Тайны Церкви

«Вместо уроков я был на утрене. Мне там интересно»

Священник Русской Православной Церкви, протоиерей Всеволод Анатольевич Чаплин родился 31 марта 1968 года в Москве. Редкий случай, когда в семье атеистов вырастает будущий священник. Отец Всеволода Чаплина Анатолий Федорович – технарь, выпускник Московского энергетического института, кандидат технических наук, профессор, посвятивший свою жизнь изучению и усовершенствованию антенн – не только наземных, но и космических. Здесь как будто бы пересекались интересы отца и сына – в космосе. Только один помогал изучать межзвездное пространство, а другой – верить в Чудо Вселенной.

Последние годы отец жил на Украине, во Львове, занимал должность заведующего кафедрой радиотехнических устройств в составе радиотехнического факультета Львовского политехнического института. Часто бывал в Королеве, где читал лекции по антенно-фидерным устройствам в Ракетно-космической корпорации «Энергия» и сотрудничал по вопросам создания антенн для долговременных орбитальных космических станций и многоразовых космических кораблей «Буран».

Про мать Всеволод Анатольевич не рассказывает. Известно только, что она «полуверующая» и что ее взгляды за последние 30 лет не сильно изменились. Живет Чаплин в родительской квартире в московском районе Гальяново вместе с матерью и младшим братом, имя которого также неизвестно. Но известно, что он рок-музыкант.

Зато Всеволод Анатольевич не скрывает своего отношения к своей 836-й московской школе (теперь учебно-воспитательный комплекс № 1688), признаваясь, что там «почти не учил физику, химию и математику, зная, что эти предметы в жизни ему не пригодятся, а «удовлетворительно» ему все равно поставят». Не только не учил, но и прогуливал уроки. «Я как-то спросила: “Сева, почему ты вчера не был в школе?”» – вспоминала учительница географии Галина Тургенева. – Он ответил: «Я был в церкви, я не гулял». Я возразила: «Но это же можно и после уроков». – «А я был на утрене». – «И что тебе там?» – «Мне там интересно».

А вот что ему точно пригодится в жизни, он уже знал в 13 лет: религия. По собственным словам Чаплина, к вере он пришел сам. В своих дневниковых записях «Лоскутки» он пишет: «Еще в ранние школьные годы я с каким-то особым, «предчувственным» вниманием собирал из советских учебников все крохи знаний о вере и Церкви, что там содержались». Приход к вере произошел во время первого самостоятельного, не «на экскурсию», прихода Всеволода в Богоявленский патриарший собор в Елохове, «чтобы купить «модный» тогда крестик», после чего Чаплин понял: «Здесь останусь».

К тому времени он перечитал и много атеистической литературы, и прослушал массу иностранных радиопередач, где речь шла о религии: «Голос Америки», «Радио Свобода», «Радио Ватикан», «Голос Израиля», «Радио Швеции». Полученные знания, в конце концов, еще больше утвердили его в правильности выбранного пути: «Без всякого внутреннего интеллектуального диалога я понял, что Бог есть, и он призывает меня».

«Первым человеком, с которым я заговорил, – вспоминает священник, – стала очень благородного вида старушка за ящиком Елоховского собора. С ее объяснений – бесхитростных, но очень убежденных – начался мой путь ко Христу… Вскоре отец Вячеслав Марченков совершил надо мной чин оглашения, а летом 1981 года в Калуге я был крещен отцом Валерием Суслиным. Крещение было совершено в номере гостиницы, где жил отец Валерий, – втайне от всех, включая мою родню, которая мой выбор совершенно не одобряла».

Только по чистой случайности Чаплин за такой «позорный» проступок не был исключен из рядов пионеров. Видимо, помогла природная скрытность, потому что, по словам его одноклассников, «в школьные годы он никак не проявлял себя как человек верующий и пытающийся с кем-либо обсудить это или кого-либо наставить на путь истинный».

Вообще, Всеволод слыл «немного странным» мальчиком, сторонившимся ровесников. Был очень тихим, замкнутым, скромным, неулыбчивым. Разговаривать не любил, потому что заикался, дикция была нечеткой – от дефекта удалось избавиться только в тридцать лет. Одноклассники вспоминают, «когда во дворе играли в войнушку, завоевывали ледяные крепости, Сева в этом не участвовал, говорил, что драться и шкодить – плохо».

