Тайны Старой Москвы

Глава 2 Русская водка

Под этими поэтическими строками подписались бы все русские мужчины любых веков, с тех самых пор, как водка стала таковой называться. Впрочем, в России водки в нынешнем ее понимании не существовало до конца XIX столетия. До этого водкой назывались десятки напитков разной крепости и разного вкуса, который зависел как от качества сырья, так и от многочисленных добавок.

Подавляющая масса людей, считающих себя сегодня профессиональными поклонниками Бахуса, уверены, что 40-градусная водка обязана своим появлением Дмитрию Ивановичу Менделееву – все из-за его докторской диссертации под интригующим названием «О соединении спирта с водой».

У нас на эту тему даже анекдот имеется: «Сначала Менделеев изобрел водку в 40 градусов, а потом портвейн в 19 градусов и лишь наутро понял, что их нельзя смешивать». Так вот, мужчины, запомните эту фразу: Менделеев никогда не изобретал водку, более того – вообще никоим образом не участвовал в ее создании. И сам он, кстати, считал, что идеальная крепость водки – это 38 градусов.

Если хотите знать, водочку мы получили благодаря графу Михаилу Христофоровичу Рейтерну, в 1860–1870-е годы занимавшему пост министра финансов Российской империи. В наследство от предыдущих деятелей ему досталось сильно расстроенное финансовое хозяйство страны: бюджет из года в год оставался дефицитным, государственный долг, как внутренний, так и внешний, постоянно возрастал. Но, несмотря ни на что, в истории он остался приличным министром – в растратах замечен не был, требовал гласности и строгой финансовой отчетности, берег деньги казны с таким же рвением, как и свои собственные. Ему даже прозвище за это дали – «либерал-реформатор». (С именем Рейтерна, правда, связана одна из самых противоречивых внешнеторговых сделок в истории России – продажа в 1867 году Аляски за 7,2 миллиона долларов (на тот момент примерно 11 миллиона рублей), но это не имеет прямого отношения к нашей теме.)

Пытаясь сделать бюджет бездефицитным, Михаил Христофорович ввел в России акцизную систему взимания питейных налогов, при которой сумма акциза зависела от крепости напитка. Иметь дело с привычными 37–39 градусами было неудобно, поэтому для облегчения подсчетов Рейтерн предложил округлить градусную цифру водки до 40. После чего 6 декабря 1866 года в Уставе о питейных сборах закрепилась эта норма крепости. Вот так и появилась официальная русская водочка, ставшая одним из самых устойчивых символов России и основных брендов.

Но Менделеев, конечно, тоже внес свой вклад в алкогольное дело. Что действительно сделал Дмитрий Иванович – установил таблицы, по которым измеряется крепость, или, точнее, содержание этилового спирта в растворе. Сейчас и виски, и коньяки, и все алкогольные напитки в мире измеряют, пользуясь данными Менделеева.

Проблема была не только с градусностью, но и с названием «водка». Когда начали разливать разведенный спирт, на этикетках писали «Казенное вино» или «Казенное столовое вино». Сложно в это поверить, но только в 1936 году при введении нового ГОСТа на бутылках появилась этикетка «Водка».

Зато само слово водка – без всяких сомнений, исконно русское. Впервые «водка» упоминалась в Аптекарском указе 1680 года, но тогда этим термином называли исключительно спиртовые настойки медицинского назначения. Позже водками стали именовать все подкрашенные или импортные настойки, к примеру, джин (голландская водка) и так далее.

Сначала я собирался кратко и по возможности интересно рассказать историю русской водки, но затем передумал. Безликая повествовательная история, по себе знаю, быстро выветривается из памяти, а когда «история в лицах» – это уже совсем другое дело.

Поэтому я решил рассказать об одной династии, благодаря которой у нас есть возможность поднять стопочку «настоящей русской» и в болезни, как говорится, и в здравии.

Будь он деятелем наших дней, его непременно назвали бы олигархом и «водочным королем». У него было все, чего можно было желать: прекрасная семья с пятью сыновьями и семью дочерьми, слава и почет, высокие звания и ордена, роскошный дом на Пятницкой, в конце концов. А начинал он половым в московских трактирах, что было пределом мечтаний сына крепостных крестьян из Ярославской губернии. Он и подумать не мог, что спустя несколько десятилетий о нем заговорит весь мир. Звали его Петр Арсеньевич Смирнов.

Все изменилось в жизни Смирновых в тот момент, когда отец и два его сына, получив «вольную», в 1858 году перебрались из родной деревни в Москву. Планы были далеко идущие, но не так чтобы уж очень: им хотелось только двух вещей – вступить в купеческое сословие и заняться торговлей вином.

Не прошло и пары лет, как Петр Арсеньевич числился уже московским купцом третьей гильдии и хозяином двух винных заведений, то есть по тем временам – погребов. А еще через три года он откроет свой собственный водочный завод, на котором всего-то будет девять рабочих и продукции на несколько бочек, но тем не менее… Скоро количество рабочих увеличится до двадцати пяти человек, примерно в тех же пропорциях – и ассортимент продукции: к водочке добавятся разного рода наливки и ликеры.

Рядом со съемным помещением завода Смирнов прикупил себе дом, о котором давно мечтал, – у Чугунного моста, что углом выходит с Пятницкой на Овчинниковскую набережную. Немного позднее дом этот появится на этикетке «Смирновской» и станет ее фирменным знаком. Кстати, по сегодняшним меркам это был гениальный маркетинговый ход. Прекрасно понимая, что львиная доля его покупателей – это полуграмотные, а то и вовсе неграмотные бывшие крепостные и мещане, Петр Арсеньевич наилучшим и простым способом указал этой категории, где именно нужно покупать лучшую водку.

Дом был завидный – просторный, с кучей пристроек, с подвалами. Понятное дело, что часть его быстренько приспособили под нужды семейного бизнеса: на первом этаже открыли магазин и контору, а в подвалах разместили бочки с вином. По мере необходимости скупали соседние постройки по набережной, до тех пор, пока завод и склады не стали удовлетворять производственным требованиям. К концу шестидесятых годов на заводе уже работали около семидесяти рабочих, а годовое производство увеличилось вдвое.

Поскольку винный бизнес был одним из самых востребованных, Смирновым приходилось держать руку на пульсе: конкуренты не дремали. Завоевать рынок было непросто, а удержать его – и вовсе задача непосильная. Требовалось ежедневно подтверждать свое первенство. Поэтому в 1873 году Петр Арсеньевич решил отправить свои напитки на Международную промышленную выставку в Вену, организаторами которой выступили крупные банкиры и промышленники, в том числе Ротшильды и Круппы.

Первый блин явно не стал комом – жюри отметило вкус смирновской водки и посчитало ее вполне достойной европейского внимания. «Смирновская» получила Почетный диплом и медаль участника выставки. Конечно, крупным успехом это не назовешь – все-таки медалей было вручено более 25 тысяч, но главное – продукт заметили.

Через три года, уже на промышленной выставке в Филадельфии, «Смирновская» получит медаль высшей награды – за отменное качество. И начнется ее триумфальное шествие по мировым столицам. Еще через год Смирновы получат право помещать на своих этикетках российский герб как знак высочайшего качества. Именно это герб позволит «Смирновской» выйти в лидеры водочной промышленности и виноторговли.

Потом будет еще победа на Международной выставке в Париже. Согласитесь, получить разом две золотые медали – за водки и за вина, и не где-нибудь, а в самой винодельческой стране, во Франции, – это был настоящий успех.

Отныне они увеличат количество заводских рабочих до 300 человек, а продукции станут производить на три с лишним миллиона рублей в год. До революции так никто и не сможет перебить результаты Смирновых, они будут лучшими в своем сегменте. И в этом тоже была прямая заслуга Петра Арсеньевича, расширявшего свою клиентскую базу самыми невероятными способами. Продвигая свой продукт, он изобретал такие схемы, до которых никто другой не додумывался. К примеру, из завсегдатаев московских трактиров он создал разветвленную сеть «агентов», которые время от времени заходили в винно-водочные магазины конкурентов и спрашивали, есть ли у них «смирновка». И, если ее не было, она непременно появлялась в ассортименте, потому что спрос рождал предложение.

В 1882 году случится еще одна победа, уже на Всероссийской промышленно-художественной выставке. По всем показателям – по ассортименту, по вкусу и по данным лабораторных исследований – лучшей оказалась опять же «Смирновская». Водка получила второй государственный герб (потом, кстати, будет еще и третий). Выше было только звание Поставщика Императорского Двора. И путь к нему был открыт.

Вскоре и эта цель будет достигнута: «Московскому купцу Петру Смирнову Всемилостивейше пожаловано звание Поставщика Высочайшего Двора. Гатчина, 22 ноября 1886 года».