Тени над Заполярьем

На чашах весов

Намерения Верховного командования Вермахта в отношении Советского Заполярья в общих рамках плана «Барбаросса» выглядели следующим образом. В первые же недели войны горнострелковый армейский корпус «Норвегия»[22] генерала Эдуарда Дитля (Eduard Ditl) должен был захватить Мурманск и Полярный, лишив тем самым баз все советские боевые корабли и транспортные суда. Правда, в этом вопросе имелся некоторый нюанс, о котором будет рассказано чуть ниже. От Кригсмарине требовалось защитить морские коммуникации от возможных атак эсминцев и подводных лодок Северного флота.

Задачи Люфтваффе определялись директивой № 44355/41 Верховного командования Вермахта от 7 апреля 1941 г. Согласно ей, 5‑й воздушный флот, которым командовал генерал-оберст Ханс-Юрген Штумпф (Hans-Jurgen Stumpf), должен был «как можно быстрее разрушить сооружения порта Мурманск, нарушить морские сообщения противника в Баренцевом море путем потопления кораблей и минирования». Ему также поручалось разрушить шлюзы на Беломоро-Балтийском канале имени Сталина и заминировать сам канал, чтобы не допустить перевода по нему боевых кораблей с Балтийского моря на Север.

Штаб флота располагался в Осло – за полторы тысячи километров от района, в котором вскоре предстояло действовать. Поэтому его начальник штаба – оберст-лейтенант Андреас Нильсен (Andreas Nielsen) – в июне 1941 г. прибыл в Киркенес, так сказать, для оперативного управления на месте.

Для решения поставленных задач в распоряжении Нильсена были довольно скромные по численности ударные силы:

– тридцать шесть пикирующих бомбардировщиков Ju-87R-2 из IV.(St)/LG1 под командованием 27-летнего гауптмана Арнульфа Блазига (Arnulf Blasig), базировавшиеся на аэродроме Киркенес;

– десять бомбардировщиков Ju-88A-5 из 5-й эскадрильи KG30 «Адлер», находившиеся на аэродроме Банак;

– истребительная группа «Киркенес» во главе с гауптманом Альфредом фон Лойевски (Alfred von Lojewski), в которую входили пять Bf-110D из 1.(Z)/JG77 и около тридцати Bf-109E из 1-й, 13-й и 14-й эскадрилий JG77.

Кроме того, в Киркенесе размещались три Ju-88D-2 из 1-й эскадрильи дальней разведки Aufkl.Gr.124, а в гаванях Тромсё и Киркенеса базировались гидросамолеты He-115 и Do-18 из 1-й эскадрильи Kü.Fl.Gr.406.

Противостоявшие им ВВС Северного флота, которые возглавлял генерал-майор А. А. Кузнецов, были более многочисленными. По состоянию на 21 июня 1941 г. в них входили:

– 72-й САП майора Г. П. Губанова, насчитывавший 49 истребителей: двадцать восемь И-15бис, семнадцать И-153 «Чайка» и четыре И-16,[23] а также одиннадцать двухмоторных бомбардировщиков СБ;

– 118-й отдельный разведывательный авиаполк (ОРАП), имевший 37 одномоторных летающих лодок МБР-2 и семь двухмоторных гидросамолетов ГСТ. Последние представляли собой лицензионный вариант знаменитой летающей лодки PBY-1, спроектированной американской фирмой «Консолидейтед» и получившей известность под наименованием «Каталина»;[24]

– 49-я отдельная эскадрилья (ОАЭ), имевшая десять МБР-2;

– 24-е авиазвено связи из двух таких летающих лодок.

Все колесные самолеты базировались на аэродроме Ваенга, в 18 км северо-восточнее Мурманска, а гидросамолеты – в расположенной поблизости базе в губе Грязная, на восточном берегу Кольского залива.

Пикирующий бомбардировщик Ju-87B-2 «L1+XF» из штабного звена IV.(St)/LG1, аэродром Банак, Северная Норвегия, весна 1941 г.

Истребитель Bf-109E командира 1./JG77 обер-лейтенанта Хорста Карганико (Horst Carganico), аэродром Банак, весна 1941 г.

Действия флотской авиации в случае необходимости могли поддержать истребители 1-й смешанной авиадивизии (САД) под командованием полковника М. М. Головни, чей штаб находился в Мурманске:

– на аэродроме Шонгуй, в 25 км южнее Мурманска, базировался 145-й истребительный авиаполк (ИАП), который имел пятьдесят шесть И-16;

– на аэродроме Мурмаши, в 17 км юго-западнее Мурманска, – 147-й ИАП, располагавший тридцатью четырьмя И-153 и девятнадцатью И-15бис.

Кроме того, в состав авиадивизии входил 137-й бомбардировочный полк (БАП), размещавшийся на аэродроме Африканда и имевший тридцать восемь СБ.

Если подвести некоторые итоги, то картина выглядит следующим образом. Против 46 бомбардировщиков и 35 истребителей, имевшихся под началом оберст-лейтенанта Нильсена, советская флотская и армейская авиация располагала в районе Мурманска в общей сложности 158 истребителями. Таким образом, она имела над силами Люфтваффе в Заполярье общее численное превосходство, причем без учета самолетов-разведчиков, как минимум в 2,3 раза. В соотношении же истребителей эта разница составляла уже более четырех с половиной раз.

В то же время дело с организацией наземной противовоздушной обороны обстояло неважно. Согласно предвоенным планам, Мурманск, Кировскую железную дорогу и другие важные объекты: аэродромы, ГЭС и прочие, прикрывал Мурманский бригадный район ПВО во главе с полковником А. Н. Курочкиным. Однако сил и средств, то есть бойцов и техники, для всего этого, как и во многих других районах СССР, не хватало.

В итоге Мурманск защищала одна-единственная 76-мм батарея из 33-го ОЗАД. К этому времени население города составляло уже 130 тысяч человек, а его жилой фонд насчитывал 44 700 кв. метров. Правда, большая часть домов была построена из самого простого и дешевого материала – из дерева, и лишь на центральных улицах возводились пяти– и шестиэтажные дома.