А вместе с тем в душе Всеволода зрел дух протеста. С 15 лет он стал посещать собрания «подпольных», диссидентских православных общин. Например, общину отца Александра Меня, которого называет «апостолом советской интеллигенции», и общину отца Димитрия Дудко, в круг общения которого, по признанию Чаплина, «в отличие от круга Меня, попасть было очень просто». Обе эти общины находились как будто на разных полюсах. Отца Димитрия считали монархистом и российским патриотом, а отца Александра – «западником». «Хотя я не представляю себе отца Александра сбежавшим в Европу и жившим там спокойной и тихой жизнью, – вспоминал Чаплин. – Это был совершенно другой человек – по-пастырски, по-христиански способный вдохновить своей энергией, своим умением отдавать всего себя ради проповеди». Но на проповеди Меня приходило меньше людей – не более двух десятков, тогда как в комнатку при храме, где проводил свои беседы Дудко, набивалось больше сотни его последователей. Отца Димитрия могли слушать часами, потом вместе молились и пели. Иногда подпольные собрания проходили на квартире одного из прихожан Дудко – и там яблоку негде было упасть. К Меню же чаще приходили для частного разговора с глазу на глаз.

По признанию Всеволода, он сразу влился в этот узкий, но удивительный круг верующей молодежи, которая принадлежала к разным религиям и конфессиям: православным, католикам, иудеям, баптистам, пятидесятникам. Кем-то двигало чувство протеста, кто-то искал реальность, отличавшуюся от советской действительности, кто-то видел в церковной жизни колорит и экзотику. Были и самые настоящие диссиденты, за которыми следил КГБ, и самые обыкновенные советские служащие, которые не боялись открыто говорить о своей вере в Бога, а не в коммунизм. Верующие в то время собирались в так называемом московском «треугольнике», образованном тремя культовыми учреждениями – это Антиохийское подворье, католический приход святого Людовика и синагога. И говорили не только о Боге, но и о политике: о возможности ядерного конфликта между СССР и США, о государственных лидерах Черненко, Андропове, Горбачеве, о будущем России. Ведь в этом «бульоне» тогда «варилось» и много настоящей ищущей интеллигенции, искренне переживающей за страну.

Чаплин даже тусовался на «гоголях» (Гоголевском бульваре. – Ред.) с хиппи. Сначала «неформалы» Всеволода воспринимали очень негативно из-за его внешнего вида: кожаный плащ, галстук, кейс – этакий аккуратист на фоне хипарей в рваных джинсах и с немытыми патлами. Но поскольку в кейсе у Севы всегда была специально припасенная бутылочка горячительного, то со временем хиппи приняли его в свой круг.

А их – стукачей – в неформальной тусовке всегда было много. Ведь в диссидентской среде по рукам ходили и запрещенные книги, и наркотики, и валюта, и фарца, и другой нелегальный товар. Крутились рядом и иностранцы, и политические провокаторы, и просто психи. На них и доносили «гэбистам» стукачи. И если кого-то из этой «антисоветской» тусовки вызывали в «контору», это означало, что ему надо было уезжать из страны, иначе его посадят.

«День мог, например, сложиться так, – рассказывал в интервью pravmir.ru Чаплин. – Прогуляв школу или удрав из нее пораньше, можно было подъехать в середине дня на Чистые пруды. Там в кофейне ресторана «Джалтаранг» уже с одиннадцати утра тусовались хипы, можно было выпить кофе, поговорить о пагубности хиппизма и о грязных волосах окружающих людей. Если не получишь за это в морду, то около двух-трех часов дня можно было двигаться дальше. Например, в одну из пивных на Покровских воротах, в это время туда уже подтягивалась какая-то часть юной интеллигенции, с которой можно было поговорить о ядерной войне. И о том, кто будет после Черненко. И о том, приедет ли в Россию и сколько еще проживет Солженицын, и что он еще напишет.

Потом можно было идти на службу либо в Антиохийское подворье, либо в Брюсов переулок. Там собиралась своя публика. С этой публикой мы ходили по Красной площади взад-вперед, огибая собор Василия Блаженного, и говорили, говорили… В основном опять же о политике, но часто и о практике молитвы, о языке богослужения, о возможности или невозможности реформ в Церкви.

Метро закрывалось в 1:15, в это время нужно было вскочить в последний поезд и поехать домой. На такси тогда денег точно не было, поэтому нужно было успеть. Всегда, впрочем, успевали».

Когда в школе все узнали, что у них учится верующий ученик, одна учительница решила унизить Всеволода и прямо на уроке перед всем классом ехидливо спросила: «Ты что – связался с религиозными мракобесами?» Чаплин в ответ вышел к доске и прочел проповедь. Но после этого поступка Всеволоду пришлось все-таки сменить школу. А позже слух о чуждых советскому школьнику увлечениях дошел до партийных верхов, и директора школы вызвали на ковер в райком КПСС, где влепили выговор. Атеистическое государство тогда ревностно ограждало своих граждан и от церкви, и от всяких хиппи.

Собственно, от хиппи и молодых людей, быстро потерявших веру, Чаплин вскоре сам ушел. По его словам, слишком многие предавались бесконечному поиску, за которым ничего не следовало. Очень многие погрязли в пороках: большое количество неформалов скончалось от наркотиков. Московская богема, не питавшая патриотических чувств, разъехалась по разным странам. И большинство тогдашних активных верующих молодых людей ушли в католицизм и иудаизм, потому что, как тогда говорили, «преклонялись перед Западом».

