Телепорт

Глава 9

- Палец!

- Утго!

- Глаз!

- Зоо!

Я показывал картинку, называл её на русском, а Шафдич произносил на своём, дикарском. И всё это я записывал на видеокамеру и диктофон, чтобы потом просмотреть и прослушать в спокойной обстановке на Земле.

Шафдич, это тот самый скульптор, создавший мне статую, и самый опытный и взрослый из мужчин племени делокан. А все, кто оказался на колобке последние выжившие из этого племени, ну, насколько я смог понять из жестов и рисунков на песке.

Меня они считали кем-то вроде смеси из божественного спасителя, апостола и сосуда духов своего племени, пришедшего к ним на помощь. Такая забавная зверушка у них носила имя - донгац.

С того памятного момента, как я «выдал скрижали», прошло пять дней и уже второй день я усиленно изучал местное наречие. Не очень сложное, кстати, без зубодробительных звуков, которые можно произнести лишь вывернув речевой аппарат наизнанку.

Кстати, рядом с первой статуей, появилась вторая - вновь меня, но уже без брони, в простой одежде. Ну, не выдержал я пытки жарой под слоем пластика и кевлара. Сильным шоком для дикарей мой «стриптиз» не стал, они и так с того момента, как я довёл до них свои желания в жертвоприношениях, видели меня без противогаза, лишь в шлеме с прозрачным забралом.

Талант у этого аборигена был потрясающий! Он мог вылепить из глины настолько детальный предмет, который видел не слишком долго, что всякие 3D-принтеры со всей своей сложностью нервно курят в сторонке.

Уроки проводились в стороне от прочих членов племени, рядом со статуями, где я поставил просторный шатёр с закатанными стенками, чтобы наблюдать за окрестностями. Рядом крутился Тузик, который аборигенов сильно невзлюбил и норовил ухватить за голые пятки при любом удачном моменте.

Впрочем, сами дикари не сильно горели желанием находиться рядом со мною и всеми правдами и неправдами старались найти себе работу рядом с деревьями, чтобы при случае шмыгнуть в «зелёнку» и переждать мой гнев. Особенно боялся меня Тук (имя у парня было посложнее и подлиннее, вот я и решил его сократить по первому слогу), тот самый «драчун», получивший от меня несколько дней назад струю газа в лицо. До сих пор «красуется» покрасневшими белками и слегка опухшей мордой лица.

- Нога!

- Шиндала!

- Уф, хватит пока что, пора перейти к более насущным проблемам, Шафдич.

- Донгац ппии лантис? - спросил что-то абориген, но я только отмахнулся от него. Лучше всё показать, чем пытаться донести языком жестов и рисунков. Не такие местные дураки, должны с лёту ухватить.

- Сейчас сам всё увидишь, - буркнул я, вставая со стула (дикарю предложил глубокое удобное кресло, из которого даже гимнаст быстро не вскочит, что даст мне лишние мгновения для защиты... ну, паранойя она такая паранойя) и беря в руки большой чехол. Внутри лежали пять толстых четырёхметровых фидерных удочек с металлическими катушками «трещётками», две с блёснами, три с парой крупных тройников. Леска толстая, но обычная, которой пользовались рыболовы ещё во времена моего детсадовского детства. Первоначально хотел наградить аборигенов «плетёнками, но всё та же паранойя возмутилась, намекнув, что из такой лески можно и тетиву для мощного лука сплести, а вот такая толстая и достаточно жёсткая леска, да ещё и быстро истирающаяся, хоть и прочная на разрыв, самое то.

- Зови, э-э, тил масва, Шафдич.

Тил масва - это что-то вроде «ребёнок средний», подросток лет до двенадцати, как я понял. Ещё есть юлжа масва - ребёнок маленький, грудничок и лет до пяти. Наверное, есть и «ребёнок старший», но в племени таких не осталось, поэтому не знаю, как это будет звучать на местом.

По сигналу моего учителя через десять минут рядом испуганной стайкой сгрудились пацанята и пацанки. Я выбрал пять мальчишек, остальным показав пальцами, что в них не нуждаюсь. Потом вручил четверым по удочке и раз десять показал, как собирать и изготавливать снасть для использования. Не обошлось без зацепов за пальцы и разные части тела, практически все, кроме скульптора и пятого подростка, окрасились кровью... капельками, но всё же.

- Молодцы, - я показал большой палец, направленный вверх. Местные уже знал, что это жест похвалы и тут же заулыбались, позабыв про ранки от острейших крючков.

«Ещё бы, сам донгац их похвалил».

- А теперь смотрите, что нужно делать.

С первого же заброса я пожалел, что выбрал такие катушки. Да, они неубиваемые и аборигены, до этого не имеющие дел со сложной техникой, смогут долго ими пользоваться, но для заброса, как оказалось, нужен был навык, коего у меня не оказалось.

Чуть не содрав кожу с пальцев, я кое-как закинул метров на двадцать блесну, дал ей притонуть и начал понемногу подтягивать, то ускоряя движение блесны, то замедляя, стараясь изобразить движение рыбки. Буквально через десять минут я почувствовал такой сильный рывок, что чуть не выпустил снасть.

- Мать... куда, су... зараза, а ну иди к папочке! - заорал я в азарте, почувствовав, что рыбка на крючок села плотно и веса немалого.

Аборигены притихли и молча смотрели, как я выуживаю добычу. Слегка оживились, когда рыба на секунду выпрыгнула из воды. Видимо, пытаясь освободиться от врага, который уверенно держал её за губу.

Побороться с рыбой пришлось минут пять, но спасибо толстой леске, фидерному удилищу, которое даже кувалдой хрен сломаешь и мощной катушке, я выволок добычу на берег. Вокруг тут же собрались дикари, и Шафдич вёл себя ничуть не лучше мальчуганов.

Пара мелких немедленно попытались повторить мой подвиг и... ну, тут и так ясно: запутанная леска, прихват соседа крючком, чуть не разрезанные пальцы.

- Ну вы... блин. Ты и ты бросаете вот так, - я показал несколько раз в замедленном ритме. Как правильно прихватывать леску у катушки и замахиваться удочкой. - А вы стоите, ждёте.

Вторая поклёвка случилась почти сразу же после заброса. И вновь добыча оказалась велика, вытягивал её со скрипом удочки, катушки и мышц. Рядом визжали и прыгали в азарте подростки, показалось, что их уже явно больше пяти, но проверять наблюдение было некогда - рыбина оказалась жадной, но сильной и хитрой, того гляди сорвётся.

Наконец, и она оказалась на берегу. Вытянутое тонкое тело с толстыми боками, в длину сантиметров семьдесят, с острой мордой, полной мелкими острыми пластинками (хорошо вольфрамовый поводок не забыл поставить, а то бы ушла вместе с блесной), чешуя мелкая-мелкая и тёмно-серебристая на спине и боках и сверкающее, почти, как зеркало, на брюхе.

- Поняли? Эй, а вы откуда тут взялись?

Вся та «банда», которую я отправил обратно в лес к взрослым, сейчас толпилась на берегу и, судя по лицам некоторых, собирались оспорить мой выбор счастливчиков, получивших удочки. Те в свою очередь не собирались делиться с дарами донгаца и засучивали (образно говоря, так кроме краски на их телах не было ничего) рукава, готовясь отстаивать столь ценное имущество. Кстати, на Шафдича пара мелких посматривали с каким-то нездоровым интересом, точнее, на удочку, которую тот приватизировал у одного из кандидатов в рыболовы. Кажется, готовы оспорить его авторитет и силу, лишь бы заполучить нечестно нажитое имущество обратно. И сам Шафдич был от этого в шоке, как я заметил.

«Вот что дары божественные делают. Ха-ха-ха!».

- Тьфу, блин.

Остаток дня провёл на Колобке, обучая детвору, ну и Шафдича заодно, ремеслу рыболова. Я уже говорил, что в лагуне (или заливе, чёрт знает, как правильно называть эту раскрытую «Пасть» Колобка) живности было видимо-невидимо? Вот ещё раз напомню. Каждый заброс обязательно замечался рыбой, и та хватала блесну или крючок с наживкой, правда, не всегда юные рыболовы вытягивали на берег добычу. Кстати, в одиночку управляться с непривычной снастью детям было тяжело, так что, где-то, через час образовались команды из двух-трёх мелких аборигенов на одну удочку. Девчонки не отставали от мальчишек, правда, им досталась только одна на четверых, с «донкой». Блесна одна попала в руки Шафдича, вторую заграбастала пара самых наглых и крепких подростков.

Покидая Колобок, я оставил аборигенам несколько килограмм соли и немного перца, красного и чёрного, чтобы смогли обработать улов и не загубить мясо. Как там говориться: дай человеку рыбу, и он будет сыт один день, научи его ловить рыбу, и он будет сыт всю жизнь? Вроде бы так.

По возвращению домой решил сходить в спортзал, где уже больше месяца завсегдатаем стал. Даже абонемент купил «золотой», элитный. Кстати, я давным-давно съехал из родного провинциального городка, перебравшись в областной центр на съёмную квартиру. Денег после посещения обменника вполне хватает, чтобы подобрать жильё по вкусу и с удобным месторасположением. В семи минутах ходьбы расположен главный городской парк, в десяти - большой стадион, в трёх - хороший спортивный центр, где я и зависаю три раза в неделю.

- Привет, Никит, - поздоровался Сашка, местный фитнесс-тренер, курирующий дамочек в основном. Благодаря отличной фигуре и внешности «белокурая бестия» от слабой половины человечества от восемнадцати до сорока лет ему порой чуть ли не отбиваться приходилось.

- Здоров, Сань, - ответил я и до хруста пожал ладонь. Впрочем, тренер не отставал. После взаимного приветствия наши ладони «хвастались» белыми пятнами от чужих пальцев. - Что-то народа не густо.

- Вечер и середина рабочего дня. Плюс, на прошлой неделе куча народа накупила сюда абонементы, и начальство решило отдать зал чисто под платников.

- Ну и где они? - хмыкнул я.

- Да кто ж их знает. Может, им деньги девать некуда или в фирме руководство потребовало немедленно заняться спортом и предоставить в качестве доказательства карты фитнес-клуба, ну они и купили.

- А что за фирма?

- Да я откуда знаю, это так, в порядке предположения же, - удивился собеседник.

- вот ничего ты не знаешь, за что только держат. Если бы не спортсменки с пухлыми кошельками и связями, которых ты обхаживаешь, давно бы пинка бы тебе дали.

- Да иди ты, - парень беззлобно толкнул меня кулаком в плечо. - Кстати, зацени.

Я вопросительно уставился на него, ожидая увидеть что-то вроде новой татуировки или спортивного аксессуара, но тот кивнул на станки у дальней стены, где пыхтело несколько человек.

- Видишь рыженькую?

- Ух, хороша! - восхитился я.

Девушка была среднего роста, ну для меня среднего, сантиметров сто семьдесят точно, худощавая, с длинными и стройными ножками и очень крупной грудью, там размер не меньше третьего даже с учётом того, что спортивная майка должна несколько обтягивать формы, чуть уменьшать визуально. Точно третьего, а то три с плюсиком. И попа красивая, это особенно было хорошо видно, так как в этом момент девушка делала приседы со штангой у станка Смита. Волосы вьющиеся, длинные и медного или похожего цвета, сейчас были собраны в хвост, чтобы не мешали во время тренировки. Кожа у девчонки была светлая, то ли, плохо загорала летом, то ли, загар с неё слезает, как мыльная пена под горячей водой, а солярии она не уважает.

- Красавица. Как зовут? - поинтересовался я, закончив смотрины.

- Олесей, но тебе с ней не светит.

- Это ещё почему? Вон у тебя сколько подопечных - выбирай любую.

- Вот их сам и выбирай, а её я сам сюда сманил, предложил наш центр и пообещал скидочку по знакомству. Случайно столкнулись в спортивном магазине. Она там себе форму для тренировок выбирала и у менеджера поинтересовалась хорошими фитнесс-центрами в городе, а тут я за вешалками мимо прохожу. Услышал этот ангельский голос, решил глянуть одним глазком и не прогадал. Завтра у меня дневная смена и вечером свободен, она тоже, договорились сходить в ресторан.

- Ну, удачи, - похлопал я по плечу Сашку. - Расскажешь потом - обломилось или нет, и что именно тебе досталось, вдруг реальный облом, динамо и развод.

- Тьфу, тьфу, тьфу, - тут же расплевался собеседник, - сглазишь ещё. Иди занимайся, понадоблюсь - позовёшь, но лучше... в общем, сам понимаешь.

- Топай, герой-охмуритель, - рассмеялся я. - Не стану я тебя беспокоить.

Следующие полтора часа я усердно истязал себя штангой и станками, до «огня» в мышцах и трясущихся конечностей. И всё это время Сашка хвостиком ходил за рыжеволосой, что-то ей рассказывал, иногда поддерживал, смеялся в ответ на её шутки (ну, я так думаю, раз смеётся, значит, она шутит, а иначе давно бы обиделась). Мне даже завидно стало и сразу вспомнил Инессу, с которой уже с неделю или больше не виделся. Жаль нельзя мне так часто в Германию мотаться, подозрительно, ещё решит поинтересоваться, чем же я таким занимаюсь, что в Дрездене то и дело пропадаю. И ладно это будет моя (хм, моя?) немка, а ну как интерес появится у прочих всяких-разных? Вот то-то и но, потому приходится терпеть, сжимать волю в кулак и..

- И ещё раз! Уф... И ещё... уф...

Мне дрова колоть негде, в квартире живу как-никак, потому метод Челентано не подходит, но кроме чурбаков и топора есть и другие предметы, которые и гормон лишний стравят, и силушку лихую заберут.

- И раз... и два... уф.

А на следующее утро опять в соседний мир, с грузом материи, а то достали меня эти аборигены своими голыми раскрашенными задами. Да и женщины племени вполне себе ничего выглядят, фигуристые в меру, тоненькие, хоть и грудь у каждой чуть хуже среднего по эстетике.

«В бордель нужно сходить, а то полезешь на одну из них и тебя потом прибьют из кустов или местную болячку какую подхватишь, для дикарей незаметную, а тебе убойную, да настолько, что гусарский насморк лёгким чихом покажется».

Насчёт борделя, думаю, лишнее придумал, а вот о болячках стоит задуматься. Ведь только сейчас вспомнил про тех невидимых убийц, которые в разные времена на Земле косили людей миллионами.

Микробы и бациллы, вирусы и прочее.

Я тут уже давно, но никаких последствий к моему большому теперешнему облегчению (вот прям в этом миг глубоко-глубоко вздохнул и счастливо выдохнул) не заметил. Я здоров как бык, пожалуй, даже ещё здоровее чувствую себя, чем полгода назад, впрочем, это может быть связанно и с моим Даром. Местные тоже чувствуют себя неплохо, ни кашлянут, ни чихнут и за обе щёки уписывали продукты, что я попервости им таскал.

Есть несколько вариантов. Первый, наши миры настолько разные, что микробы дохнут в чужеродной среде, не находя привычной пищи. Но тут уже вступает противоречие сходство животного растительного мира, те же дикари один-в-один как я, ну, за небольшим исключением, но так и на Земле есть расы, которые друг от друга сильно отличаются. В общем, вариант достоин, разве что, выведения в запас, так сказать, в качестве запасного.

Есть и второй, который мне больше нравится. По нему выходит, что переход из мира в мир полностью очищает организм или нейтрализует иномирные микроорганизмы. Хотя... тогда бы я был предоставлен местным вирусам в качестве десерта - чистенький, чужой, без иммунитета.

Зараза, без поллитры не разберёшься.

Третий вариант, мой Дар помогает от местной гадости.

Четвёртый...ну, тут всё сложно. Хотя и не стоит сбрасывать со счётов. По нему выходит, что переход награждает меня местными антителами, иммунитетов, легко включая в мироздание.

«Но по бабам всё равно ни-ни, если только с резиновой защитой и без поцелуев».

Вручив Шафдичу ткань, нитки с иголками и объяснив, что от него требуется, я переместился на Череп. На этом неприступном острове я понемногу строил себе базу. Начал с металлического каркаса и вот сегодня уже можно цеплять на стены стальные листы. Когда этот теремок закончу, хрен кто сможет меня из него выкурить. Я ещё и пару пулемётных точек оборудую наверху в маленьких пещерках, не поленюсь склепать дистанционное управление, авось, в интернете найдётся что-то из нужных схем.

Осталось только набраться храбрости и обнести склад или оружейный магазин, что для меня непросто.

Прошло ещё две недели. К этому времени я уже наблатыкался с грехом пополам беседовать с Шафдичем. Других я понимал, как и они меня, но вот вести беседы со страшным донгацем не осмеливались, тут же начинали заикаться или вовсе немели. Разве что дети относились ко мне хорошо, чувство страха в них имелось, но они с ним вполне справлялись, особенно, когда я принёс ворох удочек взамен поломанных - на рыбную ловлю с помощью земных снастей они подсели плотно, особенно у них ценились блёсна.

- Почему вы решили, что мне нужны человеческие жертвы, Шафдич?

- Донгац, я не понимаю тебя.

- Когда вы меня увидели во второй раз, то у статуи лежали два черепа - большой и маленький. Ещё я помню, что женщин и младенцев было по трое.

Дикарь чуть помялся, потом дал ответ.

- Никто не знал, что любит донгац. Старый донгац всегда хотел крови и головы врагов.

- Старый?

- Очень давно это было, пришёл он издалека, с другого берега большой воды, которая горька и ядовита.

- Хм, понятно... ладно, об этом потом. А что в кострах жгли, в котелке? Вонь стояла жуткая.

- Дыхание донгаца в ту ночь нас спасло и испугало врагов. Этот дым - символ его дыхания...

Понемногу смог выпытать, что в племени обязательно появляется донгац, когда всё становится очень плохо. Был у них и человек, тот самый любитель голов, который уничтожал врагов одним движением руки (как именно, что за спецэффекты при этом сопровождали - рассказчик не знал). Был и летающий ящер, спасший самую крупную деревню, куда собрались все роды племени делокан, собираясь защищаться от полчищ врагов, следующих по пятам. Неведомая огромная тварь рухнула с небес, уничтожив за мгновение несколько десятков врагов, а потом устроила бойню для оставшихся. Шаманы назвали ящера донгацем на всякий случай, хотя дальнейшего участия в жизни племени тварь не принимала, просто поубивала враждебных воинов, часть сожрала и улетела. Потом деморализованных врагов долго отлавливали в лесах, принося в жертву ящеру (как понимаю, неведомая драконообразная зверушка пролетала мимо, увидела толпу вкуснятины и решила полакомиться, на шатры и шалаши заопасалась падать, ценя свои лапы да брюхо, держа их подальше от толстых и длинных жердей, а вот осаждающим деревню дикарям досталось по полной - видимо, там было чистое поле).

Были донгацы и из числа местных, обычно вождь, которого поили особым отваром шаманы, или сильный воин. Если вождь не в силах принять на себя возложенную честь, в исключительных случаях посланцем, сосудом духов становился шаман.

На данный момент от всего племени осталось несколько разобщенных родов, прячущихся вдоль озера в зарослях. Делоканы как и пара других дружелюбных племён попали под удар чужаков. Они пришли издалека и принялись сеять опустошение. Убивали мало, только воинов, стариков да детей, младенцев, которые остались без ухода и были обречены, прочих старались захватывать в плен, сажали в клетки и отправляли в сторону большой воды (а ещё горькой и иногда громкой...думаю, речь про море или океан с солёной водой и грохочущими штормами).

- А зачем? - поинтересовался я.

- Не знаю. Никто не знает, у далоканов не осталось шаманов, а без них спросить у духов ответа невозможно.

В общем, такого террора озеро давно не видело. Племена если и сходились насмерть, то проигравших изгоняли, забирали имущество, территории, красивых женщин и маленьких детей. У несчастных и мысли не возникало возмутиться, ведь это так всегда было, законы предков и всё такое... тьфу, блин. Хотя с другой стороны, может, и правильно, не было повального геноцида, вырезания от мала до велика за редким исключением. Изгои рано или поздно останавливались, разбивали лагерь и начинали понемногу восстанавливать численность племени, всё же, всех женщин никто не забирал, да и девочки подростки почти всегда выживали, убийство детей племена у озера не поощряли.

Кстати, та дикарка, чей череп я видел, добровольно согласилась на смерть. Задушила младенца и приняла яд какой-то лианы. Голову её и ребёнка очистили за ночь муравьи, к коим те были подброшены. Плоть дикари посчитали лишней, решив, что мне станет по нраву голая кость... это мнение появилось при виде гладкой и блестящей поверхности шлема, забрала и резины противогаза, в которых я громил становище врагов.

- Охренеть, - только и смог я выдать.

Другой мир, другие мысли... всё другое.