Теневая месса

Глава 3 Семнадцать

Кровавые лучи заката залили грязные улицы Зарибора, затопляя их своей яркостью и вызывая жуткую резь в глазах. На румяном небе не было ни облачка. Вечер возбудил горожан обещанием тёплой звёздной ночи. Многие выскочили на улицу, накинув на себя лёгкие одежды. Но наступающая ночь неожиданно принесла с собой бурю, разметавшую и размывшую дождём свежую краску на фасадах домов, загнавшую народ обратно под крыши и заткнувшую глотки бардам.

Марк опустил стекло окна вниз, закрывая его. Ветер завывал, сотрясая чердак наверху. Иветта зажгла лампу и установила её на столе, после методично принялась переставлять книги. Руки у неё тряслись. Марк остался у окна, с тревогой глядя на потемневшее небо, мерцающее молниями.

– Не к добру это всё, – бормотала магичка, перебирая свои учебники.

– Ты об урагане?

– Обо всём.

Марк повернулся и направился к ней. Она вздрогнула ещё раз, когда он взял её за локоть и потянул от стола к себе.

– Ты уверен, что здесь безопасно? – спросила Иветта, пряча лицо у него на груди.

– В Раздолье? Более чем. Король Славлен не допустит того, чтобы Инквизиция добралась до Зарибора. Да и она сейчас занята магами… – он осёкся. – Прости.

– Ничего, – отозвалась магичка, хотя он заметил блеснувшую в её карих глазах скорбь. – Зарибор, так Зарибор. Всё равно мы скоро отсюда уедем. Я просто хочу быть как можно дальше от Тиссофа.

– Пока не получим ответ Леты, мы не уедем.

Она мягко высвободилась из его объятий и отошла обратно к столу, перетягивая стопку гадальных карт на центр стола. В полумраке маленькой комнаты и в своей тонкой чёрной блузе Иветта казалась ещё стройнее, чем обычно, и Марк залюбовался её фигурой.

– Не вздумай её винить, если она откажется ехать, – проговорила она, раскладывая карты. – Ей и Родерику там хорошо.

Не дав ей сесть за стол, Марк подкрался сзади и запечатлел короткий поцелуй у неё на виске.

– Я не изверг, – буркнул он. – Я помню, что ей пришлось пережить.

Иветта повернулась, подставляя лицо его неловким нежным поцелуям, но руки продолжали порхать над картами. Ветер равномерно стучал в окно. Убежищем, что им предоставил Иян Волот, оказалась одна из комнат в старом дешёвом трактире. Лучше, чем опасные леса. Иветта была слишком подавлена, чтобы совершать длительные путешествия, и единственным приемлемым вариантом являлось Раздолье, где даже в состоянии войны с княжествами было безопасно и относительно спокойно. Они остались здесь на всю зиму.

С одной стороны Марка грызла злоба из-за того, что происходило в мире, а с другой была Иветта. С ним и под его защитой. Она больше ничего не боялась, и все её плохие воспоминания будто бы испарились за эти месяцы. Марк никогда не задавал вопросов, ни о тех днях, что она провела за решёткой, ожидая смертной казни, ни о шрамах, что оставили на хрупком теле её мучители, ни о той жуткой ночи, когда она впервые убила человека… Она рассказала Марку всё, что ему нужно было знать, и других вопросов он не задавал, дабы не разрывать её всё ещё свежие раны.

Зима прошла, и из молчаливой и заплаканной девочки Иветта вновь стала собой. Застенчивой, прекрасной, сдержанной, гордой… Единственное отличие от неё прежней было в том, что она забыла, что с ней делали, но помнила, почему. И этого хватило, чтобы взрастить в ней семена ненависти.

Он уткнулся лицом в её волосы, пахнущие пряностями. Вряд ли он был бы так спокоен, если бы её не было рядом с ним. С ней даже холодная комната трактира казалась дворцом, а бившийся сейчас в створки окна ветер легко бы сошёл за музыку.

– Ты правда веришь в то, что рассказал тебе Радигост? – спросил Марк, возвращаясь к теме их предыдущего разговора.

– Не знаю. Но он верил, – отвечала Иветта, рассматривая расклад карт.

Что она увидела на этих странных картинках, Марк не понял, но переносицу девушки прорезала морщина.

– Для тебя это похоже на бредятину, я знаю, – добавила магичка, усаживаясь за стол. – Но твои рассказы про Север, кольцо и тому подобное тоже казались мне невероятными.

– Великого чуда всё равно не произошло. Вампиры не сгорели под солнцем, – Марк обошёл стол и сел напротив, закинув на него ноги и улыбнувшись, когда Иветта возмущённо подняла брови и подвинула расклад карт к себе, спасая их от сапог керника.

– Мы должны найти решение, – сказала она.

– Рассказ Радигоста не повод идти неизвестно куда и искать неизвестно что. Он повелел найти кратер, оставшийся от Ордена Превосходящих, – хмыкнул он, взяв со стола трутницу. – И что ты там найдешь? Способ избавить землю от Инквизиции? В огромной дыре, где даже трава еле растёт?

– Он погиб из-за меня. А перед этим сказал, что я – будущее Оплота, – сглотнув, возразила Иветта. – Он верил, что мне по силам спасти их.

Они почти не говорили об этом, но Марк знал, что она чувствовала. Верховного мага незаслуженно обвинили в её преступлении. Иветта струсила, просидела целый месяц в деревенской глуши, пожираемая испугом и трепетом сомнений. Избавившись от страха, она уверовала в истину предположений Радигоста и хотела всё исправить. И продолжала чувствовать себя виноватой в его смерти.

– Как только мы доберёмся до Кривого Рога, нашей следующей остановкой будет Пуст. Я проведу тебя к кратеру, только не говори потом, что ты разочарована в этой жизни, если мы ничего не найдем.

– Ты до сих пор не веришь, – вздохнула Иветта, будто удивляясь этому факту.

– Радигост говорил о переселении душ, о том, что Лек Август не тот, за кого себя выдаёт… А кто он? Переодетый в мантию верховного служителя бешеный колдун Ковена? Я не вижу в его действиях ничего подозрительного. Церковь просто дождалась подходящего момента.

– Если с Леком всё в порядке, то ему явно кто-то помогает, потому что у Братьев Зари появились эти вонючие ошейники, – Иветта вложила столько злобы в последние слова, что Марк оторвался от поджигания самокрутки и уставился на неё. – Поэтому Оплот так бессилен…

– Сильнейший магический орден бессилен против толпы фанатиков, – поддакнул он, когда наконец раскурил самокрутку.

– Не меч же им в руки брать? Нашим оружием всегда были заклинания… Всё это хуже, чем во времена старой Инквизиции. Тогда у них был огонь. Теперь – магия. Они словно отобрали её у нас.

– Церковь ненавидит магию.

– Может, они считают это божественной силой Матери Света? – предположила Иветта, пожимая плечами и перетасовывая колоду. – Мои гадания не дают никаких ответов.

– Лек вряд ли может быть кем-то, кроме обычного тирана. Я согласен поверить в то, что кто-то ему помогает, но не в теории Радигоста, уж прости меня… – сказал Марк, выпуская изо рта струйку дыма.

Иветта проводила её глазами до потолка, затем снова сделала расклад.

– Я понимаю твой скептицизм. И ты понимаешь, что мы пойдём кратеру.

– Хорошо, хорошо, как скажешь, – миролюбиво отозвался Марк, переводя взгляд на дверь.

Он услышал шаги. Когда в дверь постучали, магичка испуганно дёрнулась.

– Это Иян, – успокоил её Марк и, зажав губами самокрутку, поднялся со стула.

– Откуда ты знаешь? – прошептала она.

– По шагам.

И до этого тонкий слух керника стал более обострённым и разборчивым, когда Марка обрекли на всю оставшуюся жизнь делить своё тело со зверем. Иветта всё время их вынужденного расставания не знала о проклятии. Когда он решил ей признаться, она приняла это, бодро заявив, что волколаки, которые были прокляты – едва ли не самые безобидные существа. Но Марк замечал, что она побаивалась его сначала. А уж удивление его острому зрению и безупречному слуху так и не прошло до сих пор.

Марк быстро расправился с двумя замками на двери, впуская Ияна в комнату. Командир протянул ему ладонь для рукопожатия и кивком поприветствовал Иветту. Выглядел он уже неплохо, особенно с их последней встречи. Раны, которые он получил на той знаменитой битве в Южном крае, затягивались долго и прибавили ему много шрамов. Он несколько недель не мог ходить из-за многочисленных ожогов на ногах, но, сделав первые шаги в итоге, сразу вернулся к миротворцам и восстанию. Время от времени Иян заглядывал в трактир, принося последние новости и письма от Леты. Худое и измождённое лицо командира постепенно приобретало здоровый цвет, а сегодня Марк заметил, что Иян прибавил в талии.

Не успел он отпустить шутку по поводу внешнего вида Волота, как тот заговорил:

– Я ненадолго. Сегодня со своими парнями отправляюсь в Стронницу.

– Зачем? – спросил Марк и выпустил дым в сторону, перекладывая самокрутку в руку и обхватывая её пальцами.

– Один из отрядов Братства осел в поместье богатого купца из Йоракова. Тот предоставил им свои владения для долгой стоянки, – охотно пояснил Иян. – Прошёл слух о том, что Братья сопровождают инквизитора до столицы.

– Которого из них?

– Это ещё неизвестно. Вроде как он последний, кого призвал Август. Девятый.

– Это соответствует девяти святым посланникам Матери Света, живущим тайно среди людей, – заметил Марк. – Умно.

– И девятка красивое число. Но слишком большое. Король приказал найти его и привезти сюда. Не вступая в открытую конфронтацию.

– Работёнка как раз для миротворцев. Планируете выпытать у него планы Августа?

– Это секретная информация, – скупо отозвался командир.

– Иян… – расплылся в улыбке Марк.

Волот нахмурился.

– Это неинтересная информация, – поправил он и жестом прервал дальнейший вопрос Марка. – Я бы поболтал, правда. Но мне пора. Нам бы перейти до завтрашнего вечера через Дымные леса. Неизвестно, сколько времени инквизитор проведёт на одном месте.

– А что ещё? Никаких вестей с фронта?

– Всё по-прежнему. Если бы не помощь Сэрабии, нам бы пришлось туго. Мы и так с трудом переживаем все стычки с Братством.

– Ну хоть в Зариборе всё спокойно.

– А вы мне не хотели верить, – напомнил Иян. – Зарибор выдержит и осаду, если враги сунутся сюда. Но… Сам факт того, что мы ведём войну не только с княжествами, но ещё и с их лживой богиней и её приспешниками, омрачает многих. Ты знаешь, что при сильной вере в божественное чудо люди становятся идеальными солдатами. У многих появляется стремление жестоко карать тех, кто не принадлежит к их культу. И отсутствие самосохранения.

Марк кивнул.

– Пока Инквизиция заняла Тиссоф, мы не можем продвигаться дальше, – добавил Иян, вздохнув. – Приходиться проводить мелкие операции, но зато появился шанс набрать новичков. Сам не знаю, радоваться этому или нет.

– Вести от Леты?

– Да, – Иян сунул руку в нагрудный карман мундира и вытащил оттуда конверт. – Пришло сегодня утром из Грэтиэна, – он протянул его Марку. – Я не вскрывал.

Марк провёл пальцем по своему имени, написанному на конверте почерком Родерика.

– Спасибо. И да осветит Хорс твою дорогу, – сказал он Ияну.

– А Кернун поможет найти тебе верный путь в эти тёмные времена, – отозвался командир, подкрепляя свои слова рукопожатием, на этот раз прощальным, более крепким, чем обычно, в котором чувствовались ободрение и доля грусти.

Заперев за Ияном дверь, Марк сразу же вскрыл в конверт и вчитался в скачущие строчки. Не дочитав и до середины, он выронил самокрутку.

– Что такое? – встревожилась Иветта.

– Лету подозревают в убийстве.

– Что?

– Родерик пишет, что через несколько дней состоится суд над ней. Сыновей короля Кильрика убили, – он подошёл к Иветте, протягивая ей письмо. – Как этот остроухий ублюдок допустил это?

– Лиам, – поправила она.

– Всё равно, – отмахнулся Марк, находя глазами свой лук, висящий на стене над их скромной кроватью. – Не хочу тебя расстраивать, но маршрут нашей поездки в Кривой Рог придётся слегка изменить.

***

Лек Август спускался по узкой лестнице в самые глубины Княжеского замка, размышляя. Ситуация в княжествах стала напряжённой. Кое-кто планировал избавиться от нового регента, и Леку не терпелось узнать, кто этот заговорщик и увидеть его тело, болтающееся на виселице. Или предать его сожжению? Нет. Только если предатель окажется магом.

«Великий огонь очистит от скверны…»

Заговорщики были мелочью, всегда сопровождавшей любого правителя, у которого хватило духу ввести радикальные меры и новые законы. Куда больше верховного служителя, а ныне наместника трона Лутарии волновал Чёрный Альянс. Мятежники действовали также, как и при жизни Витольда, устраивая диверсии и заручаясь поддержкой друг друга. С Раздольем Лек разберётся позже. Эти заносчивые язычники никогда не признавали Матерь Света истинным божеством, так что решить с ними проблему будет задачей не из лёгких. В конце концов, милость для жаждущих прощения и суровая кара для тех, кто не оступится от веры в ложных богов, доберутся до Раздолья. Нужно было решать что-то и с Сэрабией, куда в страхе бежали гномы и эльфы, ожидая, что Инквизиция накажет и их.

Леку было плевать на гномов и эльфов. Мало кто из них проживал в княжествах. Самой большой бедой являлись маги. Пока где-то за Мёртвыми холмами процветал Ковен, а беженцы из Сапфирового Оплота продолжали жить и дышать, намереваясь в скором времени вернуться в свой грязный город и отомстить Церкви Зари, у верховного служителя было полно работы.

Да и при княжеском дворе ситуация не лучше. Леку донесли о том, что один из окольничих князя передаёт информацию Миляну Титу и Славлену Лавричу, поэтому Чёрный Альянс в курсе всех настоящих и будущих действий Церкви. Предателя тут же устранили, но а что насчёт других? Сколько крыс и по сей день обитает в Княжеском замке?

Зима выдалась долгой и снежной. Жизнь, казалось, замерла на её время, но не мысли. Лек Август много думал. Он не указывал своим людям на грехи их, напротив, он выбрал в качестве виновных тех, кого было слишком много на этой бренной земле. Маги… Великая Матерь, как же он ненавидел чародеев.

«Великий огонь очистит от скверны…»

В нём воспитывали это с детских лет, когда он был ещё послушником в Церкви Святого Нарила. Его учили, что магия разрушает этот мир, делает его порочным и жестоким. Хуже всего то, что она даёт доступ к своим силам всем без разбору, особенно тем людям, чьи сердца черны изначально. Других она губит постепенно, впиваясь в наивные умы как змея впивается в руку, впрыскивает свой яд, бегущий по венам к самому мозгу.

«Зло и хаос. Смирение и покой».

Церковь бы простила, если бы магия лечила болезни и спасала заблудших. Но магия была средством власти, рычагом давления, тёмным даром, пред которым преклонялись даже светлейшие князья. Что бы стало с этим миром, если бы князь не умер, а продолжил бы подпитывать высокомерие магов, с каждым годом расчищая им путь к господству? Леку было противно видеть, что верховный маг гостил у Твердолика чаще, чем он, голос Матери Света и истый спаситель смертных. Магия никого не спасала. Магия только портила, развращала чистых прежде людей, оскверняла их сердца алчностью и могуществом. Она не дарила надежду, она забирала души, оставляя только оболочку. И вот уже люди поклонялись этим созданиям, величающим себя чародеями, которые легко могли обратить города в прах, если бы им вздумалось.

«Вот он какой, ваш бог? Магия? Тщеславный ребёнок, которому всё дозволено, которому вы молитесь и которого вы страшитесь… Но Матери Света не нужно бояться. Она наказывает лишь тех, кто слеп»

Это были правильные слова. Лек слышал сегодня возгласы толпы и понимал, что вера в людях всё ещё жива, просто она дремала долгое время, спрятавшись от затуманенного ложными домыслами рассудка. Оставалось только разбудить её, напоминая о настоящих грешниках, о настоящих виновниках ада на земле, и вытащить наружу. Человек с верой – то самое, что рано или поздно заставит магов признать своё поражение и сгинуть в небытие.

Крики оборвали размышления Лека, и он поспешил. В подземелье было холодно и воняло сыростью и кровью. Проходя мимо камер, Лек не смотрел в них. Он смотрел перед собой, зная, что если повернётся в сторону любого из узников, то увидит эту отчаянную ненависть в глазах страдающего. Глупцы не хотели признавать свои проступки. А ведь сделай они это – их страдания вмиг прекратятся.

Герберт фон Андро стоял на коленях, голый и трясущийся. Завидев верховного служителя, палач прекратил истязания и сложил кнут, дожидаясь дальнейших указаний. Лек вошёл в камеру, замечая, что здесь присутствовали ещё двое: граф Притбор и Полад Оскол, главнокомандующий третьей дивизией.

Лек поприветствовал их сухим наклоном головы, пряча руки в карманы мантии. Свет из узкого окошка попал на коллар на его груди, и тот блеснул, скользнув отражением по окровавленному лицу Герберта. Тот с трудом разлепил веки, фокусируя взгляд на верховном служителе.

– Ты… – прохрипел он.

– Герберт фон Андро, – тихо проговорил Лек, приподняв бровь. – Ты всё ещё отказываешься присягать на верность наместнику Лутарийских княжеств?

– Сгори… в водах… Блазнгара… – выдавил Герберт, шепелявя разбитыми губами. – Чудовище… Ты убил моего отца…

– Витольд был убит врагами княжеств. Разве я враг княжеств?

– Ты… чудовище…

В Герберте было не узнать того молодого светловолосого парня, которому в наследство перешла вся Ярима от покойного отца. Под пеленой крови и гематомами не видно было худощавого красивого тела, так любимого многими его женщинами, а перебитый нос навсегда изменил точёный профиль лица.

– Девять ударов, – сказал Лек палачу. – Если не изменит своего решения, ещё девять.

Палач развернул кнут, и Герберт задрожал всем телом и сгорбился, прижимая связанные руки к груди и пытаясь скрыть свою наготу.

– Каждые девять ударов я буду ждать от тебя ответа, – добавил Лек. – Если он окажется верным, ты вернёшься в Ферополь к матери, будешь держать язык за зубами и выполнять все мои условия.

– Я ничего… не знаю… о Чёрном Альянсе, – прохрипел Герберт.

Лек кивнул палачу. Звенящую тишину подземелья разорвал влажный стук плети по коже, добавляя новую рану. Герберт завыл.

– В Ферополе думают, что ты отбыл в столицу принять участие в Совете, – медленно проговорил Лек. – Так что всё закончится, только когда я услышу от тебя то, что хочу услышать. Не раньше.

После второго удара Герберт всхлипнул.

– Присягни на верность наместнику и сознайся в своём желании присоединить Яриму к Чёрному Альянсу. И ты будешь свободен.

Герберт молчал. Все последующие семь ударов.

Палач вытер от крови кнут и толкнул ногой заключённого. Тот повалился набок. Свежая кровь заливала его тело и холодный каменный пол.

– Когда очнётся, продолжай, – сказал Лек палачу. – Если захочет воды – дай. Но не еды. Бей, пока он не выдавит из себя то, что я прошу.

Палач кивнул и присел на стул в углу, отдыхая после изнурительных взмахов плетью.

Лек наконец повернулся к Поладу и графу Притбору.

– Нельзя было выбрать более подходящее место для встречи? – поморщился граф, прижимая к носу надушенный платок. – Здесь воняет дерьмом и кровью.

– Это запах грешников, – невозмутимо ответил Лек, вытащив из карманов руки и сцепив их перед собой в замок. – Я просто хотел вам показать, что бывает с предателями.

Глаза графа блеснули в темноте.

– Вам меня не запугать.

– Что вы, я не преследую такой цели. Напротив, я вам очень благодарен за то, что вы доставили Герберта сюда. Награда не заставит ждать.

– Спасибо, Ваше Преподобие, – граф Притбор поклонился, не переставая дышать через платок. – Если не возражаете, мне было хотелось наверх, в опрятную и цивилизованную компанию… Ох, я имею в виду…

– Я понял, – прервал его Лек. – Вам не по себе здесь, это нормально. Идите.

Граф что-то пробурчал и выскочил из камеры так быстро, будто за ним гнались гончие Ригурдала.

– В нём совершенно нет веры, – пробормотал Полад, провожая графа взглядом.

– И всё же он полезен. До тех пор, пока его сундуки будут регулярно пополняться золотом, – ответил Лек.

– Проследить за ним?

– Нет, за ним уже следят мои люди из Братства. Мы узнаем, если что-то пойдёт не так.

Полад кинул взгляд на лежащего без сознания Герберта.

– Чужие пороки привели мою дочь Есению в могилу, – пробормотал он. – Появись вы бы чуть раньше…

– Я всегда был здесь. Как и Матерь Света.

– Но я был так…

– Всё хорошо, Полад, – Лек положил ладонь на его плечо. – Ты был глух и слеп, как все остальные рабы ложных идолов. Но ты успел осознать это. Как многие другие дети нашей Матери.

– Обещаю, что воспитаю своего внука, будущего наследника престола, как гордое и верное дитя Матери Света.

– Я верю тебе.

– Но, Ваше Преподобие…

– Да?

– Те семнадцать чародеев стали для некоторых мучениками. Меня это беспокоит.

– Ненадолго, – улыбнулся Лек. – Семнадцать… Уверяю тебя, через год никто и не вспомнит о них. На смену семнадцати придут сотни. И тогда все, кто отказывается от истинного пути, узнают, что чародеи – всего лишь грешники, отделяющие нас от желанного третьего восхода.

Полад вздохнул, вновь глядя на Герберта.

– Я распорядился, как вы меня просили. Члены Братства Зари официально войдут в ряды нашей армии.

– Прекрасно, Полад. Теперь иди. Графу Притбору необходимо было увидеть всё это, – он обвёл рукой пространство. – А тебе нет нужды.

– Благодарю, Ваше Преподобие.

Когда Полад вышел из камеры, Лек ещё долго стоял там, не двигаясь и размышляя, и только стул палача изредка поскрипывал за его спиной. Лек Август много думал.

Герберт пошевелился, застонав, и палач поднялся с места, возвращая в руку кнут.

– Приступай, – бросил ему Лек и покинул камеру.

По полу скользил тюремный холод, но крик после удара плетью развеял это маленькое неудобство, и верховный служитель улыбнулся.