Тайна ядовитой мухи

2

— Нет, папа, высади меня здесь. Я пойду один.

— Хорошо, но только без фокусов! Чтобы твоя форель не обошлась нам дороже, чем в магазине. Пока!

Адвокат захлопнул дверцу машины и уехал в направлении Сен-Флура. А Франсуа остался стоять перед магазином «Все для рыбной ловли». Он в самом деле предпочитал разглядывать витрины в одиночку. Иногда он ловил в стекле отражение своих жадных, восхищенных глаз. Особенно ему нравились катушки спиннингов — никелированные, с приделанным к барабану рычажком. Глядя на них, Франсуа уже чувствовал себя на рыбалке! Он представлял, как медленно вращается катушка, как удивленную рыбу останавливает щелчок — щелчок, который для рыбака звучит музыкой, и не только в ушах, но и в сердце… Мальчику все сильнее хотелось заполучить эту катушку, причем немедленно; ему не терпелось ощутить в руке ее тяжесть, металлическую, твердую, словно держишь пистолет… А что? Ведь это тоже оружие, способное выбросить леску с крючком на сорок метров! Но тут в голове у мальчика, по какой-то странной аналогии, всплыло воспоминание о гадюке. Разве леска не похожа на змею, которая стремительно бросается вперед и впивается в свою добычу? «Да я просто с ума сошел!» — одернул себя Франсуа; и все же это абсурдное сходство смутило его — наверное, это все потому, что рыболовные крючки так напоминают змеиные зубы…

Мсье Массерон вынырнул из глубины магазина, уставленного мешками с наживкой, стойками с разнообразными удочками, рядами резиновых сапог и вешалками с непромокаемыми рыбацкими куртками, на которых были большие карманы со множеством молний.

Тут же висели шляпы с нацеленными на них искусственными мухами: если рыбак нацелился на ловлю форели, ему очень удобно снять со шляпы самую аппетитную муху и насадить ее на крючок.

— Вам уже приходилось когда-нибудь рыбачить? — спросил торговец. — Начинать надо с короткой удочки и кухонных мух. Прежде чем вы научитесь забрасывать удочку, надо научиться наблюдать. Форель очень осторожная рыба. Она берет приманку аккуратно, на поверхности заметен только маленький круг, словно упала капля дождя. Но рыба остается на месте; она не торопится, она выжидает. И если вам удастся в этот момент положить поблизости от нее муху, будьте уверены — она тотчас же на нее набросится. Но сделает это едва заметно…

— Понимаю, — кивнул Франсуа. — Значит, ее надо подсечь за одно мгновение!

— Вот именно! — подтвердил торговец. — Сейчас мы возьмем машину и поедем в Па-де-Пейроль. Как раз там был убит этот турист.

— Убит?! — встрепенулся Франсуа.

— Да, в прошлом месяце. По правде говоря, никто не знает, что, собственно, произошло. Неизвестно даже, что это был за человек. Ему было около тридцати, обычная одежда — легкие брюки, рубашка с короткими рукавами, холщовые туфли на веревочной подошве…

— Рыбак?

— Да нет. Мы решили, что это был турист, так как на шее у него висел бинокль. Непонятно, что он там разглядывал? И ни одного документа! Откуда он? Никто не знает. Поблизости не было обнаружено ни оставленной машины, ни мотоцикла. Он нигде не снимал комнату — ни в гостиницах, ни у кого-то из горожан. Жандармы до сих пор продолжают расследование, но пока безрезультатно… На затылке у несчастного была глубокая рана; похоже, его ударили чем-то тяжелым, вроде дубины… Но вы, я вижу, взволнованы. Вас интересуют такого рода истории?

— Да, очень! Я обожаю всякие тайна.

— Ну, в таком случае вам будет, чем заняться… Фернанда, последи за магазином, я отлучусь на часок. Свожу мсье Робьона на Аланьон.

— Счастливого пути! — прокричал из глубины магазина женский голос.

Они уселись в старенький грузовичок, сбросив с сидений пару болотных сапог, плетеную корзину и связку удочек.

— Не обращайте внимания, — сказал Массерон. — Это мой обычный инвентарь.

— Я все думаю о том туристе, — снова начал Франсуа. — Что он мог там разглядывать? Полицейским надо было просто приложить бинокль к глазам и посмотреть, что в него видно.

Массерон рассмеялся.

