Тайные общества. Полная история

Катары

Последователи Мани подвергались гонениям и вынуждены были скрываться. После смерти Мани его церковь возглавил его ученик Сисинний, но спустя десять лет и он был казнен. Манихеев преследовали как на Востоке, так и в Римской империи, и лет через триста манихейство под своим настоящим именем перестало существовать. Но появились другие секты: павликиане, богомилы, альбигойцы (катары), имевшие много схожих с манихейством черт. Их деятельность представляла столь большую опасность для официальной церкви, что Рим для борьбы с этими ересями создал инквизицию.

Катары, действовавшие в Лангедоке в XII–XIII веках, так же как и манихеи, считали, что существуют два бога – добрый и злой. Добрый бог сотворил души, а злой – тела.

Катары были вегетарианцами, так как верили, что душа человека может переселиться в животное, но могли есть рыбу. Они никогда не клялись, но никогда и не лгали. Церквей у них не было, и чаще всего катары собирались для молитв где-нибудь в лесу, в пещере или в чьем-то доме. Обычный стол накрывали белой скатертью, посередине клали Новый Завет, открывая его на первой главе Евангелия Иоанна. На самом деле священной книгой альбигойцев было другое Евангелие – апокрифическое. Апокриф Иоанна, или Тайная книга Иоанна, написанная на папирусе примерно в IV–V веках нашей эры, излагает основы космологического учения гностиков. Существует и другой апокриф, написанный на 500 лет позднее, который тоже мог использоваться. Но обе эти книги держать открыто было слишком опасно.

Себя катары делили на верующих и «совершенных», то есть владеющих тайным знанием. Были у них и священники, и диаконы, и диаконисы – люди, на которых, по мнению членов этой секты, снизошел Дух Святой. «Совершенным» человек признавался после прохождения особого обряда – «крещения духом». Перед обрядом посвящаемый должен был выдержать трехдневный пост.

Само действо происходило в комнате для молитв. Обязательно зажигали свечи или факелы, поэтому иногда обряд называли «огненным крещением». На стол рядом с Евангелием ставили чашу с водой, в которой «совершенные» омывали руки. Затем они становились в круг, соблюдая молчание. Посвящаемого спрашивали: «Брат, твердо ли ты решился принять нашу веру?» Тот подтверждал свое намерение и, стоя на коленях, произносил клятву: «Я обещаю служить Богу и Его Евангелию; не убивать животных, не есть мяса, молока; ничего не делать без молитвы. А если попаду в руки неприятеля, то никакие угрозы не вынудят меня отречься от своей веры». Потом он просил: «Благословите меня!» – и в этот момент все присутствующие падали на колени и молились.

Затем «совершенные» вставали, возлагали на неофита руки, призывая Дух Божий, потом читали семнадцать глав из Апокрифа Иоанна. Новому посвященному давали шерстяную или льняную нитку, которой тот должен был перепоясаться, по-братски целовали или обнимали его.

Собрание заканчивалось, но последующие сорок дней посвященный имел право есть лишь хлеб и пить только воду. Лишь после этого он считался «совершенным». Теперь ему предстояла жизнь аскета, полная лишений. Он не имел права прикасаться к представителям противоположного пола и даже сидеть с ними за одним столом. Если посвященной становилась женщина, то она должна была удалиться от мира в какую-нибудь хижину в лесу или в горах и могла заниматься лишь воспитанием девочек.

Семейные и родственные узы «совершенных» считались разорванными. Они давали обеты целомудрия и нищеты; четыре раза в год соблюдали длительные сорокадневные посты, а три дня в неделю проводили на хлебе и воде. А еще они не имели права ни убивать, ни применять насилие ни к одному из живых существ, кроме змей. Даже грабителям или убийцам не имели права сопротивляться.

Катаров причисляют к тайным обществам, так как они вынуждены были скрываться и опознавали друг друга лишь по особым знакам и символическим фразам. Их дома также имели отличительные знаки, понятные только им самим.

