Тайна стонущей пещеры

Глава первая. На глубине 530 метров

Все было необычным на этом подводном корабле, быстро продвигавшемся в толще воды. В отсеке стояла тишина, хотя моторы работали. Перед глазами главстаршины Бориса Агеева светился огромный экран цветного телевизора.

Моряк сидел в мягком кресле перед красиво отделанным пультом с множеством кнопок и горящих цветных лампочек. Под стёклами осциллографов пробегали зелёные и малиновые змейки. Два сигнальных глаза сторожевого радиолокационного поста, установленные под экраном телевизора, спокойно мерцали.

С каждой минутой беспокойство все больше овладевало Борисом, впереди минное поле.

Моряк понимал, что волнуется напрасно: лодку ведет умное устройство, курс рассчитывает электронно-вычислительная машина, они не могут ошибиться. Только в случае выхода из строя автоматического рулевого будет включен пульт, за которым находится он, Борис, но это маловероятно.

«Ласточка», — так назывался подводный корабль — сегодня должна была выполнить необычную и сложную работу. Бориса, как и других моряков, подробно ознакомили с заданием.

…В апреле тысяча девятьсот сорок пятого года, перед, концом Великой Отечественной войны, советские моряки получили приказ, во что бы то ни стало изловить или уничтожить фашистскую подводную лодку «Акула», на которой находились важные документы и огромные ценности, награбленные фашистами. «Акула» являлась лодкой новейшей по тому времени конструкции. Справиться с ней нелегко было, но наши воины с честью выполнили приказ.

«Акулу» блокировали в районе Зеленой впадины. Обладая способностью глубоко погружаться, фашистская лодка старалась буквально по дну выбраться из огненного кольца. На помощь ей фашисты бросили самолеты и корабли, Разгорелось большое сражение. Однако «Акуле» не удалось спастись. В самом центре Зеленой впадины советская быстроходная «малютка» нагнала и торпедировала ее.

«Акула» затонула на глубине пятисот тридцати метров. Долгое время казалось, что поднять ее невозможно. К тому же фашисты окружили то место, где затонула «Акула», сплошным заграждением, установив на различной глубине сотни мин.

Вот в этот-то район и шла теперь «Ласточка».

В отсеке, где нес вахту Борис Агеев, было необычайно тихо. Казалось, подводный корабль стоит на месте. Лишь освещенный экран телевизора выдавал движение, по темно-зеленому полю струились полосы, они беспрерывно бежали от центра в стороны.

Моряк начеку. Он не спускает взгляда с экрана, на котором отображается все, что впереди — по курсу лодки. Это работают аппараты подводного видения.

В их поле зрения временами попадают обитатели моря. Вот справа мерцающей тучей, а потом мириадами, светлых точек обозначился косяк рыбы. Мгновение — и экран сделался чистым. Лодка, как игла, пронизала рыбий косяк.

Борис нажал кнопки, включил переговорное устройство и телевифон, с помощью которого во всякое время можно видеть, что делается в любом отсеке корабля. Сейчас, же вспыхнул экран телевифона и появилось изображение.

В центральном посту Борис увидел командира корабля капитана третьего ранга Осипова, а рядом с ним человека с черной бородой, одетого в гражданскую одежду. Они спокойно беседовали.

— Квадрат тридцать семь — сорок три! — вдруг послышался голос.

— Сбавить ход! — приказал командир. — Включить локатор кругового обзора.

«Ласточка» подходила к квадрату, где затонула «Акула».

…Сбавив ход, подводный корабль осторожно погружался на глубину. Вот на экране локатора стало видно дно моря.

Раздался звонок. Предупреждая всех в лодке, прозвучал голос:

— Прямо по курсу — мина!

— Приблизить изображение! — скомандовал командир.

Борис увидел, как красная маленькая точка стала быстро увеличиваться в размере. Изображение заняло три четверти экрана. Началось самое интересное. Теперь все, что видно в телевизоре, будет сниматься на кинопленку.

Борис — весь внимание. Вначале ему показалось, что на экране сказочное дерево. Пышная, почти круглая крона его слабо шевелилась. Затем четко обозначился шар. От мины вниз уходил толстый красный жгут. Это был обросший водорослями трос, с помощью которого мина держалась на якоре.

— Начнем взрывать мино-деонаторами?

По голосу Борис узнал, что это говорил командиру человек с бородой.

— Согласен, — ответил Осипов.

От лодки стала удаляться необычайно маленькая торпеда, размером не больше бутылки. Изображение мины уменьшилось. Теперь оно было величиною с кулак.

Прошла секунда, вторая, и на экране, как веер, вспыхнуло оранжевое сияние. Мина взорвалась. Трос обрушился вниз.

Через полминуты на экране появилась другая мина, потом третья, четвертая… Взрывы следовали один за другим. Мино-детонаторы автоматически наводились на цель локаторами.

«Ласточка» уверенно двигалась вперед. В лодке слышалось стрекотание киноаппарата, который фотографировал на пленку все, что виделось на экране.

— Теперь испытаем термитные заряды, — проговорил бородатый.

— Термитными… Пли! — скомандовал Осипов.

И сейчас же Борис увидел огненный луч, вернее стрелу, которая с быстротой молнии устремилась вперед, к очередной мине. И снова вспыхнул огненный веер. Еще и еще! Вслед за первой полетели новые стрелы.

— Включить бортовые пушки! — приказал командир.

Вспышек стало больше, вода начала светиться. Все это напомнило Борису беззвучные зарницы, которые он наблюдал тихими вечерами у себя в деревне на Смоленщине.

Уничтожив минное поле, «Ласточка» подошла к затонувшей «Акуле».

— Вот она! — проговорил бородатый.

Борис разглядел на экране продолговатый предмет, похожий на сигару с обломанным концом. Корпус лодки поржавел, оброс ракушками.