Еще по одной такой же батарее того же 33-го дивизиона находилось около станции Кола, а также около поселка Мурмаши, поблизости от которого располагались аэродром и Туломская ГЭС. Наблюдение за воздушным пространством над безлюдными и неприветливыми районами вокруг Мурманска осуществляли посты 73-го отдельного батальона ВНОС.

Первые дни

Изменчивая погода внесла серьезные коррективы в начало боевых действий в небе над Советским Заполярьем. Так, из Киркенеса не смог подняться ни один самолет Люфтваффе. Лишь отдельные Ju-88A из 5-й эскадрильи KG30, вылетевшие с аэродрома Банак, подвергли бомбежке поселок Ура-Губа. Тогда же вой сирен воздушной тревоги впервые услышали и жители Мурманска. Политрук медико-санитарной команды М. С. Лукашин вспоминал: «На рассвете 22 июня 1941 г. я был срочно вызван в штаб МПВО и получил распоряжение о немедленном развертывании команды в боевую готовность. Личный состав оповестили цепочкой, и в 5.30 утра все бойцы и командиры уже получили табельное снаряжение». Однако бомбы тогда упали не на сам город, а на железнодорожную станцию и поселок Кола, расположенные в нескольких километрах к югу.

Тут необходимо сделать одно важное примечание. В массовом сознании жителей Советского Союза, а теперь и России благодаря кинофильмам, книгам и всему тому, что именуется пропагандой, крепко укоренился миф о том, что Великая Отечественная война началась на рассвете 22 июня сразу на всем огромном пространстве от Баренцева до Черного моря.

Однако это было далеко не так, поскольку на тот момент не все государства, граничащие с СССР с запада, объявили ему войну. Так, например, Венгрия ограничилась лишь тем, что привела свои войска в состояние повышенной боевой готовности. И на всем протяжении советско-венгерской границы в тот день стояла такая же тишина, что и накануне.

Аналогичная ситуация была в Советском Заполярье. Норвегия, оккупированная Третьим рейхом, не имела тогда общей границы с Советским Союзом. Две дивизии горных егерей генерала Дитля, сосредоточенных в районе Киркенеса, отделял от советской территории так называемый Восточный Финнмарк – район города Петсамо,[25] принадлежавший пока еще нейтральной Финляндии.

Так что им оставалось лишь ждать, пока финны не примут решение вступить в войну против СССР. И пока, как говорится, суть да дело, штаб 5-го воздушного флота решил усилить свою группировку в Киркенесе, направив туда 6-ю эскадрилью KG30.

На следующий день метеоусловия над Кольским полуостровом по-прежнему оставались плохими. Тем не менее «Юнкерсы» все же смогли совершить первый налет непосредственно на сам Мурманск, а также сбросить мины в Кольский залив. Тогда зенитчики батареи 33-го ОЗАД, оборонявшей город, впервые открыли огонь.

24 июня группы из трех – шести бомбардировщиков Люфтваффе совершили налеты на Полярный и позиции советских войск на полуостровах Средний и Рыбачий. Вечером они снова атаковали Мурманск, сбросив бомбы на Рыбный порт. Несколько взрывов прогремели в расположенном поблизости жилом квартале – на улице Комсомольской, в районе бани № 1. В стоявшем рядом здании детского сада взрывной волной выбило все стекла. Дети, услышав свист бомб, успели лечь на пол и не пострадали, но погиб истопник и получила ранения воспитательница.

Затем один из самолетов, участвовавших в бомбежке Мурманска, прошел на бреющем полете прямо над аэродромом Ваенга, где базировался 72-й САП ВВС Северного флота. За ним вдогонку в 19.20 взлетел одиночный И-16. Его пилотировал командир звена 5-й эскадрильи старший лейтенант Б. Ф. Сафонов, для которого это был второй боевой вылет. Советский летчик на взлете сначала потерял противника, но потом, набрав высоту около 200 метров, снова увидел его.

Как затем доложил Сафонов, приблизительно через четыре минуты он догнал самолет, который опознал как «финский бомбардировщик Хейнкель-111». Открыв по нему огонь с дистанции 150 метров, он продолжал стрелять, пока тот не взорвался в воздухе. Затем в обшивке хвостового оперения «ишака» и в капоте его двигателя обнаружили застрявшие куски дюралюминия. Обломки вражеского бомбардировщика рухнули в губу Большая Волоковая, между полуостровами Средний и Рыбачий.

В тот день о двух сбитых самолетах впервые рапортовали и зенитчики. Об одном отчитались артиллеристы 3-й батареи 33-го ОЗАД, а о втором – 581-я батарея ПВО Северного флота старшего лейтенанта В. В. Стебнева.

Фактически же 24 июня немцы потеряли только один бомбар-дировщик. Из боевого вылета на бомбежку Мурманска не вернулся Ju-88A-5 W.Nr.8173 «4D+IP» из 6-й эскадрильи KG30. Что с ним произошло, никто не знал. Поэтому все четыре члена его экипажа – пилот унтер-офицер Рейнхард Шеллерн (Reinhard Schellern), штурман фельдфебель Хейнц Иренс (Heinz Irens), бортрадист ефрейтор Георг Крецки (Georg Crecki) и бортстрелок ефрейтор Оскар Фиртель (Oskar Viertel) – были объявлены пропавшими без вести.

Можно с большой долей вероятности утверждать, что этот «Юнкерс» стал жертвой Бориса Сафонова. Это был первый самолет Люфтваффе, сбитый как самим будущим флотским асом, так и вообще истребителями ВВС Северного флота.

Здесь необходимо сделать одно важное замечание по смыслу дальнейшего повествования. Авторы не будут останавливаться на воздушных боях над Советским Заполярьем и налетах на аэродромы, поскольку и те и другие уже и так подробно описаны. Как следует из названия, в данной книге рассматриваются действия Люфтваффе исключительно против кораблей и судов Северного флота и союзников, не нашедшие ранее достаточного освещения. Описание же сопутствующих им воздушных боев, если таковые вообще при этом были, дается только для представления общей картины боевых действий.

