Темная алхимия

Часть IV CHAMBRE ARDENTE[28]

Алхимик, я пытаюсь вас найти и не могу, это смерть???? ночная испарина, монстры приходят ко мне. они не пускают меня к вам. вчера приснился сон — повсюду мертвецы и умирающие, холокост. крики призраков. алхимик посвящает жизнь изучению грязи и несовершенства и поиску возможностей трансформации — транс-фор-ма-ции в чистоту и совершенство!!! поиск трансмутации неблагородных металлов в золото, алхимия создала науку химию. Трансмутация радиоактивных элементов не больше и не меньше чем алхимия — через смерть Алхимик нашел эликсир, высшая магия, алкахест. смерть — прощальный подарок в моем сне миллионы ослепленных мальчиков в форме, кровавая пена выступает в уголках их ртов, одни хромают, другие кричат, один из них тянет руку к Алхимику. он кричит я понимаю что Алхимик сотворен до жара и света и я знаю чем Алхимик станет в конце, страдание дает понимание, просветление, трансмутацию души — помоги мне помоги мне помоги мне помоги мне помоги мне помоги мне помоги мне помоги мне помоги мне помоги мне………………………………………………………………………………………

Пол Лэнг разглядывал коричневатое пятно на потолке номера в мотеле, которое напоминало карту Индонезии посреди моря отслоившейся штукатурки. Вторая достопримечательность грязной комнаты.

Первая же — клочок пронзительно голубого неба в окне ванной. Пустое небо. Небо Эспаньолы.

Он находился в двадцати милях от Лос-Аламоса, от Санта-Фе, от Кристин Палмер, от Эдмонда Свитхарта. Но никто не искал его в этой грязной норе, забитой наркоманами и прочими отбросами. Ему нужен еще один день, чтобы выполнить свою задачу.

Он уже побывал на холме, у лаборатории, но, заметив камеры наблюдения и охрану, сразу понял, что лучше прийти, когда там будет поменьше людей. План готов. Лэнгу не нравились полученные указания, но сейчас не время привередничать.

Где-то хлопнула дверь, пронзительно засмеялась женщина, взвизгнула, мужской голос сказал что-то по-испански, взревел двигатель машины.

Лэнг посмотрел на часы — золотые стрелки показывали, что на американском юго-западе сейчас полдень. Еще несколько часов. И все.

Он глубоко вздохнул. Глаза вернулись к Индонезии на потолке.

Он так долго готовился к этой минуте.

Доктор Харрис Крэй положил трубку и невидящим взглядом уперся в монитор:

… доступны важные образцы токсина. Их можно использовать для нейропсихологических исследований, генетической идентификации, молекулярных генетических исследований; моноклональных и аксенических культур, ввода и биосинтеза токсинов…

Уже стемнело. Он все еще не привык к смене часового пояса.

Глаза болели от усталости.

Ему было страшно.

Он прервался, зажмурился, попытался унять дрожь в пальцах. Сообщение об аресте Палмер повергло его в шок Как они осмелились поднять на нее руку? Как осмелились посягнуть на ее территорию, все испортить, сейчас, когда цель так близка? Не об этом он мечтал долгие годы.

ФБР опечатало ее офис, лабораторию, они вторглись на ее территорию, прикоснулись к тому, чего не должны были касаться, вмешались в то, в чем ничего не понимают. Сам шеф лаборатории наблюдал за описью. Каждый пузырек, каждое стеклышко, каждый фрагмент ДНК тщательно изучили, подозрение плотным облаком висело в воздухе.

Он резко прервал себя.

Он не имеет права поддаваться эмоциям. Его удивление, его злость на Кристин — ничто по сравнению с новостями, которые он только что узнал.

Ему нужно убираться отсюда, да поживее, но он чувствовал себя парализованным.

Он тряхнул головой. Он не привык оценивать свое внутреннее состояние, эмоциональная сфера для него так же далека, как монгольские степи.

В коридоре послышались голоса. Кто-то уезжает.

Все это неважно, сказал он себе. Главное дело сделано.

Он быстро встал, мысленно составил список вещей, которые нужно собрать — теперь или никогда, — прежде чем он уйдет со сцены.

На мгновение он увидел свое отражение в мониторе.

Кристин Палмер сидела, выпрямившись и расправив плечи, с высоко поднятым подбородком. Она не шевелилась. Агенту ФБР в соседней комнате, который постоянно наблюдал за ней через видеомонитор, начало казаться, что пленка остановилась. Агент на самом деле принялся проверять аппаратуру, но тут увидел, что Палмер моргнула.

Жуть, подумал агент. Такая неподвижность казалась сверхъестественной.

Тут он услышал голоса, дверь позади него открылась, он оглянулся и увидел спецагента Хесса. Хесс вернулся после почти часового перерыва, подошел к монитору и несколько секунд молча смотрел.

— Что она делала?

— Вот так и сидела, — агент кивнул на монитор. — А до этого попросила бумагу и карандаш. Сказала, хочет кое-что записать.

— И где ее записи?

Агент снова кивнул на монитор.

Словно по команде, Палмер опустила руки на колени и принялась рвать маленький клочок бумаги.

Секундой позже Джефф Хесс вошел в кабинет федерального маршала, Палмер радостно поприветствовала его, она выглядела спокойной и чувствовала себя как дома.

Когда он взял клочки бумаги и попытался разобрать, что там написано, она посмотрела на него своими серо-голубыми глазами и произнесла:

— Хорошо, что вы пришли. Хочу поговорить с вами о системе защиты.

Пол Лэнг остановил машину. В зарослях бурьяна валялся мусор и старые покрышки. Солнце пробивалось сквозь грозовые облака, и холодные тени ложились на сухую землю.

Он ехал, высунув голову из окна, чтобы не напороться на железный хлам, опасный для шин. В окне бензоколонки виднелась пыльная табличка: ЗАКРЫТО, но зато рядом оказался телефон-автомат. Пол надеялся, что он работает. Вандалы расколотили все, что можно, отметились на бетонном покрытии позади заправки и брошенных старых машинах.

Он притормозил у разбитой телефонной будки. Провод цел — хороший знак. Когда он снял трубку, донеслись длинные гудки.

Лэнг вытащил из кармана маленькую черную книжку, открыл страницу с загнутым уголком, набрал номер мобильного телефона. Пока их соединяли, он смотрел, как в воздухе, словно ястребы, кружит стая воронов. Он подивился, зачем это они летают по такой сложной траектории.

Гудки внезапно прекратились, на том конце сняли трубку.

— Все в порядке, — сказал Лэнг.

— Зачем вы позвонили? Глупо.

Лэнг засмеялся, во рту ощущалась горечь.

— Вы звонили мне, помните? Вы все и завертели.

— Вы знаете, что я… Действуйте по плану.

— Все остается в силе? — Лэнг смотрел, как вдалеке легковушка и грузовик пересекают холм. Легковушка обогнала грузовик и помигала ему фарами. Грузовик, набирая скорость, тоже мигнул фарами. Дорожная игра.

— Ничего не изменилось.

Легковушка проехала мимо заправки, грузовик немного отстал. Когда он наконец прогромыхал мимо, водитель нажал на гудок.

Лэнг сказал:

— Я просто хотел удостовериться, что все идет по плану.

Дрю Декстер, заместитель начальника службы безопасности, сидел за столом в ЛАНЛ и постукивал по нему карандашом. Он думал о докторе Кристин Палмер. Ему сообщили, что она арестована.

Он посмотрел на часы — с момента ареста прошло около суток.

Ходили смутные слухи об отравлении психолога, доктора Стрэйндж.

Декстер поерзал на стуле, занес карандаш над бумагой.

Рядом с блокнотом лежал секретный документ, где шла речь о давних медицинских экспериментах над солдатами.

Начав писать, он подумал, не позвонить ли Эдмонду Свитхарту и не сообщить ли часть этой информации.

Настораживала внутренняя тревога. В его работе случаются моменты, когда все может повернуться на сто восемьдесят градусов. Возникло чувство, что сейчас один из таких моментов. Он поднял трубку, чтобы позвонить охране лаборатории. Пришло время узнать, чем занят каждый сотрудник, время предельной бдительности.

Пол Лэнг ждал на улице, прячась от света уличных фонарей, и не спускал глаз с перекрестка, где предполагал встретиться со своим связным агентом. Светофор переключился с зеленого на желтый, затем на красный и вновь на зеленый, это завораживало.

Он сидел за рулем, в голове лихорадочно мелькали мысли. Саманта не давала покоя ни во сне, ни наяву, от воспоминаний он становился беспокойным, раздражительным, словно его мучила жажда. Сейчас он жаждал мести. Но не обычной мести, потому что Кристин Палмер — необычная женщина.

Перед глазами возникло лицо Палмер, дыхание Лэнга участилось.

Он закрыл глаза, потом резко открыл, дрожа всем телом. Ночное небо затянуто облаками, луны не видно, прохладный воздух пахнет дымом.

Лэнг смотрел на часы. Если все пойдет по плану, то его связной будет здесь через шесть минут. Он снова закрыл глаза, опустил голову, расслабил шею. В эти дни руки у него постоянно дрожали, болел желудок, болела голова. Может быть, он умирает. Его охватила острая жалость к себе. Саманта была для него всем — его жизнью, его любовью, а теперь она ушла, и он остался со своим единственным наваждением — Кристин Палмер.

Он выпрямился, на перекресток выехала машина и повернула в его сторону. Она ехала медленно, включив дальний свет, пока не оказалась футах в пятидесяти от него, и остановилась у тротуара. Дверь машины распахнулась, из нее вышла темная фигура с портфелем в руках.

Его связной все-таки появился.

Стены сияли так нестерпимо, что прожигали кожу насквозь. Вокруг нее двигались неясные тени, наверно, это люди, предположила она. Тени светились, их очертания расплывались.

Хотелось избавиться от этого света, но он становился все ярче и ярче, сводил ее с ума.

Внезапно свет потускнел.

Но теперь ее тело сковал лед. При такой температуре не живут. Конец. Она мертва.

Но мышцы все еще сокращались, тело содрогалось от холода. Мозг пылал.

Кто-то произнес ее имя.

Она открыла глаза.

Повсюду темнота, лишь слабый проблеск света.

Не лезь в чужие дела, занимайся своими.

Она увидела лицо, узнала голос — Адам Райкер. Со своей мертвой семьей. Они осуждающе смотрели на нее. Но Райкер говорил только с ней: Так не должно было случиться.

Она закричала, проваливаясь обратно в темноту.

Пришла какая-то женщина. Золотая богиня. Должно быть, старая подруга, подумала она. Кто-то из далекого прошлого, может, из Йеля или Массачусетского технологического.

Она училась в Массачусетсе? Кажется, нет. А в Йеле? Она не могла вспомнить, и это пугало.

— Все хорошо, — сказала женщина.

— Не помню, как вас зовут, — Сильвия улыбнулась, пытаясь скрыть замешательство, и объяснила, что болеет. Плохо себя чувствует…

— Подхватили грипп? Сейчас многие болеют.

— Это все больничная еда, — сказала она, попыталась сесть и поморщилась от боли, пронзившей позвоночник. Остерегайся белых халатов.

Женщина с улыбкой покачала головой.

— Никогда не ем с незнакомцами. — Она сунула руку в карман пальто, которое из золотого превратилось в бледно-лиловое, и вытащила змею. Затем подняла ее, и та укусила женщину за лицо. — У меня есть защита.

Мир кувырнулся, встал на ноги, снова кувырнулся.

На стуле у кровати сидела маленькая темноволосая девочка.

— Серена…

Серена протянула руки и нежно обняла Сильвию.

Комнату заливал свет, но на этот раз он успокаивал. Исцелял.

Медсестра меняла флакон на капельнице, Сильвия открыла рот, безуспешно пытаясь поздороваться.

— Так… — медсестра с любопытством посмотрела на нее. — С возвращением.

Где я? Непонятно, произнесла ли она это вслух. Но медсестра ответила:

— Вы все еще в изоляторе, милочка.

Сильвия огляделась. Ее кровать отгораживали пластиковые ширмы. Доносились голоса, но она не видела никого, кроме сестры.

— Я давно здесь?

— Доктор вам все объяснит.

— Я хочу увидеть свою семью.

— Сюда не пускают никого, кроме медперсонала, — сказала медсестра, поправляя манжету тонометра.

— Почему вдруг правила изменились? — горло болело, хотя она шептала. — Ко мне ведь уже приходили.

Сестра покачала головой, посмотрела оценивающим острым ВЗГЛЯДОМ:

— Здесь никого не было, милочка, но все беспокоятся о вас.

Появилась доктор, женщина с эбонитовой кожей и ярко-красными губами. Она изучила диаграммы и улыбнулась.

— Вам лучше?

— Я хочу есть.

— Хороший знак. Я — доктор Кейси.

— Что со мной?

— Вы что-нибудь помните?

— Немного. Какие-то обрывки… все смешалось. — Она попыталась собраться с мыслями. — Яд?

— Симптомы похожи на отравление мощным нейротоксином.

— Каким?

— Простите, мы не знаем. Пока нет.

— Давно я… так?

— Восемь дней.

— Я пропустила свадьбу.

Они приходили по очереди.

Доктора разрешили только краткие визиты.

Когда Мэтт и Серена вошли в палату, Сильвия увидела, что они испуганы.

— Я очень больна? — спросила она, собственный страх сдавил грудь.

Серена посмотрела на нее грустными темными глазами, поколебалась, потом сказала:

— Мэтт думал, ты умерла.

— Ты нашел меня? — спросила Сильвия.

Он взял ее за руку.

— Я не мог до тебя дозвониться, поэтому вернулся пораньше.

— Прости. — Углы комнаты округлились. Она почувствовала, что уплывает, нахлынула волна эмоций, но все быстро прошло, осталась лишь усталость, которая пробирала до костей.

— Мэтт спас тебе жизнь, — тихо сказала Серена.

— Я так люблю вас обоих, — прошептала Сильвия. — Я не хотела сделать вам больно.

И она уснула.