— Спустить водолазов!

И вот уже виден человек, одетый, как древний рыцарь, в доспехи. Борис знал, что скафандр водолаза сделан из пластмассы, а прозрачный шлем из сталинита, которые по своей прочности превосходят лучшие марки легированной стали.

С помощью моторчика, закрепленного на спине, водолаз быстро продвигался в воде. Вслед за первым появились еще три водолаза. Они стали обследовать затонувшую «Акулу».

Торпеда попала в кормовую часть лодки и начисто оторвала ее. Борис видел, как водолазы продвигались по корпусу лодки, исчезали за ней, как бы ныряя в красные водоросли, и появлялись вновь. По радио они держали связь с «Ласточкой». Их голоса Борис слышал так отчетливо, как будто они находились рядом.

Водолазы доложили о состоянии корпуса. Командир решил, не применяя тросов, поднять «Акулу» электромагнитами, вмонтированными в днище «Ласточки».

«Ласточка», как птица-богатырь, опустилась на затонувшую лодку.

— Включить электромагниты! — приказал командир.

Раздалось тихое гудение. Глухо звякнул металл.

— Продуть цистерны главного балласта!

Гудение моторов усилилось, но подводный корабль оставался неподвижным. «Акула» будто вросла в грунт. Борис уже стал отчаиваться, думая, что от подъема затонувшей лодки придется отказаться.

— Включить реактивный двигатель подъема! — все так же спокойно скомандовал капитан третьего ранга Осипов.

Послышался рев. Борис почувствовал толчок и, глянув на телевизор, увидел, что «Ласточка» быстро подымается вверх.

Цвет воды за необычайно прочными стеклами иллюминаторов начал светлеть, и через несколько минут отсек Бориса залило солнечным светом. «Ласточка» всплыла на поверхность.

Глава вторая. Вера

Бухта походила на огромное зеркало. В неподвижной глади воды отражались редкие облака, дым из трубы завода. На своих отражениях стояли застывшие корабли, а на краю зеркала, опрокинувшись, повис белокаменный город.

Борис Агеев стоял на носу катера, подходившего к пирсу. Он сразу заметил изменения, какие произошли за два месяца его отсутствия. Строящееся трехэтажное здание рядом с водной станцией освободилось от строительных лесов. Где-то вдали за театром появился хобот подъемного крана.

На площади перед памятником героям Отечественной войны Борис на минуту остановился. Это у него в привычке с первого дня службы. Всякий раз, проходя мимо бронзовой фигуры моряка, он испытывает торжественное волнение и замедляет шаг.

— Борис! Агеев! — неожиданно раздались возгласы.

Моряк попал в объятия друзей, с которыми не один год прослужил на «Касатке» — подводном корабле еще довоенной постройки. Два месяца назад «Касатку» поставили к причалу у завода. Тогда же отличников боевой и политической подготовки рулевого Агеева, механика Суханова и радиста Леонидова откомандировали в спецгруппу.

— Ну, как вы там, на новом месте? — расспрашивали Бориса друзья.

— Эх, братцы, если бы вы посмотрели на «Ласточку»!.. — восторженно проговорил Борис. — Это не лодка, а прямо мечта. Хотите, я расскажу вам о ней?

Товарищи с сожалением вздохнули:

— Времени уже нет — увольнение кончается.

Агеев пересек площадь, у входа в парк поравнялся с патрулем, молодцевато отдал честь.

— А-а-а, спецгруппа… — тепло улыбнулся знакомый офицер, ответив на приветствие.

В киоске возле гостиницы Борис купил папирос и остановился, раздумывая, куда идти. Он был почти уверен, что Вера не ждет его.

«Кто я для нее? Случайный знакомый, о котором она, может быть, давно забыла», — подумал он. Но для него Вера была самым дорогим человеком в городе, и минутное раздумье только еще больше разожгло в нем желание скорее увидеть ее.

…Он влюбился в нее сразу, с первого взгляда и хранит это чувство, как самую светлую радость.

Это было в начале лета на выпускном вечере в школе. Моряки поздравили выпускников, выступили с концертом художественной самодеятельности. Затем были танцы.

Агеев стоял рядом с девушкой в голубом платье, с красивым бантом, искусно вплетенным в волосы. Глаза этой девушки, большие, голубые, притягивали к себе, Борис залюбовался ею.

— Чего же мы стоим? Пойдемте танцевать, — с юной простотой, без тени смущения сказала она.

Во время танца они познакомились. Ее звали Верой.

— А почему вы не в школьной форме, как остальные выпускницы? — спросил Борис.

Вера улыбнулась одними глазами.

— Я уже старая. В прошлом году окончила десятилетку. На вечер пришла с подругой.

Она как-то доверчиво посмотрела ему в глаза и неожиданно сказала:

— Знаешь что, я не привыкла, чтобы меня называли на «вы». Говори мне лучше «ты», тем более, что я моложе тебя.

Потом они шли по городу, залитому электрическим светом.

— Я живу почти в конце проспекта. Проводишь меня? — попросила Вера.

Борис никак не мог примениться к ее обращению. Девушка поражала своей непосредственностью и простотой. «Так говорят обычно с людьми, которых давно знают», — думал Агеев.

Вера жила в старом двухэтажном доме, стоявшем в глубине двора.

— Вот наша квартира, на втором этаже, — указала Вера. — Видишь левее лестничной клетки два окна?

Вдоль всего дома на втором этаже шла открытая веранда. Возле одного столба веранды Борис увидел силуэт человека.

Вера торопливо попрощалась и поднялась на веранду. Мужчина, стоявший у столба, поспешно шагнул к ней навстречу.

