Техас! Сейдж

8

Когда братья ушли, Сейдж осмотрела притихшее здание и от холода сложила руки на груди.

— Замерзла? — спросил Харлан.

— Немного.

— Подгребай сюда, поближе к обогревателю.

На полу у его ног стоял небольшой электрический обогреватель. Девушка приблизилась к его направленному теплу и протянула руки, чтобы побольше вобрать в себя. Рыбацкий свитер, спадавший на ее спортивные брюки, внешне был внушителен, однако холод в здании все же оказался сильнее.

— Думаю, я должна тебя поблагодарить за то, что ты ничего не сказал о моей размолвке с Трейвисом.

Глаза их встретились и на мгновение замерли. Харлан смотрел на девушку с некоторым разочарованием.

— Ты ничего мне не должна. Подай мне линейку, пожалуйста!

Сейдж дотянулась до пенала с чертежными принадлежностями. Харлан взял у нее узкую металлическую линейку и с ее помощью продлил линию на чертеже.

Девушка наклонилась вперед, чтобы поближе рассмотреть чертеж, но тот по-прежнему представлялся ей лишь причудливым нагромождением линий и дуг.

— Ты уверен, что разбираешься в том, что делаешь?

— Я получил инженерное образование в техасском колледже, специализируясь по сборке и техническому обслуживанию. Другими словами, да — знаю.

— Ты учился в колледже?

Ее недоверие ничуть не задело Харлана. Он только усмехнулся и лукаво посмотрел на Сейдж.

— Если заплатить за обучение и пройти необходимые курсы, степень присвоят практически кому угодно.

— Прости, у меня прозвучало так… Ну, я удивилась, вот и все. А где ты заканчивал школу?

— Я не заканчивал, — он подтер что-то, затем внес поправку в длину линии, точнее ее замерив. — Я получил диплом об окончании школы заочно.

— Боже, почему?

— Я работал на очистительном заводе. Это был единственный для меня способ закончить школьное образование и в то же время зарабатывать себе на жизнь.

— Ты работал на полную, когда учился в школе?

— Точно.

— Чтобы показать себя?

— Хм-м. Ни футбола, ни бодрящих встрясок, ни прогулок. Я работал в ночную смену, а учился днем, когда не спал.

Сейдж стало жаль парня, и она едва удержалась, чтобы не положить ему на плечо сочувственную руку.

— А как с родителями?

Харлан отбросил карандаш и вновь посмотрел на нее.

— Ты задаешь слишком много вопросов!

— Если нам вместе работать, мы должны знать кое-что друг о друге.

— Я полагаю, что это необязательно.

— А я считаю…

Харлан изучающе посмотрел на ее упрямую челюсть и, вероятно, счел разумным удовлетворить каприз девушки.

— Что ты хочешь знать?

— Что с твоей семьей? Почему, когда ты учился в школе, ты еще и работал на заводе, чтобы содержать себя?

— Я оставил дом, когда мне было пятнадцать.

— Почему?

— Просто поругался, устраивает? С тех пор я сам по себе. Как только получил диплом об окончании школы, я поступил в колледж и окончил его через три года. К тому времени мне было двадцать, я имею образование и завишу только от себя!

— Не могу вообразить себя настолько независимой. Молодой человек слегка пожал плечами.

— Придется к этому привыкать. Хочешь посмотреть эту штуку или нет?

Хотела Сейдж того или нет, беседу Харлан заканчивал. Девушка сожалела, что не узнала о нем больше. То немногое, что он ей рассказал, заинтриговало ее, но не успокоило. До поры-до времени Харлан останется для нее загадкой. Он подвел ее к здоровенному брезентовому покрывалу и стянул его, открыв какую-то установку, которая выглядела в глазах Сейдж, как и любой другой насос для нефтяных скважин.

— Вот чего мы достигли, — сообщил Харлан. — Еще нужно…

— Ты сбежал из дома?

Харлан склонил голову и несколько мгновений изучал бетонный пол. Наконец он поднял взгляд и покорно ответил:

— Пожалуй, можно и так сказать.