Проснулась через час, в панике, не понимая, где находится, почему она здесь, почти не соображая, кто она.

Медсестре пришлось успокаивать ее минут пятнадцать.

Через полчаса пришел Мэтт.

Он лег рядом с ней на кровать.

Сильвия прошептала:

— Когда я поправлюсь? Всякий раз, как я просыпаюсь, все повторяется снова. Я ничего не помню. Какие-то провалы… я ничего не понимаю. — Она глубоко вздохнула. — Может быть, дома… Может, в своей постели мне станет лучше…

— Они хотят удостовериться… — Мэтт умолк, он не смог до конца скрыть горечь.

— Удостовериться, что я не больна? Если они так и будут втыкать в меня иголки, я никогда не поправлюсь.

— Они не знают, чем ты отравилась. Образцы отправили в судебную лабораторию в Лоренс Ливермор. Пока есть только догадки. Эти ребята знают свое дело, но ничего не могут сказать с уверенностью.

Сильвия пыталась собраться с мыслями, но память ее подводила — один из симптомов отравления нейротоксином.

— Когда она успела? Я до чего-то дотронулась во время встречи? Бумаги, которые она мне передала?

— Все чисто, Сильвия, — Мэтт покачал головой. — Ребята из ФБР проверили дом, машину, изучили все, что могло быть источником заражения. Осмотрели кафе, твой офис. Взяли образцы шампуня, зубной пасты и так далее.

— Ничего?

— Никаких следов.

Онемение поднялось от ступней по ногам. Комната начала раскачиваться. Она плыла над своим телом.

Голос Мэтта, далекий и слабый, приказал:

— Позовите доктора, быстрее.

Рози и Рэй Санчес пришли на следующий день. Сильвия оправилась настолько, что начала капризничать.

— Когда меня отсюда выпустят?

— Скоро, jita. — Рози кудахтала и хлопотала, ее суетливость раздражала Сильвию. Рэй стоял посреди палаты, как дерево, непонятно как выросшее в реанимационном отделении госпиталя.

— Эта комната все ж получше, — сказал он, критически оглядывая помещение.

— Получше, чем что?

— Чем тот стеклянный ящик, в который они тебя засунули…

— Рэймонд… — Рози грозно посмотрела на него.

Рэй глянул на Сильвию и пожал плечами.

— А что я такого сказал? — пробормотал он.

— Почему ты так строго с Рэем?

— Потому что люблю его, — сказала Рози, — потому что он мой муж и слишком много треплется.

Сильвия нахмурилась.

— Что за стеклянный ящик?

— Ты ничего не помнишь? — Рози свирепо взбила подушку, и Сильвия испугалась, что та сейчас порвется. — Сперва они думали, что ты заразна, поэтому положили тебя в суперсуперизолированную комнату, или как там ее, черт возьми, пардон за мой французский. Я назвала бы это камерой.

Рози многие годы проработала следователем в тюрьме Нью-Мексико и не понаслышке знала, что такое камера.

— Ты провела неделю в этой хреновине, — раздраженно бросила она, злясь на весь мир. Ее острые каблучки звонко цокали по кафельному полу.

Рэй перетаскивал ширмы и боролся с завязками.

— Эта комната намного лучше, — сказал он. — Если посмотреть в окно, можно разглядеть Сандиас.

— Здорово, — сонно улыбнулась Сильвия. Ее энергия снова иссякла. — Есть к чему стремиться.

Рози коснулась ее руки:

— Потихоньку. Абуэлита[29] передает тебе привет. Она хочет прийти и окурить палату, изгнать los demonios.

— Да, пусть окурит демонов, — сказала Сильвия, закрывая глаза, — они не хотят уходить.

— Если верить доктору Кейси, у меня классические признаки острого отравления нейротоксином, — Сильвия хмуро посмотрела на Мэтта. — Парес… парестезия, восприятие холода как жара, и наоборот, головокружение, ортостатическая ги-по-тония. Состояние стабильное, я вне опасности, — сказала она, не обращая внимания на то, что запинается. — Это хорошая новость. Плохая новость — они не выяснили огран… органической структуры токсина, химического состава, не могут дать прогноз моего состояния. — Она глубоко вздохнула. — Поражение почек, печени, ЦМС, то есть ЦНС… иммунной системы. ДНК. Есть ли генетические изменения в репродуктивных органах? Неизвестно.

— Это никуда не годится.

— О чем я и говорю. Я просила доктора найти того, кто сможет ответить. Знаешь, что она сказала?

Мэтт покачал головой.

— Опять хорошая новость. Ведущий специалист по редким токсинам у нас по соседству. Доктор Кристин Палмер.

Следующим пунктом консультант из Лоренс Ливермор сообщил по телефону: «Возможности анализа экзотических культур ограничены. В настоящее время для идентификации потребуется размножение культуры в пробирке и морфологическая идентификация с помощью светового и электронного микроскопов».

Сильвия пыталась следить за потоком слов, но поняла, что для нее это непосильная задача. Она забыла этот язык.

«Мы производим полевые анализы крови по некоторым токсинам, необходимы стандартные биоанализы на токсичность самого организма. Если пользоваться простейшим методом идентификации, то есть по внешним симптомам, оказывается, что при отравлении сигуатоксином и маитотоксином характерны…»

— Сигуатоксин выделяется из рыбы, — вставила доктор Кейси.

«…недомогание, тошнота, онемение тела, звон в ушах, спазмы в желудке, диарея, зуд, атаксия, проблемы со зрением…»

Список бесконечен.

Сухое деловитое повествование продолжалось: «Если в состав токсина входит аминопергидроликиназолин… сходный по параметрам с сакситоксином… который использовали в экспериментах с нервнопаралитическим газом… производное от тетродотоксина, полученного из рыбы фугу… начинается с онемения лица и конечностей, затем ощущение легкости и полета, тошнота и диарея, под конец цианоз, гипотония, конвульсии, возможно, остановка сердца».

Консультант перевел дух. «Таковы симптомы при отравлении обычным токсином, но не исключено, что доктора Стрэйндж отравили искусственно созданным токсином, специально выведенным мутантом, если хотите».

Тишина. Доктор Кейси спросила:

— Если дело обстоит так, то каковы могут быть последствия? Каковы ваши прогнозы?

— Хороший вопрос, — отозвался консультант. — Мы с большим интересом будем следить за течением болезни доктора Стрэйндж.

Она чуть на стенку не лезла.

Ей говорили, что «постоянная раздражительность» — неврологический симптом, последствия отравления.

Она угрожала взять заложников, предупреждала, что подаст в суд, если ее не выпустят.

«Гнев», еще один симптом.

На следующий день после возвращения в мир живых она впала в депрессию. Подсчитала, что потеряла девять дней жизни.

«Перепады настроения», сказали ей. Тоже симптом.

Она молча проклинала всех, не в состоянии запомнить имена, она не хотела услышать, что провалы в памяти — еще один (возможно, худший) симптом.

— Выпустите меня отсюда.

Никто ее не слушал.

В конце концов на пороге палаты появился Свитхарт.

— А я все гадала, когда ты покажешься. — Сильвия пристально посмотрела на него, замечая, как напряженно он держится. — Или ты хотел дождаться похорон?

Он ничего не ответил. Молчание затянулось, она пожала плечами.

— Так ты их уже пропустил. Меня похоронили на прошлой неделе.

Он сел на стул в ногах кровати. Лицо спокойно, будто поверхность озера, глаза — гладкие черные камни.

— Я думал, что потерял тебя, Сильвия.

Она перевела взгляд на резкие тени на стене:

— Ты не ошибся.

— Это моя вина. Я не должен был оставлять тебя без защиты. — Он сказал это спокойно, без драматизма, но слова повисли в воздухе. — Я несу полную ответственность за случившееся.

Она попыталась что-то ответить, но не смогла, понимая, что ждала от него этих слов. Но когда они прозвучали, ей стало неловко.

Он подбирал слова.

— Если это что-то меняет, дело здесь не только в Палмер. — Он помолчал и продолжил: — Есть результаты…

— Меня не волнуют твои результаты, — тихо сказала Сильвия.

— Я понимаю. Я говорил с твоими врачами, с доктором Кейси. — Он запнулся. — Прости за все, мне очень жаль.

— Тебе жаль… — ее гнев проходил. — Я не понимаю, кто я. Я путаюсь в словах.

— Наверно, со временем это пройдет.

Она изучала его лицо.

— Мой мир изменился. Назад пути нет.

Свитхарт попытался взять ее за руку, но она отодвинулась. Оцепенение. Какая-то часть ее умерла.

— Я в долгу перед тобой.

— Да, ты мне должен. Ты с самого начала должен был сказать мне правду.

Теперь он посмотрел на Сильвию. Лицо открыто, таким она его никогда не видела. И выражает глубокое раскаяние.

— Ты права. Я должен сказать тебе правду, это самое меньшее, что я могу сделать.

Свитхарт вернулся менее чем через час в сопровождении Дэррила Хупая. Спецагент сжимал в руках букет увядших маргариток.

— Это не личный разговор… — произнесла Сильвия.

— Не личный, — подтвердил Свитхарт. Хупай закрыл дверь и встал прямо перед ней.

Сильвия закрыла глаза, перевела дыхание. К чему такие приготовления? Какие новости они собираются ей поведать?

— У нас сложная ситуация, — сказал Свитхарт. — Из Б-30 пропала засекреченная информация.

— Палмер что-то украла?

— Не Палмер, — покачал головой Свитхарт, — но исчез жесткий диск из ее компьютера.

— Исчез?

— Помнишь пожар Серро Гранде? Тогда диск с секретной информацией исчез на три недели, потом снова вернулся.

— Его нашли за ксероксом, — сказала Сильвия. — Я думала, что все жесткие диски, все дискеты с секретной информацией запираются в сейф.

— Это так, доктор Стрэйндж.

Она подняла глаза и увидела в дверном проеме Дрю Декстера, заместителя начальника службы безопасности ЛАНЛ.

— Можно войти?

Он вошел в комнату и закрыл дверь.

— В данном случае мы точно не знаем, когда именно пропал диск. Серийные номера периодически проверяются. И теоретически все члены группы, работающие с засекреченной информацией, должны проверять, что диски надежно заперты. На практике это далеко не всегда соблюдается. Наиболее вероятное предположение — поскольку из лаборатории диск вынести невозможно, часть или все содержимое скопировали. — Декстер нахмурился. Казалось, что он сдерживает эмоции. — Возможно, они запаниковали и спрятали диск вместо того, чтобы замести следы. Его нашли за копировальной машиной. Опять дежа-вю. На этом диске содержится информация, которая может стать очень опасной, попади она в чужие руки.

— А я-то здесь при чем?

— Нам нужна ваша помощь.

— Нет. — Гнев — это химическая реакция. Он забурлил в крови, словно кто-то вонзил иглу в вену. Адреналин. Гормон стресса — кортизол. Просто поднялось давление. — Поговорите с Палмер.

— Мы поговорили.

По глазам Свитхарта Сильвия поняла, в чем дело.

— Да вы что… — прошептала она.

Спецагент Хупай озвучил ее догадку:

— Палмер на нашей стороне.

— Именно Палмер сообщила о пропаже, — мягко сказал Хупай.

Хронология событий, согласно данным федералов:

— Палмер находилась под арестом. В понедельник утром адвокаты обили все пороги, затем ждали нашествия репортеров. Дело в любом случае спорное, поскольку токсикологическая экспертиза ничего не выявила. В пакетике действительно обнаружили рвотный орех, как и сказала Палмер. Следователи остались с носом. Никаких оснований задерживать ее дальше.

Палмер получила прекрасную возможность устроить пресс-конференцию а-ля эксперт по биологическому оружию Стивен Хэтфилл в две тысячи втором году, когда ФБР искало автора «чумных писем». Она и ее адвокаты могли заявить, что ФБР травит ее — инсинуации, оскорбления и предположения, потому что у них нет улик.

Но вместо этого она предпочла сотрудничать.

Слово взял Свитхарт:

— Как только ее арестовали, ФБР опечатало ее кабинет и лабораторию, провели опись. Вот тогда мы и обнаружили, что из Б-30 пропал диск. По всей видимости, его скопировали. На нем записан процесс производства, он частично зашифрован, но расшифровать его не составит большого труда.

— Вы сказали, что об этом сообщила Кристин Палмер, — Сильвия нахмурилась. — Ничего не понимаю. Как она могла узнать о диске, если сидела в тюрьме?

— Доктор Палмер предупредила нас о возможной утечке в лаборатории, — ответил Декстер. — О воровстве. Возможно, пропал также образец токсина.

— Боже, — прошептала Сильвия, — если пропал токсин…

— Мы не знаем этого наверняка, — перебил ее Свитхарт.

— Составить точный список всех биологических веществ практически невозможно, — со своим мягким акцентом произнес Дрю Декстер. — Они появились в лаборатории в две тысячи первом или втором. Сибирская язва. Канцерогены. Невозможно проследить за каждым миллилитром. На Холме ввели новую процедуру инвентаризации. Надеюсь, это нам поможет. — Он посмотрел в сторону. — Но в данный момент ЛАНЛ считает это внутренним расследованием.

Свитхарт смотрел на Сильвию.

— Девиз ЛАНЛ: Нельзя чтобы «враги» узнали об утечке.

— Они не смогут скрыть это, — Сильвия посмотрела на Декстера.

— Сможем, и мы это сделаем, — резко сказал он. — Ведь пока мы точно не знаем, пропало что-то или нет.

— На кону человеческие жизни.

— Это неизвестно, — отозвался Декстер.

— Сильвия, — Свитхарт подошел ближе к кровати. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Но подумай, мы не можем допустить паники.

Наконец она кивнула:

— Кристин Палмер могла сама взять его, вынести… И сказать, что он пропал…

— Это вряд ли, — проговорил Декстер. — Возможно, образец похитил Дуг Томас перед смертью.

— Дуг Томас? — Сильвия покопалась в памяти — доктор Томас из ЛАНЛ, которого убила Палмер. — Почему же охрана лаборатории не помешала ему?

