Темное дело в Гейтвее

Глава 9

Двадцать шестого октября, вернувшись домой после целого дня скучнейшей канцелярской работы, Вирлок сказал жене, что собирается поехать в Милледжвиль навестить Уэстина.

– Зачем, Честер? – попыталась возразить Юнис. – Разве ты и так не сделал все, что мог?

– Не знаю. Я все время пытался не думать о нем, но… Вот сегодня, например, я провернул гору бумаг, а спроси меня, что в них, – не сумею сказать.

– Но губернатор уже отклонил просьбу об отсрочке. Все твои усилия оказались безуспешными… Уэстин убил ее, и ты знаешь это, Честер.

– Нет, не знаю, – устало ответил Вирлок. – Именно поэтому я и хочу еще раз побеседовать с ним.

– Что ж, – согласилась Юнис, – поезжай, если так.

Вечер выдался холодный, и Вирлок включил в машине отопление. Сильный северо-западный ветер гнал сухие листья по обочинам дороги, петлявшей среди невысоких холмов красного суглинка. По радио транслировали музыку из какого-то ночного клуба в Майами, и ее звуки наполняли машину. «А ведь именно в Майами направлялся тогда Уэстин!» – вдруг подумал Вирлок. Время от времени мелодия обрывалась, и диктор принимался описывать Флориду – эту «подлинную страну грез».

До тюрьмы в Милледжвиле Вирлок добрался часов около десяти. Начальник тюрьмы хорошо знал Вирлока и, несмотря на столь позднее время, разрешил ему свидание с Уэстином. Он, правда, предупредил Вирлока о тяжелом физическом и моральном состоянии Уэстина и выразил сомнение в его способности вести разговор. Вирлок ответил, что он все же рискнет, и надзиратель провел его в камеру.

Уэстин лежал на койке с закрытыми глазами и даже не открыл их и не пошевелился, когда загремел замок двери. Не ответил он и на приветствие Вирлока.

– Извините меня, – заговорил Вирлок, невольно отводя взгляд от изможденного лица юноши. – Я очень хотел и пытался распутать этот клубок, но…

– Тогда что вам от меня нужно, мистер Вирлок? – спросил Уэстин, по-прежнему не шевелясь.

– Хочу еще раз побеседовать накануне…

– Спасибо. – Уэстин хотел сесть, но не смог. Вирлок поспешил помочь ему, потом встал рядом и прислонился к стене. Уэстин закурил, глубоко затянулся и уставился на Вирлока.

– Вам не надо отказываться от пищи, – заметил Вирлок.

– Жаль, я начал слишком поздно, – отозвался Уэстин, глядя сквозь зарешеченное окно в ночное небо. – Надо было пораньше.

– Что «надо было пораньше?»

– Начать голодать… Я надеялся, что ослабну и не буду так мучиться. Но боль тут, – он постучал себя по голове, – не проходит.

Они помолчали. Первым снова заговорил Вирлок.

– Я не могу долго оставаться здесь, Уэстин. Начальник тюрьмы – мой старый знакомый, иначе мне бы не добиться этого свидания.

– Но чего вы хотите от меня? Чтобы я снова рассказал все сначала? Сколько раз я уже рассказывал? Тысячу? Десять тысяч?

– И все же расскажите еще раз, – тихо попросил Вирлок. – Начните с того, как вы пришли на Бэккер-авеню и стали рассматривать дома. Рассказывайте все, что видели, что чувствовали… все-все, что придет на ум.

Уэстин попытался улыбнуться.

– Зачем, мистер Вирлок? Со мной все кончено.

– Я прошу вас!

Уэстин заговорил медленно, с трудом. Он рассказал о своем детстве в районе Лейквуда в Кливленде, о том, как издали рассматривал богатые, нарядные дома и уже тогда понимал, что ему никогда не придется жить в одном из таких домов. Он сказал, что и не стремился к этому и не видел в такой жизни ничего привлекательного, но с тех пор ему нравилось бродить по красивым улицам и рассматривать красивые дома.

