Темные воды

Глава 1 Клубная вечеринка

– Ты издеваешься или серьёзно?! Вот так и пойдешь?!

Подруга, одарив Софию страдальческим взглядом, картинно закатила густо подведенные чёрным карандашом глаза.

Вот ещё, жюри выискалось. На себя бы поглядела.

Тяжёлый вечерний макияж, по мнению Софии, совершенно не красил пухленькое Ленино личико.

По характеру Ленуся была человеком мягким, зависимым, что честно и отражала её внешность: круглые, наивные глазки, пухленькие губки–бантики, тугие щёчки–персики. Густые, вызывающие краски макияжа немилосердно убивали всё данное матерью–природой.

Кожаные штаны на худенькой девочке, возможно, смотрелись бы и неплохо. Но Лена худобой не страдала, её формы были чуть более пышными, чем того требовала мода, породившая на свет узкие брюки с заниженной талией – фасон для тех, у кого попы нет. А у Лены была. Тесные брюки выталкивали её прелести поверх пояса, подчеркивая их сомнительность. Любой другой наряд, кроме кожаных чёрных брюк и укороченного топа скрыл бы мелкие изъяны фигуры. Но тот, на котором Лена почему–то решила остановить свой выбор, их подчёркивал.

Впрочем, озвучить собственные соображения значило откровенно нарываться на ссору без малейшего шанса что–то изменить. К тому же каждый имеет право одеваться так, как посчитает нужным и как ему нравится.

Жаль только, что огрехи в собственном внешнем виде не мешали Ленусику критиковать Софию. Главным аргументом в споре стало то, что выбранный Софией костюм не соответствует готическим стандартам.

Для Софии увлечение подруги готикой оказалось неожиданностью. На пышущей здоровьем, веселой Лене готический чёрно-алый антураж смотрелся так же неуместно как на корове седло.

Черный цвет Лене катастрофически не шел. Ну, не шёл, и всё тут!

София подозревала, что сама же и заразила Ленку этой ерундой, снабдив книгами Энн Райс. Проглотив весь цикл о Вампире Лестате и проникнувшись романтикой вампиризма Ленусик подалась к готам–сатанистам.

Но печально было не это. Печально было то, что София согласилась сегодня пойти с подругой на готическую тусовку.

Отыскав в гардеробе чёрные колготки, чёрные туфли на платформе, коктейльное платье она справедливо посчитала образ завершённым.

Однако у Ленусика на этот счет было иное мнение.

Вердикт оказался краток, но суров:

– Это не готический прикид, – заявила Лена, решительно скрестив на груди руки.

София раздраженно швырнула сумочку на диван:

– Отлично! Тогда мне лучше будет остаться дома. Всё равно альтернативы этому, – она провела руками вдоль тела, демонстрируя наряд, – нет.

– Ладно. Чёрт с тобой, – сдалась любительница сатанизму–романтизму, сокрушенно вздыхая.

Подвезти до клуба их вызвался парень Софии, Влад.

На дорогах машин скопилось столько, что стоять приходилось дольше, чем ехать. То и дело светофоры зловеще подмигивали алым глазом.

– Кто там хоть петь–то будет, в этом вашем готической клубе? – поинтересовался Влад у Лены, пока они стояли в очередной пробке.

– Классная группа! – с энтузиазмом проинформировала Лена. – Английская. Ангелы ночи.

– Байкеры, что ли?

– Ну почему байкеры? – удивилась Лена.

– Это всё их фишки с названиями: Ночные волки, Ангелы Ада, Ангелы Ночи.

Прежде чем припарковаться, место ещё пришлось поискать. К клубу шагали пешим драпом чуть ли не с четверть квартала.

– Странное местечко, – заметила Влад, оглядываясь по сторонам.

– Ну, так ведь мы на сатанинский шабаш идём, забыл? – посмеиваясь, София взяла Влада под руку. – Флёр мрака. Чёрная метка. Кровавый блеск в глазах. Всё такое жутко–страшное!

Клуб разместился в подвале помещения, подозрительно напоминающего заброшенный склад. Вход в него оказался узким, словно кошачий лаз.

Музыка и обезумевший свет обрушивались лавиной, стоило перешагнуть порог. Разноцветные пучки прожекторов скользили туда и сюда. В крови начинал бурлить адреналин, опьяняя без допинга.

– Пивка для рывка? – предложил Влад своим дамам. – Или, может быть, коктейля?

София кивнула:

– Хочу русского. «Русского Черного», – лукаво блеснула она глазами. – Со льдом.

– Исполняю.

Пока Влад отвлекся на поиски спиртного, Елена потащила Софию к столику, за которым сидел смазливый парень в потертой косухе. Глаза у того были подведены даже гуще, чем у самого Ленусика.

К удивлению Софии, подруга неожиданно обменялась с парнем глубоким поцелуем взасос. Вот так вот сразу, почти с разбега.

Софии это показалось смешным и странным.

– Познакомьтесь, – прервав на секунду страстные лобзания, проворковала Ленуся, закатываясь к парню на колени. – Мефисто, это моя лучшая подруга София. София, это Мефисто.

– Будем знакомы, – кивнула София.

– Курнуть с нами хочешь? – поинтересовался Мефисто, демонстрируя косяки со шмалью во внутреннем кармане косухи.

– Не курю, – отказалась София.

– Ботаник? – насмешливо фыркнул гот. – Ну, не хочешь, как хочешь. Передумаешь, дай знать. Поделимся радостью.

– Ладно, ребята. Вы тут милуйтесь, а я пойду найду своего парня. Что–то он запропастился.

Протискиваться через прыгающих и дергающихся в неистовой пляске людей было делом нелёгким. Жёсткий, чёткий, быстрый ритм пульсировал в венах, заставляя кружиться голову не хуже алкоголя.

Когда сухие горячие пальцы обернулись вокруг её кисти, София едва не визгнула от неожиданности и испуга.

Обернувшись, она наткнулась на горячечный, безумный взгляд удивительно красивых глаз. Растрепанные пряди волос вились вокруг лица незнакомца словно змеи.

Он казался куда взрослее Мефисто, Влада и других завсегдатаев клуба.

– Потанцуем, красавица? – растянулись тонкие губы в зловещей ухмылке.

Отказаться не получилось.

Точно выверенным движением мужчина подтянул Софию к себе, обвивая рукой тонкую девичью талию. Он так залихватски закрутил её в танце, что оставалось лишь переступать с ноги на ногу, удерживая равновесие.

– Ты мила, маленькая маггла, – выдохнул незнакомец, хищно раздувая ноздри.

– Маленькая – кто? – фыркнула София. – Как ты меня назвал?

– Не будем тратить лишних слов. У меня есть план поинтересней.

Подхватив Софию на руки, незнакомец направился к выходу из зала в коридор, ведущий в уборные комнаты. Он разрезал толпу, точно нож масло.

Удивительно, но люди вели себя так, будто не просто игнорировали их пару – будто не видели их вообще! Как если бы София и её невесть откуда взявшийся кавалер вдруг стали невидимками.

«Выпутаюсь целой и невредимой, буду ходить только в библиотеки и на парад Победы», – пообещала себе София.

Однако, судя по тому, как стремительно мужчина двигался вперед, со звериным напором и грацией, надежды выбраться без приключений было мало.

– Пустите меня! – возмутилась София.

Как только первый шок прошел, она предприняла, наконец, попытку вырваться.

Оказавшись у стены, незнакомец осторожно поставил свою жертву на пол:

– Как скажешь, красавица, – усмехнулся он ей в лицо.

В его голосе София уловила явственный акцент.

– Вы иностранец? – догадалась она.

Возможно, это всё объясняет? Возможно, поэтому он так странно себя ведёт?

– Я уже говорил – не нужно вопросов. Мало времени.

– Мало – для чего?

Мужчина, сжав пальцы на её подбородке, заставил Софию запрокинуть голову. Его словно опаленные глаза, подведенные густыми тенями, заглянули прямо в душу.

– Вот для этого.

Он поцеловал её.

Яростно, больно, жёстко впиваясь требовательным ртом в её губы.

Его запах, смесь чего–то горького и холодного, запах полыни и хвои, ударил в лицо, дурманя и парализуя, словно яд.

Потом незнакомец отстранился. Ровно настолько, чтобы скользнуть по Софии пристальным взглядом.

– Не нравится, куколка? В чём дело? Неужели ты никогда ещё ни с кем не целовалась?

Было в его взгляде нечто такое, от чего непроизвольно хотелось сжаться в маленький комочек и отползти куда–нибудь подальше.

– Может быть, ты ещё и девственница? – продолжал издеваться он. – Невинная и сладкая маленькая девственница, такой лакомой кусочек.

Казалось, сам воздух сгустился вокруг.

София чувствовала возбужденное, прерывистое дыхание незнакомца у своего уха, от него по спине бежали мурашки, а тело будто плавилось от ужаса и чего–то ещё, непонятного, странного, томящего.

Незнакомец подался ближе, сокращая и без того минимальное расстояние, разделявшее их.

– Боишься меня, маггла? – насмешливо прохрипел он.

Его поведение пугало, было отвратительным. Но в тоже время странно волновало. Ничего подобного в жизни София никогда не испытывала.

– Не волнуйся, детка, – голос его упал почти до шепота. – Для тебя всё очень скоро кончится.

Вращательное движение, словно па в танце, и за спиной Софии уже не стена, а мужское тело. Она остро чувствовала его тепло и его твердость – незнакомец крепко прижимал её к себе. В правой руке его София увидела нечто весьма странное, похожее на отполированную палочку, по которой шла вязь символов.

Мужчина что–то произнёс на незнакомом, судя по интонации, кажется, французском, языке. Из палочки вырвались серебристые брызги, сверкающие, точно дождь в лунном свете.

София заворожено наблюдала, как блёстки таят в темноте.

– Красиво, правда? Считай, это мой тебе подарок перед смертью.

Он так же резко и неожиданно отшвырнул Софию от себя, как до этого обнимал.

Она попятилась, стараясь удержать равновесие.

Незнакомец продолжал стоять, чуть покачиваясь с пятки на носок. По его лицу блуждала кривая, чуть болезненная улыбка, а в глазах сверкало завораживающее безумие.

Взгляд Софии невольно отмечал второстепенные детали его облика: слишком тесные брюки, заправленные в тяжёлые армированные ботинки, женственный шейный платок, пиджак с широкими лацканами.

Что за странный клоун?!

Губы незнакомца растянулись в очередной жуткой ухмылке перед тем, как он, вскинув руку с зажатой в ней палочкой и то ли пропел, то ли прокричал:

– Адеско Файр!

Узкая струя пламени ударила в потолок, распускаясь над комнатой жутким цветком.

Задымился пластик, распространяя ядовитый запах. Запершило в горле.

А вокруг люди по–прежнему беззаботно смеялись, веселились и танцевали.

– Беги, маленькая маггла, – насмешливо прошептал незнакомец и (София не поверила своим глазам!) исчез.

Вот только что был, стоял, говорил и – словно бы испарился!

– Дамы и господа, – раздался веселый голос ди–джея. – Мы горим. Просьба покинуть зал.

В ответ раздался нестройный пьяный хохот.

София заметалась между людьми, столиками, колоннами, в попытках отыскать Лену и Влада.

Вращающиеся пучки света делали пламя незаметным, но запах гари усиливался с каждой секундой.

В какой–то момент музыка резко оборвалась и по ушам ударил истошный крик – сверху пролился раскаленный пластик, налипая на человеческие тела.

Люди падали, спотыкались, давили друг друга в попытках добраться до выхода.

Вокруг всё выше, все неистовее танцевало пламя.

Горло разрывалось от боли, черный смог становился всё гуще, уже и не продохнуть.

Жар распространялся, причиняя боль.

София с ужасом осознала, что до выхода ей не добраться. Ни ей, ни многим другим.

Кто–то кричал, звал на помощь. Отчаянно и безнадёжно. Возможно, даже, что это была она сама.

Потом прямо в пламени возникла Чёрная Женщина.

Змея, огненная саламандра, она склонилась к Софии. Глаза на белом лице казались бездонными провалами.

«Так это и есть Смерть? – пронеслось в голове, перед тем, как сознание стало испаряться от слишком сильного жара. – Умирать, оказывается, не страшно».

Глава 2 Василиса Мракс

Сознание рыбкой метнулось вверх, через густое клубящееся небытиё, не желающее отпускать. Но, зацепившись за память о пламени, беснующемся в трёх шагах, удалось вынырнуть из мрака.

Взгляд уперся в балочный потолок.

Огня не было. Было тихо и прохладно.

София порывисто села. Мир завертелся, закачался, заходил ходуном – организм, как мог, бунтовал, не желая двигаться. Но спустя несколько секунд стало легче.

Она обнаружила, что находится в комнате мансардного типа, с узким, зарешеченным, окошком (в него протиснулась бы, разве что, тощая кошка). Споткнувшись о прикроватный столик, на котором стояли графин с водой и миска с фруктами, девушка жадно осушила почти половину бутыли. С меньшей охотой заставила проглотить себя пару ломтиков горького грейпфрута. Наконец отважилась подойти к двери и потянуть за ручку.

К удивлению, дверь легко поддалась, даже не скрипнув. За ней открылся выход на узкую, винтовую лестницу.

– Эй! – крикнула она, перегнувшись через перила.

Ответом послужило гулкое эхо.

– Есть кто–нибудь?

Снова эхо…

Шаг за шагом, пришлось, преодолевая страх, спуститься вниз. За последней ступенькой обнаружилась новая дверь, ведущая в просторный, темный зал с зачехленной мебелью. На длинном узком столе тлели свечи в заплывших парафином, потемневших от времени, жирандолях. Танцующие на фитилях узкие огненные языки вычерчивали дрожащие дорожки света.

Дуновение, пройдясь по комнате, заставило занавеси, чехлы и пламя зашевелиться.

– Не бойся, – прозвучал в темноте низкий, с мягкой хрипотцой, голос.

Женский голос.

– Кто здесь? – испуганно пискнула София.

В ответ донеслось насмешливое фырканье.

– Кто вы? – чтобы хоть как–то унять нервную дрожь, девушке пришлось обхватить себя руками. – Что вам от меня нужно?

– Я уже сказала, не нужно бояться. Вряд ли тот, кто хочет дурного, станет спасать тебе жизнь?

Волшебный, бархатистый густой альт наверняка свёл с ума не одного мужчину?

– Кто вы?

София почти механически, словно кукушка в часах, всё повторяла и повторяла одну и ту же фразу.

– Меня зовут Василиса. Само по себе имя ни о чем неспособно сказать.

– Я…

– Давай присядем, – предложила радушная хозяйка. – Предстоит длинный, нелёгкий, но, смею предположить, интересный разговор. Прежде, чем начнем, пожалуй, уладим ещё одну маленькую деталь, – женщина взмахнула рукой и София, не удержавшись, отпрянула.

В одно мгновение ночная рубашка превратилась в платье с широкими рукавами и длинной юбкой.

– Ой! – только и смогла выдавить девушка.

– Неплохо, – усмехнулась хозяйка. – Только короткое содержательное: «Ой!». К чему лишние слова?

София до боли закусила губу:

– Я сошла с ума? Почему я вижу такие странные, невозможные вещи? Почему я здесь?

– Ты здесь, потому что ты моя праправнучка. Твоя прабабка была моей дочерью и потомственной ведьмой. Она сбежала от магического сообщества теперь уже, без малого, добрую сотню лет назад. Ты здесь потому, что в тебе течёт моя кровь, потому что существа из моего мира пытаются истребить владеющих магией людей в твоём мире, а я тебя спасаю. В конце концов, ты здесь потому, что я так хочу.

Застыв столбом, София какое–то время раздумывала над тем, что услышала. Вернее, пыталась это сделать – в голове не укладывалось.

Попятившись, девушка рванулась туда, где, как она воображала, находилась дверь. Наткнувшись на стену, словно слепая, на ощупь, принялась искать выход. Металась, будто маленький затравленный зверек. Но проемов не было: всюду ладони встречали камень.

В отчаянии София замолотила кулаками по кирпичам, не обращая внимания на вспышки боли.

– Выпустите! Выпустите меня! Я больше не буду! Никогда не буду!

– Не будешь – что?.. – с равнодушным любопытством поинтересовалась обладательница чарующего голоса.

София сползла на пол, спрятала голову в колени и обхватила их руками.

Стол, окружившие его стулья, зачехленная мебель запрыгали, застучали, забили по полу и стенам. Вазы с треском разлетались на осколки. Языки пламени удлинились и разрослись, точно тени от экрана, поставленного перед прожектором.

– Я хочу домой. Пожалуйста! Пожалуйста, отпустите меня! Прекратите это … заставьте мебель остановиться! Я этого не вынесу!

– Ты сама её двигаешь.

– Нет! Это не я! Хватит! – зажала руками уши девушка. – Хватит! Я не сумасшедшая!

Повеяло холодом, морозной свежестью, запахом хвои. И сразу стало так спокойно. Мир словно отдалился.

– Ты не сумасшедшая, – певуче прозвучало во мгле. – Но, если немедленно не возьмешь себя в руки, можешь ею стать.

София крепко зажмурилась. Когда она открыла глаза, мебель больше не танцевала.

– Вот так-то лучше, – улыбнулась Василиса. – Вставай.

Сомкнув пальцы на протянутой ей ладони, София послушно поднялась.

Как оказалась в уютном кресле, с теплой чашкой в руках, не очень хорошо понимала. Но в кресле было уютно и тепло, так что возражать не имело смысла.

– Выпей. А пока пьешь – слушай.

София кивнула, пригубив предложенное вино.

– Мир, в котором ты существуешь, – женщина передернула плечами, – в котором все мы существуем, – поправилась она, – не так прост, как того бы хотелось. В нём магия такая же реальность, как электричество, магнитные поля, телекоммуникационные сети. – Между бровями Василисы залегла морщинка. – Ты читала книгу о Мальчике–Который–Выжил?

София не сразу поняла, о чём речь:

–Вы «Гарри Поттера» имеете в виду?

– Помнишь, в ней описываются кланы волшебников, свято верующих в то, что кровь магов нельзя смешивать с кровью маглов?

София кивнула. Не очень уверенно. Она не была фанаткой поттериады и особенно не вникала в действие, поверхностно следя за сюжетом.

– Существуют древнейшие магические роды, следящие, чтобы ни одна капля простонародной крови не соединилась с нашей, волшебной: Блэки, Малфои, Лейстренджи, Гойлы, Краббэ, Дамблдоры. До двадцатого столетия к чистокровным относили себя и Мраксы. Наша родословная по прямой линии легко прослеживается аж до самого основателя – Салазара Слизерина.

– Того самого Слизерина, в честь которого назывался факультет в Хогвартсе у Роулинг? – подняла брови девушка. – Тот, что говорил со змеями?

– Один из многочисленных его талантов, – отмахнулась Василиса. – В книге последним представителем рода стал Том Марволо Риддл. Он же – Темный Лорд Волдеморт. На нём заканчивается некогда пышная ветвь, поскольку Том Мракс Риддл умер, не оставив наследника.

– Согласно книге, он как раз воскрес, а не умер, – внесла поправку София.

– София, – поморщилась Василиса. – Воскрес Святой Лазарь. А Волдеморт живой мертвец, нежить, не более того. Он в мире присутствует во плоти лишь благодаря обряду запрещённой магии. Продолжить род Том не способен. Так что последним представителем рода Слизеринов являешься ты, девочка моя. И вы оба являетесь моими потомками. Полное моё имя – Василиса Слизерин Певерелл Мракс.

– А–а! – протянула девушка, будто и в самом деле что-то поняла.

Не оставляло ощущение, что она спит и видит интересный, но нелепый сон.

– Я родилась в 1886 году и на этом основании считаю себя довольно зрелой женщиной, – насмешливо проговорила Василиса. – Нужно заметить, предрассудки чистокровных я разделяю и по сей день, целиком и полностью: мухи должны существовать отдельно от котлет. Последним же лучше будет. Но так случилось, что обе мои дочери, Меропа и Гретель, предпочли связаться с магглами, наплевав на чистокровных женихов, выбранных для них отцом.

От Меропы мы с Марволо отреклись, выгнав беременную дочь без гроша в кармане, предварительно лишив волшебной палочки. Новость о её беременности обрушилась неожиданно, приведя в ярость. Я не успела остыть. У меня не нашлось для дочери оправданий. Скорбя по сей день, вынужденно признаю: внучок, Том Риддл, по развитию умственных способностей не в матушку пошел.

Идти на преступление, поить любовным зельем – и кого?! Третьесортного маггла. У него не было никаких достоинств, кроме смазливой физиономии! Смазливой до приторного безвкусия – мордашка, а не лицо!

Будь он умён, пылок, честолюбив, даже всего лишь простосердечно честен, я смогла бы её понять. Но отец Тома был банально, непроходимо туп и дико эгоистичен. Он обладал всеми возможными недостатками, за которые мы, волшебники, так презираем магглов. Впрочем, и Меропа звезд с неба не хватала. Природа щедро одарила красотой, умом и темпераментом её близняшку, Гретель, отдохнув на ней самой.

Меропа смирилась с превосходством сестры ещё в раннем детстве. Смирилась и с тем, что для нас с Марволо она была тенью звездной, талантливой Гретель, всеобщей любимицы.

Все любили Гретель. А Гретель любила сестру. Она не простила нам опрометчивого и жестокого решения, и в один ужасный день просто исчезла… Моя дочь, моя надежда, любовь и гордость. – Василиса помолчала, созерцая пламя в камине. – С тех пор я больше не видела ни одну из моих девочек. Бедняжка Меропа умерла раньше, чем я успела прийти в себя, смириться или примириться с ней. О Гретель не удавалось узнать ничего, как я не старалась. Она была сильной ведьмой – одной из самых сильных, что встречались мне в жизни. И даже без палочки смогла противостоять всем моим поисковым заклинаниям.

– Подождите! – тряхнула волосами София. – Вы хотите сказать: мать Волдеморта и моя бабка – сёстры–близнецы?

Василиса кивком подтвердила правильность догадки.

– Получается, Лорд Волдеморт мой дядя?!

– Да. Но не это сейчас важно. Важно то, что один из представителей нашего рода жив. Пусть по нашим законам ты считаешься грязнокровкой, это не важно. Ты – всё равно единственный лучик солнца, последний тоненький ручеёк, что остался от некогда полноводной реки Темных Слизеринских Вод.

– Но я – маггл! Во мне нет магии. Да вы же сами только что говорили: мухи – отдельно; котлеты – отдельно.

– Существуют исключения из правил, – усмехнулась женщина, влажно блеснув острыми зубами. – К слову о магии, швырялась стульями ты вполне убедительно. Конечно, не адские костры, что демонстрировал в свое время Том, уровень Силы не тот, но магия в тебе определенно жива. Как и кровь Салазара. Но для меня важно не его кровь – моя. Даже внешне ты почти копия Гретель.

– Так поэтому ты спасла мне жизнь? Потому что я одной с тобой крови? – София задумчиво нахмурилась. – Но почему, в таком случае, ты не пришла за мной раньше?

– Потому что не знала, где тебя искать. Гретель, по всей видимости, блокировала магию в своих потомках. Когда у тебя произошёл стихийный выброс магии, сдержавший пламя – иначе к моему приходу ты была бы уже мертва, – поисковой амулет, молчавший столетие, привёл меня в ту маггловскую дыру. Очень вовремя, нужно заметить! Ещё минут пять и последняя из рода Слизерин, была бы мертвее нас – меня и твоего непутевого дядюшки Томми, вместе взятых.