«Как овцы среди волков, – говорили они о себе, – блуждаем мы из города в город, жизнь наша трудная и скитальческая, но святая и подвижническая. Мы терпим преследование и поношение, подобно апостолам и мученикам, проводим время в подвигах уничижения, в молитвах и в трудах, которые ничто остановить не может, но все это не трудно нам, ибо мы не принадлежим сему миру».

К середине XIII века «совершенных» было около четырех тысяч человек. Но затем почти все они были истреблены в религиозных войнах или сожжены на кострах инквизиции.

Монах-цистерцианец Цезарий Гейстербахский писал в начале XIII века:

«Альбигойцы признают два начала: Бога доброго и Бога злого, который, говорят они, сотворил все тела, как добрый Бог – души. Воскресение тел они отрицают, смеются над всеми благодеяниями, оказываемыми мертвым живыми, говоря о заупокойных службах. Ходить в церковь или молиться там они считают совершенно бесполезным, крещение отвергают. Они говорят, что ожидают славы для духа».

Католики называли катаров альбигойцами – по названию города Альби в Лангедоке, или «тулузскими еретиками» – по названию провинции Тулузы. Здесь, в Лангедоке, катары сделали попытку выйти из тени, проводя открытые диспуты с католическими епископами и открытый съезд, на котором заявили об отделении от Рима. В ответ папа Иннокентий III объявил, что эти еретики повинны в измене богу и заслуживают смерти. Он отправил в Лангедок своих уполномоченных для борьбы с ересью. Один из этих уполномоченных был убит. Кем – неизвестно, но графа Раймонда Тулузского тут же обвинили в потворстве еретикам и осудили на покаяние и бичевание. Но этого Риму показалось мало. Папа римский объявил крестовый поход на города Южной Франции, обещая его участникам всевозможные блага. Так начались Альбигойские войны, продолжавшиеся двадцать лет. По сути, это была резня, так как согласно учению катаров любая, даже пролитая во имя справедливости, кровь не угодна Богу. Предводитель католического войска граф Симон де Монфор, смущенный тем жутким оборотом, который приобрел его «крестовый поход», поинтересовался, как его воинам отличать еретиков от добрых католиков, которые составляли значительную часть населения Тулузы. Ответ папских легатов вошел в историю: «Бейте их всех, ибо Господь познает своих». «И перебито было великое множество», – пишет монах-очевидец.

Лангедок был полностью разорен, города его сожжены, с обеих сторон погибли сотни тысяч людей, в том числе и сам Симон де Монфор. Только тогда в 1229 году был заключен мир, но еще двести лет инквизиция активно действовала в Лангедоке. Одним из самых страшных эпизодов, уже после заключения мира, стали осада и взятие армией крестоносцев замка Монсегюр в Пиренеях, который защищали пятнадцать рыцарей и около полусотни солдат. Замок пал в марте 1244 года, около двухсот катарских «совершенных» были сожжены на костре.

Вальденсы

К альбигойцам обычно причисляют и последователей лионского купца Пьера Вальдо, который в 1176 году заказал для себя перевод Библии на современный ему итальянский язык. Изучив перевод, он, желая восстановить исконную чистоту христианских нравов, роздал все свое имущество и основал общину «Лионские бедняки». Во многом вальденсы были схожи с катарами: они отвергали многие церковные таинства, требовали от священников безупречного поведения, обличая разврат, в котором погряз Рим. Затем вальденсы и вовсе заявили, что каждый праведно живущий человек сам вправе проповедовать и истолковывать Священное Писание. В ответ папа Иннокентий III отлучил их от церкви, и вальденсы заодно с катарами очень сильно пострадали во время Альбигойских войн. Но в отличие от катаров, у вальденсов не было учения о гнозисе и понятия о «злом боге», сотворившем материальный мир. Общины вальденсов существуют и поныне, открыто.

Тамплиеры

Говоря о тайных обществах и о некромантии, нельзя обойти вниманием рыцарский орден тамплиеров, или храмовников, хотя орден этот тайным не был. В течение почти двух столетий они пользовались всеобщим уважением, но затем стали жертвами политических интриг и «охоты на ведьм».