В следующее воскресенье Борис пошел к Вере. Сдерживая шаг, он впервые поднялся по лестнице дома, в котором жила она. Дверь оказалась закрытой.

У главстаршины мгновенно исчезло радостное настроение. Сколько дней дожидался этой минуты, и все напрасно.

Что-то толкнуло его заглянуть в окно. Он осторожно подошел и увидел в комнате Веру. Девушка сидела за столом перед маленьким приемником и что-то торопливо записывала на листке бумаги. До слуха Агеева донеслись слабые звуки морзянки.

Вера была увлечена занятием, лицо ее раскраснелось, левой рукой она то и дело поправляла падавший на лоб локон.

Борис постучал по стеклу, Вера вздрогнула.

— A-а, Борис, заходи. Дверь не заперта. Только нажми сильнее, она у нас туго открывается, — смущенно проговорила она, подбежав к окну.

Когда Борис вошел в комнату, приемник уже был выключен. Вера собирала исписанные цифрами листки.

— ДОСААФ проводит областное соревнование радиолюбителей, — объяснила она и прибавила с гордостью: — я занимаюсь радиоспортом. А ты?

Вера лукаво и вместе с тем выжидающе посмотрела в глаза Агеева.

— Радио не моя стихия. Я рулевой, романтик моря, — ответил Борис и сам удивился, до чего получилось картинно.

Вера опустила ресницы и, словно вызывая главстаршину на разговор, задумчиво произнесла:

— Море. Что в нем хорошего?

Эх, если бы мог Борис рассказать ей все то, что знает о море! О лодке, походах, учениях! Наверное, тогда и она полюбила бы море.

— У меня есть билеты в кино, — предложил он. — Пойдем?

Вера с той непосредственностью, которая поражала Агеева, запрыгала по комнате.

— С удовольствием. Ты подожди, я переоденусь. Найди пока хорошую музыку.

Она включила приемник и ушла в спальню.

Борис покрутил ручку настройки приемника. В мелодию музыки ворвались звуки морзянки.

«Жаль, не умею читать, — с завистью подумал Борис. — Вера, вон, научилась…».

Девушка вышла из спальни, одетая в голубое платье — то самое, в котором она была тогда на выпускном вечере, и которое очень шло ей.

Она остановилась перед зеркалом, поправила прическу и, обернувшись, обожгла моряка взглядом:

— Я готова.

— Какая ты красивая! — восторженно сказал Борис и не удержался, потрогал ее шелковистые локоны.

Вера в зеркало увидела, как Борис только что рассматривал радиотелеграфный ключ.

— Интересуешься? — полюбопытствовала она. — Тебе, человеку военному, надо уметь этим пользоваться. Хочешь, я покажу, как работают на ключе? Вот так, — и Вера стала ловко выстукивать какие-то сигналы.

— Ну, пойдем, — сказала она, отходя от ключа. — Не опоздаем?

После кино возвращались домой. Вера беспокоилась:

— Мама, наверное, уже пришла, хватилась меня. Она привыкла, что я не отлучаюсь надолго.

На углу проспекта и площади поравнялись с городской фотографией. Вера лукаво улыбнулась:

— Ты когда-нибудь бывал здесь? — И доверительно сообщила: — Здесь я работаю лаборанткой. Уже целый год!

Едва они вошли во двор ее дома, Вера потянула Бориса за руку, проговорив, как показалось ему, расстроено:

— Пойдем лучше еще погуляем немного. Мама, кажется, задержалась.

В самом деле, окна ее квартиры были, как и в тот раз, темными и так же, как в тот первый вечер, — Борис заметил это — на веранде стоял какой-то человек.

— Вы так торопились домой… — с недоумением сказал Агеев.

— Мамы же нет дома. — В голосе Веры почувствовалось раздражение. — Опять на какой-нибудь конференции заседает! — И, словно пытаясь загладить минутную вспышку, взяла Бориса под руку, ласково шепнула: — Она у меня хорошая, работает библиотекарем. Когда-нибудь я познакомлю тебя с ней.

Борис поймал себя на мысли о том, что до, сих пор Вера ничего не рассказывала о матери. Еще утром ему показалось, что девушка живет одна. Он вспомнил обстановку двух скромно обставленных комнат: стол, зеркало, шифоньер, а в спальне, куда он заглянул случайно, — небольшое трюмо и кровать. Да, кровать одна…

Вера, словно угадав мысли Агеева, заговорила по своему обыкновению с подкупающей искренностью:

— Я сплю вместе с мамой. Привыкла так с детства. Она у меня маленькая, славная.

Гуляли долго. Бродили по парку. Танцевали на тесном, огороженном пятачке.

Вера много смеялась, была весела, но Борис чувствовал, что она чем-то расстроена и всячески хотела скрыть это от него.

Что ее волновало?

Прощаясь, она, попросила, чтобы в следующий раз Борис приходил не к ней домой, а к фотографии.

…С того вечера прошло два месяца. Попав в спецгруппу, Борис все время находился в море. Как он жалел, что не запомнил номер дома Веры. Из-за этого не мог написать ей письма. Ждала ли она его? Хотела ли, чтобы подал о себе весточку? Не обиделась ли за молчание?

Глава третья. Неприятная встреча

Было половина шестого вечера, когда Борис подошел к фотографии и попросил вызвать Веру.

Девушка, к которой Борис обратился с этой просьбой, быстро вернулась из лаборатории.

— Ее уже нет, — сказала она и, заметив растерянный взгляд моряка, объяснила: — Она ушла раньше с работы, сказала, что будет дома.

И вот Борис опять на квартире Веры.

— Где это странствовал, морской волк, так долго? — радостно встретив, с улыбкой спросила она, и Борис потонул в обволакивающем взгляде ее глаз.

— Что же ты молчишь? Отвечай же, почему писем мне не писал? — полушутя, полусерьезно спрашивала Вера.

