4. Про смех и живое


аз в несколько месяцев, обычно под конец сезона, когда основные работы уже сделаны и все готовится к обновлению, старшие женщины нашей деревни собирались у старухи Ойнур. Нас на такие встречи не пускали. Но в теплое время, бывало, они уходили в лес, и мы могли украдкой, пробираясь сквозь кусты, заглядывать в этот мир.

Нет, там не было никакой магии. Хотя…

То были встречи смеха. Не сдержанного хихиканья, а нутряного женского хохота. Женщины собирались и рассказывали разные истории. Курьезные и сальные, те, что не принято и не положено произносить вслух. Или, наоборот, трудные, тоскливые. Расскажешь такую, а другие вывернут ее наизнанку, да разом и весь мир с тем опрокинут. Так что невольно посмеешься над самой собой.

Иногда они гурьбой вываливались во двор и плясали кто во что горазд, распевая частушки. Дурачились, как малы дети. Со стороны походило на обряд из другого мира, который с каждым смешком проникал в деревню.

– Потому и собирались только бабами. Детский, девичий смех – он другой. Невинный, ему еще свою дорогу пройти. А это – смех старух, которые уже выплакали свое, перестали бороться, он внутри каждой есть. Иногда и в слезах можно до смеха дойти. И смехом до слез. Вот тогда-то и начинается настоящая волшба.

Смех – он лучший лекарь. Все залечить может. И если кто-то умеет смеяться до слез, будь уверена, он живой. Тогда-то жизнь и вылезает наружу. Ее уже ничем не убьешь. Она сама умрет, когда ей время будет. Потому и мужики не противятся, отпуская жен ко мне. Знают, что смеющаяся жена – живая, с ней потом все пережить можно.


Загрузка...