– У меня не было ни зависти, ни ревности к их владельцам. В тот вечер я, пожалуй, и не обратил бы особого внимания на особняки вдоль Бэккер-авеню, если бы не женщина…

– Какая женщина?

– Просто женщина. Она шла по Бэккер-авеню, споткнулась и чуть не упала. Я даже подумал, уж не пьяна ли она.

– Возможно, так оно и было? – подавляя волнение, спросил Вирлок.

– Не думаю… Она пошла дальше – немножко, правда, неуверенно, – но и не так, как шел бы пьяный человек.

– А еще что вы помните?

– Это имеет какое-нибудь значение?

– Сейчас все, решительно все имеет значение, – ответил Вирлок. – Почему вы ничего не говорили о женщине раньше?

– Вначале забыл, а потом, когда вспомнил, решил, что никакого отношения к делу она не может иметь. Я увидел ее за несколько минут до того, как услышал крик и выстрел и вбежал в дом.

– Нельзя было умалчивать об этом, – мягко упрекнул Вирлок Уэстина. – Такие детали могут оказаться очень важными. Теперь скажите: она видела вас?

– Нет. Она споткнулась, уронила сумку или книгу – я не разглядел, что именно, – и пошла дальше. Нет, меня она не заметила. – Уэстин рассказывал таким ровным, монотонным голосом, словно речь шла о чем-то совершенно ему не нужном.

– Но вам хоть удалось ее рассмотреть?

– Да, и довольно хорошо. Она прошла под уличным фонарем, и я сказал бы, что ей на вид лет сорок пять – пятьдесят. У нее большой бюст, как бывает у полных женщин, когда они надевают узкий корсет или что-то вроде того. Боюсь ошибиться, но, по-моему, волосы у нее каштановые, а платье на ней было светлое.

– Какого цвета?

– Голубого или розового… Нет, зеленого… Не помню… – Уэстин вяло взглянул на инспектора. – Скажите, зачем вам все это, мистер Вирлок? Я уже примирился с мыслью, что мне придется умереть.

– Я ничего не могу вам обещать. Один шанс из десяти миллионов, что я снова увижу вас живым, когда уйду из этой камеры.

– Понимаю… Вы хотите выслушать конец моей истории?

– Вирлок кивнул, и Уэстин еще долго отводил душу, рассказывая о себе, о своем детстве, о том, какое горе принесло ему известие о гибели отца на войне, о днях, проведенных в детском доме. Он закончил как раз в ту минуту, когда вошел надзиратель и сообщил, что время свидания истекло.

– Биль! – сказал Вирлок на прощание. – Меня никогда не покидали сомнения, но сегодня я впервые могу заявить: я верю вам! Я верю, что вы не убивали Элен Макдафф, что все так и произошло, как вы рассказываете.

– Спасибо, мистер Вирлок.

Инспектор крепко пожал Уэстину руку, почти бегом покинул тюрьму и помчался в Гэйтвей. Остановившись у первой же бензоколонки, он позвонил Смиту и поручил вызвать в полицию к его приезду Кэйджена и Фэйна.

– Минут за пять-десять до убийства по Бэккер-авеню, близ особняка Макдаффов, проходила женщина, – начал Вирлок, когда в кабинете собрались Кэйджен, Смит, Фэйн и заместитель последнего капитан Альбертс. Он описал ее так, как рассказывал о ней Уэстин.

– Но что же мы можем предпринять? – заговорил Кэйджен. – Если бы мы знали ее фамилию…

– Тут много всяких «если», – проворчал Вирлок. По словам Уэстина, она несла в руках книгу. Давайте отсюда и начнем – с библиотек и магазинов. Надо поинтересоваться каждой читательницей, каждой покупательницей… Что же вы молчите? Думайте, черт побери! У нас же всего три дня!