Небывалая мощь ордена и его страшный конец породили легенду о том, что тамплиеры на самом деле не уничтожены, а лишь затаились, ушли в тень. Орден бедных рыцарей Храма был создан спустя двадцать лет после окончания Первого крестового похода. В тот раз крестоносцы дошли до Иерусалима, взяли город штурмом и потопили его в крови «неверных». Историк XII века Гийом Тирский писал, что «невозможно было смотреть без ужаса, как валялись всюду тела убитых и разбросанные части тела и как вся земля была залита кровью. И не только обезображенные трупы и отрубленные головы представляли страшное зрелище, но еще более приводило в содрогание то, что сами победители с головы до пят были в крови и наводили ужас на всякого встречного».

На Востоке было основано несколько христианских государств – Иерусалимское королевство, герцогство Антиохия, графство Триполи, графство Эдесса – и появилось большое число людей, желавших перебраться туда на жительство. Демографическая проблема существовала и в XII веке: понятия о контрацепции не было, детей рождалось много, и чтобы обеспечить всех, феодалам приходилось снова и снова дробить свои земли, в результате чего наделы становились смехотворно малы. Тогда придумали майорат, при котором и титул, и земли доставались старшему сыну, а младшие уходили в монастыри или становились «странствующими рыцарями» и отправлялись искать удачи в бою или выискивать соседей, у которых сыновей не было, зато имелись дочки на выданье и с приданым.

Аналогичное явление – наличие «лишних» сыновей и дочерей – имело место во всех слоях общества. Помните сказку про кота в сапогах? Старшему сыну – мельницу, среднему – осла, а младшему – пшик.

Поэтому на Восток хлынул поток переселенцев, тех самых «младших сыновей», надеявшихся отхватить себе надел на Святой земле и как-то обустроить жизнь. Спокойной эта жизнь быть не обещала! Дороги были наводнены грабителями и убийцами, немногим удавалось добраться до Иерусалима, сохранив в целости прихваченное с собой имущество и деньги.

Европейские государи и высшее духовенство одобряли это переселение, понимая, что если не заселить завоеванные земли христианами, то очень скоро они вновь будут отвоеваны мусульманами, и все потраченные усилия, деньги и человеческие жизни окажутся напрасными. Для охраны паломников и переселенцев был создан поначалу малочисленный духовно-рыцарский орден нищих рыцарей.

В него вошли Великий магистр Гуго де Пейен и восемь его преданных командиров – Готфрид де Сен-Омер, Андре де Монбар, Гундомар, Годфрон, Рораль, Жоффруа Битоль, Нивар де Мондезир, и Аршамбо де Сен-Эньян. Они принесли клятву защищать христиан, странствующих или нуждающихся в помощи, до последней капли крови, а также принесли три монашеских обета. Эмблемой нищенствующего (!) ордена стало изображение двух рыцарей, едущих верхом на одном коне, что должно было символизировать смирение, бедность и братскую любовь. Поверх лат рыцари носили белые плащи с ярко-красными крестами.

Рыцари вели нищенское существование не слишком долго. Несчастный король Иерусалимский Балдуин IV Прокаженный (да, он действительно был болен и погиб от этой страшной болезни) благоволил ордену «бедных рыцарей» и предоставил им церковь близ руин Храма Соломонова. С этого момента орден стал называться не просто орденом «нищих рыцарей», а орденом нищих рыцарей Храма, т. е. храмовниками, тамплиерами. Ну а потом эпитет «нищие» как-то позабылся, тем более, что деловая сметка помогла изыскать способ заработка, устраивавший абсолютно всех. Переселявшиеся на Восток люди везли с собой все свои сбережения. Как бы ни была хороша охрана, но риск лишиться всего был велик. Храмовники предлагали переселенцам передать все свое имущество представителям ордена в Европе в обмен на расписку, по которой уже в Иерусалиме казначеи ордена выдавали путешественнику почти ту же самую сумму, за вычетом небольшого процента. По сути, храмовники придумали дорожные чеки.

Храмовники не обманывали! По крайней мере поначалу. Люди, доверившиеся им, оставались довольны.

