Темнота в большом городе

Истории, рассказанные в Нью-Йорке

Прости, прости! Все крепнет шквал,

Все выше вал встает,

И берег Англии пропал

Среди кипящих вод.

Плывем на Запад, солнцу вслед,

Покинув отчий край.

Прощай до завтра, солнца свет,

Британия, прощай!

''Паломничество Чайльд-Гарольда''

Джордж Гордон Байрон

1

Мы летим в Нью-Йорк! Ура! Это будут самые суперские каникулы за всю историю человечества! Потому что я самолетов настоящих ни разу не видел, только по телику, и в аэропорту ни разу в жизни не был!

А начиналось все просто отвратительно. Мне нужно было ходить на занятия для отстающих, вместе с МакГинти. Математика, французский, история… и училка Адамс. Я всерьез подумывал о том, чтобы застрелиться. МакГинти за год довели училку до белого каления. Шон сказал, что ее нервная система превратилась в атомную бомбу, а в молодости это был всего лишь кипящий чайник.

Да, МакГинти доведут кого угодно. Если кто-нибудь думает, что я тупой, раз мне понадобились дополнительные занятия, то взгляните на парочку МакГинти, более бестолковых в плане учебы свет еще не видывал, кажется, им уже ничто не поможет. Но МакГинти почему-то не слишком-то переживают по этому поводу. У них клевые предки. Что бы детишки ни натворили, папаша МакГинти упорно твердит, что они настоящие ирландцы до мозга костей, истинные дети своей страны, последние из великих королей. (Кстати, даже фильм такой есть, я видел, по-моему, все ирландцы немного повернутые.)

Каникулы с самого начала не клеились. Папа подхватил насморк и бродил по дому с телефоном в чудовищном настроении, он орал на все, что ему попадалось на глаза. Шон совсем раскис, его бросила подружка, какая-то Кэтти, но самое смешное, что поэтому он и расстроился, похудел еще больше, чем обычно, и окончательно ушел в себя, замкнулся. Я здорово перепугался за брата и твердо решил: Шона нужно срочно спасать. Но Энн быстро дала мне понять, чтобы я не смел даже лезть в эту заваруху. Она поймала Кэтти в школе и сказала ей все, что о ней думает, короче наорала на нее, прижав к стенке. Кэтти потом полдня боялась нос высунуть из женского туалета. Энн приходит в ярость, когда кто-нибудь нападает на Шона. После того, как он в прошлом году показал нам привидений и драконов, Энн его просто боготворит. Авторитет моего брата для нее незыблем, как, впрочем, и для меня, конечно, тоже. Энн всегда защищает Шона, правда в большинстве случаев он об этом не догадывается.

И вообще, что касается Энн, то ее в школе все боятся, даже называют ''Грозной МакГинти'' и ''Грозовой МакГинти'', а чаще ''Грозой всех англичан'', ''Напастью ирландской'', ''Проклятьем ирландским'', ну и еще по-всякому.

Но самое ужасное, Дарси куда-то пропала. В канун Рождества она отправилась искать своего заблудшего мужа. С тех пор мы о ней ничего не слышали. Мама несколько раз отправлялась на поиски Дарси, но возвращалась ни с чем.

Короче, все было плохо, пока не наступил чудесный понедельник. Пришло письмо от Дарси, вернее это была открытка со Статуей Свободы. Дарси писала, что всех нас очень любит и зовет в гости в Нью-Йорк. Она нашла своего мужа, он работает в какой-то большой фирме на Манхэттене. И теперь у них с Дарси появилась квартира с восхитительным видом на небоскребы. Поэтому они будут ужасно рады, если мы прилетим в гости.

Нью-Йорк! О таком счастье нельзя было и мечтать! Жизнь прекрасна!..

– Что мы будем делать в Нью-Йорке?! – воскликнула мама, с ужасом глядя на папу.

Бабушка заявила, что ноги ее не будет за океаном, в этой огромной безобразной стране, где нет ничего святого. А папа глубоко задумался.

Ох, уж эти взрослые, вечно они все усложняют!

2

МакГинти быстро пронюхали, что мы в Нью-Йорк собираемся, и заявились к нам на чай, явно с намерениями. Пока мистер МакГинти хлебал чашку за чашкой, миссис МакГинти щебетала воробушком.