– Тот сумасшедший из клуба! – дошло до Софии. – Он был один из этих воландемортовских придурков, Пожирателей смерти, озабоченных уничтожением магглов?! Ну, спасибо дядюшке большое за горячее «здравствуй»!

– Никаких Пожирателей не существует, – как ни в чём не бывало, продолжала разглагольствовать Василиса. – Карательный отряд Воланда по зачистке магического мира от мугродья обзывается «Упивающиеся Смертью». Прими, пожалуйста, к сведению. У Тома на этот счет пунктик. Стареет мальчик, что тут поделать? Скоро разменяет добрую сотню лет. Чувство юмора у старичка не то стало. – Василиса засмеялась грудным заразительным смехом. – Я расскажу внуку, непременно. Пусть знает: его тупоголовые егеря чуть не прибили его единственную племянницу. В качестве моральной компенсации за пережитые страхи хочешь чучело того красавчика?

– Естественно, нет. Что мне с ним делать? – София сжала пальцами пульсирующие от боли виски. – Там столько людей погибло… Ленка? Влад? Я даже не знаю, выжили они или нет! Зачем им понадобилось поджигать клуб?

– Егеря Воланда убивают латентных волшебников, – охотно проинформировала Василиса. – Среди готов, собравшихся в клубе в тот вечер, их было, как минимум, пять. Считай, богатый улов.

– Улов?! Чтобы уничтожить пятерых латентных волшебников вы спалили не меньше двухсот человек! – ужаснулась София, не желая верить услышанному. – Не хочу чучело егеря. Хочу чучело дяди Тома!

– Аккуратнее в желаниях, детка, – резко обернулась Василиса, вскидывая красивую голову, при этом чем–то неуловимо напоминая кобру, раздувшую капюшон перед нападением. – И не смей при мне говорить о подобных вещах.

– Вы – чудовищны. У меня слов нет. За что погибли там все эти люди?

– Люди вообще имеют несовершенный изъян: они смертны, девочка моя.

– Но без вашей помощи многие, в том числе, возможно, и мои друзья, не скоро узнали бы об этом изъяне. И я – не ваша девочка! У меня есть родители. Помимо чертовых Мраксов, во мне течет как минимум кровь ещё четырех родов – маггловской крови, между прочим!

София истерично захихикала, представляя змееликого злобного всемогущего лорда Джоан Роулинг, проникшегося сентиментальными родственными чувствами к последнему жалкому отростку на чахнущем семейном древе. Это даже не комедия – чистый фарс.

– Вы знаетесь с Тем–Кого–Нельзя–Называть? – поинтересовалась София. – Внучек на Рождество, случаем, открытки не присылает?

– Открытки в магическом мире не в ходу, – парировала Василиса. – Но мы частенько шлём друг другу сову. Ведь ни у меня, ни у него больше никого нет.

– Офигеть! – протянула девушка. – Как трогательно!

– «Офигей» ещё раз в моем присутствии, и я представлю тебя Темному Лорду быстрее, чем планировала, – предупредила женщина. – Чтобы больше я этого выражения от тебя не слышала. Оно крайне неизящно.

– Офи… – но договаривать София не стала. – Словом, я отлично потусила в клубе!

Как уместить подобное в разуме? Живешь–живешь себе нормально, в большом обычном мегаполисе. Привычно живешь, размеренно, как все. Ничего-то любопытного, экстраординарного в себе не замечаешь, а потому, что как нет в тебе ничего такого- эдакого, особенного, чтоб из ряда вон. Обычная смазливая девчонка из среднестатистической московской школы, средних умственных способностей. Ни каких «звезд с неба», «жареных кораблей», «живых драконов».

А тут – Адеско Файр!

Соизвольте переварить: злодей века, которому, согласно бытописаниям Роулинг, в ближайшее время предстоит полное развоплощение в результате жесточайшего противостояния с Мальчиком–Которого–Фига–Два–Пришьешь–А–Потому–Что–У–Него–На–Носу–Очки: ваш кровный родственничек.

«Мы семейка Адамс злобная

Нам по нраву жизнь загробная», –пропела София.

– Ну, и что я должна делать? – развернулась девушка к своей мучительнице. – Записаться в клуб УПСа? Убить Дамболдора? Привести Волдеморту мистера Поттера за веревочку? Нет, придумала! Лучше я их помирю. Поттера с Волдемортом! Представь, я вся такая, новоявленная Мери–Сью, мирю непримиримых врагов, становлюсь миссис Поттер, улучшая тем самым общую демографическую ситуацию в магическом мире, а заодно уж и нашу змеиную породу. Продолжаю род Слизерина, укрощаю Тёмного Лорда, спасаю жизнь Мальчика–Который–Выжил. Вуаля!

Закрыв лицо руками, София разрыдалась:

– Не хочу попадать в какую–то дурацкую книжку! Пусть не в дурацкую – все равно не хочу! Хочу вернуть свою жизнь.

– Но, София, именно это с тобой и происходит, – вкрадчиво нашептывала Василиса. – Ты возвращаешься в настоящую жизнь: яркую, непредсказуемую, полную огня, вспышек тьмы и света. Все, что нужно сделать – принять условия игры. Если не захочешь, не придется никого убивать или спасать. Просто – живи. Просто – люби. И подари нам наследников.

Очередной стул разлетелся в щепы от проявления стихийной магии:

– Так вот зачем я вам нужна?! Как племенная кобыла?!

– Сколько экспрессии! – насмешливо фыркнула старая ведьма с молодым лицом. – А что в этом плохого? Что плохого в том, чтобы выйти замуж за достойного человека и родить ему детей? Любая жизнь родом из Темных Вод и Животворящего Светлого Луча. Имей мудрость принять это.

София не видела, как женщина переместилась ей за спину:

– Ты пока не готова. В твоих глазах я вижу маленькую, перепуганную маггловскую девочку, едва не погибшую от руки не самого сильного волшебника, но которого ты своим маггловским зрением приняла едва ли не за высшее существо. Мы все исправим, моя дорогая. Я не повторю былых ошибок, из–за которых потеряла дочерей. С тобой все будет иначе.

Руки женщины утонули в девичьих локонах, пальцы ласково перебирали светлые прядки.

Захотелось закрыть глаза. София уступила возникшему желанию, смежая веки.

– Тебе понравится в моем мире, – баюкал голос. – Ты не захочешь из него убегать. К чему? Здесь есть все, о чем только может мечтать женщина: красота, благородство, знания и неисчислимое количество тайн и загадок. А ещё – самые сильные, могущественные, умные и коварные мужчины. Я не заставлю тебя стать лишь дополнением к их положению. Нет! Я покажу тебе такие глубины магии, о которых не догадывается даже мой любимый внучек. Пока существуют головоломки – существует и азарт! Перед тобой будет столько загадок, сколько ты пожелаешь. Все, что захочешь, моя маленькая Гретель…

Ну, подумай сама, моя милая, разве не интересно увидеть настоящего Поттера? Не такого, каким тебе показал его Голливуд, а подлинного? Гермиону, Рона, Дамблдора? Разве не интересно поучаствовать во всем известной истории, но увидеть её капельку иначе? А может быть, увидеть её именно такой, какой себе и представляла, но не застывшей – а в красках, движении, действии?

Веки Софии наливались тяжестью. На мягких лапах к ней подкрадывался сон.

– В твоем мире есть дементоры, – прошептала она перед тем, как погрузиться в объятия Морфея.

– Порождения твоего могущественного предка – тебе они не страшны. Ты станешь маленькой славной принцессой в нашем царстве Змей, Грета.

– Я не принцесса, – проваливаясь в сон, возразила София. – И ещё – я не Гретель…

Глава 3 Змеиное Гнездо

Тело покоилось на мягкой постели на простынях столь нежных, что сама возможность осязать их была лаской.

София потянулась, не раскрывая глаз. Пододеяльник теплой волной скользнула вдоль тела. В следующее мгновение яркой вспышкой прорезалось воспоминание о ночи; о странном разговоре с незнакомкой…

Девушка резко скинула с себя одеяло.

Она находилась все в той же комнате, куда вела узкая лесенка в башенке. Над ней нависал всё тот же, скошенный, мансардного типа, потолок.

Подбежав к квадратному окошечку, где цветные стеклышки собирались в мозаику, изображающую светловолосую солнечную девочку с огромным букетом ромашек, София распахнула створку. Дух занялся от восторга. Насколько хватало взгляда, всюду шелковые поля, расцвеченные разнотравьем. Их окаймляли узкие бархатистые полосы посадок. Красавицы березки кокетливо пожимали ажурными плечиками, помахивали сережками на фоне незамутненной голубизны высокого неба; строя глазки всем и никому – бесцельно, из чистого озорства.

– Кхм–кхм, – покашливание за спиной заставило обернуться.

Взглянув на источник звука, София, не удержавшись, пронзительно визгнула, отскакивая подальше. Невысокое, ростом с пятилетнего ребенка, существо, испуганно юркнуло за спинку стула, прикрывая морщинистое личико перепончатыми ушами.

Как только София захлопнула рот, прекратив звуковую атаку, существо бросилось на колени и принялось истово колотиться широким треугольным лбом, испещренным множеством глубоких морщин, об пол:

– Простите, мисси! Простите старого Ланко! Ланко не виноват! Ланко не хотел испугать. Хозяйка будет недовольна. Простите! Простите! Простите!

С каждым последующим «простите» существо усиливало размах, и удар получался более смачным.

– Простите…

– Хватит! – прикрикнула на него София.

Существо замерло, взирая на девушку глазами–блюдцами.

– Ты кто такой? – требовательно вопросила она, подбоченившись.

Сложив перед собой морщинистые ручки с маленькими пальчиками, существо пискнуло, кивая несоразмерно большой, по отношению к телу, головой:

– Ланко главный домовой эльф госпожи Мракс. Семья Ланко предана Мраксам на протяжении пяти столетий. Ланко любит Мраксов – всех Мраксов. Молодая госпожа не должна его бояться, – до этого эльф стоял спокойно, поэтому София никак не ожидала, что в следующую секунду он снова бухнет на пол и продолжит самоистязательные упражнения. – Ланко – плохой! Ланко – плохой! Ланко напугал молодую госпожу!

– Я же велела перестать!

Домовик покорно поднялся на коротенькие тонюсенькие ножки и принялся отряхивать узловатые коленки.

– Так лучше, – удовлетворённо кивнул девушка. – Сядь на стул.

– Ланко не может! – в ужасе всплеснул ручками эльф. – Сидеть в присутствии молодой хозяйки? Невозможно! Ланко не может…

– Чего Ланко точно не может, так это ослушаться прямого приказа. Садись!

Понуро опустив уши, эльф повиновался.

Забавно было наблюдать за тем, как его ножки, не доставая до пола, болтались в воздухе.

– Ну, Ланко?

София присела напротив. Губы её морщинила улыбка, она ничего не могла с собой поделать. Домовик забавлял. Казался ненастоящим, будто анимашка получила трехмерное изображение.

– Рассказывай, что велела передать госпожа Мракс?

– Письмо.

Конверт материализовался из воздуха, завис на секунду, дожидаясь, пока его возьмут в руки.

– Вот эту странную трубочку.

София вздрогнула, ощутив на коленях тяжесть. Опустив глаза, обнаружила сотовый телефон и очень обрадовалась.

– Ещё велено слушаться молодую хозяйку, исполнять все её желания. До самого вечера, пока не проснется госпожа Мракс.

Домовик ссутулился, прижимая уши к лысому черепу и испуганно вращая глазами:

– Молодая хозяйка прикажет накрывать стол к обеду?

В огромных глазах сияла такая надежда, что София незамедлительно кивнула:

– Конечно, Ланко. Я проголодалась.

Рот домового эльфа растянулся от уха до уха в счастливейшей из улыбок:

– Слушаюсь, моя госпожа! Если Ланко потребуется молодой хозяйке, ей следует только позвать его по имени.

С негромким хлопком эльф исчез.

София с удивлением посозерцав опустевший стул, сломала ярко–алую печать, вышедшую из обихода №–ное количество лет назад. Пробежалась глазами по каллиграфическим, ровно–округлым буквам:

«Дорогая Соффи!

К моменту, как ты проснешься, я не смогу составить тебе компанию, за что приношу глубочайшие извинения. До заката солнца тебе предстоит развлекать себя самой. Как подозреваю, последнее будет несложно – дом крайне занимателен.

Исследуй его границы и возможности. Поскольку в ближайшее время тебе предстоит стать его хозяйкой, запретных уголков здесь нет. Я бы только попросила не спускаться без меня в подземелья. Не то, чтобы это могло представлять опасность – ни одна Тварь на моих землях не тронет того, в ком течет кровь Слизеринов, – в этом можешь не сомневаться. Но некоторые из населяющих подземелья созданий не столь симпатичны, как Ланко. Для молоденькой девочки, впервые постигающей волшебный мир, я бы рекомендовала держаться от инферналов, зомби и Змея подальше. – София сразу для себя уяснила, что в подземелье спустится разве только что под Испериусом. – Из дома можешь выходить, но покинуть границы поместья не получится. Зато, при желании, сумеешь позвонить родителям и убедиться, что с ними все в полном порядке.

К огромному сожалению, пришлось подкорректировать их память. Для них ты теперь отдыхаешь в подростковом лагере на престижном детском курорте. Кажется, в «Артеке»? Не помню точно, да это не главное. Главное – они теперь довольны и счастливы, и даже не думают беспокоиться о тебе.

К сожалению, Анна, твоя мать, не унаследовала ни капли волшебных способностей. Она – полный сквибб. Подозреваю, бедняжка стала венцом усилий Гретель!

Светает. Вынуждена прервать написание сего письма.

Привыкай к новой роли. Развлекайся.

До вечера

Твоя бабуля

Василиса Мракс».

Стоило набрать привычный цифровой ряд кнопок, из мобильника полилась приятная музыка.

– Сонька? – радостно зазвенел голос матери. – Привет, совенок! Как отдыхается?

– Отлично, – бодрым голосом соврала девушка.

– Чем вас там кормят?

– Э–э…? – Соня пыталась судорожно сообразить.

Чем кормят в Артеке? Да откуда же ей знать? Она понятия не имела об общепите. Даже в школе предпочитала перекусывать в буфете.

– Здесь в рационе много рыбы, – на побережье ведь должны питаться рыбой, правда? – Ну, и картошку, вермишель часто дают. Фруктов в избытке. Ты не переживай.

– На пляж часто ходите?

– Каждый день.

– Далеко не заплывай, хорошо? – волновалась мама.

– Ты же знаешь, я люблю плескаться на мелководье. Папа там как?

– Нормально Мы на дачу собираемся. Яблоки подходят. Их в этом году гурты ожидаются. Тебе денег на счет положить?

– Не нужно.

– Одевайся вечером теплее, ладно?

– Хорошо. Буду одеваться.

– Отдыхай. Ну, пока. Целую.

– Отцу привет!

– Обязательно. До связи…

В трубке тоскливо запищало.

Соня, нахмурившись, пыталась сообразить, что же будет с её семьей дальше? В том, что Василиса отпускать её обратно не собирается сомневаться не приходилось.

Решив о неприятном подумать позже, девушка позвала Ланко.

– Моя госпожа желает кушать?

– Я хотела бы переодеться, – развела руками София, демонстрируя пусть кружевную, пусть нарядную, но ночную рубашку.

Ланко вновь сверкнул широкой счастливой улыбкой. Быть полезным не просто доставляло домовику удовольствие – это делало его по–настоящему счастливым.

– Госпожа желает переодеться?! О! Ланко покажет молодой хозяйке комнату с одеждой. Ланко покажет молодой госпоже «гардероб», – последнее слово коротышка выговорил с усилием, шамкая губами. – Госпожа Мракс весь оставшийся вечер создавала одежду для дорогой гостьи. Позвольте помочь вам переместиться, миледи?

София кивнула с некоторой долей сомнения.

– Вам нужно всего лишь протянуть руку Ланко.

Перемещение ощущалось резким рывком; падение столь быстрое, что краски размазавшись, слились. Когда предметы вновь обрели четкие очертания, оказалось, что София стоит в другой комнате. Мебель отсутствовала. Кругом всё чисто и ярко. Пространство заполнялось одеждой, словно в супермаркете.

– Путёна!

С очередным хлопком появился новый домовик. Такой же ушастый и глазастый.

– Что прикажете?

– Молодая госпожа желает одеваться!

Вращающиеся блюдца–глаза смерили девушку оценивающим взглядом:

– Миледи желает маггловскую? Или одежду господ?

– Пусть будет одежда господ, – пожала плечами София.

Домовичка засветилась, как двухсотваттная лампочка под напряжением. «Наш человек», – словно говорил её взгляд.

В воздухе возникло зеркало. Словно вспыхнувшие галлаграмы появились три пышных платья с длинными юбками.

София выбрала ярко–алое, чем ещё больше подняла настроение Путёне.

Платье растаяло в воздухе, а потом материализовалось на девушке, уменьшаясь в размерах там, где материи было многовато, увеличиваясь в тех местах, где ткани явно не хватало. В результате село по фигуре идеально – ни один портной так не сошьет. Магия!

София с удивлением и удовольствием наблюдала перемены во внешности. Пышные юбки визуально делали талию тоньше; плечи – более узкими и округлыми, а грудь, благодаря старинному корсету, смотрелась округлей и выше. Цвет выгодно подчеркивал тон кожи и совсем чуть–чуть диссонировал с желтоватым оттенком её топазовых, тигриных глаз.

Эльфийка приблизившись, что–то нашептала. Легкие серые тени в уголках подчеркнули удлиненный персидский разрез глаз, мазок румянами выделил нежные скулы, а полупрозрачный блеск сделал губы полнее и ярче. Волосы взметнулись и завились мягкими локонами у висков и на концах.

– Путёна, ты молодец, – похвалила эльфийку очень довольная достигнутыми результатами София.

В солнечном свете дом выглядел привлекательнее. Мебель освободили от чехлов, полировку навощили. Деревянные половицы покрыли коврами. Длинный стол, занимающий центр широкой горницы, сервировали, словно к празднеству; он почти ломился от изысканных, невиданных яств.

Название большинства блюд София, привыкшая к незатейливой российской кухне, не знала.

Стул отъехал в сторону, стоило протянуть к нему руку, радушно приглашая присесть.

Девушка приступила к пиршеству. Еда оказалась волшебной, просто таяла во рту.

Ланко наблюдал, поигрывая ушами, то распрямляя их, то опуская. Ожидая реакции на трапезу.

Закончив кушать, девушка промокнула губы салфеткой. Стоило подняться из–за стола, как еда, посуда, подсвечники со свечами, плавающие в воздухе, растворились в одно мгновение.

– Я хочу видеть тех, кто занимается здесь приготовлением пищи, – заявила новоявленная хозяйка.

Домовик, втянув голову в плечи, хлопнул в ладоши. Рядом с ним возникло ещё четыре эльфа.

– Синки, Тонки, Марки, Тобби, госпожа.

Каждый из представляемых домовиков усиленно кланялся, в свой черед, втягивая ушастую голову.

– Я хочу поблагодарить вас, – не сдерживая искренней улыбки, проговорила София. – Не ела никогда ничего вкуснее вашего обеда. Спасибо!

Глаза–блюдца зажглись таким ярким светом, словно внутри черепушек странных созданий загорелась китайские фонарики. Кто–то, кажется эльфийка Синки, даже всхлипнула от переизбытка чувств.

– Синки, Тонки, Марки и Тобби счастливы, госпожа.

– И Ланко – тоже!

– Ланко! – окликнула его София. – Повремени уходить. Покажешь мне дом.

В конце комнаты с длинными, узкими, словно бойница, окнами, таилась, скрытая в ниши, едва приметная дверца. За ней начинал кружить коридор. Изгибаясь, точно неторопливая змея, он уводил вдаль. Ланко демонстрировал многочисленные библиотеки, кабинеты, ванные, каминные, бильярдные, гостевые, портретные галереи, просто галереи, гардеробные, лабораторные…

– Как выйти из дома на улицу?

– Просто пожелайте, чтобы перед вами появилась дверь, госпожа.

София повернулась к стене:

– Дверь!

Со вспышкой света образовался проём. Дверь легко распахнулась, впуская солнечный свет, яркий, желтый, ослепительный. Следом за светом ворвался запах разогретых трав и цветов.

Вернувшись в дом, девушка отыскала библиотеку. Окон в ней не было; лишь тусклый зеленоватый свет освещал ряд шкафов – хранилища вековых знаний. Дитя нового века, София почти разучилась читать книги на бумажном носителе, давно предпочитая электронный вариант, доступ к которым через сеть интернета был гораздо дешевле и проще.

Покинув библиотеку, София прошла в картинную галерею, завешенную портретами.

Поплутав с полчаса, удалось отыскать среди множества незнакомых лиц портрет Гретель Мракс.

Прабабку девушка знала лично, она застала её в живых. Та умерла сильно в летах, дожив до 84 лет. В мире магглов она прожила жизнь под именем Морозовой Галины и ничем, кроме склочного нрава, не выделялась.

Со здешнего портрета незнакомая ведьма взирала, высокомерно вздернув острый подбородок и тонкие брови, прикрыв тяжелые веки. В уголках рта совсем юнной девушки таилась недобрая, едкая, словно кислота, усмешка, свойственная более зрелому возрасту.

Рядом с Гретель висело изображение Меропы. Те же острые, легкие черты, чуть застывшие и холодные; та же замысловатая высокая прическа. Но, в отличие от яркой, мятежной Гретель, Меропа создавала впечатление потерянности и почти болезненной хрупкости.

Портер Тома Риддла отыскать удалось не без труда. Читая в свое время «Гарри Поттера», София не слишком–то заинтересовалась данным персонажем. Маньяк, помешенный на захвате власти и уничтожении магглов – что в нем может быть интересного? Но оказавшись в родстве с воплощенным кошмаром, невольно ощущаешь любопытство к его персоне.

На портрете был изображен красивый молодой человек. С куда более правильными и выразительными, чем у обеих сестер Мракс, чертами лица.

Киношный Том мало походил на реальный образ. Никакой смазливости, слащавости в том, кто станет Тёмным Лордом, и по юности лет не наблюдалось. Четко вырезанные, плотно сомкнутые губы; хищные гневливые ноздри прямого патрицианского носа; гордо, даже спесиво, вскинутая голова и замораживающий, отстраняющий взгляд. Каждая черточка этого лица выдавала в Томе Риддле человека умного, амбициозного, расчетливого. Жестокого? Возможно. Но, без сомнения, сильного.

***

Солнце неизбежно клонилось к горизонту. София предвкушала новую встречу с Дамой в черном.

Новую встречу с Василисой Мракс.

Глава 4 Темное Наследие

Дом Василисы, мрачноватый при белом свете дня, с приходом ночи становился откровенно пугающим. Пространство наполнилось шелестом и шуршанием: с подобным звуком жалуется уносимая по гладким плитам листва, подхваченная северным ветром. Колыхались занавески, будто гулял сквозняк, только в окна не вливалось ни дуновения.

Повсюду скользили тени, тени, тени…

Василиса с распущенными волосами, с запавшими щеками, очерченными чернотой глазами исподлобья взирала на праправнучку.