Тогда тамплиеры стали давать деньги в долг под вполне разумный процент. В обстановке постоянных войн и феодальных распрей герцогам и даже королям деньги требовались часто.

Влияние ордена росло. Разбогатевшие храмовники получили возможность в голодные годы устраивать бесплатные обеды для нищих, помогать нуждающимся. Орден процветал, богател, приобретал все больше власти и влияния. Ему благоволил сам папа римский.

Казалось бы, все открыто, все честно и богобоязненно. Но то и дело возникали странные слухи, что не все так просто с рыцарями Храма и не так уж чисты их дела.

Смущала демонстративная обособленность ордена: даже исповедовались тамплиеры только священникам ордена, и ни в коем случае не другим. И к тому же очень много общались с мусульманами.

В 1198 году храмовники начали самую настоящую войну с орденом госпитальеров за феодальные владения. Спустя год разразился новый скандал: епископ Тивериады оставил золото на хранение ордену тамплиеров, а те отказались его вернуть. Возмущенный епископ предал орден анафеме. Папа римский Иннокентий III снял отлучение и даже назвал тамплиеров своими избранными сынами, но когда неблагодарные тамплиеры отказались участвовать в истреблении альбигойских еретиков, в одном из писем заметил, что «рыцари Храма исповедуют дьявольские доктрины, их одежды чистое лицемерие». В начале XIII века тамплиеры отказались выкупить из плена короля Франции Людовика Святого, что произвело очень плохое впечатление, и Великому магистру ордена пришлось оправдываться. Да и природа невероятного богатства тамплиеров вызывала сомнения: а не занимаются ли рыцари тайными науками и алхимией?

Все следующие Крестовые походы были неудачными и не принесли христианскому миру ничего кроме поражений и потерь. В конце XIII века одно за другим перестают существовать христианские государства на Святой земле. В 1291 году мусульмане захватили город Акру – последний оплот Иерусалимского королевства. Тамплиеры защищали город до последнего, многие из них погибли. Оставшиеся в живых храмовники вынуждены были покинуть Палестину, однако сумели вывезти большую часть своих несметных богатств и выстроили в Париже новый Храм[7].

Должниками храмовников к началу XIV века были почти все государи Европы. Короли охотно берут деньги в долг, но очень не любят их отдавать. Король Франции Филипп IV Красивый, будучи по уши в долгах, часто прибегал к довольно гнусным методам, проводя кампании против еврейских ростовщиков или против ломбардских банкиров. Имущество арестованных или изгнанных из страны людей поступало в королевскую казну.

После утраты Палестины лишившийся плацдарма орден стал уязвим, но все еще был очень силен. Подчинялись храмовники исключительно папе римскому, и таким образом представляли как бы государство в государстве.

Желая наложить лапу на богатства храмовников, Филипп поначалу пытался договориться с ними и пожелал сам стать членом ордена. Но ему отказали. Возмутившись, король приказал начать расследование деятельности тамплиеров, заподозрив их в ереси. Ведь уничтожить могущественный орден было бы намного выгоднее, нежели возвращать долги.

В 1305 году в городе Ажене содержался в тюрьме некий бывший тамплиер, совершивший преступление. В этой тюрьме он и умер, но перед смертью признался в преступлениях против веры другому заключенному, горожанину из Безье, Эскену де Флуараку. Этот Эскен «тайну исповеди» хранить не стал, и кружным путем его откровения дошли до самого Филиппа Красивого. Эскен обвинил тамплиеров в вероотступничестве, в поклонении черной кошке и демону Бафомету, в проведении черных месс… Монашествующим рыцарям «пришили» даже свальный грех и «пропаганду гомосексуализма»: два рыцаря на одной лошади – это же прямой намек!

С этого момента Филипп принялся целенаправленно выискивать рыцарей, по тем или иным причинам покинувших орден или изгнанных из него. Однако прошел еще целый год, прежде чем Филипп собрал достаточно доказательств того, что внутри христианского рыцарского ордена существует другой – тайный, еретический.