25 июня 1941 г. произошло событие, повлекшее за собой кардинальный поворот в войне в Советском Заполярье. Несмотря на свой формальный нейтралитет, финны предоставили Люфтваффе право использовать свои аэродромы для ударов по целям на советской территории. Накануне в сводке Совинформбюро говорилось: «Финляндия предоставила свою территорию в распоряжение германских войск и германской авиации. Вот уже десять дней происходит сосредоточение германских войск и германской авиации в районах, прилегающих к границам СССР».

Естественно, что это не могло остаться безнаказанным, и 25 июня 150 бомбардировщиков ВВС Красной Армии совершили налеты сразу на восемнадцать финских аэродромов. При этом бомбежки повлекли многочисленные жертвы среди гражданского населения расположенных рядом с аэродромами населенных пунктов. Особенно много разрушений было в рабочих районах города Турку.

Уже в тот же день финский премьер-министр Рангель, выступив по радио, объявил, что Советский Союз первым начал военные действия и что Финляндия вступает в войну против него.[26] Это стало сигналом для горнострелкового корпуса «Норвегия». В соответствии с планом под кодовым наименованием «Северный олень» («Renntier») он вступил на территорию Восточного Финнмарка, чтобы вместе с финнами обеспечить защиту никелевых рудников в районе Петсамо.

Тем временем погода над побережьем Баренцева моря и Кольским заливом улучшилась настолько, что 25 июня в дело наконец-то смогли вступить Ju-87R-2 из IV.(St)/LG1. Две эскадрильи нанесли удары по порту Мурманска и аэродромам Мурмаши и Ваенга, правда, без большого успеха. Командир группы гауптман Блазиг позднее писал: «Плохая погода в первые дни войны на нашем участке фронта дала русским время, чтобы рассредоточить «парадное построение» их самолетов на аэродромах, больше соответствующее мирному времени, которое было зафиксировано фоторазведкой до начала войны. Позднее самолеты стояли уже далеко друг от друга в капонирах. Соответственно налеты «Штук» на аэродромы юго-западнее и северо-восточнее Мурманска дали очень незначительный эффект. Истребительное прикрытие этих аэродромов было не очень сильным».

26 июня бомбардировщики Ju-88A из 5-й и 6-й эскадрилий KG30 нанесли удар по железнодорожному вокзалу в Мурманске. В результате полотно дороги в трех местах было разрушено и разбит стрелочный перевод. Несколько бомб разорвалось на прилегающих к вокзалу улицах Коминтерна и Привокзальной. По данным службы местной противовоздушной обороны (МПВО),[27] во время бомбежки погибли два человека и пятеро получили ранения.

В течение 27 июня «Штуки» из IV.(St)/LG1 несколько раз атаковали позиции советских войск на полуострове Рыбачий. Однако, как сообщается в немецких источниках, из-за плохих погодных условия им не удалось добиться каких-либо видимых успехов.

На следующий день Ju-87 продолжали наносить удары по различным наземным целям. В период между 11.40 и 12.40 экипажи 11-й эскадрильи LG1 атаковали бункера в районе поселка Новая Титовка, расположенного в южной оконечности губы Титовка. Затем между 14.45 и 15.50 целями пилотов «Штук» были казармы советских частей, размещенных на полуострове Рыбачий. А вечером – с 18.10 до 18.50 – они бомбили сооружения в поселке Титовка, расположенном на берегу одноименной реки.

В тот же день – 28 июня – последовал уже пятый по счету налет на Мурманск. На этот раз основной удар пришелся по Торговому порту, где сгорел склад бочек с горючим. Во время безуспешных попыток его тушения получили сильные ожоги четырнадцать бойцов МПВО.

Вскоре выяснилось, что интенсивность воздушных ударов Люфтваффе возросла неспроста. В 03.00 29 июня началась операция под кодовым наименованием «Серебристая лиса» («Silberfuchs») – наступление из района Петсамо горнострелкового корпуса «Норвегия», имевшее конечной целью захват Мурманска. Основной удар горных егерей пришелся по одному-единственному 95-му стрелковому полку, который был выдвинут к границе всего лишь несколько дней назад и еще просто не успел организовать оборону. В итоге, неся большие потери, полк начал беспорядочно отходить на восток, к поселку Титовка. При этом к нему «присоединились» и подразделения 325-го стрелкового полка, направлявшиеся к нему на помощь.

В то же время все последующие немецкие атаки на позиции 23‑го укрепрайона, защищавшего полуострова Рыбачий и Средний, успеха не принесли. Это стало возможным благодаря двум обстоятельствам. Во-первых, полковник М. К. Пашковский, командовавший укрепрайоном, успел за месяц до начала войны завершить возведение оборонительных сооружений, которые господствовали над дорогой Петсамо – Титовка. А во-вторых, большую роль в отражении атак сыграл огонь 100-мм и 130-мм орудий береговых батарей, размещенных на полуострове Среднем.

В вечерней сводке Совинформбюро сообщалось: «29 июня финско-немецкие войска перешли в наступление по всему фронту от Баренцева моря до Финского залива, стремясь прорвать наши укрепления по линии госграницы. Неоднократные атаки финско-немецких войск были отбиты нашими войсками. В результате боев за день противник, оставив в целом ряде пунктов сотни убитых и преследуемый огнем нашей артиллерии, отошел к своим укреплениям».

Корабли вступают в бой

Уже 22 июня 1941 г. Военный совет 14-й армии, которой тогда командовал генерал-лейтенант В. А. Фролов, отдал приказ о срочной переброске на западный берег Кольского залива 325-го стрелкового полка из состава 14-й стрелковой дивизии. Затем вечером 24 июня, за два дня до начала войны между Финляндией и СССР, началось выдвижение к финской границе 52-й дивизии генерал-майора Н. Н. Никишина, которая дислоцировалась в Мончегорске.

