Тайны языческой Руси

СВАДЕБНЫЕ ОБРЯДЫ И ОБЫЧАИ

Кажется, нет в мире ни одного более торжественного пиршества, которое можно сравнить со свадебным обрядом, началом и совершением брака, началом и венцом любви, о котором молодые головы поэтизируют за несколько лет прежде, избирая в своей фантазии подходящий идеал, пока не находят его.

Каждый народ имеет свои взгляды и обычаи на обряд брака. Но как молодые мужчины, так и женщины у нас на Руси (из простонародья), несмотря на всю простоту их незатейливого быта жизни, понимают, что значит вечная связь, даруемая венцом: связь с лицом неузнанным, часто порочным, законченная венцом — неразрывно до конца жизни того или другого. Все девушки это понимают ранее супружества, но рассчитывают на брак как на лотерею, как известно, не всегда надежную.

Девушки иногда прибегают к гаданиям весьма неблагоразумным; сироты в Радоницы ходят на могилки своих родителей прощаться и просить себе благословения на судьбу свою. Покров и Пятница Прасковея считаются покровительницами невест в простом народе. Невесты, заботясь о своей будущности и об хорошем житье-былье (худого никто не желает), во время праздника Покрова молятся: «Баткшка Покрово, мою голову покрой!»

В разных регионах северной России свадебные обряды весьма разнообразны и многочисленны до того, что представляют вообще картины чрезвычайно живые вообще, и весьма разнообразные по своей характерности. Здесь представляется самая полная этнографическая картина с ее поверьями и обрядами, и что главное, здесь-то и отсвечивается символ и та аллегория обрядов, которые уже потеряны в смысле народном и существуют только по исполнению, как обычай. Эта народная пиеса, ежедневно повторяемая, вообще интересна, так как нигде она не характеризуется лучше всего, как в свадьбах; здесь вы слышите и видите жизнь и веселье, умилительные и трогающие душу черты из народного быта и те религиозные обычаи, с которыми слиты все эти обряды. Здесь сливается старое с новым, религиозное с народным, а печальное с весельем.

Обычай похищать девиц. Этот обычай, по словам Нестора, существовал у русских славян, так например: у радомичей, вятичей, северян: были игры межи селы, то есть меэду полей, а не между сел. Здесь во время игр, песен и плясок мужчины выбирали себе невест и уводили к себе в дома.

В воспоминание этого дохристианского обычая древней Руси у нас осталась древняя песня прососеяния, начинающаяся так: «Амы просо сеяли, сеяли»… Древляне уводили к себе девиц, как в древности римляне сабинянок. Самое выражение «играть свадьбу» напоминает древние игры, чем начиналось приобретение невест.

Преследование обычаев духовенством. Во время свадеб в старину всегда присутствовали глумотворцы (шутники), органники, гусельники (гусляры). Обычай этот существует и поныне; не раз церковь восставала против таких порядков, которые суть прямо следы язычества, и хотела отделить все обычаи пред венчанием и по венчании, но этого было нельзя искоренить, так как самый акт, основанный в своем будущем на любви и согласии, на семейном счастьи вызывал веселье.

Кроме языческой стихии, оставшейся в свадебных обрядах, сюда же вошли обычаи и от других народов во времена позднейшие.

Покупка девиц. Геродот упоминает о древнем обычае енотов, пришедших из Иллирии. Здесь, говорит этот историк, в известное время девушки, достигшие совершеннолетия, сходились, в сопровождении своих родителей, в одно место, туда же стекались молодые люди и вообще мужчины и покупали девиц. Не отсюда ли и мы заимствовали до сих пор существующий обряд покупать невест или выкупать, причем жених дарит девушек?

Снимание сапога. В русском коренном обычае водилось и посейчас местами водится, что новобрачная должна разувать своего супруга. Этот обычай в древности, вообще говоря, изображал покорность, рабское отношение, даже унижение (кто же снимает другому сапоги, если не человек вполне подчинившийся). Из истории мы знаем, что этот обычай был даже во времена Владимира и то, что дочь Полоцкаго князя не захотела его разуть.

В Германии во времена Лютера был тот же обычай, чтобы в первую ночь брака снимала молодая супруга сапог и клала его на небо постели (в изголовье) как знак господства супруга над женою, мужчины над женщиной (порабощенной).

Омарий и Гербенштейн говорят о том, что в их пребывание в Москве даже на княжеских и боярских браках совершался обычай разувания и троекратное ударение плеткою, которую вместе с гостинцем клали в ларчик. Обряд этот продолжался в Литве до Ягеллона и доныне сохраняется в крестьянском быту.

Куничное на свадьбе. В старых свадебных обычаях упоминается должно быть тоже какое-нибудь языческое предание. Куница в свадебных обычаях есть памятник норманских народов. Если сказать куна, кона (kona, kuno), что значит — женщина, это высказывается по истории, сбор новобрачных крестьян и вообще — простолюдинов. Куница, как мы увидим, осталась существенной единицей в наших простонародных песнях свадебного характера. В южно-русских песнях невеста уподобляется иногда черной кунице, а жених — черну соболю.

Мы должны припомнить из истории, что в России до введения монеты металлической предметом денег были преимущественно меха; отсюда возникают слова: куна, пол-куны, пол ушка (полушка, медная мелкая монета). Если впоследствии явился металлический чекан, то, разумеется, была воспроизведена и сравнительная оценка и, как должно думать, нарицание счета удержалось то же, которое существовало при кожаных деньгах.

Отсюда возникает сравнение молодых людей то с куницей, то с соболем как оценка достоинств, и сейчас у нас существует поговорка: «взглянет — рублем подарит».

Было известно не в одной России, но во всей Европе, девичье куничное, свадебная куница — выражение, согласовавшееся с значением окупа за невесту, выражение, равняющееся смыслу крепостного права и порабощения женщины. Что существует и по сейчас в некоторых губерниях России.

Свадебные птицы. Еще в язычестве у литовцев в первый день бракосочетания муж раздирал принесенную ему на постель жареную куропатку, часть которой давал есть своей супруге. У немцев в средние века давали новобрачным жареную курицу, которая называлась: брачною или любовною. Жареную курицу (куря вечерняя) в первый день подносили новобрачным и в России, как то видно из описания старинных свадеб XV столетия. В Москве и по сие время дарят молодых парой живых гусей в ленточках, а даже иногда и лебедей, а в старину на столах княжеских молодым подавали жареных лебедей. Есть поверье в народе, что только и можно есть лебедей новобрачным.

Головной убор новобрачной. Известно, что в России новобрачной надевают на голову кокошник, кокуй или кику, расплетают косу на двое, с известными при этом песнями. Обычай этот, по видимому, перенят у татар, как думают Плено Карпин и Вруина; но Грим говорит, что и у немцев было обыкновение: у новобрачной не распускать волос, а связывать их на голове и прикрывать чепцом. Тертулиан говорит, что у язычников было обыкновение женщинам являться покрытыми, у евреев — тот же обычай, у русских фата изображает, и до днесь, символ стыдливости и скромности. Поэтому можно заключить, что все наши старинные обряды, отчасти исчезнувшие, отчасти существующие и поныне, не имеют полного характера новости, или своеобразности, но скорее заимствовало путем влияния от других народов.

Баня, меха и солома брачной ночи. К числу народных обычаев, существовавших даже в царских и боярских домах, принадлежали: мытье в бане накануне свадьбы и после ея, также постилка ржаных снопов вместо постели и усаживание молодых на меха. Мытье в бане выражало чистоту брачнаго ложа и вообще чистоплотность, спанье на снопах — прибыток в доме, а на мехах сидение — богатство. Таковые обычаи существуют и поныне.

Вскрывание молодых. Со введением некоторых европейских обычаев Петром Первым многие старинные обычаи были воспрещены и между прочим вскрывание молодых запрещено указом. Петр Первый старинную свадьбу с ее причудами обратил в шутку, что видно из свадьбы папы и шута Шанскаго.

Предосторожности и приметы свадебные. Свадьбы обыкновенно чаще всего бывают или о святках или близ Семика. Так, по крайней мере, объясняется Красная горка по весне и рождественские праздники (купальские гадания). Нужно заметить, что все свадебные обряды сопровождались да и посейчас сопровождаются различного рода предосторожностями от лихого глаза или от лихого человека. Мы найдем место поговорить от этом впоследствии, а сейчас скажем, что описания могли быть и справедливыми при том складе дела и при том воззрении на предмет, в каком он находится.

Свадебные песни в отношении их значения. Кто не знает, кто не слыхал свадебных песен? Кто не понимает их значения? Все это очень просто до наивности. У римлян девицы пели песни до полуночи у спальни новобрачных. А у русских весь свадебный обряд сопровождается песнопением, как то видно из величаний и песней во время сговора, девичника и т. п.

В характере этих песен вообще высказывается приготовление к обязанностям жены и хозяйки, изображение замужней жизни; иногда выражение тоски девичей при воспоминании о том, как волей-неволей она должна оставить дом родителей. Вообще так называемые «свадебные песни» содержат в себе отметки старинных обычаев, а в некоторых припевах упоминаются Ладо, Тур и Леля как Славянские боги любви и радостей. В них встречаются: синее море, горюч камень, терема и светлицы, скатерти браныя, караваи, перепечи, сахарные явства, гривны и проч. — и тем указывают на свое старинное происхождение.

Суженый. Происхождение этого слова надобно производить от «судьбы», которая посылает невесте жениха. Самое слово «невеста» (означает неизвестная, неведомая) указывает уже на тот русский обычай, когда девушку жених мог видеть только после венца, в качестве новобрачной, точно так же и невеста своего суженого, так как оба молодые сочетались браком по воле не своей, а родительской. Отсюда понятно, что называя в старину венчание «Судом Божиим», видели в этом обряде заведомо сочетание молодых людей на веки, до могилы, возлагая свои надежды на Бога, который Сам в этом случае присуждает им брачный венец.

Свадебное причитание, голосование. Есть суеверие, что будто бы невесте необходимо в девичнике и перед свадьбой плакать, основываясь на старинной поговорке: «Не плачешь за столом, будешь плакать за столбом».

В некоторых местностях и по сие время существуют причитания или голосования, так например, по словам профессора Снегирева, в Верховолжском посаде. Сватаньем невеста, накрытая фатою, среди подруг-девиц садится на возвышенное место с искусною причитальщицей и начинает причитать, то есть говорить наивным голосом приличное слово или привет отцу и матери, братьям, сестрам и всем родственникам, прощается со своим домом, и если ее выдают на чужбину, то и с подругами.

Свадьба с трубами. На свадьбах русских царей и важных бояр кроме песен играли в трубы зурны, как то известно из описания свадеб в XVII веке. Подобные свадьбы так и назывались свадьбы с трубами. Царь Алексей Михайлович, во время бракосочетания своего с Натальей Кирилловною, велел вместо труб и органов петь своим государевым певчим, дьякам, всем станицам попеременно строчные и демественные большие стихи из праздников и триодей хорошие стихи со всяким благочинием. Совершением церковного обряда окончились песни и главные обряды свадьбы.

Деревенские обычаи. Из всех лиц, участвовавших в свадьбе, самым деятельным лицом по возложенной на него обязанности это — дружко. Он распоряжается всем, что только принадлежит свадьбе и свойственным свадьбе обычаям. Каждая местность имеет свои особенности и оттенки и дружке (шаферу) эти обычаи должны быть известны как свои пять пальцев; он должен быть и знаток в обычаях, и песенник и весельчак, и плясун, вообще ловок, смышлен, а также и не дурен собою и в обращении.

Вот как описывают свадебный обряд, записанный в селе Бурцев на Волге в Нерехотском уезде Костромской губернии.

Когда все готово, дружко едет ко всем родным и знакомым с той и другой стороны бракосочетающихся и от имени жениха и невесты зовет всех в гости, приветствуя при этом обычным рифмованным наговором:

Когда дружко объедет всех и приготовит весь поезд со стороны жениха к невесте собранный, то первоначально обращается к отцу и матери, говоря:

Из за столов идти из за дубовых, Из за скатертей из за браных, Из за ествицев из за сахарных, Из за питьецов из за медвяных, Через порог переступить, По мосту по колоновому,

Дружко, покончив эту стихотворную речь, обращается к гостям:

Потом, увидя молодых женщин, говорит им:

После сего дружко, встав, приветствует девиц:

Наконец дружко обращается к малым ребятам, говорит:

Потом дружко едет с женихом к невесте. Не доехав до селения, в котором живет она, оставляет поезд в поле, а сам с поддружием приезжает на двор к свату. Сват встречает их с пивом в руках, дружко, приняв пиво, говорит такого рода прибаутку:

Затем, входя в горницу, дружко говорит:

Потом дружко присядет на несколько минут за стол. Вставши, берет пиво и потчует свата, повторяя сказанный пред сим приговор и прибавя к нему просьбу, чтобы поскорее собрать невесту. После сего, по соизволению отца, сажает невесту за стол и, поднося свату пива, просит, чтобы он дал невесте стража. Этот страж сидит близ невесты до самого приезда жениха. Коль скоро такое распоряжение исполнилось, дружко говорит:

А рюмочку поднесешь, так и убавлю; а другую поднесешь, так и вполовину убавлю; а третью поднесешь, так и сам по себе приеду.

Сват приветствует, говоря, что он всех рад принять. После сего, отправив дружка за женихом, привозит его к невесте. Сват встречает, сажает за стол. После дружка вставши, говорит тоже какой-нибудь соответствующий приговор, расположенный стихами, как например:

Те же наговоры или песни повторяет дружка пред каждым лицом прежде, чем должно ехать к невесте. Когда же возвратятся от венчанья в дом, посидев за столом и кончив его, дружко встает и говорит:

Потом, приветствовав всех гостей и близких, дружко оканчивает всю церемонию свадебного обряда.

Пермские свадьбы. Пермяки женят сыновей очень рано. «Едва минет зонк, то есть когда парню будет восемнадцать лет, то уже отец и мать помышляют о том, чтобы дать ему помощницу. Поэтому редко пермяк достигает 25 лет в холостом состоянии и разве от того, что живет в крайней бедности, в сиротстве, или уже слишком некрасив собою. Ранняя женитьба — непременный произвол родителей и желание иметь в доме работницу, а иногда удержать шалуна сына от противозаконных шалостей.

Сватовство пермяков. Пермякам свадьба представляет сложность в разного рода предварительных операциях; нужно испросить дозволения у своего начальства и у приходского священника, когда отец приискивает своему сыну невесту. Подобного рода свадьба всегда решается без участия жениха, стало быть, по старинному обычаю, и ограничивается только советом родственников и близких знакомых, с которыми и совершается совет и судьба будущего благосостояния ближайшего их родственника.

Случается, что жених узнает свою суженую только на рукобитье, а иногда и в день свадьбы; редко случается, чтобы молодой пермяк сам подговаривал себе невесту. Отец жениха сам подговаривает себе девушку с богатым приданым, причем ищет характера и благонравия в подмеченной им девице.

После окончательного решения, какую девушку сватать, начинается самое сватовство (корасем). Это дело всегда принадлежит старшему в семействе или, за неимением, крестному отцу, а то и одному из старших родственников и вообще человеку, опытному в подобных делах.