— К сожалению, это не всегда возможно, — сказал Декстер. — Мы не можем проверить каждую авторучку, каждый пузырек с таблетками.

— Доктор Томас рисковал, — заговорил Хупай. — Но ему нужны были деньги.

Сильвия закрыла глаза, мысли путались. Вдруг перед глазами возникла картинка: Кристин Палмер и рыжеволосый мужчина. Открыв глаза, она сказала:

— Там есть еще один ученый.

Свитхарт говорил медленно и размеренно, словно с ребенком:

— Харрис Крэй. Мы вели тайное наблюдение за доктором Крэем, он покинул лабораторию утром в пятницу, когда вы встречались с Кристин Палмер в кафе. Ушел из лаборатории с портфелем.

— Что он сказал о жестком диске?

Вступил Хупай:

— Крэй исчез.

— Господи, — проговорила Сильвия, — я даже боюсь спрашивать о Лэнге.

— Лэнг — это отдельная история. Мы нашли мотель, в котором он останавливался в Эспаньоле. Он выписался в субботу утром. Больше его никто не видел.

— Как все совпало, — с горечью сказала Сильвия. — У вас пропали опасные материалы, сверхсекретная информация, сотрудник МИ-6 и ученый, имеющий доступ к сверхсекретной информации. Не исключено, что информация уже поменяла владельца — Северная Корея, Ирак, мафия… Дюжина стран и организаций на черном рынке биологического оружия.

— Возможно.

— Возможно?

— Но мы знаем, что Лэнг все еще в стране, и продажа не состоялась. Пока.

— Как это связано с Кристин Палмер?

— Она утверждает, что у нее есть важная информация.

— Вы ей верите? — резко спросила Сильвия. — Она серийный убийца.

Все молчали, пока Сильвия не спросила:

— И когда же Палмер сделала первый шаг?

— Когда находилась под арестом. Сказала, что получила информацию раньше, но сомневалась в надежности источника.

— Кто же ее источник? — Сильвия с трудом сдерживала гнев.

— Она не говорит.

— Почему, черт возьми, вы не можете приказать ей передать информацию властям? Если она откажется, предъявите ей обвинение в препятствии правосудию.

— Мы уже убедились, что она может доставить неприятности федералам, — сказал Свитхарт.

— Вы забываете, официально она невиновна, — покачал головой Хупай.

— Она предлагает сотрудничество, — добавил Декстер.

— Она хочет кое-что взамен, — окончательно внес ясность Свитхарт.

Сильвия обвела взглядом всех троих.

— Она хочет меня.

— Черт возьми, Сильвия, никто не заставляет тебя это делать.

Прошло двадцать минут. Мэтт пристально смотрел на Свитхарта.

Они сидели по разные стороны кровати, но даже это расстояние казалось слишком близким для них. Мэтт был на взводе, Свитхарт настороже, готовый защищаться, если дело дойдет до этого.

Сильвия закрыла дорожную сумку.

— Мэтт, все нормально, — сказала она, пытаясь достучаться до него. Ты мне нужен, со мной все хорошо. Ты слышишь меня, милый?

Он перестал буравить взглядом Свитхарта, взял Сильвию за руку. Она с облегчением вздохнула. Кулачные бои в больничном изоляторе отменяются. Их пальцы переплелись, она сжала его руку так крепко, как смогла.

— Тебя выпишут через час, при условии, что мы будем присматривать за тобой, во избежание новых осложнений, — произнес Свитхарт.

— Мне нужно побыть с Мэттом наедине, — перебила его Сильвия.

Он кивнул, но, покидая комнату, всем видом выражал нетерпение. Эхо его шагов отдавалось в коридоре, потом дверь со скрипом закрылась.

Мэтт присел на кровать, стараясь успокоиться. На его лице сменялись чувства — страх, гнев, отчаяние. Ее охватило беспокойство. Она теряет его.

Плохо дело.

Возможно, Мэтт почувствовал ее неуверенность. Когда она снова открыла глаза, он уже взял себя в руки и улыбнулся — вполне пристойно притворился — и сказал:

— Да, все хорошо. У нас все хорошо.

Она благодарно посмотрела на него — он поставил ее сложности выше своих. Неизвестно, сколько сил у нее осталось.

— Давай поговорим спокойно, — предложила Сильвия далеко не спокойным тоном.

Мэтт кивнул, но продолжал молчать с таким страдальческим лицом, что она чуть не улыбнулась.

— Ты первая, — произнес он наконец.

— Давай обсудим все сначала, — осторожно сказала она. — Чего конкретно от меня хотят?

— Они хотят, чтобы ты работала с этой женщиной, этой ненормальной, после того, как она отравила тебя. Хотят, чтобы ты общалась с Палмер, целовала ее в задницу, если понадобится, пока они не получат своего. — Мэтт подавил ярость и резко выдохнул воздух. — Я не хочу, чтобы ты находилась даже в одном городе с Палмер, не говоря уже — в одной комнате. Она больная. Бесчувственная. Она может повторить свою попытку. — Он покачал головой и жестко произнес низким голосом: — Я своими руками убью ее за то, что она сделала с тобой.

Сильвия кивнула, едва найдя силы ответить.

— Никто не сможет заставить меня работать с Палмер. Но мне нужно знать, что со мной. Доктора не знают. А Кристин Палмер знает. Она это создала. И хотела полюбоваться, как я умираю. — Она покачала головой, заморгала, прогоняя набежавшие слезы. — А что, если этот яд навсегда останется в моем теле? А вдруг он проник в мою ДНК? Некоторые токсины так делают. Они дремлют, а потом… это может отразиться на детях…

Сильвия не смогла закончить. Нужно задать самый важный вопрос.

— Ты простишь меня? — прошептала она. — Я солгала тебе, а теперь, может быть, у нас никогда…

— Тс-с. — Мэтт погладил ее по щеке. — Нечего прощать. Я люблю тебя.

Когда они собрались, Сильвия вызвала Свитхарта на разговор. Наедине.

Через минуту он вошел в комнату.

— Прежде, чем я что-то сделаю, мне нужны ответы, — сказала она. — Когда ты приехал ко мне домой, ты говорил, что вы пытаетесь собрать недостающую информацию. Ты рассказал о проекте-прикрытии, в котором участвуют ЛАНЛ, Портон-Даун, Голландские лаборатории. И что они финансируются частным сектором и различными правительствами. В военных целях.

Свитхарт медленно кивнул.

— Что хотят военные от этих исследований?

Он посмотрел на нее, приподняв брови.

— Это опасная игра — чтобы создать защиту от оружия, сперва ты должен овладеть оружием.

— Что дальше?

— Когда есть разветвленный проект-прикрытие вроде этого, ты объединяешь несколько проектов с разными исследовательскими базами. Они поддерживаются центральным административным и медицинским контролем, обеспечивают биологический анализ, исследование и производство токсина. Таким образом, этот продукт — в нашем случае, нейротоксины — перемещается из одной лаборатории в другую.

— А вместе с ним и ученые.

— Да.

— А также шпионы и все, кто стремиться заполучить токсин или технологию производства. — Она посмотрела на него и поняла, что попала в точку. — Ты гоняешься не за серийным отравителем, ты охотишься на шпиона. И давно?

— Примерно четыре года назад я узнал, что один крот окопался глубже, чем Олдрич Эймс.[30] Когда раскрыли Роберта Ханссена, мы решили, что это он. Но нам не повезло. Шпион все еще где-то здесь.

— Кристин Палмер?

— Я предполагал, что Палмер может оказаться кротом. Есть какая-то система в утечке информации, все вертится вокруг ее проектов.

— Черный рынок биологического оружия.

Свитхарт кивнул.

— Покупатели не меняются. Независимые террористические группировки и все те же жаждущие правительства — Ирак, Иран, Ливия, Северная Корея, Китай, Индия…

— Тесный мир в себе, — прошептала Сильвия. — Дай-ка подумать, голова у меня сейчас не слишком хорошо работает. Серийный отравитель работает на сверхсекретных проектах, со смертельными нейротоксинами, попутно шпионя для вражеских правительств…

— Нет.

— Токсины крал кто-то другой. Саманта Грейсон и Дуг Томас. — Еще одна лампочка перегорела. — Кристин Палмер убила их обоих. Она убивала шпионов.

— Встреча назначена на три часа пополудни. Значит, у нас осталось два часа. Обмен. Палмер продает информацию за информацию… — Свитхарт прикусил язык, потому что в комнату вошла медсестра.

Сильвия ждала, когда сестра закачает воздух в манжету тонометра. В последний раз она подвергается этой процедуре, по крайней мере на какое-то время. Это часть процесса выписки.

Хорошие новости — состояние стабилизировалось. Плохие новости: симптомы хронические, мимолетные. Нельзя сказать, как долго еще они будут проявляться — недели, месяцы, годы? Да, нет, не исключено.

Она вздохнула. Медсестра сняла манжету:

— Вас почти выписали. Потерпите, милочка.

Как только женщина вышла из комнаты, Сильвия посмотрела в глаза Свитхарту:

— Давай обговорим детали. Первое — мою приемную дочь взять под защиту и убрать из поля зрения. Пусть поживет у отца. Если Палмер хоть вскользь упомянет Серену — я выхожу из игры.

— Понятно, — кивнул Свитхарт.

— Второе — продолжить расследование, как и какой токсин она использовала. Мне нужны ответы. Это единственная причина, почему я согласилась.

Снова кивок.

— Я хочу, чтобы ее обыскивали перед каждой встречей — на предмет жидкостей, аэрозолей, инструментов, любых подозрительных предметов.

— Разумеется.

— И я не хочу ни на секунду оставаться с ней наедине. Я не пойду на это, даже не рассчитывайте.

— Хорошо. Но присутствие ФБР будет сведено к минимуму. Это не официальное расследование, Сильвия. Ради безопасности все встречи будут тайными. Мы не располагаем батальоном федеральных агентов.

— Понимаю…

Свитхарт внимательно посмотрел на нее. Он оценивал, измерял, анализировал ее эмоциональные и умственные резервы. Дай бог, чтобы хватило и тех, и других. Он выискивал любое проявление симптомов. Неизвестно, способна ли она сейчас на эту работу.

— Ты знаешь, что она от тебя хочет…

— Что? Она хочет грязных подробностей. Она умирает от любопытства, почему ее яд не сработал. Она хочет знать, какого черта я до сих пор жива.

Эдмонд Свитхарт стоял в центре Альбукерка возле Университетского госпиталя. Белые здания отражали солнечный свет, от яркой голубизны неба болели глаза. Он думал о человеке, которого преследовал годы. Крот, внедрившийся более десяти лет назад, шпион, чьи хозяева, вполне возможно, китайцы. Человек, все время ускользающий между пальцев.

Свитхарт смотрел на светящиеся буквы, бегущие по зеленому монитору наладонника. Ответ из другой части страны на вопрос, заданный минуту назад:

— Что тебе удалось нарыть, Тосиёри?

— Прошел слух, что у кого-то есть продукт и он ищет покупателя с толстым кошельком. Заинтересовались обычные клиенты — иракцы присматриваются, несколько дней назад имело место небольшое волнение в китайском посольстве, из чего можно сделать вывод, что это их крот. Возможно, обмен произойдет в Мексике.

Последняя строчка привлекла особое внимание Свитхарта:

— Возможен обман, Рикиси…

Свитхарта позабавила мысль, что крот может надуть своих старых китайских хозяев.

Пол Лэнг и доктор Харрис Крэй заняли место главных подозреваемых, оттеснив Кристин Палмер. Все казалось очевидным — Крэй в качестве контакта заменил Грейсон и Томаса, и оба они, Крэй и Лэнг, связаны через Палмер. Она все еще находилась под подозрением.

Один вопрос остался нерешенным:

— Чего это будет стоить Сильвии?

Свитхарт направился к серебристому «мерседесу», как вдруг, откуда ни возьмись, налетел пылевой шторм. Маленький торнадо закрутил воронкой листья, грязь, мусор. Он набирал скорость, направляясь прямо к Свитхарту. Тот закрыл глаза и напрягся, приготовившись к удару. Через мгновение он почувствовал, будто ноги отрываются от земли.

Пол Лэнг медленно ехал по улицам пригорода. Планы слегка изменились, поскольку федералы разыскивали его повсюду. Они потеряли его след в мотеле Эспаньолы, затем в мотеле южной части Санта-Фе. Приходилось переезжать каждую ночь. Никакой возможности добраться до Палмер, даже если бы он захотел. Сначала ее арестовали, после этого она ни на минуту не оставалась одна, да и федералы все время болтались поблизости.

Но Лэнга это не заботило. Его план все еще в силе.

Он собирался предложить им сделку…

Он свернул за угол, руководствуясь мысленной картой. Его раздражали эти грязные убогие дома, они казались уродливыми, примитивными. От сухого пустынного воздуха начала болеть голова. Он не снимал солнцезащитных очков до тех пор, пока солнце не скрылось за горами. Он утешал себя тем, что его миссия близка к завершению.

Лэнг отсчитывал номера домов. Раздражало отсутствие обычного порядка номеров. Улицы, дома, весь город, казалось, строили без малейшего намека на планирование или логику. Лондон не лучшее место на свете, но этот городишко — настоящий ад.

Нарезая круги по кварталу, он наконец заметил выцветшие белые цифры на почтовом ящике. Он проехал дальше, до середины улицы. Припарковался, запер машину (заметив трех парней, слонявшихся возле разрушенного дома) и захватил с собой чемоданчик. Обычно он оставлял портфель в машине. Но обстановка настораживала. Он нервничал из-за этих малолетних преступников, а содержимое чемоданчика очень… летучее.

Лэнг направился к дому. Откуда-то доносились детские крики. Он осмотрелся в поисках детей и тут услышал голос над ухом.

— Orale, mano. Заходи, избавим тебя от твоей ноши.

Пол Лэнг медленно обернулся и увидел перед собой хитрое, обветренное, в оспинах, лицо.

— Я ищу… — начал он и замолчал, почувствовав, что в живот уперлось дуло ружья. Человек потянулся за портфелем, но Лэнг отдернул его, не задумываясь о возможных последствиях.