– Вирлок, я вовсе не убежден… – начал было Фэйн.

– А я и не собираюсь ни в чем вас убеждать! – оборвал его Вирлок. – Не забудьте, что от исхода поисков зависит и ваша судьба. Почему бы не сделать еще одну попытку?

Все промолчали.

– Ну, хорошо, хорошо! – гневно крикнул Вирлок. – Просиживайте тут свои штаны, а я все равно найду эту женщину, даже если мне придется опросить всех жительниц Гэйтвея.

Он резко встал и направился к двери.

– Минуточку, Вирлок! – остановил его Кэйджен. – Дело вовсе не в том, что мы не хотим помочь вам. Мы просто не видим в этом никакой пользы.

– Дайте мне какую-нибудь ниточку, что-нибудь такое, что помогло бы установить личность женщины, и я обещаю вам всяческое содействие, – подхватил Фэйн.

– Я уже сообщил вам ее приметы со слов Уэстина. Надо опросить всех, кто проживает в радиусе десяти кварталов от особняка Макдаффа. Надо найти людей, которые видели ее в этом районе в интересующее нас время и могут ее опознать… – В ушах Вирлока снова прозвучал анонимный голос по телефону.

– Ну, и какие же вопросы мы должны задавать? – поднимаясь, спросил Кэйджен.

– Нужно сообщить тому, с кем вы будете разговаривать, приметы женщины, спрашивать, известно ли ему что-нибудь о ней, знает ли он кого-нибудь, кто хотя бы отдаленно похож на нее, – мать, бабушку, тетю, – кого угодно, чьи приметы пусть даже отчасти совпадают с приметами этой женщины, и кто был в том районе в нужное нам или даже в другое время. Возможно, женщина живет не в этом районе города и случайно оказалась на Бэккер-авеню. Возможно, она возвращалась из церкви и несла библию. Не исключено, что она няня или медсестра и читала книгу лежачему больному – значит, надо узнать, кто из жителей болел в это время и к кому приглашали няню либо сестру… Давайте с этого и начнем. Да, вот еще что… Фэйн, почему бы нам не воспользоваться вашей дорогостоящей электронно-вычислительной машиной? Все равно она стоит без дела.

– Не знаю, не знаю… – уклончиво ответил Фэйн.

Вирлок брезгливо посмотрел на него.

– Горбатого, то бишь негодяя, могила исправит!.. Ну, хорошо. Спанки сейчас на свободе. Я даю вам слово, что забуду о ваших с ним махинациях, если вы поможете нам в поисках этой женщины и отдадите соответствующее распоряжение своим подчиненным.

Фэйн некоторое время размышлял, потом тряхнул головой.

– Согласен. Что касается негодяя, называйте меня, как хотите.

– Всю собранную информацию передавайте в этот кабинет. Пять полицейских будут заносить ее вот на такие карточки. – Вирлок поднял перфорированную карточку для электронно-вычислительной машины. – Каждое отверстие представляет собой какую-то примету, характерную деталь, цвет волос, возраст, вес и так далее. После того как вся информация будет перенесена на такие карточки, мы вложим их в машину, и она отберет фамилии женщин, приметы которых совпадают с теми, что сообщил Уэстин. Мы впервые используем электронно-вычислительную машину для такой цели, и я, признаться, не очень уверен, что она нам поможет, но у нас нет иного выхода.

Вирлок тщательно проинструктировал группу из девятнадцати детективов, которым предстояло провести опрос в кварталах, расположенных в обширном районе вокруг Бэккер-авеню, и те немедленно приступили к работе. На следующий день, в десять утра, к ним присоединились двадцать семь добровольцев, в четыре часа – семнадцать, а в полночь – еще тридцать три.

Через пятьдесят семь часов, к утру двадцать девятого октября, оказались заполненными свыше семи тысяч девятисот карточек.

– Прежде всего отберите карточки с приметами женщины в возрасте между сорока и пятьюдесятью годами, – предложил Вирлок оператору.