– Вы знаете, у нас ведь вся родня в Америке. Да-а-а, такое несчастье, такое несчастье. Мы никак не смогли выбраться… Ах, нам здесь так хорошо, у вас в Англии, тут очень мило, не так, конечно, как у нас в Ирландии, ну, вы понимаете… Но все наши родственники теперь живут в Бостоне, если бы вы знали, как это тяжело, мы ужасно по ним скучаем… так далеко, ах, так далеко… Все там… – тут миссис МакГинти затараторила по-ирландски и принялась перечислять всех родственников по именам.

У меня голова закружилась от этих бесконечных Мак и О'. Если бы мистер МакГинти не захлебнулся чаем, она бы никогда не остановилась.

– Только Норман живет в Нью-Йорке, – заключила, наконец, миссис МакГинти. – Ты помнишь Нормана, дорогой? Ему сейчас наверно лет двадцать пять, кажется, он продает машины, или моет их, ах, не помню, ты не помнишь, дорогой? Ну, не важно. Многие уехали уже так давно, что даже не видели Энн и Пэтти, – миссис МакГинти тяжело вздохнула и принялась перечислять тех родственников, которые, по ее мнению, были лишены великого счастья лицезреть ''милых крошек'' МакГинти.

Это могло бы продолжаться бесконечно, но мистер МакГинти напился чаю и вмешался в разговор:

– Короче, мы с Шейлой тут подумали и решили отправить наших отпрысков в Бостон к родне. Пусть там знают, что наш славный род МакГинти жив, мы еще себя покажем! Ирландия процветает не смотря ни на что!.. Мы бы тоже с радостью навестили родственников, да только капиталы пока не позволяют. Ну так вот, раз вы летите в Нью-Йорк, не могли бы по дружбе подбросить наших ребятишек. Передадите их Норману, чтобы с рук в руки, а уж он их в Бостон сам доставит, как миленьких. Ну, договорились?

Мистер МакГинти расплылся в улыбке. Мама с опаской покосилась на младших ''лапочек'' МакГинти, которые тут же состроили ангельские мордочки.

– Они так обрадуются! – завопила счастливая миссис МакГинти. – Вот увидите! Такое счастье! Не беспокойтесь, у вас не будет проблем. Мы уже все подсчитали, на билеты, на еду, на мелкие расходы. Вы ведь знаете, Энн и Пэтти, если постараются, могут быть такими милыми и послушными. Я уверена, они не доставят вам особых хлопот.

МакГинти изливались в благодарностях до позднего вечера, хотя папа так и не сказал ничего определенного. Понятное дело, против МакГинти не попрешь, не на тех напали, они всю душу вытянут, но всучат своих отпрысков кому попало.

На следующий день папа вышел из задумчивого ступора, и мы все вместе отправились в Лондон за билетами.

– Супер экономичный рейс в Нью-Йорк, нужно только купить билеты за месяц, – объяснял папа с сияющим видом, пока мы таскались за мамой по магазинам. – Документы у нас в порядке, один мой старый приятель подсуетился, он мне еще с колледжа задолжал. Так что через месяц будем гулять по Бродвею!..

3

Вместе с августом наступила невыносимая жара. Шон предположил, что старушка Британия переплывает экватор. Если и дальше так пойдет, то вместо дебрей Нью-Йорка мы будем бродить в африканских джунглях. Все здорово раскисли от жары, стали сами не свои, шатались по дому полуголые с красными мордами. Бабушка целую неделю оплакивала двух старичков, утонувших в фонтане, и каждый час оповещала нас о своем скором отбытии на небеса, установив требование: похоронить ее только в соборе Святого Павла.

В конце концов, мы дошли до такого состояния, что начинали жутко орать, ругаться и швыряться чем попало в того, кто болтал о погоде, поэтому большую часть времени все просто молчали. А злющая от жары Энн МакГинти укусила веселого молочника, который неосторожно ляпнул: ''Чудная погодка сегодня!'' Да, очень неосмотрительно с его стороны. Даже Пэт держался подальше от сестренки в эти дни. Ведь разозлить Энн все равно, что разбудить спящего дракона.

Кстати, насчет драконов, Шон сказал, они не полетят в Африку в этом году, скорее всего, проведут каникулы у нас, в Британии. Так что мы еще вовремя сматываемся. В такую жарищу неминуемое засилье драконов может привести к повторному концу Британской Империи, ну, или вообще туманного Альбиона. Если только не удастся уговорить премьер-министра запастись фейерверками.

