Телохранитель для души

– Психолог фигов, – пробурчала Виктория несколько сконфуженно, – доморощенный.

– Фигов не фигов, а психолог. Хоть и доморощенный. Короче, твоей вины, что бюрократа кокнули, я не вижу. Ты сделала все грамотно. Я тебе доверяю и хочу нанять. Поэтому сейчас я тебе обрисую мою ситуацию.

– Разоришься меня нанимать, – хмыкнула Вика, однако Светкин рассказ, а также ворох ее доводов и выводов терпеливо выслушала, честно стараясь отнестись ко всему серьезно.

Получалось не очень. Выходит, обманулась она в Клинкиной, понадеявшись, что та поумнела. Клинкина осталась прежней.

В качестве начального аргумента, который должен был доказать обоснованность ее страхов, Светик предъявила эпизод с некоей Лилькой Прокопьевой, той еще змеей и старшим менеджером отдела продаж одновременно.

Прокопьева подкатывалась к Герману на майском корпоративе, а тот прилюдно поставил ее на место. Будучи послана, Лилька, естественно, Геру возненавидела. На оскорбленные чувства профурсетки можно было бы наплевать, если бы не одно «но». Ее двоюродный братец недавно вернулся из колонии, где отбывал по серьезной статье. И он иногда наведывается к кузине посреди рабочего дня, их даже видели вместе за столиком в соседней закусочной.

Светлана, конечно, мужем гордится, что он вот так прям взял и послал наглую бабу, однако сложившаяся ситуация вынуждает напрячься.

И вынуждает в особенности, если принять во внимание, что Семен Свиридов, начальник внутренней охраны, отправил весь личный состав на переподготовку, не согласовав с директором этот шаг. Поэтому теперь даже на территории родного предприятия Герман не может считаться находящимся в безопасности, поскольку на проходной сидят пенсионеры в очках и с кроссвордами, а на периметре так и вовсе не осталось никого. Разве это не причина для беспокойства?

А зачем и почему Свиридов так борзо поступил, у Светика есть версия.

Не так давно Герман прознал, что заведующий сырьевым складом по фамилии Фатеев мухлевал с закупками расходников, а дельточку клал в карман.

Герман учинил ему разнос с последующим увольнением, а затем устроил головомойку и Свиридову. Видимо, заподозрил сговор.

Вывод напрашивается сам собой: начальник охраны отослал спецов, чтобы не мешали Фатееву воровать, сам же за определенную мзду предоставлял кладовщику преференции – схема обычная. Наверняка у Свиридова тоже вырос зуб на Германа, хоть тот с фирмы его не турнул, а лишь пригрозил накатать жалобу в федерацию. А раз обиду затаил, значит, под пули, чтоб спасти нанимателя, не кинется, это точно.

Поэтому Светик и решилась собственнолично защитить мужа, наняв ему телохранителя. Но по секрету. Потому что, когда она высказала Герману мысль, что ему следует усилить меры охраны, он расхохотался и со словами: «Ох ты, моя прелесть», поцеловал жену в носик.

Светка перевела дух и требовательно посмотрела на Вику.

А Вика пребывала в затруднении. Фигню какую-то поведала ей Клинкина. То есть полную и абсолютную. И как ей об этом сказать?

– Фигню ты какую-то мне поведала, – сказала она аккуратно.

– Да ты что?! Как ты можешь?! – возмутилась Светка. – Все очень серьезно, а ты – фигню!

– Ты не горячись, Клинкина. Я же не отказываюсь помочь. Но ты пойми: то, что ты мне сейчас выгрузила, на сигнал SOS не тянет. Совсем не тянет, поверь моей интуиции. Обычные производственно-бытовые склоки.

– А ты моей интуиции веришь? – скорбно воскликнула Светка.

Вика вздохнула:

– Ну, хорошо. Давай разбираться. Откуда у тебя вся эта информация?

– Сама раздобыла, – обиженно пробурчала Клинкина.

– Давай подробности. Что я из тебя вытягиваю? Когда? Каким образом? Можно ли доверять твоим источникам? Я жду, не тяни.

Светка посопела и призналась:

– За информацией я ходила в их столовку. В заводскую. Кстати, кормят там – пальчики оближешь: котлеты, пюре картофельное, мясо с черносливом… Подливочка… Прикинь – подносы алюминиевые, стаканы граненые! Просто суперский винтаж! Я на самом деле редко на фирму захожу, не хочу народ веселить. Будут потом издевательские гадости за спиной муссировать, мне это не надо. В тот раз я вообще внешность поменяла, чтобы люди при мне говорить не стеснялись. Проходную прошла и в первом попавшемся туалете переоделась. Комбезик надела, как у всех девчонок из цеха, в магазине спецодежды купила. На голову бандану, под бандану парик, на морду – очки. Маскировка что надо получилась, сама себя в зеркале не узнала. В столовке отстояла очередь на раздаче, запеканку с компотом взяла, присела поближе к теткам из бухгалтерии. Они такие высокомерные, на людей в рабочей одежде вообще внимания не обращают. Мне того и надо. Я понимаю твой сарказм: сплетни, то-се. Но, во-первых, дыма без огня не бывает, а во-вторых, другого способа я не придумала. И по итогам хочу сказать, что не напрасно я этот маскарад затеяла. Потому что страхи мои нашли подтверждение.

Последняя фраза Викторию насторожила.

Стараясь не сбить Клинкину с мысли, она сказала:

– Погоди, Светка, постой. Я не поняла, у тебя уже были какие-то страхи до этой эскапады? Извини, вылазки? До нее именно, а не в результате? Что заставило тебя действовать?

– Э-э-э… Не помню, – растерялась Светка. – Ты думаешь, это существенно?

– Ну конечно! Постарайся это нащупать!

Светка сосредоточенно наморщила переносицу.

– Сейчас. Сейчас. Надо послойно отматывать воспоминания в обратном порядке, – сказала она важно. – В этом случае есть шанс добраться до стартовой точки. Не возражаешь, если я буду рассуждать вслух?

Вика не возражала.

– Значит, почему я решила пойти подслушивать… События, какие события были… О! Купила в Столешниковом классный гарнитурчик! Там неплохой бутичок нижнего белья – между парфюмом и кондитеркой. У меня есть дисконтная карта, я могу ее дать тебе попользоваться. Извини, извини… Бутик, значит, посещала. Получается, уже тогда настроение у меня было не очень, если я решила развеяться. Так, двигаем дальше вглубь истории… Днем раньше заезжала к Герману на фирму, у меня айфон погас и больше не включался, попросила его посмотреть, в чем там дело. Я могла бы, конечно, обратиться в любой салон связи, но мне приятнее, когда Гера обо мне заботится. И ему тоже приятно меня опекать, я это чувствую. Прикинь, вхожу к нему в кабинет и даже испугалась, не поняла сразу, что происходит. Представляешь, в оконном проеме дядька повис! У меня сердце чуть не выскочило! Гера потом так хохотал надо мной! Оказалось, монтажник. На фасад крепили конструкцию, чтобы разместить рекламный баннер. Огромный такой! Гера решил, что реклама его продукции украсит общий вид здания, но это чисто мужской взгляд на красоту. Что в этих канистрах и бутылях эстетичного? Особенно если Герман с тех пор лишен дневного света.

Виктория спросила:

– А почему он лишен дневного света?

– Так ведь этот гигант рекламной индустрии перекрыл несколько окон на втором этаже, в том числе и Гериного кабинета. Совершенно непонятно, как Гера мог не учесть это заранее.

Виктория задумчиво произнесла:

– Кто их, мужчин, разберет. Может, и мог. После этого случая твоя интуиция забила тревогу?

– Сейчас. Погоди. Вживусь в саму себя в тот день.

Светка прикрыла веки, Вика терпеливо ждала. Наконец Светка встрепенулась и, округлив глаза, возбужденно проговорила:

– Вспомнила! Раньше. Точно раньше! Я тревогу ощутила, когда к нему ехала. Пробку на Волоколамке объезжала по боковым, и мне попались на глаза два инкассатора. Обычные дядьки, даже не особенно фактурные. Стояли возле своего броневика, были одеты в камуфляж, а под мышками держали автоматы. Какое-то оружие, короче, держали. Меня прям током прошибло. И дома с утра было тревожно, то есть еще до инкассаторов. Хотя Рекс и Стив бегали по участку и видеокамеры работали штатно.

– Собаки?

– Угу. Доберманы. Двухлетки, отличные псы. Свирепые, почти как ваш Яшка. Шучу, конечно. Ни капельки я его не испугалась, крысюка вашего. Так вот, обычно ребятки ночью спят на лежанках возле входной двери, но накануне вечером Гера решил вытурить их во двор. Наворчал, что, какие же они служебные собаки, если в тепле и под крышей.

– Все страньше и страньше. Так ты, кажется, выражаешься? – произнесла непонятное Виктория.

– Я выражаюсь: все чудесатей и чудесатей. А в чем ты странность усмотрела, Викочка? Я что-то пропустила?

– Вспоминай дальше, Клинкина, не отвлекайся. У тебя хорошо получается, но случай с инкассаторами нам не подходит. Вероятно, их вид тебе о чем-то напомнил, но о чем? И это что-то случилось накануне, если, как ты говоришь, уже с утра чувствовала себя неуютно.

Светка послушно продолжила морщить лоб и растирать морщинки сложенными щепотью пальцами.

– Ты знаешь, – радостно проговорила она, – кажется, есть! Вспомнила! Вспомнила, с какого эпизода моя маета началась!

– Выгружай, – распорядилась Вика.

– Это точно было до инкассаторов. За день. Я сидела в своей машине на стоянке возле заводоуправления и ждала, когда спустится Гера. Вообще-то, я планировала к нему сама подняться и позвонила, чтобы быть уверенной, что он на месте, но Гера не разрешил. Сказал, что у него сложные переговоры с партнерами, что их в кабинете много набилось и что в приемной мне тоже дожидаться не стоит, поскольку не по статусу. Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться. Деньги на банковской карте как-то внезапно закончились, а у меня появилась мысль купить ему арбалет. Без повода, просто так. Крутая такая штучка, мальчиковая вполне. Вот. А Гера велел подождать.

Ждать пришлось больше, чем Светка предполагала и чем он, наверное, предполагал. Светские новости в айфоне ей смотреть до тошнотиков надоело, музон надоел, игры надоели, и Светка глазела по сторонам, оттого и не пропустила момент, когда к черному «форду», припаркованному рядом с ее «ауди», приблизился мужичок, толстощекий холеный пончик.

Приоткрыв дверь автомобиля и сунув ключ в замок зажигания, «пончик», тем не менее, за руль не сел, а принялся нервно прохаживаться вдоль борта своей тачки, продолжая возбужденно говорить по телефону. Не говорить даже, а визгливым тенорком вскрикивать.

Видимо, его собеседник был туг на ухо или связь была слабая. Или «пончику» было плевать, слышат его посторонние или нет.

– Да ничем переговоры не закончились! – верещал он в трубку раздраженно. – Потому что со всех сторон подстраховался! К тому же упертый, как носорог. Сомневаюсь, что кто-то другой его убедит. Вы, конечно, можете еще раз попробовать, но, если хотите знать мое мнение, время вы потеряете понапрасну. Ищите более весомые аргументы.

После недолгого молчания Вика спросила осторожно:

– Свет, почему ты решила, что этот базар имеет отношение к твоему мужу?

– Потому что, когда он ко мне через четверть часа вышел, то вид у него был какой-то… больной, что ли… Знаешь, когда человек не хочет, чтобы заметили, что у него что-то сильно болит, и поэтому притворяется веселым.

– Ну и что, Свет. Может, у него и вправду голова болела, а ты в панику…

– Да ничего, Вик. Но ты меня спросила, а я ответила. Именно с того случая моя интуиция принялась сигналить.

Все это, конечно, могло быть совпадением, и данная последовательность событий ровным счетом ничего не означала. Однако у Виктории тоже имелась интуиция, которая не замедлила напомнить о себе легким дуновением тревоги.

Не следует упускать из виду, что вскорости после «переговоров» Галактионову приспичило повесить на фасад заводоуправления щит с рекламой, наглухо перекрывший оконный проем в его кабинете.

Не многовато ли совпадений?

Еще в активе имеется парочка доберманов, рыскающих по ночному времени под стенами галактионовского особняка, хотя ранее своих песиков хозяин оставлял нести службу внутри, а не снаружи.

Не такой, выходит, самоуверенный олух Светкин муж, как та полагает. Не дурак, ох не дурак Гера Алексеевич.

Какие из всего этого надлежит Виктории сделать выводы?

Во-первых, на Светкиного мужа кто-то наехал, в связи с чем ему могут грозить серьезные неприятности. Во-вторых, Клинкиной надо помочь. И в-третьих, защищать данного субъекта скрытно от него же самого будет непросто. Зело умен Светкин муж и, скорее всего, проницателен.

– Про уборщицу даже не заикайся, – непререкаемым тоном заявила Вика.

– Я пошутила, – быстро ответила Светик. – По-дурацки пошутила. Будешь у него советником. У Геры нет советника по этикету.

И как итог – Виктория сидит за письменным столом в директорской приемной, изображая офисную служащую среднего звена, и анализирует начальные впечатления, припоминая подробности первого знакомства с подопечным.

Герман Алексеевич Галактионов, владелец и гендиректор фирмы «ХимОрганик-ММХ», занимавшей большую часть площадей бывшего комбината по пошиву женской одежды, оказался именно таким, как его Вика себе и представляла – плотным, выше среднего роста светловолосым молодым мужиком с насмешливыми серыми глазами. Одет Светкин муж был демократично – в бежевые брюки и рубашку на два тона темнее брюк.

Сдержанно улыбаясь, он привстал из-за письменного стола – замысловато-стильного, со столешницей в виде вытянутой фасолины и отпочковавшимся на ее левом фланге компьютерным столиком. Жестом пригласил Викторию присесть напротив.

– Я так понял, что вы с моей женой вместе учились? Рад знакомству. Светлана мне все уши прожужжала, рассказывая о вас. Говорит, что вы замечательный специалист и что мне такой сотрудник жизненно необходим. Вы с ней согласны?

