Технизация церкви в Америке в наши дни

Американский сверхкапитализм, раздувший простого миллионера во властительного миллиардера, — притом же не в ничтожных европейских франках или марках, а в полноценных долларах, — создал для себя даже особое строительное оформление — это небоскребы, чудовищные ящики в 60 этажей, заградившие улицу, как ряд искусственных утесов.

Самый большой из небоскребов — здание Вуллворт — имеет 66 этажей и 780 футов вышины. Когда в Нью-Йорке облачно, верхняя башня Вуллворта торчит над облаками, как будто Казбек, — только вечного снега нехватает наверху.

Когда мы подъехали к Нью-Йорку, нас встретила за поворотом гавани белая каменная богиня, на пьедестале острова, в венке из лучей и с факелом, поднятый в небо. Это — официальная хранительница нью-йоркских ворот, американская Свобода…

Я помню, за три десятилетия назад она мне показалась беспокойной и зовущей и что-то обещающей миллионам эмигрантов, приезжающим в Америку из старой, прокисшей и нудной Европы.

Теперь для эмигрантов ворота Америки заперты, а статуя Свободы облезла и стала приземистой и низкой. На плоской берегу стоят эти огромные, искусственные кубические скалы, эти каменные сундуки, куда американский капитал набил свои богатства, и статуя Свободы перед ними, — как тощая кукла.

Улицы между небоскребами зовутся ущельями — canyons (каньоны).

Где-то далеко вверху маячит над каньоном узкая полоска небес, освещенная солнцем, а внизу неприветно и жутко. И в 6 часов вечера, когда из подземки, отовсюду, сквозь сотни ворот хлынет толпа отработавших, как будто отработанный пар, она все сметает на своем пути и увлекает за собой. Скорее домой от постылой работы — поесть, отдохнуть и сбегать в кино. Кино — это единственная радость рабсилы, которую построила и строит Америка.

Трудно описать тот человеческий ад, который зовется Нью-Йорком, в котором застряли и бьются об стены девять миллионов человеческих душ вместе со стальными машинами.

Подземка, пробитая в твердой граните, не только под улицей, но даже под широким Гудзоном-рекой, и воздушная дорога-надземка, трамваи, автобусы для публики и частные форды, шевролеты, кадильяки, паккарды и рольс-ройсы — два с половиной миллиона моторов — каша машин на мостовой и гуща пешеходов на панели; какое-то тесто, полумеханическое, полуорганическое, оно не вмещается в улицах, и все, застревает, спирается вместе, хоть проталкивай поршнем. Вот каменная рамка современного Нью-Йорка.

Шестьдесят этажей в вышину, а в глубину, под землею, еще два этажа. Там мастерские, лавки и люди, которые живут, как в руднике, и выходят на свет белый только в воскресенье, поутру.

Рабсилу называют в Америке «городского сардинкой». В 6 часов утра, выскочив наружу из каменных сот и келий, мужчины и женщины сливаются в ручьи и втекают в подземные устья. На 70 миль тянутся подземные платформы и бегут поезда с севера на юг и о юга на север. Налево — дальние экспрессы, направо — местные. Десяток за десяткой отсчитываются улицы: 196-я, и 120-я, и 72-я, а на 40-й улице, в центральной узле, под землей слева направо и справа налево, снует соединительный поезд, зовется по-местному «челнок». Электрические лестницы сами бегут под ногами, и люди бегут как-будто с электрический зарядом. Толпа набивает вагон за вагоном дополна, до-отказа, и дверь не смыкается.

Тогда сторожа, так называемые «забивалы», по двое на каждый вагон, начинают затискивать публику, суют кулачищами молоденьким девчонкам прямо в шею и в полуголую грудь, нажимают коленями сзади (и колени-то у них такие дубовые, углами), потом начинают притискивать дверь, хлопнет затвор, и поезд пускается вперед. Человеческая каша — «сардинка» — набита вплотную. В этакой гуще стоишь полчаса, как распятый. Невозможно рукой шевельнуть. Душно, мочи нет. И публика потеет, пускает свой собственный сок, особенный терпкий человеческий запах. Городская «сардинка» преет в своем собственной соку, безо всякого масла и соуса. Из этого сока и пота создаются небоскребы и машины и все неисчислимые богатства современной Америки.

Что такое американский небоскреб? Сорок, пятьдесят этажей. В каждом этаже 100 комнат, или если не сто, то 70, 80. На новой этаже счет всегда начинается с новой сотни. В нижний этаж входишь, как в капище, в церковь. По обеим сторонам два ряда подъемников. По десять подъемников в ряд. В подъемниках кондуктора, снаружи стоит разводящие, толстые, как монументы, в мундирах с пуговицами — я сначала принял их за полицейских.

И здесь тоже: направо — экспрессы через каждые двадцать этажей, а налево — местные — с этажа на этаж, и надо комбинировать. Принцип вертикального движения тот же, что и горизонтальною. Вверх — вниз, вверх — вниз бегут переполненные клетки. Работники ездят с портфелями, с бумагами в руках, даже взгляды у них пустые, остекленевшие. В таком небоскребе — 200 деловых контор, порою одновременно на двух или трех этажах. Например, Амторг — Русско-американская торговая корпорация — помещается на улице Бродвей, 165, комнаты 1704–1710 и 2102–2106, стало-быть, на двух этажах — 17-м и 21-м. И все рабочее время конторщицы постоянно снуют по подъемникам с 17-го на 21-й и обратно.

Американская деловая контора в корне отличается от европейской, в особенности от восточно-европейской. В европейских конторах работники пера и бумаги работают с прохладцей. В Америке конторская работа тейлоризирована, фордизирована, как-будто на заводе. Общий лозунг — «торопись», чтоб лишняя, минута не пропала.

Счетная машина, пишущая машина, телефон. Каждая барышня кончила так называемую деловую школу, научилась стенографии, счету и стучать на машинке. Работать начинает с 18 лет и после сорока уже истощается начисто. Одеться надо чистенько, личико иметь пикантное; долгоносый, кислооким — не место в конторе; куда они деваются — не знаю. Получает такая девица зарплату — 15 долларов в неделю, а за комнату платит 8. Банка кольд-крема стоит один доллар, не говоря о губной помаде и других притираниях. Поэтому приходится «прирабатывать», как в Париже.

Нравы Нью-Йорка, пожалуй, почище, чем нравы Парижа. Но в Америка об этом говорить не полагается, пожалуй, к суду привлекут за оскорбление нравственности. Это делается как-то, в стороне, под спудом. Рабочие пчелки — бесполые только по виду, но даже развлечения и страсти у них какие-то машинные. Пчела не пчела — какой-то механический цыпленок, выведенный на-спех в гигантских торговых инкубаторах.

Как раз при мне давали в театре новую пьесу «Machinal», «Машинная», наделавшую шуму. Выведена в пьесе такая машинная девчонка, которая ездит на подземке в контору и обратно домой, ссорится с матерью. Матери уже пятьдесят, ее на работу не возьмут. Случайно девчонка выходит замуж за директора конторы, так же случайно сходится с каким-то бандитом в водочном притоне и потом, не выдержав этой механической жизни, убивает мужа бутылкой по голове, попадает под суд, а оттуда на электрический стул. В последней картине машинная преступница выходит из клетки и идет через сцену на казнь. Ее провожает долговязый католический патер — она католичка — ирландского происхождения; патер в сутане, с требником идет и бормочет: «Святые, помолитесь за нее, ангелы, небесные, молитесь за нее». И вся эта группа — преступница, и две сторожихи, ведущие ее под руки, и патер, и главный надсмотрщик — показаны, как-будто заводные, машинные игрушки.

Машинная жизнь: подземка, контора, ночлег. Никуда не уйдешь. Только сходишь, пожалуй, в кино, и то раз в неделю — не больше. На 15 недельных монет не очень разойдешься.

Машины владеют людьми, а не люди машинами. Подземка глотает толпу и потом извергает обратно с железной точностью. Впрочем, ежедневно случаются ошибки механизма. Кого-нибудь в давке столкнут с платформы на рельсы, и если наткнешься на так называемый живой рельс, насыщенный током, казнь такая же мгновенная, как на электрической стуле, и без всяких судебных приговоров.

Бывают заминки покрупнее. За две недели до моего приезда в одной из подземок поезд передвинулся не на те рельсы, и произошло крушение. Сзади и спереди набежали и еще поезда, вышла механическая свалка и все движение приостановилось на несколько часов. И тогда вся жизнь в Нью-йорке внезапно остановилась. Человеческие толпы собрались у входов и выходов, и женщины вопили, требуя убитых мужей. На улицах стало бурно. На подмогу явилась пешая и конная полиция, — а в Нью-Йорке ее пропасть, — и обошлось без большого бунта. Сколько было убитых, хорошенько не знает никто. 16 или 116. Вину, как полагается, свалили на стрелочника, но кстати оказалось, что этот преступный стрелочник простоял на посту три смены, 22 часа, и потом от утомления заснул.

Дело, разумеется, замяли, и подземный «челнок» засновал, как прежде.

Председатель Центрального совета рабочих союзов, Джозеф П. Райап, лицо официальное и насквозь социал-фашистское, чтобы не сказать хуже, счел необходимый поднять свой голос против бесчеловечного отношения к служащим нью-йоркской подземки. Он выступил перед собранием крупнейших дельцов на еженедельном завтраке светского клуба «Киванис» в благородной гостинице «Отель Мак-Альпин»: «Президент Гедлей, Квакенбуш и все правление подземки два года назад дали обещание нью-йоркскому меру Уокеру, что не будут мешать своим служащим составить рабочий союз. Но как только они попытались это сделать, правление подземки нарушило обещание, обратилось к ближайшему судье, а он наложил на попытку рабочих обычный в Америке зажим административного порядка. Таким образом рабочим попрежнему пришлось подписать договор „желтого пса“».

Договор «желтого пса» толкуется так: подписывают его только собаки, к тому же желтые собаки, т. е. штрейкбрехеры.

Ничего, разумеется, не вышло из этих заявлений и жалоб почтенного Райана. Условия работы в подземке остались прежние.

Рабочие, закабаленные договором «желтого пса», питаются просто «горячей собакой», — так называются сосиски, колбаса, которым мы дали в свою очередь грациозное название «собачья радость».

Еще одна собачья подробность. Нью-йоркские газеты разсказали недавно обыденный случай, который повторяется постоянно и правильно из месяца в месяц. Негритянский подросток вытащил из помойного ведра испорченный сандвич — бутерброд, поел, отравился, его свезли в больницу. В Америке помои и всякий утиль выставляется прямо на улицу в огромнейших ведрах. То, что посуше, сваливается тут же на панели. Ночью приезжают уборщики и увозят все это на свалку. Разбираться в утиле некогда. Америка валит все в кучу — потом разберем. Впрочем, рестораны собирают остатки в особые бочки и потом продают их по дешевке на корм свиньям. Но уличные псы и беспризорные подростки растащивают это добро. Люди зачастую умирают от него, о свиньях и собаках — ничего не известно.

Америка — это родина рационализации труда. Все ухищрения Тейлоров и Фордов выросли именно здесь и отсюда перешли и в старую Европу. Рационализация труда означает сокращенно работы, т. е. в капиталистической строе сокращение занятых рабочих. Поэтому Америка, даже в лучшие времена так называемого «процветания», всегда страдала безработицей. Прежде всего нужно отметить безработицу возраста после 45 лет. Для капиталиста 45-летний возраст — это расцвет жизненных сил и энергии… Многие только в этом возрасте женятся и заводят семью.

Рабочий в 45 лет считается выжатым досуха. В лучшей случай его переводят на низшую оплату, но стоит ему поскользнуться, просто заболеть, потерять место, и он выбыл из рядов уже навсегда. Его отвергают, не глядя в бумаги, по внешнему виду. На место его являются другие — молодые, торопливые и жадные.

К этой безработице возраста, можно сказать нормальной, недавняя депрессия прибавила миллионы безработны всякого разряда, вплоть до самых высших.

С одной стороны, тысячи тонн полновесного зерна сжигаются как топливо за отсутствием спроса, для того чтобы повысить цену хоть немного. С другой стороны, миллионы рабочих не имеют работы и хлеба, лишены покупательной способности и даже какой-нибудь подачки от правительства. Вот безнадежные ножницы, клещи, зажавшие проблему рабочей силы, проблему предложения и спроса в Америке.

