Тёмный принц

Глава 3

До наступления темноты тел они так и не обнаружили. Ночевать пришлось в лесу у дороги. Никто из воинов в деревню не поехал: все они остались с принцами. Разбили лагерь, разбрелись по периметру и назначили время для дежурств.

Ордерион и Галлахер устроились у огня. Они грели руки и молча смотрели на пламя.

– Как можно убить отца? – внезапно спросил Галлахер, не поворачивая головы. – В прямом бою мне не выиграть. Не успею даже клинок достать. Как это сделать? Отравить его, как он отравил Хейди?

Ордерион не стал озвучивать, что яд – вполне подходящее орудие для убийства.

– Я сомневаюсь, что отец причастен к отравлению Хейди, – вместо этого сказал он. – Какой смысл ему избавляться от нее сейчас, когда он тысячу раз мог сделать это раньше?

– Тогда кто ее отравил? – Галлахер повернулся лицом к брату.

– Тот, кому выгодно поссорить тебя с отцом. Или даже нас обоих, – уточнил Ордерион.

– И в чем выгода?

– Кому-то известно, что я встану на твою сторону, если дело дойдет до кровопролития. У отца есть преданные воины. Он король, в конце концов. А еще он гонец смерти, и ты ему не противник. А вот я… Проблема в том, что отец в любой момент может призвать гонцов смерти по мою голову.

– Только если ты нападешь на него первым.

– Не только, – покачал головой Ордерион. – У отца есть еще одна цепь, с помощью которой он держит меня на привязи.

– Какая? – Галлахер не скрывал недоумения.

– Эта, – Ордерион показал брату каменную кисть. – Мне сохранили жизнь после выброса маны, но отец обязался неустанно за мной следить. Если заметит, что я выхожу из себя или представляю опасность, он должен призвать гонцов смерти, и они исполнят давно вынесенный приговор.

– И ты с этим живешь? С этой удавкой на шее? Зависим от того, какая мысль придет в его больную голову? – сокрушался Галлахер.

– Так же живешь и ты. – Ордерион повернулся к нему лицом. – Зависим. С удавкой на шее. Просто мы, его дети, научились этого не замечать. Делаем вид, что нас ничто не касается, и все угрозы отца так и останутся пустыми словами, брошенными на ветер в порыве гнева.

– Но попытайся мы его убить… – Брат скривился. – Погибнем оба.

– Верно, – согласился Ордерион.

– И кто останется, если нам с тобой перед финалом все же удастся затащить его на тот свет?

Ордерион тяжело вздохнул.

– Мира и ее ребенок.

Галлахер утвердительно кивнул.

– А кто останется, если отец выживет? – тут же спросил он.

– Он, Мира и ее ребенок, – снова ответил Ордерион.

– Предлагаю убить отца и его жену. – Галлахер сжал кулаки.

– Мира беременна, а ее ребенок ни в чем не виноват. Да и у нас с тобой нет доказательств, что Мира отравила Хейди.

– Это потому что мы с королевой по душам не говорили. – Галлахер размял запястья. – Уверен, как только жареным запахнет, эта потаскуха щебетать начнет, как ласточка перед дождем.

– Ты правда хочешь… – Ордерион не договорил.

– Да, – кивнул Галлахер. – Сколько можно смотреть и ничего не делать? Хейди, Рубин, делегаты… А народ вокруг? О нем кто-нибудь вспомнил? А Инайя? – Галлахер поднял камень с земли и отбросил в сторону. – Отец упорно ведет нас к войне с Туремом. Что было бы, если бы Дарроу согласился на сделку? Зальтия и Ошони тоже хотят есть. Голод все равно заставит людей взять в руки оружие. В это смутное время надо научиться жертвовать и делиться. Вместе выживать, а не убивать делегатов и держать принцессу из чужого королевства в плену.

– Ты находился в зале, когда резали туремцев… – припомнил Ордерион.

– Да, и молча пялился в стену, слушая их вопли под аккорды резвых музыкантов. Единственное, чему отец блестяще нас научил – не вмешиваться в его дела. Мы – атрибуты. Статуи в храме волхвов. С нас стирают пыль и иногда поклоняются, если вспомнят, как звать. А главным остается вечно молодой король. Он как Дуон. Его знают все, и всеми он правит.

– Выходит, для себя ты все уже решил. – Ордерион сжал пальцами переносицу.

– А ты нет? – удивился Галлахер.

– Сидя в лесу легко говорить о том, как мы замахнемся на отца и его жену. Я знаю, что ты убивал. В бою, сражаясь за свою жизнь. Но здесь другое. Мы не сможем явиться в замок и сделать это. Нам понадобится войско, люди, которые пойдут за нами на убой. И эти люди должны точно знать, за что умрут. Пока я вижу разгневанного мужа, который зол на весь мир. Ненависть утихнет, и что останется?

– Желание изменить судьбу Инайи, – ответил Галлахер.

– Ценой своей жизни и жизней других?

– А по-другому никак! – прошипел брат.

– Если ты все решил, я тебя поддержу, – Ордерион сорвал травинку и зажал ее между зубов. – Но не отступишься ли ты от этого плана, когда мы найдем Рубин и Хейди живыми? Не захочешь ли ты махнуть на все рукой и исчезнуть вместе с женой?

Галлахер промолчал.

– И я о том же, – Ордерион выбросил травинку в костер. – Начнешь готовиться к нападению – назад пути не будет.

– Я не отступлю, – прорычал брат.