— Вы рассуждаете, как настоящий профессионал! Но жандармы — те тоже свое дело знают. Они так и поступили — и знаете, что увидели? Сельскую колокольню, флюгер дома Малэгов и, чуть пониже, кладбищенскую ограду. Вряд ли убитый разглядывал эти достопримечательности… И вот вам еще загадка: почему этот бедолага не услышал, как убийца к нему подошел?

— А что, он должен был услышать?

— Да. Он сидел на склоне, ведущем к водопою. Там полно камешков, которые шуршат под ногами. Я вам покажу это место. Оно, кстати, очень удобно для рыбалки, потому что там нет кустов. Заросшие берега не подходят для ловли на удочку; кроме того, в кустах часто гнездятся всякие гады. Кстати, я советую вам купить хорошие резиновые сапоги. Вы понимаете, зачем?

О да, Франсуа прекрасно понимал, что Массерон намекает на змей. Но ему не хотелось говорить об этом. Он предпочитал побольше узнать об убитом.

— А в карманах у него нашли что-нибудь?

— Пачку сигарет, зажигалку и носовой платок без инициалов.

— А как он приехал сюда? Поездом? Автобусом? Автостопом? Или просто пришел пешком?

— Именно это сейчас и пытаются установить полицейские.

— Наверное, он собирался с кем-то встретиться?

Массерон пожал плечами.

— Может быть. Фантазировать можно сколько угодно. Газеты опубликовали его фотографию — никаких результатов!.. Ну ладно, хватит об этом. Мы здесь не для того, чтобы играть в сыщиков. А вот и Аланьон!

Франсуа с трудом удалось скрыть разочарование. Он ожидал увидеть настоящую реку, пусть небольшую, но с воронками, водоворотами, сильным течением и огромными валунами. А перед ним был узкий ручеек, до того мелкий, что видно было каждый камешек на дне. Он тек еле-еле, без журчания и всплесков, без веселого озорства лесного ручья. Только на середине временами появлялось немного пены, которая задерживалась на одном месте, а потом вдруг убыстряла свой ход между затонувшими ветвями мертвого дерева.

— Воды слишком мало, — пожаловался Массерон. — Выше есть места, где реку можно перейти вброд. Но видели бы вы Аланьон весной! Вот где раздолье для рыбалки… Идите-ка сюда. Тело нашли вон там, в двух шагах от донной плиты.

— А что такое донная плита?

— Это плоская расчищенная часть дна Аланьона. У нас, рыбаков на муху, есть своя терминология, как у спортсменов-профессионалов. Вы быстро научитесь.

Разговаривая, он ловко готовил удочки.

— Так, теперь муха…

Массерон открыл металлическую коробочку.

— Ой, сколько их здесь! — воскликнул Франсуа. — Можно мне посмотреть?

Он выбрал муху покрупнее, посадил ее на тыльную сторону руки и стал разглядывать. Честно говоря, на муху это совсем не было похоже. Крючок скрывался в маленьком коконе из черных ниток, который заканчивался лохматым хохолком.

— А теперь смотрите внимательно… — проговорил Массерон.

Он подул на муху, и перышки, из которых был сделан хохолок, зашевелились, задрожали, затрепетали… Казалось, искусственная муха ожила и вот-вот поднимется в воздух.

— А откуда берутся такие легкие перышки? — поинтересовался Франсуа.

— Это перья с шеи петуха. Но не любого петуха: он должен быть определенного цвета, бронзово-красного с золотистым отливом. Эти перышки — крылья мухи. Очень важно научиться забрасывать муху так, чтобы ее крылья ни на миг не оставались неподвижными. Должно создаваться впечатление, что муха отбивается; именно этим она привлекает форель. Если вы слишком сильно дернете муху, она развалится в воздухе. Если не научитесь управлять леской так, чтобы муха садилась на воду как живая, считайте — все бесполезно. Рыба здорово посмеется над вами; сами увидите, как она будет прыгать и веселиться вокруг.

— Я никогда в жизни этому не научусь!

— Научитесь, научитесь! Надо только отработать движение, и, главное, не стараться сразу закидывать далеко. Профессионалы забрасывают леску на сорок пять-пятьдесят метров, но для этого нужны особые удилища, изготовленные по специальному заказу. Для вас я выбрал удочку фирмы «Позон-Мишель» длиной метр восемьдесят. Она вам понравится. Берите! Для начала наметьте себе какой-нибудь предмет и попробуйте попасть в него… Что это вы так странно смотрите?