«Но я очень рад, что тогдашний выбор меня никак не обманул, ведь это был Божий призыв, – рассказывал Чаплин в интервью «URA.Ru». – Бог обмануть не может. Да, поменялись люди в храмах, да, храмов стало больше, но то присутствие Бога, которое я ощутил тогда, никак не изменилось. Ведь главное в церкви – это Он, а не меняющаяся реальность. Бог неизменен, он-то и есть самая настоящая реальность. То, что окружает нас, – лишь отражение его света, к тому же перемешанное с нашей тьмой».

Четверть века с Патриархом

17-летний Всеволод сразу после окончания школы в 1985 году пришел в Московский Патриархат и попросился на работу в Издательский отдел. Занимался составлением информационных материалов для «Журнала Московской Патриархии».

По рассказам Чаплина, уже в то время он выступал за то, чтобы «Церковь давала право на жизнь самым разным формам проповеди и общения». Так, в 1989 году он стал одним из организаторов первой выставки авангардной живописи на религиозные темы, а в начале 1990-х годов – автором предисловия к первой пластинке христианского рока. «Я убежден, что такие формы участия Церкви в разных сферах общественной и культурной жизни – если за ними стоит искренность и открытость, а не личные амбиции, связанные с культом самореализации или шоу-бизнесом, – не противоречат христианскому служению, – убеждал Чаплин. – Однако искренность и попытки мимикрировать, скажем, под молодежную культуру – это разные вещи. Мне смешны, например, многие наши общественные деятели, которые пытаются изображать из себя рэпперов в надежде завоевать популярность среди молодежи. По моему глубокому убеждению, по-настоящему серьезный, прямой и искренний разговор способен заинтересовать и увлечь любого слушателя. Молодые люди с большим интересом слушают и воспринимают серьезные тексты и глубокие христианские проповеди, если лектор или проповедник открыт и не боится быть самим собой».

Параллельно Чаплин учился в Московской духовной семинарии в Троице-Сергиевой лавре. До ее окончания был рукоположен сначала в сан диакона, а затем и священника. Получил степень кандидата богословских наук, защитив диссертацию «Проблема соотношения естественной и богооткровенной новозаветной этики в современной зарубежной инославной и нехристианской мысли». В 1991 году учился в Англии.

Почти двадцать пять лет работал в штате Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата под началом митрополита, будущего Патриарха Всея Руси Кирилла (Гундяева). Став патроном и покровителем Всеволода, Патриарх совершил над ним последовательно диаконскую, а через год и священническую хиротонию. Так, в 1992 году Всеволод Анатольевич стал иереем.

Карьера священнослужителя шла быстро и успешно.

Занимал должность руководителя сектора общественных связей церкви в юрисдикции ОВЦС. Был членом Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации. В 1999 году РПЦ возвела его в звание протоиерея. Еще через три года он стал заместителем митрополита Кирилла – его «второй рукой». И занимал эту должность до 2009 года, когда Кирилл был избран патриархом. Курировал два секретариата отдела: по межхристианским связям и общественных взаимоотношений. Следил за церковными публикациями и контролировал работу службы коммуникации.

В 1990-х и 2000-х годах был членом ЦК Всемирного совета церквей и Конференции европейских церквей, комиссии ВСЦ по международным делам, сомодератором комиссии «Церковь и общество» КЕЦ. А также – членом экспертного совета при Комитете Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций, экспертной группы ОБСЕ по вопросам свободы религии и убеждений.

Сам Чаплин называл свою работу в основном «административной», часто участвовал в различных мероприятиях, встречах, переговорах, в том числе и касающихся отношений РПЦ с Ватиканом и государственной властью.

В 2005 году решением Священного Синода включен в синодальную рабочую группу по разработке «концептуального документа, излагающего позицию Русской Православной Церкви в сфере межрелигиозных отношений».

В 2009-м – председатель новообразованного Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества.

В 2010-м – член Российского организационного комитета «Победа» и член Патриаршего совета по культуре.

Отец Всеволод отслеживал законопроекты, обсуждаемые в Государственной думе, вносил свои предложения «не только с точки зрения церковных проблем, но и с точки зрения нравственности, заботы о человеке, заботы о верности России своей исторической судьбе».

Но в конце 2015 года фортуна отворачивается от Чаплина. Он оказался в списке «опальных священников». Одна из причин: расхождения во взглядах с Патриархом по поводу церковных административных дел. Решением Священного Синода он освобожден от должности председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества и члена Межрелигиозного совета России. А весной 2016 года его исключают и из состава Межсоборного присутствия.

«Доносить до людей голос Божий»

Однако отец Всеволод не падает духом, потому что главное для него – служить в церкви. Сегодня он настоятель храма Феодора Студита у Никитских ворот.