— По делам службы странствовал, — ответил Борис и вдруг подумал: «Эх, была не была!».

Он сделал таинственный жест, поманил Веру к себе и сказал:

— Тебе могу рассказать под большим секретом, где я был и что видел. Может быть, тогда ты изменишь свое мнение о море.

— Не думаю, — равнодушно сказала Вера.

Борис продолжал:

— Я сейчас нахожусь на испытании новой подводной лодки «Ласточка», которая может передвигаться не только под водой, на воде, но даже и по воздуху.

Девушка удивленно подняла брови.

— Не веришь? — оживился Борис. — Мы на своей «Ласточке» четыре дня тому назад потопленную фашистскую лодку «Акулу» с недосягаемой глубины подняли. Вот.

Борис вынул из кармана несколько фотографий. На одной из них Вера увидела двух водолазов, одетых в скафандры с необычными утолщениями на коленях и локтях. Они брели по каким-то зарослям. Третий водолаз, вверху снимка, подобно фантастической рыбе, плыл вниз головой.

На других фотографиях были сказочные заросли, среди которых плавали рыбы необыкновенных расцветок и форм.

— Ты посмотрела бы это в натуре. Глаз не оторвать!

Вера с любопытством рассматривала фотографии и то и дело поднимала на Бориса озадаченный взгляд.

— А вот и красавица наша «Ласточка» вместе с поднятой «Акулой», — доверительно показал Борис очередной снимок.

На фотокарточке Вера увидела темное пятно, к которому снизу прилипло второе длинное тело, похожее на сигару с обломанным концом. А еще ниже она рассмотрела совсем крохотные, уже знакомые ей фигурки водолазов.

— Это и есть фашистская «Акула»? — спросила Вера, указав пальцем на сигару. — Как же она держится за вашу эту… «Ласточку»?

Борис рассказал про электромагниты, реактивный двигатель «Ласточки» и многое другое, что знал о корабле.

— Слушай, — заметила Вера, — а ты, оказывается, интересный человек. У тебя есть фантазия, полет мыслей, какая-то горячая убежденность, которая увлекает. Но ты рассказываешь удивительные вещи. Зачем ты говоришь мне все это? Это же, наверное, тайна.

Борис смутился и замолчал.

— А не рассказываешь ли ты мне фантазию, чтобы понравиться? — спросила она вдруг, и в глазах ее блеснули лукавые искорки. — Учти, я не переношу фальши.

Эта девушка была удивительно откровенна и прямолинейна. Она всегда говорила только то, что думала и чувствовала.

Но Борис поддержал свое достоинство.

— Суди, как хочешь. Если интересно, то слушай. Я ведь хочу, чтобы ты полюбила море.

Агеев откинулся на спинку стула, улыбнулся и с удовольствием начал высвистывать: «Вера, я изучил азбуку Морзе».

Девушка растерянно захлопала ресницами. На лице ее было недоумение, почти испуг.

— Послушай, а ты и вправду очень интересный человек, — с восхищением сказала она. — Нет, как можно за такой короткий срок овладеть азбукой?

— У моряков такой закон, чего не умеешь — познай, — гордо ответил Борис.

…Два месяца назад, возвратившись вечером от Веры, Борис попросил Игоря Леонидова научить его азбуке. Игорь показал на бумаге каждый знак и дал ему старый радиоключ. Но работать на ключе Борису приходилось редко. Зато он быстро научился высвистывать короткие и длинные сигналы, и посвящал этому занятию, чуть ли не каждую свободную минуту.

Всего этого Борис, конечно, не стал рассказывать Вере. Ему было приятно видеть ее удивление. Он показал последнюю фотографию.

— А это рулевой — главный старшина Борис Агеев у пульта управления.

На фотографии Вера увидела Бориса, стоящего возле мягкого кресла. На голове красовался большой ребристый шлем. За спиной был виден экран телевизора и стол с множеством приборов.

— А зачем у тебя шлем? — спросила Вера.

— Чтобы защитить голову от случайного удара. Во время движения лодки мы даже пристегиваемся ремнями к креслам, как летчики. Скорость очень большая.

Вера слушала, не перебивая.

— Американские атомные лодки считались чудом техники, — продолжал Борис. — А наша «Ласточка» их оставила далеко позади. За эти два месяца, что я у тебя не был, мы пересекли три океана: Северный Ледовитый, Тихий и, Атлантический. Шли со скоростью самолета. Ты даже не можешь себе представать, что это было за путешествие!

— Ты говоришь такие вещи. Может быть, я сплю? — проговорила Вера и, как бы желая удостовериться, пощупала на столе фотографии.

Моряк стал ей подробно рассказывать о том, как лодка, временами выходя из воды, летала по воздуху, и вдруг он почувствовал, что на него кто-то смотрит.

В дверях, привалившись к косяку, стоял черноволосый человек, лет двадцати пяти, с тонким, длинным носом на бледном лице и тяжелым взглядом черных глаз. От этого взгляда Борису стало как-то не по себе. Незнакомец отвел глаза, натянуто улыбнулся.

— Простите, что я помешал вашей беседе, — сказал незнакомец. — Скажите, Вера, Клавдия Васильевна еще не приходила?

— Нет, — ответила девушка. — Знакомься, Борис. Это Павел Нагорнюк, наш сосед.

Павел без приглашения сел за стол.

— Простите, я невольно подслушал ваш рассказ. Вы так увлеченно говорили, с таким вдохновением, что я не решался прервать вас, и вынужден был стоять у двери.

Он внимательно пересмотрел все фотографии, лежавшие на столе.

— Вы что, водолаз?

Борис промолчал, собрал фотографий в стопку и накрыл их бескозыркой.