— Пятнадцать, — пробормотала Сейдж. В пятнадцать самой большой трагедией в ее жизни был очередной прыщик, который она замечала утром в зеркале. В подростковом возрасте братья постоянно дразнили Сейдж по поводу ее многообещающей фигуры и каждого мужчины, которого она обвораживала. Жизнь дома не всегда была приятной, но Сейдж не могла вообразить себя сбежавшей из семьи в этом возрасте. Уйти от всего близкого и дорогого?! Девушка сказала об этом Харлану.

— Тогда, Сейдж, считай себя счастливицей. Не у каждого ребенка все складывается так удачно, как у тебя.

— Твоя жизнь дома и детство были так ужасны?

— Я думал, ты хотела узнать об ирригационной системе.

— Ты не намерен рассказать мне о своем прошлом?

— Не намерен.

Теперь пришел черед Сейдж покорно вздохнуть. В покорности девушка обрела покой. Она могла понять по решительному выражению его лица, что Харлан уже рассказал все, что собирался.

Сейдж критически осмотрела насос.

— Машина, как машина. Для меня они все выглядят одинаково.

— Если ты собираешься торговать этим, тебе необходимо знать, на что способен наш насос.

— Я хочу знать лишь то, что совершенно необходимо. Объясняй попроще, используй термины для начинающих. Я не разбираюсь в технике дальше фена.

Улыбка озарила его лицо.

— А ты крепкая, я бы сказал… — Сейдж вопросительно откинула голову. Тогда Харлан пояснил: — Не имея никакого предварительного опыта, ты убедила своих братьев разрешить тебе работать на них.

— С ними, — поправила она.

— Крепким орешком нужно быть для этого или действительно оказаться в отчаянном положении, — Харлан проницательно разглядывал девушку. — Ты думаешь, работа на «Тайлер Дриллинг» поможет тебе добраться до любимого парнишки?

— Я уже добралась до любимого парнишки.

— Даже так? — скептически хмыкнул Харлан.

— Чего ты не можешь понять, — внушительно начала Сейдж, — это то, что моя связь с Трейвисом не была основана на страсти. У нас было не так, как у Чейза с Марси или у Лаки и Девон. Там любовь — дело сердца, ума, тела и души. Любой из них будет сокрушен, если что-нибудь случится с другим, поскольку они слишком сильно друг от друга зависят. Браки такого рода редко бывают удачны.

— Они представляются крепкими, как скала.

— Они и есть такие, но являются исключением. Никогда бы не подумала, что Лаки может оставаться верным одной женщине или что Чейз сможет полюбить кого-то еще после утраты своей первой жены. По логике их браки не должны были бы сложиться. С самого же начала наших отношений с Трейвисом мы избрали более прагматичный подход к браку.

— И посмотри, куда это тебя привело.

Девушка резко повернулась к нему спиной и гордо направилась было прочь, однако Харлан ухватил ее сзади за брюки.

— Постой, постой. Я просто пошутил.

— Это не смешно, — возразила Сейдж, отталкивая его руку.

— Так же как и жизнь!

— На что ты намекаешь?

— Знаешь, жизнь полна неприятных вещей, — пояснил Харлан. — Сантехника течет, сорняк ползет на газон, больные детишки, неоплаченные счета. Если ты делишь с кем-то все эти «прелести», мне кажется, что чувство, которое ты испытываешь, может облегчить многие неприятности. — Сощурив уголки глаз, он добавил: — И это чертовски хорошо!

Сейдж сохранила невозмутимое выражение лица.

— Твоя точка зрения спорна, поскольку я не собираюсь выходить замуж за Трейвиса.

— Ты сказала это Чейзу и Лаки?

— Нет, я не хочу, чтобы они нанимали меня из жалости. Я сказала им, что не знаю, когда выйду замуж, и это правда. Я даже употребила личное местоимение в единственном числе, а не «мы» — Трейвис и я. Я им сказала, что в настоящее время хочу быть полезной и работать в семейном бизнесе. К тому времени, когда братья узнают, что моя помолвка расторгнута, они будут считать, что разрыв происходил постепенно и был обоюдным, что Трейвис и я просто отдалились друг от друга. Мать уже подозревает, что у нас происходят стычки. Никто не будет удивлен.

— Я смотрю, ты все просчитала.

— Да.

Харлан с сомнением покачал головой.