— Если не возражаете, я пока приберегу его, — прошептал он.

Человек посмотрел на него, потом кивнул:

— Как знаешь, chinga. Andale.

Хотя Лэнг плохо знал испанский, он понял, что ему приказали пошевеливаться. Он быстро кивнул, показывая жестами, что понял и будет подчиняться приказам, по крайней мере сейчас, и пошел за человеком к дому.

красный всадник: это случилось/ слишком поздно давать задний ход

алхимик: вы знаете, что делать?

красный всадник: да

алхимик: нет! новый план/ ищите в обычном месте

Через полтора часа после того, как Сильвию официально выписали из больницы Альбукерка, состоялась встреча, в самом безопасном месте, которое она смогла придумать. Не в кабинете федерального маршала, в потайной камере или бункере, а в центре парка Каньон-Роуд в Санта-Фе, где в изобилии водились фанаты фрисби, любители собак и поклонники тайцзи.

Кристин Палмер ждала за маленьким столом для пикников в тени двух тополей на северо-западе парка. Рядом с Палмер сидела спецагент Симмонс. Неподалеку стоял спецагент Хупай. В двадцати пяти футах медленно текла неглубокая река Санта-Фе, с одного берега — Аламеда-стрит, другой зарос травой.

Сильвия отметила эти детали из машины, пока Мэтт подъезжал к парку со стороны Аламеда. Он развернулся и остановился.

— Ты не обязана это делать, — тихо сказал он.

Она накрыла его руку своей. Тепло его кожи успокаивало, ее пальцы были неестественно холодными, руки почти онемели. Постоянное чувство полета, отстраненности затрудняло восприятие настоящего. Сильвия не стала говорить ему о минутах кромешной тьмы, страшных минутах, когда казалось, что паралич возвращается и ее тело становится неподвижным и беспомощным.

Она ничего не сказала.

Они помолчали немного, затем она открыла дверь и вышла наружу, на прохладный свежий воздух. Они договорились, что Мэтт будет ждать в машине. Перед тем, как она закрыла дверцу, он сказал:

— Я с тебя глаз не спущу.

Небо затянуло облаками, солнце временами прорывалось сквозь них, исчезало и снова появлялось. Бесконечный танец света и тени.

Сильвия вышла со стоянки и направилась через газон. С такого расстояния Палмер и федералы казались безликими безымянными фигурами. Со стороны сложно понять, зачем они здесь. Их можно принять за деловых партнеров, может быть, знакомых, но никак не друзей, которые собрались на пикник и ждут, когда принесут закуску.

Возле уха просвистела желтая «летающая тарелка» — тихое жужжание предмета, разрезающего воздух. Кто-то звал ребенка, а может, собаку: «Руди!»

Осенний воздух, наверное, пах сосновой смолой, она не могла сказать точно, потому что органы чувств еще не восстановились.

В сотне шагов от Палмер и агентов она споткнулась, но взяла себя в руки и продолжила путь. Снова посмотрела на них — теперь уже не притвориться, что это обычные люди, которые прогуливаются обычным субботним утром. Жизнь и смерть. Биотоксины. Шпионы. Серийные отравления.

Все это просто дико.

Сильвия села на другом конце стола, подальше от всех, не только от Палмер. Спецагент Симмонс сидела между ними. Хупай стоял примерно в десяти шагах.

— Мы ее обыскали, — сказала Симмонс.

Сильвия кивнула.

— Вас устраивает наше соглашение?

— Нет, но что поделаешь.

Палмер выглядела более худой и более нервной, чем когда они встречались в Тесуке. Сколько времени прошло — меньше двух недель? А кажется, будто целая жизнь. Счастье, что она выжила. То есть вернулась к отправной точке — встрече жертвы и преступника. Обмен данными. Подробности, каково это — умирать, практически умереть, в обмен на информацию о шпионе, предателе.

Сильвия поймала свое отражение в круглых с белой оправой солнцезащитных очках Палмер. Худое лицо, темные волосы заплетены в косу, высокие скулы слишком выступают. Лицо женщины, которая перенесла болезнь и до конца не пришла в себя.

Отражение пропало — Палмер подняла свою тонкую руку с изящным золотым браслетом на запястье, сняла очки и положила их на стол. Глаза ее сияли. Взгляд изучающий и сосредоточенный.

— Доктор Стрэйндж, спасибо, что пришли, — сказала Палмер, — надеюсь, эта встреча вам по силам. Я знаю, вы только что из больницы. Но время дорого, и для ФБР и для вас.

Круглый пыльный лист сорвался с ветки, закружился в воздухе и упал на середину стола, откуда его тут же унесло резким порывом ветра.

Танец листа в воздухе, этот небольшой урок физики, дал Сильвии время собраться с духом, перестать чувствовать себя жертвой.

Она холодно кивнула Палмер. Стиснутые ладони расслабились.

— Вы правы, время дорого.

— Вам повезло, — сообщила Палмер. — Я слышала, что на вашу долю выпало суровое испытание.

— Испытание вы… вызванное ядом, который вы ввели в мое тело.

— Я догадываюсь, что вас отравили нейротоксином, — Палмер пожала плечами, явно удивившись. — Без подробной информации я не могу…

— Что это за нейротоксин?

— Не могу ничего сказать.

— Сможете, если признаете, что он вышел из вашей лаборатории.

— Если даже и так, все равно нужно уточнить. — Палмер помолчала. — Навскидку я могу вспомнить минимум дюжину возможных токсинов.

— А вы попробуйте угадать, — сказала Сильвия. По жесткому голосу, по напряжению мышц стало ясно, что она близка к срыву. Оба агента сменили позицию. Спецагент Симмонс уже собралась вмешаться.

— Даже для догадки нужно больше информации, — сказала Палмер. Уголки губ изогнулись в легкой улыбке. — Я ученый, а не медиум.

Она отвернулась к реке. Сильвия проследила за ее взглядом и увидела Эдмонда Свитхарта в свободных темных штанах и желтом свитере, он переходил реку по большим камням. Двигался он легко, даже мокасины не забрызгал.

Палмер напряженно наблюдала, как он приближается.

Свитхарт посмотрел на Сильвию и сел рядом с ней. Не задумываясь, она взяла его за руку. Она обрадовалась его появлению. Мир покачнулся, вернулся на место. Она почувствовала ответное пожатие, затем выпустила его руку. И он впервые посмотрел прямо на Палмер.

Их глаза встретились.

— Привет, Эдмонд.

Она перевела холодный взгляд на Сильвию, но обращалась к Свитхарту:

— Давно не виделись, друг мой.

Все молчали. Звуки эхом разносились по парку — лай собак, детские крики. Мир скрылся в тени, затем медленно вернулся к свету. Сильвия встала и пошла прочь от стола. Она шла без цели, просто подальше от опасности, лжи, предательства. Направилась к реке. Пройдя шагов пятнадцать, почувствовала присутствие Свитхарта за спиной.

Он позвал ее по имени. Она остановилась.

— Почему?

— Пожалуйста, пойми меня…

— Я понимаю. Ты жить не можешь без лжи, ты не способен на честность. Где ты с ней встречался?

— В Японии.

Свитхарт покачал головой, показывая, что не желает ссориться или обсуждать свои ошибки.

— Три года назад, дело Масума Хаяси.

— Должно быть, она произвела на тебя впечатление.

— Мы находились в одно и то же время в одном и том же месте семьдесят два часа.

Она смотрела на него молча, не мигая.

— Это был цирк, — сказал он. — Тогда все сбежались в этот маленький японский городок Конец истории.

— Конец истории? Ты предал меня, Свитхарт. Подставил. Сделал уязвимой для ее яда.

— Вы как раз вовремя. Давайте установим правила, — сказала Кристин Палмер, когда они снова сели. — Все очень просто. Успех нашего дела зависит от взаимного обмена информацией. — Она перевела взгляд со Свитхарта на Сильвию. — Это понятно?

— Да.

— Хорошо, — Палмер вздохнула. — Пропала ценная информация с жесткого диска и готовый продукт. Да еще проблемы с этим аналитиком из МИ-6 и моим коллегой, доктором Харрисом Крэем. Я уверена, что смогу помочь вам получить то, что вы ищете.

Она скрыла свои дымчато-голубые глаза солнцезащитными очками в белой оправе. На запястьях сверкали изящные браслеты.

— Если ваши информаторы говорят, что продукт пока не поменял хозяина, я уверена, что так оно и есть.

— Откуда ты знаешь? — резко спросил Свитхарт.

— Сейчас я не готова сказать больше.

— Ты скрываешь свои источники и при этом хочешь, чтобы мы принимали тебя всерьез? — Свитхарт слегка напрягся, когда Палмер встала, желая показать, что встреча окончена. — Ты говорила об обмене информацией, Кристин.

— Именно, об обмене, — отрезала Палмер.

— Вы никуда не уйдете, — сказала Сильвия, поднимаясь на ноги прежде, чем успели вмешаться федералы. — Скажите, почему я до сих пор больна? — Она пошла за Палмер, голос звучал хрипло и резко. — Как меня отравили?

Палмер подняла ладони, как бы защищаясь. С полминуты женщины стояли в нескольких шагах друг от друга. Никто не пошевелился, пока Палмер не опустила руки:

— Возможно, острые симптомы совпали по времени с приемом последней дозы.

— То есть как?

— Острые симптомы вызваны последней дозой, а не первой. — Палмер говорила осторожно, будто с упрямым ребенком. — Очень вероятно, что вас отравляли нейротоксином какое-то время — часы или дни. Это не просто острое отравление.

Сильвия молчала, пытаясь вникнуть в сказанное, и едва расслышала следующие слова.

— Простите, доктор Стрэйндж, — сказала Палмер. — Я понимаю, что вам пришлось нелегко. — И направилась к выходу из парка. Спецагент Симмонс последовала за ней.

— Кристин, — позвал ее Свитхарт. — Нам нужна информация.

Палмер помедлила.

— Прежде, чем встреча продолжится, нужно решить еще один вопрос. Я запросила копию вашей медицинской карты из больницы, доктор Стрэйндж Запрос отклонили. Я сообщила им, что вы, возможно, позвоните и попросите передать мне копии сегодня в пять часов. У вас примерно сорок пять минут, чтобы принять решение.

Сильвия в упор посмотрела на Палмер. Это настоящее насилие.

— Я понимаю ваши колебания, — Палмер повернулась, чтобы уйти. — Но не забывайте, речь идет о вашем здоровье. Мне срочно нужно посмотреть вашу медицинскую карту.

Сильвия сделала глубокий вдох. Ты — часть работы.

И сказала:

— Да.

В половине пятого на узкой набережной в западной части Санта-Фе маленький мальчик забрел во двор большого ветхого дома. Сегодня его пятый день рождения, и они с друзьями в детском саду отметили это событие пирожными, песнями и играми. Ему подарили мяч, за которым он и бежал по грязи к входной двери дома.

Открытая дверь слегка покачивалась от ветра, слабый скрежет дверных петель походил на мяуканье котенка или щебетание птиц. Мальчик поднял мяч, сжал его руками, подошел поближе к двери и заглянул внутрь. На полу спал человек. Но когда мальчик встал на цыпочки и вытянул шею, то почувствовал вонь блевотины и увидел темное пятно на полу.

Мальчик медленно отошел от двери. Ему говорили держаться подальше от этого дома. Его отругают, а то и отшлепают, если он признается, что ходил сюда. Лучше никому ничего не рассказывать. Наблевавший больной человек, наверное, пьян, мальчик уже видел пьяных в парке и даже на своей улице. Мама велела не подходить к пьяным, не разговаривать с ними.

И пока мальчик карабкался на насыпь, чтобы вернуться во двор детского сада, он решил никому не рассказывать о том, что видел.

В пять двадцать вернулась Кристин Палмер со спецагентом Симмонс. Сильвия и Свитхарт снова сидели за столиком в парке.

Надвигающаяся темнота и дождь (медленная ленивая изморось, которая не успевала коснуться земли) прогнала из парка большинство отдыхающих.

Поблизости бегали две собаки без поводков. На пригорке сидел мужчина в позе лотоса, видимо, медитировал. Ворон отплясывал на крышке мусорного бака, явно довольный собой.

Сильвию сопровождали Свитхарт, спецагент Хупай и Мэтт, который провел с ней этот перерыв.

Палмер показала тонкую папку.

— Ваша медицинская карта пришла по факсу двадцать минут назад. У вас случаются приступы лихорадки, провалы в памяти, потемнение в глазах.

Сильвия промолчала, когда Палмер достала из кармана оранжевого свитера пузырек с таблетками и поставила на стол.

— Это должно помочь, но не сразу, потребуется время.

Сильвия посмотрела на пузырек, на таблетки внутри.

— Растительный экстракт, — пояснила Палмер. — Не противоядие, но средство, выводящее токсины. Его используют аборигены Индонезии при отравлении сигуатерой, это тоже нейротоксин. Сильнодействующее лекарство. Я два месяца анализировала химический состав. — Она помолчала. — Можете проверить их в лаборатории, но не советую ждать больше суток.

Сильвия взяла пузырек прежде, чем Свитхарт успел ее остановить. Открыла, наклонила, несколько таблеток размером с жемчужину упали на ладонь.

— По одной таблетке три раза в день, — сказала Палмер. — Единственно возможный побочный эффект — легкое чувство тревоги и сухость во рту, как это бывает от противоотечных средств.

Сильвия взяла одну таблетку, подставила ее под дождь и сказала:

— Давайте наконец внесем ясность — вы отравили меня. Мы с вами это прекрасно знаем.

Палмер протянула руку, и Сильвия уронила таблетку ей на ладонь.

— Паранойя — обычный симптом при отравлении нейротоксином, — Палмер спокойно проглотила таблетку. — Вы должны понимать это, и не следует стыдиться, если вам сейчас трудно доверять людям. Потребуется время.

Сильвия отошла от стола.

— Нет. Оставьте меня в покое.