Издал две свои автобиографические книги «Лоскутки», «Лоскутки-2» и нескольких фантастических произведений, став членом Союза писателей России и Академии российской словесности. Фантастику публиковал под псевдонимом Арон Шемайер. Выбрал именно еврейское имя, потому что «большой юдофил» (тот, кто с уважением относится к еврейскому народу. – Ред.). В 1998 году написал повесть «Первая схватка». Рассказ «Маша и медведи» вышел в 2014 году в сборнике «Семьи.net». На конвенте писателей-фантастов «Басткон» 2015 года этот рассказ получил премию «Бесобой» за «достижения в мистической фантастике», которая вручается по решению малой коллегии ЛФГ «Бастион».

Обладатель множества высоких наград: ордена Князя Даниила II и III степеней, ордена Святой Анны, ордена Дружбы, ордена Святителя Иннокентия Московского.

Частый гость популярных теле– и радиопередач.

И всегда находит время, как он выражается, для «неформального общения»: «Кто-то приходит в храм, с кем-то мы можем поговорить и на улице. Могу сходить на концерт в какой-нибудь клуб, послушать того же Псоя Короленко – это очень глубокий исполнитель. Могу поговорить с людьми, которые там собираются. Могу взять дорожную сумку, проехаться по Подмосковью и посмотреть, сколько мигрантов реально присутствует на рынках. Одна беда – очень скоро приходится работать пляжной обезьяной. Это с которой все фотографируются».

В свободное время для души протоирей ходит на концерты в консерваторию. Признается, что переслушал всю музыку, которая есть в мире. Но только не облегченную классику-лайт! Будь то даже «Волшебная флейта» Моцарта или «вторичные вещи» Баха. Но обожает Бетховена, Шостаковича (особенно 15-ю симфонию), литургическую музыку, григорианский распев. В музыке он ищет, прежде всего, мысль.

А вот не любит поэзию и «все игровое»: драму, художественное кино. Его интересуют только авангардные, артхаусные фильмы – «на грани отказа от актерства, на грани игры со смыслом, на грани манипуляции с формой, с разного рода предметами – светом, лицами, архитектурными формами».

Чаплина рукоположили в качестве целибатного клирика, принявшего на себя обет безбрачия, но без принятия других монашеских обетов. Поэтому он не женат.

…Как-то отца Всеволода спросили, что для него как священника является счастьем? На что он ответил так: «Слушать голос Божий и стараться доносить его до людей. Честно, прямо, не заискивая перед ними, не стремясь обязательно понравиться, помня, прежде всего, о Божией правде. Это всегда вызовет массу неприятия, но потом многие люди скажут тебе спасибо».

«В человеческой судьбе будет участвовать и Бог, и дьявол, и случай»

Цитаты из «Лоскутков», «Лоскутков-2», интервью, теле– и радиопередач

«Стараюсь следить за самыми разными направлениями и стилями творчества. Но самым, пожалуй, любимым для меня видом исполнительского искусства всегда была инструментальная и хоровая музыка. Наверное, я несовершенный человек, но мне кажется, что драматический театр, кино, балет, вокальное искусство, а тем более шоу-бизнес сегодня слишком замешаны на человеческой гордыне, на самовыражении артистов и режиссеров. Там слишком активно транслируется самость человека, как правило, ослепленного грехом и даже не догадывающегося, что ему по-настоящему нужно. Конечно, есть приятные исключения. Но все-таки «обезличенная», поднимающаяся над сиюминутными эмоциями, музыка оставляет гораздо больше простора для понимания слушателя, для его собственных размышлений и чувств, нежели восприятие чужого самовыражения, даже самого оригинального и интересного».

«Не раз спорил с светскими гуманистами, что важнее – человеческая жизнь или нечто иное: вера, убеждения, Отечество, земля, святыни… Конечно, в понимании нынешних политиков, философов, правоведов, включая христианских демократов, человек – это центр политики и мера всех вещей. Наверное, честные гуманисты и на самом деле так считают. Впрочем, нетрудно увидеть, что для власть имущих это не совсем так. Говоря, что человек превыше всего, они лукавят. Гуманизм просто прикрывает определенную политическую систему, противоположную «этатизму», «коллективизму» и так далее. В современном политико-экономическом укладе человеческая жизнь имеет конкретную цену, причем в странах «золотого миллиарда» она весьма высока, а в забытых уголках «третьего мира» клонится к нулю.

Но главное – у секулярных гуманистов есть принципы, ради которых они готовы жертвовать жизнью (сначала чужой, потом своей – мы все же декларируем обратное). Примеры – все «войны за демократию», вроде иракской и афганской. Можно сколько угодно говорить, что главное – нефть и геополитика, но все-таки эти конфликты немыслимы без противостояния идеологий и политических систем. А вот еще пример, как-то приведенный Владыкой Кириллом. Иракские террористы взяли в заложники граждан Франции, потребовав отменить в этой стране запрет на ношение хиджаба в школах. И французское правительство фактически заявило: нам принципы дороже! Сказанное еще раз подтверждает: демократия, плюрализм, гуманизм – такие же религии, де-факто признающие, что ради них нужно жертвовать жизнью».