Машина отобрала почти три четверти всех заполненных карточек.

– Теперь отберите из этой группы всех женщин с волосами каштанового цвета, – распорядился Вирлок.

После этой операции осталось около половины карточек.

– Теперь давайте по росту. Возьмем средний рост – пять футов и пять дюймов, возраст – между сорока и пятьюдесятью, волосы каштановые. Потом возьмем по весу.

Снова и снова в течение трех с половиной часов машина тщательно сортировала карточки, отбирая одни и отбрасывая другие. Из оставшихся после этого девятнадцати карточек восемь содержали почти одинаковую характеристику женщины, одиноко проходившей по Бэккер-авеню в то воскресенье, когда была убита Элен Макдафф, между восемью тридцатью пятью вечера.

– Ну вот, сейчас мы и определим вашу женщину, – волнуясь не меньше Вирлока, заявил оператор и заложил в машину оставшиеся девятнадцать карточек. Машина отобрала семь. Внимательно рассматривая отверстия на них, оператор громко сообщил:

– Рост – пять футов и пять дюймов… Возраст – лет сорок пять – сорок шесть… Глаза карие… Волосы каштанового цвета… Платье – светло-голубое… Профессия – либо няня, либо медицинский работник… На трех карточках из семи опрошенные называют ее миссис Джейн Морган, проживающей в доме номер двести пять по Файерхауз-драйв.

Вирлок и Смит бросились к двери.

Едва услыхав голос Джейн Морган, Вирлок понял, что его поиски увенчались успехом: это был голос той самой женщины, которая разговаривала с ним по телефону.

– Я так рада, так рада! – без конца повторяла Джейн. – Вы и не представляете, что со мной творилось все это время! Я же все видела, но так испугалась…

– А что, собственно, вы видели? – холодно спросил Вирлок.

– Ну, не само убийство, а как мужчина стоял перед женщиной и как направил на нее пистолет.

– Миссис Келли, вы понимаете, каких трудов нам стоило найти вас? – поинтересовался Вирлок.

– Не знаю, не знаю… Но я так рада, что нашли!

– Уильям Уэстин видел, как вы проходили в тот вечер по Бэккер-авеню, и даже помнит, как вы споткнулись на тротуаре.

– Правильно, – живо подтвердила Джейн, – споткнулась. Еще бы! Я так перетрусила, что у меня ноги отнялись…

– Но если Уэстин заметил вас на Бэккер-авеню уже после того, как вы увидели человека, стрелявшего в миссис Макдафф, значит, он никак не мог быть убийцей, верно?

– Конечно. Я все время знала, что там был не Уэстин.

– Знали?! – воскликнул Смит. – Знали и даже пальцем не шевельнули, чтобы спасти?

– Меня сбила с толку та служанка, – подавленно пробормотала Джейн. – Она ведь прямо указала на Уэстина…

– Это не освобождало вас от необходимости прийти к нам и высказать свои сомнения, – сухо проговорил Вирлок и встал.

Джейн закивала.

– Что со мной теперь будет? – спросила она.

– Ничего. Формально вы не нарушили никаких законов. Но вряд ли кто-нибудь одобрит ваше поведение. Люди невольно будут задаваться вопросом, как вы позволили себе примириться с тем, что должен умереть человек, которого вы могли спасти.

В тот же день, после часового допроса миссис Джейн Келли, районному прокурору Питеру Энстроу пришлось согласиться, что ее показания проливают новый свет на дело. Скрепя сердце он доложил об этом губернатору, и тот распорядился отложить исполнение приговора.

Часов в шесть вечера Вирлок, Смит, Энстроу, Эллендер, Фэйн и Гомерех, окруженные свитой репортеров, привезли миссис Келли в дом Макдаффа. Здесь она повторила свой рассказ, показала, каким путем шла в тот вечер, и без колебаний указала окно, через которое увидела происходившую в доме сцену. Затем миссис Келли разрешили вернуться домой, газетчики разошлись по своим редакциям. Энстроу и Фэйн уехали к себе на службу, и на тротуаре остались лишь Эллендер, Гомерех, Вирлок и Смит.

