Тайны боевых искусств Украины

Ой первый город — славный наш Киев,

А второй город — славный Чернигов,

А третий город — славный наш Лоев.

Что Киев славен — и все церквями,

Чернигов славен — все казаками,

а Лоев славен — торгом-купцами.

Ходить в Киев — Богу молиться,

а в Чернигов — воевать,

Ой, а в Лоев — торговать (123, 76).

Не буду я коз пасти,

только одни стрыжки?

влюблю в себя силу

и уйду в опрышки.

А Подсокольник закричит,

то мать-земля дрожит;

А старый казак закричит,

то леса ломаются (20, 57).

Видел я там гайдуков, что двигались в танце быстром,

Живо в метелице шли, топали по земле они.

Держат ножи в руках и такт отбивают ногами,

В группе танцоров оружие светлое мелькает.

Здесь не Венера гуляет, а Марс потешается поединком,

В таком танце часто бывает кровавый конец (76, 39).

В ночь на Маковея

как ножи освятили…

Эй, Василе Молдавский,

Господарь наш Волохии!

Будешь ли за нас единодушно стоять?

Будем тебе голдовать.

Если же не будешь за нас единодушно стоять,

Будем другом господину уже кровью голдовать (72, 119).

Князь Всеслав людей судил,

Князьям он рядил города,

А сам в ночи волком рыскал;

До петухов он успевал из Киева до Тьмутаракини,

Хоросу великому волком он путь перерывал (174, 90).

«Ой же Дунай, сын Иванович!

Если бы я был на твоей груди,

Не спрашивал бы ни отечества, ни дедовщины,

а ласкал бы твою грудь белую.

Садился же Дунайчик на белые груди,

Когда раскинул плащи татарськие

Хочет ласкать груди белые»… (20,76).

Разреши отец-атаман

Нам на башни встать;

Москали будут с мечами,

А мы с палашами.

Не выбьем палашами —

Выбьем кулаками.

Пускай слава не исчезнет

Между казаками.

Спрашивали казака:

«В чем же тут причина,

Что выбрита голова,

А сверху чуприна?»

«А причина тут такая:

На войне погибну —

Меня ангел понесет

В небо за чуприну». (157, І, 199).

Там, где сном убитых

Спят наши казаки,

На крестах у них висят

С каймою платки… (60, 153).

А куряне славные —

Витязи исправные:

Родились под трубами,

Росли под шеломами,

Выросли как воины,

С конца копья вскормлены.

Все пути им ведомы,

Все яруги знаемы,

Луки их натянуты,

Колчаны отворены,

Сабли их наточены,

Шеломы позолочены.

Сами скачут по полю волками

И, всегда готовые к борьбе,

Добывают острыми мечами

Князю — славы, почестей — себе!

Эй, родители, собирайте дружину,

Пошли врагов бить;

Берите с собой и малого ребенка.

Чтобы знал, как вражьего сына лупить (169, І, 262).

Не сегодня, так завтра ляжет она,

как в степи трава от ветра,

а слава не умрет, не ляжет

всему миру о рыцарстве казацком расскажет

эта казацкая слава.

Которая по всему миру степью разлеглась-протянулась,

Да и по всему миру шумом луговым разлилась,

Турции и Татарии сильной бедой далась знать

И врагам-полякам на пику отдалась (222, І, 270).

Ой слава, казацкая слава!

Такая твоя кровавая судьба…

Ты за счастье родного края

Зовешь всегда нас в рай!.. (178, 81).

А еще тут старый казак взмолился:

«Ой Спас, Спас всемилостивый,

Пресвятая ты Мать Божья Богородица!

Как стоял я за веру христианскую,

И стоял я за церкови Божии,

И стоял я за честные монастыри

У казака вдвое силы увеличились…» (20, 57).

Не булатными саблями меня рубили,

Не ордынскими стрелами меня с коня сбивали, —

Это меня молитвы отца и слезы матери побили! (118, 422).

Не надо нам, братья, в военный горн трубить,

Казаков к себе призывать!

Плохо мы, братья, сами начинали,

Что все втроем самостоятельно в войско вступили;

Нас отец и мать останавливали, —

А мы очень гордыми были,

Их просьбы не воспринимали.

Это нас, братья, не пули

в чистом поле застрелили,

Это нас слезы отца и матери

в чистом поле убили. (118, 439).

Когда из города Пирятина выступал

Не хорошо я начинал:

Отца и матерь поругал,

Родного брата за брата не считал,

Близким соседям хлеба и соли не дал,

Да еще с добрым конем по улице гулял,

Маленьких детей бил,

Кровь христианскую безвинны проливал.

Да еще, проезжая около церкви Святого Спаса,

Шапку не снял,

Не перекрестился,

За это меня Господь покарал,

Злую метель всему войску

На Черном море подарил.

Идет вояка морковный,

Лошадка свекольная,

Тулуп ореховый,

Кафтан лопуховый.

Пистолеты из початка,

Пули из картошки,

Сабелька из пастернака,

А ножны из фасоли.

Идет, идет вояченька,

Под ним конек скачет.

Встретили его свиньи:

— Слезай-ка, вояче!

Он выхватил пистолет,

Стал в свиней стрелять —

Свиньи пули похватали,

Нечем воевать!

Он выхватил сабельку,

Стал свиней рубать,

Свиньи сабельку погрызли —

Нечем воевать!

Начинает воин наш,

С лошадки слезать,

Начинает кулаками,

Свиней воевать.

Так их тыкал, так их бухал,

Теми кулаками —

Покатилось войско свинское,

Вверх ногами!