Принявший на себя обязанность свата наряжается в праздничное платье и едет в дом невесты, летом верхом, а зимой в санях, и непременно покрытых рогожей.

Сват, или по пермяцки сватовщик, при входе в дом отворяет двери избы в три приема. Сначала, отворив немного, снова затворяет дверь наглухо, потом отворяет вторично и опять тотчас затворяет, наконец, в третий раз уже отворяет дверь совсем.

Во время входа в избу, перенеся через порог правую ногу, сват пристукивает о порог пятой и потом уже ступает на пол комнаты. Это пристукивание, по суеверному понятию пермяков, нужно для успеха дела. Выйдя из-под полатей, которые, как обыкновенно, высятся близ входа, сват молится Богу, став под матицу, молча кланяется хозяевам и садится на лавку и до тех пор молчит, пока хозяин не спросит его о причине прихода, и тут уже в ответ на вопрос его начинает по-русски либо по-пермяцки говорить о деле, предлагает жениха, которого, как и водится, расхваливает донельзя. Отец или мать на эти слова отговариваются сколько могут тем, что и девка молода, и выдать рано, пусть поробит дома и пр.

– Коли-нибудь отдавать жо; девка родилась — век держать не будешь… Жених нашелся стоюший, лучше не найдется; у него всякой скот, пакота (пашня) добра, хлеб из сусека не выводитца.

– Да она не приготовила ишшо ни подарков, ни лопоти (верхней одежды), нет у нее ни каптана, ни сарапана.

– Для че нам каптан, для че сарапан?.. Нам нужна короша работнича.

– Как же, без каптана нельзя; год, другой понаровим, все же зделам; сево годы (в этот год) нам не год отдавать.

Так начинается первое сватовство, почин делу. Но если отец невесты окончательно почему-либо не захочет отдавать невесты, то говорит свату: У меня нет невесты; исши ее в другом доме, а ко мне с этим делом (сватаньем) не приходи. А если хошь, прикоди за просто за бражкой.

Вообще отец невесты на первых порах бывает в ответах уклончив, и свату нужно не один раз приехать, как говорится, с добрьм словом, чтобы получить окончательное согласие и согласиться с отцом насчет рукобитья и сговора.

Если же невеста не желает выдти за предложенного жениха, то отец отказывает во второй или третий раз.

Замечательно, что сватов не угощают у невесты, несмотря на то, что сваты сидят там от 3 до 5 часов.

Пермячки редко сохраняют девство, но женихи на это не обращают особенного внимания и не обегают, а напротив, берут с охотою и даже беременных, рассчитывая, что мирен, скоро работник будет. Рассказывают и такие вещи, что отцы основали такое убеждение: в семье, считая дочерей своих невинными, оскорбляются сватовством, бранят и даже выгоняют сватов, иногда даже колотят, говоря: «Что раз дичь моя пенна?» то есть виновная (от слова пеня, вина).

В день, назначенный для рукобитья, сватовщик берет у жениха вина, пива, рыбный пирог и с этими дарами является в дом невесты, в сопровождении одного из родственников или родственницы. Но сам жених редко бывает на рукобитье и входит в дом только по желанию невесты.

И тут уже, после полного изъявления согласия, в день, назначенный для рукобитья, отец притворно отнекивается. И только родственники невесты напоминают ему о данном слове, заставляют тем как будто удержаться от отказа и дать согласие.

Тут сват ставит с вином посуду кроме одной, которую оставляют на нужды невесты! Отец ея приказывает зажечь свечу пред иконою и принести хлеб и соль на стол. Затем все в избе молятся с минуту времени. Затем отец заходит за стол, к столу, подходит сватовщик и берутся правыми руками и проговорив: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй нас» сватовщик говорит отцу:

«Смотри сват, ней — мей другаго слова! попятишься — отдашь безчестие, я отступлюсь — я плачу».

С одной стороны товарищ сватовщика, а с другой — мать невесты, разнимают руки; это служит как бы поручительством в том, что между сватами дело начато и утверждено при свидетелях.

После того сват угощает всех присутствующих водкою; а отец, выйдя из за стола, просит садиться. Потом появляется нарядная невеста и обносит всех водкою, принесенною на нужды сватом и дарит всех подарками: преимущественно своего рукоделья, и не дорогими. А гости отдаривают за то деньгами. Если тут присутствует жених, то он тоже получает подарок.

После даров сватовщика и сопровождающего (или сопровождающую) его угощают нарочно приготовленным для них праздничным обедом, состоящим преимущественно из рыбного пирога, студени, щей, двух трех жарких, иногда меда. Во время обеда угощают всех, безразлично званых и незваных, пивом и вином, привезенным сватом, причем напитков не жалеют, а богатый отец невесты иногда расходится до того, что и своим вином угощает. Разъезжаются уже поздно ночью.

Когда на рукобитье бывает жених, то во время даров и столоватя соблюдаются обрядности, поются песни, так же, как и в день свадьбы.

Это рукобитье у пермяков заменяет просватанье. С начала его, по день пирожнаго стола включительно, в домах жениха и невесты никому не дают денег взаймы и даже вещей и предметов, и невеста считается просватанною. Начиная с этого дня в дом приглашается вытница (плакальщица, причитальщица) и подруги.

Вытница — лицо очень важное в свадебном деле. Обыкновенно в эту должность идут: или старые девушки или замужние женщины, хорошо знающие петь свадебные песни и руководить хором девушек, разумеется, она должна обладать приятным голосом и манерою петь.

Вытницей она называется не потому, что сама плачет, а потому, что во время ея пения невеста «воет», то есть плачет.

Хорошие вытницы очень редки, и потому у пермяков они в большом уважении.

В течение времени, начиная с рукобитья до венца, как вытница так и девушки, если не постоянно, то все таки и не редко, посещают невесту и помогают ей приготовлять подарки, — как невесте, так и самой родне жениха.

В первые дни после рукобитья все родственники, начиная с сторонних и ближних, приглашают поочередно невесту с вытницею и с подругами к себе в гости, для чего присылается так называемый «зватый». Невеста угощает этого зватого вином и дарит его тельником (крестом) и двумя поясками. Для выхода в гости она одевается по-праздничному и вплетает в косу разноцветные ленточки. Став среди избы с подругами и запевалой (вытницей), они поют песню отцу, в которой испрашивают его благословения в дорогу, куда они приглашаются, причем невеста кланяется отцу в ноги. Отец дает благословение и затем тоже — с приличными изменениями песня обращается к матери и к другим старшим в доме.

Получив от всех благословение, невеста отправляется в гости в сопровождении всех своих подруг, если близко — то пешком, а если далеко и зимою — в санях, а летом — верхом. При этом подруги берут с собой сиденье невесты — войлок и подушку и дорогой распевают разные проголосные песни.

Если невеста едет к тетке, то подойдя к переднему крыльцу, девушки ее сопровождающие стелют войлок перед избныя двери и, ставши на него вместе с невестой, поют:

Тетка между тем, постлавши в избе к порогу войлок, выходит в сени с туясом теплой браги для невесты и сопровождающих ее подруг. Невеста при этом падает тетке в ноги, а девушки поют краткую песню о кручине невесты, что она в последний, хоть и не в первый раз к ней приходит. Мысль песни понятна — выражает тоску о девической жизни.

Поднесенную брагу, разумеется, пьют все; войлок и подушку вносят в избу. Молятся, кланяются, с женским полом целуются и садятся. Хозяйка с своей стороны дорогих гостей угощает брагой, пивом, вином, пельменями и другими кушаньями. В холодное время, чтобы скорее разогреть невесту, подносят ей теплое пиво с перцем. Коль скоро девицы будут угощены всем до сыта, то они поют песню, в которой от лица невесты славят тетку, благодарят за угощение и выхваляют ея кушанья до нельзя, и не только одной тетки, но каждому порознь члену в доме. За это чествование каждый в доме дарит невесту деньгами от 1 копейки даже до 20 копеек, кроме тетки, которая дарит невесту шамшурою.

Затем поются песни разного рода, и тетка получает от невесты холст на рукава, тельник и два пояска, а хозяин — порты или опояску с тельником и двумя поясками и другие предметы. Все дело в том, что вся пиеса посещения тетки или даже других родственников состояла в прославлении песнями.

В один из последних дней перед свадьбою отец жениха, или за смертью отца старый и ближний его родственник — сватовщик приезжает в дом невесты условиться о дне свадьбы, что значит по-пермяцки — держать совет.

Он опять привозит с собою вина, пива, рыбный пирог и челпан, завернутые в платок и обвитые тельником и двумя поясками. Вино поступает к отцу, а пирог с платком, тельником и поясками — матери невесты. За эти подарки мать посылает такие же гостинцы от лица невесты к жениху. Невеста угощает дорогого гостя вином, которое получила при рукобитье, а также пивом, брагой и обедом.

За день или за два до свадьбы отец жениха совещается с семьей, кого поставить в поезжане и особливо в вежливцы.

Поезд составляется таким образом: крестный отец, старший брат или дядья жениха — тысяцкие или бояре. Крестная мать, или старуха тетка, замужняя сестра в — свахи. Младшие братья и знакомые жениха — в дружки и подружки; а какой-нибудь колдун, знахарь — в вежливцы. «Присутствие колдуна или вежливца, по мнению пермяков, отвращает от поезда великой злой умысел или злаго врага» и т. п.

В это время суеверные пермяки особенно опасаются, не оборотил бы кто свадебжан — в зверей или птиц. Поэтому вежливец должен быть силен в колдовстве; оттого людей, годных для этой должности, весьма мало, и вежливец становится чрезвычайно важным лицом на свадьбе — его почитают больше всех поезжан.

Избранные в поезд приглашаются накануне свадьбы в дом жениха. Приглашение это делается со стороны отца, брата или дяди жениха, получающих по этому случаю название «зватых».

Каждому приглашаемому «зватый» привозит в подарок челпан хлеба и кусок говядины, но чаще сырую баранью лопатку. В то же время своего рода приготовления происходят в доме невесты.

В последний день перед свадьбой (в девишник) невесте расплетают косу и водят ее в нарочно истопленную баню, а перед тем как ее вести, поют песни, испрашивая родительского благословения и тоже благословения братьев, сестер и всех других членов семейства.

При всем этом невеста кланяется всем в ноги безразлично, начиная со старших.

В баню отправляются с песнями, точно так же, как и возвращаясь из бани. При встрече мать возвращающихся из бани невесту и подруг потчует брагою и благословляет словом, а затем следует ужин, после которого девушки опять поют благодарственную песню от имени невесты, и, выйдя из за стола и став среди избы, все поют с невестою опять песню, содержание которой заключает в себе просьбу к отцу о даровании благословения на житье в дальней сторонушке. Отец благословляет дочь; она при этом дарит ему что-нибудь из белья с новым приговором, а затем всем родным в доме. Эту песню повторяют матери, дядьям, теткам, братьям, сестрам и другим взросльм домочадцам, а затем невеста делает всем подарки. Когда же песня кончается, невеста кланяется в ноги вытнице и дарит ее холстом или рукавами.

Вслед за этим девушки садят невесту на лавку и в последний раз заплетают ей косу с ленточками, сопровождая это припевами, сообразными времени.

Потом, с одной или с двумя подругами, невеста ложится за стол на лавку, противоположную дверям, к которой на этот раз приставляется скамейка; прочие девушки, если они одной деревни с невестой, уходят домой, — если же дальние, то ложатся на пол и на полати.

Между тем у жениха накануне свадьбы в избе моют пол и застилают его соломой с тем понятием, чтобы молодой не бедно жил с женой и не «голо», а богато, или, по народному выражению, «толсто». По вечеру жених ходит в баню, впрочем, без всяких обрядностей.

В день свадьбы, лишь только проснется невеста, как девушки опять начинают от лица невесты петь песню, в которой говорится, что: «будто бы постель невесты уплыла по синю морю, что она не могла ее поймать, а что поймал ее один удалый добрый молодец и положил на свою кроватушку». А потом поют девицы, каждому из членов семейства невесты, тоже от ее имени, где высказывается сожаление, что не она им стлала постель в горе и кручинушке, и сомневаются, хорошо ли спали-ночевали тот или другой член семейства. Затем невеста встает и опять просит благословения умываться, снаряжаться, под золотым венцом стояти, закон Божий прияти, с чуже-чуженином, и опять падает в ноги отцу и матери, которые, по обыкновению, опять благословляют невесту словами: «Бог благословит!» После того невеста вместе с девушками спускается в подполицу — в голбец — одеваться. Сначала она умывается с мылом, потом она надевает чистую рубашку, новую и лучшую с белыми рукавами, китайник, на плечи шаль или ситцевый платок, на голову — ленту и сверху фату, на ноги чулки и коты. Но прежде всего этого, по народному суеверью, опоясывается по голому телу лыком, под пазуху правой руки кладет понемногу льна, шерсти, мыла и на грудь три кренделя или три пряничка. По мнению пермяков, лыко — защита от колдунов и уроков припадков; лен, шерсть и мыло выражают желание молодой носить всегда льняную и шерстяную одеэду и ходить чисто и богато; кренделями «выражается» та мысль, чтобы у мужа никогда не переводился хлеб и сытая жизнь. Таким образом, одевши невесту, девушки вместе с нею поют выходя из подполицы песню, где от лица невесты выражают сребра и здоровья Царю и Царице и его малым детушкам, а потом родимым отцу и матери, потом за себя молодешеньку с желанием счастьица великого; при этом на самом деле кладут по земному поклону пред образами.

Окончив это моление, девушки с невестою садятся на лавки и поют:

Эту песню повторяют матери, родным братьям и сестрам, а также и присутствующим родственникам. Затем продолжают:

В продолжение этой песни невеста плачет не шутя. По окончании этой песни девушки расплетают невесте косу и вновь поют песню, где говорится, между прочим, о том, что невесту берет раздумье: «Кому оставить своюрусу косу и девичью красоту?». Оставить ли родимому батюшке, — тот пропьет все это во царевом кабаке за едину чарочку, оставить ли родимой матушке, — та охоча ходити и гуляти; а потому обронит в черную грязь, и, наконец, решается оставить русу косу в церкви Божией, за престолом Богородицы, где ей будет «место и местичко, и житье и красованьицо».

