Тени над Даирнасом

Великие почести

Стоило им двинуться вперед, как войско расступилось, выстраивая две длинные шеренги, образуя между ними проход для короля и человека, привечаемого им. Монарх, улыбаясь, сжал чуть сильнее плечо своего юного спутника и повлек его в этот проход. Себастьян, по-прежнему понимающий далеко не все, даже можно сказать честно – практически ничего не понимающий, покорно зашагал с ним рядом, откровенно смущаясь такого чествования.

Им оставалось не более шага до первой пары воинов, замерших друг напротив друга, как внезапно оба они резким движением вскинули руки с зажатыми в них мечами, салютуя своему властителю и его неожиданному знакомому. Спасителю, как полагали они после слов короля.

Себастьян вздрогнул и, тяжело вздохнув, попытался ссутулиться, стать несколько ниже, незаметнее, дабы избежать незаслуженных почестей. Железная рука монарха, крепко стискивающая плечо юноши, не позволила ему сделать этого, насильно выпрямляя его, и молодой человек, лишенный возможности укрыться от своей странной, совершенно нежданной и нежеланной славы, с трудом растянул губы в вымученной улыбке.

Король сказал, что ему надлежит спасти его народ от каких-то дамнетов, надлежит развеять тучи, нависшие над королевством. Интересно, он вообще понимает, что разговаривает с абсолютно несведущим во всем этом человеком, парнем, который до сих пор не может уяснить для себя, где находится? Как он должен спасти целое королевство, если не понимает даже, как спасти самого себя?.. На него возлагают такие надежды, такую ответственность, а он, скорее всего, провалит все это дело по спасению. И что ждет его в наказание за это? Хотя, с другой стороны, он вообще жертва обстоятельств, может, король проявит снисходительность?

– Не стоит утаивать свое стеснение, друг мой, – негромкий голос монарха возле уха заставил парня вздрогнуть и, хмурясь, вопросительно взглянуть на него. Король улыбался, все так же искренне и добро, как и несколько секунд назад, и этим смущал бедного Себастьяна еще больше.

– Мне ясна твоя растерянность – наше королевство, должно быть, незнакомо тебе… Откуда ты родом?

– Из К… Калифорнии, – молодой человек быстро сглотнул и заставил себя улыбнуться несколько приветливее, – Это… ваше королевство далеко от нее?

Последовавший ответ прозвучал совершенно равнодушно и, быть может, именно поэтому, заставил юношу вновь испытать отступивший, было, страх.

– Я не слышал о королевстве Калифорния. Должно быть, Вагрант сумел перенести тебя сюда издалека.

– Должно быть… – Себастьян совсем поник и, не зная, как продолжать трудный разговор, опустил голову.

Они продолжали продвигаться между двумя шеренгами салютующих мечами воинов, король продолжал обнимать его за плечи, как старинного приятеля, а молодой человек, едва переставляя ноги, шел и мечтал, чтобы все это оказалось не более, чем странным сном.

Почести, великие почести – так он сказал. Интересно, в чем же именно они должны заключаться? Им салютуют, каждый их шаг восхищенно приветствуют, но можно ли считать это почтением, оказанным непосредственно ему? В конечном итоге, король ведь идет рядом, быть может, они всегда так его приветствуют. К тому же, было бы неплохо все-таки узнать более досконально, где же он находится и чего от него ждут.

Бесконечная череда воинов, протянувшаяся практически до самого выхода из пещеры, неожиданно оборвалась, и Себастьян перевел дух. Так, теперь можно почувствовать себя капельку более свободным. Сейчас они сядут в королевскую карету – это ведь входит в набор почестей? Или это будет уже неслыханной наглостью?.. Так вот, они сядут в карету, и он сможет куда как более спокойно пообщаться с монархом, без посторонних любопытствующих и очень смущающих глаз.

– Я надеюсь, в твоем королевстве не чураются верховой езды? – веселый голос короля заставил юношу отвлечься от собственных размышлений и, непонимающе заморгав, вопросительно уставиться на собеседника. Тот широко улыбнулся и, указывая приглашающим жестом куда-то вперед, жизнерадостно провозгласил:

– Ты сядешь позади меня, мой друг! Эта честь, великая честь оказана тебе потому…

– Простите, – Себастьян, переведший взор вперед и, наконец, увидевший создание, на котором ему предстояло ехать, восседая позади короля, самым некультурным образом прервал венценосного монарха и, указав чуть дрогнувшей рукой вперед, неуверенно вопросил, – Вы… вы что, ездите… – голос сел, и закончил парень уже шепотом, – На единорогах?..