«Беседуя с жителями Западной Европы – верующими и неверующими – многократно ловил себя на мысли, что в них сохраняется внутренний надлом по отношению к собственной христианской традиции. С одной стороны, они расстались с нею навсегда, похоронив ее под пеплом революций и под ворохом рекламных проспектов церковного обновления. Но им до сих пор ее ностальгически жалко – ведь при ней было так уютно… Не случайно на старости лет или в моменты кризисов европейцы так любят поехать в древний монастырь – потосковать, послушать григорианскую мессу…»

«Другая духовная проблема Запада – его духовное одиночество. Оторвавшись от Восточной Римской империи, предав анафеме ее духовность, а затем низложив и разграбив Константинополь, Запад, если пользоваться любимой метафорой католиков, начал дышать одним легким. Попросту говоря, начал задыхаться, ослабляя организм застойными явлениями. Дальше – больше. Поработив все нации, кроме России и Китая, но ничего от них не почерпнув, «просвещенный мир» окончательно окреп в своей «самодостаточности», убедил себя в том, что он и только он является идеальной моделью для всех. Запад не слышит критики извне, а критика внутренняя становится все более шаблонной и зашоренной. Одиночество усугубляется…»

«Нередко светские люди спрашивают, почему Православная Церковь не приспособляется к современности – не упрощает богослужение, не ставит скамейки в храмах, не «облегчает» свое духовное послание. Словом, не становится удобной для духовно расслабленного (то есть, по Евангелию, парализованного) человека. Некоторые до сих пор считают, что именно так можно привлечь людей в храмы.

Западный опыт ясно показывает обратное. Либеральные протестантские деноминации, а отчасти и Католическая Церковь, стремительно теряют паству и духовенство именно потому, что они стали слишком облегченными, слишком комфортными, слишком приспособленными к капризам публики. Некоторые воспринимают их просто как место, где можно расслабиться, послушать приятную музыку, попить чая с друзьями. А значит, и потребовать, чтобы чашки были поновее, музыка поинтереснее, а богословское учение – побесконфликтнее. Чтобы никто не пробудил ненароком совесть. Но в итоге в таких церквах становится пусто – в самом деле, отдыхать и расслабляться лучше на пляже или в кафе. Но вот удивительная вещь: в некоторых местах на Западе, где пытаются вернуться к долгой и молитвенной службе, где практикуются древние песнопения, где есть общинная жизнь – людей много. Пример – аббатство Сильванес на юге Франции, куда стекается множество народа на длинные торжественные мессы, совершаемые при общем пении в древнем стиле.

Все-таки в храм люди по-настоящему идут не тогда, когда им хочется приятно развлечься. В Церковь приходят, чтобы разрешить острые жизненные проблемы, а не забыть о них. Приходят, желая изменить греховную жизнь, преобразить свое сердце. Христианства не может быть без подвига, без пробуждения совести, без отсечения своей воли ради воли Божией. Люди понимают это. И идут туда, где им говорят нелицеприятную правду, где предлагают горькое, но действенное лекарство».

«Грех всегда разрушает, всегда делает человека несчастным. Даже если кажется поначалу привлекательным, даже если приносит на время удовольствие, «возвышает» перед другими людьми, позволяет забыться, загнать внутрь проблемы, ослепить совесть. Страсть – это ведь страдание. По-славянски это слово так и переводится. Не случайно некоторые закоренелые грешники пытаются надрывно показать окружающему миру, что они якобы счастливы и довольны собой. Отсюда все эти парады геев и проституток, пропаганда наркотиков и азартных игр, романтизация преступности. Не обманывайтесь: счастливому человеку незачем постоянно кричать о своем счастье на всех углах.

На самом деле на исповеди я ни разу не встречал счастливых гомосексуалистов, бандитов, пьяниц, наркоманов, проституток. И молодежь нужно не пугать адскими муками, а просто почаще показывать ей результат греха – людей, разрушенных телесно и духовно».

«Апостол говорит: “Женщина – сосуд немощнейший” (Первое послание апостола Петра, глава 3, стих 7). И не только в физическом смысле. Ее призвание быть хранительницей очага и воспитательницей детей, с одной стороны, жизненно важно для семьи и общества, но с другой – может быть сильнейшей сдерживающей силой любых высоких порывов. Посмотрите, как именно матери и жены удерживают многих от достойных, но рискованных поступков. И настаивают на том, что нужно прежде позаботиться о себе и о «близких». Причем в ход идет весь арсенал тяжелой психологической артиллерии. На Западе, где во многих христианских общинах был фактически отвергнут и осужден апостольский принцип «жены в церкви да молчат» (1 Кор. 14. 34), восторжествовали культ гуманности и пацифизм, делающие христиан вечно аморфным, обреченным на поражение сообществом.