Франсуа ни за что бы не сознался, что ему уже наскучили все эти объяснения. Массерон очень приятный человек, но он слегка перебарщивает. Кроме того, неужели для рыбалки нужно было обязательно выбрать место, где убили человека?..

Не то чтобы Франсуа это место не интересовало — наоборот! Но его стоило бы осмотреть спокойно, без помех… тем более без такой помехи, как этот профессор рыбной ловли, который ходит туда-сюда и болтает без умолку…

— Ну что, готовы?

— Еще нет, — покачал головой Франсуа. — Может, вы мне покажете? А потом я за вами повторю?

— Согласен. Отойдите немного в сторону.

Франсуа отступил на несколько шагов. Наконец-то он может, хоть украдкой, осмотреть место преступления! Галька, засохшая грязь, похожая на глину…

— Смотрите на мою руку! — крикнул ему Массерон.

Но Франсуа предпочел смотреть вокруг, изучая пейзаж, на фоне которого разворачивалась драма. Ограда, закрывающая горизонт, три коровы, жующие траву в тени деревьев, крайние дома селения, колокольня с флюгером, одна из малэговских передвижных мастерских и стена кладбища… Все это погибший рассматривал с таким увлечением, что даже не услышал, как к нему подобрался убийца.

Массерон, кажется, совсем забыл о своем подопечном. Франсуа, воспользовавшись этим, погрузился в размышления. Интересно, допрашивали ли Густу?

Торговец наконец повернулся к нему лицом, и Франсуа тут же спросил его об этом. Массерона вопрос немножко обидел. Он так старается хоть чему-то научить этого юнца, а тот, оказывается, думает совсем о другом!

— Да, конечно, — сказал он наконец с упреком. — Но от Густу ведь толку не добьешься. Бормочет что-то себе под нос, вот и все. И вообще к нему подходить противно. Как подумаешь, что у него под рубашкой живут ручные ужи…

— Ужасно! — с отвращением воскликнул Франсуа. — И что, они его не кусают?

— Нет, ужи не злы и не ядовиты. Но я лично их тоже терпеть не могу и стараюсь держаться подальше. Надо признать, что Густу умеет как-то располагать к себе этих тварей. Даже гадюк! Знаете, они легко дают ему себя поймать. Он говорит им что-то на своем языке, протягивает руку, а потом — хоп! — за шею и в мешок! Мэрия платит ему по десять франков за штуку.

— И много он их вылавливает?

— Сейчас — много. Ему стоит только наклониться! Самых больших он хватает такими деревянными щипцами. Я однажды видел, как он это делает; это просто невероятно! Возвращаясь к форели, должен вам сказать, что у Густу и к рыбной ловле особый талант. У него есть старая удочка и не менее старая катушка; он надевает очки и кладет муху на двадцатиметровое расстояние, точно попадая при этом в круг размером не более ладони. Я здесь всю жизнь рыбачу, но ловится только мелкая форель, которую часто приходится выбрасывать. А он умудряется вытаскивать у меня под носом рыбин весом по килограмму и больше!

— Вы им восхищаетесь?

— О нет! Он даже внушает мне страх. Но мне его жаль. Моя жена говорит, что Густу прошел через ад… Ну что же, начнем, малыш? Крепко держите удочку в правой руке, леску берите в левую… Ну, бросайте! Вот так… теперь отдохните. Поверьте, это прекрасный спорт. Я нахожу, что у вас есть способности. Идите-ка сюда…

Они пошли вдоль берега, слушая слабое журчание обмелевшей реки. Вдруг Массерон остановился.

— Видели? Вон за тем камнем только что проплыла гадюка. А там еще одна…

— А что это там, у воды шевелится? — спросил Франсуа дрогнувшим голосом.

— Может, водяная крыса. Точно, вон она, перебегает из одной норы в другую. Берег тут весь изрыт их норками, как швейцарский сыр.

Франсуа ничего не ответил, но стал тщательнее смотреть себе под ноги. Рыбалка, о которой он столько мечтал, оказалась не таким уж замечательным занятием. А возможно даже опасным.

Массерон шел уверенно, не глядя вниз.

— Лучше производить побольше шума, — объяснил он. — Змеи чувствуют вибрацию. Обычно они прячутся, но если вы вдруг услышите рядом шуршание листвы или увидите какое-то движение, не останавливайтесь, продолжайте идти. Если остановитесь, змея решит, что вы хотите на нее напасть, и станет обороняться.