Ещё секунду назад её за столом, не было – София могла бы в этом поклясться!

– Добрый вечер.

Сейчас голос Василисы нисколько не показался Софии благозвучным: скрипучий, старушечий, недобрый. Куда подевалось за день богатое переливами контральто?

– Или правильнее сказать – доброй ночи? Да, наверное, так будет лучше. Чувствуешь?.. – Василиса запрокинула голову, смежая веки и раскидывая в стороны руки, словно приветствуя подступающий мрак. – Чувствуешь, как она сгущается – тьма? Ещё чуть-чуть и её можно будет не только вдохнуть, но и попробовать на вкус. У ночи запах жасмина и аромат сирени, вкус диких вишен с капелькой хмеля, – розовый, по–змеиному юркий язычок облизал сухие губы.

Женщина жадно втянула воздух, алчно блеснув белоснежными зубами.

– Вкус у крови пряный, горячий, – глаза ведьмы по–кошачьи сверкнули зловещей зелёнью. – Боишься? – прошелестел змеиный голос. – О! Страх, это нормально. Боишься, значит, живой. Инстинкт самосохранения зиждется на страхе. А здесь есть, чего бояться. Мрак, магия, дар ночи, смерть – это всё реальность. И когда они приходят, от них не избавиться.

Холодные бескровные пальцы скользнули по девичьей щеке с насмешливой лаской.

– Прошлой ночью мы миновали лишь первый рубеж. Сегодня предстоит пройти вторую ступень.

Василиса вытянула руку перед собой, широко расставив пальцы. Прелестная женская рука превратилась в жадную клешню:

– Вармониа никтьери пассус!!!

С пальцев сорвалось сизоватое облачко, похожее на сияющую плазму. Внутри плазмы подрагивали алло–голубые молнии. Облако ударилось в стену.

На секунду Софии показалось, что сейчас произойдет взрыв. Но плазма впиталась, как вода в песок. Кирпичи принялись исчезать, один за другим, открывая проход.

– Люмус!

Свечение, мутноватое, не слишком интенсивное, походило на лунный свет.

Следом за Василисой София спустилась по ступенькам, изо всех сил стараясь не касаться стен, покрытых чем–то белым, похожим на размокший известковый налет. Если бы утром девушка не видела, что дом стоит в поле, сейчас бы прониклась уверенностью, что ступени вырублены в толще скал.

Спустившись, женщины оказались в коридоре с низким потолком.

– Где мы? – дрогнувшим голосом спросила София.

Насмешливое эхо многократно умножило вопрос.

– Тс! – приложила Василиса к своим кроваво–красным губам палец с остроконечным ногтем.

Через несколько десятков шагов коридор резко сузился.

В стенах темнели углубления–ниши, подозрительно напоминающие ячейки с труппами в морге. Ход воскрешал в воображении древние римские катакомбы, где первые христиане искренне чаяли долежаться до иерихонской трубы и вновь воскреснуть. Но вместо обещанного воскрешения наполняли, ряд за рядом, подземелья, распространяя смрад гниющей плоти.

Невольно София ухватилась за ледяную руку проводницы.

– Куда ты меня ведешь?

Василиса заговорщиски улыбнулась и между мягкими губами сверкнули острые змеиные резцы. Ничего не сказав, она продолжала увлекать девушку за собой. Воздух сделался влажным, дышалось с трудом.

Когда лаз оборвался София не смогла сдержать восклицания. Они стояли в подземной пещере, само нахождение которой в центральной полосе России свидетельствовало о том, что девушка теперь существует в мире, имеющем мало общего с обычной реальностью.

Сталактиты и сталагмиты, подсвеченные магическим светом, усиливали таинственную атмосферу.

Василиса снова улыбнулась, на сей раз без всякого намека на насмешку.

– Темнота, луна, подземелья – их не боятся те, у кого они в крови, – говорила колдунья. – Никого из Слизеринов, а позже Мраксов, темнота не пугает. Она – наша мать. К слову сказать, не только наша. Темнота такая же мать всего сущего на земле; как свет отец. Жалко, что нерадивые дети отказываются признавать правду.

Они остановились у кромки подземного озера. Идеально круглого, идеально черного.

– Дальше пойдёшь одна, – напряженным голосом повелела Василиса.

– Куда?!

– Вперед. Ты должна войти в воду.

– Я плохо плаваю, – предупредила София.

Поздновато бунтовать. Бабуля, чего доброго, способна разозлиться и оставить её одну. Не ахти перспективка.

Перед тем, как заходить, София разулась. Камни, не холодили ноги, напротив, были теплыми, будто под ними развели огонь.

Все происходящее выглядело настолько странным, что София даже не испугалась. Спасала уверенность, схожая с той, что присутствует в кошмарах – если сон станет совсем плох, всегда ведь можно проснуться?

Ноги, будто сами по себе, объявив полную автономию от центрального управления – мозга, – побрели вперед, уводя глубже в воду.

Как только вода дошла до пояса, темная маслянистая поверхность подземного озера начала вскипать, вспениваясь, словно со дна поднималось нечто огромное. Тяжелый, скрипучий звук заставил стены пещеры содрогнуться.

София попятилась.

– Нет! – крикнула Василиса. – Не оборачивайся! Ступай вперед! Думать не смей вернуться или мы обе погибнем!

Жуткий, утробный звук, раздавшийся вслед за голосом Василиса породил малоприятный ассоциативный ряд: тонущие корабли, уходящие на дно морское – беспощадные волны сминают в грязный комок твердый металл. Последняя жалоба рукотворного исполина перед погружением в вечный мрак…

Рык повторился, полный первозданной силы. В нём отсутствовала ярость, но все органы чувств просто кричали о страшной, смертельной опасности.

– Великий Отец, Змей! – пропела за её спиной Василиса.

Даже не оборачиваясь, София знала, женщина стоит сейчас на коленях, простирая руки во мрак.

Непонятно каким образом, но в подземелье поднялся ветер – настоящий ураган.

– Я привела к тебе дочь Слизеринов, ведьму, способную вместить в себя твою Силу и Мощь. Да пребудут с ней силы Рода! Да ниспошлешь ты чары Тёмных Вод. Да подаришь способность повелевать силами Тьмы, подчиняя их себе! Великий Отец, Змей! Не гневайся за то, что сто лет я не взывала к тебе! Услышь меня! Благослови ту, в венах которой течет твоя же кровь.

Тишина. Лишь где-то далеко-далеко капли, дробясь, точили камень.

А потом земля расступилась под ногами. Вода, черная и густая, сомкнулась над головой. Тьма поглотила Софию в считанные секунды.

***

Она понимала, что бредит или видит сны. Как ещё можно объяснить то, что виделось?

Перед ней колыхалась тварь со змеиным телом и божественно красивым женским лицом. Волосы красавице заменял клубок шипящих, извивающихся в волнах, кобр.

Существо покачало головой, и змеи заколыхались по волнам, точно растерпавшиеся локоны, шипя и скалясь.

– Коатликуэ, – выдохнула Женщина–Змея. – Меня зовут Коатликуэ. Можно ещё – Меритсегер.

– Великий Отец – женщина? – удивилась София.

– Великий Отец не пришёл, – усмехнулась древяя богиня. – Ты не захочешь принять Силу Атума. Она слишком велика для тебя, дитя Слизеринов. Ты не столь темна, чтобы нести в себе его частичку. Возьми мою. Она поможет давать покой мертвым; поможет отыскать нужный баланс между двумя мирами – добром и злом, страстью и разумом. Прими мой дар, потомок Древних!

Принять предложенную силу оказалось нечем. Рук София не чувствовала. Да здесь их у неё и не было.

В лицо ударила струя ледяной воды, испаряющаяся на невесть откуда взявшемся ветру, оставляющая на коже ощущение свежести и холода. Вспыхнула радуга – красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый цвета кружились, складываясь в фантасмагорию.

***

Проснулась София в своей комнате. Привычный диван, голубые обои и занавески, стол, ноутбук, картинка с изображением морского пейзажа на стене…

Её комната. Определённо – её!

София не знала, какое чувство преобладало: разочарование или облегчение?

– Мама? – позвала она. – Мама, мне такой странный сон приснился!

Хлопок.

Вращая глазами-блюдцами, словно Пиноккио, появился Ланко. И начал привычно кланяться, приговария:

– Госпожа Мракс посчитала, что подобная обстановка покажется молодой хозяйке приятной. Госпожа Мракс сказала, что среди привычных вещей молодой хозяйке будет не так тоскливо и грустно. Госпожа Мракс….

– Довольно!

Чувство разочарования и облегчение никуда не делись, сместились лишь акценты.

– Принеси кофе и эклеры, Ланко. Прямо сюда, – София бросила взгляд в сторону ноутбука. – Работает?

– Да, да, – с энтузиазмом китайского болванчика закивал эльф.

Ноутбук не только работал, но и непонятно каким образом (совершенно непостижимо) имел доступ в сеть интернета.

Загрузив любимый Гугл, София набрала услышанное вчера имя – Коатликуэ. В википедии она значилась как «Змеиная мать»; в мифологии ацтеков – богиня земли, огня и смерти. Особое покровительство оказывала цветам. Хм-м?

На запрос о Меритсегер Гугл выдал информацию о Древнеегипетской богини. Буквально имя означало: «любящая безмолвие». Согласно верованиям древних египтян Меритсегер покровительствовала мертвым.

«Веселуха, – подумала София. – Чем же меня одарила странная женщина-змея из подземного озера? Судя по всему, вряд ли я отделаюсь выращиванием зерновых культур?».

Как только последний солнечный луч угас, на подоконник раскрытого окна уселась ворона, хлопая маслянисто–черными крыльями. Через мгновение на месте птицы сидела женщина. Черные волосы свободно развивались за спиной на ветру.

– Доброй ночи, София, – приветствовала её хозяйка мрачной обители.

– Доброй ночи, Василиса, – улыбнулась девушка. – Я ждала тебя.

– И я с нетерпением предвкушала встречу. Сегодня третья ночь.

Василиса отбросила за спину густые черные волосы.

– Третий рубеж.

Легко оттолкнувшись руками от подоконника, женщина гибким змеиным движением соскользнула на пол:

– Идем!

– Куда?

Сначала пусть объяснит, к какому черту лешему её собираются волочить на этот раз.

Василиса возвела очи горе.

– Ну как же с тобой трудно. Не бойся, самое страшное уже позади. То, что может произойти сегодня детские игры по сравнению со вчерашней аудиенцией.

– Кстати о вчерашнем? – подбоченилась девушка. – Что это было?

Василиса пристально поглядела Софии в глаза.

– Некоторые вещи не требуют объяснений. Ты сама знаешь – что.

– Но у Роулинг ничего подобного не описывалось!

–Художественная литература, как кривое зеркало весьма избирательно отображает реальность. Так ты идешь?

– Ты не сказала куда?

– На кладбище.

Ну, конечно же. Где ещё может колдовать?

– Надеюсь, хоть кости мертвецов грызть не придется? – фыркнула София.

Василиса посмотрела на неё, как на юродивую.

– А что? – пожала плечами София. – Во всех сказках про злых ведьм те сначала пляшут на гробах, потом высасывают из бедренной кости костный мозг со злобным хохотом и после до рассвета катаются на помеле. Грызть тазобедренные кости я наотрез отказываюсь. Это не гигиенично, не эстетично…

– И не практично, – закончила Василиса.

***

Они стояли в центре небольшого кладбища. Погост расположился рядом с умирающей деревенькой, каких в Российской глубинке миллионы. Кусты сирени, густо разросшиеся повсюду отлично скрывали ведьм без всякой магии.

– Ты должна поднять зомби, – обыденным тоном наставляла Софию Василиса. – Заставь их тебе подчиняться, а затем вновь успокой.

В устах женщины заявленное казалось простым. У, и делов–то в самом деле? Поднять, подчинить, успокоить! Да на раз–два!

Ладно, если не получится, это полбеды. А вот если получится? Что тогда делать? Вдруг она целое кладбище поднимет, а после этого не подчинит и не успокоит? Что тогда?

– Верь мне, с тобой ничего плохого не случится. Я не позволю никому причинить тебе вред, – заверила Василиса.

– Что я должна делать?

– Опустись на землю. Почувствуй её. Можешь закрыть глаза, если хочешь.

София чувствовала себя глупо сидя на корточках и уцепившись руками за траву. Ветер, дувший с юга, игривый и ласковый, приятно щекотал шею и щеки.

А потом она услышала, как тихо падали капли в пустоту: кап, кап, кап.

Темная гладь воды, ничего не отражающая, никуда не текущая.

Спокойная.

Бездонная…

София напряглась. Ладони наливались холодом, студёным и резким, почти обжигающим.

– Хорошо, – удовлетворенно зашептала Василиса. – Теперь повторяй за мной! Левантэ инсиргеа мортэ.

– Левантэ инсиргеа мортэ…

Руки заломило, будто их на двадцатиградусном морозе облили водой. Земля колыхнулась, перестав быть твердью.

– Получилось! – звенел ликованием голос Василисы. – Получилось! Открывай глаза! Смотри… Я не видела такого с тех пор, как потеряла мою Гретель! – хохотала ведьма.

«Не мудрено, что она сбежала, – в ужасе подумала София. – Отче наш!», – пронеслось в голове.

Ни одному режиссеру не передать такой реальности.

Мертвые поднимались из земли, ломая истлевшие доски.

«Что мы знаем о душе?! – думала София, созерцая действие собственной силы. – Что, если нет никакой души? Что, если тело единственное, в чем присутствует сознание и что от нас остаётся? Что, если потревоженный прах этих существа силится переварить окружающую реальность? Если их нервы, двигающие разваливающуюся плоть, способны посылать в мозг сигналы, то какова же боль от этих язв, трещин, отваливающихся конечностей? А если трупы ничего не чувствуют, то почему на останках их лиц застыло это безмолвное выражение дикого ужаса?! Не тупая бессмысленность, не злость, не кровожадность, даже не равнодушие, а мука, неизмеримая, страшная. Неужели они понимают, что мертвы?».

Что если, когда–нибудь, кто–то вот точно так же потревожит покой её, Софии, родителей, друзей? Или саму Софию?

– Как это прекратить?!

– Сначала подчини их, – велела Василиса.

– Как это прекратить?!

– Они не могут причинить вреда ни тебе, ни мне. Заставь их слушать тебя. Повторяй…

– Фините Инканта́тем, – завопила София во всю мощь, отведенную природой, срывая от крика горло.

По кладбищу распространились вспышки света. Мертвецы проваливались в свои могилы.

Спустя пять минут лишь луна умиротворяюще сияла над спящим миром.

– Я никогда больше не потревожу покоя мертвых!

Собственный голос казался Софии чужим.

– Что бы вы ни говорили мне, чем бы ни пугали, чтобы не сулили! Слышите меня, Василиса Слизерин Мракс?! Никогда!

– Ты так пуглива? – презрительно хмыкнула Василиса. – Опасности не было.

– К чёрту опасность! – заорала София.

А потом голос её сорвался на шёпот:

– Ты что же, не видела? Им же было больно!

– Больно? Мертвецам? – засмеялась Василиса. – Что ты несешь, глупенькая?

– Ты хотела бы увидеть свою обожаемую Гретель в таком виде, в каком только что созерцала этих несчастных?

Повисла напряжённая пауза. Ветер грустно перебирал листву сирени, прорастающей то тут, то там.

Так ничего и не ответив, Василиса пошла к дороге.

Глава 5 Альбус Дамблдор

Почти весь следующий день София проспала. Стоило поднять ресницы, как Ланкo поил её отваром, приятно пахнущим травами (мятой и цитрусовыми), и веки вновь слипались.

Когда удалось сбросить оковы Морфея, София поспешила спуститься вниз.

– Ланко!

Эльф повинно опустил огромные уши.

– Куда подевались портреты? – подбоченившись, спросила София.

– Хозяйка велела спрятать, чтобы гость их не видел.

– Василиса ждёт гостей?

– В усадьбе ждут одного гостя. Хозяйка велела прибраться в доме, приготовить праздничный ужин, убрать портреты… – загибал эльф узловатые сучковидные пальцы, бряцая ушами, словно ишак. – Ланко – не виноват! Ланко – хороший эльф!

София вымученно улыбнулась. Она начала привыкать к странному существу и, положа руку на сердце, в свете последних событий, домовик вызывал у неё гораздо больше симпатии, чем его хозяйка.

– Конечно, Ланко – хороший. Не огорчайся.

Чтобы не мешать приготовлениям, девушка вернулась к себе в комнату.

Включив ноутбук, попыталась читать, но мысли не желали сосредотачиваться на тексте, вращаясь вокруг одного: Василиса вчера обмолвилась, что реальный Гарри Поттер в этом году пойдет на шестой курс. Значит, Мальчик–Который–Выжил уже успел открыть Тайную Комнату, встретить крёстного и победить дементоров? А любимый дядя в прошлом году, стало быть, проворонил пророчество? Любопытно…

В дверь постучали.

– Да? – не отрываясь от монитора, откликнулась София.

– Простите Ланко! Он не должен беспокоить молодую хозяйку, но…

– Что случилось, мой хороший?

– Гость! – испуганно вытаращив глаза, пискнул домовой. – Случился гость! Он уже вошел во владения госпожи Мракс и скоро будет здесь. Вам нужно поприветствовать гостя, барышня! Ланко – хороший. Ланко сможет позаботиться о нуждах волшебника. Но Ланко не может гостя развлечь!

София захлопнула крышку ноутбука.

– Что я должна сделать?

– Открыть гостю дверь. Проводить в дом великого Дамблдора…

– Кого проводить? – охнула София, хватаясь за сердце. – Дамблдора? Директора Хогвартса?!

– Гость уже на пороге, – в панике задергал ушами домовик. – Миледи, поспешите! Даже госпожа Мракс никогда не заставляла ждать господина Дамблдора! Директор Хогвартса – великий волшебник!

– Ланко, ты – кретин!!! Нужно было заранее меня предупредить! Ладно, – замерла София, понимая, что бедолагу эльфа от натуги сейчас кондрашка хватит. – Идем вниз.

Она замерла напротив двери как раз в тот момент, когда темная створка распахнулась и, купаясь в лучах света, на пороге возник самый великий волшебник всех времен и народов.

– Позволите пожелать вам доброго вечера, мисс? – со старомодной вежливостью склонил серебрянновласую голову в приветственном поклоне Дамблдор. – Разрешите войти? – спросил он, пристально глядя на Софию через поблескивающие стеклышки очков в тонкой серебристой оправе.

Она шагнула в сторону, освобождая гостю проход.

Дамблдор, оглядываясь с неприкрытом любопытством, прошёлся по комнате. Потом взмахом палочки наколдовал себе кресло, будто стоявших вокруг стола стульев было мало, и опустился в него.

– Прошу прощения за это маленькое самоуправство. Годы дают себя знать, я очень устал с дороги, а в кресле сидеть всегда удобнее, чем на стуле, – с извиняющейся улыбкой сказал он.

– Конечно, делайте как вам удобно. Хотите чаю? – предложила София.

– С удовольствием выпью чашечку.

Дамблдор снова огляделся.

– Здесь, на мой вкус, слишком сумеречно, – сказал волшебник. – Не станете возражать, мисс, если я добавлю немного света?

– Не стану.

– Люмос!

Золотистой луч вспыхнул, словно сам по себе. Потом на столе возник чайный сервис, вазочки с конфетами, печеньями и бутербродами. От чашек исходил приятный запах и горячий пар.

Дамблдор с удовольствием попробовал горячего чая.

– Мы ведь с вами не знакомы, мисс? – вновь улыбнулся волшебник. –Могу я узнать ваше имя, прелестная хозяюшка?

– На самом деле моё имя София Хвелёва, но Василиса утверждает, что я – Певерел Слизерин Мракс, – скорчила она недовольную гримаску.

Дамблдор, допив чай, поставил чашку на краешек стола.

– Вы жили среди магглов, София?

Она кивнула.

Можно было только догадываться, что там на уме у старейшего стратега – морщинистое лицо было совершенно непроницаемо.

– Кем вам приходиться Василиса Мракс?

– Говорит, что пра–пра–бабушкой.

По всей видимости, Альбус Дамблдор был прекрасно осведомлен об истинном возрасте Василисы, потому что не выглядел удивленным.

– Полагаю, Василиса позвала меня, чтобы заручиться поддержкой по поводу вашего поступления в Хогвартс? – предположил он.

– Я понимаю, что слишком взрослая для того, чтобы начинать обучать меня магии…

– Учиться никогда не поздно, – покачал головой Дамблдор, – и это сказал не я. Вы сами хотите этого, София?

– Наверное. Я не уверена. Но назад меня теперь всё равно не отпустят. Раз уж выяснилось, что я теперь волшебница, нужно учиться как-то с этим жить.

Во взгляде Дамбалдора промелькнуло что-то, похожее на сочувствие:

– Любой волшебник, нуждающийся в помощи, всегда найдет её в стенах Хогвартса внезависимости от его родословной. Н-да! –протянул Дамблдор. – Какой необычный вкус у здешних сладостей.

Почти против воли с губ Софии сорвался вопрос:

– Я приняла Темное Наследие моего рода. Я теперь проклята?

Прожевав пряник, Дамбалдор посмотрел на вазочку с конфетами, обёрнутыми в яркие фантики. Выбрав, развернул одну, закинул в рот. И только когда съел конфету заговорил вновь, щуря свои близорукие глаза за блестящими стеклами–половинками, похожими на два полумесяца:

– Если почитать религиозные книги магглов, выходит, что любая магия, по сути своей, темна. Я не могу, в силу происхождения и пройденного жизненного пути, согласиться с утверждением: «Ворожеи не оставляй в живых». Впрочем, те же магглы, что произвели этот спич, делали исключения, скажем, для волхвов, несущих дары младенцу Иисусу? Или Андалузской Волшебницы? Двойные стандарты имеют распространения в любом мире и обществе, не так ли? Одна только способность убивать взглядом, поднимать мертвых, изрыгать гром и молнию, по моему глубокому убеждению не делает человека ни темным, ни проклятым. Собственные устремления, неправильно выбранные цели и нечистоплотные способы её достижения – вот настощее зло. Только то, что ты сделаешь сам, способно сделать тебя отверженным. Но ни происхождение, ни кровь, ни преступления предков не делают тебя проклятым.

– Как я рада снова видеть тебя, Альбус! – голос Василисы прервал монолог профессора.

За беседой и чаепитием София не заметила, что солнце успело сесть.

– Василиса! – Дамблдор поднялся, приветствуя её. – Рад видеть одну из самых прекраснейших женщин на свете.

– В устах любого другого это комплимент, – засмеялась та. – Но от тебя, Дамблдор, это почти что хула. Всё ещё не можешь мне простить той старой интрижки с Геллертом?

– Кто старое помянет, тому глаз вон. Так, кажется, говорят здесь, в России?

– У поговорки, Альбус, есть продолжение: а кто его забудет, тому оба.

Всё это было сказано с очаровательной улыбкой – улыбкой, полной яда.

– С нашей последней встречи, состоявшейся без малого пятьдесят лет назад, если память мне не изменяет? – вздохнул Дамблдор. – Ты совсем не изменилась.

– Иллюзия, Альбус, – рассмеялась Василиса. – Иллюзия! Впрочем, как и многое другое на этом свете.