Конечно, есть и женщины-подвижницы. Немало их шло на страдания за Христа, вдохновляя мужчин. Наши монахини, презрев все, полагают жизнь ради Господа и ради людей в каждодневном труде. Вы спросите: а феминистки? Наверное, их отличие в том, что они бегут наперегонки с мужчинами к славе, влиянию и власти. При этом все больше изменяя свою женскую природу – но не в сторону ангельского образа, а в сторону мужского. Феминистическая политика – не женская.

Политика вообще вряд ли может быть женской, даже если ее осуществляет женщина (пример – Маргарет Тэтчер, дама с типично мужской волей). Кто-то сказал, что, если бы матриархат действительно существовал, человечество до сих пор бы ничего не достигло и только бы размножалось под пальмами. Но, с другой стороны, оно погибло бы в бесконечных войнах и авантюрах, если бы право голоса имел только «сильный пол». Бесспорно, у мужчины и у женщины – равное богоподобное достоинство, и статус в обществе у них должен быть равный. Но никогда не надо забывать о различии их природ и общественных призваний, игнорировать и «переписывать» которые – значит заставлять страдать себя и других.

И опять-таки, с другой стороны – «побеждаются естества уставы» там, где это делается ради Господа и ради служения Ему и ближним, а не себе. Человек, изменяющий свою природу ради такого служения, никогда не несчастен и не одинок».

«Смотреть фильм “Страсти Христовы”, честно скажу, было больно и неприятно. Но разве Матерь Божия и апостолы испытывали другие чувства у Креста? Картина может разбудить человека, заставить его задуматься о смысле Страстей Христовых, о смысле собственной жизни, вспомнить, что в мире есть страдания и смерть, которые отчаянно прячет от среднего человека массовая культура. Если фильм привел хотя бы одного человека в храм – уже хорошо. Главное только, чтобы душераздирающие картины, представленные Мелом Гибсоном, не превратились в очередной “ужастик”, о котором человек забывает на следующий день, окунувшись в привычную бытовую суету.

На этом фоне жалко выглядят все “коды да Винчи” и “последние искушения”. В их основе очень старая тенденция, знакомая нам еще по древним ересям, – “приблизить” Христа к нашему греховному состоянию, приписать Ему собственные заблуждения, поместить Его в контекст самодовольной бытовой обыденности, а то и откровенного греха. Подтекст очень простой: самооправдание, попытка уйти от собственной совести. Покажу Христа обывателем или грешником, смогу убедить себя и других в том, что “так оно и было”, – и вот, что теперь плохого в моей свиноподобной жизни? Кто посмеет ее осудить?»

«Господь не предопределяет наш жизненный выбор. Действительно, мы делаем его свободно – выбор в пользу добра или выбор в пользу зла, выбор в пользу веры или неверия. Мы делаем выбор практически постоянно. Вот есть искушение и есть желание с ним бороться, и практически постоянно человек делает этот выбор. Сказать дурное слово или не сказать, сделать дурное дело или не сделать, сделать хорошее дело или предаться лени – мы тут выбор делаем постоянно. И Господь знает, как мы его сделаем, и вот в этом смысл промысла Божия. Это предвидение. Господь существует над временем. Время – это характеристика тварного мира. И Господь, находясь над нашим прошлым, настоящим и будущим, знаете и то, и другое, и третье. И человек в своих движениях души свободен, но, конечно, он ограничен своим телом, окружающим обществом, грехами окружающего общества. Человеческая свобода не всегда должна восприниматься так безусловно, как это делает классическое богословие. Многие люди отказываются от своей свободы, просто смотрят на окружающих и поступают ровно, как они, не делая никакого осознанного выбора». (Радио «Радонеж», test.radonezh.ru)

«Действительно есть такое легкомысленное отношение к собственной жизни и некая вера в то, что пронесет, повезет, действительно что-то случится, что позволит без особого труда, и без особого вложения сил, и без особой осторожности как-то проскочить опасную ситуацию. В этом, как и во многом в нашей жизни, есть свой плюс и есть свой минус. С одной стороны, человек надеется на Бога, а с другой стороны, не работает сам. И иногда нужно действительно, если ты ради благого дела рискуешь положиться на волю Божию, не выстраивать никакой стратегии с самозащитой и поступать так, как велит тебе совесть, но чаще у нас бывает иначе. Чаще бывает так, что мы ради непонятно какого дела рискуем и собой, и окружающими, и при этом списываем собственную лень на перспективу везения или на то, что Бог хороший, он меня не выдаст…

