Тайная тюрьма

6

Испания, три недели спустя

Отель «Берег мечты» мог принять до восьмидесяти гостей, разместив их в пятидесяти номерах класса люкс. К услугам клиентов были отдельные комнаты для деловых переговоров, секретари. Ресторан с испанской и чилийской кухней, бар, бассейн с искусственной волной. Роскошный пляж протянулся изогнутой косой до парка Порт-Авентура.

После отъезда капитана Абрамова Евгений Блинков занял его должность и кабинет, расположенный за стойкой регистрации. Он имел два выхода – в административную часть гостиницы и холл.

Лолита неделю провела в Москве и вернулась только что, не заходя в свой офис на втором этаже основного здания. Она была в светлых брюках и нежно-голубой блузке без двух первых пуговиц на стойке, отчего одежда смотрелась непринужденно. Волосы подстрижены перистой лесенкой под «гарсон», словно она высушила их на сильном ветру.

Она поздоровалась с дежурным администратором и открыла дверь в кабинет Блинкова. Подошла, поцеловала, положив руку ему на плечо. Джеб ответил на поцелуй, проводя рукой по ее волосам.

– Постриглась?

– Да, – ответила Лолита. – Поначалу остановилась на «паже», потом передумала: каждый день укладка.

Она положила сумочку на край стола и заняла место на новой софе, заменившей диван. Чуть повернула голову, неотрывно глядя на Блинкова, отчего молочной белизны в ее глазах стало больше. Румяна на щеках проступили заметнее под светом настольной лампы и подчеркнули ее черные брови.

– Что-то случилось? – проявил проницательность Джеб.

Костюмные брюки, светлая рубашка с короткими рукавами и полосатый галстук добавили ему официальности, и он уже не походил на прежнего Джеба, которого знала Лолита. Ей было пятнадцать, когда они познакомились...

– Не знаю, случилось что-то или нет, – Лолка пожала плечами. – На автоответчик в моей московской квартире пришел месседж от матери Абрамова. Он куда-то пропал. За три недели от него не поступило ни одного звонка. Мне пришлось встретиться с его родителями.

– Что они сказали?

– Его восстановили в должности начальника отдела. Прошло дня три-четыре. Он собрал вещи в дорожную сумку и сказал, что уезжает в рабочую командировку.

– У него свой дом в коттеджном поселке, квартира в Москве.

– Он остановился у родителей. Мы знаем причину: чтобы первое время не быть в одиночестве.

– Это не причина, а твои сопли. Он взрослый человек, а ты думаешь о нем как о ребенке.

– Мы расстались паршиво, – с каждым мгновением мрачнела Лолка. – На душе было муторно. Мы прогнали его. Или ты хочешь возразить?

Блинков промолчал. В отутюженных брюках и рубашке он чувствовал себя не в своей тарелке. У него не было своего стиля, одевался как многие: тенниска, джинсы, кроссовки. Сейчас он, задавая Лолке вопросы, впервые ощутил себя в роли начальника службы безопасности, словно расследовал происшествие, и скривился: «Бредятина!»

– Что конкретно тебе сказали родители Абрамова?

– В том-то и дело, что ничего конкретного. Мать сказала, что он всегда давал знать о себе. Когда был в командировках в Израиле, Египте, всегда звонил. Поэтому она никогда не загружала его своими звонками.

– Сам он не отвечает на звонки?

– Нет, – покачала головой Лолита.

– Три недели – большой срок, – согласился Блинков. – Ты у адмирала не пробовала узнать подробности?

– Его персональный телефон не отвечает. Может быть, номер сменился. Пару раз выходила на его адъютанта. Ответ один и тот же: шефа на месте нет, когда будет – неизвестно.

– Капитан в командировке, значит, получил задание. Он вправе сменить прежние номера телефонов. Знаешь, он однажды сказал: новое задание – новая жизнь. Вместе мы прожили три жизни. И каждый раз мы менялись.

– Но не так, как нам хотелось. И я всегда спрашивала себя: почему? – И сейчас схожий вопрос вертелся на языке девушки. – Разве тебе сейчас не тревожно? Я через адъютанта попросила адмирала перезвонить мне, оставила номер телефона. Почему бы ему не снять трубку?

– Потому что мы больше не состоим на военной службе. Для него мы – люди чужие, лишние в работе. И личным отношениям пришел конец. Если хочешь, нить оборвалась в тот момент, когда Абрамов уехал из отеля. Это он связывал нас со штабом. Адмирал сдержал слово: мы выполнили задание, и нас перестали дергать за нитки. А между строк написано: и вы нас не дергайте. Наши пути разошлись раз и навсегда.

– Джеб, мне кажется, Саня попал в беду. – Девушка пристально вгляделась в Блинкова. – У тебя тоже большие неприятности. Я тебя не узнаю. Что стало с тобой? Посмотри на себя со стороны. Когда в последний раз ты надевал акваланг? Когда вставал за аквабайк? Чего ради ты заточил себя в этом офисе?

– Мы оба знаем ответ на этот вопрос, – повторил он за Лолитой.

Блинков автоматически поднял тяжесть, которую тащил на своих плечах капитан Абрамов. Пожалуй, тот волок на себе тройной груз: отвечал за безопасность отеля, фактически руководил им, курировал и координировал операции, порученные агентурно-боевой единице. Поначалу Блинкову казалось, он не справится с этой ношей, для него – новой, непривычной, тяжелой. У Абрамова просто не было времени понырять с аквалангом или погоняться на аквабайке. Участь у него оказалась незавидной, хотя со стороны казалось: он легко, непринужденно справляется со своими обязанностями. А Лолка для него была отдушиной. И вот ему в один прекрасный момент перекрыли кислород.

– У тебя остался конфиденциальный канал связи с адмиралом? – спросила Лолита, прикуривая сигарету.

Джеб кивнул. По этому каналу несколько раз уходили сообщения о сделках, совершенных предпринимателями в отеле.

– Передай адмиралу сообщение: «Получены важные сведения о клиентах отеля. Настаиваю на немедленной встрече с представителем разведки».