Современная Америка считается страной совершенно культурной. Но это вообще преувеличено. На базе всеобщей грамотности, рядом с небоскребами и всевозможными машинами, ежегодно возникают «колдовские» процессы и происходят убийства, притом не в среде «полудиких» эмигрантов из Европы (кстати же теперь эмигрантов пропускают в Америку не много), — «колдовские» процессы возникают в глухих околотках, издавна населенный стопроцентными американцами, возникают даже в больших городах и столицах.

В Пенсильвании, в округе Йорк, в половине ноября 1928 г. возникло дело об убийстве колдуна Регмейера, который отнимал у соседних коров молоко, заколдовывал кур и т. д. Соседи терпели 20 лет, потом обратились к другому колдуну, который посоветовал срезать у обидчика клок волос и зарыть на задворках в землю на 8 футов в глубину. Завязалась драка, обидчика убили. Потом, чтобы скрыть следы, облили его керосином и сожгли. На суде обнаружилось, что в йоркском округе вообще процветает колдовство. Колдуны собирают хорошие доходы, и магические порчи перемежаются с убийствами. На следствии один из убийц заявил: «Слава богу, Регмейера убили, его порчи потеряли силу, и мы можем спокойно есть и пить, как люди».

В 1929 году в штате Мичиган, в графстве Каламазу, и опять-таки среди стопроцентных американцев, возникло другое дело о колдовстве, которое тоже закончилось убийством. Евгений Боргес, извозчик на такси, и его пожилая супруга убили старуху Этту Ферчайльдэ, обвиняя ее в колдовстве и сатанинской порче. Они заявили на суде, что Этта испортила за минувшие 25 лет более ста человек. Она околдовала 17-летнюю дочь извозчика, Евгению, которая чуть не умерла, и потом навела на обоих супругов столько болезней, что они должны были защищать свою жизнь. «Дошло до того, — сказал пострадавший извозчик, — что кому из нас жить: ей или нам». Тогда он разбил колдунье голову обломком свинцовой трубы, обвязал ее тело кусками бетона и спустил его в колодезь.

Другое дело — не менее поразительное, в Нью-Йоркском штате, в городе Массена — дело о ритуальном убийстве евреями четырехлетней крестьянской девочки Барбары Гриффит. Было это накануне праздника йом-кипур. Как только девочка исчезла, на утро мэр города Джильберт Гаус вместе с полицией призвал к ответу еврейского раввина и потребовал от него доказательств, что это не его рук дело. Евреи держались довольно мужественно. Под боком был Нью-Йорк, в котором проживает полтора миллиона евреев. Но христиане городка пришли в возбуждение, и, если бы девочка не нашлась в соседнем лесу, пожалуй, дошло бы до погрома. Впрочем, на этот раз ку-клукс-клан не вступился за погромщика. Нью-йоркские газеты подняли крик, губернатор потребовал мэра к ответу, в Нью-Йорке собирались возбужденные митинги, на которых раввины совместно с епископами доказывали нелепость веры в ритуальное убийство. Мэр все-таки ничем не поплатился, и обе партии города Массена разошлись вничью.

В штате Северная Каролина, в округе Мекленбург, фермеры в целом околотке стали готовиться к «дню страшного суда». Они взяли детей из школы, стали распродавать имущество и скот и решили собраться в лесу, чтобы с молитвой и пением гимнов встретить архангела Гавриила и сонмы сил господних. Это религиозное движение было успокоено полицией.

Еще пример. Мак Гиль, таможенный чиновник в Нью-Йорке, обладает даром второго зрения, унаследованным от предков-шотландцев. При помощи этого дара в конце марта 1929 года он видел во сне, что к берегам Флориды пристала шхуна, нагруженная контрабандный спиртом. Он захватил эту шхуну потом наяву и получил 5.000 долларов премии. Следующий вещий сон относился к Нью-Йорку, где он захватил другое судно с рыбой — под рыбой было 2000 боченков водки, каждый по 12 бутылок. Таким образом при помощи своего вещего дара чиновник Мак Гиль получает большие доходы и имеет повышение по службе. Газеты пишут об этом совершенно серьезно, хвалят прозорливость Мак Гиля и отдают ему всяческое предпочтение перед полицейскими собаками. Не удивительно, что в Америке распространяются такие поразительные секты, как мормонство, грубейшие формы спиритизма, так называемая «христианская наука» и многое другое.

Зато Америка — Чикаго, Нью-Йорк — страна обетованная, рай земной для крупной буржуазии, в особенности для самой золотой, бриллиантовой верхушки — для мультимиллионеров, миллиардеров. Средней буржуазии тоже живется неплохо, хотя ее мучит постоянная зависть к упомянутой верхушке.

В Америке классы распадаются на слои и даже на прослойки, соответствуя точно и ясно цифрам дохода и имущества.

Десятимиллионщики составляют свой особый круг или шайку, миллионщики — особый, пятисоттысячники — тоже особый, и так далее вниз. Ниже 50.000 уже начинается мелочь, беднота, «демократия», а если считать по доходам, то с 5000 в год постоянной прислуги уже не наймешь, разве наймешь приходящую, тем более не наймешь шофера к мотору, а тем более постоянного гаража.

Каждый круг держится особо, ревниво охраняет свою исключительность и на людей меньшего дохода смотрит пренебрежительно.

Поклонение богатству представляет для Америки особый символ веры. Газеты, даже весьма либеральные, ежедневно печатают целую страницу-простыню о бонтонных делах всей этой банкирской и промышленной аристократки: сколько сотен тысяч долларов проиграл в игорном притоне в карты мистер Корнелиус Вандербильт Младший и сколько раз в неделю встречается счастливая чета: юный Джон Кулидж — сын отставного президента Калвина Кулиджа — и его очаровательная невеста Мэй.

В большой ходу такие, например, книжки: «Как держать себя в хорошей обществе» (с наглядными рисунками). Нельзя, например, на парадном обеде тарелку наклонить и вычерпывать суп до капли ложкою. Тут же рисунок. Дамам неприлично закладывать салфетку за ворот декольте. И опять-таки рисунок. Эти правила важны не столько для демократки, сколько для новых богачей, торговцев скотом и пшеницей, заводчиков, нефтяников, которые нажили бешеные деньги на недавней всемирной войне.

Положение рабочего класса, а также многочисленной мелкой буржуазии с начала XX века стало не лучше, а хуже. Жизненный уровень за 30 лет понизился. 30 лет назад нью-йоркский обыватель хвастал потреблением мяса. Не только коренные уроженцы Нью-Йорка, но даже пришлые ирландцы и евреи, обжившись, осмотревшись, бросали картошку и селедку и переходили на вырезку, на ростбиф. Теперь, через 30 лет, мясное питание в Америке стало совсем не типичны. И обычный идеал-трафарет: иметь ежедневно кусочек хлеба с маслом, а к празднику — жаркое. Этот идеал не выше английского и даже не выше немецкого.

30 лет назад у каждого американца было за обедом другое удовольствие — выпивка. Но злодеи-трезвенники безжалостно отняли и то и другое, и даже ирландец в Нью-Йорке теперь наедается картошкой точь-в-точь, как в Дублине, но картошку запивает вместо пива водою из графина, покорно и трезво. Средние классы, тем более высшие классы, нашли, разумеется, выход и по-прежнему пьют.

Ниже среднего рабочего уровня простирается «дно»: негры (12 1/2 млн.), полукрепостные рабочие юга, горнорабочие (больше всего поляки, словаки и русские, есть, впрочем, тысячи и тысячи коренных американцев) и, наконец, миллионы безработная. Быть безработный особенно обидно в стране, где зеркальные выставки лавок ломятся от обилия всяких продуктов и 20 млн. людей разъезжают на собственных автомобилях, а 100 млн. людей тискаются в подземках или ходят пешком.

Американский сверхкапитализм вполне самоопределился. Раньше американцы смотрели на Европу снизу вверх, с искренним почтением. С половины XIX века идеалом считалось выдать девицу из Нью-йорка или Бостона в Англию, за какого-нибудь младшего сына одного из многочисленных английских баронетов, подвести под новобрачных материальную базу из американского золота и на этом поставить точку. Об Англии вздыхали дочери стальных, нефтяных и пшеничных королей. Америка считалась страной низкопробной, вульгарной и мещанской.

В настоящее время, особенно после войны, когда Америка выбрала золотую начинку из всей Европы, женихи из Европы перестали особенно цениться. Американские магнаты сохраняют у себя и свою материальную базу и свою племенную разводку. Им нужна из Европы только идеологическая надстройка, историческая проекция нескольких баронских, королевских и даже божеских имен. С появлением миллионеров, а тем более миллиардеров, выявилась острая потребность в настоящей дворянском, баронской и даже герцогской происхождении. Возникли соответственные союзы и ордена высоко аристократические, строго замкнутые, с ограниченный членством. Это вышло точь-в-точь, как с религией. Человек создал себе бога по своему образу и подобию, точно так же и новые бароны капитала создали себе предков, отодвигая их обратно в глубину веков, вплоть до императора Карла Великого и саксонского короля Седрика Свирепого.

Королевскую кровь выявляют два союза: во-первых, «Национальное общество американцев королевского происхождения», во-вторых, «Американский орден короны», основанный в 1898 году мисс Генриэттой Линде де-Невиль Фарпсуорд, из города Детройта.

Довольно любопытны «Наследственный орден потомков английских губернаторов до 1750 года» и «Баронский орден Рунимеда», участники которого заявляют притязания на происхождение не более и не менее как от старых английских баронов, завоевавших Великую хартию вольностей в 1212 году.

Есть «Орден пуританских потомков», «Общество внуков людей, подписавши объявление независимости (от Англии) во время революции». Есть «Дочери и сыновья американской революции».

Впрочем, все эти ордена, королевские или баронские, или, напротив, «революционные», отличаются крайней реакционностью. Наиболее замкнутые и нелепые именно потомки революционеров. В «Общество объявления независимости» только 436 членов, а больше никого не принимают, «Дочерей революции» — 2.000, королевичей, баронов и губернаторских внуков — по нескольку сот.

Американцы вообще большие материалисты. Им мало союзной карточки или орденского знака, а давай им генеалогическое древо, нарисованное краской и золотом, на тонкой пергаменте, так, чтобы было наглядно, воочию. У корня — Карл Великий, вверху на десятой веточке — Обадия Джеффри Пеннисуорт[1].

В удовлетворение этого спроса появились — в Нью-йорке и в Чикаго, в Бостоне и в Детройте — геральдические институты, хорошо оборудованные и поставленные на вполне научную базу. Они публикуют ряд специальных журналов и множество трудов, многотомных и увесистых. Уже к 1874 году было опубликовано 500 геральдических книг. Теперь они появляются ежегодно многими сотнями и даже тысячами. Генеалоги включили в американскую геральдику несколько тысяч семейств. Но они ставят себе конечной целью установить генеалогию каждой богатой американской семьи, конечно, за приличную плату. Есть родословные совершенно необычные. Например., от русского князя Рюрика, от Иосифа Аримафейского, от Анны, двоюродной тетки Иисуса христа, от Лира, короля Британии, от Карла Великого, от Альфреда Великого и наконец от германского бога Уодена.

Самые высокие политические и финансовые деятели заводят себе родословную. Калвин Кулидж, бывший президент, самопроизвелся от Карла Великого. Герберт Гувер, современный президент, как известно, происходит из квакеров. Квакеры — секта, основанная английскими ремесленниками. Но это не помешало установить родословную Гувера от Шотландского короля Давида I. От того же Давида Шотландского происходит банкир Пирпойнт Морган, а Джон Рокфеллер, нефтяник, — от Генриха I Французского. Установлены особые геральдические книги. Запись в книгу обходится в 50 долларов, родословное древо — от сотни долларов и больше.

Американское богатство на каждой шагу дерзко и назойливо лезет в глаза. Карнеги, Рокфеллер, Морган ищут постоянно, куда бы направить ручьи притекающих денег и, по обычаю купцов всех эпох и всех народов, жертвуют на госпитали, жертвуют на церкви, а также на университеты. Попечение о бедных и недужных, наука и религия — вот три кита американской общественной жизни. Музеи и лаборатории существуют на частные средства, зато и управляют ими все те же благодетели с развязностью, какая не слыхана в старомодной Европе. Американский музей естественны наук в Нью-йорке — грандиозное учреждение, какого не видано в мире — свои миллионные доходы собирает по частям от бедных, от мелких, от средних, от богатых и даже от богатейших. Каждый взнос соответствует особому званию: 3 доллара — «член-помощник», 10 дол. — «член», 25 дол. — «действительный член», 200 дол. — «пожизненный член», 500 дол. — «соревнователь», 1.000 дол. — «патрон», 10.000 дол. — «вице-благодетель», 25.000 дол. — «вице-основатель» и 50.000 дол. — «благодетель» и «основатель», полный, безусловный и не терпящий прекословий. В последние 20 лет явился новый сверхчин, 100.000 дол. — «дарствующий член». Эти официальные благодетели и дарствующие члены составляют в любом учрежденьи олигархию старшин. Президентом является какой-нибудь сверхъестественный богач, а директор музея и другие ученые вышколены так, что повинуются с первого взгляда.