На Северный флот была возложена обязанность организовать перевозки личного состава, боевой техники, боеприпасов и снаряжения 52-й дивизии из Кольского в Мотовский залив. Для этого в Мурманске были созданы два транспортных отряда. Один был сформирован из судов Северного и Мурманского морских пароходств, а второй – из мотоботов и дрифтеров[28] мурманской базы тралового флота Севгосрыбтреста. При этом конкретные задачи обоим отрядам ставила транспортная служба Северного флота.

Первые конвои, состоявшие из одного-двух судов, пошли из Мурманска в Мотовский залив уже 23 июня. На следующий день они подверглись первым ударам с воздуха. Три Ju-88A атаковали транспорты «Шексна» и «Обь», шедшие в охранении эсминца «Громкий», но не добились попаданий. В районе острова Торос, на выходе из Кольского залива, еще три «Юнкерса» спикировали на транспорт «Моссовет», который в сопровождении тральщика следовал в поселок Новая Титовка. Бомбардировщики сбросили шесть фугасных бомб, которые взорвались в четырех-пяти метрах от правого борта «Моссовета», окатив его палубы огромными столбами воды. Однако швы усиленного противоледового корпуса транспорта, построенного на верфи в Копенгагене, выдержали динамический удар и не разошлись.

На следующий день немцы бомбили причал в Новой Титовке, куда уже пришел «Моссовет», но снова не смогли поразить его.

Наконец 26 июня Люфтваффе добились своего первого успеха в Заполярье. Ju-88 из II./KG30 атаковали в районе порта Териберка теплоход «Роза Люксембург» и добились одного прямого попадания. В результате на судне был пробит борт, погнуты переборки трюмов и машинного отделения, возникли очаги пожара. Усилиями команды повреждения удалось частично исправить, после чего судно своим ходом ушло на ремонт в Мурманск.

Сразу же после того как 29 июня началось немецкое наступление на Мурманск, Северный флот получил приказ оказывать помощь 14‑й армии. И для фланговой артиллерийской поддержки ее частей в Мотовский залив были срочно направлены эсминец «Валериан Куйбышев» под командованием капитан-лейтенанта С. Н. Максимова и малые охотники МО-121 и МО-223.

В тот же день самолеты Люфтваффе атаковали в Кольском заливе, в районе Полярного, подводную лодку К-1, минный заградитель «Мурман», малый охотник МО-122 и плавучую мастерскую «Красный горн».[29] В результате пушечно-пулеметного обстрела на кораблях имелись убитые и раненые.

Ранним утром 30 июня с МО-121 и МО-223 на побережье губы Кутовая была высажена группа корректировщиков во главе с лейтенантом П. Я. Песковым. И в 06.20 эсминец «Куйбышев» открыл огонь по частям немецкой 2-й горнострелковой дивизии в районе высоты Пери-Ярве. В течение трех часов его артиллерия выпустила 230 фугасных снарядов. При этом потери противника оценивались в две сотни убитыми и ранеными. Так ли это было на самом деле, трудно сказать, но 135-й стрелковый полк, оборонявший полуостров Средний, смог успешно отбить атаки горных егерей.

Вскоре в бухту Кутовая пришел еще один эсминец – «Урицкий» под командованием капитан-лейтенанта В. В. Кручинина. Интересно, что он в тот момент формально не входил в боевой состав Северного флота, поскольку с 1938 г. проходил капитальный ремонт. После начала войны все работы на эсминце срочно свернули и его начали направлять на боевые задания.[30]

Тем временем командир 2-й горнострелковой дивизии генерал-майор Эрнст Шлеммер (Ernst Schlemmer), встретив неожиданно сильное противодействие, запросил авиационную поддержку для своих частей. И вскоре с аэродрома Киркенес взлетели восемнадцать Ju-87R из IV.(St)/LG1, которые появились над Кутовой как раз к моменту прихода «Урицкого». Вообще-то эсминцы должны были прикрывать И-153 из 3-й эскадрильи 72-го САП, но где они находились в тот момент, история умалчивает.

Эсминец «Гремящий»

Эсминец «Валериан Куйбышев»

В течение пятнадцати минут «Штуки» атаковали корабли, которые, удачно маневрируя, смогли избежать прямых попаданий. Однако в результате близких разрывов бомб повреждения все же получили «Урицкий» и один из малых охотников. На эсминце осколками был тяжело ранен один моряк и еще четверо – легко.

Одновременно эсминцы и малые охотники вели интенсивный зенитный огонь. Согласно советским источникам, артиллеристы «Урицкого» сбили один самолет. Моряки с МО-223 заявили еще об одном сбитом бомбардировщике, который они опознали как «Юнкерс-88» и экипаж которого на парашютах приземлился в районе Новой Титовки.

В действительности в тот день Люфтваффе не потеряло над Заполярьем ни одного Ju-88. Однако в 09.25 во время атаки кораблей в бухте Кутовая прямым попаданием зенитного снаряда действительно был сбит один самолет из IV.(St)/LG1 – Ju-87R-2 W.Nr.5878. Его пилот – лейтенант Рольф Мюллер (Rolf Müller) – был ранен, но смог спастись, а бортстрелок-радист унтер-офицер Карл Кёлерт (Karl Köhlert) погиб.

Не дожидаясь нового удара с воздуха, оба эсминца и МО-223 поспешили скрыться в тумане, поднимавшемся над Мотовским заливом. В губе Кутовая остался один МО-121 под командованием лейтенанта И. А. Кроля, который должен был снять с берега группу корректировщиков.

В этот момент в воздухе появилась новая группа Ju-87R. Это были самолеты 11-й эскадрильи LG1, поднявшиеся из Киркенеса в 10.10. Не обнаружив более достойной цели в виде эсминцев, они обрушились на малый охотник. Отчаянно маневрируя, катер уклонялся от падающих бомб, ведя при этом огонь из двух 45-мм пушек и двух 12,7-мм пулеметов.