– Вряд ли стоит рассчитывать на ответ адмирала. Для него это сообщение – продолжение твоих настойчивых обращений. Если Абрамов действительно получил задание и в силу обстоятельств не может выйти на связь, – вслух рассуждал Джеб, – то адмирал должен был сделать одну простую вещь: связаться со мной и сказать, чтобы я его больше не доставал.

Такой грубый ответ удовлетворил бы Блинкова, сующего свой нос не в свои дела. Однако звонки и требования о личной встрече остались без ответа. Напрашивался вывод: разведуправление флота также осталось без связи с Абрамовым.

Тревога Лолиты передалась Джебу. Он старался не думать о том, как много сделал для них капитан. Они были обязаны ему многим: свободой, дружбой, мастерством разведчика, которым он делился со своими агентами. Но в другом ключе размышлять не мог.

Снова вопросы, снова ответы. Чтобы выйти на след капитана, нужно выяснить, какое задание он получил.

Вечером следующего дня гостиничный факс высунул свой белый гепатитный язык. Лолка пробежала текст глазами и со всех ног бросилась к Джебу. Послание адмирала было коротким, но, как показалось Блинкову, требовательным и обнадеживающим:

«Ближайшие три дня буду в рабочей командировке в Дубровнике, Хорватия. Кемпинг «Загора», строение один. Школьник».

7

Хорватия

Дубровник, один из древнейших городов Хорватии, насчитывает четырнадцать столетий. Славянские племена пришли сюда в VI веке и основали поселок, получивший название от окружающего местность дубового леса. Дубровник стал крупнейшим в восточной Адриатике городом-портом, центром судостроения, торговой столицей всего Средиземноморья. Он успешно конкурировал с Генуей и Венецией.

Кемпинг «Загора» находился севернее Дубровника, в зоне охотничьих угодий. Дорога из аэропорта вела вдоль изрезанного побережья Хорватии. За окном проносились пляжи, сотни островов, будто восставших из прозрачных, как горная река, вод. С другой стороны шоссе высились лесистые горные хребты.

Водитель такси свернул на боковую дорогу, утопающую в лесу. По договоренности с клиентом он остановил машину, не доехав до кемпинга полкилометра. Он хорошо говорил по-русски.

– Здесь одна дорога, не заблудишься.

– Охраны по пути нет?

– Только в кемпинге.

Кемпинг насчитывал шесть домиков. Он отстоял от моря на полтора километра, и такое месторасположение имело много плюсов. Воздух здесь был необычайно свежим. В нем чувствовались и близость моря, и зелень дубрав, взявших этот жилой комплекс в плотное кольцо.

Блинков прямиком направился к крайнему бревенчатому домику, заметив: «Меня встречают».

Навстречу ему шагнул парень лет двадцати семи.

– Здравствуйте. Вы к Виктору Николаевичу? Откуда вы прибыли?

Джеб кивнул, ответив на приветствие.

– Я приехал из Каталонии.

– Все верно. Шеф ждет вас, пойдемте со мной. – Он протянул руку и взял у Джеба дорожную сумку.

В широкой прихожей он остановил Блинкова вопросом:

– Разрешите?

Тот поднял руки и дал обыскать себя. Проворные руки офицера охраны пробежали по карманам джинсов и легкой ветровки.

– Все в порядке, проходите.

Домик был рассчитан на четыре человека, с двумя спальнями, кухней и просторной гостиной.

Адмирал Школьник восседал на желтом широком кресле, по размерам напоминающем небольшой диванчик. Он отрегулировал изголовье, полностью расслабившись. На столике стояла бутылка коньяка, пара фужеров. Над ним проливал голубоватый свет светильник в виде экзотической змеи.

Начальник управления был одет в рубашку, спортивные штаны и шлепанцы.

– Присаживайся, – он указал место напротив. – Бери стул и присаживайся.

Ни тот ни другой не приветствовали друг друга. Блинков посчитал, что первым поздороваться должен хозяин. Последнему, казалось, проще и надежнее было сразу же попрощаться. То читалось по хмурому лицу седовласого адмирала, который напомнил Блинкову снимок молодого Брежнева на отдыхе.

Стул оказался мягким креслом в светлом хлопчатобумажном чехле.

– Выпьешь? – предложил адмирал.

– Нет, – отказался Блинков, утопая в кресле.

– Можешь курить. – Школьник выдержал беглую паузу. – Я здорово рискую, встречаясь с тобой.

– Но не отказались от встречи.

– По старой дружбе, – невнятно пробормотал адмирал. – Так, как вы, никто не делает. Какого черта вы загрузили мои телефоны?! Я вам не делопут, у меня сотни причин отказать вам в любой просьбе и в произвольной форме.

Блинков молча слушал шефа флотской разведки. Скоро он выплеснет недовольство, сполоснет рот коньяком и приступит к делу.

Он видел Школьника разным. В основном задумчивым, посасывающим мундштук. Нередко на него накатывало игривое настроение, и он сыпал морскими прибаутками. Но никогда еще адмирал, проработавший в разведке флота два десятка лет, не выказывал раздражения. Казалось, его не способна вывести из себя единственная муха в спальне.

– Родителям Абрамова мы сказали, что его восстановили в должности, – продолжил Школьник. – Но это не совсем так. Подразделение управления и отдельный кабинет для Абрамова – это навсегда ушедший спальный вагон. Он не мог не знать об этом, когда писал рапорт.

– Почему?

– Все потому же, – огрызнулся Школьник. – Я получил заявление от собственника, от совладельца испанского отеля, «владельца заводов, газет, пароходов». Мистер Твистер, а не бездомный офицер... – Он мрачно усмехнулся: – Нет зрелища печальнее на свете, чем флотский лейтенант, жена и дети.

Дело пошло на лад, спокойно заметил Блинков: адмирала потянуло на классику.

– Я сейчас не хочу говорить о том, что лично одобрил идею Абрамова подвести вашу агентурную группу под гостиничную крышу.

– Вы говорите о тлетворном влиянии Запада, – быстро нашелся Блинков.

