Телепортатор

ГЛАВА 6

Прошло четыре дня.

Блейд, вместе с праздной троицей, предавался радостям жизни. Утро начиналось с купания; с полчаса они возились в прозрачной теплой воде, оглашая окрестности восторженными воплями. После плотного завтрака полагалось загорать; потом снова в озеро, а оттуда — прямиком на ленч: холодное мясо, пышный хлеб, возникавший неведомо откуда, ипла — горячий бодрящий напиток, похожий на кофе. Час блаженной сытой дремоты — и можно было отправляться в рощицу за отборными фруктами; они прекрасно освежали после полуденной сиесты. Ходили парочками — Блейд с Каллой, Джейд с Сариномой — и старались разойтись подальше, ибо дело не ограничивалось только сбором фруктов.

Незаметно время подкатывало к пяти часам (конечно, если пользоваться земными аналогиями), и женщины вновь заваривали иплу. Видимо, английская система питания, со вторым завтраком и непременным файв-о'клоком, являлась самой рациональной, и все поистине культурные создания во всех реальностях Измерения Икс придерживались именно такого распорядка. За «кофейной церемонией» следовали не слишком трудоемкие хозяйственные хлопоты: Сари и Калла мыли посуду и готовили обед, мужчины подтаскивали хворост или делали быструю вылазку в лес за мелкой дичью. Они никогда не возвращались без добычи.

За обед садились в восьмом часу и ели неторопливо, со вкусом, уделяя должное внимание беседе. Спустя час опять купались, иногда били дротиками серебристую рыбу — стайки местных форелей подходили к берегу в тот час, когда солнце касалось горизонта. Затем — вечерние посиделки у костра, смех, разговоры; с каждым днем Блейд все лучше и лучше понимал певучий протяжный язык своих новых знакомцев.

Наступала ночь: мягкое мерцание незнакомых звезд, теплый ветерок, порывами налетавший с озера; мягкие и теплые губы Каллы. Они не таились от второй пары и Джейдрам, и Саринома восприняли поведение младшей спутницы как должное. Видимо, в мире Талзаны девушки сами решали, с кем, когда и как им спать.

Блейд неплохо относился к своей новой возлюбленной. Однако, снисходительно и не без удовольствия обучая ее искусству любви, он иногда ловил себя на мысли, что этой девочке чего-то не хватает. Искренности? Темперамента? Пожалуй, нет. Она была ровесницей Талин, альбийской принцессы, и, может быть, немного младше Зулькии из Тарна. И она отдавалась ему с такой же страстью, с тем же самозабвением, что и любая из его женщин. На первый взгляд эта юная кареглазая красавица, гибкая и смуглая, ничем не уступала ни Талин, ни Зулькии; и все же, все же…

Потом он понял, что дело совсем не в Калле тут, в мирной стране лесов, ситуация была иной. Страсть, не приправленная опасностью, казалась ему пресноватой; он вспоминал других девушек — тех, что любили его, рискуя жизнью. Талин расправилась ради него с соперницей… Зулькия… о, Зулькия была готова пойти на страшную казнь! Калла, как полагал Блейд, являлась таким же рафинированным продуктом цивилизации, как и его лондонские подружки. Они спали вместе и радовали друг друга, но вряд ли эта девушка могла зарезать изза него человека. И это было хорошо! Они расстанутся, сохранив массу приятных воспоминаний, но без той щемящей тоски, которую вызывает потеря по-настоящему дорогого существа.

Впрочем, все эти соображения отлетали прочь, когда стройные ножки Каллы скрещивались на его спине, и алые свежие уста прижимались к его губам. Если Блейд о чем и думал в такие моменты, то лишь о славном маленьком своем графстве Коривалл, чудесном островке, затерянном где-то в безбрежном океане Катраза. Его нынешнее времяпровождение очень напоминало коривалльские каникулы — с одной существенной поправкой: сейчас он отдыхал в весьма приятной компании. И она могла стать приятной вдвойне, ибо он не раз встречался с заинтересованным взглядом Сари и видел, как она перешептывается со своей младшей подружкой. Иногда ему казалось, что троица туристов заскучала у своего райского озера, и появление добродушного варвара воспринимается ими как приятная неожиданность.