Вика позволила себе краешком губ улыбнуться:

– Мне она тоже заявила, что мое присутствие рядом с вами необходимо жизненно. Попробую чем-нибудь помочь. Однако поначалу мне потребуется некоторое время, чтобы присмотреться к вам и персоналу вашей фирмы, и сейчас я объясню зачем. В мои обязанности входит не только инструктировать вас об особенностях этикета на светских приемах. Я не сомневаюсь, что подобные подсказки вам не нужны, но Светлана настаивала. Она пожелала, чтобы тренинг был проведен и с вами тоже, извините. Но это не все. Также я должна буду подготовить рекомендации для ваших подчиненных. Им необходимо соблюдать служебный этикет, как в общении друг с другом, так и по отношению к клиентам компании. И конечно, по отношению к вам, но тут, я думаю, они не ошибаются. Назовем это кодировкой корпоративной этики. Таков круг моих обязанностей, но не исключено, что он будет расширяться.

– Звучит серьезно, – несколько более уважительно, чем требовала ситуация, проговорил Галактионов, и краешек его губ тоже дрогнул. – Действуйте!

Ну что ж, Вика ничего не имеет против порции легкой иронии в исполнении начальства. Если, конечно, наличествует ирония, а не желчный сарказм.

– То есть я принята, – уточнила она, чтобы исключить недопонимание.

– Ну, а как же иначе, – вздохнул Галактионов, вставая с места и предлагая Виктории проследовать в приемную, где он намеревался представить новую сотрудницу своим референту и секретарю.

После ритуала знакомства директор вновь укрылся в кабинете, не забыв распорядиться насчет рабочего места для новенькой.

– Вероятно, вам потребуется компьютер? – мило улыбаясь, обратилась к Вике секретарша. – Я могу позвонить в отдел обеспечения, чтобы после обеда…

– Нет-нет, – отклонила предложение Вика, возвращая улыбку, и пояснила, похлопав легонько по крышке своего нетбука: – Вся нужная информация у меня тут. Спасибо.

Маслова, пожав плечами, уткнулась в документы, а Виктория принялась придумывать предлог, под которым можно будет выведать у секретарши распорядок рабочего дня шефа.

Несколько раз в приемную заглядывали какие-то сотрудники, любопытничали. Некоторые приветливо с Викой здоровались, и она отвечала им тем же. Другие, бросив безучастно-холодный взгляд, отворачивались. Вика на них не обижалась, характеры у всех разные.

Ни о чем спросить Маслову она не успела – в дверях кабинета показался Герман Алексеевич. Вельветовый пиджак сидел на нем превосходно, а по цвету идеально походил к рубашке и брюкам. Вполголоса что-то сообщив секретарше, Галактионов приемную покинул.

«Молодец Светланка, следит за мужем», – подумала мельком Виктория, торопливо поднимаясь с места.

Надо отдать шефу должное – выдержка у него была что надо. Он никак не отреагировал на стук каблучков, приглушенный ковровой дорожкой, который, конечно же, отчетливо различал позади.

С невозмутимым видом он прошествовал вдоль длинного ряда дверей второго этажа, спустился по лестнице на первый, резво сбежал по ступеням проходной. Он не проронил ни слова, когда на подступах к парковке служащая вырвалась вперед, обогнув его по малой дуге.

Он хранил молчание, наблюдая, как та совершает медленный обход его «Ленд Ровера», с необъяснимым вниманием всматриваясь в брутальные обводы внедорожника. Не выказал удивления, увидев, что девица присела на корточки возле левого переднего колеса и сунула нос под днище, а потом тот же маневр повторила справа. Но когда советница по этикету, отряхнув ладошки от асфальтовой пыли, выпрямилась и замерла в недвусмысленном ожидании возле пассажирской двери, Галактионов не выдержал.

Обойдя джип с капота, он вплотную к ней приблизился и, понизив голос до интимного, спросил:

– Вы собрались прокатиться со мной, госпожа Демидова?

Хоть голос был тихий, ирония в нем звучала убийственная.

– Э… А что, нельзя? – глупо спросила Вика, кляня себя, что не подготовилась заранее к такому, в общем-то, вполне прогнозируемому повороту.

Вот тут он, наконец, удивился. Почесал нос. Взглянул внимательно на Вику, что-то в уме прикидывая. Потом произнес кратко:

– В этом нет необходимости.

И не спеша повторил маршрут в обратном порядке.

Глухо клацнула, закрываясь, водительская дверь. Герман Алексеевич пристегнулся, проверил зеркальце заднего вида, взглянул в зеркальце боковое и отбыл на своей тачке, ехидно подмигнув Вике на прощание правым задним поворотником.

Налившись конфузливой злостью, Виктория направилась к проходной.

В приемную идти не хотелось, а хотелось посидеть где-нибудь подальше от любопытствующих глаз секретарши и собраться с мыслями, не заботясь при этом о выражении лица и не отвлекаясь на разговоры.

Тогда куда? Тогда перекусить, время близится к полудню. А перекусивши, обдумать первую накладку. Хорошо бы – последнюю.

Буфетом Вика решила пренебречь, хоть он и размещался на первом этаже административного здания. Небось ничего нет у них в буфете, кроме растворимого кофе и вчерашних слоек.

Клинкина заводскую столовку нахваливала. Значит, прогуляемся в соседний корпус.

«И что, интересно, он на мой счет подумал?» – задала Вика себе вопрос, прикончив сырники и приступая к брусничному киселю.

Ни один из вариантов ответа ей не нравился. Особенно тот, что сразу всплывал на поверхность. Мог Галактионов счесть, что его новая сотрудница и одновременно подруга жены предлагает шефу услуги интимного характера? Запросто мог. Н-да, дурацкое положение. И как прикажете ей себя вести в дальнейшем, чтобы не провалить миссию?

В голову ничего умного так и не пришло, обед был съеден, пора возвращаться на отведенное ей рабочее место.

Сторожить Галактионова перед проходной было чревато последствиями. Завидев ее, поджидающую, Гера Алексеевич тут же освободит навязчивую дамочку от недавно ею занятой должности, как сделал бы на его месте любой, несмотря на трогательное участие в судьбе бывшей одноклассницы горячо любимой жены.

По правде говоря, неудачный дебют Вику не удивил, а лишь подтвердил опасения – действуя тайком от подопечного, нельзя обеспечить его полноценной защиты.

Обеспечить защиту нельзя, но найти доказательства реально существующей угрозы – можно. Имея на руках аргументы, Светке будет легче убедить мужа, чтобы тот нанял телохранителя. Например, в лице той же Демидовой Виктории. Или же в любом другом лице, если Демидова ему чем-то не угодит. Конечно, сбор информации – дело, скорее, детектива, а не телохранителя, но Вика справится. Должна.

Войдя в приемную, она обнаружила там нового персонажа – молодого человека лет тридцати, живого, улыбчивого и приятно многословного. И безоговорочно симпатичного.

Вика оценила ловкость, с которой тот жонглировал льстивыми остротами, адресованными зардевшейся Алевтине. С ним следует познакомиться или хотя бы узнать, кто он и зачем тут.

Похоже, красавчик балагур не из числа работников фирмы: несколько брошенных по ходу разговора замечаний выдали в нем постороннего. А если не сотрудник, следовательно, клиент. Хотя и не клиент. Клиент не будет так мести хвостом перед секретаршей. Наоборот, секретарша поспешит предложить ему кофейку и печенюшек на тарелочке. Ну, тогда он здесь, чтобы что-нибудь втюхать. Только это «что-нибудь» не подарочный альбом «Дрезденская галерея» по цене издательства и не косметика по каталогу. А, допустим, данный представитель имеет желание заключить с руководством фирмы договор на установку кофе-автоматов по всем этажам административного здания. А лучше и по цехам тоже. Вот и подлизывается к секретарше. Такой шустрый и обаятельный должен еще и коробочку конфет ей презентовать в качестве легкого отката, хотя конфеты он уже, видимо, презентовал.

На Вику эти двое никакого внимания не обратили, продолжая шутливую пикировку. Такое положение дел ее устраивало. Она посидит молча в сторонке, послушает, понаблюдает.

Вика откинула крышку нетбука, намереваясь сымитировать некий рабочий процесс, но тут дверь, ведущая в коридор, отворилась и в приемную вплыла Светик, наряженная нынче в маленькое сиреневое платье из шелка, цвет которого выгодно подчеркивал глубину и густоту аметистов, увесивших ее уши и ключицы.

Вика мысленно ругнулась.

С чего вдруг Светку сюда принесло? Остается надеяться, что у Клинкиной хватит ума изобразить, что с Викой они не знакомы. Впрочем, именно так они и уславливались: для всех, кроме Светкиного мужа, они не знакомы.

– О! – воскликнула Клинкина с ненатуральным удивлением. – У нас новый сотрудник?

«Переигрываешь, овца», – отправила ей сердитую телепатему Вика, не забыв растянуть губы в приторной улыбке.

– Видимо, к Алевтине Георгиевне в помощницы? – продолжила лепить горбушки Светка.

– Ну что вы, Светлана Сергеевна, я пока еще сама справляюсь, – отозвалась из своего угла секретарша, принужденно рассмеявшись.

Кажется, Клинкина тут оплошала: хотела подольстить, а получилось, что унизила. Она что же, не знала, что эта Алевтина такая обидчивая? Или все дело в присутствующем здесь коммерческом представителе?

А Светка, не сбавляя веселого напора, поприветствовала и его:

– Привет, Игорёш! Не ожидала так скоро тебя увидеть. Денежки закончились?

Легкой походкой она приблизилась к секретарскому столу, над которым до той поры нависал источавший мед «представитель», и ободряюще хлопнула его по плечу. Или Вике показалось, что ободряюще?

Алевтина моментально уткнулась в бумаги, делая вид, что занята их внимательным изучением.

«Значит, Игорёша, – отметила про себя Виктория. – И кто он, интересно? И почему, интересно, мне ничего о нем не рассказали? И что у них вообще за отношения?»

Во взгляде молодого человека на секунду, нет, на крошечный неуловимый миг, мелькнула какая-то эмоция, мелькнула и исчезла, и произошло это настолько стремительно-быстро, что Вика не успела ее идентифицировать. Это могла быть скрытая ненависть, но могла быть и сдерживаемая страсть. Даже без увеличительного стекла было ясно, что между Клинкиной и этим обаятельным симпатягой искрит, причем искрит неслабо.

– Здравствуй, Светланка, – улыбнулся он, сверкнув белозубой улыбкой. – Рад тебя видеть. Ты, я смотрю, тоже к Герману в контору зачастила. Сплетни достали?

– Ты бредишь, Игорь?! – Светкин тон сделался холодно-отстраненным. – Кстати, я не собиралась сегодня здесь появляться, у меня другие планы были. Но Герман прислал месседж и попросил кое-что привезти. Он у себя?

Это уже к Алевтине обращение. Та, не поднимая головы от бумаг, пожала плечами:

– Герман Алексеевич в это время обедает. Я думала, вам это известно. Хотите кофе?

От кофе Светка отказалась. Прошлась неторопливо между столами, бросив мимоходом на Вику многозначительно-возмущенный взгляд.

Ну, конечно, а как же! Ведь Демидова должна всюду следовать за ее любимым Герой, а не просиживать задницу в приемной.

«Ну, Клинкина, ты напросилась. Я все тебе выскажу, пусть только этот глупейший день закончится», – мысленно посулила ей Вика.

Алевтина что-то шустро набивала на клавиатуре, сверяясь с записями в блокноте, Игорь развалился в одном из гостевых кресел и лениво перелистывал какой-то рекламный буклет, Светка стояла возле окна и трогала жесткие листочки малорослого фикуса. Потом погладила пальцем глянцевую кожу опунции, соседствующей на подоконнике рядом с фикусом, укололась об острую колючку и обиженно ойкнула.

Наконец, прибыл герр директор, долгожданный, целый и невредимый, уф. Окинул взглядом пространство, взмахом руки поприветствовал Игорёшу, улыбнулся жене. И прошагал мимо, то есть в кабинет. Ни тебе «как дела, милая», ни тебе нежных поцелуев в щечку. Ну и правильно. Незачем перед чужими раскрываться.

Как только шеф притворил за собой дверь, Светка направилась следом. Но путь ей преградил Игорь, снявшийся с места, словно спринтер с низкого старта.

Торопясь и путаясь в словах, он сказал, что ему необходимо с ней поговорить, что он давно собирался с ней поговорить, но тема для него слишком уж болезненная, потому-то он и не решался. Наконец решился. И что ему непременно надо обсудить со Светой данную щекотливую тему прежде ее разговора с супругом.

Парочка обособилась в дальнем углу, до Вики начали доноситься обрывки фраз. Говорил в основном Игорь, а Светка неопределенно хмыкала.

Эта «цыганочка с выходом» просто обязана была приковать Викино внимание. Просто была обязана. Если бы не одно «но». Что-то тревожное шевельнулось в подсознании, когда она смотрела на Галактионова, мимо их с Алевтиной письменных столов шествующего по приемной от двери к двери. Это «что-то» было важным, чрезвычайно важным. Сосредоточиться мешали голоса, отвлекая и потому раздражая.

– Поверь мне, Светлана, – с жаром говорил Игорь, стараясь поймать Светкин взгляд, а когда это у него получалось, тут же отводил в сторону свой, – мне было бы во сто крат проще, если бы женой моего кузена была пожилая толстая тетка, но так вышло, что он выбрал тебя. И что мне прикажешь делать? Я знаю, ты меня презираешь, не спорь, но это потому, что мы знакомы слишком поверхностно. Да, ты поняла верно, я пришел к Герману за поддержкой. Но в этот раз я просчитал все коммерческие риски и составил подробный бизнес-план. Успех проекта гарантирован, тем более что идея заложена уникальная. И мне важно, чтобы ты в меня поверила. Очень важно. Иногда человеку нужен один-единственный мизерный шанс. Дай мне его, и ты больше никогда не будешь думать, что Игорь Коренев ничтожество. От тебя многое зависит, и ты это знаешь.

Светка выглядела озадаченной и удивленной, и разговор вроде бы ее тяготил. Однако не стоит забывать, что Клинкина – великая драматическая актриса, для которой мастерски сымитировать удивление или недопонимание – это то же самое, что для Вики выбить из «макарова» с пяти метров десятку: легко и приятно.

Время секунда за секундой неумолимо утекало, а Виктория завороженно смотрела на Светкину руку, которая с натугой, словно при замедленном воспроизведении, высвобождалась из хватких пальцев Игорёши, бездарного неудачника с завышенными амбициями, неровно дышащего к супруге двоюродного брата. Как это только что выяснилось.