Адмирал с минуту не сводил с него своих серых глаз.

– Ишь ты какой, – холодно сощурился он. – Ладно, пусть будет так.

Школьник был открыт в своем недовольстве, в своем паршивом настроении, и Джеб легко читал его мысли. Адмирал перенес недовольство, вызванное срывом в работе, на личные качества капитана Абрамова, на его личную жизнь, которую он однажды круто развернул. Такое поведение не к лицу Школьнику, вдумчиво отметил Блинков. Много в нем от брюзги. Кажется, он разучился проигрывать или, по крайней мере, достойно встречать неудачи.

– Выпей, – настоял адмирал, плеснув в бокал коньяка. – Сейчас ты услышишь то, что тебе вряд ли придется по душе. Абрамов получил... Как бы это помягче сказать?.. – Школьник в нетерпении пощелкал пальцами. – Он стал куратором новой агентурно-боевой единицы. Я не хочу сравнивать вашу группу с новой ни по составу, ни по качеству.

С этого мгновения Блинков слушал адмирала невнимательно. В его груди закипала ревность. Он не мог охватить картину в целом, лишь короткие и яркие, как молнии, образы и мысли впивались в грудь и голову. Если бы Саня Абрамов просто ушел из их жизни... Но он ушел к чужим людям, оставив своих. У него за плечами двенадцать месяцев дружбы, три боевые операции. В его багаже сложные, но вполне человеческие отношения с боевой командой Блинкова. В его багаже не хаос, там все аккуратно уложено и объяснимо. Вот ревность и любовь, вот дружба и преданность, вера и надежда. Они настолько сроднились, что разрыв казался невозможным.

Теперь капитан налаживает контакты с чужими людьми. Говорит им те слова, что слышала команда Джеба. И на душе «котика» вдруг стало пусто. Словно ему залезли в карман.

Блинков подавил вопрос: «Зачем вы это сделали, Виктор Николаевич?» Горько, обидно, оскорбительно.

Он сделал попытку встать и уйти. Добраться до придорожного коноба и хватить полный стакан водки.

«Может быть, по этой причине Абрамов не выходит на связь?» – подумал Джеб. Но тут же отмел эту версию. При чем тут его родители? Абрамов не мог обидеться на весь мир. Джеб покачал головой, понимая, что обида взяла за горло его самого, а он исподволь и незаслуженно наделил ею капитана.

И еще одно сравнение: Джеб также разучился отвечать на уколы судьбы.

Оказалось, адмирал внимательно изучал собеседника. Приметил то, как он одним глотком выпил коньяк, нервно прикурил сигарету, гонял желваки.

– Да, да, – медленно покивал он, – я все вижу. Перейдем к делу.

– Стоит ли? – не удержался от колкости Блинков.

– Послушай, что я скажу, – досадливо нахмурился адмирал. – Судя по всему, новая агентурная группа Абрамова погибла в полном составе. И сам капитан не выходит на связь вот уже три недели.

Блинков ожидал чего угодно, только не такого продолжения. Он потянулся к бутылке и налил себе коньяка.

– Я расскажу тебе о бойцах этой группы, – продолжил адмирал. – Это хорошо подготовленная команда, аналог твоей единицы. Выходцы из спецподразделений.

– Какое задание они получили?

Было заметно, что Школьнику не хочется отвечать на этот вопрос. Тем не менее борьбы на его подвижном лице также не наблюдалось. Он давно решил этот вопрос, разве что забыл погасить свое недовольство. Скорее всего у него нет другого выхода, подумал Блинков. Либо он нашел лазейку в его «аналоговой» группе. С этой стороны помощь «котика» могла оказаться полезной. Схожие боевые группы действуют примерно одинаково. Его личный опыт позволил бы нарисовать общую картину и отдельные моменты в конкретной работе новых подопечных Абрамова. Да и капитана Блинков знал лучше, чем адмирал.

– Начну с того, что задание они получили три месяца назад и все это время тщательно готовились к операции. На этом этапе сменилось два куратора. Конечно, я подумывал о кандидатуре Абрамова.

– Значит, его отъезд из отеля не был спонтанным?

– Если честно, это я подогрел ситуацию. Я звонил Абрамову за неделю до того, как он написал заявление с просьбой восстановить его в прежней должности. Я в курсе вашего любовного треугольника и взял это на вооружение.

«Да, ты мастак по части нагрева», – скрипнул зубами Блинков. Абрамов тихо переживал драму, и вот под него подвели горелку, и он натурально закипел. Его пару дали неожиданный выход, и то, о чем он думал с грустью, выперло из него неукротимым паровозным свистком. В разведке это умеют делать.

Вот, оказывается, в чем дело, не мог успокоиться Блинков. Все мысли капитана перед его отъездом были искусственными. Он находился под гипнозом разведуправления, но сумел вырваться из плена неистовых иллюзий, набросав на листке бумаги прямо, от чистого сердца: «Парни, я не такой, как о себе думаю». Это откровение никак, никак не дешифровалось теми, кому оно было адресовано. В противном случае Джеб, Лолка, Весельчак сумели бы отговорить капитана от этого шага.

– Может, капитан жив, – несмело произнес Блинков, похоронив в душе резкий тон. Он в упор посмотрел на адмирала и четко сказал: – Я должен знать все об этой операции. Не молчите, Виктор Николаевич, не упустите шанс исправить ваше незавидное положение. Чтобы всем было хорошо, достаточно нагнуть одного. Вот так вы использовали Абрамова.

– А ну-ка сбрось обороты! – прикрикнул адмирал. Но Блинкова было не остановить.

– Вы многого недоговариваете. Вы не могли послать на задание действующего офицера разведки. Вы не приняли рапорт капитана. Он знал, что вы его кинете, если он, совладелец испанского отеля, провалит операцию. Вы его использовали, зная, что он с головой окунется в новую работу. У него не было другого выхода. Он искал отдушину и нашел ее. Если бы вы заметили его колебания, погасили бы их его рапортом: «Отказываешься? Тогда за каким хреном ты марал бумагу и отвлекал нас от дел?» У вас, Виктор Николаевич, был беспроигрышный вариант.