Она прошагала шагов двадцать, остановилась, сделал глубокий вдох. Небо, облака, дождь — все на грани галлюцинации, словно стал виден другой, глубинный уровень материального мира. Ощущение острое, необычное, но не пугающее. За последние дни такое с ней случалось несколько раз. Новый уровень восприятия.

Свитхарт наблюдал за ней, она чувствовала его взгляд. Наблюдал за ней и Мэтт. И хотя он сидел в машине в сотне ярдов отсюда, она отчетливо слышала его мысли. Она чувствовала его любовь, понимала, что он с ней. Она подняла глаза, увидела летящего ворона, услышала звук крыльев, рассекающих воздух, услышала послание.

Когда Сильвия вернулась на место, она приготовилась ко всему. Палмер сразу приступила к делу.

— Когда вы почувствовали первые острые симптомы?

— В день вашего ареста.

— Что случилось?

— У меня всю ночь и весь день болела голова. Постепенно я перестала ориентироваться в пространстве. Все перемешалось. Появилась обостренная чувствительность к свету.

— Вы почувствовали изменения в моторных реакциях?

Пока Палмер задавала вопросы, Сильвия сдерживала свое возмущение этим насилием. Реальное возмущение, которое имело право на существование, но не могло помочь ей в данной ситуации. Ей нужна информация. На простые вопросы она отвечала «да» или «нет», но чаще Палмер задавала сложные вопросы, ответ на которые требовал размышлений, оценки, анализа. Примерно через двадцать минут Палмер изменила тактику.

— В какой-то момент наступила слепота, доктор Стрэйндж.

— Да.

— Вы перестали быть собой.

— Да.

— Вы достигли уровня, на котором ощущения стали настолько страшными, настолько мучительными… — Палмер замолчала.

— Настолько мучительными, что оставалось только сдаться, — закончила Сильвия. — Я умирала. Мой организм перестал работать. Легкие отказывались расширяться. Сердце остановилось. Сознание померкло.

— А потом? — дыхание Палмер участилось.

Это ее оргазм, подумала Сильвия, вот как она его достигает. Даже теперь Палмер источала древнюю первобытную энергию, притягательную и ужасающую одновременно.

— А потом ничего, — прошептала Сильвия. — Я перестала существовать.

Палмер явно ожидала большего и выглядела разочарованной.

— Кому я помешала, доктор Палмер?

— Вы задали вопрос, ответа на который у меня нет. Но могу предположить, что это вопрос доверия. — Казалось, Палмер испытывает неловкость. — Возможно, даже неправильного истолкования.

— Вы хотите сказать, что меня отравили по ошибке?

— Я же сказала, это лишь предположение. Возможно, вы представляли ложную угрозу.

— Отравитель просчитался?

— Я не это хотела сказать.

— Тогда я не понимаю. Что же вы хотели сказать?

— Я не совершаю ошибок.

— Вы не совершаете ошибок?

Палмер сидела неподвижно несколько секунд, затем произнесла:

— Это пустая трата времени. Мы занимаемся домыслами. Я не могу говорить за того, кто вас отравил.

— Понимаю. Но не считаю наш разговор потерей времени. Мне интересно. — Сильвия склонила голову, обдумывая следующие слова. — Минуту назад вы спросили, что случилось в момент, когда я сдалась. Я ответила, что перестала существовать, так оно и было. За исключением того, что я находилась в полном сознании, даже сверх того. Я смотрела на себя со стороны. На меня нахлынула волна чувственной памяти, это можно назвать чистым чувственным восприятием.

— Вы не ощущали боли, вы были спокойны? — спросила Кристин, ее щеки залились краской возбуждения. — Вас парализовало и…

— Хватит, — оборвал Свитхарт. — Достаточно, Кристин, теперь твоя очередь. У тебя есть информация. Используй ее и помоги нашему расследованию.

— Эдмонд, — Палмер подняла брови. — Ты не на ринге сумо, прекрати вести себя как кохай.

Он ничего не ответил, не стал спорить, и она кивнула, явно удовлетворенная.

— Я предлагаю сменить тему и поговорить о моем innamorato.

— О вашем ком? — спросила Сильвия.

— Моем поклоннике. Первое сообщение я получила после смерти доктора Томаса. — Палмер склонила голову, провела рукой по своей тонкой шее. — С тех пор он оставался на удивление верен. Всего я получила примерно десяток писем.

— И ты, конечно же, сообщила охране, что тебе кто-то пишет.

— Нет.

— Согласно правилам порядка любого секретного предприятия…

— Я нарушила правила порядка. Отшлепай меня, я плохо себя вела. — Палмер холодно смотрела на Свитхарта. Прошло несколько секунд. Она медленно вздохнула и спокойно продолжила: — Меня преследует немало психов, мне угрожают смертью, предлагают руку и сердце, мне пишут всевозможные фанатики. Такое случается с любым известным человеком, особенно если сфера его деятельности столь противоречива.

— Ты пыталась его выследить? — спросил Свитхарт.

— Я попробовала кое-что предпринять. — Палмер помолчала. — Я когда-то работала с агентством, специализирующимся на компьютерной безопасности, но этот человек писал из разных Интернет-кафе, использовал псевдонимы, фальшивую регистрацию, всегда заметал следы. Следователь сказал, что он очень ловок Сначала он меня слегка заинтриговал. Я задумалась, может ли это быть кто-то из знакомых. — Ее взгляд был прикован к браслету на запястье, но теперь она посмотрела в лицо Свитхарту. — Я думала, может быть, это человек, который знает меня. У меня возникло ощущение, что мы встречались. Может быть, даже… — Она пожала плечами. — В конце концов, он начал меня утомлять. Я — его Алхимик Он верит, что я могу изменить его жизнь, — сказала она, злобно улыбаясь, — и сделать золото из дерьма.

— Что ты писала ему в ответ?

— Я подыгрывала ему.

— Каким образом?

— Как обычно — я уверена, Эдмонд, ты прекрасно знаешь, как это делается.

Свитхарт подался ей навстречу.

— Почему ты думаешь, что это Пол Лэнг?

— Пол Лэнг, Харрис Крэй, я не знаю, кто это, — ответила Палмер. — Это твоя работа, твое психолингвистическое представление — сравнение букв, подписей, точка над «i», завитушка «Y».

— Давай на минуту предположим, что это Лэнг, — бросил Свитхарт. — Как тебе пришло в голову связать фанатские письма с украденным диском?

— Он сообщил, что у него есть доступ к алкахесту — к энергии трансмутации. Когда клубок начал распутываться, мне пришло в голову, что, возможно, он говорит о формуле производства. — Палмер подняла брови, осознавая, какой эффект произвели ее слова. — Не забывайте, он очень загадочный парень, почти как ты, Эдмонд.

— Когда ты получила последнее сообщение?

— В тот день, когда меня освободили из-под ареста. — Глаза у нее расширились. — Он предупреждал, что я должна быть осторожна. Можете сами все посмотреть, я сохранила все файлы на домашнем компьютере.

Сильвия почувствовала, что мир снова начал мерцать, и она заговорила, будто издалека:

— Он предупреждал вас обо мне, верно, Кристин? Он навел вас на мой след?

Может быть, Кристин Палмер не травила ее? Что, если Палмер в сговоре с этим шпионом, этим вором, и он делает за нее грязную работу?

Она заметила, что все уставились на нее, почувствовала их замешательство. Не обращая на это внимания, она снова обратилась к Палмер:

— Он сказал вам, что я — его мишень? Это он отравил меня?

Она видела, что Свитхарт пытается привлечь ее внимание, и услышала сухой голос Палмер:

— Сильвия, вы в этой игре не имели никакого значения.

Мир качнулся.

Палмер говорила спокойно, отчетливо, достаточно громко, чтобы все могли расслышать:

— Вас отравила я, доктор Стрэйндж Неужели вы думаете, что я доверю кому-то выполнять за меня грязную работу?

Сильвия коснулась руки Свитхарта:

— Ты слышал, что она сказала?

Но он сидел к ней спиной и смотрел куда-то вдаль, не оборачиваясь.

Кристин Палмер жила в двухэтажном доме с белой крышей, в альпийском стиле, позади дома начинался лес с огромными соснами, которые пощадил пожар Серро Гранде.

Палмер поднялась по ступенькам и вошла в дом. Сильвия шла следом, Свитхарт за ней.

Она отказалась впускать в дом всех остальных. Сильвия убедила Мэтта подождать со спецагентом Хупаем в фургоне ФБР, и ему пришлось согласиться. Спецагент Симмонс осталась в Санта-Фе, заниматься поисками Пола Лэнга.

Ночь обещала быть длинной.

— Доктор Стрэйндж может прилечь на диван, — сказала Палмер, бросив пиджак на белое кожаное кресло. Она скрылась в кухне, оттуда донеслось слабое хлопанье буфетных дверей и звяканье посуды.

— Я не хочу лежать, — сказала Сильвия, как только Палмер вернулась. Она отказалась от стакана воды и мокрого полотенца. — Мне ничего не нужно. — Она закрыла глаза, погружаясь во тьму.

Палмер внимательно посмотрела на нее, затем повернулась к Свитхарту:

— Чувствуйте себя как дома. Гостевая ванная рядом с моим кабинетом. Я пойду освежусь.

Сильвия открыла глаза и увидела, как Палмер исчезает в холле.

Гостиная просторная, цвета яичной скорлупы, алебастра и слоновой кости, низкий потолок с балками. Две стены из зеркального стекла, через них видно сосны и темную улицу. Одна из дверей ведет в кабинет Палмер.

— Как люди живут в стеклянных домах… — тихо произнесла Сильвия. — Представляешь, какое шоу она устраивала для команды наблюдения.

Свитхарт разглядывал книжные полки.

— Биографии, — сказал он, — Карл Густав Юнг, Марсель Дюшен, Василий Кандинский.

Сильвия подошла к нему. Поверх его плеча она читала названия: «Новый Мистицизм», «Трансцендентное в искусстве», «Священная геометрия».

Но Свитхарт уже читал посвящение в другой книге — сборнике средневековой поэзии в изящном переплете: «Кристин, неуловимой, незабываемой, недосягаемой. Всегда твой, Филдинг».

— Ее отец, — сказала Сильвия.

— Какое высокопарное посвящение.

— Свитхарт… — Она отвернулась к окну, глядя на призрачный смутный мир. Ее ощущения были тонкими и острыми, как стекло. — Я хочу заполнить пробелы. Ты познакомился с Палмер в Японии и, как ты сам признался, не случайно. Эту встречу запланировали, это часть твоего расследования. — Она посмотрела ему в глаза. — Я права?

Лицо Свитхарта оставалось невозмутимым.

— Я искал возможности пообщаться с Палмер.

Сильвия подождала несколько секунд, затем заговорила ровным голосом:

— Но ты не ожидал, что тебя к ней потянет. Вы стали любовниками. Сколько дней вы провели вместе?

— Три.

— Всего три дня. Но когда все закончилось и ваши дороги разошлись, ты не смог забыть ее.

Сильвия не могла поймать его взгляд, от ярости заболело горло.

— Какого черта ты согласился на это профилирование?

— Я знаю ее лучше, чем кто-либо. У меня преимущество.

— Это ужасно. Ты просто ужасен. — Она отошла от него, остановилась и прошептала: — Она — убийца. Это все, что тебе нужно знать.

Алхимик

Вы коснулись меня свои ядом — начало трансмутации.

Вы создали монстра — правительство выпустило его из клетки.

Я наблюдал за вами — невидимый — я знаю, вы нечто большее, чем они могут себе представить.

Вы знаете меня по словам/мыслям/поступкам.

Я владею алкахестом.

Мой дар? Я подожду, пока вы будете готовы.

Сильвия оторвалась от распечатки:

— Кто придумал этот псевдоним?

— Я, — ответила Палмер. Она устроилась на противоположном конце комнаты у приоткрытого французского окна. — Я всегда интересовалась ранними алхимическими текстами. И воспользовалась этим, как говорится, званием. Этот псевдоним у меня уже много лет.

— Это не просто письма поклонника, — сказал Свитхарт. — Это некий договор.

Палмер смотрела, не мигая. Неярко светила лампа в белом бумажном абажуре. За стеклянной стеной наступила ночь, беззвездное небо окутало покрывалом плечи тонких призрачных сосен. Палмер переоделась, она сидела в светлом халате из мягкой ткани, ниспадающем до босых ног, волосы распущены, она походила на золотую нить в черном бархате.

— Тогда уж темный договор, — тихо сказала она.

Сильвия наблюдала за ними, устроившись на диване. Свитхарт — иссиня-черные волосы заплетены в косу, экзотические глаза очерчены тенями усталости, выступающие скулы, тело борца. Он выглядел беглецом из иного мира, иного времени. Ледяная красота Палмер напомнила Сильвии о посвящении, которое они только что прочли.

— О чем вы задумались, доктор Стрэйндж?

Сильвия посмотрела на Палмер, прищурившись.

Она подумала о золотом ребенке, выросшем без матери, папиной дочке. Она видела сходство с Филдингом Палмером, представляла себе счастливое детство, близкие отношения с отцом, когда девочка выросла. Но образы застыли на той минуте, когда Кристин дала яд своему отцу.

— Я думала о взаимосвязи, — начала Сильвия. Она резко встала, стряхивая видения и вялость. — Я думала о том, что подразумевал ваш поклонник, говоря об алкахесте — алхимическом эликсире. Действительно ли имелся в виду пропавший токсин? Или речь идет о чем-то менее материальном?

— Любовь? — быстро произнесла Палмер, точно это слово ее жалило.

— Или чувство настолько близкое к любви, насколько он может испытать. Это навязчивое, собственническое чувство, отчасти даже угроза. — Сильвия пересекла комнату и села в соседнее кресло рядом со Свитхартом. Изображение на мониторе расплывалось. — Скрытая угроза на протяжении всего общения.

Свитхарт процитировал: «Вы знаете меня по словам/мыслям/поступкам. Я владею алкахестом… Я подожду, пока вы будете готовы».

За последний час он завладел столом, компьютером, кабинетом Палмер; набирал команды на клавиатуре.