Фигня пустопорожняя. Нет, ну, на самом деле, какое Виктории дело до всех этих латиноамериканских страстей, в то время как что-то существенное от нее ускользало, не поддаваясь умственным усилиям вычленить, ухватить, определить?

Светка руку освободила, теперь свойственник не отпускал ремешок ее сумки.

Клинкина спросила с усмешкой:

– Ну, а от меня что ты хочешь?

Игорь опять что-то забубнил. Она фыркнула, начиная терять терпение:

– Тебе лучше обсудить это с Германом.

– Ну погоди, Светланка, послушай!..

Он вновь преградил Светке дорогу, не позволив сдвинуться с места.

«Однако, хорош», – одобрительно подумала Вика.

Если бы не раздражающий фон, от которого рябило в глазах, она полюбовалась бы подольше ладным силуэтом атлета, упакованного в дорогие шмотки из денима. Но фон мешал.

Фоном были жалюзи. Тонкие горизонтальные полоски бамбука, распущенные до самого подоконника, чтобы уберечь эстетическое чувство персонала от созерцания тыльной стороны гигантского рекламного плаката, перекрывшего несколько оконных проемов второго этажа.

В кабинете директора тоже были приспущены жалюзи и тоже ввиду эстетики. Для Вики как телохранителя этот факт был настоящим подарком. Навряд ли она смогла бы предъявить сильные аргументы подопечному, который и не догадывается, что он подопечный, в необходимости соблюдать видеомаскировку во избежание неприятностей наподобие выстрела с крыши здания напротив.

Вика внезапно напряглась.

Минуточку. Да нет, бред, конечно…

Разве может быть что-то общее у этих хлипких трескучих реечек и гардин из темного бархата?

Может! Если принять во внимание мелкую штуковину, ненужную, бессмысленную, которая прицепилась к пиджаку Галактионова за тот сравнительно небольшой промежуток времени, когда он рассекал по столице на своем брутальном авто. Столь же лишний предмет, хотя иной по исполнению, она видела на лацкане старика Замятина перед тем, как его пришила к креслу снайперская пуля.

Вика вскочила со стула, и, не обращая внимания на удивленный взгляд секретарши, бросилась в директорский кабинет.

«Спокойно, – твердила она себе, стараясь угомонить бешеный пульс и справиться с накатывающей волной страха. – Спокойно, там все тихо, пока ничего такого не произошло».

Что именно там могло произойти «такого», Вика не решилась обозначить конкретным словом даже мысленно.

Она толкнулась в дубовую створку, та с мягким шелестом отворилась, и Вика оцепенела.

Сознание отказывалось воспринять увиденное.

Сбросив студящую оторопь, Вика ступила в кабинет, тихо прикрыв за собой дверь. Нужно выиграть время. Минуту. Или чуть больше. Навряд ли в течение этих минут Вика успеет подготовиться к неизбежному, но вернуться прямо сейчас в приемную, к Светке, она не в состоянии.

В полумраке кабинета ее глаза не нашли Германа Галактионова. Зато отыскали его труп. Сидящий за столом труп, который навалился грузным торсом на столешницу, как будто решил прикорнуть после обеда, как будто был он не трупом владельца и директора, а всего лишь трупом мелкого клерка, крадущего под сон рабочее время у своего капиталиста и застигнутого в таком предосудительном виде старухой с косой.

Голова покойника тяжело придавила страницы распахнутого еженедельника, чуть не протаранив темечком бронзовый макет какого-то древнерусского кремля, казавшегося пришлым чужаком в окружении канцелярской хай-тек атрибутики. Правая рука мертвого Светкиного мужа безвольно свисала вниз и мерно покачивалась.

Секунда, всего лишь одна секунда, и Герман Галактионов, полный сил мужик, талантливый бизнесмен и любящий супруг, тонкий насмешник и холодный прагматик, остался бы жив.

Вике захотелось завыть. Нет, ей хотелось застрелиться.

Анатолий Бородулин раздраженно шмыгнул носом, отстраняясь от дисплея. Беззвучно выругался. Метка исчезла. Поплавала по экрану туда-сюда и пропала, закатившись в туманно-склизкое пятно, которого на экране быть не должно. А оно было!

Однако чего это он истерит?

Нехорошо это, неправильно. При его работе раздражаться нельзя, не та у него работа, чтобы раздражаться.

Пропить, что ли, валерианочки курсом? Или настойки пиона?

Нужно будет Нинку озадачить, пускай пошарит по медицинским сайтам, подберет что-нибудь из природных средств, что-нибудь без химии, достала уже.

Помассировав пятерней затекший загривок, он вновь приник к экрану экзоприцела. Прибор был громоздок, из-за чего и неудобен, однако Анатолий смог к нему приноровиться, потому что оценил. Конечно, при работе с этой шнягой возникала одна специфическая трудность, но лишь одна, и это радовало. А сегодня прибор облажался, что было некстати.

Непонятное свечение в нижней части зеленоватого экрана никуда не девалось. Может, это глюк дисплея, на который просто нужно забить?

Забить – не вопрос, да только глюк сожрал метку.

Тем не менее человеческий силуэт просматривался четко, хотя контур сдвинулся кверху и поменял конфигурацию. Ну что ж, двигается – это нормально. Странно было бы, если бы чувак уже не двигался.

Был чувак, а стал трупяк.

Толик хмыкнул, ему понравилась собственная шутка.

А может, ни при чем прибор, может, метка кирдыкнулась? Хотя это вряд ли. Что с ней может случиться, с меткой-то? И опробовал ее Толик, прежде чем передать по цепочке. И сигнал она выдала хороший, прямо от парковки. Правда, клятый транспарант его приглушил, но Толик покрутил настройки, и четкость вернулась.

Да, получается фигня какая-то. Не должен сигнал никуда деться. Даже если пентюх по пути на свой этаж сунул лапсердак в мусоропровод. Сигнал просто раздвоится, потому как метка прошила тушу. Или не успела прошить?

Судя по контуру, пентюх сидит за столом. Небось, за фляжкой в нижний ящик лазил, чтобы коньячка хлебнуть.

В субботу Нинка на дачу тянет. Что ж, можно смотаться. Коньячок не коньячок, а перцовочки он точно скушает. Отпразднует премию, Пан хорошую обещал. Хотя ее еще получить надо.

По сетке дисплея, оставляя за собой слабо светящийся хвост, проплыла голубоватая точка. Ну чисто головастик. Помоталась туда-сюда широким зигзагом и угомонилась. Вот и ладненько. Можно работать. Забить на помехи и работать.

А помех до фига. Может, народу к нему набежало, к пентюху-то? Хотя какая тебе, Толян, разница? То-то. Разницы никакой.

Готовясь плавно нажать на спусковой крючок, он хитро усмехнулся. Судьба преподнесла ему сегодня славный презент.

Когда часом раньше он осваивался в «гнезде» и осматривал сквозь оптический прицел свободную от крон разлапистых тополей панораму фабричного здания, то в дверях проходной и в непосредственной близости от пентюха заметил сосредоточено-серьезную мордашку той самой ногастой девахи, которая пыталась помешать Бородулину с прошлым заказом.

Оказывается, из ассоциации ее не поперли. Разобрались, видно. Прокола-то с ее стороны как раз и не было. Любой на ее месте не смог бы предотвратить то, что должно было случиться. Выходит, нашла она себе новую работенку. Вот ведь, как жизнь людей сталкивает. Просто-таки ирония судьбы. Уделать деваху еще разик Толику будет по кайфу. Интересно, после второго такого косяка отправится она в санаторий лечить нервы? Или они у нее крепкие?

Жаль, не будет возможности у Толи полюбоваться на ее физию по результатам. Закончив дело, он немедля разберет оборудование, уложит в рюкзак, а рюкзак сунет в старую сумку-тележку со скрипучими колесами и замотанной синей изолентой ручкой. Нахлобучит по самые уши шляпу с обвислыми полями, глаза спрячет за стеклами очков и выйдет незамеченным на улицу. Сутулая спина и шаркающая походка прибавит возраст. В свои неполные сорок он будет выглядеть на все семьдесят пять. Кто обратит внимание на старика в вытянутых трениках и пижамной куртейке? У него отличная маскировка. Ну, а на сладкое ему припасен звоночек фифе. Пан поручил перед ней отчитаться. Отчего же не позвонить? Отчитываться всегда приятно.

Секундная стрелка завершала второй круг, а Виктория все еще стояла, прислонившись спиной к массивной дверной створке, не в силах преодолеть несколько метров, которые отделяли ее от письменного стола с сидящим за ним покойником.

В голову ей пришла нехорошая мысль, а значит, возвращаться в приемную рано.

Если в полиции примутся подбирать аналогичные случаи, а они примутся, то поиски непременно и быстро увенчаются успехом. И самое для них в полиции будет приятное и интересное, так это узнать, что фигурантом по делу о покушении на Замятина проходила некая гражданка Демидова, которая нынче является фигурантом дела о покушении на Галактионова.

Как вам такой расклад, господа следаки? Да это просто подарок свыше, честное слово!

Виктории жгуче захотелось убедиться, что случай не тот. Что совсем, ну, абсолютно не похожий это случай!

Однако, чтобы убедиться, придется подойти. И не просто так подойти полюбопытствовать, а, отвалив труп от стола, прислонить к спинке кресла, потому что только таким образом можно увидеть входное отверстие, после чего все станет ясно.

Ну, надо так надо.

Вика оттолкнулась от двери и сделала шаг, потом второй.

– Ты зачем сегодня прискакала, стрекоза? – спросил внезапно «труп» вполне внятно, хотя и несколько приглушенно.

Вика ойкнула и застыла на месте, прижав руки к груди, совсем как Светка Клинкина.

Услышав это «ой», Галактионов шумно выпрямился и сонно уставился на новую подчиненную. Минуту они смотрели друг на друга молча. Недоумение в глазах шефа отступило, вместо него явственно обозначилось раздражение.

Вика не дала вымолвить подопечному ни слова. Поспешно приблизившись к его столу, она ломким от пережитого волнения голосом проговорила:

– Герман Алексеевич. Отнеситесь со всей серьезностью к тому, что я вам сейчас сообщу. Я не советник по этикету. Я телохранитель, и наняла меня ваша жена. Наняла для вашей охраны.

Тот вздернул бровь и иронично растянул губы в ухмылке.

Вике было плевать. Она должна донести до Галактионова информацию, очень кратко и очень понятно, потому что времени не оставалось. Может, даже не осталось совсем, скоро она это узнает.

Каким образом узнает? Смешной вопрос.

Виктория заняла позицию на линии огня, закрывая собой Светкиного мужа.

Ну, хоть так. Глупо. Благородно, но очень глупо. Но Светка ей доверилась.

Если она поняла ситуацию правильно, целиться снайпер будет вон в тот предмет на лацкане галактионовского пиджака. Ловить пулю между лопаток Вике жутко не хотелось. Значит, надо сделать все, чтобы этот баран, страдающий тяжелой формой мужского шовинизма, ей поверил.

Стараясь говорить внятно и убедительно, она продолжила:

– С большой долей вероятности вы сейчас находитесь под прицелом снайперской винтовки. Если я ошибусь, можете меня уволить. Времени на объяснения у нас нет. Вам нужно срочно избавиться от пиджака.

Галактионов молчал, вперив в нее задумчиво-оценивающий взгляд.

– Ну же! – поторопила его Вика.

Он поверил. Встал, скинул с плеч вельветовую шмотку, повертел в руках, недоумевая, что с ней делать дальше. Протянул Виктории.

– Оставьте на спинке кресла. Быстрее же! – прошипела она, закипая от его нерасторопности и стараясь не думать, что в этот самый момент некая сволочь, прищурив глаз, готовится на выдохе плавно нажать спусковой крючок.

Чтобы подчеркнуть, что он все же тут директор и мужчина и ничьим командам не подчиняется, Галактионов двигался демонстративно медленно. Он степенно сложил пиджак по швам и аккуратным тючком повесил на спинку рабочего кресла. Распрямился, сунув руки в карманы брюк. Зачем-то осмотрелся по сторонам. Недовольно сопнул носом и, наконец, выбрался из-за стола, намереваясь покинуть предполагаемо опасную зону. Покинуть без спешки и с достоинством. А когда цирк закончится, вытрясти из этого так называемого эксперта объяснения ее дикой выходке.

Галактионов не успел сделать ни шагу. От окрика он вздрогнул и замер на месте. Хотя какой это окрик, если шепот?

– Стоять! Стоять, я сказала! Лечь на пол!

Вика сама не знала, зачем. Ее интуиция знала.

«Ты обалдела?!» – всем своим видом оскорбился подопечный, оставшись торчать столбом.

Виктория подскочила к нему вплотную и прошипела прямо в физиономию:

– Очень прошу.

Не дождавшись исполнения, она обежала письменный стол с другой стороны и принялась выкорчевывать из ниши под столешницей системный блок компьютера. Взгромоздила его в кресло, где минутой раньше восседал мнимый труп, проверила, не отсоединился ли силовой кабель, прислушалась к мерному шелесту кулера. Задрапировала полами пиджака металлический короб, старательно расправив левый лацкан с приколотым к нему копеечным пластиковым значком. Развернулась к шефу, который с невозмутимостью идиота наблюдал за ее манипуляциями, и, потеряв терпение, рявкнула:

– Какого фига ты еще стоишь?! Я же сказала: на пол! И ползком к стене, живо!

– Послушайте, уважаемая, – угрожающе начал Гера Алексеевич, наливаясь гневом.

Он никому и никогда потом не расскажет, как очутился под столом. Потому что это действительно унизительно. Когда на тебя сбоку летит паркет, а ты, выпучив от удивления глаза, ничего не можешь сделать, чтобы не лететь ему навстречу, и только успеваешь, что отвернуть в сторону рожу. А затем жестко впечатываешься всеми восьмьюдесятью четырьмя в пахнущую мастикой дощатую поверхность пола, выложенную классической «елочкой».

– Мои извинения, – процедила разозленная Вика.

– Да как ты смеешь, макака в юбке?! – завелся не менее разозленный шеф, придя в себя от потрясения.

За спиной у нее раздался хлопок. Резкий, громкий. Сразу же послышались звуки улицы: шум проезжающих машин, зазывные выкрики бродячих промоутеров, чьи-то голоса у проходной…

В испуге Вика присела на корточки и, не удержав равновесие, шлепнулась на пол рядом с подопечным. Сердце колотилось в горле и висках. Она изо всех сил зажимала себе рукой рот, чтобы не зайтись истерическим визгливым смехом.