Беседа с адмиралом с каждым словом набирала обороты, резко переходила в другое качество. Сейчас от Блинкова требовалась память, ничего, кроме хорошей памяти. Он слушал адмирала, сыпавшего оперативными данными. Порой он замечал на его морщинистом лице резкие мазки недоверия. Он открывался перед собеседником и не был уверен в том, что его выкладки пойдут на пользу. Едва Джеб разглядит объем работы, он отступит.

Тем не менее адмирал посчитал себя обязанным посвятить Блинкова в детали операции, заодно снять с себя груз как за провал операции, так и за людей. Если проще, он дал себе выговориться. И, конечно же, поймет молчание Блинкова, которое, зарождаясь на его глазах, канет в вечность.

Он, предвидя будущее, рассмотрел Блинкова в кругу боевых товарищей. Проходит час, другой, один день, третий. Они качают головой: «Нет». Они благоразумно отказываются от рискованного мероприятия, обретаясь в роскоши отеля, в шуме волн Балеарского моря. Они находят довод во времени: три недели. Почти месяц не дает знать о себе капитан Абрамов: «Бесполезно». Жирную черту под этим обреченным словом подводила гибель его новой агентурной группы.

Было далеко за полночь, когда Блинков встал, прощаясь с адмиралом.

– Не хочешь остаться до утра? Есть свободная спальня.

– Нет, – отказался Джеб.

– Погоди, Женя. Ты что-то решил для себя?

– По мне, товарищ адмирал, легче влипнуть в самую говенную историю, чем не уважать самого себя.

– Хорошо. Принято как ответ. Ты на первых порах столкнешься с одной трудностью. Виза в эту африканскую страну оформляется десять дней. В столице Катваны, Сансберге, есть православный храм. Визы агентам Абрамова мы делали через эту миссию.

– Они не против пожертвований, – без труда угадал Блинков.

– Да. И уложились в три дня. – Адмирал вынул из кармашка рубахи листок бумаги и протянул Блинкову. – Это их контактные телефоны. Я не настаиваю, решать тебе. Миссия – первый шаг к поисковой операции. Работая в агентурно-боевом ключе, ты через миссию привлечешь к себе внимание. Что касается оружия... Я там записал адрес сайта. Сервер находится в Претории. Надежная фирма. Сроки поставок колеблются от трех до десяти дней. Можешь смело работать по этому адресу. И еще раз об оружии. За эти три недели мы предположительно установили, кто продал Абрамову два «калашниковых». В соседнем Браззавиле под эгидой ООН дислоцируется наша вертолетная группа. Экипажи выполняют и разведфункции. Полеты ограничены строгими рамками, машины не могут приблизиться ни к столице Катваны, ни к району, который нас интересует. Руководитель группы подтвердил наши выводы. Скорее всего с Абрамовым контактировал командующий округом Виллерой майор Натал Бабангида. Пусть тебя не смущает его громкая должность. По российским меркам он военный комиссар областного центра.

– Натал Бабангида. Да, я запомнил.

Адмирал подошел к встроенному шкафу, достал из сумки спутниковый телефон с массивным адаптером.

– Возьми. Такой был и у капитана. Я не спросил, как идут дела в отеле?

– В очень дорогом отеле, – не преминул дополнить Блинков. – Однажды я стал свидетелем короткого разговора в холле. Парень и девушка. Им понравилась наша гостиница. Парень сказал: «У них свой дайв-клуб, снаряжения для аквалангистов». Девушка ответила: «Я боюсь погружаться с аквалангом». – «А если бы не боялась, знаешь, какие у них цены?..» Мне обрыдла такая жизнь. Я каждый день гляжу на сытые рожи бизнесменов. Они все на одно лицо. Единственная особая примета – они очень богаты. Мы решили продать этот отель и купить другой, где нашими клиентами будут нормальные люди. Купить его без оглядки на интересы нашей разведки. Идите вы к черту!..

Блинков круто развернулся и вышел из домика, подставляя лицо свежему ветру и легкому моросящему дождю.

8

Испания

Конец октября. Курортный сезон медленно, но неумолимо подходил к закату. Кому-то нравится именно межсезонье: тихие прогулки по побережью, созерцание холодеющего моря, плещущегося под ласковым солнцем.

– Где Весельчак? – спросил Джеб, собрав команду в своем кабинете.

Владимир Веселовский был автором идеи легализовать преступные деньги через курортный бизнес. Отель «Берег мечты», ставший для агентов флотской разведки крышей, он считал своим творением. Его строгая гордость была оправдана его беспечностью и распутством.

– Они изволят трахаться с дамой из одиннадцатого номера, – во множественном числе ответил Николай Кокарев. – Накануне у него была ночь волшебного секса, а до ночи его застукали с другой клиенткой отеля. Я тут подумал: может, он страдает избытком мужского гормона?.. Еще я заметил, что у нашего большого жизнелюба не было ни одной дуры. Все телки – мудрые и хитроумные. Но ни одна так и не сумела подцепить его на крючок.

– Хорош прикалываться, Кок! Позови Весельчака.

У Николая были ослепительно белые зубы. Они в сочетании с его каштановыми кудрями, загорелой кожей и черными очками действительно слепили. Морской диверсант своей болтовней разряжал тревожное настроение, охватившее команду. Только далеко не всем было по душе его словоблудие.

– Он придет не раньше, чем наш повар испечет коржи для торта, – продолжил он, пожимая крутыми плечами. – Завтра у меня день рождения, не забыли? Четверть века, е-мое! Завтра к нам будут ломиться люди в черном: «Полицию вызывали?»

– Кок, у тебя есть комплексы? – со злостью сощурился Блинков. – Хотя бы раз в жизни ты молча опустил глаза? Хотя бы раз ты попал в неловкую ситуацию? Хотя бы раз ты вышел из нее, не говоря ни слова?