…Всегда как бы человек рассчитывает на 100 процентов на свой разум, свои силы и свое здоровье, а также на ресурсы разного рода: деньги, власть, оружие, территории. И не отдает Богу, а также случайности, а также дьяволу никакой возможности для того, чтобы участвовать в человеческой судьбе. Все равно будет участвовать, и Бог будет участвовать, и дьявол будет участвовать, и случай». (Радио «Радонеж», http://test.radonezh.ru)

«С христианской точки зрения, судьбы нет. В церковном обиходе мы если и употребляем это понятие, то лишь для обозначения промысла Божиего, говоря, например, о судьбах отечества, о судьбах нашего народа, о судьбах человечества. Но Церкви абсолютно чуждо то понимание судьбы, которое присутствует в современном массовом сознании, – как некое предначертание, которому человек обязан повиноваться. Именно поэтому Церковь противостоит астрологии, попыткам предсказывать будущее, иногда подкрепленным целыми богословскими доктринами, которые говорят об изначальной предопределенности человека ко спасению или вечным мукам вне зависимости от его деяний. Безусловно, Господь ведает всю жизнь человека, в том числе – и ее итог, но при этом ошибочно думать, что существует некая судьба, которую человек не в силах изменить. Зависимость от убежденности в том, что твое будущее раз и навсегда детерминировано и может быть только таким и никаким другим, – это самое настоящее рабство. Ведь очень часто человек становится рабом всякого рода предсказаний, гороскопов, лжепророчеств. Мы должны – вне зависимости от каких бы то ни было представлений о судьбе – всегда творить добро, всегда стремиться быть ближе к Богу и противостоять злу, не оглядываясь на указания гороскопов и астрологических прогнозов. Христианин строит свой жизненный путь в соответствии с евангельским призывом, а не предсказаниями астрологии…

…Нет сценария человеческого пути, а есть знание Бога о том, как человек осуществит свой свободный выбор. Господь обладает этим знанием, поскольку Он существует вне времени и над временем, Ему известны судьбы не родившихся людей, известен итог человеческой истории. Но это вовсе не означает, что Господь формирует волю человека, задает те или иные его действия и решения. В этом случае человек не был бы свободен, а значит – и не был бы богоподобен. Он не был бы настолько ценным в очах Божиих. Как раз сатанинские силы пытаются детерминировать человека, задать ему мировоззренческий выбор – причем выбор, далекий от веры и религиозности». (blagoslovenie.su)

«Одной из серьезных проблем, с которой мне часто приходится сталкиваться и на исповеди, и в ходе общения с людьми, – это одержимость человека пустыми занятиями. Для кого-то это просмотр сериалов 24 часа в сутки, для кого-то это вовлеченность в культ потребления, вещизма, комфорта, для кого-то это алкоголь, наркотики и азартные игры, получившие сегодня повсеместное распространение и доступные даже школьникам. Такое прожигание жизни, пустое растрачивание сил, в том числе – и на чтение бессмысленных и низкопробных книг, которые пишутся за неделю и читаются за сутки, – все это превращает человека в животное, лишает его смысла жизни, забивает мозги пустой информацией, не оставляя никакого времени для того, чтобы задуматься о своей душе, создавая при этом иллюзию насыщенной и интересной жизни. В свое время было сказано, что праздность – это мать всех пороков. Что же говорить о генерируемой, культивируемой, навязываемой праздности – через телевизор, игровые автоматы, наркокультуру, тупейший «юмор» эстрадных артистов, которые 20 лет повторяют одно и то же…? Это явление настолько сильно разрушает жизнь человека и народа, что нечего удивляться безнравственности, дикости и росту преступности во всем мире. Человек, который всю жизнь проводит в этой отупляющей интеллектуально-культурной атмосфере, парализующей его волю и умение мыслить, становится неспособным ни к какому духовному усилию».

«Знаете, не у всего должен быть создатель. Между прочим, материалисты считают, что материя создала сама себя. Мы не соглашаемся с этим, но, вы знаете, не у всего может быть начало… Мы, христиане, считаем, что Бог безначален, он был всегда. И вообще само время – это ведь не абсолютная вещь, время – это характеристика нашего мира. Есть мир, в котором времени нет, поэтому время существует, если хотите, только для нас и для того, что живет в этом созданном начальном мире. У того, что живет во времени, есть начало, есть прошлое, настоящее и будущее, есть конец. У Бога, который не живет в условиях созданного им времени, нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, ни начала, ни конца». (pravmir.ru)