Кажется, это случилось. И Вика успела.

На событие Галактионов отреагировал достойно. Он не стал свирепо материться, изображая крутизну и прогоняя запоздалый ужас, а молча поднялся с пола и помог подняться Вике.

Оглянувшись на звук открывшейся двери, отрешенным тоном произнес:

– Как вас сразу много.

– Что тут произошло, Герман? – с требовательным беспокойством спросила Светка, входя в кабинет и ладошкой разгоняя перед носом едкое марево.

Ей наступал на пятки Игорёша. В отличие от братовой жены, его физиономия не выражала тревоги, а, скорее, любопытство, хотя и заретушированное. Секретарша Алевтина, которая, согласно табели о рангах, просочилась в дверь последней, свое любопытство подретушировать не сумела. Было явственно видно, что офис-дама предвкушает если не скандал, то некое развлечение от секретарской рутины точно.

Обращаясь к Светкиному затылку, Коренев насмешливо проговорил:

– Вот видишь, Светланка, все целы и невредимы. А ты: «Грохнуло! Грохнуло!».

Его вопрос к виновникам переполоха имел более ироничный окрас:

– И чем вы тут, друзья, занимались? Практиковали ролевые игры с использованием пиротехники?

Герман мельком взглянул на родственника, но смолчал, пропустив мимо ушей неумную остроту. Мягко улыбнулся жене и, поднеся ее ладошку к губам, произнес успокаивающе:

– Все в порядке, малышка, все обошлось. И где ты такого профессионала отыскала? Ты знаешь, если бы не Виктория…

– Выходит, это ты, Светланка, привела ее на фирму? – заинтересовался Игорь, перебив кузена на середине фразы. – А говорила, что видишь впервые.

Похоже, воспитанием Коренев не блистал. Или страдал болезненным самолюбием, оттого и хамил, как подросток. На его месте следовало бы вести себя поскромнее, коль скоро пришел за подачкой.

Вика поняла, что ей пора вмешаться.

– За меня просила племянница подруги моей мамы, с которой Светлана Сергеевна училась в школе. Я уговорила Германа Алексеевича данное обстоятельство держать в секрете, и Светлану Сергеевну тоже. Люди настороженно относятся к тем, кого принимают на работу по протекции. Зачем мне ненужные трения с коллективом в начале карьеры?

– Планировали задержаться здесь надолго? – хмыкнул Игорёша.

– Не отвечайте ему, Виктория, – не повернув головы в сторону двоюродного брата, бесстрастным тоном проговорил Галактионов. – Он не начальник службы персонала.

Игорь со словами: «Был неправ, погорячился, исправлюсь» – шутливо зажал рот рукой и отправился слоняться по кабинету. А Галактионов с редкой смесью благодарного уважения и насмешливого пафоса вновь обратился к Виктории, не приняв во внимание ее явный намек:

– Госпожа Демидова, вы и представить себе не можете, насколько меня потряс ваш профессионализм. Я выскажусь просто и без затей: это было круто.

В отличие от своего подопечного, Виктория в ситуации сориентироваться успела. Даже если у Светкиного мужа имеется множество причин доверять всем здесь присутствующим, никогда не знаешь, чем может обернуться бесконтрольно розданная информация. И вообще: молчание – золото. И она кинулась импровизировать.

Не позволив Галактионову развить тему, Вика обиженно зачастила:

– Вам бы, Герман Алексеевич, только колкости говорить. Я же не знала, что ваша оргтехника на ладан дышит! Если бы я могла предположить, что вы на рухляди работаете, я бы тогда в это кресло принтер водрузила. Хотя он, вероятно, тоже такая же рухлядь. А я, между прочим, напугалась. Между прочим, мне теперь придется в себя целый вечер приходить, оттого что ваш компьютер взорвался практически у меня перед носом. Светлана Сергеевна, я вам сейчас объясню ситуацию. Представьте себе, что я, ни о чем не подозревая, демонстрирую директору предприятия, как нужно приближаться к министру отрасли, когда и если окажешься позван к нему на прием, сама изображаю Германа Алексеевича, а он наблюдает все мои действия и старается их запомнить. И вот подхожу я к этому «министру» со всем почтением, а он возьми и шарахни. Ну что за дела, господа? Разве мы так договаривались, а, уважаемый Герман Алексеевич?

В глазах Галактионова наконец мелькнуло понимание. Он энергично замахал руками:

– Что вы, что вы, Виктория, какие колкости! Не колкости это, а для вас моральная поддержка! Вы же и вправду стресс перенесли. А системщикам своим я хвоста накручу, совсем не следят за техникой. Вам же приношу свои самые искренние извинения.

Игорь, который в этот момент, перегнувшись через галактионовский стол, с живым интересом рассматривал вышеупомянутую оргтехнику, насмешливо спросил:

– За этим вы комп и нарядили в Геркин пинджакер?

– За этим – это за которым? – стараясь подавить внезапно вспыхнувшее раздражение, задала встречный вопрос Виктория.

– Не «за которым», а «с какой целью», девушка. Ради достоверности, как я полагаю. Для лучшего вхождения в образ. Кстати, шикарная машина была, а, Гер? Процессор, небось, восьмиядерный, да еще последнего поколения… Это не рухлядь, девушка, это – мечта.

Он не спеша обошел стол, присел на корточки рядом с пустующей компьютерной нишей и, нашарив розеточный пилот, отсоединил силовой кабель. А потом, выпрямившись и отряхнув ладони, продолжил:

– Жаль только, что с дырочкой в левом боку. Песенка такая детская была: «Ежик резиновый шел и насвистывал дырочкой в левом боку». Или там «в правом» пелось? Не помните? Неужели никто не помнит? Никитины исполняли, Сергей и Татьяна.

– Какая дырочка? – с растерянным испугом спросила Светка.

– Да в общем ничего особенного, Светланка. Дырочка как дырочка. Обычное отверстие от пули. Полюбуйся, Гер. Кстати, пуля прошла через пиджак тоже. Точнее, сначала через пиджак, а потом уж вошла в системник. Поздравляю, тебя только что пытались убить. Это ведь обычное твое место? Похоже, снайпер его пристрелил заранее, раз целился через завешенное окно и не промазал. Интересно, а кому понадобилось тебя валить? Есть предположения?

На услышанное каждый отреагировал по-своему.

Галактионов изобразил изумление, помотав головой и почесав пятерней затылок, Вика пропищала: «Не может быть!», Алевтина Маслова шумно плюхнулась на один из стульев, рядком стоящих у стола для совещаний, и прижала к груди ладонь, а Светка поперлась убедиться.

Увидев дырочку на пиджаке и дырочку в компьютере, она тихонько ойкнула, закрыла ротик ладошкой и, ссутулившись, медленно побрела прочь.

Вика разозлилась. Радоваться должна, овца дурацкая, а она трагедии играет.

Светка добрела до дивана и, по всей видимости, собиралась скорбно присесть на его краешек, но так и не присела. Бит-роком зашелся чей-то мобильный, и Светка вздрогнула, и Вика от неожиданности вздрогнула, и Алевтина, кажется, вздрогнула тоже.

Мощно-хрипатые звуки рвались из золотисто-кольчужной сумочки, висящей у Клинкиной на сгибе локтя. Светка торопливо погрузила руку внутрь ридикюля и принялась искать телефон на ощупь, а он все никак не попадался и продолжал реветь, действуя окружающим на нервы, и тогда Светка перевернула ридикюль вверх тормашками, вытряхнув содержимое на диван. Цапнув с обивки грохочущий коммуникатор, нажала клавишу приема и в благословенной тишине бросила краткое «алло».

– Какой еще заказ?! Я ничего не заказывала! – раздраженно проговорила она, прервала соединение и, усевшись к присутствующим вполоборота, принялась споро укладывать рассыпавшуюся мелочовку обратно, начав с айфона.

Вика не придала бы этому эпизоду особого значения, если бы не Светкин двоюродный деверь, или кем он там ей приходится, решивший проявить галантность.

Заметив, что на пол соскользнула какая-то невразумительная штучка, он ее подобрал и подкинул в компанию таких же забавных кругляшек, которые вперемешку с предметами первой Светкиной необходимости образовывали на диванном сиденье хаотичную, но милую инсталляцию.

– Чего только не найдешь в дамской сумочке, – проговорил он с веселой иронией. – Подрабатываешь рекламным агентом, Светланка?

– Это не мое, – безапелляционно заявила Светка. – Я думаю, они тут с самого начала валялись. Правда, Герман?

Никак не отреагировав на вопрос супруги, лишь кинув на нее быстрый взгляд, Галактионов начальственным тоном произнес:

– Итак, дамы и господа, давайте-ка расходиться. Виктория Олеговна, Алевтина Георгиевна, я вас очень попрошу об этом происшествии не распространяться. Попрошу очень. Вы меня поняли? Игорь, к тебе будет такая же просьба. Если ты ко мне сегодня по делу, предлагаю перенести на завтра. Не возражаешь? Виктория, а вы задержитесь, мы обсудим компенсацию за причиненное вам неудобство.

Маслова ретировалась в приемную, заверив, что никому и ни полслова, кузен Игорь, хмуро усмехнувшись, согласился перенести и тоже отбыл, а Вика задержалась, оценив по достоинству ум и сообразительность Светкиного супруга.

Теперь в кабинете их было трое, если не считать пострадавший компьютер, но не считать его было трудно. Он сильно смахивал на покойника в доме, поэтому, видимо, Светка и вознамерилась снять с него мужнин пиджак, однако Вика остановила.

– Погоди, – произнесла она, улыбнувшись.

Улыбка получилась недоброй.

– Во-первых, все это нужно оставить до приезда полиции.

– А что, будет полиция? – растерянно спросила Клинкина.

– Естественно, – холодно заверила ее Вика. – А во-вторых, дай мне свой мобильник.

Светка замерла, жалобно взглянув на мужа. Спросила:

– Зачем?

– Хочу пообщаться с разносчиком пиццы, который только что тебе звонил и докладывал о заказе.

– Вик, ну какое имеет значение этот звонок? Ну, ошиблись и ошиблись, с тобой разве такого не случается?

– Действительно, Виктория… – встрял было Гера Алексеевич, но Вика не дала ему закончить:

– И в-третьих, я повторю вопрос вашего искрометного родственника. Ты решила подрабатывать рекламным агентом, Света? Именно поэтому ты носишь в сумочке пригоршню значков с логотипом «Аксессуары для ваших питомцев»? Подумай хорошенько, прежде чем ответить. Двадцать минут назад такой же значок, только на пиджаке твоего мужа, был прострелен снайперской пулей, будто «яблочко» на мишени. С аналогичным инцидентом я уже сталкивалась, так что фактор случайности отпадает.

Все это было уже не ее дело, свое дело Виктория выполнила, но ей не нравилось, когда и если из нее пытались сделать дуру. Похоже, что сейчас происходило нечто подобное.

– Полегче на поворотах, уважаемая, – с угрозой проговорил Галактионов. – В чем, собственно, вы хотите обвинить мою жену?!

– Вашу жену? – театрально изумилась Виктория. – Кто вам такое сказал? Нет, господин Галактионов, я обвиняю вас. Вы инсценировали попытку покушения на себя самого, чтобы впоследствии переложить вину на супругу, которая почему-то решила, что вам грозит реальная опасность и обратилась с этим ко мне. Могу предположить, что мое участие в постановке стало для вас неприятным сюрпризом, спутав карты. И как же вы теперь поступите со всеми этими значками, звонками, месседжами, когда здесь появится полиция, а, господин Галактионов? Или надеетесь, что скромность не позволит мне поделиться с операми сделанными выводами?

Светик притихла и растерянно смотрела то на бывшую одноклассницу, то на мужа. Герман тоже хранил молчание, пристально глядя на девушку, спасшую его от пули.

Не дождавшись реакции, Вика прибавила с едкой горечью:

– Непонятно только, зачем вам все это понадобилось. Просто расторгнуть брак не могли? Или у Светки приданое большое, а в случае развода тестюшка его обратно стребует?

Суть происходящего наконец дошла и до Клинкиной.

– Вика, как ты можешь! – задыхаясь от негодования, вскричала она. – Герочка так никогда не поступил бы! Сейчас же забери свои слова обратно, или ты мне больше не подруга!

После чего дурацкая овца прильнула к фактурной груди своего Герочки. Одной рукой он обнял жену за плечи, второй принялся поглаживать по макушке. Посмотрел насмешливо на Вику, с деланой серьезностью спросил:

– То есть вы, Виктория, полагаете, что ваше участие в сегодняшних событиях помешает мне осуществить некий план? Некий очень хитроумный и очень зловещий план: я сам заказал себя и при этом предпринял шаги, чтобы по результатам все подумали на Светлану? Впечатлен. Нет, правда, впечатлен, я вам не льщу.

Вика, скушав издевку, сухо проговорила:

– Герман Алексеевич, мы же с вами понимаем, что выстрелить и попасть – это не совсем одно и то же. Мне очень жаль ваш компьютер, он, видимо, действительно был хорош и пострадал напрасно. Если бы не мое ненужное вмешательство, вам пришлось бы пожертвовать лишь пиджаком. Повесили бы его на спинку кресла и отошли в сторонку в ожидании выстрела. И дело с концом. Вы заранее позаботились, чтобы имелось объяснение, почему в вас все-таки не попали. Для этого вы распорядились завесить окна баннером. Понятно, что выстрел через полотнище, осуществленный исключительно по координатам, не гарантирует стопроцентный успех. Следствие пришло бы к выводу, что цель хоть и была пристрелена заранее, однако снайпер действовал наудачу. Если же в полиции принялись бы копать дальше и выявили некую особенность значка, который на вас появился в день покушения, вы сообщили бы, что его приколола вам супруга перед выходом из дома. И что точно такие же в изобилии имелись у нее в сумочке, чему есть свидетели.

– А что не так со значком? – заинтересованно спросил Галактионов.

– Не знаю, – призналась Вика. – Допускаю, что вы тоже не знаете. Средства и способы – не ваши проблемы, а исполнителей.

– Звучит логично, – с комичной серьезностью одобрил ход ее рассуждений Галактионов. – Только я до сих пор не понял, как вы собираетесь помешать моим зловещим планам. Поправлюсь – если они у меня имеются. Ну, донесете вы свои измышления до компетентных органов, а дальше-то что? Не молчите, не разочаровывайте меня, прошу вас.