– Конечно. В детстве я чувствовал себя унизительно, выклянчивая деньги у родителей. Потом стал воровать деньги из маминого кошелька, – уверенно врал он. – Ни за что не догадаетесь, что было дальше. Я предложил родителям договориться по-хорошему. Они сами выдают мне деньги, а я завязываю с воровством.

– Ты на деревенского дурачка похож.

– С этим не поспоришь.

Николай вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Прислонившись к стене, он беззвучно рассмеялся. Пару месяцев назад он сбрил бороду, теперь начал отращивать снова. Пока она была короткой, и он не мог заплетать ее, как раньше, в две косички на манер капитана Воробья из «Пиратов Карибского моря».

Он поднялся на второй этаж, снял с ручки двери табличку «Не беспокоить» и вошел.

Новая пассия Веселовского – стройная брюнетка лет тридцати – также не ощущала в себе комплексов. На ней было роскошное кружевное белье бежевого цвета. Она лежала на боку, повернув голову к любовнику. Весельчак ласкал рукой ее грудь, спустив с ее плеч бретельки бюстгальтера, и отвечал на затяжной поцелуй. Его длинные светлые волосы переплелись с черными прядками секс-бомбы, а загорелые тела слились воедино.

«Ловелас, или бабник обыкновенный», – вывел новый тип Кокарев, глядя на возбужденную парочку. Он прошел мимо них и занял место за журнальным столиком. Налил вина и сделал пару глотков.

Николай впервые ощутил себя пустым местом. Не прекратились ни сладострастные стоны подруги, заставившие шевельнуться тело Кока, ни кошачьи телодвижения Веселовского. Они подошли к кульминационному моменту по-спортивному. Весельчак, набегая на финиш, словно передал женщине эстафетную палочку. А та, не меняя позы нетерпеливого ожидания, неожиданно передумала бежать и улетела, сильно и протяжно застонав. Ловя горячее дыхание друг друга, они чувственно подрагивали.

«Да, это тебе не деньги из кошелька тырить», – подумал Кок, наливая себе еще вина.

Обладательница сексуального белья оказалась собственницей не менее обольстительного халата. Она накинула его на плечи и прошла мимо Кока в ванную, обдав его приторным запахом французских духов и основой очень дорогого крема от ранних морщин.

Николай глянул на товарища:

– Вован, у тебя такой вид, будто ты хочешь одеться.

Весельчак натянул потертые джинсы прямо на голое тело, застегнул рубашку, шагнул к двери и мотнул головой: «Ну что, пошли?»

– Руки не вымоешь? – спросил Кок.

Джеб нетерпеливо поджидал товарищей. Он вернулся в отель с такими чувствами и настроением, словно отсутствовал месяц. И пока его не было, сменилось время года. Вместо жаркого и засушливого лета его встретила унылая осень, раскинувшая над побережьем дырявый зонт.

– Привет, Джеб! – поздоровался Весельчак. – Давно приехал?

– Только что. Присаживайся.

Они обменялись рукопожатиями.

– Джеб, – Николай виновато глянул на товарища, – я не успел предупредить тебя... Да ладно.

Блинков пересказал начало беседы с адмиралом.

– Парни, если мы решим искать Абрамова, у нас не будет поддержки сверху. У нас не будет ни технической, ни материальной базы. Нам никто не предоставит эвакуационный коридор. И еще одно: мы свернем все работы, едва будут получены сведения, подтверждающие гибель Абрамова. Наша операция будет носить лотерейный характер. Нам, чтобы найти капитана, придется повторить его маршрут. Что скажешь, Кок? Тебя это не пугает?

– Когда-то у меня вообще ничего не было.

– Чижик, Тимур?

Раскосый Тимур Музаев ответил за двоих, подняв большой палец: «Все нормально».

– Весельчак?

– Ему-то что терять? – встрял Кокарев. – У него даже трусов нет. Скажи, Джеб, по каким правилам работали парни Абрамова?

– Они тебе хорошо знакомы: пошатнетесь – мы вас подтолкнем. Упадете – мы на вас плюнем.

– Они работали за границей?

– Такой же вопрос я адресовал адмиралу. Он ответил вопросом на вопрос: «Что ты знаешь о рицине?»

– Растительный яд, – быстро покивал Кок. – Эту тему нам давали в спецшколе.

– Одна капля чистого рицина убивает двести человек. В задачу группы Абрамова входил сбор сведений о химической лаборатории, изготовляющей рицин. Предположительно она заняла здание бывшей тюрьмы, запрятанной в джунглях. Возможно, ее переоборудовали, поставили новую дизельную станцию, оснастили системами охраны. Оперативные данные говорили о том, что заказ на партию рицина поступил от частных лиц. Образно говоря, на самолет рицин можно пронести, закапав его в глаза. Адмирал сказал, что, по сути, это новый вид террористической угрозы. Пояса шахидов и заминированные автомобили уходят в прошлое.

– Кому принадлежит лаборатория?

– Она спрятана в частном парке. Права на него принадлежат группе американцев. Скорее всего подставные лица. В сотне километров от парка дислоцируется специальная тактическая группа морской пехоты США. Весь прибрежный район с лагунами, косами и озерами отдан под военную базу. Она граничит с заповедником дичи.

– Почему в штабе решили, что владельцы парка подставные лица?

– Все дело в ценах. В парке два вшивых отеля и заброшенный кемпинг. Стоимость номера пятьсот долларов. В сутки. Обзорные походы по парку – семьсот. Либо ты выкладываешь полштуки и торчишь в грязном номере, либо добиваешь до тысячи двухсот баксов, чтобы попастись рядом с зебрами и носорогами. Туристы обходят этот парк стороной. Неплохой вид охраны.

– Лаборатория нигде не зарегистрирована?