После такой песни начинается ожидание жениха с поездом. Поезжане приезжают к жениху, смотря по времени года, верхом, в санях или на телегах и всегда с большим звоном. К приезду поезжан жених бывает уже одет. Белье его бывает белое, зипун черный и сапоги. В первый сапог жених кладет копейки три медных, и всегда полушками. Ко времени отпуска жениха мать или старшая в доме родственница приносят на стол, накрытый скатертью, челпан хлеба, назначенный для благословения жениха, соль, пиво и брагу и зажигает пред иконами свечи. Жених молится, кланяется отцу и матери в ноги, испрашивая благословения, и, прочитав Иисусову молитву, становится за стол, к которому с той же молитвой подходят все поезжане и отдают, один за другим, жениху чрез стол обеими руками принесенные подарки или гостинцы. Они состоят из печеной лопатки или куска сырой свинины, и всегда на хлеб, причем, каждый говорит: «Прими-ко князь молодой, дорогие подарки», и сопровождает, молитвой: «Господи Иисусе З^зисте» и прочее. На это жених отвечает каждому: «аминь — твоей молитве», затем принимает тоже обеими руками гостинцы, кладет их сначала на голову, потом на стол и потчует каждого поезжанина пивом и брагой, редко вином, творя Иисусову молитву и приговаривая: «Пей-ка на здоровье (такой-то). На это, конечно, отзывается каждый поезжанин, к которому обращается жених, словом: «Аминь — твоей молитве» и, приняв стакан, кланяется жениху, приговаривая: «Дай тебе, Господи, долги века, счастье великое, жить да быть, да счастья нажить, скота, живота, хлеба-соли, княгиню-молодицу получити, с княгиней в церковь ехати, под златыми венцами стояти, закон Божий приняти!», и затем каждый угощаемый пьет. Мать или старшая родственница жениха уносит со стола гостинцы в куть.

По приглашению хозяина все поезжане, долженствующие его сопровождать, садятся за стол и по обе стороны жениха. Тысяцкий справа, а слева сваха, впрочем, это зависит от расположения избы, но вообще свахам дают одно из мест с краю стола, поближе к кути. Жених во все время сидит или на войлоке, или на подушке. Прежде чем отправить жениха с поезжанами к невесте, поезжан угощают рыбным пирогом, затем ухою, в скоромные дни — бараньей лопаткою, а после всего, как знак окончания закуски — приносят каравай. Что касается до жениха, то он по обычаю в это время ничего не ест, хотя поезжане услаждают во время закуски то пивом, то брагой. После закуски поезжане приготовляются к невесте, причем дружко, опять-таки благословясь, говорит: «Садитесь отец на отцово, мать на материно». По его предложению родители жениха заходят за стол тоже с молитвой, и дружко начинает, благословясь, говорить:

«Отец родимый! мать родимая! у вас в дому, во светлой светлице, во новой горнице, за новым столом, за скатертью шитой-браною, князь молодой сидел с полком — с поездом, с тысяцким, с боярами, с дружкой и с подружкою; не просит у вас князь молодой ни злата ни серебра, а просит вашего благословения — к княгине-молодице ехати, княгиню-молодицу получити, с княгиней-молодицей до Божьей церкви доехати, под златым венцом стояти, закон Божий приняти. Чем его благословите? ласковым словом, или низким поклоном, или Божьим образом, или хлебом с солью?»

Отец и мать в это время выходят из-за стола; отец берет икону из переднего угла, а мать — челпан хлеба со стола, и становятся пред столом спинами к переднему углу; жених кладет пред образами три поясных поклона, да два земных, потом падает в ноги отцу и матери. Родители благословляют жениха-сына то образом, то хлебом попеременно, говоря: «Дай Господи тебе княгиню-молодицу получить — закон Божий принять!»

Такой же обряд и тот же порядок исполняют над женихом старшие в доме после отца с матерью, братья и сестры жениха, иногда старшие в семействе и тысяцкий как почетный член жениха и чаще всего родственник.

Но вот далее: Образ кладут за пазуху жениха, а челпан берет дружко. Затем все поезжане и жених, в сопровождении своих родителей, родственников и гостей выходят задним крыльцом во двор, где опять с молитвой садятся, каждый на свое место, кто на чем приехал, кроме дружек, которые всегда бывают верхами. Колдун, или вежливец, между тем ворчит про себя заговор, обходит всех лошадей, передвигает экипажи, потрясывает колокольцы и бубенчики (шаркунцы). Хоть и глупо, с одной стороны, вверяться вежливцам, но, с другой стороны, нельзя и не приглашать простым людям таких знатоков дела в предохранение могущего произойти несчастия от простых причин.

Отец жениха угощает поезжан вином, в случае состоятельности обходя «подачей» всех три раза. Вслед за отцом мать и брат жениха подносит пиво и брагу. Дружко творит молитву и говорит: «Тысяцкий воевода! Приготовился ехать или не приготовился». Тысяцкий отвечает: «да или нет», в последнем, случае значит, что он ждет подачи, которая и повторяется. В продолжение этого дружки, обращаясь к жениху, поют песни, вопрошая жениха: «Куда ты, молодец, снаряжаешься со полком, со поездом» и пр. По окончании песни дружко опять спрашивает тысяцкого: «приготовился или не приготовился?» тысяцкий отвечает на это — приготовился. Тогда дружко, как и прежде, сотворив молитву: «Господи Иисусе», говорит: «отец родимый, милые братья, милые сестры, гости званые и незваные! благословите нашего князя молодого, ясна сокола, со всем полком, с поездом и пр. к княгине-молодицы ехати и пр.». Приглашаемые все отвечают: «Бог благословит!» После благословения дружки поют: «Соколы вы, соколы, соколы перелетные!

и пр.» А потом: «Бояре, вы бояре, бояре приезжие и пр.», и поезд отправляется к невесте, причем дружко везет к невесте подарки. Некоторые подарки весьма оригинальны по назначению — вино для отпирателя ворот у невесты, и для угощения отца и прочих. Пиво — в лагуне, рыбный пирог, обвязанный поясками, для матери невесты и для сестер; ячные пироги или тоже рыбные — для вытницы с девушками, и наконец челпан хлеба, свой или чужой, китайник, фаты, коты, чулки и мыло со вдавленною в него монетою для невесты.

Свадебный поезд обыкновенно составляется из нечетного числа поезжан большею частью из 7 или 9 человек: жениха, тысяцкого, двух, трех бояр, одного или двух дружек, поддружья, свахи и вежшивца. Тронувшись с места, поют: «Как по морю, морю синему, по синему, по хвалынскому, плыл селезень и пр.». Подъезжая к дому невесты, поют: «У нашего добра молодца, черны кудри увиваются, увиваются, завиваются на три сторонушки и пр.». В доме же невесты в это время поют: «Погляжу я молодешенька, вдаль да во чистое поле и пр.».

В этой песне высказывается и похвала поезжан в отношении их богатства, и в то же время — близкая тоска о разлуке с родным домом, о жизни с чуже-чуженином и просьба невесты охранить дом от нашествия супостатов — разлучников.

В это время обыкновенно поезд уже у ворот дома. Девушки прячутся в кути. Невеста садится против печи на лачку, покрытую войлоком или подушкой. Это служит приметой или желанием жить не бедно.

Дружки жениха, подойдя к окну, читают три раза «Господи Иисусе». Невеста отвечает: «Аминь».

– Отец родимый! мать родимая! звали ли гостей? ждали ли гостей? — спрашивает дружко.

– Звали, звали! — отвечает хозяин.

– Бьем челом, — снова говорит дружко.

– Было ли сватовство? было ли любовство? было ли обручете?

– Было, — отвечает хозяин.

– Отец родимый! мать родимая! у нас князь молодой, ясный сокол со всем полком, со всем поездом, тысяцкий с боярами, дружко с поддружьем, сваха с проводничком стоят под окном, под небесным облаком, — дозволили нам, дружкам, спроситься: вовремя ли или не вовремя мы приехали?

– Вовремя, — отвечает хозяин.

– Будет ли приказано нам — к золотому вашему столбу, к серебряному кольцу — коней привязать, али во двор заехать?

– Во двор заезжать.

– Будет ли довольно у ворот воротников, у дверей придверников?

– Будет.

– Будет ли коням сна до ушей, овса до копыт?

– Будет.

– Нет ли на дворе свиньи горласты, собаки кусасты? гуся зубаста? Свиней во хлев загоните, собак на цепь привяжите, гусей в стало заприте. Нам прикажите али сами исполните?

– Сами.

– Нет ли в доме курицы летучей? заприте в шесток, чтобы она по избе не летала, сажи не спускала, цветно платье не марала.

– Нет.

– Кто будет ворота отворять? отец или мать, братья али сестры, али гости званые, али не званые, али люди прихожие, али нам, дружкам, прикажете?

– Брат отворит, — отвечает хозяин.

Это поручение падает на дядю или на других мужчин — родственников.

Когда посланный отправится отворять ворота, то в избе, пред образами зажигают одну или две свечи, и девицы в это время поют небольшой куплет, выражающий упрек отцу за то, что он, не послушавшись ее, молодой девушки, отворил ворота и впустил ее разлучников и супостатчиков.

Некоторые из веселых и богатых отцов нарочно в начале или в конце разговора с дружкой стреляют по поезду холостым зарядом, причем иногда лошади пугаются и сбрасывают седоков, к общему удовольствию и смеху.

Потом поезд заезжает во двор, к заднему крыльцу. Отпиравшему ворота дружка дает в особой посуде вино с косушку и с Иисусовой молитвой кладет нагайкой крест на воротах и на ближнем к нему углу дома. Поезжане и жених выходят из повозок или спешиваются, снимают верхнюю одежду и складывают ее в повозки или на седла.

Дружка кладет за пазуху восковую свечку, а на особое блюдо для отца невесты ставит вино. Для матери кладет пирог с рыбой, для невесты — челпан, и один, а иногда вместе с поддружием, идет в избу. Здесь он молится Богу, произносит Иисусову молитву и говорит: «Становитесь — отец на отцово место, мать на материно» — и, когда отец и мать станут рядом за стол, продолжает: «Руки с подносом, ноги с подходом, головы с поклоном, язык с приговором. Идут от нашего князя молодаго, яснаго сокола, дорогие гостиночки, честны — не малы примете, аль не примете?»

– Примем, — отвечают отец и мать.

Дружка снимает с блюда следующий им подарок, кладет его на стол, потом продолжает: «Идут к княгине-молодице от нашего князя молодаго, яснаго сокола, дорогие гостиночки, честны — не малы: как прикажете — на стол положить, али нам поднести?»

– Ты, дружка, сам поднеси, — говорит отец.

– Со светом или без свету?

– Со светом, обыкновенно, — отвечает отец.

– «Свечи воску яраго от нас, а свет летучи от отца и материной душе», — говорит дружка и вынимает из за пазухи свечку, зажигает ее от свечей пред иконами и идет в куть к невесте, говоря: «Девицы — певицы, пирожныя мастерицы, старыя старушки, молодыя молодки! подвиньтесь, отсторонитесь от княгини-молодицы, чтобы мне на праву ножку не наступить, чулок не замарать, башмак не разорвать, в белу грудь не толкнуть, безчестия не хватить».

Невеста с девушками встает на ноги; дружка, сотворив Иисусову молитву, продолжает: «Княгиня-молодица! становись-ко ты на резвы ножки, на куньи лапки; прими-ка ты от нашего князя молодаго, яснаго сокола, дорогие подарочки, добрые гостиночки».

В ответ на это девушки поют от лица невесты: «Не приму я без роднаго батюшки от чуже-чуженина дорогие подарочки, которые разлучат меня из дома родительскаго».

Дружка опять творит молитву и просит отца благословить невесту на принятие даров от жениха. Отец из-за стола дает благословение. Затем точно так же песня повторяется матери невесты и прочим ее родственникам, каждому особенно и по старшинству. Все родственники благословляют невесту на принятие подарков, и тогда уже невеста принимает подарок ей следуемый — челпан. Она поднимает челпан на голову, потом, отломив от него кусочек, дает матери, а затем помещает в близ стоящую коробку; на блюдо дружке для передачи кладет свой челпан для жениха.

Загасив свечу и положив ее на грядку с отдарками невесты, дружка возвращается во двор. Невестин челпан бывает черствый и мягкий. От черстваго жених также отламывает небольшой кусок и съедает его. Взаимное отдаривание челпанами имеет свой тайный смысл. Жених дает понять невесте, что у него будет достаточно хлеба для прокормления жены и семейства. А невеста своим подарком показывает, целомудренна ли она? Целомудренная посылает жениху самый черствый хлеб, а нарушившая девство — мягкий. С какою целью обнаруживается такой порядок — объяснить можно только тем разве, что у пермяков нарушенное девство не означает особенного проступка или падения чести девушки, как и у японцев.

Отдав жениху невестин челпан, дружко кладет на блюдо другие подарки невесте: китайник, фату, коты, чулки, мыло и вместе с женихом и другими поезжанами входит в сени, отворяет двери в три приема и, прочитав молитву, говорит через порог невестиной свахе: «Свашенька, ты матушка! приступись поближе, поклонись пониже, не будь ты драчлива, не будь ломлива, будь жалостлива, будь приступлива!» Невестина сваха тихонько подходит к дверям со стаканом вина или пива; из сеней низко кланяется ей женихова сваха, тоже со стаканом пива. Когда невестина сваха подойдет к порогу и перенесет через него одну ногу, дружки выводят ее в сени и запирают двери. Здесь свахи меняются стаканами и, поцеловавшись, выпивают пиво. Тогда жених с поездом входят в избу. Дружко, прочитав обычную молитву, говорит: «У нас князь молодой, ясный сокол, стоит среди пола, среди дубоваго, просит места. Благословите-ка отец и мать ему место! ««Вот место здесь», — говорит отец, указывая на лавку в переднем углу, а сам выходит из-за стола.

Тысяцкий окупает место, оплачивая его деньгами от 3 до 20 копеек серебром. Жених садится. Дружка берет с грядок свою свечку, зажигает ее и, прочитав молитву, говорит: «Идет от нашего князя молодаго, яснаго сокола к княгине молодице, бело мыло, злато серебро, цветно платье, сини чулочки, красные башмачки. Бело мыло — на умыванье, злато серебро — на уживанье, цветно платье — на одеванье, сини чулочки, красные башмачки — на обуванье, кому прикажете поднести?»

– Невесте поднесите, — отвечает отец.

Дружка читает молитву, входит в куть вместе с вежливцем и обращается с такими словами к невесте: «Княгиня ты, молодица! ты прими от нашего князя молодаго, яснаго сокола, бело мыло, злато серебро, цветно платье, сини чулочки, красные башмачки».

Во время этих слов вежливец или знахарь берет с полу солому и подкидывает ее под ноги невесте с ограждением от уроков и призоров.

Невеста принимает дары, так же как прежде, испрашивая благословения всех домашних, как выше было сказано.

После поднесения даров дружка говорит: «У меня от свечки руки горят»; на это ему отвечают подарком от невесты, то есть ширинкой, платком или поясками, с которыми он выходит от невесты и присоединяется к поезду. Невеста, как и прежде, садится в кути против печи на лавку. Вежливец, почерпнув ковшом воды из кадки, дает ей умыться в устранение уроков и призоров, а иногда даже и сам ее умывает. Женихова сваха покупает невесту у девушек за гривенник, потом одевает ее в платье и обувь, привезенные от жениха, и, сотворив молитву, берет обеими руками фату, обносит ее по солнцу вокруг головы, относит на сторону и встряхивает; повторяет это три раза и наконец поднимает фату на голову. Это делается для защищения головы от всего худого, напущенного. Нужно заметить, что невеста с утра в платье, но было в обязанности ее надеть подарок жениха сверх своего собственного, даже если женихово будет короче, кроме платья необходимо надеть все подарки жениха. При таком обыкновении на невесте кроме двух платьев в день свадьбы надето две фаты, две рубашки и двое чулков, а башмаки всегда подарок жениха. Теперь двойное одевание выводится.