«Бог не решает за нас, но он знает, что с нами будет. Потому что, находясь над временем, живя вне времени, он видит и наше прошлое, и наше настоящее, и наше будущее, он знает наши решения, он знает, что с нами произойдет. Но он не закладывает в нас программу, он не завязывает нас ни на звезды, ни на числа, ни на решения других людей. Да, решения других людей часто влияют на человека – решения государства, решения родителей, мужа, общественного мнения, иногда даже массовая культура и мода. К сожалению, часто хрестоматийное богословское понимание свободы, философское понимание свободы далеко от практики жизни конкретных людей. Потому что получается очень простая вещь. Люди уходят от собственных решений, они пытаются переложить их на других и просто оглянуться на то, что им предлагают другие. Поступать, как другие, люди очень любят на самом деле, особенно в большом городе, особенно люди, которые не очень думают о том, как им выстраивать свою жизнь. Вот они поступают как все – как по телевизору говорят, как соседи делают, как старшие делают, как коллеги по работе делают, а уж тем более начальство, а уж тем более государственное руководство. Вот есть такое стремление быть как все, не отличаться от других. И в данном случае свобода становится очень условной. Но, по большому счету, человек может принимать решения сам, и Бог не закладывает в него никакой программы, он не насилует волю человека. Бог создал людей подобными себе, а значит, свободными. Не животными, которые повинуются инстинкту, не механизмами, которые действуют по заложенной программе, не рабами, которые из-под палки что-то делают. Свободными людьми, подобными свободному Богу». (pravmir.ru)

«Обратитесь к Богу в молитве и не бойтесь никакой злой силы. Господь освобождает от злой силы. И на самом деле человек может выйти из-под действия любых чар, любого сатанинского наваждения. Бояться всего этого совершенно точно не нужно. Да, часто бывает так, что злая сила порабощает человека, приучает к мысли о том, что от нее нельзя избавиться. Но это ложная мысль, это ложный страх. Бог сильнее всех, и человеческая свободная воля, соединенная с Божьей волей, сильнее всех. Поэтому не надо бояться очиститься от этого состояния, избавиться от него. Наши церковные средства – это исповедь и причастие. Средства, которые связаны с проявлением воли человека – это просто отсутствие страха и стремление изменить свою жизнь к лучшему. Это стремление всегда будет Богом услышано». (pravmir.ru)

«Православная аскетическая традиция, сколько бы ни пытались ее «очеловечить», предполагает некоторую степень пренебрежения к своим интересам, чувствам, правам. Предполагает она и «память смертную», от которой так бежит современная цивилизация. Когда мне приходится отпевать усопшего, стараюсь говорить краткую проповедь. Прежде всего, конечно, напоминаю: главное, что мы можем сделать для покинувшего нас человека, – это не памятники и поминки, не надгробные речи, а молитва. И добавляю: она будет нужна и нам, когда мы точно так же покинем этот мир. Пришедшие, среди которых обычно бывает много нецерковных людей, начинают задумываться. Многие, похоже, в первый раз».

«Если есть судьба, если всё предначертано, если я умру ровно через 1 год, 2 месяца и 4 дня, если все так сложилось, что я не мог сделать больше добра и меньше зла, значит, я не отвечаю ни за что, значит, я перекладываю свою ответственность то ли на Бога, как я его понимаю, то ли на судьбу, то ли на окружающих людей. Я хороший! Я делаю плохие вещи, но я хороший. Вот это на самом деле ложная совершенно мысль, которая навязывается очень многим людям сегодня. Их пытаются подтолкнуть к безответственной жизни, им пытаются сказать: слушай, не парься, ты ни в чем не виноват, так карты легли, так звезды расположились, так даты какие-то оказались приложены к тебе. На самом деле очень и очень опасная мысль. Она плоха чем? Человек начинает полностью забывать о том, что нужно меняться к лучшему, полностью забывать о том, что есть добро и есть зло и что он делает выбор. Он свой выбор убивает, перекладывая ответственность за него на не существующую судьбу или на неправильно понятого бога». (pravmir.ru)

«Человек обречен на ад, у него нет оснований считать, что его Господь помилует, потому что у него есть заслуги или потому что он такой умный и талантливый. Только упованием на силу Божию мы можем надеяться на то, что участь, которая по-настоящему должна бы нас ожидать, будет как-то изменена». (pravmir.ru)

«Бог существует над временем, вне времени, для него нет прошлого, настоящего и будущего. Он знает, когда произойдет кончина мира, но он не задает ее для нас. То есть от нас, от жизни человечества, зависит, когда будет эта кончина мира. И Господь, по нашему человеческому пониманию, может отодвигать ее. Потому что человечество может жить достойно в нравственном смысле и придерживаться истинной веры, а может уходить от Бога, искажать свои представления о нем и идти по пути тотального умножения зла, умножения греха, по такому пути развития, который просто лишит людей свободы, заставит их подчиняться закону греха, закону зла, когда зло уже умножится так и приучит к себе человека так, что сами структуры общества, сам настрой общества сделает невозможным выбор в пользу добра. Вот тогда наступит конец этой, нынешней человеческой истории. Но он зависит не от определенной якобы Богом даты, не от звезд, не от календарей, не от каких-то ложных пророчеств, которые мы периодически слышим. Он зависит от выбора человечества, от свободы, а не от судьбы». (pravmir.ru)