К тому времени, когда нам нужно было ехать в Лондон, никто уже не в состоянии был сдвинуться с места. Честно говоря, я не помню, как мы очутились в Лондоне. Это на веки осталось бы загадкой истории, но предприимчивый Шон все заснял. Ему подарили-таки видеокамеру на тринадцатилетие. Теперь Шон не расстается с ней и снимает круглые сутки, даже во сне. Видимо, душевные раны залечивает.

Вывалившись из поезда, мне показалось, будто Лондон превратился в одну гигантскую печку, или вернее жаровню, или духовку, короче, во все сразу. Шон сказал, что на раскаленном асфальте можно жарить бесплатную яичницу.

Пока мы торчали на вокзале, разморенные духотой, папа искал такси. Бабушка давно находилась в предобморочном состоянии. Пэт повис на Энн, Энн повисла на мне, я повис на чемодане. Мама изо всех сил размахивала огромным веером, словно хотела улететь. Нас измучила жажда после десяти бутылок Кока-Колы, и невыносимо клонило в сон.

Таксист ни слова не понимал по-английски. Папа сказал, что он из Камеруна, это где-то в Африке. В жизни не видел такого тесного такси, все стены и окна были обиты подушками с пальмами и дикими зверями, и отовсюду свешивались какие-то подозрительные желтые веревочки, которые облепили нас со всех сторон, чуть только мы втиснулись на заднее сиденье. Таксист из Африки оказался очень разговорчивым парнем, болтал без умолку, при этом белоснежная улыбка не слезала с его лица, словно облитого шоколадом. Он беспрестанно оборачивался к нам, кричал на другие машины, размахивая руками, а папе приходилось следить за дорогой. Каждые пять минут мы застревали в пробке, тогда африканец весело хохотал и убегал покурить с другими таксистами. Во время очередного перекура папа объявил, что мы безнадежно опаздываем в аэропорт. Он отловил нашего таксиста и принялся трясти его за шиворот, вращая глазами и выкрикивая хриплым голосом: ''Хитроу! Хитроу! Хитроу!'' Веселый африканец ничуть не испугался, наоборот, название аэропорта его почему-то еще больше рассмешило. Он вообще понятия не имел, где этот аэропорт находится.

Пришлось папе самому сесть за руль. Мы понеслись, как сумасшедшие, сбивая все, что на пути попадалось, а за нами неслась вся полиция Лондона. Ну просто фильм ''Такси-Форсаж 007: угнать за полчаса.'' Французы с американцами обзавидуются, если найдут видеокамеру Шона и соберут ее по кусочками после того, как мы разобьемся вдребезги. Завтра в газетах появятся жуткие фотографии с трупами и развалинами: ''Стоит ли Америка таких жертв?'', ''Лондон атакует взбесившееся такси!'', ''Джордж У. Уинкл из Фалмута, Корнуолл, отец многодетной семьи остался без работы. Отчаявшийся папаша взял в заложники африканского таксиста и с бешеной скоростью носился по Лондону, подвергая опасности свою семью и требуя справедливости!''

Вытаскивая нас из дымящейся и основательно помятой машины, неунывающий африканец философски заметил:

– Англия – хороший страна. Но Африка – лучше. Холодно здесь очень.

4

Самолет до Нью-Йорка уже практически улетал. Мы бежали быстрее ветра, а впрочем, ветра-то как раз не было, ну, короче, быстрее всего на свете, так бежали, как никогда еще не бегали. Марафонцам и не снилось. Впереди всех летел папа, подгоняя нас громовым голосом. Голова кругом пошла, в глазах все вверх тормашками прыгает, ног не чую, руки затекли, сердце в пятках – последние минуты моей короткой жизни. Мы будем бежать, пока не упадем замертво. Смерть в аэропорту – как трагично!

– К сожалению, рейс до Нью-Йорка задерживается по техническим причинам, – донесся приятный женский голос.

Я думал, это последние слова, которые я слышу. Потому что тут же бухнулся на пол. Энн свалилась на меня. Пэт заорал, что его сейчас вырвет. А папа схватился за бок. Минут десять мы лежали на скамейках в зале ожидания. Потом откуда-то, словно внезапным ураганом, принесло разъяренную бабушку, которая отстала по дороге.