— Товарищи, вы поиграйте пока в шахматы, а я приготовлю ужин, — предложила Вера, и запоздало спросила Бориса: — Ты в шахматы играешь?

— Немного, — ответил он, хотя считался чемпионом в части по шахматам.

Играть ему не хотелось, но Вера уже высыпала на стол фигуры, поставила доску и ушла на кухню.

С первых же ходов Борис почувствовал, что Павел серьезный противник, и решил: раз игра началась, — тщательно продумывать каждый ход.

— Давно служишь? — как бы, между прочим, спросил Павел, выдвигая вперед пешку.

— Давненько, — нехотя ответил Борис.

— Рулевой, значит?

Агеев хотел огрызнуться, но тут же заметил, что Павел смотрит на его нарукавный знак.

— Рулевой.

— А на этой самой «Ласточке» давно?

Борис обозлился. Нагорнюк ему явно не нравился. Он соображал, как бы обидней ответить на учиненный допрос. Но тут дверь распахнулась, в комнату вошла маленькая, удивительно, подвижная женщина, и игра прекратилась.

— Добрый вечер, дети, — громко проговорила женщина, бросив на стол туго набитый портфель. Поцеловав в щеку вышедшую из кухни Веру поздоровавшись с Павлом, она взглянула, на Бориса:

— А этого молодого человека я что-то не знаю.

— Это Агеев. Помнишь, я говорила, что встретилась с ним на выпускном вечере?

— A-а, тот самый морячок? — Она подошла к Борису. — Здравствуйте, будем знакомы. Клавдия Васильевна.

Борис догадался: это — мать Веры. Он быстро поднялся:

— Я, пожалуй, пойду!

— Что вы, не обижайте нас, — захлопотала Клавдия Васильевна, — давайте посидим, попьем чайку с айвовым вареньем. Сознавайтесь, вы, наверное, давно не пили чай с вареньем?

— Нет, я пойду.

Борис почему-то чувствовал себя неловко рядом с этой подвижной женщиной и хмурым, неприветливым Павлом.

Он надел бескозырку.

— Служба и дисциплина, прежде всего. Я вас отлично понимаю, — с сожалением вздохнула Клавдия Васильевна. — Вера, проводи гостя.

…В кубрике, раздеваясь спать, Борис вспомнил, что забыл фотографии на столе у Веры.

Глава четвертая. Клавдия Васильевна

Всю ночь Борис метался в постели — одолевали кошмары. Ему снилось, что он бредет по дну моря в густой чаше водорослей. Красные стебли обхватывают его руки, ноги, все тело, мешают идти.

Борис просыпается, поворачивается на постели. Видения исчезают, но ненадолго.

Встал Борис усталый, с больной головой. После завтрака он узнал, что к обеду должны быть погружены все материалы, продукты и к семнадцати часам команда должна быть на «Ласточке». Предстоит новый выход в море.

Погрузку закончили быстро. Борис отпросился в город на два часа.

…Дверь открыла сама Клавдия Васильевна.

— А Вера только что ушла, — сказала она. — Но ничего, проходи, садись, отдохни немного, а то вон как запыхался.

Клавдия Васильевна взяла пачку снимков с приемника и подала Борису.

— Ты в прошлый раз забыл у нас свои фотографии, — сказала она. — Интересные снимки, особенно вот эти, подводные. Мне впервые приходится видеть такие.

Она подсела к Борису:

— Вот что, молодой человек, ты чем-то нравишься моей Вере. А я тебя совсем нет знаю. Расскажи-ка о себе, кто ты и откуда.

Очевидно, эта женщина обладала удивительным даром — умела заставить собеседника рассказывать все, что есть на душе. Может, она подкупила Агеева замечанием, что он чем-то нравится Вере? Может быть. Но только он чуть ли не целый час рассказывал ей свою биографию, которая на бумаге обычно умещалась на полстраницы.

Клавдию Васильевну интересовали мельчайшие подробности его жизни: сколько раз он болел в детстве и чем, сколько в их деревне дворов, богатые ли урожаи получают в колхозе, любит ли Борис рыбную ловлю, кем себя видит в будущем, к чему стремится — все, все. Не спрашивала Клавдия Васильевна только о том, где и как, на каком корабле проходит его служба, очевидно, понимая, что это составляет предмет тайны.

Когда Борис выговорился, она спросила:

— Скажи, дорогой, тебе нравится Павел?

— Нагорнюк? — с недоумением переспросил Борис. — Тот, что вчера здесь был?

— Да, он.

— Откровенно говоря, не нравится, — прямо сказал Борис.

— Молодец! Люблю искренних людей, — похвалила Клавдия Васильевна, но лицо ее помрачнело. — Однако ты его мало знаешь. Я бы тебе посоветовала поближе с ним познакомиться.

Глава пятая. Куда девалась фотопленка?

Агеев две недели отсутствовал в городе. По горло занятый работой на «Ласточке», он временами вспоминал разговор с Клавдией Васильевной:

«Для чего ей нужна моя биография? И зачем непременно я должен сойтись с ее Павлом? — думал Борис. — Однако душевная женщина!».

И перед его взором возникало лицо Вериной матери — доброе, внимательное, с веселыми, ласковыми глазами.

…Наконец, пришли с моря. Спецкоманде разрешили увольнение. Борис побрился, нагладил форму, повесил на плечо фотоаппарат и отправился на свидание.

Веру он неожиданно встретил у троллейбусной остановки. Она была не одна, с другой девушкой.

— Знакомься, это моя подруга Лена. Она работает в нашей фотографии.

Вера была весела, откровенно радовалась встрече. Заметив на плече у Агеева аппарат, попросила:

— Сфотографируй, пожалуйста, нас с Леночкой. А то работаем в фотографии, делаем портреты других людей, а нас некому снять.