Одна из бомб все же разорвалась в непосредственной близости от МО-121. В результате малый охотник получил тяжелейшие повреждения. На нем была разворочена корма и выведен из строя один из трех моторов. Затем ему лишь чудом удалось своим ходом дойти до базы в поселке Ура-Губа. За мужество и умение, проявленные в этом бою, командир охотника лейтенант Кроль, его помощник лейтенант А. В. Бородавко и рулевой Б. Н. Векшин были награждены орденами Красного Знамени.

Катерники доложили, что сбили тогда два вражеских самолета, но это не подтверждается данными Люфтваффе. Упоминавшийся выше Ju-87R-2 лейтенанта Мюллера был единственным самолетом, потерянным немцами в Советском Заполярье за весь тот день.

К 3 июля 1941 г. части горнострелкового армейского корпуса «Норвегия» вышли к реке Западная Лица, но с ходу форсировать ее не смогли. На несколько дней немцы прекратили атаки, чтобы подтянуть тылы и необходимое пополнение. Вечерняя сводка Совинформбюро скромно сообщала: «На Мурманском, Кандалакшском и Ухтинском направлениях наши войска вели бои с отдельными группами противника, вклинившимися на нашу территорию».

Командование Северного флота регулярно направляло в губу Западная Лица небольшие корабли, которые вели беспокоящий огонь по позициям горных егерей и оказывали поддержку обороняющимся частям 52-й стрелковой дивизии. 9 июля эту задачу выполнял тральщик Т-890, имевший скромное вооружение в виде двух 45-мм пушек и двух счетверенных 7,62-мм пулеметных установок.

Этот корабль водоизмещением 613 тонн к тому времени уже имел богатый боевой опыт. Он был построен еще в 1913 г. на верфи «Смит Док Компании» в городе Мидлсбро, на западном побережье Великобритании. Тогда же он был приобретен правительством Российской империи и под названием «Патрон» включен в Сибирскую флотилию как портовое судно. С началом Первой мировой войны его вооружили и переоборудовали в тральщик.

В июле 1915 г. «Патрон» уже официально был переклассифицирован в тральщик и в этом качестве включен в боевой состав Балтийского флота. Через три года – в начале августа 1918 г. – последовала новая метаморфоза, и теперь корабль уже числился сторожевиком. Затем в январе 1923 г. его исключили из состава Балтфлота и передали для дальнейшего использования тресту «Севглаврыба».

Десять последующих лет судно, которое теперь уже было траулером «Налим», проплавало в Баренцевом и Белом морях. 9 августа 1933 г. его снова мобилизовали на военную службу как тральщик и под обозначением Т-31 включили в состав Северной военной флотилии. Затем 23 ноября 1939 г. корабль получил свое новое и, как оказалось, последнее обозначение – тральщик Т-890.

Тральщик Т-890

Команда малого морского охотника Северного флота ведет огонь по немецким самолетам

День 9 июля 1941 г. стал последним в его биографии. Устав от корабельных обстрелов, горные егеря вызвали на помощь авиацию. Вскоре в воздухе появились «Юнкерсы», которые один за другим спикировали на одинокий тральщик. Получив несколько прямых попаданий, тральщик буквально скрылся под клубами дыма и пара. Затем он перевернулся и ушел на дно Западной Лицы вместе с большей частью своей команды из 44 человек.

10 июля Ju-87B-2 из 11-й эскадрильи LG1, по-прежнему действовавшие с аэродрома Киркенес, нанесли серию новых ударов по советским войскам. Утром между 09.30 и 10.25 они атаковали колонны с подкреплениями и грузами, двигавшиеся к Западной Лице. Затем днем, в период между 13.50 и 14.45, «Штуки» бомбили позиции артиллерийских батарей на полуострове Рыбачий, которые сильно досаждали егерям Дитля, ведя регулярный огонь по их северному флангу. И уже вечером – с 16.30 до 17.50 – они совершили налет на боевые корабли и транспорты, находившиеся в районе губы Титовка.

В результате авиаударов в бухте Эйна, на южном побережье полуострова Рыбачий, и в прилегающей акватории Мотовского залива были потоплены научно-исследовательское судно «Персей», использовавшееся после начала войны в качестве транспорта, шаланда «Двинская-2» и девять мотоботов.

11 июля Вермахт возобновил наступление в направлении на Мурманск. Горные егеря на надувных десантных шлюпках и на захваченных рыбачьих лодках форсировали губу Западная Лица в южной ее части и начали продвигаться в юго-восточном направлении. Между 11.35 и 12.45 «Штуки» из 11.(St)/LG1 атаковали позиции советской зенитной артиллерии, расположенные в районе реки Западная Лица. В то же время остальные самолеты IV.(St)/LG1 в 12.54 подвергли бомбежке аэродром Ваенга, причинив ему лишь незначительный ущерб.

Поздним вечером того же дня девять Ju-87 из 12-й эскадрильи LG1 снова вылетели из Киркенеса, благо что полярный день еще продолжался. На сей раз их целью стали сторожевой корабль «Смерч» и два малых охотника, которые обстреливали позиции горных егерей в районе Западной Лицы. В 22.10 они атаковали корабли, и в результате близких разрывов сброшенных ими бомб повреждения получил катер МО-141.

В то же время пулеметным огнем все с того же МО-141 был сбит Ju-87B-1 W.Nr.5424. Пилот самолета – обер-лейтенант Герхард Агартер (Gerhard Agarther) – смог дотянуть до берега, после чего вместе с бортстрелком-радистом унтер-офицером Хорстом Зин-гером (Horst Singer) выпрыгнул на парашюте.