Часа через два снова объявили посадку на наш самолет. Папу как ветром сдуло. Никто еще ничего не понял, а папа уже вернулся обратно. Спустя час всех пассажиров сняли прямо с трапа, потому что самолет загорелся. Даже дураки поняли, что самолеты сегодня летать не будут. Все пошли обедать, а мы торчали в аэропорту под строгим папиным присмотром. Он выглядел так, будто у него палец застрял в розетке с заземлением.

– Лапочка, супер экономичный рейс… Нью-Йорк… Нужно только купить билеты за месяц… Мы пойдем гулять по Бродвею…

– А я хочу в туалет! – заявила Энн. – И вообще Пэтти сейчас вырвет!

– Мама, я пить хочу! – умоляюще простонал я, распластавшись на полу под креслом.

– Джерри, встань сейчас же! – крикнула мама. – Пол холодный!

– Потому и лежу, – пробурчал я в ответ. (Женщины!) – Подо мной уже стулья плавятся, не могу сидеть.

– Пойду куплю мороженого, – выразил Шон общую заветную мечту.

– Туалет! – Энн тоже вскочила, хватая брата за шиворот. – Мы пойдем…

– Ни с места! – рявкнул папа так, что все тут же сели. – Никто никуда не пойдет!

– Но, Джордж…

– Я сказал, всем оставаться на своих местах и не двигаться! До тех пор, пока не появится наш самолет! Супер рейс в Нью-Йорк! Вот-вот объявят посадку!..

– Успокойся, Джордж, – пролепетала мама. – Все хорошо…

– Изверг! – бабушка стала наступать на папу. – Всех нас со свету сживешь! Я всегда это знала! Нелли, ты вышла замуж за себялюбивого, расчетливого, циничного эгоиста!..

– Пить хочу! Умираю! – стонал я из последних сил.

– Как насчет того, чтобы пообедать? – спросил Шон, настраивая видеокамеру. – Давайте, я вас сниму…

– Меня тошнит! – хныкал Пэтти, хватаясь за живот.

– Сейчас описаюсь! – завизжала Энн. – По-мо-ги-те-е-е!!! Кто-нибудь, на помощь!!! Убивают!!!

После пятиминутных душераздирающих воплей Энн, как и следовало ожидать, явились сонные полисмены. Они обливались потом в своих съехавших на самый нос касках и, кажется, с трудом сохраняли ориентацию в пространстве. Что, тем не менее, не помешало им арестовать папу. Бабушку за агрессивное сопротивление тоже увели куда-то.

Мы получили свободу, и маме пришлось срочно тащить Энн и Пэтти в туалет. Шон и я тоже пошли. Несмотря на кризисное состояние уже изрядно позеленевший Пэтти отказывался идти в женский туалет, куда тащила его неразумная мама, и отчаянно упирался. В конце концов, его вырвало прямо на мамино новое платье.

– Подумаешь, обычное дело, Пэтти все время рвет. Давайте, я вас почищу, миссис Уинкл! – предложила Энн с довольной ухмылкой и уже протянула руки к маме, но та быстро заперлась в самой последней кабинке и отказывалась выходить, заявив, что лучше умрет здесь, чем покажется в таком виде.

Тогда Шон водворил Пэтти в мужской туалет, а сам пошел за маминым чемоданом, чтобы она смогла переодеться. Мама застряла в туалете надолго. По такому случаю Шон повел нас в кафе.

Налопавшись до отвалу мороженого, Энн предложила поиграть в скрытую камеру. Предупреждаю сразу, это была полностью ее идея. Следовало, конечно, насторожиться, но можно было хорошо подзаработать, а такой шанс упускать нельзя. Я, Энн и Пэт притворились бедными заблудившимися сиротками, которых бросили в аэропорту еще в младенчестве. Для большей достоверности Энн порвала мою рубашку и нарисовала мне фломастером огромные синяки под глазами. Пэтти и так ничего не требовалось, он был все еще зеленый и только пустил почти натуральную слезу. А уж себя Энн разукрасила на славу, всеми цветами радуги. Даже я испугался, она стала похожа на Квазимодо из мюзикла ''Нотр Дам'' и очень реалистично прохромала следом за официанткой. Шон тем временем пристроился в сторонке с видеокамерой, правда я так и не понял, зачем она нужна.