— Из-за того, что Пол Лэнг родился в США, но учился в Англии, сложно выявить синтаксические и лексические особенности, — сказал он, поднимая глаза от монитора. — Поэтому невозможно опровергнуть или подтвердить авторство сообщений.

Сильвия нахмурилась:

— Откуда нам знать, что он сейчас не за десять тысяч миль отсюда, заключает сделку с Ираком или Ливией, как мы предполагали?

— А что тебе подсказывает интуиция?

— Мне кажется, он все еще здесь.

Если токсин в руках у Лэнга, что он намерен с ним делать? Использовать его для заключения сделки? Если так, то что он хочет получить в обмен на него — Палмер?

Свитхарт хмыкнул. Снова читает ее мысли.

— Нам нужно понять, каковы его планы, пока не слишком поздно.

А Харрис Крэй? У него тоже навязчивая идея, но одержим ли он Палмер или зациклен на своей жажде славы?

Снова Свитхарт без труда понял невысказанную нить рассуждений.

— Харрис Крэй много лет прожил в Америке, он работал по всему миру.

— А теперь исчез, — сказала Сильвия.

— И это явно говорит не в его пользу. — Свитхарт переключался с одного окна на другое. — Повышенный интерес объекта к теме алхимии-алкахеста представляет собой угрозу… анализ категорий силы, разрушения, порядка. За всем этим можно увидеть личную враждебность. — Он выдохнул сквозь сжатые губы.

— Когда мы получим ответ от Люка? — спросила Сильвия.

— Не слишком скоро.

Полчаса назад Свитхарт переслал материалы в свой офис в Лос-Анджелесе. МИ-6 согласились переслать из Лондона образцы писем Пола Лэнга для лингвистического сравнения, и Люк сейчас работал с ними, уже пропустив через МОЗАИКу наспех собранные образцы документов и записей доктора Харриса Крэя.

Одна только загвоздка: МОЗАИКа выплюнула их материал, сопроводив редакторской критикой — для эффективного анализа данных недостаточно.

Но людей это не остановило, и они продолжили анализ вручную.

Палмер подошла к Свитхарту, и тот произнес:

— Мы можем просмотреть содержание — словарь, выражения, но это будет грубый приблизительный анализ…

Он прервался, когда Палмер накрыла его руку своей. Их первый физический контакт за день.

— Пусть попробует доктор Стрэйндж, — сказала она и отошла, снова увеличив расстояние между ними.

Свитхарт поднял глаза, ловя взгляд Сильвии, ожидая ее ответа.

Долю секунды та помедлила и заняла место Свитхарта перед монитором. Она молча изучала переписку, сворачивая одни окна и открывая другие, более ранние. Все это время она пыталась успокоиться. Руки дрожали, и она заставляла их двигаться.

— Если прочитать все сообщения, вопрос проясняется. — Она принялась за дело. — Личностные особенности, проверка используемой лексики, синтаксиса, морфологии, его одержимость алхимией и ваш сетевой ник. Его тема — трансформация, этот человек отчаянно хочет скрыться, сбежать. — Голос ее угас. Она пыталась следовать анализу Свитхарта, но теперь почувствовала, что запуталась.

Сильвия сделала еще одну попытку:

— Письма в целом говорят о внутреннем противоречии — стремлении одновременно к обладанию и разрушению.

— Он меня любит и ненавидит? — сухо предположила Палмер.

— Что-то в этом роде.

Сильвия не отрывала взгляд от монитора.

— С каждым новым письмом он становится все более мрачным, таинственным, роковым. Он хорошо знает вас, осведомлен обо всех ваших действиях.

Алхимик, я понимаю, чем вы были перед жаром и светом, и я понимаю, чем вы станете после трансформации.

Нечасто удается встретить родственную душу. Вы понимаете, что я предлагаю? Км. т. Истинное партнерство.

Буквы расплывались, строчки сливались. Сильвия снова моргнула, задержала взгляд на последней строчке и спросила:

— Км.т.?

Палмер запустила тонкие пальцы в белокурые волосы.

— Согласно одной из теорий происхождения слова «алхимия», оно пришло из Египта. Египетское слово — «кемет», черная страна или черная земля. — Она сцепила пальцы на затылке, рукава халата соскользнули вниз, обнажив упругие мускулы, золотисто-коричневую кожу. — Иероглифы, которыми записывалось «кемет»…

— «Км. т», — закончил Свитхарт. — Это значит лишь, что твой друг по переписке умеет пользоваться энциклопедией.

— Вернемся к первому сообщению… — Сильвия напечатала команду и остановилась. — Вы сказали, что первое письмо пришло на следующий день после смерти доктора Томаса, верно? — Она бросила взгляд на Палмер, затем снова сосредоточилась на тексте:

Я читаю ваши мысли, хотя не смею разделить глубину моих познаний с вами. Пока нет.

Вечная жажда познания:

— когда яд устремляется по венам, проникает в органы, достигает клеток и синапсов мозга.

Ты спрашиваешь:

Где больнее всего? Дрожишь от жара или холода? Твои веки подрагивают — это первый признак наступающих конвульсий? У тебя пересохло во рту? Твой мозг взрывается от боли? Твой желудок скручивается в узлы? Твои мысли рассеяны? Ты слепнешь и глохнешь?

Ты знаешь, что смерть рядом… ты знаешь, что смерть рядом… ты знаешь, что смерть рядом?

Тебе страшно?

Сильвия откинулась в кресле и повернулась к Палмер:

— О ком он говорит? Саманта Грейсон? Дуг Томас? Кто-то еще?

— Откуда мне знать? — Палмер невозмутимо улыбнулась.

— Вы думаете, это смешно?

— Сарказм — мой способ справляться с неприятностями, — осторожно ответила Палмер. — Я уверена, вы, как психолог, можете понять этот защитный механизм.

— Мне плевать на ваши защитные механизмы. — Сильвия отвернулась к экрану, Кристин Палмер вышла из комнаты.

— И что ты выиграешь, если настроишь ее против себя? — спросил Свитхарт, внимательно изучая Сильвию.

— Теперь уже поздно выигрывать, — ответила та, раздраженная его вмешательством. Но больше всего бесило, что он отрицает ядовитое признание Палмер в парке. Она изо всех сил сдерживалась. — Не требуй от меня научного подхода.

— Я лишь прошу тебя поддержать общение.

— У тебя это хорошо получается.

— У меня плохо получается, поэтому мне нужна ты.

Внезапно у Сильвии закружилась голова, ей пришлось собрать все силы, чтобы справиться с приступом. Она нагнулась к коленям, потом выпрямилась.

Вернулась Палмер и принесла два бокала с красным вином. Поставила один бокал на стол рядом со Свитхартом, отпила из второго и присела на диван.

— Я прошу прощения за грубость, доктор Стрэйндж, — сказала она. — Вы задали серьезный вопрос. А я была невнимательна, но я исправлюсь.

Сильвия посмотрела прямо в серо-голубые глаза Палмер. Во рту пересохло, но она не отвела взгляда, когда Палмер сказала:

— Я уверена, он говорил о моей работе над особым проектом.

— Что за проект?

— Вы не найдете его в моем резюме. Сверхсекретный. Военный.

— Что вы исследовали?

— Мы экспериментировали с противоядием от биохимических веществ, которые использовались или могли быть использованы в боевой обстановке.

— Исследования прошли успешно?

— Не слишком, — сказала Палмер. — Проект закрыли.

— Почему?

— Мы можем весь день ходить кругами, доктор Стрэйндж.

— Вы сказали, что это было противоядие от биохимических веществ. На ком вы испытывали ваше противоядие?

Образы замелькали в голове у Сильвии: видеозапись, которую они со Свитхартом смотрели в лондонском отеле, трогательная лабораторная обезьянка с безумными глазами, непонятные фразы на листе белой бумаги.

— Проект «Алкахест». — Сильвия медленно встала, перевела взгляд на Свитхарта, потом снова на Палмер. Подтверждение написано на лице Кристин — в глазах, очертаниях рта, тонких расширившихся ноздрях, резкой пульсации вены на шее.

Сердце Сильвии подскочило к горлу.

— Боже мой… вы экспериментировали на людях. Кто они? Военные? Солдаты? Кем были ваши подопытные кролики?

Палмер открыла рот, покачала головой, облизнула губы.

— Британцы, американцы. Совместный проект. — Она поднялась с дивана и принялась нервно шагать. — Алкахест вводили вместе с дюжиной других инъекций. Эксперименты велись долгое время — война в Заливе, войска ООН. Обычное дело. Предполагалось, что он действует. Вопросы возникли позже.

— Что случилось… — Сильвия не договорила. У нее вырвались совсем другие слова. — Я хочу знать, что такое алкахест, — прошептала она.

— Это отнюдь не оружие Апокалипсиса. — Палмер прохаживалась по комнате. — Это нейротоксин, класс биотоксинов. Сейчас на рынке есть вещества гораздо более смертоносные. Ценным его делает процесс производства. Мы усовершенствовали его, он стал выгоднее за счет своих возможностей. Заражение происходит через кожу, с пищей, но лучше всего действует распыление. В войне без правил, когда используют биологическое оружие, продукт распыляется повсюду. И разрушительный потенциал алкахеста предназначен не для убийства, хотя, разумеется, он может и убить. Но в правильной дозе он вызывает неврологическое расстройство, нарушения в коре головного мозга — симптомы схожи с энцефалитом, жестким психозом. — Оторванная от реальности страданий и смерти, Палмер описывала способности своего особо одаренного отпрыска. Она читала вдохновенную лекцию для непосвященных. — В биологической войне выгодно калечить. — Ее дыхание участилось. — Средства врага тратятся на заботу о жертвах — враг деморализован. Увечья пугают больше, чем смерть. Безумие, паралич, острая боль — это гораздо страшнее.

Она повернулась и повторила свой путь по комнате. Ее голос снова стал энергичным, она почти улыбалась.

— У последнего поколения токсинов короткий период распада. При вдыхании, приеме внутрь он остается в организме человека, но при этом не задерживается в воздухе. Вот в чем прелесть этого особого биологического вещества. Он действует избирательно, поражает быстро и наносит ущерб только непосредственно отравленным. Кроме того, он хорошо хранится. — Палмер замерла перед окном. Она смотрела в темноту сквозь свое отражение. Слышался лишь шум ветра и шелест листьев.

Наконец, словно услышав вопрос, она резко обернулась:

— Вы правда считаете, что в моем мире есть четкая грань между нравственным и безнравственным? Эти правила тут не действуют. Мой мир аморален. Это наука, поиск Святого Грааля, — химического, ядерного, биологического, — во всех его формах, уродливых и прекрасных. Моя работа спасает жизни.

— Кристин, — предостерег Свитхарт, — достаточно.

Но Сильвия уже поднялась с кресла.

— Вы рассуждаете о спасении, но вы пытались убить меня, вы сами сказали мне об этом. — Она повернулась к Свитхарту: — И ты это слышал. Когда мы выходили из парка, она сказала, что отравила меня, а ты сделал вид, будто ничего не слышишь.

— О чем ты? — Свитхарт испуганно взглянул на Сильвию. — Кристин никогда не признавалась, что отравила тебя. Ни здесь, ни в парке. Что ты такое говоришь?

— Я слышала, и ты должен был слышать. Ты снова лжешь.

— Послушайте меня, доктор Стрэйндж, — мягко сказала Палмер. — Галлюцинации, видения — вполне типичные симптомы при таком отравлении.

— Но я слышала, как вы сказали.

— Сильвия, тебе показалось, — Свитхарт направился к ней.

— Отойди от меня, — прошептала Сильвия. Они говорили правду. Она добрела до стеклянной двери, вышла на террасу, вцепилась руками в перила.

Соскользнула в иную реальность, открывшуюся ей после отравления.

Подняла лицо к небу.

Блестящие от дождя сосны. Жалобные крики горлиц.

Шорох стеклянных дверных створок.

Она повернулась и увидела лицо Палмер, рассеченное пополам тенью. Пикассо — абстрактный глаз, нос, рот, приоткрытые губы, блеск зубов.

Чуть поодаль, за стеклом, заметила Свитхарта.

Он сделает все, о чем бы она ни попросила.

Но теперь она готова сама иметь дело с Кристин Палмер.

— Доктор Стрэйндж, лучше зайдите в дом.

— Нет.

— Вы нездоровы, — голос Палмер смягчился.

Сильвия подошла к Палмер, изучая каждую черточку ее лица, словно могла впитать знание о ней так же легко, как зрачок пропускает свет, как роговица и хрусталик воспроизводят на сетчатке безупречный образ. Как будто нервные импульсы, идущие через сетчатку в мозг, могли создать нечто большее, чем поверхностная иллюзия.

— Алкахест, — прошептала она. — То, что вы описали, оно ведь во мне, да?

Палмер сделала шаг, потом еще один, словно пыталась отойти от края пропасти.

Сильвия двинулась за ней.

— Я смогу иметь детей?

Палмер остановилась, протянула руку.

Сильвия отшатнулась, и Палмер отступила назад.

Но Сильвия вцепилась ей в запястье:

— У меня повреждена ДНК? Это передается по наследству?

Палмер пришла в себя, лед разбился, она освободилась.

Сильвия стояла на месте. Казалось, она оцепенела, но, заглянув внутрь себя, она поняла, что спокойна. Как будто она прошла через ворота и теперь стояла на другой стороне, оглядываясь на себя.

— Вы совершили ошибку, не убив меня, Кристин.

— Это не имеет значения, если вы…

Сильвия ударила Палмер. Звук пощечины, хлопок кожи о кожу, прозвучал резко и громко.

Довольно долго Палмер стояла неподвижно. Затем медленно, осторожно, коснулась рукой покрасневшей щеки.

— Ответ — да. Ваша ДНК повреждена. Да, вы передадите это по наследству.

Палмер пробежала мимо Сильвии, сбежала по деревянным ступенькам на мягкий влажный ковер из сосновых иголок. Она шла босиком по знакомой тропинке, ее халат раздувался от ветра, и вскоре она исчезла между темными деревьями.