– Мистер Вирлок, – заговорил Гомерех, избегая смотреть на инспектора, – я поручаю вам и Смиту продолжить расследование по делу об убийстве Элен Макдафф.

Сопровождаемый растерянным Эллендером, Гомерех сел в машину и уехал. Вирлок медленно достал сигарету. Последние, еще теплые лучи октябрьского солнца освещали сад и склоненную над клумбой фигуру Нонны Эш. Из дома слева вышла Этта Саймонсон, но, увидев Вирлока и Смита, поспешно вернулась и демонстративно захлопнула дверь. Темно и тихо было в доме Роланда Гуда. Две недели назад Гуд уехал в Европу.

– Так что будем делать дальше, мистер Вирлок? – спросил Смит.

– Дайте подумать. Дайте мне подумать…

– Ну, хорошо, Смит, – спустя некоторое время обратился инспектор к своему помощнику. – Начнем с мотивов… Кому-то понадобилось убить красивую женщину по имени Элен Макдафф… Почему?

– Какой-то мотив можно найти у каждого, кого мы допрашивали. Каждый последний из допрошенных казался нам более вероятным преступником, чем все предыдущие.

– Может быть, Саймонсон убил Элен Макдафф, опасаясь ее болтливости?

– Она не отличалась болтливостью.

– Тогда что же могло толкнуть Саймонсон на убийство?

– Кто его знает… А вообще-то я не думаю, что это он убил ее.

– И правильно делаете. А что вы скажете относительно Роланда Гуда?

– Я много о нем думал. Гуд коллекционирует сплетни, но на этот раз мог пробраться в дом в надежде поживиться еще и милостями Элен Макдафф.

– Так. Теперь перейдем к самому Макдаффу.

– Его я подозреваю, пожалуй, больше, чем других. Однако есть одно «но». Если, как он сам признает, у него иногда возникало желание убить жену, почему он не сделал этого раньше? Поводов было сколько угодно. И потом, никто из тех, кто знал их семейную жизнь, не упоминал в разговоре с нами ни о его угрозах жене, ни о ссорах между ними. Мне кажется, он говорил правду, когда утверждал, что вернулся в тот вечер только с одной целью: потребовать, чтобы жена немедленно покинула его дом. Судя по тому, что я слышал об Элен Макдафф, она бы собрала вещи и уехала.

– А спустя полчаса Макдафф помчался бы за ней, – насмешливо заметил Вирлок.

– Весьма возможно, сэр.

– Допустим на некоторое время, что преступник не он, хотя у него был мотив, и очень серьезный. Ну, а Вудроу?

– У него безупречное алиби.

– Остается Джордж Эш. У этого человека был и мотив – я имею в виду ревность, – была и возможность, но… его алиби тоже не вызывает сомнений.

– Мотив у него основательный, это верно, – согласился Смит. – И возможность прекрасная: дома напротив, рукой подать, из особняка Эша гораздо удобнее наблюдать за домом Макдаффов и подкараулить нужный момент, чем из особняков Саймонсона и Гуда. Эш вполне мог незаметно пробраться к Макдаффам, разделаться с женщиной и так же незаметно вернуться к себе. Я бы, пожалуй, без колебаний назвал его убийцей, если бы не одно обстоятельство.

– Какое?

– Показания Берты Пул. Она же утверждает, что убийца был невысоким и худым, а все, кого мы сейчас перечислили, за исключением Роланда Гуда, – высокие, крупные, легко запоминающиеся люди. – Смит покачал головой. – До тех пор, пока обе – и Берта Пул и Джейн Келли – продолжают утверждать, что убийца был низеньким и худым, им не может быть ни Джордж Эш, ни Макдафф, ни Саймонсон, ни даже Вудроу, хотя у каждого из них был мотив и каждый из них во время убийства находился где-то неподалеку.