– Мы же играем в скрытую камеру, балбес, – прошипела Энн. – А ну сделай безумные глаза.

Я опять не понял, а Энн уже завела пластинку:

– Десять лет назад наш папа потерял последнюю работу и ушел в запой. С тех пор он не просыхает и уже пропил все деньги и мебель. Папа всех нас бьет и посылает работать на фабрику. Мы не ели и не спали шесть дней. У нас животы пучит от голода. – Энн хныкала все громче и жалобней, охотно демонстрируя посетителям кафе свои нарисованные язвы и синяки. – Наш дом сгорел, мы живем в приюте, там тоже бьют. Это мои братья, они совсем чокнутые, видите, какой безумный, – Энн ткнула в меня пальцем. Я промычал что-то неопределенное. – Наша мама погибла в автокатастрофе. Взбесившееся такси, слыхали? Ее тело опознали только с помощью молекулярного анализа. После этого дедушка не вынес тяжелой жизни и покончил жизнь самоубийством, бросившись с Тауэрского моста. А бабушку захватили афганские террористы, держат в горах на Ближнем Востоке и требуют выкуп. Денег нет, а папа в тюрьме… Подайте на билет до Нью-Йорка!

Нам кучу денег отвалили и еще накормили бесплатно. А потом пришли полисмены и увели под конвоем в детскую комнату. Ох, и перетрусили же мы! Злющая тетка в форме давай нас допрашивать. Сколько мы денег насобирали? Как долго шляемся? На кого работаем? Где сообщники? Шона мы не выдали. Хотя вскоре он сам явился. Его тоже замели.

– Из-за тебя нас теперь в тюрьму посадят, – прохрипел я со злостью.

Пэтти захныкал. А бессовестная МакГинти опять взялась за свое.

– Ваши английские полисмены какие-то тупоголовые. У нас в Ирландии этот приемчик срабатывал безотказно.

– Дура, – возразил я, за что тут же получил локтем в бок. Уй-я! Локти у нее железные что ли! Костлявая, как скелет.

– Перестань реветь. Распустил слюни.

Пэтти тоже получил удар в ребра.

Вдруг влетает мама, взъерошенная вся, красная, жуть. Веером машет, как заведенная, будто сквозняк. А в руках у нее почему-то доллары. Это она папу пришла выручать. А дяденька-полисмен вежливо так ухмыляется и спрашивает:

– Это не вы случайно в автокатастрофе погибли?

– Что за фамильярность такая…

И тут мама увидела нас, чуть в обморок не грохнулась. Только дяденька-полисмен ее вовремя водой окатил.

– Значит так, детей в интернат для трудновоспитуемых. Родителей под суд.

– Да как вы смеете! – обиделась мама. – Да я вас!.. Да вы знаете, кто мой муж!..

– Знаю. И потому кричать не советую и руки распускать тоже. Тут одну старушку уже отправили, куда следует. Между прочим, за дачу ложных показаний и взятку на посту можно загреметь…

– Домой хочу! В Ирландию! – завопил Пэт.

– Ирландская Республиканская Армия никогда не сдается! – подхватила Энн, вскочила и ткнула в полисмена пальцем. – Берегитесь! Все равно победа будет за нами! Это я вам говорю, потомок великих ирландских королей!

Полисмены быстро смекнули, что дело терроризмом пахнет. Такой тут переполох начался, аж страшно стало. Аэропорт отцепили, все обыскали с собаками, включая нас. Но самое смешное, что кончилось это безобразие на удивление мирно. Появился папин друг из колледжа, видимо много он папе задолжал, если смог вызволить нас всех и даже МакГинти, хотя Энн еще долго кричала полисменам:

– Мы вам устроим революцию!

5

У меня никогда в жизни не было такого ужасного, противного, дурацкого, невыносимо-чудовищно-душного дня. Жарища страшная. Нервы на пределе. Зато я понял, что аэропорты не очень-то уважаю. Здесь нужно все время ждать: когда самолет починят, потушат на нем пожар, заново покрасят, почистят, помоют, снова что-нибудь починят, и каждый час гоняют тебя по взлетному полю туда и обратно. Мне это не понравилось, и другим тоже. К тому же папа явно не собирался нас развлекать и хоть как-то скрасить унылое пребывание в аэропорту. После всех утренних происшествий он вообще двигаться запретил, а сам в газету уткнулся. Тогда бабушка в знак протеста грохнулась в обморок, и ее отвезли в медпункт на каталке.