Сильвия пошла за ней. Во тьму. Изморось снова превратилась в дождь. Ветер жалил, трещал ветвями, словно лес был темным, бушующим морем.

Она огляделась и увидела Палмер.

— Уходите, доктор Стрэйндж — Волосы Палмер потемнели от дождя, халат промок насквозь. — Одной храбрости недостаточно, чтобы справиться с этим. Посмотрите на себя. Вам чудятся голоса, признания. Это просто предупреждение. Могло быть и хуже.

Дождь обжигал кожу. Они с Палмер стояли почти вплотную друг к другу. Но Сильвия подошла еще ближе.

— Почему вы преследуете меня? Кому я мешаю?

— Я думала, вы знаете. — Палмер заговорила громче, чтобы перекрыть завывания ветра. — Я думала, это ваша работа — объяснить, что за мифическое существо эта смертоносная доктор Палмер. ФБР, Эдмонду. Я ошибалась?

— У меня есть несколько ответов, — сказала Сильвия. — Вы отравили отца и жениха. Убийства из милосердия, так вы себе это объясняли, ведь их болезнь была столь ужасна, их ждала мучительная смерть. Я верю, что они просили, возможно, умоляли о смерти. И вы исполнили их желание. — Сильвия обхватила себя руками, дрожа от холода. — Но по ночам, в темноте, вы думаете, почему убивали — из милосердия или ради удовольствия.

Палмер стояла неподвижно. Мир, казалось, кружился вокруг нее, словно она обладала собственной силой притяжения. Но Сильвия придвинулась еще ближе и прошептала ей на ухо:

— Мне плевать, почему вы стали социопатом. Нарциссизм, предательство, оскорбление, гормональные нарушения… назовем это просто смесью патологий. Но, видимо, вас потрясло осознание того, что вы властны над жизнью и смертью.

Неподалеку завопила дикая кошка. Сильвия собрала силы для последнего удара.

— И вы убедили себя, что убиваете плохих людей. Мошенников, шпионов, ворующих государственные тайны. Вот она, гениальность. Вы строили из себя хорошего психопата. Саманта Грейсон заслужила смерти, потому что была воровкой. Так же, как и доктор Томас.

— Они крали мои исследования, — внезапно прошипела Палмер. Глаза у нее сверкали, темные и опасные. — Они продавали мой токсин ради выгоды, их не заботило…

— А вас заботило?

— Да. Всегда. Хотя я никогда не обладала высокой нравственностью моего отца. — Она выглядела потерянной и маленькой.

Сильвия заметила, что Кристин вспотела, дыхание у нее участилось. Борется со страхом. Но она боялась не Свитхарта, не ФБР, она все еще оставалась неприкосновенной, недосягаемой.

Чего же она боится…

— Вы не знаете, как наладить простые человеческие отношения, и это до смерти пугает вас. Вы не способны нормально общаться — ни с друзьями, ни с любовниками, ни с родственниками, вы способны лишь убивать.

Сильвия смотрела в глаза Палмер и не видела ничего, кроме ошеломляющей пустоты.

— В Японии все было по-другому, да, Кристин? — спросила Сильвия. — Вы ощутили связь, вам стало по-настоящему больно, когда он ушел. И когда вы выяснили, что мы со Свитхартом знакомы, вы сочли меня угрозой. Но вы ошибались, у нас никогда…

— Вы все не так поняли, доктор Стрэйндж. Я не люблю его и никогда не ревновала к вам. Я уже сказала, это ошибка.

Глаза у Сильвии расширились, пришло запоздалое понимание, но не вспышка озарения, а скорее медленный рассвет.

— Не вы отравили меня.

Кристин Палмер смотрела на нее, не двигаясь.

Наконец Сильвия прошептала:

— Леди Макбет, я знаю, чего вы боитесь. Себя. Боитесь, что чувство вины сведет вас с ума.

Резкий треск веток.

Они обернулись и увидели Свитхарта, его лицо почти сливалось с темнотой.

— Федералы получили сообщение, — сказал он. — Похоже, Лэнг нашел покупателя на алкахест.

Трупы в пригороде Санта-Фе, в пустом доме. Предположительно — отравление биологическим веществом. Они обратились за помощью в Лос-Аламосскую национальную лабораторию.

Свитхарт, Палмер, федералы пришли в крайнее возбуждение, все молились, чтобы в этом доме оказался Лэнг и пропавшие данные с диска.

Палмер ушла переодеться и собрать оборудование для предварительного анализа. Свитхарт договаривался с агентами ФБР о встрече на месте преступления.

Сильвия в деле не участвовала, после отравления нейротоксином ее нервная система стала слишком чувствительной. Даже легкое повторное отравление могло спровоцировать серьезные осложнения.

Мэтт ждал ее. Но оставалось еще одно дело.

Она стояла в дверях кабинета Палмер и смотрела, как Свитхарт собирает кейс. Он почувствовал ее взгляд и поднял голову.

Она заговорила первой:

— Это не конец. Он еще не получил то, что хочет. Когда столкнешься лицом к лицу со своим шпионом, будь осторожен. Он разрывается между жаждой разрушения и обладания. Она нужна ему, нужна, чтобы поверить, что он способен завладеть ею. Не становись на его пути. Если попытаешься его остановить, он заберет тебя с собой. Тебя и тысячи невинных людей.

— Почему он не может оставить ее?

— Разве ты не знаешь? — Она посмотрела ему в лицо, — суженные зрачки, едва заметные круги под глазами, — и ей стало страшно. Она боялась за него. За будущее.

— Алхимик должен принести ему покой. — Сильвия видела, что он не понимает. — Алхимик должен освободить его. Она принесет ему смерть.

Она направилась к дверям.

— Куда ты?

— Домой.

— Сильвия…

— Не дай ей ослепить тебя, Свитхарт. Твое испытание только началось. Но ты не сможешь пройти его один. Тебе придется поверить Кристин Палмер. Довериться ей. У тебя нет выбора. Это наш единственный выход.

Сильвия пошла прочь, чувствуя спиной его взгляд. Она знала, он боится, что у нее галлюцинации, она бредит, сошла с ума.

Может, он прав?

Она почти бежала к синему «форду» Мэтта, припаркованному на обочине.

Анонимный звонок, поступивший в 5.10 утра, направили в полицейское управление Санта-Фе: возможно, 10–53, мужчина лежит без движения.

Полицейские узнали этот адрес — двухэтажный дом у реки Санта-Фе, там живет известный наркоторговец, мелкий дилер-амфетаминщик; в данный момент снова сидит в тюрьме. Один из полицейских припомнил, что у рецидивиста имеются бабушка, мама и трое братьев, и все они проживают в этом доме. Другой вспомнил еще и кузена, отсидевшего срок за торговлю героином и изготовление амфетаминов.

После предварительной оценки они перевели звонок в категорию 10–54 — возможно, труп, лежит в подпольной амфетаминовой лаборатории. Несмотря на дождь, копы в защитных костюмах двинулись в путь и прибыли на место в 6.07.

На месте они обнаружили: подозрительное оборудование, пузырьки (часть из них пустые, часть наполнены жидкостью), горелки, резиновые шланги, консервные банки, несколько тел, мужские и женские — лица перекошены, языки почернели, на губах засохла пена и блевотина.

В доме стояла влажная удушливая жара — обогреватели работали на всю катушку. И тишина, слышно только жужжание мух. Безумные мухи кружились над конечным продуктом смерти.

По первому подсчету семь трупов.

Дальше они не стали искать.

В 6.26, стоя на улице под моросящим дождем, они вызвали по рации из пожарного управления Санта-Фе команду по работе с опасными материалами.

У шефа отдела опасных материалов за плечами двадцать лет работы. Как только ему описали тела, он сразу понял — это не похоже на гангстерские разборки или несчастный случай при варке амфетамина. Они имеют дело с неизвестным высокотоксичным веществом, как гласит оранжевая «библия», справочник Департамента перевозки опасных веществ. Ребята из отдела окрестили его просто «этилбутилхренотень».

Следующие шесть часов перед командой стояли задачи: изолировать место преступления; никого не впускать и не выпускать; оповестить местных жителей и, если понадобится, прессу.

Команда разбилась на две группы. Первая работала на месте преступления, вторая занималась детьми из детского сада, к ним присоединились полицейские, первыми прибывшие на место происшествия.

К 7.30 отдали приказ эвакуировать жителей в радиусе трехсот ярдов. Полиция эвакуирует наветренную часть района, командный центр берет на себя подветренную. Грязная зона (доступ без защитного костюма запрещен) — в радиусе ста пятидесяти ярдов от дома, опасная зона (средний уровень защиты) — триста ярдов, далее безопасная зона.

Тем временем команда изучала работы по биохимии из библиотеки армейского колледжа Джорджии, чтобы вынести заключение о возможности распространения инфекции. Было ясно, что потерпевшие вдохнули или приняли внутрь некое быстродействующее вещество химического или биологического происхождения. Симптомы указывали на острое отравление нейротоксином.

В 7.19 на помощь призвали Пожарное управление Лос-Аламоса. Сообщили и в ЛАНЛ — в лаборатории имелась своя команда по работе с опасными материалами.

Через полчаса на место прибыла ведущий эксперт по нейротоксинам доктор Кристин Палмер. Токсиколога сопровождал Эдмонд Свитхарт.

Они стали третьей группой, получившей допуск на место происшествия.

Кристин Палмер давно привыкла к полному защитному костюму, Свитхарт же не очень — он вспотел под его тяжестью. Шипение дыхательного аппарата гулко отдавалось в ушах. Маска запотела, жара стала почти невыносимой. Вместе с ними вошли два члена команды ЛАНЛ. Хотя пожарные управления и команды по опасным материалам не очень любили постороннее вмешательство, сейчас помощь только приветствовалась.

Члены команды вошли первыми, следом Палмер и Свитхарт, двигаясь медленно, осторожно.

Здание старое, ветхое, захламленный лабиринт темных комнат. Ясно, что эти мелкие наркодилеры понятия не имели, с чем имеют дело, когда вскрывали емкость с алкахестом.

Тела все еще лежали на месте. Палмер исследовала их повреждения и симптомы заражения. Свитхарт искал что-нибудь связанное с кражей биотоксина и пропавшей формулой.

Нашел он Пола Лэнга.

Или, по крайней мере, его останки. Труп засунули в шкаф в дальней комнате. В отличие от прочих жертв, этого мужчину застрелили. По меньшей мере две пули выпустили в упор, в лицо, изуродовав его настолько, что опознать труп можно будет лишь после судебно-медицинской экспертизы.

Собрать разрозненные фрагменты в целую картину оказалось несложно. Лэнг по каким-то соображениям привез токсин в этот дом примерно тридцать шесть часов назад. (Один ребенок из детского сада признался родителям и воспитателю, что видел вчера в доме «спящего» мужчину.) Судя по огнестрельным ранениям, дело пошло не так, как Лэнг ожидал. Возможно, ему сказали, что здесь безопасно. Свитхарт предположил изначальный план Лэнга — обменять токсин на Палмер, сделать это публично, чтобы на сей раз она не смогла выкрутиться.

Но этот план не сработал.

На каком-то этапе его обманули.

Свитхарт склонился над телом и чуть не упал под тяжестью костюма. Пришлось опереться на труп. Он посмотрел на руку покойника. Кольцо с фамильным гербом.

Ведь Лэнг носил его в Лондоне?

Свитхарт пробормотал короткую молитву.

На улице все еще шел дождь. Свитхарт боролся с клаустрофобией, дожидаясь, когда кто-нибудь освободит его от костюма. Он привык видеть смерть, но на расстоянии.

Наконец он избавился от костюма и, наслаждаясь холодными дождевыми каплями, смотрел на Кристин Палмер, которая рассказывала команде спасателей о возможности распространения заражения. По ее словам, здесь наверняка уже безопасно или же скоро будет. Период распада биотоксина мало зависит от его типа. Окончательной чисткой пусть займутся команды по работе с опасными материалами под наблюдением ЛАНЛ.

Вскоре разгорелся спор, кто несет ответственность. Люди из местной команды обвиняли ЛАНЛ в том, что те не проинформировали их об исчезновении токсина. Федералы — старший агент Хесс, спецагент Хупай и другие — отчаянно пытались взять под контроль место преступления. Местная полиция, с одной стороны, должна обеспечить безопасность, но, с другой стороны, не готова к этому.

Свитхарт стоял в одиночестве и наблюдал за происходящим. Все они забывают, что где-то остался диск со сверхсекретной формулой производства алкахеста, что никто на самом деле не знает, насколько смертоносен украденный токсин, но тут зазвонил мобильный телефон.

Они также забыли о докторе Харрисе Крэе.

Мужской голос прошептал:

— Возьмите с собой Палмер, не сообщайте федералам, Южное шоссе И-25. Действуйте. Я сообщу, что дальше.

Мобильник Свитхарта снова зазвонил, когда серебристый «мерседес» выехал на залитое дождем шоссе И-25.

— Ваш самолет вылетает из городского аэропорта через пятнадцать минут. Если соберетесь звать подмогу, вспомните, что случилось с людьми на Фиеста-стрит. Это может повториться.

— Нам нужно двадцать минут! — крикнул Свитхарт.

Но телефон молчал.

Свитхарт увеличил скорость. «Мерседес» помчался напролом через границу штата, разбрызгивая грязь, продираясь через заросли можжевельника, встречные машины с трудом уворачивались, водители сыпали ругательствами.

Кристин Палмер пристегнулась, охнула, когда перед ними затормозил огромный тягач и его понесло к ним по мокрому шоссе. Свитхарт рванул машину в соседний ряд, лавируя между грузовиком, автобусом и старым «гремлином».

Палмер выдохнула ругательство. Свитхарт протянул руку к сиденью.

— Мы упустим его, если ты позвонишь федералам, — сказала она.

— Никаких звонков, никаких федералов. — Он проверил на прочность ремни безопасности, сперва свой, потом ее, и нажал на газ. — Держись крепче.

