил Славик, представляя себе последствия сообщений.

– Выкладывай, – выкрикнул Вадим из коридора.

Друг решился.

– Первое. Нас обокрали. Вынесли всю оргтехнику. – Славик взволнованно отошёл вглубь комнаты. Смотреть в карие глаза, в секунду потемневшие, не хотелось. – Второе. На счетах – ноль. Девчата не знают, как это получилось.

– У меня нет девчат. У меня – бухгалтеры. Они не знают? – не по – доброму сдержанно переспросил хозяин квартиры.

– Да, – взял себя в руки друг. – Не знают.

До вчерашнего вечера всё было хорошо. Размеренный, устоявшийся бизнес, личные связи, окончательно определённые планы на жизнь, и в миг, по чьей – то невероятной, изощрённой прихоти, всё рушилось на глазах. Это понимала даже боксёрская Славикова голова.

– Девчата работают. Стараются, – взялся защищать сотрудниц Кисель. – И верно. Кто же набрасывается так, с бухты-барахты, толком не разобравшись.

– Ты – мой, – твёрдо, с расстановкой произнёс глава “Проекта”.

– Что? – не понял Славик.

– Ты – мой ангел – хранитель, не – их, – пояснил Ёж, высекая взглядом искры.

– Ну, ясно, – отлегло от сердца. – Ещё, – утренний гость переместился поближе к двери. – Твоя Елена…

– Что она?

– Нервничает, – Славик замолчал. Он тут же вспомнил летающие блюдца, стаканы, опрокинутый с кипятком чайник и разбитую фару машины.

– Что у нас сегодня? – Синий в мелкую диагональную полоску галстук с лёгкостью завязался в узел. Посмотрев на себя в зеркало, Ёж остался недоволен. Лицо было отёкшим и хмурым.

– Двадцать седьмое июня, – напомнил Славик. – Лето.

– Знаю, что лето. День какой?

– Пятница. – Ангел – хранитель обычно любил пятницу – день зарплаты. Но в создавшемся положении, этот отрезок недели встал вровень с понедельником – тяжёлым и бесконечным.

Сейчас голову занимала исключительно одна мысль: почему нужно было тянуть с отпуском. Был бы теперь у моря или в горах, или в лесу, какая разница; чайки, беркуты или кукушки, не городские голуби – вот что важно.

– Не время мечтать, – пресёк Вадим думы, звеня ключами.

Проспекты ждали раскалённым асфальтом, пробками автомобилей с их нервными владельцами, что выезжая на дорогу в очередной раз, ругались, как в первый, разморённым людом, проплывающим по “зебрам” и молчаливыми призывами продавцов аппетитных горячих пирожков.

– Что с твоей фарой? – мимоходом поинтересовался Вадим.

– Говорю же, твоя Елена Троянская постаралась. Она.

– Разберёмся, – дверцы хлопнули одновременно. – Заедем сперва в театр.

– Куда? – переспросил друг.

– За подарком. Мы ведь на нуле, как я понял?

В минус пошёл и букет цветов. Леночка любила стрелиции, иногда орхидеи. Она не знала, какие ей нравятся больше. Всё зависело от дарителя. Но с утра не задалось. Дарили нынче всё не те. Оставалась одна надежда – на коллектив.

Вопреки ожиданиям, кабинет Ежа не осиротел. Славик преувеличил на счёт “всей оргтехники”. Но что касалось счетов – то была сущая правда. Фантом разорения, так часто приходящий к людям риска, забрезжил в “Проекте” в половине двенадцатого.

Тягостное молчание телефонного друга явилось предвестником неудач.

Словно сговорившись, клиенты принялись заваливать офис компании вежливыми отказными письмами с приведением уважительных причин и искренними пожеланиями дальнейших успехов. Кто не оставался сегодня без работы – так это факс.

– Сидишь? – раздалось позади.

Порог переступила красивая молодая девушка.

Вадим, не потрудившись развернуться к вошедшей, поприветствовал её, глядя поверх крыш и циркового купола.

– “Вот ирония судьбы, – думал он. – Офис рядом с цирком, а всё равно, что внутри. Кто же в нём главный клоун?”

– Я кого – то ждала вчера, – не замечая витающего в кабинете настроения, промурлыкала охотница за мужским сердцем. – И не дождалась.

По голубому, с лазоревой полосой небу, медленно плыли облака. Вадим с детства любил задумывать тему и получать на неё ответ различными летящими формами. Эта игра пришла внезапно.