Вот такой-то вояченько —

Кафтан лопуховый,

Тулуп ореховый,

Лошадка свекольная.

Куковала мне кукушка, когда пролетала,

Дала клятву девушка да на пистолете,

Клялась, клялась, думу думала:

Чтобы тот пистолет пуля разорвала,

На котором я молодая клятву давала. (45, 222).

Ой не знал казак,

Ой не знал Супрун

Где славу себе добыть.

Собрал он войско

Славное запорожское

И пошел орду бить.

В субботу он с ордой сражался,

А в воскресенье до восхода солнца

К ним в плен попался.

Стали вражеские бусурманы

Да Супруна вязать,

И начал им Супрун

Всю правду говорить.

— Ой, не связывайте бусурманы

Мне руки назад.

— Ой вы хлопцы, добры молодцы,

Сообщите кошевому,

Моему товарищу:

Пускай он имущество Супруна

За бесценок продает.

Ой пускай же меня казака Супруна

Из неволи выкупает.

— Ой, не слава это казацкая

За бесценок сбывать.

Ой лучше бы нам тебя, казака Супруна

В глаза не видать!

— Ой, да что вы хлопцы, удалые молодцы

Да зачем нам биться, да зачем воевать,

Будем мириться.

— Ой подождите, дорогие братья.

Дайте весточку сестре.

— Уже писали, писали,

Наверно мои письма до нее не доходят.

Ой, наверно мои мелкие слезы

Напрасно льются.

Ой, ведите меня в чисто поле

С моими казаками.

Ой в чистом поле, в широком раздолье

Сизый орел пролетает.

Ох стоит славное запорожское войско,

Так, как мак расцветает.

Наверно мои письма к ней не доходят.

Ой, а не успела родная сестра

Супруновы письма получить.

И начала на своем добром коне

Словно огонь мчаться.

— Ой, здравствуй, здравствуй милый брат,

Почему не известил сестру?

Начал биться, воевать,

А сестре не сказал?

Ой не успела та сестра

С коня упасть.

Начала бусурман в плен брать.

— Ох, будь здоров милый брат,

своевременно сестре весточку давай.

— Сестра ты моя дорогая,

Какая же ты слуга сильная! (148, 587–588).

— Мое дитя Настенька,

Поедь, поедь на войну!

Впереди войска — советы.

А сзади войска — неспешка.

Среди войска — говор.

Она матушку не послушала,

Вперед войска выехала,

Ой выехала, еще и выкрикнула,

Да сабелькой взмахнула (51, 10).

И осадил же три села с людьми:

Первое село со старыми людьми,

А второе село с парнями,

А третье с девушками… (51, 12).

Зазывал Владимир стольно-киевский

Да князей-бояр он киевских,

Да всех русских могучих богатырей,

Поляниц то всех удалых… (20, 38).

И вдруг троянцев атаману,

Когда хватил он через край,

Приспичила охота спьяну:

Кулачников ему подай! (90, 56).

Тут подоспел боец геройский,

Одет, как в компанейском войске.

По имени звался Дарес.

Видать, он силачом считался.

Как пес ошпаренный метался,

Кричал и первый в драку лез:

«А нуте — кто желает биться,

Моих отведать тумаков?

Кто кровью захотел умыться?

Кому своих не жаль зубов?

Эй, выходите на кулачки!

Не ладите от меня потачки.

Живей, кутейники-дьячки!

Вы не останетесь в убытке.

Я надаю вам под микитки,

Подставлю под глаза очки!» (90, 56).

Теперь пойдемте, братцы,

С Даресом-прощелыгой драться!

Пускай попомнит мой кулак.

Ему я ребра перемечу

И как собаку изувечу!

Я хвастуна сотру в табак (90, 58).

Дарес бодрился, горячился

И супостату изловчился

Цибулю дать под самый нос.

Энтелл от оплеухи знатной

Перевернулся пятикратно.

Едва сдержался он от слез.

Со злости изо рта Энтелла

Бежала пена. Дайте срок!

Энтелл, изладившись умело,

Хватил обидчика в висок.

Сердешный памяти лишился.

Осоловел и повалился,

Лежал и носом землю рыл;

Шмелей, как говорится, слушал,

Стенаньем тишину нарушил

И, посрамленный, жалок был (90, 60).

А в Киеве есть могучие богатыри,

Есть с кем поиграть и помериться (179, 75).

Будет день в половину дня,

Будет стол в полустоле,

Богатыри порасхвастались молодецкой удалью.

Алешенька Попович, что бороться горазд,

А Добрыня Никитич — гораздее его,

А Дунай сын Иванович из лука стрелять,

По той было меточке стрелять в золот перстень,

Что во ту было ставочку муравлену (88, 26).

Пошли кулачные приемы,

Удары в зубы и виски;

Полезли требуха, колбасы,

Все были в пере, как кабаны (90, 165).

Щелкал в виски,

бил по бокам,

И все кулачные доки

Попрятались, кто куда (90, 167–168).

Ой крикни, Петро, Батька,

Мы все пойдем за правое дело,

Только свистни, батька,

Из вражеского войска сварим кашу.

Разве мы не запорожцы,

Разве мы не Черноморцы,

Разве родители нас не учили сражаться… (169, І, 289).

Давно все это было,

Еще когда у нас борцы ходили

По селам и девчат дурили,

Над общиной насмехались, хлопцев били

И верховодили в селе… (210, 376).

…Упорный,

В синей шапке, в кафтане,

В красных как калина штанах,

Вприсядку влетает казак… (210, 379).

Ничтожные, замерзшие парни,

Подходите биться!

Или бороться,

Ведь я борец!.. (210, 380).