Белоснежный конь с жемчужной, переливающейся гривой, словно поняв, что речь идет о нем, повернул увенчанную острым рогом красивую голову и, увидев хозяина, весело заржал.

Король подмигнул ему и, приблизившись, ласково потрепал по шее.

– Лишь я. Другим эта честь, увы, недоступна… Разве в твоем королевстве не так?

– Да у нас как-то с единорогами… – парень сделал неопределенный жест рукой и, покусав губу, неуверенно закончил, – Дефицит. Единорогов. Господи… Неужели он настоящий?..

Единорог был великолепен. Большой, кажущийся почти огромным, значительно крупнее среднего жеребца, он, тем не менее, не казался тяжеловесным, даже наоборот – был хрупок и тонок. Стройные длинные ноги его завершались серебристыми копытами, хвост и грива переливались жемчужным блеском, а сама белоснежная шерсть казалась перламутровой. Перламутром отливал и рог, длинный, тонкий, опасно острый, и невольно приковывающий взгляд. Себастьяну даже захотелось потрогать его и, действуя по воле этого странного желания, он сделал шаг вперед, неуверенно протягивая руку к рогу потрясающего животного.

Король остановил его, схватив вытянутую руку юноши за запястье. В улыбке его появилось некоторое напряжение.

– Они не любят прикосновений к рогу. Видимо, ты и в самом деле мало знаком с этими созданиями, друг Себастьян… Единороги куда как лояльнее ко всадникам на их спине, нежели к любопытствующим ротозеям. Тебе ведь не хочется оказаться пронзенным насквозь?

Всю эту речь монарх произносил, не выпуская запястья собеседника. Тот же, услышав последний вопрос, вздрогнул и, отчаянно пытаясь высвободиться, задергал руку, стараясь вернуть ее себе.

– Они… они что, способны на это?..

– Конечно, – король, изумляющийся, похоже, с каждым мигом все больше, аккуратно отпустил руку потенциального спасителя и равнодушно пожал плечами, – Единороги – опасные животные, это известно всем. Поэтому и человек, сумевший приручить одного из них, превозносится над другими и, в конечном итоге, становится королем. Правителя выбирает единорог, так повелось с давних времен.

– Правителя выбирает единорог… – медленно повторил Себастьян и, физически ощущая, как в его сознании происходит перезагрузка, поспешил сменить тему, – А как на него залезать? Он высокий…

Монарх, судя по всему, обрадованный переходом от объяснения элементарных, с его точки зрения, вещей, к чему-то более обыденному и приземленному, вновь широко улыбнулся.

– Тебе не о чем волноваться, мой друг. Я сяду на него первым и помогу забраться тебе. В пути же ты можешь держать меня за пояс, дабы не упасть, – и, завершив небольшой монолог, король, мужчина весьма крупного телосложения, к тому же облаченный в тяжелые даже на вид доспехи, приблизился к единорогу и легким, вне всякого сомнения, отточенным многократно движением, уцепился за седло. После чего подтянулся на руках, приподнялся на них над седлом и, подобно цирковому акробату, легко перекинул через него ногу.

Себастьян совершенно некультурным образом разинул рот. Даже он, довольно легкий, худощавый юноша, уделявший в свое время большое внимание спорту, вряд ли справился бы с подобной задачей, а уж ожидать такого от столь габаритного дяденьки не мог и подавно. Впрочем, в оправдание мужчины можно было сказать, что, будучи крупным, он не был полным, посему, вероятно, обладал достаточно крепкой мускулатурой. Хотя поднятие на такую высоту собственного веса одновременно с весом доспехов все-таки могло считаться подвигом.

«Меня он, наверное, одной левой затащит…» – тоскливо подумал юноша и, кашлянув, неуверенно подошел поближе к великолепному, но опасному животному со всадником на спине.

Король, широко улыбающийся и, вероятно, очень довольный собой (по крайней мере, Себастьяну так казалось), склонился к нему, вновь протягивая дружески раскрытую ладонь. Молодой человек глубоко вздохнул и, предпочитая предупредить свое возможное падение, поспешно вцепился в королевскую длань обеими руками.

Рывок превзошел по силе все его ожидания.

Парень буквально взлетел в воздух, на мгновение даже подумал, что правитель сейчас по случайности закинет его куда-нибудь за высокие горы, как в детских сказках и, не успев опомниться, оказался перекинутым через седло.

– А м-могу я… – горло перехватило, и молодой человек закашлялся, едва не соскальзывая вниз головой на землю. Король, ловкий и изворотливый, как кошка, негромко хмыкнул и, обернувшись назад, при этом практически не меняя положения нижней части тела, довольно фамильярно потянул пришельца за ворот футболки – весьма странной и хлипкой на его взгляд одежды – помогая немного приподняться над седлом и, вследствие этого, кое-как перетащить через последнее ногу.

Садился на единорога Себастьян в общей сложности минут десять. Воины, покинувшие пещеру следом за своим властителем, безмолвно наблюдали за ним, не делая ни малейшей попытки подойти и оказать помощь, подставив под болтающиеся в воздухе ноги потенциального спасителя крепкие плечи. Впрочем, как вскоре сообразил поначалу немного обидевшийся парень, винить в этом следовало лишь закон, не дозволявший простым воякам даже приближаться к королевскому единорогу.

Наконец, посадка была завершена, и молодой человек, горделиво выпрямившись в седле позади монарха, едва не упал повторно, обнаружив, как высоко он теперь находится. Предложение, даже разрешение, великая честь держаться за пояс короля перестала казаться глупой насмешкой, и Себастьян поторопился вцепиться в сидящего впереди мужчину.

Тот, не в силах сдержаться, ответил на это негромким шелковистым смешком и, взмахнув рукой, дал приказ войску выдвигаться. После чего тронул поводья, и единорог, похоже, абсолютно равнодушно воспринимающий несколько возросшую ношу, легким шагом двинулся вперед.

Себастьян вцепился в королевский пояс покрепче. На лошадях ему в последний раз доводилось ездить еще в детстве, лет, быть может, в пять или, самое большее, в семь, а уж на таких высоких он и вовсе не сиживал никогда. Восседая на спине единорога, молодой человек чувствовал себя без малого оседлавшим многоэтажку и тот факт, что эта самая многоэтажка еще и весьма резво шагала вперед, его, надо признать, изрядно угнетал.

– Мое имя Ноэль, – спокойный, ровный голос короля немного отвлек юношу от попыток сесть как можно ровнее и заставил его несколько удивленно глянуть на вдруг решившего представиться спутника, – Немногие достойны знать его, друг мой, но тебе я дарую эту честь. Я желаю, всей своей душой и всем моим сердцем, чтобы мы обрели друг в друге истинных друзей, братьев не по крови, но по духу, и я не могу допустить, чтобы мой брат, мой друг, называл меня так же, как и простые люди. Тебе, я вижу, непонятно многое из того, что происходит здесь… Королевство Калифорния неведомо мне, коварный Вагрант сумел перенести тебя чрез многие мили, дабы подставить под удар. Но не беспокойся – я расскажу тебе обо всем, что ты пожелаешь узнать, и вместе мы одолеем этого чертова дамнета!

– Хорошо… король Ноэль, – Себастьян невольно сглотнул и, плохо представляя, как следует обращаться к монарху, чье имя известно, на несколько секунд сжал губы. Не лучше он понимал и как можно одновременно беседовать и пытаться удержаться на спине единорога, имея из опоры лишь пояс короля, однако, старательно делал вид, что держит все под контролем.

– Но если вы расскажете мне обо всем, то и я должен сообщить вам правду. Калифорния – не королевство. Это просто штат в Соединенных Штатах Америки, вы разве… – он вдруг чего-то испугался и, сдвинув брови, вцепился в монарха сильнее, – Неужели вы не знаете?..

Ноэль быстро оглянулся на спутника через плечо и, вопреки ему, вскинул брови.

– Я никогда не слышал такого названия, друг мой. Это королевство… штат, как мне кажется, располагается чрезвычайно далеко от Даирнаса.

– Даирнаса?.. – Себастьян, и в самом деле несколько отвлекшийся от попыток удержаться на единороге, продолжающий делать это скорее машинально, в раздумье облизал губы, – Значит, так называется королевство, где мы находимся сейчас?

– Да, – король кивнул, предпочитая продолжать разговор, глядя на дорогу и более не оборачиваясь к собеседнику, – Королевство Даирнас, подвластное мне государство. Думаю… если ты не слышал о Даирнасе, как и я о Калифорнии, то происходящее здесь должно быть неясно тебе даже больше, чем мне казалось изначально. Ты знаешь, кто такие дамнеты?

– Нет, – парень тихонько вздохнул и, понурившись, пасмурно прибавил, – Я вообще ничего не знаю. Поэтому, пожалуйста, если будете объяснять… объясняйте все с самого начала.

Позади послышался конский топот. Себастьян, немного отвлекшийся от важного разговора, опрометчиво оглянулся и, едва не упав, чудом удержался за королевский пояс. Войско, которому был отдан приказ выдвигаться, немного замешкавшееся, догоняло их ровным строем, с тем, чтобы мгновением спустя окружить монаршего единорога, защищая его со всех сторон.

Король едва заметно улыбнулся и, приосанившись, начал рассказ.

– Даирнас – это очень богатое, изобильное и прекрасное королевство. Жизнь здесь похожа на сказку, пусть даже привычную большинству обывателей, но все-таки сказку. Конфликты здесь сведены к минимуму, неприятные ситуации легко разрешаются, каждый житель королевства стремится сделать лучше не только себе, но и своему ближнему. Правителей, как я уже говорил, выбирают единороги. Этот красавец, – Ноэль немного наклонился и вновь потрепал своего любимца по сильной шее, – Знает меня с детства. Я был ребенком, когда однажды на поляну, где я играл, вдруг выскочил молодой, совсем еще маленький жеребенок единорога. Я назвал его Луч, Лучистый и он стал моим самым верным другом. Единороги живут долго, могут прожить срок длинною не в одну человеческую жизнь, но, увы… Печальность ситуации заключается в том, что, привязавшись к человеку, они живут столько же, сколько и он, не больше. Этих благородных животных природа одарила очень верным и преданным сердцем, потеряв друга, они не желают продолжать свое существование. Когда же люди видят человека, достойного искренней любви со стороны такого прекрасного создания, они понимают, что и сами могут верить ему, они безоговорочно вверяют ему честь править ими… Так произошло и со мной. О том, что короля выбирает единорог, известно повсеместно и, когда я понял, что Луч привязался ко мне, осознал и свою судьбу. Но, как это ни странно, я доволен…

– Кто же не захочет быть королем, – не удержавшись, хмыкнул молодой человек, – Великая честь, привилегии и так далее.

Ноэль, не сдержав изумления, вновь оглянулся на собеседника через плечо.

– Никто не захочет, будучи в здравом уме и твердой памяти… Красивое слово и большие возможности лихо искупаются огромной ответственностью и нескончаемой опасностью. Кого первым захочет уничтожить враг, атаковавший королевство? Короля! Кто должен защищать свой народ до последней капли крови, не жалея собственной жизни? Король. Кому надлежит знать обо всем, о каждой проблеме, возникающей в его государстве и решать их так, чтобы никто не оставался в обиде? Все это должен делать я, Себастьян, и, признаюсь, порою я был бы рад сложить корону. Но, увы… Власть – это самый верный жизненный спутник, с которым может разлучить только смерть. Король умирает, умирает и его единорог, но приходит новый правитель с новым единорогом… Таков бесконечный цикл, длящийся с начала времен.

Себастьян задумчиво покусал губу. На его взгляд, в этой истории имелись некоторые пробелы и их очень хотелось восполнить новой информацией.

– А если случится так, что единорог ни к кому не выйдет? Просто не найдет достойного друга, тогда что же? Королевство будет обезглавлено?

– Такого не может быть, – последовавший ответ был совершенно безапелляционен, и молодой человек немного смутился. Ему, парню из городских джунглей, человеку, живущему в современном жестоком мире, суждения нового знакомого казались несколько наивными, однако, оспаривать их смысла, вне всякого сомнения, не было. Ноэль был убежден в своей правоте, уверен в своем народе и в бесконечности странных традиций, да и рассказ он начал не для того, чтобы слушать возражения.

– Единственной привилегией короля можно считать слово, – монарх, судя по всему, спустивший наглецу его сомнения, продолжил свой рассказ, – Слово короля непреложно, оно значит больше, чем любые законы. Если монарх произносит слово, все будет происходить так, как им было сказано…

– Стоп! – Себастьян, юноша весьма пылкий, да к тому же обладающий недюжинной сообразительностью, хмурясь, вскинул одну руку в воздух. Единорог, запнувшись от неожиданности, пошатнулся, и парень, опасно зашатавшись в седле, поторопился вновь уцепиться за пояс спутника обеими руками.

– Прошу прощения, но получается, что, когда ты сказал там, в пещере, чтобы слушали твое слово…

– Я произнес слово, – Ноэль, и в самом деле относящийся к дерзкому мальчишке, спасенному им от смерти, очень снисходительно, мягко улыбнулся, – И мое слово непреложно, Себастьян – ты был призван дабы спасти нас. Ты – наше спасение, наш спаситель, я сказал…

– Но я же даже не имею понятия, от чего вас спасать! – возглас прозвучал чрезвычайно громко, и юноша поспешил перейти на шепот. Быть услышанным войском, вызвать ропот и волнения ему не хотелось.

– Я по сию пору не имею понятия, кто такие эти дамнеты, как я оказался здесь, да и вообще… Я не знаю, куда вы везете меня, почему позволяете так нагло разговаривать с вами и не приказываете меня казнить где-нибудь на дороге, я вообще ничего не знаю и не представляю, как мне себя вести! – запал кончился одновременно с воздухом в легких, и молодой человек перевел дыхание. Пожалуй, подсказывать королю, с которым он беседовал действительно очень фамильярно, идею о казни на дороге не следовало, но прочие слова его были вполне справедливы.

– Говорить так со мною – это честь, одна из тех почестей, что я пообещал тебе, – король вздохнул, несколько мрачнея, – Что же до дамнетов…

– Мой король!

Возглас, донесшийся откуда-то снизу и немного спереди, заставил монарха натянуть поводья, останавливая единорога и обратить вопросительный взгляд на окликнувшего его воина.

Себастьян, опасаясь упасть и цепляясь в целях безопасности еще и за плечо своего спутника, осторожно выглянул из-за него, тоже опуская взгляд и всматриваясь в новых собеседников.

Воинов было двое. Оба достаточно молодые, оба преисполненные чувства собственного достоинства, и оба, вне всякого сомнения, неуверенные и сомневающиеся в каких-то своих действиях.

– Мы поймали детеныша тиграла! – один из них воздел руку, сжимающую что-то, и юноша ахнул. Воин крепко держал за шиворот… маленького, жалобно попискивающего тигренка.

– Убить его? – другая рука храброго воителя поднялась, сжимая острый, ярко сверкнувший на солнце, нож, и Себастьян взволнованно подался вперед.

– Только не это! – испуганный, полный жалости вскрик как-то сам собою сорвался с его губ, и юноша предпринял неловкую попытку спуститься наземь. Король вскинул руку, останавливая своего воина, и удивленно глянул через плечо на странного пришельца.

– Тебе и в самом деле известно слишком мало о нашем королевстве, Себастьян. Тигралы – опасные хищники…

– Люди тоже! – рявкнул парень, – Но ведь их не убивают в детском возрасте, хотя кое-кого и следовало бы!

На несколько долгих секунд воцарилось тягучее молчание. Воины, пораженные такой неслыханной дерзостью юного смельчака, не смели молвить и слова; король размышлял.

И в этой нескончаемой, напряженной тишине, вдруг отчетливо прозвучал странный, пугающий звук, донесшийся откуда-то издалека – хриплое, низкое мяуканье, переходящее в вой.

– Его мать ищет его… – голос того из воинов, что удерживал тигренка, дрогнул.

– У тебя острый язычок, мальчик, – Ноэль, словно не слыша последних слов, в раздумье облизал губы. Тигралица была еще далеко, он знал это, был способен определить по звуку ее зова, поэтому времени для принятия решения пока что хватало.

– Если она увидит, что мы схватили ее детеныша, она не будет рада, – слова короля были обращены исключительно к Себастьяну, поступающему, на его взгляд, весьма опрометчиво.

– По-твоему, найдя его мертвым, она будет рада больше? – юноша нахмурился, кусая губы, – Нет… Нет, нет и еще раз нет, я не позволю убить его! Я… если вы выбрали меня спасителем королевства, то первой я спасу эту маленькую, невинную жизнь! Ух, если бы я мог спуститься…

Король медленно опустил руку, так и не отдав приказа оборвать жизнь маленького зверька, и с интересом приподнял бровь.

– И чтобы ты сделал тогда?

– Я вернул бы его матери! – последовал довольно запальчивый ответ, и Себастьян, решив не медлить более, принялся вертеться позади монарха, пытаясь спуститься с седла, а впоследствии и с единорога.

Ноэль удержал его, не позволяя упасть и сломать себе шею, однако, помощи покамест не оказывал.

Зов матери несчастного зверька повторился, раздаваясь уже ближе.

– Я прошу прощения… – советник короля, ехавший в двух шагах от своего повелителя, нахмурился и, спешившись, приблизился к единорогу, – Но это представляет смертельную опасность! Разгневанная тигралица не пощадит…

– Если так, то я умру с чувством выполненного долга! – отрезал Себастьян и, приходя в состояние без пяти минут бешенства, легко толкнул сидящего перед ним короля в спину, – Вы поможете мне спуститься или нет?!

Монарх помедлил еще несколько секунд. Он вслушался в шум ветра, силясь угадать, где сейчас находится самка тиграла, спешащая к своему детенышу, окинул внимательным взором войско, припомнил слова парня, которому сам предписал быть спасителем его королевства… И, негромко вздохнув, понимающе улыбнулся.

– Хорошо, – голос его, казалось бы, не слишком громкий, разнесся над головами воинов, как эхо в горах, – Я помогу спуститься тебе, друг мой, и позволю рискнуть жизнью, возвращая детеныша его матери. Но учти – если она попытается напасть, если она причинит тебе вред, мои лучники незамедлительно убьют и ее, и потомство.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – слегка повеселевшим голосом отозвался молодой человек, – Так… как мне спуститься?

– Держись за мою руку, – король едва заметно сузил глаза и, заведя руку за спину, крепко сжал ладонь своего спутника. Тот вновь, как и совсем недавно, почувствовал скользкую, холодную сталь рукавицы монарха и, не совсем понимая, что тот намеревается делать, вцепился в нее и второй рукой. Как оказалось, сделал это он не напрасно.

Ноэль резким, уверенно сильным движением потянул его вверх, буквально выдергивая из широкого седла, и юноша, на несколько мгновений зависнув в воздухе, зажмурился. Он действительно был весьма худощав, легок, однако, силе монарха изумляться и ужасаться все не переставал и, будучи удерживаем лишь ею, ощущал себя тряпичной куклой.

Король начал медленно, осторожно опускать его вниз, не выпуская, не позволяя упасть. Потянулись мгновения.

Себастьян, зажмурившись, крепко цеплялся за ладонь повелителя, только сейчас как-то очень четко и ясно сознавая, что боязнь высоты – вещь вполне реальная и довольно грозная, и шутить над ней, как он делал когда-то, – верх глупости. Впрочем, говоря начистоту, в этом королевстве, в этом мире, куда он попал каким-то странным способом, вообще пока не было ничего, что бы могло представлять достойный предмет для шуток.

Крепкие и сильные руки внезапно сжали его талию, поддерживая снизу, и королевская длань вдруг выскользнула из его хватки. Прежде убежденный, что руку монарха сжимает очень сильно, юноша испытал мимолетное разочарование.

Его поставили наземь, отпустили, и молодой человек, наконец обретший твердую почву под ногами, приосанился, ощущая, как на него накатывает уверенность в собственных силах.

Он мимолетно оглянулся на того, кто помог ему не сломать ноги, упав с высоты единорога и, обнаружив советника, натужно улыбнулся, бормоча слова благодарности. А после, не медля более ни секунды, подстегнутый новым воплем матери маленького зверька, решительно приблизился к воину, держащему последнего за шкирку и осторожно принял его на руки, с интересом разглядывая. И тотчас же не смог сдержать изумления.

– Но это не тигр!

Зверек, вне всякого сомнения, имеющий ярко выраженную тигриную окраску, тигриное строение тела, насколько можно было судить по малышу, и в самом деле представлял собою довольно странное творение природы. Маленькие ушки его походили скорее на уши рыси, обладая заметными кисточками на конце, а вот хвостик, который малыш испуганно поджимал, мог бы принадлежать льву, обладая на конце кисточкой. Расцветки, впрочем, все эти части его тела были вполне тигриной. Как и маленькие, слабенькие крылышки на спине, растущие откуда-то из области лопаток.

Король, услышав удивленный возглас своего нового друга, немного склонился к нему со спины единорога.

– Разумеется. Это детеныш тиграла, но не тигра. Тигры встречаются несколько южнее, в эти области они, как правило, не забредают. Тигралы же кочуют с места на место, и встретить их можно по всему королевству.

– Удивительное создание… – Себастьян покачал головой и осторожно погладил маленького зверька между ушек, – Не могу понять, как вам пришло в голову убить этого малыша! Как мне найти его мать?

Хриплое, протяжное, уже кажущееся довольно нервным и напряженным мяуканье беспокоящейся самки, как ответ на его слова, разнеслось над всем полем, где остановилось войско Ноэля. Последний легко пожал плечами.

– Зов доносится с той стороны, – он указал куда-то на северо-запад поля, – Иди туда. Почуяв мать, детеныш позовет ее, и она явится.

Парень решительно кивнул и, гордо приподняв подбородок, без тени сомнения направился в указанную сторону. Он шел, отчаянно борясь с невольным страхом перед неизвестным, но, вероятно, крупным и опасным существом, и старательно скрывал это. Шел, преисполненный уверенности в правильности своего поступка и надежды на то, что матери маленького тиграла хватит ума, чтобы понять, что он спас ее дитя.

Войско, пораженное этой почти безрассудной смелостью, замерло, глядя ему в след. Чем дальше от них отходил юноша, тем более тонким, более слабым он казался и его беззащитность перед клыками и когтями разъяренной хищницы становилась все более и более очевидна.

Советник, не сводящий взгляда с удаляющегося спасителя, сделал шаг ближе к единорогу короля.

– Ноэль… – голос его прозвучал тихо: афишировать оказанной ему чести звать монарха по имени, мужчина не хотел, – Ты уверен, что это правильно? Если этот юноша и в самом деле был призван спасти нас, если лишь он сумеет развеять тени над Даирнасом, можно ли было позволить ему?..

– Если он призван спасти Даирнас, – негромко вымолвил король, – То должен спасти не только людей, населяющих его.

***

Была чудесная летняя погода – не слишком жарко, но и не слишком холодно. Солнышко мягко озаряло поле, грея, но не опаляя, по временам налетающий легкий ветерок делал его тепло еще более нежным.

Себастьян уверенно шагал вперед, приминая ногами сочную, зеленую траву, осторожно прижимал к себе притихшего зверька, и сумрачно размышлял, что этот день, вне всякого сомнения, просто идеален для того, чтобы быть растерзанным диким хищником.

И, тем не менее, останавливаться он даже не думал. Вернуться назад, к войску, принести маленького тиграла туда значило бы обречь его на неминуемую гибель. Оставить здесь, среди травы, такого маленького и беззащитного, значило бы тоже самое.

Значит, выбор был только один, и молодой человек сделал его.

Текли секунды, слагающиеся в минуты, он шагал и шагал вперед, погруженный в свои невеселые помыслы, как вдруг зверек на его руках завозился и потянул носом воздух. Себастьян, пропустивший это мгновение, прошел еще несколько шагов, и вдруг крылатый котенок громко запищал, во всю силу своих крошечных легких призывая маму.

Та не замедлила ответить.

Хриплое, грозное, громкое мяуканье пронеслось над полем, и молодого человека вдруг обдало мощным потоком ветра. Он попятился, торопливо прикидывая, что если у маленького тиграла есть крылышки, то у взрослой особи, наверное, они тоже должны иметься. И, вероятнее всего, не маленькие.

На юношу упала тень, и в следующую секунду рядом с ним, на расстоянии полутора шагов, приземлилась на землю мать малыша, которого он держал на руках.

Земля содрогнулась.

Себастьян сглотнул.

Тигралица была роскошна. Размером она вдвое превышала взрослого самца тигра, окрас имела яркий, четкий и заметный. Большие уши с кисточками на концах были насторожены; желтые глаза подозрительно созерцали незнакомого человека. Большой коричневый нос быстрыми движениями втягивал воздух – мать детеныша принюхивалась, присматривалась к неизвестному существу. Длинный хвост с кисточкой на конце метался в воздухе, давая понять, что животное недовольно, но огромные, мощные, прекрасные крылья изумительно-тигрового цвета оно все-таки уже сложило, не пытаясь вновь создавать ими сильных воздушных потоков.

– Не сердись, – Себастьян сглотнул еще раз и, стараясь говорить как можно увереннее, взглянул прямо в глаза большой крылатой кошке, – Я возвращаю тебе твоего детеныша, вот он… – он немного присел, не отводя взгляда от желтых глаз напротив и осторожно поставил тиграленка на траву. Тот, мгновенно сориентировавшись, ощущая родной и знакомый запах, вперевалочку затопал к матери.

– Я не обидел его, – твердо произнес парень, – Просто вернул тебе.

Тигралица недоверчиво сузила глаза и, вдруг обнаружив возле больших лап какое-то маленькое, смутно знакомое существо, подозрительно оскалилась, склоняя большую голову и внимательно обнюхивая малыша. Затем, явственно убежденная, что постороннего ребенка ей не подсунули, успокаивающе провела широким розовым языком по маленькой голове тиграленка и решительным движением большой лапы задвинула его куда-то себе под живот. Крылатый котенок обрадованно пискнул и поспешил прижаться к задней лапе матери.

Последняя же, вновь подняв голову, опять обратила внимание на стоящего перед ней человека. Несколько мгновений она созерцала его, изучая, решая, достоин ли он доверия, а затем вдруг как-то внезапно подалась вперед, касаясь самым кончиком влажного носа носа юноши. Тот растерянно замер, не слишком хорошо представляя, как следует вести себя – отшатнуться ли назад, или напротив, изобразить радость от такого дружеского прикосновения? А было ли оно вообще дружеским? Может, тигралица так изучает его на предмет съедобности, может, сейчас она откроет свою огромную пасть и…

Пасть хищницы действительно приоткрылась. Себастьян приказал себе потерять сознание, однако, подчиниться приказу почему-то и не подумал.

Детеныш, совершенно удовлетворенный свершившейся встречей, умиротворенно возился под животом матери; воины на дальнем конце поля, напряженные не меньше того, кого полагали спасителем, натягивали луки, готовые в любую секунду спустить тетиву, как вдруг…

Ощутив, как большой шершавый язык прошелся по его лицу, молодой человек поначалу не поверил сам себе. Однако, в следующее мгновение огромная голова самки тиграла дружески ткнулась ему в грудь, и до слуха изумленного парня донеслось низкое, утробное мурлыканье. Это было именно мурлыканье, а не рычание, и Себастьян, бывший большим любителем кошек, ни в коем случае не смог бы перепутать эти два звука.

Не в силах сдержать улыбку, он аккуратно поднял руку, чтобы не испугать дикую кошку, и бесстрашно почесал ее за большим ухом. Тигралица удивленно дернула последним, но, вероятно, лаской осталась довольна, потому как с видимым наслаждением потерлась о плечо своего нового друга. Тот, едва не упав от неожиданности, весело рассмеялся и, погладив огромную кошку по голове, вздохнул от счастья. Похоже было, что новый контакт с животным миром Даирнаса, в отличие от опыта общения с единорогом, завершился вполне успешно, и это не могло не радовать.

– Иди, – ласково проговорил он, мягко гладя тигралицу по голове, – Тебе надо заботиться о своем котенке, иди. Может, еще и свидимся когда…

Тигралица особенно громко мурлыкнула и, мягко боднув нового друга в плечо, деловито отвернулась от него, уделяя, наконец, заслуженное внимание ребенку. Тот, счастливый этим, бросился навстречу материнской морде, но практически сразу оказался ловко пойман за шкирку и поднят в воздух. В следующую секунду огромная дикая кошка, распахнув большие сильные крылья, неловко подпрыгнула и, взмахнув ими, поджала под себя все четыре лапы.

Несколько минут Себастьян стоял и смотрел, как невиданный, совершенно потрясающий зверь улетает от него, унося своего детеныша. Затем махнул им вслед рукой и, широко улыбаясь, слегка покачал головой.

– До чего же классная зверюга… – сорвался с губ восторженный шепот, и молодой человек, решительно повернувшись, зашагал вновь к королевскому войску.

Воины встретили его, как героя. По плечу восхищенно хлопали, до слуха доносились одобрительные возгласы, а король, улыбка на губах которого была едва ли не шире улыбки его протеже, к изумлению последнего, легко спрыгнул с единорога и, подойдя к спасителю, обнял его одной рукой за плечи.

– Должен признать, друг Себастьян, что даже я не сумел бы оказать тебе почестей, столь же великих, как оказало это животное. Полагаю, что отныне ты тоже обрел верного друга среди животного мира нашего королевства, и я счастлив этому. Но теперь, думаю, пришел черед поговорить о вещах более печальных, поговорить о том, что же угрожает Даирнасу. Итак, мой друг, я собираюсь поведать тебе о дамнетах…