– Нет ничего проще, – недобро прищурившись, ответила Вика. – Во-первых, на этих предметах, – и она кивнула в сторону значков, – не найдется Светкиных отпечатков. Ведь так, Светланка?

Та кивнула. Кажется, она не успевала за ходом перепалки и не понимала, о чем вообще эти двое говорят.

– Если только минуту назад она их не заляпала. Но это и неважно, потому что имеется еще и «во-вторых». По вашему сценарию присутствие Светланы здесь и сейчас было необходимо. Вы отправили ей месседж, пригласив приехать. В Светкином телефоне он остался. Что вы на это ответите?

И Галактионов ответил. Бодро и весело, довольный тем, что с легкостью парирует выпад.

– Если речь о сегодняшнем дне, то я не отправлял Светлане никаких сообщений.

Когда они оба осмыслили суть сказанного, то не сговариваясь посмотрели на Светку. Та тоже для себя что-то поняла, причем довольно быстро. Высвободилась из крепких мужниных объятий, отпихнула прочь его руки. Губы ее задрожали, глаза стремительно начали набухать слезами. Со смесью обиды, отчаяния и ярости Светка сдавленно выкрикнула:

– Теперь мне понятно, почему ты отправил это сообщение с другого номера! И подписал его: «Твой Кысик». Подумать только: «Твой Кысик»! Вик, я никогда, слышишь, никогда не называла мужа так дико пошло! Он просто перепутал адресатов, вот и все! Он писал этой свой девке, как там ее, не помню, а пришло сообщение мне! И у него есть второй мобильник, про который я не знаю! Не прикасайся ко мне своими грязными лапами, я тебя ненавижу!

И, упав на диван, разрыдалась.

– Нет, ну ты что, и вправду не догоняешь?! Я не могу вернуть ему бабло! Не могу! Хоть бы и с компенсацией! – надрывался в трубку разводящий, и Анатолий Бородулин даже на расстоянии слышал в его голосе панику. – Он не тот чел, чтобы его динамить!

Прокол случился серьезный, но что Толик мог поделать? Напрасно Пан на него ярится, никто не виноват, карты так легли. Хуже всего, что девка сообразила, в чем фишка. Хотя, может, и не сообразила.

Пан сказал, что, по ходу, какой-то консультант вмешался, он-то все и испортил. Не нарочно, а, типа, случайно. Н-да, пофартило пентюху, а Толику, наоборот, поднагадило. Получается, что девка вовсе и ни при чем?

Может, и ни при чем, но радости от этого мало. Потому как снова заставить пентюха метку принять не представляется возможным. Он же не полный кретин, чтобы не насторожиться. Еще повезло, что в первый раз удалось ее втюхать. Хотя о каком везении вообще может идти речь…

Или щипача какого-нибудь напрячь? Щипач без проблем кому хочешь в нагрудный карман крошечный колесик сунет, причем незаметно, без лишних слов и долгих пререканий. Но договариваться со щипачом – лишнего человека к делу притягивать, а он может трепливым оказаться. И что потом, его тоже валить прикажете?

К тому же время поджимало, почти его и не осталось, времени-то. Потому Пан и бесится.

Короче, задница полная. А все жадность, разводящего то есть. Захотелось по-быстрому бабла срубить. Не своими руками, на минуточку. Типа, он импресарио.

На фига Толику вообще импресарио? На фига подработка такая нервная?

Нинка уже подвякивать начала, что внимания он ей мало уделяет, что дома только жрет да и спит, нажрамшись. А откуда силы возьмутся на все остальное, если работа такая нервная? Теперь вот с этим заказом разбирайся, возись… А Толик Бородулин не универсал, он узкий специалист.

К коттеджу пентюха подступов нет, Толик сам лично убедился. Улица в поселке широкая, вдоль нее низенькие кустики высажены. Деревья если и попадаются, то молодые, практически саженцы, поселок-то новый. И соседние особняки для «гнезда» непригодны, поскольку на чердак к ним не проберешься. Народ там сплошь серьезный, Толю самого уроют.

Подрывное дело он совсем не знает. Упущение. Нужно бы подучиться, а то он и вправду со всей узкой специализацией никому не нужен будет. А так взял бы и тачку пентюху заминировал, уж изловчился бы как-нибудь. С другой стороны – зачем Толе все эти стрессы? Завязывать пора, нервы дороже.

Его Нинулька – баба бойкая, изворотливая. Ну и красавица, конечно, только не об том речь. Денежки, что муж по контрактам надыбал, к делу пристроила. Разве может быть что-то лучше при теперешней действительности, чем недвижимость? Нинка тоже так рассудила. Приобрела сначала одну квартиру, потом докупила вторую.

Какие еще апартаменты, не смешите!.. Обои драные, толчок в ржавых потеках. Зато понаставила в каждой комнате по восемь коек и пустила туда трудовых мигрантов. Им-то без надобности итальянская сантехника. Вода в кране течет, электричество светит – житуха.

Уже только на эти деньги существовать можно, причем безбедно. А у Толи Бородулина еще и бизнес есть, которым он очень гордится, – магазин «Все для рыбалки».

Ну, может, магазин – это несколько преувеличено, однако киоск в подземном переходе тоже дает свою прибыль. Опять же служба в отряде приносит стабильный доход. Да еще дача с участком: укропчик, картошечка, то-се по списку…

Вот и спрашивается: зачем Толику стрессы?

Зачем… Толя знает зачем. Его манила власть над чужой жизнью. Власть и возможность в один миг прервать эту жизнь, когда он решит и когда пожелает. Лестно было Толяну осознавать себя воплощением адских сил, жонглирующим смертями и судьбами.

Хотя следует заметить, что этот «Голливуд» мало имел общего с реальной причиной бородулинского свободного выбора, но Толик никогда никому и ни за что не признался бы, что вертит им банальная зависть, исступленная, доведенная до лютой ненависти зависть к тем, кто наверху. Кто жрет с серебра и ездит на «майбахах». Кто девкам своим покупает шиншиллу и соболя. И останавливается в пятизвездочных европейских отелях, а не в их смешных аналогах на побережье Северной Африки. Кто мнит себя настоящим хищником. А Толик, типа, всего лишь шакал. Даже не шакал, а говорящая мразь у них под ногами.

Ну что ж, хищники. Я, может, и мразь, но завалю вас с превеликим удовольствием, еще и бабла на вас, богатых ублюдках, нарубаю.

Однако отвлекся он, а нужно что-то решать для исправления дел. Вон как Пан истерит, аж заходится.

Его понять можно: это ведь не Толику, а Пану теперь с заказчиком объясняться. Но и Бородулину расслабляться не стоит. Пан хоть и не будет сам руки марать, а наказать проштрафившегося спеца напоследок сумеет.

Эх, не надо было вообще стартовать. Увидел девку, узнал – поостерегись, позвони разводящему. Пусть Пан и решал бы единолично. Но ведь не должна же была она догадаться, а она догадалась! Или все-таки ни при чем она, просто так карты легли погано?

– Короче, – достиг его сознания голос Пана, ставший спокойным, – сделаешь вот что… Но, смотри, не облажайся опять.

Вика сидела на низенькой раскладной табуреточке, обхватив колени руками, и смотрела в пламя костра. Хотя это не костер был вовсе, а костерок.

Костерок-детеныш, затеянный из нескольких щепочек и нескольких дощечек, оставшихся от снесенного по весне старого забора. Скоро потухнет, если не подкормить. Но у Вики было наготове еще немножко корма, а на дольше и не надо.

Было приятно ни о чем не думать. Молчать и любоваться этим магическим действом – пляской муаровых огненных стеблей, рвущихся вверх к темному небу под безмолвную музыку, слышную им одним.

Дым от костра не заглушал вечерних запахов загородного лета. Терпко пахло полынью, крапивой, скошенной травой. Ночная фиалка, высаженная Танзилёй под окнами специально для аромата, расправила крошечные лепестки, добавив в симфонию запахов собственное сладкое благоухание. Еще и саранча на ближнем лугу взахлеб стрекочет, заливается. Волшебно…

Вика отдыхала. И ни о чем не думала, хватит. Танзиля с вопросами не лезла, золотая тетка. Если не считать дежурного: «Ну, как прошел первый день?»

На славу. На славу он удался, дорогая моя Усмановна. Но каким же трудным и бесконечно долгим он был… И таким психически затратным, что у Виктории не осталось сил торжествовать победу. Только вялое осознание, что вот сегодня она сберегла одному человеку жизнь. Кажется, хорошему человеку. И хоть положительные черты характера в данном случае первостепенными не являются, однако же хорошего человека всегда жальче, чем плохого.

А ведь могли, могли его грохнуть, ядрена вошь! Окажись на ее месте кто-то другой, доселе не сталкивавшийся с подобной причинно-следственной связью событий, на первый взгляд ничего общего между собой не имеющих, именно так и произошло бы. На волоске нынче висела жизнь Геры Алексеевича, на тончайшем.

Галактионов вполне ожидаемо предложил ей должность кризис-телохранителя – временно, пока ситуация не прояснится и не уляжется.

Виктория согласилась, но лишь после того, как подопечный клятвенно пообещал неукоснительно выполнять ее предписания, какими бы они ни показались ему нелепыми.

Официальный статус на фирме ей оставили тот же – советник директора по этикету. Из всего персонала с положением вещей был ознакомлен лишь начальник охраны Семен Свиридов. А вот в полицию Герман Алексеевич отказался обращаться наотрез. Те, видите ли, все равно преступника не найдут, а шарить по документам будут. А у Галактионова на фирме разработки и прочее.

«Разработки, как же, – хмыкнула про себя Виктория. – Небось серую бухгалтерию ведет, жучара».

Вслух она тогда произнесла:

– Вы же понимаете, Герман Алексеевич: убийца не остановится. Не лучше ли все же в полицию? Заведут дело, следственные мероприятия начнут проводить. Выйдут на заказчика.

– Ой, да ни на кого они не выйдут, – отмахнулся Галактионов. – А на допросы затаскают. Вас, между прочим, тоже. Оно это надо?

– Герман Алексеевич, предлагаю порассуждать взвешенно, – не оставляла надежды достучаться до его здравого смысла Виктория. – Снайпер, который в вас стрелял, профессионал высокого уровня. Я же, простите, недоучка, а по сравнению с ним, смею думать, вообще полное никто. Вот вас грохнут, а она, – и Вика ткнула пальцем в нахохлившуюся Светку, – потом меня со свету сживет. И всю оставшуюся жизнь будет считать, что именно Вика Демидова в вашей безвременной кончине виновата. Но мне ее мнение будет фиолетово, поверьте. Потому что я сама думать буду точно так же. Так что давайте уже вызывать опергруппу.

«Хоть бы эта овца дурацкая на него повлияла», – думала раздраженно Вика, припомнив безобразную сцену, давеча «овцой» учиненную. Могла бы еще одну истерику оформить, только на этот раз с пользой для дела. Глядишь, и раздумал бы супружник идиотничать. Но нет, притихла. Еще бы. Сейчас ей, видимо, стыдно. Видимо, конфузно ей, уродке. А только что так отжигала – жалюзи дрожали.

Клинкина рыдала и отпихивала мужа, обзывая его блудливым павианом и какими-то еще не очень красивыми словами, а тот, посмеиваясь, будто было во всем этом что-то смешное, ловко уворачивался от тычков и делал попытки поймать ее руки, скрутить, а затем поцеловать страстным поцелуем рот.

Светка мотала головой, руки вырывала, продолжая визгливо браниться, но Галактионов настойчивости не терял. При этом он не прекращал убеждать разбушевавшуюся половину, что знать не знает никакую, как там ее, и что Светка – глупышка, если могла так о муже подумать.

Понаблюдав минут пять за сим бесчинством, Виктория решила вмешаться:

– Света! Свет, отвлекись на минуточку. А по какому признаку ты поняла, что месседж тебе отправил Герман? Если подпись не его и номер сотового незнакомый? С какого ляду, извини конечно, ты на это повелась?

Светка услышала. Руками размахивать перестала, умолкла, задумавшись.

Герман воспользовался случаем и усадил жену на диван, пристроившись рядом. Облегченно выдохнул, бросив на Вику признательный взгляд.

– А кто же еще будет меня просить привезти ему галстук? – с вызовом вопросила Клинкина после минутного размышления.

Нервным движением она расстегнула застежку на боковом кармашке сумочки, вытянула оттуда полупрозрачный пакетик с неясным содержимым и, швырнув его на середину стола для совещаний, продолжила обвинительным тоном:

– Вот этот, золотистый, в черную крапинку!

Действительно, кто же еще?

– Я, как дура, помчалась выполнять просьбу любимого мужа, а оказывается, звали вовсе не меня! – высказалась она на остатках запала и притихла.

Пока Виктория собиралась с мыслями, прикидывая, как оценить историю про галстук, Светка подняла на нее посветлевший взгляд и спросила с трогательной надеждой:

– Значит, это, может, и не Гера написал? И не Прокопьевой вовсе? Да, Вик, не Гера?!

Без перехода начался следующий акт.

Светик, прильнув к мужниной груди, всхлипывая и одновременно смеясь, повторяла, что она так счастлива, так счастлива, потому что это был не он. Герман называл ее глупой маленькой девочкой и легонько похлопывал по спине.

Наконец Светка угомонилась и, сморкаясь в бумажную салфетку, гундосо спросила:

– А кто же тогда мне это отправил?

Виктория пожала плечами:

– Либо это невероятное стечение обстоятельств и кто-то просто перепутал цифры, набирая номер, либо тебя действительно хотели подставить. Не спрашивай кто, мне это неизвестно.

– Но зачем?! – воскликнула Светка. – Зачем кому-то меня подставлять?!

– Откуда же мне знать, Света? Одно могу сказать: если это так, то подготовились ребята основательно. Во-первых, обеспечили твое присутствие на месте предстоящего покушения. Во-вторых, сразу после выстрела доложились о выполнении заказа, и этот звонок уже явная подстава. Можно, конечно, допустить, что набирали опять же не тебе и разговор шел всего-навсего о доставке суши или корзины с цветами, но два таких совпадения подряд почти за гранью вероятности. И, наконец, подкинули вещдок – вот эти самые значки. Кстати, Герман Алексеевич, а каким образом один из них оказался на вашем лацкане?