Впрочем, в последнее время сами миллиардеры, на старости лет и от нечего делать, стали въедаться в науку. Эта американская наука, управляемая миллиардерами, имеет направленно неслыханно реакционное. Знаменитый профессор Осбори, одинаково известный в Западной Европе и у нас в СССР, президент Американского музея естественных наук, президент всевозможных конгрессов и съездов и в то же время если не миллиардер, то мультимиллионер (многомиллионщик), является махровым мракобесом. Он является провозвестником пресловутой нордической теории о превосходстве нордической северной расы, долговязой белокурой и голубоглазой, над всеми другими расами.

В Америке эта теория направлена прежде всего против негров, а также против итальянцев, евреев, латино-американцев и других. Все это считается народами второго сорта. Негры же за людей вообще не считаются. Профессор Осбори выставляет кстати и некстати свое ханжество. На большом ежегодном съезде Американской ассоциации для развития знаний, в 1929 г., разыгрался характерный скандал по поводу доклада доктора Барнса «Медицина или религия должны руководить жизнью». На съезде было 5.000 ученых и 67 секций. Доклад Барнса был поставлен на медицинской секции. Он говорил в этом докладе о боге не очень почтительно, но все-таки довольно осторожно: «Десять Моисеевых заповедей только тогда становятся для нас обязательными, когда совладают с основными законами, естественных и социальных наук…» «Современная наука доказала, что трудно установить существование бога и еще труднее допустить особую заботливость бога о наших маленьких делах и нашей маленькой планете».

Одним словом, вещь общеизвестная, знакомая «на-ять» каждой группе самых юных пионеров в пределах СССР.

Однако устроители конгресса обрушились на Барнса всей тяжестью своего негодования. Осборн на собрании пленума набросился на Барнса, можно сказать, как ястреб на скворца: «Мы занимаемся здесь вещами научными и точными. Взвешиваем, измеряем, производим анализ химический и физический. Мистер Барнс не имел права вводить тему, относящуюся к метафизика, философии и религии. Если бы я председательствовал в той секции, я, конечно, остановил бы его…» «Мы просим духовенство объяснить публике относительно антагонизма между наукой и религией. Такого антагонизма нет и быть не может. Самые великие ученые были весьма религиозными людьми».

Он объявил тут же, что президиум конгресса на ближайшее воскресенье устраивает специальные проповеди для членов в 48 церквах.

Американские миллиардеры денег вообще не жалеют и жертвуют щедро, по-царски. Правда, последний кризис сократил эту щедрость вдвое и втрое, но все же осталось довольно. Попадаются люди, вполне замечательные, которые жертвуют вместе и богу и мамоне, играют и в черное и в красное. В 1929 году я прожил в Нью-Йорке несколько месяцев в Международной студенческой доме. Это учреждение с левым душком содержится на средства Джона Рокфеллера Младшего, который унаследовал свои нефтяные миллиарды от Джона Рокфеллера Старшего, известного грабителя, разорившего и пустившего по миру целые околодки в нефтеносных областях Америки.

Студенческий дом — это целый дворец. Он построен в лучшей части Нью-Йорка, против гробницы президента Улисса Гранта, которая весьма неуклюже подражает парижскому «Наполеонову столпу», т.-е. Дворцу инвалидов, где погребен Наполеон. Студенческий дворец обошелся в 3 млн. долларов. Он имеет 15 этажей и 525 студентов-обитателей, в том числе 125 женщин. Но тут же, через дорогу, на деньги того же Рокфеллера строится церковь-небоскреб, уже в 37 этажей. Рокфеллер ставит одновременно свечку и богу и мамоне.

Мы добрались таким образом от небоскреба вообще до небоскреба церковного.

Международный студенческий дом — учреждение весьма любопытное. Состав подобран хитро. База состоит из американцев — 25 %. Западных европейцев, французов и немцев, итальянцев, голландцев и шведов, в общем тоже 25 %. Цветных конечно меньше. Все же в 1928 году китайцев было 50, индусов — 45, филиппинцев — 47, японцев — 36, турок и армян, албанцев и арабов, персов и сирийцев — 37, сербов и болгар, литовцев и поляков, латышей, финляндцев и эстонцев — 32, даже русских — 27. Среди русских было тоже не мало пестроты. Рядом с детьми белых эмигрантов, американских и европейских, были юноши более нейтрального происхождения, например из Бессарабии, из польской Белоруссии, из Харбина и Шанхая. Но негров в Студенческий дом допускают с огромный зажимом, особенно американских. Мне жаловался мистер Лор, красавец и умница, родом из Сьерра Леоне — английской колонии в Африке; у него было тело гладиатора и лицо, словно чеканное из темной бронзы: «Ко мне не подходит никто. Я сижу наверху и вниз не схожу, чтобы не оскорбить чувствительных глаз какого-нибудь белого южанина».

Дом устроен с большими удобствами, но жизнь в этом доме обходится дорого. Комната и стол обходятся в среднем в два доллара с четвертью в день. Вместе с другими расходами общая сумма необходимых средств в год составляет 1.200 дол. Я заимствую эти указания из «Памятки студента». 100 долларов в месяц — это 200 рублей. Такие расходы конечно не под силу беднейшим студентам. Впрочем, бедные студенты находят себе работу в доме. Они обслуживают кухню и ресторан, подают и убирают, чистят и моют.

Студенческий дом настроен весьма радикально, и даже к СССР относится вполне примирительно. На первом воскресном заседании общественный руководитель начал свою речь как раз с указания на тот «великий опыт», который производит Россия, за которым весь образованный мир следит с неослабный интересом. С другой стороны, и религия тоже не исключена (ведь Джон Рокфеллер Младший такой ревностный баптист!). В каждой студенческой каморке лежала на полочке библия особого свойства, тоже из шести частей, какой-то небесный шестизарядный револьвер. Здесь был отрывок из еврейской библии, другой — из евангелия, третий — из корана, четвертый — из индийских вед, пятый — из парсийской зенд-авесты, шестой — из поучений китайского Конфуция. Все эти вероисповедания были представлены в ученом муравейнике. Для того, чтобы не смущать юных душ верующих студентов, из каждого отрывка были исключены наиболее несообразные вещи: чудеса, рассказы об убийствах, проклятая инаковерующих, и только остались красоты поэтические и так называемые нравственные правила, вроде трафаретных прописей, которые всем надоели и набили оскомину, например: «не убий», «не укради». В современной Америке, а также и в Европе, все крадут — и скрыто и открыто. Все же отрывки писаний отрицали друга друга. Шестиствольная библия имела самовзрывчатый характер.

В Студенческой доме устраиваются постоянные собрания с речами. Американцы — вообще любители поговорить. Говорит директор и другие должностные лица, говорят и студенты, по преимуществу белые. Вот речь именитого гостя, французское министра Гоннорат. Она вскрывает подоплеку этого объединения, подобного пресловутой международной Лиге наций:

«Мировое объединение XVIII века принадлежало дворянству, которое складывалось во всем мире как класс международный. Заблуждения этого класса привели к французской революции, и после того, в течение полутораста лет, власть аристократки сходит на-нет. В настоящее время интеллигентный класс должен создать новые связи, которые соединят человечество, невзирая на различие рас и перегородки наций. Этот класс создаст тот нравственный и духовный авторитет, который составляет сущность цивилизованное общества».

Цветные и восточные нации наполняют Студенческий дом строптивостью и злостью. Даже в казенной печатной литературе Студенческого дома я нашел следующее место: «Международные гости ведут постоянно споры, и часто они приглашают своих американских хозяев послушать, как о них думают другие народы. Швейцарец задает американцу вопрос: почему они так ненавидят негров, когда среди негров так много артистов и людей одаренных? Китайцы говорят об американской эксплоатации китайских детей в Ухане и Шанхае. Они называют Америку „жадным Шейлоком“ среди угнетенных народов. Индусы насмехаются над миссионерами, которых американцы посылают в огромную Индию вести пропаганду. Корейцы сшибаются с японцами. Даже филиппинцы критикуют американский режим на острове Люсоне».

Мы, двое русских, прямо из СССР, занимали в Студенческой доме особенное место. Индусы, китайцы и корейцы постоянно подходили к нам с таинственными лицами и спрашивали о том, действительно ли мы дали полную свободу турецким и финским, монгольский и бурятский и всяческий иным республика… «Пусть вы большевики, — говорили они, — но что из того? Вот американцы и англичане совсем не большевики, а что в них проку?»

Молодой и восторженный друз из Ливанских ущелий с места в карьер предложил нам заключить союз и послать друзам десант на помощь против французов.

Десант вообще высаживается на морской берегу, а друзы обитают в горах. «Ничего, как-нибудь», — упрямо твердил друз на мои возражения. Он плохо говорил по-английски, и понимать его было трудно.

Араб из Ирака под страшный секретом сказал мне, что он хочет поехать учиться в Москву, если я ему обеспечу стипендию.

Эти наивные речи мелкобуржуазных студентов цветнокожего Востока были наглядными свидетелями того неотразимою влияния, которое имеет на разных земных континентах национальная политика Советской России среди этих бесчисленных народов, — и малых, и средних, и огромных, которых европейцы упрямо стараются держать на задворках, на второстепенной положении, а они неутомимо выбиваются вперед и стараются стать самым первый сортом, не хуже своих победителей.

Такова экономическая и социальная база вместе с соответственной идеологией той культуры, которую создала в начале XX в. американская сверхбуржуазия. Но самой любимой и привычной идеологической формой для этой культуры, по крайней мере на верхах, до сих пор остается религия.

По этому поводу Энгельс писал: «В такой самобытной страна, как Америка, развившаяся без феодальною прошлого, чисто буржуазный путей, но без поверки перенявшая из Англии целую массу идеологии, унаследованной из феодальной эпохи, как например английское обычное право, религия и сектантство, и где настоятельная необходимость практической работы и концентрация капитала породили всеобщее, теперь лишь исчезающее из среды образованных общественных слоев презрение ко всякого рода теории, — такой стране люди могут осознать свои собственные общественные интересы, лишь совершая ошибки за ошибками».

И в другом месте: «По серьезный исторический причинам американцы страшно отстают во всех теоретических вопросах; хотя они не переняли у Европы никаких средневековых учреждений, но зато вывезли оттуда массу средневековых традиций, религию, английское обычное (феодальное) право, суеверие, спиритизм, словом, всевозможные нелепости, которые непосредственно торговле не мешали, но отлично годятся для затемнения масс».

«Упорство янки, слегка подогревающих даже шарлатанство, есть следствие их теоретической отсталости и свойственною англо-саксонской расе презрительною отношения в теории вообще. За это они наказываются суеверным отношением ко всякого рода философской и экономической бессмыслице, религиозным сектантством и нелепыми экономическими экспериментами, пользу из которых извлекают известные буржуазные клики». (Выписки взяты из сборника «Мысли К. Маркса и Ф. Энгельса о религии», отдел «Письма Маркса, Энгельса и др. к Зорге». Энгельс 1867–1883, до смерти Карла Маркса, стр. 379–380.)

Дальнейшее изложение представит обильные подтверждения этих мыслей Энгельса.

Америка — страна обетованная всевозможных расколов и сект, больших, малых и крошенных, возникающих в пределах христианства, но порою выходящих довольно далеко за его освященную ограду. Количество сект превосходит вероятие. Распадаются на части даже самые крупные вероисповедания. Например методисты — есть северные и есть южные. Они разъединились во время войны за освобождение негров, когда северные методисты воспевали подвиг известного Джона Брауна, повешенного на юге за попытку преждевременно поднять негров:

Южные методисты доказывали на основании писания, что негры были, есть и будут рабами у белых. О Джоне Брауне они пели:

Также и среди пресвитерианцев — есть центральные, первые и вторые. Наиболее крупными вероисповеданиями являются, кроме католической церкви, методисты и баптисты, пресвитериане, идущие из Шотландии, лютеране, конгрегационалисты, епископалианцы, которые представляют американский вариант британских англиканцев. Англиканцы, как известно, имеют епископов. Впрочем, епископов также имеет такое «демократическое» исповедание, как методисты. Другие исповедания имеют только старейшин, проповедников. Впрочем, в таких исповеданиях во главе организации проповедников стоят суперинтенденты, которые по существу ничем не отличаются от епископов. Можно назвать унитариев, весьма немногочисленный, но довольно влиятельных, квакеров из Пенсильвании, наконец «учеников христа» и приверженцев «христианской науки». Последние, впрочем, несмотря на свое имя, выходят из пределов христианства уже потому, что это вероучение основано женщиной. Однако «христианская наука» имеет огромный успех, и численность этой секты доходит, пожалуй, до 10 млн. Также и спириты, которые исчисляются миллионами, с христианством имеют мало общего. Есть также сотни независимых проповедников, которые имеют собственную молельню, порою оседлую, а порою странствующую. Некоторые из этих проповедников умудряются жить на счет своей независимой и текучей паствы. Другие, напротив, вкладывают в свою церковную работу заработки и сбережения, добытые от других профессий. Следует также упомянуть «Армию спасения» и два огромных союза: «Союз христианских юношей» и «Союз христианских молодых женщин». С другой стороны, нужно упомянуть евреев, которых насчитывают в Америке до 4 млн. и которые в вероисповедном отношении делятся на евреев-ортодоксов и евреев-реформистов, не считая довольно значительной группы евреев, не связанных ни с какой синагогой. Впрочем, независимых одиноких общин-синагог и молитвенных домов среди евреев не меньше, чем среди христиан.

Сожительство церквей, в особенности бедных, порой принимает неожиданные формы. В небольших городишках, на востоке и на западе, христиане порой нанимают у евреев синагогу. Евреи молятся по субботам, христиане — по воскресеньям, и выходит как раз. Я слышал про один случай, где в этот своеобразный коллектив вступили и магометане, которые взяли пятницу. Кроме того по средам в этой трехствольной молельне устраивались музыка и танцы; только три дня в неделю молельня стояла без работы. Богатые общины христиан и евреев заводят свои собственные храмы, почище европейских.

Следует несколько остановиться на Пятидесятичной церкви, членов которой зовут в просторечии «святыми катальщиками». Мы могли бы их назвать «американскими хлыстами». В Америке имеется 5 отдельных сект, друг от друга независимых. Кроме того за последние годы был еще десятой хлыстовских сект, которые потом растаяли.

«Святые катальщики», как и русские хлысты, катают на радениях. Как особое исповедание, они существуют не более полувека. Они связаны с так называемыми «кричащими методистами», также с квакерами и шекерами. То и другое в буквальной переводе означает «трясучие». Пятидесятичная церковь, разумеется, сама себя связывает с христианами апостольской эпохи, на которых будто бы в праздники «пятидесятницы» сходил святой дух. Один отдел «катальщиков» называет себя «язычными», потому что дух святой сходил на апостолов в виде огненных языков.

Церковные радения американских «катальщиков» представляют посильное воспроизведение этих баснословных и смешных евангельских рассказов.

Начинают всегда женщины. Они ползают на четвереньках, катаются по земле и рычат, как собаки: грррр, грррр. Вместо божественного голоса — собачий рык и звериный вой. Потом какой-нибудь мужской святой подхватит глубоким басом «халомазее монианомус», и проповедник, стоящий на кафедре, в свою очередь начинает рубить: «Э-эк, гаук, эктомоллиа, Иисус».

Поразительно то, что этот звериный дух находит на паству без всяких приготовлений. Споют несколько гимнов на довольно удалые мотивы, и проповедник провозглашает, что вот настала святая и сладкая минута, и тотчас же начинается рев освященных мужчин в люстриновых пиджаках и воротниках из целлюлоида и визги прекрасного пола в коротеньких платьях и со стрижеными по моде волосами.

Со «святыми катальщиками» связаны «настоящие чудеса». Женщина-епископ Альма Уайт провела целый час в аду в состоянии экстаза, и она описывает демонов подробно, со знанием дела. Есть демоны, которые являются вождями политических партий. Другие вселяются в человеческую плоть и рождают пороки, похоть хуже звериных. Десятки тысяч демонов сидят в аду безвыходно, их никуда не выпускают из-за их неспособности. Впрочем, по мнению «катальщиков», спириты, приверженцы «христианской науки», франкмасоны и социалисты тоже являются демонами, вышедшими из преисподней. Америка кишит колдунами и колдуньями, которые проповедуют святость и любовь.

Доктор Майланд, в городе Коломбос в Огайо, напротив, удостоился побывать в раю. Он заболел отравлением крови после взрыва светильного газа и быстро приближался к смерти. Но в последнюю минуту он открыл глаза и предсмертный взглядом увидел Иисуса христа, который дирижировал небесный оркестром и хором. В руках у христа была дирижерская палочка, сделанная из золота и серебра. Господь стоял к умирающему спиною, но скоро повернулся к нему лицом и дружелюбно спросил: «Дитя мое, чего ты хочешь?» — «Я хочу, — тотчас же воскликнул доктор Майланд, — попеть несколько минут в этом прекрасном хоре». Но когда христос милостиво согласился, пастор внезапно сконфузился и пробормотала «Ах, но я не смею».

Тогда христос поднял его и посадил на переднюю скамью. И в течение целого часа 3 ноября пополудни доктор Майланд распевал небесные гимны, испытывая райское блаженство и в то же время соображая, что этот небесный хор, пожалуй, получше, чем даже соборный квартет в городе Коломбо.

Вернувшись из рая на свою собственную постель, пастор тотчас же стряхнул с себя болезнь, поднялся и сел, потребовал обильнейший ужин, съел его до косточки, а через неделю уже проповедывал в церкви.

Впрочем, небесное лечение доктора Майланда этим отнюдь не окончилось. Один раз господь его вылечил от полного паралича. Другой раз Иисус прописал ему рвотное против отравления мышьяком. Мышьяк подсунули ему неверующие, искусно вложив его в мякоть банана. Господь вылечил его от пневмонии, потом от тифа и наконец показал ему его собственные похороны, где сатана старался унести его душу. Доктор отнял у сатаны свою собственную душу и таким образом ожил.

Надо заодно упомянуть, что в число неизвестных языков, нисходящих в виде дара на «катальщиков», числится русский язык и даже белорусский.

Проповедник Финеес Бризи удостоился сошествия подлинною духа в виде огромною шара, который вскочил ему в рот. Голос с высоты в это время крикнул: «Глотай, глотай». Доктор Бризи сделал усилие и проглотил огонь и даже жестоко обжег себе губы, так что сразу не мог проповедывать. Другой брат, Уорнер, из общины «независимых святых», во время путешествия по штату Огайо пытался воскресить негритянскую девушку, но, к сожалению, неудачно. Он ставил тело на ноги, тело поддерживали помощники, и он приказывая ему воскреснуть. Но потом бог сообщил ему внутренняя голосом, что на сей раз работу воскресения нужно оставить.

Другой факт — еще более поразительный. Странствующая проповедница мистрисс Мэри Вудворт Эттер воскресила от смерти двух дам: мистрисс Сарру Нельсон и мистрисс Дженни Бруэр. Обе воскрешенные дамы даже подписали подлинное удостоверение о своем собственной воскресении.

Вот описание царства небесною, взятое из книги учения «церкви великого господа», которое тоже относится к группе «катальщиков»:

«Представьте себе прекраснейший обед в лучшем ресторана города Нью-Йорка. Для возбуждения аппетита подают чудесный винегрет. Он раздражает желание, словно первый взгляд на большую румяную индейку, которая нежно плавает в своем собственной соку, в утро „благодарственною дня“[2]. Потом появляется соблазнительный суп и добрая половина морского омара с нежным белым мясом, тающим во рту, и тогда, о, тогда — великое блаженство! приносят шатобриан. А знаете ли вы, что такое шатобрнан? Если вы не знаете, то я вам скажу. Шатобриан — это прекрасный кусок вырезки, в три дюйма толщиною и такой нежный, что если придавить его пальцем, мясо уступает, как пух. Сверху и снизу этого прекрасного ломтя подложены тонкие кусочки второсортною мяса, кусочек масла, пол-луковицы, и все это поджаривается прямо на углях. Два наружные ломтика при этом сгорают, но они сохраняют зато весь сок в основной куске. И когда этот кусок слегка поджарят сверху и снизу, он тает у вас во рту. Возьмите немного картофеля, салату, оливок, — ах, боже, я говорю вам об этом только пять минут, а потом буду два часа думать об этом и глотать слюну. И вот, я рассказываю вам об этом чудесной обеде и я говорю вам, что вы можете его заказать и скушать, если отправитесь со мною в этот волшебный ресторан. Мне кажется, я вижу, как вы облизываете губы и перекатываете язык налево и направо, и рот ваш наполнен слюною. Этот небесный обед в небесной ресторане — это есть царство небесное».

Весь этот последний номер как-будто целиком позаимствован из Марка Твэна.

Несколько слов надо сказать также о «мормонах». Эти христианами тоже не являются. Этому противоречит их многоженство и особое «евангелие мормонов», будто бы найденное уже в XX веке, через 2.000 лет после первых евангелистов, основателей секты Джозефом Смитом.

Джозеф Смит был сын сапожника, человек истеричный и странный, без определенной профессии. Он основал первоначальную группу мормонов в штате Огайо около 1830 года.

Как это ни странно, в основании вероучения мормонов лежит фантастический роман под названной «Найденная рукопись», написанный Соломоном Сполдингом около 1812 года. В романе рассказана баснословная история двух еврейских колен, некогда перешедших в Америку и оставивших потомство в виде краснокожих индейцев. Роман этот не был напечатан, но распространялся в списках. Один из списков попал в руки Джозефу Смиту, который его переделал и превратил в особое «евангелие Мормона». Это евангелие, скрижаль или книга была будто бы написана на золотых пластинках неведомыми письменами на особой новоегипетском языке. Архангел Мормон вручил эту книгу Джозефу Смиту вместе с особый оптическим инструментом. При помощи этого инструмента Смит прочитал эту книгу и даже перевел ее на английский язык.

Впрочем, золотой подлинник библии мормонов был вскоре унесен обратно ангелами на небо.

Секта мормонов быстро росла, и уже через 10 лет они создали в штате Иллинойс цветущий город Нову, в котором считалось 40.000 жителей. Это, разумеется, вызвало непримиримую ненависть других христианских исповеданий. Когда в 1843 году Смит ввел официальное многоженство, против него поднялось все окрестное население. Джозеф Смит и его брат Гирам были арестованы, а потом убиты возбужденной толпой. После того мормоны, под предводительством Брайама Юнга, ушли из Иллинойса далеко на запад, в пустынную долину Соленого озера, Здесь они основались и скоро превратили пустыню в совершенно культурную область. В настоящее время общее число мормонов доходит до полумиллиона, а столица мормонства Новый Иерусалим, или Город Соленого Озера, имеет до 200.000 человек. Долина Соленого Озера сделалась штатом Юта. Впрочем, в настоящее время, штат Юта наполнен позднейшими переселенцами, и большинство населения даже в Новом Иерусалиме уже не является мормонами.

Обилию толков и сект соответствует влияние религии. Религия в сущности — как прежде, так и теперь — является главной формой духовной жизни Америки. Особенно тесно с религией связаны женщины. Если католический патер безусловно владеет душами католических женщин и управляет ими посредством постоянной исповеди, протестантский пастор, напротив, скорее сам принадлежит женщинам. Женское общественное мнение придирчиво следит за каждым его шагом, за покроем платья его жены, за ее шляпками и летними блузками.

Однако на поверку выходит одно и то же. Замужняя женщина без церкви не мыслима в Америке. В начало XX века я постоянно наблюдал это даже между русскими еврейками в Нью-Йорке и в Чикаго. В еврейской эмиграции того времени видную роль играла интеллигенция — радикалы и радикалки, социалисты и социалистки. Все это была поголовно безбожная компания. Однако через несколько лет, когда все они приобрели постоянную оседлость, стали адвокатами, врачами, аптекарями, архитекторами и т. д. и составили общество русско-еврейско-американское, дамы-радикалки попали в затруднительное положение. На «кофейных сборищах» где-нибудь в уютных гостиных, где, как полагается, ведется так называемый мелкий разговор, американская дама хвалится хозяйством и детьми. Но это интимное, личное. В общественной жизни она хвастает собственной церковью и собственным пастором. Русско-еврейские дамы не могли подавать соответствующих реплик. Кончилось тем, что они капитулировали, вернулись к синагоге и к раввину, и тогда у них нашлось о чем говорить с христианками.

На всей американской жизни до сих пор лежит налет религиозности. Величайший хищник Америки, покойный Джон Рокфеллер, был не только пламенный баптистом, но также и безалкоголиком. Регулярно, по воскресеньям, он собирал своих домочадцев и клерков и читал им проповедь на тему о вреде вина. Таким же упорный церковником являлся и знаменитый В. Д. Брайан, бывший в течение ряда лет главою демократической партии. Брайан был церковником и вместе пацифистом особого американскою оттенка. Он был как предварительное издание еще более знаменитою президента — Вудро Вильсона, тоже демократа и тоже пацифиста, подарившею человечеству американский мир и Лигу наций. Вудро Вильсон был профессором, ректором высоко аристократического университета в городе Принстоне. О нем говорили, что у него совесть пастора, который боится за свои сбережения в банке.

В последние годы под этой лощеной церковной поверхностью нарастает полоса безразличия к церкви даже в среднем классе. Рядом поднимается волна скептицизма и безбожия как среди рабочих, так и среди мелкой буржуазии, связанной с интеллигенцией. Американская церковь с начала текущего века ставит пред собою тревожный и острый вопрос: «Как заманить его в церковь?» Я заимствовал этот откровенный лозунг из одной церковной афиши, какие во множество развешиваются и распространяются во всех американских городах.

Согласно всему направлению американской жизни церковь решает этот «проклятый вопрос» в стиле навязчиво-рекламном, в виде серии весьма беззастенчивых трюков.

Я мог бы привести по этому поводу целую серию самых неожиданных фактов, например:

1. Город Луисвиль в штате Кентукки. Придите послушать достопочтенного пастора Г. В. Бромлей. Храм методистов, угол 6-й улицы и Бродвей, в 2 1/2 ч. пополудни. Только для мужчин. Вход по билетам, по каждому билету мужчина или мальчик свыше 16 лет.

2. В городе Сан-Луис, в штате Миссури, состоялась «гигантская» проповедь того же искусительного типа: только для мужчин. Газеты заранее трубили о том, что она будет горячая, как пламя, раскаленная добела, как железо в горне. В назначенный день церковь была забита публикой. Места для всех нехватило. Огромная толпа стояла кругом церкви. Репортеры указывали с радостью: «Совсем, как в театре. Только нет перекупщиков на входные билеты». В нижнем этаже супруга проповедника собрала такую же толпу распаленных женщин и разговаривала с ними на женскую тему: «Марии вчерашние и Марии сегодняшние».

«Марии» — это, в сущности, «девицы». Пастор говорил: «Вот я вам представлю компанию хористок, голых и совсем неприличных. Они такие толстенькие, высокие, грудастые, с длинными ногами, соблазнительные до самых ногтей. Вот я назову их по именам: Безбожие, Лицемерие, Распутство. Распутство хуже всех. Распутство — это чортова дочь и дьявольская девка».

3. Город Мильвоки в штате Висконсин, улица Джюно, 33. Священник Г. В. Томас произнесет проповедь, стоя на голове. Два помощника будут поддерживать его за ноги. Проповедь будет на тему: «Христианство — прекрасная реклама».

В прошлую субботу он же произнес проповедь, лежа в гробу.

А вот соединение церкви и театра совершенно невероятного характера:

«В прошлую среду в большой методистской церкви в городе Индианаполисе произошло примерное венчание. Пастор церкви, переодетый женщиной, достопочтенный Виктор Гаргитт, в белом платьице, с фатой, в померанцевых цветах, отдал свою руку жениху, молодому Джону Голдерману. Юную чету венчал другой пастор, М. Брайтвуд. На венчании присутствовали 800 зрителей, в том числе местный отдел „Союза христианских юношей“».

Такие факты можно было бы приводить десятками и сотнями: они производят впечатление шутки, игры и даже «кощунства».

В Нашвиле, столице штата Тенесси, методистский епископ Блей так говорил об апостолах Христа: «Они были совсем не святые, а грубая команда рыбаков, ссорились, бранили худыми словами друг друга и наверное самого христа. И когда они оставили свои сети и пошли к Иисусу, каждый из них, разумеется, думал: „А что мне очистится от этого разини?“» «Я убежден, — закончил епископ, — что если бы Петр, Иаков и Иоанн попали на съезд иллинойских священников, их сейчас же прогнали бы со съезда».

Во время проповеди играл оркестр и пели два хора. В толпе передавались длинные и острые вилки, и верующие нанизывали на них свои «зеленоспинки», т.-е. бумажные доллары.

В этом же самом штате Тенесси, в городе Ноксвилле преподобный Грехем Уокер произнес проповедь на тему: «Последние новости из самой преисподней».

С особенной любовью священники относятся к кулачному бою. Преподобный пастор Кричлей, в городе Мильвоки, объявил об открытии курсов при церкви для изучения бокса. Городская управа наложила протест. Оказалось, что в церквях не разрешено устраивать кулачных состязаний. Кричлей ужасно рассердился и объявил, что курсы все равно откроются, даже без разрешения. Учителем выступит Мирон Митчель, бывший чемпион легкого веса.

Преподобный В. Бустер в том же городе, в первой пресвитерианской церкви, произнес проповедь на тему: «Чемпионы святого писания». Он вывесил между прочим следующую таблицу чемпионов:

1. Самсон — чемпион-тяжеловес.

2. Иаков — чемпион борьбы.

3. Енох — чемпион бега.

4. Давид — чемпион легкого веса.

5. Саул — сошел с круга.

6. Иисус — чемпион мира.

Одним из пионеров церковной рекламы был нью-йоркский пастор Рейснер, ныне весьма знаменитый в Америке. Он состоит даже президентом «Отдела церковной рекламы» во «Всемирной союзе деловых объявлений». Он первый рядом с поющим хором устроил хор свистунов: пели женщины, свистели мужчины. Рейснер даже доказывал, что мужчине больше подходит свистеть, чем петь. Он приводил в церковь фокусников, имитаторов, искусно кричавших скворцами, щелкавших, как кузнечики, жужжавших, как мухи. Джеки Куган, малолетнее чудо кинофильмы, рассказывал с кафедры о своих приключениях, специально для детей. В церкви раздавались бананы, яблоки, пирожное.

Еще в начале текущею века Рейснер рассуждал так: «Если у меня есть лавка, но нет покупателей, я банкрот. Если у меня есть лавка церковная и я не приобретаю душ для спасения, я тоже банкрот. Худая торговля для церкви — такое же бедствие, как и для магазина. Я торгую спасением душ, я не хочу быть банкротом. Иисус христос дал мне небесный капитал и я должен принести небесам хорошие проценты».

И он цитировал знаменитое место из евангелия Матвея (25, 14–30) о лукавом рабе, который не дал господину надлежащею процента на полученные деньги.

Место это раньше несколько смущало христиан, но в Америке оно пришлось весьма кстати, ибо церковь в Америке есть действительно лавка, торгующая спасением душ.

Доктор Рейснер специально увязан со спортсменами. Он устраивает, например, особые службы по бейс-боллу и выставляет при этом огромную афишу в таком роде, что апостол Павел, если бы жил в настоящее время, был бы конечно бейс-болным загонщиком. Еще в 1913 году этот доктор заставил выступить на церковной трибуна известного загонщика Гелла Чейза, который доказывал набожной публика, что христианство и бейс-болл — это, в сущности, одно и то же.

Американская церковь принимает живейшее участие в насущных вопросах мужской и женской жизни. В 1928 году американские женщины, принявшие короткие юбки, стали делиться на две партии: одна стояла за длинные чулки, повыше колен, а другая — за голые колени и низкие карпетки. Чулки считались консервативными, карпетки — либеральными. Но в связи с общим движением времени карпетки побеждали. И пастыри различных вероучений говорили проповеди за и против, например: «Что сказал бы христос, если бы увидел Марию Магдалину в карпетках?».

По мужской линии были другие проповеди, например: «Стал ли бы Иисус христос играть в три очка?»

Телеграмма из Лондона в Нью-Йорк: «Читай свою библию в бане». Такими словами достопочтенный А. Велсли Орр, викарий церкви св. Павла в Кингстон-Гилле, открыл лондонскую конференцию по библейской критике.

«Лучшее место для чтения библии — это не кабинет, а баня или ванна. Лучшая картина прошлого года была читающая девушка. Голая девица, лежащая в ванне с книгой в руках. Будем думать, что эта книга есть ветхий завет. Тогда неприличная картина станет божественный символом».

Здесь очевидно Англия объединяется с Америкой.

Евреи ничуть не отстают от христиан. В Нью-йорке и Чикаго процветает торговля корешками мандрагоры, вывозимыми из Палестины. Мандрагора — волшебный корешок, неоднократно упоминаемый еще в библии. Она служила и тогда как средство для любовной присухи или для плодородия бездетной женщины. Корешок мандрагоры ветвистый, и в нем находят сходство с человеческой фигурой, мужской или женской.

Спрос на мандрагору настолько вырос, что в Палестине развилась особая отрасль огородного дела по посадке и соответственной обработка мандрагорных корешков. Молодой корешок мандрагоры вынимают из земли, обрывают излишние разветвления, оставляя лишь четыре для рук и для ног, перевязывают «шею» и «талию» ниточкой, втыкают четыре овсяных зерна, два в голову и два в «подбородок», и закапывают в землю обратно. Нитки сгнивают, но «руки» и «ноги» корешка выделяются яснее. Овсяные зерна прорастают на «голове» и «подбородке», создавая волосы и бороду. Недели через две корешок вынимают, и он готов для продажи. Хороший корешок в Нью-йорке стоит 10 дол., а исключительный, с «носом» и «глазами», даже 20 дол. Раскупают мандрагору бездетные еврейки, арабские девушки, даже армянки и гречанки. Все эти народности, вместо взятые, составляют в штатах 6 млн. Спрос на мандрагору, как видите, совершенно обеспечен.

Деловое объявление из специальною парижскою издания газеты «Трибуна», издаваемой в Чикаго.

Единение церкви с газетой — и не только с объявлениями, хроникой, но также с передовой статьей и со всем содержанием каждого листка — имеет характер совершенно трогательный. Вот, например, моление, которым открылось заседание съезда союза газетчиков в штате Миссисипи в 1929 г. Моление вознес преподобный Т. Д. Бейтман, пастор первой пресвитерианской церкви города Колумбуса:

Влияние денежных мешков в церкви, пожалуй, сильное, чем даже в ученых учреждениях. Приведу для сравнения два нижеследующих факта:

1. Университет в Калифорнии, имени Станфорда, был основан четою миллионеров Станфордов, в память единственного сына, умершего в юности. Все свое состояние Станфорды отдали этому университету. Старик управлял своим университетом вполне деспотически. После его смерти управление перешло по наследству к его златосиятельной вдове. Уже в глубокой старости миссис Станфорд разошлась с ректором университета, известным ученый и писателей, во взглядах на пресуществление христа и заявила, что такого еретика она держать не может. Ректору пришлось удалиться с печалью и срамом… Это по части учености.

2. По части церковной увязки приведу другой факт, совершенно неслыханный и отдающий средними веками: молодой проповедник, исполненный апостольским энтузиазмом, принял прекрасное место в церковной приходе на юге, где паства состояла из нескольких семей местной родовитой знати и их подчиненных и приверженцев. На юге, как известно, имеется знать из бывших рабовладельцев. Народу в эту церковь ходило мало. Священник нанял на собственный счет 12 автобусов, объехал округу и стал предлагать желающий бесплатно прокатиться в церковь. Он подвез свою новую паству с триумфом к церковный дверям. Но свирепый полковник, сидевший впереди в своей собственной ложе, увидев этих странных оборванцев, попавших в «его собственную церковь», обратился к священнику с неожиданной проповедью. Кстати сказать, в южных штатах каждый плантатор до сих пор считается полковником, а во всех протестантских церквах порядочные семьи откупают себе ложи, как будто в театре.

«Сударь, — сказал молодому проповеднику усатый полковник, — что это за странные люди? Я их не знаю и знать не хочу. Эта церковь построена нашими предками, для наших собственных семей и для наших друзей. Водить сюда всяких бродяг, это с вашей стороны чертовщина. Прости, господи, что я вспоминаю в твоем храме имя твоего врага — чорта. Я полагаю, молодой человек, что вы напрасно стали священником. Нам вы совсем не нужны, вам лучше уехать».

И тогда проповедник уехал.

Нельзя удивляться, что на юге церкви зовутся прямо по именам председателя церковного совета: «Баптистская церковь Джонсона», «Пресвитерианская церковь полковника Джемса Гартвуда».

Пасторы являются в Америке лучшими бойцами, можно сказать, чемпионами пресловутой трезвости.

В Западной Виргинии, в городе Чарльстоне, союз проповедников в своей борьбе за трезвость подверг порицанию самого христа. На одной из его заседаний была принята следующая резолюция:

«1. Христос, представляющий в общей полное совершенство, сделал единственную ошибку, сотворив вино из воды на брачной празднике в Кане Галилейской.

2. Таким образом христос навлек на себя справедливый упрек и мог быть назван пьяницей.

3. Ввиду этого мы рекомендуем всем христианским общинам заменить для причастия пьяное вино скромный виноградный соком».

Сами пасторы, впрочем, при случае пьют здорово. Вот сообщение из города Блумингтона в штате Иллинойс: «Достопочтенный Самуил Фишер, пастор церкви Первых христиан, поправляется от раны, полученной при разрыва бутылки с виноградным соком, который он приготовляя для причастия. Этот случай произошел, когда пастор вместе с комитетом в церковном подвале приготовлял годичные запасы виноградного сока. Взорвавшейся бутылкой раней пастор и три члена комитета».

Можно представить себе, что произошло на деле в этом церковной подвале, и как перепились и потом передрались церковники. Газеты пояснили, что в этом сообщении нет никакой неправды. Вино, даже коньяк, является действительно виноградный соком, не чем иным.

С другой стороны, самогонщики тоже нередко отличаются особою набожностью. Осенью 1929 года в штате Колорадо полиция сделала обыск на ферме Чарльза Сандерса, около города Пуэбло. Там нашли большой, хорошо оборудованный самогонный завод. Над перегонный кубом висела молитва господня, напечатанная в виде плаката с золотыми краями, а над бочками с суслом висел другой плакат с 23-м псалмом Давида. Внизу стояла добавочная надпись: «Бог — наше прибежище и сила».

Характерным явлением американской религиозной жизни является так называемой revival — «оживление». Он представляет внезапный взрыв религиозного энтузиазма паствы, которая чувствует, что погрязла в грехах, и хочет очиститься (интересно, что у сибирских туземцев есть такие же общественные взрывы религиозного экстаза, связанные с обновлением шаманского бубна; они называются также «оживление»).

Раньше в Америка порывы «оживлений» происходили неожиданно, самопроизвольно, вроде массового гипноза. Теперь существуют особые специалисты, мужчины и женщины, так называемые «евангелисты». Они ездят из города в город с особо подобранной труппой, с оркестром и хором, с директором рекламы. Насколько рьяных церквей в таком-то городе, желая создать «оживление», делают складчину и вызывают на общий счет евангелиста. В газетах открывается кампания, потом приезжает евангельская труппа, вроде театра или цирка. Дальнейшее зависит от ловкости труппы и ее главнейших актеров.

«Оживление» кончается экстренным сбором пожертвований, которые потом делятся между хозяевами и гостями, т.-е. между инициативной группой церквей и странствующей группой проповедников. Иногда достается и тем и другим, за всеми расходами, по поскольку тысяч долларов. Потом проповедник уезжает, а у паствы наступает как будто похмелье. Люди очевидно объелись церковного экстаза и перестают ходить в церковь. Поэтому многие пасторы боятся «оживлений».

Нравы этих странных духовных актеров, солистов и массовиков, совершенно особенные. Вот Эмми Семпль Макферсон — евангелистская проповедница, весьма известная во всех англо-саксонских странах. Она словно соскочила со страниц известного романа «Эльмер Гантри», принадлежащего перу известного Синклера Льюиса и описывающего приключения американских «оживленцев», баптистов, методистов и иных. Эмми Макферсон, кроме «оживления», занималась спекуляцией на самую широкую ногу: она спекулировала недвижимым имуществом и в конце-концов попала в тюрьму вместе со всей своей труппой и другими «оживленными» попами, которые работали на нее из 10 %. Общая сумма доходов, содранная с доверчивой публики, исчисляется сотнями тысяч.

А вот птица покрупнее: Е. С. Карнс, казначей южного отдела баптистских внутренних миссий. Он исчез из города Атланты в штате Джорджия и унес с собой круглую сумму в наличный миллион.

Духовный и нравственный уровень американской церкви стоит очень низко. Можно отметить, как некий парадокс, что католическая церковь в Америке хотя и находится наполовину в руках иезуитов, в общей, пожалуй, приличнее католиков Европы, итальянцев и ирландцев.

Любопытно указать, что до самой революции католическая церковь в Америке не имела своих собственных иерархов, и католические церкви управлялись советом старейшин точно так же, как все протестантские церкви, до крайних «независимцев». Только с начала XIX века папы стали посылать ирландских епископов, чтобы крепче забрать в свои руки буйную и набожную католическую паству.

С другой стороны, католики обладают особый талантом сердить протестантское общество. Например кардинал Гейес сделал такое заявление: «Совершенно напрасно считают, что американская конституция сколько-нибудь оригинальна. Принципы и даже язык знаменитого объявления „независимости“ заимствованы у иезуитов, у патера Бернарда Беллярмина».

Заявление другого американского иезуита, патера Локкингтона, гласит: «Знаменитая статуя Свободы, стоящая при входе в Нью-Йорк, не есть настоящий памятник Свободы. Памятник истинной свободы в Америке, который господствует над всем городом Нью-Йорком, это — могучий кафедрал святого Патрика».

Не мудрено, что протестанты злятся на «романизм». Это уже такой предел, его не перейдешь. Католики и протестанты — это как кошки и собаки. Им ни за что не ужиться вместе. Что касается протестантских церквей и учений, пастора и паствы, все это в Америке грубее, элементарнее, чем в старой Европе. Самое видное место в проповедях и во всем обиходе занимает не только христос, но также и дьявол, «мистер дьявол», как вежливо называют его проповедники, настоящий дьявол, черный, косматый, с рогами, как подчеркивают усиленно христианские ораторы.

Дьяволу соответствует ад. Опять-таки, самый настоящий: с паленым человеческим мясом, с шашлыками из грешников, нанизанных на вертел, как-будто воробьи. Дьявол и ад — это любимейшая тема американских проповедников. Подобно Иегове, они бросают громы и молнии в нераскаянных грешников и женскую паству свою доводят до истерики. Главнейшие вероисповедания в Америке произошли, как известно, из кальвинизма. Они провозглашают мрачный догмат кальвинийской Женевы. Грешники будут жариться в аду и ныне, и присно, и во-веки веков, аминь.

Привожу описание ада, сделанное в таком же пышном и подробной стиле, как описание царства небесного, сделанное раньше:

«Представьте себе, что вас бросили в огненную лечь, полную пышущим жаром. Какова будет ваша боль, когда даже случайный ожог от маленького уголька совсем невозможно терпеть. Представьте себе, что вас бросили в эту печь на четверть часа. Времени довольно, чтобы вам самим прогореть до углей. А что ежели вместо четверти часа 24 часа боль, сто лет, тысячу. Как же, ваше сердце провалится в самые пятки, если вы подумаете, что надо гореть в этой огненной печи навек и вовеки».

И дальше такое рассуждение преподобных пуритан, достойное тончайших иезуитов: «Бога называют жестоким к его собственный детям. Но если мы избрали себе утехи плоти, мы вовсе не божьи дети. Мы, выражаясь словами Иисуса Христа, „дети вашего отца — дьявола“. Нельзя ожидать, чтобы бог проявил милосердно к детям сатаны, своего худшего врага».

«Справедливость к праведный требует жестокости к грешникам. Во время небесной прохлады в раю сладчайшей изюминкой праведным будет памятна о том, что грешники жгутся в аду».

По этому поводу в начало XVII века в Новой Англии возникла либеральная секта, направленная против бесконечности адских мучений. Она проповедывала всеобщее универсальное спасение, даже для разбойников и изменников, не говоря уже о грешниках более простых категорий. В связи с универсальным спасением новая секта назвалась «универсалисты». В то время нравы были проще, чем теперь, и баптисты с методистами смертный боем вышибали универсалистов из церковных дверей. Зато в 1799 году глава универсалистов, Оссия Баллу, рыжий великан 180 сантиметров росту и 80 кило весу, пришел в церковь с евангелием и с палкой и вышиб с церковной паперти шерифа Рейса, который защищая вечный ад в полной форма и с мечом в руках.

В начало XIX века церковь универсалистов в штатах Новой Англии стала привлекать внимание «порядочных людей», образованных и вместе богатых, и даже получила уважение толпы, однако под тем непременным условием, чтоб хранить свой светильник под спудом для собственного освещения и отнюдь не заниматься пропагандой среди черни.

Секта «унитариев» основана тоже давно и тоже в Новой Англии. Первая община возникла в Бостоне в 1787 году. Унитарии шли дальше универсалистов. Они отрицали троичность бога, не признавали божественности христа и, в сущности, были уже не христианами, а просто теистами. Секта все время носила глубоко аристократический характер, и их называли и называют «бостонскими браминами». К ней принадлежал ряд видных деятелей и писателей, каковы: Эмерсон, Торо, Виттиер, знаменитый профессор Агасис. Недавно умерший сенатор Роберт Лафоллет, который пытался основать в Америке радикальную партию и собрал на выборах в 1924 году 5 млн. голосов, тоже был унитарий.

Быть унитарием считается в Америке очень хорошим тоном. С другой стороны, унитарии сами отстраняются от «черни» и ничуть не желают привлекать ее. За полтораста лет в Америке они приобрели только 60.000 членов, соединенных в 422 церковных общины. Две трети этих общин — в Новой Англии. Однако во время войны унитарии с восторгом приняли лозунг «долой Германию», и когда, например, проповедник Голмс заявил себя пацифистом, его бойкотировала вся унитарианская церковь. Ему перестали выдавать обычное пособие из общего фонда, и коллеги его даже кричали, что он подкуплен немецким золотой. Коллеги до сих пор косятся на Голмса, — он защищает советское правительство и индийскую революцию.

Уместно сказать несколько слов об отношении негров к религии. Первые негритянские рабы, привезенные из Африки, были анимисты и фетишисты. Они верили, что весь мир населен духами, подобными людям, которые охотятся, пьют и едят, рождаются и умирают. Они поклонялись фетишам, изображениям из дерева и камня разной формы и разного размера. Но дети этих первых рабов, рожденные на американских плантациях, усвоили вместе с английским языком и религию английских господ. Местные пасторы разного толка позаботились о том, чтобы негры стали христианами, но еще через поколение обнаружилось разделение роковое и неизбежное. Черная церковь отделилась от белой. Негры верили и слушали только собственных пасторов, хотя бы рожденных в рабстве. Белое священство стало коситься на черных соперников. В начале XIX века быть негритянским проповедником было почти преступлением, которое нередко, наряду с обучением грамоте негров, наказывалось смертью. Такое разделение церкви на черную и белую углубило пропасть правовую и экономическую между белыми господами и черными рабами.

Полуопальная черная церковь при рабстве была единственный прибежищем негров. Надеяться больше было не на что, только на равенство за гробом. Рабы собирались в какой-нибудь брошенной риге, ночью или в праздник, и по целым часам голосили духовные гимны.

Теперь эти гимны потеряли особое значение и из церкви попали в театр.

После освобождения негров во второй половине XIX века разделение еще углубилось, ибо вместо вопроса о папе, белом или черном, стал вопрос о самом боге, какой он именно: белый или черный. «Белый христос», «белые ангелы» стали тревожить воображение набожных негров, как новая враждебная угроза, и в самой народной поэзии, в знаменитых «синявках», несколько похожих на наши народные частушки, «белый христос» является двойственным: один раз предметом почтительной и нежной любви, другой раз — враждебным и чуждым.

Рядом с общей духовной вульгарностью церковь проявляет большое приспособление к условиям современной жизни, к развитию промышленности, к особому духу и стилю новейшего капитализма, который пропитал насквозь всю американскую жизнь. Вся американская церковь, без различия сект и учений, принимает такие промышленные формы.

Церковь в Америке — это большое промышленное предприятие, это огромная фабрика для производства ценностей, конечно воображаемых, но все же производственно-реальных, имеющих торговое обращение и расцениваемых на доллары и центы.

Воображаемые ценности в Америке производятся и помимо церкви. Огромные бюро промышленной рекламы, производящие обороты на многие миллионы долларов, в сущности, торгуют такими же воображаемыми ценностями. Достоинства папирос «Старое золото» или мази «Перуина» конечно — воображаемые… Американская церковь похожа на такое же рекламное бюро. Мы встречаем ряд определенных заявлений: «Христос — это вождь рекламы», «Скрижали Моисея — это первое написанное объявление».

Постоянно встречаются такие проповеди: «Христос и коммерция», «Библия как лучшая опора для работы приказчика».

Сочиняются особые молитвы, например: «Молитва к богу деловых людей», в которой есть, например, следующие пункты:

«Благодарю тебя за стук пишущих машин и за милых стенографиста, дающих развлечение и помощь».

«Благодарю тебя за вокзальных носильщиков, за такси, за скорые поезда и безопасные бритвы. Благодарю тебя за телефоны и телеграммы, которые соединяют меня с конторой и домом, где бы я ни был. Благодарю тебя за конкуренцию, за вечное желание обогнать других. Благодарю тебя за моих клиентов, за мою вечную готовность служить им усердно и удачно. Благодарю тебя за жену, которая знает все мои штуки, но все-таки любит меня и помогает мне. Аминь».

И опять-таки можно сказать, что этот всеобъемлющий приказчик заполнил не только американскую религию, но также американскую науку. Он пропитал своим духом музыку, театр, изящную литературу. Рядом с «приказчиком-христом» выступает на сцену «приказчик-Шекспир». На эту поучительную тему в ноябре 1930 года, по сообщению газет, доктор Вилльям Б. Боррос прочитал обстоятельный доклад на соединенном заседании высокосветских клубов трех городов в штатах Мериланде и восточной Виргинии.

Лектор указывал, что Шекспир вывел в своих пьесах более 700 фигур типичных продавцов, и каждый из них продает какую-нибудь новую ценность: Брут продал товарищам мысль о том, что Цезарь стремится к верховной власти; Марк Антоний оказался весьма расторопный приказчиком и в своей знаменитой речи на похоронах Цезаря затмил всех своих соперников и ловко всучил римлянам свой политический товар и т. д.

Американская церковь представляет однако наиболее яркое выражение этой торгашеской идеологии. В этом отношении между Западной Европой и Америкой существует наглядное различие. В Западной Европе за последние четверть века до войны, и в особенности после войны, религия выступает как пугало, как призрак, который вызывают из мрака и праха темные общественные силы в качество последнего союзника.

Италия в течение полувека назойливо хвалилась отменою светской власти папы. Папа был ватиканский узник, старый преступник, уловленный мудрыми министрами и взятый за решетку. Итальянский фашизм в борьбе с пролетарской стихией в конце-концов счел нужный воскресить светскую власть старого святейшества над клочком итальянской территории. Но этим конечно он не мог воскресить былого величия и власти главы католической церкви.

Мы видим далее такое поразительное явление, как крестовый поход союза различных церквей — протестантских, католических и даже еврейских — под предводительством того же святейшества против безбожного СССР. Этот церковный карнавал нельзя, разумеется, принимать совершенно серьезно. Крестовый поход расцвел в XI веке. Вызвать его из могилы через 8 столетий несколько смешно. Такие покушения с негодными средствам указывают лишь на то, что ветхие общественные силы погибающего строя с отчаяния хватаются за сказки своего детства, за рецепты своей давно умершей бабушки. Русский царизм перед смертью тоже постоянно хватался за церковь, начиная от Георгия Гапона и кончая Григорием Распутиным. Но это лампадное масло мало ему помогло.

Американская церковь пристраивает свою идеологию не только к политический походам, но и к базе экономической, финансовой, торговой и производственной. В моем цветнике церковных объявлений есть очень яркие примеры производственных проповедей:

«В городе Окленде, в штате Калифорния, пастор Артур Л. Прагг в методической церкви св. Стефана будет говорить на тему: „Я — хлеб жизни“. Он обложит себя грудой горячих хлебов, справа и слева от кафедры будут две высокие колонны, искусно сложенные из булок с крестами из батонов. По окончании проповеди такие-то дамы, переодетые булочницами, в белых чепчиках и передниках, будут раздавать хлебы верующим. Хлебы от фирмы такой-то».

В городе Гервине штата Иллинойс методический пастор Франк Пимлот, сын инженера Мичиганской центральной дороги, читал проповедь на тему: «Путь в обетованную землю». Лекция имела вообще железнодорожное оформление. Церковь была освещена железнодорожными фонарями, взад и вперед проходил настоящий электрический поезд. Мужской квартет пел: «Жизнь — это рельсы на небо». Солистка Этти Смит играла железнодорожные частушки на французской арфе. Кафедра была увешана снимками наиболее замечательных локомотивов. Перед началом службы Неслер, директор оркестра, и церковный инженер Уолтер Роденбург пустили в ход поезд. Пастор крикнул: «Садитесь, трогаем!» Раздался звонок, потом два свистка. Поезд двинулся вперед, присутствующие пели: «Жизнь — это путь бесконечный». Пение кончилось, поезд остановился.

После того, через месяц, прыткий пастор А. Пратт, тоже методист, произнес проповедь на тему: «Плотник из Назарета». Церковь была увешана плотничьими инструментами и походила на мастерскую. Проповедник, вместо кафедры, стоял за верстаком. Мужской хор был переодет в плотничью спецодежду (белые блузы и белые штаны). Два специальных музыканта играли на плотничьих пилах и на боченках с гвоздями.

В публике, впрочем, не было ни одного плотника.

В большой городе Лос-Анжелосе баптистский пастор Джон Сней произнес проповедь на тему: «Бог и хирургия». Он сказал, что бог впервые применил безболезненные средства еще к Адаму, во время операции вынимания ребра. Операция прошла великолепно, и больной после этого жил 930 лет. Бог, стало быть, это — наилучший хирург.

Таковы производственные темы американских попов.

«Производственные» подходы к религии переходят из церквей в профессиональные союзы и их специальные журналы. Например в «Новой бюллетене» союза дорожных строителей в штате Тенесси указано: «Иоанн-Креститель был главный агитатор дорожного строительства. Ибо он возгласил: „Приготовьте путь господу, прямыми сделайте стези ему. Всякий дол да наполнится и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неравные пути сделаются гладкими“».

Все мотористы и шоферы должны почитать Иоанна-Крестителя. Он — провозвестник движения по исправленный дорогам.

Американская церковь-небоскреб в 20 и 30 этажей вмещает целые десятки предприятий, весьма своеобразных, но тесно согласованных в одной определенном направленна. Церковная служба и проповедь занимают сравнительно место небольшое. Вперед выдвигаются всякие курсы — воскресные, вечерние и дневные — для уловления и обработки женщин и детей: кулинарные курсы, заботливо оборудованные для молодых хозяек, деловые институты — для обучения юных девиц счетоводству, стенографии и бухгалтерии. Здесь же союзы для воскресный обедов и танцев, включая фокстрот весьма откровенного типа, физкультура и бокс, борьба, школа кройки и шитья и множество других.

Здесь в ходу даже так называемый «крепкий сидр», которым в Америке чаще всего называют прикровенно яблочную водку. Церковь все освящает и все прикрывает: и пляску, и пьянку.

Типичный небоскребным церковником новейшего стиля является вышеупомянутый Рейснер. У него два заместителя и три секретаря. В его деловом кабинете четыре телефона, трещат машинистки, поминутно раздаются звонки. Рейснер диктует в диктофон очередную проповедь и в то же время успевает диктовать особой секретарше-стенографистке свою новую статью на тему «Христос и реклама»; «Иисус торговал словесными объявлениями и так привлек к себе массы; мы только подражаем ему. Нагорная проповедь — это самый огромный бум, какой известей в истории».

Я упоминал выше церковь-небоскреб, которую строил в Нью-Йорке нефтеносный Рокфеллер. Он ее строил, но достроить при мне не успел. Она была рассчитана на 210 метров вышины, с электрический крестом на вершине, яркости совсем нестерпимой. Но достроить ее никак не могли. Она три раза горела. В Студенческой доме злые языки непочтительных индусов и арабов говорили о том, что пожары возникают от поджогов. Церковь была вся в деревянных лесах. Подрядчики страховали эти деревянные постройки и потом получали прекрасную жирную премию. Барыши доставались будто бы не только подрядчикам, но также и церковникам.

Последний пожар был за несколько дней до нашего отъезда. Мы могли любоваться из своих окон в 10-ом этаже чудовищный факелом, долговязым и несокрушимым, каменным внутри, а снаружи деревянным. Но факелу на этот раз не дали разгореться. С разный сторон прилетели пожарные машины, забрались на крышу соседних небоскребов и воздвигли насосы журавлиного вида, раскладные, в 12 колен, и через полчаса вышло так, что пожар поливали уже сверху. Через несколько часов все было погашено.

Нефтеносный Рокфеллер пожертвовал еще миллион, и церковь в конце-концов была достроена.

В Питсбурге строится «ученый кафедрал» в 55 этажей. Это будет одновременно церковь и богословский факультет. Миллиардеры жертвуют отдельно и на науку и на церковь. Но охотнее всего они жертвуют на комбинацию церковности с учебой. Не только христиане, но даже и евреи жертвуют крупные суммы на этот новейший христианский хлороформ для усыпления народных масс. Макс Памс, еврейский финансист, пожертвовал огромные суммы на укрепление католической иерархии с подчеркнутой целью усилить дисциплину среди беспокойного рабочею класса.

Профессора и инженеры соединяются с попами в общих предприятиях, религиозных и научных.

В Чикаго, кажется, уже в десятый раз собирают особый фонд в 10 млн. долларов для того, чтобы послать экспедицию на гору Арарат для отыскания Ноева ковчега. Экспедиция будет снабжена аэропланами, с особыми телескопическими и географическими приспособлениями. Найденный ковчег (если он будет действительно найден) будет помещен на огромной выставка столетнего существования Чикаго, предположенной на 1933 г.

Знаменитый доктор Рейснер тоже строит на улице Бродвей в Нью-Йорке огромный небоскреб, вышиной в 208 метров. На верхушке небоскреба будет пылать электрический крест в 22,5 метра вышины. Этот крест будет служить маяком для авиаторов, ночью его будет видно за 100 миль. Рейснер собрал на свой небоскреб 6 млн. дол.; впрочем, недавно он заявил с кафедры, что, если понадобится, он соберет еще столько же.

Вскоре после окончания войны доктор Рейснер участвовал в большом сборе в пользу методистской церкви, который принес в общем итоге 107 млн. дол.

Но всего любопытнее отметить особое явление, которое все вырастает и выдвигается вперед. Его можно было бы назвать «технизацией церкви». В Америке оно называется нередко в таком же роде: «библейская инженерия».

Религиозная работа распадается на множество ветвей и отраслей. Часть ее сосредоточена в церквах, другая часть — на богословских факультетах и третья — в особых учреждениях, которые совмещают учебу и практическую работу. Наиболее выдающуюся часть представляет подготовка библейско-инженерных кадров.

Вот, например, список курсов на богословской факультете Бостонского университета:

И конечно главнее всего — церковная реклама.

Явились особые ученые степени нового богословия:

Еще важнее, разумеется, церковная экономика, которая издавна в Америке составляет особую науку. Еще с половины XIX века в проповедях и в церковной литературе обсуждались такие вопросы: когда и как собирать церковные пожертвования — ежемесячно или сразу; в будничном или в экстренной порядке; совершенно добровольно, полудобровольно, или с легким принуждением, или с полным моральный воздействием.

Но теперь и эта важнейшая отрасль церковной работы распалась на технические отрасли:

1. Финансовая база церкви и церковной школы.

2. Принципы администрации церкви, церковной школы и различных церковных учреждений.

3. Платные и бесплатные объявления.

4. Искусство привлекать пожертвования.

Рассылаются подробные анкеты, странно знакомые по тону. Вот несколько групп:

Другая группа вопросов не менее интимная:

Технизация церковной науки процветает на востоке и на западе, в союзе с наукой и без всякой науки. Вот еще ряд курсов:

Модернизм, рационализм, спиритуализм, романизм, атеизм. Анализ опровержения.

Для студенческих экзаменов предъявляются особые требования:

Сюда же примыкает и практикум:

С другой стороны, вырастает количество служащих в огромном церковном учреждении. Отдельные церкви объявляют между собой соревнование: выдвигают вопросы о повышении производительности на столько-то процентов в год, в трехлетку, в семилетку.

В штате Массачузетс, в Новой Англии, в огромной большинство пуритане. Епископальная церковь в меньшинство. Однако дела ее настолько разрослись, что, например, епископ Лоренс в 1927 г. отложил свою духовную работу и занимается исключительно финансовый руководством. Кстати сказать, он родом из старой купеческой семьи.

Надо отдать справедливость американский церковникам. В искусстве собирать деньги, пожертвования, они побили всякие рекорды. В каждом богословской факультете мы встречаем десятки стипендий, устроенных клубами, торговыми фирмами, банками и даже ростовщиками. Так, в южной Каролине клуб Киванис ежегодно собирает средства на три дюжины стипендий.

В Далласе, в столице Техаса, в южном методическом университете устроены рядом — на частные пожертвования — физическая клиника для студентов-медиков и клиника духовной работы для студентов-богословов. В обеих клиниках получают ученые степени одинаково мужчины и женщины.

Искусство собирать деньги имеет некоторые формы, установленные издавна. Вот в церкви «Милосердия господня», в одном из предместий Чикаго, пасторы устроили обильный обед с речами и даже с возлияниями. После обеда стали читать вслух список пожертвований, занесенных на особый почетный свиток. В списке были занесены суммы мелкие и крупные, самая крупная сумма была в 1.000 дол.

«Кто больше? — выкликали усердные сборщики, — кто хочет быть щедрее и почетнее всех?» И в 10 минут накидали 165 тыс. дол., а вместе с предыдущими круглую сумму в 200 тыс. дол.

Другие финансовые формы являются более неожиданными.

Многие церкви, чтобы наполнить воскресные школы, прибегают к нижеследующему трюку. Они продают, порою с публичного аукциона, каждый класс за такую-то сумму группе учеников, наиболее предприимчивых и бойких. Покупатели, в свою очередь, стараются выжать эти деньги теми или иными путями из своих товарищей. Они устраивают особые списки приказчиков, ищущих надбавки. Когда кто-нибудь из записавшихся получает действительно надбавку, он относит ее к вдохновению, полученному от библейских уроков, и вносит известный процент. Молодые предприниматели всегда получают излишек против заплаченной суммы. С другой стороны, они оказывают осторожное давление на торговые фирмы, для того, чтобы получить повышение с надбавкой для своих богобоязненных сочленов.

Технизация печати, технизация театра и самое большое и важное — технизация церкви.

Одновременно с этим рост безбожия в Америке имеет стихийный характер. За последние годы даже церковники стали отмечать: молодежь вообще отходит от церкви. Паства — даже у таких евангельских столпов, как пресловутый Рейснер — набирается из людей пожилых, особенно из женщин, из всякой деревенщины, которая все больше и больше наводняет города, находит городские заработки на заводах и в конторах, но для собственной души сохраняет деревенские навыки.

Организованное безбожие в Америке имеет иногда незначительные размеры и характер вполне буржуазный. Можно упомянуть ряд деятелей, например Чарльза Смита, председателя Союза атеистов, человека упорного и твердого, и Джозефа Льюиса, писателя, в своем роде весьма популярного. Одна из его книг, «Библия без маски», выдержала в два года 10 изданий. Она представляет хрестоматию всевозможных неприличностей, какие содержатся в «ветхом и новом завете». Такое соединение церковности с «клубникой» находит в Америке массовое покупателя.

Однако рост безбожия далеко перерастает эти слабые и странные усилия. Приведу, например, подробности знаменитое «обезьяньего процесса», который состоялся в городе Дейтоне штата Тенесси в 1927 году. Благочестивые управители этого штата, как известно, вчинили иск великому Дарвину и его скромному ученику, школьному учителю Скопсу, который говорил ученикам, в форме довольно осторожной, о «родстве человека с обезьяной». Газеты устроили по этому поводу невероятный шум. Дело приобрело сперва всеамериканский, а затем и всемирный размер. Съехалось до 30.000 журналистов и всяческих гостей. В гостинцах мест нехватало. Комнаты в частных домах брались нарасхват. Захолустный городишко захолустною штата, говорят, выручил на этом деле более миллиона долларов. Процесс устроили на площади, под открытый небом, за неимением другого подходящею места. Он длился два дня, и Скопса оштрафовали на 100 долларов.

По поводу этого процесса либеральные журналы печатали протесты обезьян из нью-йоркского зоопарка, которые отрекались с негодованием от всякого родства с идиотами из города Дейтона.

С другой стороны, мне рассказывали журналисты, побывавшие в Дейтоне на процессе: в течение недели было продано в Дейтоне более тысячи книг сочиненна Дарвина «Происхождение человека и половой подбор». Дейтонские судьи устроили Дарвину рекламу даже среди своей захолустной, заскорузлой публики. Учение Дарвина объявлено в Тенесси запретным. Другие штаты следуют тому же примеру (например Арканзас), но все же трудно поверить, чтобы американский ханжи победили новейшую науку.

Война с Дарвином в Америке — такое же покушение с негодными средствами, как крестовый поход против советского безбожия в унылой и серой Европе. Можно сказать по Щедрину: «Такими благоглупостями никого не благоудивишь».

Спиритизм и «христианская наука» выходят, как указано, за пределы христианства, хотя от этого они конечно ничуть не стали лучше. Секта «христианской науки» была основана женщиной, Марией Бекер Эдди. Она умерла в 1910 году, и после того «неприличие» женскою апостольства было несколько сглажено. Мужчины, как водится, всюду одолели женщин и отодвинули их в сторону. Но осталось «левое хлыстовское крыло». Во главе его стояла мистрисс Августа Стетсон, любимая подруга великой пророчицы. Она была родом из так называемой хорошей семьи, притом же из Бостона, центра старинной американской образованности. В городе Нью-Йорке она построила первый храм «христианской науки», собрав на него полтора миллиона долларов. С 1884 года она, подражая пророчице, лечила больных возложением рук и молитвой. После смерти пророчицы она стала предсказывать ее воскресение и полное бессмертие, а себя, заодно, объявила ее преемницей и тоже бессмертной. Ее отлучили от церкви, она умерла при мне в Нью-Йорке, 88 лет от роду, окруженная общим почитанием… Впрочем, перед смертью она призвала настоящею доктора, правда, под секретом. Но на этот раз ничто не помогло, и ей пришлось, наконец, расстаться с земной оболочкой и принять другую — небесную, как верует секта.

За последнюю четверть века можно отметить упадок спиритизма. Он как-будто поблек и весь выцвел. Маленькие чудеса спиритических медиумов, какие-то жалкие карманные трюки, совсем не годятся для огромных размахов современного радиовека. Дико устроить спиритический сеанс во время полета на дирижабле над буйный океаном. Правда, порою выплескиваются вверх остатки спиритических фокусов. Например, на заседании Американского теософского общества был поставлен доклад Гарднера, помощника и друга Артура Конан-Дойля. Писатель Конан-Дойль является истым спиритом.

Не мешает указать, что доклад о феях теософы устроили в тесном контакта с Союзом инженерных обществ, в его специальной аудитории, снабженной многими тонкими приспособлениями.

С американский спиритизмом связан бывший великий князь Александр Михайлович Романов. Он приезжает в Америку время от времени, чтобы читать лекции именно о спиритизме. Так, 2 декабря 1928 года он приехал в Нью-Йорк и сразу отправился в объезд по большим городам для чтения лекций. Он переночевал в превосходной отеле Ритц-Карльтон и прежде всею выразил репортерам сожаление, что за ужином нет вина: «Я допускаю умеренность и даже трезвость, но не такой ужас, какой царствует у вас. Без вина я не могу ужинать. Такая свирепая реформа не лучше большевизма».

Бывший великий князь является спиритом, завзятым и пламенным. Он говорил репортерам, что нашел в спиритизме утешение и чувствует себя счастливей, чем прежде. Он находится в прямых сношениях со многими знаменитыми покойниками и в том числе со своим почившим кузеном Николаем II. Впрочем, в настоящее время живым Романовым ничего не осталось, кроме сношений с покойниками.

На окраинах религии и церкви разрастаются, как плевелы, учения светского типа, волевые и оккультные, теософские, психические и всякие другие. Развиваются сотни сомнительных, странных профессий: астрологи, составители гороскопов, хиромантки, гадалки на картах и на хрустальной яйце. Все эти «науки» и профессии развили тоже технизацию нисколько не хуже церковной.

Прежде всего следует упомянуть профессиологию — науку о выборе профессии. Наука определения профессий считается в Америке прикладной психологией, имеет множество названий и отраслей, таковы: личное исследование, профессиональное руководство, профессиональное направление, анализ призваний, руководство призванием, направлению житейской карьеры, руководство моральной карьерой, гуманитарная инженерия, человеческая инженерия.

Эту психическую инженерию очевидно следует сопоставить с вышеуказанной библейской инженерией. Эта наука имеет десятки блестящих журналов, таковы:

«Журнал руководства призванием», «Журнал личности», «Библиотека призвания», «Чтение характера», «Промышленная психология».

Существует ряд блестящих институтов, связанных с наукой о выбора карьеры, таковы:

«Американская ассоциация советчиков по выбору профессий», «Американский институт профессионального руководства», «Национальная ассоциация профессионального руководства». В этой последней ассоциации десятки тысяч членов, множество отделов, разбросанных в провинции.

Вопрос о выборе профессии имеет для рядового американца, конечно не обеспеченного, из разных групп мелкой буржуазии, первостепенное значению, как теоретическое, так и практическое. Надо обратиться к профессиональному советчику, «доктору успеха», чтобы он указал вам, согласно принципам новой науки, как вам устроить свою жизнь, чтобы не чувствовать себя «квадратным колышком в круглой дыре».

Советы подаются в прозе и даже в стихах. И надо отдать справедливость всем этим институтам по выбору профессий: они действительно предлагают вам на выбор сотни профессий, самых разнообразных и неожиданных. Вот, например, некоторые выдержки из огромного списка. 3.000 указаний по выбору профессий, сделанных в Бруклинском институте усилием только двух работников «новой науки»:

и множество других. Выбирайте какую хотите.

Можете спросить руководства по следующим вопросам:

Можете также обратиться за разрешением вопросов более отвлеченного содержания. Например:

И множество других вопросов.

Особый отдел этих профессиональных институтов занимается, так сказать, человеческой химией, разумеется, опять-таки в отношении выбора профессии.

По методу доктора Уолша из Психологического института в городе Чикаго можно насчитывать 20 химических типов человеческой психологии и свойственных им профессий.

И здесь рассылаются подробные анкеты, удивительно похожие на церковные анкеты, указанные выше.

И множество всякой другой дряни.

По откровенному признанию одного из таких профессоров, их наука назначается для неудачников, для тех, кто желает успеха, но не имеет его, для тех, кто не имеет правильно организованной воли.

Так как безвольные и неудачливые люди вообще преобладают, то, стало-быть, клиентура для новой науки совершенно обеспечена.

Эти светские рассадники церковных бактерий проникнуты, разумеется, тем же практический духом в долларах и центах.

Приведу, например, такое объявление:

И далее идет адрес, телефон и приемные часы «развивателя воли» такого-то.

Социальная природа всех вышеуказанных институтов и союзов ничуть не отличается от вышеуказанных музеев, университета, церковных небоскребов и так далее. Те и другие управляются советом старейшин, и в психологических институтах старейшинами состоят такие же толстые денежные мешки. Например: Институт новой психологии, в сердце Нью-Йорка, на острове Мангаттане. Институтом управляет комитет из 36 старейшин. В том числе: М. Л. Гевей — вице-президент компании по производству целлулоидных изделий; Д. Л. Геджес — собственник журнала «Хорошая хозяйка»; Н. Л. Скофильд — управляющий торгового дома Сквиб и сыновья; пастор С. Таггерд Стиль младший, из храма св. Петра в Балтиморе; банкир Н. Л. Грейс и другие в том же роде.

Американская наука вообще тесно связана с суеверием. В работе профессора А. М. Тоззера «О происхождении и развитии общественных форм» вслед за главою о магии и табу следует особая глава о суевериях американских студентов. Мы узнаем с некоторым удивлением, что американские студенты, в особенности спортсмены и физкультурники, имеют свою собственную магию, амулеты и заклинания, которые нередко преемственно связаны с индейцами. Так, у студента Вейварда, Принстонского университета, есть застежка, полученная им от индейца из племени пуэбло. Застежка эта будто бы древнего мексиканского происхождения. Другой студент имеет амулет, который происходит с Ливанских гор в Сирии, где он сохранялся в течение тысячи лет в туземной семье. Третий студент сам происходит из Сирии, и предки его родились «задолго до рождества христова». Одним словом, еще один шаг, и мы вернемся к родословной от бога Уодена.

Запреты и правила студенческой магии близки к магии бушменов и австралийцев.

Такая же сложная и настойчивая обработка доверчивой публики производится под именем «прикладной психологии».

Так, знаменитый профессор Вильям Марк Тейлор, директор Биопсихологической школы в городе Чаттануга в штате Тенесси, читает следующие курсы по психологии: