Тени былого могущества

Глава 1

Я родился в руинах. Я был из последнего поколения, которое ещё могло ощутить величие и мощь былой империи. Хотя ощущение это было каким-то далёким, и обусловлено было, скорее генетической памятью, нежели чем-то более наглядным. Мою страну не просто разрушили. Её сначала разрушили, потом растоптали, а потом и вовсе выжгли и засеяли заново. И только в некоторых умах ещё были воспоминания о том, как жили наши предки. О том, насколько иначе они смотрели на мир, насколько иные ставили перед собой цели. Подобные мысли, возникая у меня в голове, заставляли мурашки бежать по всему телу. И оглядываясь назад, я понимаю, что иногда только эти мысли и помогали мне оставаться настоящим человеком в самые трудные минуты, часы и дни…. Но обо всём по порядку.

Первое, что нужно знать о себе – это, конечно, личный номер: 405063327. И хорошо, что мой, хотя бы начинался с четвёрки: тем, у кого он начинался с единицы, двойки или тройки, было совсем туго. Хотя, конечно, и нам несладко приходилось, не то что семёркам, восьмёркам: те жили очень даже хорошо, а уж девятки – так вообще катались как сыр в масле. Ну а если твой номер начинался с нуля, то это означало, что ты во власти. Для тебя законы были не писаны и все остальные должны были жить только для обеспечения твоего благосостояния….

Мои воспоминания о детстве весьма сумбурны. К сожалению, я практически не помнил отца и с трудом узнавал его на общих фотографиях. Дело в том, что чтобы прокормить нас, ему приходилось работать с утра до ночи: я уже спал, когда он приходил домой и ещё спал, когда он уходил на работу. Отпуск и выходные были заняты другой работой и множеством подработок, поэтому я, действительно его почти не видел. И при всём при этом, нам едва ли хватало на еду.

Я смутно припоминаю свою комнату, как что-то серое, мрачное и маленькое. Там помещалась кровать, стол, за которым я мог писать или читать, и книжный шкаф. Обои изначально были, вроде, симпатичные, но поклеены они были лет за двадцать до моего рождения, а потом, как я уже говорил, денег на обои не было. Вот вы будете думать о новых обоях, если у вас едва хватает на еду и одежда заштопана на пять рядов? Вот и мы не думали.

Недалеко от нашего дома было несколько заводов, которые дымили так, что даже в солнечные дни в моей комнате было темновато. Было очень душно, но не открывать же окно! Ведь если система очистки в доме работала (на бумаге-то у чиновников-семёрок работало всё), то если ты сам открыл окно и отравился, то сам и виноват. Потому что, опять же, на бумаге, количество вредных веществ в выбросах не превышало допустимые для вентиляции нормы. Короче говоря, суть проста: никакие нормы не соблюдались, но если с тобой что-то случиться, то ты сам виноват (если ты, конечно, ниже семёрки).

А вот другое, пожалуй, светлое воспоминание: мы с друзьями играли в футбол недалеко от окраины. Туда нам не запрещалось ходить, но и дыма там не было, правда недалеко была свалка. Именно оттуда мы и брали свои «мячи»: консервные банки или пластиковые бутылки. Но всё равно было весело.

Я, как и все, конечно, ходил в школу. И, как и все, ненавидел это занятие. Мы тратили многие часы на какую-то ерунду, а толком ничему нас эта школа и не научила. Всё, опять же, было банально просто и страшно цинично: невежественным населением было гораздо легче манипулировать. Очень и очень немногие, чей личный номер начинался с шестёрки и ниже, смогли получить более или менее приемлемые знания. И то, потому что, попросту, учились сами. Разумеется, для семёрок и восьмёрок были свои школы с иными целями. Они учили их сугубо тем дисциплинам, которые понадобятся чиновнику. Ну а уж чему там обучали девяток и, тем более, нулей, мне было неизвестно. Благо, сейчас были летние каникулы, а это время я всегда проводил у бабушки.

Я очень любил деревню, где жила моя бабушка, хотя деревня эта и была практически мёртвой. Но иногда эта жутковатая тишина почему-то будоражила. Почему-то я дышал среди берёз полной грудью, чувствовал какой-то небывалый прилив сил. Вряд ли это можно было объяснить

сколь-нибудь рационально, но мне это и не требовалось. Главное, что здесь было горное озеро, из-за чего воздух был настолько чист, что пьянил. Хотя, конечно, и здесь влезли восьмёрки с девятками. Они вырубали леса с неимоверной скоростью, лишь бы набить свои карманы. Конечно, ведь они были под покровительством нулей. А нули, скорее всего, были прямыми или косвенными потомками тех, кто и разрушил мою страну. Они ненавидели наш прошлый уклад жизни, презирали наши ценности и смеялись над наивностью. А теперь, ещё и над нашей беспомощностью, бессилием. Все эти семерки и восьмёрки по крови были такими же, как и мы. Но только по крови. Внутри них уже давно всё прогнило, и они были движимы только наживой, а сверху им только потакали. Они разрушали природу и считали, будто они в праве ею повелевать, в то время, как наши предки поклонялись природе. Они ещё тогда понимали, что необходимо жить в гармонии с природой, а не пытаться её обмануть и, тем более, воевать с ней.

Именно в этой деревне я впервые услышал легенду о древней силе наших предков, которая, якобы, дремлет где-то далеко в тайге, дожидаясь достойных приемников. Мы сидели у костра с деревенским парнишкой Колей, которого все почему-то звали Хомяк и с девушкой Асей, которая, как и я приезжала в деревню к бабушке. Лично я не находил никаких сходств Коли с хомяком, но, видимо, кличка эта приклеилась намертво. Но он, вроде, и не обижался. Больше никого примерно нашего возраста в деревне не было, кроме одного парнишки из соседнего дома, который, как видно, был болен. Он никогда не выходил за ограду своего дома, хотя часто работал во дворе и, временами запрокидывая голову, просто кричал в небо. Он, собственно, так и кричал «небооо!» ни то радуясь, ни то удивляясь.

Так вот, мы сидели у костра, когда Коля-Хомяк, как водится, решил рассказать нам, городским, душераздирающую легенду. «Забавно» – подумал я – «наверное, в каждом селе есть свои легенды». Однако, Коля никак не связывал эту легенду с данной местностью:

– Давным-давно, когда наши предки жили в гармонии с природой и зародилась эта сила, а империя наша стала могучей. Они научились не только жить в согласии с природой, но и пытаться просить её о чём-то – в общем, я подозревал, что легенда звучала значительно более красиво и пафосно, но Коля пересказывал как умел. Он продолжил:

– Так вот, некоторые из них были ведьмаками: они могли творить настоящее волшебство. Но потом искусство изжило себя, потому что оно передавалось из поколения в поколение, но человек, владеющий такой силой должен быть чист душой. Таких оставалось всё меньше и меньше, а тут ещё и нашу Родину начали вороны рвать на части. И тогда ведьмаки решили, что нельзя, чтоб этим искусством завладел кто-то другой, а тем более эти – тут Коля мотнул головой вверх. Было ясно, что он имеет ввиду девяток и нулей, которые постоянно угнетали нашу страну и наверняка их души были чернее черного.

– Ну так и чего? – нетерпеливо проговорила Ася, зевнув – Всё, что ты нам рассказал – это то, что якобы тут жили ведьмаки, а теперь перевелись. Очень интересная легенда – фыркнула она.

– Не перевелись! – с жаром воскликнул Коля – А спрятались и живут теперь где-то далеко, и ждут тех, кто достоин обучиться их искусству и обрести силу.

– И как их найти? – улыбнулся я. Не то чтобы я верил в то, что их можно найти, но Коля был так воодушевлён, что мне хотелось сделать ему приятное и проявить видимый интерес, особенно после реакции Аси.

– Не знаю точно. Никто не знает, иначе было бы так просто их найти. Знаю, что нужно дойти до испытаний, а там, либо сгинуть, либо найти ведьмака. Но никто не знает, что это за испытание, и где оно начинается, ибо дорогу туда может указать только блаженный.

– Ну разумеется, – буркнула Ася – никто не знает, где их найти, и никто не знает даже как начать их искать. Очень удобно!

– Ну ладно тебе, чего ты кипятишься? – успокоил её я – Это же просто легенда, а не инструкция.

– А ты сам-то хотел бы найти ведьмака? – спросила Ася у Коли.

– Хотел бы!

– Так отчего ж не попробуешь?

– А как мне попробовать?! Пойти наобум в тайгу? У нас итак люди иногда теряются в тайге, так что нет уж.

– А может, они не теряются? – заговорчески прошептала Ася – Может, они, как раз нашли этих самых ведьмаков и остаются у них для обучения?

– Ну хватит – я перебил Асю, увидев, как загорелись глаза Коли. Ещё чего доброго и правда пойдёт в тайгу и это будет на нашей совести, если заблудится.

– А вот, кстати, чего они прячутся, вместо того, чтоб выйти и навести порядок? – вдруг вполне серьёзно воскликнула Ася – Если они обладают какой-то там силой, то почему бы не очистить нашу Родину, не возродить былое?

– Может быть, потому что их нет?! – немного раздражённо спросил я. Мне начинала надоедать эта игра, потому что мы-то с Асей понимали, что она подшучивает над Колей, а тот принимал всё за чистую монету.

– Ведьмаки – не воины и всегда верили в то, что решать проблемы кровью нельзя. Именно поэтому они никогда не помогали армии.

– Да уж, – проговорил я, вставая на ноги и собираясь уходить – как видно, не дождутся они лучших времён и тем более людей с чистой душой. Наши предки и их уклад жизни ушли навсегда – твёрдо сказал я и неожиданно для самого себя почувствовал, как комок подкатил к горлу.

Глава 2

Проснулся я на следующее утро с неким чувством опустошённости. В детстве я бывал очень впечатлительным, это уже потом этого оставалось всё меньше и меньше. Вот и сейчас, видимо, так уж повлияла на меня Колина легенда, хотя, вроде как, ничего такого в ней и не было.

Я наскоро позавтракал жаренной картошечкой в прикуску с овощами принесёнными только что с грядки. Это было замечательно, конечно, но я сам ни за что бы не стал возиться с огородом. Видимо, это приходит с возрастом: я не знал ни одного молодого человека или девушку, которые бы сами, добровольно, возились в огороде. Зато бабушкам и дедушкам надо помогать: так что пришлось и мне идти копаться в земле и выискивать разного рода сорные травы. Занятие это было наискучнейшем, и я невольно стал рассуждать на тему «а что, если бы ведьмаки действительно существовали?». В общем, так прошла первая половина дня. Потом я ещё переколол штук тридцать чурбачков, и наступило время обеда. Зная, что после обеда мне ещё предстоит складывать дрова, которые я наколол, я понимал, что сильно наедаться не стоит. Но слишком уж были вкусными бабушкины пирожки, и я, конечно, наелся до отвала. Посидев ещё минут десять, я поднялся и вышел во двор. Меня, как и обычно, встретило яркое солнце и жужжание мух и других насекомых. Я заметил, что все эти насекомые в деревне раздражают далеко не так как в городе. Здесь они, что ли, лучше вписывались в окружающую среду и сильно не досаждали. Но это всё лирика, конечно, которая мигом улетучивалась, стоило только пойти в тайгу.

Кто-то, конечно, скажет, что, мол, что это за каникулы такие, когда надо целый день вкалывать. Однако, есть такое выражение «лучший отдых – это смена деятельности», и я, пожалуй, с этим выражением согласен. Кроме того, как я и говорил, я наслаждался местной атмосферой, а физическая нагрузка скорее была полезна чем вредна в моём возрасте. К тому же, когда часам к пяти или к шести вечера всё было сделано, я мог пойти погулять с Асей и иногда послушать забавные истории Коли-Хомяка, половина из которых были явной брехнёй, но всё равно развлекали нас.

Удивительно, но когда наступало время возвращаться в город, на меня накатывало какое-то уныние или тоска. Казалось бы, в этой деревне можно умереть со скуки, но мне всё равно не хотелось уезжать. Впрочем, не представляю, чем бы я тут занимался, если бы жил постоянно, однако, возвращение в грязный, загазованный город меня не радовало. Кроме того, это возвращение, конечно ассоциировалось с возвращением в школу, куда я ходить, прямо скажем, не любил. Но этот год начался ещё хуже, чем обычно, а в октябре вообще произошла трагедия.

Мы возвращались из школы вместе с Лесей, так как жили в соседних домах. Леся была высокой девушкой с каштановыми волосами и смеющимися глазами. Я ума не приложу, откуда в ней было столько жизнерадостности. Леся вообще была двойкой, и жили они ещё хуже нас. После школы она тоже работала, как и её родители, иначе они бы просто не выжили. Но, тем не менее, ей, видимо, нравилось петь в ресторанах. Может быть, потому что Леся, с их уровнем дохода могла попасть в ресторан только как обслуживающий персонал. И вот, как раз сегодня, Леся опаздывала на работу, поэтому подгоняла меня:

– Ну скорее, чего ты?! – она уже спешила к переходу.

– Подожди, видишь же, машина! – я попытался ухватить её за руку, но она проворно вырывалась:

– Вообще-то здесь пешеходный переход! – и она стала переходить дорогу. Моё сердце ушло в пятки – я не мог понять этого необъяснимого бесстрашия, ведь мало ли кто там за рулём. И точно: в следующую секунду Лесю отбросило метров на десять, раздался звук тормозов. Я как в тумане смотрел как из машины, которая была дороже наших квартир вместе взятых, вышел человек в кроссовках, дороже, чем вся моя одежда (не только на мне, но и в шкафу). Он небрежно покопался у Леси в карманах, чтобы найти документы. Конечно: ему нужно было знать, какой у нее личный номер. Выяснив это, он также небрежно бросил документы прямо на её тело и спокойно уехал.

Вас удивляет моя реакция? Почему не позвонить в скорую? Да потому что, судя по большой луже крови, скорая уже не поможет. Почему не позвонить в полицию? Да потому что они ещё и найдут десять свидетелей, которые видели, что это я бросил Лесю под колёса….

В моих глазах появилось то, что называлось скупой мужской слезой. Не сказать, что мы были близки с Лесей, но я как-то к ней привык, что ли. Но, к сожалению, в мои четырнадцать лет мне уже не в первый раз приходилось видеть подобные сцены.

Я пришёл домой мрачнее тучи и сел есть. Мне, конечно, кусок в горло не лез, хотя желудок явно требовал еды, причём немедленно. Дома никого не было, поэтому мне даже не с кем было поделиться своими переживаниями. Меня охватило невероятное уныние, ощущение безысходности и беспомощности. Мы (такие как я или Леся) не могли сделать ничего! Ну вот совершенно! Кроме одного, что тоже не являлось хорошим вариантом….

На следующий день я поделился ужасной новостью со своими самыми верными товарищами: Костей и Саней.

– Вот урод, а! – выругался Саня – Найти бы его – мы стояли за углом школьного двора во время большой перемены, так что у нас было минут пятнадцать.

– Ага, нашёл и что дальше? – возразил Костя – Если ты ему что-то сделаешь, то тебя-то точно посадят. Это им там – Костя неопределённо мотнул головой вверх – всё можно. А ты – только рыпнись.

– Ну ему, может и нет, а вот машине можно… – не унимался Саня.

– Серьёзно? Хочешь поцарапать ему машину за то что он сбил Лесю насмерть? – устало проговорил я.

– Ну лучше хоть что-то, чем вообще ничего, – развёл руками Саня – тем более, можно не поцарапать, а сжечь, например.

– Поймают на месте, да и всё равно, мелко – погрустнел я, а Костя согласно кивнул.

– А что, есть идеи получше? – недовольно огрызнулся Саня – Я тут хоть что-то предлагаю, а вы стоите и ноете: то поймают, то слабовато, то ещё что-то. А я так считаю, что это максимум, что мы можем. К тому же, если продумать пути отхода, то и не поймают.

– Ладно, допустим, – согласился я – но для начала надо его найти, а у нас никаких ресурсов.

– Ну как это никаких? – возразил Костя – Ты машину видел? Видел. Надо поспрашивать пацанов.

– Ты же понимаешь, что эта тварь точно не из нашего района – приподнял брови я.

– Понимаю. Но что-то же он тут делал, может где-то и засветился – в это время прозвенел звонок, и нам пришлось отложить свой хлипкий план жалкой мести.

Да, именно так я хочу охарактеризовать наши намерения. Потому что, по сути, всё наше существование было хлипким и жалким: мы не могли ничего себе позволить, даже рассчитывать на обычные человеческие права.

В общем, надо признать, нам повезло. Всего после нескольких недель опросов, выяснилось, что нашего «клиента» узнал официант, который, по иронии судьбы, работал в том же кафе, где и Леся. Оказывается, эта сволочь, приехала в кафе в нашем районе, чтоб поснимать на телефон, выложить в инстаграм и поглумиться, мол, посмотрите, какие у них убогие кафе. Ну а дальше – дело техники. Мы с Костей и Саней засели в интернете (каждый у себя дома) и начали досконально изучать учётные записи Дмитрия Литвинова в различных социальных сетях. Конечно, это не дало нам возможности вычислить его адрес, но хотя бы район. Мы поошивались там несколько дней после школы, и, наконец, нашли его машину. Собственно, этого нам было достаточно, потому что его самого мы решили не трогать.

– Ну вот и всё! – воодушевлённо потёр руки Костя ни то от холода, ни то в связи с предстоящим делом. В ноябре было уже достаточно холодно, но Костя всегда ходил без перчаток или рукавиц (видимо, просто не хватало денег, Костя был тройкой). Он продолжил:

– Путей отхода, кстати, тут хоть отбавляй: вон две арки, через них и уйдём, а там врассыпную по улочкам-закоулочкам.

– Главное быстро и чётко сработать, чтоб успеть смыться до приезда полицаев – с серьёзным видом проговорил Саня (он всегда так называл стражей порядка).

– Прямо матёрые поджигатели – несколько иронично проговорил я. Впрочем, действительно, что могло пойти не так? Облить машину бензином и бросить спичку – это одна минута: полиция только успеет вызов принять, если вообще успеет.

В общем, даже несколько окрылённые этой затеей мы дружно пошли на автобус, чтобы вернуться в свой район. Наверное, Саня был прав: лучше сделать хоть что-то, что в твоих силах, чем сидеть сложа руки. Да, это вряд ли сильно навредит нашему недругу, да это ничем не поможет Лесе и её родителям, но всё-таки, эти семёрки и восьмёрки хотя бы не будут чувствовать полную безнаказанность. Впрочем, не уверен, что этот придурок свяжет два этих события….

– Слушайте – Костя перешёл на заговорческий шёпот, чтобы нас не услышали другие пассажиры – главный вопрос теперь: где взять бензин?

– Давай у него же и сольём! – усмехнулся Саня.

– Но это долго, уже не одна минута, а все пять, – возразил я – слишком рискованно.

– Ну а ты что предлагаешь, здесь, у своих сливать? Они итак последнее вкладывают в свои тарантайки и по выходным только и делают, что чинят. Жалко! – если вас вдруг удивляет, что нам не приходит в голову идея просто купить бензин, то вы забываете, что у нас едва хватает на еду и не всегда хватает на одежду.

– Есть что-то продать по мелочи, чтоб выручить деньги? – осведомился Костя.

– Да куда там – отмахнулся я – если только вот, телефон заложить. Но без телефона в наше время нельзя.

– Нельзя – подтвердил Костя.

– Что, всё, план с треском провалился? – горько усмехнулся Саня.

– Ладно, – вздохнул я – давайте всё же, сольём у своих…

– Да ты гонишь! – возмущённо зашипел Костя, не дав мне договорить. Саня тоже смотрел на меня осуждающе, но я продолжил:

– …просто у всех по чуть-чуть. Ну так чтоб даже не заметно было. Вроде как, всем районом скинулись. Ну сольём с каждой машины по пол-литра максимум, нам хватит. Это единственный разумный выход, без особого риска.

Немного поспорив, ребята со мной согласились. Я, конечно, тоже не в восторге был от подобной перспективы, но делать было нечего, поэтому вечером того же дня мы «пошли на дело». В нашем дворе (да и в соседних) ни один фонарь не работал уже лет десять. Люди уже даже перестали пытаться достучаться до городской администрации, хотя, вроде, дело выеденного яйца не стоило. Но даже это вызывало сложности. Однако, в данном случае, это было нам на руку: мы прошлись по нескольким дворам с канистрой и слили, наверное, литров восемь. Этого должно было хватить с лихвой для осуществления нашего плана. Канистру мы припрятали в гараже у Саниного отца, так как Саня часто помогал отцу с машиной, и у него были ключи. Саня, кстати, был пятёркой, так что жили они получше, чем мы с Костей (например, в моей семье о машине речь вообще не шла). Хотя, надо признать, у Саниного отца была эта развалюха, сколько себя помню. Она кряхтела, дымила, скрипела больше, чем ехала. Но, тем не менее, у них всё же была машина, они каким-то образом умудрились насобирать на неё.

Я вернулся домой уже после восьми, но отца, как всегда не было. Мать с уставшим видом ковыряла остатки сосисок с макаронами:

– Прости, не дождалась тебя, что-то вы долго сегодня.

– Да ничего. Ну ты ж не волновалась, ты же могла позвонить, правда?

– Вообще-то уже начала волноваться, а позвонить не могла – деньги закончились на телефоне. Послезавтра зарплата – пополню баланс тогда.

– Ааа – немного печально-рассеянно проговорил я – ну извини, немного сегодня задержались.

– Чем вы вообще там занимаетесь? Темно, холодно, ветер….

– Прямо как у меня в комнате, когда я сплю – невесело усмехнулся я – Ну мам, чем занимаемся? Надо же немного подурачиться!

– Ну смотрите только не хулиганьте!

– Да неее – отмахнулся я и пошёл мыть руки. Я не был уверен, что они становятся чище от воды с ржавчиной, но так уж было заведено.

Честно говоря, я был очень голоден, но макароны в меня уже не лезли. Однако, я не стал спрашивать мать про гречку, потому что точно знал, что она закончилась. И знал, что они с отцом делают всё возможное, чтоб нам хватало на еду. Я потыкал сосиску как злейшего врага, чтобы из неё потёк сок, и я мог хоть немного «смазать» ненавистные макароны. В такие моменты я часто задумывался, как выживают двойки и единицы, если даже нам, четвёркам, приходится настолько туго. После ужина мы с матерью посмотрели какой-то дурацкий фильм по телевизору, обсудили что именно было в нём дурацкого и с чувством выполненного долга разошлись по своим комнатам. Я не хочу сказать, что все наши вечера проходили так, но сегодня, пожалуй, это было то, что нужно для меня. Я хотел немного отвлечься. Впрочем, я бы с удовольствием отвлёкся на какой-то добрый и светлый фильм, но такие показывали не часто. Чаще всего показывали фильмы про ещё худшую жизнь, чем у нас, чтобы мы тут особо не ныли. Простите за циничность, но телевидение в моей стране уже давно было призвано засорять мозги, а не развивать или вдохновлять.

Я лёг спать, плотно укутавшись в одеяло, всё ещё думая о нашей затее. «Операция» была назначена на завтра. Саня вызвался собственноручно облить машину «злодея» и поджечь, а мы с Костей должны были стоять «на стрёме» в двух арках. Я долго ворочался, прежде чем уснуть, поэтому совершенно не выспался.

Глава 3

В эту пятницу я надел куртку полегче, сославшись на то, что сегодня на улице не очень-то и холодно. Хотя мать всё равно недоумевала. В действительности же на улице было ничуть не теплее, чем вчера. Но мне нужно было иметь возможность спрятать куртку в рюкзак после нашей, так сказать, акции. В этот день, конечно, я толком не мог сконцентрироваться ни на одном из уроков. Думаю что, и Саня, и Костя тоже не могли дождаться конца школьного дня. Смешно сказать: мы задумали мелкое хулиганство, но были окрылены так как будто мы идем менять мир. Впрочем, как я уже и говорил, это максимум что мы могли предпринять.

И вот, наконец, мы втроём сели в нужный автобус. Кстати говоря, все эти поездки в другой район были незапланированные траты, поэтому пару раз пришлось немного сэкономить на обеде. Несмотря на то, что мы упаковали канистру с бензином большой чёрный пакет для мусора, в душном автобусе запах бензина всё равно просачивался. Мы только надеялись, что другие пассажиры спишут это на неполадки в автобусе. Когда мы приехали, уже начало темнеть. В этом районе, конечно, было непривычно много вывесок, пафосных магазинов, да и кафе тоже. В общем, мы немного пошатались, чтобы дождаться наступления темноты, и где-то через полчаса Саня спросил:

– Ну что, парни, готовы?

– Если честно, я уже заждался – ответил я.

Мне действительно не терпелось начать. Когда я собирался сделать что-то рискованное, пусть даже в игре, у меня сосало под ложечкой от нетерпения. Иными словами, ожидание меня убивало. Вот и сейчас мне скорее хотелось начать действовать, а не ждать.

– Спички на месте? – спросил Костя.

– Да, два коробка – отрапортовал Саня.

– Тогда по позициям! – бодро скомандовал Костя.

Как мы и условились ранее, мы с Костей наблюдали за обоими проходами во двор, а Саня принялся обливать машину нашего врага бензином. Справился он довольно быстро, во дворе не было ни души. Словом всё шло как по маслу. Закончив, Саня воровато огляделся, а Костя крикнул ему:

– Давай, заканчивай и валим отсюда!

Саня проворно достал спичечный коробок, быстро поджёг все спички и бросил его на тоненькую дорожку бензина, которую он предусмотрительно сделал выливая остатки из канистры. Я увидел как вспыхнула машина, но наслаждаться этим зрелищем времени не было: мы как и планировалось, бросились врассыпную.

Внутри меня словно оказался гелиевый шарик: это была смесь адреналина с ликованием. Я не испытывал ни малейших угрызений совести, так как был уверен, что этот тип заслуживал наказания куда более сурового. Пробежав метров пятьсот, я перешел на шаг. Вряд ли нас кто-то заметил, но на всякий случай, если вдруг кто-то смотрел из окна, я снял куртку и положил её в рюкзак. Я остался в толстом свитере и шапке, поэтому ничего подозрительного в моём облике не было: многие так ходили. Буквально через несколько минут я услышал вой сирен:

– Ну надо же – пробормотал себе под нос я – оперативно реагируют!

Пройдя через несколько подворотен, я уже выходил к автобусной остановке, как вдруг снова услышал приближающиеся сирены. К моему удивлению, полицейская машина остановилась прямо возле меня, из неё проворно выскочили два стража порядка:

– Документы, малец – без всяких предисловий бросили мне. Конечно, я мог бы указать им на то, что они должны сначала назвать свои звание и фамилию, что они не имеют права называть меня «малец» и т.д. Однако, это вряд ли изменило бы поведение полицейских, а вот спровоцировать их на пару воспитательно-профилактических ударов под дых или по почкам – вполне. Поэтому я, состряпав немного озадаченную физиономию, с присущей обычному подростку рассеянностью, порылся в карманах и достал школьную карточку. На ней было указано всё: личный номер, имя, школа и даже адрес. Тот, что просматривал мои документы, спросил:

– Далековато от дома, что ты тут забыл?

– Просто вот решил пройтись, оглядеться, посмотреть какие магазины тут есть – начал на ходу придумывать я.

– И что, много купил? – ехидно спросил меня страж порядка. Он прекрасно понимал, что в этом районе мне было бы дороговато закупаться. Да и родители таких троек-четвёрок-пятёрок обычно давали деньги детям только для того, чтобы они могли выскочить за продуктами в ближайший магазин или купить обед в школе. Однако, в моей голове уже созрела неплохая линия защиты:

– Покупать не обязательно, я просто осматриваюсь. Готовлю доклад о социальном неравенстве – довольно ровно сказал я. Нам в школе, действительно задали доклад на вольную тему, просто, конечно, за такую тему меня бы по голове не погладили. Впрочем, я ещё не сообщал о своей теме учителю, так что тут было не подкопаться.

– Чего? – скептически сощурился полицейский – Не надо мне тут лапшу на уши вешать!

– Ничего подобного, можете позвонить в школу и проверить! – с жаром парировал я.

– Ага, делать мне больше нечего, – буркнул он – давай его в машину – бросил он своему напарнику.

– Да за что?! – я задохнулся от возмущения и рефлекторно попытался воспротивиться своему задержанию, за что моя рука была выкручена, а сам я брошен на заднее сидение, словно тюк, да я ещё и с такой силой, что я приложился головой о противоположную дверь (благо там была довольно мягкая обшивка, да и шапка смягчила удар).

Когда я сел на сидение, со мной уже сидел мой конвоир, взирая на меня достаточно грозным взглядом:

– Спокойно поедем или ещё будешь брыкаться?

– Спокойно, – ответил я сквозь зубы – я и не думал сопротивляться, просто не понимаю, за что меня задержали.

– Приедем в отдел, разберёмся – подал с переднего сидения голос первый полицейский, когда машина тронулась. Он вдруг резко повернулся и почти крикнул:

– Ты что думаешь, мы не знаем кто машину сжёг?!!

– Какую машину? – я оторопело посмотрел на него, и получилось довольно искренне, так как я не ожидал крика. Так что в данном случае, его приём сослужил мне службу.

– Понятно, – он откинулся обратно на переднее сидение – дурака включил – буркнул он.

– Да не знаю я ничего ни про какую машину! – продолжал отнекиваться я. Внутри же всё клокотало! И, что самое интересное, я чувствовал не страх, а злость и возмущение. Вроде как, если я сейчас понесу наказание, то оно будет справедливым (хотя, если включить юриста, то тут можно поспорить, ведь, машину поджёг Саня, а не я). Однако, возмущение моё появилось из-за того, что полицейские, как будто сжульничали в игре против меня. Ведь, я переиграл их: скрылся с места преступления, меня никто не видел, а если и видел, то опознать не смог бы, особенно когда я снял куртку. Оправдание я себе тоже придумал, проверка бы подтвердила мою версию. Словом, им было не за что меня арестовывать, но они взяли и арестовали просто так. А самое поганое было то, что даже если бы я действительно был непричастен к этому происшествию, и просто оказался бы в этом районе, всё было бы точно так же. Я уверен, что и полицейские не особо верили в то, что они поймали виновного, но им было наплевать. Главное – статистика. А когда статистика хорошая, тогда можно продолжать крышевать наркотрафик, бордели и другие прелести, от которых их карманы быстро наполнялись. Вот, зачем у нас сегодня шли в полицию: за деньгами, а не с преступностью бороться. Просто, правильно организовать процесс, вот и всё. А настоящая борьба ограничивалась на уровне преступников вроде меня, ну иногда немного покрупнее.

Если вы вдруг недоумеваете, почему я так мрачно и цинично смотрю на мир для своего возраста, то смею вас заверить, у меня есть на то причины. И слова «мрачно» и «цинично» следует заменить на «реалистично»: я слышал подобные истории много раз. Да и судя по безнаказанности таких вот, как Дмитрий Литвинов, было ясно, как у нас работает полиция.

От размышлений меня оторвало то, что мы приехали в отдел. На улице было уже совсем темно, поднялся ветер и даже пробрасывал снег. Словом, этот вечер был очень-очень мрачным для меня, и омрачился ещё больше, когда я вошёл в отдел и увидел там Костю. Оставалось только надеяться, что Саню не поймали. Казалось, экипаж, задержавший Костю, приехал буквально пару минут назад: они всё ещё стояли в приёмной.

– О, и вы тоже какого-то малолетку подобрали? – спросил один из полицейских – Он толком не мог даже объяснить, что тут делает!

– Да, и наш нёс какую-то чушь про доклад какой-то – послышалась у меня за спиной.

– Да не чушь это! Мы действительно с одноклассником готовим доклад о социальном неравенстве! – решение о риске я принял довольно быстро. Было ясно, что нас не собираются отпускать просто так, но я хотя бы дал Косте услышать мою версию. Теперь оставалось надеяться, что Костя уже не сказал что-то другое.

– А, так вы вместе? А что ж тогда порознь шли, а? – спросил меня полицейский, приказавший меня задержать. Вы уж простите, что я так их описываю, но они так и не представились, в погонах я не разбирался, а выглядели они практически одинаково: молодые парни лет по двадцать, все в форме с короткой стрижкой и т.п. Так вот, ему, видимо, казалось, что он меня подловил, но я лишь снисходительно посмотрел на него, предварительно обернувшись:

– Нам нужно было собрать как можно больше данных, поэтому чтобы сэкономить время, мы разделились.

– Не умничай, проходи давай – меня грубовато толкнули в спину, хотя я и сам, вроде начал идти. В тот момент я ещё не знал, как получается так, что люди считают будто я умничаю, когда я излагал, казалось бы, элементарную логическую цепочку или озвучивал общеизвестные факты. Потом, спустя годы, я осознал, что значительная часть населения, действительно отупела и ни к чему не стремилась, но было ещё кое-что похуже. Многие стыдились показать свой ум или начитанность, словно это было дурным тоном. Они боялись, что в них, как и в меня в данный момент, будут тыкать пальцем, мол, гляди, умник нашёлся. Видите, до чего довели мою страну проклятые девятки и нули? Я ненавидел их всей душой и всем сердцем, я иногда даже думал, что лучше бы они нас совсем уничтожили, чем превращать в такое стадо. Но потом, опять же, спустя годы, я понимал, что пока мы живы, есть всё же призрачный шанс на возрождение. Проблема была лишь в том, что никто, за исключением единиц, не задумывался ни о чём подобном.

По всем правилам, конечно, нас должны были допрашивать по отдельности, но, видимо, решили, что много чести. А может, как я уже и предполагал ранее, им было наплевать на выяснение правды. Пока какой-то новый полицейский суетился с нашими школьными карточками, тот, что задержал меня, спросил снова:

– Так, значит, вы были так далеко от дома просто чтобы посмотреть магазины, но не заходить в них? – с кривой улыбкой проговорил он. Я мрачно посмотрел на него (хотелось во всю глотку заорать что-то вроде «да, мать твою!!!»):

– Да – абсолютно ровным голосом ответил я.

– Неужели? А твой друг уже признался, что это вы подожгли… – по мне словно ток пробежал, но тут встрял Костя:

– Ни в чём таком я не признавался, меня вообще и не спрашива… –договорить он не успел, потому что доблестный страж порядка наотмашь ударил Костю по щеке, так что тот слетел на пол со стула. Он, видимо, считал, что такой метод эффективнее, хотя было ясно даже мне: будь я виновен и будь Костя в другой комнате, я легко мог, что называется, «поплыть».

– Вот и молчи, пока не спрашивают.

Костя был довольно вспыльчив, поэтому совершил этот необдуманный поступок: он вскочил с пола и, схватив стул, чуть было ни ударил обидчика, просто второй полицейский успел сбить его подсечкой.

– Вот гнида мелкая! – выругался он. Он без зазрения совести (хм, о чём это я, какая совесть) нанёс ещё пару ударов Косте кулаком (присев прямо на него). Тот, что допрашивал меня, злобно оскалился:

– Ну что, будем сознаваться или тоже хочешь? – он мотнул головой в сторону Кости и, видимо, для пущей убедительности, его коллега ударил Костю ещё раз (на этот раз, видимо, сильно, потому что Костя аж взвыл).

– Да хорош!! – взорвался я. Тут нервы сдали и у меня. Я, не вставая со стула, нанёс удар ногой в пах, и когда этот детектив недоделанный согнулся пополам, я ударил его лицом об колено. Мой мозг прекрасно понимал, что я только усугубляю наше и без того дерьмовое положение, но эмоции взяли своё. Вскочив, я, как и Костя схватил стул, но мой второй противник уже тоже был на ногах. Он даже потянулся за пистолетом, и я, поняв, что не успею сделать и шага, просто бросил стул в него. Но тут, конечно, дверь буквально сорвалась с петель, и в комнату вбежало ещё четыре или пять полицейских (разглядеть я не успел, потому что сразу же получил дубинкой по голове).

Я получал удар за ударом, но чувствительность моего тела почему-то резко ослабла: видимо из-за того, что мысли на пару секунд унеслись далеко. В моих глазах стояли слёзы, но не от физической боли, а от душевной. Я вдруг понял, что умру в какой-то дыре на грязном полу, избиваемый стаей выродков. Абсолютно ни за что, по глупости, по наивности полагая, что наш отчаянный шаг мог хоть что-то исправить в этой прогнившей насквозь системе. И, конечно, им за это ничего не будет.

Наверное, так оно бы и вышло, если бы вдруг какой-то далёкий голос не приказал:

– Прекратить! – меня тут же перестали бить, да и Костю тоже, как я заметил краем глаза. В дверях стоял полицейский которому было явно за тридцать, очевидно он был старше и по званию. Вдруг чуть позади него, я заметил какого-то взмыленного мужчину в расстёгнутом плаще, надетом поверх майки. К тому же он был в трико и кроссовках, что явно не соответствовало погоде. Неужели, это он повлиял на наше спасение?! Тем временем, главный полицейский добавил:

– Поднимите их и пусть идут. Ничего не оформляйте.

– Но это подозреваемые в поджоге авто – начал было один из полицейских, но главный лишь махнул на него рукой, и тот мгновенно заткнулся.

– Только для тебя, и только в этот раз – сухо бросил главный мужчине через плечо и удалился. Остальные полицейские (особенно те, кто получил) с нескрываемой злобой поглядывали на нас, но, конечно, не смели ослушаться приказа. Они молча подняли нас и вышли из комнаты.

– Андрюха! – прохрипел Костя – А ты как тут? Знакомься, Ярослав – это мой дядя.

– Ага – только и смог вымолвить я, кивнув. У меня жутко болели рёбра и гудела голова. Андрюха не стал ничего говорить и просто взяв нас под руки, вывел на улицу и усадил в такси. Однако, потом он тихо проговорил:

– Я потратил все свои сбережения и зарплату, чтобы вас вытащить. Поэтому я хочу знать правду – мы с Костей переглянулись.

– Вы что, дали им взятку? – изумился я.

– А ты думаешь, они по доброте душевной вас отпустили? Я просто раньше работал с Виталием Витальевичем (ну с тем майором, который вас отпустил). И то, всё равно пришлось нести деньги, чтобы остальные шавки заткнулись – Костя поперхнулся.

– Андрюх, ты ж сам работаешь на них…

– Работаю. Но при этом, я, как и вы, считаю каждую копейку. А они очень даже комфортно себя чувствует. Так что я не из них. Я понятно объясняю? – ледяным, но тихим голосом проговорил Андрюха, переведя взгляд с Кости на меня. Я шумно глотнул, кивнув в ответ. В это время такси плавно остановилось: мы, как видно, приехали, правда, насколько я понимал, это было далековато от моего дома.

Когда мы вошли в квартиру Костиного дяди, я, наконец, смог рассмотреть его лицо. Да, это лицо просто излучало благородность и честность: невозможно было представить, чтоб он брал взятки. Да куда там: я бы не удивился, если бы Андрюха свою собаку от пули закрыл. Он был невысокого роста, чуть ли ни щуплый, хотя и подтянутый. Уж не знаю, как у него было с боевой подготовкой, но просто из-за своих личностных качеств, он один приносил полиции больше пользы, чем сто таких шакалов, что мутузили нас с Костей. Андрей, тем временем, отыскал аптечку:

– Поломать-то ничего не успели? – мрачно спросил он.

– А должны были? – улыбнулся Костя – У меня, вроде, все кости целы, а ты как? – обратился он ко мне.

– Не уверен, рёбра очень болят – поморщился я. Андрей подошёл ко мне и, не обращая внимания на мои протесты и подвывания достаточно чувствительно осмотрел меня.

– Да не похоже, чтоб сломаны были, но вот тут – он указал на одно из самых нижних рёбер – может быть трещина. Сходи сделай рентген.

– Спасибо за помощь – выдавил из себя я, пока Андрей дезинфицировал мои раны. А ещё он основательно подлатал мою бровь, которую, судя по всему, рассекли.

– Пожалуйста. Ну а теперь – Андрей начал оказывать помощь Косте – расскажите, всё-таки, во что вы такое вляпались?

– Всё началось с моей одноклассницы – я подробно рассказал всю историю с самого начала. Пока я рассказывал про то, как сбили Лесю и как никто даже дело не завёл, я, казалось, прямо наполнял кухню праведным гневом. Но по мере продолжения, я говорил всё менее и менее уверено, понимая, каким наивным покажется наше «геройство» честному полицейскому (который, вполне возможно, действительно был героем, но я об этом ничего не знал).

– Ну мы хотели хоть что-то сделать! – с жаром воскликнул Костя, чтобы поддержать меня – Всё было нормально, нас арестовали просто по беспределу!

– Да ладно?! – немного сердито воскликнул Андрей – Как это неожиданно в нашей стране, правда? Никогда такого не было, и вот – опять! – невесело усмехнулся он.

– Да, мы сглупили. Как и сглупили, напав на полицейских в участке. Просто вот тут аж кипит! – я с жаром стукнул себя в грудь, забыв о рёбрах, и тут же поморщился. Неожиданно к горлу подкатил комок, но не от боли, а от моих недавних слов. Я неуклюже добавил:

– Иногда просто не можем справиться с эмоциями и всё тут….

– Я тебя хорошо понимаю, Ярослав – Андрей вдруг по-отечески обнял меня за плечи – и тебя, оболтус – тоже понимаю! – тут он дружески положил руку и на Костино плечо.

– Тут наверняка должно быть большое «НО» – желчно проговорил Костя.

– Да, к сожалению. Планировать такие «акции возмездия» надо очень тщательно, и вам это не по зубам. Да и вообще, это не метод. Ничего это не изменит. Вам просто нужно либо научиться выживать здесь и жить по этим законам беззакония, либо валить отсюда. Вот и всё: должно быть просто и понятно.

– А что изменит?! – воскликнул я – Что надо сделать, чтоб изменить?! Как вы вообще с этим справляетесь, вы же всё это видите каждый день!

– Во-первых, можешь на ты, а во-вторых, да, вижу. Правда в том, что ни черта ты не можешь изменить. Я делаю свою работу честно и добросовестно и просто надеюсь на то, что когда большинство людей последуют моему примеру, тогда и наступят перемены. Я вношу свой посильный вклад в восстановление порядка, а кто вносит вклад в хаос – так бог им судья. Моя совесть чиста и это, пожалуй, помогает жить.

Тут у меня зазвонил телефон. Конечно, я предупредил мать, что буду позже, сославшись на то что мы друзьями после школы останемся поиграть в футбол. Но прошло, конечно, уже намного больше времени, чем могла бы занять даже самая долгая игра.

– Алло, прости, я забыл позвонить – тут на меня, конечно, посыпался поток обвинений и упрёков. Объяснять что-то по телефону было бесполезно, и я просто сказал, что скоро приду и ещё раз принёс свои извинения.

– Наверное, не надо родителям говорить про полицию-то – осторожно заметил Костя, обращаясь скорее к Андрею, чем ко мне.

– Да уж наверное – усмехнулся Андрей.

– Постой, а ты откуда вообще узнал-то?! – вдруг вспомнил Костя. Я тоже удивился, почему не задался этим вопросом раньше.

– Фамилии у нас с тобой одинаковые потому что. Патрульный один из этого отдела немного со мной знаком, решил уточнить у меня, не родственник ли ты мне. Так что чистое везенье.

– Спасибо ещё раз – проговорил я. Мне было неловко задавать следующий вопрос, но вроде и не задать его было бы свинством:

– Тебе, наверное, нужно хоть немного денег, раз ты всё потратил…

– И где ты их возьмёшь, у тебя что, лишние есть? Перехвачу у кого-нибудь, не в первый раз.

Мы с Костей вышли из дома его дяди и направились пешком вдоль маршрута автобуса. Это было обычной практикой в поздний час: неизвестно, когда придёт автобус и придёт ли, а так ты хотя бы двигаешься в нужном направлении. Да и не мёрзнешь, если на дворе осень или зима, как сейчас. У меня не шло из головы, что мы оставили вот так совсем без средств к существованию человека, который, возможно нам жизнь спас. Ну или, по крайней мере, здоровье.

– Он у тебя что, святой? – только и смог выдавить я.

– Да вроде того… – грустновато отозвался Костя – Жаль его: бьётся как рыба об лёд, из кожи вон лезет, один на весь отдел. Так ему ещё и палки в колёса вставляют. А он – знай себе: моя совесть чиста, и я молодец, а остальным – бог судья. Всегда таким был, сколько его помню. Только вот стареет

по-моему год за два.

Я лишь помотал головой. У меня было много мыслей по этому поводу, но надо было обсудить кое-что срочное:

– Короче так: скажем, что подрались с другой командой, когда пошли играть не на школьное поле, а туда, через улицу – я махнул рукой – ну ты знаешь, там, где фонари ещё есть.

– Ага – только тогда надо предупредить Саню. И придумать, почему он целый.

– Ну, потому что, либо он трус, либо самбист-каратист – усмехнулся я.

– Сейчас вот ему позвоню, спрошу, какой вариант ему больше нравится – хохотнул Костя.

В целом, выходные прошли неплохо. Я проявил небывалую тягу к чтению, чем очень порадовал мать. Это было отличным предлогом отлёживаться по полдня на диване: рёбра продолжали болеть. А на следующий день нас ожидал сюрприз.

Глава 4

В воскресенье я увидел отца: он пришёл домой всего лишь в семь вечера. Мы тут же все вместе сели ужинать, что, как я уже и говорил, являлось просто небывалым случаем. Казалось бы, мать, как и я, должна была порадоваться тому, что в кои-то веки отец пришёл с работы пораньше, но она почему-то нервно ёрзала на своём стуле, бросая ни то обеспокоенные, ни то виноватые взгляды на нас обоих.

– Что-то не так? – напряжённо спросил я и потом, обращаясь уже конкретно к отцу, добавил: ты потерял свою подработку?

– Да не совсем, но пока отстранён, – вздохнул он – в общем, вот – тут он показал мне перебинтованную кисть.

– Что-то серьёзное? – я поджал губы.

– Да нет – начал было отец, но мать его перебила:

– Конечно, нет! Подумаешь, может остаться без пальца, а так – ничего серьёзного – всплеснула руками она.

– Да будет тебе, может ещё обойдётся – спокойно отмахнулся отец, слабо улыбнувшись. Поразительно, но я только сейчас осознал, что его постоянное спокойствие и невозмутимость были вызваны скорее не его темпераментом, а постоянной усталостью. Огромные мешки под глазами, потухший взгляд и даже слабая мимика. Дааааа, вот это жизнь: работать сутками, без выходных, с перерывами на сон (и то в недостаточном количестве). И всё это, чтоб семья из трёх человек не умерла с голоду (притом, что мать тоже работала). Достойный уровень жизни развитого государства, ничего не скажешь. Зато у кого-то вон ботинки по цене автомобиля, и в среднем, ситуация по стране выглядит неплохо. Но это в среднем…. Заставив своё сознание оторваться от этих цепочек рассуждений, я спросил:

– Да наверное, поправят, тем более, есть же страховка, можно рассчитывать на регулярную медицинскую помощь – начал было я, но отец мрачно перебил меня:

– Не будет никакой страховки, сынок, техника безопасности не соблюдалась. Да ладно, обойдётся – повторил он.

– Ну надо же соблюдать, чего ради ты её не соблюдаешь?

– Так а я-то тут не причём: это оборудование своевременно не было обновлено.

– Ну тогда ж работодатель должен…

– Ничего он не должен, так как я имею право отказаться от работы, которая нарушает технику безопасности, а раз я этого не сделал, то сам виноват.

– Так почему не отказался?! – удивился я.

– Потому что тогда уволят. Все там так работают.

– Но ведь работодатель не имеет права за такое увольнять!

– Не имеет, но он найдёт за что, понимаешь?

Я вздохнул. По моему телу разлилось противное чувство безысходности и бессилия. Мне вдруг стало неимоверно тяжело насадить кусок сосиски на вилку. Да что там, мне не хотелось даже говорить, чтобы выдавить из себя пару слов, потребовалось приложить массу усилий. Вот насколько угнетало меня это чувство!

– Понимаю, – часто моргая проговорил я – мы просто мусор, который никому не нужен….

– Не говори так сынок, ну что ты – неожиданно мать приобняла меня за плечи – у нас же тоже есть друзья, и у тебя они есть, правда?

– Правда – нехотя кивнул я, а про себя подумал, что ни у них, ни у их друзей всё равно нет времени видеться друг с другом.

– Ярослав, не раскисай! – наиграно бодро заявил отец – Будь мужиком, ты уже скоро совсем взрослый станешь!

Я лишь кивнул. Отец, наверное, думал, что меня этим подбадривает, но я-то прекрасно понимал, что меня ждёт примерно та же участь. Да и я скорее сокрушался, чем раскисал. Мой мозг пытался найти выход из безвыходной ситуации, и это меня угнетало. Единственным решением было уничтожить всю систему к чёртовой матери и начать всё заново. Но такой возможности, конечно, не было. А, значит, меня ждала безысходность.

После ужина, отец поинтересовался моей учёбой, и я быстро выдал ему, что ничего интересного мы не проходим, но проблем с успеваемостью и поведением у меня нет.

– Ну а тумаков где получил? – немного усмехнулся он. Нет, конечно, он не злорадствовал, но, видимо, это тоже было частью «мужицкой жизни», и отца умиляло, что я уже становлюсь взрослым.

– Да подрались с парнями из другой команды – поле не поделили – соврал я, используя заранее приготовленный с Костей рассказ.

– Ну это бывает, – понимающе кивнул отец – но зато за одного битого двух небитых дают. Это тоже надо испытать на собственной шкуре. Просто не злоупотребляйте этим там.

– Не будем, конечно – улыбнулся я.

Так вечер незаметно подошёл к концу. В целом, я, конечно, порадовался, что увидел отца, но его измождённый вид в сочетании с этой дурацкой ситуацией, наводили на меня глубокую тоску, как я ни пытался её отогнать.

Проснувшись на следующее утро, я обнаружил, что отца, как обычно, нет дома. Ведь ему нужно было выйти на свою основную работу. Уж не знаю, как он на своём заводе собирался работать с такой травмой, но, видимо, позволить себе взять больничный он просто не мог. В школе, как и всегда, мне было довольно скучно, и мрачное утро того понедельника логично закончилось мрачным вечером. Я пробирался домой сквозь метель: было уже темно, да ещё и снег летел в лицо, словом было ничего не видно. Добравшись до дома, я уже стал немного замерзать. В воздухе опять пахло чем-то явно вредным, но что поделать. Я набрал кодовый замок на двери своего подъезда, но та, почему-то, не открылась. В моей голове мелькнула мысль, что кто-то поменял код, но такого, вроде, быть не могло. Наверное, я просто ошибся: я попробовал ещё раз, но тщетно. Дверь вообще не реагировала, и я подумал, что она, должно быть, сломалась.

Пришлось кричать под окнами, чтобы попросить открыть дверь. Мать, конечно же, тоже была на работе, но я надеялся на нашего соседа, который, наконец, в свои семьдесят пять лет заслужил право не работать и получать пенсию, которой хватало на хлеб и молоко (в буквальном смысле). Ну а что, он был тройкой, так что ещё ничего. Двойке хватило бы на хлеб без молока, а единице вообще не полагалась пенсия: так и работали до самой смерти.

Когда он спустился, выяснилось, что дверь ещё и не открывается изнутри.

– Что за дерьмо, кто эту дверь делал?! – раздались из подъезда возмущения дяди Миши – Вот раньше был механический замок и всё тут. Говорю же, чем проще, тем надёжнее – нет, напихают электроники везде и на тебе! – я искренне надеялся, что смогу не возмущаться по каждому поводу, если доживу до старости. Но с другой стороны, как я его понимал: дядя Миша был, что называется, инженером от бога, но его никто никогда не слушал. Он так и не стал главным инженером, потому у семёрок были на это свои планы. Им было плевать на инженерные способности главного инженера, ведь через него нужно было только воровать.

В общем, ругаться и возмущаться можно было сколько угодно, но дверь не открывалась, а метель только усиливалась. На двери был указан номер, куда звонить в случае неполадок. Я набрал его, зажав второе ухо рукой, чтобы лучше слышать. Оттуда раздалось: «если вы звоните, чтобы оплатить электричество, нажмите один. Если вы звоните, чтобы оплатить воду, нажмите два. Если вы звоните, чтобы оплатить вентиляцию, нажмите три. Если вы звоните, чтобы оплатить…». В общем, этот список был довольно долгим, хотя никто уже давно ничего не оплачивал по телефону. И вот, опять же, попробуй не разозлиться, когда тебе срочно нужна помощь, тебя заметает снегом, а они перечисляют бесконечные опции. И, наконец, «если вы хотите поговорить с сотрудником коммунальной службы, нажмите звёздочку дважды» – разумеется, в самую последнюю очередь. Как только я нажал на звёздочку, в трубке раздалось: «к сожалению, наши офисы работают только до шести вечера, и сейчас некому ответить на ваш звонок. Если это что-то срочное, позвоните по номеру…».

– Да чтоб вас – выругался я. Во-первых, до шести было ещё десять минут, а во-вторых, я понимал, что звонок по следующему номеру займёт ещё несколько минут, а мои деньги на телефоне уже заканчивались. Но делать было нечего: я позвонил и по следующему номеру, надеясь, что раз он для срочных звонков, то мне сразу ответит человек, но куда там: «если вы звоните в связи с поломкой лифта, нажмите один…» – в общем, я дождался, когда там дойдут до поломки двери, и откровенно пританцовывая, чтобы не замёрзнуть, нажал нужную цифру.

– Слушаю – раздалось с того конца. Я быстро продиктовал адрес и изложил суть проблемы, в конце добавив:

– …дверь вообще не открывается ни с одной стороны, то есть люди не только не могут зайти, но и выйти тоже.

– Да, я поняла, минуточку. Так. Да! Мы можем прислать к вам бригаду в девять тридцать! Ждите.

– Но постойте! Это же больше трёх часов, я же тут на улице.

– Извините, а что я могу сделать? Все бригады сейчас на выезде.

– Ммм, нанять больше бригад? Иметь одну-две в резерве? – слабо попытался найти решение я.

– Молодой человек, не нужно учить нас работать! Ждите, бригада будет около десяти! – в трубке пошли короткие гудки.

– Отлично! – вспылил я.

– Ну, что будешь делать? – спросил дядя Миша, который, оказывается, всё это время ждал.

– Не знаю, хоть в гости к кому-то идти что ли.

– Эх вы, молодое поколение – проскрипел дядя Миша – совсем вас разучили думать – сейчас жди.

Это высказывание не улучшило моего настроения. Я, конечно, понимал, что он в чём-то прав, но с другой стороны, мы же не виноваты, что родились в такое время! Ну вот что я могу сделать? Сломать дверь?

В это время одно из окон на первом этаже открылось, и оттуда показался дядя Миша вместе с ещё одним незнакомым мне мужчиной, который, по-видимому, и был хозяином этой квартиры. Они помогли мне забраться в окно, и незнакомый мужчина поспешил его задраить. Хотя, это не отменяло того, что по его квартире гуляли сквозняки.

– Повезло тебе, что Георгич дома! – проговорил дядя Миша – Он тут недавно получил травму, так ему дали пару дней выходных.

– Спасибо – неуклюже проговорил я.

– Да ладно, – отмахнулся Георгич – может, тебе налить для согрева?

– Да нет, спасибо, я дома чайку попью – я вышел в коридор.

– Ну бывай – раздалось из комнаты.

Дома никого не было. Я мрачно поставил чайник и решил поискать что-то перекусить, но выяснилось, что холодильник практически пуст. Там оставалось несколько кусочков хлеба, один огурчик и заветренный паштет для которого «дерьмовое качество» было бы комплиментом. Однако, я знал, что в навесном шкафчике на кухне ещё должны быть сухари, которые я и схрумкал вместе с огурцом. Родители, конечно, всегда говорили мне, чтоб я ел и не беспокоился о них, но я так не мог. Поэтому, я не тронул оставшиеся хлеб и паштет, надеясь, что им хватит хотя бы на полтора бутерброда. Я позволил себе съесть ещё пару сухарей с горячим чаем и, вроде как, приободрился. Да, такому ужину, порой могли бы посочувствовать даже бродячие собаки, но что поделать. Зато, мне всё равно было очень приятно выпить горячий чай, зайдя домой с мороза. Ну это я так пытаюсь найти хорошее в этой ситуации, если вы вдруг не заметили.

Спустя неделю я, наконец, пошёл на рентген, чтобы сделать снимок рёбер. Легенда моя была всё той же: случайная подростковая драка, ничего подозрительного. Впрочем, вранья тут было немного, мы действительно же подрались. Казалось бы, плёвое дело, но и тут без сложностей не обошлось: я просидел в очереди почти два часа, и это при том, что я записался на приём заранее. В таких ситуациях у меня всегда возникал вопрос: а на…черта я записываюсь на определённое время, если мне всё равно часами приходится ждать в очереди? На это я получал ответы, содержание которых сводилось к тому, что запись, всё же, гарантирует приём в этот день, в то время как те, кто пришли без предварительной записи, могут вообще пролететь. Короче говоря, как обычно: довольствуйся тем, что есть и не ной. Это, к сожалению, вдалбливалось в нашу психологию с тех пор, как нашу страну поработили. И вот, теперь, в моё время, почти все смирились с таким образом мышления. И я, пожалуй, не могу винить смирившихся: что ещё делать в такой ситуации? Это только подростки, вроде меня, способны отрицать все мировые ценности, не соглашаться с общепринятыми устоями общества и плевать на авторитетные мнения. В этом заключается и сила, и слабость молодого поколения: они не скованны стереотипами, но иногда не признают очевидные ценности, которые признать стоило бы.

В общем, я, как обычно, был погружён в свои рассуждения, которые, как правило, не имели конца. Но тут меня, наконец, пригласили в кабинет для рентгена. Мне дали чёткие и сухие инструкции, которые могла бы выполнить даже амёба. Взгляд медсестры на меня можно было бы охарактеризовать как презрительно-снисходительный, хотя, как я понимал, её социальный статус был ничуть не выше моего, иначе, она бы не работала на окраине.

Спустя буквально минуты три, было вынесено официальное научное заключение «ничё у тебя тут нет, всё нормально», и я радостный пошёл домой. В принципе, я мог бы сказать, что вся эта эпопея закончилась хорошо, а, ведь, могло бы быть гораздо хуже. Однако, казалось, что живя в этой стране, ты просто не можешь быть счастлив, потому что это не по правилам.

Глава 5

Конец года всегда был большой радостью для меня (опять же, как и для большинства других учеников). Все готовились к новогодним праздникам, и, конечно, у меня опять была возможность уехать в деревню на целых две недели. Но в этот раз это событие было безнадёжно омрачено: за пару недель до окончания полугодия умер отец. Где бы вы думали он умер? Конечно, на работе…. К его чести, надо признать, что несмотря на то, что я, как и говорилось ранее, его толком даже не знал, он всегда думал о нас. Вот и в этот раз, мужественно перенеся инфаркт на ногах, он доковылял до работы и даже начал свою смену. Просто он понимал, что в этом случае, нам полагаются хоть какие-то страховые выплаты. А если бы он умер по пути на работу, но не на рабочем месте – то шиш.

Но и сейчас выплат ждать скоро не приходилось: ведь

страховщикам-семёркам надо было проверить столько важных вещей…. А не был ли отец пьян, когда пришёл на работу? А не употреблял ли он наркотики? А ходил ли он исправно на работу в течение последних трёх месяцев? А проверял ли он сердце регулярно в соответствии с каким-то там пунктом, который только страховщикам и был известен…. Ну и так далее. Это я вам перечислил только то, что на поверхности, а там было ещё проверять и проверять. Главное для них было найти хоть какую-нибудь причину не делать выплаты, или, на худой конец, урезать их. Но самое смешное знаете, что? Сумма страховой выплаты едва ли превышала суммарные отчисления, которые принудительно списывались с отцовской зарплаты на протяжении всей его жизни. То есть, по сути, это итак были его деньги, но за них нам ещё надо было побороться. Ну, точнее, понадеяться, что мы их получим, потому что бороться со страховой компанией, естественно, не было никакой возможности.

Смерть отца омрачила нашу жизнь ещё больше: как морально так и материально. Мать теперь хлесталась, как и отец на бесконечных подработках, и я начал подумывать о том, чтобы попытаться тоже устроиться на работу. Но мама была категорически против этого и почему-то говорила, что я должен бросить все силы на учёбу, хотя я, вроде как, итак справлялся без особого труда. К тому же, перед новым годом устроиться на работу было практически нереально (тем более подростку, так как это вообще было полузаконно и сопровождалось дополнительными неудобствами). Поэтому, я опять собрался ехать к бабушке. В деревне я мог хоть немного отвлечься от уныния, что преследовало меня повсюду.

И вот я уже сижу в душном автобусе, который еле-еле заезжает на очередную горку. В салоне почти едкий запах пережжённых тормозов и чьего-то перегара (не удивлюсь, если водительского). Но, собственно, я привык к этому, как и ко всему остальному. Автобус явно был в аварийном состоянии и требовал немедленного техобслуживания. Но средства, выделенные на это, к сожалению были разворованы ещё задолго до того, как автобус пришёл в такое состояние.

Люди выходили на разных остановках близ посёлков по пути, и когда автобус, наконец, доезжал до последней остановки, я, как правило, оставался единственным пассажиром. Когда я выходил из дверей, у меня аж перехватывало дыхание. Возможно от радости, но скорее всего, потому что спёртый воздух автобуса резко сменялся свежим воздухом горного озера.

Закинув рюкзачок на плечо, я бодро зашагал по нашей улице. Я помнил каждую яму на дороге, потому что дорога не ремонтировалась годами, я помнил и каждый покосившийся заброшенный дом с закрытыми ставнями. Это, наверное, тоже должно было наводить уныние, но меня всегда будоражила старина, даже не знаю почему. Я иногда копался на чердаке нашего дома, находя там вещи столетней давности, и мне приносило умиротворение просто то, что я их рассматриваю, верчу в руках.

– Ярослав! – это бабушка окликнула меня с радостной улыбкой. Она знала, когда приезжает автобус и, почему-то, всегда встречала меня у ворот, как будто я был знатным гостем.

– Здравствуй, бабушка! – мы обнялись и пошли в дом, где меня, как всегда ждал вкуснейший обед. Было очень приятно зайти с мороза в дом и услышать как умиротворяюще потрескивает огонь в печи. А уж если пахло свежим хлебом – так вообще здорово. Хлеб в магазинах был сделан неизвестно из чего, так что это и хлебом-то назвать было трудно. Поэтому я никогда не упускал возможность поесть деревенский хлеб.

– Аська-то твоя приехала? – спросила бабушка, пока я уплетал грибной суп за обе щёки.

– Да не знаю, наверное, – немного растерялся я – чего это она моя-то?

– Ну а чья ж? Вы постоянно вместе тут бродите, поди и обжимаетесь по углам, а? – меня всегда обескураживала такая непосредственность, хотя, вроде как, ничего плохого в этом я не видел. Просто, видимо, для жителей города, погрязших лицемерии (поневоле), это было слишком непривычно. Я улыбнулся:

– Мы просто дружим и даже не видимся, когда возвращаемся в город. Здесь больше никого нет, кроме Коли-Хомяка и неё, так что выбор у меня невелик.

– Ишь какой, выбор ему подавай – шутливо проворчала бабушка.

– Спасибо, очень вкусно! – тут я доел суп, но меня ещё ждала картошечка со сметаной и грибами. Это было здорово, но я знал, что когда в ход шли сушеные грибы в таких количествах, это, обычно, означало, что с едой туго.

– Что-то в этом году рано ты за грибы взялась… – осторожно заметил я.

– Да нет, ты зря переживаешь, просто захотелось что-то – отмахнулась бабушка, но я не был уверен, правда ли это.

– Точно всё нормально?

– Да нормально, нормально, беги давай к своей Аське, пока время есть. А то завтра дрова привезут, так не до обжиманий будет – продолжала гнуть своё бабушка. Я не стал спорить и действительно направился к дому, где жила бабушка Аси, чтобы узнать, приехала ли она. Впрочем, мне не пришлось даже стучаться – Ася сама радостно вышла мне навстречу:

– Привет, а я как раз за тобой собиралась зайти!

– Привет! А ты что, на утреннем автобусе приехала что ли?

– Да! Пойдём на озеро?

– Пойдём! – в общем, на первый взгляд, на озере делать было совершенно нечего. Там был просто каменистый берег и далёкий шум могучего леса, возвышающегося на близлежащих сопках. Но лёгкий плеск волн всегда приносил умиротворение. Поэтому мы с Асей любили приходить на берег и обмениваться какими-то впечатлениями, накопившимися между каникулами. Но в этот раз, разумеется, все мои впечатления, кроме одного отошли на второй план.

– Мне так жаль – проговорила Ася, когда я поделился с ней печальной новостью о моём отце. Я вздохнул:

– Мне тоже. Но не будем о грустном, пойдём, пройдёмся до причала?

– С удовольствием! Интересно, его, наконец, разберут или будут ждать, пока он совсем развалится и утонет? – дело в том, что, как я уже и говорил, деревня была практически мёртвой. Может, когда-то тут и было развито какое-то судоходство, но я этого не застал. Редкие катера, которые иногда здесь пришвартовывались, просто подплывали вплотную к берегу и сбрасывали деревянную лестницу. А причал был заброшен сколько я себя помню и, как заметила Ася, с каждым годом всё больше и больше разваливался и уходил под воду.

– Конечно, будут ждать, никто выше шестёрок вообще в такие деревни не заглядывает – улыбнулся я.

– И то верно, – согласилась Ася – я вот тут думаю может попытаться организовать какой-нибудь фонд, который будет заниматься тем, на что чиновники наплевали?

– То есть, всеми их обязанностями? – приподнял брови я – А финансирование где возьмёшь?

– Ну это же фонд! – немного неуверенно проговорила Ася – Сборы, пожертвования….

– Вы, я смотрю, кучеряво живёте, раз ты думаешь, что люди могут позволить себе делать пожертвования – желчно проговорил я.

– Ярослав, ты знаешь, что я – тройка.

– Да знаю, знаю. Поэтому и не понимаю, с чего ты взяла, что это сработает?

– Ни с чего, это просто отчаяние! – всплеснула руками Ася. Я на мгновение задумался: наверное, этот диалог двух восьмиклассников о многом говорил. Вместо того, чтоб беззаботно играть в снежки, дурачиться, мы обсуждали такие вот проблемы. Не успел я об этом подумать, как мне в плечо попал снежок. Мы с Асей с удивлением смотрели на трёх пьянющих мужиков:

– Чё стоим, молодёжь? Так и задубеть можно! – я даже не нашёлся что ответить, хотя они все мне были знакомы (в деревне-то всего-то было человек двести-триста). Звали их дядя Петя, дядя Афоня, а того, что запустил в нас снежком, все с важностью называли Григорий Иванович. Он был этаким местным самородком: золотые руки, как говорится. И самогонный аппарат сам сделает, и счётчик электричества поможет уменьшить, и трактор починит. В общем, мастер на все руки. Однако, как я и говорил ранее, для нас, подростков, авторитеты мало что значили. Поэтому Ася, проворно слепив снежок, запустила его прямо в лоб Григорию Ивановичу. Двое его друзей расхохотались и принялись энергично бросаться в нас снежками. Мы с Асей начали «отстреливаться», весело смеясь и, пожалуй, радуясь этой импровизированной игре.

Надо признать, что мужички, несмотря на своё состояние, «стреляли» довольно метко, чего не скажешь о нас с Асей. Однако, они так задорно уклонялись от наших снежков, что зачастую падали в снег, теряя равновесие. Так что вся троица была просто облеплена мокрым снегом. Закончилось это всё так же внезапно, как и началось:

– Вот ты где! Баня не топлена в доме воды нет, а он, ёпа мать, в снежки играет! – обернувшись я увидел довольно-таки грузную тётку средних лет, которую, кажется, звали Агата Акимовна, но всё называли её Ага.

– Не бранись, всё сделаем сейчас! – ответил Афоня, запуская очередной снежок и оскальзываясь в своих кирзовых сапогах – Мужикииии! – пробасил он.

Всем сразу стало понятно, что этот короткий и ёмкий призыв означает: пойдём все вместе затопим баньку, воды натаскаем, а там можно и продолжить праздник, всё-таки суббота.

Мы с Асей продолжали идти вдоль берега до условленного тёмно-синего дома с заколоченными ставнями. Мы почему-то всегда разворачивались именно дойдя до него. Правда, от тёмно-синего там мало что осталось, это изначально дом был такого цвета. Сейчас же краска облупилась, выгорела, а кое-где вообще проступали тёмно-коричневые брёвна. Дом уже немного покосился, от забора остались только редкие колья. Таких домов, как я уже и сказал было предостаточно: почти половина. Чтобы не придаваться унынию вновь, я спросил:

– Завтра снег застынет, хочешь как в старые добрые времена покататься с сопки на какой-нибудь клеёнке?

– Ну ты вспомнил !– фыркнула Ася – Мы, наверное, уже не в том возрасте.

– Ой да ладно тебе, – отмахнулся я – к тому же, ты что знаешь о каких-то других развлечениях тут?

– А ты что, сюда развлекаться ездишь? – вдруг совершенно серьёзно, чуть ли ни строго спросила Ася – Что-то непохоже.

Я вдруг осознал, что если бы кто-то меня спросил, зачем конкретно я езжу в деревню, я бы, наверное, затруднился ответить. Нет, конечно, увидеться с бабушкой, побродить по лесу или по берегу озера – это всё здорово. Но для этого хватит три-четыре дня. Как я уже и говорил, здешняя атмосфера приносила мне покой и умиротворение, хоть я и постоянно называл деревню мёртвой. Ой, уж ни к вечному ли покою я стремлюсь в свои четырнадцать лет?!

– Э-эй! – раздалось откуда-то издалека – Ты тут, или пришельцы поработили твой разум?

– Извини, задумался – улыбнулся я – Ну а ты зачем приезжаешь?

– Не знаю, мне тут нравится и всё. Нету суеты, нету расписания, вон – она махнула рукой куда-то вдаль – полно времени.

– Твои родители хотят, чтоб ты постоянно училась? – догадался я.

– Да, но сюда легко отпускают. А мне вот уже где все эти дополнительные занятия после школы – она дотронулась до своего горла – хоть в каникулы дайте отдохнуть.

– А у тебя нет ощущения, будто здесь ты полна сил? – спросил я.

– Конечно, есть! Ведь я не трачу здесь все силы на учёбу! – я снова улыбнулся и не стал продолжать этот разговор, хотя и был уверен, что дело в какой-то необъяснимой местной энергетике. Правда, на данный момент, это всё было псевдонаукой и, возможно, мне просто хотелось верить в нечто такое.

Мы с Асей побродили ещё немного, а потом решили, что пора по домам: темнело уже достаточно рано, а в деревне ночью так темно – хоть глаз выколи, не как в городе. Да и ветер поднялся такой, что я был рад скорее оказаться дома. Но, как водится, я сначала проводил до дома Асю:

– Ну что, до завтра? После обеда зайду за тобой – подмигнул я.

– Или я за тобой, – кивнула Ася – пока! – и она, махнув мне рукой, скрылась за воротами. Чтобы срезать, я пошёл к своему дому по заброшенному узенькому переулку и, конечно, набрал себе в ботинки полкилограмма снега. Но ничего, ботинки на печи высохнут быстро, а я уже сейчас приду. Подойдя к дому, я, как обычно, закрыл ставни на ночь, а потом и ворота на крючок. Это было довольно забавно: вот от кого тут можно было закрываться? Кто тут что воровать будет? Летом закрывали ворота, чтобы скот не зашёл в огород, а зимой – так, по привычке.

Остаток вечера мы с бабушкой провели за очень «весёлым», но полезным занятием: мы перебирали гречку. Ну, если вы вдруг не знаете, перебирать гречку – это когда надо среди хороших крупинок выискивать «бракованные» (чаще всего, они чёрненькие).

Как правило, первые несколько ночей в деревне я спал как убитый из-за пьянящего чистого воздуха. И эта ночь не стала исключением: мне казалось, что я едва коснулся подушки, а вот уже солнечный свет заливает мою комнату, проникая сквозь морозные узоры на окнах. Еле-еле слышно как снова потрескивает печка, и шумит чайник.

На этот раз меня ждали блинчики с домашним клубничным вареньем (бабушка, правда предлагала есть блины со сметаной, но я всегда предпочитал варенье).

– Сбегаешь в магазин? – спросила меня бабушка, когда мы допивали чай.

– Конечно, а что нужно?

– Сахар закончился, да и спички нужны. А ещё масло растительное не мешало бы, ну это если привезли – бабушка встала из-за стола и начала копаться в шкафчике, где по своему обыкновению хранила деньги. Потом она ещё поискала в карманах куртки, висевшей в прихожей и, наконец, выложила на стол две купюры и кучу монет.

– Спасибо, вкусно, – сказал я, допивая чай и добавил – сейчас приду.

Я сгрёб в карман все деньги, которые дала бабушка, оделся потеплее и направился к Асе. Мы всегда так делали: если кого-то отправляли в магазин, то мы шли вместе. К тому же, вполне вероятно, Асю тоже могли отправить в магазин. Так было повеселее, ведь единственный магазин было километра за полтора, так что поход туда и обратно занимал минут тридцать а то и сорок. Я ждал, пока Ася соберётся, и вдруг услышал знакомое «небооо!» где-то неподалёку. Но потом, вдруг раздалось «солнцеее!», и я насторожился. Я никогда не слышал, чтоб этот парень кричал что-то, кроме «небооо!». Тут вышла Ася, которая, видимо, тоже услышала необычный крик:

– Что-то новенькое? – приподняла брови она. Я хотел ответить, но тут калитка заднего двора соседнего дома буквально слетела с петель, и с криком «солнцеее!» оттуда выбежал бедный парень в одной рубахе. Уж не знаю, что у него приключилось, но взгляд его был явно безумный. Он вдруг посмотрел на нас и крикнул: «свееет!» – показывая на солнце, взошедшее над тайгой. Следом за ним выскочила наша перепуганная соседка, тётя Дуся:

– Гаврюша, стой, куда?! – но Гаврюша припустил как на пожар, а Дуся умоляюще глянула на нас с Асей. Мне почему-то вдруг стало чуть ли не стыдно, что мы тут «стоим без дела». Поколебавшись буквально секунду, я рванул следом, совершенно не представляя, как остановить Гаврюшу, даже если его догоню. На самом деле, конечно, этого рослого парня давно уже следовало называть Гавриилом, но тётя Дуся, видимо, по привычке звала его так, как в детстве.

В общем, несмотря на то, что бегал я довольно прилично, расстояние между нами только увеличивалось, хотя меня хватало, чтоб держать Гавриила в поле зрения. Где-то сзади я слышал топот Аси (я её не видел, но понятно, что кроме неё никто за нами бежать не мог). В глазах всё блестело от снега вокруг, а холодный воздух стягивал грудь тугим жгутом. Я уже подумывал о том, чтоб с чистой совестью прекратить погоню, но тут, наконец, и мой «соперник» начал выдыхаться. Это придало мне немного уверенности, и я из последних сил ускорился. Но несмотря на то, что мне удалось сократить разрыв, Гавриил уже был на опушке леса, а мне оставалось ещё метров сто. Добежав до первых деревьев, я услышал крик Аси:

– Может, не надо?!

– Да он уже… тоже… выдыхается – с трудом переведя дыхание, прокричал я – надо немного поднажать ещё.

– Тебе… оно надо…?! Ну где… мы будем его искать? – Ася подоспела ко мне, обеспокоенно поглядывая в лес.

– Это дело нехитрое – я указал на совершенно чёткие следы на снегу – думаешь, много тут таких бегунов?

– Да не много, но… – Ася замялась, но я прекрасно понял, что она подумала. Это было довольно глупо, переться в лес за этим несчастным, учитывая то, что уговорить его вернуться мы вряд ли сможем, а уж притащить силой – тем более. Но я ужасно не любил бросать дело на середине:

– Ну я пойду, попробую, раз уж взялся. А ты, может, тогда сходи за меня в магазин – я начал выгребать деньги из кармана, но Ася покачала головой:

– Ну уж нет, пошли вместе, раз ты так упёрся.

Гавриил уже давно скрылся из виду, мы шли ориентируясь исключительно на следы, и шли уже минут десять. Я недоумевал: парень был в одной рубашке, а на улице был самый настоящий мороз. Впрочем, конечно, предугадать его поведение или мотивы не представлялось возможным. Я уже хотел развернуться, как вдруг что-то привлекло моё внимание. Что-то, что выделялось на фоне снега и могучих деревьев многовековой тайги.

– Ася, ты видишь, там что-то есть? – я указал направление рукой.

– Да, но это явно не он. Похоже на какую-то постройку.

– Не он, но по-моему, следы ведут туда? – неизвестно зачем сказал я, хотя и видел, что это не совсем так.

– По-моему, следы обрываются по пути туда, и это говорит мне о том, что нам не следует туда соваться! – язвительно бросила Ася. Но я, тем не менее, видел, что её глаза наполнились любопытством, в них появилась искорка азарта. Я слегка улыбнулся, давая понять, что знаю, что она лукавит:

– Ну что, проверим? Что вообще тут может быть?! Деревенские облазили эти места вдоль и поперёк, но никогда не упоминали ни о каких избушках или что там. Может, лесник какой?

– Бабка-ёжка! – весело подмигнула мне Ася. Несмотря на то, что я всегда характеризовал подобное поведение героев из ужастиков, как явно не умное, мы с Асей уверенно пошли навстречу неизвестности. Ну что поделать, мы были подростками. Да и как я говорил, если бы в лесу была какая-то опасность помимо медведей, о ней наверняка бы знали деревенские.

Глава 6

Избушка обладала каким-то странным свойством: по мере того как мы к ней приближались, она становилась всё более отчётливой, и как будто даже казалась шире. Хотя издали, это вообще было каким-то размытым пятном.

– Ерунда какая-то! – я прищурился и помотал головой, совершенно не понимая этого оптического явления. Но, когда в глазах рябило от ярких бликов на снегу, всякое могло показаться.

– Ну куда он подевался-то? – Ася растерянно огляделась в поисках следов Гаврюши, но снег вокруг был не тронут. Создавалось впечатление, что парень просто внезапно пропал. Творилось что-то странное, и меня, вдруг, прошиб холодный пот:

– Охренеть! «Дорогу укажет блаженный» – процитировал я рассказ

Коли-Хомяка, поведанный нам летом у костра.

– Чего?! – вскрикнула Ася – Ты что, хочешь сказать, это испытание?!

– Да нет – смущённо отмахнулся я, устыдившись подобной иррациональной мысли – это я так. Просто, действительно, чертовщина какая-то: непонятно, чего он вдруг подорвался и куда делся. А тут ещё это – я указал на странную избушку.

– Ну пойдём, уж, посмотрим, раз притащились – пожала плечами Ася. Разумеется, это было довольно глупым, вроде того чтоб заглянуть в яму, из которой только выпрыгнула какая-то неведомая тварь и утащила туда твоего друга. Но, любопытство, что поделаешь. Тем более, живя в этой безысходности иногда так хочется поверить в чудесное спасение, хоть на секунду. Наверное, поэтому, некоторые люди покупают лотерейные билеты на последние деньги, хотя в глубине души, наверное, понимают, что ни черта они не выиграют.

Не успели мы подойти к двери, как та внезапно распахнулась. На пороге стоял человек, с полностью седыми волосами, которые казались ещё белее снега. Среди многочисленных морщин угадывались и те, что были вокруг глаз. Такие обычно приписываются добрым людям, мол, они много улыбаются. В то же время, выражение его лица показалось мне довольно суровым: чуть сдвинутые брови и немного стиснутые зубы (это угадывалось по скулам). А глаза…. Я никогда в жизни не забуду эти глаза, потому как ни до ни после ничего подобного я не видел. Там было столько всего, что я даже затрудняюсь описать. Они притягивали, немного пугали и будоражили. В то же время, они излучали тепло и мудрость. Я бы не удивился, если бы человек сказал что-то вроде «имя мне – легион», потому что как мне казалось, невозможно было увидеть в глазах одного человека и половину того, что я сейчас видел в этих глазах. Одежда меня тоже поразила: простые широкие штаны и рубаха, расписанная старинными узорами.

Ася, как и я, застыла и одними губами прошептала:

– Испытание….

– Какое испытание? То, что вы немного поплутали по лесу – это вовсе не испытание. Да и домыслы это всё, что я, якобы буду вас испытывать. Однако, позвольте представиться, меня зовут Радомир.

– Мы прямо с первого взгляда не достойны, настолько, что даже испытывать не надо? – приподнял брови я, удивившись, как быстро я поверил в легенду. Как я и говорил, наверное, это потому что мне хотелось верить.

– Мне это совершенно не нужно, я итак знаю, что вы не достойны. Достойных и не будет, но ждать мне боле нельзя. Так-то – проговорил Радомир.

– А что, что-то случилось? – глупо спросила Ася – Что-то грядёт?

– Всё просто, – спокойно ответил Радомир – я скоро умру и решил всё-таки передать кому-то свои умения. Кто знает, может, когда-то мы воспрянем вновь. А поскольку вы единственные, кто вообще этим заинтересовался за последние лет сто, то выбор у меня не велик.

– Что…? – немного растеряно проговорил я – Вам что больше ста лет?

– Разумеется больше. Мне уже около четырёхсот.

– Подождите, стоп, стоп, что? – Ася рассеянно помотала головой – Мне не очень нравится эта игра – она неуверенно посмотрела на меня. Я ещё даже толком не успел сформулировать вопрос у себя в голове, но Радомир, казалось, читал наши мысли:

– Да, конечно, вам нужна демонстрация – мне казалось, он не сделал ровным счётом ничего, но о ужас! Мои ноги оторвались от земли на несколько сантиметров! То же случилось и с Асей, и теперь мы, удерживаемые какой-то неведомой силой, парили над землей! И, поверьте, никакому иллюзионисту это было бы не под силу!

Я видел, как крик буквально застрял у Аси в горле: она не могла выдавить из себя ни звука, но её рот судорожно открылся. Я же нашёл в себе силы сказать:

– А можно… – и, разумеется, не успев договорить, я тут же опустился на землю. Ася едва успела раскрыть рот, но на её будущий вопрос тут же последовал ответ:

– Почему мы так долго не могли доверить свою силу кому-то другому? Да потому что ею должен обладать только добрый человек, по-настоящему добрый. Да, я уже знаю, что вы хотите сказать: мол, понятие добра субъективно. И вы правы. Как я могу иначе сформулировать? Сила должна быть использована во благо. Но и это понятие субъективно. Но вот что я вам скажу: никто и никогда не сможет использовать нашу силу, если не найдёт единения с природой. А вот тот, кто это сможет сделать, сразу поймёт, что мы вкладываем в понятие добра и блага. Поверьте, так и будет. Сейчас у вас там говорят, мол человек – царь природы – Радомир издал презрительный смешок – человек – часть природы и не более. И пока вы там у себя это не уясните, ничего хорошего у вас не выйдет. Так-то. Я уповаю на то, что, прочувствовав на себе лично вред из-за отчуждения от природы, вы сможете когда-то стать достойными приемниками. Кроме того, вы, как и я, презираете тех, кто живёт только ради наживы и наживается на чужом горе. Так-то.

Рассуждения Радомира приводили меня в восторг и, одновременно, погружали в глубокую тоску. Он рассуждал чуть ли ни как святой. Кстати, он же нам сказал, что вообще-то нужно говорить светой, то есть, человек со светлой душой. В то же время, я понимал, как его рассуждения наивны на сегодняшний день:

– Если вести себя так правильно, то в нашем мире просто не выжить – осторожно проговорил я. Радомир пристально посмотрел мне в глаза, и по мне словно ток пробежал. Нет, хуже: меня вдруг бросило в жар, потом в холод, а потом и дыхание перехватило. Я уж было подумал, что он хочет применить ко мне какой-нибудь из своих заговоров.

– Ты прав, опять прав. Именно так нас и истребили. Мы – он стукнул себя кулаком по груди – устаревший вид, не приспособленный к жизни. Именно так и происходит в животном мире, да и в мире растений – тоже. Более приспособленные виды вытесняют менее приспособленные. Мы не любили воевать, а воевавшие люди захватывали всё больше территорий, а, значит, всё больше ресурсов. Да и чего греха таить – больше распространяли свои гены – тут Радомир сделал паузу, ожидая реакции. Разумеется, нас удивляли его научные познания, учитывая то, что он, по его словам, жил в тайге более трёхсот лет.

– Мы следим за тем, как развивается наука, у нас тоже есть свои, так скажем, разведчики. Они время от времени приносят кое-какие данные, чтобы мы имели представление о современном мире. Так вот, я продолжу. У нас не было выхода: чтобы выжить, нам пришлось взяться за оружие. Но воевали мы только защищаясь. Всё, что нам было нужно – это оставаться поближе к природе и жить в мире и согласии. Однако, и этого было мало. Ведь, если с нами никто не пытался вступить в открытый конфликт, мы с радостью принимали его на своей земле. Мы готовы были накормить, напоить и обогреть любого странника. Но большинство таких странников только смеялись над нами: подумать только – они ничего не требуют взамен. Так на нашей земле появились торгаши. Их не интересовало ничего, кроме собственного обогащения, и что вы думаете? Это и был более приспособленный вид. Люди, которые могли увеличивать свое благосостояние были более жизнеспособны. Люди, которые поступали не по совести, опять же, были в более выигрышном положении. Таким образом, постепенно, в течение многих поколений, уклад жизни наших предков был полностью истреблён. Единение с природой было заменено, на выкачивание ресурсов. Взаимопомощь была заменена на взаимовыгоду. Честь и достоинство – на бизнес и достаток.

– Неужели только в этом причина? Может, просто менялись времена, менялись и нравы. Человечество, ведь развивается – возразила Ася.

– Развивается, да не в ту сторону, как видно. Я понимаю, что вы скептически относитесь к моим рассуждениям, – Радомир склонил голову – но вот вам несколько простых примеров. Вот ты стоишь в очереди, а кто-то взял и протолкнулся вперёд, вне очереди. И все возмущаются, все негодуют, осуждают. Но, конкретно тот человек находится в выигрышном положении. Неубедительно? Давайте более жесткий пример. Кто у вас больше вызывает симпатий, кто по-вашему более положительный персонаж: рыцарь или наёмный убийца? «Конечно, рыцарь!» – скажете вы. А кто из них больше приспособлен к жизни? Конечно, наёмный убийца. Он не должен следовать никаким правилам, у него нет кодекса чести и так далее. Он просто преследует свою цель и достигает её любыми способами. И в поединке он одолеет рыцаря, потому что может использовать, так называемые, «грязные приёмы», в то время как рыцарь не может себе это позволить. В итоге? Рыцарство себя изжило, а наёмные убийцы как были так и остались. Так-то.

Вот вам другой пример: почему, по-вашему, среди девяток и нулей нет ни одного порядочного человека? Почему все они, как на подбор, воры и бандиты? Да потому что другие люди до власти добраться просто не могут. Они не приспособлены к этому. Допустим, в рядах семёрок появился честный чиновник, который стремится действительно хорошо выполнять свою работу. Он не берёт взяток и до конца принципиален. Но рано или поздно перед ним встанет выбор: либо ему придётся взять взятку и перейти «на тёмную сторону», либо его просто вытеснят или, того хуже, вообще убьют, если будет сопротивляться. А теперь поставьте себя на его место и рассуждайте логически, что для вас лучше. Вы можете остаться до конца принципиальным и уйти с гордо поднятой головой. Но при этом останетесь в дураках. И ладно бы, вы подали пример другим и потом, ещё десять человек поступили также. А за ними ещё сто и так далее. Но нет: девяносто девять из ста просто посмеются над вами: мол, какой дурачок, упустил свой шанс. Потому что это уже очень глубоко сидит умах, и так просто вы не сможете изменить такой уклад жизни. Теперь посмотрим на второй вариант: вы становитесь таким же гадом, как и все остальные семёрки и живёте припеваючи. Но гадом вы будете в глазах троек и четвёрок, а какое до них вам дело? Никакого. Значит, что? Подавляющее большинство людей выберет второй вариант. И опять же, эти люди оказываются более приспособлены. А стоит вам попытаться что-то изменить, на вас накинуться со всех сторон, как шакалы и будут рвать на куски, пока от вас не останется ничего, даже памяти. Именно так и поступили с нашей империей. Выжгли не только её саму, но и память о ней. Так-то. Это не эволюция, а деградация. Тупиковая ветвь.

– Хорошо, вы сами не верите в то, что когда-то мы сможем что-то изменить. В чем смысл вашего существования? Вы прячетесь в этих лесах, скрываетесь, передаёте свои умения из поколения в поколение, но что толку? Вы, ведь, не собираетесь ничего менять! – с жаром воскликнула Ася.

– Что толку? Ну хотя бы, мы сами можем прожить достойную жизнь. К тому же, я всё-таки надеюсь, что может случиться какое-то потрясение, может что-то измениться. Мне страшно брать на себя ответственность и уносить в могилу все свои умения. Ведь я, даже среди своих, обладаю достаточно редким могуществом.

Если бы у меня не стали замерзать ноги, я бы и думать забыл о том, что надо бы возвращаться, что бабушка уже, наверняка, волнуется и что Гаврюшу мы уже вряд ли найдём. Мы с Асей возвращались молча, уйдя далеко в себя. Да, любой вербовщик контрразведки просто пацан по сравнению с Радомиром: так уж играл на каждой струне моей души. Я не только был убеждён, что мне нужно вернуться сюда ещё раз, я был убеждён, что у меня появился новый смысл жизни!

Мы с Асей возвращались в задумчивости. Ага, сейчас!!! Вот так просто!!! Нет, мы были в шоке, которого не испытывал никто. Нам только что поведали (и продемонстрировали), что наши знания об этом мире весьма ограничены. И если мы сможем обучиться, то даже сложно представить, какие возможности перед нами откроются!

– Ты сейчас собираешься пойти в магазин, как ни в чём ни бывало? – приподняла брови Ася, когда мы вышли обратно в деревню.

– Ну да, – ответил я – в магазин-то всё равно надо идти. Расскажу бабушке, что мы действительно хотели остановить Гаврюшу, тётя Дуся, если что, подтвердит.

– Ну ты даёшь! Я ни о чём, кроме встречи с Радомиром и думать не могу! – воскликнула Ася.

– Я впечатлён не меньше твоего, поверь! Но что теперь сделать, на голове стоять? Мне тоже не терпится начать обучение, но раз мы его не начали немедленно, значит, на то были причины. Самое смешное, что Радомир ни слова не сказал о том, когда мы должны приди снова, но я как будто знал, что нужно идти завтра. Или мне так казалось, что я знал.

Мы брели по заснеженной дороге, слушая, как под ногами хрустит снег, а где-то далеко воет ветер и шумит тайга. Где-то на полпути Ася вновь нарушила молчание:

– Откуда этот Хомяк мог знать? Вот откуда? Я до сих пор не могу избавиться от ощущения, что меня просто глючит! И если бы ты не видел то же самое, я бы, наверное, подумала, что спятила.

– А вдруг я – это просто часть галлюцинации? – хитро ухмыльнувшись спросил я. Ася в ответ на это от души хлопнула меня рукой по спине:

– Вроде, настоящий.

– Да не знал Коля-Хомяк ничего. Просто повторил да и всё. Видимо, какие-то обрывочные сведения о людях со сверхспособностями докатились до наших дней. Просто, кого этим сейчас удивишь? Есть и человек-паук, и флэш, и много других. Да и про волшебников сказок и фильмов видимо-невидимо. Так что ещё одна совсем не раскрученная байка никого не зацепила. А она-то и оказалась былью – так мы незаметно вышли из леса.

Вернувшись, мы честно сказали тёте Дусе, что не догнали Гаврюшу, хотя и очень старались. Но, к нашему удивлению, тётя Дуся сообщила, что Гавриил вернулся сам и, отогреваясь, уже спит на печи. Я лишь развёл руками:

– Ну здорово, что всё так закончилось. Нам пора.

– Спасибо вам, ребята, я так перепугалась – улыбнулась тётя Дуся.

– Да вроде как и не за что – пожала плечами Ася и потянула меня за рукав: видно ей не терпелось поговорить наедине. Я только сейчас понял, что эта встреча изменила во мне глобально и поспешно поделился своими размышлениями с Асей:

– Ты знаешь, я с детства жил с ощущением безысходности, а теперь его нет! Всё, казалось, абсолютно всё против нас (ну тех, кто ниже семёрок), а теперь появилась какая-то надежда. Я чувствую теперь, что есть что-то, ради чего, действительно стоит жить. Я смогу чего-то достичь, пусть это и не улучшит моё материальное состояние. Но это будет нечто такое, что поганые чиновники отнять не смогут! – я аж выдохся в конце, хотя это не назвать долгой речью. Но говорил я очень эмоционально.

– Ты ещё ничего не узнал, а уже вообразил, что станешь великим магом – добродушно хихикнула Ася.

– Ничего подобного, я не страдаю манией величия! Но, ведь хоть чему-то же он нас научит, иначе, зачем ему вообще было рассекречиваться?

– Может, чтоб мы кому-то ещё растрепали?

– Ну уж не знаю. Мне кажется, такие сведения не передаются через случайных посредников.

– Да ладно тебе, – отмахнулась Ася – я просто решила тебя немного пожурить. Но вот на меня эта встреча оказала несколько иное влияние.

– Это какое же?

– А такое, что мы с тобой, теперь, вроде как, связаны. Ну знаешь, владеем одним секретом, одной тайной.

– Да, пожалуй, это сплачивает, – согласился я – хотя где-то я слышал выражение, что мол, если тайну знают двое, то это не тайна.

– Я не согласна! – тут же выпалила Ася – Можно и вдесятером хранить тайну, если держать язык за зубами! – так мы дошли до магазина.

Глава 7

Вернувшись домой, я, конечно же, получил втык от бабушки, потому что она меня потеряла. Я попытался оправдаться нашей погоней за Гаврюшей, но бабушка заметила, что на обратном пути я мог бы зайти домой и предупредить её. Конечно, она была права, просто мы с Асей были слишком увлечены обсуждением случившегося.

За окном быстро темнело, а ветер только усиливался. Мы сидели за столом и пили вкуснейший чай со свежими пирожками.

– Метель будет, не иначе – как бы между прочим сказала бабушка, глядя в окно.

– Ну это не беда, у нас-то здесь вон как тепло – я с удовольствием привалился спиной к потрескивающей печке. Мне всегда нравилось это ощущение уюта, особенно, когда на улице завывал ветер, и было ясно, что там холод собачий. А тут – тепло и сухо.

– Хоть бы колодец не замело, а то завтра надо бы за водой сходить тебе.

– Схожууу, – беззаботно ответил я – надо будет – возьму лопату, да откопаю.

– Ты что-то прямо светишься после похода в магазин – лукаво улыбнулась бабушка – неужто с Аськой твоей закрутилось всё?

– Ой, у тебя семь бед – один ответ – усмехнулся я – Не знаю, здесь у меня всегда настроение лучше, чем в городе. Может, воздух пьянит – снова усмехнулся я.

– Может и пьянит, – кивнула бабушка – а может городская суета тебе просто не по нраву, как и мне. Потому и чувствуешь себя здесь лучше.

На эту тему можно было долго рассуждать, и я, опять же, подозревал, что четкого объяснения здесь быть не может. К тому же, думаю, посиди я в этой деревне с полгода, мне бы это наскучило. В общем, во всём нужен баланс. Пока я задумался, бабушка уже допила чай и достала колоду карт. Это было неотъемлемой частью всех каникул. Я не раз слышал от родителей, что бабушка была и остаётся заядлой картёжницей. Здесь, в деревне, она часто играла с соседями, но вот уже лет пять как, умер последний дед, который тоже был не прочь поиграть. Бабушка действительно была азартным игроком, потому как частенько ругалась матом, когда игра для неё не складывалась. Видимо, часть этого азарта передалась и мне, поскольку я тоже стал любить играть в карты и к своим четырнадцати годам знал уже штук двадцать разных карточных игр, а то и больше. Так и прошёл остаток вечера: сегодня бабушке не пришлось материться, потому что мне итак не особо карта шла, а я ещё и толком не мог сосредоточиться, поскольку нет-нет да и представлял завтрашнюю встречу с Радомиром. Однако, представлял я её совсем не такой, какой она оказалась в действительности.