Сам он, однако, не скучал и не терял времени даром. Первой задачей являлось изучение языка, второй — оценка ситуации в этом мире, третьей -поиски и захват Золотого Шара или иных эквивалентных ценностей. Но начинать следовало с языка! Причем овладеть им надо было максимально быстро и предельно скрытно; Блейд не собирался просвещать своих новых знакомых, откуда и как он появился в Талзане. Для них он был дикарем, лесным охотником, и это вполне его устраивало. Человек, равный им по интеллекту, наверняка вызвал бы больше подозрений; в нем могли заподозрить шпиона (каковым он, впрочем, и являлся), что затруднило бы получение достоверной информации.

Итак, язык; за четыре дня Блейд вполне прилично овладел его основами. Он обладал отличными способностями к языкам — и, к тому же, сейчас у него имелась прелестная и простодушная учительница, не покидавшая его даже в постели. Стоны любви и ласковые словечки, быстрый обмен фразами между поцелуями, вздохи и жесты, поясняющие то или другое — вот лучший способ для изучения новых языков. Впрочем, это не являлось открытием Блейда; поэты и романисты прекрасной Франции не раз живописали подобную методу еще в прошлом веке.

Он мог бы уже сейчас расспросить своих спутников о чудесном шаре, но предпочел не торопиться. Прямые и настойчивые вопросы наверняка разрушили бы легенду о Талзане, наивном охотнике, пришедшем из леса. Он не хотел снимать маску и надеялся узнать гораздо больше, следя за разговорами этой троицы, вылавливая намеки, анализируя реплики. Даже с Каллой — и даже ночью! -Блейд был предельно осторожен, стараясь не показать, насколько хорошо он овладел языком.

Да, он был осторожен — но, как выяснилось, недостаточно.

На пятый день безделья Блейд совершенно изнемог; его деятельная натура требовала каких-то более активных действий, чем охота на беззащитных оленей, сбор плодов и уминание постели вдвоем с малышкой Каллой. Прихватив три дротика, он сбежал утром в лес и вернулся к ленчу с великолепной шкурой ягуара за плечами. При виде этой роскоши его возлюбленная радостно завизжала, не сомневаясь, кому предназначен сей подарок. Блейд, однако, не удержался от того, чтобы устроить маленькое представление: шкура легла у ножек Каллы, а Сариноме был поднесен роскошный букет лесных цветов. Женщина с усмешкой прищурила глаза; она поняла намек.

Итак, после второго завтрака, удачливый охотник отправился на берег, чтобы отскрести и подсушить шкуру. Не желая смущать остальных своим неаппетитным занятием, он выбрал скрытное местечко, где кусты вторгались на пляж и подходили близко к воде. Закончив работу, разведчик прилег на траву и задремал — сказывалась приобретенная за последние дни сибаритская привычка. Он спал минут десять или пятнадцать, пока тихий шорох шагов не заставил его поднять веки.

Это были Джейдрам и Саринома — Джейд и Сари, как он их теперь называл. Женщина присела на теплый песок, прислонившись спиной к нагретому валуну, мужчина растянулся рядом и положил голову на ее округлое бедро. Блейд, лежавший в пяти ярдах, наблюдал за ними сквозь кусты, оставаясь незамеченным. Он подумал, что парочка собирается заняться любовью, и уже хотел незаметно удалиться, но они заговорили. Пропустить такой случай разведчик не мог, ибо речь шла о его персоне.

— Девочка без ума от него, — Блейд отчетливо слышал низкий теплый голос Сариномы.

— Не только девочка, — усмехнулся Джейд; похоже, это предположение не вызывало в нем ревности.

— Ах, ты… — Сари шутливо вцепилась в волосы своего возлюбленного, и тот негромко расхохотался.

Фразы, которыми они обменялись, были не совсем такими; Блейд переводил их для себя, вкладывая в непривычные обороты чужого языка земное содержание. В данный момент его интересовал смысл, а не дословный перевод; а поскольку смысл передавали также и жесты, и позы, и выражения лиц, он бесшумно перевернулся на живот и подполз поближе к кустам, откуда мог лучше следить за собеседниками.