Если жених издалека, то невеста венчается в своем платье.

После одевания мать невесты дает невесте подаренный ей пирог с рыбой и невеста кладет его за пазуху.

Лишь оденется невеста, как дружка, после обычной молитвы, спрашивает отца:

– Будет ли поезд стоять или за стол сядет?

– За стол сядет, — говорит отец.

– Есть ли у вас столы дубовы, столешники Кедровы, скатерти — шиты — браны?

– Есть.

– Есть ли нашему князю молодому, ясному соколу, с полком, с поездом, тысяцкому с боярами, свахе с проводничком, чего-нибудь закусить?

– Будет.

– Есть ли у вас на дубовых лавках войлоки валены, подушки пуховы, на столе пироги рыбны?

– Есть.

– Где обручаться: в кути за занавеской али за столом?

– За столом.

– Сколько денег за обрученье?

– Сколько положите.

При этом тысяцкий кладет, смотря по состоянию жениха — от двадцати копеек до рубля. Эти деньги поступают в пользу невесты. Где сидеть жениху и невесте, на то место кладут войлок и на него подушку. Исключая дружек, поезжане заходят за стол, но не садятся; садится только вежпивец в углу стола и молчит.

Дружка продолжает спрашивать:

– Наш князь молодой, ясный сокол стоит за столом на резвых ножках, на куньих лапках, бьет челом, низко кланяется; ему ни пьется, ни есться, он тоскует, горюет о своей княгине-молодице. Батюшка родимый! из кути из-за занавесы вывести княгиню-молодицу время или не время?

– Время, — отвечает отец.

– Кому прикажете?

Порученье выводить невесту возлагается на брата, если у ней есть, а нет, то на дядю, отец сообразно с теми отвечает дружке.

Выводящий невесту, помолясь Богу и вслух прочитав молитву, просит благословения выводить невесту у каждого из родственников невесты, начиная по старшинству. Получив благословение, берет от икон свечку и идет в куть, где девушки от лица невесты поют каждому члену семейства песню, где та отказывается выйти без родимого батюшки или матушки без родительского благословения и тот, кто был назван в песне, обязан подходить к невесте, принять земной поклон от невесты и дать благословение. Тогда только избранный выводит невесту за конец платка, называемого «выкупом», который держит невеста в руках; подводит ее к столу, вместе с ней молится Богу, обводит вокруг стола, нарочно отодвинутого от лавок, ставит возле жениха со стороны кути и, передавая ему конец платка, говорит: «У меня невеста была послушна и почетна, держи ее так, чтобы она и тебя слушала и у тебя была честна».

В это время женихова сваха иногда заходит в куть и, ударив поднятыми вверх руками, говорит три раза: «обманули — провели!»

Девушки просят у дружки рыбный пирог, называемые (юр — кучик), который он и отдает с головы, ставши на стул так, что девушки принуждены бывали подпрыгивать; затем поют песню:

И затем в этой песне излагается весь вышеописанный обряд и что отдал ее братец маленький, на веки на долгие, на годы несчетные.

Когда жених получит невесту, тысяцкий угощает всех вином и первую рюмку подносит выводящему невесту, потом подносит по рюмке отцу и матери и затем всем остальным, конечно, взрослым членам семейства и родственникам невесты, причем дружка называет по имени и отчеству каждого, кому подносится вино, и говорит молитву «Господи Иисусе».

После этого угощения весь поезд садится, и тут начинается закуска, состоящая из трех блюд: рыбнаго пирога, какой-нибудь похлебки, в скоромные дни — щей, и в постные — ухи, и из челпана; иногда же — у зажиточных — в скоромные дни подают: пироги, студень, щи, три жарких и в заключение челпан. Всякое кушанье подают под прикрытием деревянным блюдом, по требованию дружки, который при этом подсказывает разные прибаутки. Снимает покрышку с каждого блюда тысяцкий, а потом хозяйка уже без требования дружки приносит челпан в знак того, что пора окончить закуску. При этом едят только поезжане, но прежде ели и жених с невестой.

Пока продолжается закуска, дружки угощают всех родных невесты, девушек и вытницу пивом, которое они привезли с собою от жениха.

Пред окончанием закуски девушки поют песню для жениха, бояр, свахи и для каждого поезжанина особенно, кроме тысяцкого, конечно, с переменою в словах. Эта песня содержит так называемое величание, где выхваляют гостей. Тысяцкому же особенно, как воеводе, причем говорят, что «ныне он воюет с головою со невестиною, со буйною». Когда окончится закуска, девушки целуют поезжан; за песни и поцелуи поезжане дарят девушек от гроша до 3 копеек. Конечно, тот поезжанин, который поцелует девушек и не подарит, как и везде, вознаграждается насмешкою.

Пермячки в этом случае поют:

Поезжане, покончив закуску, выходят из-за стола и становятся среди избы; а вместо жениха и невесты на те же места садятся отец и мать невесты. Посидев немного, они выходят из-за стола. Дружка читает Иисусову молитву, потом говорит: «Отец родимый! Мать родимая! Приступите, благословите своих чад — во Божью церковь ехати, закон Божий приняти, под златыми венцами стояти, чуден крест целовати».

После этого предложения немедленно начинается благословение иконой, которую отец снимает с божницы, и — хлебом, который мать берет со стола. Икона и хлеб передаются невестиной свахе. Дружки берут из переднего угла войлок или подушку, на которой жених с невестой сидели за столом. К этому времени женихово пиво обыкновенно выпивается. Родители невесты в пустую посуду наливают свое пиво, чтобы им угостить поезжан после венца у церкви.

Здесь, как в прочих губерниях России, делают подруги так: садятся, которая из них успеет, на подушку или войлок и не трогаются с места, требуя выкупа.

От имени жениха тысяцкий выкупает захваченную вещь, для чего обладательнице ее дают один или два медных гривенника. Затем жених, невеста и поезжане выходят из избы на двор в сопровождении родителей, гостей и девушек, последние поют:

Ту же песню поют матери, сестрам, братьям и другим родственникам.

На дворе жених берет в охапку невесту и сам усаживает ее в сани вместе со свахой, вдвоем, а сам верхом едет вместе с невестой, или вместе с тысяцким в санях, тут под жениха укладывают войлок и перину для сидения, а под невесту подушку. Если летом, то привязывают войлоки и подушки к седлам, для чего эти вещи укладывают в мешки и привязывают к седлам в торока.

Но не сейчас еще трогается поезд в дорогу. Поезжане выходят на двор и усаживаются, как-то было, и на двор жениха. Их нужно угостить; в это время девушки поют трогательные песни, окружив жениха и невесту.

Между тем вежливец обходит кругом все сани, телеги, верховых лошадей, экипажи, и все до мелочей отчетливо в том предположении, нет ли где колдовства, и в то же время нашептывает тот или другой заговор. Наконец, брат или дядя невесты отворяет ворота и поезд отправляется в церковь в том же порядке, как от жениха. При выезде из двора дружки крестообразно хлещут нагайкой ворота невесты и ближайший угол дома; хозяин в след поезду иногда стреляет.

После того девушки в сопровождении вытницы возвращаются в опустелую избу невесты и, усевшись на то место, где только что сидела невеста, закусывают пирогом, полученным от дружек, и расходятся по домам, если церковь далеко, а если близко, то бегают смотреть на венчанье.

Но вот уж и поезд тронулся; однако не проходит трех минут, как дружки возвращаются к дому и под окном отца невесты спрашивают:

– Нет ли у вас от нас обиды, все ли чашки-ложки целы?

– Обиды нет, все цело, — отвечает отец.

Тогда один из дружек, сотворив молитву, говорит: «Нас желаешь или не желаешь?» Если отец на этот вопрос ответить — «не желаю», то дружки возвращаются к поезду; а если скажет — «желаю», то входят в дом, где их угощают пивом или брагой. После двух, трех стаканов дружки уезжают, сказав на прощанье: «спасибо! прощай!»

Если дом жениха далеко, то отец с матерью отправляют с братом или дядей ее вещи для подарков новой родне в большой стол.

Пермяки очень суеверны, и потому в обычае осталось во время свадебного поезда каждому встречному кланяться всем поездом, разумеется, с тою мыслью, чтобы того не оскорбить, а умилостивить и расположить в свою пользу.

Когда поезд приближается к церкви, свахи ставят жениха и невесту рядом и дают им держаться руками за концы ширинки и в этом положении ведут их в церковь.

Тысяцкий на данные женихом деньги покупает, как для бракосочетающихся, так и для поезжан, свечи, кроме вежливца, который стоит у дверей без свечи.

Когда надлежит священнику подвести бракосочетающихся к аналою, невестина сваха кладет ей под ноги пару поясков, а поезжане окружают молодых, причем каждый держит свечку, обернувши нижний конец ея кто в кусок холстины, кто в платок, чтобы не капать на пол воска.

По окончании венчанья свахи покрывают голову молодой или молодушки фатами, поэтому она, как нужно полагать, венчается без фаты, и уводят ее с женихом в сторону или в угол церкви, где надевают на нее шемшуру (женский головной убор), не заплетая кос, а молодая, вынув из-за пазухи спрятанный рыбный пирог, ест его с мужем, если только не помешает им священник с крестом для сопровождения их из церкви. В последнем случае молодые едят пирог за оградой, где тоже распивают пиво и поезжане.

После свадьбы поезд отправляется в дом жениха; вежливец точно так же следит за порядком и спокойствием, стараясь исследовать, нет ли где препятствия для вверенного его попечению поезда. Но если по дороге встретится кабак, то поезд непременно остановится и тысяцкий, купив водки, угощает всех поезжан, не исключая молодых.

Поезд, въехав во двор жениха, принимается родителями и родственниками жениха; последний встречает молодых с образом, мать — с хлебом-солью, братья и сестры — с пивом и брагою, причем родню молодого встречают на заднем крыльце очень много посторонних лиц. Все чинно и хорошо, только является при этом иногда один выходящий из ряда обычай: мать жениха часто встречает молодых в вывороченной мехом наизнанку шубе, повязав голову грязными тряпицами и лохмотьями с единственною целью показаться молодухе страшною и тем внушить к себе боязнь, возбудить послушание или же беспрекословное рабство. По приказанию отца молодым и поезжанам подают по стакану пива и браги, а иногда вина.

Все заходят в избу. Отец с матерью остановятся близ стола лицом к дверям, когда нужно всем входить в избу. Молодые, не доходя до отца с матерью двух шагов, молятся на образ, который держит отец, и после трех земных поклонов подходят под благословение отца и матери с образом и хлебом. Отец ставит образ в божницу, а мать хлеб на покрытый скатертью стол. Образа, которые были и с молодыми, тоже уставляются в божницу, а челпаны ставят на стол. Вскоре затем свахи уводят молодых (зимою на печь, летом в куть), где и окручивают молодых, то есть расплетают ей косу на две и надевают на голову шамшуру, повязывая ее, как должно, платком. Потом уже вводят молодых в избу и ставят перед столом. Потом отец распоряжается всем, начиная с молодых, последнего гостя садит за стол, и молодые садятся так, чтобы были лицом к дверям, на войлок и подушку. Подле жениха сажают тысяцкого, рядом с невестой ее сваха. Дружко произносит обычную молитву и требует подачи кушаньев, и начинается ужин. Молодые в знак единодушия едят одной вилкой и одной ложкой попеременно, пьют вино и брагу из одного стакана, вино из одной рюмки пополам. У богатых за каждым кушаньем бывает круговая подача вина всем застольникам, у людей среднего состояния — через кушанье, а у бедных только три раза: в начале, в средине и в конце стола. Но пиво и брага непременно подаются дружками всем за каждым кушаньем. Вином всегда угощают сами молодые; для этого они за каждой круговой встают на ноги: молодой наливает рюмку вина из штофа, а молодая подносит ее на тарелке. За каждой новой круговой гости не пьют до тех пор, пока молодые не изопьют сами вина. При каждой подаче гости поздравляют с законным браком, желая счастливой согласной жизни, целуя и даря их деньгами каждый раз от 3 до 20 коп. сер. каждый. Ужин состоит в скоромные дни из рыбного пирога, студени, щей, трех жарких (бараньей лопатки, утки и индейки) и челпана. В постные дни — из пирога, судачины с уксусом, ухи из свежей рыбы, сигов, киселя, меду и челпана.

Замечательно требование дружки следующего кушанья по окончании прежде поданного: «Отец родимый! Мать родимая! У нас князь молодой, сокол ясный, с княгиней-молодицей, сидят за столом дубовым и скатертью шитой — браною и тысяцкий воевода — просят перемену. Поднашивай! Нет перемены — челпан на стол, поклон воздай! Мы от хлеба-соли сыты, от пива и браги пьяны и веселы. Что в руках вожено, во двор пущено, во хлев рощено, что есть в печи, все носи на плече. Вы не сможете, мы дружки подскочим и поможем».

К концу ужина все поезжане напиваются и наедаются до последней крайности. Молодые пьют и едят весьма умеренно, сохраняют непоколебимое спокойствие, молчат, скромничают, сидят степенно и важно. По окончании ужина гости пляшут и поют.

Спустя какой-нибудь час молодых ведут спать в подклеть в сопровождении отца, матери, свахи и всех поезжан, включительно с вежшивцем и дружек; последние приносят в подклеть рыбный пирог, пиво, брагу, иногда вино. Отец и мать называют молодую «хозяйкою», предоставляя ей право угощать всех свадебжан питьем и пирогами, а вежливец подает свой собственный пирог с рыбой, который они едят вместе, в знак того, что они муж и жена с этого времени, есть общий хлеб и жить в единодушии. Поезжане пьют и закусывают от дружек и целуют молодых по три раза, даря каждый раз медным пятаком или гривенником. Молодая по просьбе поезжан, произнеся Иисусову молитву, разувает мужа, сначала с правой ноги, и вынутый из сапога пятак или другую какую монету берет себе. Этим выражается начало повиновения и покорности мужу, а со стороны мужа будущее расположение к подруге жизни, которую он надеется не оставить безбедною и содержать достаточно. Верхнее платье молодой снимает сам. Затем гости из подклета уходят. Остаются только вежливец и свахи. Раздетую до рубашки невесту сваха и вежливец просят обнять и поцеловать мужа и уложить его в постелю, потом по их же предложению молодая ложится рядом. Когда это исполнится, свахи от радости пляшут. Вежливец поправляет и укладывает молодых в постель, обходит вокруг постели с нашептыванием. И в заключение говорит молодым: «Слово мое крепко! Дай Бог совет и любовь, да великаго счастья! «Затем все молодых оставляют до утра. Между тем пирование гостей идет далеко за полночь. Здесь все пляшут, поют, кричат, целуются, даже сам важный вежливец предается общему веселью. Потом ближние отъезжают, а дальние остаются у жениха ночевать.

Утром к молодым отправляется вежливец будить их; а потом свахи, чтобы удостовериться, справедливо ли то в действительности, если молодой получил черствый хлеб от невесты; но когда невеста накануне дарила мягким хлебом, то свахи не ходят. Молодая одевается и одевает молодого в чистое белье, привезенное ею в подарок молодому; затем умываются.