– Согласен. Нам нельзя забывать о показаниях Берты Пул и Джейн Келли. Но тогда у меня возникает вот какая мысль: если надо искать невысокого худого человека, то не могли оказаться им какой-нибудь прохожий? Сделав свое дело, он мог выбежать через заднюю дверь и скрыться.

– Теоретически не исключено, но не думаю. В тот вечер к Макдаффам то приходили, то уходили люди. Случайного прохожего это бы отпугнуло. И еще: вспомните, сколько людей мы опросили, когда искали Джейн Келли, и ведь ни один из них даже не упомянул о каком-то человеке, которого бы заметили в нужное нам время близ дома Макдаффов, за исключением, конечно, тех, кого мы уже проверяли… Нет, нет, мистер Вирлок! Это не мог быть прохожий. Убийца живет где-то здесь, по соседству, он невысокий и худой – это не вызывает сомнений, ведь Пул и Келли не могли сговориться.

– Вполне резонно, – согласился Вирлок. – Вот что я хочу предложить: раз уж мы тут, рядом, давайте-ка еще раз поговорим как следует с Бертой Пул.

Смит кивнул, они пересекли улицу и направились к особняку Эшей. Заметив работавшую в саду хозяйку, Вирлок и Смит подошли к ней.

– Здравствуйте, – поздоровался инспектор. – Вы, наверно, уже слышали, что получены данные, опровергающие виновность Уэстина?

– Нонна Эш выпрямилась над клумбой, запахнула на себе старый пиджак и холодно взглянула на Вирлока.

– Ну и что? Теперь вы собираетесь арестовать моего мужа?

– Но если убийца не Уэстин, против мистера Эша возникают серьезные подозрения… Смит, позовите Берту Пул.

Смит быстро направился к дому.

– Мужа нет.

– Я хочу говорить не с ним, а с вашей служанкой, – пояснил Вирлок, обводя взглядом сад. – А вы, миссис Эш, кажется, обожаете цветы. По-моему, у вас самый красивый сад во всем городе.

– Во всяком случае, хотелось бы думать.

– Вы, конечно, уделяете ему массу времени? Я хорошо это знаю: моя жена тоже увлекается цветами.

– Приходится, – односложно ответила Нонна Эш, занятая какими-то своими мыслями.

Из дома появились Берта Пул и Смит.

– Здравствуй, Берта, – начал Вирлок, когда они подошли. – Мне хотелось бы уточнить кое-что. Мы нашли еще одного свидетеля, и, если верить его показаниям, никак не получается, что ты могла видеть, как Уэстин убивал Элен Макдафф.

Берта развела руками.

– Ничем не могу помочь, сэр. Я говорила то, что видела.

– Понимаю, понимаю. Я же не утверждаю, что ты лгала. Так вот, ты заявила, что это не был ни мистер Эш, ни мистер Макдафф, поскольку оба они высокие и крупные, а убийца, по твоим словам, невысокий и довольно худой. Так, Берта?

– Так, сэр.

– Миссис Джейн Келли тоже видела убийцу и тоже описывает его как сравнительно невысокого и худого человека, но это не мог быть Уильям Уэстин, потому что, когда она проходила мимо дома, и увидела в окно убийцу с пистолетом в руке, Уэстин находится на улице, недалеко от нее.

– Ей лучше знать, что видела ОНА, сэр, а я говорю о том, что видела Я.

– Однако ты тоже не сразу опознала Уэстина: ему пришлось надевать пиджак и кепку.

Берта растерянно посмотрела то на него, то на Смита, то на хозяйку.

– Если вы говорите, что это был не Уэстин, тогда я не знаю, кто это был.