Герман посмотрел в сторону пострадавшего пиджака, все еще висящего на пострадавшем компьютере, и проговорил с досадой:

– Значок мне «Кот в сапогах» всучил на нашей парковке. Выхожу из машины, а ко мне промоутер в костюме сказочного героя рулит. Колядовал на питомник для бездомных животных. Я отсыпал ему мелочь, а он вот эту «медальку» мне и приколол без разговоров. Я, естественно, возмутился, а толку-то что? Ему даже по шее не накостыляешь, поскольку он в этом своем «скафандре». Сдергивать значок я не стал, чтобы вельвет ненароком не испортить. Потом и вовсе про него забыл. Пока не жахнуло.

– Вы кому-то здорово мешаете, Герман Алексеевич. Вас так сильно хотят убрать, что разработали целую операцию. И супруга ваша тоже кому-то мешает. Вы не будете возражать, если я все-таки задам ей вопрос, откуда в ее сумочке лишние предметы? И в какой момент их могли подсунуть?

Светик, распахнув глаза и помотав пшеничной гривой, с недоумением воскликнула:

– Вик, ну я представления не имею!

– Давай вспоминать. Как ты сюда добиралась?

– Вызвала к дому такси и до ВДНХ ехала на такси.

– До ВДНХ? Почему, Света? Почему не досюда?

Светка смутилась и задиристо ответила:

– Я что, не могу прокатиться на трамвае немножко?

– Ну… В принципе, конечно. Имеешь право. Проехалась до ВДНХ на такси, от ВДНХ на трамвае, а потом? Шла пешком?

– Ты чего, Медведева? Я же на лабутенах! Не заметно?! А от трамвайной остановки почти полкилометра досюда шкандыбать! Поймала авто и доехала.

Виктория вовремя поймала себя за язык. Они не в школе на перемене. И не у Танзили на участке. Еще и муж Светкин поблизости. Да, отвыкла она от Клинкиной. Все приходится вспоминать заново.

«Но за Медведеву она мне ответит. Зачастила что-то».

– Получается, что подбросить тебе в сумочку пригоршню значков могли и в трамвае, и на трамвайной остановке, и… Заходила в магазин какой-нибудь?

– Нет, ну что ты, Вика. Я же торопилась, мне к мужу надо было успеть, ты забыла? Ну, я думала, что к мужу. Ну, ты меня поняла… Только, Вик… – Светик неуверенно улыбнулась. – Откуда ж они знали, что я в трамвай сяду? Если заранее все распланировали?

Виктория ответила, помедлив:

– Значит, тебя пасли. Может, от самого порога.

Она понимала, как все притянуто за уши. Но лучше уж слежка от порога. Потому что другое объяснение не нравилось ей совсем.

Муж мог подложить в сумочку Светке вещдоки. Прямо дома и прямо утром. Его заверения, что никаких сообщений с «левого» телефона он Светке не отправлял, большой цены не имеют.

Галактионов в задумчивости почесал нос и проговорил с сомнением:

– Сложно как-то слишком. Хотя, почему нет? Может, и следили. Но думаю, не исключена возможность, что подкинули предметы у нас на проходной. Или в нашей же столовой. Или в буфете. Признавайся, стрекоза, забегала сегодня за ромовыми бабами?

Светка, жеманничая, проговорила:

– Ну Кысик, ну я могу же иногда позволить себе одну м-а-а-аленькую бабу и один м-а-а-аленький стаканчик газировки?

– Ты сказала «Кысик»? – не удержалась от возгласа Виктория.

– Не заостряйте внимания, Вика, – улыбнулся ей Герман Алексеевич мудрой и снисходительной улыбкой.

– Как это – не заостряйтесь?! Вы хоть понимаете, что это значит? – горячилась Виктория. – Это значит, что ваш недоброжелатель очень, я подчеркиваю, очень близко от вас! А вы ничего не объясняете! А сами хотите, чтобы я взяла обязательства вас охранять! А вас не охранять нужно, а выявлять вашу проблему и устранять как таковую. Причем по возможности быстро. Иначе все мои чисто профессиональные потуги будут бессмысленны, а для убийцы еще и смешны!

– Это почему недоброжелатель близко? – испуганно спросила Светка.

– Непонятно? Хотя, чего это я… Потому, моя дорогая, что ему известно, как ты обращаешься к мужу в неформальной обстановке. Или ты в присутствии совета директоров тоже супруга Кысиком именуешь? А в присутствии секретарши? Референта?

Она повернулась к подопечному:

– Это важно, Герман Алексеевич. Как часто ваша жена называет вас данным гм… прозвищем при посторонних?

– Ну, как сказать… Иногда вырывается, конечно. Но не особенно часто, – поторопился уточнить Галактионов.

– Так я и подумала. Может, поделитесь информацией, а, господин директор? Что за дела происходят около вас? Или я, на фиг, ухожу! – психанула в конце Вика.

– Ну, хорошо, – бросив на нее внимательный взгляд, проговорил тот. – Но прежде вызову Свиридова. Чтобы не излагать дважды.

– А зачем нам Свиридов? – протестующее пискнула Светлана, вспомнив, видимо, свои на того счет подозрения.

Герман Алексеевич мельком ей улыбнулся и не ответил.

Светка надулась.

– А полицию? – не отступала Виктория.

– А полицию не буду, – с нажимом и уже без улыбки проговорил Галактионов, снимая с базы телефонную трубку.

Свиридов на зов начальника отреагировал оперативно. Уже через пару минут в кабинет без стука и доклада вкатился мужик лет сорока пяти, белобрысый весельчак, коренастый и, словно бильярдный шар, подвижный. Его смешливость граничила с дурашливостью, а заношенный разгрузочный жилет, из многочисленных карманов которого торчали блокноты, карандаши и отвертки, делал командира местных силовиков похожим на средней руки завхоза.

Однако внешность обманчива.

Угостив вместо приветствия присутствующих простенькой шуткой, он моментально посерьезнел, заметив убитый комп. Подошел ближе, чтобы рассмотреть подробности. Переместился к окну и, сдвинув брови, принялся хмуро изучать тоннельное отверстие, образовавшееся в слоеном пироге из реечки жалюзи, стеклопакета и полотнища баннера. Развернулся к Галактионову, ожидая объяснений. Бросил быстрый взгляд на Вику. Снова взглянул на директора.

– Выходит, вы потому и устроили мне выволочку на прошлой неделе, что уже тогда подобной пакости опасались, – то ли спросил, то ли констатировал Свиридов. – А почему же не объяснили ничего толком? Какой смысл стружку снимать, если все равно не поставили в курс дела?

– Не ввели, – машинально поправила его Вика.

– Чего, барышня? Не понял я, – раздраженно переспросил ее начальник охраны.

– Нужно говорить «ввести в курс дела», а не «поставить».

– От этого чего-нибудь меняется? Вы кто такая? Герман Алексеевич, кто это за мадам?

– Мадемуазель, между прочим, – хмыкнула Виктория, которую ситуация неожиданно начала забавлять.

Свиридов посмотрел на нее с внезапным интересом и произнес:

– Погодите, Герман Алексеевич, дайте я сам отгадаю. Пиджак на компе – ее идея?

– Ну, – настороженно подтвердил Галактионов.

– Что ж вы, мадам, не дотумкали до такой простой вещи, когда префекта охраняли?

Вика успела загасить эмоции на выходе. И даже не удивилась быстроте, с которой Свиридов смог сопоставить откуда-то ему известные факты и сделать правильный вывод.

Она размеренно произнесла, радуясь собственной сдержанности:

– А вы уверены, что сами смогли бы дотумкать до этой вещи? Даже со второй попытки? Я отчего-то не верю. И кстати, Замятин не префект.

– Кусается, – поделился с остальными своим наблюдением Свиридов. – А вы чего меня вызвали, Герман Алексеевич? Тут все уже закончилось, ментов вызывать надо.

– Кто такой Замятин? – спросил у него Галактионов, пропустив про ментов мимо ушей.

– Замятин? Так потерпевший один, упокоенный. Происшествие по общегородским сводкам проходило, а Федька Кузьмичев, который раньше в Тверском служил, а потом с повышением в Басманное двинулся, со мной поделился. Как необъяснимым явлением и своего рода криминальным феноменом. Но у вас, мадам, я вижу, объяснение уже имеется?

«Что же мне так со спецами-то местными не везет?» – тоскливо подумала Вика, а вслух неприязненно произнесла:

– Интуиция у нас имеется. А если еще раз обратишься ко мне «мадам», то весь комбинат начнет звать тебя, например, Сивым…

– Э-э-э! – пресек базар Галактионов, сообразивший, что Виктория Демидова, бывшая Медведева, бывшая детдомовка, сейчас подыщет для командира силовиков знатную кликуху, после чего начнется свара, один из них психанет и хлопнет дверью, а Герману они нужны оба. – Люди, а не хотите немножко поработать на меня? Коли уж я к вам обратился…

Трехстороннее совещание все-таки состоялось, несмотря на неблагоприятные стартовые условия. Светка, конечно, тоже присутствовала, но она не в счет.

По окончании дебатов Виктория сопроводила измотанную чету до места их проживания, устроившись на переднем пассажирском сиденье галактионовского «ровера», отправив Светку на заднее.

Галактионов пробовал возражать против эскорта, но Вика напомнила ему, что, во-первых, это теперь является ее служебной обязанностью, а во-вторых, ей необходимо ознакомиться с обстановкой в окрестностях особняка на предмет вероятных угроз.

Свиридов неожиданно ее поддержал и даже вызвался составить компанию, поэтому вопрос о том, как она будет возвращаться в Москву, отпал сам собой: начальник охраны был на колесах.

Уже на подъезде к поселку, именуемому Северинка, Виктория смогла оценить, насколько грамотно охраняется здешний периметр. Ну что ж, шеф имеет право чувствовать себя тут в безопасности. Бродячих торговцев внутрь не пускают, а курьеров и мастеровых – только после звонка с КПП.

Вика строго-настрого запретила Светке заказывать доставку чего-либо в ближайшие три дня. На благоразумие ее супруга она полагалась больше, однако на всякий случай запретила и ему.

Контрольный срок в три дня возник не спонтанно. Галактионов сумел убедить своих спецов, что всего-то требуется продержаться до четверга, с запасом – до пятницы, потому и полицию беспокоить излишне. Продержаться – это в смысле не быть пристреленным. А в пятницу угроза его жизни как бы исчезнет по выходе срока годности.

Прежде чем обосновать свою позицию, он специально для Вики сделал небольшое отступление, чтобы, получив базовые сведения о комбинате, та могла быстрее разобраться в суете, поднявшейся вокруг его владельца.

В итоге ей стало известно, что в здании заводоуправления размещен лишь мозговой центр «ХимОрганика»: дирекция, бухгалтерия, а также конструкторское бюро, отделы маркетинга, рекламы и снабжения. В цокольном этаже функционировала лаборатория во главе с местным гением Паниным Виталием Михайловичем, замдиректора по науке. В бывшем швейном корпусе было налажено производство автомобильных эмалей в аэрозольной упаковке, там же имелся небольшой экспериментальный участок.

Однако все вышеперечисленное являлось только надводной частью айсберга. Собственно производство было развернуто на просторах губернской глуши, дабы не раздражать своим существованием жителей мегаполиса и не провоцировать всяких общественников-экологов на безумства, свойственные данной категории скандалистов.

Основной статьей дохода «ХимОрганика» являлся выпуск технических спиртов и гранулятов, посему в его подмосковном хозяйстве кроме производственных цехов имелись лесопилка, склады сырья, склады готовой продукции, гаражи, ремонтные мастерские и прочая и прочая. Иными словами, если и не крупным бизнесом владел Герман Галактионов, то средне-крупным точно.

– Так вот, – приступил он к основной части, закончив экскурс. – Теперь о событиях новейшей истории. Недавно ко мне заходил парламентер.

Парламентер прибыл с известием, что некое заинтересованное лицо имеет намерение скупить галактионовские активы, причем оптом, а значит, задешево. А если точнее, то даром. Ну, а если продавец предложение отвергнет, ждет его фирму агония, недолгая, но мучительная. Пожарная инспекция активизируется, санэпидемконтроль не останется в стороне, экологическая полиция сделает контрольный выстрел. На предприятии химической отрасли много чего найдется для этих служб интересного.

– Зачморят вас, сударь, мало не покажется. Устанете отбиваться, уважаемый. От штрафов и судебных тяжб разоритесь. А может, и сами на нарах окажетесь. Вам это надо?

Но Галактионов с лица не спал. Чего ему бояться, в самом деле? Требования вышеперечисленных структур он соблюдает и, мало того, с их представителями дружен. Значительных долгов и кредитов, которые стервятники могли бы перекупить, за предприятием не водилось. Сместить же Галактионова с поста гендиректора без согласия Галактионова-владельца невозможно в принципе, если только устав не переписать. А как перепишешь, коли в налоговой службе у Германа Алексеевича свой человечек на нужном месте сидит, и он не сочтет за великий труд проинформировать благодетеля о внезапной и внеурочной процедуре внесения изменений в учредительные документы «ХимОрганик-ММХ», ООО.

Потому и надеялся Герман отбиться. Не то чтобы он дока был в этих делах, но идиотом точно не был.

Каждой бабушке-пенсионерке, доживающей дни у телевизора, известно, каким образом происходят недружественные захваты. По сравнению с пожилыми домохозяйками Галактионов об этих технологиях был осведомлен получше, поскольку не жалел времени и средств на консультации с юристами.

Однако парламентер, завершая перечень рычагов воздействия, намекнул, что в штате организации, интересы коей он представляет, наличествуют сотрудники разных специальностей, в том числе отыщется два десятка крепких парней в балаклавах и с «АК-12» под мышкой.

Угроза силового вмешательства напрягла Германа Алексеевича по-настоящему. Особенно в свете того, что начальник охраны так не вовремя отправил свои кадры на переподготовку. Хотя, с точки зрения нацелившихся на «ХимОрганик» гиен, дешевле устранить одного лишь владельца, а не затевать шоу с перестрелкой на проходной.

И тогда он распорядился повесить на фасад заводоуправления гигантский рекламный щит и взял за правило с наступлением темноты отправлять своих собачек в патруль на подступах к коттеджу.

Естественно, сегодняшняя попытка покушения Галактионова несколько… взволновала. Тем не менее он убежден, что по истечении считаных дней опасность для его жизни самоликвидируется, и основания так считать у Германа Алексеевича есть.