— Странный дикарь, — задумчиво произнес Джейд, поглаживая колено женщины. — Загадочная личность!

— Что ты нашел в нем загадочного, лайо? — Сари накрыла ладонью руку мужчины. — Сильный, высокий, красивый… — Асам, катори, тассана, машинально отметил Блейд; эти слова уже не нуждались в переводе. — Да, красивый… — продолжала Саринома. — Очень похож на нас, но более… более…

— Мужественный?

— Пожалуй…

Джейд перевернулся на бок и заглянул в лицо женщины.

— Знаешь, что этот сильный, высокий и красивый дикарь сказал мне вчера?

— Что же?

— Я — свободен…

Да, именно так он и сказал, припомнил Блейд. Джейдрам вдруг принялся расспрашивать его про обычаи племени, к которому, предположительно, относился Пришедший из Леса; пришлось сочинить целое этнографическое описание, взяв за прототип древних саксов. Особенно Джейда интересовала проблема власти: является ли она наследственной или вождей выбирают; кто командует отрядами на войне и кому народ подчиняется в мирное время; свободны ли воины или они вассалы, навечно связанные со своим сюзереном. Блейд притворился, что не понял половины вопросов; на последний же ответил именно так — «Я — свободен…» Этот разговор не вызвал у разведчика ни тревоги, ни недоумения. Когда он был резидентом МИ6 в Гонконге и Сингапуре, то примерно таким же образом беседовал с непальцами, обитателями Мустанга и Бутана, парнями из южнокитайских племен; то, что они рассказывали, было экзотикой для европейца. Видимо, Джейдрамом руководило подобное же любопытство, но Блейд, симулируя плохое знание языка, старался не перегнуть палку в своих древнесаксонских историях. Трудно сказать, что подумал бы он сам, если б какой-нибудь бутанец начал толковать о рыцарской кавалерии, якобы существующей в этом государстве — или о других подобных нелепостях!

— Я — свободен… — задумчиво повторил Джейд.

— Ну и что? — Саринома недоуменно пожала плечами. — Свободен! Ты видишь в этом нечто странное?

— Нет. Не в самой мысли, а в том, как он ее выразил. Видишь ли, дорогая, — «лайя», какое звучное слово, подумал Блейд, — примитивные паллези так о себе не говорят. Он должен был как-то обозначить свое состояние — свободный охотник, свободный воин… Но он сказал: я -свободен! Так, как могли бы сказать мы.

Сари фыркнула.

— О, вы, свалталы, обо всем судите с точки зрения своей профессии! Талзана сказал то, что думает, а ты уже готов строить целую теорию!

Блейд наморщил лоб, стараясь запомнить новые слова и одновременно не потерять нить беседы. Паллези, свалтал… О значении термина «нална» -теория — он догадался. Впрочем, что такое «паллези» тоже было почти ясно; название расы или народа. Значит, его принимают за примитивного паллези… Так, послушаем дальше.

— Каждому времени соответствует свой уровень обобщений, — поучительно заметил Джейдрам, и разведчик едва справился с этой фразой. — В древних обществах не существовало понятия о свободе вообще — только о свободе для определенных групп населения. Поэтому фраза Талзаны выглядит очень странной. Такое мог сказать человек гораздо более зрелой эпохи.

«Ну и ну!» — мысленно восхитился Блейд. Похоже, он напоролся на профессионала! Кто же этот Джейдрам, свалтал? Его коллега на отдыхе? Вряд ли… он больше походит на ученого, на одного из этих яйцеголовых. Интеллектуальная элита обожает порассуждать на подобные темы… распустить фазаний хвост перед очередной красоткой!

— Возможно, я бы не обратил внимания на эти слова, — продолжал Джейд, — если б не все остальное…

— Что-то еще? Несчастный Талзана! — Сари в притворном ужасе вскинула руки.