— Ты знаешь, что говорят относительно тщательно продуманных планов? Они обычно сталкиваются с препятствиями. Ставлю десять против одного, что прежде чем все это осуществится, твои братья узнают, что Жаркие Губки послал тебя к черту.

Сейдж прямо-таки взбеленилась:

— Почему все время это…

Харлан со смехом подхватил девушку под мышки и поднял в воздух, почти прижав к себе. Она могла ясно ощущать крепость каждого его напрягшегося мускула. Лицо ее находилось на уровне его лица. Девушка боялась и в тоже время ждала, что Харлан прервет взрыв ее ярости еще одним пробирающим до костей поцелуем.

— Они, по всей вероятности, будут зубоскалить над тобой по поводу твоего сегодняшнего урока, — предупредил молодой человек. — У тебя плохая привычка много болтать. Если ты хочешь произвести на них впечатление, садись и держи язык за зубами, а глаза открытыми и слушай.

Харлан развернулся на каблуках и усадил Сейдж на высокий стул. Затем, засучив рукава выцветшей хлопчатобумажной куртки, принялся объяснять ей принцип работы своего изобретения.

— Итак, насос может быть запрограммирован для орошения определенных областей, в отдельных случаях, по конкретным дням, подобно любой домашней поливочной установке. — Харлан усмехнулся. — Если не считать, что он сможет охватывать поливом целые акры и качать воду из резервуара или из обычного источника воды.

— Для этого потребуется множество труб.

— Уложить трубы — плевое дело, — Харлан добродушно похлопал по корпусу своего детища. — Вся система будет контролироваться этим компьютеризированным насосом.

— Но сперва надо добыть компьютер, и только тогда ты сможешь уложить трубы и опробовать их.

— Да, по крайней мере, какое-нибудь хронометрирующее устройство. А до того затея бессмысленна.

После двухчасового интенсивного обучения Сейдж решила, что она вполне ухватила мысль. Она внимательно слушала каждое слово, произнесенное Харланом, и следила не только за тем, что он сказал, но и как сказал.

Его лексика была обширна. Молодой человек хорошо излагал. Сейдж начинала верить в то, что, возможно, он в действительности имел коллежское образование. Безусловно, сущность Харлана лежала на поверхности. Но свою интеллигентность он прятал за великолепно усвоенными манерами свойского парня. Зачем? Как средство защиты?

Вероятно. Сейдж сумела это понять. Ни прибегала ли она сама к ребяческим манерам, как к оборонному средству незащищенности и ущемленности?

Что же вынуждает Харлана защищаться? Девушка посмотрела в направлении дверей. Небо затянули облака, скоро начнет смеркаться.

— На сегодня мастерскую лучше закрыть. Тебе много еще надо усвоить. Твоя мама будет беспокоиться, если ты до темна не доберешься до дома.

— А твоя мама о тебе беспокоилась, когда ты убежал?

Харлан пристально посмотрел на девушку.

— Нет, не беспокоилась.

Это было все, что он сказал.

Сейдж ожидала его в крытом грузовичке. Харлан закрыл гараж, тщательно все проверил и навесил замок. Братья поручили ему охрану здания, а к своим обязанностям Харлан относился серьезно.

— Не возражаешь, если я на минутку остановлюсь у своего трейлера? — спросил он, когда грузовичок пропыхтел по узкой дороге, ведущей на автостраду.

У девушки тут же возникло подозрение.

— Зачем?

— Хочу тебя изнасиловать. — Харлан расхохотался, поскольку при этих словах Сейдж непроизвольно вздрогнула и повернула голову так быстро, что у нее хрустнула шея. — Не обольщайся, Сейдж, мне нужно прихватить книгу.

— У вас извращенное чувство юмора, мистер Бойд.

— Оно может быть и извращенное, но, по крайней мере, оно у меня есть.

Харлан был прав. Даже сама Сейдж понимала, что ляпнула нечто выспренное и напыщенное. Почему она не могла просто отшутиться от его подначек? Харлан дразнил ее лишь потому, что Сейдж всегда на это бурно реагировала. Разве не советовала ей мать не обращать внимания на братьев, когда они становились совершенно непереносимыми? Этот урок девушка никогда не могла усвоить и именно по этой причине не могла им теперь воспользоваться.