Ju-87R-2 из 11-й эскадрильи LG1 в ходе боевого вылета над Кольским полуостровом

Обер-лейтенант Герхард Агартер (справа) и его бортстрелок-радист унтер-офицер Хорст Зингер (в центре) принимают поздравления после 100-го боевого вылета

Агартер позднее вспоминал: «Вечером 11 июля 1941 г. пришло сообщение о русском военном корабле[31] в заливе Лица, который требовалось немедленно атаковать. Незадолго до полуночи мы – 12-я эскадрилья – на высоте примерно 2500 метров были над целью. Корабль находился у входа в залив, совершал оборонительные маневры и вел огонь из своих зениток. Когда я начал пикирование, моя машина была поражена, вероятно, прямо в двигатель, который сразу же заглох, но не загорелся.

Так как у меня еще было достаточно высоты, я смог в крутом планировании достичь западного берега залива Лица. Вынужденная посадка была слишком рискованной при тамошнем рельефе. Поэтому сначала выпрыгнул с парашютом мой бортрадист, а затем на высоте примерно 400 метров и я. Машина разбилась.

Затем мы совершили очень утомительный, трудный марш длиной почти 20 километров на запад и недалеко от реки Титовка достигли позиций немецких горных стрелков. На следующий день нас доставили в штаб генерала Дитля, а оттуда мы вернулись обратно в Киркенес».

В ходе этого вылета 12-я эскадрилья LG1 лишилась еще одной машины. Уже на обратном пути на Ju-87R-1 W.Nr.5469 неожиданно загорелся двигатель. Стало ли это следствием повреждения зенитным огнем или же банальной технической неисправности, так и осталось неизвестным. Пилот успел совершить аварийную посадку в Киркенесе и вместе с бортстрелком выбрался из самолета, прежде чем тот был полностью охвачен пламенем.

В завершение длинного дня «Штуки» уже из 11-й эскадрильи между 23.15 и 00.35 подвергли бомбежке бараки, расположенные на берегу губы Титовка.

Днем 12 июля сторожевой корабль «Смерч», которого сопровождали малые охотники МО-123 и МО-133, снова вошел в губу Западная Лица. В течение семидесяти минут он выпустил по немецким позициям 280 снарядов из своих двух 100-мм орудий, уничтожив при этом, согласно советским данным, несколько огневых точек и до двухсот солдат и офицеров.

Когда сторожевик уже вышел в Мотовский залив, его атаковали тринадцать Ju-87 из IV.(St)/LG1, опять срочно вызванных из Киркенеса. Они сбросили в общей сложности 65 бомб, которые упали на расстоянии от десяти до двадцати метров от бортов корабля. На «Смерче» было выведено из строя одно орудие, а его корпус в надводной части получил многочисленные осколочные пробоины. В итоге сторожевик был вынужден уйти в Полярный для аварийного ремонта.

14 июля на западный берег Западной Лицы, в районе бухты Нерпичья, был высажен советский тактический десант. Его задачей, с одной стороны, было поддержать части 14-й армии, отрезанные на побережье Мотовского залива между губой Титовка и Западной Лицой, а с другой стороны – отвлечь силы немцев и замедлить их продвижение на восток.

Северный флот обеспечивал снабжение плацдарма пополнениями и боеприпасами. Они доставлялись на мотоботах, дрифтерах и на малых охотниках. 18 июля туда на паровой шаланде «Териберка», все зенитное вооружение которой состояло из пары пулеметов «Максим», были отправлены орудия, боеприпасы и триста бойцов. Конвоировал ее один малый охотник, что, конечно, вряд ли можно было назвать надежной защитой.

Вскоре после того, как шаланда пришла в бухту Нерпичья, начался очередной налет Люфтваффе. В шаланду попали несколько бомб, в том числе в мостик, носовой трюм и машинное отделение. В результате «Териберка» затонула вместе с еще неразгруженными орудиями и снарядами.[32]

Тем же днем, между 20.00 и 23.00, «Штуки» из IV.(St)/LG1 снова атаковали суда, замеченные в губе Западная Лица. Им удалось потопить два мотобота. Однако в ходе этого вылета немцы столкнулись с истребителями И-15бис из 2-й эскадрильи 147-го ИАП и потеряли одну машину – Ju-87B-1 W.Nr.5461, которая, согласно советским данным, была сбита младшим лейтенантом В. А. Владимировым. Оба летчика – пилот лейтенант Рольф Бансбах (Rolf Bansbach) и стрелок-радист унтер-офицер Отто Ашенбах (Otto Aschenbach) – получили ранения, но смогли спастись и вскоре вернулись обратно в Киркенес.

Во второй половине 19 июля целью для девяти Ju-87 стали сторожевой корабль «Штиль» под командованием старшего лейтенанта Козменюка и тральщик Т-31[33] старшего лейтенанта Корехова, обнаруженные авиаразведкой в губе Ура. Получив прямое попадание, сторожевик в течение тридцати секунд ушел на дно. Это был бывший 1200-тонный рыболовный траулер Севгосрыбтреста, носивший до 25 июня 1941 г. название РТ-51 «Лещ». С началом войны его мобилизовали, вооружили двумя 76-мм пушками и двумя 7,62-мм пулеметами и в качестве сторожевого корабля включили в состав Северного флота. Его команда насчитывала 42 человека.

Но потопленный сторожевик стоил IV.(St)/LG1 еще одного самолета. Уже в начале атаки зенитным огнем со сторожевика и тральщика был сбит Ju-87B-1 W.Nr.5502 «L1+FW», который загорелся и затем упал в Мотовский залив. О дальнейшей судьбе его пилота лейтенанта Карла Ассейера (Karl Asseyer) и стрелка-радиста ефрейтора Эрнста Хорнбергера (Ernst Hornberger) ничего не было известно, и они были объявлены пропавшими без вести.

20 июля Люфтваффе добилось нового успеха. Вечером девять Ju-87 из 12-й эскадрильи LG1 во главе с обер-лейтенантом Йоханнесом Пфайффером (Jochannes Pfeiffer), поднявшись с аэродрома Киркенес, взяли курс на Полярный. Они летели на небольшой высоте, маскируясь на фоне скалистых берегов Мотовского залива. Несовершенство советской системы ВНОС привело к тому, что, когда в 17.25 «Штуки» появились над главной базой Северного флота, они застали там идиллическую, мирную атмосферу, словно и не было войны, шедшей уже почти месяц.