— Посмотри же сама, лайя… Он вышел из леса как древний бог -могучий, нагой, чистый… Это после многодневных блужданий в дебрях! -Джейд возбужденно приподнялся на локте. — Да ты только взгляни на его кожу! Холеная, загорелая… У дикарей такой не бывает, клянусь Единством! Дикари пахнут… они грубы и неискусны в любви… а наша малышка вполне довольна!

Этому Джейдраму не откажешь в наблюдательности! Кожа, чистая и загорелая, была даром Золотого Шара, и ягуар, с которым Блейд схватился в лесу, не успел оставить на ней отметин.

Но это были еще не все его просчеты. Оказывается, он слишком вежлив, слишком нежен с Каллой… «Драку, что ли, устроить или оттаскать малышку за волосы?» — подумал разведчик и ухмыльнулся в траву.

— А ты заметила, что сегодня он вернулся из леса подпоясанный лианой? — продолжал Джейд. Где его палустар?

Блейд невольно вздрогнул. Поясок шорт, подаренных ему Джейдрамом, оказался весьма любопытной штукой: металлическая пряжка состояла из двух пластин, которые соединялись словно сами собой, а с изнанки ремня по всей длине шел тонкий проводок. Он рискнул отправить пояс Лейтону — как и ра-стаа, и некоторые другие любопытные вещицы.

— Какой же вывод? — спросила Сари, взъерошив волосы Джейда.

— Анемо сай.

Не знаю… Эти слова тоже не нуждались в переводе.

— Послушай, что я скажу, — Саринома выпрямилась и оттолкнула руку Джейда, успевшую уже расстегнуть палустар на ее собственных брючках. -Талзана — не дикарь. Возможно, кое в чем ему далеко до нас, но он -благородный человек и знает себе цену. И потом — он любит купаться! -женщина с торжеством взглянула на приятеля, выпалив этот решающий довод. -А пояс он потерял в лесу… скорее всего, когда добывал красивую шкуру для Каллы.

— Ты так думаешь? — Джейд тоже сел и погладил Сари по обнаженным плечам. — Так вот, лайя, произнес ли он хоть слово на своем языке? Он учит наш, да, но любой человек при этом невольно говорит что-то по-своему и…

Саринома прикрыла ему рот ладонью.

— Он сказал…

— Когда вышел из леса… Разве ты не помнишь? Он сказал: Блейд, Ричард Блейд. Но мы назвали его Талзаной, и он решил, что язык его племени для нас неинтересен… Впрочем, — она улыбнулась, — я бы уточнила у девочки, о чем они говорят по ночам…

Блейд ползком удалился от кустов, забрал шкуру, а затем исчез в зарослях. Джейд и Сари решили, наконец, заняться любовью, так что его присутствие было явно лишним.

На следующий день познания Блейда в языке его гостеприимных хозяев несколько улучшились, и он рассказал проницательному свалталу несколько занимательных историй. Во-первых, о сражении с ягуаром, раненом дротиком, в результате чего храбрый охотник лишился пояса. Во-вторых, о нравах и обычаях своего племени, питавшего неистребимую тягу к чистоте и здоровому образу жизни. Он искусно ввернул три-четыре слова на каком-то тарабарском наречии, но не произнес ни звука ни на английском, ни на французском, ни даже на китайском, который с грехом пополам освоил за три года работы в Гонконге и Сингапуре. Конечно, в Талзане не ведали земных языков, но интуиция разведчика подсказывала Блейду, что чем меньше истинного будет знать о нем Джейдрам, тем лучше. А каждое слово на родном языке — или даже на китайском — являлось бесспорной истиной, обличавшей его земное происхождение.

Нельзя сказать, чтобы Джейдрам был ему несимпатичен, хотя разведчик даже на Земле не слишком доверял таким молодым и самоуверенным интеллектуалам. Нет, свалтал имел полное право вести свой собственный поиск, — так же, как Блейд вел свой. Другое дело, зачем ему это было нужно. Блейд полагал, что для развлечения, но ни в коем случае не по обязанности. Скорее всего, Джейдрам не имел чести состоять в местной секретной службе, если таковая существовала, а был каким-то специалистом, мирно проводившим отпуск с подружкой и ее младшей сестрой — в качестве бесплатного приложения.