Приблизившись, она протянула волшебнику обе руки. Дамблдор, к удивлению Софии, склонившись, галантно прикоснулся к ним губами.

– Выглядишь уставшим, мой старый враг.

– Никто не вечен, – вздохнул Дамблор в ответ.

– Я буду скучать по тебе, Альбус, – на сей раз в голосе Василисы прозвучала искренняя грусть.

– Очень может быть, – ухмыльнулся тот в густую бороду. – Кто знает, может быть, даже у таких, как ты, есть сердце?

У Софии создавалось впечатление, что эти двое разговаривают как-то странно. На первом плане звучали вроде бы ничего особенного незначащие слова, но на втором шёл мощный, ускользающий от неё подтекст.

Василиса игриво опустила пушистые ресницы:

– Жаль, что у времени сердца точно нет. Но довольно о прошлом. Можешь меня поздравить: мне наконец-то удалось отыскать потомков Гретель. Ты уже успел познакомиться с моей внучкой?

– Поздравляю, – серьезно кивнул Дамблдор. – От всей души надеюсь, что девочку минует участьТома Риддла.

– Словно в насмешку над убеждениями Мраксов наша единственная надежда на возрождение крови совершеннейшая маггла: по убеждениям, взглядам и жизненному опыту. Ну, не забавно ли? У Софии огромный магический потенциал силы, так что немного опыта и знаний… – Василиса снова засмеялась и на сей раз в её голосе звучала издёвка. – Рискнешь обучить ещё одного Мракса? Конечно, учитывая местожительство малышки, а также и её способности мне, конечно же, разумнее было бы определить её в Дурмштранг, но я куда с более легким сердцем вручу её тебе, Альбус Дамблдор. Ты ведь не откажешь в исполнении моей маленькой просьбы?

– Не откажу. В первую очередь из-за самой девушки. Каждый из нас заслуживает шанс спасти свою душу. Тебе понравится в Хогвартсе, – повернулся Дамблдор к Софии и взгляд его смягчился. – Уверен в этом.

***

Перед сном, широко распахнув окно, София любовалась звездами. В эту ночь они были острыми, словно осколки и яркими, как алмазы.

Скрипнула дверь. Василиса, шурша длинными душистыми юбками, присела рядом.

– Как ты похожа на мою Гретель, – грустя, вздохнула женщина. – Когда–то я потеряла обеих моих девочек из-за глупых, никому ненужных предрассудков. Сто лет назад лживые принципы, дурацкие обычаи казались мне значительней материнских чувств. Теперь я знаю истину: магия, знания, материальные блага – всё это ерунда. По–настоящему значение имеет только любовь. Дамбалдор прав: любовь – это величайшая сила.

– Вы – враги?

Василиса задумчиво опустила голову, перебирая руками складки пышной юбки.

– Мой муж, Марволо Мракс, мой внук, Волдеморт – оба были открытыми врагами Дамблдора. Геллерт Гриндевальд когда–то предал Дамблдора из любви ко мне, а я, в свое время, помогла Дамблдору одержать победу над Гриндевальдом. Потом Дамблдор поспособствовал свержению моего любимца Тома Риддла. Всё так запутано и сложно. Наверное, если принять в расчёт все факты, то мы с Дамблдором скорее враги, чем друзья.

Голос Властелины, как всегда, убаюкивал.

– Я решила, что для тебя будет лучше не упоминать имени Мраксов. Оно – увы! – слишком широко и печально известно. Отныне ты Астория Дафна Гринграсс! Ну? Что скажешь?

– Если честно, мне все равно. Астория – так Астория, – ответила София.

Глава 6 Визит УПСов

На следующее утро София обнаружила на столе чехол, напоминающий ножны. В простом деревянном ящичке была угрожающая, темная красота, обычно свойственная оружию. Холодно поблескивал он серебряной инкрустацией, изображающей кобру с раздувшимся капюшоном и раздвоенным языком.

Под чехлом лежало письмо:

«Палочка принадлежала моей дочери и твоей прабабушке. Очень редкая по своему составу: 13 дюймов, рябина, жила сердца гарпии. К ней прилагается книга с заклинаниями. Попробуй потренироваться самостоятельно, может быть, что-нибудь получится? В колдовстве при помощи волшебной палочки нет ничего сложного: замах – желание получить результат – заклинание. Как говорят, на твоей родине: «Не боги горшки обжигают».

Удачи

Василиса».

– Ух, ты! – восхитилась София, высвобождая палочку из чехла.

Светлая, цвета топленого молока, полированная, изящная, она напоминала жало осы.

Движением от себя – вниз она прочертила дугу, распрямляя руку. Сноп алых искр цветком распустился в комнате, медленно расстаев в воздухе.

Встав вполуоборот, словно на дуэли, София резко вскинула руку, словно бы рисуя кистью запятую:

– Ассио, книга!

И едва успела отскочить – книга упала прямо в руки.

Получилось! У неё – получилось!

Пробежавшись взглядом по странице, София выхватила глазами следующее заклинание:

Адеско Файр?

Ну, уж нет. Вызывать Адский огонь не хотелось. Она ещё слишком хорошо помнила, чем это кончается.

Так, что там дальше? Авис заклинание, создающее птиц? Повышенной сложности. Гм-м! Не годится. И птицы ненужны, и повышенная сложность никчему.

Агуаменти?

Через пять минут София вышла на улицу, зажав книгу подмышкой и с палочкой на боевую изготовку.

– Агуаменти!

Взмах палочкой над головой и, к полному восторгу Софии, прямо из земли забил фонта.

– Фините Инкантатум!

Фонтан исчез.

–Агуаменти!

Появился.

–Фините Инкантатум!

Исчез.

–Агуаменти!

Фонтан взметнулся вверх, переливаясь в солнечных лучах радужными бликами.

К букету полевых цветов было применено леветирующее заклинание – венок плавно воспарил в воздухе.

В доме потрошению подверглась подушка, за этим последовало:

– Левиоса!

Пух закружился теплым снегом.

– Репаро!

Полетели к центру комнаты, собираясь, пушинка к пушинке, и подушка, целёхонькая, упала на руки.

Трясясь от страха, возвращалась София на поляну. Она отлично понимала, чем рискует. Очень. В случае неудачи может к чертям все спалить – страховать-то некому. Впрочем, оставалась почти полная уверенность что заклиание такой сложности ей просто не под силу.

Судорожно глотнув воздух, подавляя желание зажмуриться, София вскинула левую руку, на сей раз рисуя дугу снизу – вверх и уверяя себя, что бояться нечего, всё равно ведь не получится.

– Адеско Файр!

Палочка в руке завибрировала, совсем как живая. В лицо ударил порыв ветра. София чувствовала сопротивление, словно призываемая горячая стихия бунтовала, не желая подчиняться.

– Адеско Файр!!!

Полыхнуло, обдавая жаром и пламя полилось из палочки, растекаясь по земле багровой рекой.

– Агуаменти!

На пути распространяющегося пламени забил фонтан.

– Агуаменти! Глациус!

Пожар стихал, утрачивая яростную силу. Через минуту на месте пляшущих алых языков мертвели проплешины опалённой земли словно ожоги на зеленой плоти. Птицы и насекомые смолкли.

Дрожащей рукой София отерла пот с лица.

Смогла. Справилась! И чувствовала триумф победителя.

Дома её встретили перепуганные эльфы.

– Госпожа! – робко заперебирал лапками Ланко. – Не стоит использовать столь сильные проклятья.

Эльф по обыкновению втягивал голову в плечи, опуская перепончатые уши.

София ласково провела ладонью по морщинистой голове домовика.

– Не переживай. Больше не буду, – эльф моргнул. – Ты хороший. Очень хороший.

Безгубый рот растянулся в довольной улыбке.

– Госпожа прикажет накрывать на стол? – с надеждой заморгал он.

Василиса не нуждалась в еде, тепле, защите или уюте. Служение ей не могло доставить домашним эльфам того удовольствия, которое давало им взаимодействие с её внучкой.

– Ещё бы! Я с этими заклинаниями проголодалась, как волк. Будто весь день фитнесом занималась!

Эльф свел надбровные дуги (бровей на морщинистом лбу не наблюдалось).

– С Фитнесом развлекалась? – подозрительно повторил он. – Фитнес – поклонник молодой госпожи?

София не сдержала хохота: домовики, повсему видать, не одобряли добрачных связей.

– Скорее уж это госпожа его поклонница, впрочем, не слишком рьяная. Спи спокойно, Ланко. Фитнес не в состоянии посягнуть на святое.

– Не в состоянии? И зачем госпоже – такой? – выпучил и без того пучеглазые глаза эльф.

– Это вид спорта у магглов,– приняв заговорщицкий вид, таинственным шёпотом поведала София.

– А–а! – довольно дернул ушами эльф.

И рассмеялся.

***

Сумерки сгущались быстро, но Василиса всё не торопилась появляться.

Придвинув жирандоль со свечами ближе, София, поудобней устроив книгу на коленях, перелистывала страницы, стараясь запомнить как можно больше заклинаний.

Бомбарда – взрывает цель

Ваддиваззи – направленная на врага левитация, предметы летят в противника.

Вердимилиус – в противника ударяет молния.

Диффиндо – заклинания разрезания.

Разлетевшиеся со звоном оконные стекла заставили Софию вскочить на ноги. Рука интуитивно потянулась к волшебной палочке.

– Все в порядке! – произнес, выпрямляясь, мужчина в странной одежде.

Прежде чем он успел сказать что-то ещё, черное облако, (скорее даже вихрь) метнувшийся из окна, обернувшись Василисой (очень разгневанной Василисой!) сбило его с ног.

Рыча, словно зверь, она швырнула незваного гостя на пол. Его тело проехалось через всю комнату, опрокидывая перед собой стулья и сбивая в ком ковровые дорожки, пока с силой не ударилось об стену.

Ручейком с потолка просыпалась штукатурка.

Коршуном Василиса упала на грудь противнику. Разведя руки в стороны, одним движением разорвала на нём кожаный жилет и, обнажив клыки, с хрустом смачно вгрызлась в выпирающую мужскую ключицу.

София не успела заорать от ужаса лишь потому, что чья-то рука, подставив острие ножа ей под горло, не позволила открыть рот.

– Прекратите, Ваше Темнейшество…

Однажды София уже слышала этот голос. Именно – этот! Сомнений нет.

– Или у малышки сейчас на подбородке появится второй рот.

Василиса медленно повернулась к ним окровавленным лицом.

Страшнее зрелища София в жизни своей не видела: глаза ведьмы заполнились кровью, зрачки-лезвия светились алым блеском, в оскаленной пасти багровели обнаженные змеиные клыки.

В следующий миг выгнув спину, словно кошка, ведьма одним плавным движением снова оказалась на ногах.

София всё же завизжала, пронзительно и дико, словно пойманный в ловушку зверь. Только реакция незнакомца, успевшего отвести клинок в сторону, спасла ей жизнь – доля секунды и она сама бы напоролась на нож.

– Заткнись! – грубо встряхнул он Софию.

– Отпусти девочку, Скабиор, – угрожающе предупредила Василиса. – Немедленно, – потребовала она.

– Спокойно, спокойно! К чему угрозы? У меня тоже, знаете ли, могут быть нервы!

Сладковатый запах марихуаны, тяжелым шлейфом накрывал Софию …Это точно та тварь из бара, что б ему сдохнуть! Нет. Не сдохнуть. Лучше долго и мучительно умирать.

– Успокоились, сударыня? – протянул Скабиор. – Поговорим, как цивилизованные люди?

– Отпусти ребенка! – вновь зарычала Василиса.

– Отпущу, непременно. Как только получу от вас убедительные заверения, что вы не наброситесь на нас с клыками снова, красавица.

– Не дождешься ты от меня заверений, – заявила Василиса, но клыки, однако, спрятала.

– Как скажешь. Только тогда уж не обижайся, – София дёрнулась, ощутив, как эта мразь плотоядно провела языком по её шее, втягивая воздух вместе с кожей, – если я не разгляжу в этой красотке ребёнка…

– Не шути со мной, – предупредила Василиса.

Мужчина, отдыхающий до этой минуты на полу, пришёл в себя, и теперь предпринимал попытки перетечь из лежачего положения в сидячее, разбрызгивая по полу алые брызги крови.

Василиса презрительно скривилась:

– Долохов? – протянула она, устало проводя по волосам, словно стряхивая с них липкую паутину. – Ну и что? Как там поживает ваш Тёмный Лорд? Жирка немного на кости нагулять не успел?

– Какой там!

Долохову удалось-таки, в результате титанических усилий, сесть.

– Авроры нас всех гоняют, дай бог в живых остаться, не до жиру, как говорится, быть бы живу. Да ещё и ты вот так неласково старых друзей встречаешь, – укорил он.

– Я могла бы тебя убить, – мечтательно прищурилась женщина. – Ну, раз оклемался, так и быть – живи. Но вели своему цепному псу убрать клыки, Антон. Или вечер скучно закончится. Я рассердиться могу и всерьёз.

– Скобияр, – бросил Долохов взгляд в сторону напарника, прикрывающегося Софией, точно щитом, – ты всё слышал. Отпусти девушку.

Почувствовав себя свободной, София метнулась к Василисе и спряталась у неё за спиной.

– Тебе нужна помощь, Антонин. Кажется, я серьёзно тебя ранила. Иди сюда, – милостиво разрешила Василиса.

Долохов опустился перед ней на колено.

Полоснув по запястью острым ногтём, Василиса прижала кровоточащее запястье к открытой ране на его груди, и та затянулась прямо на глазах.

– Спасибо, госпожа.

Он попытался поцеловать окровавленную руку, дарящую исцеление, но Василиса брезгливо оттолкнула его от себя.

– Хватит развлекаться. Выкладывай, зачем явились?

– Тёмный Лорд получил твоё письмо и теперь хочет познакомиться с девушкой.

– Я теперь должна считаться с капризами Тёмного Лорда? – строптиво тряхнула головой Василиса. – Помилосердствуйте! С какой такой радости?

– Я бы не назвал Волдеморта капризным созданием. Да и что плохого в его желании познакомиться с…

Прикусив язык, Долохов бросил быстрый взгляд в сторону Скабиора.

– С твоей протеже, госпожа?

Но до этого он явно хотел сказать что-то другое.

– Когда рак на горе свистнет, не раньше, – пообещала Василиса, демонстративно скрещивая руки на груди.

– Он может приехать в Россию вместе со своими верными друзьями, – вкрадчиво проговорил Долохов.

– Ты мне угрожаешь?

– Не я. Тёмный Лорд недвусмысленно дал понять, что в приливе родственных чувств способен на многое.

Василиса сжала губы:

– Это всё, надеюсь?

Черные глаза Долохова стрельнули в Софию, которая испуганной мышкой затихла за спиной могущественной бабули:

– Лорд принес Нерушимую клятву: ни единый волос не упадет с головы девочки.

Василиса пренебрежительно передёрнула плечами:

– Я знаю, что он не причинит ей физического вреда. Но ваша компания не подходит молоденьким девушкам.

– Что вы, госпожа! Никто из нас не посмеет посягнуть на честь женщины из вашего рода, есть другие, гораздо более приятные способы умереть. Послушайте, ну, к чему поднимать бурю в стакане воды и наживать неприятности? Портить настроение себе и людям? Просто сделайте так, как хочет Тёмный Лорд.

Василиса, тяжело вздохнув, повернулась к Софии:

– Кажется, девочка моя, тебе придется поехать.

Глава 7 Дядюшка Томми

Под ногами хрустели сухие хвойные иглы, разбегались во все стороны потревоженные насекомые.

София старалась не думать о том, что позади шагает Скабиор. После предупреждения Долохова он вёл себя паинькой, правда несколько выводили из себя его насмешливые взгляды исподлобья. Да взгляды в криминал не припишешь.

Угрожающее, пока ещё отдалённое рычание, заставило Софию вынырнуть из глубин сознания, где она до сих пор пребывала.

–Разве в Девоншире водятся волки? – потянула она за рукав проводника. – Кажется, я слышала вой.

– Волки не представляют опасности для волшебника, – отмахнулся Долохов.

– Точно, не представляют, – воспользовавшись тем, что София обернулась на его голос, Скабиор заговорщицки ей подмигнул, скроив пакостную мину. – Только это не волки. Это адские гончие.

– Кто? – заинтересовалась София.

– Скабиор, закрой пасть, если не хочешь, чтобы я пересчитал тебе зубы чисто маггловким способом, – с этими словами Долохов подхватил Софию под локоть и почти волоком потащил за собой. – Какая жалость, что тебя не научили летать на метле, – досадливо поморщился он. – Секретсардэ!

Из палочки вырвался серебристый свет, материализовавший подъездную дорогу, усыпанную гравием. Она вела к дому, увитому плющом, двухэтажному, подслеповатому коттеджу с узкими окнами и потемневшей от времени черепичной крышей. Входная дверь, утопленная в толстых стенах, узкая, тяжелая и массивная, с трудом поддалась, пропуская визитеров.

Миновав тускло освещённый коридор, они вошли в просторную комнату, где за длинным дубовым столом тянулся ряд стульев с прямыми спинками, а во главе темнела фигура, раскинувшаяся в кресле с грацией отдыхающего хищника.

Несмотря на подчеркнутую небрежность жестов, Волдеморт напомнил Софии статую: застывшая маска и проницательный, невозмутимый, равнодушный взгляд.

– Долохов, ты, как всегда, не заставил себя ждать. Ценю пунктуальность, – удовлетворённо кивнул Тёмный Лорд. – А теперь пойди вон. Нахожу, что женским обществом приятнее наслаждаться тет –а–тет.

Оставшись наедине с дядюшкой, София, стремясь скрыть охватившее её волнение, уделила пристальное внимание нехитрому узору из медальонов на ковре у себя под ногами.

Краем глаза она заметила, как колышутся раструбы черного одеяниями – чудовище приблизилось.

– София? Любопытно, – произнёс высокий звенящий голос. – Твоё имя означает «мудрость».

Костлявые пальцы постучали по столешнице.

– Что ж, София, добро пожаловать, приглашаю тебя в наш круг, – похожая на остов кисть высвободилась из длинного безразмерного балахона, указавая на стул. – Присядь.

София не смогла удержать нервную дрожь, почувствовав на плечах давление костлявых, холодных пальцев.

– Боишься меня?

Она замотала головой. Впрочем, не слишком убедительно.

– Почему, в таком случае, ты на меня не смотришь? – вкрадчиво прошелестел голос.

– Потому что вы стоите у меня за спиной.

Пауза. Не слишком длительная, но тягостная.

– Как ты относишься к играм без правил? – внезапно спросил Тёмный Лорд.

– Простите? – не поняла София.

– Повторить вопрос?

– Как я отношусь к играм без правил? – она нервно облизнула губы. – Полагаю, без правил и игры нет.

– Тогда я переформулирую вопрос: как ты относишься к игре с высокими ставками? Когда на кону стоит либо жизнь, либо смерть?

– Предпочитаю тогда не играть.

Тёмный Лорд сел рядом, откидываясь на спинку стула:

– А вот я, признаюсь, люблю острие ножа. Хочу тебя кое с кем познакомить.

София с ужасом поняла, что разбирает в змеином шелесте имя Нагайны.

В комнату, в одну из боковых арок, вползала змея огромных размеров, неторопливо подтаскивая тяжелое чешуйчатое тело всё ближе и ближе к ним.

«Я – здес–с–сь, хозяин–н–н…».

Змея повернула к Софии треугольную морду. Из пасти то исчезал, то вновь показывался раздвоенный язык.

– Ты говоришь на змееязе? – поинтересовался Тёмный Лорд.

– Я его понимаю. Кажется.

Змея зашипела:

«Прикажите убить девчонку, хозяин?».

– Нет, Нагайна. Напротив – любить. Девочка часть нашего змеиного гнезда. Древние Змеи приняли её, прими и ты.

Нагайна подползла к Темному Лорду, всползла на спинку его стула, обвивая её, точно живая гирлянда. Потом положила голову мужчине на плечо – эдакая экзотическая домашняя любимица.

– Убьешь девку в том случае, если она посмеет меня предать, – погладил Волдеморт выпирающие, вывернутые рептильи ноздри.

София почувствовала, как сжимается сердце:

– Чего вы от меня хотите? – спросила она. – Чтобы я стала Упивающейся Смертью?

– Кабалить собственную плоть и кровь? Зачем мне это надо? Рабов я создал уже достаточно. Нет, ты нужна мне в ином качестве, Астория Гринграсс. Как и я, когда-то, ты выросла в мире магглов. В мире магов тебе, как и мне, придется нести тяжелую печать полукровки.

– А вы, всемогущий дядюшка, разве не пожелаете облегчить мне мою участь?

– Откровенно говоря, не люблю слабаков, кем-либо прикрывающихся. В любом случае, в магическом мире я персона нонграта и вне закона. Неужели же ты столь храбра и безрассудна, что объявишь о нашем родстве открыто?

– Могу я, хотя бы, рассчитывать на то, что вы не станете меня пытать и кидать в подземелья?

– Если будешь хорошей девочкой – не стану, – смеясь, пообещал «Великий и Ужасный».

– А что значит «быть хорошей девочкой»? Стать Упивающейся Смертью?

Темный Лорд покачал головой:

– Помилосердствуй, малышка! Ну, какой, право слово, из тебя «упивающийся»? Пародия! И то жалкая, – посмеиваясь, сообщил дядюшка. – В рядах Упивающихся женщин вообще немного, и они, поделюсь секретом, очень ценны – в кровавых оргиях их участие неоценимо. Как не издевайся над природой и естеством, но инстинкты берут своё: большинство мужчин хотят женщин. И с этим, слава богу, ничего не поделаешь. Мои дражайшие упивицы, (это ещё одна страшная тайна), просто хорошо одетые шлюхи. Их главная задача – развлечение моих полков. Это без прикрас, как оно есть, топлис–правда. Смею рассчитывать, единственную представительницу рода Слизерин ждёт другая судьба. Я хочу, чтобы ты владела миром, тайнами оккультизма; чтобы однажды принесла мне семь звезд с небес, а не трахалась по углам с мужеложцами, коими Пожиратели являются по определению. Но если ты нарушишь мои планы, вот тогда…тогда от судьбы Упивающихся тебя не спасёт даже Василиса.

София сжалась, чувствуя себя серым воробушком в пасти василиска.

– И что я должна делать, чтобы не нарушать ваших планов?

– Полукровки плодовиты. Не то, что чистокровные вырожденки, – презрительно скривил губы чёрный маг. – Все, что от тебя потребуется: просто быть красивой и рожать детей. Обещаю, твой муж будет достаточно богат, чтобы быт не слишком тебя обременял. Семья, богатство, знатность и власть – разве это не рай на земле? Или я ошибаюсь? И ты рвешься в бой? Хочешь стать ночной амазонкой, как Белла Лейстрендж?

– Нет. Конечно, нет, – поспешила заверить его София.

– Представляю, как ты, наверное, нервничала перед встречей со мной, старым маразматическим придурком? Я ведь сплю и вижу, как залить территорию Англии реками маггловской крови? Подмять под себя магический мир? Или просто уничтожаю, тупо, как теперь говорят, всё без разбору, что попадается на пути?

– У Роулинг вы очень умный маньяк, – осторжно ответила София.

– Что касается моих истинных намерений, обсудим это позже. А сейчас вернемся к нашим баранам или, вернее, заблудшим овечкам. Нарцисса – жена Люциуса, и только. Даже Джоан ни в одной из книг не утверждает, что я когда–либо настаивал, чтобы прекрасная блондинка с палочкой наперевес противостояла аврорам. А Белла? Прекрасная, несчастная Белла? – Темный Лорд задумчиво переплел пальцы в замок. – Слишком пылкая, слишком красивая, она не сгорает только потому, что я рядом. Я не могу ей этого позволить. Я испытываю к ней определенного рода, скажем, нежность? Не люблю причинять боль женщинам. Мужчины – другое дело. Мужчин убивать легко. Что бы там не утверждали, но, убивая, я никогда не получал удовольствия; убийство – это злая необходимость. Но убивать, конечно же, приходилось. Хэпзибу Смит, например, я убил, чтобы заполучить Чашу Пенелопы Пуффендуй. Лили Поттер? – Волдеморт поскоблил острым, прозрачным, похожим на стекло, ногтем, столешницу. – Лили Эванс, (Поттер к ней так и не приклеелось), называли Огненной Розой. Удивительная была девочка. С яркими волосами и глазами пронзительными, как сама нежность. Её косы напоминали переливающиеся огоньки в камине. Или рубины. Или – кровь. Да! Красивая была девочка эта Лили Эванс, очень тонкой душевной организации. Про таких говорят – без кожи. Очень ранимая. Даже этот моральный урод, Снейп, при виде её почувствовал себя мужчиной. Это был несостоявшийся союз духовности и рациональности; чувствительности и бесчувствия; огня и льда; чистоты и тьмы. Союз весьма занимательный с любой точки зрения. Только жизнь, в отличие от смерти, несовершенна и идеалов не терпит.

Видишь ли, в конце семидесятых в Хогвартсе ходили упорные слухи о том, что разлюбезный Снейп, эксперимента ли ради, или просто из любви к острым ощущениям, трахается с Малфоем. Такая вот склонность Северуса к чёрной магии не нашла у чистоплюйки–гриффиндорки понимания. Лили Эванс спела лебединую песню, трансформировавшись в Лили Поттер. Всё, что осталось от чувств грифиндорской красавицы к слизеринскому принцу-полукровке – серебрянный патронус: трепетная лань да незаслуженная ею слава искусной зельеварки.

У Софии почему–то защемило сердце.

– Да! – подытожил Темный Лорд. – Ничем другим, кроме отчаяния, невозможно объяснить нелепый союз Паяца и Музы; Сохатого лося Поттера и рыжей лисички Эванс. Чем Огненная Роза была для Снейпа? Не знаю. Не берусь судить. Однако, уверен, она много для него значила. С её смертью живые родники в его душе умолкли навсегда.

– Вы говорите о маме Гарри Поттера с таким сожалением... Раскаиваетесь, что убили её?

– Конечно, раскаиваюсь. Смерть Эванс отняла у меня не меньше, чем у Снейпа. Нельзя убивать детей на глазах матери. Слабая ведьма, наивная до зелени, почти ребенок, глупая девчонка, ничем, кроме цвета волос не примечательная, уделала меня, одного из самых могущесвенных и опытных магов! Вся моя многомудрая, затейливая, долгосплетаемая Тьма потерпела поражение. Даже самая чёрная магия бессильна перед животворящим светом женской любви. Что ещё добавить? Никто из умерших той ночью не страдал. Страдание – удел живых. А Авада Кедавра милосердна. Однако, – взглянув на часы, поднялся Тёмный Лорд, – я заговорился. Скоро ужин. Нагайна проводит тебя в твою комнату. Увидимся, племянница.

Глава 8 Уроки Темного Лорда

– Сегодня, друзья, я удостою вас чести познакомиться с моей протеже. София Мракс. Прошу, как говориться, любить и жаловать. Заметь, София, друзья – это не для красного словца. Собравшиеся здесь действительно соратники, а не слуги, как тебя, наверняка, попытаются заставить верить. По порядку представлю весь ближний круг. С Антонином Долоховым, – тот улыбнулся Софии уголками губ, – ты уже знакома. Нортон Эйвери. Том Крэбб. Сид Гойл.

Высокие, коротко остриженные мужчины с обветренными лицами в сумерках показались почти одинаковыми.

– Верные ястребы Лейстринжи: Рабастан…

Тонкий, похожий на стилет мужчина без возраста, с красивым лицом и светлыми, льдистыми, глазами.

– …и Рудольфус.

Старший Лестрейндж походил на : то же волевое лицо с сильным подбородком, жгучие черные глаза под густыми, дугообразными, низко нависшими бровями.

– Селвин, Торфинн Роули, Треверс…

Эти по габаритам могли соперничать с гризли.

– Теодор Яксли.

Волшебник поклонился, одарив Софию улыбкой. Обнажились ровные, пожелтевшие от табака зубы. Русые, с едва уловимо каштановым отливом, прямые волосы, были небрежно стянуты в хвост. Нос с горбинкой. Правую сторону лица пересекал тонкий шрам.

– Скорпиус Мальсибер.

Француз обладал гладкой оливковой кожей, высоким лбом и смазанным, плохо выраженным подбородком. У него были темно–карие, с поволокой, глаза и маленький, по-женски капризный, рот.

Тёмный Лорд остановился перед единственной женщиной в их компании.

Каждая черта в этом создании словно вручную лепилась богами: точеный носик, совершенные изгибы бровей, мягкие губы, розовые и гладкие, словно лепестки шиповника; овальной формы лицо с нежными скулами.

Но общее впечатление было жутким.

Скользящие резкие движения, лающий смех, манера закидывать голову, по-змеиному вытягивая шею, да ещё этот негасимый фанатичный огонь в глазах – всё производило неизгладимое, но неприятное впечатление.

Все вместе и каждый по отдельности, Упивающиеся обладали неким шармом, присущим плохим парням: аура силы и порочности в упаковке их черных, струящихся одежд. Спору нет, мужчины привлекательны. Каждый тянул на матерого волкодава – только не Семёновского, а со знаком минус.

Рядом с ними София ощущала себя болонкой. У неё на шее даже бантик имелся.

Тёмный Лорд не сводил с внучатой племянницы взгляда. Чего он от неё хочет? Может, ждет, что она скажет: «Очень приятно»?

Таких, как София, эти красавцы, не моргнув глазом, поедали вместо шоколадки, раскалывая, словно орех. Вон как Рабастан нос воротит, поджимая губы. Братец ему что–то втолковывает. Наверное, уговаривает не гневить Лорда и все-таки сесть за один стол с грязнокровкой.

– А девка твоя нас боится!

Беллатрикс приблизилась, бесцеремонно нарушая границы личного пространства. Спутанная копна черных волос коснулась лица Софии, когда женщина наклонилась, шепча:

– Что, крошка? Мы тебе не нравимся?

София брезгливо отодвинулась, вопросительно взглянув на дядюшку.

– Мне нужно ей отвечать?

– Уймись, Белла, – велел жене Рудольфус.

Беллатрикс оскалилась, но перечить не осмелилась.

Хотя кусок не лез в горло, София приналась аккуратно нарезать мясо кусочками. Подняв глаза, она встретилась со смородиновыми глазами миссис Лестрейндж. Наколов кусок отбивной, отсалютовала им:

– Приятного аппетита.

Беллатриса, откинув голову, зашлась в приступе гортанного, кажужегося безумным, смеха.

Долохов и Мальсибер вновь переглянулись.

– Что вас так позабавило, Белла? – поинтересовался Тёмный Лорд.

– Твоя малышка потешно скалит зубки.

– Не порть девочке аппетит, – посоветовал Рудольф, выковыривая из зубов застрявшее волокно мяса.

Белла вызывающе вскинула подбородок:

– Правда, что ты чуть не погибла в том баре …как, бишь, его там? Запамятовала! Говорят, Скабиор совершил удачную попытку дорасти до волшебника, вызвал адское пламя? Сгорело много мерзких ублюдков–маглов.

В ушах зазвучали крики охваченной огнем худенькой девочки, когда на неё обрушился кусок пылающего пластика. В памяти всплыл собственный безысходный страх в момент осознания: живой не уйти. София демонстративно отодвинула тарелку.

– Ты сумасшедшая сука, – процедила она.

Яксли кашлем попытался скрыть смешок.

– Как ты меня назвала? – удивилась Белла.

– Разве способность обращаться в собак не ваша фамильная черта?

– Собачья преданность тем, кого любим – вот наша фамильная черта, – прорычала Белла.

– В том клубе со мной были мои друзья. Они никак не трогали ваш … – с языка рвалось: «змеиный куток», но произнести подобное вслух Софья не решилась, – вашу организацию. Никто не давал вам право обзывать невинно убиенных ублюдками.

– Довольно, – взмахнул рукой Тёмный Лорд.

Поставив локти на стол, переплетя пальцы в замок, он задумчиво постучал костяшками пальцев по губам.

– Разве девушке подобает произносить такие грубые слова? Тем более, говорить их женщине, по годам годящейся в матери? Молчать! – рявкнул он, заметив, что София собирается возразить. – Ни слова более! Не вынуждай меня наказывать тебя. А теперь, будь хорошей девочкой, попроси у миссис Лестрейндж прощение.

София даже задохнулась от гнева:

– Я?!

– Ты.

Мягче Тёмный Лорд говорить, наверное, не мог.

Большей жути, чем этот мягкий голос, София и представить себе не могла. Бунтовать резко расхотелось. Не желая искушать судьбу, она повернулась к Беллатрикс:

– Прошу прощения за грубые слова, что сорвались с языка, миссис Лестрейндж.

– Белла? – снова подал голос Темный Лорд. – Твоя очередь.

Та величаво кивнула, опуская тяжелые веки. Как пламя пригасила золой.

– Приятного аппетита, дамы. – Тёмный Лорд почёл за лучшее сменить тему. – Что–нибудь слышно о Люциусе, Мальсибер?

Француз, поперхнувшись, поспешно дожевал кусок, промокая салфеткой губы:

– Наши люди работают над этим, милорд.

– Хотелось бы больше информации о том, на какой стадии идут работы?– иронично сощурился на осведомителя Волдеморт.

– Делаем все возможное, дело–то сложное. Люциуса взяли с поличным.

Скривив тонкое лицо в пренебрежительную гримасу, Рабастан заметил:

– Спрыгнувший с ума Кроули требовал для нашего красавца поцелуя дементора, – жилка на щеке нервно дернулась. – За смерть Сириуса.

– Это был несчастный случай! – прорычала Беллатрикс. – К тому же, все ведь видели, как Сириус пал от моей руки! Я убила его! Да у свояка кишка тонка, чтобы убить! Если бы он меньше старался держать руки чистенькими, все могло закончиться иначе! Остальные ребята тоже оказались не на высоте, – тряхнула она головой.

Волосы тёмным знаменем развевались за узкой хрупкой спиной женщины.

– А ты чего хотела? – вскинулся Долохов. – Чтоб мы покрошили детей в лапшу?!

– Ради дела… – начала было Беллатрикс.

Но Яксли перебил, пренебрежительно дёрнув плечом:

– Легко тебе говорить – «ради дела»! – передразнил он. – Много чести избивать младенцев? Чего ж сама-то на кузена как цунами налетела, вместо того, чтобы очкарика авадить, а?

– Рыцарская слабость, неожиданно проявленная Малфоем, стоила нам очень дорого, – нахмурился Тёмный Лорд.

– А вам действительно так важно знать, что в этом пророчестве? – София готова была откусить себе язык.

Все взгляды, раздраженно–пренебрежительные, любопытные или откровенно презрительные, как у красавчика–Рабастана, обратились к ней.

– Просто у магглов, которых вы так презираете, есть книга, где последовательно описываются события, – поспешила оправдаться она. – Текст пророчества там прописан вполне полно.

– И ты считаешь, мы будем верить сочинениям магглов?

– Но вы же верите пророчествам Трелани? – пожала плечами София.

– Я не верю, – усмехнулся Тёмный Лорд. – И буду крайне удивлён, если Дамбалдор всерьёз предаёт значение этому бреду. Просто я хочу знать, что именно старый маразматик внушает людям.

Аккуратно сложив салфетку, он отбросил её.

– Мы будем посвящать девочку в наши планы? – полюбопытствовал Рабастан.

– Девочка – моя племянница.

В синих глазах младшего Лестрейнджа плеснулась ядовитая, точно укус Нагини, ненависть.

Всегда есть что–то иррационально–неправильное, когда тебя ненавидят без всякой причины, без всякого повода с твоей стороны. Только за то, что ты не укладываешься в чью-то идиотскую систему понятий и представлений.

– Я всем советую запомнить, друзья: София Мракс – наследница Слизерина. Со всеми вытекающими последствиями. Игнорировать это опасно. По трём причина: я рассержусь. Василиса расстроится. И (этого не следует сбрасывать со счетов) девочка тоже может быть опасной. Кровь – не вода. Древние Боги признали Софию. Кто вы такие, чтобы им перечить?

УПСы внимательно слушали.

Рабастан не поднимал глаз, но челюсть его оставалось по-прежнему упрямо сжатой.

– Дорогая, – голос Тёмного Лорда вновь сделался необычайно мягким. – Сделай одолжение, позови Нагайну.

София послушно прошипела:

«Нагайна!

Ответа не последовало.

«Нагайна! – громче зашипела София. – Ты что?! Оглохла?»

Белые лица зловещими масками высились над столами, плотоядно созерцая её бесплодные усилия.

«Нагайна! Тащи сюда свой хвост, злодейка!!!».

Волдеморт засмеялся.

Смех его оказался легким и заразительным, словно пузырьки шампанского на фоне пылающей свечи.

«Послушай нашу маленькую подружку, – услышала София его шипение. – Иди к нам».

«Девчонка обещала мне кролика, хозяин», – наябедничала длиннохвостая вредина. – «Обещания не выполнила. Не стану её слушать».

– Велите Скабиору приволочить кролика из силков. Живого.

Беллатрикс снова засмеялась, предвкушая развлечение.

София сжалась, понимая, что затея вряд ли грозит ей чем-то хорошим.

Остальные УПСы невозмутимо продолжали вкушать пищу.

***

Не прошло и четверти часа, как Скабиор вошел в комнату.

– Кролик, как вы и просили, хозяин.

– Хорошо, – кивнул Волдеморт. – София, ты уже пользовалась волшебной палочкой? Посмотрим, сумеешь ли ты справиться с непростительным заклятием.

Беллатрикс засмеялась. В который раз за сегодняшний ужасный обед? Злобная стерва!

– Ну, это ты, положим, перегибаешь палку, Том, – подал голос Долохов. – Девчонка даже СОВ вряд ли осилит. Какие там непростительные?

– Увидим.

Тёмный Лорд порывисто поднялся из-за стола, легко скользнув на середину залы.

– Иди сюда, – позвал он племянницу.

Преодолевать кажущееся бесконечное расстояние, разделяющее её, любимого дядюшку и несчастного кролика, пришлось на ватных, почти не слушающихся ногах.

– Смотри, всё просто. Вскидываешь палочку и произносишь: Авада Кедавра.

– Зачем?

– Чтобы прикончить кролика.

– Змея и без меня его прикончит.

Волдеморт с рычанием склонился над Софией. Жуткое безносое лицо, похожее на череп, у которого по непонятной ошибке природы оставались живыми глаза. Живыми и, пожалуй, самыми страшными на монструозном лице.

– Я хочу, чтобы его прикончила ты, а не змея. Не смей прикидываться, что не понимаешь этого! Ты сейчас убьешь кролика иначе я применю заклинание к тебе самой.

– У меня не получится, – замотала головой София.

– А ты попробуй.

Она вытащила палочку. Взмах, рывок:

– Авада Кедавра!

Кролик по–прежнему беспомощно поводил ушами, испуганный и невинный. Белый, пушистый, как вся его ушастая братия.

– Неплохо, – со смешком констатировал Волдеморт, подтверждая сказанное лаконичным кивком. – По–крайней мере, ты сказала это.

София уже готова была отдаться чувству накатившего облегчения.

– Осталось дело за малым, чтобы твоё слово не расходилось с делом. Позволь помочь?

Резкий замах. Свистящее, хлесткое:

– Сектумсемпра!

Нервные ушки с кисточками отрезало серебряным лучом. В уши Софии ударил дикий, испуганный визг страдающего существа.

– Давай, София. Избавь несчастную тварь от страданий.

– Не могу!

– Ты как Хагрид. Тот тоже рыдал над птичками, рыбками, собачками. Жалко зайку? Никто не мешает облегчить ему страдания. Давай, София: Авада Кедавра. Это же так просто! Нет? Ну, как хочешь.

Новый хлесткий взмах.

И снова:

– Сектумсемпра!

Белый кроличий мех покрылся глубокими разрезами, набухая, как губка, кровью.

– Сектумсемпра!

Новая рана.

– Давай же, во имя милосердия! Ты же добрая девочка, правда, София? Авада Кедавра, просто как все настоящее и истинное. Авада Кедавра – и ему не будет больно!

– Редукто!

Клетка разлетелась в клочья. Кролика тоже разорвало неумело пущенным проклятием. Кровавые ошметки шерсти, костей, мяса разлетелись в стороны, как в плохом ужастике. Брызги крови забрызгали стоящего рядом Скабиора, заставив его скривиться.

От громогласного гогота за столом содрогнулась вся комната.

– Не плохо, – отсмеявшись, констатировал Тёмный Лорд. – Только вот змее ничего не осталось. Боюсь, Скабиору придется принести ещё одного бедняжку.

Глава 9 История Тома Риддла

На кровати сидел белый кречет. Черные блестящие пуговицы глаз казались одновременно умными и пустыми. Крючковатый заостренный клюв, как и длинные когти на пушистых лапах, внушали опасение.

«Надеюсь, встреча с Томом прошла относительно благополучно? – писала Василиса. – Как бы он не повёл себя, просто верь: с тобой ничего не случится. Всё же, дорогая София, без нужды не дёргай волка за хвост. Тот, хоть и на привязи, может больно укусить.

Нравится кречет? Его зовут Фабиан. В Хогвартcе предпочитают почтовых сов, но нам, ночным тварям, полагаются ведь фамильяры посерьезней? Сделай одолжение – прими подарок. Когда потребуется, просто открой окно и позови его.

Я взяла на себя смелость прислать тебе ноутбук. Сотовый не шлю – всё равно пользоваться не разрешат. Да и не получится.

Ставлю в известность: с твоими родителями все в порядке. Так что привыкай, адаптируйся, ни о чем не беспокойся.

Любящая тебя

Василиса».

– Фабиан!

Кречет, забив крыльями по воздуху, перелет к девушке на плечо. Похожие на лезвие когти сжались довольно чувствительно, но непричиняя боли.

– Жаль, нечем тебя угостить.

София осторожно пригладила мягкие птичьи перья.

Кречет затрещал, беззлобно щелкнув клювом.

– Лети!

Распластав крылья, он взмыл в темнеющие небеса.

Красиво парил в вышине – блистательный, бесстрашный, гордый, неуязвимый.

«Девчонка», – прошипел змеиный голос.

София попятилась от неторопливо вползающей Нагайны.

– Что тебе нужно?

«Не бойся. Ты – не еда. Я принесла приглашение. Хозяин хочет тебя видеть».

***

Дверь в большую, неожиданно светлую комнату, приглашающе приотворена.

Больше всего помещение походило на кабинет или библиотеку. Здесь, так же, как и в гостиной, жарко горел камин.

«Хозяин! – зашелестела Нагайна. – Я выполнила приказ».

– Молодец. Иди сюда.

Змея скользила, изгибаясь всем телом, пока не обвилась вокруг ног мага, положив угловатую морду на свитое в тугие кольца тело. Прикрыв глаза перепончатыми веками, затихла.

– Ты тоже, – поманил костлявым пальцем Тёмный Лорд.

София подошла к креслу, не отрывая взгляда от волнующихся языков пламени – лишь бы не смотреть в лицо жуткому родственнику.

– Садись, – к ногам по скользкому паркету подкатился пуфик. – Поговорим.

София всё же заставила себя посмотреть на безносое лицо обтянутого кожей черепа.

– Скажи, ты считаешь меня убийцей, правда?

София пожала плечами.

–Правда.

Она сжала руки коленями, пытаясь унять дрожь.

– Вчера вы убили кролика.

– Действительно – я? А мне–то, неразумному, показалось, будто несчастный кролик пал от твоего искусного Редукто?

– Вы меня спровоцировали!

– Хотелось посмотреть, на что ты окажешься способна. Но вернёмся к моему вопросу. Ты считаешь меня безжалостным, беспринципным убийцей.А с чего, разреши полюбопытствовать, ты все это взяла? Дайка подумать? – согнутый указательный палец коснулся сухих губ. – Как же тут не вспомнить о детской сказочке, где есть добрый–добрый боженька с серебристой бородой по имени Альбус Дамблдор. Есть нечастная жертва, Мальчик–Который–Выжил. И есть Черный-Черный Человек без лица, души и сердца: Тот–Кого–Нельзя–Называть. А кстати, почему нельзя? Ах, да! Априори каждому умнику известно, стоит произнести: «Воланд!», как начинаются мучения, избиения без разбору всех и вся, причем в особо извращенной форме. Почему я так поступаю? Это и маггловский первоклассник знает: а потому что магглов не люблю. Всей душой и всем сердцем. Теми самыми, которых у меня нет. Все верно излагаю?

София кивнула, по-детски надув губы.

– В наивности жить уютно, правда? Твёрдо знаешь, где верх; где низ. Не сомневаешься в том, кто прав, кто виноват. И всё так определённо: добро есть добро, зло есть зло.

– Но в мире всё так и есть: зло это зло; а добро это добро. У вас, дядюшка, хватит цинизма отрицать, что вы продали душу дьяволу, предварительно расколов её на части? Станете утверждать, что это не так?

– Можно ли продать душу тому, кого нет?

– Вы думаете, дьявол всего лишь выдумка?

– Я вообще об этом не думаю. Но могу сказать, что не встречал на той стороне никого, кто бы претендовал на эту роль. Может быть, я показался твоему дьяволу не достойным его высочайшего внимания? – криво усмехнулся Тёмный Лорд. – Но сейчас речь не о дьяволе. Можешь мне не верить, но я вовсе не стремлюсь стать властелином мира. Мне плевать и на мир, и на власть. Всегда, в общем-то, было плевать. – Темный Лорд шевельнулся в своем кресле, подпирая подбородок рукой и устремляя задумчивый взгляд на плящущие огненные языки в камине. – Хочешь узнать настоящую историю? Устами Роулинг Дамбалдор рассказал свою версию. Я поведаю другую. В моей истории Альбус далеко не такой светлый, чистый, непогрешимый, как у тёти Джоан.

София заёрзала, пока дядюшка выдерживал паузу.

– Я родился и вырос в приюте, это ты знаешь. Но ты не знаешь, не можешь знать, что значит быть приютским отродьем со странностями. Магия с младенческих лет сделала меня изгоем среди сверстников-магглов. Дамблдор воображает, что понимает, каково это. Но одно – понять, совсем другое – пережить.

Человеческие детёныши меня травили. Я огрызался, как мог. Так однажды мы повздорили с Билли Стаббсом. После того, как Билли разделал меня на все корки его любимец, кролик, оказался повешенным на балке. Болтался туда-сюда в добром десятке футов от земли. К тому времени, как его обнаружили, кролик, конечно же, сдох. Вообще–то повесить кролика мог кто угодно. Но единогласно убийцей признали меня.

– У вас маниакальная антипатия к несчастным зверюшкам, – не смола сдержать смешок София.

Тёмный Лорд вернул улыбку.

– Что тут скажешь? У каждого свой рок. Потом было ещё одно происшествие. Раз в году несчастных сироток вывозили на природу. Чаще в деревню; гораздо реже, к морю. Друзей в приюте у меня так и не нашлось. Но, если люди чувствуют в тебе силу, всегда найдётся кто–то, готовый лизать пятки. Энни Бенсон и Деннис Бишоп в тот год следовали за мной попятам, повсюду. Мы носились по песчаному дну, покрытому вонючими ленточными водорослями и лужицами солёной воды. Исследовали пещеры, отыскивая новые подземные ходы, в которых я впервые понял, что могу понимать змей. К сожалению, товарищей эта моя способность шокировала. С того дня они избегали меня. А я–то полагал, что обретенный талант прибавит мне веса в их глазах! Наивный. – Волдеморт замолчал на секунду. Затем продолжил. – В приют часто приходили усыновители, – голос рассказчика зазвучал ниже и отрывистей. – Нас рядами выставляли, словно товар на витрине. Дамы в элегантных шляпках и костюмах по моде того времени, жеманно опираясь на руки супругов, на высоченных каблуках прохаживались между шеренгами детей, выбирая себе игрушку. Меня усыновляли таким образом три раза. И каждый раз возвращали в приют из–за «необъяснимых странностей, происходящих в моём присутствии». Сложно поверить, но шестилетний мальчишка тоже мечтал, что его могут полюбить. И горько переживал свои разочарования. Это пойзже я перестал надеяться, разучился верить. Потому что разуверяться слишком больно. Больней, чем когда тебя просто прикладывают рожей об стену. Больней, чем когда тебя избивает шайка отморозков до бессознательного состояния без причины и без повода. Больнее всего поверить, потянуться к чему-то, нужному, словно глоток воздуха; как свет в темноте; как вода; как тень в зной и наткнуться на пустоту.

Если ты нуждаешься в ком–то, ты начинаешь от него зависеть. Если тебе никто не ненужен, ты независим, ты неуязвим. Именно у магглов я начал постигать эту простую науку.

В мире, лишённом магии я жил, словно в психологическом вакууме. Один, несмотря на то, что изо дня в день меня постоянно окружали люди. И вот однажды появился он: серебренноволосый волшебник с длинной бородой и умными проницательными серыми глазами.

– Я – профессор Дамблдор, – заявил он высокомерно, взирая на меня сверху вниз.

Насторожившись, я отодвинулся:

– Вы – доктор? Зачем вы пришли? Я не поеду в дурдом. Отправьте туда эту старую кошку.

Я изо всех сил пытался скрыть жгучий страх напополам с белой яростью.

Последнюю я вообще пытался игнорировать – обычно в таком настроении и случались различные неприятности, из-за которых приходилось опасаться вмешательства специалистов душевного профиля.

– Я не из дурдома, – прозвучало в ответ. – Я – учитель. Если ты посидишь минутку спокойно, я расскажу тебе о Хогвартсе. Не захочешь там учиться, никто не станет заставлять.

– Посмотрел бы я на тех, кто попытается, – оскалился я.

Мне в тот момент было действительно страшно. Я был готов покончить с собой, но не отправляться в дурку. Если потребуется, убить и этого высокомерного профессора, и ненавистную миссис Коул. Всё что угодно – только не психиатрическая больница.

– Я знаю, что ты не сумасшедший, – серьезно, проникновенно промолвил тогда Дамблдор. – Хогвартс – это школа для волшебников.

Я замер.Если существует такая школа, тогда… но такого просто не может быть. Словом, моё состояние в тот момент именно ты, София, можешь прекрасно себе представить, потому что недавно прошла через нечто подобное.

Попытавшись заглянуть в голову к старикану (читать мысль я мог всегда, задолго до того, как узнал о легилеменции), вместо живого разума наткнулся на пустоту.

Даже у животных мозг беспрестанно транслирует какую-то картинку. То, что я не мог ничего увидеть в голове этого человека, заставило меня почти поверить ему.

– То, что я умею – это колдовство? – напряженно и недоверчиво спросил я.

– А что ты умеешь?

– Двигаю вещи, не трогая их руками. Заставляю зверей делать то, что мне надо, без всякой дрессировки. Могу сделать тем, кто меня раздражает, что-нибудь нехорошее. Если захочу, могу причинить им боль.

– Ты – колдун, – холодно блеснув глазами, кивнул мужчина.

На мгновение я почувствовал себя счастливым. О таком я и мечтать не смел!

В темнице открыли окно, ворвался свежий ветер…

Я рванулся к человеку в странных летящих одеждах, почти как к родному:

– Вы – тоже колдун?

– Насколько я понимаю, ты принимаешь предложение учиться в Хогвартсе?

– Конечно!

– Тогда тебе следует обращаться ко мне «профессор» или «сэр», – отстраняющим тоном оборвали мой порыв.

Я понял, то, что этот человек колдун, не сокращает дистанции между нами. Волшебник не помочь хочет, он просто выполнял то, что считал своим долгом. Сам я ему был крайне неприятен, как неприятна грязь, приставшая к начищенным до блеска ботинкам. Ему было мерзко разговаривать с миссис Коул; находиться со мной в комнате, дышать одним воздух. Он – чистокровный волшебник. Я – грязный полукровка. Только об этом я тогда ещё не знал.

– Извините, сэр.

Попятился я, чувствуя себя так, как будто распахнул душу, а мне туда смачно плюнули. Вежливо так, воспитанно харкнули. Утонченно, можно сказать.

Следом за этим диалогом Дамблдор наглядно продемонстрировал, какое я дерьмо и полное ничтожество, вызвал огнь очищающий, явив моему, неготовому раскаяться взору, украденные вещи. Всякую ерунду. Я даже не помню, что там было: какой–то наперсток, чертик на веревочке.

Ему, выросшему в богатой семье магов, сама способность польститься на такую мелочь, казалась странной. Мне прочли лекцию о том, что воровство в Хогвартсе, мягко говоря, не одобряется.

Я уже все успел понять, а он все нудел и нудел…

Я честно заявил, что денег у меня нет. И понял, что это тоже сочтено за наглость. Скривившись, словно заглотил ложку не разбавленной лимонный кислоты, профессор протянул мне мешочек с деньгами. Никогда за всю длительную жизнь, ни до, ни после, меня не унижали до такой степени.

С первых дней в Хогвартсе я почувствовал утопичность собственных надежд на новую жизнь. Оказалось, в магическом мире предрассудков, гонора и человеческой глупости ничуть не меньше, чем в мире магглов: чистокровки, полукровки, грянокровки – социальная градация была четкой и строгой.

Магглы не хотели со мной общаться, потому что я был маг. Маги игнорировали, потому, что видели во мне маггла.

Дамблдор не раз внушал своим приспешникам, что друзей у меня нет. Они мне, якобы, не нужны. На самом деле это такая же неправда, как и всё, что он обо мне говорит. Неправда, продиктованная предвзятым, с самого начала, отношением. У меня были друзья. Старший Лестрейнж. Иван Розье. Тот же Долохов. Я прошел с ними долгий путь.

Когда я впервые убил, я пришел к ним, к моим друзьям, – потерянный, раздавленный, сломленный. И они меня поддержали, помогли выжить. Они стали для меня семьёй, которой я не имел.

Кстати, что бы там не трещал Дамблдор, я не планировал убивать отца. Мне хотелось просто посмотреть в глаза твари, способной выкинуть собственного ребенка и никогда об этом не пожалеть. Наверное, в душе я ещё надеялся, что, может быть, он раскается? Ложность надежд стала очевидной, стоило поглядеть в пустые глаза. Богатый, пресыщенный жизнью, слабый слизняк! Он был не достоин жизни.

Потом та шумиха с Тайной Комнатой? Вся история о том, что наследник Слизерина выпускал василиска для уничтожения грязнокровок – полный бред! Ну, какое было дело мне, сироте-полукровке, до чистоты крови обучающихся в Хогвартсе студентов? Мне нравилось управлять змеёй, демонстрировать её друзьям. Потом мы с друзьями додумались, что на шкуре и яде василиска можно неплохо заработать – денег, как всегда, не хватало…

Дважды василиск вырывался из-под контроля. В первый обошлось. А во-второй погибла девочка. Роковая случайность, не преднамеренное действие! Только у Дамблдора своя правда. Ему нет дело до обстоятельств, для него важны лишь факты. Убил, выпустил, украл! Дамблдор всю жизнь дышал мне в затылок! Именно он причастен к тому, что я попал в тайную магическую организацию, напоминавшую маггловское ФСБ.

Меня завербовали в качестве агента, целью которого стало уничтожение Гриндевальда. Попытавшись рыпнуться, я столкнулся с необходимостью либо отправляться в Азкабан за непредумышленное убийство незнакомой мне девочки и за убийство отца, либо проявить покорность.

Когда Гриндевальд пал Министерство приняло решение закрыть своих тайных агентов. Полностью. Со всеми вытекающими последствиями.

Мы узнали о принятом решении. И встретили карательный отряд во всеоружии. Вот так и родились Упивающиеся Смертью. Родились тогда, когда мы вынужденно защищали наши жизни и жизни близких нам людей. Сначала защищали и только потом, уже через много лет, перешли в нападение. Но историю пишут выигравшие. А выиграли не мы.

Теперь плавно подходим к истории о близоруком Мальчике–Который–Выжил.

Я сделал крестражем Поттера отнюдь не по недомыслию, как безсомненно, думает старый маразматик. Я создал седьмой, самый совершенный крестраж преднамеренно. Одного не учел – материнская защита предохранила мальчика не только от убийственного заклятия, но воспрепятствовала черной магии, исказив её действие.

Я сгинул. Моих приспешников кинули в Азкабан. Мой учитель отпраздновал победу.

Но теперь я вернулся. И хочу отыграться. Я очень опасен. Мне ненужны ни власть, ни любовь. Все, кто был мне дорог, умерли. Я хочу теперь только одного – мести!

Глава 10 Диагон-аллея

Софии снился кошмар: она стояла перед большим, в человеческий рост, зеркалом. Не шевелясь, наблюдала как мелкие, юркие змейки, кишащие в воздухе, набрасывались, забирались в мозг через уши, нос, рот.

Вскоре двойник вместо головы имел коллаж из копошащихся змеиных тел…

***

В отличие от людей, большинство книг содержательны. С ними интересно. Книги никогда не заставят чувствовать себя не в своей тарелке, не предадут; не попросят любви; не заставят ревновать. Они не способны желать от вас сексуальной близости в момент наивысшего физического утомления. Куда бы ты не пошел; как бы себя не повел, книги молчаливо, без осуждения дождутся прихода и поддадутся взявшей их руке. Когда же ты прочтешь книгу от корки до корки, отставляя в сторону ради другой, новой, яркой, она не посмотрит вслед с горькой укоризной и ни в чём не упрекнёт. Книга, она даже лучше собаки: её не нужно выгуливать.Книга – идеальная спутница человека.

В личной библиотеке Тёмного Лорда пылилось множество книг. Но прочесть их не представлялось возможным, ибо языки, на которых тома написаны, для непосвященных оказались немы.

– Что вынюхиваешь?

В дверном проёме в нарочито-изломанной позе застыла Беллатрикс Лестрейндж.

– Пока ещё не решила, – огрызнулась София. – Что получится.

Белла усмехнулась:

– Здесь много интересного. И опасного. Особенно для маленькой девочки.

Накручивая на палец прядь волос, она перешагнула порог. Безумные глаза её загадочно, насмешливо поблескивали:

– Разве Тёмный Лорд не предупреждал?

София отрицательно помотала головой.

Она напряженно следила за перемещением Упивающейся, не зная, чего от неё ждать.

– Тебе, наверное, скучно здесь? С нами? Почему бы не отправиться в Косой Переулок? Купить, что полагается по списку. А заодно капельку развлечься? –предложила Белла.

– С чего вы решили быть со мной милой?

– А с какой стати мне тебя ненавидеть тебя? Ненавидят равных. Ты забавна. На мой взгляд недостаточная причина для ненависти.

***

Лающий смех сумасшедшей Беллатрикс Лейстрейндж градинами катился по залу пока сама она стремительно шествовала к столу, шелестя длинными юбками.

– Приятного всем аппетита, – пропела ведьма.

– Идите сюда, мои девочки, – благожелательно распростёр руки Темный Лорд. – Ближе–ближе, куколки. Одна по правую руку, другая – по левую. Пусть все мне завидуют! Женщина – такая роскошь в нашей скучной жизни. Верно, Рабастан? Даже такого неотёсанного грубияна, как ты, присутствие женщины способно сделать капельку вежливее.

– Да, мой лорд, – склонил голову младший Лестрейндж.

– Дамы, окажите честь, разрешите поухаживать за вами? Простым образом, как у маглов. Белла, будешь «седло барашка»? Если он тебе не понравится, я заставлю Скарби съесть собственные уши.

Белла обнажила в усмешке белоснежные ровные зубы. В этот момент София подумала об акуле, вечно голодной хищнице морских глубин.

– Тонни, – взгляд Воланда метнулся к Долохову, – Белла совершенно правильно заметила: девочке необходимо подготовиться к Хогвартсу. Пойдешь с Софией в Косой Переулок. Позаботишься, чтобы она приобрела всё необходимое.

– Почему именно Тони? – подал голос Яксли.

– Потому что Рудольфу и Белле появляться на людях опасно. Рабастан бредит манией чистой крови (видимо парень полагает, что его кровь чище моей). К тому же и София, и Антон разговаривают на одном языке и хорошо понимают друг друга.

– Я с удовольствием позабочусь о мисс Мракс, – заверил Антонин.

***

Улица выглядела неправдоподобно узкой, словно из–за нехватки места маги решили строить один дом прямо на другом. Ряды построек разделяли дороги настолько узкие, что ни на чём, кроме велосипеда, проехать по ним не представлялось возможным. Даже ветер застревал в этой длинной чёрной трубе, не говоря уже о твердом физическом теле.

Центром Волшебного мира стал не центр искусств, науки или магии. Центром стал банк – символ западного гарантия благополучия. Единственное здание в этом Королевстве Кривых Зеркал, имеющее нарядный вид. Неподалеку рядом с ним располагался «Ежедневный Пророк»; за ним прятался мрачный на вид магазин: «Совы».

Следом за Долоховым, принявшим вид безобидного сухенького старикашки, София посетила книжный магазин «Флориш и Блоттс», зашла в «Мантии на все случаи жизни», где мадам Малкин развела бурную деятельность по сбыту товара; купила в магазине котлов дорогой самопомешивающийся котёл.

– Непротив, если я на секундочку забегу в «Дырявый котел»? – шепотом поинтересовался Антонин.

– Против, – отозвалась София. – Это что–то меняет?

– Ничего, – согласился Долохов. – Небеспокойся, я ненадолго. Можешь забежать во «Всевозможные волшебные вредилки», детище двойняшек-Уизли. Не будь эти парни отчаянно–рыжего цвета, я бы заподозрил матушку Молли в адюльтере. Больно уж эти двое умные. Для Уизли, имею ввиду.

У входа в магазин жёлтым неоном на фиолетовом фоне сверкало:

Испугались Сами–Знаете–Кого–с?

А страшнее, сами знаете: ПОНОС!

Страх и прос–Т–рация

вредны для нации!

Народ живо сновал между рядами витринов с товарами: «Блевальные батончики»; «Кровопролитные конфеты»; «Обморочные орешки».

Безумно–весёлый клоун покачивал румяной головой, демонстрируя широкую улыбку. Просто экспонат из Кинговского «Оно».

– Могу чем–нибудь помочь прелестной леди?

София с любопытством окинула взглядом широкослулое, горбоносое лицо, подвижное, улыбчивое и наглое. Малиново–фиолетовая роба эффектно оттеняла огненный оттенок волос. Сухопарое тело юноши словно состояло из полых костей, хрупкое и легкое.

Судя по всему, Уизли демонстрировал дружелюбие. Но глаза внимательно сканировали незнакомку. София успела подумать о том, что в узком магическом кругу, где каждый волшебник друг другу либо сват, либо брат, незнакомое лицо вызывает если не подозрительность, так непременный интерес.

– Раз вы зашли, будет невежливо с вашей стороны уйти с пустыми руками, мисс…?

– Гринграсс. Астория Дафна Гринграсс, – представилась София.

– Разве последний из Гринграссов не погиб в конце семидесятых?

– Понятия не имею. До недавнего времени я вообще считала волшебников персонажами детских сказок.

– Ты иностранка?

– Да. У магглов я жила под фамилией Морозова.

София про себя вознесла благодарность умершей бабуле. Что Ивановы, что Морозовы, что Кузнецовы – собак нерезанных в России меньше, чем представителей названных семейств. Корни фигушки найдешь!

Синие глаза Уизли сверкнули:

– Ты из России?! Ух, ты! Никогда не встречал никого из русских. Добро пожаловать, Астория Дафна Гринграсс, в наше маленькое царство. Я – Фред. Позволишь на несколько минут стать твоим гидом? Интуиция подсказывает мне, что девицу вроде тебя не заинтересует «Висельник многоразового использования» или «Набор начинающего негодяя»?

– Поразительная проницательность! – восхитилась Астория Дафна Гринграсс.

– Драже–вонючки – тоже вряд ли, – состроив глубокомысленную мину, покивал головой начинающий маркетолог. – В «Гарантированном десятисекундовом пятновыводителе» ты, слава Мерлину, совершено не нуждаешься. Вот оно! «Самозаправляющиеся перья для письма» – волшебный аналог шариковой ручки. Наверняка подойдет, – Уизли заговорщицки подмигнул. – Идея беззастенчиво у магглов и стянута. Берёте?

– Беру. Только я в магических нутах совершенно не разбираюсь, – отцепив от пояса платья бархатный мешочек, где постукивали монеты, девушка развязала тесёмки. – Отсчитайте, пожалуйста, сами.

Уизли мягко отвел протянутую руку:

– Это подарок.

София нахмурилась:

– Подарок? Я не желаю подарков, молодой человек, – строго заявила она. – Мне кажется, здесь достаточная сумма…

Фред пожал плечами. Прислонившись плечом к стене, скрестил руки на груди:

– Вполне достаточная, чтобы купить весь магазин. Но это ничего не меняет. Подарок – есть подарок, – широко растянул Фред рот в шутовской улыбке.

– О, Мерлин! – новый голос – точная копия первого. Такое же лицо, такая же копна медных, ярких волос. – Разве не понятно, красотка? Прохиндей просто клеится, пытаясь запудрить мозги. Фреду нельзя верить. Раз это говорю я, его брат, значит, так оно и есть. Ни за что не принимай у него перья. Прими их от меня.

София перевела взгляд с одного лица на другое, и у неё возникло впечатления, что шалопаи над ней потешаются.

Девушка затянула тесемки на кошельке, неторопливо прицепив его обратно на пояс.

– Чтобы никому не было обидно, я приму от каждого по перу, – одно самозаправляющееся, другое, – София скользнула взглядом по надписи на витрине, – со встроенной проверкой орфографии. Уверена, – оба пригодятся.

Близнецы ударили по рукам.

Через пару минут София держала в руках два чехла, обернутых в блестящую подарочную бумагу.

– Надеемся, ты поступишь в Гриффиндор. Гринграсс в Гриффиндоре! – звучит, правда? О, Фредди, глянь-ка, – толкнул локтём брата Джордж. – Вот туда, в сторону «Патентованных грёз наяву». Мне мерещится, или там наша умная девочка и самый популярным волшебник «Харри», как обожает титуловать его Флёр?

Вид Грейнджер откровенно разочаровывал. Реальная Гермиона близко не стояла с обаятельной, чарующей Эммой Уотсон. Единственное, что объединяло оба персонажа – копна волос. Скуластое, размером с кулачок, личико, с выпирающей вперед тяжелой упрямой челюстью, было ничем непримечательно. Да ещё подбитый глаз, заплывший темно–бардовым синяком, нисколько не прибавлял шарму.

– Знаешь, – захлебывалась от восторга говорила Гермиона стройному юноше, игнорируя полное отсутствие энтузиазма у собеседника, – это магия высшего уровня!

– За это, Гермиона, получишь экземпляр бесплатно, – проговорил Фред, кланяясь парочке.

Молодой человек обернулся, давая Софии возможность рассмотреть Гарри Поттера во всей красе.

У Поттера была светлая кожа без намека на румянец; крупный рот; римский нос и удивительно яркие, красивые зеленые глаза. Даже оправа очков, серебристая и тонкая, удивительно ему шла.

– Фред? – улыбка осветила лицо юного волшебника.

– Как жизнь, Гарри? – пожал Фред руку товарищу. Присвистнул, глянув на Гермиону. – Что у тебя с глазом?

– Нашла ваш дерущийся телескоп, – скрестила на груди руки девушка, буравя рыжего обвиняющим взглядом.

– Прости, кто же знал, что ты туда полезешь?

Гермиона фыркнула:

– Можно было бы догадаться!

– Точно. Вот, возьми, – Фред вытащил из кармана тюбик.

– Что это? – подозрительно повела носом Гермиона.

– Гематоморастворитель. Он всегда при нас, как предмет первой необходимости. Ведь все наши «шуточки» мы сначала проверяем на себе.

Здесь Гарри вопросительно взглянул на Софию. Фред, проследив за взглядом приятеля, представил новую знакомую:

– Астория Гринграсс. Представляете, прожила всю жизнь среди маглов, и только недавно узнала, что волшебница?

Взгляд Гарри потеплел.

– Она ещё и русская, – весело заметил подоспевший Джордж.

Гермиона отвлеклась от тюбика и вернула Софии любопытный взгляд.

– Никогда не видела русских. Не считая Долохова! – на лицо девушки наползло темное облачко.

– Будешь учиться в Хогвартсе? – повернулся к ней Поттер.

София поняла, что у неё к гортани язык прилипает. Она с трудом заставила себя кивнуть.

Заметив в окне физиономию Долохова, девушка сникла.

– Мне пора. Меня ждут.

– Увидимся, – кивнул Гарри.

Глава 11 Крестражи и Поттер

Порт-ключ перенёс Долохова и Софию обратно в мрачный бор, где затерялся коттедж – убежище преступников от волшебного мира. Блуждание среди сосновых вековых деревьев напоминало затейливую причудливую игру. Развевающийся за спиной плащ заставлял Софию чувствовать себя загадочной и зловещей. Сухие, истлевшие от времени хвойные иголки хрустели под ногами с безнадежной жалобой.

– Мне они понравились. И Гермиона. И близнецы Уизли, – вздохнула София. – И Гарри Поттер – в особенности.

– И это повод для тоски? – засмеялся Антон. – Преждевременно скуксилась. Ты, конечно же, не писанная красавица, но девчонка вполне себе ничего! Может, что ещё и получится?

София бросила на своего проводника возмущённый взгляд:

– Я совершенно не об этом!

– А о чём же, в таков случае?

– Я не хочу становиться врагом Гарри Поттера!

– Ну, если у тебя есть хоть крупица мозгов, врагом Волдеморту ты не захочешь стать тем более, – мужчина дружелюбно похлопал подопечную по плечу. – Брось, Сонька! Никто же не требует от тебя принести голову Поттера на тарелочке с золотой или, любого другого цвета, каёмочкой? Даже против вашей дружбы с Поттером Том вряд ли станет возражать.

– Почему это?

– Ты будто всерьёз считаешь, что мы воюем с детьми? Поттер – это знамя. У паренька для этого идеальное происхождение: биография, печальное прошлое, постная мина. Но кто ж в здравом уме со знаменем дерётся-то, а? Трофей, конечно, попытаемся захватить при случае, не без этого. Но драка планируется не с марионеткой, а с кукловодом. Вредным, мудрым, сильным кукловодом. Авроры басенку о том, что мы истребляем магглов, придумали. Истребляли самих авроров. Магглам, конечно, тоже достаётся. Но не всем подряд, а лишь тем, в ком есть крупица волшебной крови – завтра мугродье может встать на сторону противника.

– Не логичнее ли перетянуть это самое «мугродье» на свою сторону?

– Логично, но невыполнимо. Нет ни времени, ни денег, ни людей, готовых этим заняться.

Протяжный вой, звенящий на высокой ноте, раздался из глубины леса.

– Адские гончие, – скривился проводникю – Ходу, ходу, девица! Как бы в историю не попасть.

Неприятный разговор закончился на пороге коттеджа, к облегчению обоих собеседников.

София, подхватив покупки, магически уменьшенные, поднялась в комнату. Она продолжала пребывать в смятенных чувствах – ей не нравилось выступать на тёмной стороне.

– Всё в порядке? – раздался за спиной тихий высокий голос.

Девушка обернулась:

– Я не слышала, дядя, как вы вошли.

– Извини. С моей стороны невежливо врываться без стука. Войти ещё раз? – голос Темного Лорда был мягок, интонации вежливыми.

– Не стоит.

Подойдя ближе, дядюшка взглянул через её плечо на результаты шопинга:

– Всё купили?

– Надеюсь. Я в этом не разбираюсь. Но мне кажется, месье Долохов все сделал правильно.

– Он хороший друг, – кивнул Волдеморт.

– Я думала, что он для вас хороший слуга.

– Служить этот ублюдок совершенно не умеет. Данную нишу занимают Червехвост, Нотт, Эйвери, Краббэ. Даже Лестрейнджи. Ах, да, забыл Малфоя. Тебе ведь не терпится познакомиться с этим семейством? В твоих мыслях они присутствуют почти постоянно.

– Вы читаете мои мысли?! – возмутилась София.

Волдеморт, пинком развернув кресло, лениво в него опустился:

– Я не читаю – я слышу, – устало выдохнул он, потирая виски. – Чтобы ментально оглохнуть приходится прилагать постоянные усилия. Либо зелья. Если принимать настойки беспрерывно, возникает привыкание, так что глухая тишина – редкий подарок. От «слышанья» порой ужасно устаёшь – вообрази, если бы тебе в уши всё время орал радиоприёмник?

София состроила сочувственную гримаску.

– Не будем об этом, – махнул Тёмный Лорд рукой. – Антонин рассказал, ты познакомилась с Гарри Поттером? И как он тебе? Симпатичный, да? – ухмыльнулся маг. – Храбрый, умный мальчик. Мне он тоже нравится.

– Можно мне сесть? – поинтересовалась София.

– Можешь даже лечь. Меня это нисколько не смутит, уверяю тебя.

София с наслаждением опустилась в кресло, вытянув гудящие от долгой ходьбы ноги.

– Чувствую, ты проголодалась, – Волдеморт левитировал из бара поднос со сладостями. – Не самая полезная еда, но зато снижает аппетит и повышает настроение. Ты ешь, а я продолжу рассказ о нашем с Дамблдором противостоянии, что, в конечном итоге, снова приведёт нас к симпатяге Гарри.

Ах, Гарри, Гарри… Бедный славный пупсик Гарри!

Итак, закончив Хогвартс, я планировал занять пост преподавателя Защиты от Темных Сил. Нежелание Дамблдора видеть меня на этом месте имело гораздо больший вес, чем моё желание его занять. Дабы избавить неискушенные юные умы от возможного растлевающего влияния полукровки из рода Мраксов раз и навсегда, так сказать, с гарантией, мудрецу пришла в голову счастливая идея поспособствовать моей вербовке в засекреченный отдел Министерства Ночные призраки. Вот так, с лёгкой руки тогда ещё заместителя директора, я и отправился к Геллерту Гриндевальду, бывшему Дамблдоровскому любовнику. Конечно, о нетрадиционной ориентации великого мага в сказках не пишут. Хотя, теперь, я слышал, магглов этим не смутишь? У них даже вошло в моду носить мужчинам стринги; дарить друг другу розы и называть половое бессилие, банальную неспособность продолжить род, цветом неба? – Волдеморт засмеялся. – Наверное, именно это в конечном итоге примирило старого маразматика с былыми врагами. Ведь по молодости лет он люто ненавидел магглов, всех, без исключения. И как ненавидел! Говорят, у него была на то веская причина: магглы, якобы, способствовали тому, что его драгоценная младшая сестричка стала идиоткой. Смешно! Близкородственные союзы на протяжении трёхсот лет в роду Дамблдоров повинны в сумасшествии Арианы гораздо больше. Нападение магглов было лишь толчком к тому, что болезнь начала прогрессировать. Ты не вкурсе, что папенька с маменькой Альбуса, были родными братом и сестрой? Это не афишируется, но сей факт, сдается мне, куда лучше объясняет идиотизм Арианы и нездоровые склонности самого Альбуса. Ветвь Дамблдоров вот-вот сгниёт и обрушится. И с Богом, как говорится у магглов.

Так, занесло меня что–то… О чём, бишь, я говорил?

Я попал в отдел Ночных призраков. Меня снабдили всеми возможными инструкциями и велели подложиться под самую большую страсть нашего Святого и Непогрешимого. То, что я коренным образом не приемлю подобных отношений, работодателей не смутило. Наверное, бог на земле все–таки есть, потому что в Германии я первым встретил не Гриндевальда, а Василису. Узнав, в какой впросак угораздило попасть её незадачливого потомка, бабуля вызвалась помочь. И к моменту моего выхода на арену Гриндевальд успешно поменял нетрадиционную ориентацию на традиционную; позабросил дела и былые увлечения. Власть инкубов и суккубов сильно недооценивают. – Волдеморт переплел тонкие пальцы. С безобразного лица на Софию смотрели зрачки–лезвия. – Не только Гриндевальд оказался пленен моей бабкой, я и сам ею бредил. Вечно прекрасная, вечно юная, обладающая такими познаниями в темной магии, каким не обучишься нигде. А главное – бессмертная!

Оданако, к прискорбию моему, Василиса наотрез отказалась поделиться со мной обретённым даром. Богатства, покровительство, связи – всё это пожалуйста. Но не бессмертие. Дамблдор, ненавидящий нашу бабулю столь же страстно, сколь Гриндевальд её обожал, как-то подкинул мне чудесную книжицу о Дарах Смерти. Простенькая на вид, она содержала ценнейшую, подробнейшую информацию по созданию крестражей.

Да–да! Это был не профессор Слагхорн, это был добрый старина Дамблдор.

Итак, в книге была следующая информация. В былые времена существа, которых на Земле почитали богами, могли вычленять часть своей личности, скажем гнев, раздражительность, злобу, в предметы. Позднее маги додумались воссоздавать нечто подобное, помещая в предмет часть личности, какое–либо её качество.

Расчёт волшебника оказался верен. Я, как малёк, широко раззявил рот и схавал наживку на раз–два. Старательно воссоздав ритуал, вызвал древние, страшные силы…

Первым, что я отделил от своей сущности, оказалась способность любить. Помнишь: раз не любишь, значит – не зависишь? Любовь делает нас уязвимыми, слабыми, ранимыми. Любовь к Василисе измучила меня. Обида на родителей тоже произросла на корне любви. Итак, способность любить я поместил в известный теперь всему миру пресловутый дневник. Вторым крестражем стало фамильное кольцо Мраксов. Не желая походить на Гриндевальда, я вычленил вторую черту своей личности – желание властвовать. Третий крестраж я добыл, сознательно пойдя на преступление: моим неопытным юным мозгам представлялось, что чем ценнее артефакт, тем сильнее его магия. Теперь-то я знаю, с тем же успехом можно использовать придорожные камни, эффект будет тот же, а отыскать их сложнее. Так или иначе, Медальон Слизерина послужил стражем стремлению всегда и во всем быть первым; Чаша Пенелопы освободила от желаний пола, Диадема Кандиты Когтевран от желания получать знания – одна из ключевых сторон моей натуры, разлука с которой далась сложнее всего. С созданием последнего крестража я утратил способность радоваться жизни, и начал постигать науку наслаждаться смертью. Чужая боль имеет вкус перца, чужая смерть – как ваниль. Вот так и умер Том Риддл. – Развёл руками темный маг, вздыхая. – Вот так родился Волдеморт, с которым каждый, воображающий себя слугой света, обязан бороться. Я наглядно мог видеть результаты предпринятой ворожбы: эмоции – не смущали; совесть – не беспокоила; старость – не приходила.

А теперь пришла пора вернуться к нашему мальчику.

Я стремился сделать ребенка своим отражением, своим вторым я. Ведь у меня не было детей, и быть уже не могло – побочное действие создания крестража из Чаши. Поскольку я не слишком–то рассчитывал, что Василиса обретет свою золотую мечту – отыщет потомков Гретель, которая, по моим подсчетам, вполне могла умереть бездетной, мне нужен был наследник, ибо я тогда верил, что стою у истоков величайшего открытия.

Почему Поттер, спросишь ты? Потому что, в отличие от Лонгботтома, у его была кровная связь с нашим родом. Потому что Поттеры, как клан, изначально симпатичнее Лонгбботомов. Выбирать приходилось из этих двух, потому, что последний крестраж можно было создать лишь из ребенка, рожденного в определённый день и час.

План был прост. Убираю Джеймса Поттера, создаю крестраж, обладающий живой душой, соединяю его с частью моей души, и мальчик становится как бы моим духовным сыном. Потом стираю память Лили, отвожу её к Северусу Снейпу, внушаю женщине, что последний есть отец её ребенка, а потом учавствую в воспитании мальчишки. И все довольны. И дело сделано.

Проблем с Джеймсом не случилось. А вот Лили…

В итоге моей ворожбы я оказался развоплощен. Вот тогда-то и понял, в какую ловушку себя загнал.

Крестражи, – Мерлинова борода! – не дают бессмертия. Душа не нуждается ни в чём подобном, потому что, милостью небес, бессмертна сама по себе. Крестражи привязывают душу к земле, не давая её покинуть. Так же, как определенный ритуал не даёт телу покойника гнить, создавая инферналов.

Чем эта история закончилась, ты в курсе.

Ну, может быть, не знаешь, что Червехвоста ко мне направила наша дорогая Василиса? Как же я люблю её! Я подразумевал именно то, что сказал – люблю. Это такое чудо – любить! Закат или рассвет, улыбку на лице красивой женщины. Хорошую книгу. Вкусное вино…

Лишь позже я узнал от Люциуса, как Поттер успел уничтожить дневник, вернув мне утраченную способность. Так часть моей души после уничтожения крестража вернулась ко мне.

София слабо шевельнулась, закусив губу:

– Два крестража из семи уничтожены. Для того, чтобы мне вновь стать человеком, нужно уничтожить оставшиеся пять. Два из них живые существа. Один – Гарри Поттер, другая – Нагайна.

София не сразу поняла, что слушает дядюшку с открытым ртом.

– Почему? – медленно подбирая слова, сказала она. – Почему вы всё мне это говорите?

– Хочу, чтобы ты поняла: я не желаю гибели Поттеру до тех пор, пока он не уничтожит созданные мной крестражи. Только он, мой светлый двойник, сможет помочь выбраться мне из ловушки. Он и никто другой. Гарри Поттер нужен мне живым.

В конце всей истории Мальчик–Который–Выжил все равно умрет. Я знаю об этом. Знает и Дамблдор. Он растил парня, как свинью, на убой. Заметь он делал это – не я.

Вот такая некрасивая история про Героя и Злодея. Финиш.

А теперь, что касается тебя и Поттера? Я не буду возражать, если ты станешь ему врагом. Я одобрю и вашу дружбу. Если ты примешь решение держаться в стороне от всего этого сыр-бора, по–слизерински беспокоясь лишь о своей драгоценной шелковой шкурке, я все равно останусь тобой доволен.

Крестражи, маглы и Пожиратели – всё это совершенно не твоя забота. Ты должна успеть получить образование, найти подходящего чистокровного волшебника (Годрик с вами, пусть хоть кого–то из Уизли). Даже Лонгботтом сгодится. Должна выйти замуж и родить наследника. Настоящего. Не такого, как самозванец Поттер. Огромное количество чистокровных семей погибли в этих треклятых войнах! Множество старинных могущественных семей потеряны навсегда. Я сыграл свою роль; Дамблдор – свою; Гриндевальд тоже внёс лепту. Война ещё не закончилась, а потому кровь ещё прольётся. Выбирай отца будущему ребёнку тщательно и со всей ответственностью.

– Что скажешь насчет моего племянника Драко?

Хриплый женский голос звучал насмешливо, но за насмешкой притаилось напряжение.

– Белла? Как ты посмела войти?

– Мой Лорд, – склонила женщина увенчанную буйной копной черных волос голову.

Насмешка в её голосе зазвучала ярче. Беллатрисс словно стейком, нервно постукивала волшебной палочкой по раскрытой ладони.

– Где ты была весь день?

Подхватив длинные развивающиеся юбки, чтобы не путались под ногами, женщина пританцовывающим шагом подошла к свободному креслу. Опустилась в него, дерзко положив ноги на колени величайшему темному магу столетия.

–Ассио, бокал! Ассио бутылка.

Фужер переместился из тонких пальцев Волдеморта в руки черноглазой ведьмы.

– Не возражаешь? – с вызовом откинула она кудрявую голову.

– На здоровье. Так где ты была? Я хотел тебя видеть ещё несколько часов назад, но тебя не нашли.

– Значит, плохо искали, – Беллатрикс отсалютовав обоим потомкам Мраксов, залпом осушила бокал. – Кислое, – капризно скривилась она. – Просто язык обдирает. У Снейпа и то лучше. Спрашиваешь, где была? – женщина гоготнула. – Гуляла с Цисси. Бедняжка! Почти потеряв мужа, теперь отчаянно переживает за сына.

Глаза Беллатрикс сверкнули.

– Она ведь безосновательно переживает, правда, мой лорд?

– Это ты сейчас о чем?

– Ты ведь не хочешь наказать Люцци, лишив жизни его сына?

Волдеморт смерил колдунью леденым взглядом.

Атмосфера накалялась.

– Я не планирую убивать парня. Однако мальчишка слишком долго жил в розовом замке. Пора взрослеть.

Беллатрикс подалась вперёд.

– Мой Лорд…

– Белла! – предостерегающе поднял он руку.

– Если уж вы взялись устраивать браки, то я повторюсь с предложением: что скажешь насчёт Драко?

– Что я скажу на его счёт? – повысил голос ведьмак. – Он заносчивый, самовлюбленный, пустой… чуть не сказал, ублюдок! Прости, это не справедливо по отношению к твоей сестре, которую я искренне уважаю и чья добродетель вне подозрений. Нарцисса – чудо! Но её сын является не только воплощением её девичьей фамилии. Он «тот, которому нельзя доверять». Если папаша-Малфой просто жук навозный, пекущийся лишь о своих интересах, то сынишка – слабак. Нич–то–жес–тво! Я предпочту Уизли!

Грудь Белатриссы судорожно вздымалась, ноздри гневно раздувались, глаза сверкали:

– И это всё, что Блэки и Малфои получат за годы преданной службы?! За кровь, что проливали за тебя? За лишения?! Ты предпочитаешь нам предателей крови?! Твоими стараниями, мой повелитель, – Белла словно плевалась словами, – мой род пришел в полный упадок. Блэков больше нет! Малфои вот-вот потеряют состояние, что наживали веками! И всё равно мы недостаточно хороши для грязнокровки, в которой и четверти крови Мраксов нет?!

– Белла, Драко не просто слабак – он извращенец, гадёныш и недоносок. Ни твои заслуги, ни заслуги Люциуса не могут изменить сего огорчительного факта. Я не желаю, чтобы София была несчастлива всю оставшуюся жизнь – это раз. И ещё больше не хочу, чтобы её дети походили на твоего племянника. Это два. Прости. Больше обсуждать эту тему я не намерен.

Глава 12 Ночь кошмаров

Пасмурный день сменился ненастным вечером. Старый коттедж под порывами ветра ухал, вздыхал и жаловался. София кожей, каждой порой, клеточкой, ощущала тёмные токи, идущие со всех сторон, обтекающие строение, уходящие вглубь мрачного леса.

Не оставляла гнетущая мысль: в доме, кроме неё, никого нет.

Крадучись, она выбралась из своей комнаты. Миновав коридор, спустилась по лестнице, вошла в гостиную.

Впервые, за время её пребывания в резиденции УПСов, в камине главного холла не пылал огонь. Скрипнувшая под ногой половица в вязкой тишине прозвучала оглушительным выстрелом. Стекла дребезжали под ударами ветра, гулявшего за стенами. Нетопленная комната напоминала склеп.

Сколь ни мрачны УПСы, без них стены сделались вдвое холоднее и втрое темнее обычного. Подземелья Василисы по сравнению с коттеджем выглядели уютным гнёздышком.

София поспешила к выходу. Как ни странно, на улице атмосфера была далеко не такой гнетущей.

– Прогуляться вышла, подруга?

Скабиор, привалившись плечом к стене, с насмешкой рассматривал девушку. Ветер трепал небрежно выбившуюся из хвоста егеря крашенную медную прядь.

– Я тебе не подруга, – ответила София. – Где остальные?

– А кто вам надобен, миледи? – чуть наклонив голову, егерь будто вслушивался в готовый прозвучать ответ. – Отправляясь на ночную прогулку, ты хоть палочку–то взяла? Можешь не отвечать, – вздохнул он, – твой вид говорит сам за себя. Ассио, палочка Астории!

Пролетев со свистом, словно стрела, артефакт лёг в ладонь егеря.

– Лови! – галантно вернул он палочку законной владелице.

София машинально поймала главное магическое орудие колдовства.

– Считаешь меня отбросом, принцесса змей? Не желаешь со мной якшаться? Выходит, я виновней, чем …тс! – насмешливо приложил он палец к губам, – …Тот–Кого–Нельзя–Называть?

Не оборочаваясь, София пошла вперёд. Она не сразу поняла, что рубеж, за которым обычно располагалась невидимая стена, удерживающая не хуже замков, давно остался позади. Вокруг смыкали ряды зловещие сосны. Под щекоткой ветра хвоя таинственно шептала. Небо, там, наверху, ещё не до конца утратило цвет, но здесь, внизу, уже царила темнота.

В уши ударил вой, прозвучавший на самой высокой ноте.

Адские гончие!

На поляну выскочило четыре зверя. Огромные, черные, с ощетиненными загривками, оскаленной пастью и пылающими, жёлтыми глазами. То был жуткий гибрид гиено–пантеры. Демоны внушали ужас. Именно такими некогда девушка представляла себе Собаку Баскервилей.

Припав к земле, скребя лапами, Гончие Ада приближались, по–кошачьему изгибая спину. В нескольких шагах звери застыли, сверкая желтыми фосфоресцирующими глазами.

Псина, что была ближе остальных, опустилась на землю, вытягивая вперёд длинные лапы и по–змеиному прошипела:

– Хозяйка!

София даже дышать старалась как можно реже и незаметней. Вдруг малейшее движение покажет тварям, что никакая она не хозяйка, а самая что ни на есть, перепуганная, заплутавшая в лесу, девчонка.

– Поделись кровью, – обратились к ней демоны. – Дай испить!

– Дай крови, Хозяйка и мы не причиним вреда. Добровольная жертва! Нам нужна добровольная жертва!

Какая–то часть внутри Софии знала древний ритуал, будто она выполняла его тысячи раз. Что ж? Чтобы повелевать, нужно жертвовать.

Подавляя дурноту, она потянулась к палочке. Молясь про себя, что не отрезать кисть и не вскрыть вены, девушка прошептала: «Дифиндо!».

Образовавшийся порез оказался чист и аккуратен, словно выполнен хирургом.

Кровь набухла мягкой теплой каплей.

Глаза ночных тварей полыхнули.

Ещё одно «дифиндо» и на второй руке возник порез – близнец первого.

– Пейте!

Поскуливая, псины подползли и стал слизывать кровь. Сухие ледяные языки наждаком скребли по коже, растравливая раны.

Откровенно говоря, было жутко. Если бы был выбор …но выбора не было.

– Спасибо, – вырвалось из пасти зверя змеиное шипение. – Чем можем служить Госпоже?

– Хочу найти Тёмного Лорда.

– Доставить Хозяйку к Хозяину? – уточнил демон.

– Да, – подтвердила София.

Тварь лязгнула зубами. Перед глазами взвихрилась алая вуаль.

В следующее мгновение они переместились на опушку леса.

Казалось, сам воздух здесь напоён чем–то противоестественным и неправильным. Даже адские гончие не искривляли пространство до такой степени.

В скупом свете костров удалось рассмотреть процессию в длинных, развевающихся на ветру, мантиях. Лица закрывали глухие маски с узкими прорезями для глаз.

Коленопреклоненные УПСы расположились по кругу, оставляя центр свободным, образовав, таким образом, нечто вроде арены. В центре возвышалась, похожая на концентрированный сгусток мрака, фигура.

Видимо шоу началось задолго до прихода Софии – в сторонке аккуратно отдыхало несколько трупов.

Высокий голос легко наполнял пространство, вкрадчиво вливаясь в душу. Незаметно, как яд, отравляя сознание до той поры, пока не перестанешь понимать, где верх, где низ; пока не перепутаешь правду с ложью.

– Сегодня мы собрались, чтобы провести очередной ритуал. Кто, спрашивается, достоин чести провести его первым? – по–отечески раскинул руки Тот–Кто–Не–Должен–Быть–Помянут. – Кто является одним из самых сильных, самых умных, самых достойных? Кто, в силу возложенных на него обязанностей, в силу выбранного им самим признания, несёт знания и просветления в умы?

Из дальнего сегмента кольца поднялась маска, неторопливо проследовав к Тёмному Лорду, замерла в нескольких шагах от него.

– О, да! Ты безупречен. Ты верен и предан, не так ли? – сочился мёдом голос Волдеморта.

Фигура оставалась неподвижной, словно дуб в безветренную погоду.

– Не один из твоих непосредственных воспитанников не обманул наших чаяний.

Маска продолжала безмолвствовать.

– И, наконец, ты наша самая изысканная игрушка, мой любимый друг, – прошипел Тёмный Лорд, добавляя в мёд яду.

София не понимала подоплеки происходящего, но опыт и интуиция подсказывали – дядюшка «Томми» отнюдь не благоволит к столь расхваливаемому им предмету.

Сердце сжалось от дурных предчувствий. Девушка успела тысячу раз пожалеть, что не осталась в своей неуютной, но безопасной комнате.

– Ты считаешь, жизнь не стоит внимания, Снейп?

Фигура снизошла до неопределённого пожимания плечами.

Держался слизеринский декан (а судя по названному Тёмным Лордом имени, это был именно он) отстранёно, если не сказать – высокомерно.

– В таком случае ты не будешь против, чтобы все мы немножко развлеклись за твой счёт? Кто–то из дорогих гостей поможет мне? – повернул Темный Лорд неприкрытое маской лицо к последователям, его окружившим.

– Мой лорд? – разрезал ночь каркающий, словно вечно простуженный, женский голос.

– Нет. Ты слишком горяча, моя прелесть. После тебя зельевар наврядли сможет продолжать развлекаться дальше. Что сам думаешь?

– Полагаю, Беллатрикс лучше оставить на десерт.

– Полностью разделяю твоё мнение. Эйвери?

– Топорно.

– Нотт?

– Не испытывает ко мне никаких эмоций.

– Гойл?

– Коновал.

– Разве это не то, что нужно?

– То, что нужно? – маска скрывала выражение лица говорившего, но Софии мерещилось, что губы незнакомца кривятся. – Удовольствие должно хоть сколько–нибудь длиться. Этот же дуболом просто вырубит меня – никакой зрелищности.

– Миссис Малфой?

Тонкая, невысокая, хрупкая фигурка, поднялась с колен.

– Хороший выбор, – согласился Снейп.

Волдеморт жестом приказал женщине подойти.

Нарцисса Малфой медленно приблизилась.

– Приятного времяпровождения, дети мои. – царственно кивнул Тёмный Лорд.

София не желала смотреть. Больше всего ей хотелось оказаться далеко–далеко отсюда.

– Поблагодаришь Хозяина, Цисси? – издевательски прозвучало из–под маски Снейпа.

– Не фамильярничайте, господин Зельевар, – дёрнул плечом Тёмный Лорд. – Вы чего–то ждете, миссис Малфой? – бросил он женщине. – Какого–то особого знака?

Женщина вскинула руку.

Снейп скрестил руки на груди.

София опустила голову. Ей хотелось зажмурить глаза и заткнуть руками уши, но такая поза привлекла бы к ней излишнее внимание.

Остро пахло пылью. И полынью.

– Не стесняйтесь, миссис Малфой, – разрешил профессор Снейп.

– Круцио! – воскликнула маска красивым, нежным, как у канарейки; мягким, точно колокольчик, голосом; слишком нежным для посыла проклятия.

София подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как профессор–зельевар медленно опускается на одно колено.

Женщина–экзекутор отвела палочку в сторону, повернувшись к Волдеморту в ожидании дальнейших распоряжений.

Тёмный Лорд, шагнув вперед, сорвал маску со Снейпа.

– Подними лицо! – прорычал Хозяин.

Зельевар подчинился.

Капли пота блестели на висках, пряди волос прилипли ко лбу.

Волдеморт недовольно свёл брови:

– Что это такое, Нарцисса?! Это ты называешь проклятием?! Продолжай! И постарайся, чтобы вторая попытка оказалась не такой смехотворной. Нехотелось бы портить настроение Белле видом твоих мучений.

Жена Малфоя вновь подняла руку. Даже в неровном полумраке было заметно, как она дрожит.

– Круцио!

– Цисси! – прохрипела Белла Лейстрейндж. – Какого Мерлина!

Зельевар продолжал стоять на коленях, крепко жмурясь и кусая губы.

– Белла, помоги любимой сестричке, – разрешил Хозяин.

Третья фигура в маске, – по характерной пластике ошибиться в том, кто скрывается под ней, было невозможно, – вышла в центр.

Взмах руки. Хлёсткое:

– Круцио!

Снейп упал, как подкошенный.

Ведьма с хохотом отвела палочку, дав жертве передышку ровно настолько, чтобы избавить её от потери сознания.

– Круцио!

Алый свет, словно лазерная указка.

Снейп царапал руками землю, но по–прежнему с истерзанных зубами в кровь губ не сорвалось ни одного стона, ни единого всхлипа.

– Довольно, Белла.

Лестрейндж покорно опускает палочку.

– Ты – молодец. Но всё же твоё проклятие недостаточно хорошо, так что прости … – Волдеморт разворачивается в сторону хрупкой, словно рябинка в поле, фигуры, спокойно роняя, – Круцио!

С пронзительным визгом Нарцисса Малфой сложилась пополам, обхватывая себя руками. Ноги женщины подкосились. Распластавшись, она ужом завертелась по траве. Маска слетела с её лица. Палочка, выпала из рук.

Истошный крик не смолкал ни на минуту.

– Силенцио! – приказал Тёмный Лорд. – Круцио!

Жертва продолжала извиваться; черты лица искажались в беззвучном и оттого ещё более жутком, крике.

Беллатрисс опустилась рядом с дёргающимся телом сестры на колени:

– Мой лорд, прошу! – молитвенно сложила она руки. – Мы обе старались выполнить ваши желания! Ты сам знаешь, мои проклятия сильны. Хозяин! – сиплый голос Лестрейндж срывался от волнения. – Ты же её убьёшь!

– Что ж, может быть эта смерть научит её мужа быть более осмотрительным и менее щепетильным, не так ли?

– Это сделает его вашим врагом, – проговорил поднявшийся с колен зельевар.

Его штормило, но усилием воли Снейпу удавалось удерживать тело в вертикальном положении.

– Считаешь, я способен испугаться Люцци?

– Ну, что вы? – с мягкой насмешливостью отозвался Снейп. – Вы для этого слишком самонадеянны и погрязли в гордыне. Мой Лорд.

Отвешенный профессором поклон выглядел скорее издёвкой, чем знаком почтения.

– Круциатос! – прорычал «дядюшка Томми», переводя палочку с раздавленной болью женщины на мужчину.

Снейпа скрючило. Но он по–прежнему молчал. Как ни старался Тёмный Лорд, зельевар стоические переносил страдания, что не могло не вызывать уважение дядюшкиной племянницы.

Белла, тем временем, подползла к сестре и трясущимися руками перевернула бесчувственное тело с живота на спину.

– Как видите … – с усилием проговорил Снейп, поднимая лицо, искажённое гримасой боли, насмешки и презрения, – не только …наши очаровательные сестры Блэк … не могут заставить меня …кричать. – Волдеморт нависал над коленопреклоненным зельеваром, грозный и темный, похожий на саму смерть. – Вы и сами-то не ахти преуспели.

Следующий: «Круцио!», заставил Снейпа потерять сознание.

– Идёмте, друзья мои, – перешагнул через распластанное тело Волдеморт. –У нас впереди много интересного.

Воспользовавшись минутной передышкой, пока УПСы, рассыпались по полянке, София поспешила вернуться в лес. Она бежала вперед, спотыкаясь и падая, припадая к деревьям, будто пыталась получить от них утраченную силу, подорванную уверенность и веру.

«Я не люблю причинять женщинам боль…»

Как же! Лицемер! Лгун!

Сейчас жизнь Софии похожа на эту тьмы и этот лес. Без ориентиров. Непонятно, куда идти, кому верить. Вернее, куда идти, было очевидно, вот что самое страшное – как не претила мысль о возвращении в змеиный гадюшник, другого пути не было.

Юная ведьма опустилась на землю, прикасаясь ладонями к её холодному, мокрому, покрытому иглами и шишками, телу.

«Идите ко мне! – позвала она на серпентарго. – Помогите отыскать логово Большой Змеи и Её Хозяина. Слышите?».

И через несколько минут услышала ответ:

«Мы здесь. Следуй за нами».

Глава 13 Нерушимая клятва

Лес казался бесконечным. Возможно, не только казался – был таким.

Мысль, что в ту ночь, в баре, София погибла и попала в чистилище, возвращалась с настойчивой навязчивостью. По непонятной причине личным чистилищем Хвелёвой стал наполненный шипящими рептилиями мир, порождённый воображением англичанки Роулинг.

– Хочу домой, – срывалось с губ. – Домой!

«Скор–р–ро, – шелестело в ответ из темноты змеиными голосами, – ещё чуть–чуть…».

Почти привычный вой адских гончих заставил девушку остановиться.

Следом за высоким протяжным звуком в мрачной густой тишине пронёсся гортанный и глухой, перешедший в отчаянный женский визг, в пронзительные крики. Беспроглядную темноту леса разрезали вспышки зелёно-алых лучей.

Подхватив полы длинной мантии, София поспешила вперёд, на звуки борьбы.

Ещё несколько ослепительно-зелёных вспышек, одна из которых прошла совсем рядом, а потом её взору открылась такая картина. Беллатрикс Лейстрейнж отбивалась от круживших вокруг, чудовищных псино–котов. Стараясь держать оборону, ведьма безостановочно сыпала ругательствами и проклятьями. Её сестре повезло меньше. Нарциссу Малфой твари успели сбить с ног.

Третья фигура, в которой София подозревала профессора Снейпа, оседлав гадину, не оставляющую попыток растерзать женщину, протолкнул той в пасть собственную руку, мешая хищнику сомкнуть клыки на горле жертвы.

– Стойте! – прошипела девушка на серпентарго.

Демоны замерли, разворачивая саблезубые морды с пылающими желтизной глазами в её сторону.

«Сэшэдэн феридас», – прошептала она, протягивая к чудовищам руки.

От произнесённого заклятия раны открылись, кровь вновь закапала с пальцев.

– Хозяйка? – шелестели порождения темной магии. – Ты – наша Хозяйка? В твоей крови мы чуем вкус смерти…

История повторилась. Чудовища испили крови и покорно удалились, никому не причинив вреда.

– Миссис Малфой сильно ранена? – поинтересовался Снейп.

Прислонившись спиной к дереву, он баюкал раненную руку.

– Боюсь, что да, – прорычала в ответ старшая Блэк. – Иди сюда, – позвала она Софию. – На счёт три: «Вингрардиум Левиоса».

Леветировать бессознательное тело было почти так же тяжело, как тащить его на себе. Следовало избегать малейших резких движений и ни на секунду не терять концентрации внимания. К моменту, когда они, наконец–то, добрались до дома, София совершенно выбилась из сил.

При свете удалось разобраться, что в помощи нуждалась не столько Нарцисса, на которой оказалось несколько, правда глубоких, царапин, сколько Снейп, рука которого превратилась в кровавые лохмотья.

– Открой мой чемодан, Белла, – сквозь зубы, проговорил белый, как простыня, зельевар. – Вторая склянка справа. Да, – кивком подтвердил он правильность выбора. – Эта. Пять капель на столовую ложку для миссис Малфой. Остальное тащи мне.

Кровь имеет неприятный металлический запах. Во влажной нетопленной комнате её аромат распространялся тяжелыми волнами.

– Я могу чем-то помочь, сэр? – обратилась София к профессору.

– Отойдите подальше, мисс.

В словах не было ничего обидного. Но тон! Ей как будто дали пощечину.

Снейп, безусловно, сильный, мужественный человек. Интересная личность, харизматичная, но едкая, как уксус. В его присутствии, оказывается, очень тяжело дышать.

София развернулась к лестнице, намереваясь, уйти.

– Это она? – послышался тихий и мягкий, нежный, словно пение малиновки, голосок Нарциссы.

Белла смотрела на сестру тревожно, Снейп – выжидающе.

В длинных струящихся одеждах, с рассыпавшимся по плечам водопадом неестественно-светлых волос, с узкими зрачками, плавающими в озёрах серебристой, похожей на ртуть, светлой радужки, с запекшимся, как открытая рана, губами и лихорадочным румянцем, Нарцисса выглядела тем, кем и была – проклятым, потерянным созданием, порождением ночи и кошмара. Упивающаяся Смертью вейла. Русалка–утопленница.

Стремительно пролетев разделяющее их расстояние, она бухнулась перед Софией на колени, молитвенно протягивая к ней руки.

– Цисса… – шокировано выдохнула гордая Белла.

На лице старшей сестры читалось неодобрение и тревога. Но брюнетка не пыталась помешать блондинке.

– Прошу тебя! Ты же не такая, как Темный Лорд, девочка? Ты добрая! Иначе не стала бы там, в лесу, вступаясь за нас, уплачивать долг кровью?

Профессор Снейп отвернулся, будто наблюдать подобное унижение было ниже его достоинства.

– Нарцисса! Вспомни о гордости, в конце концов! – вскричала Белла.

– Нет у меня гордости. Тёмный Лорд хочет его смерти. Он убьет моего мальчика! А зачем мне тогда всё это: красота, богатство, принципы …гордость?! Ничто не имеет значение…

– Одумайся, – увещевала Белла. – Что ты говоришь? Тёмный Лорд никогда…

– Молчи! – истерично прокричала Нарцисса. – Молчи! Не смей мне лгать! Ты бы сейчас ни за что не позволила стоять мне на коленях перед этой девочкой, если бы не знала, что я права! Черный Лорд презирает моего сына. Он считает его слабым и… Это ты во всем виноват! – вне всякой логики набросилась несчастная мать на Снейпа. – Если бы ты не спал с ним…!

– С кем? – угрожающе откликнулся зельевар.

– С Драко!

– О! Вот каковы последние новости? А я–то полагал, будто у нас роман с твоим мужем.

– Будь ты проклят! – визгнула Белла. – Насмешник! Предатель! Отщепенец!

Софии казалось, ещё минута, и она сойдёт с этими УПСами с ума.

– Мне совершенно не интересны подробности вашей частной жизни, – сказала она. – С вашего разрешения, я пойду.

Нарцисса снова вкаталась в неё, как коршун в мышь.

– Не уходи! Выслушай меня! Драко грозит страшная опасность…

– Миссис Малфой, – вновь подал голос профессор, – вы, в самом деле, полагаете, что мисс Гринграсс интересует судьба вашего сына?

– Он чудесный мальчик, и… – участившиеся всхлипывания сделали речь женщины почти не разборчивой.

– То, что может иметь значение для нас с вами, миссис Малфой, совершенно не обязательно столь же ценно для мисс Гринграсс.

Полные слёз глаза матери молили Софию об участии.

– Чем, вы полагаете, я могу помочь? – не удержавшись, откликнулась София на мольбу несчастной матери.

На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Было слышно, как поскрипывают ставни, как завывает ветер.

– Выходи замуж за Драко!

***

София от неожиданности, растерявшись, только ресницами хлопала.

– Что?.. – спросила она, хотя прекрасно расслышала бредовое предложение с первого раза. – Нет!

– Миссис Малфой пусть успокоится, – проговорил Снейп, – а вы, мисс Гринграсс, окажите любезность, подойдите и обработайте мою рану. Я, тем временем, вкратце обрисую, почему ваш брак с мистером Малфоем–младшим видится нам единственной возможностью спасти ему жизнь.

София ощутила дурноту от открывшейся перспективы. Мысль о замужестве с племянником Белатрикс сама по себе безумие! А тут ещё перевязка?

Даже беглого взгляда на руку Снейпа оказалось достаточным, чтобы ощутить тошноту. Лохмотья ткани будто бы вплавились в разорванную, лохмотящуюся, открытую рану. От мысли, что к этому придётся прикасаться …дальше без комментариев.

– Что я должна сделать?

– Прежде всего, вымойте руки.

София старательно выполняла инструкции зельевара, чёткие, ясные, лаконичные.

Размачивая присохшие ткани каким–то местным аналогом перекиси водорода, она методично отдирала их. Снейп, тем временем, пока София предпринимала жалкие попытки оказания медицинской помощи, говорил:

– Общая расстановка сил такова. Ваш дядюшка не отличается ни добронравием, ни забывчивостью, ни незлобливостью характера. Наш славный Люцци напортачил с пророчеством. Это одна сторона медали. Есть и другая, – черные глаза профессора стрельнули взглядом, – Драко не нравится ему сам по себе. Чувственный, впечатлительный, излишне ранимый, нетерпеливый и манерный мальчишка, избалованный маменькой гораздо больше, чем следует баловать мальчиков, вызывает у Хозяина агрессивную гадливость.

– Его можно понять, – огрызнулась София, откидываясь на спинку стула.

С рукой профессора Снейпа было, слава богу, покончено. По окончанию всевозможных манипуляций она была надежно перевязана.

– Почему лично вас интересует судьба какого–то мальчишки? Простите мою дерзость, профессор, но вы не выглядите хоть сколько–нибудь сентиментальным.

Снейп придавил её взглядом:

– Вы намекаете на слова миссис Малфой о нашей, якобы, плотской связи? Клянусь, мисс Гринграсс, она существует только в её воспаленном, больном и богатом воображении. Так же, как и наша, якобы, дружба, – скривился зельевар, будто откусил лимон, – с её супругом. Мы на самом деле хорошие друзья и очень близки с Малфоей–старшим. Близки в духовном смысле слова, если вы в состоянии понять, о чем я. Впрочем, сильно сомневаюсь в этом, – судя по выражению лица Снейпа, он не только не был мужеложцем, скорее относил себя к гомофобам. – Однако, у меня достаточно недоброжелателей, кому отсутствие в моей жизни любовниц, кажется веским основанием для гнуснейшей клеветы. К слову сказать, мне крайне неприятно давать подобные объяснения, мисс Гринграсс. Что же касается моего беспокойства о Драко Малфое? Как вы полагаете, Астория, то, что я знаю мальчишку с младенческих лет; то, что он является сыном моего единственного друга; одним из моих лучших учеников, может считаться веской причиной желанию видеть его смазливую физиономию среди живых?

София кивнула.

– Я всё равно не понимаю, каким образом какая–то нелепая свадьба сможет помешать Темному Лорду его убить?

– Правильно составленная формула нерушимой клятвы обеспечит Драко Малфою жизнь.

– Пожалуйста, – обняла её за плечи подошедшая Нарцисса. – Не отказывайся! Ты будешь с ним счастлива. Он красивый, умный, очень нежный мальчик. Вот, взгляни.

София бросила взгляд на картинку, которую вложили ей в пальцы.

На фоне зубчато-ступенчатой башни стройный белокурый юноша в длинной развевающейся мантии смотрелся и впрямь эффектно.

– …хорошо воспитан, умён, – продолжала вещать миссис Малфой. – Мы с детских лет с Люциусом прививали нашему мальчику верность семье, долгу и чести. Он станет тебе хорошим мужем. Клянусь!

– Клясться стать хорошим мужем может только ваш сын. Да и то, с его стороны это было бы опрометчиво. Быть может, ему нравится другая девочка, и всё это…

– Да причём здесь: нравится – не нравится?! – не выдержала Белла. – Драко чистокровный волшебник! Он с детства знает, что в нашей среде браки заключаются по договорённости. К тому же, если ты скажешь: «нет», – у него, возможно, вообще не будет возможности жениться. Ни на ком!

– Астория, вы должны понять, – проговорил Снейп, – для этого мальчика, – он взглядом указал на колдографию, – вы единственная надежда на будущее. Без вас у него его не будет. Никакого. Я лично был свидетелем тому, как Макнейру отдавался приказ с очередного задания мальчишку живым не приводить.

Нарцисса охнула, зажимая рот руками, прилагая усилия, чтобы не завыть в голос.

– Верьте, мисс Гринграсс, если бы был иной выход, мы бы не обратились к вам с этой странной просьбой.

В конце концов, какая разница, за кого выходить замуж? Младший Малфой симпатичен, богат, чистокровен, как того и требовал Волдеморт. К тому же дядя говорил, что не против их союза, если сама София захочет. Не то, чтобы она «хотела» Малфоя, но, если сейчас не сказать «да», троица в чёрном никогда не оставит её в покое.

– Нам нужна Нерушимая Клятва. – вкрадчиво проговорил Снейп. – Я буду Скрепчим.

Уточнять, что такое Нерушимая Клятва, София не стала. Название говорило само за себя.

Следом за Нарциссой она опустилась на колени. Они переплели пальцы, сцепляя руки. Снейп навис над ними, как священник при венчальном обряде; приставил палочку к рукам.

– Клянёшься ли ты, Астория Гринграсс, выйти замуж за Драко Малфоя по достижении тобой семнадцатилетнего возраста?

– Клянусь.

Алмазное, переливающееся сияние вырвалось из палочки профессора, накрыло переплетенные тонкие женские пальцы. Потом маленькими, сверкающими змейками-молниями впиталось в кожу.

– Клянёшься ли ты, Нарцисса Малфой, урожденая Блэк, что твой сын, Драко Малфой, женится на девице Астории Гринграсс по достижении семнадцатилетнего возраста?

– Клянусь! – отозвалась белокурая красавица.

Новый столб серебристо-алзмазного сияния оплёл руки раскаленной проволокой.

– Клянёшься ли ты, Астория Гринграсс, в случае гибели Драко Малфоя по вине Воландеморта никогда впредь не выходить замуж, не иметь детей от другого мужчины?

София подняла изумленный взгляд.

Ого?! Так они не договаривались!

Но, смутно понимая, что прервать обряд уже нельзя, девушка прошептала:

– Клянусь.

– Нарцисса Малфой, в случае расторжения данной помолвки по вине Драко Малфоя, ваш сын никогда не сможет иметь наследников, ни женского, ни мужского пола, и род Малфоев прервётся.

–Клянусь, – почти беззвучно отозвалась женщина.

Серебристая текучая цепь намертво связала руки женщин.

Какое-то время оковы светились, а потом впитались в кожу переплетённых замком рук.

Снейп отступил, опуская палочку.

Пронесшийся по полу ледянящий сквозняк заставил напрячься и повернуть лицо к двери.

Широко расставив ноги и уперев руки в бока, в дверном проёме грозно застыл Волдеморт. Поразительно, это существо, не побоявшееся расколоть собственную душу на семь кусков, вернувшееся откуда, откуда не возвращался никто и никогда из рожденных смертным, и в уродстве своём оставалось удивительно привлекательным.

– Что здесь происходит?

Белла со всхлипом отступала назад, выставляя перед собой руку, в заклинающее–умоляющем жесте. В этот момент она показалась Софии самым пугающим и трагичным персонажем в комнате. В её облике угадывалось безумие и страсть; ужас и любовь. А ещё бесшабашное, отчаянно веселье проклятого существа, лишенного надежды.

Нарцисса, накрыв ладонью руку Софии, с вызовом и торжеством взирала на Тёмного Лорда. И в этом была по-своему безумна.

Заговорил Снейп. Склонившись в поклоне перед Тем–Кого–Нельзя–Называть, он тихо произнес:

– Мисс Гринграсс только что принесла Нерушимую Клятву стать миссис Драко Малфой. В случае несчастного случая, происшедшего с последним по вашей воле, она поклялась никогда не выходить замуж. И не иметь детей.

Волдеморт перешагнул через порог.

Ветер хлопнул дверью за его спиной.

– Почему? Зачем ты сделала это?!

София молчала.

С гортанным рычанием Тёмный Лорд опустил голову, будто бык, вознамерившийся поднять противника на рога.

Палочка, зажатая в правой руке тёмного мага, яростно подрагивала.

– Ты предала меня, Белла, – тихо прорычал он.

Лейстрейндж вскинула голову, будто нарочно демонстрируя точенную, лебединую, уязвимую шею.

– Драко последний, в ком течёт кровь Блэков! Отдав распоряжение уничтожить его, ты первым предал меня, мой лорд.

– Я бы не стал его убивать! – разрезал тишину крик, полный ярости и сатанинской злобы. – Убирайтесь с глаз моих. Вон отсюда! Все!!!