Информация, на которую опирался Галактионов в своих оптимистических прогнозах, была им получена без особых затей. Он не поленился проехаться за МКАД до районной управы, в чьей юрисдикции находилась земля под его комбинатом, и в неофициальной обстановке пообщался кое с кем из служилых людей. И узнал, что в управе грядут перемены.

Мешкова, главу администрации, выпроваживают, и хорошо еще, что на пенсию за выслугой лет, а не с формулировкой о потере доверия. Поговаривают, что стукнуто было куда надо про всяко-разные делишки, которые тот проворачивал мимо государевой казны. И стукнул, скорее всего, его первый зам, хотя у самого рыло в пуху по самое не хочу. Пост Мешкову занимать тогда оставалось десять календарных дней, а с поправкой на нынешний момент – до конца текущей рабочей недели.

Галактионов нечто подобное услышать ожидал, потому и не удивился. Более того, ему стала ясна подоплека высказывания представившегося адвокатом уполномоченного покупающей стороны, а правильнее будет – отжимающей, прозвучавшего под занавес так называемых переговоров.

Скривив губы в желчной усмешке, уполномоченный процедил:

– Советую не доводить ситуацию до абсурда. Вам меньше мучений, да и у меня сроки сжатые. Чего доброго, премии лишат. Ведь вы, господин Галактионов, не хотите, чтобы меня премии лишили?

Вывод напрашивался сам собой: торопятся хозяева «адвоката». И очень похоже, что причина их спешки – именно эти административные перестановки.

Обещал, небось, прощелыга Мешков наклевывающемуся владельцу «ХимОрганика» некие преференции после вступления того в права. И денег, небось, уже успел с него слупить. А преемник мешковский ничего не обещал, и совершенно неизвестно, получится ли сработаться с этим преемником в дальнейшем.

Выходит, несговорчивого продавца следует дожать до того, как сменится местная власть, и затем в быстром темпе провернуть все юридические процедуры.

Посему инициаторы захвата и не пожелали тратить время на проведение второго раунда переговоров с упертым средне-крупным бизнесменом и никаких акций с привлечением силовиков тоже решили не затевать. Они просто подрядили киллера, который, к счастью, промазал.

Нет, неверно. К счастью, бесценная Светлана, чутким сердцем уловив нависшую над супругом опасность, нашла специалиста, сумевшего сделать так, чтобы киллер промазал. А поскольку вышеупомянутый специалист, то бишь Виктория Демидова, берется и впредь Германа Алексеевича защищать и поскольку Семен Свиридов подключится к задаче, используя свои ресурсы, то в течение оставшихся до конца рабочей недели дней Герман Алексеевич, без сомнения, избегнет фатальных ситуаций.

Насчет чуткого Светкиного сердца Вика спорить не собиралась, а вот предъявленные Галактионовым факты не доказывали, с ее точки зрения, ровным счетом ничего, и выводы на их основании были не бесспорны, но подопечный непререкаемым тоном сослался на жизненный опыт вкупе с интуицией и закрыл дальнейшее обсуждение темы.

– В таком случае, – высказала здравую мысль Виктория, – не пойти ли вам в отпуск и не посидеть ли немножко в стенах собственного дома? Для охраны особняка можно будет привлечь пятерку сотрудников какого-нибудь ЧОПа.

Вздернув надменно бровь, Галактионов язвительно вопросил:

– А на зимовку к полярникам рвануть не посоветуете? Уж прятаться так прятаться.

– Но… – попробовала возразить Виктория.

– Все! – не дал ей договорить Галактионов.

Пожав плечами, Вика спор прекратила.

Теперь ей стало более понятно упрямое нежелание Светкиного мужа задействовать полицию.

Он убежден, что угроза его жизни – данность кратковременная, которая исчезнет, когда и поскольку его физическое устранение потеряет актуальность для неких скрытых сил. Сотрудники же опергруппы, прибыв на вызов, начнут повсюду шарить, документацию поднимать, с персоналом общаться, и зачем Галактионову, как директору и владельцу, это надо?

А не может ли так оказаться, что покушение на Геру Алексеевича есть результат криминальных разборок? Передел сфер влияния и тому подобное. Потому и не жаждет Галактионов вступать в тесный контакт с органами внутренних дел.

Может, Вика, так и окажется. Однако для твоей работы, Вика, это важности не представляет. К тебе обратились за помощью, ты согласилась, теперь действуй. А бандит он или законопослушный гражданин – об том пусть у Клинкиной голова болит, а не у Демидовой. И кстати, бандит не нанял бы дилетанта. Бандит нашел бы себе кого-то покруче.

Костерок загрустил, и Вика подсунула ему еще немножко щепочек.

Не получалось у нее дать отдых голове, никак не получалось. Вспоминала, анализировала, заново переживала все сегодняшние события, вместо того чтобы отвлечься и поразмышлять о чем-нибудь приятном. Помечтать…

Но оказалось, что отвлечься-то и не на что.

О чем размышлять? О бывшей счастливой жизни в семье? Так она, эта жизнь, завершилась, вспоминать о ней больно. Тогда о счастливых годах, проведенных в интернате? Издеваетесь.

На всей огромной планете существовало только два человека, для которых Виктория, как ей думалось, была важна и интересна: Генка Коростылев и тетя Катя. Мама Катя.

Их больше нет. То есть, конечно, они живы, здоровы, и дай им Бог долгих лет. Но из Викиной вселенной они самоудалились.

Зато теперь у нее есть работа.

Это же классно, Викуся! Работа – это как раз то, что тебе сейчас надо, радуйся!

Горький стёб. Тем более что мысли о работе нынче под запретом. Хоть и многократно нарушенным.

Значит, надо помечтать. Например о том, как она, вся такая стильная, отправится авиарейсом в Париж гулять по Елисейским Полям. Или через океан в Бразилию.

Это мысль. Нужно будет непременно как-нибудь смотаться в Бразилию.

Вообще-то, тебе пора костер тушить и идти спать укладываться, мечтатель фигов. Завтра вставать спозаранку. Заснуть бы только.

Разжиться разве у Танзили снотворным?

Да нет, глупости все это. И без препаратов Вика легко заснет и прекрасно выспится, несмотря на бесчеловечный подъем в пять двадцать пополуночи. А вставать в такую рань придется, чтобы…

Со стороны крыльца послышался звук открывающейся двери. Это Усмановна с Яшкой в фартучном кармане вышла проверить, заперта ли на задвижку калитка. Знает, что заперта, но все равно идет проверять. Ритуал такой у Усмановны. Ежевечерний. Раба привычек.

Но Танзиля не пошла к калитке, а направилась к Викиному костру. Причем направилась не по выложенной тротуарной плиткой дорожке, огибавшей участок по периметру, а двинула напрямки через огород, ступая по канавкам между рядами с ранней картошкой.

Однако.

Вика выжидательно смотрела на размытый в сумерках силуэт немолодой, но крепкой женщины.

Властная, статная. Красивая? Для Вики – красивая.

Наверное, пора уже подумать о том, чтобы съехать куда-нибудь. Понятно же, что создает неудобства. Не обязана Усмановна ей кров предоставлять, кормить-поить не обязана.

Вика съедет. Галактионов заплатит по договору, и Вика найдет себе квартиру. Или комнату. Или угол. И съедет.

– На, поговори, – произнесла Усмановна и сунула Вике трубку. – Тебе какая-то Лапина звонит. Пожаловалась, между прочим, что ты на звонки не отвечаешь. Ей пришлось набрать мой номер. Детский сад, честное слово.

– Лапина? Тетя Надя? – растерялась Виктория. – А почему она вам звонит? Откуда она знает, что я у вас остановилась?

– Не притворяйся слабоумной, Демидова, – проворчала Танзиля. – Как только ты у меня нарисовалась, я сразу же твою мамашу поставила в известность.

«Везде предатели», – грустно думала Вика, принимая мобильник.

– Что ты за бузу там затеяла? – услышала она веселый голос в трубке.

– Здравствуйте, теть Надь. Как дела? – промямлила Вика, еще не определив для себя, в каком тоне ей следует вести разговор с ближайшей маминой подругой.

Тетя Надя Лапина фрукт была еще тот. Палец в рот не клади.

Во-первых, красавица. Да-да, в свои пятьдесят с лишним. Ухоженная, знающая себе цену. Между прочим, замужем за хозяином крупного холдинга, в котором мама Катя служит всего лишь сисадмином. Хотя это мамина прихоть. Папка пробовал настаивать, чтобы она бросила ерундить и вместо этого начала посещать вернисажи и бутики, как любая уважающая себя жена обеспеченного мужа, но мать ни в какую. Ей нравится ее работа, без серверной она скучает.

Так вот, про Лапину. Красивая, богатая, ухоженная. И очень, ну очень хитрая тетка. Хотя мама считает, что умная. Но разве одно другому противоречит?

И еще. Вика обязана этой хитрой и ухоженной тем, что мама Катя жива.

Имелась у Вики в прошлом одна история, связавшая их судьбы. Катерина лежала в реанимации с проломленной головой, когда к ней в палату проникла убийца, возжелавшая завершить незаконченное. Надежда Михайловна успела вовремя[3]. Этого никогда и никто не забудет, хотя все делают вид, что забыли.

– Девочка, я, кажется, могу решить твою проблему, – самодовольным тоном сообщила Надежда Михайловна. – А, дела? Дела нормально. Я вот тебе зачем звоню. У меня есть приятельница, Оля Кочеткова, а ее дочь, Кристина, работает в ивент-агентстве. Ну, ты знаешь: корпоративы, дни рождения и так далее. Называется агентство… «Иксвелибрис», что ли? Короче, как-то так. Ну, это неважно. Сразу оговорюсь, семья у них небедная, Олькин супруг хорошо на сантехнике зарабатывает, сама Олька дома бездельничает, хотя это тоже неважно. А важно, что Кристина в этот бизнес подалась, чтобы с кем-нибудь достойным познакомиться. Из клиентов, разумеется. И с прицелом на замужество. Так вот, вчера мне звонит Кочеткова-старшая и начинает радостно грузить. Я поначалу за повествованием не очень следила, а тут вдруг слышу – знакомое словосочетание. Решила вникнуть. Оказывается, недавно этот самый «Иксвелибрис» оформлял юбилейный вечер для какого-то банка, а Олькина дочь мероприятие курировала. Для справочки, торжество в «Национале» проходило. Времени Кристина не теряла, ей удалось пообщаться с очень перспективным молодым человеком из гостей. И он реально перспективный, поскольку не какой-то топ-менеджер, а отпрыск самого банкира. Кристе молодой человек очень понравился, разве могло быть иначе. Тут я Кочеткову прерываю и переспрашиваю, какой банк гулял свой юбилей. Та мне название повторяет, аж смакует, как слон довольная. Видимо, обрадовалась, что этот нюанс можно акцентировать. А я как-то сразу задумалась: и по какому же поводу мне раньше попадался этот ее «Инком-уником-траст-инвест-хрен-ту-ту»? И представляешь, вспомнила! Ну, ничего себе, думаю! Выходит, Кристинкин перспективный молодой человек и есть тот самый недоросль, из-за которого наша Вика с семьей поссорилась!

– А откуда вы знаете, из-за чего я с семьей поссорилась? – с подозрением в голосе спросила Виктория.

– Так мы же с твоей мамой подруги, ты забыла? – хмыкнула Лапина. – Или ты считаешь, что у Катерины от меня секреты бывают?

«Вся Москва в курсе, – грустно подумала Вика, – и область тоже».

– Так вот. Продолжу. Как только я поняла, о ком конкретно идет речь, принялась Олькин треп слушать очень внимательно. Оказывается, звонила мне Кочеткова не только чтобы похвастаться. Тем более что хвастаться реально пока нечем. Хотя девочка ее пробивная, смогла раздобыть нужные контакты, уважаю. Ей останется только грамотно этой информацией распорядиться: написать сценарий случайной встречи и эту встречу организовать. Например в кафе, в котором он обедает, или возле паркинга, где ставит машину, но это уже нюансы. Замечу, что обеих Кочетковых абсолютно не смутил тот факт, что сын банкира далек от финансов. Разве это имеет значение, когда любовь? По Олькиным словам, дочь без ума от этого стиляги. Кристя даже на видео его сняла, а ролик разместила в Интернете. Я тебе ссылочку пришлю, потом полюбуешься. Ты понимаешь теперь, насколько у них все серьезно? И это означает, что причина, из-за которой ты так опрометчиво поссорилась с матерью и отцом, устранена. Или вот-вот будет устранена, потому что Кристя еще не приступала к решительным действиям, однако уверена, что вскоре добьется успеха. А что претендент с кем-то там помолвлен, только ее раззадорило.

– Ваша осведомленность пугает, – желчно произнесла Виктория. – Только зачем вы сказали этой вашей Кочетковой, что Валик, я хотела сказать – Валентин, со мной помолвлен? Это ведь неправда. Помолвка не состоялась.

– Я?! – поразилась Лапина. – Я Кочетковой сказала про помолвку?! Отнюдь, детка. Это мне Кочеткова сказала. А ей – Кристя. А Кристе – сам молодой человек признался. Но, возможно, он вовсе и не тебя имел в виду. Возможно, привычка у него такая: каждый месяц с кем-нибудь быть помолвленным.

– Надежда Михайловна, я, конечно, очень рада, что дочь вашей приятельницы нашла свою судьбу, но зачем вы мне об этом рассказываете? – сердито спросила Виктория.

– О! Извини, дорогая, я заболталась и не дошла до сути. Как выяснилось, Ольге я понадобилась, чтобы разжиться дополнительной информацией, которая поможет дочке выстроить правильную стратегию. У меня ведь много знакомых по Москве, вот она ко мне и обратилась. А я, конечно же, вспомнила тебя. Это ведь в твоих интересах, чтобы Кристинкина интрига как можно скорее увенчалась успехом, не так ли? В таком случае, не подскажешь ли, что она должна знать, прежде чем начнет активные действия? Что нравится этому Валику, извини, Валентину, от чего он, наоборот, нос воротит. А я твои рекомендации ей передам. По-моему, все отлично складывается, ты не находишь?

– Надежда Михайловна, у вас логика хромает, – стараясь оставаться вежливой, проговорила Вика. – Причина моей ссоры с… родителями не в этом недоросле, как вы его назвали. Причина в самих родителях. И извините, мне пора спать. А про его привычки я знать ничего не знаю.