Некоторое время разведчик серьезно обдумывал идею о телепортации на Землю всей троицы, но это было бы слишком жестоким поступком — ведь никого из них Лейтон не смог бы вернуть домой. Кроме того, он представлял, как эта команда будет стоять над грудой своего удивительного снаряжения — дротиков, светящихся лучинок, безразмерных сапожек, булок, чудесным образом возникающих из крохотных пилюль, поясков с самозастегивающимися пряжками -и, уставившись в яростные глаза его светлости, твердить: «Анемо сай!» Ибо чем бы не занимался на самом деле Джейдрам, свалтал, он явно не был инженером и не имел представления, как действуют все те забавные штучки, которыми облагодетельствовала его цивилизация.

Третья история, которую Блейд поведал ему и восхищенным женщинам, касалась героического путешествия Талзаны через горы, реки и леса в поисках некой древней пещеры, содержащей целительный амулет. В ней многое было правдой: сражение в джунглях с воинами враждебного племени, бегство, погоня, бой в горах, лошади с удивительным чутьем и коротконогие черные собаки, которые вели орду лесных воинов по его следам. Для вящего правдоподобия он живописал переправу через реку, столь быструю и широкую, что враги не осмелились ее переплыть, ему же пришлось бросить оружие и одежду, чтобы справиться с течением. Затем Талзана скитался в лесу, постепенно двигаясь на север, к горной цепи, где, согласно легенде, находилась таинственная пещера. Он шел долго, долго — пока не увидел Джейда, Сари и Каллу, и не убедился, что они — хорошие люди.

Эта история была воспринята всеми с полным доверием — даже Джейдрамом. Блейд излагал ее, пользуясь тремя десятками слов и возмещая их недостаток пантомимой. Он подпрыгивал и крался, воинственно размахивал дротиком и демонстрировал бег на месте; он колол, пронзал и пускал стрелы из воображаемого лука; он чертил на песке неясные карты, изображая лошадей с гибкими шеями, собак и горбоносых воинов — рисовал и тут же стирал нарисованное; он рычал, лаял, ржал, издавал воинственные вопли и боевые кличи. Зрители этого спектакля сидели как зачарованные, внимая жестокой кровавой саге о странствиях и битвах.

Уличить его было невозможно. На юге, откуда он якобы пришел, наверняка существовали реки, горы и воинственные племена, известные понаслышке пришельцам с цивилизованного северного континента. Блейд благоразумно не произнес ни одного названия он их просто не знал, — и не упомянул ни о каких характерных географических ориентирах. Он не сомневался, что сведения среднего лондонского обывателя об Африке ограничены двумя реками — Нилом и Конго, и двумя пустынями — Сахарой и Калахари; кое-кто слышал о Замбези, но вряд ли сумеет быстро показать ее на карте. Видимо, его троица знала не больше об этом девственном и диком экваториальном материке своей планеты.

Во всяком случае, они кивали головами в такт повествованию, что весьма порадовало рассказчика, Значит, в Талзане водились лошади с прекрасным чутьем и длинными шеями — эту деталь он описал очень подробно — и были воинственные всадники, мчавшиеся на сих скакунах вдогонку за путниками, чтобы пополнить коллекции черепов в своих вигвамах.

Наконец, он коснулся главного в своем рассказе — целительного шара. Блейд описал его в легендарных традициях племени Талзаны как золотистое сияние, излечивающее все болезни. Он не распространялся по поводу того, зачем полудикий охотник ищет такое чудо, хотя заготовил пару неясных намеков насчет любимого дедушки, старейшины племени, пораженного раком — или сифилисом, артериосклерозом, подагрой и старческим слабоумием. Однако эти байки не пришлось пускать в ход; едва он упомянул про исцеляющее сияние, как трое его слушателей пришли в явное возбуждение и заговорили друг с другом.

Казалось, они поражены. Обмен репликами следовал так быстро, что разведчик почти ничего не сумел уловить. Часто повторялось слово «хат-хор» — так, видимо, назывался Золотой Шар или какое-то аналогичное устройство; и Джейдрама, и женщин удивляло, кто и когда мог оставить подобную вещь здесь, в северных горах континента, Но хат-хор существовал! Это было совершенно ясно, ибо каждый из трех слушателей Блейда не раз и не два пользовался подобной установкой. Похоже, они регулярно подвергались облучению — для профилактики, как и положено в цивилизованной стране, — хотя устройство прибора по-прежнему являлось «анемо сай».