Вот сформулированные королем обвинения: вступая в орден, кандидат должен был трижды отречься от Иисуса Христа и трижды плюнуть на крест; затем его раздевали, и другой рыцарь «целовал его в копчик, ниже пояса, затем в пупок, затем в рот, а затем говорил ему, что если один из братьев ордена захочет переспать с ним плотски, он должен это вынести по уставу ордена». Рыцари поклонялись некоему идолу, «имевшему форму мужской головы с большой бородой». Во время мессы священники ордена не произносили слов «hoc est corpus meum» – «сие есть тело мое», то есть не освящали гостию.

Папа Климент V колебался долго. Он даже попытался спасти храмовников, предложив им объединиться с другим монашествующим рыцарским орденом – госпитальеров. Но Великий магистр Жак де Моле категорически отказался.

В те беспокойные времена авторитет папства сильно снизился, Италию и саму Папскую область раздирали междоусобицы. Два года спустя Климент будет вынужден покинуть Рим и перебраться во Францию в Авиньон. Ссориться с французским королем слабый и неуверенный в себе папа не хотел и вынужден был лишить тамплиеров своей защиты.

В пятницу 13 октября 1307 года по приказу короля во Франции были арестованы все более-менее влиятельные рыцари ордена Храма. Выстроенный ими Тампль был захвачен, однако алчущего сокровищ короля ожидало разочарование: богатство тамплиеров оказалось вовсе не таким огромным, как он воображал. Началось следствие. Велось оно крайне жестокими методами, с применением чудовищных пыток. Прошло еще пять лет, прежде чем король добыл достаточно доказательств, чтобы убедить уже находившегося в Авиньоне Климента издать буллу о роспуске ордена тамплиеров. Имущество ордена передавалось госпитальерам, Филипп снова обманулся в своих ожиданиях.

Последний Великий магистр ордена Жак де Моле и Гийом де Шарнэ, командор Нормандии, были сожжены в Париже на одном из островов Сены в 1314 году. По легенде Жак де Моле прямо с костра проклял римского папу, французского короля и весь его род. Проклятие сбылось: пожилой Климент V и сорокашестилетний Филипп IV умерли еще до конца года. Затем, не оставив наследников, покинули этот свет три сына Филиппа, а Франция погрузилась в кошмар Столетней войны.

До сих пор среди историков ведутся споры, были ли тамплиеры еретиками или нет. Ученые снова и снова перечитывают протоколы допросов, пытаясь отделить правду от ложных самооговоров.

Содомию подавляющее большинство арестованных отрицало даже под пытками. Единственным, что могло вызвать это обвинение, было превратное истолкование печати ордена – два рыцаря на одном коне. Нелепые поцелуи в копчик большинство исследователей списывает на обычную для армии «дедовщину», ритуал «прописки» новобранцев.

А вот другие обвинения заставляют задуматься.

Несколько сотен арестованных рыцарей описали странный и сильно смущавший их самих обряд посвящения. Неофит, оставаясь в узком кругу посвящающих его братьев, должен был отречься от Иисуса Христа и плюнуть на крест. Порой его заставляли топтать распятие. Если отказывался – угрожали смертью, обнажая мечи. Почти никаких объяснений этому обряду не давалось, лишь пару раз магистры, чтобы переломить нерешительность молодого рыцаря, говорили: «Плюй! Это не твой бог, бог на небесах. Это всего лишь кусок дерева!», «Плюнь на пророка!» (то есть не бога, а пророка!) или «Это не бог, это лжепророк!», после чего новичка отправляли на исповедь, налагали формальную епитимью и больше никогда о происшедшем не вспоминали. Описывали этот обряд одинаково многие рыцари, причем при обстоятельствах, когда лгать им не было никакого смысла, например на смертном одре. Все они добавляли, что отрекались «устами, но не сердцем».

Папа Климент лично выслушал более семидесяти тамплиеров, и все они подтвердили факт отречения от Христа. Никто из высших иерархов ордена, хоть они и называли себя добрыми христианами, не попытался дать странному и шокирующему обычаю приемлемое объяснение, например соотнести его с троекратным отречением святого Петра, мол, делается из смирения… Похоже, что сами они не понимали смысл странного действа и просто тупо твердили, что ритуал этот очень древний. В итоге папа счел обряд посвящения кощунственным, преступным и еретическим.