В этот день бывает большой стол. Часов в девять, время крестьянского обеда, молодые, все семьяне, поезжане здесь оставшиеся и дружки обедают запросто и без вина. Кушаньев немного, вина нет; здесь опять молодые едят одною ложкою, вилкою, и кушанья по-прежнему подают закрытыми. Этим кончается малый стол; в это время дружко, приняв приданое невесты, если его не принимал накануне, берет кстати подарки от родителей жениха на подарки в большой стол и затем едет приглашать всех ближних накануне бывших поезжан. Тестя и тешу весьма редко приглашают; к столованью бывает человек до тридцати, так как тут приглашаются и не бывшие на свадьбе гости, но это у богатых.

Коль скоро соберутся к большому столу, молодая ставит среди комнаты лохань или другую нечистую посуду, берет в ковш воды, полотенце и мыло и приглашает чрез дружка всех умыть руки, начиная со свекра и свекрови и кончая последним гостем. В этом простом обряде таится тот смысл: новобрачная выражает готовность на покорность, услуги и смирение не только перед мужем, но и пред всеми его родственниками. После того как все после умывания рук стоят, молодая, прибрав ковш, ведро, полотенце и мыло, становится рядом с молодым, среди избы и дарит свекра, свекровь и всех присутствующих. В то время когда молодая изъявляет намерение подарить тестя, дружка от ее имени говорит после обычной молитвы: «Отец родимый! Мать родимая! Приступись поближе, поклонись пониже! Будь ты не криклив, будь ты не ломлив, а будь жалостлив, будь милостив, будь приступчив. Прими-ко от нашего князя молодаго, новобрачнаго яснаго сокола и княгини-молодицы дорогие подарки. Княгиня-молодица по чистому полю бы гуляла, куниц бы имала, лисиц бы ловила, тебя бы шелком подарила. Она по чистому полю не гуляла, куниц не имала, лисиц не ловила, — что напряла, что выткала, тем тебя и дарит. Не осуди за малые подарочки!»

Молодые подходят к отцу и матери и кланяются по череду в ноги. В это время сваха подает молодой, а дружка — молодому на блюдах, первая — дары, последний вино в рюмки, пиво и брагу в стаканах домашнего дела (приготовления), сыр в кусочках, каравай (привезенные вместе с приданым) и медную монету. Дружка при этом говорит: «Князь молодой новобрачный, ясный сокол, и княгиня-молодица просят тебя сыр крояный покушать, стакан пива, стакан браги, рюмку пива испить, усы утереть златом-серебром, да рубль платить». Отец принимает дары, пьет вино, пиво, брагу, закусывает сыром и караваем, трет усы и бороду медною монетою и, поцеловав молодых, отдаривает деньгами, которые кладет на блюдо. Затем получает дары мать, а потом и домочадцы, родственницы, поезжане и все званые гости. Отдарочные деньги молодая берет себе. Окончив раздачу подарков, молодые отправляются в куть. Награды эти раздаются более или менее ценные, но ограничиваются рубашками, штанами, платками, опоясками, холстом на рукава, тельниками, полотенцами, не более, даже у богатых невест, притом награды эти соответствуют важности значения родства награждаемого лица.

Затем накрывают обеденный стол, который по продолжительности обряда раздачи подарков начинается около трех часов. Часу в четвертом отец молодого приглашает молодых и гостей садиться за стол.

Большой стол бывает такой же, как и накануне, и вся обрядность та же, с тою только разницей, что гости не целуют и не дарят молодых. Столование продолжается от 4 до 6 часов. Этот обед зависит от частого повторения подачи пива, вина и браги и также от многих перемен кушаньев разного рода, но в заключение всего, как и накануне — челпан.

В конце обеда дружка замечает отцу и матери молодого: «Не пора ли молодых спать уложить?» Отец говорит: «Не пора». Только после третьего вопроса дружки в этом же роде отец изъявляет свое согласие, и тогда столованье оканчивается. Молодые поклонясь трижды в пояс, трижды в землю, и потом опять трижды в пояс, падают отцу и матери в ноги и просят благословения. Вежливец ведет молодых спать в подклеть, куда вносит рюмку вина или стакан пива и, нашептав в напиток и отплюнув в сторону, дает им пить; потом, как и вчера, уложив молодых спать, уходит. Гости между тем продолжают по-прежнему пирушку и разъезжаются по своим домам, кроме вежливца и дружки, которые остаются. Чрез полчаса или чрез час дружко, по поручению отца и матери, отправляется в подклеть и зовет молодую в избу, где по приказанию свекрови заводит хлеб или брагу к завтрашнему дню и опять отправляется спать.

На третий день свадьбы бывает пирожный стол, где молодые потчуют гостей пирогами своего изделия в знак того, что она желает с новой родней водить хлеб-соль и в то же время свое искусство. Но пироги только — слава, на самом же деле она участвует также в приготовлении прочих блюд. Для этой цели молодые встают рано, оба ходят за водою, за дровами, и если время зимою, то молодой прорубает новую прорубь на реке. Молодая кладет дрова в печь, затапливает и затем занимается важным блюдом обеда — приготовлением пирога или хлеба на ячных сочнях и метет избу, выбрасывая из избы солому, а прочие домашние опять забрасывают избу соломою, с целью испытать терпение молодой.

Утром, в 9 часов, домашние обедают запросто, а чрез несколько времени в доме молодого собираются родные, знакомые и соседи. Всех приглашают за стол, в это время молодые не садятся, так как обязаны подавать гостям кушанья, а молодой — угощать разного рода напитками. Блюд приготовляется почти столько же, что и накануне: студень, щи, одно или два жарких, сыр с караваем и пироги. Питья: брага, пиво, иногда вино. При первой чарке вина гости поздравляют молодого с молодой доброй хозяйкой, пирожной мастерицей, а отца и мать с невесткой — с верной заменой. Пьют много и все бывают очень веселы.

В продолжение обеда прибывают и новые гости. Отпотчивав первых, молодые собирают стол для вновь прибывших, потом третьих и так далее и нередко продолжают обед до вечера.

С окончанием пирожного жизнь молодых вступает в свои права обыденной жизни до так называемых хлебин. Так называемые хлебины бывают в разные сроки, но преимущественно исполняют в день масленицы или Рождества. До этого времени зять не бывает у тестя. Хлебины справляют в обоих породнившихся домах. Прежде они исполняются у родителей невесты, которые зовут к себе молодых, а потом отправляются к ним и сами. Как и в день свадьбы, тесть и теща встречают на дворе молодых с хлебом-солью, пивом и брагой.

В обоих домах угощаются обедом или ужином по праздничному — с пивом, брагой и вином. Но у тещи существует еще обычай угощать зятя блинами, блины для зятя, от чего у нас до сих пор осталась шуточная песня: «Теща для зятя блины пекла и пр.». Дело происходит так: теща подает на стол блины, покрытые блюдом и платком. Молодой снимает платок и берет себе, а вместо него кладет деньги, копеек 30, потом снимает и блюдо. Поцеловав тестя и тешу, молодые едят блины. В доказательство любви к теще, по ее просьбе, после первых двух блинов молодой должен съесть нижний блин, не трогая верхних и не пролив масла, для этого молодой накрывает блины блюдом и быстро повертывает к верху нижнее блюдо. В этом искусстве теща усматривает степень ловкости молодого.

Что касается до значения угощения блинами, то пермяки объясняют так: платок — ее девство, блины — дочь. Взятие платка и раскрытие блинов — удостоверено в сохранении девства до замужества. Деньги — окуп за девство, целование — благодарность за соблюдение дочери. Если молодой недоволен своей женой, то он не снимает платка и блюда, не ест блинов и не целует родителей жены. Но это у пермяков бывает, как говорят, редко.

Белые свадьбы. Тайные свадьбы. Самокрутка. Подобные свадьбы вообще совершаются без согласия родителей, так сказать по тайной любви и соглашению молодых людей, когда на это нет, и даже не ожидают, родительского благословения. Есть несколько предлогов к такому венчанью: любовь между неравными по состоянию или богатству; хитрость жениха, задумавшего воспользоваться приданым невесты, а часто и ея капиталом, долгое безбрачие девушки, скучная жизнь между золовок, преследование мачехи, а часто — прикрыть беременность. Впрочем — бывает и так, что часто родители сами потворствуют бельм свадьбам во избежание расходов.

Во всяком случае девушка сама принимает участие в побеге и даже, если может, то даже предварительно препроводит чрез верного человека к жениху свое приданое, а потом уже сама убежит. В доме жениха свадьба эта считается формальною.

После такого венчания молодые отправляются к родителям невесты, кланяются в ноги и просят прощения. В некоторых приволжских губерниях отец ударяет молодых по спине плетью и приказывает встать, затем прощает и благословляет образом и хлебом-солью. Даже если молодая беглянка не взяла ничего из своего приданого, то родители невесты отдают при этом все. Впрочем, есть и характерные отцы, но и те со временем отдают назначенную долю дочери, венчавшейся самокруткой.

Свадьба великорусская. Старинные свадьбы в коренной Руси совершались при следующих условиях: перед поездом в церковь жениха и невесту сажали рядом на соболий или вообще на мех какой-либо, и затем свахи чесали им обоим волосы, обмакивая гребень в вине или в меду (крепком для питья), для чего то или другое питье держал в ковше нарочный. Потом их осыпали хмелем или зернистьм хлебом вместе с деньгами, затем зажигали брачные свечи, которые бывали слишком по пуду у богатых и полегче у менее зажиточных. Свечи эти зажигали богоявленскою свечею. В церкви, во время венчанья, жениху и невесте стелили под ноги камку или другую материю, или другую мягкую рухлядь. В церковь возили с собою посудину с хлебньм вином, из которой священник давал пить жениху и невесте три раза. При третьем разе жених бросал склянку с вином на пол и топтал ее ногами. Затем, слепивши обе брачные свечи, ставили в кадку со пшеницей в сеник, в головах постели новобрачных, на целый год.

Сенник, где молодые спали, убирался таким образом: по всем четырем стенам этого помещения ставили иконы, во всех четырех углах втыкали по стреле, а на каждой из них по соболю, или по кунице с калачем. На лавках по углам ставили по сосуду (оловянному) с медом. Самый брачный одр (постелю) делали на двадцать одном снопе. (Как и у пермяков, нечет уважался.)

Как только подадут на стол последнее кушанье, то есть жаркое, то дружка, обернув блюдо с жарким, а также калач и солонку скатертью, относил в сенник к постели, куда вслед за ними отводили и молодых. В дверях сенника посаженный отец, сдав с рук на руки новобрачную мужу ее, делал ей пристойное нравоучение и давал советы, как жить в супружестве. По прибыли молодых к постели жена тысяцкого, одетая в то время в две шубы, одна как следует, другая навыворот, осыпала их осыпалом (зерном, деньгами и хмелем), кормила молодых на постели.

На другой день поутру члены свадьбы являлись в сенник, стрелою поднимали одеяло новобрачных и осматривали по известным признакам непорочность новобрачной.

Совершив глупое наблюдение, разумеется, из простого любопытства и ради сплетней, которые есть всегда в народной среде, скоро они угасают, хотя живо возгораются, предмет которых никого притом не интересует, кроме новобрачного; свахи водили молодых в баню, куда теща зятю присылала платье, нужное для того, чтобы достигнуть до покоев, а потом кормила их кашею. Со стороны молодой следовало всех собравшихся гостей кормить овощами и разными предметами. В порядке церемоний брачного торжества было, чтобы жених держал за руку невесту, где бы только ни приходилось ему представляться вместе с нею во время брачного торжества, иначе все предрекали неприятный брак и несогласие в супружестве.

Старые обряды, как и ранее видели, существуют, но уже изменены во многом. Накануне дня брака призывают в дом жениха шести или семи лет мальчика, который укладывает в ларчик, для подарка невесты, все галантерейные предметы, как то: румяна, белила, духи, опахало, перчатки и проч. Этот ларчик, заперев, отвозит в тот же вечер жених вместе с ключом к невесте, и оба они сидят потом в шубах — в знак благополучия.

Но вот наступает другой день, день поезда в церковь; избранный со стороны невесты мальчик обувает невесту в новую обувь и продает ее косу за гривну, за полтину или за рубль, словом торгуется, сколько может выторговать и побольше дать цены.

Новобрачных укладывают спать в пустой хоромине, притом в удаленной и в нетопленной, несмотря на холод. Говорят даже, что для новобрачных строили такие покои, на потолки которых и земли не клали.

Под постелю клали ржаные снопы или солому, примета или обычай, сказанный нами выше. Молодая должна разувать молодого в первую ночь свадьбы и у него под пятой правой ноги всегда бывало несколько медных денег, а в левом сапоге плетка. От молодой зависело взяться за правую или за левую ногу, так как мужа необходимо требовалось разувать. И вот, ежели она по своей оплошности, застенчивости или робости хваталась за левую ногу, то молодой, вынув из-за сапога плетку, хлестал ее. Но если она бралась за правую ногу, то деньги, которые были в сапоге, она брала себе.

На другой день бракосочетания, ежели молодая не была целомудренна, то дружка, взяв стакан с дырою на дне, зажимал его пальцем, и, налив его каким-либо напитком подносил ее матери; коль скоро мать брала стакан, он отнимал палец, и напиток вытекал.

Такая укоризна матерям и сейчас идет к лицу. Старина наша была не глупа. Если женихи брезгуют недостойными девушками, а особенно если по неосторожности один такой вступил с упадшей девушкой в брак, то конечно вся вина падает на мать, и стакан с дырой — укоризна слабым родителям. Из этого можно заключить хоть немного, но верно то, что для воспитания дочери — прежде всего внушение веры и что нет лучшего качества в замужестве, как ее непорочность, которой не брезгуют ни князья, ни бояре, ни ученые люди. Отсутствие девства для жениха внушает на всю жизнь ревность, и это рождает много неприятностей в жизни, которая тянется до пятидесятых годов, то есть до времени привычки, когда угасает любовь; но согласие супружеское необходимо для поддержания семейных выгод, интересов и для воспитания детей. Вот тут и нужна школа жизни, но мудрая. Воспитывать детей — дело важное. Нужно их воспитать, нужно их учить. Воспитать — направить, учить науке, развить разум, дать светское понятие или цель в жизни. Про мальчика говорить нечего.

Вот цель родителей, и преимущественно матери, так как муж чаще занят пропитанием, а не воспитанием семьи.

В наше время, если дали девушкам свободу, позволили им являться в свет, романсами великих поэтов внушили им великое значение любви, нам нечего удивляться, что они, читая какого-нибудь заграничного нового философа, начинающего страдать ипохондрией, сумасшествием или какою-нибудь овладевающею его идеею, врет с три короба и смущает прочих, а девушки читают и на ус мотают, а из этого извлекают свои теории и путают все системы.

Свадьбы в Малороссии. У малороссов свадьбы происходят так: сын, пришедший в возраст, объявляет своему отцу под веселую руку, что такая-то девушка недурна, ему нравится и охотно бы женился, если она пойдет за него.