Прежде чем она успела нажать на клавишу отбоя, Лапина скороговоркой проговорила:

– Ссылочку я тебе на почту отправила, непременно посмотри.

«Ага. Конечно», – желчно подумала Вика, пряча трубку в карман одолженной у Танзили бархатной душегрейки, после чего, смахнув злым движением две непрошеные слезки, направилась за новой порцией дров для костра.

«Какие привычки? – горестно думала она, поднимая крышку нетбука. – Откуда мне знать Валькины привычки, если встречались мы изредка, да и не разговаривали толком?»

– Виктория Олеговна, мне надо отлучиться ненадолго, – отвлекла ее от надоедливых мыслей секретарша Алевтина, – вы тогда снимите трубочку, если вдруг позвонят, хорошо? Как пользоваться мини-АТС знаете? Я тут на всякий случай написала несколько фамилий. Если кто-то из этих господ объявится, то непременно с шефом соедините, чем бы он занят ни был. Не затруднит?

– Ну конечно, Алевтина Георгиевна, никаких проблем, – отозвалась Виктория, принимая из рук секретарши розовый листок, исписанный ровным почерком педанта и аккуратиста. – И сниму, и переключу. И давайте без отчества, ладно? Только по имени: Вика.

– Идет, – улыбнулась секретарша. – Тогда уж и вы зовите меня Тиной. Алевтина громоздко, вы не находите?

Виктория в ответ тоже улыбнулась. Навряд ли директорская секретарша вот так сразу взяла и воспылала к ней симпатией, но доброжелательность всегда лучше враждебности, даже если доброжелательность деланая. А может, ничего деланого и нет, все искренне вполне, просто Вике от недосыпа мерещится.

Спать ей и вправду сегодня пришлось маловато. Уже спозаранку она была в окрестностях усадьбы Галактионовых, рассчитывая до выхода подопечного из дома осмотреться на местности.

Как и вечером накануне, вокруг было чисто, пусто, чинно и благородно. И по-утреннему тихо.

Рокот ее скутера, нарушивший глухим урчанием сонный покой элитного квартала, казался оскорбительно неуместным.

Заглушив мотор, Вика плавно подкатила к воротам, нажала клавишу домофона. На вызов откликнулась экономка, которая, как и охранники КПП, была загодя уведомлена о Викином раннем прибытии. Решетчатая створка поползла в сторону, и Виктория въехала во двор.

Прискакал черный с рыжими подпалинами Рекс, встопорщил остроугольники ушей и замер метрах в трех от нее, подбегать ближе и подпрыгивать до подбородка не стал, пес солидный. Его брат-близнец Стив остался, по всей видимости, в дозоре с тыльной стороны особняка.

Молодцы мальчики, службу знают. Вчера им Вику представили, теперь они знакомы.

Гера Алексеевич из дому показываться не спешил, и Вике пришлось набрать ему на сотовый, дабы убедиться, что подопечный жив и здоров и просто ожидает, когда супруга пришьет к его любимой рубашке оторвавшуюся пуговичку.

На звонок сонным голосом ответила Светка, удивилась, потом всполошилась, затем торопливо объяснила, что они проспали, забыв с вечера завести будильник.

Вика воспользовалась случаем и напомнила про броник. Светка обещала проследить, чтобы муж поддел.

Бронежилетом обеспечил шефа Свиридов, доспех был первостатейный, скрытого ношения, но Галактионов все равно состроил кислую рожу, как будто это не в него вчера стреляли и чуть не попали.

Броник – это, конечно, здорово, но Гера Алексеевич отказался заезжать в грузовые ворота, чтобы войти в здание заводоуправления со стороны фабричного двора. Аргументировал свое решение тем, что не желает ненужных толков среди персонала. А за те три секунды, что он будет находиться на площадке перед проходной, ни один снайпер не сможет нормально прицелиться, чтобы, выстрелив, попасть ему в затылок. Тем более что передвигаться Галактионов намеревается быстро. И тем более что на входе всегда толчется народ.

Под его напором Вика с озвученными доводами согласилась, держа в уме мысль, что навряд ли киллер надумает снова воспользоваться снайперской винтовкой. А потом пожалела.

Народу у проходной оказалось не так уж и много, поскольку руководитель «ХимОрганика» и его «помощница по этикету» явились на фирму с завидным опозданием. Хотя это ведь его фирма, значит, можно не стесняться.

Секретарша, отвечая на их нестройное «добрый день», загадочно улыбнулась, хитро сверкнув из-под накрашенных ресниц глазами. Может, оттого Маслова нынче с Викой слащаво любезна, что заподозрила их с Галактионовым в адюльтере? Скверно. Но терпимо, потому что не навсегда.

Пока подопечный будет расхаживать по кабинету и сгребать в картонную коробку предметы личного пользования, готовясь к эвакуации в цокольный этаж, где с вечера для него должны были оборудовать временное рабочее место, Виктория немножко поразмышляет.

Вытащив из настольного органайзера забытый референтом карандаш и развернув бумажку с фамилиями особо важных персон чистой стороной кверху, Вика принялась вырисовывать контуры ромашек, васильков и колокольчиков. Затем контуры полагалось обвести линиями пожирнее, а серединки затушевать, не спеша и подробно. Обводить, затушевывать, думать.

Итак, что мы имеем. Четверг – последний рабочий день вороватого Мешкова. В пятницу он передает дела и полномочия своему честнейшему и неподкупнейшему преемнику. Три дня страха. В любой миг любого из этих дней Виктория должна быть готова отбить ракеткой для пляжного бадминтона дамоклов меч, который мерно покачивается над темечком Светкиного мужа. Именно ракеткой и именно для пляжного, если сравнивать Викины возможности с возможностями исполнителя. Продвинутая сволочь. Только вот что он предпримет на этот раз?

А что предприняла бы на его месте сама Виктория?

Ну, она бы предположила, что несостоявшийся покойник успел позаботиться об усилении мер безопасности, имея в виду стрельбу по живой мишени.

Надо будет все-таки перегнать галактионовскую тачку за ворота, и плевать на его недовольство вкупе с аргументами. Он, кстати, слушаться обещал.

Так вот, про киллера.

Если не пуля, значит взрывчатка, значит, Вика заминирует «клиенту» автомобиль. Хотя нет, не получится, «ровер» все время под присмотром, способ отпадает. А вот жахнуть из ручного гранатомета по движущейся машине откуда-нибудь с высоты эстакады – вариант.

Гранатомет – он вещь надежная и, в принципе, нормально маскируемая. Такую «балду» можно упаковать в футляр из-под контрабаса или кофр для спиннинга. Но при этом Виктория рискует, что в процессе работы ее загасит какой-нибудь случайно мимо проезжающий на байке бывший десантник, что-то их много развелось. Не говоря уже о видеокамерах, которые тоже повсюду. Такие риски ни к чему.

Ей заказ нужно выполнить, бабло отработать, на свободе остаться. Она все же наемная убийца, а не идейный террорист-смертник. Выходит, вариант с гранатометом также непроходной. Что еще?

Вика прикинула: а не воспользоваться ли радиоуправляемым дроном, чтобы на бреющем полете выпустить по сидящему в машине водителю парочку ракет, но решила данную вероятность не рассматривать и в расчет не брать.

Какой смысл? Если на Геру Алексеевича охотятся люди с такими возможностями, то даже в бетонном бункере на глубине пяти метров Галактионова достанут, пустив в вентиляционный канал нервно-паралитический газ.

Из способов попроще осталось умерщвление объекта посредством отравления. Для этого всего-то нужен цианид или другая какая-нибудь гадость плюс доступ к обслуге, а обслуга, кстати, несложно подкупается.

Нужно будет запретить Галактионову нарезаться кофиём на переговорах с партнерами и жрать в забегаловках. Да хоть бы и в статусных ресторанах. Ничего, несколько деньков потерпит.

Мысль о статусных ресторанах неожиданно сбила Вику с волны. Как будто мчалась она на скутере по гладкому и пустому шоссе и вдруг перекувырнулась через руль, угодив передним колесом в глубокую выбоину на дороге.

«Ресторан качается, словно пароход…» Н-да.

Вчера, не справившись с любопытством, она открыла ссылку, полученную от тети Нади, и полюбовалась на Попова-младшего в интерьере «Националя». Видеокамера его подловила на подходе к банкетному столу, где Валика ожидали дамы.

Дам имелось четверо, одна совсем малышка лет девятнадцати, а самой матерой подкатывало к сорока. «Ящерки», хоть и умеренно размалеванные, были обильно увешаны блестящими камушками и декольтированы от пупа до ягодиц.

Видимо, банкет вошел в ту пикантную фазу, когда народ, налившись марочным алкоголем и объевшись деликатесами, выползает из-за столов, чтобы рассредоточиться парочками или мелкими группами для утоления жажды общения и флирта. Валик же, наоборот, возвращался к застолью. Он шел со стороны небольшой и в данный момент пустующей эстрады с гитарой, зажатой в руке.

Одет Попов-младший был на редкость дико: зауженные к щиколотке светлые брюки и короткая бесформенная куртка под цвет брюк. И тупорылые туфли на толстой ребристой подошве. А под курткой белела рубаха в меленьких черных запятых, и никакого галстука.

Однако Надежда Михайловна назвала его стилягой, и Виктория с удивлением сейчас с ней согласилась. Действительно стильно. И довольно нагло на фоне господствующих фрачных двоек от «Бриони».

Валик расположился на одном из стульев напротив дам и принялся перебирать гитарные струны.

Виктория удивилась снова. Хотя, ну и что? Сейчас кавалер, фальшивя, исполнит битловскую Yesterday или что-нибудь из репертуара Малинина. «А на том берегу», например. Дамам понравится.

Однако Вика не угадала, песня была незнакомая.

«Сам, что ли, ее сочинил?» – с ядовитым сарказмом подумала она.

Баритон у Попова был приятный, с легкой хрипотцой, мелодия проникновенная, а за содержанием стиха Вика проследить не успевала, мудрено-навороченно.

Глядя, как он выставляется перед расфуфыренными офисными куропатками, Виктория почувствовала жгучую ненависть. Концертики он устраивает, тщеславный мерзавец. Права, права Надежда Михайловна: из-за этого недоросля-переростка, любителя понарошечных опытов в игрушечной лаборатории, Вика с семьей поссорилась, а ему фиолетово, вон как заливается, вокал для финансисток-карьеристок исполняет.

Но каков увертливый хмырь! Втирает девкам про помолвку, чтобы сильно не наседали, а помолвки-то никакой и нет. Хотя, может, в ехидной шутке Лапиной есть доля правды и Попов-младший опять помолвлен. С какой-нибудь дочкой богатых аграриев-животноводов. Кривоглазой, рябой и шепелявой. Или нет, наоборот, с холеной капризной куклой, которая станет им помыкать, как бестолковым лакеем. Этот слабохарактерный тип женится на ком угодно, лишь бы папаше не перечить. Слюнтяй.

Последние гитарные аккорды бархатисто угасли. Дамочки хлопали в ладошки и верещали: «Вау! Еще, ну еще, плиз!» Валик, отшучиваясь, отнекивался, и, кстати, совершенно при этом не заикался. Потом сообщил, что барду требуется промочить горло. Затем потянулся через стол за бутылкой с минеральной водой. Пуговица на рубашке расстегнулась, и из-за отворота выскользнул нательный крестик на длинной золотой цепочке. Что-то там было еще вместе с крестиком. Вика отмотала ролик немного назад, всмотрелась, вновь отмотала.

Так и есть. На ту же цепочку была нанизана еще одна вещица, округлая, знакомая. Которой быть там не должно. Ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах.

Виктория не понимала, как такое могло случиться. Отказывалась понимать.

Заснула она глубоко за полночь, с трудом угомонив шквал противоречивых мыслей, да и то лишь после того, как решила, что должна непременно с Поповым поговорить. И как можно скорее. Сейчас она не имеет права отвлекаться от взятого на себя долга, даже на секунду не имеет права, но как только опасность для Галактионова минует, Вика проглотит обиду и позвонит, и спросит. Только бы не опоздать.

Сидя в тихой по утреннему часу директорской приемной и сосредоточенно складывая в многослойные треугольнички несчастный розовый листок и снова его расправляя, Вика думала, что она могла ошибиться, ведь качество видео было неважным. И что не стоит делать поспешных выводов, основанных лишь на предположениях. А еще думала, что это очень плохо, что она вновь отвлеклась, в то время как ей требуется полное внимание и сосредоточенность.

Зазвонил мобильный, сердце скакнуло. Номер не определился, но Вика знала, чей голос услышит. Сейчас она все выяснит и вычеркнет тему из списка. Чтобы не думалось, чтобы не отвлекалось.

Спокойным голосом она произнесла: «Да». И слушала. И что-то отвечала. А потом медленно и аккуратно положила трубку на стол перед собой.

Главное, чтобы Алевтина не заметила, как дрожат руки. Жаль, что Маслова вернулась. Хорошо, что не вернулась раньше.

Вика посидела некоторое время неподвижно, приходя в себя. Втянула через ноздри воздух в легкие и с силой выдохнула. Потерла виски. Голова не болела, но отчего-то очень хотелось потереть виски. Или помассировать лоб. Или пятерней стянуть щеки к носу и размять их туда-сюда, как это делают усталые и сильные мужчины. Но она не мужчина. Она юная дама. Это ей не к лицу. А хотелось. Поэтому она всего лишь помассировала пальцами виски и еще раз глубоко вздохнула и выдохнула.

Взяла в руки измочаленный листок с фамилиями, чтобы вернуть секретарше. Выглядела бумажка ужасно, несмотря на красивые цветочки с изнанки. Фамилии на лицевой стороне несколько затерлись.

Виктория наконец их прочитала. Вчиталась еще раз. И возвращать бумажку передумала.

Алевтина Георгиевна с любопытством на нее поглядывала, но вопросы не задавала.

Умница. Тем более что Вике все равно пришлось бы ей врать. Маслова, видимо, так и предполагала.

Виктория спросила, удивляясь своему спокойствию:

– Тина, вы не поинтересуетесь у директора, сможет он меня сейчас принять?

Конечно, сможет, кто бы сомневался. Но все Викины действия должны быть подчинены строгой конспирации. Кроме того, ей совершенно не хотелось чем-либо подкреплять Алевтинины домыслы по поводу особых отношений шефа с новой подчиненной. Пусть секретарша наберет на коммутаторе и спросит.