Тайна старой усадьбы

Глава 3

На Большое озеро Дорожкин добрался быстро. Закатив мотоцикл в кусты, разулся, закатал форменные брюки и, прихватив полевую сумку, зашагал прямо по кромке воды, здороваясь со знакомыми. Не так-то еще и много было купающихся – холодновато, но все же загорали в основном, конечно, ребята.

Играли в волейбол, в карты, а кто-то за кусточками попивал винишко. Участковый замедлил шаг и, отбив случайно прилетевший мяч, присмотрелся – в волейбол да в карты играли подростки лет десяти-тринадцати, а вино пили солидные мужики, похоже, с покоса. Что же касается собственно молодежи, то таковых на озере не наблюдалось. Что и понятно – танцы!

На всякий случай погрозил мужикам кулаком…

– Да ты че, Игорь! Мы же меру знаем!

…Дорожкин направился в дальний конец длинной песчаной косы, к большому серому валуну, сразу же за которым вился слабый полупрозрачный дымок. Там, за кустами, и обнаружились двое парней – Юрик Рыщук и Симаков Пашка – Рыща и Сима. Разложив небольшой костерок, пацаны деловито красили велик, собранный из самых разномастных частей. Черная рама, колеса с зелеными ободами, руль от «Орленка», а передняя вилка вообще красная! Да, был еще багажник – зеленовато-серый.

– Здорово, пацаны! – Выйдя из-за камня, лейтенант улыбнулся во весь рот. – Что, Пашка, отдыхаете?

– Отдыхаем, да…

Пацаны обреченно переглянулись. Наверняка они рванули бы сейчас на сверхсвистовой скорости, бросив к чертям собачьим недокрашенный велосипед, и фиг бы их участковый поймал, но… было уже поздно метаться – Дорожкин-то их узнал, а значит, все равно рано или поздно достанет – не на Луну же бежать?

– Здрасте, дядя Игорь. – Шмыгнув носом, Пашка отложил кисточку.

Выглядевший чуть постарше мелкого своего приятеля Юрик Рыщук тоже поздоровался, настороженно глядя на лейтенанта.

– Костры-то нельзя разводить, не слыхали? – Присев на корточки, Дорожкин провел рукой по велосипедной раме. – Пожарное предупреждение – штраф!

– Дак мы щас затушим, дядя Игорь! Не надо штраф.

– А велик откуда?

– Наш! – Бросившиеся было к костру пацаны обернулись и разом кивнули.

– А Никита Мымарев говорит – его! – Участковый не стал ходить вокруг да около, сразу же приступив к делу.

– Это Мымаренок-то?! – Юрик возмущенно замахал руками. – Врет!

– Точно врет, дядя Игорь! – тряхнув светлой челкой, поддакнул Пашка. – Мы это, велик вместе собрали, а потом Мымаренок сказал: дайте мне. Купить захотел! Договорились за двадцать пять, а он, гад, только десятку дал и велик наш уволок! Еще и накостылять обещался.

– Вот мы его и забрали, велик-то, дядя Игорь! Ничуть не украли… Вот заплатит Мымаренок сполна – тогда и получит.

– Чего ж тогда красите?

– Так вдруг не выкупит? – резонно пояснил Рыщук. – Тогда сами будем кататься. А краску нам Женька Колесникова дала, у них от ремонта осталась.

– Тут колеса наши, дядя Игорь, и багажник, и цепь! Только раму Мымаренок притащил, сказал – нашел на свалке. Врет! У Лешки Чижа с огорода спер, Лешка нам жаловался и обещался отцу рассказать.

– Та-ак… – Участковый задумчиво посмотрел вдаль.

Вечерело. Клонилось к закату рыжее летнее солнышко. На синей озерной глади вспыхнула, заблестела оранжево-золотистая дорожка.

– Вот что. Завтра с утра явитесь все ко мне вместе с велосипедом. И этого… Лешку Чижа тоже с собой приведите.

Подняв плоский камешек, Дорожкин с размаху запустил его по воде…

– Раз… два… три… – считали «плюхи» ребята, – восемь… девять… Девять! Здорово вы кидаете, дядя Игорь!

Они вроде как ссорились – Костя Хренков и Тамара. Женька заметила невзначай, хоть и не приглядывалась – просто парочка на соседнюю скамейку уселась. Разговаривали на повышенных тонах, ругались… Потом Котька психанул, ушел, встал снаружи, у входа, закурил нервно… А Мишка Андреев? А, он уже с другой танцевал. А пришел с Тамаркой! Ну-у, видно так, за компанию…

В динамиках послышалась чувственная мелодия «Лав ми тендер». В качестве медленного танца эту песню ставили в клубе часто, но вот то, что ее поет пресловутый «король рок-н-ролла» Элвис Пресли, знали, пожалуй, только двое – Женя Колесникова и заведующий клубом.

К скучающей на скамейке Тамаре, вихляясь, подошел Митька Евсюков – Дылда. И тут же получил от ворот поворот. Станет Тамарка с ним танцевать, как же!

Евсюков как пришел, так и ушел… правда, про себя выругался. Вслух-то не посмел! Хоть и считал себя блатнее всех блатных, да больше для малолеток выпендривался – и сильно побаивался Котьку Хренкова.

Оп! Катьку пригласил Вилен Левичев из десятого «А». Хороший парень, трудовой сектор…

– Вы танцуете? – Перед Женькой возник вдруг светловолосый парнишка в узких синих брючках и клетчатой рубашке-«ковбойке», с накладными карманами и большим пуговицами – явно импортной и дорогой. Узкое приветливое лицо, весь из себя такой аккуратненький… правда, волосы, пожалуй, чуть длинноваты… Очень симпатичный парень! Незнакомый… явно чужой… Интересно, к кому приехал? Да и вообще, как только не боится? Чужих-то на танцах обычно били… Как и во всех маленьких городках, тем более в деревне.

– Танцевать? Ну, хорошо…

Женька пошла танцевать с непроницаемым лицом: мол, ну, подумаешь, пригласили – так ведь и должно быть! На самом же деле душа ее пела, и было очень приятно, как и любой девчонке, – вот ведь, значит, она не какая-нибудь там… значит, кому-то нравится и вообще…

– Меня зовут Тынис. Тынис Кург. А как ваше имя?

Он еще и говорил с акцентом! Этак симпатично растягивал слова – Ты-ынис. И странно строил фразы: «А как ваше имя?» Местный спросил бы проще: «Как тебя зовут»? И потом, это вот «вы» сильно смущало Женю. Ну, ей же не тридцать лет! Далеко еще до глубокой старости…

– Меня Женей зовут. Может, перейдем на «ты», а то как-то…

Не так уж и громко звучала музыка. В танце вполне можно было поговорить – если чуть-чуть напрячься.

– Хорошо, на «ты»… – улыбнулся парнишка.

Ах, какой голос у Элвиса! Просто божественный, да… И песня…

– Тынис… Ты, наверное, шпион?

– Я не шпион. Я студент.

– Студент?

– Мы здесь на практике. Из Тарту приехали. Ну, вепсский фольклор… Лет пять назад были уже… Правда, не я… Я тогда еще в школе учился…

– Откуда-откуда? – ахнула Женька. Не каждый день сюда из Тарту приезжали, далеко не каждый. Ну, и далеко не каждый житель Озерска знал, где находится этот самый Тарту…

– Из Та-арту. Эт-то Эстония.

– Ах, вон оно что! Так ты эстонец? Отличник, наверное? Ну, пять лет назад я уже и не помню…

Действительно, в университете эстонского Тарту давно уже изучали жизнь, быт и фольклор финно-угорских народов, к коим относились и проживавшие в бывшем Озерском районе вепсы – потомки древней веси, что упоминалась еще в «Повести временных лет». В университете писали по этой теме научные работы, организовывали полевые экспедиции и даже международные конференции.

Профессор Пауль Аристэ проводил со студентами экспедиции к вепсам. В пятидесятых годах они работали в тогда еще Озерском районе, по берегам бурной реки Ояти, изучая жизнь, быт и язык местных вепсов. С конца пятидесятых экспедициями руководила ученица Пауля Аристэ Паула Палмеос, а выдающийся финно-угровед Тийт-Рейн Вийтсо в 1960 году сделал первые имеющиеся в Эстонии магнитофонные записи вепсского языка у северных вепсов, что ныне хранились в фольклорном архиве Эстонского литературного музея и в архиве эстонских диалектов и родственных языков в Тартуском университете. Не так давно, с начала шестидесятых, началась систематическая серия экспедиций Эстонского национального музея…

Обо всем этом поведал Женьке ее новый знакомый Тынис Кург… правда, чуть позже.

Сейчас же…

Танец закончился, и Тынис присел на скамеечку рядом с новой знакомой.

– Н-нет, отличником я не был. Мы только сегодня приехали, с утра… В вашей старой школе живем.

– А-а. И сразу на танцы?

– Вот только пришли…

Краем глаза Женька заметила чужих девчонок – светленьких, высоких… лишь одна была темненькая – брюнетка… Студентки, значит. Теперь понятно.

– А у меня сестра в Риге живет.

– Я там бывал. Красивый город! О, теперь понятно, откуда такая модная одежда!

– Скажешь тоже…

– Да-да, очень. Я, когда тебя увидел, подумал, что ты нездешняя. Даже – иностранка, да!

– Сам ты иностранец! – обиделась Женя. – А вообще, у нас тут чужих не любят…

– Да, профессор Арнольд предупреждал.

– Профессор?

– Отто Янович. Научный руководитель нашей практики. – Тынис неожиданно улыбнулся. – Но он только завтра приедет.

Женька тоже улыбнулась: забавно так Тынис говорил – «приед-дет», «естчо»…

– А, так вы втихаря!

– Ну да… Что значит – «втихаря»?

– Значит, тайком от начальства. На свой страх и риск. Хотя у нас тут милиция обычно дежурит. И бригадмильцы… Так вы, если что, с ними… Хотя у вас тут, смотрю, девчонки одни…

– Есть и парни. Но серьезные. На танцы не ходят.

– Правильно делают. – Девушка искоса посмотрела на Тыниса. – А ты, значит, несерьезный?

– Знае-эшь, когда ка-ак… А кто такие бригадмилцы?

– Дружинники. У нас их еще по-старому называют.

– А, понимаю. Инерция мышления.

– Сам ты – инерция, – усмехнулась Женька.

– Ну, не обижайся.

– Да не обижаюсь я… Просто подруги своей не вижу. Ушла, что ли? Так сказала бы…

И в самом деле, Катерины что-то нигде не было видно: ни среди танцующих, ни на скамейках. Да, вообще-то, она сюда бы и вернулась, присела бы рядом – вон где сейчас Тынис сидит.

Привстав, девушка внимательно осмотрела площадку. Подружки нигде видно не было. Кстати, и рыжая оторва Кротова тоже куда-то делась! Ох, не к добру это…

Женка закусила губу.

– «В городах, где я бывал, по которым тосковал…» – запел с магнитофонной пленки Эдуард Хиль.

Поднявшись, Тынис вопросительно посмотрел на Женю.

Конечно, «Голубые города» в качестве медленного танца – так себе, зато песня новая и уже очень даже популярная! Как и сам певец.

Едва не задев парня, пробежала мимо Тамарка Марусевич, бросила что-то злое дымившему у входа на танцплощадку Хренкову. Так и не помирились…

Расталкивая всех, вихляющейся походкой направился к выходу и Митька Евсюков – Дылда.

– Какой неприятный парень, – посторонился Тынис.

Колесникова покусала губу:

– Вот уж точно! Увидишь – не связывайся…

– Так, может быть, мы с тобой…

Обеих ведь нет нигде – ни Светки Кротовой, ни Катьки! А что, если Кротова вдруг решила устроить разборки? А что? Место подходящее – танцы. Зайдут в лесочек за клуб и… Катька – девка боевая, обиды не спустит. Не-ет, не могла она так просто уйти… Точно – где-то за клубом!

Не говоря ни слова, Женька вскочила со скамейки и быстро пошла к выходу…

Ну, так и есть! За клубом, в лесочке близ заросшего пожарного прудика, слышались рассерженные крики – явно девичьи.

Едва не споткнувшись, Женька прибавила шагу…

– А ну, пусти-и! Пусти, говорю, с-сука!

– Сама пусти!

– Ай! Ухо, ухо… гадина!

– Сама гадина! Н-н-а!

– Ай!

– Ой!

– У-у-у!

Так и есть! Кротова и Катерина стояли друг против друга, вцепившись друг дружке в волосы, и пинались. Каждая пыталась повалить соперницу на траву… Вот что-то затрещало – наверное, разорванное платье…

– А ну, хватит! – подбежав, закричала Колесникова.

Катька обернулась:

– Женька, уйди! Уйди, говорю. Мы тут сами… у-у-у-у!

– Я вам дам – сами… А ну!

Женя поспешила на помощь подруге… да не тут-то было!

– А ну, стой!

У Кротовой-то имелись свои подружки! Такие же оторвы и, похоже, уже хорошо выпившие.

– Слышь, девки, а давайте ее в пруд выкинем… в тину!

– Давай!

Женька и опомниться не успела, как ее схватили за руки и поволокли…

От мерзкого ощущения беспомощности и обиды по щекам потекли злые слезы…