Тогда отец приглашает двоих своих родственников уже пожилых, а иногда соседей, и предлагает им намерение сына. Сын им низко кланяется и вместе с отцом просит их, чтобы они приняли на себя труд сходить к отцу избранной девушки, посватать дочь за него. А получив от них согласие, вручает каждому из них по посоху в знак полномочия их и посольства, и нарочно приготовленный хлеб, и провожает их за ворота. Такие сваты называются старостами.

Старосты, явясь в дом невесты, кладут этот хлеб на стол и потом приветствуют хозяина. Хозяин приглашает их сесть, заводит о чем-либо разговор; они, отвечая на все, крепко постукивают посохами, напоминая тем как бы нетерпеливое желание спрашивать о причине их прихода, причем стараются объясниться с ним кратко и прямо, если хозяин нарочно медлит с таким вопросом. Хозяин, выслушав предложение, если оно ему нравится, отправляется в хижку (клеть) к жене своей, объясняется с ней об этом предмете, и, призвав дочь свою, родители спрашивают ее, нравится ли ей жених?

Узнав от дочери, что жених нравится, вводят ее к сватам; тут она каждому из сватов подносит по рушнику или полотенцу на деревянной тарелке в знак того, что она принимает их предложение. Старосты, приняв дары, перевязывают их через плечи и, оставив хозяину в залог своего посольства хлеб и получив взамен его другой, отправляются в дом жениха с радостною вестью.

Жених, видя своих возвращающихся посланников, со знаком согласия через плечо, встречает их у ворот и вводит к отцу, где, по общему с невестиными родителями согласию, назначается день бракосочетания. С этого дня жених ежедневно посещает невесту, к которой во все эти дни ходят ея подруги; но во все время до свадьбы песен не поют, да и даров до этого времени жених невесте не возит. Жених имеет позволение, если желает с невестой быть на едино и даже ночевать, причем строго воспрещено предпринимать что-либо противное целомудрию невесты.

В Малороссии также существует прекрасный обычай не домогать приданого. Жених в этом случае предоставляет все это на волю будущего тестя.

Бракосочетание у них бывает обыкновенно в воскресение, по сему накануне, в субботу, бывает у невесты девишник, приглашаются подруги или дружки, из которых одна называется на всю свадьбу светилкою. Ее обязанность во время стола сидеть в большом углу и держать на сабле, увитой калинными ветвями с ягодами, восковую свечу тройчатку.

Вечером, к ужину, приезжает жених с боярами (молодыми товарищами) к невесте, где против их сажают за стол подруг невесты. В это время жених раздает дары родителям и сродникам невесты, а дружки поют свадебные песни. После ужина начинается пляска под скрипку и пляшут до полуночи.

Бояре и подружки отправляются в воскресенье с женихом и невестою к утрени, а после обедни венчаются. После венца жених с боярами и с поезжанами (с беседою) едет к себе в дом, тогда как молодая с своими подругами отправляется к своему отцу в дом.

У жениха обедают все бояре с светилкою, свахою, старостами и маршалками, причем сваха и светилка, в знак особенного почета, пришивают боярам, старостами скрипачу к шапкам из красных лент кветки (цветки), за что получают от них по копейке или по две. После обеда родители жениха садятся на шубу, кверху шерстью, и держат в руках каравай хлеба; сын кланяется в ноги сперва отцу, а потом матери и просит позволения ехать к невесте; благословив хлебом и солью, родители его отпускают, и молодой со всеми своими гостями отправляется к невесте.

По приближении к дому дружка и поддружий, дав знать о сем отцу и матери невесты, кладут на стол хлеб и склянку водки. Мать, подарив им по ручнику, велит въезжать во двор, среди которого всегда ставится стол, накрытый скатертью, а на нем квашню, хлеб и посуду с водкой. Выходит теща встречать жениха в вывороченной шубе, сидя на вилах или кочерге и держа в руках горшок с водою и овсом, который после обыкновенных приветствий подает она зятю, а сей, не сходя с лошади, выливает все на гриву лошади и потом отдает пустой горшок старшему боярину, который по принятии бросает его в сторону, причем ежели горшок разобьется, то родится сын, а если уцелеет — то дочь.

Как только жених сойдет с лошади, то брат невесты или какой-либо близкий и молодой родственник, сев на лошадь жениха, рыщет по улице во всю конскую прыть; за ним гонятся на лошадях бояре, а настигши, ведут лошадь на тот двор, где потчуют его на коне вином, причем подносивший говорит ему: прошу выкушать! а тот, не принимая чарки с вином, только кланяется. Дружко выпивает эту чарку сам, и налив другую, снова подносит; но он опять не берет; дружко потом спрашивает: что ему надобно? «Денег» — ответствует он, тогда дружко подает ему на тарелке несколько копеек; невестин брат, приняв деньги, выпивает вино и сходит с лошади. Тут его слегка стегают прутиком, но брат невесты успевает убежать к сенньм дверям и, взяв обнаженную саблю или палку, садится рядом с невестою.

Между тем жених со свахою и светилкою стоят в сенях за порогом. Невестина мать, выйдя с зажженною восковою свечею, зажигает ею свечу в руках у светилки, потом целуются через порог с нею. Тогда дружко, с позволения старосты, вводит жениха в избу, где сидит со своими подругами невеста и ее брат с обнаженной саблей.

– Ты зачем здесь? — Дружко спрашивает брата жениха.

– Сестру берегу, — отвечает тот.

– Она не твоя, а наша, — говорит дружко.

– А если она ваша, — говорит брат, — то заплати за нее то, что я на нее употребил.

– А что ты на нее употребил?

– Весьма много, отвечает брат, а именно: в пятнадцать лет пребывания ее в нашем доме она съела и выпила: пять бочек бураков (свеклы), три бочки капусты, четыре вола (быка), шесть кабанов (откормленных баранов), десять овец, сто гусей, двести кур, семьдесят пять уток, двадцать кулей хлеба, пять бочек пива, две бочки меду, пять бочек горилки и пр.

Дружко, выслушав все это, вынимает из кармана две или три копейки и, положив их на деревянную тарелку, на которой уже стоит налитая чарка вина, подносит ее продавцу, а этот видя мало денег не уступает и продолжает торговаться до пяти, а иногда до десяти копеек. Получив то, чего желал, выходит из-за стола, за который на его место садится жених, до того времени безмолвно стоявший посреди комнаты и смотревший на сцену торговли.

Невеста бывает в это время одета в шитую узорами белую холстинную сорочку, поверх которой пестрая шерстяная плахта (юбка), красная запаска (передник, фартук), сверх всего суконный, смурый или белый кафтан. Козловые, красные с железными подковками или высокими ободками сапоги, подбитые гвоздями. На голове две завитыя из природных волос косы, около которой повязаны шелковый разных цветов ленты с висящими по спине длинными концами. На шею обыкновенно надевают красную монисту (несколько коралловых ниток) и медный или серебряный крест; на руках кольца. Костюм жениха — суконный, смурый кафтан, того же цвета шаровары, шерстяной пестрый пояс, суконная с околышком черной овчины шапка, и на ногах сапоги, сильно смазанные смальцом (салом) или дегтем. В одном сапоге лежит медная или серебряная монета, на руке перстень или кольцо. По кафтану красный кушак, за которым заткнут красивый шитый платок.

После описанной купли невесты как новобрачные, так и его поезжане сидят за столом. Вскоре отец и мать невесты, также и родственники невесты, войдя к ним с налитыми вином стаканами, потчуют их и всю беседу. Потом дружко испрашивает позволения у старосты на раздачу подарков отцу, матери и всем родственникам невесты. И таким образом отцу дается хлеб, матери сапоги, родственникам хлебы и платки, а дружкам (подругам) по горсти орехов и по два бублика (кренделя).

Равньм образом жених и невеста дарят всех родственников хлебами и платками, а бояр — каждого по шитому или тканому бумагою платку. Потом дружко просит позволения у старосты или посаженого отца на то, чтобы поплясать новобрачным и прочим на дворе, и получив разрешение после троекратной просьбы, пляшут под звуки скрипки до времени обеда, к которому также являются с позволения старосты или посаженого отца.

Стол покрывается сверх кылима. (ковра) скатертью. На нем ставятся деревянные белые или красные тарелки и ложки с несколькими ножами, но без вилок. Перед женихом и невестою ставится одна тарелка, положены крестообразно две ложки и целый ржаной осыпанный солью хлеб. Посреди стола лежит кулич — (каравай), который накрыт крестообразно же двумя утиральниками с вышитыми по концам красною бумагою и который осеняется еловою веткою, в него воткнутою. Позади новобрачных, в углу, где иконы, стоит сабля с зажженными восковыми свечами — принадлежность светелки.

Как только принесут первое кушанье, состоящее из лапши со свининой и курицей, отец и мать невесты потчуют гостей и сами пьют за здоровье молодых, которые во весь обед не пьют и не едят. Таким же образом при борще, жарком и при других кушаньях повторяют пить. В продолжение обеда невестина сестра или родственница, сняв с жениха шапку, пришивает к ней сделанный из розовой ленты цветок, а между тем поет приличную по сему предмету песню, за что получает в награду несколько копеек. Пред концом обеда дружко по благословенно старосты, прочитав «Отче наш» и сняв с кулича ручники, берет один себе, а другой отдает поддружему. Потом, перевязавшись своим через плечо, разрезает кулич по частям и рассылает куски всем присутствующим за столом. Каждый, получив кусок, должен за него дать какую-нибудь мелкую монету на разживу новобрачной. После обеда начинается пляска и продолжается до вечера.

В сумерки входят в избу и начинают ужинать, который идет тем же порядком, как и обед. После ужина подруги невесты, простясь с нею и откланявшись всей веселой беседе, расходятся по своим домам, получив притом в подарок по горсти орехов и несколько бубликов каждая. Старшую же подругу провожают молодые люди (бояре) при пении, пляске и музыки, до самого двора. Когда подруги удалятся, собирают ужин для молодых в особенном уединенном месте, иногда и в чулане. В это время дружки и свахи собирают невестино приданое и укладывают, смотря по времени года, в телегу или сани, и посадя потом туда невесту с светилкою и свахою, везут в дом жениха; сам жених едет по правую сторону верхом, сопровождаемый боярами. Жених, вскоре по отъезде из дома тестя, ударяет новобрачную несколько раз плетью по спине, говоря: «Покидай нравы отца и матери, а привыкай к моим».

При самом отъезде в дом жениха среди ворот зажигается куль соломы, чрез огонь которого провозят повозку невесты и все следующие верхами за нею. Потом новобрачные входят в избу, кланяются отцу и матери и опять садятся за ужинный стол, со всеми гостями и тем же порядком, как в доме невесты. После ужина дружко со свахой и родственниками ведет их в подклеть, где оставляют их одних. Здесь невеста разувает жениха и берет деньги из сапога себе, а муж в это время бьет ее голенищем по спине. Потом ложатся они на постланной на полу соломе, покрытой килимом или войлоком, который служит им вместо одеяла. После некоторого времени молодой призывает дружку и объявляет ему, что жена его сохранила девство до сегодня, а этот последний объявляет это всей беседе с вещественными доказательствами. Затем ей тотчас подают другую сорочку. Тут происходят новое веселье, пляска и пение; потом гости жениха отправляются в дом родителей невесты — бьют посуду, окна, ломают столы, лавки, причем родители жениха вместо того, чтобы обижаться, награждают полотенцами и платками гостей за радостную весть о благополучии дочери. Получивши дары, гости отправляются опять в дом жениха и там шумно проводят день до рассвета.

На другой день снова собираются к жениху гости. Поутру рано приходит старший боярин к новобрачной и, взяв у нея красную запаску, то есть передник, выставляет его высоко на шесте, как флаг, над домом молодого, в знак целомудрия новобрачной.

Потом дружки, свахи, бояре, родственники, соседи и проч., под предводительством одного дружки, отправляются в дом старшей подруги новобрачной и ставят на стол хлеб и посуду с водкой, та со своей стороны ставит на стол кушанье и потчует посетителей им и водкою; поивши и выпив, гости выходят на двор, пляшут и поют, и так повторяется тоже у всех подруг невесты. Отпраздновав у всех по порядку, гости возвращаются в дом жениха и просят у отца позволения вести молодых в церковь. Отец надевает на молодую кибалку (наметка). Коль скоро достигнут они церкви, то дружко, поддружий и другие, оставя их на цвентарь (монастыре), все без исключения поют песни и идут в дом священника, где поставя на стол хлеб и водку просят его, чтобы он ввел молодых в церковь. Священник, получа надлежащую за то плату, склоняется на их просьбу, вводит с молитвою в церковь, читает молитву, благословляет молодых и надевает после того на голову молодой серпанку (фату), потом, окропя того и другого св. водою, отпускает с миром.

Гости возвращаются в дом отца жениха. Там сажают молодых за стол, туда является и свекор и, тыча палкою в глаза, спрашивает: «не слепа ли она», но потом, сняв с нее серпанок, потчует ее вином. Затем дружко угощает молодых хлебом, намазанным сотовым медом, а потом всех гостей.

После обеда с позволения старосты выходят все на двор, для пения и пляски, которую начинает дружко. Потом старший боярин, положа на тарелку несколько денег и поставя чарку вина, подносит молодой, которая, приняв деньги и выпив вино, начинает с ним плясать; таким образом она перепляшет со всеми. Потом гости, войдя в избу, садятся за стол, где отец и мать их потчуют; потом дружко, испрося благословение у старосты и прочитав «Отче наш», разрезывает кулич и подносит куски отцу и матери, родственникам и вообще всем гостям, которые с своей стороны, для обзаведения молодых хозяйством, дарят их разного рода скотом, птицей и другими предметами домашнего хозяйства.

По окончании этого угощения дружко, взяв стульни (пироги без начинки, лепешки), также вареную, а иногда и не вареную курицу, и обложив ее ветвистою калиною и красными бумажными нитями, идет с молодым и со всею свадебною беседою с пением и музыкой к тестю; а по прибытии туда ставит курицу и пироги на стол.

Тесть и теща угощают зятя и всех его сопровождавших чем Бог послал. В это время дружко, разрезав курицу, подает: тестю пару пирогов и куриную головку, теще столько же пирогов и гузку, то есть заднюю часть, а прочим гостям по ломтю пирога и по куску курицы. После сего теща отправляется со всеми гостями к отцу ее зятя, и там все, поужинав, веселятся всю ночь.

Во вторник собираются все гости, исключая бояр (бывших товарищей молодого) и подруг невесты, к обоим сватам; и ходя компаниями из дому в дом, потчуют друг друга кушаньями и вообще шумно веселятся.

Такое свадебное пирование продолжается целую неделю. Несмотря, по-видимому, на большие расходы, вся свадебная пирушка в течение недели в старину обходилась с обеих сторон в 34 рубля 20 коп. ассигнациями.

Свадьбы на Урале. У уральских казаков в обыкновении у сговоренной невесты, с начала сговора до самой свадьбы, гостить всем ее подругам, где сходятся молодые люди, поют и пляшут с девушками. В девичник жених приносит своей невесте в подарок платье и весь женский убор, а невеста отдаривает эти подарки шапкою, сапогами, рубашкою и шароварами.