Погода в тот день была тихой и солнечной. На верхних палубах кораблей, находившихся в Екатерининской гавани, отдыхали свободные от вахты матросы. На эсминце «Стремительный», стоявшем на якоре между мысами Сизый и Чижевский, вообще шел концерт артистов театра Северного флота. Командира корабля капитана 2‑го ранга А. Д. Виноградова на борту не было, поскольку его вызвали в штаб флота. Но зато на эсминце, вероятно, по случаю проходившего там культурного мероприятия, были сразу два вышестоящих начальника: начальник отдела политуправления флота В. М. Лободенко и командир 1-го дивизиона эсминцев капитан 1-го ранга В. А. Фокин.

Сигнал воздушной тревоги прозвучал в Полярном с опозданием, и зенитки успели сделать по самолетам, неожиданно выскочившим из-за горы с характерным названием Вестник, всего несколько выстрелов. Самолеты-разведчики Люфтваффе регулярно фотографировали базу, и потому пилоты «Штук» хорошо знали диспозицию находившихся в ней кораблей. Не мешкая, они с высоты 400 метров начали пикировать на эсминец «Стремительный».

Неподвижный корабль получил сразу четыре прямых попадания. Одна 250-кг бомба, пробив фундамент торпедного аппарата № 1, взорвалась в машинном отделении на правом борту в районе 124-го шпангоута. Еще две такие же бомбы пробили верхнюю палубу и разорвались в котельном отделении № 3 в районе 100-го – 104-го шпангоутов. И наконец, одна 500-кг бомба, проломив палубу, рванула в котельном отделении № 1. Именно ее взрыв покончил с эсминцем. В 17.30 «Стремительный» разломился на две части, которые затем уже по отдельности скрылись под водой.

Затем командующий Северным флотом адмирал Головко писал в своих мемуарах: «Я выскочил из КП на причал и первое, что увидел, – большой взрыв, вернее, много взрывов вокруг „Стремительного“. Огромный столб дыма и пламени стал подниматься над самим кораблем. Эсминец тут же разломился, над водой поднялись его корма и нос. В течение двух-трех минут корма затонула. Носовая часть корабля минут двадцать оставалась на плаву. Люди оказались на воде в слое мазута».

Погибли 109 моряков из команды «Стремительного» и еще двенадцать «гостей», включая Лободенко. Находившийся же вместе с ним командир 1-го дивизиона Фокин получил ранение и оказался среди немногочисленных уцелевших.[34]

Самолеты Люфтваффе продолжали наносить удары по кораблям Северного флота. Так, 2 августа в губе Западная Лица они потопили сторожевой катер № 17. Это был бывший 130-тонный рыболовный мотобот «Вожак», мобилизованный и вооруженный 29 июля, то есть всего четыре дня назад.

Эскадренный миноносец «Стремительный»

Сторожевой корабль «Гроза»

22 августа Ju-88 из II./KG30 атаковали эсминец «Гремящий» под командованием капитана 3-го ранга А. И. Турина, стоявший в порту Мурманска. Он находился там с 18 августа, и на нем шли работы по установке дополнительного зенитного вооружения в виде двух 37‑мм пушек 70-К: одной – на рострах позади дымовой трубы, а другой – на юте.

Восемь 250-кг бомб разорвались на расстоянии десяти – пятнадцати метров от бортов эсминца. В результате ударного воздействия и осколками на «Гремящем» были выведены из строя правое 45-мм орудие, оба дальномера ДМ-4 и визир центральной наводки. Трубопроводы пожарной и санитарной магистралей корабля лопнули в нескольких местах, оборвались антенны и разбились лампы радиоаппаратуры. В то же время никто из команды не пострадал.

26 августа из Мурманска в Архангельск в сопровождении эсминцев «Урицкий» и «Куйбышев» вышел пассажирский теплоход «Мария Ульянова»[35] который с началом войны стал использоваться в качестве плавбазы. В 05.02, когда небольшой конвой находился в Баренцевом море, севернее мыса Териберский, в «Марию Ульянову» попали две торпеды, выпущенные с подводной лодки U-571 под командованием капитан-лейтенанта Гельмута Мёльмана (Helmut Möhlmann), совершавшей свой первый боевой поход. Взрывами у теплохода оторвало корму вместе с рулем и гребными винтами, однако он остался на плаву.

С большим трудом «Урицкому» удалось взять «Марию Ульянову» на буксир. Эсминец повел плавбазу в ближайший порт, которым была Териберка, но движение было крайне медленным. Поскольку было понятно, что следует ждать атак бомбардировщиков, которые попытаются добить теплоход, к нему на помощь была срочно направлена целая небольшая флотилия: эсминцы «Гремящий» и «Громкий», сторожевой корабль «Гроза», четыре малых охотника и буксир.

Первыми к поврежденной плавбазе подошли эсминцы, которые в тот момент уже находились в море. И вскоре после этого в небе действительно появились первые Ju-88A из KG30. Они с пикирования заходили на «Марию Ульянову», но интенсивный зенитный огонь с четырех эсминцев не позволил им выполнить прицельное бомбометание. После этого «Юнкерсы» переключились на атаки кораблей охранения. Небольшие группы бомбардировщиков подходили с интервалом приблизительно в полчаса, и в общей сложности налет продолжался в течение четырех часов.

За это время немцы сбросили на корабли около пятидесяти 250‑кг бомб. Эсминец «Гремящий», маневрируя, смог избежать прямых попаданий. Однако от ударного воздействия при близких разрывах в его корпусе образовалось множество вмятин и мелких осколочных пробоин. С кормы была сорвана одна малая глубинная бомба и повреждена находившаяся там аппаратура постановки дымовых завес.