– Тогда я тебя поддержу, – согласно кивнул Ордерион. – Но о судьбе Миры еще стоит подумать. Сначала она должна родить. А уж потом разбирайся, виновата она перед тобой и Хейди или нет. Слишком темная она лошадка. С такими всегда нужно быть начеку. – Ордерион иронично улыбнулся. – Я вот часто думаю, почему отец на ней женился? Не богата. Без связей. Да, красива, но разве мало смазливых побывало в его постели?

– Потому что лучше остальных сосала, – едва не сплюнул в костер Галлахер. – Угораздило же тебя эту потаскуху в храме богов повстречать!

– И влюбиться, – добавил Ордерион. – Хотя я уже даже не уверен, любил ли ее когда-нибудь…

– Что ты имеешь в виду? – Брат поерзал на месте.

– Ты, когда Хейди встретил, сразу понял, что она – та самая, твоя и только твоя?

Галлахер прижал ладонь ко лбу.

– Нет. Но тревожные звоночки уловил моментально.

– Почему тревожные?

– Будто сам не знаешь, почему они такие, – хмыкнул брат. – Поди, до сих пор в чувствах разбираешься. Копаешься в них, как в мешке с вещами, обдумываешь, доставать для Рубин признание в любви или лучше попридержать и не показывать? Бесполезно все. Если звоночки необычные зазвонили, любовь с порога никуда не уйдет. Будет ломиться, подглядывать в замочную скважину и снова стучать, пока наконец дверь не откроешь, пропуская в сердце. А там уже наплевать: похоть или страсть. Ходишь с придурковатой улыбкой на лице и кажется, что дальше в жизни все только сладко будет. Будет, но не все. Далеко не все, – подытожил брат и тяжело вздохнул.

– Я думал, у вас с Хейди все хорошо. После свадьбы ты был счастлив. Я видел это.

– Ты видел только часть, – покачал головой брат. – То, что хотел видеть. Я не виню тебя, – пожал плечами Галлахер. – Ты всегда считал, что нам с Атаном по жизни везло куда больше, чем тебе. Я – старший, мне трон от отца принимать в наследование. Атан – вечный балагур и прожигатель жизни. Один ты награжден по самые уши и страдаешь от этого. Деву красивую нашел, что на тебя, не кривясь, смотрела. Думаю, поэтому ты и посчитал, что влюбился в Миру. Она тебя за твои страдания по шерсти погладила, пожалела несчастного принца, а ты и раскис. Атан эту дрянь сразу раскусил, но разве ты его слушал? Я сказал Атану: «Не лезь». И он замолчал, а ты лживости Миры так и не заметил. Рубин другая. Совершенно другая. Эта точно спуска бы тебе не дала. Бегал бы за ней, хвостом виляя, и получал по морде за каждый проступок. А с тобой по-другому и нельзя! Иначе ты миришься с обстоятельствами и руки опускаешь, когда нужно засучить рукава и бороться. Кто в тебе это смирение воспитал? – Галлахер пожал плечами. – Ума не приложу.

– Жизнь в ожидании смерти, – ответил Ордерион. – С мыслями о ней я просыпался и с ними же отходил ко сну. И толку бороться? Все равно сгину. Верховный в мой последний визит дал мне полгода, – озвучил тайну Ордерион.

Галлахер резко повернул к нему голову.

– Да-да, – подтвердил Ордерион. – И как ты думаешь, о чем я подумал, когда он сказал это?

– О том, чтобы напиться?

– О том, чтобы не ждать полгода, – ответил Ордерион. – А тут Атан пропал. И отец приказал ехать его искать. Вот оно, думаю, в дороге и сгину. Ухватился за эту мысль обеими руками. И получил по морде, как ты говоришь. Так огрела меня Рубин своим появлением, что в голове моментально прояснилось. Ни одна дева во мне столько эмоций не пробуждала. И ни одну из них я не желал так, как ее. Вот была привычная жизнь в ожидании смерти. А вот Рубин, и новый мир передо мной, где только упустишь момент, как любимая обязательно что-нибудь натворит, выбивая почву из-под ног. – Ордерион тяжело вздохнул.

– Ты назвал ее любимой, – заметил брат.

– Потому что я ее люблю.

– Помнится, у тебя при любом упоминания слова «любовь» лицо перекашивало.

– У тебя тоже, – кивнул Ордерион.

– Ну, я считал, что любовь никогда меня не настигнет. А потом поехали мы с ребятами объезжать северные земли, и на тебе: получи гонец депешу!

Ордерион улыбнулся, а брат замолчал. Воины прохаживались в стороне, Хорн таскал к костру сухие ветки, кто-то уже лег спать, другие о чем-то переговаривались. Можно было подумать, что все они поехали объезжать угодья, как в старые добрые времена, и заночевали в лесу, не успев добраться до заветного ночлега.

– Я помню, как Хейди подошла к нашему столику, – нарушил молчание Галлахер. – Что я, красивых дев на своем веку не встречал? Конечно, встречал и даже пробовал в постели. Но там другое было. От ее глаз я оторваться не мог. Синие, чистые, и неясно: не то огнем горят, не то леденят до морозной корки. – Галлахер улыбнулся, глядя на огонь. – Я стал за ней наблюдать. Заметил, что у нее очень интересное лицо. Такое живое. Она пока рассказывала, что к столу в трактире подают, я столько выражений на нем пересчитал… И, между прочим, сразу понял: баранину брать нельзя. – Брат усмехнулся. – Хейди забегала туда-сюда, еду носила, к другим столам подходила. Наклонится вытереть тряпкой что-то, а я чувствую, как в штанах все деревенеет. И одета же! А у меня клин. Хочу ее попробовать – и все. Она, как ты знаешь, в тот же день мой пыл элем и охладила.