Большие споры вызывает странная голова с длинной седой бородой, которой поклонялись тамплиеры. Они освящали ритуальные предметы прикосновением к ней, называя голову «Спасителем». Эту голову видели и описывали многие, даже слуги. По их словам, она выглядела невероятно жуткой, страшной, словно демон, некоторые утверждали, что у нее три лица (!). Самым простым объяснением было бы видеть в ней реликварий с мощами какого-то святого. Тамплиеры действительно предъявили судьям подобный ковчежец, но совсем не жуткий, а изображавший привлекательную женщину. Он содержал мощи какой-то святой девственницы. Так, возможно, свидетели описывали нечто иное, например мумифицированную голову какого-то древнего пророка? Но тогда как объяснить то, что свидетели видели три лица? Окончательного ответа на этот вопрос нет, однако Гермеса Трисмегиста традиционно изображали именно трехликим.

Обращают на себя внимание и странные изменения в словах мессы, принятые в ордене: священники действительно опускали важные слова «hoc est corpus meum» – «сие есть тело мое», то есть ритуально не превращали хлебцы в «тело Христово», проводя «пустую мессу».

Написано множество диссертаций, в которых ересь тамплиеров соотносят с манихейством, с учением разнообразных гностических сект, с ересью катаров и даже с исламом… Находится очень много общих черт, но есть и отличия. До сих пор не удалось точно соотнести воззрения тамплиеров с каким-то учением, хотя совершенно очевидно, что они отошли от традиционного католицизма и попали под воздействие восточного гностицизма. По всей видимости, рядовые члены ордена этого даже не осознавали в силу недостатка образования.

Удивляет исследователей и показательное невежество высших иерархов ордена: так, Жак де Моле заявил о том, что не умеет ни читать, ни писать. А ведь чтобы вести банковские операции и сложные расчеты, которыми славились храмовники, требуется довольно высокий интеллектуальный и образовательный уровень! Известно, что тамплиеры много общались с мусульманами, вели переговоры, совершали торговые сделки. Для этого тоже нужно знать языки, иметь образование и обладать дипломатической изворотливостью. Но подавляющее большинство арестованных оказались людьми неграмотными и крайне простодушными.

Подозрительно и то, что наверняка зная о планирующихся арестах, ни магистр, ни командоры ордена не попытались бежать и спастись, пойдя на пытки и костер, словно агнцы на заклание. Да и легендарные сокровища тамплиеров куда-то подевались…

Существует предположение, что параллельно с официальной иерархией в ордене существовала и другая – тайная. И что настоящее руководство ордена, составлявшее его интеллектуальный центр, спаслось, забрав золото, ценные документы и древние манускрипты, содержащие тайное знание. Называют даже имя последнего истинного магистра – это Ронселен дю Фо, принятый в орден в 1281 году.

В доказательство приводят два заявления, одно из которых сделано рыцарями в Англии, а другое – во Франции. Оба они рассказывают о тайном обществе посвященных внутри ордена, о тайных церемониях, о тайном уставе. В конце XIX века даже вроде бы обнаружили список этого тайного устава. Но, скорее всего, документ подложный.

Часть тамплиеров бежала в Португалию, где объединилась в орден Христа в монастыре Томар. Другие бежали в Шотландию, где в те годы правил отлученный от церкви Роберт Брюс и папская булла не действовала.

Ведьмы

Ведьма – слово славянское, образовано от глагола «ведать». В Европе употреблялось латинское слово «малефика» (malefica) – зловредная. Преступление, связанное с колдовством, называлось «малефиций» (maleficium), причем под это определение подпадали самые разные вещи, вплоть до отравления.

Вера в существование ведьм была частью народной культуры как в языческие, так и в христианские времена. Люди полагали, что с помощью магии можно вызвать смерть или болезнь, нанести ущерб посевам, скоту и имуществу. Согласно этим представлениям, колдуны и ведьмы были способны принимать облик животных и птиц, летать по ночам и имели обыкновение собираться в определенных местах на свои колдовские шабаши. Возможно, в основе этих представлений лежали воспоминания о древних языческих мистериях – праздниках в честь богинь Персефоны, Деметры и других. Женские праздники в честь Доброй Богини проводились 1 мая, этот день называют и как дату главного ведьминского шабаша. Вероятно, невежественные люди называли ведьмами знахарок, которым были ведомы лекарственные свойства растений.

Хотя процессы над ведьмами известны еще со времен Меровингов, до XIII века христианская церковь, как правило, отрицала существование злых колдуний, осуждая веривших в них людей. Но затем отношение богословов к ведьмовству диаметрально изменилось: духовенство признало существование ведьм и их способность в результате союза с дьяволом творить maleficia – колдовство.

Можно ли считать ведьм тайным обществом? Если встать на точку зрения средневекового инквизитора, то, без сомнения, да! Инквизиторы пытками заставляли несчастных женщин признаваться в существовании тайных союзов, в которые якобы объединялись ведьмы, поклонявшиеся «рогатому богу». В результате в них поверили даже самые образованные и просвещенные люди. Аббат Тритемий, живший в XV веке и сам неоднократно обвиняемый в чернокнижии из-за своего увлечения шифрованием, писал: «не везде отвергнутые и дурные люди собираются вместе; делают это те, с которыми демоны заключают какой-нибудь договор, а именно ведьмы, над которыми также устанавливает свое покровительство дьявол, и те, которые сносятся с демонами и получили в народе название некромантов». То есть он рассматривал ведьм именно как тайное сообщество, обвиняя их в том, что «отрицая Бога как источник всего, и веру Христову, и святое крещение, они предлагают свой ум и тело демонам, приводя в расстроенное состояние своим колдовством людей и скот, причиняя им вред и даже убивая их». «Не дозволяйте ведьмам жить!» – призывал Тритемий.

По мнению авторов XIII и более поздних веков, ведьмы получают знания и способности от самого дьявола, с которым встречаются на шабашах – тайных сборищах, где творятся разнообразные бесчинства и непристойности, глумление над церковными обрядами. Ведьмы совершают человеческие жертвоприношения, изготовляя из плоти и крови убитых младенцев магические снадобья. Фома Аквинский рассуждал о половых извращениях, происходящих во время шабаша ведьм, о совокуплениях с дьяволом и суккубами-инкубами, о перемещении ведьм по воздуху. Он верил в то, что ведьмы могут сами превращаться в животных и других людей превращать, вызывать бурю и насылать на мужчин импотенцию.

Наибольшего размаха охота на ведьм достигла в начале XIV века, и длилась она вплоть до XVII века. Поводом для ареста чаще всего становились доносы соседей, а причиной доноса мог служить самый незначительный бытовой конфликт. Признание вины добывалось путем применения чудовищных пыток: обвиняемых обливали кипятком, жгли, растягивали на дыбе, калечили… Применение жесточайших пыток судьи обосновывали тем, что в ведьму якобы вселилась нечистая сила, которая препятствует обвиняемой признаться в своих грехах; воздействуя пыткой на ее тело, судьи боролись за спасение ее души. Иногда оклеветанных женщин подвергали своеобразным «испытаниям»: связанных кидали в реку или пруд, зачитывали им отрывки из Библии, требовали прочесть молитву, взвешивали.

Если связанная женщина шла ко дну, то она считалась невинной, и если ее удавалось «откачать», то она могла быть свободной. А вот если вода, чистая стихия, выталкивала жертву, то ее непременно осуждали как ведьму! То же самое и с взвешиванием. Полагали, что помело, на котором ведьмы летают, не вынесет ношу тяжелее 47-48 килограммов. Все, кто весил меньше, причислялись к ведьмам. Впрочем, этот способ был самым гуманным: привыкшие к тяжелому труду крестьянки обычно весили намного больше. При чтении Библии «не ведьма» обязана была проливать слезы, знание назубок «Отче наш» тоже доказывало невиновность.