Франсуа слушал все это, а сам думал, не слишком ли затянулась эта ознакомительная прогулка?

— Конечно, — продолжал Массерон, словно не замечая настроения мальчика, — вы парижанин, вы привыкли к асфальту, и здесь вам многое не понравится. Но это дело привычки. Конечно, прелести деревенской жизни трудно оценить при такой жаре и обилии ползучих гадов. Зато когда вы увидите озеро Трюйер!.. Езды до него — всего минут десять на машине. Там один из лучших видов в Оверни…

Франсуа ничего не ответил: разговаривать ему не хотелось. Он внимательно смотрел под ноги. Не то чтобы он боялся, нет! Он чувствовал скорее утомительное напряжение всех мышц — так бывает, когда приходится идти в темноте, на ощупь. Франсуа дал себе слово сразу по возвращении купить резиновые сапоги. Плевать ему на Трюйер! Поскорее бы оказаться в своей комнате в гостинице и заняться книгами, которые купил ему отец. Это были два прекрасных альбома с иллюстрациями, посвященные рыбной ловле. Чем бродить по тропинкам, кишащим гадюками, лучше спокойно изучать методы рыбной ловли вдали от неприятных неожиданностей.

Наконец они добрались до машины.

— Чего молчите? — спросил Массерон. — Устали?

— Нет… Жарко…

Грузовик покатил, подпрыгивая на ухабах.

— Вы не поверите, — продолжал Массерон, — но самая крупная форель водится именно в Аланьоне, потому что здесь в воду падает много сочных насекомых: саранча, шмели… Если их использовать как наживку, будьте уверены, без улова не останетесь.

— Что, прямо живых?

— Что живых?

— Ну, живых шмелей… насаживать на крючок? И саранчу?

— Конечно! Это рыбалка, тут особо не деликатничают.

«Вот не повезло, — подумал Франсуа. — Я имел в виду искусственных мух, а оказывается, придется потрошить всякую гадость».

— Пристегнитесь! — крикнул вдруг Массерон.

Он резко вывернул руль, и грузовичок затрясся, запрыгал на рытвинах.

— Готова! — воскликнул Массерон. — Уверен, вы ее даже не заметили!

— Кого?

— Да гадюку, черт бы ее взял! Прямо на самой середине дороги. Здорово мы ее!..

Он заглушил мотор и спрыгнул на землю.

— Идите-ка сюда! Я не промахнулся! Теперь она не достанется Густу.

Франсуа выглянул из машины, ничего не увидел, но, чтобы не спорить, согласился.

— Да, да, я ее вижу.

— Да нет же, вы слишком далеко! Не бойтесь, она мертвая и вас не укусит.

«Ладно, пойду посмотрю, чтобы не расстраивать беднягу». Франсуа вышел из грузовика и осторожно сделал несколько шагов вперед. Змея еще билась в конвульсиях, но на нее уже набросились муравьи.

— Это аспид, — сообщил Массерон. — Впрочем, кажется… В общем, какая-то разновидность гадюки.

Он приподнял кончиком пальца голову змеи.

— Смотрите, какая у нее характерная форма головы. И цвет — коричневый с пятнами. Ела она совсем недавно: видите, живот раздут. Поэтому она и не успела убежать.

Франсуа, побледнев, прислонился к капоту машины. Но Массерон, занятый разглядыванием змеи, этого не заметил. И вполне добродушно продолжал:

— Если ее вскрыть, то в желудке мы увидим целенькую лесную мышь. Должен вам сказать, что змеи не жуют свою жертву, они ее просто глотают целиком и переваривают… Эй, что это вы отвернулись?

— Ничего, — пробормотал Франсуа.

— Может, лучше вернуться домой? — предложил Массерон.

— Да, давайте вернемся. Жаль, что я вам день испортил…

— Ничего страшного. Мы вернемся сюда завтра утром. А сейчас…

Он с силой ударил каблуком по голове змеи.

— Вот как надо с ними поступать. Если вам попадется змея, давите ее не колеблясь. Это лучший способ побороть в себе страх.

Франсуа понемногу приходил в себя. Расставаясь с Массероном, он уже готов был смеяться над своей слабостью. Мальчик обещал торговцу незамедлительно закупить все, что нужно для ловли форели. Но как он был счастлив наконец добраться до своей кровати и вытянуться на ней, закрыв глаза и ни о чем не думая!

Он очень устал.