Заметив, как Хорн подошел к костру, чтобы подбросить сухих веток, Галлахер замолчал. Пламя играло в ночи, освещая лицо брата. Он улыбался, хоть в глазах и притаилась грусть. Как только Хорн скрылся, старший принц продолжил говорить:

– Что действительно влюбился, понял где-то через недели две. В том же трактире это случилось. К Хейди пристал пьяный простолюдин. Схватил ее за талию и поволок. А у меня в голове одно желание: убить тварь, что грязными руками к моей деве прикоснулась. Ребята меня в чувство привели, иначе забил бы насмерть того пьянчугу. Обернулся, а Хейди беспомощно на полу сидит и на меня смотрит. А у меня сердце в пятки ушло. Вдруг напугал ее? Я или тот мужик, который ее схватил… Неважно кто. И испугался сам. Тогда и понял, что то не просто забава. Что с этой девой ничего простого в моей жизни больше никогда не будет. Ну, я вывел ее на улицу и сразу предложение руки и сердца сделал. А она мне отказала. Еще и наставлениями в придачу снабдила.

Брат неодобрительно покачал головой, потянулся за толстой веткой и сам бросил ее в костер. Ордерион понимал, что ему трудно обо всем вспоминать, но лучше пусть говорит, хоть как-то нарушая тишину. Пусть отвлекает своей историей от невыносимо ужасных мыслей. Тяжело вздохнув, Галлахер продолжил рассказ:

– Я вспылил и уехал. Конечно, оставил за ней двоих приглядывать, но сам удрал. Думал, в замке пересижу и пройдет моя болезнь к дере с прекрасными синими глазами и таким милым лицом. Пил много и долго. Пир даже какой-то устроил. Надеялся фаворитку новую завести, чтобы из головы все глупости выбросить. Деры ко мне, конечно, липли – выбирай, какая по вкусу. А у меня внутри пусто. Какая-то даже пыталась меня в укромный угол затянуть, а я от нее шарахнулся, как от юродивой. И так противно стало… Думаю, ладно, с фавориткой не задалось, спущу пар со шлюхой. Попросил ребят девок шебутных в замок привести. Те постарались, нашли самых лучших. Я глянул на этих лучших, пока они пили и беседами ребят развлекали. А внутри снова мерзость одна. Какая-то, особо ретивая, на колени мне запрыгнула и давай задом тереться. Член в штанах даже не шевельнулся. А внутри словно крысы нагадили. Все, думаю, конец потехам. Шлюх я на ребят оставил, а сам ушел. В покои вернулся, лег на кровать, глаза закрыл, а перед лицом вид, как Хейди наклоняется стол протереть. И член на это видение ожил. Я в тот месяц столько рукоблудием занимался, сколько по юности не успел. Потом до меня дошли сведения, что Хейди в Шемех поехала. «Почему она уехала? Почему в Шемех? Что ей там искать?» Конечно, я сорвался. Заявился в гостиный двор, где она поселилась. И караулил у двери. Сам не знал, что скажу ей. И что делать буду, если она опять откажет. И она пришла. И не прогнала. Боги, я пока до ее девственности добрался, едва не опозорился. Потом жить вместе стали, а я и представить не мог, что можно из постели днями не вылезать. И ничего больше не нужно. Только она и я. И воздух, чтобы успевать дышать.

– Ты раньше об этом не рассказывал, – тихо заметил Ордерион.

– Ты не спрашивал, я и не рассказывал. Хейди – лучшее, что было в моей жизни. И та комната в подвале с меховыми манжетами и шелками для связывания, которую ты случайно нашел… Я соврал, когда сказал, что она из прошлого. Не из прошлого, а из настоящего. Когда Хейди было двенадцать, над ней пытался надругаться пьяный приятель отца. Спасла служанка, что услышала в комнате возню. Друга выставили и больше на порог не пускали, а Хейди думала, что вовсе о той истории забыла. Пока не застала нашего папашу с Мирой за «игрой» в черной комнате.

– Боги, – прошептал Ордерион.

– И деву мою будто заклинило. Она до ужаса стала бояться, что я могу силой ее к чему-нибудь принудить. Я ждал, понимая, что ей нужно время, чтобы снова обо всем забыть. Но недели шли, а легче ей не становилось. И тогда я решил поговорить с ней начистоту. Тогда она попросила меня помочь ей преодолеть свой страх. И эта игра, где она безоговорочно мне доверяет, а я делаю все возможное, чтобы не предать это доверие, нам слишком понравилась. Так появилась комната в подвале. Для меня и Хейди. Для моей девы, которая выжимала из меня все соки. Для моей сладкой богини, перед которой я мог стоять на коленях вечность… Это наша с Хейди комната. Наш секрет, который больше ей не нужен… – Голос брата внезапно осип. – Как стал не нужен и я… – сказал он и прижал к глазам руку.

– Жива она, – произнес Ордерион. – Рубин специально прыгнула за ней, чтобы спасти. И я уверен, что спасла.

– Замолчи, – сотрясаясь от плача, засипел Галлахер.

– Она жива… – не столь уверенно повторил Ордерион.

– Замолчи, я прошу тебя… – ответил брат и согнулся, продолжая молча рыдать.

И Ордерион умолк. Хорн, заметив, в каком состоянии Галлахер, подошел и протянул флягу. Ордерион кивнул, открыл ее и вдохнул запах браги. Хлебнул и протянул брату.

– Выпей. И возьми себя в руки, – добавил жестко.

Галлахер схватил флягу и приложился к ней. Вытер лицо и рот рукавом и снова собрался с силами.

– Завтра продолжим поиски, – пообещал Ордерион. – Мы их найдем. Обязательно.

Рубин проснулась и села. Она спала на земле, рядом с Хейди. Костер догорал, небо над головой посветлело. Нечисть дремала в стороне, раскинувшись возле кустов странного синего цвета. Рубин присмотрелась: точно синего! Она взглянула на верхушки деревьев: те отливали красным. А ночью в темноте и различить нельзя было, какого они цвета…

Рубин сбегала по нужде и решила поискать реку, в которой нечисть мыла посуду. Прошлась в ту сторону, куда накануне отлучалась Ди, поднялась на пригорок, покрытый багровым мхом, и спустилась к ручейку. Прозрачная вода омывала дно, усыпанное мелкими камнями. Рубин присела рядом, рассматривая их. Желтые, красные, синие, фиолетовые, зеленые – будто все драгоценные, но не ограненные. Она зачерпнула воды в ладонь. Холодная. Принюхалась – запаха не было. Ополоснула лицо и руки, а потом застыла, согнувшись. В воде ручейка отражалось красноватое небо с красивыми зелеными облаками, а по центру, загораживая прекрасный вид, замерло… чудовище.

Рубин смотрела на свое отражение и все никак не могла узнать в нем себя. От былой красоты ничего не осталось. Ее изъели черные метки, ветвями стелющиеся по коже. Ее сожгли карминовые глаза, что заменили синеву голубых озер во взгляде. Ее затмила сажа маны, сделавшая веки черными. Эта «сажа» спускалась на щеки, будто стекала по ним черной краской, и вот-вот должна была коснуться губ.

Рубин закричала. Не вслух, нет. Она закричала глубоко внутри, пряча стенания от неизведанного ей мира и двух дев, спящих где-то за спиной. У одной из этих дев было лицо Рубин. А Рубин осталась без лица.

– Зеркало дать?

Голос нечисти заставил принцессу вздрогнуть. Она обернулась. Ди спустилась с пригорка с какой-то железной миской в руках.

– У меня есть. – Нечисть присела рядом с Рубин, заглядывая в воду.

– Я думала… Я…

Рубин пыталась что-то сказать, но слова будто застряли в горле.

– Знаю, ты думала, что все будет не так страшно. – Ди протянула руку и погладила ее по спине. – Но все на самом деле не так страшно.

– Я теперь чудовище, – прошептала Рубин, прижимая ладони к щекам и поглаживая рубцы. – Меня и родной отец не узнает.

– По-моему, ты слишком зацикливаешься на внешности. – Ди хлопнула ее по спине. – Лучше подумай о мире, в котором живешь. Он погибает.

– Что значит погибает? – Рубин развернулась к ней лицом.

– Как умирают живые существа, так же умирает и твой мир. И этот, – Ди обвела рукой деревья вокруг. – Медленно, но каждый день. Если у меня не получится это остановить, ваш мир попросту уничтожат, чтобы спасти остальные. Отрежут гниющую ногу от здорового тела и решат проблему.

– Но почему? – Рубин смотрела на существо. – Чем больны наши миры?

– Кто-то в твоем мире нарушил правила. Теперь страдают другие. Я пришла сюда, чтобы попытаться это исправить. Но если не выйдет – явятся те, кто уничтожит ваш мир.

– А почему исправлять отправили тебя одну?

– Я сама вызвалась, – пожала плечами Ди. – Для моего мира твой не представляет особой ценности. Таких, как твой, много.

– Но для нас наш мир – один! – взмолилась Рубин. – Что за бессердечные существа живут в твоем мире, раз мы для них – никто?

– В моем мире живут боги, которым вы поклоняетесь. – Ди погладила ее по волосам. – Боги, создавшие все это много лет назад.

– А ты? – Рубин с волнением смотрела на нее. – Ты тоже богиня?

– Для тебя – да, – улыбнулась Ди. – При уровне развития технологий моего мира, для вас мы можем быть только богами. Ты не понимаешь, как я появилась здесь. Как скопировала тебя. Как прочла твои воспоминания. Как научилась говорить твоим голосом. И как управляю этим искусственным телом. Для тебя это – волшебство. А для меня – технология, созданная такими, как я. Возможно, спустя несколько тысячелетий и твой мир станет обителью богов для какого-то другого мира, менее развитого, чем ваш. Но пока вы не на нашем месте. И заступиться за вас, кроме кучки моих единомышленников, некому.

– И что ты должна сделать, чтобы нас спасти? – Рубин вцепилась в руку Ди, ожидая ответа.

Но та молчала, глядя на нее.

– Что ты хочешь сделать, Ди? – повторила Рубин.

– Сейчас мне нужны седоулы и люди, которые не станут задавать лишних вопросов. Ты – дочь короля. За тебя он точно раскошелится.

– Ты нашла меня для того, чтобы вымогать у моего отца седоулы? – не поверила своим ушам Рубин.

– Я пробовала поговорить с твоим отцом и просила помочь мне добровольно. Но он ясно дал понять, что помогать не станет.

– Но он не единственный, кто может дать тебе седоулы! – возмутилась Рубин. – Попроси у других!

– У кого? – хмыкнула Ди. – Луар мне их даст? Может быть, король Зальтии? Или Ошони? А может, стоит прийти за ними к Верховному повелителю силы маны? – Ди широко заулыбалась. – Нет, дорогая моя наивная девочка. Напрямую не выйдет. Придется мухлевать.

– То есть ты спасаешь наш мир.

С пригорка спустилась Хейди. Она подошла к воде и взглянула на свое отражение.

– Подслушивать нехорошо, – обернулась к ней Ди.

– Ты знала, что я стою за деревом. Почему мне кажется, нечисть, что твой план по спасению нашего мира никому в нашем мире не понравится? – Хейди уперла руки в бока.

– Потому что он вам не понравится, – пожала плечами Ди и встала. – Ладно, дамы, завтракаем и выныриваем из моего убежища. Сразу предупреждаю: мы снова окажемся у водопада, и оттуда нам придется окольными путями добираться до Турема.

– А ты не можешь взмахнуть рукой и перенести нас туда? – с нескрываемой надеждой в голосе спросила Рубин.

– Я, конечно, богиня, но этого не могу, – засмеялась Ди и зачерпнула плашку воды.

Дни сменяли ночи и были похожи один на другой. Ордерион и Галлахер просыпались где придется, ели и отправлялись в путь. Поля сменялись лесами, одна река впадала в другую, но Хейди и Рубин нигде не было.

Спустя полторы недели братья остановились у места впадения могучей реки Буар в Бескрайние воды на Севере. Они простояли там не меньше часа, глядя на волны, полирующие прибрежные скалы.

Грязные, дурно пахнущие, небритые, Галлахер и Ордерион уже с неделю как перестали походить на принцев. И им было на это наплевать. Каждый, стоя на вершине обрыва, не ощущал холодного ветра, дующего им в лица. Каждый, стоя перед Бескрайними водами, пытался понять, что ему делать дальше. Волны накатывали друг на друга и обрушивались на камни, бессильные их сдвинуть и что-либо изменить. Белая пена, словно размазанные слезы, стелилась по воде и растворялась в новых волнах, которым суждено было проиграть битву со скалами, как и братьям суждено было проиграть сражение с самой судьбой.

– Я поеду в Турем, – наконец произнес Ордерион. – Рубин могла спастись и направиться туда.

– Тел мы так и не нашли, – ответил Галлахер. – Кто знает, возможно, Хейди путешествует вместе с ней? – Он повернулся к брату.

– Или существо уже с ними расправилось, а мы об этом не знаем, – сдавленно произнес Ордерион, глядя на размытую линию горизонта. – Или они погибли, и их тела сейчас где-то там, – он кивнул на Бескрайние воды. – Или где-то за спиной, и мы их не заметили.

– Северный замок недалеко, – ушел от неприятных предположений брат. – Заночуем там, а утром в путь.

Ордерион в ответ только кивнул.

Ничему хорошему нечисть принцесс не научила. Рубин и Хейди пришлось караулить вход в лавку, пока Ди ее обчищала. Брать чужое у нечисти получалось так ловко и быстро, что Хейди и Рубин начинали думать, будто Ди и впрямь богиня. Богиня воровства.

Нечисть умудрялась тащить все, что плохо или даже хорошо лежало. А потом с очаровательной улыбкой на лице продавала это в следующем городке тем же лавочникам, которых обчищала ночью.

Хейди и Рубин покорно следовали за нечистью, прекрасно понимая, что без Ди они долго не протянут. Хотелось есть. Спать на нормальных кроватях тоже. А еще им пришлось сменить наряды и купить для Рубин накидку: новый облик принцессы настолько пугал окружающих, что ей приходилось прятать лицо и руки, чтобы не привлекать внимание ко всей троице.

Спустя несколько дней путешествия по городкам, до них дошли слухи о гибели принцесс Хейди и Рубин. Также они узнали, что Белый замок и Белый город теперь закрыты для въезда. Кто-то шептался, что туда съезжались повелители силы с разных концов Великого континента. Ди потом предположила, что это гонцы смерти решили поискать того чудотворца, что наградил выбросом целебной маны столицу Инайи.

Когда Рубин спросила у трактирщика, не слышно ли ничего о судьбе принцев Галлахера и Орде, тот пожал плечами и сказал, что они сидят в замке. Горюют.

И Рубин, и Хейди это задело.

– Я думала, они будут нас искать, – обронила Хейди уже в комнате, готовясь ко сну. – А они горюют. В замке.

– Не спеши с выводами, – посоветовала Ди. – Откуда трактирщику знать, где сейчас принцы?

Хейди виновато опустила голову.

– Желаешь к мужу вернуться? – напрямую спросила Ди. – Я тебя не держу. Собирайся и езжай куда хочешь.

– И оставить Рубин с тобой? – возмутилась Хейди. – Одну? Я за ней в твой туман прыгнула! Не брошу и сейчас!

– Надо же, правильная какая, – хмыкнула Ди, присаживаясь на кровать. – Но давай будем откровенны: ты все еще с нами, потому что тебя гложет маленький обман, с которым ты столько лет живешь.

Рубин с опаской покосилась на Ди и перевела полный недоумения взгляд на Хейди.

– О чем ты толкуешь, нечисть? – Хейди нахмурилась.

– Ты ничего не понимаешь? – удивилась Ди. – Не замечаешь? Не чувствуешь?

– О чем ты говоришь?! – воскликнула Хейди.

– О лебеде и утке, – пространно пояснила Ди.

– Я не… – Хейди испуганно прижала ладони к груди.

– О мираже, который ты на себя наводишь! – зашипела Ди и встала.

– «Мираже»? – переспросила Хейди.

– Мороке! – Ди грубо схватила Хейди за плечо и подвела к столу, на котором лежало зеркало. Схватила его и поднесла к лицу обескураженной принцессы.

– Смотри на себя! – приказала Ди. – Что видишь?!

– Себя вижу! – упавшим голосом сообщила Хейди.

– Дьявол! Я без понятия, как заставить тебя снять эту маску!

– Лишить ее чувств, – подсказала Рубин.

Хейди и Ди обернулись к ней.

– Я только сейчас поняла, о чем речь, – Рубин подошла к ним. – Когда ты, Хейди, была без чувств в склепе и на берегу реки, твое лицо менялось, – Рубин указала на Хейди. – Я подумала, что так действует мой дар! Как будто… – Рубин осеклась.

– Договаривай, – попросила Хейди.

– Как будто делает тебя более совершенной, – осторожно произнесла Рубин.

– Исправляет мою врожденную «красоту»? – Хейди похлопала себя по щекам и начала отходить к стене. – Вы обе бредите!

– В детстве ты была не самым привлекательным ребенком, не правда ли? – тихо поинтересовалась Ди. – Маленькая девочка с большими синими глазами на излишне худом лице. И наверняка родители говорили тебе, что еще пара лет – и ты превратишься в прекрасную деру, которую полюбит достойный мужчина.

Хейди, не моргая, смотрела на Ди.

– Но после того, как какой-то пьяный кретин над тобой едва не надругался, чуда не произошло. Годы шли, а в прекрасного лебедя гадкий утенок так и не превратился.

– В сказке утенка звали «худым», а не гадким, – поправила Рубин.

– В моем мире он был «гадким», – шикнула Ди. – Но это неважно. Твои родители, Хейди, волхвы, что тебя лечили, твое окружение, даже твой муж – никто не заметил, что ты меняешь свое лицо при помощи дара наводить на себя морок. Не спорю: распознать иллюзиониста среди повелителей маны – та еще задачка! Ведь тот, кто наводит морок, сам является живой и постоянно активной юни изменений. Ты, Хейди, это ходячая юни изменений, которая обманывает всех вокруг, но прежде всего саму себя. Из-за ужаса, который ты пережила в детстве, твой разум защищает тело от опасности насилия. И делает это так, как умеет. Некрасивую деву среди красивых не заметят. И вряд ли станут домогаться, не так ли?

– Хотите сказать, что на самом деле я выгляжу по-другому? – еле шевеля губами, спросила Хейди.

– Да, – закивала Ди.

– То есть, – Хейди сглотнула, – мой муж все эти годы любил фальшивку?

Ди поморщилась, но признала:

– Да.

Хейди прижала руки к щекам и потерла кожу.

– Я выгляжу не так, как привыкла? Не так, какой видел меня муж? И когда это изменится и мое лицо… настоящее лицо вернется на место, даже муж меня не узнает? Я буду для него другим человеком? Какой-то дерой, похожей на его покойную жену Хейди?

– Я не знаю, как отреагирует твой муж на то, что настоящее лицо его жены несколько другое, – честно ответила Ди. – Но это серьезный обман, дорогая. И пусть ты невольно допустила его, но все же такая правда не может не ранить.

Хейди отвела взгляд в сторону и застыла.

– Я с трудом управляю своим даром, – взяла слово Рубин. – Но все же кое-что у меня получается.

– Неслабое «кое-что»! – хмыкнула Ди.

– Умолкни, – ощетинилась Рубин. – Хейди, когда Ордерион сказал мне, что я обладаю неким даром, веры его словам во мне не было. Но детали, на которые он указал, подсказывали, что со мной что-то не так. Я никогда долго не болела. День, от силы два – и снова играла с Сапфир и Изумруд – своими сестрами. Но когда болели они – становилось страшно. Сапфир едва не умерла от лихорадки в тринадцать. А Изумруд, самая младшая, поранила бедро в шесть лет, и рана почернела! Волхвы собирались отнять ногу, но все обошлось. Я никогда прежде не задумывалась, почему меня эти беды миновали. Ведь я не раз резала пальцы, ранила стопы и подхватывала зимой лихорадку. Теперь я знаю ответ: мой дар лечил меня, пока я спала. Сейчас мы с Ди говорим тебе, что у тебя тоже есть некий дар. Он меняет твое лицо. Ты можешь продолжать обманывать и себя, и окружающих. Но рано или поздно злой рок настигнет тебя так же, как настиг меня. Вспомни, что ты говорила мне о скалах. Лучше быть готовой к удару, чем разбиться в неведении. Ты сильна духом, Хейди. И не возвращаешься к мужу, потому что желаешь изменить свою жизнь. Так воспользуйся шансом и сделай это! Овладей даром, который подарили тебе боги. Я не отвернусь от тебя из-за того, что твое лицо окажется другим. И сохраню этот секрет ото всех. Даю слово.

– Рубин права, – Ди присела на кровать. – Ехать тебе некуда. Даже если муж с радостью примет тебя в объятия, от Луара ты никуда не спрячешься. И от его милой женушки тоже. Галлахер и Ордерион в любой момент могут остаться на улице без ничего. И ты, – Ди указала на нее пальцем, – это понимаешь. А у Рубин есть о-о-очень богатый родитель. И за нее он даст нам много седоулов. Я поделюсь с тобой. И Рубин, конечно же. – Ди улыбнулась ей. – И вы заживете своей жизнью где-нибудь подальше от людских глаз. Кто знает, – пожала плечами нечисть, – возможно, отправитесь в странствие по соседним королевствам? С седоулами в карманах у вас появится выбор.

– А может, Рубин захочет вернуться к отцу? – спросила Хейди, бегая взглядом от Ди к Рубин и обратно.

– Не захочу, – ответила Рубин. – Мы поможем Ди спасти наш мир. А потом я точно покину Турем, чтобы никогда в него не возвращаться.

– А как же Ордерион? – не поняла Хейди.

– А как же Галлахер? – тут же спросила ее Рубин, и Хейди отвернулась.

– Ты сама понимаешь, что к Галлахеру я больше не вернусь, – прошептала она. – Слишком много для этого причин. Он меня не знает, как и я не знаю себя. И всегда будет зависть от отца. А я не желаю иметь с этой семьей ничего общего.

– Так почему считаешь, что я желаю? – повысила тон Рубин. – Мне их радушного приема вполне хватило!

– Ордериону, в отличие от Галлахера, нечего терять. – Хейди повернулась к ней. – Он может навсегда покинуть Инайю с тобой и больше не возвращаться.

– Со мной. – Рубин хмыкнула. – С Ди, ты хотела сказать.

– При чем здесь я? – удивилось существо.

– У тебя мое тело, – с горечью прошептала Рубин. – Красивое тело, к которому он питает мужской интерес. А к этому, – она погладила испещренную маной руку, – он не испытывает ничего.

– Рубин, тебе не стоит так говорить, – в укор произнесла Хейди. – Ты несправедлива к Ордериону! Уверена, он не откажется от тебя из-за того, что ты немного… – Хейди вяло повела плечами, – изменилась…

– Тем не менее ты уверена, что Галлахер не сможет принять твоего другого облика.

– Здесь иное, – покачала головой Хейди. – Я не знаю, как выгляжу на самом деле. А он женился на мне такой. – Она указала на свое лицо.

– Ты в другой ипостаси похожа на себя нынешнюю. Только красивее. Лучший вариант самой себя! – Рубин смотрела на сникшую Хейди. – А я пугаю людей и знаю об этом. За глаза они называют меня «чудовищем» и «страшилой». А в глаза не могут этого сказать, потому что боятся. В отличие от тебя, я вдова. Ордерион не клялся мне в вечной любви в храме богов. Он вообще никогда не говорил, что испытывает ко мне что-нибудь, кроме страсти и желания обладания. «Моя», – гордо повторял он. Но я не его. И ему не принадлежу. Я – сама по себе. Дева, которая желает жить так, как хочется ей.

– Вот с этого начинается эмансипация, – вздохнула Ди.

– Ты надоела сыпать своими странными словами! – шикнула на нее Рубин.

– Дамы, я скажу вам правду в глаза один раз и повторять ее не стану. Ты, – существо указало на Рубин, – боишься, что Ордерион тебя никогда не любил и, увидев в этом обличье, скривит лицо, желая поразвлечься со мной – твоей копией. А ты, – палец Ди переместился на Хейди, – опасаешься, что любви твоего мужа недостаточно для того, чтобы он отказался от наследования трона и бросил ради тебя Инайю. Поэтому вы, дорогие мои, так ловко цепляетесь за идею помочь мне и охраняете вход, пока я обчищаю лавки.

– Мы желаем спасти наш мир! – Рубин вскинула подбородок.

– Я озвучила правду. На этом с препираниями закончили. Ложитесь спать! Подъем в три: до пяти мы должны вынести товары и уехать.

Хейди с Рубин переглянулись. Обе рассчитывали проспать до утра и ничего не воровать.

Рубин проснулась от бормотания на соседней койке. Уже третий день кряду Хейди по ночам пыталась овладеть даром и увидеть свое настоящее лицо. Она зажигала лампу, брала зеркало и долго смотрела на отражение, тихо повторяя: «Покажи мне настоящую себя».

Слушай это Рубин одну ночь – махнула бы рукой. Но третью, когда за две предыдущие так никто толком не выспался! И Хейди, вместо того чтобы им не мешать, вновь принялась за свое.

Рубин поерзала под одеялом и села.

– Хейди, ложись спать, – отчеканила она.

– Лягу. Позже, – пробубнила принцесса.

– Упражнения с зеркалом тебе не помогают! – повысила тон Рубин. – Смирись с этим и найди другой способ овладеть даром!

– Подскажи какой – и я займусь им.

Рубин зарычала и уткнулась лицом в подушку.

– Советы давать – все умные! – разозлилась Хейди. – А на деле ничем помочь не можете. Мешает свет – накройся одеялом с головой, как делает Ди.

– Да сколько можно! – прошипела Ди. – Я спать хочу!

– Не ты, а твоя наногибридная система, – брякнула Хейди. – И не спать, а «перезагрузить данные». Так, по крайней мере, ты объясняла.

– Ну так систему пощади! Она вам обеим еще пригодится.

– То не так, это не так, – покривлялась Хейди и снова вернулась к изучению отражения в зеркале. – Хватить ныть, принцессы без двора.

Рубин приподнялась.

– Ты тоже принцесса без двора, – напомнила Рубин.

– Я – «худая утка». Такой добычей перед другими охотниками не похвастаешь! Перья общипать – вообще ничего не останется. Да, Хейди-утка? – засмеялась принцесса и подмигнула своему отражению.

И тут волна марева коснулась ее лица. Черты мгновенно преобразились. Лоб стал ниже, глаза меньше, брови утратили былую ширину, губы, наоборот, будто налились, обретая идеально правильную форму.

– А-а-а!!! – воскликнула Хейди, отбрасывая от себя зеркало.

– А-а-а!!! – синхронно подхватила Рубин, указывая пальцем на ее настоящее лицо.

Ди подскочила с кровати, готовая броситься на обеих сразу.

– Замолчите! Немедленно! – гаркнула она.

Хейди снова потянулась к зеркалу.

– Ой… Так я красива… – произнесла осторожно, рассматривая отражение.

– Очень, – подтвердила Рубин.

Хейди погладила щеки и коснулась пальцем губ.

– Интересно, а в такую деву Галлахер смог бы влюбиться?

– Сомневаюсь, – Ди вернулась на кровать. – Его, насколько я поняла, привлекает твоя худшая ипостась.

– Что ты сказала? – Хейди в гневе повернулась к ней.

– Правду! – парировала Ди.

– Зараза. – Хейди скривила лицо и пристально посмотрела на Ди, скользя липким взглядом по каждой из черт искусственного лица.

– Что задумала? – спросила Ди, глядя на нее.

Марево прошло волной по Хейди, и она изменилась до неузнаваемости! Точнее, она стала точной копией Ди, которая копировала Рубин.

– Что-то мне плохо, – пожаловалась Рубин, глядя на это представление.

Хейди схватилась за зеркало и уставилась на отражение.

– Ого! Я и так умею? – произнесла она с воодушевлением. – Интересно, а мужчину смогу изобразить? Например, Галлахера?

– Боги… – прошептала Рубин, прижимая ладони к щекам.

На кровати Хейди сидел Галлахер в черном наряде с золотыми вышивками на плечах. Он долго смотрел на свое отражение, пока не отбросил зеркало в сторону и не отвернулся. Прошла волна. Хейди вернула себе истинный облик.

– И мужчину могу, – прошептала она, вытирая слезы со щек.

Принцесса наклонилась и погасила лампу на тумбочке у кровати. Комната погрузилась во мрак.

Рыдания Хейди слышали и Рубин, и Ди. Они обе молчали, не мешая ей выплескивать обиду и боль, что таились внутри. Дар или проклятие, но Хейди предстояло с ним жить. Как и Рубин. И уж лучше ждать удара, чем разбиваться о скалы в неведении.

Стоя на улице рядом с запряженными лошадьми, Рубин и Хейди зевали. Ди уже закончила переносить украденное через свой портал в другой мир, где у нее был тайник, и как раз вылезала из лавки через разбитое окно.

Сначала Рубин подумала, что туман, стелющийся по земле, это дело рук Ди. Ее портал открывался с помощью тумана, но вернуться из него назад можно было только в том же месте, где он был открыт. Из-за этого они едва не попались на глаза каким-то простолюдинам у водопада. Но им повезло: те довольно быстро удалялись по дороге дальше, а троица успела вернуться обратно и переждать опасность.

– Ди, я думала, ты закончила, – зашипела Хейди, разгоняя туман перед собой.

– Твою мать, – прошептала Ди прямо за ее спиной. – Прячемся, быстро! – скомандовало существо и потянуло обеих принцесс за дом.

– А лошади? – не поняла Хейди.

– Им конец, – прошептала Ди.

Рубин напряглась. Она поняла, что к этому туману портал Ди не имеет никакого отношения.

– Нас затягивает в воронку, где нарушены границы миров, – быстро шептала Ди. – Здесь я свой портал не открою: иначе тот мир угодит в цепочку воздействия, а оттуда мы можем и не выбраться. Ваша задача сидеть здесь и ждать меня. Когда скажу, побежите в ту сторону. – Ди указала на дорогу, проходящую через весь город. Не оборачивайтесь. И постарайтесь выжить, – скривилась она.

– Я поняла. – Рубин схватила за руку Хейди.

Туман заволок все вокруг. Крики раздирали уши. Все происходило точно так же. Вокруг оказалось полно людей. В разных одеждах они пытались спастись, скрываясь от существ, появлявшихся в тумане. Хейди зажала рот рукой, чтобы не кричать. Она сидела рядом с Рубин, запрокинув голову к небу, и сквозь туман старалась разглядеть летающих существ.

Ди достала из кармана шарик, светившийся голубым. Нечисть нажала на него, и он, застыв в воздухе, разделился на множество мелких шариков. Они выстроились в пластинку, и Ди, быстро перебирая пальцами, стала на них нажимать. Внезапно перед ней возникло окно света, в котором запóлзали какие-то символы. Ди нажимала на шарики, и символов становилось все больше.

Рубин пригляделась к ним и поняла, что уже видела такие знаки! В книге Ордериона! Язык ордена Повелителей силы!

Ди повела рукой, и светящееся окно исчезло. Вместо него в воздухе появилась странная металлическая трубка. Ди схватила ее и прижала ладонь к основанию. Трубка зажглась белым светом, освещая все, будто звезда на небе.

Хейди и Рубин даже прищурились, настолько яркий свет резал глаза.

– А теперь бегите! – прокричала им Ди.

Рубин вскочила на ноги и потащила за собой Хейди. Они бежали без оглядки до тех пор, пока свет из трубки Ди не залил все вокруг. Ноги Рубин и Хейди оторвало от земли, и теперь они принялись перебирать ими в воздухе.

– Ди! – закричала Рубин, точно зная, что спустя несколько мгновений они с Хейди упадут…

– Бегите! – послышался ее голос за спиной. – Продолжайте бежать!

Хлопок! Такой громкий, что Хейди вскрикнула и вырвала руку, зажимая уши руками.

– Нет, – попыталась поймать ее Рубин, но оказалось поздно.

Хейди рядом больше не было.

Свет погас, а Рубин полетела вниз. Удар. Мрак.

Рубин открыла глаза. Вокруг оказалось светло, как днем. Она осмотрелась.

– С добрым утром! – произнесла Ди, протягивая ей чашу с горячим напитком. – Мы приготовили завтрак, пока ты дрыхла.

– Хейди! – Рубин обернулась и увидела принцессу, сидящую у костра.

– Ди меня поймала. А тебя не успела, – пояснила Хейди, потирая идеальную бровь. – Но ты у нас бессмертная. Так что не беда.

– Боюсь, что ты неправа, – покачала головой Ди, осматривая Рубин. – Грудь щемит? – спросила она.

– Немного, – поморщилась Рубин.

– Постарайся больше не умирать, дорогая. За твой труп Дарроу вряд ли много седоулов даст.

– Умеешь ты пошутить! – скривилась Рубин.

– А это не шутка, – ответила Ди и всунула ей в руку чашу.