Борис сделал несколько кадров, и пленка кончилась. Решено было сейчас же ее проявить на квартире у Веры. Лена, сославшись на дела, оставила Веру вдвоем с моржом.

Через час пленка была обработана.

— Чудесные негативы получились, — разглядывая пленку, сказал Борис, — тут снята и наша «Ласточка», Взгляни, что за красавица!

Вера мыла бачок под краном, сказала:

— Успею еще. Вешай скорее сушить, а то эмульсию поцарапаешь.

Борис прикрепил кнопками пленку на переплете окна, открыл форточку, чтобы воздухом обдувало.

Закончив мыть принадлежности, Вера предложила:

— Пойдем, погуляем пока. Что-то в комнате душно.

Отправились в парк.

— Почему Клавдия Васильевна так настойчиво советовала мне подружиться с Павлом? — спросил Борис, неторопливо шагая с девушкой по аллее.

— У мамы такое правило, обращать в свою веру каждого нового знакомого, — шутливо ответила девушка.

Сели на скамейку.

— Павел очень умный и талантливый человек, — говорила Вера. — Вот мама и считает, что ты должен подружиться с ним, чтобы заимствовать у него лучшие качества. Павел ее любимец. Она считает его, как бы своим сыном.

— До войны наша семья жила в Курске, — неожиданно начала рассказывать Вера. — Я родилась в самом начале войны. Мне было полгода, когда мама эвакуировалась из города.

В дороге эшелон попал под бомбежку. Мама говорит, было что-то ужасное. Выбежав из вагона со мной на руках, она пряталась в какой-то канаве и тут увидела рядом мальчика лет пяти. Это был Павлик.

После бомбежки она пыталась найти его родителей, но не нашла. Так он и остался с нами.

Эвакуировали нас в Сталинабад. До конца войны мы и жили там. А после возвратились в Курск.

Павлик ходил уже в третий класс, когда нашлись его родители. Оказывается, его мать была тяжело ранена во время той бомбежки… Вот и потерялись они.

— А как же нашли друг друга? — поинтересовался Борис.

— Очень просто. Мама услышала по радио из Москвы, что Павлика разыскивают, и написала. За ним приехали, увезли домой. До нынешнего лета я его не видела.

Вера задумалась: «Стоит ли продолжать?», но, видно, решила, что стоит.

— Он закончил в Москве институт и аспирантуру, сейчас работает над диссертацией, сделал какое-то важное изобретение. Машина, построенная по его чертежам, проходит здесь испытания. Вот он и приехал. Конечно, сразу же пришел к нам и поселился у нас.

— К тебе он относится как к сестре? — как можно безразличнее спросил Борис.

Вера рассмеялась.

— Я думаю, тебе лучше знать, как я к нему отношусь? — сверкнула глазами и уточнила: — Как к брату.

От этих слов вся неприязнь у Агеева к Нагорнюку пропала. Но он выдержал характер:

— Ладно, хватит о нем.

Вера подхватила:

— Верно, заговорились мы с тобой. Пойдем.

Борис взглянул на часы, вздохнул с сожалением:

— Я сегодня опять уплываю, карточки все равно не смогу напечатать. Так что побереги пленку до следующего приезда.

Он торопливо поднялся:

— Пора, служба.

— И я на днях еду в командировку за фотоматериалами, — сообщила Вера.

Они распрощались. Борис побежал к троллейбусу, девушка — домой.

Она отперла дверь, прошла в комнату, хотела тотчас же снять пленку. Но там, где ее повесили, на переплете окна, пленки не оказалось. На подоконнике валялась одна кнопка. Вера прикрыла форточку, осмотрела вокруг, заглянула под стол и диван. Пленки нигде не было.

— Странно, очень странно, — растерянно проговорила Вера. — Куда могла деться пленка?

Девушка вспомнила и ужаснулась: ведь Борис говорил, что на ней сфотографирована его чудесная подводная лодка. Неужели кто-то охотится за «Ласточкой»?

Глава шестая. Морской бой

На море был штиль, и огромный трехпалубный дизель-электроход «Отчизна», казалось, стоял на одном месте: ни качки, ни толчков. Вера стояла на палубе, смотрела вдаль и все думала, думала. Вот уже третий день с момента исчезновения пленки она не находит себе места. С каждым днем тревога все больше и больше нарастает.

В тот день, не найдя пленки, Вера перевернула в доме все вверх дном. Она понимала, что пленка, вероятнее всего, похищена через форточку, но продолжала бесцельные поиски.

В голову лезли всевозможные предположения. Невольно думалось, что пленка похищена шпионом, который, очевидно, охотится за секретом такого необычного корабля, как «Ласточка». Мысленно Вера ругала Бориса за легкомыслие: «Я ведь просила его не рассказывать мне секреты. А он доверил пленку. Что же теперь будет?».

От этих мыслей у нее даже разболелась голова. Море слепило глаза. Девушка уже собиралась уйти в каюту, как вдруг ее внимание привлекли три темные точки, внезапно появившиеся вдали. Это были глиссер и два быстроходных катера, шедшие с огромной скоростью навстречу.

Вера невольно залюбовалась строгой согласованностью их движения. Глиссер, задрав нос кверху, больше чем наполовину оторвался от воды. Катера, будто связанные с ним невидимой нитью, не отставали ни на метр. Издали казалось, что все три судна составляют единое целое.

Вдали показалось еще одно судно. С каждым мгновением все больше увеличиваясь в размере, оно с невероятной быстротой нагоняло катера. Вера протерла глаза. Ей показалось, что это летит над поверхностью моря гигантских размеров снаряд.

Прошла секунда, другая, и Вера смогла разглядеть это необычное судно. У него было длинное, обтекаемое тело серебристо-синего цвета. Заостренный нос был прозрачным, вдоль всего корпуса шли овальные окна-иллюминаторы. Вере показалось, что у гиганта были маленькие, резко срезанные назад крылья. Судно чем-то напоминало летающих рыб.