– А это была миссис Эш, Берта, в том же самом пиджаке, который сейчас на ней, и вот в этой же мужской спортивной кепке. Скажите, миссис Эш надевает охотничью или спортивную кепку с длинным козырьком, когда выходит работать в сад?

– Что за глупости вы говорите! – побледнев, крикнула Нонна Эш.

Вирлок не сводил с Берты взгляда. В глазах у женщины промелькнул ужас, она внимательно посмотрела на хозяйку, и на лице у нее отразилось смятение.

– Так это была миссис Эш, верно, Берта? – спокойно, но твердо повторил Вирлок. – Из-за пиджака и кепки ты приняла ее за мужчину… А кроме того, ты и мысли не могла допустить, что это была миссис Эш.

Берта стояла с полураскрытым ртом, продолжая всматриваться в хозяйку.

– Не верь ему, Берта! – Миссис Эш протянула к ней руки. – Не верь! Он морочит тебе голову!..

– Вы заметили, миссис Эш, – продолжал Вирлок, – что ваш муж внимательно наблюдает за домом Макдаффов. Вы прошли в сад и сделали вид, что занялись цветами. По обыкновению на вас был его старый пиджак и кепка с длинным козырьком. Как только Макдафф уехал, ваш муж незаметно отправился к его жене. Вы уже знали, что ваш супруг возобновил роман с Элен Макдафф, и поняли, что он пошел на очередное свидание с ней. Побыв некоторое время у Макдаффов, он вернулся.

– Ложь! – в отчаянии воскликнула Нонна Эш.

– Вы боялись потерять мужа и потому тут же отправились к Элен Макдафф, собираясь переговорить с ней и раз и навсегда положить конец этой связи. По всей вероятности, она рассмеялась вам в лицо, а может, просто промолчала, не желая вас замечать. Вы говорили, а она молчала и улыбалась. Именно так она вела себя со своими любовниками и не видела необходимости вести себя иначе с ревнивой женой.

– Ложь, ложь, ложь! – крикнула миссис Эш.

– У вас, миссис Эш, – невозмутимо продолжал Вирлок, – был и мотив, и возможность, и неплохое алиби. Вы часто бывали в саду, и никто не обращал внимания, когда вы там появлялись и когда уходили. Вы работали в саду в разное время, и поэтому муж, вернувшись в тот вечер домой, не заметил вашего отсутствия; он клялся и божился, что вы были вместе, когда раздался выстрел. На самом же деле, выстрелив в Элен, вы тут же бросились бежать, обогнули особняк Макдаффов, перебежали улицу и укрылись у себя. Это ваши шаги слышал Уэстин. В сумерках вас легко можно было принять за Уэстина – такой же широкий пиджак был и на нем, кепка очень похожа на вашу.

Итак, вы проскользнули к себе через черный ход, сняли пиджак, сбросили кепку и вошли в комнату, где ваш муж сидел у телевизора. Именно тогда, очевидно, он и спросил вас, не слышали ли вы звук, похожий на выстрел. И что же вы ему ответили, миссис Эш? Вероятно, вы ответили, что ничего не слышали: вам надо было выиграть время. Тогда муж сказал, что это определенно был выстрел, и вышел узнать, в чем дело.

Нонна Эш с ужасом смотрела на Вирлока. Берта плакала.

– Кстати, почему вы так много пьете, миссис Эш? – спросил Вирлок. – Помните, мы пришли к вам утром, а вы уже еле держались на ногах. Ваш муж поразился, когда мы рассказали ему об этом. Почему, миссис Эш, такая женщина, как вы, должна напиваться с утра? Молчите? – Вирлок повернулся к Берте. – Так ты видела миссис Эш, Берта, я не ошибаюсь?

Берта разрыдалась и закрыла лицо передником.

Нонна Эш вдруг криво улыбнулась и прошептала:

– Слишком уж она нравилась всем…

Смит шагнул к миссис Эш и положил руку ей на плечо.

– Пойдемте, – сказал Вирлок.