— Знаю, знаю! Тебе не нравится мое чувство юмора, — продолжал Харлан. — Ну, ничего. В ближайшие дни я позволю тебе все, что тебе нравится. — Голос его был мягок, слова звучали как предупреждение.

— Ты можешь остаться или, если хочешь, прогуляйся. — Харлан выбрался из машины и перескочил через две бетонные плиты, служившие ступенями. Двери были не заперты. Молодой человек распахнул их и исчез внутри. Сквозь сдвинутые занавески, висящие над узкими оконцами, Сейдж увидела вспыхнувший свет.

Ее охватило неудержимое любопытство. Девушка выбралась из автомобиля и поднялась по ступенькам. Скрипнула проволочная дверь. Сейдж вздрогнула и тут же решительно шагнула внутрь трейлера.

Она ожидала чего-то ужасного, кучи журналов с фотографиями девиц, банок из-под пива. Вместо этого там оказалось довольно уютно и опрятно. Обстановка была подержанной и дешевой, но чистой. Было что почитать. Достаточно много, говоря по правде, но все больше периодика и последние приключенческие книги в мягких обложках, в основном бестселлеры. Всего один приличный «Плейбой».

Сейдж стала осторожно высматривать семейные фотографии, почту с обратным адресом, все, что могло дать ей нить к его прошлому. Но ничего не было. Ни малейшего намека на то, чем Харлан занимался до приезда в Милтон Пойнт.

Сейдж почувствовала его присутствие прежде, чем услышала, и повернулась к нему лицом. Она даже не задумывалась над тем, что сказать, а тут же задала вертевшийся у нее в голове вопрос:

— Ты всегда жил один?

— Да. Ты меня об этом уже спрашивала.

— Я тебя спрашивала, был ли ты женат.

— Игра в тонкости, не так ли? — Харлан заметил ее плохо скрытое раздражение. — Я никогда не был женат.

— Дети?

Он едва сдержал улыбку.

— Нет.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать девять. Скоро будет тридцать.

Он выглядел старше, чем Лаки, тому было за тридцать.

— Где твоя семья?

— У меня нет семьи.

— У тебя есть мать. Ты сказал, что она не переживала за тебя, когда ты ушел. Значит, она у тебя есть.

Харлан отложил в сторону книгу, которую принес из дальней комнаты, и сделал шаг вперед, после чего, казалось, трейлер стал вдвое меньше.

— Почему это тебя так интересует, Сейдж?

— Не знаю, просто интересует.

— Что тебя еще интересует, кроме моей семьи?

— Откуда ты приехал? Что ты делал до того, как встретился с Чейзом в Хьюстоне? Почему ты не удосуживаешься запирать двери? Почему, если ты столь образован и интеллигентен, ты предпочитаешь жить подобным образом?

Харлан оценивающе осмотрел комнату.

— Что тебе не нравится?

Сейдж сбивчиво, не желая выражаться прямо, чтобы не быть невежливой, объяснила.

— Мне нравится, как я живу, Сейдж. Очень нравится! Я не запираю дверей, потому что у меня нет ничего такого, что кто-то захочет взять. Кроме того, когда у тебя ничего нет, вещи не могут тобой обладать. Тебе не нужно беспокоиться о том, что кто-то заберет у тебя что-то стоящее. Мне нравится быть свободным от всего этого.

Харлан сделал еще один шаг, сокращая расстояние между ними. Носки его туфель коснулись носков ее туфель, прежде чем он, меняя позу, расставил свои ступни по обеим сторонам ее ступней, — поза, при которой его бедра слегка выпячивались вперед.

Близость красивого мужчины в спокойном, тихом трейлере обволакивала девушку. Сейдж немного побаивалась Харлана, когда он смотрел на нее сверху этими, подобными лучам лазера, глазами. Или, может быть, Сейдж опасалась того ощущения в глубине ее живота, которое появлялось всякий раз, когда молодой человек стоял так близко от нее?

— Спроси меня еще о чем-нибудь, Сейдж.

— Ты ответил на все мои вопросы, — не дыша, ответила она. — Больше нет ничего, что я хотела или желала бы знать.

— Есть.

— Что?

— Ты хочешь знать, когда я собираюсь поцеловать тебя еще раз.

— Я не хочу знать ничего подобного. Откуда у тебя такие мысли?

Харлан ничуть не был обескуражен ее поспешными возражениями.

— Ты как кошка, Сейдж, не правда ли? Вечно кусаешься, царапаешься и шипишь, обороняясь. Но лишь только кто-то доберется до настоящей Сейдж, ты выгибаешь спину. — Глаза Харлана смотрели теперь на ее губы. — Если бы ты дала себе лишь малюсенький шанс, ты бы замурлыкала.

Девушка с трудом глотнула, попыталась отстраниться, но не в силах была этого сделать. Тогда она попробовала отвернуться, но и на это оказалась неспособна.

— Ты этого никогда не узнаешь. Я никогда тебе не позволю еще раз поцеловать меня.

— Позволишь. Тебе это так нравится.

— Мне совсем это не нравится.

Харлан взял в ладони ее лицо. Его пальцы скользнули по ее губам.

— Мы оба знаем, что ты лгунья, Сейдж. А сейчас — мерзкая лгунья.

Его губы коснулись ее губ. Они были теплые, ненастойчивые, влажные. Сейдж на несколько секунд прильнула к молодому человеку, но затем, когда кончик его языка коснулся кончика ее языка, она, отстранившись, отвернула голову.

— Харлан…

— Правильно. Мое имя.

Его губы вновь завладели ее губами. Писк протеста оказался слишком слаб, поэтому был полностью проигнорирован. На этот раз лишь только его язык проник ей в рот, Сейдж уступила ему, приветствуя встречным ударом своего языка.

Руки Харлана скользнули по ее талии, крепко сжали, и тогда молодой человек углубил поцелуй. В ушах Сейдж звучала какофония звуков, и она поняла, что это биение ее собственного сердца, порыв испепеляющей страсти. Никогда прежде Сейдж не слышала его, тем не менее сразу же узнала. Теплая волна окатила ее тело и сконцентрировалась у бедер.

Харлан еще и еще раз запускал свой язык, проверяя ее. Когда оставалось либо задохнуться, либо сделать вздох, он уткнулся лицом ей в шею, стал страстно покрывать ее поцелуями, постепенно приближаясь к уху. Сейдж ощутила тепло, мягкие прикосновения его языка и тихо застонала. Колени ее согнулись, и она рухнула на диван.

Харлан последовал за девушкой, часть его тела оказалась на ней. Сейдж запустила пальцы в его волосы и притянула голову к себе. Зубы его сбивали ее дыхание.

Девушка целовала Харлана так, словно изголодалась по его любви. Согнув колено, она прижала его к бедру молодого человека. Это оказалось так хорошо, так прекрасно. Его возбужденная твердь оказалась в ее промежности.

Рука Харлана скользнула ей под свитер и стала ласкать грудь.

— Сейдж, ты хотела бы, чтобы я тебя так ласкал?

В подтверждение девушка порывисто вздохнула, продолжая наугад целовать его лицо, которое, теперь она это признавала, неудержимо влекло ее с того самого первого момента, когда она его увидела.

Рука Харлана освободила ее грудь от чашки бюстгальтера. Он поласкал окрепший сосок пальцами. Сейдж застонала и изогнулась, прося еще.

— Дорогая детка Сейдж, — печально вздохнув, Харлан убрал руку и попытался уйти от ее страстно ищущих губ.

Наконец Сейдж заметила, что молодой человек уже больше не ласкает ее, а ищет ее внимания. Она посмотрела на Харлана широко раскрытыми золотыми глазами, они были затуманены страстью.

— Что-то не так?

— Ни черта, — хрипло ответил молодой человек. — Ты хороша! Ты хорошо смотришься. Хорошо чувствуешь. Хороша на вкус.

— Тогда почему ты остановился? — спросила Сейдж севшим голосом.

— Мне нравятся твои братья, Сейдж. Они меня любят и доверяют мне. Я не хочу делать ничего такого, что обмануло бы их доверие.

Все еще пребывая в возбуждении, девушка слегка приподнялась. Харлан прикрыл глаза и тихо застонал.

Когда он их снова открыл, зрачки его были необычно светлы, а губы плотно сжаты. Дыхание было коротким и чистым.

— Я никогда больше не должен был тебя целовать. Я не думал, что это… Я не думал, что ты будешь так… А, черт! — Харлан поморщился, как от боли. — Поверь мне, Сейдж, ничего я не желал бы больше, как только целовать и целовать тебя! — Он опять резко закрыл глаза и неровно вдохнул. — Но прежде чем идти дальше, я должен знать, что ты осознаешь то, что делаешь, и желаешь этого так же сильно, как и я. Я не хочу просто тешить капризы избалованной девчонки.

Сейдж не могла и предположить, что какое-нибудь иное чувство способно пересилить бушевавшее в ней желание. Однако когда девушка осознала слова Харлана, она обнаружила, что бешенство может побороть что угодно. Зарычав от дикой ярости, она спихнула парня с себя, едва не сбросив на покрытый пестрым линолеумом пол трейлера.

Затем соскочила с дивана и откинула растрепавшиеся волосы с глаз.

— Тебе не стоит опасаться мести моих братьев! — крикнула она. — Я сама убью тебя.

Выпалив угрозу, Сейдж распахнула дверь, перепрыгнула через ступени и зашагала прочь в темноту. Она прошла пешком около четверти мили, когда Харлан подкатил сбоку на «пикапе».

— Садись, — бросил он в открытое окно.

— Катись к черту!

— Ну что нам, так и ругаться? Не веди себя, как ребенок, садись в машину. Начинает накрапывать.

Сейдж резко остановилась и повернулась к нему.

— Я пойду пешком. Я бы прошла пешком сто миль под проливным дождем, лишь бы не ехать с тобой.

— Что ты скажешь дома, когда придешь к ужину на несколько часов позже? — Сейдж остановилась. Харлан развивал свой успех. — Ты готова сообщить им причину нашей задержки?

Девушка смотрела на него сквозь мрачные сумерки. Харлан сосредоточенно смотрел в сторону горизонта. Он был явно огорчен. Когда он вновь повернулся к Сейдж, все признаки присущего ему высокомерия исчезли.

— Я беру всю ответственность за случившееся сегодня на себя, этого не должно было произойти, Сейдж. Я прошу простить меня за то, что я когда бы то ни было тебя коснулся. После того, что произошло в сарае на Рождество, мне следовало понять, что лучше мне тебя больше не касается. Но, — продолжал он мягко, — и ты должна принять часть вины за то, до чего дошло дело после первого поцелуя и куда это могло зайти, если бы я не остановился.

Сейдж, памятуя о том, как неудержимо она извивалась под Харланом, признала про себя его правоту, хотя и предпочла бы, чтобы ей отрезали язык, нежели она признает это сейчас. Ее поведение лишь демонстрировало Харлану, насколько девушка была расстроена тем, что он прервал их любовную игру. Это никуда не годилось. Кроме того, Чейз просил Харлана привезти ее домой. Если молодой человек этого не сделает, семья захочет знать — почему.

С гордым видом обойдя капот грузовика, девушка открыла дверь и забралась в кабину. Стекло еще не заменили, поэтому окно было закрыто картоном. И поскольку оттуда ничего не было видно, Сейдж с каменным выражением лица стала смотреть в ветровое стекло.

Чувствуя наворачивающиеся на глаза слезы, она поморгала, справляясь с ними, поскольку, не желала, чтобы их увидел Харлан. Девушка предпочитала, чтобы он считал ее избалованной девчонкой, нежели женщиной, чье бешеное желание отвергнуто мужчиной.

А Сейдж желала его.

Если она и не была откровенной с кем бы то ни было в последние дни, то, по крайней мере, она должна была быть откровенна с самой собой. Сейдж желала Харлана именно таким дразнящим, какой он есть.

Какую бы магию ни использовал Харлан, прежде девушка никогда с таким не сталкивалась. Своей расслабленной ковбойской походкой, худощавой фигурой, пронизывающими голубыми глазами, лохматыми светлыми волосами, ореолом загадочности, невыносимым высокомерием молодой человек заставлял Сейдж хотеть его так, как она никогда не хотела никого другого.

Девушка вела себя как инженю во время детских любовных страданий. Ее подружки сходили с ума по ее братьям, а Сейдж насмехалась над подобной глупостью. Такое отношение к мужчине ниже ее достоинства — вспыхивать, потеть и дрожать каждый раз, когда он на тебя посмотрит.

Но Харлан был не таким, как другие мужчины. Он обладал скрытой силой. По сути, он не целовал ее… а занимался любовью с ее губами. Поцелуи Трейвиса, определенно, никогда не доводили Сейдж до потери равновесия. Она никогда не теряла головы в его объятиях.

Харлан пробуждал в ней больше, чем физическое притяжение. Он проникал в ее чувства. Наверно, парень был одинок в детстве. Его рассказ о том, что он не ходил в старшие классы, затронул в Сейдж внутреннюю струнку. Ей захотелось как-то заполнить этот пробел.

Девушка хотела, чтобы Харлан заполнил ее одиночество. Она желала его прикосновений, его поцелуев. То, что сказал Харлан относительно своих губ, покрывающих ее губы, было возмутительно, тем не менее сама мысль о прикосновении его губ к ее коже заставляла Сейдж трепетать даже сейчас.

Краешком глаз она украдкой бросила взгляд на его профиль. Харлан умрет и не узнает о впечатлении, которое он на нее произвел. Он никогда не узнает, насколько ранил ее его отказ, не имеет значения сколь благородными были его мотивы. Харлан оттолкнул Сейдж тогда, когда ее чувства были уязвимы, как никогда прежде.

Трейвис подверг унижению ее самолюбие. Теперь, когда рана еще жгла и саднила, Харлан снова обжег ее.

Сейдж, правда, больше беспокоило то, что этот человек имел способность обижать ее так больно. И она не могла понять, почему.

Чейз и Лаки сидели рядышком на крыльце и потягивали пиво, когда Харлан подогнал машину к крыльцу. Что они подумают о ней, если узнают, что Сейдж устроила в первый же день своей работы в фирме?

Девушка смущенно посмотрела на Харлана.

— Все, что случилось в трейлере, строго между нами.

— Согласен.

— И не делай больше никаких искренних признаний.

— Забудь обо всем, что случилось!

— А вот этого не дождешься!

Сейдж встретилась с его взглядом. Он имел такую силу, что девушка с трудом восстановила дыхание. Она вышла из грузовика и нетвердой походкой направилась к дому.

— Привет.

— Где вы были? — поинтересовался Чейз.. — А тебе какое дело?

— Мы ждали тебя, — сказал Лаки. — Чейз не захотел возвращаться домой, пока ты не приедешь.

— Так, я приехала, — запальчиво прошипела Сейдж.

— Что ты бесишься? — рассердился старший брат. — У нас появилась отличная идея, и мы хотели ее с тобой обсудить.

— Что за идея?

Сейдж прошла на крыльцо, чтобы укрыться от холода и серой измороси. Боковым зрением она заметила, что Харлан прислонился к опорному столбу, точно так же, как тогда, когда он стоял, прислонившись к поросшей плющом стене Белчеров.

— Ну, как она, Харлан? — спросил Лаки. Парень прочистил горло.

— Сейдж? Ух, она справляется прекрасно. Просто прекрасно! У нее и вправду на это чутье.

Сейдж почувствовала, как у нее разгораются щеки. Она не осмелилась посмотреть на Харлана, и попыталась выбросить его и его сексуальные поцелуи из головы и сконцентрироваться на том, что говорили ее братья.

А Лаки возбужденно сказал:

— Окончательное решение, конечно, за тобой.

— Решение о чем? — удивилась Сейдж.

— Мы не будем настаивать, если ты не чувствуешь себя достаточно спокойно в этом отношении, — добавил Чейз.

— В чем дело? — озабоченно спросила она.

— Он может сказать нет, — продолжал Лаки.

— В случае чего, — бесцеремонно вмешался Чейз, — с нашей стороны не будет никаких претензий.

— Но у него выгодное положение. Он знает людей с деньгами, которые могли бы пожелать вложить их в наше предприятие.

— Все, что тебе надо сделать, Сейдж, это подкинуть ему идею, — уточнил Чейз.

Сейдж переводила в замешательстве взгляд с одного на другого. И тут она в отчаянии схватила братьев за руки и расхохоталась.

— О ком вы болтаете? — закричала она. — Объяснит ли кто-нибудь из вас, о чем и о ком вы говорите?

— О докторе Белчере, — с ухмылкой ответил Чейз. — Отце Трейвиса. Твоем будущем свекре.