На сегодняшний вопрос ему ответило огромное белое с розовой каймой, облако. Из мчавшегося на всех парусах фрегата, оно превратилось в незнакомый, но отчётливо воссоздавшийся город, со своими башнями, колокольнями, домами и арками. И над всей этой воздушной массой, плыли свои маленькие облачка, обгоняя и разгоняя друг дружку. По улицам передвигались фигурки людей, перетекавшие под воздействием воздушных потоков в группы и обратно, а на “крыше “самого большого “здания “развивался “флюгер”, пронизанный солнечным жёлтым лучом.

– Ау! – руки привели кресло в подобающее начальнику положение.

Чудо – город уплыл за угол.

Ёж, недовольно поднявшись, подошёл к распахнутому настежь окну. Его облако растаяло, на его место пришла череда других, не похожих ни на что. Однако, главное для себя Вадим выяснил, и потому со спартанским спокойствием взглянул на бывшую пассию.

– Красивые серёжки, – похвалил он выбор подруги.

– Ты тоже считаешь, что их пора сменить? – улыбнулась Елена, смотрясь в зеркальце.

Ёж не ответил. Он наклонился куда – то под стол и, достав букет в праздничной, хрустящей бумаге, перевязанный бесконечными лентами, вручил его, поцеловав девушку в щёчку.

– А это что? – обрадовалась молодая особа, присев на край стула. Узкие пальчики потянули таинственно торчащий белый краешек конверта. – Так интригующе… Глаза ещё и ещё раз обращались к напечатанной крупным шрифтом информации:

“27 июня. 20.00. Ложа…”

– Что это? – Голова медленно поднялась, слегка покачнувшись.

– Билеты, – невозмутимо ответил Ёж, довольный произведённым эффектом. – Мой тебе подарок. Так что можешь уйти пораньше и подготовиться.

– К чему? – произнесла Елена ледяным голосом.

– К опере, – уточнил Вадим, веселясь всё больше. Он сам не знал, отчего пришло чарующее чувство удовлетворения. Губы сами собой сложились в улыбку.

– Это какая – то особенная опера, что к ней надо готовиться? – продолжила вчерашняя именинница.

Думала – то Елена о другом. Увидев конверт, она уже мысленно, за несколько секунд собрала чемоданы, долетела до Арубы и, раздевшись, подставила солнцу спину.

– “Норма”, – уточнил Вадим. – Тебе же нравится Беллини.

– Не до такой степени, – отрезала девушка, и, решившись на откровение, зашептала, склоняясь над самым ухом сидящего человека. – Ты ведь пошутил?

– Ничуть, – хмыкнул глава компании, получая очередную депешу из Вадуца. – Видишь, что творится? Мы не можем позволить себе лишних трат. Кстати, хорошо, что напомнила. – Отделение массивного стола с украшением из змеевика хранило конверты различной величины, предназначенные для выплаты сотрудникам денежных знаков, соответствующих их профессиональному уровню.

Из нутра вынырнул один и переместился к краю.

– Твой.

Леночка ждала подвоха. И правильно делала. То, что её ожидало, было самым дерзким предположением.

– Ещё один сюрприз? – улыбка с трудом держалась на красивом лице. – Я должна на эти деньги купить себе проездной? Здесь даже на бензин не хватит.

– Значит нужно будет научиться ходить пешком. Одна остановка – это немного. А машину можно продать.

– Что?! – не выдержала фарса Елена, сорвав голос. – Она принялась метаться по кабинету, как разъярённая тигрица, внезапно потерявшая вкус к жизни. – Я как – никак специалист по связям с общественностью!

– Ну, на счёт общественности ты погорячилась. Во всём остальном, отдаю должное.

Желая окончательной расстановки приоритетов, Вадим встал с кресла и насильно усадив туда Леночку, в свою очередь, положил руки на её не по – рабочему обнажённые плечи. Щека коснулась щеки. – И если честно, мы оба знаем, – отметил глава компании, – что с такой работой, ты должна платить мне. За практику.

Леночка закричала, бросила букет в окно, разорвала билеты в оперу и, швырнув деньги со словами “Тогда получи”, вышла из кабинета, постаравшись изо всех сил хлопнуть дверью. Здание дрогнуло, но устояло.

Сбылся самый страшный сон Елены. Наступала нищета.