Мы слопали штук пятьдесят мороженого. В животе прямо все слиплось. Так прихватило, жуть! Мама потащила меня в туалет, а Шон припрыгивал рядом со своей видеокамерой. Сказал, что снимает для достоверности жизни или что-то типа того. Это он на мне экспериментирует. Ну, ладно, Спилберг будущий, я тебе еще покажу!.. Самое интересное, пока меня на изнанку выворачивало, наш самолет вдруг собрался немедленно взлетать. И все пассажиры, которые с утра разъехались в отели, в одну секунду очутились у трапа и только нас дожидались. А мы как всегда опаздывали.

По опустевшему залу ожидания метался растрепанный папа, он рвал на себе волосы и в отчаянии издавал какие-то странные звуки. Мама сперва даже решила, что папа успел напиться в ее отсутствие. Но дело было в другом. МакГинти куда-то удрали, как сквозь землю провалились. Бедные полисмены сбились с ног, пока искали. Честно говоря, они всю нашу чокнутую компанию видеть уже не могли, столько хлопот им даже VIP-персоны не доставляли, и голливудские звезды. Снова пришлось отцеплять аэропорт, притаскивать злющих голодных собак. Обыскивать все сверху до низу. МакГинти словно испарились. И самолет улетает!.. Маму целых полчаса приводили в чувство и отпаивали валерьянкой. Папа сдался и предложил плюнуть.

– Супер-экономичный рейс… – бормотал он, стоя перед мамой на коленях. – Дорогая моя, любимая, счастье мое, жизнь моя… Нью-Йорк, самолет, Бродвей, сейчас или никогда… Может, так надо? Вот и правильно. Что ни делается, все к лучшему. Нелли, это не дети, я тебя предупреждал, это маленькие, ужасные, опасные чудовища. Они нам еще попортят нервы. Дорогая, пойми меня правильно, лезть в самолет с детьми МакГинти – это самоубийство! Мы бы все равно потеряли их рано или поздно. Так лучше рано, чем поздно, любовь моя.

Папина страстная мольба возымела действие, и мы сели в самолет. Только я подумал, что буду скучать по младшим МакГинти, как нос к носу столкнулся с Пэтти, перемазанным в шоколаде и чрезвычайно довольным. Оказывается, они все это время прятались в самолете. Энн с торжественным видом восседала в кресле посреди салона первого класса для курящих.

Ух, как радовалась вся полиция, таможня и прочие служащие аэропорта, полным составом провожая нас на взлетной полосе. Они еще долго прыгали от счастья, махая вслед улетающему в душную ночь самолету и утирая слезы от переполнявшей их благодарности господу богу, что мы наконец-то убрались прочь и оставили всех в покое.

Опустившись на свои места и с легкой тоской глядя на удаляющиеся огни Лондона, мы уже собрались перевести дух, как вдруг мама издала оглушительный вопль:

– Джордж, дорогой, моя мама!..

Правда, а куда опять подевалась наша неугомонная бабуленька?

– Мы забыли мою маму, Джордж!

– Где она была? – произнес папа без особого интереса. – Кто видел бабушку последний раз?.. Дорогая, ты ведь всегда говорила, что твоя мама ужасно боится летать. Мы бы все равно не смогли запихнуть ее в самолет…

Все облегченно вздохнули, глядя на удаляющиеся огни Лондона. Старая добрая Англия осталась далеко внизу. Нас ждали каменные джунгли Нью-Йорка.

– Летим на Запад, солнцу вслед, покинув отчий край, – пробормотал Шон, устремив сонный взгляд на мерцающие огоньки. – Прощай до завтра, солнца свет, Британия прощай.

6

Предстояла бурная и душная ночь в облаках. Нет, в устрашающе-огромных черных грозовых тучах. На горизонте вспыхивали ослепительные молнии, одна ярче другой, они будто рассекали небо на осколки, которые того и гляди обрушатся нам на головы.

– Джордж, милый, ты уверен, что мы правильно поступили? – произнесла мама, прислушиваясь к раскатам грома. – Погода портится, разве мы можем лететь в грозу? Милый, ты слушаешь?

– Экономно-суперский рейс… Только раз в году… Купить билеты за месяц… – бормотал папа, откинувшись в кресле и прикрыв глаза.

Энн и Пэт здорово поцапались, решая, кому сидеть возле иллюминатора. Маме пришлось растаскивать их с помощью стюардессы. Тогда Шон сел с Пэтти, а Энн, к великой ее радости, посадили со мной. Да, полет будет не из приятных. К тому же у папы разыгралась мигрень.

– Нью-Йорк… Месяц за билеты… Бродвей на прогулке…

– Мистер Уинкл, – высунулась Энн из-за кресла. – А вы видели такой фильм, мистер Уинкл? ''Пули над Бродвеем'' называется?

После этого папа стал глотать таблетки и глотал их без остановки. Когда стюардесса объясняла, как пользоваться спасательным жилетом, у мамы началась истерика. Она вдруг объявила, что ужасно боится летать, и потребовала, чтобы ее немедленно вернули на твердую землю, потому что это неестественно болтаться между небом и землей да еще в то время, когда надвигается шторм. Стюардесса впихнула в маму успокоительное, пока та не вздумала метаться по самолету и пугать пассажиров.

Даже не знаю, как оценить свой первый полет. Вроде бы я должен быть в полнейшем восторге. Потому что все мои знакомые всегда рассказывали, что летать на самолетах это круто и все такое. Должно быть, они летали в хорошую погоду и наверняка не круглые сутки. Лично у меня сложилось довольно странное представление о самолетах и всем, что с ними связано. И остались незабываемые впечатления!.. Честно говоря, если быть оптимистом, это не так уж плохо, пожалуй, даже здорово. Не хочу никого обнадеживать.

Самолет без конца плюхается в воздушные ямы, потому что вокруг бушует не то шторм с грозой, не то буря с цунами, короче светопредставление. И тучами все заволокло, темнотища, жуть. Мы наверно раз десять сбивались с курса. Лампочки в самолете мигают, как на дискотеке. Пассажиры зеленеют прямо на глазах и начинают дружно блевать. Папа в полной отключке, снотворного наглотался. Мама в истерике. Пэтти сам себя в туалете запер. Стюардессы туда-сюда бегают, как угорелые. Прямо голова кругом. Поесть нормально не дают, поспать тоже. Попробуй усни, когда Энн каждые пять минут заявляет, будто бы ей снилось, что самолет падает.

Если все это безобразие и есть полет на самолете, то уж увольте, лучше пешком ходить. А я все по-другому представлял. Хотя, как сказал Шон, люди с древнейших времен стремились летать. Но наша умная Энн МакГинти тут же отрезала, что рожденный ползать, летать не может. И чего тогда жаловаться?

Этот безумный полет окончательно всех доконал. В довершение всему Пэт начал приставать к стюардессам, а потом умудрился потеряться, уж куда он залез, ума не приложу, только его долго никто найти не мог, даже командир экипажа. А Энн сразу сказала, что Пэтти стюардессы послали куда подальше, за борт.

Перед посадкой тучи немного рассеялись, мы увидели Нью-Йорк и Статую Свободы. Вот это было здорово! Энн запела громовым голосом песню Синатры:

– Слух прошел, что я сегодня уезжаю! Я хочу быть частью этого огромного, прекрасного, восхитительного… Нью-Йорка!!!

Только самолет подозрительно долго кружился над небоскребами. В одно мгновение образовалась паника. Стали искать террористов среди пассажиров с явным намерением вышвырнуть их за борт. Почему-то решительно все, включая стюардесс и пилотов, сразу решили, что мы – семья ирландских террористов. В качестве последнего желания пассажиры начали тщательно выбирать место, куда самолет должен врезаться. Антиглобалисты предлагали МакДональдс. Несколько старичков настойчиво требовали разгромить Белый Дом. Одна тетенька со слезами на глазах умоляла меня не направлять самолет на Эмпайр Стейт Билдинг, потому что это самое романтичное место в Нью-Йорке.

Услыхав про свою родину, МакГинти встрепенулись и заголосили, каждый свое:

– В Ирландию хочу! Домой!..

– Да здравствует Ирландия! Великая и непобедимая! Свободу Ольстеру!.. Пожертвуйте на восстановление разграбленной страны! Пока вы парите в облаках, потомки великих королей голодают!..

Хорошо еще, что самолет брякнулся на взлетную полосу прежде, чем Энн принялась агитировать пассажиров вступать в ИРА.