Вера стояла, удивленно раскрыв глаза и боясь отвести взгляд. Нет, она не ошиблась. Необычный корабль ничем не соприкасался с водой. Он летел метрах в двух над нею, оставляя за собой белую кипящую дорожку, которая протянулась сзади почти до самого горизонта.

Сомнений не возникало. Это была лодка. Летающая лодка гигантских размеров… Чуть приотстав, рядом с ней вдруг полыхнуло пламя, и в небо взлетел столб воды.

— Что это?!

Рядом с девушкой стоял человек в кителе, очевидно бывший военный. Как и Вера, он взволнованно наблюдал за полетом летающей лодки, видел взрыв.

— Неужели, бомбят?! — воскликнул он, глядя куда-то поверх лодки. — Так и есть, бомбы!

Только тут Вера увидела, что метрах в трехстах над морем летели четыре самолета. От них отделились черные точки, и вновь водяной смерч вперемешку с огнем и дымом встал возле лодки.

Тут Вера увидела, как от крутой спины лодки взметнулись вверх огненные стрелы. Один из самолетов вспыхнул и, развалившись на части, рухнул вниз. Новая очередь огненных стрел — и второй самолет, задымив, пошел на снижение.

Лодка сделала небольшой поворот, чуть накренилась на бок. Теперь у нее совершенно отчетливо были видны два маленьких крыла, резко откинутых назад. Лодка походила на стремительную птицу — стрижа или ласточку.

«Ласточка»! Это «Ласточка»! — обожгла Веру догадка. — Так вот она какая!»

Между тем с самолетов, оставшихся в воздухе, сбросили новые бомбы. «Ласточка» клюнула носом и скрылась под водой прямо на том месте, где только что вырос огромный столб воды.

— Черт знает, что такое! — потер ладонью лоб Верин сосед. — Просто уму непостижимо!

Вера тоже была готова поверить, что все это ей снится. Она медленно передохнула, освобождаясь от пережитого напряжения, и вдруг почувствовала, как ясно осознанная тревога вновь сжала сердце.

Теперь у нее не было сомнения, что она видела «Ласточку» в ее последнем полете. Она видела, как «Ласточка» провалилась в воду, видела огромный взрыв на том месте, где она пропала.

«Чьи это самолеты, откуда они появились, как они обнаружили «Ласточку»? Боря! Как же Боря?!» — пронеслось в голове.

…Все пять дней командировки прошли у Веры, как в бреду. Она оформляла бумаги, получала новые фотоаппараты, но, что бы ни делала, вспоминала страшную картину боя.

Город жил обычной спокойной и размеренной жизнью. Никто из жителей не слышал о необычайном сражении. Это немного успокаивало Веру. Значит, никаких международных осложнений сражение не вызвало. Но что с «Ласточкой», что с Борисом? Неужели из-за его поведения произошла такая катастрофа?

— Что с тобой, доченька? Не заболела ли ты? — с тревогой спросила Клавдия Васильевна, когда, закончив командировку, Вера появилась на пороге родного дома.

— Ничего, мама, я здорова.

В дверь постучали. Вошел Павел Нагорнюк.

— Здравствуй! — пожал он девушке руку. — Увидел, что ты пришла, вот и решил заглянуть. Я тоже на этих днях ездил в командировку и тоже только что вернулся.

Павел был взволнован. Испытания его машины прошли успешно. Он радовался, но, увидев угнетенное состояние Веры, нахмурился:

— Что с тобой? На тебе лица нет.

Нагорнюк сел к столу.

— Я хотел с тобой поговорить, Вера, — сказал он.

— Что такое? — насторожилась девушка.

— Вопрос, о котором пойдет речь, очень серьезный, — предупредил Нагорнюк. — Я говорю о твоей дружбе с военнослужащим, действия которого несовместимы с тем высоким доверием, какое ему оказывает Родина.

Вера вздрогнула. Павел продолжал:

— Его рассказы о подводной лодке, на которой он служит, фотографии этой лодки говорит о том, что человек не чувствует ответственности за свои действия. У военных есть такая пословица: «Болтун — не воин». Так вот, твой Борис относителен этим болтунам.

— Что ты от меня хочешь? — испуганно спросила Вера.

— Что ты от меня хочешь? — повторила Вера.

Павел не спешил с ответом, опасаясь обидеть девушку. Наконец, он сказал:

— Мне тоже приходилось работать с секретной техникой, и я знаю, что такое военная тайна. А твой Борис разглашает ее. Поддерживая с ним дружбу и позволяя ему свободно рассказывать о боевых свойствах корабля, ты становишься, на положение соучастника преступления. Я хорошо знаю вашу семью и хочу оградить тебя от падения.

Вера смутилась.

— В конце концов, его слова о «Ласточке» еще ничего не говорят. Он мог кое-что и приукрасить.

Павел вздохнул:

— Если бы только слова… — и вынул из кармана что-то завернутое в бумагу.

— Не знаю, как ему удалось сфотографировать это, — задумчиво продолжал Павел, — но то, что содержит пленка, не может не быть секретом. Здесь сфотографированы не только общий вид лодки, но и отсеки, приборные доски и многое другое…

— Так это ты украл пленку? — с негодованием воскликнула Вера.

— Не украл, а прибрал до времени в надежные руки, — поправил Павел. — В тот день, собираясь в командировку, я возвратился домой за электробритвой. Проходя мимо ваших окон, увидел эту фотопленку. Очевидно, вы не закрепили ее, как следует, и конец пленки выскочил в форточку. Пленка могла упасть, скатиться на землю и, кто знает, в чьи руки попасть! Ваши комнаты были на замке. Ждать было некогда. У ворот стояла машина, поэтому я взял пленку с собой.

— Я так волновалась из-за нее, — вырвалось у Веры, но Павел перебил:

— Предлагаю передать эту пленку в Политуправление флота и честно рассказать о поступке Агеева. Это для него же будет лучше.

Девушка опустила голову.

— Знаешь, Павел, я согласна с твоими выводами. Умом согласна, а чувства мне подсказывают другое. Я в какой-то мере знаю Бориса Агеева, и мне почему-то кажется, что он не из тех людей, кто способен на такие вещи, о которых ты говорил. Тут что-то не то. Вот чувствую, что не может он плохо поступать.

Глава седьмая. Все выясняется

Раздался стук в дверь. Вера и Павел, занятые разговором, не ответили.

— Ведь он принимал присягу, но, как видно, забыл свою клятву…

Павел не договорил. В дверь постучали вторично.

— Войдите! — крикнула Вера.

На пороге появился Борис. Увидев его, Павел нахмурился: «Легок на помине», Вера радостно подбежала к Агееву:

— Наконец-то! А я так волновалась. Я видела, как вас бомбили? Так страшно! Что такое, Боря? Почему бомбили? Кто?

Борис понял причину волнения девушки.

— Потом объясню, — торопливо сказал он. — А сейчас я тебя очень прошу пойти со мной в одно место.

— Постойте, — остановил Павел. — Я хочу поговорить с вами, молодой человек.

— Я с удовольствием побеседую, — откликнулся Борис. — Только давайте отложим наш разговор хотя бы на полчаса. А сейчас я очень прошу вас обоих пойти со мной. Это совсем близко, через квартал, в матросский, клуб.

…В зале было темно. Борис, Вера и Павел ощупью отыскали свободные места.

На экране Вера увидела бескрайний морской простор. Лениво колыхались зеленоватые волны моря, над ними кружились чайки.

Шел немой фильм.

Киноаппарат сделал панораму вправо, и Вера увидела «Ласточку».

Гигантское серебристое судно, похожее на ракету, спокойно лежало на воде. Волны мягко лизали его борта.

Вдруг низко над лодкой беззвучно пролетел самолет. «Ласточка» вздрогнула и, разрезая острым носом воду, быстро поплыла вперед. С каждой секундой она набирала скорость. Белые буруны кипящей воды за кормой становились выше и выше, а лодка все убыстряла движение. Вот уже она стремительно неслась, еле соприкасаясь с водой. Скорость все возрастала. И вдруг «Ласточка» оторвалась от поверхности моря и полетела по воздуху. Вера не могла понять, откуда у нее появились маленькие, резко откинутые назад крылья. Да, именно такой она видела ее в полете в тот страшный день…

Вся картина морского боя, который видела Вера, повторилась на экране.

Догадливый Павел недвусмысленно кашлянул, и дружески локтем толкнул в темноте моряка: — Так вот оно что!

Неожиданно в зале вспыхнул свет.

— Этот дубль, пожалуй, самый удачный, — послышались голоса.

Молодые люди вышли на улицу. День показался Вере необыкновенно солнечным, радостным.

— Гуляйте, — сказал Павел, оставляя девушку с моряком.

— Все-таки мне не все понятно, — сказала Вера, требуя объяснения от Агеева.

Он ждал этого вопроса и с готовностью пояснил:

— Снимался научно-фантастический фильм «Ласточка». Ты сейчас присутствовала на просмотре кусочка этого фильма.

— Ты что же — артист?

— Нет, моряк, нас командировали на «Ласточку» для управления техникой, снимали, как участников испытания.

— Какого?

— Ну, это так по сюжету. В советском Союзе построена необычная подводная лодка «Ласточка». Во время, испытания она делает кругосветное путешествие по трем океанам. О «Ласточке» узнают в одной империалистической стране и решают любыми путями уничтожить ее. За ней охотятся надводные и подводные корабли, самолеты. Происходит несколько сражений, из которых «Ласточка» выходит победителем.

— Мне все-таки не понятно, — допытывалась Вера. — Ты рассказывал, что вы поднимали фашистскую лодку с пятисотметровой глубины?

Борис улыбнулся.

— А разве для того, чтобы отснять это на киноленту, обязательно опускаться на пятьсот метров? Этот эпизод мы снимали прямо в бухте… Глубина там, сама понимаешь, не очень большая.

— Хорошо, но бой «Ласточки» с самолетами я действительно наблюдала своими глазами. Видела, как взорвался первый самолет и загорелся второй. Это же правда!

— Конечно, правда, — согласился Борис и пояснил одной фразой: — Чудеса кино, мастерство изобретателей, постановщиков фильма!

— Но лодка-то летает, — не отступала Вера. — Тут ты меня не разуверишь.

— Особых объяснений не нужно. Она действительно летает. При постройке «Ласточки» использовали многие новейшие технические достижения. «Ласточка» держится на воздушном столбе и передвигается с огромной скоростью. Это опытный образец. Скоро такие корабли, предназначенные для перевозки пассажиров, появятся на водных магистралях нашей страны.

— Да, я что-то читала в газетах об этом, — вспомнила Вера и сменила тему: — Ох, денек-то, какой чудесный, — сказала она. — И настроение такое радостное!

— Верно, — залюбовался ею Борис, — мне радостно, что ты на меня вовсе не сердишься. — Наклонившись, он доверительно сообщил: — Сегодня для меня праздник. Работы на «Ласточке» закончены, возвращаюсь на свой корабль.

— А на каком корабле ты служишь? — наивно спросила Вера.

— Служу на флоте. Я — моряк Военно-Морского Флота СССР, — торжественно доложил Борис и, рассмеявшись, крепко сжал протянутую руку Веры.