Блейд торжествовал. Итак, он убедился, что попал туда, куда надо, причем в гораздо более приятном обществе, чем в первый раз. Несомненно, эта область материка, предназначенная для сафари северян, была каким-то образом ограждена от диких паллези; может быть, поэтому его нежданное появление и оказалось для скучающих туристов приятным сюрпризом. Ему оставалось решить теперь лишь один вопрос: искать ли в местных горах пещеру с Золотым Шаром или прямо отправиться к тем, кто создал это чудо — и, вероятно, массу других чудес.

Выбор был очевиден. Конечно, он попытается отыскать пещеру! Успех поисков зависел только от него самого, тогда как на севере он окажется в роли просителя — или гангстера, грабящего местные лечебницы. Итак, решено! Он найдет пещеру, отправит шар Лейтону, а затем без помех займется дальнейшими исследованиями.

Опустившись на теплый песок — он давал свое представление на пляже, -Ричард Блейд перевел дух и окинул взглядом лица своих новых приятелей. Прелестная Калла, величественная Саринома и Джейд в общем-то тоже неплохой парень, Скоро он с ними расстанется, со всеми тремя. Хотя, кто знает… Может быть, они еще встретятся на северном материке. Надо бы записать телефоны девушек… только выспросить их как-то поаккуратней…

Он повернулся к Джейдраму.

— Кам. Я должен идти. Барет! Мне было очень хорошо с вами… Спасибо за все, — разведчик перевел взгляд на Каллу, и она зарделась.

— Когда ты собираешься уходить?

— Скоро. Завтра или через день.

Джейдрам поразмыслил и неожиданно спросил:

— Мы можем пойти с тобой?

— Вы? — такого предложения разведчик не ожидал. — Но зачем? Ведь в вашей стране целительное сияние доступно всем…

— Да, конечно, — Джейд кивнул. — Но тот хат-хор, который находится в пещере, очень древний. Нам было бы интересно взглянуть на него.

— Я рад, — произнес Блейд после небольшой паузы. Он действительно был рад; странствовать вчетвером легче, чем в одиночку. И потом — Калла… Ему не хотелось бы расставаться с этой милой девочкой так скоро.

— Решено! — Джейдрам махнул рукой и, подтянув под себя ноги, легко поднялся. — Мы пойдем вместе и…

— Ничего не решено! — Сари по-прежнему осталась сидеть на песке, сосредоточенно рассматривая безмятежную озерную гладь. — Мне кажется, ты кое о чем забыл, лайо.

— А! — ее приятель раздраженно сморщился. — До этих гор всего четыре туга, — около пятидесяти миль, перевел для себя Блейд, — и никто не узнает, что мы там были.

— Однако…

— Что — однако? Чего ты боишься? — теперь Джейд покровительственно усмехался. — Дикие всадники-паллези, напавшие на Талзану, далеко… там… или там… — он показал на юго-восток, потом — на югозапад. — Лес чист до самых предгорий, никаких неприятностей… — он произнес несколько фраз с незнакомыми словами, которые Блейд разобрал едва ли на треть. Но смысл он понял. Некто гарантировал троице туристов безопасность — в определенных пределах, конечно. И за это было хорошо заплачено.

— Если что-то произойдет, ты знаешь, что делать, — закончил свою речь Джейдрам.

— Знаю, — женщина кивнула. — Но это дорого обойдется, лайо. Тебе.

— Арисайя стоит не дороже жизни, — Джейд снова усмехнулся и протянул руку своей подруге. — Вставай, Сари, и пойдем собираться в дорогу. Талзана ждет.

За время этой краткой перепалки Калла не произнесла ни слова, только переводила взгляд то на Джейдрама, то на встревоженную Сариному. Видимо, она была достаточно взрослой, чтобы спать с мужчиной, но во всем остальном полагалась на старших.