Джеб пересказал оперативные выкладки начальника разведуправления. Несколько лет назад журналисты, работающие на демократическую партию США, проследили адреса, на которые поставлялись ядовитые змеи и растительное сырье из стран Африки и Восточной Азии. Адреса совпадали с реквизитами частной исследовательской лаборатории в Лэнгли, которая регулярно получала от оборонного предприятия «Экьюреси Си» основные компоненты гранат с предохранительной чекой и отлетающим рычагом запала, пусковые патроны. Официально в составе «начинок» значилось пылеобразное активное вещество «Си-Эс», а одноразовые системы проходили как «гранаты раздражающего действия для борьбы с беспорядками» и подпадали под категорию средств для борьбы с терроризмом. Что не вязалось с ядами змей – основным родом исследований лаборатории. Со ссылкой на предприятие «Динамит Нобель» (Тромсдорф, Германия), производителя схожих пусковых систем, выступившего в качестве независимого эксперта, следовало: никаких «ядов змей» в составе установок нет, лишь органические вещества нервно-паралитического действия. Лабораторию закрыли, сохранив оборудование и частично – сотрудников. Спустя полтора года ее перевели в Катвану. Возобновилось производство гранат. Одна граната с рицином мгновенно убивала от одной до двух сотен человек. Наряду с фосфорорганическими отравляющими веществами они применялись в ходе войны в Афганистане и Ираке.

Джеб ответил на вопрос Николая:

– Юридический адрес серпентария был в какой-то деревне. В лаборатории и сейчас изготавливаются препараты, содержащие яд африканской зеленой мамбы.

– Напомни, Джеб, где водятся эти зеленые гадины, – усмехнулся Веселовский.

Кок оглядел товарищей:

– Не говори так громко, Весельчак. Есть опасность, что кто-то из этих хрупких существ может скончаться. Короче, следующая остановка – «Парк юрского периода».

9

Вашингтон

Кондиционер в номере мотеля, утопающего в ельнике, был отключен. Свежий воздух, пропитанный хвоей, проникал через приоткрытое окно. В двухстах метрах проходила трасса, но шум машин казался естественным фоном. Он не раздражал слух, а порой расковывал. Он был малой толикой напряженного гула столичных улиц, и без него этот тихий уголок показался бы мертвым.

Мишель наслаждалась уютом этого приветливого местечка, вызвавшего в душе странные образы. Вот сейчас, когда порыв ветра распахнул окно настежь и парусом поднял невесомый тюль, она могла сказать, что хотела провести это утро именно здесь – на границе настоящей природы и наступающей на нее промышленной зоны Вашингтона. Это было похоже на техновальс, прозвучавший на выпускном балу.

Девушка встала с кровати, но женщина лет сорока властным движением удержала ее за руку. Мишель высвободилась из ее хватки, опуская запястье и сжимая свой кулак. Самый простой прием джиу-джитсу безболезненно разжал пальцы Эшби Тейлор, и она отпустила руку любовницы.

– Не уезжай, – попросила она, понимая, однако, что требует невозможного. – Ты можешь не успеть к третьему ноября. Почему бы тебе не отдать досье сегодня?

– После моей командировки в Африку папка значительно подорожает, – ответила Мишель. – Кстати, Эш, мне нужны деньги. Тысяч пятьдесят. Ты же знаешь мой стиль: деньги вперед; и я работаю без напарника.

– Да, ты права. «Матрица» станет главным камнем в короне компромата. Потом мы с тобой поедем в Париж.

– Ты поедешь в Париж без меня, – улыбнулась Мишель.

– Почему?

– Не знаю, что надеть.

Сейчас Мишель Гловер стояла перед любовницей голая. У нее классная фигура, в очередной раз отметила Эшби. Она тонка, но не костлява. Даже когда она в атласной сорочке, видно, что ее соски стыдливо смотрят в стороны. Удивительно, что ее груди сохранили эту невинную форму. Тейлор всегда прикасалась к ним нежно, с любовью, как к новогодним игрушкам, которые распаковывают лишь раз в году, ласкала их губами и языком, обжигала их трепетным дыханием.

– Эш, – девушка взяла паузу, набрасывая на плечи халат, – хочу тебе напомнить условия нашего договора.

– Я помню его, дорогая. – Тейлор откинула волосы и села в кровати. Поправив пояс и сбившиеся чулки, она на миг продемонстрировала «дельту Венеры» и заманчивый участок все еще возбужденного тела. – К чему повторяться? Я оплачиваю твою работу, покупаю у тебя досье, и мы расходимся в разные стороны.

– Навсегда, – уточнила Мишель, уловив намек вернуться в объятия подруги. – Бесполезно меня искать. Может, я найду что надеть и мотну в Париж. Буду наблюдать, как искусство подражает моде, а мода подражает жизни.

– Жаль, – протянула Тейлор, зацепившись за последнее слово партнерши, – ты лучшая женщина в моей жизни.

Мишель не смогла скрыть усмешки.

– И этой радостью ты поделилась со своим мужем.

– Это просто секс, – Эшби наивно округлила глаза. – Он разбирается в таких вещах. Никаких чувств, а значит, никаких измен. Тем более с однополым партнером. Думаю, его это возбуждает. И сама я завожусь. Я пожалею о твоем теле, глазах... Ты будешь вспоминать обо мне хоть изредка?

– Изредка.

– Ты жестокая.

– Мы обе страдаем этим недугом. Потому что мы женщины. Где ты хранишь доклад «адвокатов»?

– Зачем он тебе? И разве у тебя нет копии?

– Хочу еще раз перечитать его в оригинале. Думаю, чтение документов настроит меня на очередное задание. Кстати, для встречи ты выбрала отличный мотель. Спасибо. – Мишель обняла подругу и поцеловала ее. – Мне было хорошо с тобой.

Девушка прошла в ванную и первым делом осмотрела в зеркале свою шею. «Так и знала!» – ее голубые глаза подернула свинцовая дымка. Эшби снова оставила кровоподтек на ее нежной коже. Засосы – это ее визитная карточка. Как девочка-подросток, ей-богу, не сдержала раздражения Мишель.

В остальном она неплохой партнер. Может, она чуточку самонадеянна. Мишель никогда не приходило в голову выяснить это до конца. В постели Эш была первым номером, Мишель ей подчинялась, не играя никакой роли. Она была опытна, даже мудра в сексе, что обеих выносило на высокую волну удовольствия.

Сейчас она войдет в ванную. Она всегда так делала. Станет в дверях и будет смотреть, как Мишель принимает душ, касаясь рукой интимных мест. Девушке казалось, Эшби впитывала в себя остатки запаха ее возбужденного тела, на котором сверху остался ее запах. Все это канет с водой в сток, и она выйдет из ванной, пройдя ритуал очищения. Что-то в этом роде можно было прочесть во взгляде Тейлор.

Да, она права, никаких чувств. Все живое основано в первую очередь на инстинктах.

И все же Эшби, стоя в проеме двери, не смогла подавить вздох.

Лишь когда они оденутся и сядут за стол, выпьют по бокалу вина, одна сторона их деловых отношений потеснит интимную сторону, скреплявшую их деловой союз.

– Ты практичный человек! – рассмеялась Мишель, принимая от Тейлор прозрачную папку-файл. Они сидели за столом и делали вид, что обедают. Мишель поковыряла вилкой овощной салат. Эшби, обмакнув кусочек хлеба в острый соус, запила его глотком мадеры.

– Конечно, – ответила она, ничуть не смутившись. Сняв салфетку, она бросила ее на край стола. – Я знала, что ты захочешь перечитать творение «адвокатов».

– В оригинале.

– Именно, – улыбнулась Тейлор. – Поэтому прихватила его с собой.

– Послушай, – Мишель отложила документы в сторону, – ты не пожалеешь о деньгах? Речь идет о большой сумме. Тебе проще придушить меня. Я быстро сломаюсь...

– В моем арсенале другие приемы. Я привыкла платить за то, что представляет для меня интерес. Ты мне интересна, и я купила тебя. Что, нет? – в этот раз в ее улыбке просквозило что-то от хищного зверя. – К тому же расплачиваться за досье будут восемьдесят человек. Каждый из них готов внести в общую кассу небольшую в общем-то сумму. Если я привлеку на свою сторону еще одного депутата, то не выложу из кармана ни цента. Хотя пожалею, что в общей сумме, которую ты получишь, не будет моих денег.

– Сегодня ты что-то часто жалеешь себя.

– Думаю, расставание дает знать о себе. Не могу представить, что это наша с тобой последняя встреча.

– Просто не думай об этом. Твой источник в ЦРУ сказал, что военная база 13-19 в некоторых документах именуется как «Кэмп Мэйтрикс», так?

– Видимо, произошла ошибка. Либо допущена опечатка в документах, – Эшби изобразила неопределенный жест рукой. Она входила в большинство депутатов, которые согласились на ноябрьской сессии проголосовать за принятие решения о расследовании факта существования нелегальной сети тайных тюрем ЦРУ. Ключевые материалы по этому делу находились у Мишель, с их помощью депутаты рассчитывали минимум на восемьдесят голосов за, тогда как против наберется один десяток.

– Все как обычно, – продолжила Тейлор, – на военной базе дислоцируется тюремный изолятор. В нашем случае он называется «Матрица». Весь комплекс был заложен три года назад. Строительство велось медленными темпами, чтобы сохранить секретность. Стройматериалы выписывались на подставную фирму. Но это уже кое-что. Мы знаем название базы и дислокацию изолятора. Нам важно получить снимки, подтверждающие, что на базе функционирует тюрьма. Пять-шесть снимков узников на фоне военной базы – этого будет достаточно. Уверена, ты справишься.

– Как всегда, – чуть самонадеянно ответила Мишель. Она прикурила сигарету от зажигалки подруги и углубилась в чтение. Боковым зрением она видела Тейлор, и в какой-то миг ей показалось, что она вяжет на спицах, склонив голову к рукоделию.

Этот доклад Эшби Тейлор окрестила собачьим лаем при стабильном ветре. Правозащитная организация «Комитет адвокатов за гражданские права», не обременяя себя фактами, опубликовала два года назад доклад о тайных лагерях ЦРУ. Эшби Тейлор входила в десятку законодателей, кто остановил на докладе «адвокатов» свой пристальный взгляд. В то время Мишель Гловер начала работать по этой проблеме, и ей стало легче, когда она получила на руки список, озаглавленный как «Дислокация секретных тюрем, лагерей и пунктов временного содержания ЦРУ».

Одна графа в ее списке – «подчинение» – не менялась, так как все тюрьмы были подчинены американской разведке. Раздел «район расположения» пестрел разными названиями бригад и дивизий. Количество стран, разместивших у себя изоляторы, равнялось десяти. Особого внимания заслуживал раздел «факт существования». Действующих тюрем в нем насчитывалось тринадцать, они были обозначены соответствующей записью – «действует». Пятнадцать лагерей в списке «адвокатов» значились как «предположительно действующие». Мишель успешно сокращала их до более короткого «действует». Неустановленным оставался лишь один лагерь, названный «Матрицей».

Она читала, и порой смысл ускользал от нее. Она между строк видела себя – в камуфляже, с фотокамерой, на подступах к режимному объекту, в реальной боевой обстановке. Она привыкла к таким операциям и часто сравнивала себя с агентом разведки. Что отчасти было справедливо. Эшби Тейлор – депутат верхней палаты американского конгресса, а ее команда – не что иное, как мощное подразделение. Совсем скоро минимум восемьдесят таких подразделений объединятся, чтобы скатиться с Капитолийского холма, совершить полуторакилометровый марш-бросок и ударить тараном в двери Белого дома.

Такой образ устраивал Мишель Гловер. В глубине души ей хотелось увидеть настоящую боевую атаку. Однако штурм, как всегда, будет информационный, тщательно выверенный. Он готовился без малого три года, и проиграть было бы непростительно.

За свои неполные двадцать восемь лет Мишель ни разу не сталкивалась с предательством. Она всегда работала без поддержки. Она нанимала бывших бойцов спецназа, проводников и всегда щедро расплачивалась с ними. Она оставалась одиночкой и в качестве независимого журналиста, а наемники просто работали на нее. Ни разу она не наняла одного человека дважды.

Она сама редактировала свои материалы и всякий раз материлась, когда газетчики сокращали текст. Единственное, чего не касались редакторские ножницы, – это снимки Мишель Гловер. Фотоаппаратом она владела виртуозно. И снова собиралась доказать это. А потом...

Ей придется уехать из Штатов и осесть в какой-нибудь восточной стране. К тому времени она будет богата. Она значительно пополнит свой банковский счет, когда на основе собранных ею материалов напишет книгу и получит баснословный гонорар. Это будет бомба, и она успеет ее взорвать. Запал адской машинки уже тлел, стоит только подуть на него, и шустрый огонек побежит к мощному заряду.

– Ты сказала, тебе нужно пятьдесят тысяч, – вывел ее из раздумий голос Тейлор.

– Да, выпиши чек. Часть денег я обналичу. Африка, сама понимаешь. Туда десятка, сюда полтинник. Еще мне нужно оружие – хотя бы приличный нож.

– В Африке у тебя с этим проблем не возникнет.

Вечером Мишель навестила подругу. Она жила в пригороде Вашингтона. Вот где действительно шумно, подметила журналистка. Окна квартиры выходили на кольцевую дорогу, взявшую столицу за горло.

– Джил, ты все помнишь? – спросила Гловер, принимая от подруги стакан с виски. Пожалуй, тридцатидвухлетняя незамужняя Джил Мортон была единственным человеком, которой могла доверять Мишель. Их связывали восемь лет дружбы, но дело в другом: просто в этом сложном деле она не могла остаться без поддержки, и выбор автоматически пал на подругу.

– Да, – ответила хозяйка, одетая в домашний халат. – Не волнуйся, я все сделаю так, как мы договаривались.

– И ты сможешь найти кое-что получше этого отхожего места. Я удивляюсь тебе, ты всю жизнь ютишься на двадцати метрах. В паре кварталов отсюда следственный изолятор...

– Его ты не снимала на камеру?

Мишель задорно рассмеялась.

10

Испания

Блинков уступил место за компьютером Весельчаку. Тот во всемирной паутине чувствовал себя пауком. Он вышел на сайт с титульной страничкой «Средства для борьбы с терроризмом. Средства для охраны предприятий. Практические пособия для коммерческих служб безопасности» и кликнул кнопку «Дальше». Уперся в условия посещения и покупки спецсредств – обязательное наличие лицензии на охранную деятельность и счет в банке. Эта страница переворачивалась без каких-либо подтверждений.

Веселовский впервые посещал этот сайт, где заказы принимались от государственных и частных организаций. Однако ничего нового не увидел: в Интернете десятки подобных магазинов. Система покупки оружия и специальных средств представляла собой справочник, где можно было ознакомиться с видами оружия, начиная с амуниции и заканчивая устройствами исследования багажа.

Он остановился на боевом оружии.

– Кого снарядим первым?

– Начнем с Чижа, – ответил Блинков. Он подозвал Михаила Чижова. – Подбери себе снайперскую винтовку. Выбирай лучшую.

– Я бы выбрал норвежскую. Вижу, есть «Эн-эм-149-Эс». Щелкни-ка по ней.

Время отклика у Весельчака было потрясающим. Чижов не успел договорить, а он уже открыл вкладку. Тут же включилась страничка с изображением снайперской винтовки, и приятный женский голос называл на английском ее тактико-технические характеристики:

«Винтовка имеет механический прицел и шину для крепления оптических прицелов. Основной оптикой является «Шмидт и Бендер», а также ночной прицел «Симрад». Винтовка оснащена глушителем, устойчива к загрязнению. Вес – пять килограммов. Патрон – 7,62 миллиметра. Магазин на пять патронов».

– Хорошее, не очень тяжелое, но мощное оружие, – многозначительно покивал Чижик.

– Откладываю?

– Ты еще спрашиваешь! Плюс пять магазинов.

– О'кей. – Веселовский нажал на кнопку «Отложить» и вернулся к предыдущему меню. – «Калаши» берем?

– Да, – кивнул Джеб. – Серии 100 с подствольными гранатометами. В ней два калибра. Отметь 7,62. Пять штук.

– Есть. Пистолеты?

– Возьмем «хеклеры». По паре на брата.

– Послушаем, что телка скажет? Голос у нее приятный, правда с акцентом.

– С молдавским, – отозвался Кок. – Как-то я познакомился с молдаванкой. Договорились в кино сходить. Она, пока ждала меня в подъезде, успела его отремонтировать.

– Ну и придурок! – рассмеялся Веселовский. Он нажал на вкладку и услышал характеристики: «Пистолет фирмы «Хеклер-Кох» «Эм-ка-23» разработан для командования сил специальных операций США. Ствол удлиненный, имеет резьбу для установки глушителя. На полимерной рамке выполнены направляющие для установки фонаря или лазерного целеуказателя. Емкость магазина 12 патронов».

Весельчак отметил десять единиц этого оружия.

Вкладка «Бухгалтерия» представляла собой электронную таблицу. Цены на оружие варьировались в зависимости от количества, сроков поставок и с учетом курса мировых валют.

– Джеб, наша православная миссия не подведет? – спросил Веселовский.

– Я перечислил на их счет сто тысяч баксов. Им нет резона отказываться от такой суммы. Сдадим документы в посольство и получим визы. Канал-то проверенный.

– Ого! – присвистнул Весельчак, глядя на электронную таблицу. – Снайперская винтовка обойдется нам в пятнадцать тысяч баксов. Это с учетом поставки в десять дней. А нам нужно, чтобы оружие пришло через три дня. Получается... – он обновил данные с правкой на три дня. – Получается двадцать две.

– Считай дальше.

– «Калаши». Каждый в десятку вылезает. Пистолеты еще дороже.

– Они стоят этого, – улыбнулся Блинков. Он хлопнул товарища по плечу и встал с места. – Заказывай ножи, рации, амуницию коммандос и расплачивайся, Володя. Адрес доставки – православная миссия в Сансберге.

– Затерянная в африканских джунглях, – вздохнул Николай. – «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу».