Телепорт

Телепорт. Часть 3. Единолюбцы

«Кроха» был откровенно зол на Романыча. Мало того, что он отпустил «пиздёныша» без наказания, так ещё накричал за задержку до утра в лесу. Благо Лёха позвонил и сквозь эфирные помехи сообщил, что Романыч приказал сматывать дозор за парнем.

Дмитриев Дмитрий Дмитриевич, он же «Кроха», он же «Три Дэ», он же «Дима в кубе», и просто Димыч, стоял перед шефом и офигевал от рассказа, что парень, который стоял на крошечном уступе, появился в кабинете Романыча за час до появления в нём Лёхи. Мало того, что появился внезапно, но и был ласково, по словам ещё одного охранника Зелёнки, отпущен восвояси.

Он вышел из кабинета начальника, сильнее обычного хлопнув дверью, вызвав морщинки на лбу Зелёнки. Налил чуть ли не полный стакан виски из стоящей в приемной бара бутылки, одним глотком перелил на дно желудка. «Я спать!» — бросил он охраннику.

Усталость от ночи, проведённой на неудобных, вывороченных из автомобиля креслах, озноб, оставшийся после сквозняка у костра, когда перед туловища невыносимо обжигает жар, а спину и затылок обдувает холодный ветер гор, погасили в нём настрой ночи вызвать в постельку жаркую блондинку. Даже не закрыв двери автомобиля, прошёл к дому и практически мгновенно уснул, упав на диван.

Его никто не беспокоил, не пытался приказать, не сообщал о положении дел в компании. Про него будто забыли. Это помогло ему проснуться с ясной головой уже вечером в девятнадцать тридцать. Удивленный своим долгим сном, Димыч, принял контрастный душ, выпил крепкого кофе и задумался. Думать о чудесном перемещении Сергея он начал ещё засыпая, потом в душкабине.

«Его что на вертолёте переправили что ли…? Какой на хуй вертолёт! Мы бы его услышали. Тогда как он вперёд Лёхи оказался в городе? Завтра же с утра поеду посмотрю это место, что-то тут не чисто" — думы не могли выстроиться в логическую цепочку, теряли смысл. «Стой! Да, блядь, у него есть брат-близнец. Он то и был у Романыча! Точно! А сегодня днём брат уже высвободил пиздёныша. Ах, гады! Я вас разыщу, возьму с вас должок, который вы отдадите не только деньгами. Хуй вам в зубы, пидоры!» — Остатки гнева мутили разум, мешали распознать какое-то явное, вертящееся на уме слово

Чего-то, какой-то логической завершенности в последней цепи не хватало. Димыч сделал глоток напитка.

«Стой! А какого хуя Романыч его так отпустил? Ведь раньше он не спускал пытавшимся прокинуть его лохам. Больно злобный авторитет Романыч, чтобы прощать такое преступление. Пусть даже это братело пидора, и Романыч не понял подлога! Как? Откупились что ли? Так Зелёнка ничего не сказал о бабках. Поведал, что парень пришёл, захотел отыграться, но шеф внезапно подобрел и отечески похлопывая парня по спине, отпустил. Зелёнка это видел своими глазами!»

Поехать в офис, встретиться опять с Романычем, Димыч не захотел. Оделся в приличествующий его статусу костюм, глянул на своё отражение в зеркале прихожки, проверил белизну зубов, подмигнул отражению карим глазом. Ещё раз прошёлся лопатообразными ладонями по широкой, мускулистой груди.

Украшением, красящим, согласно поговорке, головы с коротко подстриженными волосами, удобными для занятий ставшим модным, дзюдо, являлись три шрама — один на затылке и два у левого виска. Не маленький калган, содержащий довольно умный, с IQ за 110, мозг, покоился на мощной, ровной шее, в свою очередь опирающийся на треугольник надплечий.

Если бы не криминальное воспитание девяностых, то отличник с красным дипломом Дмитриев, мог спокойно закончить военное лётное училище, стать таким же асом, которые на парадах машут крыльями «МИГов» и «Яков» пролетая над Красной Площадью.

Денег у родителей Димы хватило только на покупку плацкарта до ближайшего города где было такое, мечтаемое юношескими фантазиями, училище. Наскребя ещё денег его проводили в Т-нск. Если, садясь в поезд он мог купить на накопления еды на полгода, то по сошествии из вагона выяснилось, что деньги обесценились втрое. Ещё через неделю можно было рассчитывать только на месячное пропитание.

В училище он поступил без проблем, не зря ведь получил красную корочку. Но вот с жильём и довольствием вышел полный, как тогда стали говорить — облом. Училище ещё не рассчиталось с поставщиком тепла за прошлый год, поэтому держать на балансе казарму, ректорат отказался. Стипендия была таким мизером, рассчитанным на «крепкий» рубль, теперь по нынешним рыночным, мать их отношениям к баксу, не стоила и пирожка в столовке.

Более хваткие из преподавателей стали кооператорами, забросили подготовку молодых лётчиков, желающих защищать небо Родины. И курсанты естественно тоже не могли существовать на один пирожок в месяц. Отучившихся более двух курсов кадетов, перевели в другие училища страны, а остальным предложили самим добираться к сохранившимся школам. Кто поехал назад в пенаты, под родительское крыло, кто, как Дима, не смог смотреть на жалкие от безысходности лица матери и отца, подался в охранники видеосалонов, заполонивших любое мало-мальски отапливаемое и вмещающее в себя пару десятков, украденных из того же лётного училища кресел и стульев.

Здоровьишком Диму Бог не обделил. В перерывах, обычно с утра, парень «кидал железо», набирая силы, стал главным секьюрити по сети салонов. Затем хозяин расширил «владения», захватил пару-тройку магазинов, тем самым нагрузив охрану дополнительной обузой. Парни калечились, гибли в схватках между конкурирующими бандами, их сменяли другие мальцы, только закончившие седьмой класс. Им на смену пришли совсем сосунки. Калечились и гибли вовсе не за Родину, как их отцы и деды, патриотически вставшие перед врагом, а из-за желания испробовать импортное бухло, одеть тело в сшитое в подпольных цехах Европы «фирменные» джинсы, пожевать «жвачку» наконец. «Хозяевам» было откровенно по херу кто будет отстаивать их правоту престиж при разборках, главное, чтобы мог держать биту или нунчаки, так громко вошедшие из западных боевиков в народные кулачные бои, когда, подчиняясь писанным законам чести, ватага на ватагу, голыми руками рвала конкурентов.

В одной такой разборке Дима получил несколько ударов битой по костям, которые, опять же слава Богу не поломались, сдержали удар по умному калгану. Трохея вместе с пищеводом одного из соперников хрустнули в пальцах обезумевшего от боли Димки, тело погибшего не за правду послужило щитом, сдерживающим удары велосипедными цепями. Под этим телом он и лежал до приезда милиции.

Благо рассечения на голове Дмитрия были ужасающими, его не причислили к убийце «щита». После этой разборки, ещё не подлечившийся окончательно Димка, плюнул на «хозяев», пошёл в личные охранники к одному банкиру.

Не трус, но ставший осторожным, вернее понимающим, что может превратиться в «щит» банкира, Три Дэ, как его стал называть шеф, продержался два года на посту главного охранника. Так бы и охранял жирнеющее тело, если бы не супруга оного.

Сучке вздумалось отомстить мужу за измену, ладно бы с королевой или на худой конец с княгиней, но поменять тело жены с корнями первого секретаря горкома партии на рыжеволосую блядь, было пределом понимания Анжелы. Хитроумным вывертом взяла Димочку в путешествие к родителям в пригород, где папа, пока был на высокой должности, успел отгрохать особнячок. Там хорошо накормила-напоила охранника и легла в постель к заполненному тестостероном, пышущим желанием мужчине.

Будучи полнейшей идиоткой, в пылу перебранок с супругом, Анжела поведала о ночке с Димой. И уж чтобы окончательно добить мужа сказала: «И больше не суй свой хуишко в мою кисоньку. Она теперь принадлежит хуищу Димочки!»

— Дима, — когда шеф называл его вежливо, по имени, это грозило чем-то скверным, на подобии приговора к смертной казни, — Дим, только мы трое знаем об вашей с Анжелой интрижке. Так вот, Дима, завтра повезёшь её опять к родителям. Завезёшь в лес и закопаешь… навсегда. Ты понял, Димочка? Пусть думают, что это киднеппинг. Надоела она мне уже.

Тридцатишестилетний мужчина сидел за отдельным столиком, отхлёбывая из снифтера маленькими глоточками напиток тёмно-коричневого цвета, оставляя за девушками право самим решать разделить с ним одиночество или сидя у стойки ментально мастурбировать на себя, продолжал размышлять о чудесном перемещении Сергея и невозможном прощении Романычем.

Первая капля, то бишь девушка, символизируя лёгкий дождик, направилась было к его столику, но будучи оценённой мужчиной, наткнулась на его гневный взгляд. Толи десятая «капля» действительно понравилась Дмитрию, толи так коньяк подействовал — Юля, так представилась девушка, присела на соседний стул.

Девушка мило улыбаясь, рассказывала о недавно просмотренном ею историческом фильме «Россия молодая» снятом ещё в советские времена по книге Юрия Германа. О незначительных ляпусах в подборе нарядов для героев, впрочем, эти ошибки не помешали Юле насладиться просмотром. Дима, проникшись лестными отзывами девушки, пообещал, что найдет фильм на торрентах и просмотрит.

Юля попивала мартини, заказанный кавалером, дразнила его воображение кулоном, лежащем в ложбине грудей. Нет, он не заглядывался на аппетитные, поддерживаемые бюстгальтером груди, не старался прикинуть какого они размера и формы без опоры на бюст. Его заворожил кулон. Круглое, полированное до зеркального блеска изделие из платины, что-то напоминало Диме. Сквозь лёгкое опьянение он вспомнил фильм, в котором гипнотизёр качает подобную безделушку….

«Ёб твою мать, Романыч. Сука! Тебя загипнотизировали!» — Логичный ответ на мучавшие его весь вечер вопросы был найден.

— Юля, как хорошо, что ты так вовремя подошла ко мне. Молодец. За это будешь вознаграждена.

— Как?

— Трахать тебя буду…

— Фу! Как грубо!

— Ой! А что не надо…?

— Ну-у-у…. Я-йа-йа….

— Я понял. Ты целка. Хочешь романтических отношений — цветков-хуйков, конфеток-залупеток.

— Не надо так цинично! Чем я намекнула тебе, что со мной можно ТАК разговаривать? Можно ведь как-то культурней…. Без похабщины…. Видимо нарываешься, бедняжка, на таких девиц, с которыми только матом приятно общаться.

— Извини…! — Несмотря на кажущиеся мужланство и твёрдолобость, Дмитрий мог извиниться, не травмируя самолюбия. — Юля! Я хочу поощрить вас за ваши красоту, эрудированность…. Подарок у меня дома. Прошу, вас, мадемуазель, проследовать к моей карете, которая доставит ваши стройные ножки к моему чертогу. Сеньорита, вашу ручку.

— И ты извини меня. Я ведь действительно вела себя вызывающе распущенной…. Ага. Мир!

Ноги девушки ещё на подступе к его столу, поразили своим изяществом молодого человека, и переступала ими Юля кто-то грациозно легко, хотя облачены они в туфли на каблуке выше среднего. Фигура в обтягивающем платье слегка ниже колен, была скрупулёзна выточена творцом, всё в должных пропорциях, без всяких отдельных выпирающих из общего стана частей — приличная попка без следа целлюлита плавным конусом уходила к высокой талии. Бюст, как уже говорилось, не лез в глаза громадой, не пугал плоскостью. Был правда, по мнению Дмитрия один изъян — излишне волевой подбородок и высокий лоб создавали иллюзию удлиненного лица, принуждая не обращать внимание на ВСЁ лицо в целом, ибо губы, пленяя взор, обещали мягкость нежных поцелуев.

Четко обозначенные бороздки фильтрума под носом, с изящным луком Купидона, эротичный бугорок под ним, завораживали собеседника, слушавшего лирическое сопрано женщины. Серо-зелёные зрачки иллюзорно походили на два водоёма, манящих глубиной, иногда скрывались за веками с длинными ресницами. Правильно подобранная косметика на веках в такие моменты не прятала зрачки, создавая иллюзию внимательного наблюдения за собеседником.

— Юль, давай пока мы на этом берегу, — передавая её номерок гардеробщице, начал мужчина, — пока не перешли рубеж: приятная беседа — запоминающийся секс, я скажу тебе о своём кредо. Встреч меж нами будет максимум две-три. А дальше попа об попу и как астероиды в разные концы галактики. Не люблю женских соплей, угроз отомстить ворожбой, подключения козлов к эпитетам в мой адрес.

— Хм…. Да-а-а уж. Дождалась, что называется. — В голосе появились нотки возбуждения. Желание быстрее добраться до места, которое собирался предложить мужчина, там жестко совокупиться, погасить томление в низу живота, сменилось желанием играть по своим правилам. — Встретился наконец-то мужчина, который не будет скулить, забрасывать эсэмэсками, прося допустить к титьке. Что смотришь? У меня аналогичные запросы. Мне нравятся лишь первые встречи, как первая юношеская любовь.

— Значит испытала уже рутину совместной жизни, единолюбка?! — Более утвердительной, чем вопросительной интонацией сказал Дмитрий.

— Единолюбка? Да…, согласна это слово лучше подойдёт, чем однолюбка.

— Никогда не верил, что есть однолюбы…. Ну да Бог с ними. Так что насчёт рутины?

— Три с половиной года вытерпела. — Она уже подставила руки чтобы надеть лёгонькую кожаную куртку, которую придержал мужчина. — Сам как познал…?

— Два раза по году. С одной ещё дружу, от другой пришлось бежать самому.

Дмитрий придерживал её под руку, ведя к своему "Мерину". Открыв пассажирскую дверь, проследил, чтобы ничего из одежды девушки не зажалось.

— Зеленского тридцать восемь. — Как таксисту назвала свой адрес.

Мужчина опешил, он привык возить девушек к себе в квартиру, в свой уют, к своим игрушкам. Однако тон Юлии был довольно категоричный, не терпящий возражения. Пришлось переключить поворотник на право.

— Сеньорита разве не мечтает о детишках? — Ловко лавируя между попутным транспортом, впрочем, никогда не матерясь на других участников движения, начал беседу Дима.

— Почему же! Хочу воспитать двоих отпрысков. Желательно, конечно разнополых малышей, но это уже не от меня с партнёром зависит. Я одна у родителей росла, скучала без родимого братика….

— И я такой же одиночка. Маму кесарили и что-то повредили, больше не могла рожать…. Ну ты уснул что ли!? — Ударив ладонью по клаксону, чуть громче сказал он водителю впереди стоящей машины, зевающего зеленый сигнал светофора.

— Чем занимаешься? — Перевела разговор на другую тему девушка.

— Решаю проблемы толстосумов. А ты?

— Три бутика у меня в торговых центрах. Шмотки всякие…, в основном евробрендов. В ноль пятом году бросила истфак местного института. Два курса проучилась….

— А я и одного не докончил…. Летать хотел на истребителях.

— Дим, а разве в лётчики берут таких, извини, шкафов как ты? В тебе килограмм сто двадцать….

— Ты права. Сто двадцать. Радует намётанный глаз. В девяносто восьмом я был стройным как кипарис…. Какой твой подъезд?

— Второй. Вон мой балкон на третьем этаже, огороженный стеклопакетами.

Дмитрий припарковался, открыл даме дверь авто, придерживая под локоть дошёл с ней до подъезда.

Юля, сказав: «До завтра!», чмокнула его в уголок губ, придержала его, попытавшегося зайти с ней в подъезд, ладошкой.

— Нет, Дима, нам четырнадцатилетним нельзя заниматься сексом. Рано ещё. Мне мама не велит. — Оторопевший мужчина понял, что это игра. Однако женщина, посчитав оторопь гневом, поспешила добавить. — Дим! Я не динамщица. Всё у нас будет! Просто у меня такой сценарий. Тебе сколько до дома ехать?

— Полчаса, максимум сорок минут.

— Через три четверти часа, чтобы позвонил мне с домашнего номера. Вот моя визитка. Там есть мой номер. Езжай, любимый, томи страсть.

Хотя либидо рвалось наружу, просясь окунуться в трепетную вагину, мужчина ровно через сорок минут позвонил:

— Юленька, родненькая. Я уже дома…. Нет, мама не на ругала. А тебя мамочка не наказала за слегка пьяненький вид?

— Да, миленький, отшлёпала. Попа огнём горит. Как бы мне хотелось, чтобы ты её погладил, сдул жар с неё.

— Ай-я-яй! До чего строгая мамочка у тебя — за фужер мартини рассекать ремнём мои любимые ягодицы.

— Ну-у-у…, не только в этом, по её мнению, моя вина. Она, называя меня грязными словами, смыла с моих век тушь, с моих пухленьких губ помаду, приговаривая при этом: «Это же блядский макияж, он делает тебя похожей на проститутку!». Знаешь, Димочка, как мне обидно. Я ведь даже не поцеловала тебя ни разу, а она меня по губам безвинно. А ещё, родненький, она увидала моё эротичное белье красно-чёрного цвета с кружавчиками по краям. Бюстик такой плотно поддерживающий мои груди, с прозрачными вставочками, чтобы были видны мои молочно-шоколадные соски, сорвала разорвав пуговку. Трусики, не совсем закрывающие мой небритый лобок, её вообще взбесили. Как обидно, как обидно. Ты ведь даже и не узрел ни разу эту красоту, а она опять назвала меня…. Ой не буду повторять, мне стыдно за неё. Что делать, Димочка?

— Я вот сейчас свой ремень расстегну…. Погоди-ка…, та-а-ак. Приду к вам и сам так рассеку её попу. Век не захочет истязать мою крохотуличку. Ой, без ремня штаны падают. Тогда так. Вот у меня дубинка есть. Щас я её расчехлю…. Ага, есть. Как ты считаешь, дубиной это не слишком?

— Вот дубина это самый раз. Приходи сейчас же. Первым делом настучи ей по губам. Прям так смачно, с разворота, ка-а-ак въедь по этим говорящим матерные слова губищам. Потом по рукам, по рукам её, чтобы знала, как рвать моё, ни разу не показанное тебе, любимый, сексуальное белье…. Ты, знаешь, Димочка? Она ещё соски мне поранила своими коготками, когда рвала бюстик. Они сейчас так ноют, так просятся на поцелуй твоими устами. Ох, как ужасно они ноют, приди, Димочка, лизни хоть разок.

— Ого, как они раскраснелись, как напряглись от тоски по мне! Мм-м-м, мои янтари, какие вы горячие, какие окровавленные. Мои холмы, упругие, какие вы нежные! А как между вами сладко пахнет. Век бы лежал в этой ложбине, вдыхал аромат своей четырнадцатилетней возлюбленной и облизывал соски.

— А что с неё сделать за то, что она, правда нечаянно, попала ремнем по губам моей писи? Я не вижу, но, по-моему, она поранила меня до крови. Кровь бежит не останавливаясь, заливает меня между бедрами. Ах! Дим, а вдруг она целочку мою порвала? Вот берегла, берегла себя для тебя, думала до восемнадцати лет сохраню бутон, отдам его тебе в нашу брачную ночь, а она одним росчерком ремня скосила розу.

— Раздвинь ножки, любимая, я посмотрю, что там у тебя кровоточит…. Не печалься, родная, бутон твой на месте. Это писечка твоя плачет по моему древу. А слёз то сколько. Давай я повылизываю твою кисочку. О-о-о, да ты трепещешь, моя ладушка. Тебе нравятся мои ласки, сразу забыла о огне на ягодичках.

— Да, Дима, да! Ой…, целуй меня там…, целуй эти мои нежные губки…, поласкай их пальчиками, язычком.

— Любимая я не справляюсь с потоком. Можно я дубиной перекрою плотину?

— Нет, Димочка, ты ею можешь порвать перегородочку, отделяющую меня четырнадцатилетнюю от меня двадцатисемилетней.

— Но что же делать? Как справиться с потоком?

— С потоком я справлюсь сама, ты иди вон мою мамочку накажи. Она заслужила кары. Я от этим успокоюсь.

— Юля!? Разве мама сейчас дома?

— Да. Вот же она рядом лежит, мастурбирует. Сучка ненасытная. Ты посмотри, как она вздрачивает сикель! Как выкручивает соски. Ты же обещал по губищам ей дубиной…. Да, да, вот так…, вот так. И по щекам её…, по щекам. Да, с внутренней стороны тоже можно. И знаешь ещё что? Горло ей заткни, горло. Ага, вот так! Вот это хорошую дубинку ты принёс. Видно мастерство. По гортани её елозит. Пусть слюнями исходится…, пусть…, не обращай внимания.

— Ого, родимая, какая у неё глубокая глотка, не хватает моей дубинки, однако. А можно я её ещё по тем губам, что между аппетитными ножками пройдусь…? О-о-о, как она вагиной заплакала, сколько слёз льёт. Я вижу это у вас семейное, такой же поток бежит. Я принял решение — заткну прореху дубьём…. Слышишь, любимая, как она заголосила, просит прощения…? На получи, негодяйка, за слёзки моей Юли. На…, на…, уфх…! Вот тебе на лицо, мамочка, и в рот…!

Ритмическими поскуливаниями передавала трубка происходящее на другом конце провода.

— Спокойной ночи, ладушка. Передавай привет маме, пусть лицо отмоет.

— После… трех… я буду… свободна. Спасибо, Дим. Спок. — Успокаиваясь от мастурбации, осталась довольна игрой проведения, устроившего ей столь романтичное свидание вместо желаемого краткого секса.

Конечно Дмитрия она тоже заприметила и чего греха таить желала отдаться «шкафу», резко отличавшемуся от её трёх-четырёх партнёров в год, восполняющих потребность в тестостероне.

Проследила за другими девушками, желающими познакомиться с крупным мужчиной, подумала, что у неё шансов уж точно нет. Некоторые девушки были очень даже ничего, красавицы с восхитительными наборами прелестей радующих мужское самолюбие. Но что же не нравилось Диме, почему он гневно взирал на претенденток? Юля не поняла. Дожидаться, когда он сам соизволит обратиться к ней, Юля не хотела. Поэтому её желание пройти мимо, чтобы покинуть ресторан и пойти на дискотеку, где спермообладателей больше, как больше и шансов вместе со спермой получить заразу, было встречено как просьба разделить с ним одиночество.

Ничего плохого не предвещало утро в кафе «Карамболь» в подвальном помещении которого находилось тайное казино. Всё так же по налаженному расписанию готовились блюда, вывозился мусор, привозились напитки. Димыч вошёл в офис шефа, спросил у Ганса о его, босса, настроении. «Напевает!» — ответил секьюрити, ковыряя в носу. «Ну, тогда не буду портить ему настроение!» — решил Дмитрий.

— Ночью без эксцессов? Всё в норме.

— В пределах погрешностей. — Временами Ганс отпускал заумные словечки. — Попытку посудомойки стащить палку колбасы, запихав её, угадайте куда…, правильно, пресёк Лёха. В казино я не лезу, как вы, Дим Димыч, приказали…. Может пора повысить мой уровень допуска, шеф? Деньжат бы побольше заработал. Хатку присмотрел уже.

— Володя! — «Ганс» эту кличку он назвал сам, при подаче резюме, мол тянул лямку на иностранной киче. — Извини, но ты ещё не прошёл должную проверку. Всего три месяца сидишь тут. Некоторые по году плющат жопу. Сейчас иди спи, я дождусь Антипенко и по делам ещё съезжу.

— Окей, шеф. До послезавтра.

Охрана казино так же встретила Дмитрия отсутствием плохих новостей, что порадовало мужчину, проснувшегося сегодня отдохнувшим, с предчувствием праздника. По пути в «Карамболь» он проанализировал своё певучее настроение — единственное что его могло радовать — встреча с Юлей.

Как странно получалось — за пару часов общения с ней, он получил заряд энергии, аналогичный первому чмоку соседской девчонкой Любашей.

Они в тот день вдвоём прогуливали двухмесячного доберманчика. Щенок побежал к открытому люку колодца. Люба вскрикнула, приказывая Нику остановиться, умный щенок тормознул у края, повернул тело к хозяйке, присел. Тяжёлый круп щенка, оказавшийся за краем колодца, перевесил, и он упал на дно. Короткое «Тяв!» и тишина. Дима всеми фибрами почувствовал сковавший Любу ужас, её короткий вскрик прорезал сознание. Дима подбежал к колодцу. Он оказался не глубоким, метра два-два с половиной, сухим. По стальным скобам спустился на дно, сунул несмышлёныша за пазуху рубашки, поднялся. У девочки, ставшей стебельком былинки, дрожали все конечности и челюсть. Когда живой, невредимый комок оказался в её руках, она наконец дала волю чувствам. Громко, навзрыд плача, она целовала Ника, тискала его к груди. А потом…. Потом солёными от слёз губами поцеловала его, Диму. Вроде не бросился грудью защищать её от хулиганов, а поцелуй в губы, давно мечтаемый, ожёгший его до умопомрачения, получил. В этот момент Диме захотелось опуститься во все колодцы мира, поискать там щенков, котят, предстать живым щитом пред сворой бывших щенков, желающих покусать девушек, да что там девушек, он хотел защитить всех слабых, чтобы Люба, Любашенька видела его подвиг и наградила более ясным поцелуем в его иссохшие от ратных трудов губы.

Конечно поцелуи последовали и без подвигов. Он уже сам всасывал девичьи кумачовые губки, доводил их до сексуальной припухлости, которую она старалась прятать от понимающей причину мамы. Как, впрочем, и Дима застирывал свои трусы, после мастурбации или поллюции, возникшей от реалистичных снов. В девятом классе, на новогодние каникулы Люба поехала в гости к своей старшей сестре Анне, пригласила поехать Диму. Уже повзрослевший, комплекцией похожий на взрослого мужчину, даже бреющего свой пушок на щеках, парень отпросился у родителей, которые понимая, что птенец делает первые взмахи крыльями, готовится к главному вылету из гнезда, отпустили сына в соседний город.

Вот там то и произошёл тот случай, вспоминая который Дмитрий искал аналогичный момент. Конечно было там и то что заставляло его смущённо улыбаться.

В первый вечер, Люба пришла к нему в комнату, которая в доме Анны считалась гостевой, присела на край постели у бедра лежащего парня, подставила губы для поцелуя. Она пришла в ночнушке и халате поверх неё. Парень притянул девушку к себе, ладонь не обнаружила привычных лямочек бюстгальтера, всегда эротически выпиравших из-под одежды, служа символом того что у этой человеческой особи есть такая прелесть как груди. Поглаживая спину девочки, провел ладонь к пояснице, ниже которой иногда смелея, опускал, правда не совсем на ягодицу, руку. В тот раз гладкий переход на попу так возбудил парня, что член, уже восставший после осознания что Люба без лифчика, оказавшаяся ещё и без трусиков, заголосил трубами церковного оргАна.

Страстно целуя подружку, не понимая для чего это она пришла к нему без белья, считай обнаженной — ведь слепцы видят пальцами, Дима впервые положил ладонь на маленькую грудку девушки. Он не слышал стонала ли она при этом, или не дышала — его голова гудела от отлива крови в головку. Дима уже сжимал то комочек плоти — грудку, то охапку — ягодицу. Что-то сдерживало его запустить ладонь под подол, провести её к верху по девичьей внутренней стороне бедра к манящему, запретному сходу одной ноги с другой. Девушка лежала одной своей грудкой на его мощной груди, бездействуя, толи ожидая продолжения, толи боясь его, даже не намекнула что хочет более интенсивных продолжений.

Пять минут, целая вечность продолжалось действо, потом Люба облизав с губ его слюни, пожелала спокойной ночи.

«Зачем она пришла без трусов? Мама моя спит хоть в ночнушке, но трусы не снимает. Хотя, как не снимает? Иногда ведь слышу их еблю, значит снимает для папы. Так что же получается Люба пришла для этого? Ох, чёрт! Ты идиот, Димон! Она ведь хотела, а ты…. Лопух! Люба, любимая моя, приди завтра, пожелай мне приятных сновидений!»

Вторая ночь в большом доме Анны. Люба так же пришедшая пожелать спокойной ночи. Та же поза тел девочки, юноши. Только страсть иная. К одной руке, которой парень мог гладить — сжимать плоть девушки, добавилась её рука. Ладонь-хулиганка опробовала на твёрдость грудные мышцы, перешла на мышцы пресса. Телепатически взывая к подсознанию Любы продолжить путешествие к пенису, парень добился своего — чужие пальцы, через два слоя ткани — простыню и трусы, охватили жезл. Ах, как сладки эти сжимания. Даже сегодня, через двадцать лет это воспоминание вызывает дрожь.

Юноша прислушивается к девичьим ласкам, а подсознание руководит его конечностью, которая наконец легла на колено, обнажённое от подола, боясь спугнуть, двинулась к арке. Пальцы упираются в другую ляжку, пытаются протиснуться сквозь нежную мягкость, останавливаются почувствовав хоть и мягкую, но преграду, которую можно преодолеть нежелательной, грубой силой.

Люба приподнимается, присаживается ближе к голове парня, удобнее разворачивает таз и разводит ноги. Ладонь наконец достигает свода бёдер, натыкается на бархат волосиков. Девушка ещё шире раскрывает лоно, дозволяя фалангам дотронуться до возбужденных валиков вульвы. Пальцем раздвинув плотно сжатые валики, натыкается на поток горячей слизи, чувствуя неудобство действиям, всё равно проталкивает палец меж мягоньких-мягоньких губок. Любаша при этом больно сжимает твёрдость древка, затем откидывает край простыни, залезает под резинку трусов. Ах, какая нежная ладошка, ласкала головку, как пальчики скользили по венам пениса.

Будто получив какую-то команду, они резко принялись снимать ткань. Дима — раз и трусы уже на коленях, два и с колен к спинке кровати. Люба — зацепила обе одежды сразу и одним движением разоблачилась. На секунду, в свете бра, блеснула голыми прелестями, нырнула под простыню. Ужом юркнула под массу парня, перекатила послушное тело в свое межножье. Неопытный, необученный пенис тычется в складки, причиняя боль. Девушка просовывает руку, направляет член.

Столько лет прошло, а Дмитрий помнит этот момент в деталях. Необычно жаркая полость плотно охватила головку, складочками массируя её. Зная о девичьих преградах, о необходимых при их разрыве осторожностях, юноша медленно опускает орган во влагу. Преграда не чувствуется, но девушка резко, будто обожглась, втягивает, через паралич челюстей, воздух. Юноша останавливается, замирает не дыша. Затем происходят две неподвластные ему вещи — девушка приподнимает таз, окончательно надеваясь на пенис, и он, пенис-предатель извергает сперму. Девушка вскрикивает, успевает ещё пару раз поднять попу.

Экстаз и стыд главенствуют в сознании юноши. Те разговоры парней: «Я её два часа жарил…. А я измочалил член…. А мы с девкой вспотели…" — это что? Байки? А где же умоляющая пощадить, перестать долбить, девушка?»

Вот она лежит рядом, но не похоже, что девушка довольна. Апатично бросает: «Иди в ванну, отмой…!»

Дима послушно идёт. При более ярком свете видит оранжевое кольцо на пенисе. Мизер крови говорит, что, Люба до него была девственницей. Он рад хоть одному совпадению. Подмигивает отражению в зеркале. Транспорт начал заполняться следующим десантом сперматозоидов. Люба пытается встать, но натыкается на штык. И… «погибает». Издаёт тихий вздох удивления, перешедший в стоны радости.

Сегодня Дмитрий вспомнил, каким радостным для него было чувство восстановленной мощи, как он наслаждался этой силой, наконец вызвавшей приятные стоны Любаши. Как она вначале тихонько поойкивала, затем громче ахала, как извивалась телом, исследуя влагалищем зоны воздействия пенисом, как уже потеряв контроль над сознанием, царапала спину парню, вжимала ноготки в его ставшие скальной породой ягодицы. Свет бра отражался от покрытых бисером пота висков Любы, от капли пота на его носу. Как он почувствовал ручеек пота на позвоночнике, собравшийся в озерцо над крупом, затем протекшее по копчику на анус, пощипал солью и излился по мошонке на постель.

Вспомнил так же, что неожиданно влагалище стало самостоятельным существом — временами, вместе с бёдрами-тисками, руками-клещами и просьбой устами повременить миг-другой, на секунду-другую клещевало пенис хомутом, ожидая от члена эякуляцию, не дождавшись — отпускало. Пяточки Любашеньки погружались в солёное озеро на позвоночнике, соскальзывали, опять окольцовывали стан парня. Да-а-а. Это были оставленные на совместное удовлетворение собственного и Любиного тела. А как прохрипела девушка, моля его закончить терзать её, пощадить её иссякающие силы. Какими сладостными были его, подхваченный Любой, вскрики завершения получасового марафона. Какой тряпочкой выглядел его пенис, покинувший подёргивающееся влагалище. Все признаки нормального, да что там нормального, великолепного полового акта на лицо.

Любаша выжила в своей схватке с любимым, он гладит её по мокрым волосам, мнёт мочку уха. Так она и уснула. Дима лежит подле неё, раздумывая о первом вторжение, принял его быстрое окончание как спотыкание рыцаря перед турниром. Больно тяжки были доспехи и оружие. Зато какова была победа! Разгромная, не требующая реванша, всеми принятая безоговорочная виктория!

Потом были ещё соития, такие же неожиданные, чумные страстью, извращенностью, но они не запомнились.

Пришедший на смену Антипенко передал записку: «Ганс крот. Менты будут в 9 00. Выполни команду Дельта!». Именно слово «Дельта» служило намёком, что записка не шутка, хотя была написана его, Дмитрия, рукой. Когда он её мог написать? Чертовщина какая-то.

До срока остается десять минут. Димыч бежит к шефу, называет пароль «Дельта». В бильярдной сейчас открыт вход в подвальное помещение. Только те, кто входил в бильярдную знают истинное назначение помещения. Дмитрий ныряет подпол, командует людям, находящимся там эвакуироваться немедля. Девять человек, из них трое клиентов поднимаются в зал, Романыч жмёт кнопку, и тяжёлая плита вместе с бильярдным столом закрывают трап в низ. Паркет выехавший из-под стены, обсыпается пеплом из пепельниц, рядом у стены ложатся, будто небрежно брошенные окурки.

Девять. ОМОНа нет. Три минуты десятого. Гулкий топот армейский берц. Ожидаемый шухер. Изымаются документы, жёсткие диски компьютеров. Арестовывают Антипенко, ловко отвлекшего своим неподчинением властям ментов, пристального изучавших бильярдную.

Шмон закончился безуспешно.

— Кто предупредил? — Спросил, выпив виски Романыч.

— Пацан какой-то принес записку, — Дима хотел сказать, что это он сам написал и себе же адресовал, но передумал. — Принёс охраннику и убежал.

— Где она?

— Да, бля с мандража куда-то выкинул. Поищу.

Наведение марафета, другие заботы протянулись до вечера. Он так и не успел съездить к тому месту где прошла позапрошлая ночь.

Юля, сцепив пальцы вытянутых над головой рук, до хруста костей потянулась, перекатилась по широкой кровати, как животное валяющееся в свежевыпавшем снеге. Прокатилась туда, обратно, с краю на край. Чёрный топик ночного белья, сбился на животе, обнажил сиреневые трусики-шорты. Тёмно-фиолетовое постельное белье из шёлка, контрастируя с лёгкой смуглостью самочки, скрадывало брюнет волос. Самочка резко встала, прибежав в туалет подняла крышку стульчака, одновременно обнажая круглую попку от шортиков, упала на сиденье. Облегчение вызвало вздох девушки. Струя, теряя максимум напора, затихала, прекратилась на секунду, опять зажурчала выдавливаемая прессом.

Салфеткой промокнув капли мочи, Юля нажала кнопку смыва и толкнула крышку стульчака. Придерживаемая микролифтом крышка ещё закрывалась, а девушка, поддев трусики пальцем ноги, подкинула их, поймала и бросила в корзину для белья. Туда же полетел топик.

Ходя голышом по квартире Юля сделала все утренние приготовления — нажала кнопку соковыжималки, бросив в неё с вечера заготовленные, мелко порубленные овощи. Включила музыкальный центр. Зазвучавшая релаксирующая музыка перекрыла шумы подъезда. Под её мелодию, обнаженная Юля выполнила необходимый комплекс упражнений йоги. Послушные, тренированные мышцы, сухожилия, приятно согревались, релакс настроил разум на совершенствование.

Затем водные процедуры. И только после них, покрыв тело шёлком халата, попивая отстоявшийся овощной сок, Юля позволила себе вспомнить вчерашний вечер. Ассоциативно перепрыгивая с одного воспоминания на другое, памятью женщина оказалась на том диване.

Ужасно противный мальчишка из её группы в детском саду, часто доводил Юленьку до слёз. Она уже и не помнит его проказы, как не помнит и то, когда хулиган превратился в красавца-одноклассника, бросавшего на неё таинственные взгляды. Однажды, прогнав Юлину подружку, пересел к ней за парту, поменял полярность характера, вызывая теплоту в сердце своими поступками. Цветочек, обычно растущий везде, то по под заборами, то на клумбах у центра города, оказывался по утрам на её стороне парты.

Юля клала его между листов учебника, засохшие перекочёвывали в общую тетрадь, которую девочка использовала как личный дневник. В который однажды вписала слово «ЛЮБЛЮ!!!» Имя, к которому относится глагол, Юля зашифровала монограммой. В ***надцать лет она уже не могла без дрожи в горле произносить его имя, боясь воспоминаний ночного сна.

Ей приснилось, что она, купаясь, начала тонуть и Дима приплыл спасать. Вынес её, почему-то обнажённое тело на берег, уложил на песок, надавливая на грудную клетку выдавил из неё остатки воды, поцелуем вдохнул жизнь.

Проснувшаяся девочка почувствовала вспотевшее тело и сильную мокроту в трусиках. Боль от искусственного дыхания оказалась болью начавшегося изменения молочных желёз.

Настоящий мужской поцелуй был ответом на её подарок ко дню армии. Юля до сих пор помнит, как сложились её губы в трубочку, втягиваемые в рот парня. Вспоминает и шевеление набухающих сосков в плотном лифчике. Вечером сменяя трусики на пижаму, обнаружила увеличенное, по сравнению с другими днями, пятно. Впервые в жизни, не побрезговала, понюхала выделение. Сигнализаторы выперли вершинами из-под маечки.

Стремясь, пока ноги совсем не обмякли, быстрее пройти мимо родительской спальни, ответила «Спок» на пожелания, и сильно укутавшись одеялом, опустила ладошку к писечке. Потому что терпеть жар уже не было сил, хотелось ладошкой остудить пыл. Щёлочка откуда выделялись месячные, истощала липкую слизь, на вкус оказавшуюся тёрпкой и в тоже время солёной. Доведя своё тело до первого оргазма, она так и уснула — раскрытая, без штанишек пижамы, мешавшие ей шире раздвинуть ноги, погладить внутреннюю сторону бёдер. Мама, придя как это обычно делала в зимние ночи, обнаружила интересную позу дочери — на спине с разбросанными конечностями, улыбнулась, надела на сонную дочь штанишки, укрыла пухом одеяла. Утром Юля стыдливо прятала от мамы взор, так как проснулась в тот момент, но сочла уместным притвориться спящей.

Дима, восьмого марта, в выходной день, с утра, спеша первым поздравить возлюбленную, позвонил в дверь. Благо что мама, занимающаяся йогой просыпаясь рано, будила и остальных, а то так и застал бы парень не умытое, не разглаженное лицо подружки. Дима поздравил сначала маму, вручил ей три гвоздики. Затем Юлю — книга о искусстве составления букетов. Ну и естественно сам букет из семи гвоздик. Девочка повела его в свою спальную, поставила букет в вазу. Вытянувшись в струнку, подтянувшись за его шею, поцеловала.

«Но-но! От поцелуев дети бывают!» — сказала мама, глядя через раскрытую дверь, которую должен был закрыть Дима. «А вот и не от поцелуев, мама! Безнравственно подглядывать за чужими тайнами!» — говорит Юля, мгновенно ощутившая вспышку возбуждения, последовавшее за ним увлажнение в писечке. Мама смущённая нагоняем дочери, прикрыла створку.

Ранее касавшийся, будто невзначай, её аппетитных бугорков, в тот день приложил пятерню основательно. Не почувствовав отпора, больнее сжал грудь, придавил её за поясницу к себе, намекнул на твёрдость. И Юля не отпрянула, плотнее вжала древко в свой мягкий живот. Да. Именно прессом живота она впервые ощутила мощь мужчины. Чёртова ткань гасила сердечные импульсы, передаваемые пенисом животу, но тем возбудительнее было ощущение. Хотелось коснуться угрозы пальцами, затрепетать изливаясь соками.

Мама тихо стукнулась в дверь: «Дима, у тебя какие планы на сегодня? Посидишь с нами? Позволю вам глотнуть наливочки в честь праздника», «Да, спасибо, с удовольствием составлю вам компанию». — Дима стыдливо отвернулся и отвечал, повернув голову к будущей тёще. Мысли во время этих фраз кутерьмой влезали в сознание, меняли окончание предложений. Ей казалось, что мама хотела спросить: «Дима у тебя какие планы на нашу дочь? Глотнёшь наливочки, трахнешь Юлю!», «Да, спасибо, с удовольствием отдеру вашу истекающую дочурку!» — Будто отвечает Дима, отвернувшись, подрачивает.

Чуть не лишившись сознания от своих крамольных, диктуемых самим дьяволом, мыслей, Юля сказала, что должна хорошо нарядиться. В ванной едва не лишила себя девственности, через чур глубоко занырнув пальцами в соцветие. «Какое томительное воспоминание, надо остановиться. Мне ещё по точкам съездить надо!» — сказала она себе сейчас. Но сладкие мыслишки не желали покинуть голову с IQ более ста двадцати.

«Как же это мама тогда решилась оставить нас наедине?». — В который раз вспоминая тот день и каждый раз задаваясь этим вопросом. «Ведь ясно что мы были пьяны, ну не до степени упада, конечно, но пьяны, а мама, помыв посуду, отправилась поздравлять какую-то подружку!»

Мелодия, громко играющая у соседей, стала поводом пригласить девушку на танец. В жаркой атмосфере квартиры, Дима ещё до застолья, спросив разрешения у дам, снял свой свитер, остался в футболке. Юля тоже, наряжаясь к столу, не куталась, явилась пред очи любимого в лёгком летнем платье. В близости танца молодые люди всё плотнее прижимались телами, ласкались ладонями. Боже! Как сладко было ощутить его руки под подолом! Боже! Какие не удобные пуговицы на мужских джинсах, ноготки можно сломать! Боже! Мы ещё кружимся в танце или это голова кругом идёт? О, Господи! Какие шершавые его ладони, как они трут мои ягодицы.

«Глупыш! Сначала надо пуговку сзади на спине расстегнуть, потом платье поднимать над головой, я же тебе не Гюльчитай скрывающая личико!». — Это она смогла сказать, а сама, пока ещё не пришло время поднять руки вверх, мяла через ткань трусов пенис.

Парень и девушка, облачённые только в носки, красовались телами. Юля уже давно решила не уподобляться героиням повестей, стыдливо прятать прелести, «краснеть удушливой волной», понимая всю прелесть именно этих первых секунд, поворачивала под рентген Димы свой стан, впрочем, гироскопом взора не прекращала любоваться достоинством парня, фотографически составлять схему извивов вен, капилляров, чтобы потом, когда придёт одиночество вспомнить, перебрать эти «фотографии», мастурбировать до тех, первых оргазмов, первого соития. Подобрав брошенное платье, постелила его поверх чехла на диване, позволив парню обратить внимание на темноту межножья.

Удобнее примостила попку, выискивая меньший нажим пружиной древнего дивана. Дима, понимая всю ответственность момента, медленно приблизился, не торопясь, изводя девушку своей копушестью, встал на колени меж её ног. Наметил мишень.

«Кто же тебя научил, Димочка? Кто? Какие академии ты заканчивал? Вроде тогда порнофильмов еще не показывали! Или в видеосалоне обучился? Но всё равно, благодарю тебя, мой первый мужчина, мой ласковый любовник, затем муж!»

Она не помнила первый миг дефлорации, просто на просто перейдя в состояние экстаза только от одной мысли и первого контакта твёрдости и мягкости, обрушившего сознание девочки. Зато запомнила первое подёргивание-пульсацию члена, извергающего первую порцию благодатного семени, которое обязательно взошло бы, если бы подошёл срок.

Больше измоченное спермой и влагой, чем её кровью, платье осталось лежать на диване, а уже мужчина понес уже женщину в ванную, придержал пока она омывала бёдра. Помыл член. Опять поднял на руки и понес в спальную. «Или это не тогда было? Как много раз Дима так делал, всё записалось в памяти как клише!» После ещё одного уже более темпераментного соития они обнажённые уснули. Мама с папой пришли поздно вечером. Благо что мама первой увидела «флаг победы» на диване, скомкала его, бросив дочери в спальную, прикрыла дверь. Отведя выпившего супруга на кровать уложила спать.

Маникюрными коготками постукивая в дверь, разбудила любовничков. «Дима должен идти домой, уже поздно!» — намекнула что ей все известно. «Да! Именно в тот вечер я впервые её приревновала к Диме. Больно озорной взор она бросала на него. Вот откуда у меня подсознательное — «Похотливая сучка!»

Настроившись на игру, весь день Юля будоражила сознание воспоминаниями уже об этом, вчерашнем мужчине, так неожиданно оказавшимся тёзкой её мужа, доводила трепет до того, девичьего возбуждения. Опять вспоминала мужа, каким он в первые годы был замечательным любовником, какие ласки он дарил ей практически каждую ночь и как одиноки они, ночи, стали после развода, предложенного ей, Юлей, сказавшей, что они перегорели друг к другу и как предательски выглядело его скорое согласие. Дима всегда с ней соглашался, считая её главенствующим звеном в ячейке общества, только иногда оспаривающий её предложения-пожелания, тот раз быстро согласился. Сегодня Юля отождествляя двух Дмитриев, тревожила психику различными эмоциями.

«Это хорошо, что он не звонит, это так заводит». — В начале вечера.

«Но ведь это бесстыдство! Уже десятый час! Чем он там занят? Как он сказал? "Решаю проблемы толстосумов!" Может слишком много проблем накопилось? Ладно! Что же делать если даже его мобильного номера нет. Позвонить на домашний?». — В начале ночи.

Юля лежала, принимая успокаивающую солевую ванну, когда ВЗРЕВЕЛ звонок. Гаджет, лежащий на пуфике, поставленном возле джакузи едва не свалился, дребезжа вибрацией.

— Здравствуй, любимая. — Волна расслабления, со вздохом облегчения пошла по телу девушки вместе.

— И ты не болей, чертяка. — Панибратством Юля пытается скрыть трепет в голосе.

— Встретимся? — Уже протестная волна в голове девушки напоминает об игре.

— Нет, любимый. Сегодня ещё нельзя. Нам всего лишь по шестнадцать лет. — Мурлыкающие нотки не скрывают игру.

— А завтра? — Мужчина, однако подзабыл условия. Надо напомнить.

— Завтра у меня обряд дефлорации. Примешь участие? — Голос уже вошел в нужный тембр, мелодичным сопрано играл на чувствах собеседника.

— Исполню одну из главных ролей. — Его отнюдь не певучий голос подстраивался под её аккорды.

— Дим, на какой адрес тебе скинуть письмо?

— Сейчас…. У меня вацʼап есть, на мой номер можешь ориентироваться. А что там?

— Увидишь, торопыжка. Прочтешь, обязательно напиши ответ, хоть всю ночь сочиняй, но обязательно до завтрашнего вечера ответь. Скучал?

— Да даже как-то забыл про тебя. — Игривые нотки прятали правду.

— И я так же. Только с утра подумала о тебе, вспомнила…. Ой! Нет! Не буду говорить, о чём.

— Хотя догадываюсь, о чём ты вспомнила. Я тоже это повспоминал. Чем сейчас занимаешься?

— Несовершеннолетние девочки об этом не говорят. — Юля поплескала ладошкой воду. — Понял?

— Я люблю гигиенически чистых шестнадцатилетних девушек. Если ты потерпишь, я лягу с тобой. Пятнадцать минут. — Прозвучал отбой.

Юля послала приглашение в мессенджер на номер его мобильника. Скоро пришло согласие общаться. Девушка послала ему письмо, в котором описывается её первый половой акт, с просьбой описать его опыт, прислать ей ответ, чтобы они могли, сопоставляя желания, выказать страсть. Девушка добавила горячей воды в остывшую чашу.

Мужчина сдержал слово, позвонил через указанный срок.

— Как ты, Ундина? Не устала ждать принца?

— Принц пунктуален, поэтому достоин поцелуя…. Ундина — это предложение поиграть во что-то мифологическое?

— Э-э-э…. Нет. Прости я больше технарь, чем гуманитарий, боюсь запутаться в именах богов, особенно в древне…

— Древнескандинавском.

— Да, древнескандинавском! Как насчёт потерпевших катастрофу лётчиках? Ой, нет, это не то. Чушь какая-то забрела в голову.

— Все-таки Ундина ближе. — Юля сильно поплескала воду. — Хвостом бьет, слышишь? Златокудрыми волосами пленит принца, тянет его к себе….

— Извини. У меня плохие ассоциации с пленением под водой…. Потом расскажу. Может… пока ты целочка…. Трахнем мамочку?

— Мамочку…? Сейчас крикну её. — Юля громко, как будто действительно звала, крикнула: — Мам! Подойди сюда…. — Пауза. — Мам, как ты считаешь это прилично будет, если мой Димочка поимеет тебя…? Да вот тут в ванной…. — Длительная пауза понадобилась Юле для раздумий. — Она говорит, что это отвратительно, безнравственно, предлагать такое маме. Но если ты, Дима такой озабоченный, то она снесет оскорбление и встанет раком, опёршись о борт ванны. Ты любишь такую позу…? Алло, Дима, ты где? Чего застыл?

— Самобичуюсь. Как я, шестнадцатилетний пацан додумался до похабного предложение. Мамочка, тёщенька, прости меня позорника. Тебе же, мамочка, хватает и супружеских соитий, а я, представляя твой озорной взгляд, повёлся на греховные мысли.

«Озорной?» — Юля опешила. — «Он что уже прочитал послание? Как он всё успел?» Волны возбуждения, одна от лица, другая от колен, схлестнулись на низу животика. Столкнувшись, растеклись по всему телу приятной нежностью.

— Димочка, зятёк мой любезный, прости меня за слегка греховные взгляды. Ты пойми, я ведь ещё молода, стройна фигурой, полна… желаниями. Я как увидела то, лежащее на диване платье, сразу представила себя на месте Юли….

— … Мысленно вернулась в юность, вспомнила свой флаг победы. — «Да! Точно он молодчина, быстро прочитал, понял нюансы игры». — Но увы, над временем все бессильны. Однако, есть ещё один вариант. Только по губам не бей, окей, тёщенька?

— Любимый, что ты ей сказал? Она раздевается…

— Вижу…. Ты знаешь, родная, если в её годы ты будешь выглядеть так же…. До чего приятные черты! Ох…! Действительно — сучка. Нет, Юль, я не удержусь, прости меня подлеца…. Как представлю твои младенческие губы, всасывающие эти соски…. Ням, ням.

— Ты глянь ещё на щёлку, откуда я вылезла…. Как вспомню, как протискивалась по влагалищу…. Как она сжимала мои плечи….

— Ах, родная, я сейчас калибр вставлю…. Ужас! Ужас! Как может твой папа игнорировать такую дырочку….

— С чего ты взял, что папа не пользует маму?

— Да, тут паутины будто век не смахивали. А местами даже забетонировано. Представляешь!? Тёщенька, что же ты страдаешь? Разве папенька импотент?

— Увы, зятёк, увы! Позарились на большие гонорары, отпустила его на ликвидацию. Благо, что Юлю успели выстругать. Ох! Осторожно, милый, ты будто целку рвёшь…. Ох! До чего же, Юля, тебе повезло! Встретила такого жеребца! Его двадцати двух сантиметровый член….

— Двадцати…

— … двадцатисантиметровый член идеально подходит для ебли…. Мама! Не сквернословь!.. Ох, доча, только такие выражения приходят возбужденной маме на ум. Завтра сама испытаешь и посмотрим, как ты будешь материться. Ох! Как же ты меня мощно трахаешь, зятёк, ох, ох. А про какой вариант ты говорил?

— Про целостность сфинктера….

— Ой!.. Ой…! Ой!.. Пошляк! Давай доёбывай и уёбывай.

— Ох, горе мне!!! Размечтался! Думал сегодня одну целку поломаю, завтра дочкину…. А я ведь буду нежен, потихоньку-потихоньку вскрою. Тебе же тёщенька аккуратно поломали целочку?

— Нет! Сказала нет! Юльке вон такое предложи…. Мама! Как ты до такого додумалась? Попу родной дочери отдать на растерзание дубиной толщиной три сантиметра….

— Почти пять….

— Правда, что ли? Ни фига! …Почти пятисантиметровой бутылкой…. Хорошо, доча, хорошо. Я пойду на такую жертву ради тебя. Пусть дракон увидит, как страдает женщина, принимающая в анус палку сервелата, пусть! Давай, зятек я её обслюнявлю, чтобы легче скользил. Ого! Да его даже в руках держать страшно…! У-у-ух, дубинище! Знатная елда! В рот не лезет, бля…! Юля, твой рот шире моего, оближи…! Нетушки, мамочка! Всё сама, сама. После моей дефлорации, он, член, да и Дима тоже, будет только мой. Фиг получишь. Так что пользуйся…. Ах, доченька, а я уже размечталась, думала хоть раз в недельку, по выходным, когда папа на рыбалке или в гараже…. Ага! Ты потом скажешь давай я тебе братика рожу. Иди, ублажай… нашего… мужчину…. Ох и елда у него, у самой промежность сводит от желания.

— Тёщенька, я вижу у тебя уже очко…

— Не очко!

— … Анус раскраснелся от моих двух пальцев в нём. Держись за борт ванны…. Скажи: «Прощай жопа!» Вхожу. Ах, как тут тесно то. Аж поскрипывает попа…. Всё, мамочка, ты на кукане…! О! Да, ты страстно встречаешь мой таз…. Да, мама, да…. Да, повой…, поплачь…, тёщенька. Юля! Придержи её… сейчас брандспойтом смоет…. А-а-ах!

Юля не ожидала о себя такого развратного оргазма. Хотелось вот сейчас, мгновенно выскочить из квартиры в мыльной пене, поймать таксомотор, ворваться в квартиру Димы и затолкнуть, запихать сгусток похоти дальше в матку.

— Юль, ты ещё здесь…? — Сквозь тихие помехи в сети слышен стук его сердца. — Два вечера подряд…. Я никогда не дрочил два вечера подряд. Даже подростком. Я сейчас прие…

— НЕТ!!! НЕТ!!! — Как у неё хватило сил прокричать. — Дим…. Я тоже хочу…. Давай завтра…. Давай по терпим…, а завтра всё по моему сценарию.

— Здесь написано: «Под проливным дождём…». Ты уверена, что будет ливень?

— Слабо организовать?

— Ух ты…, нас это уже заводит. Как бы не пришлось звать мамочку.

— Ну, умоляю — потоми страсть…. А, кстати, когда последний раз до этого онанировал?

— Чёрт! Какие интимные вопросы, однако…. Ты знаешь, не помню. Надобности не было потому что. А ты?

— Неделю назад.

— Бедняжка моя. Вибратором?

— Мертвечиной? Гадость! Слава Богу пальцы у меня проворные…. Делала йогу. Солнечные блики сложились фаллическим символом на отражении моего обнажённого тела в зеркале.

— То-то чувствуется в твоей походке гимнастические составляющие. А я подковы гну.

— То-то чувствуются в твоих руках силы молотобойца…. У меня вода остыла…. Через час.

Расчёсывая высушенные феном волосы обратила внимание на их длину, решила завтра поменять прическу на ту, девичью. Девушка подготовила всё для утренних потребностей. Залезла под простыню и только теперь расслабившись, позвонила.

Мгновенный ответ порадовал — значит ждал, милый! «Хм! Милый? Да! Любимый? Нет! С чего бы? Но почему же так ноет сердце? Непонятно! Возбужденность? Да!»

— Юль, дождь будет! Сто процентов! Одевайся соответственно. В восемь часов уже будет прохладно…. — «Заботливый? Да! Нравится? Да!»

— Дим, я там не написала — из закусок только морепродукты и овощи в японском ресторане. Саке противное. Мартини пойдет. Орхидея в коробочке. Убитые цветы надоели.

— Мне твоя конкретика нравится. Если у тебя Венерина поляна не побрита, это будет лучше. Увы если голая.

«Хм! Даже так? А что? Мы взрослые люди, если уж завели разговор о пожеланиях, почему бы не высказать?»

— Не лысая. Могу в рыжий цвет покрасить. Хочешь?

— Хной…? Давай.

— А ты побрей. Не люблю артистов, скрытых занавесом.

— Ещё не хочешь спать?

— Нет.

— Тогда я лучше расскажу о том вечере, когда я стал мужчиной.

— Это лучше.

Чтобы перебивать возбуждение, она часто задавала конкретизирующие вопросы. Пожалела Любашу, оставшуюся там в Н-ске, вышедшую замуж за какого-то пентюха, неспособного обеспечить семью. И так под монотонное повествование Димы, рассказывающего о смерти сначала спившегося отца, затем и мамы, не выдержавшей одиночества, уснула.

Дмитрий с утра, попросил соседа написать своим почерком записку, показал её Романычу. Весь день ушёл на поиски доказательств что Ганс является тайным агентом полиции. Где только не искали восемь охранников — крот исчез из города. Так что опять Дмитрий не смог вырваться к таинственному уступу.

Пожарный из брандспойта, струёй, направленной вверх, создавал иллюзию ливня. Под струями «дождя» укрывшись зонтом стоит Дмитрий. Пунктуальная девушка, раскрыв свою защиту, ныряет в «ливень», чмокает кавалера в губы. Первая часть сыграна. Намокло не только ярко-желтое платье — прокладка впитала повышенную порцию влаги.

Ресторан, отдельная, создающая интим кабинка. Официант дарит даме плексигласовую коробочку, под прозрачным пластиком виден один единственный, посаженный в комочек грунта цветок. В этом герметичном контейнере орхидея простоит до года, не требуя полива.

Довольно-таки лёгкий ужин, чтобы не нагружать тяжестью желудок. Голодный волк лучше оплодотворяет самку. Жребий к нему или к девушке. Едут к Юле. Раздельное посещение санузла. Дополнительная порция, чтобы только вскипятить мозги, алкоголя. Квадрафоническая система заполнила гостиную плавной мелодией.

Женщина, облаченная в эротичный пеньюар, ангажируемая кавалером, облачённым в, какая пошлость, шёлковый халат, явно с женского плеча, прижимается телом к теплу. Ещё гротескней смотрятся волосатые ноги, едва скрытые халатом. Но мужчина может быть слегка красивее обезьяны, это дама должна сиять, затмевать «примата», поэтому белые ножки, вообще не скрытые одеждой, возбуждающе дразнят мужчину. После ванной, девушка заплела косички, белые тряпичные ленточки разбавили чернь волос.

Поцелуи, начавшиеся ещё в ресторане с подросткового, нерешительного, согласно сценария, пошагово переходящего в страстно безудержный, накачали губы, особенно тот соблазнительный бугорок под луком Купидона, кровью. Дополнительная кайма вокруг губ визуально увеличила полноту, добавила эротизма. Женские феромоны затмевают аромат «Lavandes Trianon», два запаха, объединяясь будоражат сознание.

Дима продолжил исполнять роль шестнадцатилетнего тёзки, вдавил начиная, от мягкого бугорка над лобком, кончая верхним спадом к пупку девушки, пенис. Шёлк узла разъехался, полы разошлись, оголившийся фалдус через тонкую ткань топика сигнализировал пульсом о своём могуществе.

Халат, получив импульс от женских рук, съехал на изгиб локтя, чуть замедлил падение, ускорился на распрямлённых предплечьях. «Комичный уродец» перевоплотился в атланта, поигрывая мощью мускулатуры, совсем не напоминал мужа Диму. Мысленно пропорционально уменьшила размеры любовника Димы. Не получилось, гладкая мускулатура мужа явно не сравнится рельефом мышц любовника. «Но и я уже не похожа на ту себя. Груди в три раза, попа в два раза увеличились, скрылись под женским обаянием девичьи косточки!» Главное отличие мужчин — завораживающего размера пенис сейчас томил желанием не только девушку, но и Дмитрия.

Побаиваясь разрыва её губ, целовал с меньшей пылкостью, но нажим ладоней на прелести не ослабил. Юля толи играя, представляя себя девчонкой, толи действительно так возбуждена, всхлипывая влажными от поцелуев устами, стонала. А музыка лилась, сливаясь унисоном с головокружением, призывала танцевать, исполнять танец стриптизерши. Три предмета скользя по бархату кожи, упали на лак ламината, получив импульс ножкой, сиреневой мышкой, вертя хвостиком-лямкой, ускользнули под столик.

Яркий свет ламп освещал красоту тел. Женщина-девушка соответствуясь сценарию, кружилась в сольном танце, взмахивала руками, вызывая движение млечных сосудов. Молочный шоколад ареол к центру, к соскам, сменился на горько-коричневый. Соски, стволами пулемёта «Максим» приготовились к расстрелу атланта.

Попытка изменить хной цвет волос на лобке только усугубила чернь. Это конечно не заросли, вырывающиеся из-под краев белья, но остаток довольно густ, можно защипнуть жменькой, подёргать, вызывая хохот обладательницы.

Гимнастические упражнения сожгли жир с ягодиц, бёдер, но чертовски привлекли стройностью, грацией поступи. Стриптиз сменился балетными па, канканными вскидыванием ножек, все это так быстро, так интригующе закрывающими средоточие движениями, только усилили возбуждение мужчины.

Девушка практически добилась своего — появился предэякулят, капля влаги, большой росой заблестела на вершине исполина. Она поманила Дмитрия на постель. Простыня была покрыта лоскутом, вырезанным в форме платья. Дима лёг на лоскут, понимая его назначение, укрылся пледом, сегодня исполняющим два слоя ткани — трусы и простыню. Актриса быстро облачилась в простую х/б ночнушку, халат, исполняла роль Любаши. Что-то взяв с туалетного столика, пришла убаюкать парня.

Дима прикрыл веки, представил себя пареньком, молящим Любашу помассировать звенящий роем комаров, член. Железой большего объёма, Юля налегла на более мускулистую грудь мужчины, напомнила о тех касаниях Любаши. Ладонь девушки, поглаживающая бритую щеку, переместилась на кубики пресса, затем на махину, скрытую пледом. Пару раз сжала через покрывало, нырнула к оголённому пенису. Лукаво застонав, сжала его до болевого стона мужчиной. Жёсткая, пылкая мастурбация в течении нескольких секунд, завершила следующую сцену пьесы.

Актёры хорошо сыграли роль, не отступая от сценария, «скинули одежды». Играя уже другую пьесу, Юля легла на лоскут ткани, расставила согнутые в коленях ноги, призвала Димочку, одноклассника. Дмитрий не торопясь примостился, полюбовавшись прелестью девушки, удержался от соблазна испить соков, льющихся из раскрытых половинок персика, прицелился. Она, будто поправляя член, выдавила какую-то жидкость на пенис.

Узкая, полгода назад пользованная вагина, крупный член сыграли обряд дефлорации. В момент входа громадины, девушка не играла, ей действительно стало больно, она рефлекторно, сквозь зубы втянула воздух. Страсть, накопленная за вечер вызвала эякуляцию за несколько фрикций. Всё согласно сценария. Мужчина получивший свою долю экстаза, чмокнул Юлю в губы, отвалился в сторону, поглаживая «ствол» пулемёта, сказал:

— Юль, ты точно, как целка с такой же тугой дырочкой. Тренируешь?

— Спрашиваешь. Мне тоже приятно крепкой хваткой держать фалдусы.

— Фалдусы?

— Мне больше нравится этот термин. Иди смой кровь.

Дима глянул на ствол, он действительно был красным.

— Что это?

— Вишня…, увы, всего лишь вишня. А может сделать пластику вагины?

— Глупости…, деньги на ветер. Ты и так у меня целочка. У-у-ух. — Мужчина подскочил, поднял на руки девушку, кружа понес в ванную.

«Ты у меня…» — Положительная эмоция в сознании девушки, добавили ответную нежность с её стороны.

Тяжелые груди под действием центробежной силы наклонились наружу, приобрели завораживающую, по крайней мере сознание мужчины, форму. Он остановился, впился в горечь шоколада, потрепетал языком по твёрдостям сосков.

Подмывание над биде, когда женщина, оседлав «трон» хлюпала водой между лепестков бутона, стало началом следующего коитуса. Порция за порцией кровь наполнила пенис. Ему пришлось залезть в ванну, включить воду, и там, поражая девушку мощью вен не только на органе, но и на предплечьях, возбудить и её.

— Иди сюда. — Магически понизив голос, призвала Юля мужчину. — Дай полюбуюсь. Красавчик! Он у тебя в ***надцать лет таким же гигантом был…? Бедная Люба. Удивительно что крови было мало.

— Честно сказать я сам долго об этом думал. — Наблюдая за действиями подружки, делился воспоминаниями Дима. — Потом только, уже в последние годы вычитал о различных плевах. А может она нечаянно, мастурбируя или вставляя тампон повредила, а я только сильнее разорвал. Тогда было стыдно спросить. Боялся обидеть намеком.

— Наверно это я буду забрасывать тебя сообщениями, прося прийти, — Юля подрачивала фалдус, усиливала эрекцию, — дать полизать… залупу. Да! Это действительно залупа…. Знаешь, когда я первый раз услышала это слово, а это прозвучало так: «На вот тебе залупу, подавись!», подумала, о чём-то великом, а потом у Димы посмотрела, ещё подумала, как этим можно подавиться. Вот этой можно…. Я необученна оральным ласкам, так что прими моё дилетантство с должным пониманием.

— И не надо, не напрягайся. Это не тот размер, который стОит погружать в рот. Я иногда завидую пацанам с более тонким членом, который легко погружается в ротик, там, под вакуумом толстеет. Так просто подрочи…, поцелуй.

Юля всосалась. Как пиявка всосалась в устье уретры, затем во всю головку, ей приходилось сильно раззевать челюсти, чтобы не поранить зубками нежную кожицу залупы, оградив их прослойкой губ. Так и держала будто медицинской банкой создавая вакуум, двигала ладонью по длине ствола, пальцами второй перекатывая тяжесть яиц.

Мужчина оторвал засос, поцеловал в побелевшие губы, поднял, сидящую на биде девушку, поцеловал в излучавшие ласку глаза, вызвал трепет нежности, капли влаги на ресницах. Легко поднял над членом, опустил, войдя в мгновенно увлажнившуюся вагину. Клещи-руки, тиски-ноги, охватили тело мужчины. Всё так же кружа под льющуюся из квадрасистемы музыку, понёс к столику с напитками, дал хлебнуть сок даме, допил остаток.

"Флаг победы" всё так же измазанный соком вишни улетел на пол. Его место занял мужчина, лёг на спину, велев женщине наслаждаться. Ласковой кошечкой легла щекой на пах мужчины, придавливая лицом пенис, потёрлась о него краями губ, как будто метила выделениями своё имущество. Она просунула лицо под член, отёрла головку слюной с другой стороны, венец скользнул по её шее, ствол хлопнулся о живот Димы. Так не отнимая лица от тела мужчины, проскользнула по прессу, ощутила его «кубики» протёрлась о щетину волос на широкой, почти в два раза шире её бюста, груди. Наконец она достигла его губ, всосала нижнюю, издавая мурлыканье, слегка прикусила. Язык-разведчик нырнул к его языку, приглашая к сплетению. Они затанцевали, закружили измазанные слюной, впитывали смак партнёра.

Пятерня Димы, влезла в гриву волос на её затылке, вызвав прилив нежных мурашек. Юля нежно ласкала гладковыбритые щёки, захватывая мочки ушей. А фалдус давил на брюшину, пульсировал, просился впустить его в танец языков, в движение ладоней, слизь из него мочила тела любовников, напоминала о готовности десанта сперматозоидов к высадке.

Юля, услышав зов пениса, взяла мощь в ладонь, ещё раз порадовалась ей, опустив таз к головке произвела контакт. Наслаждаясь, медленно опустила тело на таз Димы. За первый коитус Юля не успела почувствовать влагалищем величие прибора. Теперь ощущая болезненные воздействия на мышцы вагины, ослабила их. Крупный орган достиг предела, дальнейшее его погружение толкало матку, причиняло ещё одну боль. Девушка остановилась, ожидая смены боли на анестезирующее возбуждение. Частая пульсация вен пениса, будто лаская, массируя стенки, успокаивала.

Легонько приподнимаясь и опускаясь, добилась должной вибрации внизу живота, свидетельствующей о приближении того возбуждения, которое можно было успокоить только животным, беспощадным коитусом. Юля тихонько поскуливала, охала от ещё не сменившейся эйфорией боли, попкой ощутила касание о таз любовника, ещё раз охнула, вздохнула как путник преодолевший дорогу. Присела, не шевелясь впитывая энергетику ствола, ощутила микрооргазм. Нагнулась головой к устам мужчины, оставила благодарственный поцелуй.

Наконец она обратила внимание на его ладони, которые сейчас ласкали её спину, плечи. Ожидая от них шершавость наждака, поняла, что ошиблась в предсказаниях — ладони, гладкие, велюровой тонкости радовали нежностью.

«Наверное, посетил маникюрный салон, чувствуется профессиональная обточка ногтей, подушечек!». — поняла Юля.

Женщина выпрямилась, взяв в ладони его «лопаты» приложила к грудям, прося ласкать их. Дима понял желание, обрадовался своей догадке сходить в салон красоты, поправив прическу, отполировать пальцы, ладони. Крутя, соски как настройки радиоприёмника, добился качественного звучания стонов. Болезненно-желанное возбуждение отвлекло от дискомфорта во влагалище, Юля совершая всё большие амплитуды, «скакала» на «жеребце». Величие вгоняло лепестки малых губ в глубь пещерки, вытягивало из неё некоторую массу мышц.

Оргазм сковал мышцы, прервал фрикции. Юля упала на грудь Димы, вслушиваясь в шевеления пениса, успокаивала свое сердцебиение.

Дима почувствовал, как по мошонке потекла влага, перевернул Юлю на спину, припал к её гениталиям. Вылизывая сладость женской секреции, теребил полированной подушечкой клитор. А сок всё лился, а влагалище всё трепетало в предвкушении ещё большего оргазма. Напрягая тренированную мускулатуру живота, Юля поднимала таз для лучшего в её понимании, удобства. Показавшееся отверстие ануса привлекло внимание мужчины. Смочив соками влагалища указательный палец, сравнимый с пенисом средних размеров, Дима протолкнул его в кольцо. Совершая им возвратно-поступательные фрикции, намекнул девушке на анальный контакт. По крайней мере Юле так показалось, потому что она моля сказала:

— Дим…, не надо в попку…. Я уже пробовала туда, но гораздо меньшим инструментом — боюсь…. Вагину еле успокоила. Не надо, прошу.

— А я и не стремлюсь. Пиздёнка твоя меня устраивает.

— Пиз…дё…нка…. Как ласково.

Дима продолжил куннилигус. Запустив во влагалище большой палец, закольцевал его там с указательным, сдавливая перегородку, через полминутки добился сковывания пальцев оргазмирующей вагиной.

— Достаточно?

— Да…. Давай сам, я ещё раз-другой успею.

Яростная долбёжка пришла на смену нежным фрикциям. Из горла девушки толчками вылетали стоны, охи, ахи. Не ошиблась говоря, что успеет ещё два раза склещевать фалдус вагиной, прежде чем произойдет фонтанирование спермой. Гласом Кинг-Конга мужчина возвестил о своём блаженстве. Не сильно придавливая массой, полежал на упругом теле. Вагина, покинутая пенисом, встрепенулась негой. Тампон послужил затычкой от излияния совкового масла на шёлк простыни.

— Я тоже буду забрасывать тебя эсэмэсками, прося этих невероятных ощущений. Ты умница, натренировавшая пиз…, ой, вагину.

— Я тоже думаю, что двумя-тремя днями мы не насытимся. Кушать хочешь?

— Хочу. На меня жор после еб… соития нападает. Давай я тебя на биде отнесу и приготовлю греческий салат. Есть в холодильнике продукты?

— Греческий салат? Ты извращенец. Кобели должны есть мясо. Там нарезка из конины…. Неси, что встал! Обезножил меня бедненькую.

Мужчина омыл пенис. Прикрылся полотенцем и пошёл на кухню. Салат он все-таки сделал, но и от конины не отказался. Показывая хищнические манеры, кусал большие куски бутерброда — слой хлеба, слой мяса, ложка салата на нём, затем ещё по слою мяса, хлеба.

— Завтра суббота. Поедешь со мной в горы?

— Там в горах, изнасилуешь меня как дикий йети…? Поеду. Милый, — произнесла Юля, и сразу почувствовала в груди отголосок нежности. «Я назвала его не по имени! Влюбляюсь? Возможно.» — плесни мне сока…, спасибо, лапушка.

— Есть спортивная одежда для путешествий в горы?

— Увы. Никогда не была там, хотя езды то всего час, полтора от силы. Во сколько выедем?

— Думаю, что в полдень, воздух прогреется.

— Фу-у-у, я думала часов в пять утра. Пока доедем, пока взойдем на гору.

— Нет. Восходить не будем, там есть более интересный объект…. Завтра увидишь. Мне самому интересно что с ним такое. С утра встанем…

— Потрахаемся…

— Естественно. Кто бы был против натянуть такую вкуснятину…. Покушаем. Заедем в спорттовары. Опять по…

— Потрахаемся?

— Возможно…, а мозоль в пи….

— Да матерись уже.

— А мозоль в пизде не натрётся?

— А на хую ожоговый волдырь не вскочит?

— Ой проказница, ой шалунья! Люблю адекватных женщин, которые знают, когда надо вставить матерное слово в светскую беседу. Где у тебя посудомойка?

— Вон за той створкой…. Ага.

Приученная мамой просыпаться рано, Юля сходила на горшок, омыла над биде промежность. Стараясь не шуметь, не включила соковыжималку, попила сок из тетрапакета. Без музыкального сопровождения, занялась привычной йогой. Пропустила момент, когда Дима встал, сходил в туалет, помылся, ополоснул полость рта ополаскивателем «Лесной бальзам», встав в сторонке, наблюдал за плавными, чарующими движениями девушки. Вот она, плотно сжав ноги до упора коленями, плавно совершила наклон к носкам ступней. Плотно сжатые валики вульвы, чернея волосиками, вывалились сзади, приманили взор, послужили сигналом к побудке пениса. Девушка так и стояла, охватив руками ноги у колен, прижимала груди к ним. Не расплетённые косички, подрагивали от пульса сердца.

Медленно выпрямившись, Юля подняла левую ногу вверх, не сгибая, прижала её к туловищу. Полностью открывшаяся щель, силой космической чёрной дыры, притянула Диму. Стараясь не испугать, специально громко задышал, вошёл в зону её обзора, полюбовался этой стойкой.

Юля на секунду сбила дыхание, поймала взором покачивающийся фалдус. Чувствуя нарастающее возбуждение, продолжила стоять, ожидая действий избранника. Дима присел на коленки, вставил нос в щелку, вдохнул аромат вагины. Взору предстали капли «росы» по краям малых губ, шаловливый язык собрал их в большую каплю, отправил в рот. Терпкая солёность оросив колбочки языка, окончательно вознесла похоть до небес. Дима всё чаще лакал из влагалища сок, всасывал лепестки, не зря ведь их отождествляют с устами, они такие же мягкие, нежные. Так же могут доставлять усладу губам, пенису, глазам.

Придерживая любовницу в этой же позе за ягодицы, засасывал, облизывал, третировал пальцами уже изнемогающую желанием плоть. Волной оргазма ослабло колено. Юля едва не рухнула на пол, опускающейся ногой задела по плечу Диму.

— Доброе утро, любимая! — «О, Господи! Это правда? Любимая? Четвёртый день и уже любимая? Не фальшь ли это? Посмотрим». — Великолепная фигура у тебя, родная. Я поражен.

— Доброе утро, милый. — «Да, пока лишь милый! Я ведь ещё сама не разобралась в своих чувствах». — А я как поражена? Твой медленной вход в мой обзор. И с явным желанием…. Да, тоже…. Как? В такой же стойке? Ты, не поверишь, малыш…. Да, ты у меня маленький, мой хорошенький…, мой ласковый котик. Я, тоже делая такие упражнения, мечтала, что подойдёт сильный мужчина…, видимо подсознательно я подошла к тебе в ресторане…, подойдёт и вгонит елду в эти райские врата.

— Малыш, котик? Ты быстро подобрала эпитеты и мне они нравятся, мур-мур… Пошли вот к стенке, котик войдет в киску….

— Вот тут нам будет удобнее…. А-а-ах…. Всю жизнь ждала этого момента, постой, не шевелись, дай насладиться ощущениями…. А тебе, милый, уже доводилось иметь шл… женщин в такой позиции?

— Нет, любимая, нет. Только традиционно и… извращенно. Можно?

— Меня…. Двигай…. Меня извращённо…, ах…, не надо! Как же… ловко он там… скользит…, ах.

Начавшая трепетать только от введения пениса, Юля быстро обмякла, конечности потеряли устойчивость, и она съехала в руки мужчины. Он перебросил тело животом на спинку кресла, вошёл в неё сзади. Включив интенсивные фрикции, толкал женщину, ударяя в ягодицы. Кресло по скользкому ламинату потихоньку сдвигалось, упёрлось в журнальный столик, тот тоже сдвинулся, через десяток фрикций мебель наконец уткнулась в диван, скрип ножек по полу заглушали нарастающие вопли Юли.

Большая порция влаги рванула из недр влагалища, омочила мошонку, бёдра Дмитрия, неостанавливающегося для перерыва. Упирающиеся в подлокотник руки девушки не дали ей уподобиться пиджаку, так же обвисающему спинку кресла. Удар снизу-вверх, сзади-вперед поставил аккордную точку соитию. Громко вскрикнув, мужчина излился. Ещё с полминуты постоял в такой позе, поглаживая спину любовницы.

— Ох…. Не знаю…, что сказать…. Дим…, давай сегодня никуда… не поедем?

— Причина?

— Я… ног… не чувствую.

— Ну вот. Заёб любимую. Тогда до завтра никаких потрахушек.

— А па са…па…тке?

— По сопатке? За что, любимая? Обоснуй.

— Ну ты хотя бы вынь его…, отнеси меня…. Родненький, я тоже….

— Что тоже?

— Влюбляюсь…. Сейчас произнесу. Лю…би…мый. Поверь, мне это слово даётся тяжко.

— А я по-твоему, разбрасываюсь? Ты всего лишь третья девушка, которая услышала в свой адрес это слово. — Девушка безучастно сидела на биде, мужчина омывал её промежность.

— Я ещё скупее — ты второй. Не помню говорила ли я маме, папе в таком плане это слово.

— Я говорил и сейчас говорю, когда мысленно разговариваю с покойными родителями. Может под душ встанем? Я потный…. Ну, вот ты уже стоишь на ногах.

Долго они мыли друг друга, похихикивая омывали чресла, договорившись не возбуждать партнёра, наконец-то закрыли смеситель. Юля укуталась в халат, Дима надел трусы и брюки.

— Юль, следующую ночь спим у меня. Справедливо?

— Как скажешь…, любимый. — Запнувшись, докончила предложение. — Омлет из шести яиц с беконом и сыром для тебя и овощной сок для меня.

— Яволь, герр экселенс!

— Шпрехен зи дойч?

— Найн, найн, май фрау. Ай спик инглиш…. Правда в пределах школьного обучения. Где у тебя овощи?

— Вот…. Дим, не лапай…. Ай, щекотно же…. Ты меня сначала покорми, раз взялся, потом трахни. Меня трясёт уже — кушать хочу…. Или сперму покушать? Ха-ха-ха. Ай! Димка, перестань.

Так балуясь они наконец сели завтракать. Дмитрий отделил от омлета треть, не принимая возражений, грозно хмуря брови, заставил Юлю поесть.

В магазине спорттоваров Дима объяснил продавцу что он хочет выполнить. Попытавшегося всучить весь набор альпиниста, манагера, приструнил грозным взглядом.

— Хватит тридцати метров веревки, карабинов парочку и пару зажимов. Нам только спуститься и подняться из колодца. По паре наколенников и налокотников, страховочный пояс для девушки…. Нет шлемы не нужны.

Юля дома надела старые джинсы, которые покупались, когда она была явно полнее, потому что пришлось применить ремень им в помощь. Заезд к нему домой для переодевания в плотную одежду не обошелся без секса.

— Димочка, любимый, какой же ты ненасытный! Ну, давай бери меня…, бери.

— Юленька, любимая, — пересмешничая её — ты такая аппетитная, и ненасытная. Давай я тебя выебу, давай!

— Ах…, я пошлая…, трепещу от твоего ВЫЕБУ. Бр-р-р-р, аж дрожь чувствую. Это что мы прямо в прихожке…? Получается то самое — где сгрёб, там и съёб? А если я…, ай, больно…, а если я джинсы обоссу? Дай я хотя бы их скину…. Ах, тише! Буйвол… Бык… Жеребец… Ой-ёй, ой-ёёёй!

В прихожке, у дверей, Юля стояла прижатая грудью к стене, упавшие джинсы и шёлковые трусики болтались на щиколотках. Одежда мужчины так же не красиво скомкалась на ногах, пряжка ремня, металлическими частями отсчитывала количество фрикций. Дмитрий таранил женщину резкими фрикциями, с крохотной остановкой в апогее толчка, затем опускался вниз-назад и мгновенно подбрасывал таз вверх и вперед. Девушка так и продолжала называть его самцом животных, чередуя эпитеты охами, ахами.

Проходящие мимо соседи, пенсионеры Пётр Васильевич и Мария Семёновна остановились, слушая изначальные речи любовников. «Он её опять сношает!» — сказала старушка, «Может это другая?», «Нет, тот же голос, те же выражения. Я запомнила! Вот только не понятно, зачем в прихожей то каждый раз? У него же есть кровать, диван!» — изоляция в доме требовала улучшений. Стояли долго, каждый думал об одном и том же. Васильевич повёл супругу домой. У них такая же прихожая, такая же звукоизоляция. Пыл правда не тот, не то что у молодых людей. Но супруг сориентировался на звуки от соседей и в такт им трахнул заслуженную учительницу Советского Союза.

Когда через два часа, пообедав молодые люди вышли из квартиры, попавшаяся им Мария Семеновна поздоровалась, и залилась краской. «Действительно самец! О, Господи, какая же у дамочки удовлетворённая улыбка отъёбанной, прости, Боже, сучки!»

«Какой-то склероз у бабули. Видимо путает давнишних подружек Димы со мной. Я ведь только однажды стояла в прихожке.» — Так же краснеет девушка.

Бросив авто у того самого приметного валуна, молодые люди пошли пешком по ориентирам, всплывающим в памяти Димы. Шли около получаса, вдыхая хвойный аромат кавказкой ели.

Что-то предчувствуя, находясь в каком-то наитии, Дмитрий подошёл к обрыву в пропасть. Солнце хорошо освещало ту площадку, указывало на необычность стены у неё. Закрепив конец веревки о ствол дерева, мужчина сбросил конец на уступ. Да глазомер не подвёл, верёвки хватило.

— Юль, я слезу. Осмотрюсь. Позову тебя.

— Мне то зачем туда спускаться?

— Ещё не уверен, но думаю твоя помощь мне понадобится. Боишься высоты?

— Не очень. В детстве лазала по руинам недоконченных домов.

— Вот давай я тебе пояс…

— Верности…?

— Страховочный… застегну. Смотри как я спускаюсь, учись…. Ну, ты же у меня гимнастка, руки сильные…. Хи. Член плотно сжимала. Хи-хи.

— Сжать…? Ух ты, мой йети! О! Какие кокушки…. Всё-всё, спускайся. Надо будет — приду тебе на помощь.

Юля знала, что не надо смотреть на дно пропасти, обещавший смерть упавшему с такой высоты. Поэтому отвлеклась на созерцание того как Дмитрий спускается по канату. Даже слегка возбудилась, глядя на вздувшиеся от напряжения вены предплечья, ассоциирующиеся с извивами лиан на пенисе.

Дмитрий встал ногами на уступ, понимая абсурдность своего действия, подпрыгнул, проверяя твёрдость скалы. Затем провел руками по камням стены. Было какое-то отличие вон того участка от этого бархатистого. Да, там в мелких расщелинах, рос мох. Этот аркообразный участок был абсолютно безжизненным.

— Юля! Спускайся.

На него посыпался мелкий мусор, хвоя ёлок зацепившаяся в щелях. Показалась круглая попка в ремнях страховки, затем спина. Однако, как только тело полностью повисло на канате, Юля взвизгнула, выказывая пропасти свой страх. Эхо быстро вернулось, ещё сильнее пугая девушку.

— Успокойся, ты храбрая девушка, тебе уже приходилось повисать на руках. — Внушал Дима. Юля действительно успокоилась, аккуратно перебирая руками канат, спрыгнула на уступ.

— Ну и что тут интересного?

— Я не буду говорить. Сама посмотри, выскажи своё мнение. Потом сравним.

Проведя ладонью по стене, Юля решилась приложиться к ней ухом. Щека касалась необычного материала. Юля взвизгнула, Дмитрий сильнее сжал канат пальцами — уступ начал своё движение вниз. Достигнув нижней точки остановился. Вспыхнул «экран», он светился гораздо ярче известных им мониторов, перекрывая блеском солнечный свет. В тот же миг уступ начал уходить из-под ног. Юля резко нажала на монитор указав третью точку от яркого центра. Дима, догоняя её сложил три и четыре точки, отметив семь точек на мониторе. Площадка замерла. Хотя они и были привязаны к канату, но испустили вздох облегчения. По экрану поползли письменные символы. Юля сообразила выбрать кириллицу.

«Люди! Вас приветствует портал. Я машина класса три. Что вас сюда привело?». — Голоса слышно не было, казалось, что он звучит прямо в ушах молодых людей.

Что уж говорить о девушке, когда Дима офигел от фантастической информации. Шерстинки на позвоночнике самочки ощетинились, пышность шевелюры увеличилась вдвое, покрывшееся пОтом лицо раскраснелось, она сдерживала ужас.

— Несколько дней назад здесь был молодой парень.

«Говорить не обязательно, мыслеграммы мне понятны. Да. Сергей пользовался нашими услугами».

— Пользовался? Уже значит перестал?

«Юля! Успокойтесь, ничего с вами не произойдет. — Портал не ответил на вопрос Димы. — Мы миролюбивая цивилизация, не причиним вреда никому».

— Ага! Не причиним…, а если бы свалились в пропасть?

«Оглянитесь…. На эту сетку падало не мало тел животных и людей, но они в целости опускались на дно пропасти. Там даже находится, что-то типа пайка для вас, гомо сапиенс».

— Юль, всё нормально. Иди чмокну…. Всё? Расслабилась?

— И-и-извини, дорогой. Не-не-не каждый день такое…

«Сергей сейчас живёт нормальной человеческой жизнью. Где и что с ним, портал класса три не отслеживает. Что вас ещё интересует?»

— Как долго он пользовался….

«В общей сложности двести семьдесят девять лет, пять месяцев, трое суток…».

— Хватит-хватит. Мы уже впечатлены тремястами лет. Как такое возможно? Секрет?

«Машины не могут скрывать от пользователей портала общедоступную информацию. Воспользовавшись нашими услугами, Сергей перенёсся в прошлое. Каждый раз перемещаясь во времени и в пространстве он получал то тело, которое было отсканировано изначально. Он прожил девять жизней в различных образах. Восполнил свой интеллект с полу процента до одиннадцати.»

— Можно воспользоваться услугами портала?

«Да. Услуга бесплатная.»

— Но мне жарко на солнцепеке! — Юля наконец смогла вставить свою мысль.

«Куда вас перенести? Подумайте о координатах местности и времени. Место должно быть свободно от объектов и животных. Газы и влага не препятствие».

— Юль, куда хочешь?

— Сам решай, я в ступоре.

— Вчерашний вечер в моей квартире. Пойдет…?

«Вам необходимо отстегнуться от каната!».

Волна чего-то, заставляя обращать на себя внимание, в течении двух секунд, прошла по телам приключенцев. Полумрак квартиры встретил приятным холодком.

— А что будет с машиной? — Инстинкт хранительницы очага первым делом позаботился о сохранении имущества.

В голове зазвучал голос портала:

«Работу с вами портал закончит в тот же миг, в который вы перенеслись сюда, то есть с начала работы. В дальнейшем именуемый точка ноль. Не прошлое, не будущее. Следовательно, вы можете спокойно подняться по канату и вернуться к автомобилю. Сейчас индикаторы показывают стрессовое состояние организма, массовое скопление неусвоенной мозгом информации. Вам нужно поспать. Вас усыпить?»

— Нет! Мы не привыкли спать грязными. — Женщина обязательно хотела умыться.

«Машина всегда на связи. Обращайтесь.» — Даже вроде затих какой-то, фоном пересыпающихся песчинок пустыни, звук.

— Дим. Я чуточку описсалась там, на уступе…. Во что мне переодеться после душа?

— Мм…. Я дрочу на девичьи ножки, виднеющиеся из-под моей рубашки.

— Хи-хи. Как и я вчера. Ты в моём халате уморительно смотрелся…. Как вчера? Сегодня! Представляешь? Мы с тобой вдвоём сейчас там танцуем?

— Верно, любимая. Как интересно — мы здесь и там! Чем перекусим?

— Я в общем-то и не голодна, если ты помнишь по тому времени мы всего два часа назад обедали.

— И трахались….

— И это тоже…. Нет! Не приставай, я покрыта слоем пота и грязи. Портал! Мы всегда будем после перемещения грязными?

«По желанию, пользователь может сменить копию».

— Ага! Это очень хорошо! Какое-нибудь условие типа перемещения на уступ не требуется?

«Только если это будет другой индивидуум. Ваши основные цепочки клеток сканированы, такие тонкости как пища, микроорганизмы, косметика не сложны при операции пересканирования».

— Портал, есть у тебя какое-нибудь имя-прозвище? Стрёмно обращаться к тебе как к двери.

«Техническое название вам не подойдёт, больше никто не пытался присвоить мне имя. Придумайте сами.»

— Мне припомнилась Энигма. Мелодия этой группы звучала по радио в машине. Да и шифровальная машина в первых причинах.

«Да, я согласна откликаться на Энигма!»

— Я купаться, потом кушать. Затем новое сканирование. Тебе, любимый так же советую поступить.

— Ты умница! Какая ты умница, любимая моя! Я внесу небольшое изменение. Только для себя! Купаемся, трахаемся. Опять купаемся. Кушаем. Тебя сканируют. Высыпаемся. Утром приводим себя в порядок. Плотно завтракаем. Меня сканируют. Опять трахаемся. Купаемся и исчезаем из квартиры пока не пришли мы вчерашние. Чёрт, я сам запутался! Сегодняшние, вчерашние.

— Это потому что слишком часто звучит — мы трахаемся!

— А, по-моему, самый раз. Купаемся чаще звучало. Иди уже купайся, не то изнасилую замарашку.

— Ха-ха-ха! Не противно будет? Вонючую, не мытую…, а чёрт, всё равно…, пиздятину нюхать?

— Ну уж нет! Лучше скунса понюхать!

— Ха-ха-ха! Создаётся впечатление что ты нюхал оба… объекта! Из-вра-ще-нец! Бери пример с меня! Я ни разу не нюхала грязную залупу…! Ах, ты ж, чёрт! Однако звучит возбудительно…. Стоять, Абрек…! Стоять, кому сказала…! Расстегни штаны…! Ну…! Не дрейфь я только нюхну…!

Мужчина возбуждённо подчинился, начал расстёгивать ремень джинс. Однако и девушка, подчиняясь своему возбуждению скидывала одежду. Она, одежда, закончилась на обоих одновременно. Со своего ракурса Юля видела три круга — залупа, направленная строго в её переносицу и два бритых яйца в мошонке. Эту красоту оставить не зафиксированной никак нельзя! Девушка настроила телефон на чарующую картинку. Опция смартфона, настроенная на звук имитирующий спуск допотопных фотоаппаратов, разбудила сознание завороженного действиями девушки, Димы.

Оба поняли, что чем бы они сейчас не пахли, какой бы смрад не источали, они хотят одного и того же! Юля, провокационно начавшая игру, подошла, внюхалась в пот мужского тела. Подмышки воняли, как воняют и у женщины тоже. Не приятно, но терпимо. Выдохнула амбре подмышек, прокачала лёгкие порциями воздуха. Слабеющими от нахлынувшего возбуждения ногами опустилась к паху. Залупа ткнулась в подбородок, обдала ветерком движения пениса.

Мелкими порциями вдыхая воздух, почувствовала его. Аромат. Да, да. Не духи, не даже туалетная вода, но возбуждающе, чёрт возьми. Была конечно какая-то отталкивающая нотка в этом запахе, но её перекрывал мощный притягательный запах самца. Хотелось измазаться секретами, стать самкой этого самца. Юля раздвинула руками складки, образованные бедром и причиндалом. Отталкивающий смрад шёл оттуда.

«Ну, да, там скапливается весь пот, там не проветривается. Микроорганизмы разлагаются!» Продолжая исследования, девушка повернула мужчину задом к себе. Опускаясь от шеи, ощутила ещё больший смрад у копчика. Отскочила, несколько раз напором воздуха прочистила рецепторы. Не помогло! В отчаянии она взяла с полки мужской парфюм. Только его аромат перебил смрад.

— Понял…! Ужас, да?

— Фалдус возбуждает, остальное отвращает…. НЕТ!!! Не подходи ко мне!

— Я тоже хочу понюхать!

— Любимый, не надо! Ну прошу, тебя, не делай этого…! Хорошо! Вот тебе моя капля смазки. — Юля макнула палец во влагалище и поднесла под нос Димы. — Дрянь, да?

— Нет. Селёдкой не воняет.

— Селёдкой? Причем тут сельдь?

— Однажды я имел опыт с женщиной…. Да, видимо патология какая-то. Вонь залежавшейся рыбы вызвала…. Нет. Это не для твоих ушей. Позволь… копчик понюхаю…. Фу-у-у. Дай и мне нюхнуть дезодорант.

— Я купаться. Иди кушать готовь.

— Да, моя госпожа. Чего изволите?

— На твоё усмотрение, но с низким уровнем холестерина.

— А нам бессмертным разве не все равно?

— Бессмертным? Охереть! Правда, ведь мы с тобой бессмертны. Энигма, мы верно думаем?

«Да! Есть один нюанс, но вам требуется отдохнуть. Только во время сна, ваш мозг усвоит информацию».

— Иди, уже. Не дразни голой попой, гориллу.

Через час, основное время которого ушло на гигиену девушки, они…. Целовались, тискали чресла друг друга. Улёгшись на кровать, любовники соорудили из тел число 69. Юля положила ногу на рёбра Димы, он свою ногу поставил в сторонке, чтобы не мешала голове девушки. Её рот раскрылся больше, впустив всю головку члена. Двигая головой, Юля совершала скользящие фрикции по венцу. С каждым движением, член больше погружался в рот, вакуум расширял капилляры в пещеристом теле пениса. Дальнейшее всасывание отозвалось рвотным рефлексом, Юля внутренне желая большего, прекратила попытки.

А язык и губы Дмитрия полизывали её бутон. Некрупные половые губы, наливаясь кровью, краснели, затеняя естественную, присущую брюнеткам, сливовую синеву по краям лепестков. Юля, только что получившая микрооргазм, вдруг отпрянула, вскрикнула, прикрыла наготу ладошками.

— Что такое, Юль?

— За нами наблюдают.

— Кто?

— Дим, не тупи! Портал конечно…. Энигма, я права?

"Да, наблюдаем. Но это глупо скрывать то, что в тот же миг, когда вы произведёте какое-либо действие, родите идею, записывается в глобальное информационное поле. И существа способные считать эту информацию, даже на другом конце вселенной, знают о ваших чувствах, преступлениях, подвигах. В доказательство приведу пример. Юля, об этом знаете только вы. В тринадцать лет вы зашифровали имя Дима монограммой. Сначала вы изображали его на отдельном листке, вывели букву Дэ, в неё вписали букву И. Затем поверх И, наложили эМ. Буква А в виде лебедя, окаймляла все знаки. Потом пытаясь ещё сильнее спрятать имя возлюбленного, прикрыли его извивами жилок листа клёна. Слишком зачёркнутая монограмма вам не понравилась. Вы оставили только буквы. Черновик мелко изорвали.

И вам пример, Дима. Вы правильно поступили, не убив Анжелу, наказав её отцу спрятать дочь. Она хоть несчастлива, но жива. В отличии от банкира. Пользователей устраивают доводы?»

— Мы всё поняли. Но как-то стрёмно…. Ты как считаешь, милый?

— Я понял, что наши слова, действия оказывают влияние на информационное поле, вызывают его возмущение. Плохие поступки будоражат сознание других созданий, тем самым ещё сильнее раскачивая поле. Нестабильное поле приводит к разрушению материи. Особенно сильно рушится тёмная материя. Из этого следует вывод, что хорошие, добрые поступки, успокаивают мироздание, восстанавливают целостность материи.

— Дим! Ты сейчас откуда это взял?

— Не знаю, но, по-моему, из поля считал. Я прав, Энигма?

«Абсолютно правильно. У вас лёгкое восприятие постулатов инфополя».

— Что-то ещё было в сознании…. Упустил…, что-то о смерти мамы…. — Дмитрий прикрыл глаза, перейдя на шёпот, с остановками, говорил. — Юля, она сама…. Не вынося боли…. О, Господи, как тебе было больно, мамочка…, как страшно больно…. Да, мамочка, прощаю… прощаю….

Дмитрий так и продолжил лежать в ногах у Юли, она присев поглаживала его голову, плечи. Девушка догадывалась, что у любимого возможно астральная связь с близкой душой. А он продолжал:

— И ты прости, что приехал… поздно…. Это моя девушка, Юля…. Не обижу…. Я тебя тоже, мамочка….

Шёпот его становился все приглушённее, сбивчивей. Девушка легла ему за спину, приподняла голову, просунула под неё руку, охватила другой рукой плечо, под его бубнение уснула.

«Жаворонок» Юля укрыла простыней согнутое калачом тело возлюбленного. Сходила в туалет, покупалась. Выпив стакан фруктово-ягодного сока, сделала несколько пробуждающих тело упражнений. Посидев в позе «Лотоса» настроилась на совершенствование. «Энигма, можно сканировать моё тело!» — мысленно приказала она. И опять как тогда, только волна мыслей, прошедшая по телу, поведала о завершённом процессе.

«Моя девушка», «Не обижу» Дима меняет планы на меня? Пусть это даже в бреду сказано, но Господи, как приятно. Какой он оказывается чувствительный, такой толстокожий, циничный, пролил капли слёз. Пустил сопли. Кто бы мог подумать?». — Юля опять села в расслабляющую душу, позу. Умиротворение направляло её мысли: «А как там моя мама…? Три месяца, Юля, три месяца! Юля, ты не звонила ей, ты сама толстокожая! Что с тобой, Юля? Мамочка…. Прости меня, родная моя. Эгоистка я. У меня…? Спасибо, родная, я жива, здорова…. Да… встречаюсь. Вот его образ…. Ха, сама трепещу…. Да, люблю…. Очень…. Хорошо, родная, сегодня приедем…. Не беспокойся, всё привезём…. Папа! Как ты? Я сегодня буду у вас со своим мужчиной…. Хорошо, пап, мам, мы будем осторожны. Через четыре-пять часов…. Я вас тоже целую».

Женщина открыла глаза, капля с левой, затем капля в правой ресниц направились к верхней губе, омочили солью.

— Давно наблюдаешь? — Проморгав глаза от влаги, скорректировала зрачок.

— Только что встал. Отсканировалась…? Я сейчас тоже покупаюсь, позавтракаю. Приготовь, пожалуйста небольшую, но сильно энергетическую порцию. — Мужчина направился было у ванную, остановился, глядя на её белеющие из-под его рубашки бёдра, сказал: — Я тебя люблю, Юля.

— Я тебя, тоже, Дима.

Порция завтрака занимала всю тарелку. Мешанина всякой снеди, включала различные злаки для углеводов, овощи для витаминов и ломтики бекона и говяжьего мяса как источники жиров. Запив это всё чашкой бодрящего напитка с добавлением столовой ложки коньяка, Дмитрий постарался принять такую же позу, как релаксирующая Юля, по её совету освободил сознание от негатива, приказал порталу провести сканеровку.

— Дима, нам надо посетить моих родителей, я сказала, что будем через четыре-пять часов. Я беседовала с ними по инфоканалу. Я права, Энигма?

«Да. Юля у вас есть зачатки, как вы именуете их, медиума».

— Всё! Собираемся, пока продуктов, гостинцев наберём, пока доедем….

— Ладно на гостинцы потратим полчаса. А ехать то зачем? Портал ведь доставит.

— Вот я ступила…. У-у-у… так у нас ещё куча времени…. Как там мой мальчик…? Твоя девочка? Вот посмотри…. Чистенькая, аппетитная. Хочешь полизать…? О, чёрт! Энигма, внуши мне что ты отключилась и не наблюдаешь.

«Юля…. Портал отключается, не наблюдает за вашими действиями». — Голос портала даже стал каким-то естественно человеческим. В довершение сказанному прозвучал щелчок, будто тумблер переключили.

— Ну, вот мы наконец одни, любимая. Иди ко мне, ласковая моя. Ох, вы ж мои сисечки, какие вы налитые, будто молоко в вас плещется, такие же сладкие….

Юля поглаживая его волосы, возбуждалась речами, ласками. Мысленно говорила ему как, с какой силой и интенсивностью ласкать ягодки сосков. Попросив добавить к ласкам руки, затрепетала от немедленного исполнения — ладонь мужчины легла на бедро Юли сзади, поднялась к промежности, заставив её поднять ногу, положить ему на рёбра. Пальцы нырнули в вагину, ощутили прилив влаги. Мужчина, толи получая команды от девушки, толи сам посылая ей телепатемы, просил указаний, одним из которых стало желание омочить сухие губы. Влага на пальцах Димы измазала губы Юли. Крупный палец исполнил роль соски, которую так хотелось всосать девушке. Чьё пожелание сейчас прозвучало? Оба запутались, но исполнили. Опять обоюдные оральные ласки. Влага потоком выделяющаяся из влагалища заполнила рот Димы, он проглотил её, опять усилил ласки клитора, губок. По пальцу в двух дырочках? Кто захотел? Оба конечно! Вот кто хотел! Юля встрепенулась от приятно-болезненного массажа перегородки.

«Ах как приятно! Какая медленная, приятно ощущаемая волна неги. А пенис то, пенис, уже полностью заполнил мой рот, как пульсирует в нём кровь! Я хочу уже его в себе, во влагалище, пусть он весь поместится во мне, пусть!»

Юля, встает над мужчиной во весь рост. «Какой ты атлетически сложенный мужчина, ни капли жира, одни мускулы. Милые карие глаза созерцают меня. Пойдём, любимый, со мной!»

Юля протягивает ему руку, Дима, понимая её, встаёт. Следует за ней в прихожку.

«Я хочу вот тут, где вчера ты меня взял. Соседи слышали вчера наши вздохи. Сказали, что уже слышали мои стоны-речи. По-моему, они возбудились! Как мило, что наша игра стала причиной забытого любовного действа между пожилыми людьми».

«Ты слышала? А я видимо сильно пыхтел».

«Да, слышала, подумала тоже как это они могли нас утром слышать. Решила, что у них склероз»"

«Да, там пожилые люди живут. Им за семьдесят уже. Оба как божьи одуванчики. Где только в них жизнь теплится? О, Юля, всё не привыкну к твоей узкой щёлке! Если бы ты знала, как приятно иметь тебя в такой позе!»

Девушка, прислонённая к стене грудью, оттопырила зад, одной рукой опираясь о стену, другой прижимает таз мужчины к себе. Опять громкие, несдерживаемые стыдом стоны, опять возбуждающие сравнения Димы с самцом животного. Временами поворачивая голову требует поцелуя, получая его сильнее утопает в нирване эйфории. После одного из них, скованный мышцами влагалища фалдус, не может двигаться.

Несколько секунд потребовалось вагине отойти от паралича. Юля просит перейти на кровать, потому что хочет почувствовать вес мужчины на себе. Дима как тряпичную куклу, надевает её на член, Юля охватывает его конечностями, подставляет губы под помпу, пока он несёт на кровать. Мужчина встаёт на колени на матрасе, затем опирается о руки. Так и стоит на четвереньках, не ложась на Юлю. Она сама начинает совершать фрикции, необычность сношения подстёгивает воображение, страсть. Но недостаточная амплитуда фрикций, не устраивает девушку, расцепляя клещи, она падает на спину.

Девушка смотрит в эти как у разъяренного буйвола, налитые кровью глаза, ощущает себя буйволицей. Эти лапища, так сильно мнут её ягодицы, обжимают вымя. Юля уже удовлетворена, но хочет принести усладу любимому мужчине, яростно отбивает его удары дизель-бабой. Понимая, что мужчине осталось ещё чуть-чуть, и он наконец откроет дверцу десантного люка, сбросит дивизию живчиков, вцепляется в плечи и спину коготками, разрезает сознание Димы приятной болью.

Сперма ударяет по шейке матки, бросает её сознание в феерический экстаз. Сил заткнуть пещерку тампоном нет. Голова кружится в салюте удовольствия, несколько минут уходит на осознание что этот последний акт, стал лучшим. Желая насладиться ещё одним соитием перед посещением родителей, Юля оглашает свою задумку:

— Дим, я вуайеристка, хочу посмотреть, как пожилые люди этим занимаются, мы ведь не будем вечно молодыми. — Вялым голосом просит девушка.

— Ты употребляешь голос? Мне казалось, что до этого ты общалась со мной телепатически.

— А мне казалось, что это ты командуешь мною. Как отличать твои мысли от своих…? Так как насчёт подглядеть?

— У них квартира зеркальна моей. Общая стена между кухнями и санузлом. Как-то я помогал им делать перестановку мебели, так что знаю где у них свободное пространство. Осталось только вспомнить сколько времени тогда было. Помнишь?

— Да, тринадцать сорок было, когда мы встретили их на площадке, собираясь ехать в горы. Значит где-то в полдень. Энигма, а можно получать визуальную информацию, не присутствуя у объекта наблюдения?

«Конечно, всё это есть в поле, значит можно получить как визуальную, так и акустическую информацию. Проблема в том, что вы не сможете контролировать своё сознание и тело. У вас ещё недостаточно опыта сортировать получаемую информацию. Просто лягте на постель и сосредоточьтесь на времени и месте. Юля, вам будет легче отстраниться от восприятия своего тела, вы быстрее настроитесь на требуемую волну. Дима, представьте, что погружаетесь в сон…. Приятного просмотра.»

Девушка видит соседей, стоящих у их двери, слышит свои речи, возбуждённое дыхание Марии Семёновны, участившиеся сердцебиение Петра Васильевича. Вот он запускает руку в карман брюк, достает связку ключей, торопливо пытается попасть в замочную скважину, открывает замок. Супруга понимает, что возбудительные стоны-речи кобылки за стеной разбудили, казалось бы, навечно уснувшие желания мужа. Идёт за ним, так же торопливо, боясь спугнуть птицу-жар, раздевается до белья. Дед, проигнорировав носки, разоблачился окончательно. Мария падает на колени, прижимается лицом к колу, сжимает таз супруга кольцом рук, стоит будто молясь деревянному истукану. Пётр расстёгивает крючки на простом лифчике, освобождает груди. Разглаживая компрессионные морщины ладонями, в нетерпении переступает с ноги на ногу. Приподнимает супругу, целует в губы, тычется стволом в тощий животик. В глаза бросаются непропорциональные ладони супругов — предплечья, плечи худы, как в общем и всё тело, а запястья так и остались такого же, как до истощения, размера.

Пётр нагибается, снимая трусы супруги. До этого спрятанные от наблюдателей груди, плоско лежат над животом старушки. Складка образованная жировой прослойкой наполняет облысевший лобок. Старик толкает супругу спиной на дерматин двери, рукой поднимает ногу.

— Остановись, Петь. Сухо там…. Вот в сумке крем для лица, помазать можно.

Стеклянная баночка с кремом светло-розового цвета, плотно закручена крышкой, Пётр торопится, у него не сразу получается вскрыть её. Пока он возится с банкой, эрекция спадает. От понимания, что подходит неизбежное, старик ещё сильнее волнуется — член расслабляется окончательно.

Однако у супруги желание так быстро не проходит, в возбуждённом мозгу вспыхивают развратные для воспитанницы советской школы образования, мысли. Стоны кобылки за стеной, напомнили о юношестве, о таких же страстных стонах, её Марии, о мыслях при этих ярких соитиях, о похотливых желаниях. Она вспомнила как возбудительно было держать в ладонях мужскую мощь, наслаждаться энергетикой пениса, сравнивать супруга, тогда сильного и красивого парня с черногривым львом, охаживающим златокудрую львицу. Заслуженный учитель Советского Союза, сидя со старушками на лавочке у дома, наслушалась о непотребностях современной молодёжи, что развратились, что наркоманят. Одна из старушек сказала, что девки до того с ума посходили, что облизывают, сосут члены парням. «Да, да, подруженьки, чтобы значит причандал твёрже был. Ой, разве в наше время так было? Срамота!» — Клацая вставной челюстью говорит Фёдоровна.

Тепло внизу живота руководит сознанием старушки. Она чмокает пенис мужа. Не помогает. Ещё один, более продолжительный поцелуй. Гормоны центральной нервной системы Петра вспрыскиваются в кровеносную систему. Сосуды сужаются, сердце бьётся на десяток-другой чаще. Поцелуи супруги переходят в нежные посасывания восставшего пениса. Мария хочет уже полноценного акта, но деду понравились манипуляции ртом супруги, он просит продолжить «чмоканья».

В сознании мужчины стоны девушки за стеной, рисуют развратные образы. Пётр мысленно изменяет супруге с этой жаркой…, пусть будет — блондинкой…, это она сейчас заглатывает его естество, это она дышит жаром на его мошонку, двигает головой. Образ коленопреклонённой молодой девушки сменяется на образ молодой Маши, впервые взявшей ладонями член молодого мужа, испустившей нескрываемый вздох удивления и попросившей быть осторожней с ней девственницей. Шёпот Маши перекрывает стоны женщины за стеной: «Будь осторожнее!», «Ах, какой он всё-таки огромный!», набатом сердца возвращает пожилого мужчину к реалии.

Супруга, до этого считавшая что Пётр будет ругать её, понимает, что такие действия разожгли то пламя, которое сейчас бушует во влагалище, погружает половину члена в рот, замыкает его губами. Отдёргивает голову. Слышится явный звук откупоривания бутылки вина. Ещё несколько «сосудов откупориваются». Женщина чувствует давно забытое увлажнение вагины. В возбуждённом сознании меняются местами влагалище и рот. Она двигает головой, скользит губами по стволу уже достаточно восстановленного члена.

Пётр не хочет стоять безучастно в процессе, поднимает баночку, захватывает пальцем горку крема, выдёргивает изо рта супруги соску, обмазывает головку. Придавливает супругу животом к двери. Резко, по-молодецки входит в горнило страсти, шепчет супруге о своих чувствах, восхитительно стонет от своих действий. Опять картинка стонущей блондинки вмешивается в разум мужчины, он видит, как она оттопыривает крупный зад, насаживается лоном на его воскресшее естество, как громадный член таранит взбрыкивающую кобылку.

«Сорок пять лет мне было. Я так же плющила щеку о такой же дерматин в квартире родителей, куда в порыве гнева на Петю сбежала. Он тогда меня приревновал к физкультурнику, наговорил гадостей. Поймал меня на лестничной площадке, завёл в квартиру. Вот так как сейчас просил прощение, а я вначале сухая, злая на него, начала подмахивать. Да-а-а. Вот так он долбил меня, а я…. Я вот так выперла жопу ему навстречу. Бёдра его громко бились о мой, тогда, слава Богу крупный зад, насиженный на уроках, в письке громко чавкала влага, а я…. Я перестав думать о возможном возвращении мамы, полезла рукой к постанывающей сиське, сжала сосок через бюстгальтер и застонала от нахлынувшего оргазма, долгие годы не накрывавшего меня!»

Мария вторит голосу Юли, звучащему из встроенного в стену электрощитка, называет супруга развратными эпитетами — жеребец, кобель. Разминает окрепший сосок жаркой груди. Давно не сквернословившая учительница, решается обозвать член мужа. «Ох, вот это хуище! Ох, и хуище!» Либидо супругов взлетело к Плеядам. Туда же полетели салюты протухшей спермы. Пётр, не сдерживаясь громко кряхтит, ощущая болезненные сокращения своих мышц таза.

Вспотевшее, обессиленное тело старушки сползло по дерматину на пол. Дед падает рядом, помещает голову на худое бедро супруги. Семёновна делает в мозгу памятку:

«Последний половой акт — десятое августа две тысячи четырнадцатого года, оценка — Господи, благодарю тебя, что хоть так!». — Грубо прервав себя, докончила. — «…. Не стыдно тебе, старая? «Хоть так»! Как ты ещё хотела? Хочешь молодого жеребца из-за стенки? Нет, Боже упаси. Это я так по-старчески ворчу. Ведь всё было восхитительно и молодо! Прости меня, Господи, за грешные мысли. Позволь нам повторить сегодняшнее через два года, когда Петеньке будет семьдесят пять лет.» — Мысли в голове целомудренной, ни разу не подавшейся на искус адюльтера, старушки успокаиваясь вернулись к яви.

— Петь. Это я разговоров бабок наслушалась, не принимай меня за… шлюху.

— Нет, это замечательно, что на старости лет ты стала шлюхой… для меня. Уже и не мечтал…. Что смогу палку бросить.

«Не зря значит дожил до этого. Смог отблагодарить супругу за ласки, за детей. Как же всё-таки хорошо жить, радоваться таким не частым подаркам судьбы. Сколько мне тогда было? Сорок восемь? Да, тогда и было. Я так же бросил палку, прося прощения, после которого мы больше никогда не сорились, жили душа в душу. Хотя, чего греха таить от себя то…. Были у меня мыслишки…. Ох и похабные намерения относительно соседки, жившей тогда в квартире Димки. Ох и похотливые взоры она бросала на меня…». — Устоявшее перед искушением сознание Петра, поглаживало инфополе.

— Хорошие у нас соседи, правда? Мы Диму так и не угостили пирогом за помощь. Надо будет и с его девушкой познакомиться. Вставай уже, у меня кости болят на досках сидеть.

«Дим, так получается мы сделали хорошее дело!»

«Да, любимая. Оно послужило прощением нам за визуальный шпионаж».

«Ты знаешь, я думала, что это будет возбудительно подглядывать за посторонними, а ничуть не возбудилась!»

«Энергетика, настрой другой. Наши души проходили обучение воспринимать чувства других как собственные. Этим самым мы уравниваем всплески инфополя».

— Как бы не разучиться владеть языком. А то невзначай начнём отвечать другим мысленно, примут нас за чудаков. — Проговорила Юля.

— Что купим твоим родителям…? Стой! Не называй! Я попытаюсь почувствовать их потребности, желания.

— И я с тобой. Потом сравним результаты.

Через несколько минут они обоюдно решили, что старый телевизор, мутно показывающий изображения, уже порядком надоел папе. А мама устала натирать овощи на квадратной тёрке. Папа мечтал попробовать "Скотч", хрен его знает, что это за гадость". Мама мечтала выехать за границу, посмотреть, как люди на курортах живут.

«Дима, Юля! То ограничение, которому подвержены простые пользователи, на вас не действует. Всякую секунду, ваша точка ноль будет смещаться в будущее. Вам так же будет предоставлен допуск к путешествию на другие планеты, безопасные для гомо сапиенс.»

«Чем мы уникальны? За что привилегии?» — Юля решила уточнить сейчас.

«Вот хотя бы за сегодняшнее ваше отношение к чувствам соседей. Устраивает? На вас так же есть дальнейшие планы…. Лгать не имею права, но интригу сохранить могу! Доверьтесь, будет очень интересно. Вам так же поручено убрать следы своего пребывания у входа в портал».

Дима переместился на скалу, смотал канаты, закидал листвой следы, оставленные снаряжением. Отъехал на машине к ближайшему мотелю, там попросив хозяина следить за авто, вернулся домой уже испытанным способом.

Привести квартиру в порядок успели за несколько минут. Через полчаса, накупив снеди, стояли в магазине бытовой техники в райцентре, где живут Юлины родители. СмартТВ и комбайн последней модели западной фирмы, повезли по указанному адресу магазинные грузчики. С курортом решили поступить по-своему. Купят родителям билеты на Мальдивы. К тому времени Юля с Димой снимут пару бунгало на берегу Индийского океана. В аэропорту встретят стариков и погужуют с месяц. С виски вышла проблема — везде предлагали явную подделку. Переместившись в город, нашли «Джонни Уокер» пятилетней выдержки.

Как раз успели к моменту, когда грузчики стучались в дверь к родителям. Опешившие обилием людей, входящих в квартиру, родители не заметили дочь, стоявшую на площадке ожидая ухода грузчиков. Трясущимися от волнения руками папа поставил закорючку в накладной. И только потом мама увидала свой свет.

— Юлька! Ты! — Подбежав к дочери окропила первыми слезами блузку дочери. — Я как чувствовала, что будет какой-то праздник у нас. Утром проснулась с мыслью о тебе. Кость, ну что ты замер? Обними нашу красавицу.

— А коробки твои? — Папа погладил по плечу Юлю. — Думаю, перепутали что ли. И мне ты снилась…. Не помню, когда, толи вчера, толи сёдня.

— Папа, мама. Познакомьтесь это мой… муж Дима. — Тут только старики обратили внимание на «шкаф» по их пониманиям, ожидавший освобождения площадки чтобы пройти.

— Константин… Иванович. — Крепкое рабоче-крестьянское рукопожатие.

— Дмитрий, — уважительно-ослабленные тиски.

«Уголовник! Боже ж ты мой, Юля!». — Всплеск инфоволны. Мама видит Дмитрия с левой стороны, где через «ёжик» волос видны шрамы.

— Марина. — Говорит и удивляется галантному поцелую внешней стороны ладони Марина.

— Юля, а где твоя мама? — Шуткой закамуфлированный комплемент. — Это… твоя… мама? Обманываете!? Да? Покажите мне старую каргу, тёщу!

В тесной прихожей, заполненной ещё и коробками, толкаясь попами Дима и Юля разуваются. В квартире запах пирожков с картофелем и луком с яйцом. Любимая начинка Юли в детстве. Дима достает коробку виски, вручает папе.

— Ред лабел. — Читает надпись на косо наклеенной красной этикетке Константин. — Фиски…. А виски! Проходи…. Куришь?

— Завязал, дыхалки не хватает спортом заниматься. — Старое кресло обрадовалось, что кто-то может выдавить из него скрип.

— Спортсмен, значит?

— Только для поддержания формы, посещаю спортзал. Может пока дамы шурудят на кухне, мы старьё в гараж, а новое на его место?

— А давай, зятёк, давай. — Стало ясно у кого доча научилась повторять слова. — Только не в гараж, там и так хламу, не пройдёшь. Щас соседу позвоню, он как раз искал в сторожку.

«Ящик» как по размерам, так и по функциональности оказался на лестничной площадке. Плоский телевизор заняв его место, вскоре засветился экраном, заголосил колонками. В комнате даже места стало больше.

— Ну вот, осталось интернет провести и сможете даже в скайп выходить, видеть нас с Юлей в живую.

А на кухне первые порции овощей перетирал комбайн. Мама выпытывала у дочери все факты о Диме.

— Расписались что ли? А почему нас с отцом не позвала?

— Нет, мама, пока без штампа живу. Всего третий день. Вот сами приехали знакомиться.

— Он бандит, да?

— Мам! Что если широк плечами, со стриженной головой, так сразу бандит? Дзюдоист он, поэтому стрижётся. Шрамы действительно от бандитов, он в юности охранником комерса был…. Мама! Зачем ты эту гадость покупаешь? Сплошная ешка! — Юля указала на майонез сомнительного качества. — Лучше сметану… или сама делай, чем травиться. От них одни болячки!

— Да, Юль, согласна…. Болячки…. Только папке не говори. Камни в сиськах у меня.

— Давно выяснилось? — Испуганным голосом всколыхнула инфополе Юля.

— Неделя уже как результат пришел. Пока доброкачественная…. Эх. — Марина натяжно вздохнула.

— Что врачи посоветовали?

— Да, что они могут посоветовать? Нормальные врачи по частным клиникам разбежались…. Юль, не пересоли, туда ещё солёные огурчики добавим… я рецепт вычитала….

— Ты мне зубы то не заговаривай.

— Сказали, чтобы через три месяца пришла. Но папке ни слова! Поняла!

— Отпуск у вас, когда?

— У меня в ноябре, у папы хоть щас бери. А что?

— Да хотим типа свадебного путешествия организовать. Ну, всё готово. Мужики… руки мыть, и за стол!

Юля села рядом с Дмитрием. Папа напротив Димы.

— Ну, что Иваныч, где скотч?

— Зачем? — Мама.

— Какой? — Папа

— Виски, пап. Дима тебе коробку дал. Джонни Уокер.

— Так это и есть скотч…? Вот она коробочка. Давай сам налью… скотча. А вы тоже скотчуете?

— Нет, папа, мы скот не чуем. Мы самогон чувствуем. Я вот себе мартини привезла, маме тоже понравится.

— Я как глава семейства, хочу сказать тост. — Константин всё время пока накрывали на стол, заготавливал спич. — Сначала за знакомство. Дмитрий, мы с Мариной рады с тобой познакомиться. Надеюсь, что скоро и с твоими папой и мамой познакомимся. За знакомство.

Виски не тот напиток, который надо сразу переливать в желудок. Хозяин скривился не привычному вкусу. Дима отхлебнул с чайную ложку, омочил язык, проглотил. Несколько секунд ощущал послевкусие. И только затем начал набирать ложкой салат и картофельное жаркое.

— А может нашей водочки? — Не всё разрекламированное оказалось Константину вкусным.

— А мы и водки привезли, пап. В холодильнике отдает температуру, набирает вкус. Правильно?

— Запомнила…? Моя ж ты радость! Ну что, Дим, по рюмашечке?

— Нет…! — Выдержал паузу Дима. — Не по рюмашечке, а по пол-литра.

— На рыло…? Вот это наш человек!

Уокер был задвинут до лучших времен. Начавшие потеть рюмки водки подняты мужчинами.

— Иваныч, Марина, к сожалению, вы никогда не сможете познакомиться с моими родителями. Знаю, что они наблюдают за мной с небес, рады моему счастью. Так вот…. Возможно папа сказал бы так…. Мы рады, сваты, познакомиться с вами, с вашей дочуркой. Будьте счастливы и здоровы, остальное наживное. За знакомство.

И водку Дмитрий тоже смаковал, пил глоточками, но до дна. Разговор пошёл веселее, ложки-вилки чаще ныряли в тарелки.

— Извини за болезненный вопрос, Дим. Отчего умерли….

— Папа вот от этого напитка. У мамы рак груди….

Вилка упала из рук Марины. В глазах Юли появилась слеза.

«Дим, у неё тоже опухоль груди…. О, Боже, Дим, мне страшно.»

«Какая стадия?»

«Я в них не разбираюсь. Сказали доброкачественная!»

Юля достала из-под стола вилку, бросила её в мойку.

— А вы знаете, что мы хотим пригласить вас отдохнуть на Мальдивах? — Дмитрий сменил тему. — Так сказать медовый месяц.

— Фью. Где эти мадивы? Грошей наверно не меряно нужно. — Константин сколько помнит себя всё время горбатился, старался устроиться на тяжёлую вредную работу, чтобы обеспечивать своих девочек. Кризис 1998 года обезналичил сбережения в сбербанке. Сейчас хоть и имел накопления, но нестабильность экономики, вызванная событиями на Украине, пугала.

— Я работаю в турагенстве. Фирма богатая. Так что все за счёт фирмы. Иваныч, наливай, а то выдыхается продукт.

— Так, что мам, сможешь выпросить отпуск.

— Нет, не смогу. Молодежь не держится, работать некому. В ноябре законный график.

— Юль, завтра пойдёшь и упросишь начальство дать маме месяц отпуск. Пригрози, что тогда вообще уволится.

— Месяц? Хорошо если неделю разрешат. Петровны сын женился, так на два дня скрепя душой отпустили.

— Всё мама, решено. Я сама поговорю с твоим начальством. Тут такая возможность отдохнуть за рубежом на белопесчанном пляже.

— Месяц, валяться? Не-е-е, я так не смогу. У всех нАлито? Я скажу тост. Юлечка, доча, моя родная, Дима, я так за вас обоих рада. Так что горько!

Родители посмотрели, как губы дочери скрылись в губах Димы. Выпили.

— И что? — Папа.

— Что, что, пап? — Юля.

— Когда какашки будем нюхать?

— Да, молодые люди, когда? Нам с отцом уже под пятьдесят. Некоторые мои подруги уже в школу водят внуков.

«Дим?!»

«Через девять месяцев!»

— Вот на Мальдивах и будем стараться. А ты мамочка не забыла, как пеленать, купать малышей. Я ведь вообще не касалась их. Даже подружек, рожавших нет.

— Как ты знаешь, мы с отцом детдомовские. Нас вообще некому было поддержать. Ни чо, вон тебя какую раскрасавицу вырастили. Отец! У тебя руки отсохли…? Наливай.

Так, переходя с весёлого на грустное, с грустного на глобальное, с него на пустяки засиделись до темноты. Спать легли уже за полночь.

«Дим, я все-таки волнуюсь за маму. У тебя мама этим же болела?»

«Да, родная.»

«Может портал поможет? Энигма, как насчёт лечения мамы?»

«Портал только советует. Совет такой. Вы и сами можете помочь маме. Папа к сожалению, не излечим».

«Папа? Он тоже болен? Чем?»

«Бесплодие и импотенция. Уже двадцать восемь лет?»

«Димка, мы с тобой шутя говорили о проблеме папы, оказалось правда.»

«Сознание берёт информацию из поля. Просто вы ещё не научились фильтровать реалии и знания из поля»

«Стоп, стоп! Как двадцать восемь лет? Может до зачатия меня?»

«Юль. У машины сердца нет. Энигма, разве так можно? Надо постепенно сообщать»

«Что сообщать, Дим?»

«Что ты не его дочь»

«Да, Юля, вы ему не родная дочь. Но любит он, как у вас говорят — больше жизни.»

«Почему он импотент? Радиация?»

«У вас есть понятие — проклят. Его дед и бабушка стали разлучниками трёх семей. Трёх любящих супружеских пар. Разрушение любви карается инфозаконами. Приговор — тупиковая ветвь. Он сам ни в чём не виноват, но приговор строг.»

«Разве бесплодия как тупик не хватило бы? Зачем ещё маму наказывать?»

«Приговор инфополя не обсуждается!»

«Бедные мои папочка, мамочка. Как мне вас жалко! А кто мой биологический отец?»

«Найденов Андрей Андреевич. Воспитанник того же детдома что и ваши родители. Всё по договоренности. Супруга Андрея поставлена в известность!»

Юля полежала на груди у любимого, складывала по «полочкам» информацию. А Дима возбуждённым членом тыкался под рёбра любимой.

«Димка, не лезь…. Тут кровать скрипучая!»

"Так пошли в бунгало на Мальдивах!»

"А вдруг они проснутся, кликнут нас…?»

"Да-а-а, трудно с вами — гуманитариями. Мы сюда вернёмся через секунду, проведя в других местах века»

"Точно! Это я никак не привыкну. А если документы спросят?»

"Исчезнем! Энигма, координаты Мальдив есть?»

"Да. В какое время?»

"Утро любого дня. Поближе к морю»

Опять резкая смена освещения ослепила глаза. Влажный морской воздух наполнил лёгкие. Прохладный песок охладил ступни. Лёгкие волны накатывали на берег, отливаясь, создавали плеск. Они огляделись. Вдалеке сидели рыбаки, принадлежность их с этого расстояния не понять, местные это люди или туристы.

— Вполне так… мы с тобой похожи на купальщиков — ты хоть в трусах, а я в ночном белье, да ещё фиолетового цвета. Ха-ха.

— Пройдёмся, поищем травянистую полянку, где я смогу натянуть свою любимую на дрын.

— Замри. — Девушка остановилась, закрыла глаза. Сконцентрировавшись на обзор местности, скоро нашла требуемое место. — Нам вон туда, сотни полторы шагов.

— Уже не стесняешься портала?

— Нутром понимаю, что глупо, психика, однако вмешивается, отвлекает. Энигма, щёлкни тумблером, успокой мою стыдливость.

«Клац!»

Бухточка глубже врезавшаяся в мягкое дно острова, изгибом скрыла путников от других наблюдателей. Там же завихряемый ветром песок был плодороден, стал хорошей почвой для трав. Мягким ковром муравы любовники остались довольны.

Снизу-вверх, изредка взмахивая длинными ресницами, глазами цвета волн, Юля смотрела на своего избранника. С этого ракурса заметно небольшое искривление носа Димы, являющееся следствием кулачных боев. С десяток шрамов от прыщей, впрочем, не портящих очарование мужского лица.

Так они постояли, разглядывая лица. На естественном, без «боевой» раскраски лице Юли, наблюдались мелкие пигментные пятна, парочка кратеров, бывших юношескими прыщами, успешно удаленных девочкой, тонкий шрамик над переносицей, оставленный Барсиком.

Одновременно подняв предплечья, они встретились руками, ощутили охлаждённость покрова морским бризом. Ладони скользнули на плечи, надплечья, притянули партнера к лицу. Губы сошлись в нежном соитии. В процесс вступили гормоны, растекаясь по телу, посылали команды органам. Сердца участившие сокращения, погнали кровь. Мышцы грудных клеток освобождали пространства для большего заполнения воздухом.

Вульва Юли лишь на несколько секунд позже пениса, наполнилась кровью, вагина тоже задержала секреты участвующие в коитусе, впрочем, всё это является следствием физиологии женщин. Им нужно больше времени для достижения параметров тела, необходимых для воспроизводства потомства. Матка должна нагреться до определенной температуры, чтобы сперматозоиды не замерзли.

Повышенная пульсация, накачала кровь в губы любовников, уста стали мягче, горячее. Нежные поцелуи сменились страстными засасывающими лобзаниями, языки переплетались в танце страсти, в поисках новых ощущений. Руки Юли, все ещё обнимали Дмитрия за шею, поглаживали её на области мозжечка, ладони мужчины были более активны — барражировали по телу любовницы, разминали упругие ягодицы, груди.

В нетерпении девушка подняла ногу, прося пощупать наполнение вульвы, увлажненность вагины. Мужчина определил, что шортики пропитались секретом, влез пальцем под край одежды, прищемил валик. Юля простонала, опустила ладонь на древко, сильно, вложив всю силу, сжала его. Пришел черёд постонать Диме, ощутить движение девичьей ладони на ягодицу, для попытки снять «боксеры». Опытной Юле удалось быстро освободить таз Димы от одежды, которая вскоре оказалась на щиколотках. Пока они падали, топик и шортики Юли покинули её тело.

Мужчина, увлекая Юлю за собой, лёг на траву. В памяти девушки всплыл образ соседей Димы, когда пожилая женщина прижалась мягкой щекой к твёрдому пенису супруга, постояла так молясь за его силу. Так же вспомнились образы её самой, как кошка, ластящаяся о ногу хозяина, тёрлась лицом о пенис. Девушке захотелось стать змейкой, обвиться вокруг ствола, впитать телом жар его. Предэякулят выделяющийся из устья, липкой массой мазал лицо, шею, губы, а ей всё было мало. Развернув лицо другой щекой провела аналогичные скольжения, массовые выделения из перевозбужденного пениса измазали всё личико, с охватом ушных раковин.

Вывернув голову из-под древка, как змея раскрыла рот и оделась им на головку члена, опять же уподабливаясь рептиилии, расслабляя резервные складки ротовой полости, заглатывала пенис, ритмично поддавливая рукой корень органа, требовала от партнёра совершать фрикции. Дмитрий начал напрягать ягодицы, придерживать её затылок. Образ целостной вагины, просящей дефлорации, всплыл в головах любовников — девушка, испытывая ту же боль, хрипло стонала, мужчина стремящийся глубже окунуть член в жар влагалища, стонал от приятной истомы.

«Сделай же что-нибудь, оттрахай меня в рот, дай ощутить им пульсацию мышц пениса!»

«Юль, будет ужасно больно…»

«Пусть…, пусть! Я подсознательно хочу заткнуть глотку!»

Это уже был не минет, не фелляция. Настоящее насилие в рот. Совместными усилиями проталкиваемый в глотку член, плющил язык, давил на гортань, заглушал хрипы. Жалея любимую, сконцентрировавшись на достижение оргазма, Дмитрий кончил. Головка ещё сильнее разбухла, перекрыла трохею, порции спермы ударяя в глотку грозили окончательным удушьем. Юля добилась своего, ощутила ртом, горлом извержение вулкана. Горячая магма залив глотку, утихомирила девушку. Восстанавливая дыхание, Юля досасывала эякулят, оказавшийся необычно вкусным. Причмокивая губами, Юля показала любимому свои очи. Наполненные кровью, в сильных потёках из слёзных каналов, глаза излучали одновременно ласку и неудовлетворённость.

«Какая вина тебя гнетёт, родимая?"

«Мама. Я подозреваю её связь с мужем. Временами думаю о ней плохое. Сегодняшним действием очищаю совесть за матерные слова, в пылу гнева покинувшие мой рот.»

«Полегчало?»

«Увы, нет!»

«Давай подумаем вместе, как тебе не таким образом успокаивать совесть. Представим, что адюльтер имелся. Он ли стал причиной вашего развода?»

«Да, он! Я считала, что Дима мог бы дать мне больше! Ты бы видел — как он в первые годы наших соитий отдавался мне! Я сама… себе… завидовала. Потом, в двадцать один год, наступили дежурные супружеские, раз в неделю потрахушки. Да, да, потрахушки, сменили безудержную еблю! Что это как не измена?»

«Ну ты же знаешь, что это рутина жизни. Привычки, желания новизны. Даже у нас с тобой это будет. Если сейчас мы трахаемся по два-три раз в день, то потом будет два-три раза в неделю. Ты же опытная девушка, знаешь о человеческой психологии.»

«Я согласна с тобой в этом. Но с Димой было не так. В один день будто перекрыли кран — он стал холодным, безучастным в семье. Я подозреваю маму…»

«Почему сразу она? Может другая женщина появилась? Да даже пусть мама! Это же твоя мама! Как ты сейчас знаешь, папа твой перестал…. А она, даже сейчас обольстительная женщина, в то время хотела мужской ласки…»

«Другого разве не было, другого? Почему мой муж?»

«Даты помнишь…? Понеслись в те времена, пошпионим за ним!»

— Надо хоть одеться, — хриплым голосом сказала Юля. — к тому же я неудовлетворённая.

— В какой позе тебя полизать, может тоже как-то извращенно?

— Мне надо лечь на спину…. Давай, любимый, давай, мне не долго.

Юля сразу начала подмахивать попой, напрягая мышцы таза сжимала два толстых пальца в двух дырочка, массирующих перегородку между прямой кишкой и влагалищем. Застывшее в верхней точке тело, через несколько секунд обрушило своеобразный мост.

Они перенеслись в квартиру Димы, выбрали его костюм делового мужчины. Затем в квартире Юли так же подобрали одежду для образа бизнес-леди. Тела были чисты, нарядившись как хотели, произвели сканеровку тел в одеждах, полагающихся респектабельным людям. Посовещавшись сделали ещё копии в различных одеждах. Портал запомнил их как — «деловые», «спортивные», «прогулочные», «пляжные».

Всем стилям соответствовал макияж женщины, не могла она настолько (!) обнажиться в деловом костюме.

Портал показал все временные координаты, когда Марина и муж Дима находились в одном пространстве. Чаще «подозреваемые» были в помещениях не одни. Из семи раз, когда Дима и мама находились без свидетелей, только два удостоились внимательного изучения.

Дима и Юля в ночь до этого утра остались ночевать у её родителей. Юля училась в институте, а Дима был заочником так как обеспечивал семью, работая на производстве. В тот день у него смена начиналась в 16 00. Поспать в тиши стареньких малоэтажек сам Бог велел. Хоть не было какой-то срочной надобности, мама, толкнув легонько дверь, вошла в спальную.

Сейчас у Юли сжалось сердце. Оно взывало: «МАМА!!! Прекрати! Вон оттуда!»

Однако мама не слушала. Вернее, не слЫшала через годы звучащий запрет. Марина присела на кресло и смотрела на зятя. Дыхание её участилось….

«Юль, может не будем смотреть? Ведь ясно что сейчас произойдёт!»

«Нет! Я хочу посмотреть, КАК ей будет приятно!»

«Тогда расширь зрительное восприятие до инфракрасной стороны спектра!»

«Да! Видно, что губы, сиськи и писька её жарче остального тела!»

Марина расстегнула нижние пуговицы на халате. Сдвинув край трусов, запустила пальцы к лону. Поглаживая вульву, задышала прерывисто и часто. Материал белья явно мешал, отвлекая контактами с возбужденными лепестками. Женщина встала, ещё сильнее заставив дочь напрячься, сняла трусы, сунула комочек в карман. Опять сев на кресло продолжила мастурбацию. Инфракрасные пятна слепили наблюдателей жаром. Видимо в воздухе комнаты запахло женскими феромонами — простыня, которой был накрыт Дима поднялась эрекцией пениса. Появился ещё один светоч, однако не пробудивший мирно посапывающего обладателя.

Марина дошла до стадии оргазма, упала головой на спинку кресла, вытянула по полу ноги. Только до посинения сжатые скулы удерживали стон женщины. Судорога сжавшая спинные мышцы выгнула тело Марины дугой.

Зять так и не проснулся, Марина не осмелилась лечь рядом. На ватных ногах поплелась в ванную. Помылась и сбежала из квартиры. Адюльтер не состоялся.

«Вот видишь ничего криминального!»

«Все равно су…. Ой, прости, мамочка, прости! А если Димка проснулся бы? Что она сказала, сделала бы…? Не знаешь…? У меня однозначный ответ — потрахались бы! Есть ещё одна точка координат. Это тоже родительская квартира, через три месяца!»

«Любимая, я прошу тебя. Не смотри! Даже если есть измена, то это же для твоей мамы, для её здоровья!»

«А вдруг не было ничего, или такая же дрочка, и я безвинно её ругаю? Давай узнаем было ли преступление, а потом будем судить! И судить меня, а не маму! Я уже даже мечтаю, чтобы Димка трахнул её!»

«Хм, даже так? Хорошо. Смотрим»

Разрыв старой трубы, стал причиной затопления квартиры. ЖЭКовцы отключили подачу воды. Пришедший сантехник был в зюзю пьян, не мог сладить с поломкой, засыпал под тумбой раковины, где случилась авария. Константин в тот момент был на заводе и прийти на помощь не мог. Хорошо, что зять близко живет. Дмитрий быстро прибежал устранил поломку, выгнал алкаша, требующего оплатить «работу».

Мокрый халат лип к бёдрам, ползающей раком по кухне и квартире Марины. Полоса трусов очерчивала «орнамент» аппетитной между прочим, по реплике Димы современного, попы. Женщина, увлекшаяся уборкой, не замечала, что груди при отсутствии лифчика, «засвечивались» в вырезе халата, дразнили мужчину. Ярким фонарем вспыхнул бугор на простых спортивных штанах. А тёща всё продолжала собирать воду под мебелью, под раковиной, влезая в тумбу опустившись на колени. Временами подол так сильно задирался, что показывалась крупная вульва, выпирающая из ткани трусов. Оставалось только подойти, отодвинуть перемычку и загнать… вон уже даже непроизвольно подрачиваемый пенис. Муж Дима встал, подошел к маме. «Мам, я пойду уже, вы сами тут справитесь?»

Марина вылезла из-под раковины, кистью руки закинула чёлку волос на голову. «Торопишься…? Ну, хорошо, иди. Спасибо, что помо»". Сглотнув слюну, появившуюся возможно (!) от вида выпирающего члена, продолжила уборку.

Верхние створки столкнули слёзы, скопившиеся на нижнем веке. На лице девушки появились апатичные черты, присущие приговорённым к казни.

— Я достойна того что меня выебли в рот? — Покаянно уставшим голосом спросила Юля.

— Такую кару ты сама выдумала. Подверглась ей. Считаешь ли ты себя искупившей вину?

— Я отполирую совесть…. Как всё-таки хорошо ощутить свободу совести. У тебя нет подобных грешков?

— Я корил себя, что недостаточно серьёзно спрятал Анжелу…, любовницу, жену банкира, от его цепных псов. Но портал успокоил меня, что её папа и мама хорошо сыграли роль ищущих дочь родителей. Всё! Такие мелочи как вывороченная в драке челюсть, другая, не тревожат мою совесть. Хотя, погоди. Есть на моей совести один покойник! Он проломил мне голову битой и я на грани потери сознания, разорвал ему гортань. Ты, прости меня, братан! Или я, или ты! Вот что лежало на чаше весов в тот момент. — Последние фразы он мысленно обратил к противнику в той битве.

— Знаешь…. — Юля замолчала, подбирая нужные слова. Дима, ожидая окончания фразы, поглаживал девушку по склонённой на его плечо голове. — Надо и с Димкой разобраться…. Наверное, он ни в чём не виноват. Как понять изменял он мне или нет?

— Энигма, помоги разрешить эту ситуацию.

«Во время вашего, Юля, брака с Карповым, адюльтер был дважды. Оба раза на производстве. Инициатором выступала женщина, Дмитрий не смог погасить возбуждение. Причиной охлаждения в ваших отношениях стала моральная неудовлетворённость. Та самая рутина, о которой вам говорит Дима. У разных людей психика принимает быт по-разному.»

— Энигма, а почему он отклонил моё предложение зачать ребёнка?

«Скоро узнаете. Пока не время.»

Понедельник, шестой час утра. Константин с утра похмеляет организм уже второй сигаретой. Они с Димой сидят на балконе, потихоньку перебрасываются репликами, щебетание воробьёв перебивает релаксирующую музыку, тихо, чтобы не помешать сну соседей, сопровождающую упражнения женщин. Юля в своём белье для сна, Марина в обтягивающих спортивном бюстгальтере разделённый на чашечки для грудей и тайсах до икр. Временами они стоят ровно не шевелясь, сложив ладони перед грудиной. Полные бёдра Марины закрывают просвет между ног, оставляя только разрез над тренированными икрами. Дима знает — у Юли между бёдрами у промежности свободное пространство в виде треугольника и ещё одно над икрами. В остальном тела до чёрточек идентичны — такие же крупные груди, разве что соски у мамы напоминают о вскармливании. Такие же вскидывающиеся, с явным утверждением — сиповки, ягодицы. Лица абсолютно разные. У Юли вытянутое, арийское, у Марины азиатское, округлённое, со скулами, чётче выделяющимися при разговоре. Марина, следом за ней Юля делают наклон вперед, охватывают руками ноги. Стоят так несколько минут, напоминанием дразня мужчину. Топик Юли, свободно падает до грудей, которые под тяжестью переливаются к низу. С ракурса Димы видны голая спина и открывшиеся шары желёз.

«Дим, даже не думай. Предчувствую твоё возбуждение».

«Однако вы аппетитные волны излучаете с мамой!»

— Так что писать заявление на отпуск? — Вспоминает папа субботний разговор.

— Да, Иваныч, пиши…. — Дмитрий отвлекается на разговор. — Ты, извини, что я так панибратски обращаюсь. Сколько раз себя ловил на том, что говорю со старшими сначала уважительно, а затем в пылу беседы начинаю тыкать.

— Ни чо, Дим, ни чо. Хорошо хоть, — он зашептал, — хуями не кроешь! Тебе сколько лет…? Всего тринадцать разницы! А чо мы там цельный месяц будем делать?

— Загорать, пиво поглощать литрами. По экскурсиям всяким повозим вас. Оглянуться не успеете, как месяц пролетит. Под воду в аквалангах нырнёшь? На параплане полетаешь?

— С аквалангом…? Бля…! Ой…. Хочу! А на парашюте очкую. Даже не на самом краю крыши стою, очко сжимается.

— А я поступил на лётчика учиться, но кризис, блядь…, ой… помешал, всего несколько занятий отучился. Так я летать хочу, аж изнемогаю. Юль, Марин, на парашюте полетаем? — Спросил он подошедших к ним женщин.

— Я точно буду, — сказала, вытирая пот подмышками Марина.

— Я трушу высоты, ты же помнишь, как визжала на скале? Вот плавать под водой буду.

— Вся в отца. Иди ко мне, моя лапушка, поцелую тебя…. Моё ты счастье, родимая.

— Ма, иди ополоснись, за тобой я. Папуль, сегодня напиши заяв…

— Помню, доча, помню. Ты маме отпуск добейся.

«Юль. Как он тебя любит! Даже удивительно, если учесть, что ты ему не родная.»

«Представляешь, как он любил бы меня, моих сестёр, и братьев, если бы у него функционал работал.»

«Всё-таки тяжки грехи родителей! Энигма, а у него есть братья, сестры?»

«Остальные дети у родителей рождались мёртвыми. Дядя погиб на войне в Корее, не успев создать семью.»

«Наверно поле одаривает его любовью, смягчая грех предков. Юль, я на Мальдивы, улажу быт. А ты с мамой. Если что я приду на помощь.»

«Справлюсь. А деньги?»

«Зачем?»

«На что будешь организовывать быт!»

«На начальную ставку деньги есть, а там в покер, да ещё с этими способностями, выиграю!»

— Юля, я освободила ванную, иди, сейчас завтракать будем.

— Мне только овощи. Диме мяса…, мяса. Большими кусками, пусть как волк грызет кусомяру за кусомярой.

Ну, спасибо, дорогая! Теперь будут считать меня обжорой! Потом мне чтобы сжечь кусомяры, придётся трахнуть тебя!»

«А знаешь, что? Пошли со мной в ванную — я уже взмокрела от одного намёка!»

«А если мы ментально, телепатически подрочим?»

«Мм-м-м, как заманчиво! Давай!»

«Иди раздевайся. Я постараюсь присутствовать здесь, разговаривать с ними и ласкать тебя»

«Э! Э! Ты тут не увлекись! Поднимешь дубьём столешницу! Доведёшь маму до греха. Она может давно не… тра…, не ёбана! Как думаешь есть у неё кто-нибудь?»

«Вот сейчас будете ехать с ней, просканируй. За одно просканируй её груди. Так что трахнуть тебя?»

«Мне бы настоящей палкой…»

«Ты же буквально несколько часов назад…»

«Там было другое тело. А это ещё не… ёбано. У нас у женщин ведь всё по-другому. Был бы ты девушкой…. Энигма. А можно наши сознания поменять телами?»

«Да, Юля. Хоть в тело животного, предварительно отсканированного машиной!»

— Дима! — Громко кричит из ванны Юля. — Потри мне спинку, пожалуйста!

«Ты как до этого додумалась, извращенка моя?»

«Боишься быть отъёбанным?»

«Боюсь…. Из-за стола выходить боюсь! Елда столешню подпирает, аж стол накренился!»

— Дим, там Юля просит потереть…, что-то. — Говорит Марина, краснеет ещё сильнее после добавления "что-то", опускает глаза. — Пойду я, пока накрашусь, вы за микроволновкой следите, следующую порцию согрейте.

Всё такая же покрасневшая Марина уходит в спальную. Дмитрий, пряча от Константина эрекцию идёт в ванную.

«Погляди что ты сотворила своими греховными речами! Здесь тебя отъебать?»

— У-у-у, какая красивая дубинка. Не ссы, я сейчас настроена на беседу с мамой. Залазь сюда…. Ой будто они не понимают, чем мы тут займемся.

— Ну ты хоть пожалей бедную женщину. Она, кстати, закрылась в спальне, вероятно мастурбирует.

— Дура, я дура! Поменяй тело на невозбужденное и иди к папе.

«Вот правильное направление мыслей…. Дай хоть руки намочу.»

Марина не мастурбировала. Посидела в задумчивости, начала наводить раскраску. Дима, вытирая руки полотенцем вышел к Константину. Вскоре и женщины появились у стола.

— Дим, ты остаешься на хозяйстве. Мы с отцом только вечером дома объявимся, Юля приедет, сообщит новости. И отдыхайте. — Всплеск красок на щеках. — Доча, в парк сходите что ли. Тут и заняться то не чем.

— Я пройдусь по улице, посмотрю, как народ живет.

— А вы разве не на машине? — Задает вопрос Константин.

— В последний момент заглох мотор. Решили на такси приехать к вам. — Скрывает истину Юля. — Ма, на ужин что приготовить?

— Борщ на первое и котлеты на второе. Гарнир гречу.

— А комп-о-о-от? — Шутит Дима.

— Будет тебе компот. — Принимает это всерьез Марина. — Юль, ты чо сидишь? Не намалёванная поедешь?

— Я щас, мигом, три минуты и всё!

— Три минуты? Считай, что ты, мать, опоздала на служебный. — Опыт не пропьёшь.

Юля скрывается в спальной. Через две минуты, основное время которого просто выждав, чтобы не ошарашивать родителей, появляется Юля. Родители крякнули от удивления, попрощались с Дмитрием и побежали вслед за дочерью.

«Мам, спроси у меня о Диме!». — мыслеграмма маме.

— Как вы познакомились с Димой? — Подчиняется Марина.

— В ресторане. Ничего необычного. Я ведь не замужем…. Была. Пошла… чтобы… ну-у-у, развлечься. Он тоже там одиноким островком в центре зала.

— Давно? — Пытает мама.

— Месяц уже. — Вуалирует истинное дочь.

— Эх, нравы в городе, однако.

— Да. Мы дети современного общества. Думала не понравится он мне…. Больно крупный…. Но, ни чо так. Главное однолюб, как наш папа. Он ещё не разу не был женат. А тут говорит влюбился и всё такое. И я его полюбила. Будем жить как ты с папой.

— Только не надо как с папой…. Не дай Бог, тебе узнать…. Что, что? Импотент наш папа.

— Фью-у-у-у. Давно?

— Тебя ещё не было…. Ой! Нет! Тебя то мы еще успели зачать. — Марина вспыхивает краской смущения за ложь. — А потом всё меньше и меньше.

— И как ты? Ведь не только мужчинам нужна женщина, но женщинам мужские витамины требуются.

— Ты, Юль, меня не суди…

— Что ты, что ты! Никак не сужу. Есть любовник?

— За столько лет только восемь раз изменила папе.

— Ой. Мам, да тебе памятник можно ставить. Другие, извини, блядуют при здоровых мужьях. Слушай, а это не из-за этого ли болячка твоя?

— Бабы с работы говорят, что да. Врач тоже подтвердила. Хорошо хоть не матка заболела. Сиську отрежут….

— Ничего не отрежут. Поедем на курорт, там покажемся ихним эскулапам…. Ма…, а ма?

— Что?

— Мамочка моя родная, миленькая моя, лучик ты мой ясный. — Слёзы льются из глаз Юли.

— Да что такое? Чего ревёшь то?

— Мама, прости меня дуру, прости! Я ведь приревновала тебя к Диме…. Нет, не к этому. К Карпову. Думала, что он с тобой….

— Вот точно дура! — Громко говорит мама. Попутчики оглядываются на них. — Откровенно скажу, не тая. Трудно мне было, когда вы в спальне…. Но сдерживалась…. Трудной работой иступляла организм, чтобы крепче спалось, чтобы не слышать вас….

— Сейчас не буду говорить….

— Сказавши А, нужно говорить Бэ. Что надумала?

— На курорте… найдем тебе туземца.

— Ты, мать, ёбнулась головой где-то. — Мама даже заматерилась.

— Не, ну, а чо?! Здоровья для…. Как лечебное средство, так сказать. Папу на себя Дима возьмёт.

— Дима? Ты хочешь и его посвятить в это? Уйди от меня. Позор! Ой, тяжки мои грехи, Господи.

«Да, мама думай об этом, желай этого! Ведь для здоровья твоего. А папу Дима отвлечёт, сто процентов. Не хочешь туземца? Хорошо найдем тебе русака. Молодого! Хочешь ведь? Энигма, на сколько выглядит тело Сергея?»

«Девятнадцать.»

«Мама, двадцатилетний любовник устроит тебя? Вижу хочешь! Нет! Не во внуки. В сыновья, пожалуй, пойдет. Да и ты тридцатилетней выглядишь! Смотрите на неё как задышала! Мам, тебе нужно развеяться, вспомнить что ты женщина. Молодой парень будет приходить ночами пока папа на ночной рыбалке. Хочешь? Покаяться хочешь? В чём?»

— Юль, ты меня тоже прости! Однажды Димка мне приснился, зовёт меня, манит елдой. Вы тогда у нас остались ночевать, ночью Димка пошёл в туалет, идёт, яйца чешет, перекладывает их в трусах. Вот в эту ночь он мне и приснился. Мне в ночную, ему в вечерние смены. Папа на работе, ты на учёбе. А мне так тяжко, так заныло от эротического сна. Решилась я…. Слушай. Мне надо облегчить душу. Зашла в вашу спальную. Думаю, лечь или…. Не легла. Пальцами письку поласкала и всё! Прощаешь?

Юля заливая плечо мамы упала лицом ей на ключицу, тихо шептала:

— Мамочка, любимая моя мамочка. Как же я тебя люблю, родная моя, любимая моя. Сейчас задним умом я понимаю тебя. А до нашего сегодняшнего разговора мысленно материла тебя, моя, родненькая. Давай я с папой поговорю…. Роди ещё одного ребёнка. И я рожу. Будут наши дети расти вместе как братья или сестры. Родишь? Это тоже поможет рассосаться камням.

— Родить? От молоденького? Бабы говорят тоже, что раньше не было таких болячек, потому как рожали до шестидесяти лет.

— Месячные?

— Чуть меньше чем раньше, но регулярные…. Эх, что-то я разоткровенничалась с тобой. В письке зачесалось даже…. Ты хоть откровенно на виду, как кошка, не ластись к Диме, дразнишь меня…. Сегодня, пока мы на работе, поскрипите кроватью…

— Ма! Бессовестная! Я ведь тоже захотела….

Автобус доехал до остановки. Вскоре Юля сидела в кабинете директора комбината.

— Здравствуйте, Борис Львович. Моей маме, Кругловой Марине Андреевне требуется лечение на курорте. Сроком на один месяц!

— Ха-ха-ха. — Тряся откормленными щеками говорит директор. — Никаких отпусков вне графика. Кто работать будет? Вы? Становитесь за станок и вперёд.

Инфополе показывает Юле о способе, которым Борис Львович стал директором, по сути владельцем предприятия. Довольно-таки гнусный способ. Не ахти какое мощное производство в советские годы, после развала СССР, как и многие другие предприятия, потеряло поставщиков сырья и потребителей продукции. Зарплату рабочие начали получать той же самой продукцией. А куда сбывать её? Вот тут-то и появились четверо молодых парней, скупавших её за половину стоимости. Чаще расплачивались «своей» продукцией — товарами из-за «рубежа», перекупленными у сельчан за гроши продуктами питания. Парни финансово окрепли, начали потихоньку съедать друг дружку. Подставами в органы, спаиванием алкоголем и окуриванием дурью. Таким образом, один из четвёрки уселся на нары, двое укурились. Находясь под дурманом, посещали бордели, сауны. Их супруги получили компромат на них в виде фотографий с компании девиц. Короче! Очень грязными способами Борька стал единовластным хозяином фабрики. У Юли появилось желание казнить поганца, но ей нельзя раскачивать инфополе.

— Борис… Львович. Я ведь сказала — маме требуется лечение. Немедленно. Завтра. — «Ты, жирный урод! Если ты сейчас не подпишешь заявление, то задохнёшься! Сам то, наверное, каждый год по курортам разъезжаешь? Подписывай, кому сказала?» — Вам не будет стыдно, если ветеран комбината сляжет больной?

— Ну, дайте хоть подготовить замену. Неделю. Вот пишу. — Внушение мгновенно подействовало. — С восемнадцатого августа по…, ладно, двадцать второе сентября включительно. Договорились?

— Учтите, в пятницу, после работы, мама сразу на самолёт и в другое полушарие.

«Дим. Оказалось, не трудно переубедить хомячка. Как ты там? Помочь кассу выносить?»

«На Мальдивах народ не любит делать серьезные ставки, все по сотни полторы, максимум поднимают. Я во Владивостоке. Тут в подпольном казино люди не мелочатся. Хожу присматриваюсь, показываю, что новичок в этом деле. Жду серьезных до десятков тысяч ставок».

«Дим, мама у меня можно сказать образец целомудрия. За тридцать лет, восемь измен. Представляешь? Дим?»

«Я слушаю тебя, любимая!»

«В тело Сергея вселюсь я! Буду любить мамочку. Отлюблю за все годы. Надо только папу отвлечь. Поможешь?»

«Я не против. Только нюанс один есть. У тебя привычка повторять некоторые слова как папа. А во время акта так вообще в каждом предложении!»

«Да? Не замечала за собой. Буду отучаться. Ты там не боишься возбудиться?»

«Сейчас как раз намечается хороший банк. Потом расскажешь».

«Энигма. Мне надо в тот зал!»

Юля так неожиданно появилась в кабинке туалета, что испугала посетительницу. Девушка пошла по игровому залу. Столиков где играли в покер было всего два. Рулетка привлекала не умеющих играть в покер. Тут ставки делались по желанию. От сотни до пятисот долларов. Юля опять прошла в туалет. На мгновение исчезла. Появилась с крупной суммой наличности. Поменяв купюры на фишки, три раза «продула» по тысяче зелёных. Это была необходимая жертва чтобы не попасться внимательным наблюдателям из охраны. Следующая ставка была десять тысяч, на пять красное. Крупье дрожащим голосом оглашая «Выиграл номер пять красное», уже сигналил охранникам, что казино влетело на триста пятьдесят тысяч американских долларов. Практически все игроки порадовались выигрышу девушки. Администратор зала отзвонился хозяевам с просьбой разрешить посадить девушку в такси, якобы оберегая её от грабителей. Каково же было удивление администратора, когда босс приказал отвести девушку куда она захочет и не причинять ей вреда.

«Дим, треть миллиона нам хватит, бросай обувать бедных людей, они ведь тебе ничего не сделали.»

«Как ты умудрилась выиграть в рулетку? Да еще огромную по местным нормам сумму. Тебе уже предлагали услугу такси с охранником? Не соглашайся! В лучшем случае ограбят, в худшем убьют.»

«Я более практична. Сначала я посетила владельца клуба, внушила ему что он в виде откупа от японской триады, должен отдать как бы законный выигрыш в казино. А потом посмотрела на какой номер выпадет шар. Всё! Пошли уже отсюда. Никакого азарта, однако.»

Продолжая играть для владельца казино, Юля доехала на такси к многоквартирному дому. Охранник довел её до квартиры. Юля всунула ему сотенную купюру, послала воздушный поцелуй. Охранник не услышал открылась ли дверь в квартиру.

Дима и Юля «скучали» на диване в квартире Константина, когда пришли хозяева. Любовники только что пережили необычный для девушки половой акт.

— Дим, я хочу научиться трахать женщин. — Начала Юля сразу после прибытия с Мальдив, где они арендовали большой дом с прислугой. — Покажи мне что должен делать мужчина, как чувствовать женщину.

— Рассказать?

— Вот вы технари узкомыслящий народ. — Подколола она его, вспомнив его шпильку. — Давай поменяемся телами. Я твоим телом буду сношать своё!

Всплеск цунами возбуждения взъерошил шевелюру на голове, выстрелил сосками Юли, вздыбил дыб Диме.

— То есть моё тело будет ебать меня в твоём теле!? Щас кончу, ахуеть ты придумала.

— Здесь будем или куда-нибудь в пустыню, чтобы наши крики никто не слышал?

— Да-а-а! Надо подальше от народа. Вдруг не удержишься, начнешь ебать всех, кто под руку попадется.

«Энигма. В тоже место на Мальдивах, теплое утро любого дня! Переместить сознания в разные тела!»

Первое ощущение в другом теле — органы не слушаются. Глаза не могут сфокусироваться на объекте, всё довольно расплывчато, цвета какие-то не естественные — некоторые ярче, некоторые теряют окраску, становясь серыми. Юля закрывает глаза — со зрением как-нибудь разберемся. Прислушивается к телу, обоняние тоже пониженное, зато слух стал слышать несколько других частот в плеске волн. Внимание направляет на промежность, ведь только ради этого инструмента она предложила эксперимент.

«Хох, какая интересная тяжесть между ног. Посмотрим, посмотрим!»

Юля раскрывает глаза, пара-тройка минут уходит на стабилизацию зрения. Цвета хоть не так ярко чувствуются, зато с фокусировкой удалось справиться. Джинсы — вон, трусы следом. Как только ладонь охватывает пенис, он за три пульса накачивается кровью.

«Кайфово ощущать ствол руками и одновременно чувствовать его сознанием. Па-дра-чить! А вот и объект на кого вздрочну!»

У Димы те же проблемы с восприятиями органами чувств. Он ещё не может сосредоточить фокус на чём-либо.

— Закрой глаза. — Аж вздрогнула от баритона, зазвучавшего из её уст.

Наблюдать себя со стороны забавная штука. Под таким ракурсом — с высоты метр девяносто, взирать на своё тело хоть и не низкое — метр семьдесят шесть, видеть темечко, высокий лоб. Изгиб шеи, переходящей на не менее плавный позвоночник, заныривающий к животу и выскакивающий на аппетитную попку. Под плотными шортами видны курдючки, завораживающе скрывающиеся между ног. Потихоньку подрачивая пенис, Юля обходит своё тело. Высокая талия сейчас обтянута футболкой, взывает обхватить ладонями, сцепить кольцо пальцев в замок, проверив окружность. Юля смотрит на пальцы-сардельки — определенно длины не хватит, но попробовать не мешает. Но тут она взирает на груди, с этого ракурса эротически притягивающие взор, в свободном декольте футболки.

«Ого, какие всё-таки у меня прелестные сиськи! Сейчас Дима привыкнет к телу, полапаю сисяндры…! Ой, чувствую сейчас кончу!»

Юля двумя ладонями охватывает член, яростно двигает шкурку, то оголяя до блеска залупу, то скрывая крайней плотью. Встав перед своим телом, представляя оголённость оного, доходит до взрыва эмоций. Она не понимает, что с ней происходит, куда девалась вся энергия, потому что тело трясется в необъяснимой судороге. Мышцы таза начали жить своей, не контролируемой сознанием, жизнью. Спазматические сокращения мышц выстреливают сперму, летящую первой большой порцией в лицо девушки.

Дима открывает глаза, вскрикивает:

— Что это? — Замолкает, слыша писклявый голос Юли вырывающийся из его (?) горла. — Птица обосрала? — Зрение все ещё не налажено.

— Дим, закрой глаза…. Представь чистый лист бумаги. Нарисуй полосу. Другую, параллельно ей зеленого цвета. Получается…? Ещё рядом синего, следующую жёлтого. Четко видишь их…? Медленно открой глаза, не теряй образ полос. Сейчас стой, не шевелись. Сконцентрируй внимание на линии горизонта. Видишь его…? Всматривайся в волны, это ничего если толком не различишь их. Перемещай зрение на береговую линию…. На меня. Дай я уберу эти капли…, сперма из твоего, между прочим, члена. Ну как ты? Завораживающе видеть своё тело со стороны?

— Ага. Волосы в ноздрях вижу. Чёрт никак не привыкну к голосу, кажется писклявым. Что ты делаешь?

— Раздеваю… себя. Должна же я осмотреть себя обнажённой. К пальцам правда тяжело привыкать. Как ты ими обращаешься…? Пока рассматривай своё тело.

— Да что там смотреть? Я же видел себя в зеркале. А вот потрогать твоё тело я просто желаю. Ты уже значит подрочила? Ну и как?

— Я не знаю, что ты чувствовал, когда впервые спустил, но вот сегодняшний оргазм меня чуть не выкинул в космос! До того офигительно было! Давай, делись чувствами!

— Во-первых, звуки какие-то яркие, слышу другую частоту. Зрение — не все краски воспринимаются как натуральные, всё какое-то как на раскраске. Тело…. Тело контролирую, но баланс его пока не налажу. Сиськи твои перевешивают…

— Ой, как будто груз что ли? Не такие они тяжелые.

Дима поднял ладони к грудям, повзвешивал. И уже не смог отнять руки. Поводил ладонями, согнутыми дугой под грудями, сжал их, перевел пальцы на соски, пропустил их между пары пальцев.

— Юль, хорошо то как. Вот так утром, встал, помял сиськи, порадовался имуществу.

— Ага, а вы мужики тоже встанете утром, соберете мудья в кулак, порадуетесь… имуществу. Дальше исследуй, я уже хочу пососать…. Нет. Сиську свою. Член сам будешь сосать.

— Не буду я хуй сосать…, тем более такой громадный…. Бля, какой он действительно со стороны большой.

— А если я в тело Сергея перемещусь. Соснёшь?

— Что я тебе, пидор что ли?

— Ты сейчас в женском теле, причем тут пидор? Ладно, а трахать то позволишь…? Дмитриев! Не тупи, бля! В…, а чёрт…! В пизду конечно!

— Ох, ёб твою мать! У меня же ПИЗДА! ЕСТЬ!

Дима запустил пальцы в межножье. Сразу попал на клитор, как на кнопку. Вылетающая из шахты баллистическая ракета, выделяет меньше энергии, чем та которая сейчас охватила низ живота, скрутила его огненным обручем, растеклась по телу приятной истомой. Он наклонился к промежности, двумя ладонями развёл половые губы, громко облизнулся, сглатывая слюну. Пальцы одной руки исчезли в пещерке. На лице появилась улыбка глупости сопровождающая блаженство. Мокрая кисть медленно показалась из расщелины, и практически мгновенно оказалась всосанной ртом. Закрытые глаза, покачивающаяся из стороны в стороны голова, гласили — блаженство выше описуемого.

Юля подошла к своему телу, поцеловала в губы. Первое касание своего тела нагнало теплой нежности, жаркого возбуждения. Плотно прижимая женское тело к себе, Юля вдавила стояк в мягкую брюшину, почувствовала вершины сосков. Напоминание о сосцах вызвало желание их поласкать языком. Пятерня, накрывшая гениталии девичьего тела, вознесли усладу до небес, тело просило продолжения, истощало влагу вагиной, гнало кровь к вульве. Ласки, производимые Юлей, возбуждали девичье тело, но психика Димы не желала дальнейшего соития. Он стоял безучастно, размышлял, обнять ли ЕМУ СВОЁ тело. А дальше? Дальше позволить трахнуть себя? Какой-то внутренний барьер кричал: «Ты не баба, чтобы тебя ебли! Мужик ты или нет? Откажись немедленно!»

— Юль, любимая моя. Я не могу. Понимаю, что тело хочет, чувствую его возбуждение, хочу этого возбуждения, а продолжения допустить не могу! Извини!

— Алкоголь?

— А потом? Ломка психики. Не надо, милая. Знаешь, что? Примени тело Сергея. Все равно ведь им ты будешь удовлетворять маму. Трахни сама себя.

— Ага. И тоже налаживать отношения со своей психикой? Что же ещё можно придумать?

— Ну тогда можно потренироваться на шлюшках.

— А это идея. Я её буду хорошенько думать. Я поняла. Неволить не буду…. Пока! Встань прямо, ноги вместе. Наклоняйся, охвати руками ноги. Стой так, я посмотрю со стороны на свой видок. Ух! Как бы въехала сейчас! Ладно. Ещё одна стойка. Давай на одной ноге. Помнишь…? Ага! Я только облизну…. Обещай только, что временами ты будешь находиться в моём теле…. Хочу лизать.

«Энигма! Оставить эти тела на месте, сознания вернуть по местам!»

— Юлька! Какая ты замечательная выдумщица! Иди ко мне, дай допить того сока, дай потискать грудочки полные.

Он перевернул Юлю вверх ногами, закинул бёдра девушки себе на плечи, её опущенная голова оказалась в районе его члена. Которым она уже не давилась, засасывала постепенно, не суетясь. А Дима видел перед собой «воронку» девушки, раздвинул большие губки, всосался в малые. Поза в виде числа 69, только мужчина стоит на ногах, может ходить, сочинять стихи…. Но есть занятие повкуснее, поважнее.

«Дим, у меня кровь к голове прилила, в глазах помутнело. Или ложись, или давай по-другому.»

Дмитрий переворачивает любовницу, опускает влагалищем на поршень. Поднимая Юлю за ягодицы, вслушивается в трение сосков о грудь, в болезненные покусывания девушкой мочки уха. Она вдруг в порыве страсти больно кусает его за плечо, оставляя кровавый след. Запах крови будит животные инстинкты в Диме. Он бросает её на траву, яростно входит в уже расслабленную, не узкую щель, и опершись на вытянутые руки долбит, долбит.

«Дима…, Димочка…! Хочу…! Хочу…! Хочу!»

«Что ты хочешь, любимая?»

«В попу хочу!»

«Это еще какое-то самобичевание?»

«Нет! Просто хочу, до того ты меня раззадорил».

«Ну держись, подруга, расколешься до пупа!»

Влага, обильно вытекающая из влагалища, текла на анус, послужила лубрикантом. Юля встала на колени, упала лицом на траву, руками растянула ягодицы в стороны.

Были! Были в его жизни женщины, согласившиеся на его уговоры, подставившие попу под модернизацию. Не все! Не все остались довольны «перестройкой», убегали с развороченным «скворечником». Да туда им дорога. Но были и такие, которые подсев на такой наркотик, ночевали на ступеньках его подъезда, прося «прочистить дымоход».

Юлю он не собирался обижать, «раскалывать» как полено. Палец-заменитель трахая дырочку пару-тройку минут, уже свободно чувствовал себя в плотном дупле. Второй заместитель закружился в парном танце, заманивая и третьего дружка. Юля кряхтела больше от наслаждения, чем от боли, ожидая главного героя. ГГ, оплёванный слюной, в красной мантии возбуждения ствола, в сливовой шапочке головки, приготовился к выходу входу на в сцену. По сценарию ГГ должен появиться на сцене, протискиваясь сквозь «кротовую нору».

Овациями встретила ГГ Юля, выплеснула весь заряд радостных эмоций. Крики «браво» заменялись «Давай! Давай!» «Сейчас кончу!» «Ааааааааа….. оооооох!» Только жёсткость геометрической фигуры «треугольник» удержала Юлю в необходимой для окончания акта позиции. Благодарный ГГ к торжеству «заказал» праздничный салют. Покидая «сцену» через ту же «нору» издав звук откупоривающейся бутылки, выпал в осадок. «Фигура» рассыпалась.

«Дим, я мазохистка да?»

«Признаться, не ожидал от тебя таких наклонностей. И если есть в тебе какие-то грязные мыслишки, то эта самая офигительная!»

— Думала попка будет болеть. Как не вслушиваюсь, нет. Не болит.

— Эйфорическая анестезия пока действует. Со временем почувствуешь. Хотя тело ведь опять будет свежее. Понеслись сейчас домой, я там опять тебя таким же Макаром. Будешь потом перед родителями хромать.

— Ты знаешь, она созналась, что чуть не согрешила в то утро, когда мы оставили их одних. Решила, если Димка проснётся, то продолжит с ним. Я почти уговорила её рожать. Сделаю её ребёночка.

«Энигма! Это не сильно взволнует поле?»

«От ваших действий будут только положительные всплески. Машина класса три не может рассчитать погрешности более пяти лет вперед. Обращение к машине класса один, недопустимо в виду незначительности вопроса».

— Предвидятся совместные роды мамы и дочки….

— Если ты не откажешься от обещаний….

— Мужик дал слово….

— Бывает и мужик забрал слово

— То не мужики. К тому же у нас с тобой столько общего и я считаю, что тройка, тире, пятёрка детей, только крепче повяжут нашу тайну.

— Дмитриев, ты правду говоришь? Пятеро…? Рожу. Ну, что домой?

— Может у тебя какие задумки есть?

— Дима. Любимый. Давай переместимся в советские времена. Ты там выучишься на лётчика, осуществишь свою мечту. Я буду тебе там женой, и там родим деток.

— Я с каждым разом поражаюсь твоей изобретательности. Давай. Только может деток не надо. Не охота сироток оставлять. Я ведь мечтаю о современной авиации с её космическими скоростями. Это надо обдумать! А пока домой, и сразу раком вставай, понравились мне твои улёты.

— Раком? Сразу…? И не слабо. Встану.

После подтверждения что ей не слабо встать раком, после завершения анального секса, Юля не стала менять тело, хотела ощутить все «прелести» такого сношения. Анестезия прошла, попа побаливала. Дима помог ей приготовить заказанные блюда. Успел телепортироваться к машине, заехать на ней в городские магазины, накупить купальников, всяких кремов, зонтов и тому подобной лабуды, необходимой женщинам на пляже, на дискотеках и в турпоходах-поездках. К его возвращению на машине, Юля уже не знала, что делать. Храбрилась, терпела дискомфорт в анусе. Уже помышляла о замене тела, но одна мыслишка возбуждала сознание — Дима вколет ещё анестетика в разработанную попочку и там посмотрим насколько хватит терпежа.

«Дима! Руки в ноги и резко домой. Я стою в аналогичной прежней позе. Трахни ещё разок, любимый!»

«Даже руки не мыть?»

«К чёрту гигиену! Слышу твои шаги, подрачивай уже!»

Первое что увидел мужчина, войдя в спальную — Юля заткнула себе рот тряпкой, анус, растянутый руками, блестит кремом. Последние шаги Дима уже семенил в мешающих передвижению упавших на щиколотки брюках и трусах. Главный герой тот же, сцена та же. Юля стоит в колено-сисечнолицевой позе на кресле.

«Заходи — гостем будешь! Усладу доставишь — хозяин будешь!» — Юля говорить не может, шлёт мыслеграммы, перефразируя поговорку алкашей.

— Юля, любимая, ты даже тело не сменила…! Тут уже довольно комфортно, не то что в первый раз. Может отсканируем и такое тело? Захотел муж жену в жопу, раз, а она уже готова!

«Идея. И мужа с готовым к сексу членом. Чтобы жена если захочет, сразу, не вынимая, засаживал следующую палку!»

— Буду теперь тебя называть Юля-искусница! Ты такая искусительница. Вот кончу щас, сразу меняю тело и опять деру тебя, моя кобылка, моя коровка.

«В смысле манда огромная как у коровы?»

— В смысле сиськи болтаются как вымя. Так что не вынимая?

«Нет. Не сегодня. Во-первых, родители скоро придут, а в квартире воняет… и не только сексом. Во-вторых, надо поберечь выдумки, а то потом скучно будет…. Мы будем ебаться или светскую беседу вести!? Давай…! Сильнее…! Не жалей…! Вот так! Вот так меня…! Да! Да! А-а-ах! Кончаю-у-у-у!»

Вот отдыхающими от такой «скуки» их и застали родители. Папа работающий на пыльном производстве уже не различал тонких запахов. Зато мама, взглянув на лежащую головой на бедре Димы, дочь, втянула комнатный запах. Мало, очень мало проветривали квартиру. Явный запах секса с примесью фекального амбре ожог ноздри Марины. К тому же и вид у парочки откровенно говорил о том жаре какой они испытали, потея на благо, дай Бог ребёнка. Юля забыла причесаться, лицо без косметики. «Да-а-а! Наеблась Юлька. Вон даже лифчик не поправила, наверное, не в силах. С таким жеребцом не только силы потеряешь, но и сознание!»

— Ну что? Соскучились по нам? — Марина пытается дурацкими вопросами отвлечься, ещё сильнее попадает в водоворот возбуждения. — Я сейчас сполоснусь и будем мужиков кормить. Хорошо, доча?

— Да, мам, иди купайся, я начну сервировать. Па, по писярику накатим?

— За компанию и жид удавился! Я на работе купаюсь, так что давай, доня, накрывай.

«Юль, у тебя затычка выпирает из-под платья. Поправь»

Юля идет в спальную, возвращается явно другим человеком. Марина появляется из ванной в своём ситцевом сарафане. Силиконовая бретелька телесного оттенка свидетельствует о наличии бюстгальтера. Она поворачивается к дочери, чтобы послать её в ванную, но закрывает рот на первом слоге. Начинает подозревать своё сознание в галлюцинациях, вызванных присутствием самца. «Пора прекращать говорить с Юлей на такие темы. Не то с ума сойду. Но… запах то чувствуется. Хотя это все те же галюники.»

— Дим, твой джип у подъезда…? Мордастый, как и хозяин! — Говорит Константин.

— Да, пока Юля по хозяйству, я в город, забрал бибику. Кстати, Марин, я соответствуясь со своим вкусом, купил тебе купальники. С Юлей потом посмотрите. Тебе, Иваныч, купил спиннинги, блёсна на морскую рыбу. Юля говорила, что тебя можно не кормить, дай порыбачить.

— Бля… Ой, девочки, извините. Зятёк, ты прям угадал мои сегодняшние мечты. Весь день думал о рыбалке.

— И я уже раздумывала, когда успею походить по магазинам. У меня нет купальника. — Марина окончательно убеждается, что с её психикой что-то не то. Ясно ведь, что Дима только что из-за руля, поэтому уставший.

— Ма, мы тут с Димой подумали. Может уволишься? На хрен тебе этот комбинат? Я рожу, сразу пойду работать, а ты ляльку понянчишь. Ещё через год, другого. И так пятерых.

— Во-первых, кто мне пенсию потом будет платить? Во-вторых, сама родишь, сама и няньчай. В-третьих, с вами жить?

— Во-первых, будешь числиться у меня продавцом, пенсионные выплаты не пострадают. Во-вторых, это ты храбришься, а как возьмешь крохотульку в руки, так потом не захочешь бросать. В-третьих, или большой дом построим, или купим объединённую квартиру. В-четвёртых, папа тоже будет сторожем работать, если тебя это пугает. Па, будешь за зарплату спать?

— Правильно дочь говорит. Я с цеха почему не ухожу, потому что уже ничему не могу обучиться, а сторожить уже надумываю, всё равно плохо сплю. Всё, Марин, в отпуске ещё обдумаем это, пока Юлька ещё родит, поработаешь. Дим, ещё по одной?

— Мне сегодня за руль не надо. Так что — наливай.

Закончив ужинать, женщины нагрузили папу обязанностями посудомойки, сами пошли в спальную к родителям. Всё так же, как и все годы, раздельно стоящие полуторки у стен, между ними проход, заканчивающийся тумбочкой.

— Куда он столько набрал? — Марина вибрирует от возбуждения.

— Ну у него одни вкусы, у тебя другие. Вот этот примерь, голубенький, под глазки твои.

— Выйди…

— Ну, ты чо? Будто мы с тобой чужие. Сколько раз в бане купались. В юности в ванной охлаждались в жару. Помнишь?

— Я теку, как сучка. Хочешь, чтобы и ты воняла моими соками?

«Дим, отвлеки папу чем-нибудь. Она прям дрожит от возбуждения!»

— Иваныч, покажи где у вас тут частные дома. Может найду что-то стоящее.

Константин постучал в дверь, мама уже сняла сарафан, прикрылась им.

— Что такое?

— Да мы с Димой покатаемся по городу, посмотрим частный сектор.

— Ну вот, мам, никто нам не помешает померить купальники. Я тоже примерю вот этот, поуже который.

Марина, следуя за раскрепощённостью дочери, расстегнула лифчик, провела пальцами по полосам оставленными от ткани. Юля уже и трусики сняла, бросила их на кровать, взяла трусики купального костюма, надела. Цепляя пальцами края, поправила складки. Лифчик с поролоновыми вставками, для придания жесткости, закрыл груди дочери. Всё это время, мама медленно снимала свои трусики. На белом белье индикатором потоков выделялось большое пятно. Слегка морщинистая кожа на нижней части живота с тонкими, синеватыми прожилками надрывов подкожного жира на ягодицах, свидетельствующих о давней беременности. Густая растительность на лобке каштанового цвета, не поддерживаемые бюстгальтером груди с коричневыми ареолами открылись взору Юли.

— Ну, как, ма? По-моему, лифчик не тот. Что-то мешает мне…. А трусики сзади не сильно весят? Попка обтянута?

— Этот может мне пойти. Снимай, я его примерю.

— Мы завтра уедем — послезавтра самолет наш. В субботу ваш вылет. Визы уже оформлены, билеты куплены.

— Когда это он все успел, и визы, и машину, и бельё? И… ещё… тебя помять!?

— С утра поехал, как ему отзвонилась насчет отпуска, так сразу по своим связям визы сделал. А насчёт… помять, что? Так сильно заметно? Вроде только пососала.

— Что пососала?

— ??? Пенис.

— Как?

— Вот так. — Юля вставила в ротик большой палец и показала «как».

Марина так и осела на край кровати.

«Пососала пенис! Как не противно то ей! О-о-о-о-ох! Так всё огнём горит, так охота. И она ещё дразнит. Что же делать, что? Даже пососала бы, если бы мужик просил, лишь бы вставил! Надо успокаиваться. Ты, спокойна, ты не хочешь!»

Юля слыша эту информацию, подошла к маме, присела рядом. Поглаживая по плечу, успокаивала.

— Я сегодня интернет пошурудила, поискала инфу о опухолях. Дай я потрогаю. Можно…? Расслабься.

Дочь, опустилась перед мамой на корточки. Начав прощупывания от центра, нашла уплотнения. Сканируя ладонью внутренности железы, связываясь с порталом, поняла, что пока действительно ничего серьезного. Уплотнения не соединились с лимфоузлом подмышкой. Создав ладошкой параболу, направила излучение информации на проблемные зоны, поменяла негативную информацию в уплотнениях на позитивную, закончила процедуру.

— Ма, да ты здорова, как…

— Корова?

— Ага! Вон какие бидоны. Так и хочется их всоснуть.

— Сосальщица…. Лишь бы пососать. Не противно письку у мужика сосать?

— Нет…. Не противно, даже приятно. И не писька, а… сама догадываешься…. Мам, тебя трясёт, как говорит современная молодёжь — колбасит, ляг на спину. Не сопротивляйся…, ляг. Я сделаю тебе приятно. Ляг, прошу тебя. Из тебя потоки бегут. Ляг…. Вот так. Раскройся… шире… ещё шире…, лучше подхвати ноги и держи, мне так будет удобнее. Надо будет подбрить тут малехо, чтобы из-под трусиков не торчало. Или вообще на лысо сбрить. Будешь как девочка. Где у тебя тут пробоина? Вот она. Мам, а сикель у тебя где? Вот, еле нашла песчинку. Ты там жива?

Шокированная происходящим, согласная на всё, лишь бы снять напряжение, Марина сдавливала соски, мотала головой из стороны в сторону. Глаза не полностью прикрыты подёргивающимися веками. Первый поцелуй в срамные губы ошеломил маму, ожидавшую всего лишь ласки пальцами, она внезапно напрягла тело дугой, ухватив дочь за волосы, плотно вжала её лицо в промежность, задёргала тазом. Произведя с десяток движений, громко вскрикнула и забилась в эпилептическом припадке. Практически мгновенно восстановила организм, заикающимся шепотом:

— Юль…, п-п-п-пожалуйс-та-та… е-е-е-ещё! — Трясущимися губами попросила Марина.

Юля вставив два пальца во влагалище, фрикцуя, лизала верхнюю спайку. Пальцы полностью погружаясь в пещеру, хлюпали влагой. Девушка вспомнила о пальце Димы в анусе. Осторожно, чтобы не порезать маникюрным ноготком сфинктер втиснула его в анус мамы. Марина всё это чувствовала, но противиться не смогла, как уже наверно никогда не сможет отказаться от такой лесбийской игры, сейчас служащей суррогатом нормальному половому сношению с мужчиной.

Ту невероятную эйфорию, нахлынувшую после сжатия перегородки, Марина уже не забудет. Тело стало неподвластным, неконтролируемым сознанием, как и само сознание, внимательно наблюдавшее за раздражителями, оставило органы. Сердце скачками старалось выпрыгнуть из грудной клетки, лёгкие то захватывающие огромные порции воздуха, то замирающие без движения, доводили до удушья.

Марина вдруг положила пяточки на голую спину дочери, выгнулась дугой. Окончательно прижав бёдрами и руками голову дочери, не давая ей вздохнуть, совершила ещё с десяток подмахиваний.

Юля пытаясь вырваться из клещей, резко отскочила, когда тело мамы внезапно ослабло. Она легла рядышком с мамулей, поглаживая грудь, шептала слова любви, слова клятвы, что теперь будет заботиться о здоровье родненькой, горячо любимой мамы.

— Где… ты… этому научилась?

— Не училась…. Нет таких университетов. Есть желание доставить любимому человеку удовольствие, радость…. Расскажи, как вы с папой впервые…, как последний раз…, всё расскажи.

— Мы в детдом с ним попали в один день. Деревянный барак, в котором жили наши с папой родители загорелся ночью. Мама моя только и успела скинуть меня со второго этажа, сама уже не смогла. До сих пор помню её крик. Папины родители умерли в больнице от ожогов. Можно сказать, что мы с шести лет связанны своеобразными узами родства, дружбы, супружества. Он меня всегда защищал, отдавал самые лучшие конфеты из новогодних подарков…. Это только говорится что в детдомах всё строго. Фиг там…. Некоторые мальчишки, как только писюн встал, так начинали бегать к девчатам, которые естественно уже…, сама понимаешь. А ночные воспитательницы либо дрыхнут, либо тоже с ребятами постарше содомничают. Только мы с папой вдвоём до ***надцати лет даже не целовались, не то что тискаться. Ну и вот так, как ты с Димой, сначала поцелуйчики, затем обнимашки-зажимашки. И это всё под идиотские ржания и улюлюканья дебилов…. Ведь основную массу в детдомах составляют дети алкашей, зачатые не известно от кого и как. Однажды мы не выдержали насмешек, завязали драку с остальными. Нас естественно побили. Оказались мы в лазарете. Вдвоём в одной палате. Вот там то мы и решили испробовать…. А потом мы как будто перестали стесняться остальных, так же, как они, не закрывались где попало, ебались, извини, под одеялом. Другие девчонки уже в ***надцать, ***надцать лет рожали, а я нет. Не знала почему, хотя была, сама лялька, готова родить ляльку. Как только исполнилось восемнадцать, папку в армию, меня за забор. Жила в общаге. Дождалась папу. Поженились. Каждую ночь пытались делать ребёночка. Потом Чернобыль. Оттуда папа приехал импотентом. Так что, когда и как это было последний раз между мной и папой я не помню. Он запил, прогнал меня из дома. Говорит: «Иди, ищи себе нормального мужа!». А мне сироте куда идти? Пошла к нашему детдомовскому другу, который был дружкой на нашей свадьбе, рассказала ему и Алёне о проблеме. Андрей пошёл со своей женой, поговорил с Костей. Потом я пришла к ним. И тут мне пришла в голову идея. Казалась замечательной. Я при Андрее и Алёне поклялась, что возьму ребенка из детдома и буду его воспитывать вместе с Костей, хочет он этого или нет. «Только не из детдома. Исчадие пьяной малолетки не хочу даже трогать!» сказал Костя. «Алён, Андрей, поможете? Отдадите своего?» Те естественно в отказ. Алёна аж заревела, когда представила, что их двухлетнего пацана будут воспитывать хоть и друзья, но чужие люди. Мне кто-то нашептал. «Сделаешь мне ребеночка, Андрюш?» — спросила я. Папа от всей души стал просить друга, подругу. Так что, родненькая ты моя, доча, появилась ты согласно договору. Как только забеременею, перестанет Андрей приходить к нам. Забеременела сразу. Как любит тебя папа рассказывать не надо. Он только предупредил, что я могу уйти от него если будет тяжко, но я опять при свидетелях поклялась, что вынесу все тяготы, как мы вместе вынесли тяготы детдомовской жизни. Как оказался тяжек этот крест, как тяжек.

— Сильная ты моя, любимая мамочка. Как я тебе завидую…. В том, что ты сильная. Я Димку бросила, не вынеся выдуманных мной измен. Этого Димку я не просру.

— В смысле простишь измену?

— Прощу, мамочка, прощу! С любовницей подружусь…. Как я тяжко переносила развод. Сначала гонор конечно до небес. А потом…. Одна. Холодная постель. Ой, извини, мамочка, извини, родимая. Когда у тебя появился первый любовник?

— Тебе десять было. Помнишь пионерлагерь? Как папа там ночевал на берегу, чтобы с утра тебя увидеть. Андрей, твой генеа…, геноти…, тьфу ты.

— Биологический

— Да, биологический отец, как-то узнал, что Кости дома нет. Пришёл. Как я по сексу соскучилась. Только он на порог, я, не спрашивая зачем он тут, впилась в него поцелуем. Три вечера, после работы он приходил ко мне. Потом ты с папой вернулась домой. Затем были у нас с Андреем другие встречи, не менее страстные. Последний раз пять лет назад. Либидо…, правильно…? Либидо его померкло. К тому же заимел пивное брюшко. Нет! Даже брюхо, из-под которого не виден член. Он и по молодости был не больше чем у Кости, а сейчас вообще краюшек царапает.

— Всего один любовник…? Я считала, что восемь любовников. А ты оказывается, половые акты назвала. Нет, мам! Ты как хочешь, но любовника молодого я тебе сама приведу. Ты достойна награды. В конце концов куплю член резиновый и буду сама тебя…, а к чёрту…, ебать! Это конечно не натуральный… хуй, но зато всегда под рукой. Ха-ха-ха!

— А мне сегодняшнее понравилось. Тело как будто распрямилось после того как его стянули луковой дугой. Как это называется?

— Сексологи называют куннилигус. Когда сосёшь мужской член минет, фелляция. Разве в детдоме не видела?

— Мы с папой будто под колпаком жили, старались чаще держаться вдвоём, не встревали, не лезли в дела других. Я сама поговорю с папой насчёт ребёнка. Думаю, что он будет только рад. Только бы мне мужчину постарше. Не салажонка. Лет под пятьдесят. Ну край, сорок. У меня все ещё комплекс на подростков.

«Дима! Выручай, родной! Она не хочет молодого парня. Что делать?»

«Ну, что ж поищем ей старичка, который борозды не портит.»

«Но и пашет не глубоко!»

«Я подумаю! А может она увидит образец и раздумает?»

— Я тоже считаю, что молодые неопытные кобельки! Но зато либидо до потолка. Ма, я хочу спросить тебя. Помнишь то восьмое марта, я, ты, и Дима выпили по два фужера наливки. Потом ты ушла. Ты ведь понимала, что между нами произойдет, а оставила нас пьяненьких?

— Главная причина в том, что я осознавала, что рано или поздно, как это по-научному…? Да, соитие произойдет. Так почему же не в доме, в чистой постели? Ну, а о второй причине я думаю ты догадываешься…. Да. Я пошла бродить по городу, потом пошла к остановке где служебный автобус папин останавливается. Они тогда бригадой устраняли аварию, там выпили….

«Юлька! Придумал! Мне же все равно на лётчика учиться, летать, доживу там до сорока лет. Сканируем тело. Потом ты…»

«Ты ж моя умница! С меня анальный секс! Вы долго ещё там?»

«Как скажешь, так назад приедем!»

«Давай ещё с часик покатай папу.»

— Ма, давай дальше мерять, а то мужики вернутся, а мы лесбеяним тут.

— Это еще что?

— Секс между женщинами. Между мужчинами гомосексуализм. Слышала, наверное, в Европе сейчас все политики хвалятся что они пидоры, гомосеки.

— Не-а. Я политику не слушаю. Так сериалы всякие, научные программы….

— Так что купальник меряем или… полижимся?

— Хватит лизаться. Давай вон тот, с жёлтой окантовкой.

Марина выбрала с окантовкой и второй на запас, вдруг что-то случится, белый. Она так в нём и ходила «Попривыкаю, а то может будет письку тереть!», когда вернулись мужчины. Марина только успела надеть сарафан. А Юля покрасовалась перед мужчинами. Они одобрили её выбор, не стали настаивать на обозрении тела Марины в купальнике.

— А чего вы раньше нас летите? Мы же неопытные….

— Дим, может вместе действительно?

— Хорошо, я попрошу всё приготовить в доме к субботе. Представляешь, Иваныч, в воскресение можно будет встать и с утра на море рыбачить!

— Кость, сядь сюда. — Она похлопала по своей кровати. Он сам её приучил, если предстоял серьёзный разговор. — Кость, у меня в сиське уплотнение…. Нет, нет! Пока ничего серьёзного. Но вероятность высокая….

— Мариночка, любимая, что мне сделать? Кровь, почку, даже сердце забери.

— Ты успокойся, милый мой муж. Пока всё не страшно. Бабы раньше этим мало болели… потому как кормили сиськой. Я хочу ещё раз родить…. Фуф…. Сказала.

— Сможешь значит…? Тогда непременно роди. Лучше сына, напарника мне на рыбалке. Опять к Андрею?

— Нет. Видел какой он брюхатый?

— Значит надо другого….

— Да, другого. Если ты не против, то там, на курорте.

— Правильно, правильно. Я тебе не буду мешать.

— Я рассказала Юле… о наших проблемах….

— …Всё? — У Константина появились слёзы. — Что я не отец тоже?

— Какой же ты не отец. Не отец это Андрей. А ты лучше всех отцов в мире. Она ведь уже совсем взрослая, понимает всё, принимает это сердцем. Она одобрила, моё желание.

Константин сидел, сложив ладони вместе и зажав их коленями. Он ещё после развода Юли с мужем, хотел сказать ей правду, но всё откладывал. Потом перестал думать об этом…. И вот сегодня….

«Юленька, свет мой ясный, радость сердца моего! Что у тебя сейчас на душе? В сердце? Тяжело ли ты восприняла известие?». — Думал он пока Марина негромким голосом говорила дальше. Он резко отключился от её фраз.

«Папочка, любимый мой человечек, ты, и только ты, мой отец. Нет, не волнуйся за меня. Меня больше тронула твоя болячка, чем известие об Андрее. Ведь ты же сделал всё от тебя зависящее, чтобы мы с мамой чувствовали себя твоей семьей. Просто настал момент раскрыться, снять с души камень. Позови меня сейчас к себе, поплачем вместе. Помнишь, как плакали втроём, когда умер Барсик? Позови, поплачем, будет легче.»

— Кликни Юлю. — Сквозь комок попросил.

— Юля! Иди сюда.

Юля заходит, залезает ногами на кровать, становится коленями сзади их спин. Прижимает их за головы к своей голове. Они тихо плачут. Ручейки слёз сливаются в ручей, текут по ложбине, образованной плечами родителей, папа чувствует обжигающую температуру воды, поглаживает по потокам, поглаживает мамины руки.

— Па…, папочка, мой любимый, ты и только ты зачал меня. Не этим, — она тычет между ног, — а вот этим! — Юля стучит его по сердцу. — Вот где твоя мужская сила! Вот!!!

Константин всхлипывает громче, давится комком, не дающим сказать: «Ты права, Марина, она стала рассудительнее нас! Хорошую дочь мы воспитали вместе. Ты и я!»

«Папа, папочка, любимый наш отец! Маме требуются мужские соки. Так что не гневайся если увидишь её в объятьях другого.»

«Марина, жена моя ненаглядная, разве ты не пользовалась теми днями, ночами, когда я отправлялся на рыбалку?»

«Всего лишь восемь раз за всю жизнь я изменила тебе!»

«Всего восемь? О, Господи! Как же тебе тяжко то, Мариша. Как тяжко! В первый год, я понятное дело накручивал там, на рыбалках, себя. Потом смотря на поплавок, думал, что тебе хорошо. Мне самому становилось теплее от этого. А ты!»

«А я тебе клятву дала! Десять лет терпела…. Андрей пришёл раз, другой. Последний раз пять лет назад, лучше не приходил бы, только растревожил душу».

Юля транслируя их диалог друг другу, продолжала орошать плечи родителей слезами!

«Ох, как же мне быть? Как поступить? Подскажи, Боже! Образумь меня, жену, Господи!»

«Папа, в тебе есть это знание! Озвучь его!»

«Марина! С этого момента я тебе не муж. Я твой отец! Слушай меня, дочь моя! Завтра же вечером идёшь с Юлей и Димой в город. Юля! Там в приказном порядке найдете маме достойного мужчину! И пусть он сделает мне сына-внука!»

Глаза его высохли, взгляд осознанный. Он вытирает потоки с ложбины. Треплет девчат по голове.

«Всё-таки хорошую дочь ты родила, я воспитал. Как же стало легко на душе. Теперь я уверен, что всё у нас будет хорошо!»

Он не говорит, но его слышат все! На других концах вселенной всхлипывают другие существа, тронутые сегодняшними событиями. Существа посылают импульс добродетели, который восстанавливает нанесённые отрицательными эмоциями участки инфосистемы.

Волна доходит до сознания Константина, вселяет в него уверенность, что ничего в их семье не нарушено, всё по-прежнему. И даже будет лучше, так как появилась новая забота о ребёнке. Это будет обязательно сын, который будет сидеть с ним у воды, глядеть на поплавок, думать о прекрасном мире, в котором он с мамой, с папой живёт. В конце концов вырастит замечательным человеком, родит внуков, внуки правнуков. И так будет продолжаться долго…. Потому что за укрепление этой планеты взялись высшие силы, хитроумно объединив в кулак замечательных людей — Константина, Марину, Дмитрия и конечно Юлю. Через сознание которых, объединённых в мощный излучающий инфоволну таран, прошёл прорыв портала в соседнюю вселенную. Объединив два инфополя высшие силы направят усилия на вселенские добродетели.

«Теперь пришло время сообщить вам, Юля, о причинах столь строго наказания Константина. Всё это было необходимо для испытания. Во-первых, Марины, с честью, прошедшей его, сдержавшей клятву, надиктованную мировым разумом. В-вторых, Константина, сохранившем любовь к Марине, устоявшим перед искусом самоубийства. В-третьих, сегодняшние ваши эмоции всколыхнули инфополе вселенной, оправив его от многих негативных ран. И наконец, Юля, вы тоже пострадавшая. В то время началась подготовка к глобальному проекту по объединению двух инфополей. Вы, обладая лёгкой восприимчивостью поля, оказались хорошим орудием в задумке мирового разума. Поэтому Карпов отказался от детей. А ваше сознание уже было направленно на сегодняшние свершения. Вот в чём ваша уникальность, поэтому вас свели вместе. Этим вы заслужили пользоваться, поверьте, очень дорогостоящими услугами телепортации.»

«Я понимаю, умысел разума, взявшего на достижение высших планов, мою, родителей судьбы. Теперь то можно освободить папу от оков импотенции?»

«Да! Вам внедрят инструкции как излечить Константина! Но прегрешения его прародителей, не подпадают под амнистию. В следствии чего — кровных потомков в его ветви не будет!»

«Хоть мама будет довольна потенцией папы! Одни ли мы такие уникальные?»

«Не одни, но ваша комбинация оказалась лучшей. Отдыхайте, заслужили!»

«Да. Особенно мамочка!»

Домодедово. Регистрация пассажиров, вылетающих рейсом авиакомпании «Transavia» на Мальдивы. Женщина, стоящая рядом с девушкой, обращает внимание на поглядывающего на неё мужчину. Начавший седеть с висков, высокого роста, чем-то неуловимым напоминающий её дочь. Она приподнимает уголки губ, образуя дружественную улыбку, но сразу пугается. Мужчина направляется к ней. Однако в последний момент проходит мимо и кладет ладонь на плечо зятя.

— Дмитриев? Ты?

Дмитрий поворачивается, всматривается в лицо мужчины.

— Костя Сомов? — В глазах появляется радостная искра. — Сколько же мы не виделись?

— Восемнадцать лет… почти.

— Иваныч, Марина, Юля! Это мой товарищ по училищу Константин. Я с ним через проход спал в казарме. Ты, как, закончил?

— Конечно закончил, мне то всего курс оставался. Вы куда?

— На Мальдивы. А ты?

— Надо же! Я тоже туда. Дикарем. Люблю понимаешь не организованный отдых. Приеду, сниму бунгало….

— Костя, позволь тебя познакомить. По старшинству — твой тезка, Константин Иванович, отец двух этих милашек. Моя супруга Юля и её старшая сестра Марина.

Мужчины жмут руки в знак приветствия. Константин целует руки дамам. Дольше положенного сжимает кисть трепещущей Марины. Взглядом оценивает фигуру женщины.

— А чего ты будешь мучиться, искать. Давай с нами. Мы сняли большой дом. Для тебя тоже спальная найдется. Иваныч, девчат, пусть погостит с нами?

— Па-па…, - Марина делает паузу, она еще не привыкла называть мужа "папой", — ты не будешь против?

— Очень даже не против. — Константин понимает, что этот мужчина является хорошим оплодотворителем. — Тем более что Дима и Костя знакомы.

— Ну, раз папа… не против, то и я не вижу причин отказывать. — Марина заливается краской, опускает голову, скрывая пожар полем шляпки.

— Ты каким классом летишь…? Мы тоже бизнес взяли…. О! Да у нас и места рядом. Поболтаем, расскажешь о полётах. Я ведь так и не наскрёб денег на учёбу. Пошли уже, почти все прошли….

Марина сидит у иллюминатора, рядом с ней Константин. Иваныч с зятем и дочерью сидят в центральном ряду кресел. Лайнер стоящий на тормозах, набирает обороты двигателя, вибрацией и гулом тревожит душу женщине. Она сжимает подлокотники кресла, челюсти. Чувствует, как на её кисть ложится ладонь мужчины.

— Я, когда не за штурвалом, сам боюсь. Поверите? — Ладонь сухая и крепкая. Вселяет уверенность.

Тело, вжимаемое ускорением в спинку кресла, ощущает прилив крови к органам. Самолёт отрывается от полосы, вибрация пропадает, сменяясь заложенностью ушей.

— Сглотните слюну, будет легче. — Правда. Как же она забыла? Ведь летала уже, давно конечно, но летала. «Это Костя так воздействует на меня!» — находит ответ Марина.

— Спасибо. Уже легче. И у вас, у военных летчиков такие же проблемы?

— Конечно. Добавьте сюда ещё перегрузки. Не боитесь…. Может на ты перейдём?

— Мне…, мне надо будет привыкнуть…. Давайте. Ой! Давай!

— Не боишься высоты?

— Высота высоте рознь. На краю пятиэтажки сидела, свесив ноги. Юля, по-моему, побаивается. Дима предлагает прыжки с парашютом попробовать. У тебя, наверное, уже с десяток прыжков?

— Шестьдесят семь. Три раза катапультировался…. Нет, нет. Всё планово, слава Богу! Выпьешь со мной…? Девушка, даме мартини. Мне коньяк. — Говорит мужчина стюардессе.

— На каких самолётах летае…шь?

— Миг двадцать девятый уже освоил. Спасибо, девушка. Ну, за знакомство?

— Да. За приятное знакомство. — «Язык враг мой. Можно ведь было просто за знакомство!» — думает женщина, загораясь огнём возбуждения. Но аналог воробья уже покинул уста, приходится отвлекаться. «Это, наверное, какой-то большой населённый пункт!» — посматривая в темноту за бортом Марина тренированным методом гасит искру.

— Там Рязань. — Костя, как бы прочтя её мысли, ответил. — Хотя стой! Это же я с военными коридорами путаю. Гражданские другими путями летают.

— Вас что учат определять где какой город находится?

— Да. Всё конечно не запомнишь, но главные города можно узнавать даже по очертаниям. Звёздные карты тоже нужно знать. Во-о-он…. Орион. — Мужчина приблизил свою голову к иллюминатору, плечом коснулся молочной железы, сплющил, как бы не ощущая упругости, аритмичности пульса. Марина внюхалась в его парфюм. Незнакомый аромат исходящий от волос, заставил повторить вдох-другой.

А мужчина всё говорил, объяснял где какая звезда, созвездие, не отклоняясь от груди. Хорошо хоть красноту щёк можно списать на алкоголь. Но куда девать пятно на подоле туники? Чем его объяснить? «Ладно уж, взрослые люди, как-нибудь разберёмся. Кого же он мне напоминает? Что-то необыкновенно родное, близкое есть в этом мужчине. Как мелодичен его голос, как знакомы жесты, как интересно он подбирает фразы, от которых становятся понятны абсолютно незнакомые термины»

Её раздумья прерывает Юля:

— Ма… Марина, тебе не прохладно?

— Нет. Спасибо…, родная. — Всего два дня назад они договорились обращаться как сёстры.

— Нет, Марина, серьёзно, от окна тянет прохладой. Сейчас я тебя укрою пледом. Поспишь? Тут и подушка есть. — Костя, забирает у неё недопитый фужер, достаёт плед и подушку, нежно подсовывает под голову подушку и укутывает пледом.

Садится на своё место и так же укладывается спать. Рука его ищет её ладошку, нежно вбирает в горсть. Тепло этого контакта растекается по телу, нахлынув нежностью, баюкает.

Женщина просыпается, ощущая себя той, пятнадцатилетней девочкой, впервые проснувшейся в объятиях любимого человека. Думает неужто вся жизнь ей приснилась и замужество, и дочь.

«Точно это мне приснилось, вот голова Кости, вот его тихое сопение. Надо же как реалистичны картины морфея. Вчера вечером мы сделали это. Хорошо, что мы подрались с дебилами, и попали сюда, в тишину лазарета. Где мы смогли доставить радость своим телам. Как он нежен был со мной, как страстно я отдавалась ему. Вот его… писюн. Опять твёрдый, опять большой. Почему он в штанах?»

«Уважаемые, пассажиры, наш самолёт прибывает в аэропорт имени Ибрагима Насира. Температура воздуха в районе аэропорта двадцать два градуса…»

Марина понимает, что это не сон, она действительно дожила до этих дней. Ещё позднее она соображает, что сжимает Косте не руку. Отнюдь не руку. От стыда она краснеет до живота. Но мужчина ничем не выдает интимности события, не улыбкой, не взглядом. Больше всего сейчас ей не хотелось напороться на осуждающие намёки, на ехидную улыбку, способные очернить, испоганить волшебство пробуждения.

— Доброе утро, ма… Марина. Я не стал тебя будить, когда предлагали перекусить. Ты ведь не голодна?

— Да, спасибо. Но воды сейчас мне необходимо…. Благодарю, Костя. — Он подал ей бутылку воды, предварительно надорвав крышку.

Ей ещё хотелось потянуться, выгнувшись мостиком. Такого благостного утра у неё давно не было. Посмотрела на дочь, зятя, мужа. Те тоже проснулись от объявления стюарда. Девушка проходила меж рядами, собирала пледы, подушки. Проверяла закрепленность ремней.

Марина видела в иллюминатор воду океана, вот стали различимы волны, коралловые рифы сквозь прозрачность воды. А суши, на которую должен был сесть лайнер не наблюдалось. Она схватила Костю за руку, понимая, что они сейчас рухнут в воду, больно сжала ему пальцы.

Суша появилась внезапно. Через несколько секунд колеса шасси взвыли, коснувшись бетонки. Следующее касание уже основательно раскрутило шины. Реверс двигателей, гася скорость, толкнул тела вперед. Пассажиры захлопали в ладоши, говоря пилотам, что все живы-здоровы. Только их компания не аплодировала. Пальцы Марины, сцепленные с пальцами Константина, не желали расставаться. Иваныч не знал причины, а Юля и Дима сейчас общались с «Константином» в образе которого была Юля.

«Она как губка впитывает ласку. Вы не представляете какая от неё исходит энергетика, да и она сама не осознает её! Она проснулась, ощущая себя девчонкой после дефлорации. Мамочка, какая же ты девственная, какая нетронутая. Хи-хи. Как она ласково обнимала мой пенис. Ловите эмоцию мою».

«Это не эмоция! Это эрекция, любимая! Лучше пришли запах феромонов»

«Пошляк! На тебе её феромоны! На! Возбуждают…? Моё тело то же. Как ты эрекцию прячешь?»

«Не прячу! Выставляю на показ. Несу гордо древко победы!»

«Димка! Прекрати! Теперь и у меня, в женском теле влага выступила!»

«Юль, ты, когда из мужского тела говоришь хоть добавь мужских тонов, чтобы я отличал твои мысли»

Торопливые пассажиры начали вставать, собирать ручную кладь. Компания наших героев, пропуская спешащих, имеющих в запасе всего неделю отпуска туристов, покинула аэроплан последними.

— Марина, я писсать хочу. Ты как? — Спросила Юля.

— Тише ты. Чего орешь, мужчины слышат. Хочу. И прокладку надо сменить.

Пока ожидали своей очереди на паспортный контроль, женщины сходили в дамскую комнату. Опорожнение пузыря, подкрепило праздничный настрой Марины. Годами выработанная привычка направила её к плечу мужа, она встала рядом с ним, так же по привычке положила ему голову на плечо, обдавая его лаской супружеской любви. Он наклонил голову, впитывая энергетику.

— Ко…. Папочка, я так счастлива, что наконец сбывается моя мечта поваляться на пляже, покупаться в чистой, не как в нашей переплюньке, воде.

— Я тоже, любимая. Я рад за тебя, за дочь. Наверное, через пару часов уже помочим ноги в воде Индийского океана. И не только ноги, но и… кокушки.

— Да, Костик, и кокушки и… письки. Юль, не знаешь долго ли добираться до дома?

— Сейчас процедуры пройдем, затем на катере прямо к пирсу, где наш дом стоит. Час, полтора где-то…. Устала, ма… Марина?

— Усталости нет. Есть нетерпение. Костик, как тебе Константин? Я с ним…. Хорошо? Он мне понравился.

— Конечно, конечно, любимая моя. Он мне тоже нравится. Прям альфа-самец какой-то.

— Альфа-самец? Это где ты узнал…? А! По телику…. И впрямь самец. Ой! Всё! Хватит! О! Наша очередь подошла.

Через полчаса катер рассекая волны нёсся к белеющему пляжу, Костя придерживал Марину за талию, удерживая её от падения за борт, где она, напрягая пальцы разрезала воду.

— В моём представлении бунгало это шалаш. А это целый дворец. — Вскинув голову к зданию, сказала Марина. — Дима ты решил пустить все деньги на ветер арендовав эту громадину

— Всё за счет фирмы, я только рекламирую размах компании. Проходите. Знакомьтесь это экономка Роза. Вообще-то Розалина Консуэла… и еще что-то, но на имя Роза тоже откликается. По-нашему говорит отвратительно, но по-английски бегло. Она будет готовить кушать, закупать продукты.

— И даже готовить нам не придется? Точно со скуки сдохну. Ко…. Папочка, надеюсь ты не будешь требовать от неё экзотических блюд.

— Хорошо, любимая… дочь, не буду. Где мне переодеться. Хочу сразу в море.

— Иваныч, ты как главный выбери себе любую из четырех спален. Мы потом с Юлей выберем оставшуюся. Братан, ты что встал, беги тоже выбирай.

— Только после Марины.

— Где тут восток…? Ага, значит я поселюсь вот в этой. А ты, Костик, рядом поселишься?! — С легкой дрожью пожелала-спросила Марина.

— Знаешь, я тоже люблю вставать с первыми лучами солнца. Но хочу тебя предупредить. На этих широтах светило поднимается и заходит быстро. Всегда в одно и тоже время, в шесть часов.

Иваныч, быстро освоившись, уже шёл по дому в плавках направляясь к небольшому пляжу со снежным песком.

— Юль, зайдешь ко мне. — Попросила мама.

— Хорошо, Марин, зайду.

«Дим, она хочет секса прямо сейчас. Что делать, я хотела с ней более романтического начала! Может поддаться её планам и трахнуть прямо сейчас?»

«У тебя у самой член вываливается. Говорил тебе надеть более свободные брюки. Переместись в другое время, отъеби шлюшку, успокой желания!»

«Нет, нет и ещё раз нет. Я девственник. Хочу испытать такие же чувства как папа в первую ночь с ней, со своей любимой девушкой в пропахшем йодом лазарете!»

— Я уже в купальнике, а ты чего сидишь?

— Какой удобный случай, вы идите купайтесь, а я с Костиком…. Да, не терпится…! Как ноет внутри, ты не представляешь.

— Ма, ну не надо, потерпи пожалуйста. Вспомни свое нетерпение в детдоме. Потоми страсть…

— Почти тридцать лет томила…. Хорошо. Пусть они идут…, а ты…. Поняла?

— Да, я скажу мужчинам что мы подойдем через полчаса.

Конспирируясь, Юля на пару минуток вышла из спальни.

— Ма. Они ушли. — Юля развязала узелок на бретельке своего бюстгальтера, затем узелок с боку на плавочках. Два клочка остались следами на её пути к Марине. Мама уже ждала её обнажённой, лёжа в привычной за три вечера позе — ладони прижимают колени к груди, приподнимая таз. Во второй вечер, Юля сама побрила наголо полянку лобка, валики вульвы. Голые валики набухали от одного только взгляда, который бросала дочь.

Дочь легла с мамой рядом, целуя в губы, начала поглаживать молочные железы, постепенно усиливая нажим на них, массировала мамины груди, особенно ту, в которой уже исчезали уплотнения. Марина отпустила ноги, закрыв глаза вслушивалась в сладость лобзаний, в поглаживания. Сама тоже начала гладить грудь дочери. В голове появился образ накаченного мужчины с большими мышцами груди. Она сильно до стона дочери сжала упругую грудь, перекинула ногу на её талию, и уселась в образе наездницы, вжатой в седло и пригнувшейся к гриве коня.

Юля понимая её представления, ввела в её подсознание символ пениса, восставший из неё. Этот эфемерный пенис расширяя пещерку входит в девственное лоно, таранит там плоть, вызывает желание ещё сильнее насадиться на эту громадину.

Марина, подчиняясь воображению, совершает движения тазом, ни на минуту не прекращая целоваться с Юлей, дочь не прекращает ласкать сосок на груди мамы и правую пропускает к клитору. Как только пальцы дочери касаются клитора, Марина прекращает двигаться, откланяется назад, позволяя Юле ласкать, любить ту песчинку, в которой скрыта её наиэффективнейшая эрогенная точка.

Откинув маму на спину, Юля припадает устами к живущим сейчас собственной жизнью губкам гениталий. Марина успевает подхватить ладонями колени, выгибает спину перпендикуляром к позвоночнику. Как всегда, первый предупредительный оргазм наступил быстро, после которого женщина затребовала ещё, ещё, ещё.

— Я тоже хочу, чтобы ты мне полизала. — Юля разворачивает тело, нависает промежностью над лицом мамы, сама сразу же приступает к третированию клитора и губок.

Марина подумывала испробовать сок дочери, и поэтому предложение Юли встретила ещё одним микрооргазмом. Ткнулась носом в щёлку, лизнула что-то трепетное, услышав от дочери «ох» благодарности. Представляя лицо Юли, она целовала, лизала срамные губки, клиторок, такой же небольшой как у неё самой.

Влага, истекающая из недр Юли, заливала рот, Марина успевая глотать, пыталась в тоже время впиваться коготками в ягодицы дочери. Вспомнив о проникновениях пальчиков Юли в анус, коснулась сфинктера, подушечкой указательного пальца. Влажный от выделений Юли палец проник на одну фалангу в глубь. Совершая им действия схожие с фрикциями пениса, с каждым движением всё глубже погружалась в анус.

Бросив лизать и сосать вульву, она сосредоточилась на сношении пальцем, прислушиваясь к действиям дочери. Та тоже применила шаловливые пальчики, закольцевавшие её влагалище и анус. Тогда и Марина ввела большой палец в вагину Юли, сжала перегородку.

Так долго ублажать друг друга могут только женщины, микрооргазмы скапливаясь в фугас однажды сдетонировали, обездвижив любовниц.

Они так и уснули, лёжа валетом. Проспав более получаса, проснулись, посмотрели в глаза друг другу. Ещё раз поцеловались, благодаря за удовольствие.

Мужчины уже накупались и загорали на тёплом песке. Две девушки прошли мимо них, зашли по колено в воду и нырнули. Наплававшись до боли в руках, вышли из волн наподобие морских нимф, такие же пленительные статью.

— Дим, намажь моё тело кремом. — Сказала Юля.

— Марин, а я тебя помажу. Можно? — Всё ещё играя с женщиной спросила Юля-Костя.

Юля легла на парусиновую лежанку шезлонга. Развязав завязку на спине, легла на живот. Марина, следуя её примеру поступила так же, только в отличии от дочери, отложившей бюстик в сторону, придержала свой на грудях.

Иваныч, накупавшийся, хлебнувший кружку пива, спал, усилиями Димы и Юли погруженный в сильные объятия морфея.

Ю-Ко, как решили называть мужское тело Юли, растирала крем по спине Марины, опустилась ладонями к попке, сдвинув резинку к низу, намазала верх ягодиц. Затем отгибая края плавочек к ложбине меж булочками, ловко орудуя ладонью, намазала сначала одну, затем другую полупопенку. Толкнув колени женщины в стороны, бесстрашно намазала бёдра между ног, временами касаясь валиков. Попросив перевернуться на спину, взяла руку женщины, быстро и ловко помазала со всех сторон, покончив растирать другую руку, начала мазать надплечья и верх груди. Вырвала из-под ладошек женщины лифчик. Марина поначалу прикрыла прелестные соски, но руки мужчины убрали «защиту». Поглядывая на его сильные руки из-под солнцезащитных очков, насладилась касанием ладоней мужчины груди. Как он нежно растирал мазь по её железам, уделяя особое внимание ареолам, вокруг вздыбившихся сосков и вершинку мазал одним указательным пальцем.

Марина обратила внимание на член, выпирающий из плавок. Протянув руку погладила головку.

— Вечером. Всё вечером. — Спокойно, будто нет явного признака возбуждения сказал Костя, и положил её руку вдоль туловища.

Продолжив мазать живот, приспустил перед трусиков до полного оголения лобка, мазнул и там, будто боялся, что под ткань проникнут ультрафиолетовые лучи и сожгут девственно белую полянку. Марина повернула голову в сторону дочери и Дмитрия. Тот как раз закончил аналогичную полировку поляны Юли. И так же как у Кости, оттопыренные плавки говорили о желании мужчины.

— Мы пойдем остынем. Вы загорайте. — Спокойно сказал Дима, не пряча достоинства встал и пошёл следом за Ю-Ко.

Марина оценивала мужчин. Дмитрий конечно громадина, даже по сравнению с Костиком, но последний тоже не малого роста и комплекцией не хил, где-то около ста килограмм. В обоих мужчинах угадывалась натренированная мускулатура широких плеч, мощных бёдер и рук. Да такие атлеты спокойно могут жонглировать телами двух девушек, перекидывая их с одной руки на другую.

— Юль. А, Юль.

— Да.

— Это что сейчас такая мода со стоячими членами по пляжу ходить? А вдруг кто-то увидит…? Да вон хоть Роза, которая принесла сок. Подай, кстати, стаканчик…, спасибо.

— Помоги над папой тент поставить. Боюсь сгорит в первый же день. — Встав и потянувшись ввысь, ответила на вопрос. — Ну что ж если тела мужчин выказали явное желание.

— А чего ты сиськи Косте показываешь? Чужой мужчина ведь.

— А ты еще не догадалась?

— Есть подозрение что вы с ним сговорились заранее. Встречу, в кавычках, устроили в аэропорту. Он хоть лётчик?

— Да, лётчик. Хорош, правда? Я бы сама с таким…. Но Димка лучше.

— Но ведь он тебе все равно чужой, как ты можешь оголять груди?

— Ма. Ну перестань. Я и трусы сниму…. Уже отдыхала на таких пляжах, где все, абсолютно все, голые. От мала до стариков.

— А перед папой удобно будет?

— Да, перед папой…. Хотя… для одного дела разденусь.

Марина хотела прикрыть груди лифчиком, но глядя на дочь отказалась от этой затеи. Вместе с Юлей перенесла тент к лежаку Иваныча. Потрогав его горячую спину, взяла крем и обмазала её. Муж от ласковых движений Марины проснулся. Увидел свободно пошатывающиеся перси жены, дочери. Не найдя мужчин, выпил ещё пива и пошёл купаться.

— Для какого дела ты оголишься перед папой?

— Ма, я вычитала на сайте про лечение импотенции. Может испробуем метод на папе?

— Почти тридцать лет…. Вряд ли получится. Но ты не ответила…

— Но попробовать стоит. Согласна?

— Хотелось бы…. Э-э-эх…. Что для этого надо?

— Всякие травы. Вроде женьшеня…. Ещё каких-то экзотических растений. И массаж простаты по три-четыре раз в день. Я думаю он с радостью согласится.

— А массаж кто должен делать, какой специалист?

— Я тебя научу. Не побрезгуешь в прямой кишке папы пальцем лазить?

— Для него всё сделаю…. И член… сосать тоже буду.

— Вот с Костей сегодня и попрактикуйся…. Сосать.

— В первую же ночь…? Как начинать? Ты думаешь я забыла свой вопрос? Отвечай.

— Чтобы папа вновь почувствовал себя мужчиной, вот для чего я разденусь перед ним…. Нет! Не до таких пор. А сосать…? Костик сам тебе подскажет…. Хватит уже…. У самой тоже… вон ручей по ляжке бежит.

— Обедать когда будем? — Отвлекаясь спросила Марина.

— Пошли искупнёмся и позовём мужчин. Иди без лифчика, как я. — Откинула Юля бельё мамы. — Папа тебя видел, Костя и Дима тоже свои.

«Дим, Ю-Ко, вы на неё пока не смотрите. Пускай привыкнет. Кушать хочется. Вы как?»

«Как всякие самцы, готовы пожирать дичь. Потом трахать девушку и уснуть уставшим на её груди!» — отозвался Ю-Ко.

«Согласен с тобой, любимая Ю-Ко, я хочу поспать на твоём плече любимая Юля.»

«Где папа?» — Испугано спросила Юля.

Сосредоточив внимание, обозрела окрестности. Иваныч сидел на пирсе и разглядывал что-то на дне. Нырнув в воду скрылся на несколько секунд. Вынырнул. Встряхнув головой скидывая с ресниц воду, посмотрел, что захватил с морского дна. Ещё пару раз повторил операцию, но всё равно что-то его не удовлетворяло. Подплыв к спутникам, сказал:

— Вот вижу звезду, как она шевелит лапками или хрен её знает, чем, а взять в руки не могу, вода искажает, всё время мимо промахиваюсь.

— В доме есть маска с ластами. После обеда захватим. Я тоже люблю понырять. — Весело отозвалась дочь. — Проголодался, па?

— Да, пошли уже перекусим. Посмотрим, чем Розалина потчует.

— Носом конечно…. Ты сказал, чем пот чует…. Ха-ха-ха, папочка, я шучу. — Ласково обнимая Иваныча за плечи сказала Марина. Она коснулась голой грудью о его торс.

Константин с точностью до дней мог сказать, когда последний раз были такие касания. Он, мотнув головой прогнал грустные воспоминания, шлёпнул ладонью по попке жены.

Дамы вышли из воды проливая ручьи из висячих прядей волос, ручьи завораживающе срывались с кончиков сосков, отвердевших от водной прохлады. Женщины не стесняясь мужчин, поправили края плавочек, вставив пальцы сначала в края на ягодицах, затем повторили с передними врезавшимися в нежное тело краями материи. Они даже расставили ножки, чтобы исправить складки ткани возле вульвы. Константин взглянул на дочь, которая понимая, что папа за ней наблюдает, наклонила туловище вперёд, показала, как красиво смотрятся её груди, скинув космы к низу, а потом резко выпрямилась. Грива мокрых волос, хаером перекинулась на спину, туда же устремились её перси, так похожие на материнские, они бы и перелетели за спину, но были не настолько велики, запрыгали мячиками успокаиваясь. Юля подняв руки к волосам, захватила их в конский хвост, стянула резинкой. Груди при этой операции так завораживающе пошатывались, что в груди Константина вспыхнул ещё один огонёк воспоминаний, в ту же секунду исполненный Мариной. Она как бы чувствуя его смущения, повторила за дочерью такие же движения. Впрочем, в их семье это было наследственное, дочь повторяла за мамой все речи, действия. Теперь мама вторила дочери.

Вечером Костик, не позволяя Марине пригубить алкоголя, опьянял её движениями в танце, закружив в вальсе, изматывал в танго. Когда-то давно, ещё до рождения Юли, Марина посещала танцевальный кружок в заводском дворце культуры, имела опыт перешагивания ног, изворачивания тела вокруг кавалера. Увлечённые осязанием тел партнёра, они не заметили отход ко сну спутников. Попросив наконец передышки, Марина была награждена поцелуем. Затрепетав, понимая, что начался переход к другим играм, женщина, безвольно опустив руки, повисла тряпичной куклой на руках Костика. Подняв её на руки, понёс в спальную. В комнате стоял устойчивый, не изгоняемый никаким проветриванием запах йода.

Костя положил ей на кровать, в свете бра показал своё оголившееся тело. Марина уже не понимая, где явь, где воспоминания, хотела встать и так же раздеться, сходить смыть пот танцев…, грязь подростковых побоев, пошлость их намёков, совсем запуталась в реалиях. Сейчас Костя, её детский друг, ложится к ней на скрипучую панцирную кровать, отталкивая к середине, гладит побаливающую от побоев грудь, переносит ладонь на живот, покрытый гематомами, целуя, просит её не бояться его неумелых, но приятных действий. Говорит, что они должны это сделать, так как дебилы не отстанут, будут и впредь показывая похабные движения телом, предлагать Марине совокупиться с криво-желтозубыми жертвами пьяной акушерки.

Девочка вторит ему, повторяет слово в слово его мантры, затихает в его уже привычных поцелуях, не отталкивает его руку, приподнявшей подол ночнушки и занырнувшей к волосикам, а следом и к персиковым долькам. К противному запаху йода, подмешивается аромат дорогой туалетной воды, исходящей от Костика. Это он, сейчас повторяя движения юного Кости, стянул трусики с её бедер, это он тремя пальцами провел по плотным долькам. Кого? Девушки? Женщины? Была ли жизнь до этого момента? Может это кто-то спит и видит сон, главными героями которого являются Марина-подросток, Марина — мама Юли и Костя? Может этот кто-то сейчас проснётся и они, Марина и Костя, исчезнут, так и не докончив начатое?

Ю-Ко вслушиваясь в мыслеграммы мамы, повторяла все действия, произошедшие с ней в юности. Настояв перед вечерними посиделками, чтобы мама надела блузку на пуговицах, очень медленно расстёгивала застёжку за застёжкой, после каждой увеличивая страсть лобзаний. Губы мамы, накаченные прилившейся от засосов кровью, манили нежностью, просили ещё и ещё поцелуев.

Как тогда, Костя захватив её тонкие подростковые пальчики, переместил ладонь Марины на пенис.

В тот раз орган друга показался Марине толстым, пугающим страхом разрыва плоти. Она задрожала, как всегда дрожала после пожара, пугаясь детскими страхами, как часто она пугалась, соскакивала по ночам от крика мамы пропавшей за языком пламени, так и в тот момент хотела соскочить закричать: "Мамочка!!!" И теперь осознавая размер пениса, Марина вздрогнула, ощутив озноб страха за целостность своего тела, вдруг эта громадина, не позволяющая охватить себя пальцами разорвёт вагину?

Но девичье тело тогда, женское сейчас, было настроено на другое, просило наконец примерить величие к щёлке. Жар внутри влагалища пережаривая солнечные ожоги, требовал впустить к стенкам излечивающий огонь пениса.

Ю-Ко взяв с тумбочки вишенку, сбрызнула пенис соком плода и подвела головку к расщелине. Мягким подталкиванием ввела головку, намекая на преграду, к краю влагалища, шевеля тазом погрузилась глубже, стараясь купировать неизбежную боль, вызванную большим членом, давнишним простоем влагалища, совсем запутала мысли мамы.

«Сейчас…, сейчас я открою глаза и увижу своего любимого Костяна. Ведь на самом деле мне приснились годы без секса…! Секса? Стой! Тогда я не знала такого слова! Знала грязные матерные слова, обозначающие непотребную половую связь!»

Мысли вернули её к реалии. Громко вскрикнув от наконец обретенного соития с мужчиной, вступила всем телом в процесс коитуса. Первый предупредительный оргазм, длительностью меньше секунды, напомнил о испытанных с юным Костяном, любовных актов под покровом одеял, с каждым разом всё раскрепощавших их молодые сознания. Оплетая конечностями тело мужчины, двигала тазом навстречу удивительно подходящему размером к её влагалищу пенису, не прекращала покрывать лицо партнёра поцелуями.

Ю-Ко наслаждаясь процессом введения члена, сама вибрировала от накатывающих на её женское подсознание, волн экстаза. Это определенно наилучшее воспоминание в её сексуальной жизни. Как интересно было совершать вначале движения только тазом, производя короткие амплитуды членом, затем подключив спину и бёдра вынимать пенис, оставляя малый контакт органа с лепестками бутона и задвигать фалдус до упора о лобок мамы. Чувствуя мужским телом нежность и страсть Марины, стараясь плотнее прижать её к себе, просунула руки под спину мамы и придавливала до хруста рёбер женского тела.

Из опыта лесбийских игр с мамой она знала о втором мощном оргазме, после которого и только после него, Марина спускала тетиву лука. Что будет если продолжить раздражать эрогенные точки мамы, она не знала — ещё не доходила до третьего, а возможно последующих оргазмов Марины. Поэтому монотонно долбила маму дубьём.

Да, пенис тела Сергея был длиннее, но тоньше Диминого, казался сучковатым дубьем, со своими причудливыми переплетениями вен. Юля впервые вселившись в это тело, охватила эрегированный от её крамольных мыслей трахнуть саму себя, ладонями, онанируя под собственные стоны, ощутила мощь этого тела.

Находясь под мужчиной, Марина быстрее чем при лесбийском сексе, впала в предоргазменное напряжение тела. Ю-Ко вслушиваясь в состояние матери приготовилась к оргазму своего тела, эйфории души.

Детонатором экстаза послужило сильное сжатие мужской ладонью левой груди. Сильно приподнятый таз, мелко-мелко завибрировал, встречая капли спермы.

Всё тело женщины, сжимаясь в кулак, душило Ю-Ко, не позволяя даже вздохнуть самому себе. Дыхание первым вернулось к женщине, затем ослабла хватка конечностей, выпрямился позвоночник, опуская таз на постель.

— Не шевелись…. Умоляю, не шевелись.

— Хорошо, ма, не буду. — Проболталась Юля, находящаяся в не меньшем восторге.

«Это тебе показалось. Я сказал Марина. Что ты сейчас хочешь? Озвучь, милая!» — Внушила Юля.

— Костя, мне надо покупаться, а то в порыве страсти мы забыли смыть пот.

— Я донесу тебя до душевой. — Сильными уверенными руками, Ю-Ко подняла маму, удобнее пристроила в гамаке конечностей, чмокнув в губы, проследовала в санузел.

При ярком свете Марина обратила внимание на красные кольца у корня пениса.

— Это кровь? — Не понимая пугаться или радоваться спросила женщина.

— Нет. Сок вишни. Это же у нас впервые — ты, я, девственники.

— Затейник…. И играешь девственника хорошо. Мне понравилось.

— Давай я тебя сам помою…. Доверься мне…. Да, приходилось мыть женское тело. И прошу тебя, что бы не случилось, что бы тебе не показалось странным, не бойся, милая, моя Ма…рина. Ни-че-го не бойся. — Начав намыливать мамино тело, успокаивала её сознание.

— Я верю, что все невзгоды позади. И бояться в присутствии такого сильного мужчины не буду…. Ты действительно нежен. Никто меня так не мыл, кроме мамы….

— Предлагаю завтра полетать на пароплане. — Отвлекая маму от грустных воспоминаний, предложила Юля. — Раздвинь… мне там помыть надо…. Я нежно.

— Я боюсь…. Нет, нет! Боюсь возбудиться снова.

— Возбуждайся, моя сладенькая, возбуждайся.

— И до завтра ждать тебя?

— Зачем до завтра?

— Ну мужчины не так быстро восстанавливаются.

— Щас я тебя домою, потом ты меня будешь мыть, я от твоих ласковых пальчиков оживу. Раздвинь…. Вот умница.

До конца не веря мужчине, Марина всё-таки развела ноги, слегка присела. Нежные умелые пальцы мужчины, начали омывать складочки промежности, залезали глубоко в щёлку, не брезгуя омыли сфинктер и копчик. Женщина отвлекла внимание на шею и спину Костика, этим смогла смерить возбуждение, дождалась ополаскивания.

— Ма…рина, теперь твоя очередь…. Нет, ты! Ты ведь родишь мальчика, должна знать наше тело…. Хорошо в другой раз. Иди сушись, я быстро.

— Я тебя знаю всего лишь сутки, а ощущения такие, будто прожила с тобой всю жизнь. Так хорошо, что ты меня понимаешь с полуслова. Сегодня больше не надо…. Понял? Боюсь привыкнуть.

— Утром, после йоги. Как дополнительная физнагрузка.

— Согласна. Но спи в своей спальне.

— Понял. Не хочешь привыкать. Спокойной ночи, родимая.

— Спокойной ночи, Костя.

Давно так свободно не передвигалась женщина. Оковы возбуждения исчезли, расслабленность органов таза, позволяли плавно ступать по паркету. Особую пикантность добавляла обнажённость тела. Марина не боялась встретить мужа или Диму.

Сквозь большие, до пола окна, виднелись огни океана. Женщина вышла на балкон, вдохнула прохладу ночи. Какие-то ночные птицы или животные нарушали звук мирного плеска волн.

Кто-то подошёл сзади, притянул спиной к себе, укутал пледом. В лопатки упёрлись груди.

— Юль…, не спится?

— Да, мама, не спится. Сколько звёзд. Ты подними голову. Какая красота. Хочешь окунуть в океан?

— Боюсь….

— А мы мужчин возьмём.

— Он…, они уставшие.

— Успеют ещё отдохнуть. Купаемся голышом!

Не давая маме возразить, Юля метнулась по спальням. Иваныч, с вечера набравшись лишнего, просыпаться не хотел. Но дочь, помня наставления инфополя, растолкала его. Полупьяное сознание, лёгкое освещение голого тела молодой женщины, пробудили воспоминания тех ночей, когда Марина так же обнажённой ласкалась к нему. Он поднялся на ноги, придерживаемый руками дочери. Не соображая, что это она рядом, обнял голое тело руками, прижался к нему. Юля тоже притянула его к себе, поглаживая волосы, внушала его сознанию методы разблокирования потенции.

Предотвращая возможный негатив папиного осознания, начавшего соображать, что начинает лапать её, сказала:

— Ну, что проснулся? Мы все купаться. Ты идёшь с нами.

Более певучий голос дочери разбудил-вернул его из юности.

— Ты чего голышом то?

— Ты до тринадцати лет мыл меня. Это раз. Может таким образом я разбужу вот этот инструмент. Два! — Юля шаловливо постучала по кранику в трусах Иваныча.

— Ну-ну.

— Не надо отчаиваться, любимый папочка, не надо. Ради вашего с мамой счастья я пойду на всё! — В подтверждение своих слов она поцеловала его в губы. — Догоняй.

— Ах, проказница. Щас по жопе получишь.

Вода, более тёплая чем ночной воздух, окончательно пробудила сознание мужчины, он посматривал на своих девчат, радостно веселящихся с Костиком. Подошёл Дима с масками и фонариками.

— Иваныч, пойдём поныряем, посмотрим ночную фауну.

— А давай, зятёк, давай.

Они решили спрыгнуть с причала, Юля увидав их:

— Пап, Дим, я с вами. — Побежала их догонять.

«Юля! Стоп! В воде морские ежи!» — Прозвучал в мозгу голос Энигмы. — «Отравления вам небезопасны!»

«А поменять тело не получится разве?»

«Вы ещё не чувствуете. Вашему эмбриону двое суток! Поздравляем!»

«Дим! Ты слышал?»

«Слышал! А-а-а-ахуительная новость, Юлька! Энигма! Беременность препятствует телепортации?»

«Да. По законам даже сканирование запрещено. Есть вариант. Сейчас пойти в спальную, уснуть, а сознание переместить в уже отсканированное тело. А настоящее тело будет жить без сознания. Решайте.»

«Дим, следи за папой, чтобы он не поранился, я в спальную!»

— Юль, ты куда? — Крикнула Марина.

— Сейчас приду. В туалет захотелось. — Нашла что соврать дочь.

— Совсем расслабилась, Юля. Не стыдится при мужчинах откровенничать. — Сказала Марина Ю-Ко.

— А кого ей стесняться? Тебя? Иваныча?

— Тебя!

— И я вам не чужой…! Я отец твоего ребёнка, не глупи. Считай, что брат ей. Иди, присядь между моих ног, на дно. Вот тут как раз будет тебе по шейку.

Марина так и сделала — воздух окончательно похолодел. Ю-Ко приподняла член, чтобы мама ненароком не села на орган. От мужской груди исходило, то, необходимое тепло.

— Давай, лётчик, научи меня ориентироваться по звёздам!

Ю-Ко раскрыла в мозгу звёздную карту. Нашла информацию о мифах созвездий. Плотно прижав маму к груди руками, начала травить байки. Временами отстраняя правую руку указывала на созвездие или отдельную звезду, шептала ей на самое ушко.

А Юля оставив беременное тело, вернулась к папе и Диме. Час водных процедур заморозил их окончательно.

— Друзья! Предлагаю по рюмашечке для сугреву! — Иваныч

— Нам водки…. Дамам послабее. — Ю-Ко.

— Ночью пить! Вы с ума сошли? — Марина.

— Без причины не выпьешь…? Вот вам причина. Юля беременна! — Дима.

— Да вам мужикам лишь бы бухнуть, придумал повод. Юль, что правда?

— Да, Марин, правда. Есть экспресс метод.

— Хорош спорить! — Решил поставить точку Иваныч. — Я уверен она беременна. Дим, наливай…. Родная моя, светоч мой ясный, любимая доченька, благополучного исхода тягот! Всё меньше времени остаётся одному рыбалить. Э-э-эх! За тебя, внучок, за тебя!

По рюмашечке не обошлось. Женщины только отлучились смыть солёную воду, начавшую беспокоить нежные органы. Мужчины разбудили Розалину, объяснили ей причину ночного пьянства, упросили и её выпить за здоровье мамы и будущего ребёнка. Молодая женщина пожелала здоровья беременной, что-то сказала на хинди. Всё чаще бросала взор на пьяного Константина. Сквозь смуглость кожи проступили стыдливые покраснения щёк и ушей.

— Марина, Костя! Теперь дело за вами. — Быстро опьяневший Иваныч припомнил что и жена прямо-таки обязана забеременеть. Он выпил и пошёл спать. Роза хотела помочь дойти до спальни, но…

Юля подскочила к шатающемуся отцу, как уже было несколько раз в детстве, в юношестве, подлезла ему подмышку и повела спать.

— Ляж со мной, Марин. — Он уже не разбирал кто с ним. — Кровать широка, усыпишь меня и иди до Кости…. Он мне нравится.

Энергетика, сказанного растревожила душу Юле. Она поняла, почему он никогда не просил об этом маму, только её, Юлю, уговаривал провести на свою постель. А теперь считая её за маму, у которой есть возможность снять возбуждение, называл Мариной. Значит каким бы пьяным ни был, он подсознательно оберегал супругу. Иваныч сильно притянул женское тело к себе, уткнулся носом в ложбинку. Громко вздохнув, мгновенно уснул.

Юля поглаживала его пахнущие солёной водой волосы, пробиваясь сквозь алкогольную блокаду к подсознанию опять внушала методы лечения. Не заметила, как сама уснула. Разбудил её Дима, послав мыслеграмму.

Третье утро подряд пропустила Марина занятия йогой. А всё из-за ночных посиделок сегодня, затем раздумий насчёт беременности дочери. Ей охота было посоветоваться с мужем, но он сильно расслабился, налёг на спиртное. Она вспомнила как выводила его из запоя в первые годы после Чернобыля. Сейчас резко соскочила, накинула на плечи халат. Сходив на кухню, попросила у Розалины рассола и рюмку водки, понесла всё мужу.

Иваныч во сне поскидывал все подушки и простыню. Семейные трусы его перекрутились вокруг таза, из-под них выглядывал пенис.

«Когда я его видела последний раз? Да после командировки, чёрт бы её побрал! Какой же он сейчас сморщенный и не приглядный. Какой же он был мощный в юности! Господи! Что можно сделать? Подскажи! Умоляю!»

Она разбудила супруга. Иваныч похмелившись, сразу побежал по зову физиологии. Через несколько минут, вернувшись в номер, он застал Марину лежащей на его постели.

— Ляг, Кость. Юля говорит, что нужно сводить тебя к местным шаманам. Я тоже так считаю. И настаиваю, чтобы ты, мой любимый муж, прекратил злоупотреблять.

Она придвинулась к нему, притянула его сопротивляющееся тело к себе. Поцеловала в уста. Колючие, пропахшие перегаром.

Иваныч опешив не знал, что сказать, что сделать. Его орган, как он помнит, функционировал всего восемь лет из сорока девяти. Ладно двенадцать лет детства, но после стольких лет атрофированности….

— Любимая. Я уже говорил: нужно моё сердце — бери, почка — пожалуйста. Если ты говоришь лечиться, не пить — всё для тебя!

Марина быстро обнажилась.

— Ляг на меня…, просто полежи на мне. Я так соскучилась по тебе, мой родной…. О-о-о-о, Боже ты мой! Как приятно. Лежи, не шевелись, я сама.

Марина охватила таз мужа ногами и начала подмахивать, стараясь тереться промежностью о болтающийся отросток. Подкидывая тело мужа всё выше, попросила помять груди. Опять царапая её лицо щетиной, впиваясь в любимые губы, Иваныч ласкал груди, как она любила в молодости. Тот оргазм служащий стартом окончательному блаженству, сковал тело Марины.

Всё! Теперь ей нужно было настоящее стимулирование.

— Кость! Извини. Мне надо к Костику.

— Конечно, любимая. Беги.

Ю-Ко уже давно проснулась, слышала все мыслеграммы родителей. Поменяла тело на свежее, без следов алкоголя. Обнажённую маму встретила, притворившись спящей.

Марина легла рядом с мужчиной, который мгновенно «проснулся», начал целовать, мять груди.

— Лежать, не шевелиться! — Знакомая интонация не оставляла попытки противиться.

Мужчина, опустившись на пол, встал у кровати на колени. Притянув ноги женщины к краю, начал делать куни. Те соки, которые появились при «мастурбации» с супругом, омочили не только вульву, но и ягодицы с бёдрами. Вылизывания этих мест, фрикции пальцами в соседних дырочках, натянули тетиву.

Ю-Ко чувствуя свой и мамин напряг, ввела пенис в жар влагалища. Спусковой крючок арбалета отпустил тетиву. Стрела пробила два тела, сковала их параличом.

— Тебе надо лежать. — Приказала Ю-Ко, затыкая щёлку тампоном. — Полчаса. Хорошо?

— Кого же ты мне напоминаешь своим командным голосом? Страшно и приятно одновременно. Кого?

— Я ж откуда знаю, твоих знакомых. Может из сериалов кого-то? Йогу делала? Такая возбуждённая прибежала?

— Йогу? Да, да! Какие планы, кавалер? — Марина не подпускала к своей интимной жизни посторонних, а Костика она считала посторонним. Да, просто осеменителем.

— Ну пока ещё не беременна — спрыгнем на парашюте. Потом ещё полетаем на параплане. — Ю-Ко, накручивала мамины локоны на палец, как делала всегда с малого детства, когда лежала рядом с ней на постели или диване. Оттягивая прядь волос, начиная от кончиков, вертела ладонью, собирая локон на палец-папильотку, навертев одну прядь, бралась за следующую.

— Это наверно дорого….

— Я достаточно богат, чтобы позаботиться о своей женщине…. Не так как Дима, но нам на отпуск хватит.

Прислушиваясь к его голосу, Марина старалась уловить знакомый тембр, знакомые фразы, вот…. Вот…. Что-то очень близкое в этих моментах. Что? Она бросила мучиться сомнениями, переключилась на вопросы о нём самом. Как ни странно, она не хотела знать о мужчине ничего. Кто он, чей родственник, женат, есть ли у него дети. Зачем ей это? Он всего лишь носитель семени. Пусть мужчина, но он в подмётки не годится её Косте в молодости. А потенцию мужа она восстановит. Марина не уверена в сроках, но уверена в исходе.

Иваныч с дочерью и зятем на катере поплыли к рыбным местам, а тело Костика заняло сознание Дмитрия, так, как только у него был опыт прыжков. Он и Марина на машине поехали на аэродром где взлетают самолёты местных авиалиний. Показав корочку, свидетельствующую о прыжках, о том, что сам может быть инструктором, договорился об одном парном прыжке. Подписав бумаги, перекладывающие все риски на него самого, Костик и женщина прошли в ангар где складывались парашюты.

Если за себя Ди-Ко не волновался, то за Марину очень. Поэтому скрупулёзно сам сложил ранцы — основной и запасной, проверил ремни амуниции. Час ушёл на подгонку, на инструктаж женщины.

Марина удивилась своему бесстрашию, когда открылся люк десантирования. Скреплённая ремнями с мужчиной, подошла к краю, взглянула вниз. Костик что-то ей говорил, но за гулами турбин, ветра, в шлеме ничего не поняла, просто улыбнулась повернув лицо к мужчине. Он поцеловал её в губы и ясно произнёс:

— Давай, мамочка, давай. Прыгаем!

Делая шаг в пустоту, она поняла — ЮЛЯ. Вот кого он напоминает. И назвал мамочкой! Как так? Но раздумывать было уже поздно. Они падали, оставляя шум самолёта вверху. Затем рывок расправляющихся строп, хлопок купола. Даже ветер перестал мешать. Удивительные ощущения свободного парения с возможностью осматривать окрестности.

— А где наш дом?

— Сейчас разверну парашют…. Вон на изгибе мыса коричневая крыша в окружении бунгало с соломенными навесами. Высоты не хватит, чтобы пролететь над ним и вернуться на аэродром, куда разрешена посадка. Не замёрзла?

— Не-а! Классно как. А по одиночке можно спрыгнуть?

— Нет! Я тебя не отпущу! Вот родишь, выкормишь малыша, пойдёшь на курсы….

— Уговорил…. А люди то, люди! Как муравьишки с такой высоты…. А вон аэродром куда лайнеры садятся…. Так он на отдельном острове…! Можно я порулю?

— Дотянешься…? Не-а, не хватит длины рук. А перестраивать долго и небезопасно.

Пять минут парения прошли быстро. У самой земли, Ди-Ко сильнее натянул ремни управления, гася скорость. Касание земли произошло мягко, без удара в ноги. Мужчина расстегнул связывающие их ремни, собрал парашют, чмокнув женщину в губы, поблагодарил за спокойствие при прыжке.

Пока они шли до ангара, мужчина рассказывал о всякой всячине, а Марина приготовила провокацию:

— Юль, а точно сможем излечить папу?! — Короткий, ясный вопрос, Марина повторила про себя несколько раз. Она внимательно смотрела в глаза мужчине.

— Да, Марина. Что-то случилось?

— В глаза мне посмотри…! Как так возможно? Объясни мне, Юля.

— Интересный у тебя стресс после прыжка, Марина. Я не Юля. Я Константин

Полёт на параплане, прицепленного к катеру так же околдовал Марину, она визжала при разгоне и плавном взлёте. Махала руками отдыхающим, лежавшим на пляжах, показывала на больших рыб, показывающихся в чистых водах.

Обедали в прибрежном ресторане, Ди-Ко следил за своей речью, говорил о пустяках, травил нескромные анекдоты с сальными выражениями, стараясь показать мужскую неотёсанность и грубость.

Перед закатом все собрались на пляже, слушали восторженные отзывы Марины о невероятном полёте. Она предлагала и Юле полетать, но Дима, опасаясь за эмбрион, строго запретил.

— Нет! Я прыгну! Всё с нами будет хорошо! Не спорь, Димочка. Марина, завтра повторим прыжок. Пап, ты с нами?

— А-а-а-а… один раз живём! Прыгну. Нет, мне только вино. — Сказал он Дмитрию, протягивающему ему бокал с виски. — Будет ещё повод хлебнуть скотча. Правда, Марин?

— Да, папочка. Обязательно будет повод. Я больше чем уверена, мой родной, что будет и не один. — Привыкая к лёгкому обнажению, она, следуя раскрепощённости Юли, ходила в одних плавочках, сейчас больше жалась обнажённым бюстом к супругу, повиснув на его шее, разрезая остриём соска его сознание, ковыряя юношеские воспоминания.

Отхлебнув большой глоток вина, Иваныч подставил губы Марине. Радуясь хорошему настроению супруга, она поцеловала его, слизав капли алкоголя. Взяв его за руку, повела в море, плеснув в лицо воды, громко по-девичьи засмеялась. Играя в юность, побежала от него. В несколько шагов супруг нагнал её, развернув лицом притянул к себе, поцеловал.

— Тебе хорошо, любимая?

— С ним…? Не так как с тобой, любимый, не так. Я и Юля будем делать очень важные вещи. Для тебя, мой хороший. Тебе может быть больно как физически, так и душевно. Перетерпи пожалуйста, мой родной.

— Для тебя, моё солнце, всё вынесу, всё приму. А если боль будет разбавляться такими моментами как сегодня утром….

— И вечер, и ночь…. Пойдём сейчас…, я уже хочу.

Не давая ему усомниться, повела его в дом. Зайдя в душевую, разделась сама и стянула его плавки. Ополоснув тело от солёной воды, опять же ухватив за руку, повела в свою спальную.

— Ложись на спину. Ну пугайся…

Марина покрыла супруга своим телом, целуя в губы, до боли всасывала их, затем впившись вампирским засосом в шею, оставила чёткий след. Продолжая тереться возбуждёнными сосками о его волосатую грудь, ладонью захватила вялый орган вместе в кокушками. Предвкушая первый минет, начинала постанывать от собственного возбуждения.

Мужчина неспособный возбудиться физически, вслушиваясь в ласки супруги, эмоционально воспрянул духом. Закрыв глаза, он вернулся в молодость.

Картины одна возбудительнее другой мелькали в зрительной памяти. Вот, в ночь перед его уходом на службу в армию, Марина стоит одетая в тонкий халатик. Это происходит в маленькой коморке, снятой у старушки, в печи потрескивают дрова, всполохами сквозь расколотую дверцу освещают любимую женщину. Обнажённый Костя полулёжа на кровати рассматривает подружку, начавшую вертлявое движение телом, раскидывающее подол одежды. Марина сильнее вертится, подол освобождаемый от захвата пуговицами, разлетается, открывая взору хэбэшные трусы с выбивающимися из-под краёв белья тёмными волосами. Халат отлетает в полумрак, теперь уже груди неподдерживаемые лифчиком разлетаются в стороны. У Марины закружилась голова, она хохоча падает на партнёра, соски прорезают его грудь.

Вот именно те «ранения» сейчас всплыли в его голове. В ту ночь, Марина, ёрзая по его телу, отвела край трусиков в сторону и коснулась о головку вульвой. Влажный жар влагалища всосал пенис в себя. Сегодня…, сейчас его пенис опять оказался всосанным….

Марина этого никогда не делала. Хотя понимала, что значит пососать. Она в детстве сосала карамельный петушок. Вчера всасывала срамные губы дочери. Губы она всосала, как обычные уста и всё. А тут что делать? Просто поместить в рот? Но какие-то мысли подсказали ей сомкнуть губы и создать во рту вакуум. Подержав пенис несколько секунд в таком положении, ощутила увеличение органа щеками и языком. Вынула его изо рта. Да, определённо член стал больше, но ненамного… и ненадолго. Пенис опять потерял массу. Повторная манипуляция с сильным разряжением во рту накачала орган кровью до угрожающего удушением размера.

Константин, удивляясь наполнению органа, поглаживал любимую по шёлку волос, по бархату кожи на плечах и спине.

Марина устав сосать, откинулась в сторону, наблюдала как любимый пенис опадает. В голову пришла шальная мысль. Женщина быстро и сильно накачала орган кровью, затем передавила его у корня кольцом пальцев.

— Кость, ты видишь это? Смотри, смотри, какой красавец.

— Вижу…. Тебе не противно?

— Нет, любимый, не противно. Я сделаю всё от меня зависящее чтобы он опадал только после того как ты кончишь в меня. Я… на… всё… пойду. Слышишь, родной? На всё! Сосать буду по несколько часов в день…

— Отпусти, мне уже больно….

— Прости, любимый, замечталась.

— Мне понравилось. Это тебе Юля подсказала?

— Да, она. Только не научила. Сказала, что они с Димкой таким занимаются.

— Я слышал от мужиков, что сейчас так любятся. Чему ещё она может обучить?

— Массажу простаты. Доверишься ей?

— А это как?

— Сказала, что пальцем в жопе….

— Она будет…? Нет, не разрешу…. Стыдно ведь.

— Юля сказала, что для нашего блага нужно. Она только один сеанс проведёт, а дальше я сама. Ведь я не знаю где и как. Вдруг что-нибудь пораню.

— Больно, наверное? Сосать приятнее…. Ага, если можешь.

Опять разряжение во рту, опять накачка пениса кровью, движения головой, скользя сжатыми вокруг члена губами, с желанием как можно больше массы охватить вакуумом. Опять неприятная боль в оживающей плоти.

— Хи. Я чо придумала….

— Чо?

— Не обидишься? Перехвачу верёвкой его у корня и… потрахаемся. Но ты наверно не сможешь кончить.

— Хорошо. Только недолго. Ага?

— Не сегодня, любимый. Спрошу у Юльки, что она скажет.

— Стыдно ведь.

— Чего постыдного то? Это ведь для твоего здоровья. Считай её врачом. Ведь есть мужчины гинекологи и не чо…. Я правда к мужчинам не ходила…. Чтобы не возбуждаться.

— А если бы я был гинекологом? Пошла бы?

— Ты же муж, пошла бы конечно.

— Марин, я ведь толком твою щёлку не рассматривал. Давай сейчас посмотрю. — Несколько десятков лет позабыты, сейчас Константин является подростком Костяном.

Гуттаперчевая женщина легко охватила ноги под коленями и полностью раскрыла промежность для обзора. Гладковыбритая вульва, поблёскивая местами бледным, местами ярко-алым перламутром влаги, вывернулась всей красотой наружу. Тонкий ободок синеватого оттенка по краям малых губок, полукружиями охватывает внутреннюю нежность.

— Ой, как интересно. Давай…. Гляди…. — Марина вспыхнула эротической игрой, как сухой порох, забывая об истинном возрасте, перевоплотилась в девочку-подростка. Указывая пальцем на части органа говорила о чём знала. — Вот основная дырка. Пизда по-мужски…. Ссым отсюда, вот маленькая дырочка. А вот тут у нас, у женщин, точка сладострастия, похотник называют в народе, а учёные клитором. Ещё секилем или сикелем, у всех по-разному. У некоторых женщин он с фалангу мизинца…. Ага, как хуёк…. Наверно стоит тоже. У меня и у Юльки маленький, считай нету…. Знаю и всё…. Не скажу…. Ладно, ладно, не обижайся…, лизала я у неё письку, а она у меня.

— Слышал я что бабы ебутся меж собой, думал ещё — как это происходит. Понравилось?

— Это конечно не мужчина, но оргазм доставляет. Лизни…, пожалуйста.

Константин бросил на неё озорной взгляд, отточив копьё-язык, остриём коснулся слизистой оболочки. Ему понравился вкус, лёгкий стон жены, приподнявшей таз выше. Изготовив язык-лопату, приложился им основательно, всей плоскостью органа. Краснота влагалища затрепетала в возбуждении, выдавила влагу. Тонкий аромат женской нежности пленил мужчину окончательно, полизывая губки, пытался влезть языком вглубь щели.

Марина постанывала в предвкушении оргазма, подмахивала попкой в моменты касания языка со стенками вагины. Никто не говорил мужчине о необходимости воздействия пальцами — он осторожно погрузил указательный перст в мягкость органа. Пары фрикций хватило для Марины — она придавила голову супруга к влагалищу и едва не утопила любимого в брызнувшей струе секрета.

— Обоссалась? — Марина мгновенно отошла от оргазма, испугавшись необычного окончания.

— Нет! Не из уретры полилось. Из пизды.

— Много налилось?

— Так чуть-чуть. Я успел вылакать…. Просто неожиданно.

— Дай я твои губы оближу. Хочу попробовать на вкус.

Она облизала ему уста. Чувствуя натяжение тетивы-возбуждения, сказала:

— Кость, извини. Мне надо к нему. Понимаешь?

— Беги, беги. Родная.

«Хоть он был в спальне, хоть бы был!» — Марина, ощущая сковавшее её возбуждение не стучась открыла дверь в спальную Костика.

Мужчина «читал» книгу. Увидев обнажённую маму, Ю-Ко встала с кресла, обняла её. Опять не позволяя командовать, осыпая лицо и шею женщины поцелуями легла на кровать животом вверх. Марина поняла предлагаемую позу, хотя ей хотелось ощутить себя рабыней самца, расплющиться, задыхаться под его весом. В голове появилась мыслишка. Взяв в ладони крупный, больше чем знакомый ей пенис супруга и уж, тем более крупнее второго известного ей члена Андрея, покрыла его губами. Поглядывая на любовника, начала сосать. Влага из канальца солью дразнила женщину. Боясь подавиться, она смогла погрузить фалдус довольно глубоко.

Вслушиваясь в мыслеграммы дочери, водила языком по извивам головки, подлезала под венец. Слюни текущие изо рта измочили выбритую мошонку. Марина, отпустив член, начала слизывать влагу с мошонки. Шальная мысль — всосала одно яичко. Через ткань мошонки, яйцо перекатывалось во рту, призывая сильнее втянуть себя. Мужчина застонал от боли, женщина распалилась до изнеможения. Охватив твёрдость ладонью, накрыла его влагалищем.

Пенис удобно расположился в тёплой и сильно увлажнённой пещерке. Марина посидела не шевелясь, затем начала двигать тазом. Неискушённой женщине понравились собственные движения. Вначале попробовала поелозить в стороны, затем вперёд-назад, вращения с центром вокруг члена. Всё-таки движения вдоль тела оказались приятнее — клитор тёрся о корень фалдуса.

Ю-Ко услышала воззвания материнского тела — смачно облизав большой палец, легонько нажала на незаметную пимпочку похотника. Марина как смогла сильнее развела ноги облегчив доступ к усладителю. Влагалище, скованное оргазмом, выдавило большую порцию секрета на лобок мужчины. Он резко перевернул женщину на спину и принялся вылизывать восхитительный сок, пульсациями выпрыскиваемый вагиной.

Почувствовав ответственный момент, дочь мощно вошла в то гнёздышко откуда вылезла около трёх десятилетий назад. С попёрдыванием и громким чавканьем большой фалдус таранил изголодавшуюся плоть. Боль от ударов по матке сменилась неудержимой страстью, желанием как можно больше раскрыться перед величием.

Юля наконец-то ощутила себя в мужском теле, способным доставлять радость любимой мамочке. Настроившись с желаниями женского тела, двигала тазом, при этом придавливая его к матрасу. Жар грудей, сосков, врезающихся в мужское тело, восхищали Юлю. Она, представляя себя в женском теле вслушивалась в эти удивительные ощущения.

Не ожидавшая от себя такого нескромного оргазма, Марина выдала о своём совокуплении с мужчиной громким криком. Ю-Ко долго лежала на теле матери, легко целуя, нежно поглаживая успокоила. Опавший орган опять заменили на тряпочку.

— Я к мужу. — Контрольный поцелуй, утвердил пожелания.

— Спокойной ночи, ма… Марин.

Супруг и не спал, думал о происшедшем. В тазовой области что-то побаливало, отвлекало от мыслей. Крик супруги напомнил о её лёгкой возбудительности, о окончательных страстях оргазма. Он удивился, что она вернулась к нему. Затычка комком выглядывающая между ног, резкий запах секса, опять напомнили мужчине о их стараниях зачать ребёнка. Он внутренне усмехнулся, вспоминая, как супруга после коитуса лежала, оперев поднятый таз о стену, ожидая, когда порции спермы проникнут в матку.

— Родненький, я у тебя посплю. — Женщина, упав ему подмышку, мгновенно отрубилась.

Сегодня женщина не проспала. Солнечный луч скальпелем вскрыл веки. Она так и проспала, ни разу не перевернувшись, сейчас сильно потянулась. Ощущения вернувшейся молодости, свежесть морского воздуха окончательно пробудили её сознание.

Пожурчав на унитазе, она подмылась над биде. Подумав решила делать йогу голенькой. Вернувшись в спальную мужа, приняв нужный настрой сознания, принялась за упражнения. Вскоре увидела, как обнажённая дочь, вышла на террасу и принялась за свои упражнения.

«Ну сейчас точно Роза или не дай Бог кто-нибудь из доставщиков увидит её.»

Но нескромные мысли, подвигли её саму, выйти к дочери, встать лицом к ней, поглядывая на красоту тела Юли, осознавать, что своё тело ненамного постарело. Когда Юля раскрыв промежность задрала ногу, Марина повторила за ней стойку. Утренние лучи ярко освещая пещерку мамы дразнили дочь набухшими ещё от ночных игр срамными губами. Юля почувствовала собственное возбуждение. Губки наполнились кровью, напомнили о языке Дмитрия собиравшем влагу с них.

Юля опустив ногу, успокоила сознание.

— В море! — Не принимающее возражение командование дочери.

Ощущая неизведанную свободу, раскачивая грудями, Марина так же рванула в море. Наплававшись до лёгкой усталости мышц, вышли из воды. Роза как раз отходила от столика куда поставила два больших стакана овощного сока.

— Rosalinе. — Окликнула её Юля.

Женщина остановилась, едва заметным книксеном выказала почтение. Обнажённость гостей, смущала Розалину, она подала им полотенца. Юля показала на плетённое кресло, присела сама на другое. Поговорив несколько минут, девушка поблагодарила горничную.

— Ма, я спросила у неё бывает ли у их мужей импотенция. Так вот. Она моего возраста. Представляешь?

— Я думала ей под сорок. Минимум тридцать пять.

— Она УЖЕ бабушка. Месяц назад её дочь, которую она родила в четырнадцать, родила мальчика. Таковы местные законы. Только у девушки пошли месячные, так сразу замуж. Мало того, что она бабушка в двадцать восемь лет, так ещё в шестнадцать лет стала вдовой. Муж работал на стройке, упал с высоты.

— Ай-я-яй, бедняжка.

Юля продолжив рассказывать матери историю служанки, основную массу которой она считала из поля, маленькими глоточками пила сок.

Родившаяся практически в низшей касте, Роза не была уродливой. Даже в некоторых местах, её тело превосходило эталоны красоты. Если бы она получила достойное образование, покрыла лицо косметикой, то у многих мужчин появилось бы желание приударить за индианкой. Но! Опять же следуя местным законам, она не могла претендовать на ограниченное количество вдовцов.

Максимум чего она добилась от своей красоты — это работа в приличном доме, со своей отдельной коморкой, откуда она выдала замуж свою тринадцатилетнюю Гори, что означает белая девочка. Теперь молодой зять кормит и одевает Гори, а Роза может копить деньги на дальнейшее обучение.

— Представляешь, мам, у неё, так же как у тебя давно не было мужчины. Интрижки на стороне она не может позволить так как много времени уделяет работе и учёбе.

— Мне нравится цвет её кожи, такой… густо заваренный чай с молоком.

— А они стремятся отбелить её. У них чем белее покров, тем девушка привлекательнее…. Как там папочка?

— Хо-ро-шо. — По слогам ответила мама. — Я вчера…. Я вчера делала ему минет. Представляешь, смогла нагнать кровь в его письку. Мой, родимый писюн превратился в тот мой любимый… член. Попробовала перекрыть отток крови из него — красавец. Если я его перевяжу у основания и…, ну-у-у, воспользуюсь по назначению, не поврежу?

— Нет, не повредишь. Но, как ты понимаешь, папе удовольствия не будет. Хотя поёрзать на твоём теле ему будет приятно. Роза, кстати, сказала, что её мать, для повышения потенции, поила мужа различными травами. Отец Розы был на пятнадцать лет старше супруги, а Роза младшей в семье. Роза пообещала узнать у матери какими травами она пользовалась. Сегодня вечером я обучу тебя делать массаж простаты.

— Он стесняется тебя. Но я сказала, чтобы относился к тебе как к врачу.

— Вот поэтому я и хожу перед ним голенькой. Пусть раскрепощается. Ты тоже не сильно прячь прелести. Мужчинам скажу тоже голышом ходить.

— А обо мне ты подумала? Я ведь от одного вида писек ходить не смогу.

— Костика за… член и в спальную.

— Я… уже хочу, от одних только разговоров. Спят они, наверное. Может… мы с тобой шпили-вили?

— Пошли. Я слижу морскую соль с твоих губок.

Лесбийские игры женщин сменились традиционным половым актом. К лежащей в прострации Марине зашла Ю-Ко, наполнив влагалище мамы мужским семенем, заткнула пещерку, окончательно удовлетворённой женщины, тампоном.

А Юля была посажена на ставший родным фалдус Дмитрия, затем отнесена в душевую и отмыта до чиста.

На завтрак все спустились более-менее одетыми. Женщины в купальных трусиках, с покрытием грудей прозрачными парео. Мужчины в шортах. Марина опять жалась к супругу, часто, не скрывая чувств, целовала его в губы. Узелок газового платка развязался и соски опять разрезали плоть Иваныча, который выпив большую кружку пива, вспоминая вчерашние игры с Мариной опустил ладонь на её бедро.

На пляж пошли впятером. Ю-Ко разделась догола.

— Нужно чтобы всё тело было в равномерном загаре. — Сказал любовник поглядывающему на него Иванычу.

За ним из солидарности разделся и Дима, принудив тем самым оголиться и папочку. Последней обнажилась Марина. Если о величине полового органа Дмитрия можно было только фантазировать, то увиденное женщиной орудие испугало её за целостность влагалища дочери.

Отвлекаясь, она намазала кремом спину, лёгшего на шезлонг супруга. Заставила перевернуться и обмазала грудь и ноги мужчины. Хулиганя, мазнула и член. Оглянувшись на спутников и поняв, что за ними никто не наблюдает, смачно чмокнула головку.

— Папочка, теперь ты помажь меня. — Совсем расхулиганившись, она поставила ногу на край лежака.

Иваныч поглядывая на дочь с мужчинами, заметил, что она игриво позволяет Диме мазать довольно интимные места, тоже начал именно с этих мест в межножье жены. Не пропуская участки покрова обмазал супругу кремом. Марина, макнула в вагину пальцы и дала облизать мужу.

— В благодарность. Говорят, это полезно, папенька.

— Тогда мне по полстакана с утра пожалуйста.

— Давай сначала позагораем, а потом будет тебе полстакана.

«Любимый, я осталась не у дел. Пойти что ли Розалину трахнуть. Так сказать, для опыта. Ты не хочешь напялить бедняжку на член?»

«Не ревнуешь…? Разочек другой не откажусь. Иди протаптывай путь. Накачаем тестостероном индианочку.»

«Вот только с предохранением плохо. Презиков нет. Энигма, как у Розалины с циклом?»

«Цикл у неё тридцать два дня. Через три-четыре дня начнутся месячные.»

«О так можно не беспокоиться. Осталось только уломать. Хотя флюиды от неё исходят похотливые. Сегодня утром просканировала её. Трахаться хочет бедняжка. Резинового дружка уже далеко не прячет, под подушкой лежит. Всё я пошла, член поднимается!»

Ю-Ко обмотавшись полотенцем, спрятала восставший фалдус, пошла в дом.

Розе понравились эти русские. Не такие шумные как европейцы и китайцы. В меру чистоплотные, не оставляют за собой мусор где попало. В ту ночь, когда обмывали беременность Юли, Роза впервые выпила и поговорила с ними на равных. Марина и Юля в одних только плавочках, поразили белизной кожи. Их бесстыдство при этом шокировало женщину. В тайне она хотела так же предстать перед одним из мужчин обнажённой. Особенно перед старшим из них. Перед Иванычем. Лицом он похож на её старшего брата, всегда привозившим ей сладостей в детстве.

Убираясь в доме, она увидела, что гости начали разоблачаться. Незагорелые ягодицы мужчин слепили белизной, побритые гениталии младшего Кости, притягивали взор. Женщина глянула на часы. Часик она сможет вырвать. В коморке, сняв только трусики, женщина расположилась на топчане, служившем ложем для служанки. Резиновый Анкур (молодое дерево), удобно лёг в ладонь. Опытный «партнёр» поелозил по большим срамным губкам, спрятавшимся в густой поросли чёрных волос. Маленький «хуёк», он же крупный сикель вылез наружу, часто натыкаясь на пальцы, твердел всё больше.

Халат начал мешать, женщина расстегнула пуговицы, выпростала из бюстгальтера груди. Тёмно-коричневые ареолы плохо просматривались на смуглых грудях. Крупные ягоды сосков поразили величиной, начавшую подглядывать за женщиной Ю-Ко. Ласка соска, ныряния фиолетового Анкура во влагалище, вызвали тихое поскуливание обладательницы прелестей, уже совсем разметавшей ровные ножки по лежаку. Временами раздающиеся похлюпывания влаги в вагине, аккомпанируют скулежу Розалины.

Ю-Ко тихо входит в помещение, откидывает полотенце. Находящаяся в предоргазменном состоянии служанка принимает мужчину за видение. Громко пискнув, она бьётся в экстазе. Восстанавливая дыхание, она открывает глаза. Фантом не пропал. Вот он стоит перед ней. С ним стоит и его обладатель — молодой Костя.

Мужчина предотвращает попытку прикрыться хотя бы полами халата. Становится на колени меж женских ног, которые подвластные нажатию мужчиной, разъехались по разным сторонам топчана. Он берет её ладонь, помещает на свой детородный орган.

Да, «Молодое Дерево», тебе ещё расти и расти. А уж по жару, исходящему от настоящего «дерева», вообще никакого сравнения. Женщина приседает, охватывает ствол второй ладошкой, что-то говорит на хинди. Шкурка вниз — головка открывается, шкурка вверх — головка почти прячется.

Жаркие губы мужчины всасывают уста женщины. Эрогенность их настолько чувствительна, что приводит к микрооргазму. Роза падает на постель, тянет мужчину на себя. Два пылающих факела поглощают друг друга.

Ю-Ко решила не церемониться, попробовать грубый секс. Загибая женщину в баранку, закинула её бёдра себе на плечи и больно загнала елду в самую матку. Роза издаёт двумя отверстиями различные звуки. Боль выстреливает вскриком, а газы в кишечнике долгим пердежом. А мужчина, наказывая за игры с резиновым эрзацем члена, не обращает на женщину внимания, долбит с яростью.

Вскоре боль исчезает, его место занимает подступающий оргазм. Женщина, успевая вдохнуть при выходе пениса из влагалища, поскуливает. Вдруг тело охватывает паралич. Судорога сжимает пенис, не позволяет ему скользить в канале вагины.

Ничего подобного Роза ещё не испытывала, эйфория охватившая расслабляющее тело, растекается негой от центра сладострастия. Она просит мужчину не шевелиться, дать прочувствовать блаженство.

Ю-Ко, слыша её восторг, помня свои женские оргазмы, потихоньку отпустила ноги женщины на постель. Кровь миллионами игл колит подошву женщине. Она ощущает наполненность фалдуса, начинает вновь подмахивать. Мужчина просит встать на четвереньки, входит резко и глубоко. Опять таранит матку, опять доводит до вскрика. Вскрики напоминают Ю-Ко о своих оргазмах, она, не сдерживая порыва нанизывает влагалище на член. Долго, с полминуты, пенис дёргается, выплёскивая сперму.

Ошеломлённая новым оргазмом Роза, вспотевшая от жара соития, вытягивает конечности вдоль мужского тела. Мужчину так же колотит экстаз. Женщина целует его плечо, поглаживает спину.

— Тебе понравилось.

— Да, мой господин, понравилось. Вам не противно было сделать это со мной?

— А должно было?

— Мы из разных каст. Вы господин, я ваша служанка.

— У нас в России люди на касты не делятся. Все равны. Не слишком ли я груб с тобой?

— Мне нравится мужская грубость.

— Если я прикажу, сделаешь?

— Приказывайте, господин.

— Сейчас же побрей лобок. До гладкого состояния. Потом выйдешь к нам на пляж и покажешь мне сделанное.

— Мне там раздеться? При ваших спутниках?

— Нет, достаточно будет раздвинуть полы халата. Теперь всегда ходи без белья. Будь готова к моему желанию взять тебя в любом неожиданном месте.

— Я поняла, мой господин. Ходить без белья в халате, быть готовой к вашему желанию обладать мной. Мне можно идти, мой господин, брить лобок?

— Лобок и анус, вся очистись, до девичьей оголённости.

«Юлька! Ты тиранка! Тебе понравилось насиловать Розу?»

«Прости, любимый, хочется всего испробовать. Знаешь, чего она хочет…? Ещё большего разврата, ещё большего насилия.»

«А сама ты такого хочешь?»

«Ну пенисом давилась, анус им же разрывала…. Знаешь…, пропал азарт. Адреналин не подстёгивает сознание — ведь всегда есть возможность поменять тело, оставив только воспоминания. Это так сказать неприятная сторона бессмертия, ощущения безнаказанности. Энигма, как нам расторгнуть так называемый контракт с вами?»

«Очень просто. Сказать и всё!»

«Ну как, любимый, отказываемся?!»

«Нет, Юля, нет. У меня есть несколько планов. Во-первых, нужно обеспечить нашу жизнь финансово. Во-вторых, побывать на других планетах, ведь это так интересно. Пусть это будет как безопасное чтение книги, лёжа на диване, но всё же волнительно. Согласись.».

«Ты мой умница. Это я, наверное, нахожусь под воздействием ебли с Розой. Вон она, кстати, идёт пиздой светить.»

«Солнце моё, ты стала матершиницей.»

«Всё твоё влияние, Дмитриев»

Только Марина прикрыла от взора служанки свой лобок. Иваныч пузом к верху спал. Роза оглядела пониклое достоинство понравившегося ей мужчины, поставила на столик вазу со свежими фруктами. Будто убирая какой-то мусор, зашла за шезлонг, на котором лежал Костя, отвернувшись от Марины, Юли и Димы, развела полы халата. Мужчина поманил её подойти поближе. Приказав шёпотом развести ноги, произвёл обследование пальцами. Гладковыбритая кожа поскрипывала девственностью. Окунув пальцы во влагалище, облизал слизь с них. Для мужского тела эта влага показалась прельстительной, член мгновенно набух.

— Господин Костя желает что-нибудь вкусненького на обед? — Выдавила, трясясь от возбуждения служанка.

— Мы твои гости, угощай нас сама. — Громко ответила Ю-Ко, и добавил приглушённым голосом. — Прибереги вкусненькое на ночь, рабыня.

— Всегда готова услужить, мой господин.

— Марина, назагоралась? Может искупнёмся?

— Ребята, вы с нами? — Марина сквозь ткань халата, видела, как рука Костика поглаживала лобок Розы. Она захотела поговорить с ним.

— Ещё несколько минут поваляемся. — Ответила Юля.

Светя эрегированным членом, Ю-Ко проследовала за мамой. В прохладе воды пенис слегка опал, но прельстительности не потерял.

— Ты лапал Розу за интимные места. Ты сексуальный маньяк? — Марина стояла спиной к берегу, чтобы спутники не могли прочитать по выражению лица её гнев.

— Ух какие надутые губки! Что это ревность? Да, я маньяк!

— Я…. Я…. Да нужен ты мне чтобы ревновать! Просто…, просто…. Извини, я не имею права тебе указывать.

— Мамочка, и ты извини меня, родная.

— Мамочка? Родная? — Опять вернулись те мысли, пришедшие после прыжка. Тогда как она помнит, он тоже назвал её мамочкой. — Как? Как такое возможно, Юля?

— Возможно, мамочка, возможно. Потом расскажу, а сейчас пошли вон туда сплаваем. — Мощный поток гипнотической информации успокоил Марину. — Я хочу тебя, мама.

— Что там такого интересного? Решила мне зубы заговорить?

«Энигма, я не могу загипнотизировать её. Это ты мешаешь?»

«Нет, Юля. У неё в роду были несколько ворожей и знахарей. Она сама блокирует.»

Ю-Ко, приглядывая за мамой, плыла в направлении маленькой бухточки. По берегу было бы легче добраться, но она надеялась, что усталость снимет блокаду. Так и получилось. Юля сканируя мамину энцефалограмму, пробилась сквозь барьер, стёрла из памяти последний разговор.

— Ну и что тут интересного? — Потоки воды стекая по рельефу женского тела заворожили Ю-Ко.

— Это кокосовая пальма. Вон на верху завязь плодов. — Ю-Ко прижала охлаждённое тело мамы к себе.

— А это что за завязь? — Женщина нащупала на постаменте мошонки возбуждённый ствол.

— Для тебя, Мариночка, эти кокосы! Пошли вот на травку ляжем…. Не бойся нас только со стороны моря можно увидеть.

— Кокосы, банан. Полное изобилие экзотических фруктов у тебя тут. Начну, пожалуй, с банана. У-у-у, как он звенит, подрагивая…. — Она только раскрыла рот, как отстранилась. — Ой, катер проплывает.

— Им не до нас, родная.

— Я тут такая развратная стала, хожу среди мужиков голая, сосу член на виду у туристов.

— В отпуске можно расслабиться. К чёрту мораль! Отрывайся, родимая.

— Я разрываюсь между желаниями. И с тобой охота… потрахаться, и с мужем. Я обещала ему полстакана своего сока.

— Давай тогда сейчас только оральный секс, потом хватаешь папу и играешься с ним.

— Я хочу попробовать сперму. Бабы говорят вкусная, как белок яйца.

— Приступай, я постараюсь побыстрее.

Ю-Ко не стала задерживать мать, быстро выстрелила поток в рот. От первой пульсации Марина едва не подавилась, но сдержалась и выдоила из пениса всю порцию.

— Лежи здесь, сейчас папа придёт сюда.

Ю-Ко пошла по тропке к отдыхающим. Юля уже вела отца к бухточке.

— Пап, ну ты уже наловил рыбы на весь наш отпуск, успеешь еще с сыном, внуком порыбачить. Сегодня давай отдохни, а на завтра заказаны прыжки с парашютом.

— С сыном. Внуком. Как приятно звучит, родненькая моя. Ты не пойми меня неправильно, будто я всю жизнь мечтал только о мальчике. Это потом на рыбалке надумал. А так я только о тебе мечтал пока мама пузатая ходила. О! А она что тут делает? Вроде с Костиком пошла.

— Тебя, пап, ждёт, тебя. Видишь, как красиво лежит на травке. Соблазнительно?

— Юль, мне стыдно на такие темы с тобой разговаривать.

— Знаю, пап, знаю. Но надо. Я так хочу, чтобы вы были счастливы до конца жизни, мой любимый. Я… даже… вступлю с тобой… в половой акт, лишь бы пробудить твой писюн. Но это только в крайнем случае, не пугайся, хорошенький мой, не пугайся, любимый. Иди, мама ждёт только тебя.

Шорох опавшей листвы пробудил начавшую засыпать супругу. Константин прилёг рядом.

— Я ошарашен.

— Чем?

— Юлька сказала, что переспит со мной. Охуел ребёнок совсем.

— Переспит? В смысле даст тебе…? Точно охуела. Я с ней поговорю.

— Она сказала только в крайнем случае. Если не получится….

— А-а-а! А я уже подумала…. Слушай! А ведь она таким образом подталкивает твоё сознание что твой хуй будет стоять. Понимаешь, любимый? Ведь если бы она не была уверена, то как бы смогла поднять его для акта?

— Точно! Ай да молодец, наша дочь, ай да выдумщица. Не поверишь, любимая, у меня тепло стало внизу живота. Потрогай.

Это было как утреннее наполнение мочевого пузыря, вызывавшее эрекцию, которая мгновенно опадала, как только мужчина направлялся в сортир. Сейчас тепло в мошонке, поднимающейся к животу, порадовало супругов. От минета любовнику побаливали щёки, язык. Но ощутить рост любимого пениса во рту, она не могла пропустить.

— Сегодня вечером, я буду разряжаться твоим пенисом. Открой рот, получишь обещанные полстакана живительной влаги.

Женщина перешагнула через голову супруга, глянула на катер, проплывающий совсем близко, в мыслях послала туристов по известному адресу. Всасывая и отпуская раздувшийся пенис, расширяя поры в пещеристом теле органа, лечила мужа от импотенции. А он вылакивал льющийся поток, растягивал срамные уста, впившись в них губами.

Один раз дёрнувшийся таз, надоумил женщину повторять такое движение снова и снова. Вот она уже отвлеклась от минета и елозила промежностью по лицу супруга. Энергетика куннилигуса супругом была такая яркая, такая желанная, что Марина опять разрядилась сквиртом.

— О-о-о-ох…. — Женщина томно растянулась у тела мужа. — Чувствую я наебусь здесь

— Наебись, родная, наебись. За все годы наебись. Ты же помнишь Ваську Ковалёва? Так его супруга при мне еблась с моим напарником. А Васька в этот момент зашёл в подсобку. Так эта сука только подол поправила и говорит, что они с любовником силами мерялись, поэтому она лежала на полу. Потом ещё не раз видел её с другими мужиками. Так вот, родная моя, тебе чтобы нагнать эту блядь, надо будет не вставая три года ебаться.

— И что Васька поверил?

— Да ему лапшу на уши вешают, а он и кушает.

— А он ей изменяет?

— Хер его знает. Я не видел, врать не буду.

— Знаешь, любимый, когда вот он, — Марина, лёжа на груди мужа ласкала пенис, — восстанет, то тебе надо будет поебаться с другой женщиной. Вот хотя бы с Розой…. Тихо, тихо. Я заметила, что она на тебя чаще смотрит, думает, что ты одинок.

— Трахнуть Розу? Посматривает? А ты значит не будешь ревновать?

— Буду…, как же без этого! Но ради нашей любви, чтобы потом не мучиться дурными мыслями, разрешу тебе раз-два в месяц сходить на сторону. — Эротизм беседы, нагнал кровь в тазовую область мужчины, орган заметно «поправился». — Только чистую женщину, не проблядь подзаборную. Хорошо, любимый? — Подсознательно Марина чувствовала, что такая заводная тема нравится супругу. Вот и орган об этом говорит. Она продолжила. — А если мне одна из твоих любовниц понравится, то я подружусь с ней. Ведь у нас ты будешь общий. Временами будем тебя сообща согревать. Ладно, родимый? — От таких крамольных мыслей у неё самой горело в лоне. Не позволяя мужу вставить слово, говорила. — А даже если она мне будет не по нраву, всё равно буду, пожелав тебе удачной ебли, отпускать.

— А если она от меня родит?

— Ты знаешь, я об этом много думала. Ты ведь помнишь, что с первого раза мы не разу не предохранялись. Помнишь, как мечтали ещё в детдоме о ребёнке?

— Ты считаешь, что я пуст? Может поэтому не маячит? — Плохие мысли опустошили пенис. Он опять лёг на живот.

— Вряд ли поэтому не маячит. Может у вас в семье что-то не ладно. Но ведь маячил. Да ещё как! Вспомни как визжала под тобой, вспомни, любимый. Особенно в коморке у бабы Лены. Когда можно было не стесняться. А тебе больше какие женщины нравятся? Пухленькие, худышки? — Марина сменила тему.

— Да, бля. Ты прям как девочка. Не понимаешь разве, что я даже не задумывался, что кому-то могу вставить? Из воспоминаний, когда хуй стоял, помню только, что тебя всегда желал.

— Прости, родной, глупышку свою. А по характеру? Командиршу…. Как же таких называют? А стерву? Или податливую как пластилин?

— Вот если бы Юля была не дочь, то её? Но она не стерва!

— Ну, вроде поговорили. Вечером ещё поболтаем. Ага?

— А у тебя на работе блядей много?

— Есть, как без них. Жанка Хамсина, ей уже за шестьдесят, как удачный простой конвейера, так шворкается с либо электриком, либо слесарем, смотря кто из них на смене…. Не на глазах конечно, но нам то понятно после её возвращения. Ну она то хоть вдова, а молодки Ленка Ивашова и Надька Осьмина обе замужние, обе уже второй раз замужем, но ебутся… мама не горюй. Надьку однажды в служебном автобусе, пьяненькую драли. Толи трое, толи четверо парней.

— Подсматривала?

— Я…? Нет. Слышно было. А на утро как с гуся вода, будто ничего и не было.

— А мужик какой-нибудь надёжный у вас есть? Не блядун.

— Я их, что сортировала что ли? У нас то больше женщин в коллективе, значит и изменниц больше. А ты чо о мужиках начал?

— Массаж сёдня? — Константин уходит от ответа.

— Ага. Надо побыстрее начать, не терпится покрыть хуище своей пиздой…, ой не терпится. Вставай.

К пляжу они поплыли морем. Костик играл в шахматы с Димой, Юля пошла помогать кухарке. На обед Роза подала несколько салатов. Запечённую в фольге рыбу, которую поймал Константин. Для застолья отдыхающие закрыли гениталии трусиками и шортами. Отказывающуюся принимать пищу совместно с гостями, Розу, Костик приказным тоном посадил возле себя. Опять выпили. За дружбу между народами, между мужчинами и женщинами, за всё хорошее. Юля с мамой потягивали слабоалкогольный местный напиток. Иваныч красное вино. А Костик с Дмитрием пили "Столичную". Обед закончили в хорошем подпитии. По крайней мере Дима и Костя.

Роза быстро покидала грязную посуду в машину, убрав несъёденные блюда в холодильник, протёрла стол. Она торопилась — пьяный господин приказал лечь, ждать его в коморке. Не смотря на опьянение, мужчина был ласков, даже подрочил её сикель. И что совсем удивило женщину пососал это маленькое подобие фалдуса. Ну, что ж поделаешь, это господин, он имеет право. Истязать, ласкать. Заставлять пить сперму, всё это позволительно господину. Мало ли что хочет раба. А она хотела жёсткой порки, удушающего траха в горло. Разрывающего анус порева. Господин так и уснул в её коморке, а она, прикрыв срам халатом, пошла убираться дальше.

Понравившийся ей мужчина разговаривал с мисс Мариной. Створка двери не прячет обнажённых русских. Видно, как мисс ласкает пенис, что-то шепчет, лёжа на седовласой груди. Утренняя беседа с мисс Юлей, дала понять, что проблема с потенцией у её отца, мистера Константина. Но почему старшая дочь ласкает член отца? Этих туристов разве поймёшь!

Роза позвонила матери. Та рассказала какие отвары готовить, как употреблять. Желая оказать услугу господам, женщина тратит несколько рупий на покупку плодов, трав, корешков. Следуя наставлениям матери приготовила отвар.

Через два часа, когда начали просыпаться уснувшие после вкусного обеда гости, она стукнулась в спальную мистера Кости. Ни Марина, ни Константин не понимали по английский. Но мужчина выпил горький отвар, так как служанка жестами показала, что это надо выпить мужчине. И даже указав на пенис подняла предплечье, дав понять, что член одеревенеет.

— А она то откуда знает? — Напиток драл горло

— Юля всё старается. Это её работа, поверь мне. Ты заметил, что Розалина мохнутку побрила и без трусов ходит.

— Думал, бельё такое. А она пиздой оказывается сверкает.

— Думаю тоже Юлька старается. Выебешь её?

— Юльку?

— Тьфу на тебя! Розу.

— Блядь! Если он встанет, я её заебу до смерти. Образно конечно. А уж тебя драть буду…. Тьфу, тьфу. Не сглазить бы.

— Не ссы, Иваныч, будет и на нашей… кровати праздник. Представляешь, утром просыпаешься, с одной стороны лежу я, с другой Роза. Обе тебе на живот положили свои ляжки и трутся мохнатками о твои бёдра. Как представлю…, аж пизда булькает. — Детдомовское прошлое наложило отпечаток на лексикон супругов, хотя на людях Марина и Константин соблюдают приличия, но оставаясь одни часто сквернословят при разговоре друг с другом.

— Бля, чо-то ссать захотелось.

— Это отвар действует. Представляешь, любимый, завтра с утра отдерёшь меня.

— Ага, ещё сегодня вечером Юля мне жопу поковыряет, так берегись, родная — ВЫЕБУ, ох и выебу. Пойду ссыкану.

— И я с тобой. Помогу подержать хуй, вдруг струя будет такая мощная.

— Помню в детстве мама, царство ей небесное, держала мой писюн и приговаривала пись-пись. Будешь моей мамочкой?

— Да, родимый, и женой, и мамочкой.

В туалете, Марина встала сзади мужа, помогая держать член смотрела через его плечо на головку, которая много лет назад пряталась под крайнюю плоть, а сейчас плоть хоть скользила по мягкому пенису, но утратила способность натянуться на венец.

— Пись-пись…. Ссы давай.

— Ты меня отвлекаешь, сейчас…, сейчас. — Устьице разлепилось и светлая моча, сверкая в свете софитов, полилась из уретры.

Марина чувствовала, как жидкость течёт по каналу, направила палец на струю. Горячая моча, расплёскиваясь мимо унитаза, обрызгала ноги обоих супругов. Женщина подумала:

"Вот бы этот жар направить на шейку матки."

Влагалище полностью согласилось с хозяйкой, зааплодировало ответным жаром, мокротой. Но женщина, приученная за годы воздержания контролировать себя, вернула внимание на струю.

— Ну вот все ноги обоссал…. И твои? Пошли омоемся в море.

В дверях туалета они сталкиваются с сонной дочерью. Она так же обнажена, на теле видны складки оставшиеся от смятой простыни.

— Писсаете вместе…? Это хорошо. Правильно делаете. Ути, какой краник у папы! — Юля балуясь подкидывает пальцем пенис. — О! А соски какие твёрдые! Эротичные.

— Юлька, засранка! Кыш отсюда. — Марина плечом отталкивает дочь. — Мы на пляж.

Солнце уже спряталось за деревьями, не так обжигает. Супруги долго купаются, стараясь производить больше эротических движений. Часто целуются, обжимаются. Пенис, набравший крови, пышет жаром, но ещё недостаточно отвердел.

— Я вот чо взяла. — Женщина показывает бретельку от лифчика. — Пошли туда же.

Она, хохоча, играя в юность, убегает от него, он так же помолодел, догоняет её в той нише. Листва и трава принимают на себя два тела.

— Давай ещё поговорим на ебливые темы. Мне понравилось. — Супруг отстраняется от уст жены. — А ты…, ты смогла бы…, со мной и вторым одновременно.

— Сейчас представлю…. Наверное, нет. Я ведь как кончу, так долго отхожу…. А тут второй начнёт совать елду. Нет, не хочу.

— А если у одного пососёшь?

— А-а-а, вот как? Сосать мне понравилось. Особенно твой….

— Значит у него сосала?

— Конечно. И он лизал меня.

— Так как насчёт одному соснуть, а другому…?

— Я у Юльки спрошу. Знаешь сколько у неё мужчин было…? Девятнадцать…! Нет, не блядь. Она ведь не замужем была, а ебаться хотелось. Ты обратил внимание на елду Димки? Вот что значит пизда растяжимая.

— Да-а-а…. Слушай. А если тебя в два хуя?

— Ёбнулся, да?

— Не, ну если два моих хуя сложить вместе, то будет как у Димки елда. Сама же говоришь растяжимая. — Константин чешет пальцами в шевелюре лежащей на его груди супруги. А она смотрит на головку, нежно поглаживая ствол.

— Бля! Заманчиво, однако. В пизде жар уже, давай я накачаю его….

— Погоди. Сначала…, ну, когда нормально будет стоять, испробуем с резиновым членом. А уже потом будем искать третьего. Согласна?

— Я тебе не говорила. Роза оказывается тоже много лет не еблась…. Муж погиб на стройке. А возрастом она как наша дочь. Представляешь целочку? — Марина заметила, что, когда она говорит о другой женщине, пенис подёргиваясь, наполняется кровью.

— Так она и не рожала?

— Хер там. Она уже месяц как бабушка…. Да, да такие тут обычаи.

— Чо за хуинные обычаи в этой стране — детей выдавать замуж.

— Ты посмотри на моего красавца. — Супруга приподнимается на локте. — Смотри, смотри. Это верно отвар действует. Сегодня перед процедурой поговорю с Розой, приглашу на игру. Хочу полизаться с ней, а ты будешь смотреть. Хорошо…, моя ж радость.

— И я тоже буду лизать. Давай уже. Вижу вся дрожишь, ебаться хочешь.

— Как сладко звучит — ебаться. — Лексикон, взрослых людей, окончательно вернулся к шестнадцатилетию. Да и ощущали они себя подростками, украдкой совокупляющихся в темноте девичьей спальни.

Марина ожигает выдохом головку, со вдохом всасывает увеличенный фалдус. Не такой массивный, как у Костика пенис, приятно ложится на подложку-язык. Щёки с двух сторон сжимают ствол. Практически натуральный аналог вагины — та же жара, такая же увлажнённость. Женщина рукой подготавливает петлю вокруг мошонки, затем той же рукой подталкивает фалдус в своё горло. Она удивляется своей способности расслабить глотку, легко пропустить жаркую головку к гландам.

Супруг совершает движение тазом вверх, фрикция окончательно радует Марину, она рукой подталкивает таз мужа вверх, требует повторения великолепного действа.

Горло у женщины болит, но восхитительные чувства купируют боль. Временами она освобождает гортань, совершает вдох свежей порции воздуха, затем вновь покрывает всю поверхность ствола ртом. Левая щека, нос и подбородок щекочет волос на мошонке мужчины, она решает сегодня же сбрить их.

А во влагалище царствует фантом члена. Он раздирает мускулатуру вагины, массирует её неизведанным жаром. Марина затягивает узел вокруг члена и мошонки, затем фиксирует его бантиком. И только после этого, как факир показывает публике своё произведение.

В мокроте из глубин глотки, в слюне изо рта появляется главное действующее древко.

— Маришка! — Мужчина вспоминает детдомовское имя супруги. — Чего же мы раньше не знали такого?

— Родненький мой. — Женщина ложится щекой на орган. — Как я по тебе соскучилась. — Слёзы льются из раскрасневшихся от минета глаз. — Мой же ты сладенький, мой же ты твёрденький.

Ласковые эпитеты, пришедшие на память женщине, помогают ей выразить своё восхищение. А влагалище просит, требует позволить ему выказать свой восторг.

— Как? — Знакомый, давнишний вопрос.

— Садись на меня. Мне отсюда виднее будет как он входит.

— Смотри, родной. Радуйся, любимый. — Женщина очень медленно садится на фалдус.

Марина и сама рада увидеть, как головка коснулась срамных уст, раздвинула их в стороны, проскользнула в глубь пещерки. Она привстаёт, повторяет действо, будто целка, готовящаяся к главному этапу в девичьей жизни. Четырежды макнув головку, насаживается окончательно.

— О-о-о-ох. — Странник перевалил через вершину, присел перед спуском. — Кость…. — Женщина пытается что-то сказать, но ком перекрывает горло. Она заливается слезами.

Да! Тот, кого считали погибшим, пропавшим без вести, вошёл на порог родного дома. Он ещё не восстановился после трудного пути, но тепло родного очага уже поддерживает его.

Мужчина тоже тихо льёт слезу, гладит бедро и сосок любимой женщины. Он тянет лицо супруги к своим губам, нежнейшим образом целует её. Твёрдые соски врезаются в соски мужчины, груди плющатся о волосатый торс. Константин перекатывается вместе с женой. Она снова издаёт вздох радости. Охватывает его поясницу ногами.

Мужчина выполняет забытое движение — выводит пенис из влагалища, едва касаясь уст головкой, замирает. Медленный вход. Более быстрое подмахивание. Любовники подбирают оптимальную частоту фрикций. Первый оргазм, фиксирует таз мужчины. Вновь начатые подмахивания стали на толику чаще. Второй, окончательный экстаз, вогнал ноготки женщины в спину мужа. Она вытягивает уставшие конечности. Муж пытается начать по новой.

— Всё, всё. Это может быть вредным для тебя, любимый. Благодарю, тебя, Господи…! Кость, тебе не больно?

— Есть малехо. Но для тебя потерплю.

— Ты забыл. Мне одного раза достаточно. Другой через два-три часа захочу. Давай развяжу…. — Марина облизывает секрет с пениса, дёргает за узел бантика.

Боль в пенисе усиливается, тысячи игл колют мышцы пениса, но он не опадает.

— Пошли к нашим.

— Щас уляжется, пойдём. — Константину стыдно показывать эрекцию.

— Чо только им с хуями ходить? — Марина имеет ввиду Дмитрия и Костика. — Пусть и за мой родной… хуй порадуются.

— А Юлька?

— Не стыдись её — она наш врач. И будто она мало хуёв повидала.

— Пойдём, любимая, пойдём.

Без полотнища, но с древком победы, супруги появляются перед спутниками. Юля увидев родителей, бесстыже раскидывая ноги и сиськи бежит к ним.

— Поздравляю! Мама, можно? — Она не говорит, чего можно. Просто охватывает пенис ладонью, нежно, один раз двигает кожицу на нём. — Я же говорила, что он будет жить. Не смог кончить? Ну ещё день, максимум два и папочка блызнет. Ха-ха-ха.

Марина стоит опешившая действиями дочери. В тот момент, когда она спросила: «Мамочка, можно?», безумная мысль успела проскочить в сознании: «Потрахаться с папой? На виду у всех?», но даже простая дрочка возмутила маму. Она хотела ударить бесстыжую дочь по заднице. Но веселье дочери, успокоило маму.

— Блызну, родная, блызну…! Зять, налейка мне красненького…. И Марине тоже.

Пенис помаленьку опадает, мужчина садится на шезлонг, чувствует покалывание в паху. Выпитое вино, усталость, мгновенно погружают его в сон. В начинающихся сумерках, спутники мирно беседуют. Юля выспрашивает у мамы её ощущения, тоже льёт слёзы аккомпанируя родной кровиночке. Загораются фонари вокруг дома.

— Юль, своими мыслями о гомосексуализме ты меня пугаешь.

— Не ругайся, любимый. — Ю-Ко переставляет слона, закрываясь от шаха. — Хочу понять, чего это пидоры в очко трахаются. Всего разок… нет, два раза и всё. Больше не буду к тебе приставать. Сам то намекал на сучку и кобеля. Помнишь?

— Так, то животные, а это ты просишь чпокнуть тебя в мужском теле.

— А в женском значит можно? Это же я, родненький, я. Только в другом обличии.

— Да у меня не встанет!

— А я на что? Горловой минет, суходрочка….

— А почему два раза?

— От первого жопа будет болеть.

— Нет, родная, нет! Клонируй ещё одно тело, и трахай сама себя.

— У-у-у. Бяка! Кстати, я ведь толком не знаю где простата. Энигма, воспроизведи, пожалуйста ещё одно тело Ю-Ко с моим сознанием.

В тени знакомой бухточки, на траве появляются два мужских тела. Ю-Ко, которая играла в шахматы, принесла лубрикант. Становится на четвереньки в коленно-локтевую позу. Вторая Ю-Ко обильно смазывает анус первой, вставляет указательный палец. Сфинктер легко пропускает перст. Всматриваясь в картинки, почерпанные из инфополя, вторая нащупывает простату. Легко массируя орган, вторая слышит мысли первой, видит, как с конца начал капать сок простаты. Усиливая или уменьшая нажим, Ю-Ко понимает всю щепетильность массажа мужского сердца, коей является скрытая под стенкой прямой кишки простата. Член первого клона уже достаточно отвердел. Его смазывают лубрикатом и вводят в жопу второго.

Ю-Ко вторая охает от боли, но упорно насаживается на елду.

Женское сознание, уже несколько адаптировалось в мужском теле. Ему нравятся фрикции фалдусом в охвате горячей плоти. Трахать мужское тело оказалось не очень приятно — жёсткие ягодицы, отсутствие грудей, которые охота помять, пососать.

Но ощущения второго тела говорят о наслаждении, появившимся после купирования боли в анусе. Головка таранит кишку, но слабо трёт место где находится простата. Второй переворачивается, закидывает ноги на плечи первому. Теперь угол касания оптимальный — головка массирует нужный участок. Дождавшись эякуляции, первая Ю-Ко просит Энигму удалить второе тело.

«Ты прав, родной. Наслаждения мизер. Чего это пидеры заводятся?»

«Дайка информацию…. Настрой у тебя другой. И нам их не понять. Когда собаками потрахаемся?»

«Не торопись…, любимый, у нас в запасе вечность!»

После ужина, который по настоянию господина Кости, Роза разделила вместе с гостями, Юля спросила всех, чтобы они сделали если бы у них было огромное количество денег. Марина ответила, что купила бы дом возле какого-нибудь среднего размера города. Чтобы рядом обязательно был чистый водоём, лес. Она разбила бы сад-огород.

Иваныч был с ней солидарен. Роза ответила:

— Я бы выучилась на детского врача, кажется его называют педиатр, построила больницу для бедных, где они бесплатно могли лечить грудничков, ну и подростков конечно, как без них. А вы, мистер Дима, захотели бы лечить деток?

— Учиться мне уже поздно, а вот строительство большого дома меня так же прельщает. Я хотел бы дом на отдельном острове, вот хотя бы на одном из тех что на восток отсюда есть.

— А чо, хорошая идея. — Иваныч фантазировал. — Главное, чтобы питьевая вода на нём была, а там несколько бунгало построить и жить, Юлька нарожает детей, Мариша хозяйством займётся, а я рыбачить и по хозяйству поработать. Юль, доча, десятерых родишь?

— О как! То пять, теперь уже десять. Родить, рожу. И мама поможет, одного-двоих подкинет. Ма, ты как?

— А вот почему Костик молчит? Что бы ты делал с деньжищами?

— Не, не. Я даже мечтать не могу. Всё на женщин и казино спущу. А вот зачпокать ещё одного, тире, двоих, пожалуйста. Но покупать дом у моря, не решился бы. Вдруг шторм или цунами. Вот где-нибудь в России, в тиши — отдохнул бы.

— Точно! Как без зимы то? — Поддержала Марина. — Подышать морозным воздухом, покататься с горочки. Э-э-эх! Мечты одни. Остров! Тут бы домик на даче доделать, а то всё средств не хватает.

Они ещё два часа спорили, мечтали. В конце концов решили, что все-таки остров с крепким каменным домом в устойчивой к землетрясениям зоне, недалеко от большого архипелага с умеренным к политике правительством, возможно лучше. А покататься с ледяных горок, поваляться в снегу можно поехать на Родину. Но это так сказать одни мечты.

— Пойдём я тебе кокушки побрею. Волосня нос щекочет, когда сосу.

— Родная, я на всё согласен. На груди не надо?

— Не-а, мне пушистость там нравится. Побреемся, потом сядешь на горшок, потужишься.

Через час в спальне родителей, Юля надела резиновую перчатку на руку. Показала отцу как ему встать. Показала на своём примере. При этом её оголённые груди упали на простыню, а узкая полоска трусиков влезла в промежность, показав вульву и колечко ануса.

Роза, повинуясь полученной мыслеграмме, принесла свой отвар. Вошла в комнату как раз к началу экзекуции.

— Пап, выпей отвар. Он поможет тебе…, верь мне…. Смотри, что тут ещё есть. — Юля зашла за спину служанки и приподняла подол халата.

Роза вначале дёрнулась, но потом не мешала разглядывать свой бритый лобок. Она даже присела, раскрывая расселину.

Марина, ошеломлённая бесстыдством дочери, зашипела на неё. Но дочь тоже гневно посмотрела в ответ. Что-то сказала Розе. Та, придерживая полы халата так и осталась стоять.

— Смотри, папочка, смотри, а мы с мамой приступим.

Анус мужчины обильно смазали лубрикантом, он покряхтел, посопел, но вынес проникновение. Дочь быстро нашла искомую точку, начав легонько массировать, усилила нажим до стона отца.

— С конца сейчас потечёт, подстелите что-нибудь. — Сквозь зубы простонал мужчина.

— Мам, лучше будет если пососёшь…. Давай, давай, не смотри так на меня. Это нужно…. Ладно вот на салфетку сплёвывай.

Мужчина, отвлекаясь от неприятной процедуры смотрел на расселину индианки. Возбуждённый клитор, маленьким члеником замаячил в открытой промежности, ручеёк влаги потёк по ляжкам. Юля услышав желание отца, мысленно приказала женщине лечь перед лицом мужчины.

Роза, считая себя окончательно развратившейся, развязала фартук, и сняла халат. И уж совсем испугалась своего желания лечь под мужчину. Но желание пересилило страх перед наказанием. Она легла к лицу мистера Кости раскрытым влагалищем.

Массаж длился всего три минуты. Юля оставила любовников в той же позиции — папа в коленно-локтевой позе, лизал клитор Розы, мама лёжа на спине сосала пенис, уже не сплёвывала сок простаты.

Член саксауловой твёрдости таранивший рот супруги, оказался в розовом бутоне Розы. Марина, скинув плавочки, легла у голов любовников, целуя по очереди обоих, сжимала виноградины сосков. Поменяв под собой женщину, Иваныч наслаждался вернувшейся потенцией, то ускорялся, как мотоциклист на новом байке, то двигался медленно, восстанавливая дыхание.

Марина раньше Розы выбыла из игры. Она лежала у ног любовников, смотрела как любимая елда драконит чужую вагину. Глянув на часы, она заметила, что муж дерёт Розу уже полчаса, женщина впадает в обморочное состояние, но продолжает услаждать Костю.

Марине видно, как вагина сжимается вокруг члена, когда, чуть ли не каждая фрикция, то ли приводит её к новому оргазму, то ли усиливает старый. Мужчине очень понравились получаемые в результате этого дополнительные ощущения, сжатия члена, пульсирующей вагиной. Пот течёт по спине Константина, дыхание сухое и хриплое. Супруга понимает, что он не может кончить.

— Костя, остановись, родной. Она уже отъёбана как сучка…. Завтра кончишь, сейчас отдохни…, на вот выпей вина.

Мужчина залпом выпивает около трёхсот миллилитров красного вина. Целует супругу в губы и падает рядом с Розой. Та тоже мысленно просит попить. Марина протягивает ей оранжад. Женщина пьёт маленькими глоткАми. Часто улыбается, глядя в глаза Марине, что-то говорит на хинди. Она отвечает ласковой улыбкой, тоже говорит слова нежности по-русски.

Уставший супруг мгновенно засыпает. Эрегированный пенис продолжил уподабливаться несгибаемому монументу. Супруга гасит свет, ложится по другую сторону мужа, под его тихое сопение засыпает. Роза не понимает, лежать ей или уйти в свою коморку. Но посторгазменная нега не покидающая сознание и тело, убаюкивает и её.

Четыре рыжих пса, скаля пламеподобные клыки, наступают на Мариночку. Девочка сжимается в комок, но жар исходящий от собак, пробуждает в ней желание сопротивляться, ведь она, после того как мама выкинула её из горла огненной собаки, осталась совсем одна. Девочка, обязанная выжить, продолжить род, взрослеет на десяток лет.

Пяться от хищных псов, Марина хватается за железный прут торчащий из земли, но сил вырвать оружие нет. Она опять пятится, чуть не падает запнувшись о… палку. Девушка хватает палку и тут понимает, что это помповое ружьё. От пояса, как в киношных боевиках, она шмаляет в ближайшую псину. Передёргивает поршень, выстрел. Ещё один. Снова передёргивает. Посылает заряд в пасть прыгнувшему псу. Успевает ещё раз перезарядить и выпалить. Зверина успевает лапой поцарапать внутреннюю область бёдер. Девочка, вскрикнув, закрывает глаза. Чувствует, как по руке течёт горячая кровь собаки. Но и сама она тоже кровоточит — жидкость льётся по бедру.

Рядом раздаётся мужской стон. О! Это мужчина, он защитит её от других хищников, окажет медицинскую помощь. Марина наконец открывает глаза….

Рождённая в касте бесправных, девочка Роза всё же воспротивилась родителям, отказалась выходить за двадцатилетнего, такого же бедолагу. Ведь она любит своего, пусть гораздо старше суженного мужчины, брата. Анкур всегда нежен и ласков с ней. И сейчас он как раз вдовец — жена умерла при родах. У вдовца осталась маленькая дочка, Роза будет ей матерью и женой брату. Стремящиеся получить калым за дочь, родители, долго уговаривают, требуют повиновения. Но Розалина выдвигает свои доводы. Первой сдаётся мама, затем отец.

Бедная свадьба украшена только дешёвыми цветами, но девушка довольна — она сегодня разделит постель с братом-мужем. Кто-то из гостей приносит на свадьбу западную диковину — бутылку шампанского.

Весело смеясь Анкур открывает бутылку. Вино хлещет по лицам собравшихся. Большая порция жидкости попадает Розе на разукрашенное лицо.

Вот почему вино проливается всё — оно нагрето. Никто не подсказал что его надо было остудить. Анкур разочарованно стонет.

Рыбачить и не пить спиртное. Кто такое придумал? Не так конечно — пришёл, не успев размотать снасти, забросить их в воду с берега, накатил полстакана, нюхнул перловку или червей в баночке, крякнул от восторга. Помня поговорку между первой и второй перерывчик небольшой, догнал вторую. Не так! Иваныч основательно приготовит снасти, укрепит рогулину у берега. Затем прикорм перловкой — пусть рыбина знает, что здесь корм, здесь не надо рыть мордой дно.

Так и сегодня Константин, приготовив всё как привык за многие годы, из термоса — чтобы не грелась, налил дозу. Всматриваясь как, посуда покрывается испариной, поднимает её ко рту. Холодная жидкость мягко течёт по языку в горло. Эх! Жизнь хороша. Всё! Теперь только после третьего карася, мужчина имеет право выпить вторую.

Третья рыбка, попалась упорная, поднырнула под корягу. Да ерунда, не впервой. Лето, никого рядом нет. Мужчина полностью обнажившись лезет в воду. Остановившись на полпути, когда он вошёл в воду по пояс, мужчина решил помочиться. Какая-то тварина по струе проникает в уретру, цепляясь там коготками причиняет боль. Но мужчина успевает ухватить невиданную рыбку («Видимо из Амазонки занесло!». — Успевает подумать Иваныч) за хвост и тянет. Боль ужасная, вытягивающая из мужественного горла стон. Мужчина откидывает рыбу на берег («Чтобы другого рыбака не укусила!»). Смывая кровь из ранок, мочится. Но моча идёт не постоянно, а пульсациями. Хоть больно, хоть тяжко, но Иваныч освобождает мочевой пузырь.

Выбрасывающий сперму пенис ещё дёргается, а Марина уже понимает, каким помповым «ружьём» она пользовалась. И кровь вообще не кровь, а сперма из родного пениса. И стонет её любимый человек.

Все трое садится на постель одновременно. Мужчина смотрит на ладонь, продолжающую сжимать опадающий фалдус, затем на женщину слева. Она глупо улыбается. Смотрит на женщину справа. Лицо её в сгустках спермы озаряет улыбка.

Сквозь щель кроны деревьев пробивается луч Солнца. Щель так же похожа на уста женщины, растянутые в довольной улыбке.

— Мариш, ты что, всю ночь дрочила мне?

— Не помню. Помню, что уснула возле тебя.

Роза тоже что-то говорит, супруги распознают английскую речь. Но остальное для них непонятно. Затем все трое, подчиняются зову физиологии. Идут в туалет. Марина оккупирует унитаз, Роза фарфоровое биде. Иваныч дожидается, когда прекратится женский поток, Роза как молодая писсает быстрее, освобождает место мистеру Косте.

Затем все трое бегут в море. Омыв тела от вечернего пота и слизи в промежностях, спермы на лице индианки, бредут домой. Мужчина идёт за бритвой, Марина начинает комплекс упражнений. Розе нужно убраться в спальне, приготовить завтрак. Особенно в нём нуждается мужчина, окропивший её лицо спермой. Так жалко было смывать волшебную слизь, кто бы знал.

— Кончил значит? Я же говорила всё будет окей. Больно ему было?

— Да. ОН у него всю ночь стоял. Меня удовлетворил, Розу за…ёб. А кончить не мог, я его пожалела, заставила спать. Ночью, во сне положила руку ему на… член и дрочила, не знаю сколько, но он кончил. Даже стонал. Говорит будто рашпиль из пениса вытащили. Юль, через сколько ему можно…? Ну… это.

— Через час после завтрака сделай массаж, ну а после…. Я уверена — встанет. Пусть предварительно помоется хорошо, мне надо взять сок его простаты на анализ…. Нет, нет. Не беспокойся, простая формальность.

— Кость, иди готовь попу. И письку хорошо помой. Юля придёт брать сок на анализ.

— Да пожалуйста…. А потом. — Супруг показывает жест непозволительный в приличном обществе. Ладонью одной руки бьёт по слегка сжатому кулаку другой. — Трахну свою красотку.

— Да пожалуйста, — женщина копирует супруга, — я даже трусы одевать не буду. Где захочешь, родной, еби меня!

Вскоре мужчина опять кряхтел. Уже палец супруги рыскает в прямой кишке, он подсказывает где именно нужно ласкать и давить. Заходит дочь. В её руке пробирка с какой-то палочкой внутри. Юля собирает на ватку, намотанную на палочку, сок простаты, закупоривает пробирку.

— Ма, три минуты. Не больше. Па, удачи! — Дочь собирает ткань трусиков в пучок, прячет её между булочек и повиливая ими, медленно идёт к двери.

— А ты говоришь — не блядь. Смотри какая задница. Ух не дочь бы, так и трахнул бы чертовку.

— У Розы такая же попка. Еби на здоровье. — Палец покидает кишку. Женщина вытирает смазку с ануса и ягодиц. — Ну чо ебарь-перехватчик, кого первой меня? Или Розу позвать?

— Скоро на аэродром ехать. Начну только с тебя. А потом….

— С верхотуры, как ястреб отберёшь бабья и выстроив их цепочкой….

— Не, не так быстро. Тебя. Розу и тебя. Снова тебя. Ты ведь достойна такой частоты?

— Ну-у-у, если учесть, что ещё Костик, — женщина повторила неприличный жест, — то блядь с вашего завода я быстро догоню.

— Не-а, ты не блядь. И никогда её не станешь. Ты самая честная жена в мире. Чо ты делаешь? — Мужчина обратил внимание на то что жена мажет свой анус лубрикантом.

— Ну-у-у, пока Костик не распечатал это отверстие, решила отдать его тебе.

— Ты хочешь…?

— Да! Юлька говорит, что там такие же окончания как в пизде. И так же приятно. Может туда я дольше продержусь. — Женщина ухватилась за пенис, накаченный кровью за два пульса сердца. — Родненький мой хуй, как я тебя люблю, сладенький.

— Бля! Сладенький? Правда чо ли?

Марина сильнее вздрачивает, собирает каплю на палец.

— На, сам попробуй…. Сладко?

— Фу, солёно! Как клитор Розы. — А Марина уже стоит раком, руками растягивает полупопенки. — У-у-у, какая сморщенная звёздочка. А хуй мой не перекусит?

— Иваныч, бля! Давай уже…. Не, давай сначала в пизду, пару раз сунь…. Ага, вот так…. Постой, замри. Кость, плохо что ты не женщина — это так прекрасно, когда тебя ебут.

— Не-е-е, прекрасней ебать. Засовываешь в тёплую пизду и трахаешь, трахаешь.

— Теперь я понимаю некоторых баб — им не хватает…. Меняй дырочку…. О! Как легко проскочил! Вот что значит мастер. Мастер-ломастер. Кость, ты вторую дырку мне распечатал.

— А рот?

— О! Точно! У-у-у, какой выдающийся целколоматель…. Ох, как он там скользит. — Женщина запустила палец-разведчик во влагалище. Нащупала там движения за перегородкой. — Ты чувствуешь мой палец?

— Да. Я щас кончу. Извини.

— Кончай, любимый. Я потом…. Лишь бы тебе было хорошо, мой родной…. Я вот так лягу, чтобы кровать не пачкать. — Женщина ложится на живот, сжимает ягодицы. — Сейчас не больно было кончать?

— Есть малехо. Терпимо. Костику тоже туда дашь?

— Не-а, перебьётся. Мне ведь от него только зачать. Хотя он как человек мне близок, кажется каким-то родным, своим.

— Я тоже временами улавливаю знакомые интонации в его речах. Он мне говорил, что ни разу не был женат. Со многими женщинами трахался, может, говорит, где-то есть дитя от него. Но ты то точно родишь от него. Знаешь чо, любовь моя? Увольняйся ты всё-таки, я сторожем пойду, ну его на хуй этот завод.

— А жить на что будем?

— Я думаю зять с дочерью не дадут подохнуть с голо…. — Его прерывает дочь, вошедшая в спальную.

Она с кем-то говорит по мобильнику. Разговор ведётся на иностранном языке. О чём говорила дочь, поведала она сама, когда дала отбой.

— Пап, мам, мы все должны лететь на Канары. Возможно ты, па, являешься наследником какой-то богатой старушки.

— Ага, и сам Рохелер, мне будет прислуживать. Сёдня не первое апреля, доченька. Иди, смеши Диму.

— Папа! Да вот…, да вот…. Блин! Чем же поклясться то? Во! Честное пионерское! Правда, па. Ещё не сто процентов, но они разыскивают родственников сеньориты Торес, урождённой Кругловой Анны Михайловны. Она эмигрировала до второй мировой в Испанию, там вышла замуж. Детей ни у неё, ни у супруга нет. Вот она и вспомнила, что в России остался её двоюродный брат Круглов Пётр Иванович.

— Юль, хватит шутить. Видишь ему уже не смешно. — Мама вначале улыбавшаяся, глядя на супруга тоже задумалась.

— Она умерла три года назад. По закону если наследник не явится ещё через год, то наследство перейдёт государству. Да что мы теряем? Ну слетаем на Канары. Сдадим тест дээнка, если ты не родич, вернёмся сюда. Я звоню насчёт билетов, а вы…. Рокфеллеры, блин, переваривайте информацию.

Родители так опешили, что забыли прикрыть срам, так и лежали на кровати.

— Пиздёж!

— Пиздёж! — Согласилась мама. — Этому Димке, деньги некуда девать что ли? Мог бы сразу сказать, давай слетаем на… Куда она сказала…? Ага. Канары.

— Ага, бля! В России не нашли, а тут, где туземцев больше чем туристов, хуяк и нашли Круглова. Да у меня все родственники погибли на….

— Тихо, тихо, родной мой. Согласна! Плохая шутка. О чём мы до её прихода говорили?

— Да, чтобы уволиться…. Бля, а не плохо было бы на старости лет получить наследство и забить хуй на работу.

— Да-а, домик на нашем участке построить, сад, огород. Курочки там, уточки.

— Ага и мальчонка наш там с кустиков ягодки собирает…. Ой, как прелестно всё-таки. И ты голожопая меж грядок ползаешь, на хуй мой надеваешься.

— При мальчонке…? А-а-а, когда он уснёт, объевшись клубнички!

— Мариш, порепетируем?

— Будто я на грядке, а ты, подкравшись…? Вдруг кто зайдёт? Давай вечером.

— Ну няхошь, как хошь. Я пойду стряпуху отстряпухаю.

— Ты хоть срам прикрой.

— Я теперь герой, мне как тримуфатору прифигелии положены.

Дочь, идущая с планшетом в спальную родителей, сталкивается с обнажённым отцом.

— Ты куда?

— Да, там… Розе кое-что сказать.

— Ну иди, я с мамой поговорю…. Папа в загул пошёл? Траться хочет как малолетка?

— Пусть его. О чём поговорим?

— Да всё о том же. О наследстве. Есть прямой рейс до Тенерифе, но послезавтра. Есть на завтра с пересадкой в Риме.

— Юль, вам чо денег некуда девать? Зачем менять курорты? Нам с папой и здесь нравится.

— Скажи, милая, вот если даже один процент вероятности, что папа наследник, пусть даже сарая на Канарах. Тебе не интересно?

— Юль, серьёзно? Не розыгрыш?

— Марина Андреевна! Как вам не стыдно не верить вот этим чистым глазам?

— Четверо летим?

— Конечно. Костик пусть тут отдыхает. Там процедуры пройдём. Дай, Бог, чтобы папа был наследником, и потом сюда вернёмся.

— А это…, как её? Визы?

— Димка уже делает. Завтра будут готовы. Ну, что послезавтра, госпожа Рокфеллер?

— Да, дочь Рокфеллера, послезавтра. Прямой лучше. И высшим классом мне!

— О-о-о! Слушаюсь, моя госпожа.

Корочка спермы засыхая на лице, чуточку раздражая служанку, напоминала о виновниках такой косметики. Перед завтраком мистер Костя, застиг её, собирающую зелень с грядки, что находится за домом. Оказывается, этот отвар так силён, что мужчина вновь обрёл силу. О, Вишну, как он её трахнул, да ещё в такой развратной позе — она ведь так и не выпрямилась, только опёрлась ладонями о грунт. Женщина чувствовала, как её большие груди, вызывая умиление похлёстывали по лицу. А мистер разошёлся не на шутку. Таранит влагалище с желанной частотой. Мощный оргазм подкашивает конечности. Хорошо, что упала лицом на зелень. Она восстановила дыхание, повернулась к мужчине. Он подрачивал растолстевший пенис. Роза знаками просит оросить её лицо спермой, дождавшись окончания пульсаций, высасывает остатки из самих яиц. Размазав эякулят по лицу, улыбнулась мистеру и продолжила сбор урожая.

После завтрака господин приказал, пройти в коморку.

— Послезавтра мы останемся одни. Какой порки ты хочешь? — Спрашивает он у лежащей у его бедра женщины.

— О, господин, я всего лишь раба, как я могу желать. Всё что вам заблагорассудится. Всё, мой повелитель.

— Какие страшные пытки ты знаешь? Говори. — Ю-Ко пытается вытянуть хоть так её фантазии.

— О, мой повелитель, — Роза попадается на удочку, — раба твоя слышала однажды от товарок на рынке, что одну из них связав грубыми верёвками подвесили в чуть живом состоянии. — Явно смотрела порнофильм с БДСМ играми. — Затем привязали к соскам верёвки и подвесили на них груз. Потом несколько мужчин долго терзали её во все отверстия, заполнили бедняжку таким количеством семени, что…, как говорили товарки, этим семенем можно было оплодотворить всех женщин Мальдив. О, мой повелитель, умоляю, не делайте такого со мной! — Женщина говорит одно, а тело выдаёт другое — передок мелко подёргивается, брызжет соком.

— Ха! Теперь я выведал твои страхи. Повелю купить молодого осла, разопну тебя меж заборных ворот. Смажу твою дыру соком ослицы. Ох и будешь ты верезжать от такой пытки.

Грубые фантазии сворачивают мускулатуру служанки в комок, оргазмы мелькают с частотой раз в секунду. Ю-Ко слыша восторг сознания Розы, дрочит у её лица. Сперма заливает глаза, уши, мотающей головой рабыни. Липкая слизь успокаивает женщину, она языком собирает сперму с губ. Затем пальцами растирает второй слой косметики по лицу.

«Любимый, она кончила только от моих фантазий. Представляешь, что будет с ней если натурально поиздеваться над ней?»

«Там за домом есть сарай для инвентаря. Приготовь всё к вечеру. Выебем сучку на пару.»

«Вечером она с мамой лечит папу. Нет! А то папа привыкнет к сексу втроём.»

«Можешь попросить ещё один клон Ю-Ко, и вдвоём с папой мамочку.»

«А Юля чем займётся?»

«А Юля пусть нашу оргию с Розой снимает.»

«Решено!»

— Yes, my lord, I will do what wilt. — (Да, мой господин, я сделаю что повелите.) Отвечала трясясь служанка, следуя за господином Костей. Тряс её не страх. Дёргающийся передок сковывал на долю секунды мышцы таза.

— К тому времени как привезут осла, я тебя свяжу царапающими твоё нежное тело канатами. Смажу влагалище и анус соком молодой лошадки. — Роза внезапно остановилась. Оргазм нахлынувший с последней фразой сковал тело. — И не надейся, что осёл пропустит твой рот, потому как его так же измажу течкой.

— Yes, my lord, I will do what wilt. — Повторила служанка.

Сарай оказался очень хорошо приспособленный для экзекуций. Деревянные балки, поддерживающие стропила, пригодились для двух канатов. Господин надорвал одежду служанки, больно укусил за сосок, полосами халата, завязал глаза рабыне.

Пока он связывал «бедняжку», появились Юлия с Дмитрием. Поцокивая палками по каменной плитке, изобразили шаги копытного. С собой они принесли ведро с очень тёплой водой. В воде лежали два длинный дидло.

— Зачем вы привели двух животных. — Громко спросил Костик.

— У одного из них член толстый, боимся, что он причинит боль вашей рабыне.

— А где сок течкующей ослицы? — Господин закончил заматывать Розу грубым канатом. Подтянув её на метр от пола, зафиксировал конец.

— Вот, целое ведро.

— Помогите мне помазать чертовке все щели.

Дмитрий налил в ладонь лубриканта и принялся натирать им всю промежность женщины, а Ю-Ко помазала рот и губы находящейся в прострации рабыни.

— Ведите сюда осла с тонким членом. — «Приказывает» господин.

Достаёт из ведра тонкий фаллоимитатор, проводит им по губам Розы.

— Вот таким членом осёл будет тебя драть в рот. А вот это животное уже не может терпеть, сейчас ты окажешься на его толстом, бугристом органе.

— Yes, my lord. — Постукивая зубами говорит находящаяся на вершине блаженства женщина.

— Ну-ка, жеребец, на изготовку. — Хихикая начала игру Марина, как заправский хирург, натянула резиновую перчатку.

— Давай стоя, тебе не удобно сосать…. А где Роза со снадобьем?

— Звякнула я в колокольчик. Может поломалась техника. Лежи тут, подрачивай, я схожу за ней.

Зять с дочерью отсутствовали. Пляж так же пустовал. На диване в холле, лежал Костик и «глазел» телевизор.

— Где все?

— Дима с Юлей пошли одаривать Розалину.

— Темно же…

— Так они недалеко. В сарае одаривают. Иди ко мне, мамочка. А то у меня спермотоксикоз начинается. Гляди какая игрушка.

Марина сглотнула слюну — уж очень сильно подготовила фалдус Ю-Ко.

— Не-е-ет. — Интонация, однако была скорее — «Да-а-а!». — Меня там муж ждёт.

— Ты возможно ещё не беременна, послезавтра уезжаете. Когда ещё встретимся. Зови Иваныча.

Срамные губы-литавры, громко хлопнув раскрылись. Влага полилась по бедру женщины.

— Костя! — Громко вскрикнула женщина, освобождаясь от низа купальника. — Иди к нам, любимый.

— Как ты знаешь, прелюдия для меня — сам факт подготовки к соитию. У тебя вообще в прекрасном состоянии стояния…, хи. Кость, в доме кроме Костика и нас никого. А я хочу втроём…. Понял?

— У меня он полувялый…. Да, пососи.

— Перчатка на руке. Раздвинь ноги. Костик, отвернись пока.

Марина уверено вторглась в прямую кишку супруга. Три минуты процедуры, закончились великолепным стояком у Иваныча.

— Я сама, лежите смирно. — Командует женщина, надевается влагалищем на стояк Костика.

С минутку елозит по нём. Затем женщина легла на живот мужчины. Перчаткой где ещё много лубриканта мажет свой анус, заталкивает палец и добавляет туда остатки.

— Кость, понял?

— Я вообще то хотел в пизду! Ой! Извини, Костя. Но и сюда можно.

— Иваныч, можешь сначала со мной в один коридор, а потом другим эшелоном.

— Начинай, родной, куда хочешь. Только тихо. Я можно сказать ещё целка — первый раз на два хуя надеваюсь.

— А мне не впервой целки рвать. Бля, лишь бы наши не вернулись, кайф не испортили.

Мужчина говорит, а пенис уже лезет в знакомую щель. Женщина покряхтывает, вертит попой, поправляя угол.

— Всё…? Не шевелитесь…. Я-йа-йа, готова.

Мужчины как могут таранят полость. Развратность и необычность происходящего направили сознание женщины на ощущения, а не на желание достичь услады. Небольшой дискомфорт сменяется восхитительным ощущением наполненности влагалища.

Знакомые спазмы в низу живота, напоминают о приближающемся оргазме. Женщина просит остановиться.

— Любимый я щас кончу, а хочу ещё в жопу.

— А мне можно будет? — Ю-Ко провоцирует мать.

— Нет! У тебя огромный. И ты должен меня оплодотворить.

— Не настолько он огромный. Раз. И после попки можно в пизду закончить. Два.

— Костик, молчи…. Родной. Тебя долго ждать?

— Так я уже. Разве не чувствуешь?

— Вот что значит хорошее расслабление. Ну, всё! Погнали… наши городских.

Константин таранит попку жены, чувствует движение члена в плотности сфинктера. Кажется, что он стягивает крайнюю плоть, до боли утончая кожицу на залупе. Сильно загнав истребитель в жопу-эшелон, выпускает весь боекомплект.

Супруга слушая подёргивания члена в анусе, тоже забивается в оргазме. Иваныч отходит от любовников, пьёт вино из горла бутылки. Подносит её жене. Марина утоляет жажду, передаёт напиток любовнику. Он осушает посуду.

— Давай, мамочка, на изготовку. — Ю-Ко слышала мыслеграммы мамы. — Только попробуем. Не понравится — скажешь.

— У-у-у, а глаза то хитрые, как у басурманина! Знаешь ведь, что не смогу остановиться. Любимый, если чо, так ты его веслом по голове.

— Не по голове — по жопе, если входить не будет.

— Давай, Костик, она для виду ломается…. О-о-оп! И готово!

Марина побаивалась, но оргазменная раслабуха, купировала боль.

— Потереби…

Иваныч, думает, что его просят потеребить соски, принимается за ласки раскрасневшихся ягод. Ю-Ко понимает, что мама просит поласкать клитор. От обоюдных ласк женщина теряет контроль над телом. Ю-Ко переворачивает маму на спину, заправив «шланг» в «бензобак» произвёл долитие нужных сперматозоидов. Ведь по прогнозам Энигмы, сегодня такой день, что Марина может зачать двойню.

— Сегодня ты зачнёшь, мамочка.

— Кость, любимый, тебе знакомы эти интонации?

— Ага. Юлька точь так же говорит. Ляж, родная попой к верху…. Помнишь, как в комнатушке у бабки?

— Ой, меня такая нега охватила, ничего ни хочу делать. Ворочайте меня, как хотите.

Иваныч командовал, а Костик приподнял женщину спиной на спинку дивана, ступни ног оказались сверху той же спинки. Две покрасневшие щели замаячили перед глазами мужчин. Костик припал устами к вытекшим частям спермы, облизал до суха.

Развратность такого окончания, подняли фалдус Константину.

— А где Роза?

— В сарае. Пошли посмотрим. А ты лежи.

— Я тоже хочу посмотреть, что такое ей подарили зять и дочь. Подай трусы, заткну, чтобы не выливалось.

Марина со спутниками вошла в сарай, как раз в тот момент, когда Роза примеряла губами толстый «член осла».

Костик, который начинал всё это, в момент появления родителей исчез. Его заменял Дмитрий. Марина сразу обратила внимание на ужасный член зятя. Сейчас он выглядел огромным баобабом. А то что он держал в руках ни шло ни в какое сравнение с его, Диминым членом. Мало того, что он водил по губам связанной в удушающий кокон Розы, так что-то грозно говорил бедняжке.

— Юлька! Ну-ка прекратите это! — Мама грозно шепчет дочери.

— Ма! Успокойся! Она сама этого захотела. Поверь мне. Она сама. Смотри, смотри на её письку. Видишь, как дребезжит? Оргазмы уже не прекращаются. Сейчас её в три… хуя отдерут. О! Видишь папик уже смотрит куда пристроиться.

— Ой, бесстыдница. Будешь смотреть как папа….

— И на видео снимать буду.

Вдруг «бедняжка» громко закричала — это Дмитрий вошёл больно в трепещущее влагалище. Костик больно ударил её плёткой по ягодице — красной запятой вспыхнули полупопенки женщины. Мужчина ещё что-то сказал, Роза ответила.

— Она сказала, что ей очень понравилось, как господин осадил свою рабыню.

— Господин, рабыня?

— Да, мам, это мазохистские игры. Может слышала про маркиза де Сада…? Да, да. Садист значит.

— Она же задохнётся сейчас! — Костик загнал фалдус в горло «жертвы». Всяческая жидкость льётся практически изо всех органов — слёзы, слюни, сопли. Женщина громко кашляет, исторгая мокроту.

— Всё под контролем. Только до обморока, а потом повторно удушать будет. Рожу, тоже попробую.

— Я тебе, блядь, попробую! Что такой елды мало? Девятнадцать различных хуёв мало? — Мама не замечает, что сквернословит с дочерью.

— Ма! А я между прочим ещё ни разу с двумя мужиками одновременно…, не то что некоторые.

— А…, а…, а ты откуда знаешь? Вроде Костик и папа к тебе не подходили.

— Вот ты мне и подтвердила мои догадки. У тебя затычки из двух дыр торчат. Хорошо то хоть? Не зря?

— Стыдно… говорить. Ты ведь дочь моя, а я…

— А я у тебя первая лесбийская любовница. Смотри. Димка к жопе пристраивается. Всё! Пиздец бабёнке. Не сможет жопа говно откусывать…. А-а-а, пожалел сучку. Гляди папа пристроился, пойду для истории запечатлею…. О! Так он в жопу её хочет. Понравилось ему в твоей попке, однако.

— Юль. Не отходи от меня…. Упаду щас…. Возбудилась, чо! Я за тебя держусь, иди медленно.

Папа не замечает, как дочь направила видеокамеру на его, ныряющий в анус индианки, пенис. Он смотрит, как член зятя перекрывает доступ воздуха в лёгкие женщины. Лицо той мгновенно синеет, и тут же краснеет, когда фалдус открывает горло.

Марина жалеет женщину, гладит её по раскрасневшимся от сдавливания верёвками грудям. Натыкаясь на стальные соски, сильно сдавливает один. Роза издаёт стон. Уж Марина то может отличить стон боли, от стона сладострастия.

Дочь фиксирует эти ласки на камеру, другой рукой раздражает маме клитор. Выудив из инфополя желание дочери, когда она была в обличии Димы, засадить в «глаз» стоящему в позе йоги своему телу, мама становится аналогично. Шлёт телепатемы любому из присутствующих мужчин.

Супруг занят анусом Розы. Юля и Дмитрий решают, что пусть это будет Ю-Ко, так как его сперма уже присутствует во влагалище. Костик «засаживает по самые помидоры» в аппетитный «глаз». Члену в такой позе приходится сильно ломаться, так как канал направлен строго вниз. Но зато женщине невероятно приятно — пенис массирует совсем другие области влагалища.

Дочь фиксирует и такое соитие.

Дима с кончившим папой развязывают Розу.

Презерватив. Помятый, истрепленный. Вот первые ассоциации возникающие от вида служанки. Она в состоянии только смотреть как её господин совокупляется с мисс Мариной.

«Интересная поза у мисс.» — Мелькает мысль в голове натрахавшейся до умопомрачения служанки. Но и Марина вскоре ложится на каменный пол сарая. Теперь их глаза видят друг друга, разум понимает, что обе довольны. Они могут погладить лица соратницы.

— Ма, на камне не лежи, вставай уже. — Она тоже повторяет служанке. Женщин подхватывают мужчины, помогают идти к океану.

— Если бы бог не придумал оргазм, то люди затрахались бы до смерти. — Вспоминает афоризм Дмитрий.

— Да-а-а, я сегодня три раза за день кончил. — Потягивается помолодевший Иваныч. — А всё вы с Юлькой, зять. Сначала раздели нас не торопясь, а сегодня уже позвали на огию… А? Ага, оргию.

— Тебе хуёво, Иваныч?

— Нет, мне заебись. Давайте мужики за… — чтоб хуй стоял и девки были. — Константин делает глоток скотча. Так же как зять полощет им во рту.

«Ни чо, привыкну и его употреблять.» — Во рту непривычно жжёт, но горло легко пропускает порцию.

— А ты чего своим хуем Розе в жопу то…? А-а-а. Ну спасибо, что для меня оставил. Хотя у неё там посвободней чем у Маришки… Только меж нами! Костик ты её уже туда?

— Нет. У неё есть самотык. Да, бля! Хуй резиновый. Больше твоего, меньше моего. Она ведь хуестрадилица. Вдова, бедняжка. А замуж можно только за вдовца, а их на всех не хватает.

— И чо другие…. Гости. Как мы, не ебли её чо ли?

— Не-а. Самой ей мешает менталитет. А гости в основном такие богатеи, что пальцы веером. Им помочь бедняжке за подло.

Иванычу жалко молодую женщину. Он в пьяных раздумьях решает:

«Если наследство большое, то заберу бедняжку с собой. А чо!? Готовит она вкусно. Ебаться хочет всегда. И молода телом. Решено, блядь! Забираю Розочку…. Розочку-козочку. О! Бля и коз там заведу. Помню в детстве мама водила меня к каким-то знакомым. У тех была коза. А молоко то какое вкусное у той козы. Маришка, Юлька, родят будет мальцам прикорм. А вот Розочка-козочка. Тоже оголилась. Бля! Опять встаёт. Розу или Марину? Блядь, жалко обеих. Ладно, потерплю!»

Будто слыша его раздумья о ней, Роза садится рядом с ним. Как влюблённая девушка кладёт голову ему на плечо. Он гладит её чёрные волосы.

— Понравилось сегодня? — По-русски спрашивает её.

— Yes, mister Constantine. — Ласковое слово и кошке приятно. — And you, sir, like it?

— Спрашиваешь! Конечно понравилось. Мы, простой русский народ, понимаем, как вам плохо. Особенно эти ваши дурацкие обычаи выдавать девчушку замуж. Тебе бы ещё в куклы играть, а ты должна ноги раздвигать. Хоть ласковый муженёк был? Не обижал?

— Indian girl must endure. A husband does not hurt. That died early. (Индийская девушка, должна терпеть. А муж не обижал. Вот погиб рано.) — Они сами не замечают, что понимают слова собеседника. Им сейчас очень хорошо.

Опять в глубинах космоса, кто-то более разумный раскладывает пасьянс, картами в котором являются судьбы вибрирующих в нужных частотах Константина и Розы.

— Съезжу на Канары, привезу тебе подарок. Чтобы ты хотела?

— At your discretion, my lord. (На твоё усмотрение, мой господин.)

— Озябла, родимая. Давай я тебя пледом укрою…. Вот так.

— Thank you, sir. Russian You are wonderful people. (Благодарю, сэр. Вы русские такие замечательные люди.)

На их милую беседу посматривают Марина с Юлей.

— Так разговаривают, будто понимают друг друга. — Марина не знает ревновать ей или нет. Вон ту укрыл значит, а про жену и дочь забыл.

— Ма, не ревнуй. Сейчас им хорошо. Себя на их место поставь…

— Поняла, Юль, поняла. Пошли спать уже.

— Можно я с тобой…? Да они ещё долго сидеть будут.

— Я тоже не люблю, когда мужчина перегаром дышит.

Женщины идут в дом, Юля несёт камеру.

— Зачем снимала бесстыдство? Вдруг кто увидит?

— Бесстыдство? Своих детей я буду беречь от такого, но потом они станут взрослыми, следить за ними будет невозможно, общество так же развратит их. Спасибо, кстати, что ты правильно воспитала меня, родимая. Но так охота изведать неизведанное…. А камера? Так это всё для игр, не записывалось там ничего.

Женщины споласкивают морскую соль с тел. Уложившись на постель продолжают беседовать.

— Знаешь, Юленька, я сегодня желала, чтобы Димка взял меня. Вот что-то знакомое промелькнуло, будто уже делала такое с ним. Стою, манду наружу вывернула и думаю — засади, Димочка. Шлюхой щас себя чувствую…

— Ты сможешь вытерпеть год?

— Чего вытерпеть?

— Через год, когда разродишься, Димка сделает тебе ещё одного. А сейчас надо карму беречь…. Судьбу, по-индийски. Ведь он мог и отъебать тебя, но решил, что раз в тебе сперма Костика, то лучше не мешать ей добираться до яйцеклетки. Сегодня же у тебя максимум овуляции?

— Все такие догадливые пошли. Наблюдательные, слов нет! А что это за экспресс-метод определения беременности?

— Завтра я тебе дам. Спокойной ночи, любимая моя мамочка.

— И ты спи спокойно, мой свет.

Иваныч лёг на парусину шезлонга, притянул Розу к себе. Издав вздох радости, женщина приютила голову на его груди. Они опять долго разговаривали, поведали друг дружке о житье-бытье. Роза очень удивилась, узнав, что мисс вовсе не мисс, а миссис. И она жена мистера Кости. Он узнал, что точь-в-точь похож на её брата Анкура, в которого она, будучи подростком влюбилась и едва не сбежала к нему, когда он овдовел. Да, местные законы позволяют инцест браки между родственниками.

Так всё уменьшая громкость общения, они уснули. Ей опять снились развратные совокупления между ней и братом.

Ранние птицы пробудили молодую женщину. Открыв глаза увидела, что напускала слюну на волосатую грудь мистера, а её ладонь устала сжимать пенис. Сейчас ей хотелось помочиться. Боясь его разбудить, она тихонько отодвинула его руку, обнявшую её за плечо. Освободив пузырь в кустарнике, женщина вернулась к ставшему таким родным и желанным мужчине. Нельзя мучить мистера Костю долгим стояком. Побаливающий после вчерашних игр рот, проворно поглотил соску.

Мужчине снилась Роза, высасывающая из него недуг потенции. Вот они, последние, застаревшие сгустки боли покидают его мочеполовую систему.

— Выплюнь эту гадость. — Говорит он, открыв глаза. Женщина повинуется. — Всё теперь я абсолютно здоров. Следующий киселёк можешь глотать. Хорошо, моя родная?

— Yes, my lord, I will do what wilt.

— Не господин! Я тебе любовник, ты моя женщина. Поняла?

— Yes, my lover, I realized. I'm your woman. — Халат, порванный на повязку, лежит в сарае. Женщина не спрашивая надевает футболку мужчины, оставшуюся лежать ещё с обеда вчерашнего дня. — I'm talking your shirt, dear?

— Ты прелестна в ней, родная. Мне салатик с морепродуктами, пожалуйста.

«Энигма, как нам не нарушая баланс инфополя, повысить свои финансы?»— Несколько дней назад спросили Дима и Юля.

«Лучше всего будет испытанным методом — руками, мозгами. Но лишить некоторых накоплений наркобаронов, мутящих сознание людей, входит в программу межгалактической службы по борьбе с такими преступлениями. Так же можно найти умирающих богатых людей, которые сойдя с ума, оставляют наследство любимцам из мира животных. Основным условием является сохранность жизни всех людей. Подумайте сами — где, у кого, что забрать. По итогам операции, вас могут нанять на постоянную работу, со своими привилегиями.»

«Да куда же ещё больше привилегий? Нам и так хватает. Давая, родная думать, искать как забрать деньги, не приведя к плохим последствиям.»

Результатом поиска стала находка умирающей испанки, состояние которой оценивалось в три с небольшим миллиона евро. Так же в собственности сеньоры был остров в Канорском архипелаге. Островок две сотни в длину и около сотни метров в ширину, со своей вулканической лагуной, готовы были купить за десять миллионов.

На этом острове и жила старая сеньора. Слугами у неё были такая же пожилая супружеская пара, тоже испанцы.

Дима с Юлей познакомились со служанкой, приплывшей в город за продуктами. Небольшое внушение и сеньоре Литиции захотелось посмотреть знаменитую пещеру на большом острове. Приплыв домой, она стала яростно уговаривать супруга посетить пещеру. Он удивился неожиданному желанию супруги, стал противиться, но доводы супруги, что они и так сидят затворниками на острове, ничего не видя, не ходят на развлечения, сломили его сопротивление. Поставив хозяйку в известность, они поплыли на катере к большому острову с известной пещерой.

Как оказалось хорошо, что молодые люди, с которыми Литиция познакомилась в городе, тоже надумали в этот день совершить спуск в пещеру. Молодая Кармен, весело хохоча опёрлась о руку старого сеньора Пабло. А сеньор Дани предложил свою руку Литиции. Он со знанием рассказывал о пещере, водил по огороженным леером тропинкам. Вскоре четвёрка вообще отстала от гида, уведшего остальную группу далее.

Итогом прогулки явилось сканирование тел пожилых испанцев у незаметного портала. Литиция стоя у непримечательного камня, зачем-то оглядела себя с макушки до ступней.

«Уймись негодница! Ты размечталась о молодом мужчине? Да! Щель то у тебя сухая, негодная для любовных игр. Может поэтому детей у тебя нет. Эх. И помечтать нельзя!». — Старая женщина действительно была патологично суха. Поэтому она часто видела, как супруг изменял ей с хозяйкой.

А супруг стоял перед тем же камнем, чувствовал прикосновение упругой груди молодой женщины к его плечу и жалел о годах, проведённых с холодной супругой, навязанной ему, тогда ещё молодому солдату, служившему денщиком у генерала, этим же командиром. Литиция приходилась родной сестрой генералу, поэтому быть женатым на сестре самого командующего испанской армией при режиме Франко, было заманчиво.

Сейчас милая женщина жалась к нему, весело воркуя на отвлечённые темы. Затем четвёрка путешественников прошла в ресторан, где молодые люди, проводившие свой медовый месяц на Канарах, угостили их прекрасным обедом с небольшим возлиянием. Во время обеда, Пабло и Литиция «вспомнили» что старая сеньора умерла. Добрая женщина позаботилась о них и в своём завещании указала их как владельцев малюсенького виноградника, естественно с поместьем, на континенте, в далёкой от Канар провинции Испании. Вот и дарственная приятно греет сердце сеньора Пабло. Тех ста тысяч евро, которые «уплатила» хозяйка как раз хватит на безбедную старость, а если ещё они смогут наладить сбор и продажу винограда, то можно вообще не беспокоиться.

Дани и Кармен, проводили Пабло и Литицию на паром, отправляющийся на материк.

Так за десять дней до смерти хозяйки, в телах Пабло и Литиции в доме появились Дмитрий и Юлия. Через день, сеньора Сальма «вспомнила» что она родилась в России, у неё там «есть» брат. Возможно у этого брата есть родственники и она может завещать им своё состояние. Сделать из старого дома приют для бездомных кошек и собак она резко расхотела. Позвонила своему душеприказчику.

Нотариус прибыл на следующий день. Очень удивился внезапным воспоминаниям клиентки. Она точно заверила его что находится в здравом уме и «твёрдой памяти», рассказала, как эмигрировала из-за железного занавеса, как встретила своего супруга. Нотариус хотел предложить медицинское обследование ума Сальмы, но потом быстро «передумал». А когда старая сеньора начала говорить по-русски, то сразу поверил. Он сам по ТВ слышал распространённые русские слова: «Товарищ, Спутник, Ленинград».

Переписав завещание, он удивился недоверчивости клиентки. Она захотела, чтобы у неё взяли кровь для генетического анализа. Приказала, чтобы кровь наследника минимум на восемьдесят пять процентов совпадала с её кровью. Если наследник не найдётся, то остров продать и все деньги пустить на строительство приюта для… эмигрантов из России. Запинка произошла из-за воспоминания о кошках и собаках.

Таким образом данные теста генетического анализа Константина, слегка изменённые инопланетной технологией, оказались в завещании сеньоры Сальмы. Все описанные события происходили в 2011 году, когда Сальма действительно умерла своей смертью. За три года поисков, наследники не объявились. В 2014 году, управляющий капиталом Сальмы Фернандес начал уговаривать нотариуса подменить данные теста. Особенно сильно нотариус пожелал подменить лист после того как Россия оккупировала Крым. Он даже подошёл к сейфу где лежали дела о наследстве. А затем он вдруг «вспомнил» что он является честнейшим человеком, сыном и внуком знаменитых нотариусов. Ему позвонили из агентства, занимающегося поиском наследников, сказали, что человек по фамилии Круглов перелетел из Москвы на Мальдивы, назвали данные путешествующей с ним дочери и номер её мобильного телефона. Надеясь, что ДНК код не будет соответствовать с кодом его клиентки, нотариус созвонился с Юлей Кругловой.

— Марин, Иваныч, у вас с собой нету деловых костюмов. Сегодня едем приоденемся, так как европейские чиновники не любят людей в бедной одежде.

— Ага, значит по одёжке встречают…. Костя, тебе нужно постричься, грязь из-под ногтей удалить.

— И тебе, родимая, тоже нужно сделать что-нибудь с причёской. Я прав, Дим?

— Да, Марин, тебе нужно как минимум три часа провести в салоне. Ты ведь не хочешь опозорить своего Рокфеллера?

— Мам, и я с тобой в салон, но после того как купим папе хороший костюм.

— Ой, чует моё сердце — деньги на ветер. Потом будет этот костюм висеть в шифоньере, как два предыдущих. — Пессимизм Марины увеличивался с каждой затратой.

— Ну, по крайней мере им можно будет воспользоваться, когда будет официальное бракосочетание…. Да, мамочка, мы решили расписаться, нельзя ребёнка рожать без этого. Кстати, пошли я тебе дам тест на беременность. Сначала выпьешь таблетку, а потом пописсаешь на тест.

Такой экспресс-тест она выдумала сама. А тест с испорченным сроком хранения, по любому покажет беременность. Тем легче было обмануть маму, что она сроду не пользовалась тестами.

Через час, перед самой поездкой в город, Марина отдала тест дочери.

— Пап, ликуй — твоя жена беременна. — Огласила она информацию портала. В яйцеклетку мамы проникли два сперматозоида. Через два дня яйцеклетка разделится на две. В каждой из них будет расти по мальчику.

— Эх, по писярику бы, в честь такой новости. Иди, ко мне, моя любимая супруга. О, о. Я чувствую, как он уже шевелится…. Шутю я, шутю.

— Успеешь ещё отметить, садись в такси. — Женщина сама ликовала — замыслы потихоньку начали реализовываться.

Оставшись дома с господином одна, Роза воспротивилась приставанию Костика. Сказала, что игры кончились, она нашла свою любовь и не хочет ей изменять. Даже гневные взгляды господина Кости, не смогли сломить её сопротивление.

«Определённо эта ночь связала папу и Розу. Она яро отвергает мои домогания». — Послала мыслеграмму Диме, Ю-Ко и дематериализовалась.

Вечером, вся компания собралась за столом. Хулиганя, индианка надела футболку Константина на голое тело. Игривость самочки возбудила даже Марину с Юлей.

— I apologize for my attire, gentlemen. (Прошу прощения за мой наряд, господа.)

— Я тебе говорил, что здесь для тебя все друзья. Повтори — друзья

— Дрюзъя, — Улыбаясь всей белизной ровных зубов повторила за мужчиной Роза.

— Как вы друг друга поминаете? Она по-английски, ты по-русски.

— Понимаем и всё тут…. Юль может ты сможешь маме объяснить?

— Ма, им помогает влюблённость…. Да, да, наш папочка влюбился…. Кто ему говорил о пробуждении в объятья двух красоток?

— А ты откуда наш разговор знаешь?

— Ма, я за эти дни так много о вас с папой узнала. Вы как подростки пиздами и хуями раскидываетесь. Здесь же стены гипсокартонные.

— Ой, стыдоба мне…. А всё из-за тебя бесстыдницы, — мама нашла на ком отыграться, — начала первой ходить, писькой светить…. Нет, писькой, родишь будет пизда…. Ага, как у коровы. Ха-ха-ха.

— Мам, у тебя то не как у коровы, аккуратненькая такая пиздёнка.

— Пиздёнка! Как ласково звучит то! Глянь на них, закусывают поцелуями…. Ах, ты бессовестный, при жене такое вытворять.

— Димка сказал, что у неё щель мельче моей, до матки сразу достаёт. Родишь, попробуешь с зятем, а то что за тёща если под зятем не была. Ха-ха-ха.

— Что вы там про зятя говорите? — Дима и так слышал весь разговор женщин.

— Ничо, ничо. Это между нами девочками, мужчинам не стоит влезать, — Марина опьянела от возбуждения и лёгкого алкоголя. — Юль, а она не уведёт его у меня?

— В тебя он влюблён пожизненно, а в неё как подросток. Скажи были в детдоме такие девушки, за которыми он мог приударить, считая тебя сестрой?

— Ну, что душой кривить. Были у нас две крали, как накрасятся так глаз не отвести, даже у меня хуй вставал…, это я образно. А уж про папку и говорить не нужно. Потом как поженились, признался, что в туалете дрочил на их образы. С красотой тех девок я не могла сравниться, но вот с характером они не могли меня превзойти. Грязное распутство исходило от всего о чём бы они не говорили прокуренными голосами. У одной даже слюни брызгали изо рта, когда губами шлёпала. Так её и звали — губошлёпка. Дима, хватит нам наливать, ты подзабыл что мы БЕРЕМЕННЫЕ?

— Да это же компот. Юль, тебе может мартини?

— Не, я с мамой….

Хорошенько отметив главную новость, мужчины разобрали своих женщин. Так как любовник Костя уезжал и есть вероятность, что он вообще не вернётся, Роза с радостью позволила утянуть себя в спальную Константина. Костик, сообщил, что тоже уедет завтра и Марина его больше не увидит. Так как отцом её ребёнка является Костик, то карма не испортится. Марина повела мужчину в свою спальную. Ну, а Дима и Юля пошли в… сарай. Юля всё чаще хандрила насчёт безнаказанности. А так как беременное тело менять нельзя, то можно почувствовать азарт перед болью.

— Дим, я проклизмилась хорошенько. Хочу на девять месяцев, а может и более походить с рванной жопой и охрипшим горлом.

— Твои желания мне понятны, я считаю, что ты заслуживаешь того что хочешь…

— Но!?

— Безо всяких «но». В твоей попке я уже был, так что не без удовольствия буду ебать тебя только в жопу. А вот насчёт горла, есть один нюанс. Зародышу нужен кислород….

— Да, ты прав. Значит минет не до горла. Так сказать, поверхностное ласканье. Ну, то что ты любишь пизды лизать я уже знаю. Помнишь мы разговаривали насчёт сканировки твоего тела с эрегированным членом…, ах да, мы же договорились, хуем. Хочу, как ты предлагал, не вынимая две ебли подряд.

— А затем три?

— Посмотрим…. Посмотрим. Я вот тут на верстаке, сиськами на него лягу. Держи лубрикант.

Крики Юли, добрых полчаса пугали ночных птиц и животных.

А Марина с Костиком пользовали все отверстия в теле женщины для удовлетворения своих фантазий. Особенно отрывалась Ю-Ко. Выкладывала в акты все свои познания в удовольствии для любимой мамы. Марина, разобрав сладость анального секса, всё чаще просила покочегарить в топке-попке.

Роза прихватила с собой отвар улучшающий потенцию.

— Take, cute, drink. Drink. I want your body is not bent all night. (Возьми, милый, напиток. Выпей. Я хочу, чтобы твой орган не сгибался всю ночь.)

— Я хочу поделиться с тобой сим зельем. Посмотрим, как тебя он возбудит.

Эта парочка так же бурно трахалась, не стесняясь компаньонов. Затем они опять много разговаривали, останавливаясь только на утоление жажды. Выпивая по полбокала вина, предавались любовным актам, и всё повторялось по кругу.

Вернувшиеся с экзекуций над анусом, Юля и Дима ещё долго слышали их бубнение, равномерные стоны совокупляющихся.

По прибытию в Тенерифе, распаковав чемоданы в номерах отеля, чётко по-деловому одетые Константин и Юля пошли в нотариальную контору. Нотариус проверил документы мужчины. Медик вызванный к этому времени взял соскоб из ротовой полости сеньора Круглова. Так как претенденты на наследство оплатили экспресс-анализ, то на завтра, нотариус вызвал к себе управляющего капиталом.

К нотариусу наши герои заходят четверо. Константин знакомит зятя и супругу с нотариусом.

— Это сеньор Анджей Валеский. Он управляющий…, теперь уже ваш, сеньор Константин. — Нотариус говорит по-испански, Юля успевает переводить.

Пока Юля переводит, Дима считывает мысли Анджея. Не понравились они Диме, ой не понравились. Во-первых, предложение нотариусу подменить лист с ДНК анализом. Во-вторых, он ненавидел русских, чисто на уровне врождённой ненависти. Ведь это русские вместе с немчурой и австрияками поработили некогда великую Ржечь Посполитую, более трёх веков диктовавшую свою волю всей Европе.

В-третьих, будучи жадным человеком, он, считая Константина грубым неучем, помысливал на крайний случай продать остров за десять миллионов евро, а русакам отдать сто тысяч. О том, что он обманывал сеньору Сальму, он и забыл. Бедная женщина и не знала, что половина капитала перекочевала в карман поляка. А после смерти старушки, деньги исчезали с удивительной частотой.

— И так, сеньор Константин, вы действительно родственник Сальмы Фернандес. Ваш дээнка код на девяносто один процент совпадает с кодом сеньоры Фернандес. Все формальности по передаче вам имущества лежат на сеньоре Валески. Анджей, вам слово.

— Капи…. Извините. Капитал сеньоры Фернандес. Остров площадью триста семьдесят квадратных метров, с каменным домом, пирсом…. Всё перечислять не буду, сейчас поплывём туда и сами увидите.

— А финансы? — Взор этого крупного мужчины, ещё при первом контакте, не понравился поляку.

— Финансы… лежат на… депозите. Су-м-ма восемьсот… евро. Ой, тысяч евро я… хотел… сказать.

— А у нас есть свидетельства. — Дима наезжал на управляющего густыми как у Брежнева бровями. — Что до начала вашего управления имуществом, на счету у сеньоров Фернандес было три с половиной миллиона.

Валеский вспомнил как в детстве, когда его поймали за кражей общих в подростковой компании, денег, он так же не смог оправдаться и со слезами, с мольбой не бить его, выложил всю правду-матку.

— Они…, они…. Я не хотел…, им же всё равно было умирать. Зачем они старикам. Я сегодня же переведу все…. Всё. На ваш счёт. Но мне…, мне положены комиссионные.

— Вот премиальные начисления и будут вам комиссией. Согласны? Или через суд?

— Нет, нет. — Валеский понимал, что через суд он может потерять всё. — Сегодня же переведу вам на счёт… три миллиона, шестьсот сорок три тысячи, восемьсот девять евро. — Закончил он более конкретно.

— Пан, может быть свободен, как и его Польша. Остров нам покажет верно служащий нотариус. Вы не против, сеньор Родригес…? Мой тесть очень добрый человек, хочет отблагодарить вас за честность. Пан Валеский, перечислите на счёт сеньора Родригеса миллион евро.

— Ми… ми…ми…

— До один миллион евро. И если бы вы были так же честны, то остались бы нашим управляющим и с миллионом евро в знак благодарности. Старайтесь больше не попадаться нам на глаза…, пан.

«У тебя тоже генетическая ненависть к полякам, родной?»

«Нет, я не националист. Хапуг терпеть не могу. Вот его помыслы…. Заметила какие планы он строил?»

Нотариус показывал дом новым хозяевам. Познакомил их со слугами, Литицией и Пабло Хортес, сохранившими дом и прилегающие к нему строения в идеальном порядке. Слугам уже за шестьдесят, но выглядят они потрясающе. Весёлый огонёк в глазах женщины, озорные взгляды, исходящие от мужчины.

Более трёх лет провели сознания Юли и Димы в телах Литиции и Пабло. По началу Юля не понимала отсутствие желания в своём теле. Но глубоко отсканировав свой мозг, нашла патологию — гипофиз плохо регулировал выброс гормона эстрогена, отвечающий за многие химические реакции в женском теле.

Пока Дима удовлетворял свои потребности сильно намазав старое влагалище лубрикатом, Юля лечила своё, старческое тело. А потом как понеслось…. Робинзонада на отдельном острове. Пестрящий ссылками на свингерские предложения интернет, Юля посетила практически сразу после оздоровления нового тела.

Гласила вывеска на входе в дом, из которого временами выбегали пьяные и оголённые существа различного пола. Гости были рады посетить «Островок Счастья» как они его называли, привозили с собой продукты и выпивку. Иногда оргии не заканчивались только выходными днями, растягиваясь на неделю.

Возраст и предпочтения участников были до того разные, что временами старый пидорас вылизывал влагалище уж очень молоденькой двустволки, в то время как его самого натягивал на кукан сверстник девочки. А уж о бисексуалах речь вообще не шла. Вставая №паровозиком» три гомосексуала ебли первого, у которого не пропало желание засандалить во влагалище. Он, соскальзывая со члена в своём очке, входил в гнездо бабёнки, второй педрила, догонял первого, так же освобождая дистанцию для третьего. Вот таким скачкообразными методами, постепенно приноравливаясь к необычным движениям, они удовлетворяли похоть.

Слои различной жидкости — спермы, выделений из влагалища и менструальной крови порой не давали спокойно ходить. Существа падали на пол, чтобы быть тут же отъёбаными, не зависимо какого пола был упавший. Русскую блатную поговорку — один раз не пидорас, второй раз не первый раз, переведённую на испанский, многие знали не понаслышке. Если перебравший алкоголя мужчина забывая позаботиться об анусе засыпал, то мог проснуться от неприятных ощущений в прямой кишке.

С пяток станков ебальных, покрывались пылью после поломки, возникшей от чрезмерной эксплуатации. Канаты, плети и прочие атрибуты для БДСМ, испачканные человеческими выделениями, часто заменялись на более свежие.

Дважды в полугодие вывозились горы пустой тары, некогда содержащей в себе различные напитки и лубриканты. Юля с Димой, естественно принимали самое активное участие во всех оргиях. Старое тело Литиции, подвергнутое насилию во все отверстия, самыми большими натуральными и искусственными членами, бывало терпело боль месяцами. Таково было решение Юли, желавшей испытывать настоящую боль.

Только стойкое сознание Дмитрия уберегло его анус. Но членом сеньора Пабло он попортил не мало мужских сфинктеров и глоток.

Так продолжалось три года. Затем гости постепенно «забыли» где они пропадали. Впрочем, о чувствах, испытанных при этом многие помнили. Юля с Димой в облике Литиции и Пабло, постепенно вставили стекла в разбитые окна, поменяли обои и покрасили полы в доме. Через год о том, что здесь были свингерские сходки ничто не напоминало. Трава выросла на некогда засранных газонах, вывеска сгорела в камине.

В перерывах между оргиями, Юля и Дима экспроприировали деньги у наркобаронов. Начав только с внушения, с одним из мелких посредников, перепродававшим кокаин другим, еще более мелким торговцам дурью, «заработали» сотню тысяч долларов. Затем усмотрели ошибки в своём плане.

В тот день, канадец Сэмюель Смит, упаковав деньги в плотный конверт, намеривался пойти на встречу с оптовым торговцем. Что его заставило свернуть совсем в другом направлении он не знает. Куда пропал конверт тоже не помнит. Проследив в последствии свой маршрут по камерам видеонаблюдения, увидел, что вручил деньги какой-то блондинке. След блондинки терялся за углом, где не было камеры. В порыве злобы Смит совершил убийство, пришедшего за порцией мелкого торгаша.

«Операция завершилась убийством. Плохой план, друзья.» — Сообщила Энигма.

«По любому такие люди сойдут с ума из-за потери капитала.» — Ответил Дмитрий.

«Лучше разрабатывайте план.»

Следующий план был получше. Глава картеля Медельина направил на сделку своего среднего сына Хуана. Встреча с покупателем назначена в глухом лесу. Покупатель уже проверенный, дозорные выставленные по периметру в радиусе полкилометра не видели посторонних. Когда по два автомобиля остановились на точке встречи, покупатель вместе с бойцами и водителями вышли из машин, образовав каре на всякий случай. И тут огненный шар с небес бьёт прямиком в автомобиль, в котором лежат два чемодана денег, в общей сумме шесть миллионов долларов.

Никто не успел заметить мужчину, открывшего багажник и ухватившего чемоданы за полминуты до взрыва.

«Трудно, однако держать сознание одиннадцати человек, внушая им нормальный ход времени, когда на самом деле прошла минута.» — Посетовала Юля.

«А ещё труднее успеть забрать чемоданы, перенести их, и выстрелить из гранатомёта в машину. Пока натренировался в падении попасть в цель, двадцать выстрелов потратил. Энигма, как на этот раз?»

«Люди хоть и преступники, но набожные. Посчитали это карой небесной. Еще раз такой план сработает с афганскими торговцами героином.»

И с афганцами всё прошло как по маслу. Забрав два чемодана, обогатились ещё на шесть миллионов.

Дом очень понравился сеньору Константину. Впрочем, супруга не разделяла восторга внезапно разбогатевшего мужа. Из-за маленьких окон старинного дома возрастом за сто лет, комнаты казались маленькими и невзрачными. Три из шести комнат были меньше спальни в их доме. Кухня правда радовала размерами, позволяя кухарке иметь на виду множество кастрюль и сковородок.

Конечно Юля с Димой могли обработать сознание старой сеньоры Фернандес и задолго до оглашённых событий, заставить её потратиться на строительство нового дома, но посоветовавшись решили оставить вопрос о новом доме на семейный совет.

Литиция приготовила сытный обед и угощала новых хозяев. Они как всегда пригласили за стол и её с супругом. Пожилая женщина смущённо опускала глаза, когда папа, выпив Мадеры разглядывал прелести Литиции.

«Вот папа дорвался. Готов ебать всё что шевелится. Уже и про Розу забыл, окаянец. Похоже скоро я паду под его натиском.»

«Да, папа выебет тебя задолго до твоих планов, переспать с ним.»

— Пап, ты как глава стаи можешь озвучить свои идеи.

— Катер новый, с наворотами… На него хватит денег…? Чобы значит не ссать что заблудишься. Домик для работ по хозяйству…. Всё!

— А мне этот дом не понравился. Нет, конечно он добротный, крепкий. Но простору охота побольше. Скотник….

— А точно, — перебил её супруг, — скотник для коз, птиц. И причал обновить не мешало бы.

— Скотник, сказано. Беседку или что-то похожее, я в этом плохо разбираюсь. На дом и катер грошей хватит? Я даже не представляю такую кучу денег.

— Деньги есть, насчёт них не волнуйтесь. Как вы смотрите на то чтобы пригласить дизайнера, пусть он объяснит своё виденье этого райского уголка.

— Давайте так, пару дней ходим осматриваемся, потом ещё обсуждаем. И только потом пригласим специалиста.

— Ты ж моя умница, дай чмокну. — Папа поцеловал Юлю в уста, дольше обычного задержав их меж своих губ.

Спать пошли рано, так как в семь часов вечера на экваторе уже темень кромешная. Константин самовозбуждённый мыслями о Литиции, последний раз опустошивший яйца в самолёте, до уличающих скрипов старой кровати, имел супругу в обе дырочки.

Тогда, в самолёте, Марина повела его в туалет, для массажа простаты. В тесной кабинке было так возбуждающе развратно ожидать быть уличёнными в непристойных действиях, что муж едва не кончил ей в рот. Но научившись контролировать его состояние, Марина придавила кокушки. Затем оперевшись о стену кубинки, помазала той же перчаткой свой анус.

— Давай, сладенький, давай. Меня ещё никто не ебал на такой высоте.

— Ага, щас. Ты так говоришь…, будто на пяти… километрах уже еблась…. Бля, какая-то падла стучит.

— Пошли они… на хуй…. Не, не на… твой, на… твоём щас я. Бля, Кость, до чего кайфово то. Я щас…, я щас. О! И ты со мной. — Марина заталкивала в анус тампон. Супруг омывал конец над краном. — Лететь ещё четыре часа. Сходим ещё разок.

— Ага, на сиськи стюардессы насмотрюсь и вздрючу тебя. Вот ещё блузку сзади поправь. Ага. Губки тоже подведи, ты у меня красавица. Бля, да хорош стучать, слышим мы, щас выйдем.

— Заебали, торопыги. Всё, пошли…. А это тот брюхатый американец, ёб его мать. Щас обосрёт всё.

— Не хуй америкосам, особенно таким толстомясым летать. Пусть на кораблях плавают.

— Бля, чо-то мы ворчливые стали.

На Мальдивах Роза ждала своего возлюбленного. Даже с Анкуром не изменяла ему. Когда внезапно объявился Костик, и спросил согласна ли она переехать жить к Константину, она сразу согласилась. Пока шла подготовка виз, пока сообщила работодателю что увольняется, прошла неделя. На деньги, которые ей дал Костик, она сняла жильё, ходила прощалась с родными. Говорила, что её пригласили работать в большой дом, что там она будет много зарабатывать и у неё будет возможность учиться на педиатра.

Её любимый мужчина появился в её жилище неожиданно. Решив сделать любовнице сюрприз, не сообщал ей о своём приезде. Поцелуй ну никак не мог не закончиться страстным сексом. Особенно усердствовала изголодавшаяся за время разлуки женщина. Благо до кровати нужно сделать всего три шага, сдвинуть перемычку трусов в сторону… и кайфовать от сладкой долбёжки полюбившимся пенисом. Чувствуя приближение мужского оргазма, Роза попросила спустить ей на лицо. Женщина считала, что кожа лица у неё ещё недостаточно светла.

Затем опять длительные разговоры, о том, как она по нём соскучилась, о том, как он мечтал вот именно так поиметь свою женщину. Роза опять готовила отвар, при этом хитро улыбаясь на пропавшую апатию у мужчины. Ведь согласно поговорке, апатия — это отношение к сексу, сразу после секса. Пока мужчина рассказывал о строительстве нового дома, о покупке современного катера, на котором могут разместиться десять человек, отвар уже остывал, наполняя комнату знакомым горьким, но чёрт побери таким возбуждающим ароматом.

— Ты должна научиться говорить по-русски. Я-то тебя понимаю, а вот Маришка не может.

— Well, darling, I will learn your language. — Согласилась женщина.

За всю жизнь Константин так много не говорил, как в эту ночь. Рекордом так же стали четыре палки за это время, побывавшие в вагине и анусе. Четыре слоя спермы легли на лицо женщины. Утром вместе с струпьями засохшего эякулята, снялся слой пигментации на лице. Мужчина, по сравнению с женщиной, разницы не заметил. Сегодня у них шопинг по модным бутикам, посещение женского салона, а завтра утренним рейсом они вылетают в Тенерифе. Отвар мужчина пил вместо воды, так что появившееся желание сбросить пары, пришлось удовлетворять в примерочной кабинке. Только сперма теперь согрела пищевод женщины.

В зале аэропорта, Роза и Константин стали свидетелями ссоры между молодыми людьми. Оба говорили громко по-английски. Роза повторяла те же самые слова, звучащие из уст то молодого человека, то девушки, Константину. Из уст любовницы исходили понятные английские речи.

Молодые люди ссорились из-за ревности. Парень ревновал девушку, та его. Крикнув напоследок громкие фразы, они разошлись в разные концы зала. Девушка грубо заругалась по-русски. Константин попросил Розу догнать молодого человека и уговорить его не расставаться с девушкой, а сам присел к плачущей блондинке.

— Здравствуйте, девушка.

— Здравствуйте. Вы из России?

— Да, отдыхал тут. Я слышал вашу ссору с молодым человеком. Ревнуешь его…? Не хочешь делить его ни с кем? Значит любишь.

— Надоел он мне! Ревнует, а сам…

— Рассматривает красоток?

— Ага.

— Может ему за это глаза выколоть…? Чтобы не мог глазеть на фигуры девушек.

— Это уже слишком…. Глаза.

— А он ревнует потому что на тебя глазет кто-то другой…? Тогда тебе нужно ходить вон как та мусульманка. Это, кстати, не мужчина ли? Брови как у мужика.

— Не хочу я в балахоне ходить…, я молодая, стройная. Мне не надо прятать тело.

— Вот мы и подошли к первоисточнику. Он глазет на таких же желающих показать своё тело девушек. Ты ревнуешь его к своим соперницам, и в тоже время дразнишь их молодых людей. Вы уж как-нибудь определитесь — красоваться, вызывая ревность соперниц или не ревновать самой любимого человека.

— А вы ревновали?

— Нет. Я своей супруге доверяю на все сто. И как ОН тебя не могу посадить в клетку и любоваться только самому. Она ведь такой же человек, как и я. Мы с супругой очень любим друг друга.

— А… изменяли?

— Ни разу…. — Константин замолчал, придумывая байку. — Вот только здесь…. С такой же как мы возрастом супружеской парой….

— Свингерская вечеринка?

— Ага…. Для разнообразия, так сказать. А до этого тридцать лет ни-ни. Вон моя спутница идёт с твоим парнем. Красавчик. Влюблена в него?

— Да-а. — Шёпотом выдыхает девушка.

— Меньше ревнуй! Подумаешь взглянул на другую. Тогда и к картине с обнажённой девушкой можно приревновать. Иди, мирись с ним. Удачи вам, доченька, счастья в жизни.

Как потом рассказала Роза, она тоже говорила эти же слова.

За шесть часов полёта до Канар, Константин побил свой прошлый рекорд с Мариной. Третью порцию спермы за полёт проглотила самая счастливая женщина на свете.

Как только стало ясно, что они останутся жить на острове, Марина заговорила об увольнении, о квартире и тому подобных вещах. Думали, что нужно подешевле, чтобы не мучиться, продать недвижимость и вещи в квартире. Марина так же хотела попрощаться с коллегами по работе, чай два десятка лет вместе работали.

— Ма, а как живёт Андрей?

— Ёлки-палки! — Мама тут же поняла идею дочери. — Точно! Они ведь пятеро ютятся в двушке. Ванька их женился лет десять назад, а квартиру купить всё не могут. Какая ты умница, доченька.

— Они всё-таки сделали нам добро, мам. К новому году достроят дом, мы будем уже там жить, а в этот пригласим Найдёновых.

— Я поражаюсь твоим идеям. Да, давай в декабре слетаем туда и перепишем квартиру с гаражом и участком на Алёнку. Не на Андрея, больно ленивый стал. Но уволиться сейчас нужно.

— Я сделаю, мам, не волнуйся. По своим каналам…. Да, через Костика конечно, пусть и бутики мои продаст.

— А пенсия моя и папина как?

— Ма, не переживай, я и это устрою…. Как, как. Вот устрою тебя в редакцию менеджером по рекламе…. Есть у меня знакомый владелец газет, пароходов. И папу туда же. Знакомому будем перечислять деньги, он с них налоги, пенсионные оплатит. Ты уже смотрела коз?

— Да, картинки только в интернете. Вообще-то хорошая мысль папе в голову пришла. Ты, наверное, не помнишь, но до четырёх лет я тебя козьим молоком поила раз в день. Много купить не могли. Это чо, столько свай забивать будут? Охереть, не встать.

— Это ещё кирпичи и плиты не завезли. Поплыли в город, посмотрим людей, себя покажем. Дима…! Дим, отвези нас….

— И я с вами поброжу, подумаю насчёт…. Ага! Ты правильно поняла.

Марина и не спрашивала о чём будет думать зять. Её сейчас будоражили планы, связанные с поездкой на Родину. Зять сказал, что о деньгах она не должна думать, так она и тратила их, оставив практицизм в прошлом. Марина вспомнила, как ей завидовали коллеги. Особенно хотелось одарить Людмилу и Надежду, подружек с которыми она пролила немало слёз, которые так же омачивали её плечо обильными женскими слезами. Время до декабря ещё есть, о подарках она посоветуется с родными, как уже привыкла делать. И предложить родным пригласить обеих подружек в гости.

Тенерифе более шумный город чем Мале. И транспорт тут отличается от транспорта родины — ездят по правой стороне. Хотя какая ей разница, ведь она приехала с любимым мужчиной к приятной женщине. Скоро они доберутся до места, и она опять войдёт в привычное русло жизни.

В сентябре месячные не наступили, видимо сказалась перемена климата и обстановки. Это терпимо, ведь рядом он, Костя. Роза уже свободно говорит по-русски с терпимым акцентом.

Задуматься о предохранении стоило заранее. Но Костя говорил, что он бесплоден, поэтому они не предохранялись. Нужно спросить у Юли.

«Энигма. Роза беременна?»

«Да! Пятая неделя. Ваш отец попал под амнистию.»

«Как это возможно? Почему раньше не амнистировали?»

«Дело в том, что он помог восстановлению любви между молодыми людьми. А это считается плюсом к, как вы говорите, карме!»

— Мама, любимая моя…

— Юля! Что-то твоя интонация меня пугает.

— Роза беременна…. Ма! Ну от папы конечно. Пять недель всего.

— Так у него и это восстановилось? Блин, если бы знала, не еблась бы с Костиком. А он знает?

— Нет. Представляешь какой стресс для него?

— Пойдём подготовим его.

Мужчина разговаривал с прорабом строительства. Поэтому был несколько возбуждён. Но любимые девочки успокоили его.

— Костя, это ведь хорошо, что тебе массаж делают, отвар дают пить?

— Конечно, родная. Уже можно прекращать пить и массажировать, Юль?

— Нет, нет. Нужно пить ещё с полгода и массировать два месяца. Я тут вычитала, что даже бесплодие так можно вылечить.

— Вот классно то. Почему раньше не вычитала, щас бы мамочка носила моего мальца.

— Да носит уже…. Нет. Роза.

Мужчина так и присел на балку. Счастье — волна инфополя с центром в голове папы, мощной сферой расширила космос.

— Иваныч, бля с тебя пузырь. — Марина толкнула его в бок.

Пьяный Константин потом пытался напоить и бригаду строителей. Но они не имели право разделить с ним радость.

— Мариш, ясный мой свет, когда родишь, сразу ко мне на хуй, буду ебать тебя пока не забелере… Ну ты поняла.

— Я и так на твоём хуе и ебёшь ты меня прекрасно. — Женщина поцеловала Розу, ожидавшую её отлёта.

— Алёна! Кто-то звонит в дверь, открой.

— Баушка! Открой!

— Ма, ты что не слышишь?

— Да дадут мне тесто домесить или нет? Кого там черти принесли. Ася, доченька, открой ты.

Ася не торопясь идёт открывать дверь. На площадке стоит молодая беременная женщина.

— Найдёнов Иван здесь живёт? — Молодая женщина не даёт ответить. — Обрюхатил и смылся, зови давай Ваньку. Ладно бы только меня, так вот ещё одну. — Она показывает ещё на одну беременную женщину. Та прикрывает рот ладошкой, из глаз льются слёзы. — Чо стала то? Где наш будущий алиментщик?

Все жильцы квартиры повылазили из своих углов. Андрей от телевизора, Сашка от компьютера, Алёна из кухни. Иван вышел из ванной где курил, читая бульварное чтиво.

— А вот и наш Ванятка! Ну, чо? Сам всё расскажешь? Или мне позволишь. — Женщина за спиной молодки не сдерживается — громко до колик хохочет, слёзы окончательно размыли тушь на глазах.

— Пусти, Юль…. Здравствуй, Алёна. Андрей…, пузо ещё больше стало. — Марина слегка успокоилась и теперь, в отличии от хозяев, может говорить. — Не узнала чо ли, Алён? Это же я, Марина Круглова! А это Юля моя.

— Вот не сказала бы, сроду не узнала б. Вы откуда такие загорелые и… пузатые? С пару месяцев назад слышала от знакомых что вы уволились внезапно. Да проходите чего встали то?

— А мы думали, что своей шуткой вас так напугали, что вы разум потеряли.

— Да уж, чуть не поседела. Андрей, прими пальто у женщин. Ася, предложи присесть. Блин, всё я должна руководить вами.

Марина с дочерью пришли не с пустыми руками. Три пакета различных угощений, чуть не оторвали им руки, пока от такси до пятого этажа тащили.

Алёна знакомит гостей с детьми. Иван и Ася очень удивлены новостью.

Юля обратила внимание на стройную Алёну, правда одетую по-домашнему в рваный застиранный халат. На Андрея в синем, с шишками на коленях трико. Брат Иван и племянник Саша, десяти лет от роду, ходили по дому в шортах. Больше всего удивила сноха Ася. В жаре квартиры она носила длинную до пят юбку и блузку невзрачных покроя и цвета.

— Ася что, кривоногая? — На кухне Юля помогает Алёне выкладывать закуску на тарелки.

— Лучше бы кривоногая была. Баптистка, будь она не ладна. Как поженились вроде нормальная была, а потом её родители туда стали ходить и её за собой притянули. Тут и так разрываешься не знаешь где деньги заработать, так эта дура ещё туда что-нибудь да отнесёт. Ася! Ась, будь ласка, отнеси вот эти на стол…. Видишь какая бука? Не улыбнётся…. Ой, да ладно, пусть их. Вы то где?

— Сейчас за стол сядем всё расскажем.

Сменяя друг друга мама с дочерью поведали свою историю. Найдёновы слушали, изредка ахая и охая.

— Мы приглашаем вас на месяц к нам. Все расходы естественно с нас. Поедите?

— Я! Я! Я! — Кричит ребёнок.

— А школа! — Лёгкий тумак от папы. — Я тоже много чего хочу.

— Ну и езжай и можешь не возвращаться! — Неизвестная злоба искажает лицо Аси. — А сына я тебе не отдам! — Сухой оскал внезапно озверевшей молодой женщины.

— Если приглашающая сторона оплачивает всё, то я поеду. — Подаёт голос Андрей. — Визы-шмизы?

— Да, да. Не беспокойся…, папа Андрей. Можно я так тебя буду называть? — Ласковый тембр перекрывает оскал Аси. — Мне ведь недавно сказали, что у меня есть брат…, сноха и племянник. Ни чо Сашок, со школой мы как-нибудь решим вопрос. Ты ведь если что сможешь нагнать уроки. — На оскал ноль внимания.

— Да-да-да! — Пулемётной очередью выстреливает племяш.

— А ты, брат, не беспокойся, сын у тебя умница, за неделю подтянется.

— Не позволю я вывозить сына за рубеж. — Зубы клацают, слюни брызжут.

— Ася. Можно на ты…? Ладно. Ася, вы, как я понимаю верующая? Почему в вас такая озлобленность? Ведь Христос призывает любить ближнего. Почему бы вам не принять подарок?

— Нормально надо заходить, а не пугать…. — Зубы уже не щёлкают, но слюна брызжет.

— Вот вы бы там у себя повеселее песни пели, тогда понимали бы шутки. — Вставила свою шпильку Марина. — Вас же призывают верить в Бога, который однажды одарит вас. Так мы и есть Его посланцы.

— Правильно говоришь, Марина. — Отрываясь от вкусной еды говорит Андрей. — Очень правильные слова. Давай, Вань, за хорошие слова тёти Марины.

— Сашок, наелся…? Вот тебе планшет в подарок. Разберёшься…? Я же говорю умница. Иди, Саш, в другую комнату, да дверь прикрой…. — Парень уже занят гаджетом, не протестует. — А ты какого… хера так раскабанел? — Накидывается Марина на Андрея. — Ты посмотри на Алёну, она на год младше меня, а выглядит на шестьдесят. А ты, сношенька, почему маме не помогаешь? — Глаза у Алёны наливаются слезами. Одна сорвалась, следом вторая

— Вот будет своя квартира буду хозяйничать.

— Уже одиннадцать лет квартиру ждёшь, всё никак не можешь начать помогать по дому! — Марина распалилась до своего оскала. Иван, понимая, что его не минует гнев гостьи, втягивает голову в панцирь. — А ты разве дурачок? Чего не шевелишься, не рвёшь подмётки?

— Вам при союзе было хорошо, квартиры давали, а тут никак не накопишь, только вроде наберёшь, херак, цены подскочили, рубль упал. Руки прям сами опускаются. Ничего ни охота делать, поверьте, тёть Марина. Я бы и на двух работах работал, так только спину поломаешь с этих буржуев.

— Верю, Вань, верю. Так вот…. Отбросим минорный лад. Сначала про поездку договорим. Ася, отошла? Поедешь с нами?

— Извините, тёть Марин, и… ты, Юля, извини. Ваня правду говорит, не знаешь куда себя деть временами. Поэтому я…. Да, поеду. Только не представляю, что надену…. Мрак полнейший.

— Не бойся, лапушка, мы поможем. Теперь про квартиру. Алёна, ты завтра сможешь отпроситься с работы? — Женщина высушила глаза, собрала сопли из носа. Кивнула. — Пойдём на тебя нашу недвижимость переписывать. Извините, молодые, и ты Андрей, но на вас я пока положиться не могу. Все дарю маме Алёне. А там сами решайте, кто где будет жить. Мебель хоть и старенькая там есть, стиралка, телик новые. Мы только документы и фотографии заберём. Вань, ну чо ты сидишь, наливай. Давай и ты, Асенька, с нами за знакомство выпей. Давай, давай. Если поперхнёшься, значит Бог не разрешает…. Вот! Не наказал Он. Значит не противны Ему твои деяния.

— А как с работой быть? Уволят ведь.

— Если хороший специалист, то назад возьмут, а нет, так найдёшь другую. — Отвечает Юля брату.

— Его то возьмут, он востребован. А я вот уже не котируюсь.

— Ты…, извините дети! Ты, бля, меньше пиво пей после работы, больше спортом занимайся. Распустил пузень. Я хоть двойню ношу и то меньше твоего живот будет.

— Ты двойню? — Алёна вспоминает, что гости пока ничего не сказали о своих мужьях.

— Да. Представляешь. На Мальдивах…. Мы сначала там отдыхали, нашли шамана, он так Костю отшаманил, что результат на лицо.

— А я замуж вышла…. Да вот в сентябре…. Ага, по залёту…. Шучу, конечно. Всё нормально — встретились, поженились…. Нет, не двойню.

— Марина, если бы я не знала сколько тебе лет, то больше тридцати пяти не дала бы.

— Спасибо, Алён.

— Да, тёть Алён, за всё спасибо!

— Ну чо носы повесили?! Документы тащите, вам визы делать. Списки составляйте кому чего купить из одежды, обуви. Не стесняйтесь. Особенно ты, Асенька. Ты молода, тебе нужно жизни радоваться. Когда старой станешь будешь грехи отмаливать. Вань, глянь какая она у тебя красавица. А всего от глотка вина. И знаешь, что, золотце? Называй меня Мариной, а Алёну мамой. Почувствуй сколько в этом слове нежности. Просто скажи — мама. Затем Марина.

— Ма-ма. — Мордочка ласки ложится на плечо Алёны. — Марина. — Мордочка продолжает лежать на плече.

Эмоции окончательно захлёстывают Алёну. Навзрыд всхлипывая, она не стесняясь плачет, поглаживая сноху по волосам.

— А я вас буду называть просто Алёна, а тебя, извини, Андрей. Папа у меня один и самый любимый. Не обидишься?

— Да чего уж там. До сегодняшнего вечера только я и Алёна знали правду. И ты права, Марина. Разъелся я. Довёл себя до зеркальной болезни. Всё! С сегодняшнего дня, пиво не пью.

— Э-э-э, не так кардинально! Винцо красное, между прочим очень полезное для…, ребёнок не слышит…? Для потенции. Побольше шпили-вили…, детки, не смущаю вас…? Шпили-вили почаще и вернёшься к прежней стройности.

Юля видит краску смущения на лицах молодых Найдёновых. Если ранее не позволяла себе просканировать их, то теперь решилась.

«М-мда! Кто-то страдает от болезни мочеполовой системы, а эти две здоровые личности просто напросто игнорируют секс. Ахуеть! Слышь, родной…? Блядь, это равносильно покупке автомобиля и постановке его в гараж!»

«А как насчёт адюльтера?»

«Ну-у-у, как всегда, мужик не без греха. Но это так…. Всё равно что мастурбация! У него даже воспоминаний об этих трёх соитиях не осталось. Может его к лику святых причислить?»

«Хуёво то как мужику! Жаль его. Чем увлечён?»

«Да ничем. Прочтёт книженцию, тут же забудет о чём читал! НЕТ! Это дело надо исправлять. Не медленно. Не хотела влезать в их жизнь, но придётся!»

— Ася, пойдём на кухню, пусть родители поболтают, а мы с тобой по девичьи по секретничаем…. Нет, братик, ты сиди тут…. Бросай курить, тоже спортом займись. Если бы не живот, я бы показала на что способна. Пошли, Ась.

Юля прикрывает дверь в кухню. Просит налить воды. Ася, не задумываясь, наполняет стакан водой из-под крана. Юля, благодаря, отпивает всего глоток.

— Расскажи где работаешь, кем.

— В больнице, санитарочкой…. Нет, не смогла доучиться, всего восемь классов…. Мечтала об архитектуре, нравилось мне здания рисовать.

— С Иваном как познакомились?

— Он спину надорвал где-то, так отлёживался у нас в невралгии.

— А он чем занимается?

— Автомеханик…. Да, с закрытыми глазами машину по звуку узнаёт.

— Как я поняла, ты на нас за шутку обиделась. Что на самом деле думала, что он тебе изменил?

— Конечно! Мысли мои со скоростью света в голове закрутились, уже раздумываю куда бежать от его долгов.

— Повод давал?

— В смысле подозреваю ли…? Знаешь, когда ночью не спится, такие тёмные мысли в голову лезут.

— А сама? Ну, там больному не только попку уколоть…? Ох, извини, я как-то забываю про твою набожность. Однако я смотрю и не вижу, чтобы ты удерживала его. Он всё-таки отец твоего ребёнка. Одевалась бы по откровеннее. Или у тебя ноги кривые? Покажи!

Ася, сама себе удивляясь, задирает подол до колен. Потом под натиском Юли до оголения трусов. Наверное, стиранные вместе с бельём другого цвета, трусы непонятного оттенка.

— Ну, вот! Ножки у тебя достойны внимания, по крайней мере мужа. Груди зачем под блузкой прятать? Давай, давай, расстегни…. Ты Сашку всё время грудью выкармливала…? Сразу заметно что отличные сиськи. Удиви завтра Ивана, надень что-нибудь понаряднее. Посветлее…. Сама жалуешься на мрак, а тёмное носишь…. Да хоть из простыни сшей сама, расправь плечи, груди выпяти. И мужик на сторону не посмотрит. И не думай, что богатый бедного не понимает. Я ведь тоже стартовала с простой продавщицы, училась и работала. И родители мои такие же трудяги как Алёна и Андрей. Давай, кстати, завтра только с тобой по магазинам походим. Ты же в ночь завтра…? Подмышками побрей и на лобке покороче состриги…. Не вспыхивай. Бельё современное очень маленькое, но удобное.

— Ты…, такая… энергичная что ли, возле тебя жить интересно. Мои родители скажут, что тебя бес послал, меня искушать. Ну и пусть бес, но так приятно расцветать…. И в старости я за всё отмолюсь.

— Да, я тебя искушаю. Но я уверена, что ты замолишь и мои прегрешения тоже. Замолишь?

— Да, Юля. А пляж от вас далеко?

— Дом в сорока метрах от берега построили. Старый дом в семидесяти. Он будет весь ваш. Шесть спален, два санузла. Кухня… разов… в восемь больше этой.

— Песок?

— На пляже…? Нет, камни пока. Но купаться можно, там что-то типа бетонной плиты из воды выходит.

— Я никогда на самолёте не летала. Страшно-о-о.

— А вот мы и посмотрим бережёт ли нас Бог.

— Вот ты так же говоришь, точно, как наш проповедник, но у тебя нотки… веселее что ли. Можно я тебя обниму…. Как же я соскучилась по нормальным человеческим объятиям. Ты такая…. Юль, от всей души…. Извини меня ещё раз за нападки на вас с Мариной.

— От тебя тоже хорошие токи исходят. И ты, Асенька, извини меня за выходку. Видимо я забыла, как трудно некоторым людям. Простишь ли ты меня, родная моя сношенька?

— Не плачь, Юль. А то и я сопли распущу, а так охота от них избавиться. Давай будем как сёстры? — Однако Юля всё громче всхлипывала. Она на миг поставила себя на место этой молодой затюканной бытом женщины, поняла, как было бы ей страшно от сознания, что на семью лёг дополнительный груз. К ней присоединилась и Ася.

«Юля, вы заработали ещё привилегий. Колебания инфополя в этом участке галактики успокоили несколько готовых взорваться звёзд!»

«Я же ничего не делала! Я всего лишь…. Ладно уж!»

— Юль, успокоилась? Мне стало так хорошо на душе. Я могу горы свернуть…. Правда, правда! Пойдём к родителям?

Иван пошёл к сыну, а родители рассматривали фотографии. Чёрно-белый снимок сделанный на Первомай. Стройные Алёна и Андрей, стоят в окружении Марины и Константина. Несколько снимков попарно. Супружескими парами, чисто мужские и женские. Такие снимки Юля уже видела, она идёт к брату и племяннику. Смышлёный парнишка уже назагружал множество приложений. Тётя видит, что наряду с мальчишечьими играми много различных обучающих и предназначенных для работ в WORDе программ.

— Ваня. Пройдёмся по улице? Жарко у вас тут.

Юля тактично покидает комнату, предупреждает что прогуляется в сопровождении Ивана. На улице она берёт Ивана под руку.

— Знаешь, как я мечтала иметь братика? А надо было пройти всего два квартала.

— А папа сказал, что не хочет нищету разводить, запретил маме рожать. Представляешь, два аборта. Как жаль, что я тоже один рос.

— А сейчас у вас за чем дело встало? Импотентом стал?

— Нет. Вот…, можно об интимном? Вот вроде начинаю желать Асю, а как только придвигаюсь, начинаю ласкать, так… стоять перестаёт. А иногда уже полный настрой, а тут то Сашка заворочается, то родители.

— Всё будет хорошо, Вань. Поверь мне. У вас теперь другая жизнь начнётся. Квартира отдельная, я уверена, что нашу трёшку Алёна отдаст вам. И там в своей спальне…. А чего ждать то? Прямо сегодня и начинай. Не обращай внимания на скрипы, хождения…. Я с тобой как с родным поделюсь. Мы там на острове ходим обнажёнными…. Клянусь, не вру. Ты же всё равно увидишь, короче. У папы там даже любовница есть, так она с мамой будят его утренним минетом. Знаешь, что это…?

— И ты голой ходишь?

— Блядь! Ты что не веришь? И я, и мой Дима тоже. Не всегда конечно, но случаются такие моменты, что встречаешь голого родителя, его любовницу и они замечают, что из меня сперма льётся.

— Ох, ты какая хулиганка. А при нас так же будите оголяться?

— У нас там баня есть, большая. Так там только голыми купаемся. И вас заставим.

— А хрен ты Аську заставишь оголиться.

— Насиловать конечно не будем, но очень, очень возбуждающе попросим. Самому то не слабо будет мамку голой увидеть? А эрекцию куда денешь? Особенно индианочку голенькую, она правда так же беременна…. Бля, брат, ты чего? От папы конечно…. Ой, не кури на меня…. Ага, вот с этой стороны встань.

— Так вы нас там совсем развратите…. Юль, а ты чего так поздно замуж вышла?

— Я в восемнадцать первый раз…. Конечно мы с ним ещё раньше начали… м-м-м… ты же брат мой. Короче ебаться начали раньше на два года. А ты, когда?

— Я… после службы. Асю встретил, обрюхатил…. Ага, по залёту. Нет, нет, я и сам хотел ей предложить, а раз такое случилось. А чего развелась то с первым?

— Слабая я…. Нет, не на передок. Слабая я отношении рутины. Надоедает мне всё быстро. Сейчас то более мудрой стала, понимаю, что даже каждодневные развлечения не скрасят будни семейной рутины. Тогда не родила, а с этим сразу, чтобы ни шагу отступления не позволять.

— Красавец?

— Пиздец, какой аполлон…. Вот его фото…. Да, это он голый. А вот я в неглиже…. Да, пару недель беременности. А вот знаменитая наша троица. Папа в окружении своих женщин. Красавицы?

— Я хуею! У него же стоИт! Как ему перед тобой не стыдно?

— Я его от импотенции лечила, так что и он меня голенькой, и я его обнажённым. Веришь теперь…? Ох, наверное, сегодня Асе будет очень хорошо…. Я отвернусь, ты его поправь, я ведь понимаю вас мужиков.

Юля отвернулась, а Иван поправил ломающийся член. Сама она уже не так возбуждалась от мысли что где-то рядом мужчина перекладывает эрегированный пенис. Всему виной информация, которую они получили после встречи с Литицией и Пабло. Такого объёма развратной информации хватило чтобы на пару дней погасить всякое желание.

— Ты так свободно об этом говоришь. Я диву даюсь. Всегда такая была?

— Постепенно…. В последние месяцы более всего. Как узнала, что папа болен, а мама от этого страдает…. Она только с отцом твоим и имела связь…. Я сама охуела, как узнала, что за почти тридцать лет мама всего лишь восемь раз поеблась с Андреем. Ты только Алёне не говори, может он ей не говорил. А про первые разы, когда меня стругал она знает. Так вот вычитала инфу как лечить импотенцию и давай там его затравливать, то мама сиськой, то я, потрёмся. Ну как видишь инструмент исправен. Ха! Я тут подумала, что он и Алёну отблагодарит…. С него станется.

— А Марина не ревнует?

— Они как подростки сейчас, вытворяют всё чего не дополучили за все годы. — Юля не стала распространяться что обрюхатила маму она сама и вообще о любовных играх мамы молчала.

— А я и рад буду если он маму… трахнет. Иногда слышу, как папа долго мучает маму, то попасть не может, то выскочит у него…. Да, не ебля, а мучения одни.

— Мама мне говорила, как он пришёл пять лет назад. Она думала, что будет хорошо, а оказались одни раздражения.

— Она с тобой и таким подробностями делится?

— Я ведь бисексуалка…. И с мужиками люблю и пизду полизать…. Ага, вчера вечером, по приезду сюда. Не лизал? Бля, как скучно ты живёшь, брат. Ну с Аськой не получается, отъёб бы другую. Ведь вам мужикам ещё хуёвей без секса, чем нам женщинам.

— Пытался…. Да что таить то? С тремя переспал, а эмоций ноль. Всё равно что утренняя поллюция произошла.

— Расскажи, как произошло.

— Да очень просто зашёл отдать ключи от авто клиентке, а она и предложила… бонус, так сказать. Раком поставил….

— Блядь, блядь! Чем бы тебя охуярить, блядь? С Асей так же…? Ну ты…, ну ты…. Амёба! Вот ты кто! О, Господи, зачем ты так не поровну разделил мою сексуальность с фригидностью моего брата?

Юля предварительно не глубоко просканировав сознание Ивана, теперь не знала, что сделать, что сказать. Набрав маме на мобильник, сказала, что они встретили знакомых и задержатся ещё на часок.

Мамашей тянущей упирающегося дитя, выглядела эта парочка. Мужчина не понимал куда она его тащит. Ага вот пришли куда-то. Третий этаж, ключи у неё в сумочке.

— Проходи. Раздевайся. Догола. Иди в ванную, помойся. Ванька! Бля! Не зли меня! Убью, на хуй. — Короткие односложные фразы легче понимаются. Мужчина уже понял, что сейчас произойдёт, ополоснувшись, вытер влагу с тела и прикрылся полотенцем.

В зале Юля стояла обнажённой, отстранив его, прошла в ванную, через несколько минут, вытирая воду, вышла из помывочной.

— Вот на этом диване я потеряла девственность. Здесь и будем. Поцелуй меня. Поначалу нежнее…. Ещё нежнее…. Бля! Руки тебе нужны только хуй держать? Ласкай моё тело, ищи, вслушивайся в его отзывы.

— Юль, давай хоть шторы задёрнем… или свет выключим.

— Пусть смотрят. Ласкай и целуй…. Да вот так…. Соски поцелуй, легонько покусай…. Руку вниз…, да туда…. Шершавые рабоче-крестьянские ладони, как хорошо они трут мой лобок. Пойдём на диван. Смотри где основные точки воздействия, в основном раздражением этих точек начинаются предварительные ласки. Губы, сиськи, клитор, вульва. Вот здесь у женщин клитор, мой меньше спичечной головки, не знаю, как у твоей жены. Это губки…. Наружные большие и малые. Поцелуй их.

— Это же…. Ой, ты чего? Больно же

— Ещё слово и в окно выкину. Целуй я тебе сказала. Хорошо кончиком языка можешь коснуться? Да, да, один раз, где хочешь.

Иван долго выискивал куда бы приложить кончик языка, из-за раздумий его пенис опал. Наконец он нашёл желаемое место. Мизер влаги, оставшийся на языке, послужил хорошей каплей для химического анализа. Как не странно противного в смаке не обнаружилось. БОльшая доза влаги показала солёность состава. Возможно в другой точке будет противнее. Опять мизер, затем большее количество, не нашли разницы.

«А в щёлке? Хм, и тут нет различия, везде терпимый вкус. О! И пенис одеревенел! Как она говорила? Целуй губки! Давай попробую поцеловать. Блин, какие они нежные. Будто током бьёт батарейка. А если клитор лизнуть? Стонет! Не приятно что ли? Голову мне поправляет именно на клитор. Опять стонет… ещё… так это она от удовольствия. Тогда давай больше здесь, потом в щель языком. Блин, она намекала на руки! Пальцем в щель, а языком клитор. Ого, как застонала…! Ничего себе её затрясло! Не эпилептичка случайно? Бля, так она кончает, вон сколько влаги побежало! Слижу и её, не пачкать же простыню.»

— Вань, чуток погоди. Это мой оргазм…. А теперь — алаверды. Воздаяние за твою услугу…. Нет, стой так.

«Это чо такое? Это малаберда? Бля, сейчас кончу сразу. Вот сука, больно же. Чуть яйца не оторвала. Но что она вытворяет языком? Как так возможно? Блин опять хочу кончить, надо сдерживаться, чтобы яйца не пострадали. Вай, вай, вай. Не могу! Чего остановилась? Я бы вот-вот кончил.»

— Это и есть минет. Французы говорят миньет, но разницы нету. Пососать хуй любят многие женщины…. Я только чистый сосу. Тебя прощаю. Ты вот тут под залупой плохо помыл. А теперь ляг на спину… Ты тормоз совсем? На диване конечно. Но, блядь смотри, кончишь без моей команды, прощайся с мудьями, выгрызу основательно.

Иван лёг на диван. Пузатенькое тело опустилось ему на таз, поглотив горячей вагиной изнемогающий желанием кончить член. Юля поберегла разум брата, подстроилась под его оргазм, сказав: «Кончай!» отпустила своё тело. Мужчины запоминают свой первый половой акт. А вот с памятью Ивана было не ладно. Он не помнил, как он кончал впервые, а уж о последующих эякуляциях он вообще не вспоминал. Но вот сегодня, его член так долго дёргался в необычной вагине, что мужчина подумал о полном истощении своих яиц.

— Вот примерно половина того что ты должен делать если собираешься выебать любую женщину. А просто кончить можешь и в ладонь. Она у тебя как раз шершавая. Поглаживай мои груди, ласкай их, женщины долго успокаиваются после соития.

— Как я понимаю — я до этого был девственником.

— Тогда и Ася девственница. Но я думаю это ненадолго. Правда?

— А если твой узнает?

— Твои мысли какие?

— Да он нас с тобой поубивает.

— Ещё варианты.

— Всё!

— А может он просто Асю выебет?

— Ага, кто ж ему позволит, я сам тогда…. Хм. Ну допустим я вытерплю, я ведь с тобой…. Но Ася не согласится. Она не такая.

— Ну, Бог ей в помощь. Иди ополосни хозяйство, да получше, мы женщины чуем запах секса. Мыло душистое не бери, это тоже наводит на мысли. Лучше просто водой.

Они быстро шли в сторону дома Ивана. Юля подсказала ему что соврать насчёт знакомых, которых они якобы встретили. Так же она подсказала ему, что он не должен прятать взор от супруги, вести себя как будто ничего не произошло.

Договорившись о завтрашних встречах, женщины пошли домой.

— Ма! Ты можешь себе представить девственника у которого есть ребёнок?

— Кто такой, я его знаю?

— Ванька, кто же. Четыре женщины у него было и всех он использовал как резиновую куклу, сунул, кончил и на боковую или домой к игрушкам. Ну я ему устроила урок сексотерапии. Теперь будет помнить.

— С братом переспала? Совсем ты у меня развращённая дочка стала.

— Ма! Да за то, что я сегодня сделала мне надо медаль дать. Ведь он и Асю так же. Тебе было бы приятно если мужик кончил, не подумавши о тебе?

— Да у него отец такой же. Теперь то я довольна что папа ебёт меня в мою радость. Эх, что-то в письке….

— Сейчас, любимая любовница, сейчас. Я если честно с этим уроком не удовлетворилась. Завтра ещё Асю прощупаю насчёт лесбийской составляющей в её психике.

С утра на такси, Юля с Асей поехали в областной центр. Пришедшая ночью на ум идея переписать свой бизнес на Асю, разбивалась на куски — одежда на Асе была подходящей только для работы дворником. Юля решила первым делом заехать к себе домой, так как Ася комплекцией слегка худее её, то можно приодеть женщину в обноски, в которых не стыдно будет зайти в богатый торговый центр.

Юля решила сегодня же попробовать обучить сестру искусству торговли телепатически. Водитель попался лихач, юрко обгонял других водителей. Положить голову на плечо Аси и закачивать информацию было невозможно. Юля решила оставить учёбы на обед.

«Юля! Осторожно. Через пять километров с вероятностью девяносто девять процентов вы попадёте в аварию.»

— Уважаемый, сбавьте скорость, пожалуйста. — Культурное обращение.

— Не боись! Не впервой езжу! — Весёлый ответ водилы.

— Сбросьте скорость, прошу вас. — Чуть погрубее.

— Да ничего же не мешает, машина в полном порядке.

— Значит добрых слов мы не понимаем? Я требую от вас…. Да, ёб твою мать, мудила! Кому сказала!

Водитель опешил, сбросил скорость. Ему пришлось плестись за длинномером. Глянув в зеркало, он увидел, что «психичка» закрыла глаза. Прибавив скорость совершил обгон, продолжил движение на такой же скорости.

— Останови машину. — Резкий вскрик. Водитель тормознул. — Выйдем, поговорим.

Водитель, посматривая на «истеричку» вышел из авто. Перейдя на обочину, ехидно улыбнулся. За что получил чувствительный удар в плечо. Он хотел закричать на неё, но тут увидел, как в полукилометре от них две машины, следующие в город, столкнулись с длинномером из той же колоны, какую они недавно обогнали.

— Вы… вы… чего дерётесь?!

— Согласись — лучше перетерпеть такую боль чем ту. — Юля кивнула на аварию. — Езжай и не больше сто десяти. Понял? Превысишь, отхуярю как бобика.

У места аварии уже собралось не мало помощников, так что дальнейший путь, Юля проехала, положив голову на плечо сестры. На пустые «полки» сознания Аси, выкладывались знания, как и где дешевле купить, и как дороже продать. Все нюансы своего бизнеса Юля передала за полчаса, а затем уставшая заснула.

На въезде в областной центр, Ася разбудила Юлю.

— Вон баптистская церковь. — Указала Ася.

Рядом стояли три дорогих авто. Девушки в не по-зимнему коротких шубках, с ножками в капроне, повиснув на плечах, толи просто водителей, толи каких-то бизнесменов, переступали с ноги на ногу. Даже если эти люди не имеют отношения к церкви, то хороший момент показать истинное лицо служителей культа.

— Видала? Вас призывает к праведности, а сам грешит. И заметь отнюдь не с супругой.

— Вон тот, в серой куртке — регент хора. А других не знаю.

— Господин водитель, будьте добры, притормозите, я вроде знакомую увидела. — Юля уловила знакомую вибрацию, исходящую от преступников. Трое из стоящих с регентом мужчин занимались изготовлением ЛСД.

Водитель быстро исполнил, помня втык за скорость. Пассажирка вышла, как будто вдыхая воздух, постояла у машины.

«Дим, тут нашлись местные торгаши химической дурью. На завтра у них намечена сделка. Партия дури крупная, на пяток лямов. Может провернём аферу как в афгане и Колумбии? Держи пока их лица и скан памяти. Я с сестрой по делам езжу!»

«С сестрой?»

«Да, брата жена, сноха правильнее будет, но она хочет называться сестрой»

— Всё, уважаемый, поехали. Обозналась я.

С помощью гипноза, без очереди, попали в службу АВИР, подали заявление на выдачу Шенгенской визы. Затем, тот же ожидающий их водитель, отвёз дам домой к Юле.

— Проходи. Раздевайся. Туалет налево.

Ася пожурчала на горшке. Затем вышла к Юле.

— Раздевайся догола. Давай, не стесняйся…. Своё старьё вот в этот пакет. Аська! Опять буду материться! Фу! Ты что по утрам не купаешься?

— Я стараюсь на работе. Всё меньше расходов.

— Запомни! Никогда! Слышишь? Никогда не выходи из дома не помыв кунку.

— Кунку?

— Да. Письку. От клитора до кончика. Каждое утро. Перед каждым соитием. Сейчас пойдём со мной в джакузи полежим, поотпариваем письки…. Ася! Ей богу сейчас матюгнусь — раздевайся и выкидывай своё старьё.

Юля пошла наполнять джакузи, в уме проворачивая план, чтобы остаться на эту ночь в своей квартире с Асей. Та вскоре зашла в ванную, прикрываясь ладошками. Хозяйка уже успела обнажиться и раздумывала вымыть ей волосы или оставить на завтрашнее утро.

— Залезай, сестрёнка…. Сейчас я пузырьки пущу…. Кайфово?

— Слово знакомое, а о чём спрашиваешь не пойму.

— Кайф, или по-арабски кейф, означает приятное наслаждение.

— Да, кайфово…. Квартира твоя меня ошеломила. Всё такое просторное.

— Бывшая пятикомнатная. Перепланировала в двушку с гардеробом, большими кухней и санузлом.

— О! А это что такое? — Это Юля отключила воздушный компрессор и включила насос. — По спине и… письке напором бьёт.

— Ась, тебе знакомы слова — оргазм, экстаз, эйфория?

— Экстаз это бывший таз?

— Ха-ха-ха, ой щас уссысь. Ага. Был таз стал, железяка. Эти практически синонимы слову кайф. Они тоже относятся к наслаждению. Тебе приятно заниматься сексом с Иваном?

— Ему, наверное, приятно…. Потому что лежит и ничего не хочет больше. А мне? Должно?

— Ася, ты девственница?

— Не-е-ет. Мы же с Ваней… уже того.

— Ласкала ли ты себя когда-нибудь по соскам, по срамным губкам…? По письке.

— Для чего?

— Для кайфа!

— В смысле? Если я себя буду ласкать по…, ну как ты сказала, то мне будет кайфово? Как сейчас лёжа в джакузи?

— Да. — Юля сама кончала от понимания, что рядом с ней находится чуть ли не целка двенадцати лет. Такая же чистая и непорочная. Желая не нарушать своего возбуждённого трепета, она не сканировала сознание Аси.

— А-а-ась, а ты можешь… договориться с кем-нибудь…, чтобы тебя подменили? Скажи…, что с зарплаты отдашь тройной… тариф.

— Меня однажды просили подменить. Я попробую…. Блин, сотка в куртке.

— Не к спеху. Тогда я помою волосы…, уже три дня не мыла. Ты тоже помой. У меня шампунь есть… закачаешься, какой ароматный…. Вот он. Ась, распутай клубок свой… теперь смочи…. Можно я тебе их помою…? Если бы я не знала про тебя, то посчитала бы что они у тебя крашенные. Такой соломенный оттенок. Не больно я…? Давай сначала ты мои помой, а потом я твоё тело, а ты моё.

Юля два раза помыла волосы Аси шампунем, затем омочила свои. Прикосновения непорочия к коже головы, вызвали мурашки по телу. Женщина впитывала эйфорию нежности, негу томления перед касанием тела сестрёнки.

— Как нежно ты моешь мои волосы. Даже нежнее чем мама в моём детстве…. Теперь я буду мыть твоё тело. Скажи если будет неприятно.

Юля пользовалась жёсткой мочалкой, но сегодня решила пожалеть Асю и взяла поролоновую губку. Опять специальное мыло для тела с ароматом экзотических фруктов и трав. Ася задрала лицо вверх, позволяя сестре натереть шейку. Ладонь с мочалкой перейдя на торс, наконец-то взялась за груди.

— Бесцветные соски, как странно… Саша сильно кусал, когда сосал…? Вот так? — Губам позволено куснуть бледные башенки. Ася, ойкнув от неожиданного напоминания о сыне, взглянула как сосок вместе ареолой исчезает во рту Юли.

— Зачем ты так?

— За-а-а-хо-о-о-те-е-ело-о-ось. — Влагалище нисколько раз дёрнулось, вторя слову. — Пре-е-е-кра-а-тить?

— Не знаю. Хочешь, можешь продолжить.

«Не дай, Бог, если какая-то патология. Как допустим у Литиции. На моих сосках хоть бельё вешай, а у неё «не знаю». Если дойду до клитора и она не отзовётся…. О! Она дёрнулась!»

— Продолжи натирать.

Юля помыв животик с красивым пупком, повернула сестру спиной к себе. Оглядев их увидела симметрично расположенные впадины над крестцом. Дима сказал, что у неё такие же эротичные углубления. У двух других женщин, на которые Юля долго смотрела, у мамы и Розы таких впадин нет. А вот ягодицы попки смотрелись не так возбуждающе — почти ровная задница с нечётко выраженной талией отправляли ищущий удовольствий взгляд на тонкую шею.

Начав мылить ягодицы, Юля передвинулась на образующие щелеобразный просвет, слегка изогнутые бёдра. Отодвинув ягодицу к краю, Юля увидела практически обесцвеченный анус. Мочалка несколько раз пройдясь по копчику, нырнула в межножье. Женщина сразу раздвинула ноги и, поддаваясь приобретённому рефлексу, немного присела. Малые срамные губы удлинённой формы, такие же блеклые как соски и анус, с рванными краями выпали наружу.

От касаний о нежные уста Ася дёрнулась, но беззвучно и как-то отстранённо. Юля повернула сестру передом к себе. Слегка темнее волос на голове, Венерины волосы густо закрывали пухлый лобок.

— Давай сбреем их. На них остаются капельки мочи, потом воняют. Посмотри на мой лобок…. Раз в два дня я его скоблю…. Моя ж ты умница… сразу согласилась.

— Твои доводы довольно убедительны.

— Сядь на борт ванны…, какая понятливая. Я профессионал в этом деле — с шестнадцати лет соблюдаю гигиену интимной зоны. Потом расскажу, как дошла до этого…. Пяточку положи на бок ванны…. Ага, и эпидермис соскабливаю. Теперь другую пятку…. Всё. А расплату…? Поцелуя достаточно…. М-м-м, какой нежный поцелуй. Давай я тебя докончу мыть. О! Как щелка видна…. Как ты эротично приседаешь, как наша подружка Роза. От таких движений у неё возбуждается клитор и становится вот такой…, да, да с фалангу мизинца. У тебя, как и у меня не виден…. Хотя вот если сильнее оттянуть губку, то шишечка с пол горошины видна.

«Всё-таки клитор живой. Это обнадёживает…. Неужто она ни разу не касалась его пальцем?»

— Теперь, ты сестрёнка, должна помыть меня. Если я попрошу нежности на отдельных участках…. Понятливая, моя.

— Крепенькие и тёмные у тебя соски. А вот пятно…. Как…? Ареола…. Как звучно то…. Ареола с какими-то пупырышками…. Сальные железы…? Выделяют секрет для защиты от бактерий, если они образуются при кормлении?

— Ты случаем не инопланетянка? Ты разве не рассматривала своё тело в детстве…. Я? С тринадцати, когда сиськи стали расти…. Да, можешь пососать. Не кусай так больно…. Я вроде нежнее тебя кусала…. А-а-а, тебе знаком термин порог чувствительности? Продолжай мыть.

Ася уже не отвлекалась, повторила за Юлей все её действия.

— Полежим ещё. Согреемся. Потом ополоснёмся…. Ась, сестрёнка, расскажи, как у вас с Ваней первый раз было соитие.

Квадрат Малевича, по сравнению с рассказанным и то ярче выглядит. Лёг, поцеловал, запустил руку к письке, перелез через ногу, вставил, не помнит сколько раз поднял-опустил таз, кончил. Через день такие же действия. Затем выяснилось, что в положенный срок менструация не появилась. На другой месяц так же. Задумались, сказали родителям. Расписались.

Юля даже зевнула. Ополоснувшись, закутались в махровые полотенца и по предложению Юли пошли поваляться от неги.

— Ась, я никому не показывала, как первый раз себя ласкала…. Ну, ты же сестрёнка теперь мне. Охота с тобой девичьими секретами делиться. Так показать…? Гляди мне…

Юля освободила тело от полотенца. Тетива возбуждения так и не ослабляла вибрацию. Все органы давно были готовы к «улёту», но она сдерживалась. Послюнявив пальцы, налетела на правый сосок, а левую грудь приподняла ко рту. Всосав ягодку, замлела. Постепенно переключаясь только на самоудовлетворение, не бросая сосать сосок, опустила ладонь на живот. Сейчас увеличенный развивающимся в утробе плодом, закрывал от её взора Венерину поляну, до скрипа кожи очищенную от волос.

Женщина опять наслюнявила пальцы, ведь дальше шёл контакт с самой чувствительной точкой её эрогенных зон. Сосок вырвался изо рта — краснота перебивала коричневый цвет. Загнав зрачки за верх век, Юля отключилась от восприятия светопотока. Пальцы кружа вокруг сикеля, временами скользили вдоль коротких и тонких малых губ. Они как будто жили своей жизнью — пошевеливались, выделяя секрет.

Вторая ладонь придя на помощь первой, раздвинула вульву к бёдрам, раскрыла красную щель. Пальцы первой окунулись во влагу и жар. Женщина, напрягая попку, подмахивала своей руке. Неконтролируемые стоны, исходящие из грудной клетки, казались стонами самих лёгких.

Ася, наблюдая за сестрой, не понимала — толи это игра на публику, толи действительно так приятно. Она решилась. Легла рядом с Юлей, повторяя, как в ванной, все действия, вслушивалась в себя. Сосок так же легко дотянулся до рта, так же «закрепился» меж губ. Зачем держать сосок губами? Дурь какая-то. А пальцы на второй причиняли боль. Для чего? Дурь? Однозначно! Ладно! Сейчас мы уличим симулянтку. Наслюнявив пальцы грубо налетела на клитор. Чуть приятно…. Но! Только чуть. Губки вообще втянулись от неприятных ощущений. В лоне правда влага есть. Но как Ася помнит она никогда не была сухой.

А Юля тем временем отпустила тетиву — громко вскрикнув, ослабла. О произошедшем действии напоминали учащённое дыхание и краснота щёк.

— Вот от таких действий я получила свой первый оргазм.

— Это у тебя такой оргазм? Извини, я считаю, что ты симулировала.

Сил высказать свою обиду у Юли не было.

— Ты знаешь стих Юлии Друниной «Как объяснить слепому?» … Слушай.

Юля знала этот стих наизусть, потому что на выпускном балу читала это произведение. Потом много раз в компаниях друзей, когда выдавалось лирическое настроение, Юля читала только его.

— Ещё раз, пожалуйста.

Юля повторила, затем ещё дважды, пока Ася не вникла в суть высказывания поэтессы.

— Юль, милая моя, сестрёнка. Я должна это хорошо обдумать.

— Ты ж моя, ласковая…. О! У тебя кишки бурчат! Вот я глупая, сама привыкла голодать и о других забываю. На, пока почитай. — Юля подала с книжной полки книжку в мягком переплёте.

Юля голышом побежала к мобильнику. Заказала доставку пиццы и салатов.

А книга раскрылась именно на этом стихе — Юля хоть и помнила его, но хотела визуального восприятия. Ася пролистнула несколько страниц. Прочитала одно. Второе уже само лезло в глаза….

Пробивающие себе путь к завоеванию клиентов, кафетерии спешили выполнить заявку побыстрее. Двадцать минут и большая горячая пицца и три разных салата.

— Ася, пойдём, родная, покушаем…. Ась!

— Извини, зачиталась…. Такие хорошие стихи пишет Друнина Юля.

— Увы, писала…. Эту книжечку я тебе не могу подарить — подарок не дарится. Но куплю новую. Кушай, наедайся. Вечером в ресторан пойдём ужинать…. Ась, ну я же голышом.

— А как ты доставщику открыла?

— Так же…. Моя квартира как хочу, так хожу…. Шучу я. Куртку твою накинула. Ешь, меньше болтай.

Запив всё крепким кофе, Ася позвонила подружке, которая обещалась подменить её. Затем дамы начали примерять одежду. Таких тонких и нежных трусиков Ася в руках не держала, не то что надевала. А как они элегантно подчёркивали её бёдра…. Хорошо, что волосиков нет, под таким бельём волосня бы не спряталась.

Лифчик такого же сиреневого цвета окружил бюст. Подтянутые лямочки приподняли его. Ася минут десять вертелась перед громадным, на пол стены зеркалом. Затем сняв бельё примерила ещё несколько комплектов. Наткнувшись на треугольник ткани с тонкими верёвочками, посчитала его за утиль, случайно попавший сюда, откинула, но тут увидела бюстгальтер ему в комплект. Надев его, она пошла к Юле, которая общалась по Скайпу с какой-то девушкой.

— Юль. Это тоже бельё?

— Нравится? Бери.

— Не, я такое носить не смогу.

— Иди, встань перед камерой…. Ася. Заматерюсь.

Женщина уже привыкла подчиняться такой угрозе. Вошла в обзор веб-камерой.

— Ната, как тебе моя сестра в этом комплекте?

— Здравствуй, сестра подруги. Покружись…. Нет, он ей не идёт.

Ася, поздоровавшись в ответ, побежала в спальную. Посмотрев на отложенную кучу, она подумала зачем Юле столько белья. Но не найдя ответа, переключилась на облачение ножек. Чулки различных расцветок и отделки, колготки тончайшие и грубоватые.

Временами Юля затихала, временами опять с кем-то говорила, а Ася уже побаиваясь своей наглости продолжала отбирать.

— Ты чего тут застряла?

— Ты же сказала выбирай.

— Я сказала выбери один комплект на выход в магазин. Ты что хочешь носить мои обноски? Асенька, милая, я это отдам другим людям или выкину, но тебе не позволю ходить в обносках, пусть даже всего один раз одетых. Надевай первое попавшее бельё, колготки…. Не надо гамаши. Мы до центра поедем на машине, там тепло. Вспотеешь ещё пока будешь примерять. Вот туничку на тело. Моё манто на плечи. Так, а обувь тебе моя подойдёт? Померяй вот эти сапожки. Чуть свободные? Ну пока подойдёт, а там новые купим…. О, такси подошло! Давай за мной.

Энергичность Юли переплёскивалась через край, Ася только поспевала за ней. В торговом центре Юля сразу прошла в свой бутик. Позвонив заранее она предупредила, чтобы принесли со склада летнюю одежду её размера. Четыре часа шопинга уморили Асю. А Юля была всё так же бойка и энергична. Плотно забитый багажник такси и частично заднее сиденье стали окончанием покупок.

Куклы Барби у Юли не было, но наряжать свою Танечку она любила. Так же и сейчас заставляла надеть-снять, то или иное. Затем макияж, занявший добрых сорок минут. В ресторан они приехали к девяти часам, ужасно голодные, но весёлые. Что-то шепнув метрдотелю, Юля присела на стул, пододвигаемый мужчиной. Ася подождала своей очереди.

Женщины мирно ужинали, временами пригубляя белое вино. Мужчина стоящий невдалеке, что-то говорил другим мужчинам, пытавшимся пройти к дамам.

— Чего он там стоИт?

— Я сказала метрдотелю что мы лесбиянки и не желаем мужской компании…. Лесбиянки это женщины, любящие только людей своего пола.

— Это значит… мы… любовники?

— Скорее любовницы. Ты в меня влюблена?

— Влюблена?

— Ой, ой, ой! Мне плохо! Ты разрываешь моё сердце…. Ты разве не слышала от Вани — я тебя люблю?

— Слышала. Но считала это киношным. Наигранным.

— Энигма! Это ты специально меня испытываешь! — Голосом обратилась женщина к порталу

— Я не Энигма.

— Энигма! Чего ты молчишь?

— Я не Энигма и не мочу, Юля.

«Думайте сами!»

— Я сыта вашими привилегиями, мне уже хватит. — Юля всё так же голосом, с нотками гнева, общалась с машиной инопланетной технологии.

Портал снова не ответил. Ася смотрела на подругу и боялась спросить о чём она говорила. Попросив официанта приготовить и упаковать две порции еды на завтрак, Юля рассчиталась. Всю дорогу в такси отвечала односложными фразами. Чуточку успокоившись дома, принялась смывать макияж. Ася молча повторяла за сестрой. Ожидала продолжения. Легли на одну кровать. Ася в пижаме с цветочками, Юля в зебру.

— Юль…. Гхм. Юль…. Гхм. Да что такое? Юль, а скажи ты.

— Ася, милая моя любовница, я тебя люблю. Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! Люблю. Понимаешь? Сможешь для меня сходить за водой…? Стой, не надо! Сможешь для меня выйти на улицу и написать на снегу — «Я тебя люблю!»? А посложнее…. Выйти обнажённой на мороз и написать те же слова…? А убить, защищая меня?

Ася долго думала. Первые «сможешь» были хоть и глупы, но легко исполнимыми. А вот убить! Смотря кого. Вот того таксиста? Ведь он мог Юлю погубить. Выбирая между двумя смертями, Ася оставляла жизнь ЛЮБОВНИЦЕ.

— Не всех, но убью.

— А если на чаше будет твоя и моя жизнь?

— Ты…. — Условия задачи сильно изменились. — Ты…. Сама что выберешь?

— Ась, щит в твоих руках, не в моих. Я связана…. Кого прикроешь от тысячи стрел?

Женщина вновь задумалась. В груди стало неимоверно тяжело. Она искала верный ответ и не знала даже пути к нему. Начиная натыкаться на верное направление, теряла след. Да вот же он! Нет не то!

«Я или она? Лучше если мы обе останемся живы! Но бес его побери, в живых может остаться одна из двух. Та-а-ак вернёмся к началу, когда заговорили про убийство. Да, тогда я сказала себе: «Ведь он мог погубить её, Юлю.»

О себе Ася подумала только вскользь. Значит….

— Юля, живи, родная моя сестрёнка. Я прикрою тебя. — Бес, придавивший грудь испарился. Дышать стало совсем легко.

— Скажи.

— Юля. Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ. Я не смогу без тебя.

— Вот, Ася, это и есть любовь…. Нет, не слова, которые мы друг другу говорим, а тот момент, когда мы задумываемся о важном, оставляющим только один вариант выборе. Ты мучительно искала ответ. Выстрадала его. Поняла важность его. И в подарок получила ту лёгкость, которая окрылила тебя. Окрылила…? Так сделай ЭТО! Ты свободная птица.

Что ЭТО? Мгновенное решение. Поцелуй в эти умнейшие уста. В эти тёплые глазки. Слёзы на них смачивают сухие уста Аси. Обжигают солью и жаром. Ася перемещает поцелуи на щёку, носик, везде где слёзы протекая, оставили солёный след. Ладонь её ложится на грудь Юли. Натыкается на остриё соска. «Защищая» ладонь, раздвигает пальцы и пропустив между ними башенку, сжимает.

Солёный след слизан. Сосок приятно ложится на язык, свёрнутый в лодочку. Исходящий от Юли стон звучит так же как днём, но Ася понимает, что это не игра. Вопрос, решаемый за несколько минут до этого, был довольно серьёзным. Его нельзя забыть за пару минут и начать лицедействовать.

Вспоминая дневное самоудовлетворение Юли, Ася пропускает ладонь к расселине. Начиная рыскать в поисках чувствительных зон, замечает, что, Юля отвечает более страстно на стимуляцию одних и не реагирует на другие. Два пальца вставленных в вагину заставили Юлю изогнуться дугой. Стон монотонным гулом вырывается из груди. Короткое «Аух» и сотрясаемое тело пугает Асю. Она убирает раздражители, смотрит на любовницу. Юля глубоко дышит, слышны удары сердца из клокочущего горла. Ася поглаживает сестру по груди, волосам.

— Сделай ЭТО для меня! — Говорит Ася сестре.

— Я только сикну. — Юля убегает в туалет, затем бегом на кухню, наливает бокал вина. Идёт в спальную, поит Асю половиной порции, допивает сама.

Пробные, едва касаемые устами поцелуи, сменяясь на грубые засасывания, выявляют оптимальные усилия. Поцелуи по лицу определяют зону под ушком, стимуляция которой вызывает участившееся сердцебиение. Зона не симметрична — на другой стороне лица только мочка начинает вибрировать. Мочка другой стороны не чувствительна. Дальнейшие поцелуи не выявили очаги, отвечающие на ласки.

Соски. Лёгкая вибрация языком по бледной горошинке. С десяток пульсов прибавилось. Покусывания затормозили сердце. Вернув пульс к возбуждённому состоянию, Юля делает крамольное для Аси — ложится меж ног и начинает там…. Целовать! ФУ! КАК НЕ ПРОТИВНО?! Мотор затихает, почти глохнет. Грязно, вызывающе брезгливо. Но! Но бес тебя побери! ПРИЯТНО! Да, да, вот там, чуть левее центра. Вот-вот-вот.

Поцелуи гениталий прекращаются, перемещаются на голый лобок, на низ живота. Язык находит в пупке что-то совсем необычное — Ася вздрагивает как от боли, но прижимает голову Юли к животу. Зашкаливающий за сотню ударов пульс не даёт понять, приятны ли ласки губами по малым устам вульвы. Юля слегка кусает наружный валик. Чутко реагирующее сердце сбавляет сокращения.

Да, поцелуи срамных губ приятны. Стимуляция пальцами влагалища, находит в глубине точку ДЖИ. Ася совершает крамольное для себя — приподнимает попку, подстраивая её удобнее для Юли, не обращает внимания на мелкую вибрацию своего тела, принимая его за усталость. Опустив таз на постель, понимает, что такие движения приятны. Вновь поднимает-опускает попку. Фрикции начинают догонять сердечный пульс. Из иссохшего горла вырывается хриплый стон, в глазах возникают вспышки фейерверка. С десяток из них взрываются в самом мозгу.

Её заставляли таскать горную породу? Нет! Может быть промыть полы на всех этажах больницы? Нет! Так почему же чувствуется усталость? Впрочем, это не усталость. Это, забивающая на всё, нега. Охота только пить. А вот и вино. Спасибо, что есть Юля, которая принесла напиток. И не только. Она принесла всё это. И усталость, и негу с жаждой. Цветные вспышки в голове, радость жизни. Благодарю, тебя… Господи. Не зря значит я верила Тебе. Ты не отвернулся от меня.

— Пойдём, сестрёнка, подруга, любовница, да просто Ася, потанцуем! У нас сегодня праздник. Я смогла объяснить…, ты понять, что такое любовь.

Женщины веселятся, танцуют, целуются, обнимаются. Иногда выпивают по глотку вина или сока. Затем опять кружатся. Устав, падают на диван.

— Юль…, а наша любовь… надолго?

— Любовь вечна, родная моя сестрёнка. Но она растворима…. В бытовой рутине — чаще. А растворённая она слаба. О ней забывают, не замечают её среди других забот. Такова жизнь, любимая моя Ася.

— А ты часто говоришь эти слова?

— Эти слова нужно повторять как молитву — ежедневно. Встретился с любимым, сказать. Расстаёшься — тем более. И чем большему количеству людей, существ мы говорим ЛЮБЛЮ, тем больше мы получаем взамен.

— Юля, я тебя люблю.

— Сделай ЭТО!

Ещё два раза они просили друг друга сделать приятное любимой. Затем вконец обессиленные играми уснули.

Утром Юля показала некоторые упражнения йоги, наказала не забывать про утреннюю гигиену. Обильно позавтракав, вернулись в райцентр.

В риэлтерской конторе, куда обратилась Марина, посоветовали не дарить, а продать недвижимость за символическую цену. Хотя бы в один рубль. Так как клиентка оплатила ускоренное оформление, то сделку назначили на послезавтра. Вернувшиеся Юля с Асей, поехали в больницу подавать заявление на увольнение.

Затем переехали в автомастерскую. С увольнением Ивана вышла заминочка — очень хорошим специалистом является мужчина. Предложения о повышении зарплаты в два, а затем, скрепя душой, в три раза. Мужчина уже засомневался — ехать ему на Канары или не надо. Но пришедшая в голову мысль озарила — почему такой ценный специалист три года ожидает повышения? Однозначно — плохо ценят. Безоговорочно нужно увольняться.

Иван даже зауважал себя — вышел, выправив осанку. Уголки губ потянулись вверх. Его женщины стояли у такси, всё с тем же мужчиной, уже знающим, что клиентка строгая, но платит щедро.

Только теперь Иван обратил внимание на супругу. Голос был её, а в остальном она до неузнаваемости изменилась. Она подбежала к мужу:

— Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ. — Поцелуй при свидетелях смутил Ивана. Но неожиданное признание, набатом звучащее в голове, затмило стыд.

— Я тебя тоже… люблю, Ась. Ты такая…. Тебя будто подменили.

— Здравствуй, брат. — Родственный чмок в уголок губ. Юле непозволительно разбавлять слова Аси в сознании брата. — Сейчас поедем в Н-ск. Будем закупаться для тебя. Николай Ильич, давайте в кафешку. Покушаем перед дорогой.

Таксист галантно открывает двери дамам, следит чтобы одежда на них не испачкалась о борт машины. Иван, сев на пассажирское кресло впереди, рассказал о случившимся после подачи заявления. Через несколько минут таксист остановился у кафе.

— Николай Ильич, я прошу…. Нет. Я требую, чтобы вы разделили с нами трапезу.

Пожилой мужчина стал рабом этой повелительницы. Сделал всё что она просила. Через четыре часа они уже находились перед входом в торговый центр. Опять перекус в кафе. Опять поиски одежды для молодого мужчины.

В квартиру Юли вернулись к девяти часам. Женщина понимала, что у неё ещё одна обязанность — ей нужно обучить искусству секса эту супружескую пару. Неизвестно сколько они прожили бы еще, если бы не Юля. Может так всю жизнь и изводили другу друга, может развелись бы с проклятиями, долгими судами по разводу. А сейчас….

— Я купаться. Ась, Ванькину одежду в мусор…. Пускай в трусах походит.

Исходящий от Аси аромат будоражит сознание Ивана. Он пытается приникнуть к ней, изредка добивается поцелуя, но не более

— Ваня, ты воняешь. Вот умоешься…. Тогда.

— Ну тогда Юля помешает.

— Мы попросимся в спальную. Думаю, она тактично позволит нам закрыть дверь.

Ивана останавливает вышедшая из ванны Юля. Без макияжа она ещё прекрасней. Из-под шёлкового халата видны загорелые бёдра.

— Вань, теперь ты иди…. А халат твой мне тащить…? Ась, любимая, поцелуй меня. Я после душа, такая расслабленная.

— Иван… начал приставать….

— Я заметила парус его трусов.

— Ой как ты лирически описала стыдобу. — Ася ещё разок поцеловала любовницу. — Он хочет остаться со мной один на один. Я в раздумьях как быть. Ему я супруга, а хочу твоих ласк. Понимаю, что он опять… спустит и отвернётся….

— Пригрози ему, что не будешь с ним больше спать если он не удовлетворит твоё желание достичь оргазм. — Юля не говорит о своих планах — пусть всё будет спонтанно и страстно.

— Но он же муж, а я же…

— А ты человек прежде всего, уже потом жена, мать. Асенька, милая, ты прими к сердцу что ты не спермоприёмник, который мужчина может или наполнить, или чуть блызнуть. Отдавая свою любовь, ты имеешь право требовать взаимности.

— Ты такая мудрая… как… Каа.

— Но не холодная как питон?

— Нет, нет! Мудрая как Каа, тёплая и нежная как Багира.

Юля улавливает вибрацию онанизма, исходящую от Ивана. Мысленно она его стыдит, заставляет прекратить. Мужчина тщательно омывает тело, вымывает из укромных уголков промежности всю скопившуюся грязь. Ароматным шампунем вымывает из волос запахи техники.

Женщины наконец дождались, когда сверкающий чистотой мужчина появился пред ними. Ася, чмокнув его пошла мыться. Хотела быстренько сполоснуться, но вспомнила, что весь день провела сидя в машине и могла скопиться грязь в интимных местах.

— Юль, я тебя хочу. У меня… вот. Посмотри.

— Прямо рядом с женой? А вдруг она выйдет пока мы будет трахаться?

— Да я быст…

— Эгоист, блядь. Только о себе думаешь. А мне потом ходить, мучиться от неудовлетворённости?

— Что же делать? Яйца лопаются. Вы обе сегодня такие привлекательные…, я прям не знаю…. Обеих бы оттрахал бы.

— Ладно спасу тебя. — Юля высвобождает его член из плена трусов и халата. Старый добрый минет освобождает яйца мужчины от заряда спермы. — Доволен? Вот салфеткой протри хуй. А я вином ополосну рот.

— Сестрёнка, как хорошо, что вы с Мариной приехали. Я прям не знаю, как вас благодарить. У вас там машины есть — отремонтирую, налажу.

— Да там остров — пешком за три минуты обойти можно. Газонокосилка и два катера. Новый на гарантии к нему нельзя лесть пока, старый баркас разве что посмотришь…. О! Асенька вышла. Давайте ещё по глоточку вина тяпнем.

— Юль, Вань, я вас так люблю. — Искренность сказанного была такая страстная, что, Юля не удержалась и поцеловала Асю. Поцелуй был такой же искренний. Не означающий отплату чмок, а именно любящее лобзание.

— Ася, Иван, и тоже рада что вы у меня есть. Я вас обоих очень люблю. Я хочу выпить за вас, как за замечательную супружескую пару. И да! Я ведь не была на вашей свадьбе! Я не была свидетелем вашего поцелуя во время бракосочетания. Горько!

Иван притягивает супругу к себе, целует. Поцелуй длится довольно долго. Вибрации возбуждения исходят от обоих супругов. Иван, теряя контроль над разумом, пытается заграбастать ягодицу Аси в жменю. И жена плотнее прижимается к восставшему органу животом.

— А ещё я не дарила вам свадебный подарок. — Юля решает прервать действо, не подходящее под её сценарий. — Но о нём позже.

— Юль, хватит нам подарков. Шифоньер придётся новый покупать — столько одежды надарила. — Отказывается Ася. — Это мы должны тебе что-нибудь подарить.

— А вы разве не поняли, что я уже одарена…? Алёна и Андрей подарили мне жизнь. Не согласись тогда они, меня вообще не было бы.

— Я поражаюсь твоему уму, сестрёнка. Ты видишь очевидное под другим ракурсом. Я бы не додумался так считать. Можно я тебя как женщину поцелую? Ась, не ревнуй. Я так счастлив.

— Как женщину? Хорошо, родимый мой брат. Целуй. Ась, отвернись…. А-а-а, ладно смотри.

Асе самой хочется впиться в эти, окрашенные красным вином уста, насладиться и возбудиться. Иван присасывается к устам сестры. Руки, которые развязали позавчера от неведомых пут, совершают полёт по телу женщины. Но она отстраняется от мужчины — это тоже не по написанному ею плану.

А вот это уже есть в сценарии — Ася так же подходит и целует Юлю. Лобзания переходят (для непосвящённого мужа) этический барьер. Женщины забывают о мужчине, совершая наклоны голов в разные стороны, издают громкие почмокивания. Юля освобождает плечо Аси от халата, всасывается в знакомую эрогенную точку, всё сильнее обнажая плечо и часть груди. Затем переход на мочку уха — лёгкое покусывание, высвобождает первый «Ох».

Неожиданный перелёт на обнажившийся сосок, вызывающие воспоминания о лесбийской ночи ласки груди. Ася так же распахивает халат любовнице — ей тоже охота заполнить рот частью груди Юли. Она даже и не думает, что голую грудь Юли видит супруг.

Мужчина не знает, что ему сделать. Встать и подойти к парочке? Или сидя начать дрочить? А может вообще перейти на кухню, там закурить? Халат упавший с плеча Юли, открыл взору то тело, с которым он наконец ощутил себя мужчиной.

А женщины перешли на диван. Одежда Аси так же осталась на полу. Она ложится на Юлю, целуя груди, опускает руку к гениталиям сестры. Видя развратные действия супруги, Иван тоже разоблачается. Он с трудом перекидывает резинку трусов через «мачту». Но что делать дальше он не знает, стоит и ждёт команды сестры. Ася тем временем становится на четвереньки и начинает лизать клитор Юли. Мужчина пристраивается к лону супруги и входит в него. Ася вначале дёргается, но поняв, что, Юля не против такой игры, не прогоняет мужа.

Юля смотрит в глаза брата и глазами предупреждает, что, если он кончит раньше времени…. Иван кивает в знак понимания. В большом зеркале мужчина видит положение тел на диване. Груди жены покачиваются в такт его фрикциям, сосками они трутся о бёдра любовницы. Та, закатив глаза, мнёт себе груди.

Оргазм, настигший Юлю, побудил Асю прекратить стимуляцию клитора и точки ДЖИ. А Иван всё так же равномерно долбит чрево жены. Переключив внимание на движение пениса в своей вагине, она изогнула поясницу. С каждым разом всё сильнее притягивая попку Аси к себе, Иван почувствовал, как появились сжатия пениса вагиной. Они, поначалу мгновенные, стали на секунду длиннее. Вскрик жены испугал Ивана, но вдруг зафиксировавшее его член влагалище, начало доить его. Мужчина уже не боялся кары со стороны Юли. Пусть смерть, но от блаженства. Как в позапрошлый вечер, пенис, час назад освобождённый от тяжести спермы, опять выпускал залп за залпом. Ася растянулась у тела любовницы, а Иван присел у них в ногах. Головка была так возбуждена, что касания о неё вызывали спазмы в ней.

— Ась, сперма льётся мне на бедро.

— Ой, извини, Юль. Мне так хорошо, что я не ощущаю промежностью ничего. Я подмоюсь. — Супруга придерживает сперму ладонью и мелкими шажками удаляется в санузел.

Иван смотрит на сестру, та на него.

— Молодец, брат. Всё правильно. Умоляю тебя не возвращайся к дрочке женскими телами.

— Никогда. Клянусь. А ты? Удовлетворена?

— У нас ещё уйма времени до утра.

— До утра? Так ты значит не удовлетворена?

— Почему же? Очень даже удовлетворена. Ася молодец, знает мои пожелания.

— Знает?

— Да мой, братик, знает. Потому что мы с ней всю прошлую ночь ласкались. О нашей с тобой связи я не буду говорить. Женская психика отличается от мужской…. Ася выключила смеситель. Иди тоже омой член.

— Юля. Это невероятно! Он принял участие в наших играх. Как он смог?

— Как, как. Мужчины сильно возбудимы, разум их перекрывает давление в яйцах. Я могу поздравить тебя с первым оргазмом от мужчины?!

— Да-а-а. Вот что значит хороший учитель. А ты… хочешь с ним?

— Врать не буду. Хочу. Хочу испытать те чувства, которые испытала ты…. А взамен, случайно, ты не попросишь моего Диму?

— Нет, нет. Но ты сейчас, наверное, так желаешь мужчину, что я разрешу вам с Иваном….

— А как по-твоему это произойдёт? — Юля решила придержать Ивана в ванной.

— Вы пойдёте в спальную, а я здесь буду….

— А в спальне, что он будет со мной делать?

— Ну как? Трахнет тебя и всё…. Ой. Ой, я дура. Ты же говорила. Как я забыла?! Он будет трахать тебя до тех пор, пока ты не попросишь его. Правильно?

— Абсолютно не верно. Ты забываешь про предварительные ласки. Я ведь буду думать о тебе, что ты тут одна, скучаешь, терзаешься сомнениями. Эти мысли не дадут мне возбудиться, намокнуть…. Я читала в одном научном журнале о порядке цифр — три, один, два. Один это продолжительность коитуса, допустим пять минут, то предварительные ласки должны быть в три раза продолжительнее, то есть пятнадцать минут. А два это в два раза продолжительнее коитуса успокаивающие поглаживания. То есть десять минут.

— Я фигею, Юль, какая ты умная. Мне бы хоть половину твоего ума. О! Наш мужчина…. Чего закутался, уже видели тебя голеньким. Скидывай полотенце.

— Я тоже схожу помою кунку. Вань, откупорь вино, пожалуйста. Может перекусить хотите…? Ась, салатик начинай делать, я щас быстро.

— О чём вы тут говорили?

— Обо всём. О том, что ты удовлетворил меня, о том, что я не должна тебе давать только если ты сам хочешь, не подготовив меня. Ваня, я тебя люблю.

— Ты стала часто говорить это…. Нет, нет, мне нравится. Ася, милая моя супруга, я тебя люблю. — Энергетика, интонация сказанного были максимально искренни.

— Так, ребятки, что делаем…? Салат с консервами и овощами? Подойдёт. Ась, давай я тебя научу делать греческий салат. Очень быстро и питательно. Вань, где вино? А, вот. Спасибо.

На женщинах оказались фартуки, накинутые на голенькие тела. Груди иногда отлетали в стороны, обнажая соски. Попки сверкали чаще, иногда, при сильных наклонах за продуктами, лежащими на нижних полках, открывался волшебный вид пухлых валиков вульвы.

Решив отвлечься, мужчина заглянул в комнату служившей гардеробом. Обилие разнообразных одежд и обуви поразило мужчину. Взявшись пересчитывать только туфли, он сбился на втором десятке. Ну любит Юля побаловать себя обновками.

Внимательнее рассматривая санузел, Иван так же поразился обилием мыльно-рыльных принадлежностей. «Ваня!» Услышал он зов супруги. На кухне уже накрыли стол. Вино, салаты. На десерт по ломтику тирамисУ, оставшиеся после вчерашнего посещения ресторана.

Юля много болтала, рассказывала, как отдыхали на Мальдивах, как встретилась с Димой. О свадьбе сказала, что прилетели сюда, в Россию, так как они граждане страны. В рассказах было много выдумок, умолчаний. Но повествование получилось занимательным и без возможности уличить в неискренности.

Отвлекаясь от её рассказов, Иван начал всё чаще бросать взгляды на Юлю. Пенис чуть налился кровью, но не основательно. Мужчина понимал, что, если хозяйка не предложила одеться к столу, желает продолжения эротических игр. И даже от этих мыслей пенис не набирал мощь. Скорее даже наоборот опал. Мужчину начало пугать возможное фиаско.

Женщины убрали посуду в машину, навели порядок на кухне.

— Хотите посмотреть фотографии?

Юля открыла ноутбук. Найдя папку с фото, открыла ту, где она с Димой на фоне белого песка Мальдив.

— А кто вас фоткал? — Асю поразила обнажённость сестры с Димой. — Как мама…? Она видит твоего мужа, и ты этому рада?

— Смотри дальше, потом поймёшь.

На втором фото, которое позавчера видел Иван, Константин со своими женщинами. Ася даже приблизила глаза к монитору.

— Это Марина с кем…? Так у него… стоит…. И ты снимала? Бесовка, точно. Они потом что? Пошли…? И Марина это принимает безропотно?

— Да. Так же, как и ты будешь воспринимать наше с Иваном соитие.

«Микрофон» выскочил из тесноты межножья мужчины: «Что вы сказали? Повторите для меня отдельно!»

Иван посмотрел на супругу. Согласится или нет? Ася попросила следующий снимок. Развратно сидя на коленях Константина, Марина охватывала его ногами. По умолчанию предыдущих фото, оба обнажённые. Что там происходит в межножье супругов можно только догадываться. Но счастливые глаза обоих говорят, что им приятно и они не против позировать.

Фото родителей и Юли с мужем навели мысли Найдёновых, что между этой четвёркой уже всё произошло — Дмитрий из-за спины обнимает Марину. Ладонь хоть и не лежит на груди, но придавлена сверху явно возбуждённой сиськой — соски цвета молочного шоколада стволами огнестрельного оружия смотрят на наблюдателя. Мало разврата между Мариной и Димой? Вот папина рука аналогично охватывает торс Юли. И соски её так же готовы выстрелить. При этом большой палец отца поднят вверх по окружности груди. Пенисы? У Константина так же в напряжённом состоянии. У Дмитрия хоть нет явной эрекции, но и опавший он внушает…, да, страх. Страх для обоих супругов Найдёновых.

Остальные снимки не менее эротичные, но первоначальное впечатление пропускает их как нечто обыденное.

— Юль, может Сашку с моими родителями оставим? — Ася боится за целомудрие сына.

— Ась. Мы при детях так не будем делать. Всё будет вполне прилично.

— При детях?

— Да. Мама сказала, что её подружка, которую мы приглашаем к себе поедет вместе с внуком. Тоже десяти лет, кстати…. А ты, Вань, не заметил ничего странного в её вопросе?

— Нет. Она же о сыне беспокоится.

— А о том, что вас тоже можем втянуть в огонь геенны? Хотя бы походить обнажёнными меж нами? Посетить баньку, куда вход разрешён только обнажённым? Не боитесь?

— Так я…. Тогда я…. — Ася пытается найти решение. — А мы с Ваней вместе в бане будем.

— А те…, подружки Марины, они какие из себя? — Явно «микрофон» забрал все мысли себе и выдаёт самые похабные. Иван получает удар локтем супруги в печень.

— Три года назад, когда мама приглашала их на сорока пятилетие, обе были такой же стройности как Алёна и моя мама. Сейчас не знаю. Но, думаю, что папа, трахнет всех троих.

— Троих? Ты же сказал две подружки.

— Алёна третья.

«Микрофон» пустил слезу. Иван смахнул её пальцем, и растёр.

— Ась, мужчину нельзя оставлять возбуждённым. Глянь ОН уже слёзы пускает. — Женщина боялась встать — разлившиеся соки омочили кресло под ней. Но сестра успокоила её. — Как, впрочем, и моя писька плачет. Гляньте. — Юля встала со своего кресла — пятно величиной в десертную тарелку впиталось в обивку.

Иван заметил, что на повернувшейся к нему заднице сестры всё мокро.

— Надо было что-нибудь постелить…. Ну что, брат-любовник, проведи нас с Асей в спальную и покажи свои навыки.

«Микрофон»: «Говорите, говорите!»

Правда Ивану ничего не позволено делать самому. Его заставляют лечь на кровать спиной. Ложатся по бокам и принимают поцелуи. Позволяют оценить упругость, охватываемость разных тел. Две женщины снимают показания твёрдости ладонями-датчиками. Чья-то, явно не Асина, рука сжимает кокушки, заставляет взныть. Затем женщины целуются прямо над его лицом. Через минуту губы супруги покидают уста любовницы сильно увеличенными, похожими на губки Юлиных гениталий. А вот и долгожданное покрытие пениса влагалищем. При этом любовницы опять целуются, супруга садится промежностью на лицо Ивана.

Разве он мечтал когда-либо что сможет одновременно удовлетворять двух женщин? Н И К О Г Д А!!! А сейчас страстно лижет промежность супруги, и сжимая тазовые мышцы подмахивает сестре-любовнице. А женщины всё больше распаляясь, мнут груди, целуют, опухшие до состояния пирожков, губы друг друга.

Влагалище супруги раз за разом выплёскивают очередную порцию влаги, Иван стараясь не испачкать ещё кровать успевает слизывать её. Влагалище на члене вдруг схватило фалдус. Тело Юли замерло. Она встала со члена, пересадила Асю на кол.

Ася села не так как Юля. Ступнями оперлась о постель, колени сильно раздвинуты. Раскрытая, вначале бледная вульва набрала крови, покраснела. Влага, набежавшая из Юли, намочила его волосню, он макает в сырость палец и нажимает им на спайку срамных губ. Сотрясаясь всем телом, Ася падает ему на грудь. Мужчина перекатывает супругу на постель, просит Юлю встать «по собачьи». Женщина исполняет просьбу и наконец дожидается эякуляции брата. Пульсаций хватило для того чтобы Юля упала грудью на подушку.

Три тела…. Не так! Три измождённых тела лежат в хаотичных позах. Влага выпитого вина, просочившись через поры, покрыла липким потом людей. Растрёпанные космы волос слиплись от той же влаги. Сил заткнуть щель, предохраняя простыню от спермы — нет.

— Девчата. Я стал сексуальным гигантом?

— Да, братик. Ты смог зае… затрахать двух женщин.

— Да-а-а, муженёк, отрабатывать и отрабатывать тебе…

— Чего?

— Все годы моего неудовлетворения. Юль, ты самая умная женщина на свете. Посчитай сколько раз в день он должен меня….

— Иван! Утром просыпаешься, бросил палку, на обед пришёл, трахнул. Пообедал снова палка. Вечером после вкусного ужина, приготовленного вот этими ручками — палка. Перед сном опять. Если вычесть месячные и возможные пропуски, то лет пять. Иди, гигант, купайся.

— Юль. А какие ты ещё термины применяешь вместо трахаться, бросил палку?

— В основном они грязно-матерные. Твои ушки от них повянут…. Ну, ладно…. Ебать. С приставками и окончаниями. Драть, так же можно разнообразить, как глагол «шёл». Дрючить, сношать, пердолить. Но ты их не применяй, пожалуйста. Хорошо, родная?

— А о позах… при…, да, лучше пусть будет, при соитиях?

— Сейчас Иван выйдет и достанет с верхней полки книгу…. Вань, вон на верхней полке. Видишь тяжёлая книга? Сними её. Пока рассматривай, а мы с любовницей пойдём покупаемся.

Женщины, вернувшиеся из ванной, видят, как мужчина наклоняет голову то влево, то вправо всматриваясь в фотографии.

— Ка-ма-су-тра. — Читает по слогам Ася на обложке. Затем её внимание поглощают картины совокупляющихся пар. — Это как он вставил то…? А на этой странице как так можно извернуться телом?

Ася ждёт перелистывания страницы, чумеет от других поз. Юля приносит им вино, себе чай. Ася с Иваном быстро опустошают бокалы, продолжают изучать позиции. Юля относит посуду, возвращается к любовникам. Ася забралась на постель, села чуть ли не на плечи мужу.

— Я вот так смогу выгнуться. — Показывает на снимок где женщина стоит «мостиком», а партнёр естественно меж её ног. В школе на физре заставляли делать…. А вот так мы сейчас трахались. По-собачьи тоже….

— Один подарок для вас есть. Эта книга теперь ваша. Только от ребёнка…

— Естественно. Какой базар.

— А вот эта поза применяется у индусов для дефлорации. Они считают её оптимальной для этого.

— А мы по-простому. Правда, Вань?

— Угу. — Внимание мужчины направленно на фото из книги.

— А вы знаете, что можно плеву восстановить?

— Как? — Дуэтом прозвучал вопрос.

— Хирургическим. У пациентки берут маленький кусочек кожи, сживают на входе во влагалище. Она заживает и повторный обряд. И так можно много раз. Я однажды делала…. Да встретилась с одним чудиком. Он меня и уговорил. Оплатил операцию.

— Больно же когда сшивают. — Влага на глазах любовницы говорит о сочувствии.

— Под местным наркозом, потом неделя на заживление. И естественно там романтические встречи, конфеты, букеты. Попросил надеть костюм школьницы…. Ну, кто, чем озабочен.

— Кайфово? — Ася первый раз применяет слово.

— Мне нет. Может хирург плохой, может кожица не с того участка, но с первой дефлорации не сравнить. Гораздо приятнее почувствовать пенис в… другой дырочке…. В попке.

Ася и Иван «упали» сидя.

— В смысле в жопу? — Иван был более конкретен. — Ты же не пидораска?

— Пидорасами считаются мужчины содомничающие с другим мужчинами. А женщины всё равно остаются женщинами. Вы помните свой первый акт…? Прекрасный момент освежить воспоминания.

— Не буду я хуй в говно совать. — Ася, однако промолчала.

— Ох какие мы чистюли! А руками в машинной грязи брать хуй и ссать, значит можно? — Юля видит, что Ася задумчиво закатила глаза. Энцефалограмма говорит, что она полностью доверяет Юле и готова на содомное деяние. Осталось только Ивана подбить.

— Да где там толком руки мыть? Пока сбегаешь помыть, так и обоссаться можно.

— А если Ася проклизмится? До чистой воды из кишечника.

— Кайфово? — Второй раз задаёт вопрос Ася.

— Ты же представляешь, как расположены влагалище и прямая кишка…? Так перегородка между ними пронизана теми же нервными окончаниями.

— Юль, пошли клизмиться. Если он не захочет, то… хер ему, а не секс.

«Да и валите! Я сегодня так наебался, что не встанет у меня!»

Из ванной доносятся различные звуки, но мужчине нет до них дела. Наивный. Он не знает к кому попал. Продолжив рассматривать фолиант, не услышал, как возня в ванной прекратилась. При появлении любовниц, откинулся на вытянутые назад руки и показал «дождевого червячка» мирно дремлющего в ложбине бёдер.

«Ха-ха-ха! Зря старались, подруженьки, ой зря!»

— Вань, встань, пожалуйста. — Тихо приказала Юля. Тихо, но угроза явно проскользнула в интонации.

Мужчина встаёт у кровати. Юля и Ася становятся в позу молящихся монашек — на колени перед ним.

«А хер там, не поможет молитва!»

Однако мужчина смотрит как Юля поднимет пенис и поглощает его ртом. Предупреждённая Ася всё-таки офигевает. Мощная «помпа» вытягивает изо рта весь воздух. Отрицательное давление раскрывает пещеристое тело пениса, его заполняет кровь.

— Теперь ты. Соси сильно, до боли в щеках. Вот, правильно…. Выпусти его…. Смотри, любовничек. Ты думал, что все ресурсы выработал! Обманулся ты, Ванёк. Будешь ерепениться — перевяжу яйца и пристегну к кровати. А потом всю ночь не дадим тебе кончить, будем тебя развратно насильничать. Выбирай в попку или насилие.

— Я понял… не надо перевязывать.

— Ась, любимая, ложись, а ты, настырный, давай предварительно разогрей девственницу.

Асю долго разогревать не пришлось. Ещё в момент введения шланга кружки Эсмарха в анус она затряслась в экстазе. За это время пенис слегка провис, супруга поняла, что минет вернёт мощь. Далее Юля посоветовала вагинальное соитие для окончательного расслабления «девственницы». И эти действия продолжились недолго. Женщину ставят в коленно-локтевую позицию.

— Вот возьми капельку смазки на большой палец и расширь анус…. Ванька! Самого выебу в очко.

«С этой сумасшедшей станется, отъебёт чем-нибудь, вон хотя бы рукояткой массажки».

Мужчина выполняет требование. Один раз, брезгливо морщась, мазнул с краю. Второй раз уже без гримасы. Палец влез по ладонь.

— Палец второй руки тоже сунь туда и раскрывай анус будто абрикос…. Вот. Ася, любимая, дыши равномерно, расслабь анус. Давай, Вань.

Правильная подготовка и анус-целка превратился просто в анус. А мужчина разобрал вкус. Это не рожавшая вагина жены и даже не вагина Юли. Это более плотное охватывание кольцом ануса пениса. В такой позе небольшой минус — вертикальная напряжённость фалдуса давит на заднюю стенку кишки.

— Вань, пусть Ася перевернётся на спину. Ась ноги ему на плечи. Ай, молодца! Вижу, что так тебе лучше. И я могу теребить тебе клитор и сосать сиськи. Вань, как захочешь, спускай прямо туда.

— А если внематочная беременность? — Ася где-то слышала такой термин. Юле охота смеяться, но момент больно ответственный, женщина сдерживается.

— А сразу выкакаешь. — Находит что ответить подруга. Ася расслабилась и получает невероятное удовольствие.

Юля третирует и так напряжённый клитор, покусывает соски. Супруг смотрит в закатившиеся глаза жены, видит, как отлетают и возвращаются в исходную позицию сиськи. Капля пота срывается с кончика носа. Супруга наконец запросила пощады. Но озверевший самец продолжил долбить анус. На помощь подруге приходит Юля, встав в удобную позицию, намазывает свой анус. Мужчину уже не волнует чистота кишечника, он входит в анус любовницы. Эти ягодицы более полные и мягкие. Ударяться бёдрами о них приятно, да и женщина изогнулась так что член закручиваясь вокруг лобковой кости ощущает полнейший контакт. Вогнав напоследок с силой член, мужчина выдал последнюю, по крайней мере на сегодня, каплю спермы.

— Гигант большого секса, как мы тебе? Хорошие любовницы? — Трое лежали на чистой постели, после очередных водных процедур.

— Охуительные. Извини, Ась. Юль, а у твоего то раза в два больше моего. Как ты вытерпела?

— Из костра картошку таскал…? Обжигался, но ел…? Так и я. Терпела, но подсела на этот наркотик. Вот теперь жду не дождусь, когда родным членом воспользуюсь.

— Юленька, сестричка моя, а он так же может много раз за день?

— Э-э-э, три раза за вечер точно смог. Я не смогла.

— Ась, а почему ты интересуешься? Хочешь с Димкой?

— Если Юля позволит….

— А я значит уже….

— Ну ты же с Юлей уже… поебался. — Первый мат из уст Аси режет слух собеседников. — Я только с ним… и не в попку.

— Обоснуй. — Просит Юля.

— Какашки будут вываливаться. Ха-ха-ха. Боюсь просто.

— Ребят, как вам моя квартира? — Женщина переходит на другую тему.

— Мне нравится. — Дуэт супругов.

— Вань, Ася. Я дарю вам её. И бизнес свой на тебя, Ася, перепишу. Сможешь торговать…? Знаю, что, сможешь.

— Так тут одна спальная, а Сашка где будет?

— Саша пусть остаётся с Алёной и Андреем. А вы тут живите, много зарабатывайте, шлите родителям деньги. У тебя, Иван, здесь собственный бизнес наладится. К тому же Алёна может сдавать одну из квартир, тоже доход.

— Что-то больно дорогие подарки. А вдруг сама вернёшься? Где жить будешь?

— Приезжать буду. Вот рожать приеду. Мама так же приедет. У Димы тоже тут хорошая квартира, мы в ней будем останавливаться. А о ценности подарков не думайте. Наша семья перед вами в неоплатном долгу. Саша окончит школу, поступит в самый лучший ВУЗ мира. Да и другие ваши дети, вы же не остановитесь на одном, тоже будут умными детьми. Порадуют ваши самолюбия.

— А у меня, между прочим, сегодня как раз середина цикла. И сперма во влагалище находилась несколько минут.

— Дочь родится, Юлей назовёте.

— Назовём! — Снова унисон супругов.

— Давайте спать. Спок, ребят.

— Спок, Юля. — Видны вибрирующие в одной частоте волны супругов.

Утро. Юля будит Асю. Идут опорожнять мочевые пузыри. Затем йога. Ася старается повторять все упражнения. Затем опять омовение.

— Ась, закройся с ним и разбуди приятными поцелуями. А я на кухне наушники надену, чтобы вашу возню не слышать.

— Александр. — По-взрослому протягивает ладонь Саша.

— Олег. — Не менее серьёзный мальчик, одиннадцатый год которому пошёл в ноябре.

Мальчишки заняли самые лучшие места в микроавтобусе. Восемь взрослых и два ребёнка. Четыре чемодана и пару длинных упаковок саженцев с Родины.

— А можно я сам подам свой билет? — Спрашивает Олег.

— Да нам билеты не нужны. Мы зафрахтовали самолёт. Только паспортный и таможенный контроль. А там через отдельный выход. — Отвечает Юля.

— Да это ж сколько денег стОит нанять самолёт? — Спрашивает мамина подруга, бабушка Олега, Людмила. Со своими следами морщин, вызванных гибелью пять лет назад родителей Олега. Умный внук понимает, как тяжело бабушке, поэтому радует прилежанием и хорошими оценками. Он, в отличии от Саши уже покидал родной город — ездил на олимпиаду по математике.

— Слышали анекдот про мужчину, которому всегда везло?

— Нет. — Громче всех мальчишечьи голоса.

— Поймал мужик золотую рыбку. Та ему говорит, что надо всё исполню. Мужик подумал-подумал и отпустил рыбку со словами, а у него всё есть, ничего не надо. Тогда рыбка придумала сама пожелание. После этого мужчина начал выигрывать всегда и во всём. Спортлото, карты, ну во всём, короче. Женился он на индианочке. Говорит ей, всегда хотел стереть вашу бинди, точку на лбу. Сцарапывает бинди, а под ней надпись — вы выиграли миллион.

Все смеются рассказу Юли.

— Так вот. Моего супруга ударила молния…. Давно, лет пятнадцать назад. Так после этого ему стало фартить во всём. Сядет в покер играть, так не меньше двух сотен выигрывает. Возьмёт билет лотерейный там тоже приз.

— Так пусть нам тоже навыигрывает. — Сашок верит в байку.

— Да вот беда. Как только он начинает раздавать деньги, так сразу фарт пропадает.

— Тёть Юль, расскажи ещё анекдот.

— РасскажиТЕ! — Поправляет Ася сына.

Весь дальнейший путь, во время которого водитель, всё тот же Николай Ильич не превышал скорость свыше ста км/ч, до аэропорта, прошёл в рассказах анекдотов то со стороны Юли, то Ивана. Несколько детских баек рассказали детки. До точки добрались строго по плану — через четыре часа. Питание в кафе аэропорта опять же с участием Ильича, который помог дотащить багаж в здание аэровокзала.

— Николай Ильич, благодарю вас за терпение. Вот документы на бусик. Теперь он ваш…. Да, да. Не отказывайте мне. Через месяц приедете сюда снова, потом опять. А мне нужен большой транспорт с хорошим водителем. Всё! Оформляйте, работайте. Дай вам Бог удачи на дорогах и чистого асфальта.

— Юлия Константиновна, я ошеломлён вашим подарком. Всю жизнь мечтал о таком. Спасибо. — Мужчина не сдерживается, чмокает в щёчку. — Спасибо ещё раз. Я всегда на связи.

Белый Dassault Falcon 20 стоит на отдельной стоянке, готовый к приёму пассажиров. А вот и их подвёз транспорт аэропорта. Они быстро поднимаются на борт. Мужчины в спецодеждах загружают багаж в самолёт.

— Ну всё, дверь закрыта, теперь можно раздеваться, для встречи весны на Кипре. — Говорит всё та же Юля. Она знает весь маршрут. К сожалению, топлива в самолёте на весь перелёт до Тенерифе не хватит. Нужно совершить две посадки. Кипр и Малага оптимальный маршрут.

Только через десять часов путешественники сошли на бетонку в столице Канар. Ещё два часа прошло до того момента, как катер, управляемый Дмитрием, набрал крейсерскую скорость. Дмитрий и Константин, встретившие россиян в аэропорту, долго обнимали гостей, жён. Впрочем, в виду присутствия детей, всё чинно без похабства. Ну, так разве что более продолжительный поцелуй супругов, не видевшихся десять дней.

Мальчики вырывали друг у друга морской бинокль, пытались угадать к какому острову они плывут.

На берегу острова путешественников встретили округлившаяся в животе Роза, и супруги Литиция и Пабло. Для Марины и Константина они считались детьми эмигрантов, уехавшими с родины ещё в гражданскую войну. Юля с Дмитрием не ожидали от мамы, что она попросит стариков остаться и жить в своём домике для прислуги. И теперь Юля рада что их сознания живут в телах стариков, временами помогая по хозяйству и набираясь опыта стареющих тел со своими болячками и недугами.

Опять обнимашки-целовашки. А детям уже не терпится нырнуть в тёплую воду лагуны. Под присмотром Пабло пацаны наконец то утолили томление. И только до боли в мышцах наплававшись, вылезли на берег.

Чудо дивное для людей, не бывавших на экваторе — солнце не плавно скрылось за горизонтом, а спикировало, скрывшись в водах океана. Ещё с полчаса продлились сумерки и стало темно как ночью, хотя по местному времени всего начало седьмого.

Следующий день некоторые гости и Марина потратили на посадку малины, вишни и яблонь разных сортов. Надежда по какой-то не понятной «своей» причуде, ещё осенью приготовила саженцы и как удачно она это оказывается «задумала», видишь и пригодились подружке её заготовки. Сажали естественно всё по разметкам ландшафтного дизайнера. Копать лунки пригласили Андрея, пусть жирок сбросит.

Гостей, побывавших на огороде, поразило ограждение его сеткой. Но потом они поняли, что сетка бережёт растения от коз, которые свободно гуляют по острову. Так же на дальнем берегу острова был огорожен птичник, где утки и куры, соседствовали с гусями и кроликами. Это Марина придумала себе заботу, чтобы окончательно не разлениться.

А пацаны уже привыкшие к дяде Паше, как однажды назвала Марина Пабло, поплыли на баркасе ловить рыбу на ужин. Естественно восторг выше небес. Вернувшись к обеду, мальчишки наперебой рассказывали о рыбалке, о увиденных в полукилометре больших кораблях.

Днём солнце палит прямо на темечко, самое время скрыться в тени умного дома, спроектированного таким образом, что створки вентиляционных люков открываются автоматически, пропуская воздух через охлаждающие камеры. Электричество вырабатывают солнечные панели и ветряк. Всё излишнее тепло идёт на подогрев воды для нужд хозяйства.

Но практически все расположились в большой ротонде с круглым куполом, закрывающим от лучей светила, ветерок охлаждает тела, здесь можно и подзакусить. Наевшиеся детишки, под тихую беседу взрослых уснули в шезлонгах. Отсутствуют только Юля с Димой и Иван и Асей. Сестре охота посмотреть, как и где расположились Юля с супругом. Гостям показывают шесть больших и семь маленьких спален.

— Зачем столько? — Интересуется Иван.

— Мама беременна двойней, я и Роза по одному пока. Мама после рождения своих опять хочет родить, и я не буду отставать. Мы же ебаться любим, а предохраняться нет.

Ася смущается откровению сестры, бросает взгляд на Дмитрия. Через полминуты по её телу проходит дрожь как от озноба. Это она представила себя под мужчиной, почти в два раз больше Ивана. А мускулатура под плотным коричневым загаром, так и перекатывается при движении.

«Как должно быть кайфово ощущать передвижения кубиков на своём теле? И когда же это случится? По любому Юля уже, наверное, рассказала про наши игры. Хотя бы она увела Ваню, а то мне пока стыдно при нём.»

Её желания услышаны.

— Вань, ты говорил про баркас. Пошли покажу его. — Юля тянет брата за собой.

Асины срамные губы-ладоши, разбрызгивая влагу, аплодируют выдумке сестры. Как овечка, идущая на заклание, подрагивая от невероятного возбуждения, она заходит вслед за Дмитрием в просторную душевую.

— Вот из-за этих стен новый дом первый раз услышал стоны Юли. Она любит позицию стоя у стены, плющить сиськи о кафель.

Мужчина притягивает Асю к себе, она на целую голову ниже его, тянется на цыпочках к его губам. Он легко поднимает её на уровень своей головы, придерживая под попкой, всасывает женские губы. Ася охватывает его ногами вокруг талии, руками за шею и глубоко вздыхает.

Неделя после ночи в Юлиной квартире, когда она предупредила, что Дима однозначно трахнет её, прошла в ужасном томлении. Хотя Иван «отрабатывал простои», окроплял лоно Аси дважды за ночь, она всё же ждала вот этого момента. Лёжа под мужем она фантазировала, представляя, как произойдёт первое соитие с мужем Юли.

И вот наконец начало. Ещё никогда у неё так не болели соски, даже в подростковом возрасте они плавно набухли на худеньком теле. И вот сейчас побаливали от напряжённости в них. Одно мужское лапище легло как раз на самую болезненную, правую грудь, легко придавила сосок во внутрь железы, кровь больше не давила на капилляры, не причиняла боль.

Юля при лесбийских играх пыталась протолкнуть свой язык к ней в рот. Тогда Ася не ответила тем же. Сейчас язык мужчины закружил её язык в танце страсти. Эти кружения были такие возбуждающие, что голова женщины поплыла совсем.

Ладонь мужчины вытянула подол сарафана, зажатый между телами и пролезла к оголившемся бёдрам. Пальцы-сардельки сдвинули край трусиков, окунувшись в океан Аси, впитали влагу. Палец так же неожиданно оказался у рта женщины. Ася облизала свои соки, игриво посматривая в глаза партнёра. Он опять «нырнул» за порцией, теперь облизал палец сам.

Опустив женщину на ноги, снял трусики и вдохнул аромат женских выделений. А их с утра, когда женщина замечала Дмитрия, натекло много. Она так же в томлении наложила свою ладошку на агрегат мужчины пока ещё спрятанный в шорты. Опять волна дрожи прошла по телу Аси. Ей пришлось оторвать ладонь от пениса, потому как мужчина поднимал её платье вверх. Теперь уже Ася просунула ладонь под одежду мужчины. Орган встретил ладошку хорошей эрекцией, дёрнулся ещё разок дополняя сосуды порцией крови, в ответ на движение женской ладонью вдоль ствола.

Осязание продлилось до тех пор, пока мужчина не приступил к следующему этапу. Придавил плечи женщины, заставляя сесть. Она с удовольствием выполнила пожелание, присела одновременно стягивая одежду Дмитрия.

Главный испуг всегда больше страшит, когда человек видит угрозу. То, что увидела Ася перекрыло все её ожидания.

«Нет! Он не войдёт в меня. Это невозможно. Но, бес тебя побери, Юля то смогла. И даже в попу далась этому гиганту. А в рот? Нет! Своим маленьким ртом я точно не охвачу его…. А как хочется то…. Ладно попробую.»

Но мужчина совершил неожиданное — перевернул её вверх ногами, положил передней стороной бёдер на плечи, всосался во влагу, дотёкшую до щиколоток женщины. Пенис оказался перед носом Аси. Вслушиваясь в оральные ласки мужчины, она, целуя головку, провела ладонью по венам ствола. Ася ещё с Иваном заметила, что если не сильно сжимать ствол, а водить ладонью просто лаская, то вены чётче ощущаются пальцами. Так и со стволом Дмитрия, только вены гораздо толще Ивановых.

А на канальце появилась капля. Быстренько её слизать, чтобы не потерять контакт головки с губами, Ася шире раскрыла ротик. Почти вся головка скрылась за нежнейшими устами, за которыми язычок полизывая каналец, добывал амброзию.

Язык же Дмитрия нашёл, что влага женщины, в отличии от соков супруги, питающейся фруктами и овощами, отдаёт горечью. Вылизав промежность начал совершать сарделькой подготовительные фрикции во влагалище.

Женщина, напрягая бёдра поднимала тело навстречу пальцам, и даже сама не заметила, как пенис залез ещё глубже в ротик.

Влагалище уже просило полного соития, трепетало от каждой фрикции пальцем.

— Вот тут Юля первый раз стояла. Хочешь так же как она?

Головокружение от прилившейся крови, экстаз соития мешали женщине адекватно оценивать ситуацию, она просто повернулась к стене и прижалась всем тело к ней. Дмитрий чуть притянул попку к себе, придерживая ствол подвигал головкой вдоль щели.

«Должно быть поршень в машине так же плотно входит в цилиндр. Как там Ваня говорил, хорошая компрессия — залог отличной работы двигателя. О бес, тебя дери! О чём я думаю? Да вот же о чём! Писька моя — цилиндр, член Димы — поршень. А компрессия…. И компрессия великолепная! Но полностью ли он вошёл? Вроде только по краю движется! Подмахну-ка я…. Ой…, ой…, ещё чуток. Господи! У меня влагалище кончилось, а члена вон еще сколько. Больно, Господи! Больно же! Нет не буду подмахивать…. О-о-о… какая компрессия у нас с Димкой. Юлечка сестрёнка, как же ты вначале страдала то. АЙ! Что это ещё? Ай, мамочка, помо…»

Струя спермы несколько раз подкинула обмякшее тело женщины. Дима поймал падающую Асю, присел на край тумбы, посадил женщину себе на колени.

— Плохая из меня партнёрша. Да? — Вернувшееся сознание Аси смогло составить предложение.

— У нас с тобой ещё месяц отдыха впереди, напрактикуемся.

— Сюда никто не зайдёт? Особенно мальчишки?

— Мальчишки спят ещё, а взрослые поняли для чего мы покинули их.

— Ты хочешь сказать, что абсолютно все знают?

— Не знают Надя с Людмилой. Но они как ты понимаешь не пойдут по дому.

— А к остальным вы подходили и говорили, за чем мы сюда идём?

— И как ты себе это представляешь?

— А чо вопросом на вопрос отвечаешь?

— Так как?

— Даже понятия не имею.

— Ладно. Я шучу. Никому мы не сообщали. Ну зашли бы, услышали бы наши стоны, деликатно ушли бы прочь.

— А ты тоже стонал? Я не слышала.

— О! В твоей девичьей пиздёнке мой хуй как поршень в цилиндре с хорошей компрессией.

«О, Господи! Я что это вслух говорила? Не фига себе я улетела».

— Я сегодня ночью вообще то ждала, что, Юля придёт за нами. Дим, только никому ни слова. Ни Юле, ни тем более Ивану.

— О чём?

— Я в ту ночь соврала, сказав, что у меня оптимальный для зачатия срок. А на самом деле я, как только увидала снимки с тобой, подумала о зачатии от тебя. И эти дни самые лучшие для этого.

— Будет ли это честно перед Иваном, Юлей?

— Конечно нет, не честно. Но беременность от Вани происходила с частыми болями, угрозами выкидыша. Так я хочу узнать может я сама такая негодная, или у Ивана что-то со спермой.

— Ты как хочешь, но Юле надо сказать, а вот супругу не стОит знать.

— Я ведь как пришла к мысли о плохой сперме. Свекровь тоже говорила, что очень тяжко выносила Ваню. А как узнала, что Марина даже не заметила, как ходила, так подумала, что возможно не все люди подходят друг к другу.

— Ну, что ж значит весь месяц будем тебя оплодотворять. Ивану значит пока не даёшь…, хотя в попу то можно…. Только не говори сейчас про внематочную беременность, а то у меня живот заболел, когда Юля сказала о твоих опасениях.

— Да это я тоже шутки ради ляпнула. — Она посмотрела в интернете об этой информации, поняв, как наивно ошибалась, решила свести это в шутку. — Видишь какая оригинальная получилась байка.

— А Иваныч с Розой точно пообссыкались.

— Она и им сказала? Что меня в попу?

— Ага, теперь бойся Иваныча, он молоденьких любит, особенно их сладкие попки.

— В смысле…. Вы тут…. Вы тут…, что совсем с ума посходили?

— Не все конечно. Литиция ещё в здравом уме. А Паша… так это… он так же на молоденьких посматривает.

— Видимо… Господь меня специально… свёл с вами. Я такая блядь стала…. Почему? Почему? По кочану! Не скажу. Где там наши половинки?

— Пойдём к ним, посмотрим, что они там ремонтируют. Однозначно поршень притирают к цилиндру.

Поздно вечером, после посиделок у очага, специально изготовленного на открытом месте, где можно зажарить не только животное на вертеле, но и картошечку потаскать из-под золы кострища, с обильным возлиянием напитков разной креплённости, когда мальчишки пошли спать в домик для слуг, где удобные кровати и баба Литя, как стал называть Литицию Олег, рассказывала страшные истории, Константин отвёл Алёну в сторонку.

— Совсем ты, мать, постарела. Сколько мы с тобой не виделись? Почти пятнадцать считай. Вот встретил бы тебя не узнал бы.

— Да не молодеем, Костенька. Дело к полтиннику подошло. Да и тяжкие работа, быт… всё сказывается. За то вас с Маришкой года не берут. Да и подлечился ты говорит. Уже и обрюхатил жену. Как ей не страшно в таком возрасте рожать.

— А мы и на следующий год, даст Бог зачпокаем. Сама то чо одного родила? Если бы у меня в то время фунциклировал, я бы Маришку каждый год брюхатил.

— Да-а-а-а. Тогда на тебя тяжело было смотреть. Хуже смерти выглядел. А одним обошлась потому как еле выносила Иванушку. Много раз уже прощалась с ним, думала ну, вот сейчас скину. А Марина тогда начала: «Отдай Сашеньку. Себе родишь!» знаешь, как страшно стало. Потом конечно были беременности, но я б не выжила, оставила б сынульку сиротой. А Андрея нет, не ревновала. Ты же помнишь, как в детдоме он то с одной, то с другой, а я его ревновала поначалу. Потом как-то привыкла, начала принимать его неверность как обыденное. И ты тоже такой кобель стал. И Маришку ебёшь и Розу. Все вы мужики одинаковые….

— Что-то зябко стало, пойдём в дом, что-то покажу. — Иваныч подхватил Алёну под руку и повёл к новому дому.

Находясь в стадии лёгкого опьянения, женщина уже поняла, чего хочет «кобель».

«Три года. Даже больше трёх. На сорока пятилетие последний раз это было. Ещё не хотела, ломалась, а потом, после этого жалела, что раньше ломалась. Начальник наш, царствие ему небесное, отъебал так отъебал. В кабинете, угостив коньяком, выдал конверт с премиальными. Поцеловал и трахнул. Да, Господи, ты знаешь, как я себя материла, что не отдалась ему в тридцать восемь лет…. Ну, сейчас поглядим чего стОит Костик. Однозначно во много раз лучше Андрея. Муж то, только животом говно в моём животе гоняет, а хуёк по краю письки скользит.»

— На супружеское ложе я тебя не поведу….

— Вот ты какой…! С чего ты взял что я вот так лягу под тебя? — Прямолинейность мужчины оскорбили женщину.

— Алён, это же я, Костик из детдома, а ты Алёнка из той же богадельни. Забудь все года, вернись туда, где ты молода, красива, стройна телом. Вспомни что не только Андрюха тебя хотел, но и другие пацаны.

— Ты то не очень….

— У меня судьба такая….

— Кость, ну ты хоть не так… нагло предлагай, я ведь если играть по-твоему, ещё девушка. А ты сразу на ложе. И вообще мне сначала надо в душ. Закоптилась я, сидя у костра.

— Так пошли разом. Вот душевая… Ой! Чуть не ёбнулся! Осторожно…. Толи шампунь растеклась, толи сперма.

Иваныч наступил на сперму, вытекшую из влагалища Аси, а уборку по случаю приёма гостей ещё не сделали.

Женщина и мужчина тщательно мылись. Пенис всё время торчал, угрожая войти в любое доступное на теле Алёны месте. В свете софитов фалдус маячил перед взором женщины.

«Даже не опадает. Что он такое сегодня выпил, принесённое индианкой? Явно не вино — его в фарфоровой кружке не подают. Если это конский возбудитель? Андрей по молодости выпил такое и потом три дня ебал по два раза. А с этого станется, сейчас меня, потом Маришку, затем до Розы…. Ох, ты ж так там ещё две хуестрадательницы. Ну, всё хватит мыться, уже изнемогаю, хочу».

— Я всё. Ты готов?

— А то не видишь? Пошли на мягкое. Я уже давно приготовил, специальные простыни застелил. Хотел тебя в первый же день выебать… Ей Богу, хотел. Но ведь Маришка первая в очереди.

— И Роза….

— Ну с ней мы в ваше отсутствие поебались.

— Ты как был матерщинник, так и остался. В голосе хрипотца, седина на теле…. О-о-о, да тут такая шикарная кровать. А это что?

— Салфетки, пизду затыкать. Иди ко мне. Да, ты уже вся измокрела, голубушка. Не пугайся…. Полюбил я пизды лизать…. Дочь говорит для патеции полезно.

— Юлька?

— Так она же меня и вылечила. Это так говорится что шаманы, на самом деле всё она, счастье моё. О-о-о. Отличается твой сок от Маришкиного и Розиного…. Хуй сосала кому-нибудь…? Да, ладно, ладно. Спросить нельзя уже.

Пошлые действия, похабные речи завели женщину окончательно, так что контакта пениса с дряблой вагиной хватило для оргазма женщины. Мужчина полежал на исхудавшем теле, подождал "прилёта" отлетевшей.

Вскоре ему перестало нравиться трахать постоянно отлетающую подругу детства. Подстроившись под следующий оргазм, кончил сам. Без морального удовольствия.

«Ну что ж. Как там дочь говорит? «Отрицательный опыт, тоже опыт!» А может она давно не ёбана, а я с ней так с бедняжечкой. Тогда так! Ещё две палки, если не понравится, больше не буду. Да и худа телом, крупна пиздой. Не всё тебе, Иваныч, Розалины, не всё. О, да там же ещё пара женщин, одна чуть полновата, но зато Людочка, как Маринка, такая же вертлявая. Как она давеча на огороде землицу под кустик лопаточкой подсыпала, а жопа то приятной окружности. О!»

— Как ты, голубушка. Довольна?

— Ой как, довольна-а-а. Сердце чуть из груди не выскочило. Пизда пердит, а я и рада.

— Я люблю ебливые истории слушать. Расскажи-ка, когда Андрюха последний раз тебя.

— Андрюха? Ты видал пузень…? У него то всегда маленький был, так сейчас ещё пузом скрыт. По молодости ещё было хорошо, а потом….

— Да-а-а. Так же как Марина мучилась при мне, так и ты при живом мужике. Бедняжка моя. Ещё разок?

— Правда, что ли…? Так он у тебя не…

— Роза и Марина сосут если хотят повтора сразу.

— Вот врёшь ведь! Ни в жизть не поверю, что баба сосёт хуй.

— А если такой ситуэйшн. — Влияние английской речи наложило свой отпечаток на лексикон Иваныча. — Ты одна на острове, рядом есть мужик, а у него встаёт только если пососёшь. Ты сколько вытерпишь?

— Вечность вытерплю, но в рот не возьму.

— Хорошо! Усложним ситуэйшн. Вы во всём мире остались одни, как Адам и Ева. Вам надо продолжить род человеческий, не то Адам умрёт, а ты будешь одна куковать вечность.

— Отстань. — Женщина даже представить себе не могла что член, болтающийся у жопы, постоянно обдуваемый газами можно просто так взять и поместить в рот.

— А я твою пизду лизал.

— Это твоё дело, я тебя не просила.

— Но хоть приятно было?

— Не скрою приятно, но сосать не буду.

— А в жопу дашь?

— Дам. — Упс. Скоротечность вопросов-ответов, запутывающий собеседник, вывели её сознание на уровень, когда она уже отвечала машинально. — Дам, но в рот не возьму.

— Значит тебя уже кто-то ёб в сраку.

— Андрюха. Гондонов тогда не было, а ебаться сам понимаешь, охота. Ну и уговорил, что типа не залечу.

— Часто?

— Не-а. Сначала раз-два в месяц, пока значит опасный период, а потом….

— Блядовала?

— С кем? Вам же всё молодух подавай…. Ну было один раз. — Алёна честно рассказала, что имела половой контакт с начальником цеха и может продолжала бы быть его любовницей, но блядь сосулька, упавшая с крыши, убила мужчину.

— Вот почему у тебя отвращение к сосанию…. Сосулька — сосать. Это как говорит Юля, подсознательное отвращение. Не бойся, сосни разок. Не понравится — честное слово больше не буду приставать.

— Иди хоть отмой его.

— Э-э-э нет, подруга, пошли сама будешь отмывать, а то потом скажешь там грязь, там сперма.

— Круглов, ты блядь, кого хочешь уговоришь. Ладно уж пошли.

Стерильности конечно Алёна не добилась, но тройное омовение пениса совершила. Там же, в душевой, стоя перед мужчиной на коленях, перекрестившись….

— … Ну вот видишь, а ты ломалась. Щас и в очко засажу.

Женщину ещё никогда не трахали два раза в течении одного часа. То, что творилось в вагине она запомнит на всю жизнь. Влагалище будто клацая пастью, сжималось и тут же раскрывалось, чтобы тут же опять клацнуть. Намёки мужчины на анальное соитие пролетели мимо ушей, так как в голове стояли сплошные взрывы фейерверков. Молчание женщины, Иваныч принял за безоговорочное согласие. По большому пальцу с каждой руки, «вскрыли абрикос». Член влетел как поезд в тоннель.

Стимуляция других окончаний вернула сознание Алёны к действительности.

«Вот блядь. Не хотела же в рот брать. Он ведь и Маринку, и Розку в жопу ебёт, а я дура не додумалась, облизала хуй…. Но вообще то он ничем не вонял, был чист как пальцы рук. Пизда устала сжиматься, а жопа нет. Дайка сикель подрочу. В этом то я мастерица…. О, там яйца бьются о жопу. Да, многое я потеряла, не дав начальнику, когда он просил. Зато здесь оторвусь. Там ещё Пашка поглядывает на нас новоприбывших. Что-то долго Костян кончить не может. Может очко сжать? О! О! О! Как сразу застонал. Так значит надо запомнить — сжимаешь очко ёбарю приятно. А-а-а-а, су-у-у-ка-а-а, как хорошо то.»

Женщина уже давно, ещё до анального контакта лежала лицом на подушке, плоскими сиськами на простыне. Мужчина упал рядом, долго хрипло дышал.

— Кость, а Маринка в жопу даёт?

— Спрашиваешь! И Роза тоже.

— Так у тебя хуй побывал в двух жопах, а ты его мне в рот. — Женщина говорила вяло, еле шевеля языком.

— В трёх.

— Чего в трёх?

— В трёх жопах говорю…. В твоей тоже. Так что подруга, хочешь не хочешь, а своё говно должна слизать. — Женщина еле погасила подступившую рвоту.

— Может надо вставать, вдруг кто зайдёт.

— Нет, не зайдёт…. Они смотрят как мы ебёмся. Видишь на потолке кругляш? Там камера. И сейчас….

— Блядь! Круглов я тебя убью, зараза такой. — Женщина укуталась чем попало и собралась убегать.

— Алён, я пошутил…. Это пожарная сигнализация…. Клянусь пошутил.

— Фу-у-у…. Мандюк — твоя фамилия, а не Круглов. Так же и от инфаркта помереть можно, послушай, как сердце колотится.

— Ну хватит валяться, сейчас смена на эту кровать придёт…. Паша Надьку драть будет.

— Пиздишь ведь…. У-у-у-у, зараза.

— Сама хочешь под него? Тогда в конец очереди…. Бля! Больно ведь.

Через пять дней Новый 2015 Год, а праздник без снега как-то не воспринимается. Юля с мамой хотят сделать подарки гостям. Просят Диму отвести их на большой остров. Гости тоже напрашиваются с ними. На острове остаются Иваныч и Литиция с супругом. Константин уже давно хочет трахнуть весёлую и энергичностью схожую с Юлей женщину.

Юля уже поняла, что видами Литиции она сводит с ума папочку. Да и сама она, правда не в своём теле, но желает совокупиться с тем мужчиной с которым у неё была ментальная связь в детстве, с которым она иногда засыпала, если он был сильно пьян и не мог дойти до постели, который долго купал её.

И вот сегодня ничто не мешает осуществить мечту. Она надевает открытый купальник и идёт мимо папы в лагуну. Тело хоть и дряблое, но вполне сохранило форму. Трусики купальника состоят только из треугольника с верёвочками для фиксации. Бюстгальтер пришлось надеть — старческие груди отвисают, пугают длиной. Юля сильно виляет загорелой попой.

— Литя, я с тобой. Как бы акулы не позарились на аппетитную попку.

— О, сеньор так боится за меня или за попку?

— Ты и твоя попка едины, так что мне не хочется потерять ни то, ни другое.

— О-о-о! Тогда я, пожалуй, просто приму душ.

— Вот это правильное решение. Возможно, тебе не хватит длины рук помыть спинку.

— Я всегда подозревала, что ты хорошо воспитан и поможешь женщине в трудную минуту. Вот как раз у меня затруднения с завязками этого модного купальника. Не правда ли, я в нём восхитительна?

— Я знаю, что это Юля тебе помогала выбрать, а у неё отличный вкус…. Всё, милая сеньора, вы можете не держать тряпочки.

— Ох, ну как же быть? И прогнать я вас не могу и смущать ваш утончённый в любовных ласках вкус, некоторыми частями своего тела, не могу.

— А давайте я закрою глаза. С закрытыми глазами я запросто управлюсь с мочалкой. Вот только плавки на мне намокнут.

— Вас не смутит если я их сниму…? Тогда я так же закрою глаза.

Мужчина и женщина играют в слепых. Делают всё на ощупь. Юля снимает плавки с отца. Пенис ей знаком как визуально, так и тактильно. Тактильно конечно не конкретно, помнится она его вздрочнула однажды. Мужчине не знакомы выпавшие из лифчика большие груди с неясной расцветкой ареол, с приплюснутыми сосками. Но они бодро откликаются на посасывания. Влагалище не мгновенно, но достаточно быстро отсырело. Парочка спехом подмывается и следует на ту самую кровать, где позавчера вечером Иваныч кувыркался с Алёной. При этом женщина идёт впереди, как модель чётко переносит вес тела с одной ноги на другую. Ягодицы при такой ходьбе виляют до умопомрачения эротично.

Эрегированный член при ходьбе мужчины так же пошатывается из стороны в сторону, как бы говоря: «Ах, что за походка, ох, что за попка!»

— Если сеньора желает качественной эрекции, то должна позволить кабальеро испить влагалищного сока.

— Сеньора позволит, если сеньор позволит почесать его зубочисткой меж зубов.

— Ох, моя госпожа. Дело в том, что кончик зубочистки отломался и она тупа. Но если вы мастер по почину сломавшихся кончиков, то давайте сделаем это одновременно.

— Вот чувствуется русская смекалка — мы сэкономим время.

Любовники ложатся валетом.

Вот это чудо, над восстановлением потенции которого Юля боролась вместе с мамой. Женщина прижимается щекой к тёплому органу, восстанавливает по памяти ласки, впервые применённые ею при контакте с Димой. А как удобно он ложится на внутреннюю сторону щеки, м-м-м, непередаваемые ощущения, как его приятно сомкнуть губами, резко отдёрнуть голову и услышать звук чаще всего слышимый на торжествах в честь влюблённых. Влюблённых в радость, веселье, в молодость. Юля снова и снова откупоривает бутылки, затем переходит к ласкам, изученным Литицией в оргиях. Которые быстро доводят мужчину до «кондиции».

Пусть это не родная вагина, она дряблая, быстро высыхает, но чёрт побери, как же приятно ощутить даже этим старьём фрикции того человека, с которым много и чаще, чем плакала, смеялась, с которым она, пока не пришёл возраст, когда только мама, как существо схожее по строению половых признаков, имела право на женскую тайну, делилась детскими секретами.

Папа входит в неё полностью, останавливается, оказавшись в плену конечностей. Он может только сосать сосок и губы. А Юля натренировавшая даже эту вагину, шевелит её мышцами перебирает ствол.

— Как же долго я ждала этого момента, мой родной. Кажется, не одна тысяча лет прошла с тех пор, когда я увидела твой член и тайно возжелала взойти с тобой на мягкое ложе, раскрыть свою пещеру и ощутить его влагалищем. Луч мой ясный, выеби меня, как ты это делаешь только с любимыми женщинами, выеби, умоляю. — Иваныч не понимает эту, вначале игривую женщину, теперь перешедшую на более серьёзную интонацию, проливающую слёзы.

Он понимает, что рядом с ним находится очень родное существо, которое достойно истинной любви. Мужчина совершает первые фрикции. Медленный вход и не менее медленный выход. Он видит, как женщина под ним изгибается во вздохах тела. Она пока лишь шевелится, не помогая ему ответными движениями таза.

Учащение фрикций приводит к первым подмахиваниям и всё более продолжительным стонам. Но резкая акселерация толчков, вынуждает женщину, сказать:

— Не торопись, родной мой, сбавь обороты.

Константин понимает, что нужны постепенные наращивания страсти. Вернувшись к прежней частоте, мужчина и сам понимает, что так более приятно. В такой позиции видны закатывающиеся глаза, вскидывающиеся от толчков груди женщины. Несколько минут таких фрикций, доводят женщину до следующей стадии:

— Ляг на меня полностью, придави телом…, сожми руками, выдавливая из меня дух.

Он просовывает руки под её спину, сильно прижимает к себе. Такая родная энергетика исходит от этого, казалось бы, чужого тела, с которым познакомился всего три месяца назад, но которое всегда встречало его радостью. Женщина начинает подмахивать гораздо чаще предыдущей стадии.

— Я сейчас кончу, родная.

— Ох, как же я жду этого. Кончи в меня, кончи, родной. А-а-а-а-уф.

Вся энергетика соития, накопившись в яйцах, раздула головку в разы и вышла через уретру многими пульсациями.

— Ты чудо, моя сеньора. Я должен был устать, отвалиться на край кровати, а чувствую такой приток энергии, что, наверное, переверну Землю.

— И я, мой хороший, мой родной мужчина, так же воспряла с тобой! Лежи. Ты куда?

— За вином для моей женщины.

— Сам тоже хочешь…?

До бара идти не далеко, бутылка откупорена заранее. Бульканье напитка в бокал, торопливые обратные шаги.

— Вот выпей, лучик мой…. Изголодалась?

— Только по тебе, больше ни по кому, родимый.

— Ты напоминаешь мне дочь. Говоришь так же как она.

— Хотела бы я быть её возраста, отдаться тебе молодым телом…. Увы.

— Как там хранцузы говорят? Си ля ви! Да?

— Да, родной. Так говорят французы. А ты бы хотел… полюбить Юлю как женщину, как меня сейчас?

— Нет. Она для меня самый близкий друг, самая близкая подруга, самый верный человек, она для меня маяк во тьме…. Ты знаешь…. Я был импотентом. Для своего спокойствия, Марина зачала Юлю с моим товарищем. А я поначалу считал себя чужим между матерью и дочерью. Однажды, понял, что как мужчина я не востребован и жизнь моя им не нужна. Налил в бутылку водки много снотворного и пошёл в гараж. Иду и думаю: «Какого хера Костян ты ноешь? У тебя есть жена, любящая тебя. У неё на руках грудничок, такой чистый, такой вкусно пахнущий молоком супруги. А как она тебе агукает, Костян. Как загораются её глазки, когда ты машешь погремушкой. Ты хочешь сделать ещё несчастней женщину с этим ангелом?» Я хрясь бутылку о ворота. Осколки её блестят глазками Юли. Пока возвращался домой, принял весёлый настрой, помыл руки и сразу к ней, к Юле, значит. А она как увидела меня, так весело колокольчиком засмеялась.

Не вынося ещё первых слов исповеди, Юля начала плакать, а по окончании, обняв папу за шею, громко заревела.

— Ну ты чо, Литя? Я ведь жив, родная.

— От радости, родимый, от радости…. Всё, всё…. Не приставай…. У вас у мужиков, что фишка трахнуть плачущую женщину?

— Юлю надо спросить, она у меня умница. А я болван необразованный….

— Если бы тебя нагрузить информацией, то любви в тебе было бы гораздо меньше. Марш отсюда, кому сказала. Мне надо убраться в комнате.

Вечером Юля поделилась информацией с мужем. Опять поплакала…. Но в сексе не отказала. Затем поставила блоки на свои похабные желания, стерев коды к этим запретам. Утром делая упражнения помнила о прошедших событиях, но желания не пробудились.

Настоящую ель из Финляндии доставили 30-го. Грузчики затащили её в центр зала, закрепили согласно договора о безопасности. Наряжали красавицу всей ватагой. Потом под неё сложили подарки, которые по уговору можно раскрыть только первого числа. Нарушая традицию топить баню и париться в четверг, растопили сегодня, во вторник. Андрей с Иваном попарили внука с товарищем, хорошенько отхлестали мальчишек веником и посоветовали голышом окунуться в океан. Что пацаны и сделали. Затем их покормили, напоили козьим молоком. Бабушка Литя купила свой подарок для детей и решила отдать его сегодня. Радиоуправляемые корабли нужно собрать самому. Бабушка помогает переводить инструкцию и выдаёт необходимые инструменты. Занятие оказалось столь увлекательным, что мальчишки даже забыли, что хотели посмотреть, как ныряют голые взрослые.

Женщины из числа гостей парятся и посматривают на абсолютно голых Марину, Юлю и Розу. Островитяне не боясь быть замеченными, пассажирами или экипажем проплывающих судов, ныряют с пирса в воду, тем более всё освещено яркими фонарями на пирсе и берегу. Но алкоголь в виде Мадеры, раскрепощает сначала Алёну. Надя и Люда раздеваются синхронно. Всем становится гораздо веселей, они отпускают сальные шуточки в адрес друг друга. Им становится наплевать что мужчины гоняющие шары в нижнем этаже здания видят их. Гостьи до того опьянели, что даже намекают на желание разбавить бабский коллектив мужчинами. Ася уже представляет, чем закончится такая бравада, раздевается последней. Беременные не так опьянели, грозятся что сейчас приведут мужчин и пусть тогда гостьи сами с ними разбираются.

— Да что мы голых мужиков не видели, что ли? Пусть это они нас стесняются. — Общий мотив высказываний женщин.

— Я пошла, девочки. — Марина идёт в дом и зовёт разбавитель бабского взвода.

Четверо мужчин тоже слегка на веселе. Дмитрий, претворяясь пьяным выпивает большую порцию виски. Он только провернул «афёру» с химиками из Н-ска, пополнил секретный подвал дома ещё пятью миллионами американских долларов. Так что пока Марина дошла до дома, Дмитрий уже выглядел натурально пьяным.

— Парни! Там девушки не справляются с вениками. Они хотят больше жару. — Подтекст легко читаем.

— Эт мы щас! — Стучит в грудь Кинг-Конг, в исполнении Андрея. Он чувствует себя альфа-самцом.

Иван видит воочию обнажённую Марину.

«Бля! Чего это намечается то? Сколько их там? Марина, Роза, Ася, Юля, Надя и Люда. Ох, а про маму то забыл! Бабушка Литя с детьми. Получается шесть женщин на… Я. Димон, дядька Костя и дед Паша. Блядь, опять родителя забыл. Да хотя какой с него ёбарь. Так на подхвате. Я к индианочке первым делом…. А фигурка у Марины даже лучше, чем у Юльки. Эх, не подведи меня пиписька!».

В большой бане набивается полно народу. Женщины по первости прикрыли срам ладошками, но потом подняв тост за гостеприимных хозяев, позабыли о своём неглиже. Парясь в парилке, охлаждаясь в океане потеряли четверых бойцов.

Андрей как самый кингконгнутый, заманил Надежду, находящуюся в аналогичном озверении, к ротонде. Мужчина прихватил с собой ещё Мадеры. Начав попытку ОТТРАХАТЬ женщину до упаду, присосавшись к сиське, уснул даже не показав оной «инструмент».

А вот Дмитрий, согласовав с супругой, увёл Людмилу. Женщина чуть за сорок пять, всё свободное время отдавала воспитанию внука. Когда она вот так, держала под руку мужчину, а тем более совокуплялась, не помнит. В памяти остались только неумелые и быстрые фрикции старого коллеги. Ведь основную массу складывающихся семейных пар составляют сослуживцы. А уж об адюльтерах и говорить не стОит. А нормальный, запоминающийся секс остался за двадцатилетием. Он исчез вместе с супругом, решившим поделиться своим либидо с, опять же с коллегой по работе. Молодая Людмила, сказав: «Вон!», перешла в разряд женщин с довеском. Довесок вырос, начал смущать маму утренней эрекцией. Пятнами в трусах. Она решилась на пробный контакт с коллегой показавшимся ей удачным вариантом. И как читатель знает, один из «вариантов» сейчас пускал пузыри слюней в ротонде. Чуть постройнее, чуть потрезвее коллега всё же смог довести дела до… соития, если читателю угодно это слово. И ВСЁ! Увы грустно. Было. До этого вечера.

— Ты, наверное, полностью новый дом так и не посмотрела. Пойдём покажу. — Они только что вышли из моря, влага, сбегая по телам сверкала в свете фонарей.

— Да какой там рассмотреть, то туда охота посмотреть, то сюда…. А мы что голышом пойдём…? А собственно, чего уж стесняться. А Юлька не заревнует?

— Ну мы же просто на осмотр дома идём…. Не волнуйся, Люд, у нас с ней свободные отношения, я гульну, она….

— О как! Интересно-интересно…. О, а свет кто зажёг? Тут кто-то есть кроме нас?

— Это автоматика. Пошли вот по лестнице на второй этаж.

— Ты знаешь мне нравится такой стиль здания, кажется он называется колониальный?

— Да, когда потолок центрального зала находится на уровне второго этажа, а по периметру зала на первом этаже хозяйственные помещения, а на втором спальни. Это между прочим Марина вспомнила и попросила дизайнера предоставить варианты. Самый оптимальный, чуточку изменили…. Лаура, полумрак пять.

Свет сменился на холодный синий.

— Ух ты! Автоматика на грани фантастики.

— Да где уж тут фантастика, уже с десяток лет существуют такие дома.

Находящийся в теле Пабло Дима, соответствуясь с желанием тестя испробовать Надю, начал кадрить Алёну. Алёна же хотела совокупления с Константином, последние дни даже не глядящего на неё. Надя вернулась от ротонды озлобленная. Какого хера спрашивается ангажировать даму если у самого ноги запинаются. Так что внимание супруга подружки было очень даже кстати. А подружка увлечена беседой с дочерью и индианкой, в тот момент прогнавшей Ивана, пытавшегося приобнять за её талию.

Так что вскоре сложились ещё две пары. Пабло подтолкнул Алёну под попку, задавая направление к ротонде. Но что же они видят по пришествии туда? А ничего необычного для Алёны. Блестящее в свете звёзд пузо Алёниного супруга. Сейчас он мирно похрапывал, перевалившись на бок.

У женщины даже закололо…. Во влагалище. Нет, нет, не от испуга. От пикантности возникшей ситуации. Наставить мужу рога при нём непосредственно. Алёна только жалела, что Андрей не проснётся и не увидит, как она… будет сосать у этого испанца, пусть старого, пусть даже с неизвестным либидо.

Алёна сама накинулась на мужчину с поцелуем… пениса. Орган ещё не восстал, но был явно возбуждён.

Никто не хотел идти окунуться в море, поэтому Иван, получивший от ворот поворот от Розы решил перекинуться на… естественно Марину. Но та сидела в окружении Юли, Розы и его благоверной. Вот на внимание супруги он имел полное право. Но иметь право, не значит сразу им воспользоваться. Допустим в данный момент супруга ждала Диму. И что из-за прихоти мужа бросить все мечты и ложиться под него? Вот только Диму не предупредили о желании Аси. Он исчез, как исчезли некоторые дамы и кавалеры. У-у-у-у! Подлец! Подраконил и в кусты?

Юля что-то сказала Розе, та кивнула. У Ивана даже сердце затрепетало.

«Какая заебательская любовница у меня. Увидела, что я хочу трахнуть Розу, сказала той. И Роза…. Блядь! Термос достаёт. Эх облом.»

Индианка налила отвару в кружку, подала Константину. Другую посуду протянула Ивану. И остаток подала Асе. Константин мигом выпил и скрылся с Надеждой.

— Ну что, любовничек? Не ссышь остаться один меж четырёх любвеобильных женщин? — Юля уже давно подговорила маму и Розу на такую игру. Только Ася в неведенье.

— А что это за горечь такая? — Ваня пил глотками следуя за действиями супруги.

— Возбудитель. Аналог виагры.

— А я-то зачем пью? — Ася пытается сплюнуть хоть один глоток, но натыкается на гневный взгляд сестры.

— А ты будешь нашей спасительницей. Супруг твой сейчас возбудится, а мы же слабенькие, беременные, нам нельзя. Правда, мам?

— Да, Иванушка, мы бы хотели с тобой покуролесить всю ночь и утро, но видишь какие мы пузатенькие, а у тебя то… девчат поглядите какой у него огромный стал. Ой, ой, я, наверное, совсем откажусь — страшно мне.

Каждое слово Марины подстёгивает сердце, оно бьётся всё чаще, нагнетает всё больше крови в пенис. Последние слова правда чуть понизили частоту. А он уже размечтался — четыре цветочка ласкают его древо.

— Ася, пойдём я покажу где Ваня ремонтировал цилиндр. — Юля даёт понять, что и Иван тоже должен идти с ними, но заторможенность последнего сказалась и тут. — Иван, а вдруг я неправильно покажу, пошли с нами.

Константин хотел «прогулять» Надю в дом, но свет в окне спальни указывал на занятость комнаты именуемую ими потрахушечная. Портить ауру других помещений плотскими утехами, естественно помимо супружеских, запрещено общим согласием.

— Айда на катер, там нам никто не мешает.

Константин поддерживает её не только под руку при переходе по трапу на борт.

Самой опытной из гостий была Надежда. Дважды надевала свадебное платье, дважды выбивала алименты для ребёнка от каждого супруга. А всё виной её весёлый добродушный характер и неспособность отказать ближнему.

Порой она ссужала последние деньги знакомому человеку, а потом только вспоминала что у самой дома хлеба нет. А уж выпросить поцелуй, было легче лёгкого. Нередко поцелуи доходили до стояния раком в подъезде дома или за коробками с продукцией на работе. Оба супруга имели полное право отпиздить изменщицу, что они и делали. Надя плакала, просила прощения. Ну кто же откажет такой радостной женщине, прощали. Раз. Третий. Последний выдержал шесть уличений в измене. Не понимали мужья жену, она просто добрая забывала, что «хлеба дома нет».

Поэтому сказать скольких мужчин она одарила добротой, Надя не могла. Не помнила просто. Как забывала, что давала в долг деньги. Если бы Константин сейчас спросил, когда у неё был последний половой акт, она призадумавшись ответила: «На день энергетика, двадцать второго декабря. Мужчина, которому я в долг давала, вернул деньги. Ну посидели, выпили по рюмашечке водочки. Он и расплакался, мол вот ты какая хорошая женщина, а моя мегера не позволяет мужику в выходной день пригубить стаканчик. Мне стало так жалко этого мужчину, обняла, погладила по спине. Ну, а там сам понимаешь».

По своей доброте она ни разу не журила мужчину, вставившего ей, и мгновенно кончившего. Просто улыбалась ему и чмокала в нос. Но быть удовлетворённой до степени потери пульса ей тоже нравилось. Отличие её от супруги напарника Константина, имя которой… допустим Оля, в том, что она сама никогда специально не ластилась, не красилась, её хотели и в потливом, исторгающем неприятные запахи виде и простом домашнем халате. А Оля наводила боевую раскраску, пудрила манду, и главное выдавала всем своим видом что течёт прямо сей момент. Следовательно, их можно было отнести к разному классу женщин. Надя просто честная давалка, а Оля блядь. Нет! Даже проблядь. Слушайте, по сравнению с Надюшей, даже этого мало. Тогда пусть будет гиперблядь! Ведь уникальность Надиного характера в том и состояла — просили, никогда не отказывала. Молчали и она не навязывалась. Оля тоже не отказывала, НО(!) навязывалась, можно сказать обссыкала пятки мужчинам. (Кстати, читатель, а как в Вашем понимании это выглядит? Обоссать пятки мужику. Поделитесь информацией. Может и я ссыкну!)

— Нет, Кость, не наливай мне, и так качает на волнах.

— Надюш, хочу сразу спросить. Тебя в попку можно?

— Зачем? У меня и писька вполне нормальная.

— Ну, там две беременности могли разорвать….

— Другим то нравится, не привередничают.

— А мне в попу нравится. Знаешь, как приятно она охватывает хуй. А сосёшь?

— Не-а. Зачем? В письку то лучше.

— Я хочу, чтобы ты пососала, дала в попку.

— Хочешь? Тогда я согласна.

И опять я хочу сравнить Надю с Олей. Надя не попросила что-то взамен. Шубку там или иномарку. Есть же поговорка — «Насосала иномарку». А Ольга прежде задумалась и сказала первому, испросившему анальный секс: «А что я буду иметь взамен?». Не иномарка конечно, но подарочек был. И если бы Оля поднапряглась бы, завела знакомство с другими мужчинами, то иномарку или шубку точно насосала бы.

После полового акта, Константин поставил Наде четвёрку, если считать, что соитие с Мариной это десять баллов. Он ведь не догадался сказать ей, что она должна подмахивать, царапать (как Роза), стонать, впиваться в ответ губами в его шею, лицо. Надя лежала и дожидалась команды партнёра или реакции организма. Вот такая распиздяйка эта Надя, Надюшенька.

Хлебнув Мадеры вместо воды, любовники уснули на катере.

…Андрей во сне причмокивал, аккомпанируя супруге — женщина так сильно увлеклась минетом, что чмоканья ворвались в опьяневшее сознание супруга. Дима устал от однообразного посасывания. Поставив женщину раком, предложив ей опираться о колени Андрея, загнал член до упора. Чуть портретировав её во влагалище, догонялся анальным коитусом. Колени Андрея разъехались в стороны, открыв обзор на гениталии. Вот тут-то и нашептал бес Алёне, что она может изменить мужу лишь на половину. Перебрав руки поудобнее, женщина приступила к оральному удовлетворению мужа.

Аврал случился в теле Андрея. Гормоны потекли по артериям, прибавили частоты сердцу, подняли температуру в гениталиях. Член набрал массу и своим небольшим размером радовал супругу, не пытался протиснуться в горло. Андрею начал сниться сон, в котором он занимается аморалкой с каким-то животным (потому что волосатое). Мужчина всё сильнее вгоняет членИще в животное. Оно кряхтит, воет, но вырваться из цепких рук Андрея не может. Хорошо, что Андрей быстро кончил, а то погибло бы бедное животное.

Мужчина открывает глаза и видит, что животное это голова его супруги, в рот которой он напихал десант из мошонки. Затем пытается понять почему супруга раскачивается на ногах.

«Старый ты, Пабло, развратник. Как тебе не стыдно ебать мою супругу, да ещё при мне? Сейчас пойду и в отместку выебу твою Литицию!»

Андрей пытается встать, но над ним нависает супруга. Плоские груди её как веер обдувают лицо мужчины. Он решает дождаться окончания и потом пойти к Литиции. Так и засыпает.

Алёну наблюдение супругом её сношения с любовником окончательно возносит к небесам, вскрикивая она кончает сквиртом, на гениталии мужчины. Пабло так же спускает и вынув член мажет им по губам Алёны.

Дима с Людмилой ещё не освободили потрахушечную. На катере папа с Надей. Остаются два варианта. Либо на баркас с двумя маленькими койками, либо в дом прислуги на супружеское ложе Пабло и Литиции. И в каждом варианте значительный минус — рядом нет душевой чтобы подмыться если что. В старый дом идти нельзя там спят мальчишки. И если учитывать, что Ася и Иван выпили возбудителя, то простыми стонами секс не обойдётся. Юля выбирает домик. Сказав, что сходит за тазиком и водой оставляет супругов. Когда она приносит всё, то видит, что супруги уже во всю трахаются и попасть под их страсть небезопасно. Подумав приносит в домик ещё две бутылки вина.

— Почти такого же красавца я выкинула. Представляешь?

— Фаллоимитатор что ли? — Дмитрий лежит у тела Людмилы. Нега, растекаясь по ногам, щекочет подошвы женщины.

— Натуральный! У мужа моего такой же… почти. А я сказала — «Пошёл прочь к любовнице!». Считай на помойку выбросила.

— Жалеешь?

— Полгода хорохорилась. Через два начала выть. Через пятнадцать не вытерпела. Согласилась на контакт с мужчиной…. Это же не в магазине выбираешь — тот не хочу, вот этот подайте. До того было… погано. Ведь мечтала о…. Да вот о таком…, а оказался на половину меньше и скорострельным.

— Я смотрю у тебя пальчики как у пианистки. Помогали они тебе? Заменяли партнёра?

— Спрашиваешь. Конечно…. Ты только молчок…. Как у сына появилась эрекция, так практически каждую ночь…. Я ими…. А три года назад раскошелилась, купила дружка на батарейке. Уснёт Сашка покрепче, и я…. Сюда приехала, как увидела твой вкладыш в плавки, так и замечтала. Сегодня пью вино и думаю: «Юлька зазевается, Димку за руку и в любое доступное место.!» А у вас вишь как всё налажено. Она то у тебя вроде серьёзная, ни с кем не тискается.

— Ты всё равно увидишь…. Она с Иваном.

— С братом? Это же вообще грех!

— Во-первых, рожать она от него не будет. Во-вторых, она у меня до того умная, что придерживается таких правил: «Насчёт греха, выдумали служители культа. Им выгодней собирать индульгенцию. Царям и королям значит можно — они прощение купили, а простому человеку переспать с родственником — грех. Но искупить его можно за подношения храму». Будто мы не знаем кому идут эти подношения…. А в Высшие силы она верит и общаясь с ними получила добро на инцест.

— Насчёт кутейников я абсолютно согласна. Ты погляди какие хари поотъедали, толстопузые…. Ивану сколько лет?

— Тридцать один.

— На год старше моего Володи.

— Ой какие у тебя мысли в головушке.

— Каяться так каяться. Я ведь чуть с сыном…. Да, да. Ему …надцать было. Всё равно мастурбирует…. Я значит тяпнула сто грамм…. Ага, для храбрости. Легла к нему в постель. Он уже спит. Взяла его ладонь, положила её себе на лобок. Вожу ею вдоль…. В зале вдруг ка-а-ак грохнет что-то. Сын проснулся, не поймёт ничего. Спрашивает, что случилось? А я говорю, упало что-то, а я спросонья к тебе. Испугалась мол. Выходим в зал. Репродукция Шишкина «Утро в бору» триста лет назад прибитая, ни разу не падала…. Вот и не верь после этого в домового. Теперь надеюсь никакая картина не упадёт если я с Ваней, ровесником Вовы.

— Юли можешь не бояться, а Аси берегись. Какие ещё грязные мыслишки…? Выкладывай уже, восполни свою похоть.

— Да, грязно-развратно думаю хватит.

— Это тогда тебе к Пабло. Он мне каялся что был в его жизни момент, полный оргий в самом непотребном виде.

— Это… группавушка…? Когда без разбору…, когда кто чей… партнёр не имеет… значения? — Женщина опускается к паху Дмитрия, целуя головку, поглядывает ему в глаза. — И если у того…, с кем хочешь потрахаться…, не стоит? Ты делаешь вот так?

— Да. А если ты уже не можешь терпеть, а партнёру всё мало, он входит тебе в попу.

— В по-о-опу-у-у. — Вторит начавшая оргазмировать Людмила.

— А если женщине мало одного члена в пизде, то она может взять помощь зала, и обязательно найдётся кто-нибудь, кому будет небезразлична твоя вторая дыра, из которой выливается сперма предыдущего.

— И эта… сперма… будет отличной… смазкой…. Димочка, умоляю…, разорви… мою попку. — Люда сучит ногами, не зная, как удобней их пристроить, чтобы чуть прикрыть похоть. — Прям, сейчас….

— Закрой подушкой рот…. Все! Абсолютно все женщины орали, пугая соседей.

— Уу… уу… уу!

Уж что-что, а лубрикант в потрахушечной был в запасе. В очень даже прикосновенном запасе. Подготавливать анус к сексу, Диму в образе Пабло научили друзья гомосексуалисты. Костлявая жопа пидораса лучше походила на абрикос. Вставить один большой палец в анус, оттянуть его в сторону, вставить палец другой руки — его в другую сторону оттянуть и наслаждаться видом вылезающего говна, если пидрила не подготовился к акту. Успеть затолкнуть его членом обратно в кишку….

«Пробка» Димы наилучшим способом заткнула анус. Медленно — два шага вперёд, шаг назад. Не обращая внимания на угуканья, (И это главное. Ведь механизм запущен и приостановить «растопку» невозможно) не веря проклятиям и угрозам (Это второстепенное), совершить замыкание двух контактов — кокушек и ляжек партнёра. А потом… угуканья сменятся на аханья, оханья, угрозы сменятся на: «Тебе же понравилась моя попка?! Ты ведь будешь иногда повторять это со мной?!»

Судя по звукам из-под подушки и яростным подмахиваниям, Люда будет просить повтора.

Дмитрий дотянулся до упаковки с влажными салфетками, взял несколько штук, скрутив их в тампон, заменил ими свой натрудившийся фалдус. ТЕЛО повалилось набок. Но дышало. И это радовало. ОТ пениса несло фекалиями, Дима сходил тщательно помылся. Тело уже моргало глазками, лыбилось устами.

— А супруга Пабло учувствовала в его оргиях?

— Нет! Ты что, она праведница. Пожурила его и простила. А ты почему интересуешься?

— Да хотела узнать, как долго может выдержать женщина.

— Трезвая, не под дурью, думаю с час, максимум полтора. Но вот в книге Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества» описана цыганка, зарабатывающая себе и семье на пропитание таким способом. И там образно говорится что время от времени она вставала с мокрого ложа, выжимала с клиентом простыню и опять лежала. А происходило это во время ярмарки в цыганском шатре. Вот и подумай сама.

— Да то писательские выдумки, наверное…. Хотя…. Если это заработок и наплыв клиентов.

— Устроить на такую работу…? Ха-ха-ха.

— Ха-ха-ха. Ага, на старости лет ссать из двух стволов…. Ой не могу, насмешил. Пойду я на горшок, чуть не обкакалась, смеясь.

Литиция просыпается первой, сканирует расположение людей на острове. Людмила спит в объятиях Димы в потрахушечной. Юля на супружеской кровати одна. Пабло ночевал в старом доме в одной из спален. Марина на супружеском ложе одна. Роза в своей спальне так же одна. Алёна спит на выделенной ей кровати, её сюда довёл Пабло. Надя побоялась пьяная спускаться с катера и спит там в обнимку с Константином. На кровати Литиции спят супруги Иван да Ася. Отдельным пятном видится спящий на шезлонге Андрей. И многие из спящих в виде, на который смотреть запрещено до восемнадцати лет. А тут детишки начинают пошевеливаться, скоро могут проснуться.

Литиция будит сначала тех, кто спит в старом доме, затем остальных. В четыре туалета создаётся очередь как в туалет вагона.

Кто-то начал похмеляться, с прищуром поглядывая на полового партнёра, кто-то в спортивном облачении делает разминку. К моменту, когда проснулись мальчишки всё было пристойно. А вид лиц некоторых людей, пацанов не интересует. Сейчас позавтракают и за доделку корабля.

Андрею, непомнящему… как он оказался на шезлонге, плохо. Смесь алкогольных напитков плохо сказались на здоровье толстопузика. Водочка морозной температуры с рассолом солёных огурцов возвращают «погибающего» к жизни. Уж как повелось за совместную жизнь, пересказчиком вчерашних приключений перебравшего супруга является жена.

— Алён, а что я в беседке делал?

— А фиг тебя знает, как ты там оказался и чо делал! Я с Маринкой и Розой весь вечер болтала.

«Хорошо. Есть ещё один подсказчик. Сынок. А где он, кстати? Вон они голубчики. Украдкой пробираются на катер. Вот что делает бриз морской. Ты поглянь на сноху. Как худой жопой виляет сучка…. Все вроде делами заняты, на меня никто не смотрит, пойти что ли глянуть какого я орла склепал. Запищит ли Аська под Ванькой?»

Извращенец пробирается на палубу катера. Сначала прислушивается. Затем потихоньку ищет откуда лучше наблюдать. Увидев совокупляющихся, так же как Иван при просмотре камасутры, наклоняет голову вправо-влево.

— Дедушка! Мы хотим корабль испытать, помоги.

Дедушка прямо с борта ныряет в воду. Ася пугается неожиданного шума. Болезненный спазм внизу живота сковывает пенис Ивана тисками мышц.

— Ой, больно как! Вань не дёргай…. Больно. Что произошло? Что за шум?

— Я откуда знаю. Ты вздрогнула и писец. Где болит?

— Да там, в письке…. Чуточку полегче стало, но, если ты не шевелишься. Как собаки склеились…. Не шевелись…. Давай постоим смирно, у собак проходит и у нас пройдёт. Хорошо хоть на карачках, а не в той позе, что до этого. Ага?

— Вот тогда точно пиздец был бы. И хуй пополам и пизда в дребезги.

— Не смеши. А Юлька не сказала сколько ещё этот возбудитель будет действовать?

— Это ты с ней шушукаешься…. О тихо…, тихо.

— Что такое? Кто-то идёт?

— Нет, член вроде не так сдавливается…. Всё…. Погнали дальше?

— Ага. Но про попку мою не забывай, я туда напоследок полюбила…. Ага, хезать легче тоже. — Хитрая лиса не оставляет задуманного. — Блин. Вань, а ребёнка нашего это происшествие не повредило?

— Ты думаешь, что залетела?

— А первый раз как? Так же было, чуть проспали и всё мы в дамках. То есть в думках. Эта поза мне не понравилась, давай следующую вспомним.

Катер ритмично покачивался, а рядом сынишка с другом нарезали круги моделью корабля. Когда родители показались на трапе, то увидели только пацанов. Сначала погрешили на них. Но когда те сказали, что это дед сиганул с катера, поняли, что Андрей либо уснул на палубе…

— Или подглядывал. Я его уже два раза ловила…. Ворвался в ванную, когда я писила и потом будто невзначай, когда я переодевалась в спальне.

— Вот старый извращенец. Я ему….

— Да, ладно, Вань. Пусть хоть подрочит, а то мы им мешаем, они нам.

— Ах, ты молодая извращенка! Понравилось пизду засвечивать?

— Я ж только перед своими…. Кабы не детки….

— Ага. Пофантазируй.

Новый год встречали и по-московскому и по общеевропейскому времени. Пятьдесят килограмм фейерверков озарили остров. Мальчики, крикнув: «Первое января!», рванули под ёлку. Нашли свои подарки. Умные часы последней модели для каждого. По кульку средних размеров со сладостями. Каждый из островитян одарил детей своим подарком, так что остаток ночи и весь следующий день пацаны выходили из домика Литиции только по нужде. Литя сидела с ними на кровати и так же рассматривала подарки, рассказывала такую кучу историй о всякой всячине, что пацаны после этого, если возникал какой-либо вопрос бежали к ней и спрашивали её, как знатока всех ответов.

— С кем первую ночь проведёшь с тем и весь год будешь вместе! — Константин лежит со своими женщинами на кровати Марины. — Ну что, любимые, как вам одновременно вставить, чтобы ни одной обидно не было.

— Лубимый, ми вот так льяжем. — Роза ложится ногами к ногам Марины, примащивается промежностью к промежности подруги. — Вот сьюда, входьи. — Женщина показывает в просвет между влагалищами.

— Мои ж вы выдумщицы…. Я вот так лягу, чтобы животам вашим не повредить…. Ну-ка плотней сдвиньтесь. Я вас люблю, мои родные девочки, как офигительно! Мариш, ты говоришь, когда ебут классно. Нет! Вот так класснее. Я одним движением ебу вас двоих.

— Вот только губы наши просят твоего поцелуя, а так не получается.

— Да, родьимый, я хочью тебья целоват.

— Щас я ещё чуток пошоркаюсь и зацелую вас, мои ласковые жёнушки.

— Андрюх, сделай мне подарок.

— Я же подарил уже, под ёлкой возьми.

— Нет, мне нужен особенный…. Хуем доставляемый.

— А где внук?

— Они под присмотром Литиции.

— Ну давай тогда….

— Нет, мне не твой нужен. Там Пабло скучает…. А ты…. Извини меня…. Но ты же сам знаешь…. Ты, когда последний раз до матки доставал…? Во-во. И я не помню.

— Блядануть значит захотелось?

— Блядануть? Я же не за деньги, а так просто…. Профилактики ради.

— Профилактики чего?

— Возможных женских заболеваний. Это у вас всё наружу, а у нас внутри… если не массажировать….

— А я тоже хочу.

— Кого?

— Хочу посмотреть, как ты с Пабло…. Давеча снился мне сон, что он тебя в сраку ебёт…. И так всё реалистично. Правда там сначала какая-то животина была, и я её в пасть что ли.

— Надо меньше перебирать, пить норму. Так что? Мне идти за Пабло?

— Ещё винца лёгкого захвати….

Пришлось Дмитрию обучать Найдёновых старших высшему пилотажу эротических игр. Что не сделаешь для любимой жены Юли, которая делала всё возможное чтобы осчастливить биологического отца и его семейство.

Пабло вошёл в спальную где обосновались Алёна с мужем. Парочка, поглядывая на Андрея, примостившегося на кресле в углу, прерывает нежные поцелуи на то чтобы окончательно раздеться. Затем тянет любовницу на постель, ложится к её голове ногами, и сам пристраивается к расселине Алёны. Женщина видит перед глазами «дождевого червяка», вздыхает и помещает его за щеку. Андрею с этого места видно, что Пабло то лижет, то всасывает срамные уста Алёны, но не видно, что там делает супруга. Подойдя к ним видит «отвратительную картину» — та которая напрочь отказывалась от подобной стимуляции с удовольствием заглатывает хуй чужого мужчины.

Хотя сосёт она не так уж классно, как порномодели, но заманчиво. И главное пусть теперь откажется! Андрей вернулся на своё место, отхлебнул вина, поправил пенчик под шортами. Последовавшие за предварительными ласками, вагинальные и анальные соития были знакомы супругу. А вот эта поза достойна детального изучения.

Пабло поднял ноги любовницы за её плечи, образовав «вулкан» с двумя некками — влагалищем и анусом. Широко расставив свои ноги встал над «вулканом», направил член в вагину, сгибая колени начал приседать.

«Блядь! Какая заебательская поза! Так и я смогу вставить и живот не будет мешать. И в жопу можно так же. Нет. Сука! Права Маринка, надо заниматься спортом. Нормально не потрахаешься из-за пуза. Если Алёнка не сильно устанет, я прямо сейчас засажу. О. Как раз кончает в пизду. Мне жопа досталась. Ну что с новым годом, родная!»

Алёне уже тяжело держать таз в таком состоянии, но она видит, как муж подрачивая собирается повторить позу Пабло. Ей самой интересно сможет ли муж так же стоять и кончить, ведь это большая нагрузка не только на женское тело, но и на мужское не меньше.

«Всё, Юль, отработал. Надеюсь они всё запомнили!»

«Мой ты любимый, как я рада что ты не брезгуешь, трахаешь моих родных.»

— Дим, Аська ещё сегодня тебя ждёт. Заделай и ей новогодний подарок. Она мечтает родить мальчика, чтобы он вырос таким же большим как ты. Хочет прекратить свой низкорослый род.

— А ты с Иваном?

— Нет, вы вдвоём трахните её хорошенько, у неё ещё отходняк после возбудителя.

Если днём на борт катера Ася забегала вприпрыжку, то сейчас она шла очень медленно. Ночь. Хоть освещается трап, но она осторожничает. Но главная причина не в этом. За ней идут сразу два мужчины, что они с ней будут делать и ежу понятно. Не понятно в какой последовательности мужчины будут это…. Да что уж тут недотрогу из себя строить! В какой последовательности они будут ЕБАТЬ единственную на борту самку?!

Хотелось бы сначала вот так, потом вот так, и в такой позе тоже хотелось бы. И отсалютовались бы…. Муж в кишку, а Дима в вагину. Всё по твоему желанию, повелительница.

— Бля! Димон! Я после твоего шкворня, провалюсь в эту дырень. — Иван успокаивает супругу несколько минут назад оравшую на весь остров.

Да-а-а! Если принимать член Дмитрия за два Ивановских, то можно сказать что тремя членами драли в ту минуту супружницу. По любому взвоешь.

— В Юлькиной то не проваливался, любимый! Сузится! Она мне ещё показала комплекс упражнений для вагины. Пиздёнка будет закачаешься. Я чо придумала! Если, любимый муж, рожу мальчика назовём его Димой. Ага?

— Ну, а чо? Логично! Если пацанка, то Юля. А вы, Дим, как назовёте?

— В честь моих родителей, потом в честь родителей Иваныча и Марины. А если не заебёмся рожать, то и до ваших имён дело дойдёт. Ладно, я пошёл к Юле. Спокойной ночи, Найдёновы!

— Спокойной и вам всем.