Тайные знаки судьбы

Глава 2

– Варя… Варвара, просыпайся, – теребила меня за плечо Оксана.

Я зевнула, натянула одеяло повыше и решила, что пять минут можно еще полежать – в комнате прохладно, а вылезать из-под теплого одеяла не хочется.

– Варька, вставай! – дернула она одеяло на себя. – Нам выходить через пятнадцать минут. Автобус уже пришел.

– А завтрак? – кое-как разлепила я единственный проснувшийся глаз. Второй в знак протеста закрылся особенно плотно.

– А завтрак ты проспала. Я тебя уже час не могу добудиться.

– То есть я теперь должна отощать и умереть? – попыталась я состроить трагичное лицо, все так же взирая на мир не до конца разлепленным глазом.

Оксана окинула мою безвольно раскинувшуюся на кровати тушку заинтересованным взглядом, а потом кивнула в сторону прикроватной тумбочки:

– Яйцо, пирожок с капустой и пакетик сока должны спасти твой род от вымирания.

– Хм… – покосилась я на провиант и похлопала себя по впалому животу. – Маловато будет для моего молодого, растущего организма.

– Молодой организм сейчас останется в этой деревне. Вставай, соня! – громким голосом приказала Оксана и стащила меня за ногу с кровати.

Я хотела было возмутиться, что со мной обращаются столь неуважительно, типа, если я маленькая, то все можно, но передумала – слишком холодно. Накинув на плечи свитер и завязав рукава, чтобы тот не свалился, я, как была в трусах и майке, потопала умываться. Мама родная, что за квазимодина смотрит на меня из зеркала? И не говорите, что это я! Чур! Чур меня! Я включила воду и принялась отмывать лицо от последствий бессонной ночи. Нельзя, чтобы Кирилл увидел меня такой безобразной! Кирилл! О боже! Я забыла о Поэте!

– Оксан, а Поэт не спрашивал обо мне за завтраком? – выйдя из ванной, спросила я как бы между прочим, изо всех сил делая вид, что ее ответ меня вообще не волнует.

– Нет, – чуть помедлив, кинула она через плечо, складывая вещи в сумку.

В груди неприятно екнуло. Ах, вот как! Ну и пожалуйста, ну и не надо и не очень-то хотелось.

– Ты сопишь, как ежик, – улыбнулась девушка, оборачиваясь.

– Да хоть как, – обиженно хмыкнула я и принялась собирать по номеру разбросанные вещи.

Он про меня не спрашивал, представляете? Кирилл даже не озадачился вопросом, где я! То есть я ему не нужна. Вместо того чтобы зайти после завтрака и разбудить, он даже не удосужился узнать, все ли со мной в порядке. Я, значит, из-за него переживала, ночь не спала, а ему до меня нет никакого дела. Ну и ладно! Я, может быть, тоже теперь обиделась.

К автобусу мы – я, Оксана и еще три девушки – подошли ровно в девять. Я забросила вещи в багажное отделение и уселась на свое место у окошка, вставив в уши капельки наушников. Надо сделать музыку погромче, чтобы не слышать его оправданий. Если вообще он станет оправдываться. А может быть, он даже не станет со мной общаться? Нет, это я не буду с ним общаться! Это я на него обиделась. Я ведь просила его вчера остаться, и что? Разве он меня послушал? Парни всегда такие! Они никого не уважают, делают что хотят…

– Варь, а тебе Кирилл не звонил? – перевесился через спинку сиденья один из однокурсников Поэта. Я, к сожалению, не всех знаю по именам.

– Нет, – рявкнула я и демонстративно отвернулась.

Парень чертыхнулся и куда-то унесся.

Если бы он хотя бы позвонил, мне было бы не так обидно. С другой стороны, а зачем ему звонить?

– А чего мы стоим? Кого ждем? – спросила я у девчонок, выглянув из автобуса. Мороз тут же ущипнул меня за щеки и нос. Что же так холодно, ведь еще только ноябрь?

– А ты разве не знаешь? – хмыкнула высоченная блондинка, которая даже по лесу вчера лазила на шпильках.

– Кир пропал, – нервно дернула плечом ее соседка и глубоко затянулась.

– ЧТО?! – Горло сжало, а сердце остановилось.

– Ты не знала, что ли? – снова ухмыльнулась блондинка.

Нет, черт побери! Я тут сдаю экзамены в театральный вуз!

– Варь, да вернется он, куда тут деться можно? – участливо посмотрела на меня Оксана.

– Когда? – выдавила я кое-как.

– Ну… ребята поспорили…

– Наши на озеро пошли…

– Почему ты мне не сказала? – повернулась я к Оксане.

– Надеялась, что его найдут… – виновато отвернулась она.

Я растерянно перевела взгляд с одной девушки на другую, потом на третью, сползла на автобусную ступеньку и закрыла лицо.

– Курить будешь? – спросил кто-то тихо.

Я мотнула головой. Не курю я. И даже не пробовала никогда. Я же просила его вчера. Я умоляла его не уходить. Вот куда он потащился в незнакомом месте один-одинешенек?

– А милицию вызвали?

– Приехали уже.

– Может, обойдется?

– Грушевский вечно найдет себе приключение. Ни единого раза не было, чтобы он какой-нибудь фортель не выкинул. Человек – несчастный случай.

– Сплюнь, дура, – переговаривались они между собой, пока я пыталась прийти в себя.

– А где все? – едва слышно спросила я.

– Кирюху ищут, – быстро отозвалась Оксана.

– Значит, найдут, – кинула я рассеянно и ушла на свое место в автобус. В рюкзачке карты.

Впервые в жизни я боялась вытащить аркан. Держала колоду между ладонями и согревала карты собственным теплом и невеселыми мыслями. Руки дрожали. Колени подгибались. В голове все так же звенит. А если… Если я сейчас вытащу какую-нибудь Смерть? Или Дьявола? Или Рухнувшую Башню? Пока я не знаю, что с Кириллом, то просто боюсь за него. А если выпадут эти арканы, то… Я буду знать.

Перетасовала колоду еще раз, молясь, чтобы какая-нибудь карта сама решила судьбу Поэта и выпала из общей массы. Такое чувство, что они специально жмутся друг к другу, лишь бы оттянуть момент приговора. Как холодно. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только живи. Ты так мне нужен, я так тебя люблю. Ты мне и за друга, и за брата, и за отца. Ты – мой мир, мое счастье, мои мысли…

Отложила колоду. Нет, я не готова к такому. Потерла глаза и помассировала виски, плюхнувшись на сиденье. Еще никогда в жизни я так не боялась собственных карт. Таро – это не шутки. Я не готова услышать приговор. Я боюсь.

Время тянулось мучительно медленно. Девчонки звонили однокурсникам и спрашивали, как дела. Судя по их лицам, дела у нас шли неважно. Водитель слонялся без дела по салону, читал газету и пытался смотреть телевизор. Половина одиннадцатого. Мы уже полтора часа должны были быть в пути! Он хочет моей смерти? Только вернись, я лично убью тебя, Поэт! Я снова взяла колоду.

Перетасовала ее.

Сдвинула.

Достала карту.

Осталось перевернуть.

Просто перевернуть.

Руки задрожали.

– Кирилл! – раздался радостный вопль с улицы.

– Кира! – взвизгнул кто-то.

– Грушевский! Урод! – зло закричали.

– Урод… – выдохнула я, как подкошенная падая на сиденье.

Ненавижу тебя, Поэт! Я протяжно всхлипнула и перевернула карту. Шут. В прямом положении – глупость, мания, сумасбродство, бред, безумие. Убью сейчас этого шута горохового!

Я выскочила из автобуса, словно за мной гналось стадо бешеных бизонов. Кирилл был в компании ребят, милиции, гида и Владимира Владимировича. Все возбуждены, раскрасневшиеся. Видно, что взрослые недовольны и психуют. Ребята на взводе. Девчонки радостно вешаются моему Поэту на шею. Тот улыбается виновато. Увидел меня. Наши взгляды встретились. Кирилл смотрел прямо, не отворачивался, даже не моргал. Я, наверное, тоже не моргала. Меня словно парализовало. Я не могла ни сдвинуться с места, ни что-то сказать. Мысленно я уже отвесила ему пощечину, обозвала всеми плохими словами, какие знала, и заявила, что между нами все кончено. Как он смеет так по ступать? Потом, опять-таки мысленно, я с разбегу подлетела к нему, обняла и спросила, где он был и…

– Ты… Ты… – беззвучно выдала я, чувствуя, как слезы с подбородка капают на пуховик, и, развернувшись, убежала в автобус.

Обратно я всю дорогу пялилась в окно и на все попытки Поэта заговорить или взять себя за руку отвечала стойким молчанием. Я даже тебя сейчас видеть не хочу. Хотя, если кому-то об этом сказать, мне не поверят.

В Москве я схватила свой рюкзачок и, пока никто не заметил, незаметно удрала. Не хочу сейчас общаться с ним. Не хочу слышать его оправданий. Ничего не хочу.