После венчания невесту везут в телеге, сзади ее сидит мать и сваха, пальцы которой унизаны бывают кольцами. Обе они прикрывают невесту полотенцем, чтобы никто не видал ее. Пред телегою идет жених с отцом и дружкою, а позади ее едут верхом на лошадях приятели и родные жениха. Один из них на шесте, подобно знамени, несет полосатую плахту (юбку).

Свадьба у донских казаков. У донских казаков за невестою не бывает никакого приданого, напротив жених обязан одеть невесту с головы до ног.

Свадьбы у камчадалов. Камчадалы — древние обитатели обширного полуострова Камчатки. Образ женитьбы у камчадалов слишком странен и дик. Когда камчадал захочет жениться, то ищет себе невесты в чужом острожке и, высмотрев по своему характеру девушку, приходит к ее родителям, изъясняется пред ними в своем сердечном расположении к их дочери и просит их пожить у них несколько времени, на что те легко соглашаются. Иногда даже не объясняется с родителями, а просто так поступает, и прослужив несколько времени, просит за услугу — дочь.

Во время службы, чтобы понравиться родителям девушки, он показывает необыкновенное усердие, ловкость и проворство, даже удальство. По истечении условленного срока молодой камчадал добивается позволения хватать невесту. Если поведение его будет хорошо и он понравится родителям, сродникам и невесте, то ему позволяется хватать, если же нет, то труды его вознаграждаются какою-либо вещью и он должен оставить их острожек (селение). Случается, что он остается и без всякого вознаграждения.

Камчадал, получивший позволение хватать невесту, всеми силами старается улучить время, подстеречь невесту одну или с немногими женщинами; между тем как со стороны женщин и девушек селения принимаются все меры к тому, чтобы сохранить невесту от нападения, так что редко ее оставляют.

К тому же ее в это время одевают в две, три хоньбы (одежда из собачьей шкуры), потом опутывают от колен до мышек рыболовными сетями, по которой увивают ремнями так крепко, что она решительно лишена всякого свободного движения. Опутывание и укручивание невесты служит к тому, чтобы защитить девушку от молодого человека, которому необходимо для получения ее в жены прикоснуться к голому ее телу, а для того разрушить своею ловкостью все преграды к тому. Если только представится к тому возможность, он стремительно кидается к девушке, старается разорвать ремни и сетку, но тут невеста и девки поднимают крик, визг, схватывают его за волосы, царапают его лицо, бьют и всеми силами стараются отбить невесту, хотя сама невеста окончательно не делает при этом никакого сопротивления. Если жених, преодолев все препятствия, успел коснуться рукою до голого тела, с него этого довольно, он победитель и сам отходит от нее, а затем все бабы и девушки разбегаются, между тем невеста умильным голосом говорит своему жениху «ни, ни!», чем и заключается весь брак у камчадал.

Редко случается, чтобы камчадал сразу достиг своей цели. Бывали случаи, что ему приходилось пробовать свою ловкость несколько раз, и каждый раз получать ушибы и царапины, для излечения которых требовалось время. Бывали случаи, что бедняк семь лет добивался своей невесты и во все это время служил безвозмездно, а бывали такие примеры, что после неудачных попыток бедный жених был поруган своей невестой и бабы, овладев им, сбрасывали с балаганов.

Кто схватит свою невесту, тот получает все права мужа и на другой или на третий день увозит ее в свое селение. Для празднования же брака он возвращается, спустя несколько времени, к родным жены.

Что касается до женитьбы на вдовах, то здесь не встречается никаких препятствий, кроме одного согласия с той или другой стороны.

Мордовские и чувашские языческие свадьбы. Когда отец хочет женить своего сына, то посылает к отцу невесты посторонних людей, чтобы спросить: желает ли он выдать дочь свою за такою-то? И если последует благоприятный ответ, то родители жениха и невесты договаривались о калыме (выкупе), также — кому держать первую попойку и сколько чего употребить при ней. Кальм полагался смотря по состоянию 8, 9 или 10 рублей ассигнациями. Потом отец и мать жениха просят невестину родню в гости в дом ее; а из своей родни никого не принимают.

В назначенный для того день званые гости собираются, причем их угощают.

Только в самый день бракосочетания объявляют жениху и невесте о том.

Родители жениха приезжают в дом невесты, которая в то время уже совсем одета по-праздничному и приготовлена к браку. Вся церемония и важность ее заключается единственно в том, что отец, взяв за руку дочь свою, а мать — в руки хлеб и соль, вручают дочь свою с хлебом-солью свекру и свекрови.

Невеста, поблагодарив родителей своих за понесенные ими труды и хлопоты о воспитании ее и притом заплакав о родительском доме и родственниках, покрывается бельм холстом до пояса и в этом виде выводится своим братом из отеческого дома до саней или телеги. Прочая родня ее, проводив ее до половины дороги и встретив родню женихову, возвращается, так как на брачном пиру с невестиной стороны родни не бывает.

Как только приедут в дом жениха, то его брат или ближайший сродник, взяв невесту за руку, вводит в избу и сажает за стол. Потом зовут жениха, который, нахлобучив шапку, садится подле нее. Отец его, при собрании всех сродников и других гостей, взяв поставленный на стол пирог аршина в полтора, поднимает его и концом его поднимает покрывало у невесты, говоря между тем: «Вот тебе свет! Будь счастлива к хлебу, животу и размножению семьи». Потом переменяет он ей имя: Мезява, большая, Сернява, средняя, Вежава, меньшая, и так далее по старшинству сочетающихся сыновей своих. Тогда жених и сродники увидят невесту, так как и она их всех. После сего начинается пирушка, которая продолжается, смотря по средствам. В этом состоит весь обряд их таинства брака.

Ныне их браки, как христианские, сопровождаются новыми обычаями, близкими к нашим. Обыкновенно в день свадьбы надевают на невесту красное платье или кумашник, красную рубашку и красные сапоги. На все пальцы обеих рук надевают разноцветные перстни с привешенными к ним небольшими цепочками, к которьм привешены серебряные или медные копейки. Голову ее прикрывают красною фатою так, чтобы видеть лица ее нельзя было. Пред нею ставят скамейку, на которую ставят хлеб, соль и ведро пива; подле ее садится пожилой мужчина с иконою, пред которою мальчик держит свечу. Между тем все сродники ее, подходя к ней один по одному, подклоняют головы свои под фату ее, которых она порознь оплакивает. В продолжение сей церемонии один играет на гудке; а прочие, по своему обыкновению приплясывая, поют: вой! вой! При этом потчуют пивом или медом всех без изъятия предстоящих, и всяк в честь себе вменяет быть при этом пьяным. Со стороны здесь не бывает гостей, кроме отца и брата, свахи и двух дружек. Должность свахи и одного дружки состоит в том, чтобы подносить напитки.

Другой дружка, стоя пред невестою в безмолвии, держит в правой руке обнаженную саблю, которою время от времени махая, ударяет в потолок или матицу.

Между тем у печки на стол кладут постелю и все прочее приданое, на котором садится невестина сестра или иная ее подруга, у которой дружка должен выкупать приданое.

Коль скоро невеста оплачет всех своих сродников, то немедленно начинается церемониальное шествие к венцу. Во первых идет дружка с саблею, потом невестина мать или бабушка со свечею, а за нею отец или ближайший сродник с иконою.

Тут берут невесту кто за пояс, кто за ноги и выносят из избы на двор. Между тем она, как бы неохотно оставляя дом своих родителей, старается всеми силами противиться этому выходу из дома. То схватится за матицу, то за косяк дверей, то за скобу, и с такою силою, что окружающие ее должны бывают употребить все силы для того, чтобы раздвинуть руки. Коль скоро вынесут ее во двор, то дружка, вооруженный саблею, кричит, чтобы все зрители стояли рядом и чтобы никто не выходил ей навстречу, что принимается за дурной знак.

Между тем у избы запирают двери и никого оттуда не выпускают, пока не посадят невесту в сани или в повозку и покрывают белою скатертью с бахромою. Поезд следует так: сперва отец или брат женихов, потом невеста со свахою и дружкой, в одной повозке, затем подруги ее и вся свита едет только до половины дороги; а отсюда сопровождает ее поезд жениха до самой церкви, где дожидается жених.

Когда окончится венчание, впереди всех едет жених, а за ним невеста, после того и весь поезд. По прибытии домой жених тотчас, приняв невесту, ведет в избу; но превде, нежели входят в нее, становятся оба одною ногою на порог избы, где ставят горячую с хмелем сковороду на ногу сперва жениху, а потом невесте. Жених сбрасывает ее ногой, потом то же делает и невеста. За отбрасыванием ногою сковороды с хмелем тщательно наблюдают все домашние и выводят свои заключения о будущем новобрачных. Чем далее отлетит сковорода от ноги невесты, тем она будет сердитее и сварливее; а чем ближе, тем смирнее и добрее. Если сковорода упадет вверх дном, то думают, что новобрачные будут несчастливы, а наоборот — дном к низу — полное благополучие.

Затем жених, невеста и все гости входят в избу; садятся за стол и пируют; но при этом пиршестве никого из родни новобрачной не бывает. Сама же невеста тотчас убирает голову по-девичьи, как до сего ходила, и потом ходит так до того времени, пока не увидится с отцом или матерью, или вообще с тем, кто ее выдавал замуж, а затем уж лишается всех девичьих украшений.

У некоторых мордовцев есть обычай раздавать крутую кашу всем сбежавшимся с деревни смотреть молодых, по чумичке на человека, кому в шапку, кому в полу, а иному и за пазуху.

У чуваш, живущих по Волге, если кто вздумает жениться, должен послать свата в дом невесты и торговаться с отцом на счет выкупа. Не знаем как теперь, но лет 90 тому назад цена тамошним невестам простиралась от двадцати до пятидесяти рублей ассигнациями. Бедняки покупали в то время жен, платя десять, пять рублей, а богатые платили до семидесяти рублей на ассигнации. Приданое невесты обыкновенно состоит из разного скота, домашней утвари и одежды, соразмерно или почти соразмерно с выкупом. Впрочем, это в других местах называется кальмом (выкупом, а у чуваш называется Хота, сватовство).

По заключении торга бывает поезд с дарами. Жених, приезжая с родителями к невесте, представляет договорную сумму денег, причем дарит новых родственников рубахами, платками или холстом; а для благополучия в сочетании, хозяевам — пшеничный хлеб и небольшое количество меду-сырца, которое, поднося, держит против солнца и творит молитву. В этот же день после веселой пирушки условятся на счет дня брака.

В этот день невеста сидит в гостеприимной избе за отгородкою с закрытым лицом. Но в известное время выходит оттуда и ходит вокруг избы с печальным выражением лица, между тем как ея подруги носят пред нею пиво, хлеб и мед-сырец. Когда таким образом она обойдет три раза вокруг избы, то жених, сорвав с нея покрывало, целует ее и меняется с нею перстнями. И с того времени она называется обрученною. После того невеста, угостивши гостей хлебом, пивом и медом, уходит опять за перегородку, где женщины, сняв с нее худую девичью шапку, надевают бабью, поновее, называемую хущиу.

При раздевании, как и у других русских племен, невеста должна разувать жениха. На следующий день происходит дознание, сохранила ли молодая свое девство, если не сохранила, то стыдят молодую стаканом с продырявленным дном, как уже ранее было описано, и все кончается смехом, без неприятных для молодой последствий.

В этот день молодая принимает гостей как хозяйка, и день проводится в песнях и плясках под музыку, веселее первого.

Свадьбу играют по большей части у жениховых родителей. Гости, со своей стороны, никогда не ходят без съестного и напитков, а кроме того кладут на поставленный на столе хлеб с воткнутой в него стрелою кто что может из денег, на развод молодых.

В прежнее время чуваши — христиане венчались спустя долгое время после этих обрядов.

Черемисская языческая свадьба. Когда черемисы были идолопоклонники, то в той избе, где предположено было свадебное торжество, на столе домашнего своего идола, Карт совершал моление. Потом делали обед, а за окончанием его предавались веселью, состоящему в пляске, песнях и музыке на гуслях, или на волынке. В то время как Карт читал свою молитву, в другой избе невесту наряжали в замужнее женское одеяние, сняв покрывало, надевали на нее нарядную женскую шапку или повязку. Затем жених, взяв ее за руку, отводил ее в гостеприимную избу, где она во все время моления Карта стояла на коленях, а затем, вставши, раздавала дары и подносила всем гостям пиво или мед. По окончании всего этого она отправлялась опять в ту избу, где была.

Ввечеру невеста раздевалась сама, но ложилась как-то не добровольно и по принуждению. Уложив молодых, бабы запирали подклеть.

На другой день, поутру, в сопровождении женщин входил в подклеть один из пожилых мужчин, избранный вместо отца молодой, держа в руке предобрую плеть. И если он усматривал в молодой что-либо противное доброй чести до ее замужества, то поднимал плеть и обещал ею вознаградить на другой день, и конечно, это наказание исполнялось. Также поступали и молодые, только позднее, по окончании всех свадебных обрядностей.

Третий день препровождали они также в пирушках и веселье. Пред удалением всех каждый, выпив стакан пива или водки, бросал в него какую-либо монету, в подарок молодым.

Мало бывает и ныне между черемисами браков, где бы не примешивались эти языческие обряды.

Татарская свадьба. У татар русских существует в основе одно и то же, согласно религии, но встречаются некоторые различия в частности их обрядности. У татар по реке Черемхану, которая впадает в Волгу при Сингелееве, существует такой обычай при свадьбах: когда жених или его родители выберут невесту, то сватают ее тоже, как и прочие, чрез посторонних лиц и после согласия с той и другой стороны начинают толковать о кальме. У них даже бедняки должны платить довольно тяжелый калым. И женскому полу нет принуждения выходить замуж, а потому невестин отец при начале сватовства спрашивает дочь, охотно ли она идет, нравится ли ей жених? Только ее согласие решает дело. Затем приглашают муллу, который, прочитав молитву, разрешает ей сидеть с женихом за занавесой, потом гости пьют и веселятся. Но только тогда жених волен взять свою невесту, когда заплатит ее отцу калым сполна. Между тем жених волен тайно, время от времени, посещать невесту, повольничать немного, но в права мужа вступать ни под каким предлогом не допускается.

По уплате полного кальма невестин отец приглашает гостей на пир, и погуляв до пьяна, они разъезжаются по домам; а жених с невестою и другими сродниками, взяв все приданое невесты, уезжает в свой дом. Потом призывается мулла, и начинается брак. Брак их очень краток и прост. Молодые сидят или в другой избе, или тут же за занавесом. А мулла, не видя новобрачных, спрашивает трижды у присутствующих: «женился ли такой-то?» Ему отвечает дружка: «женился!» — тоже троекратно называя по имени жениха.

Потом мулла спрашивает о невесте троекратно: «вышла ли такая-то замуж за такого-то?» Дружка тоже на каждый его вопрос — что вышла такая-то? Наконец, мулла читает молитву, и тем кончается процесс брака.

По прошествии двух или трех дней зять приглашает к себе в дом тестя и всю родню молодой жены для пирования; гости собираются, и каждый из них приносит что-либо в подарок новобрачным.

Свадьбы у казанских и кренбургских татар совершаются так же почти, как выше сказано. Так же поступает и мулла при совершении брака. Замечательно то, что у них существует девичник, куда собираются подруги и родные, поют песни и оплакивают перемену состояния невесты, которая в это время сидит с закрытым лицом. Между тем двое мужчин от лица невесты поют песню, содержанием которой то, что «она перемены этой желает». Накануне брачного дня к вечеру, посадя невесту на ковер, относят невесту в тот дом, где должна быть свадьба, и тут она видится с новыми своими родственниками.

У этих татар потеря девства до замужества считается величайшим бесчестием. Гневного характера жених имеет право во время самой свадьбы сорвать с своего тестя и тещи свои подарки.

Свадьба сибирских (чулымских) татар. Эти татары также посылают свата. Сват, отправляясь по делу сватовства, берет с собою новую трубку (китайскую), набивает ее китайским табаком, а придя туда, объявляет причину прихода и тотчас оставляет там свою трубку и табак, сам удаляется куда-то на короткое время. По возвращении, если он заметит, что трубка не была в употреблении, то считает это за отказ, а если усмотрено, что курено, то принимается торговать невесту на платье, мягкую рухлядь, скот и на проч.

Свадьба совершается в новой юрте, брачное ложе молодых — войлок. Если новобрачная виновата пред своим мужем, то она никакой обиды от мужа не терпит, но молодой украдкой уходит и не ранее возвращается, как разделавшись добрым порядком с похитителем ее чести. Потом все предается забвению.

В день свадьбы у них тоже происходят пирушки и веселье с песнями, пляскою и музыкой. Кроме того, жених занимается борьбою с родственниками невесты и если успеет всех их побороть без посторонней помощи, то заслуживает огромное общее одобрение.

Калмыцкая свадьба. У этого народа, исповедующего ламайскую веру, женитьба детей совершается по воли родителей. Но прежде, чем принимаются за сватовство, обращаются к Гелкну (своему жрецу), объявляют ему имена жениха и невесты, год, месяц и число рождения каждого из них, и гелюнъ справляется в книге судеб (сударь), а потомим объявляет соизволение Бурханов, их богов, успех или не успех брака. В последнем случае брак никогда не состоится. Разве только задарят гелюна, тогда он постарается умилостивить своих богов.

Таким образом, получив соизволение своего жреца, договариваются при свидетелях обеих сторон о колыме, который состоит из выкупа со стороны невесты. Она должна привесть за собою: новую кибитку, по несколько всякого скота и ясыръ (прислугу).

Брак гелюнъ совершает во время нового месяца с обыкновенными своими обрядами: сперва приводит жениха и невесту к бурханской присяге во взаимной верности; потом, выведя их из кибитки, приказывает им глядеть на солнце, а сам читает молитву; причем жених и невеста кладут земные поклоны.

Наконец — гелюнъ, по совершении надлежащих молитв, возлагает на жениха и невесту руки, тем и кончается вся церемония. Потом сажают невесту в кибитку за занавес; а жених садится впереди.

Родственники обеих сторон, взявшись за сырую овчину с двух сторон, начинают что есть силы тянуться между собою, и чья сторона перетянет, значит, та должна угощаться на счет противоположной побежденной стороны. Обыкновенно с одной стороны тянутся одни жениховы родственники, а с другой — невестины.

При начале пирушки вводят невесту в ее кибитку, где она с прочими женщинами и девушками при игре на чебыдзе, волынке и гудках веселится. В это время воспрещается видеться со свекором и старшею жениховой родней, а отца своего не прежде посетить, как по прошествии года, и тогда уже получает она от него надлежащий свой пай (удел или участок) в верблюдах, разном скоте и прочем.

У калмыков уральских часто сговаривают детей не только младенцами, но даже тогда, когда жены их беременны, если только родятся у одного сын, а у другого — дочь.

Сочетаются браком еще по четырнадцатому году. За два года до свадьбы позволяется жениху ходить играть с невестою. Но ежели она до свадьбы забеременеет, то жених или его отец должен удабривать родителей невесты подарками, несмотря даже что последовало обручение.

Договоры с невестиным отцом и матерью насчет выкупа за нее производятся до свадьбы. Со своей стороны ее родители приготовляют в приданое платье, разные домашние вещи, постелю, войлоки, одеяла и кибитку из белого войлока.

Пред браком справляются у гелюна насчет благополучного для брака дня, когда и совершают потом брак. Пред началом брака, когда невеста в сопровождении родителей и родственников приезжает к жениху и ставит новую кибитку, то прибывший в дом гелюнъ, при всем поезде, читает некоторые молитвы; невесте, по его приказанию, расплетают косы, а волосы заплетают только на две. Затем гелюнъ берет шапки у жениха и у невесты, отходит в поле и окуривает их ладаном, при чтении ему известных молитв, возвратясь, отдает дружке женихову, а сваху — невестину шапку и приказывает надеть молодым.

После этого брака начинается пирушка, на которую мясо для пира жертвует отец невесты. Затем невесту оставляют в кибитке у жениха, в которую некоторое время не дозволяется вход никому с ее стороны, кроме матери и сродниц.

Многоженство и развод калмыкам возбранен, хотя бывали примеры и нарушения этих правил. В последнем случае развод по неудовольствию того или другого супруга между знатными калмыками. Говорят, что если желание развода следовало со стороны жены, то муж раздевал жену донага и гнал со двора плетью. Но более благоразумные калмыки отпускали жену не только с честию, но даже делали для ее родственников пирушку и награждали скотом и лошадьми.

Храм трещит(дом трещит, стены) — выживает из дома.Ухозвон, кости под колпиками свербят —путь будет.Длани свербят(ладони чешутся) — деньги иметь;очи свербят —плакать. Воронограй,куроклик(пение курицы) — худо будет.Утица крикнет, гусьгогочет — око-миг (дрожь в ресницах).Огнь бучит(треск дров), лес воет,мышеписк(писк мышей), мышь порты грызет (вообще платье);кошка в окне мышица устранит —сон страшен.Слепца встретить — взгоритнечто;огонь пипщг, искра из огня, кошка мяукнет —падет человек;свелщ угаснет, конь ржет, вол ревет, трава шумит, древо скрипит, сорока поцекоцет, дятел желна(долбит дерево);стенощелк(черви в стенах);жаба воркует.

Эти последние приметы служили или предвозвестниками перемены погоды, или удачи охоты.

Дым в избе высоко ходит (в курной) — к погоде.

Мелпь в жилье высоко гнездо совьет — снег велик будет и погода будет.

Берег подымается, и море дичится, и ветры, сухие и мокрые, тянут, и облака дождевые, снежные и ветреные, и гром гремит, и буря веет, и лес шумит, и древо о древо скрипает, и волки воют, и белки скачут — море будет и война возстанет, и вода прибудет, и плодов в лете в коем не будет, или умалится. Суеверие беременных женщин. Смелая и суеверная женщина, будучи беременна и желая узнать, кого она родит, давала из рук своих медведю, конечно медведю ручному, таких встарь водили скоморохи на потеху, — хлеб, мед, водку, и ожидала, какой голос или звук издает медведь: если он рыкнет — женщина родит девицу, а если замычит, то — мальчика.

Об образовании младенца тоже образовались полуязыческие, полухристианские убеждения. Одно описание говорит, что человек состоит из восьми частей: сердце от камени, тело от персти, кости от облак, жилы от мглы, кровь от черного моря, теплота от огня, очи от солнца, дух от Святого Духа.

Зарождение в младенце духа. Говорится, будто бы во время беременности женщины ее Ангел Хранитель берет части: у земли, или у воды, или у железа, или у камени, или у древа, или у огня, или у всякия вещи смертныя, и возьмет от того камень материн и кинет на отроча то, и от того зарождается в нем дух.

О человеческих свойствах. (Темперамент.) Человеческие свойства зависят (былое уверение), от преобладания какой-нибудь из восьми частей состава его тела: от земли тело: тот человек темен и не говорлив; от моря — кровь в человеце, и тот человек прохладен; от огня — жар: тот человек сердит; от камени — кость: тот человек скуп, не милостив; от солнца очи: тот человек богатыреват и безстрашен; от ветра дыхание: тот человек легкоумен; от облака мысль: тот человек похотлив; от света — свет: тот человек свят, не мыслит земного, но мыслит небесное.

Хозяйственные приметы против червя. Возьми веник, которым от оводов отмахивалися, покрапливай капусту и — червь выйдет.

Для удачи в пчеловодстве. Возьми осетровую кость и воткни в улей к пчелам и больше пчелы водятся и пасут (несут) мед из чужих улей и бортей.

Хозяйственная примета против падежа скота. А коли скот умрет, и ты с умершаго скота сыми кожу, продай, да на те пенязи купи сковроду железную, да ешь сам с нее всякую явству — скот твой не станет мереть.

Хозяйственная примета на счет купли коня. А коли купишь коня и ты, или выменяешь, и дай ему из решета ясти в ступу, — будет добра.

Камень против отравления. Есть камень синь, в жабе — черепах, а носит она у себя в голове, и кто тот камень выймет из жабы и держит у себя во устах, и не боится человек никакого окорму, а коли окормят и тот камень подержи во устах.

Для успеха в работе. Время пред восходом солнца считалось особенно знаменательным: тогда ходили купаться, мыли платье, ткали и пряли, вертели масло и делали другие домашние работы, думая, что деланное до солнечного восхода иметъ что-то особенно важное.

Орлов камень, змеиные рожки, рога единорога. К симпатическим средствам принадлежали (в XVII веке) орлов камень, рога единорога и змеиные рожки. Орлову камню, по современному суеверию, Бог дал дивныя угодья таковы, что не сведущим людям нельзя про него и веры взять. «Воображали», что этот камень находят в орловом гнезде. А держит орел тот камень в своем гнезде будто бы для оберегания детей своих, потому что тот камень оберегает от всяких притчей, от поветрия и от всяких зол. Рог единорога считался редким и драгоценным средством не только для исцеления от тяжелых болезней, но и для поддержания цветущего здоровья вообще на всю жизнь. Это верование о роге единорога распространили иностранцы в XVII веке, и сам Царь Алексей Михайлович в 655 г. соглашался за три такие рога заплатить десять тысяч рублей соболями и мягкою рухлядью. Рассказывали, что они длиною до шести пядей и светел. Небогатые не могли иметь таких дорогих средств и употребляли так называемые змеиные рожки. Их толкли в порошок и давали пить в случае какой-нибудь внутренней болезни. Эти змеиные рожки очень часто (и вероятно всегда) были не что иное, как простые кости.

Приметы для воду скота. Если хочет скота много держать, то медвежью голову пронеси сквозь скот, на Иванов день до солнца, и вкопай среди двора и скот будет вестись.

То же. Аще кто животину купит приводную, мерина или корову, и приведши ко двору велит растянуть пояс женский от вереи до вереи, да замок положит к верее, а колоду замочную к другой верее, и проведши животину сквозь замок, замкнуть и пояс взять, опоясаться и через мужской пояс, животину водить же от вереи до вереи растянувши.

Отчего в деревне не едят телятину. Во многих городах и деревнях суеверы почитают грехом есть телятину. Смысл этого понятия происходит, с одной стороны, от того, что новотельные коровы, лишась своих ососков, теряют молоко, из чего и явствует, что воздержание от ядения телятины в сельских жителях происходит не от суеверия, но от доброй экономии. Но можно считать еще и ту причину отчего не едят телят, потому что теленок — бычок или телка — предмет будущих выгод; между тем как крестьянин может довольствоваться в скоромные дни мясом свиней и баранов, и то по праздникам, которых в году не особенно много, благодаря постам.

Мщение за неопрятность. Кто, не соблюдая чистоты в доме или во дворе, кладет свой помет где попало, и особа та неизвестна, то берут из печи раскаленное уголье и сыплют на тот помет, веря точно, что все седалище опаршивет.

Приметы и обряды при родинах. Когда женщине наступит время родин, то час рождения стараются утаить, веря, что от того женщина родит легко, а в противном случае тяжело. Родильную молитву, в тех местностях, где деревни от церквей отдалены, давали в шапку; посланный, возвратясь в избу к родильнице, вытрясает из шапки, и тем очистить. Кормят за столом отца новорожденного кашею кума и другие женщины: таким образом, отец высылается на сие время вон; потом, взяв столовую ложку, кладут в нее по пропорции: горчицы, перцу, хрену, соли, уксусу, сорочинского пшена, то есть каши бабкиной, и обсыпают сахаром, принудят это съесть хозяина, знаменуя тем, чтобы и оный что-нибудь при сих родинах претерпел болезненного, так, как и роженица. Но многим городам родня посылает к роженице так называемую порушку; она делается из сухой разваренной малины, подслащенной сахаром или медом: сей порушки посылается всегда по кружке от всякого родственника и по большому круглому пирогу.

В Мордве существует обычай беременным женщинам рожать в бане, под предлогом, что в натопленной бане рожать легче. В баню эту, кроме бабушки, никто не входит. После благополучного исхода бабушка оповещает отца и родственников о рождении младенца, но не допускает до свидания с новорожденным до тех пор, пока бабушка не напечет блинов, не сварит крутой каши. Таким образом приготовив стол, приглашает отца и родственников младенца, и тут назначается имя ребенку бабушкою, часто по имени первого встречного или встречной.

У калмыков, когда приходится женщине быть на сносях, тогда избирают здорового мощного калмыка, которого чествуют каждый день, хорошею по их обыкновению пищею, о которой выше сказано: и как скоро начнутся у роженицы потуги, тогда дюжий угощенный калмык садится на пол среди кибитки и, роженицу посадив на колени, жмет ее обхватом своих рук, начиная от грудей и опуская их до самого лона. Это давление продолжает до тех пор, пока младенец начнет показываться, которого калмыцкая бабушка, сидя перед роженицею на цыпочках, караулит и, как скоро покажется младенец, то дает знать около стоящим, которые палят из пистолетов, дабы нечаянным выстрелом испугать роженицу, и тем споспешествовать к рождению. Дюжего калмыка за труды гостят, дня два или три и, подарив овцою или жеребенком, отпускают; бедные, которые не в силах нанять дюжего калмыка, двоякое имеют средство: первое состоит в том: у роженицы в то время, когда начинаются потуги, утробу перетягивают широким ремнем и давят сверху вниз; через что бывает им облегчение; последнее средство кажется им значительным облегчением, третье средство состоит в том, что роженица берет палку, к которой приделана широкая развилина: роженица ложится животом, и давит оной, сколько достанет сил до тех пор, пока не разрешится от бремени; при всех сих способах к облегчению родов случается, что роженицы после родов долгое время бывают без чувств, а иные и долго страждут разными от того болезнями, но крепкая их природа все преодолевает: и редко между ними слышать можно, чтобы женщина замучилась родами. Впрочем, никаких увеселений, пиршеств при родах не бывает, как например, при родах русских женщин и других народов Европы.