Стайка воробьев пролетела мимо лобового стекла, едва увернувшись. За окнами «мерседеса» свистел мокрый ветер. На четверть мили впереди шоссе пустовало. Свитхарт нажал на газ, стрелка спидометра перешла отметку сто миль в час.

Восемь минут им понадобилось, чтобы добраться до объезда.

Осталось семь минут.

Четыре минуты на объезд, затем еще двадцать секунд впустую. Свитхарту пришлось притормозить на красный свет. (Сейчас не время собирать полицейский эскорт.)

Резкий поворот налево — они выехали на скользкую дорогу к аэропорту и через девяносто секунд увидели маленький самолет, готовый взлететь.

Небо над аэропортом Санта-Фе походило на дымчатое стекло, отражение залитого дождем асфальта. До вечера еще несколько часов, но солнце, пойманное плотными облаками, признало свое поражение, и маленький терминал поблескивал в густой тьме, как искусственное светило.

На площадке возле терминала собралась стая стальных птиц — частные и коммерческие самолеты, крылья расправлены, они готовы к полету в Денвер, Альбукерк, Даллас и другие не столь экзотические пункты назначения — по расписанию или в удобное для клиентов время.

Свитхарт сбавил скорость, увидев в двадцати футах впереди красный свет задних фар. Он думал о Сильвии и бросил взгляд на Кристин Палмер. Ее ухоженные руки спокойно лежали на коленях. (Единственный признак нервозности — чуть заметные следы от острых ногтей на коже брюк.) Цепочка мелких бриллиантов сверкала на левом запястье. Свитхарту пришло в голову, что холодные, ледяные, острые бриллианты как нельзя лучше соответствуют Кристин.

Оба молчали, и это молчание радовало его. Он все равно не знал, что сказать, но хотел смотреть на нее.

Кристин избегала его взгляда. Она сидела, выпрямив спину, слегка вздернув подбородок, внимательно глядя вперед. Ее лицо являло собой образец классической композиции, идеальное сочетание линий, света и тени, но красота была холодной, как бриллиантовый браслет. Он подумал о Сильвии, ее словах о Райкере, человеке, «который заставил меня коснуться той части себя, где нет места состраданию, милосердию». Холодное, темное, безжизненное место, подумал он.

Свитхарт подумал, с чем можно сравнить их отношения с Кристин. Но с ней все иначе. Их точки соприкосновения темные, горячие и очень, очень опасные. Вопреки просьбе Сильвии, он никогда не доверился бы Палмер, никогда не повернулся бы к ней спиной. Слишком многое стояло на кону. Наконец он добрался до человека, на которого охотился годами. Подошел вплотную к шпиону, к предателю.

— Кристин, — он не знал, произнес ли ее имя вслух, пока она не покачала головой, слабое, едва уловимое движение.

Свитхарт прибавил скорость, глухо взревел двигатель. Он перестроился в левый ряд, пытаясь объехать затор, у него возникло странное чувство, что он едет в никуда.

Несколько минут назад, когда позвонили во второй раз, он подсчитал в уме: федералы доберутся сюда не раньше чем через двадцать минут. А когда они доберутся, быть беде.

Это не входило в планы Свитхарта.

Громкий возмущенный гудок вернул его к реальности. Он ударил по тормозам, чтобы не врезаться в бампер потрепанной «тойоты», и заметил краем глаза, как напряглась Кристин, когда «мерседес», сотрясаясь, замедлил ход. «Тойота» развернулась, и он облегченно вздохнул, водителя сквозь залитое дождем стекло не видно.

Ему показалось, что он услышал шепот Кристин. Он повернулся к ней, на этот раз она не отвела взгляда. Он оказался не готов к тому, что увидел — смесь боли и презрения в ее глазах.

Он снова нажал на газ, до аэропорта осталось четверть мили.

По крыше «мерседеса» забарабанили тяжелые капли дождя. Кристин вышла из машины еще до того, как он заглушил мотор, вышла под дождь и быстро зашагала через стоянку к зданию аэропорта. Она промокла насквозь, пока добралась до входа. Свитхарт следовал за ней на некотором расстоянии.

Ярко освещенный, пропахший влажной одеждой и испарениями тел, аэропорт походил на осколок прошлого, что-то из сороковых годов. Люди сидели на скамейках, толпились у бара. Перед зеркальными дверьми стояла очередь, шла посадка на рейс «Игл-Экспресс», пассажиры с явной неохотой выходили из укрытия под холодный серый дождь.

Свитхарт наблюдал, как Палмер изучает толпу. Она быстро шла мимо семейств и одиноких пассажиров, Свитхарт по-прежнему следовал за ней.

Спрятаться здесь негде. Свитхарт петлял в толпе, разглядывал лица, жесты, улыбки, слышал разговоры — на английском, испанском, даже немецком.

Он держался в десяти шагах от Кристин, которая направлялась к выходу на летное поле. И тут она резко остановилась.

По залу шел доктор Харрис Крэй, с портфелем в руке. Свитхарт сразу заметил его. Крэй понял, что его нашли. Осунувшийся, измученный ученый смотрел на Свитхарта, который уже приготовился наброситься на него, любой ценой заполучить свою добычу.

К его изумлению, Крэй почти побежал в его сторону. Свитхарт оглянулся, но Кристин исчезла. Он ее упустил.

Почему Крэй не убегает?

Вместо этого Харрис Крэй пробился сквозь толпу пассажиров, и, тяжело дыша, отчаянно вцепился в рукав Свитхарта:

— Я получил сообщение, что найду вас здесь. Она сказала мне, что вы доставите меня в безопасное место, где меня никто не найдет, пока все не прояснится. — Крэй был близок к истерике. — Я ничего не крал. Меня ведь не арестуют?

— Кто вам сказал? — прорычал Свитхарт, грубо встряхивая его. Но он уже знал ответ.

— Я подумал, может, это… — глаза у Крэя недоуменно расширились. — Доктор Палмер.

Обман, промелькнула у Свитхарта мысль.

Спецагент Даррел Хупай въехал на стоянку аэропорта Санта-Фе и притормозил рядом с серебристым «мерседесом» Свитхарта. Он выскочил из своего седана, даже не захлопнув дверь, и помчался по скользкому асфальту. Чутье не подвело его, когда он решил поехать за Свитхартом и доктором Палмер. Он лишь надеялся, что не опоздал.

Хупай проскочил сквозь толпу пассажиров и вбежал в освещенное многолюдное здание аэропорта.

Свитхарт оттолкнул доктора Крэя с дороги, прошел несколько шагов, автоматически повернулся к окну, из которого просматривалось летное поле.

Сквозь залитое дождем стекло он увидел призрака.

Дрожь пробежала по его телу.

Он не остановился, подошел к дверям, которые распахнулись, выпуская его в темноту, в мир дождя.

Он ошибался. Ослепленный собственными ложными домыслами, он упустил очевидное.

Дрю Декстер, заместитель начальника службы безопасности ЛАНЛ, с его луизианским акцентом и проницательными глазами, повернулся к Свитхарту. Размытые красные неоновые огни освещали короткий ежик волос на голове Декстера. Красный свет, казалось, расплескался по мокрому асфальту.

Кристин играла с ними — Крэй, Сильвия, он сам, она всех выставила дураками.

Она вышла из дверей и направилась прямиком к Декстеру.

Свитхарт не сразу среагировал, все происходило как при замедленной съемке.

Декстер отошел от Кристин. Он выглядел спокойным, даже легкомысленным.

Он казался безоружным.

Свитхарт не удивился. Примитивное оружие вроде пистолета не подходило для его плана. Но Кристин Палмер подходила. И украденный биотоксин.

Остерегайся, будь внимателен, Рикиси, — обман.

У него еще оставался шанс все изменить, окружить аэропорт федералами, попробовать снять Декстера с помощью снайпера, рискнуть заложниками.

Голос Декстера снова эхом прозвучал в памяти: Если соберетесь звать подмогу, вспомните, что случилось с людьми на Фиеста-стрит. Это может повториться.

Он смотрел, как Кристин берет у Декстера чемоданчик, отходит. Она прижала чемоданчик к себе, посмотрела на обоих мужчин. Десять шагов отделяли их друг от друга, три вершины равностороннего треугольника. Со стороны — ничего необычного…

Свитхарт шагнул в сторону Декстера. Дождь стих, теперь капли походили на легкие булавочные уколы. Он сморгнул воду с ресниц.

— Дальше вы не пойдете, — обратился к нему Декстер. — Не создавайте ненужных сложностей.

Палмер медленно шла к маленькому двухместному самолету, красно-белой «Ситабрии», стоящей на краю летного поля.

Декстер направился за ней, Свитхарт тоже.

Шаг за шагом.

— Не глупите, — предупредил Декстер. — Здесь хватит токсина, чтобы повторить Фиеста-стрит. Но на этот раз погибнет гораздо больше людей.

— Делай, как он говорит, и все закончится, — сказала Кристин. Она продолжала идти к самолету.

Свитхарт покачал головой:

— Я не могу тебя отпустить.

Она пожала плечами:

— У тебя нет выбора.

— Она отправится со мной, — жестко проговорил Декстер. — Когда мы улетим, я сообщу вам, где искать алкахест.

Кристин шагнула к Свитхарту и одарила его ледяной улыбкой.

— Мне казалось, ты понял, что ты йорикири.

— Что? — с подозрением спросил Декстер.

— Так говорят в сумо. Его вытолкнули с ринга, — она быстро повернулась и пошла к трапу «Ситабрии», унося с собой чемоданчик.

Декстер направился следом за Палмер.

И снова Свитхарт пошел за ними. Это походило на причудливый танец, уличное представление. Он заметил, что дождь закончился, и высоко в небе появилась неровная узкая голубая полоска.

— Мы знаем, что вы все эти годы работали на китайцев, — сказал он в спину Декстеру.

Тот пожал плечами:

— Моя шпионская жизнь в прошлом. Вам сложнее из этого выпутаться, чем мне, Свитхарт. — На губах Декстера появилась легкая улыбка. — Вы слишком долго меня преследовали. Что до моей побочной деятельности, все просто — правительство мне задолжало. — Он показал на Палмер, стоящую с чемоданчиком в руке на трапе самолета. — Эти диски — моя безбедная старость. Все просто. И никаких тайн, потому что «плохие» действуют точно так же, как «хорошие». И меня достала непогрешимость правительства.

— А как же ваша семья? — напомнил Свитхарт. — Жена и дети?

— А что семья? О них позаботятся, я все устроил. Они никогда меня не понимали.

Пока Декстер говорил, Свитхарт подошел ближе, теперь он стоял примерно в восьми футах от Декстера. Столько же отделяло Декстера от самолета и Кристин.

— И вы считаете, что Кристин вас понимает? — продолжил Свитхарт.

— Да.

— Не будьте дураком.

Декстер засмеялся:

— Говорите за себя.

Свитхарт понимал, что наиболее уязвимы они будут, когда заберутся в кабину. Тогда у него появится возможность действовать.

Декстер, казалось, читал его мысли:

— Попробуйте остановить нас, и вы никогда не узнаете, где я оставил вторую порцию токсина. Вам придется жить с этим кошмаром.

Свитхарт замер. Выбор между действием и бездействием. Он мог остановить Декстера и Палмер, помешать их бегству. Но Декстер все еще контролировал ситуацию, и Свитхарт не мог больше рисковать жизнями невинных людей.

Сильвия предупреждала его не становиться на пути Декстера к цели. И она говорила ему о Кристин:

Не дай ей ослепить тебя, Свитхарт. Твое испытание только началось. Но ты не сможешь пройти его один. Тебе придется поверить Кристин Палмер. Довериться ей. У тебя нет выбора. Это наш единственный выход.

Но он не мог последовать ее совету. Слишком хорошо он знал Палмер и понимал, что никогда не доверится ей.

— Просто скажите мне, где алкахест, — проговорил Свитхарт. — Я хочу удостовериться, что никто не пострадает. Я не стану вам мешать.

Декстер взобрался по ступенькам и улыбнулся.

— Конечно, не станете.

Кристин повернулась к Свитхарту:

— Ты проиграл. Я победила. Я ухожу. Пришло время покончить с моей карьерой, а это весьма изящный способ. Я просто исчезну. Все когда-нибудь приходит к концу, разве ты этого не понял? Спроси своего друга, доктора Стрэйндж. Я знаю, о чем она просила тебя… она была права. Доверие — опасная игра.

Она забралась в самолет.

— Ах, да, Стрэйндж, — сказал Декстер. — Не понимаю, почему она выжила. — Он взобрался на крыло «Ситабрии». — Это в мои планы не входило.

Свитхарт услышал эти высокомерные слова и двинулся к самолету, готовый прикончить ублюдка голыми руками.

Но не успел.

Он услышал шаги, увидел пистолет в руке спецагента Хупая и всем телом бросился на него. Оба упали, пистолет отлетел в сторону.

Двигатель «Ситабрии» ожил, Свитхарт заорал на Хупая:

— Черт подери, дайте им улететь!

Они смотрели, как самолет разгоняется по взлетной полосе.

Глядя, как красно-белая «Ситабрия» взмывает в небо, парит, набирая высоту, касается облаков, свободная, как птица, он почувствовал, что внутри у него совсем пусто, не осталось ни воздуха в легких, ни мыслей в голове.

— Боже, что вы натворили! — произнес Даррел Хупай.

По почте пришла толстая картонная коробка. Без обратного адреса.

Оттуда выскользнули два компакт-диска.

И конверт.

Когда Свитхарт разрезал тонкую бумагу, осторожно развернул, на пол выпала одинокая газетная вырезка.

Колонка из «Интернешнл Геральд Трибьюн».

Потрепанная, слегка пожелтевшая, сухая.

Судя по дате, трехнедельной давности.

Сбоку надпись от руки:

Свитхарт убрал газетную вырезку в конверт.

На секунду он закрыл глаза, а когда снова открыл, перед ним раскинулся Лос-Анджелес, но мысли его блуждали где-то за океаном.

Он подумал о Сильвии, вспомнил свое обещание.

Дело сделано.