По советским данным, зенитчики «Гремящего» сбили один «Юнкерс», причем даже уточняется, что прямым попаданием 45‑мм снаряда. Моряки заявили о том, что ими были сбиты и повреждены до десяти вражеских бомбардировщиков. Однако в имеющихся сведениях о потерях и повреждениях самолетов 5-го воздушного флота Люфтваффе нет никаких намеков на это.

Тем временем к «Марии Ульяновой» подошел буксир, который затем дотащил ее до берега около Териберки. Позднее теплоход был списан как не подлежащий ремонту и в дальнейшем использовался в качестве блокшива для хранения топлива.

В течение 27 августа воздушным ударам подверглись сторожевые корабли «Мгла», «Заря» и «Гроза», а также два тральщика, несшие дозорную службу на входе в Кольский залив. Однако они успешно уклонились от всех сброшенных бомб.

Затем 26 сентября у входа в Мотовский залив, в районе мыса Шарапов, немецкие самолеты атаковали тральщик Т-881. Это был бывший 1500-тонный рыболовный траулер РТ-101 «И. Папанин», принадлежавший до войны Севгосрыбтресту. Как и многие его собратья, в конце июня он был мобилизован,[36] вооружен двумя 12,7‑мм и двумя 7,62-мм пулеметами и оснащен двумя тралами.

В результате близких разрывов бомб тральщик получил пов-реждения, но затем благополучно своим ходом пришел в базу. Вероятно, это был последний в 1941 г. успех Люфтваффе в борьбе с боевыми кораблями Северного флота.

Исход на восток

С первых же дней войны из порта Мурманска в связи с реальной угрозой его захвата начался настоящий исход судов. Большие транспорты Северного и Мурманского государственных морских пароходств, мелкие траулеры и дрифтеры Севгосрыбтреста снимались с якорей и поодиночке и в составе небольших конвоев под прикрытием тумана и облачности покидали Кольский залив. Для большей части из них местом назначения был Архангельск.

Только за первую неделю войны Мурманск покинули 150 транспортных и рыболовецких судов. С прибытием в Архангельск многие из них вставали к причалу судоремонтного завода для переоборудования в тральщики, сторожевики и в войсковые транспорты. Другие немедленно переключались на перевозку военных и эвакуационных грузов. Пятнадцать судов вошли в состав транспортного отряда Беломорской военно-морской базы.

Особую ценность в условиях Заполярья представляли ледоколы Главного управления Севморпути. Они, по сути, являлись стратегическими объектами, поскольку от них всецело зависел ход навигации. В июле 1941 г. ледоколы с красноречивыми именами «Ленин» и «Сталин», находившиеся в Мурманске, были подготовлены к эвакуации в тыл. На них установили зенитные пулеметы, после чего корабли замаскировали в одном из мелких фиордов Кольского залива. Однако разведчики Люфтваффе все же обнаружили ледоколы, и затем бомбардировщики несколько раз пытались их уничтожить, но, правда, безуспешно. Наконец ранним утром 16 августа под прикрытием густого тумана «Ленин» и «Сталин» подняли якоря и отправились в Белое море.

Вслед за ними в Архангельск в сопровождении эсминцев «Куйбышев» и «Урицкий» и трех малых охотников направились пароходы «Моссовет» и «Красное Знамя». Но спокойно уйти им далеко не дали. Уже на траверзе мыса Териберский конвой был атакован девятью Ju-88А. Корабли охранения открыли интенсивный заградительный огонь, а транспорты, не имевшие вооружения, начали маневр уклонения. В итоге немцам не удалось добиться ни одного даже близкого попадания, и после второго захода они улетели.

После этого эсминцы вернулись обратно в Мурманск для конвоирования следующего ценного судна. Им стала плавбаза «Мария Ульянова», отправившаяся в путь 26 августа. Однако на этот раз избежать потерь не удалось. Как уже рассказывалось выше, северо-западнее все того же мыса Териберский плавбаза была торпедирована немецкой подлодкой.

Ледокол «Сталин» после прохождения «военизации». На носу видны установленные орудия

Ледокол «Ленин»

Внутренние конвои в Белом море, между Кандалакшей и Архангельском, так же как и конвои между Мурманском и Иокангой, были небольшие по своему составу. Как правило, они включали два транспорта и столько же кораблей охранения: тральщиков и сторожевиков. При этом конвои и одиночные суда покидали порты в темное время суток, чтобы максимально снизить угрозу ударов с воздуха. Однако это помогало не всегда.

31 августа Люфтваффе добилось первого успеха на Белом море, повредив гидрографическое судно «Мороз», которое проводило промеры глубин около побережья. Это было бывшее портовое судно «Азимут» водоизмещением 500 тонн, построенное еще в 1914 г. в шведском Гетеборге, купленное правительством России и затем участвовавшее в Первой мировой войне в составе Балтийского флота. В мае 1924 г. оно было включено в состав так называемой Северной гидрографической экспедиции и вместе с ней летом того же года ушло в Архангельск. 1 января 1932 г. «Азимут» переименовали в «Мороз», поскольку это название, вероятно, большее соответствовало его новому месту службы. С августа 1933 г. он входил в Северную военную флотилию, а с мая 1937 г. – в Северный флот.

Пять Ju-88А подошли к «Морозу», который был вооружен всего лишь одним пулеметом, на малой высоте и сбросили десять фугасных бомб. Затем они выполнили второй заход и обстреляли его уже из бортовых пулеметов. В результате полученных повреждений судно потеряло ход. Вскоре к нему на помощь сначала подошло гидрографическое судно «Мигалка», а потом и спасательный корабль «Шквал». Последний взял «Мороза» на буксир и привел его в Архангельск, где тот затем и простоял на ремонте до конца года.

Затем в октябре первый раз испытал на себе удар «Юнкерсов» сторожевик СКР-74.

Для борьбы с судоходством на Белом море Люфтваффе, помимо бомбовых ударов, использовало и донные мины. В течение июля – сентября 41-го года немцы заминировали фарватер в горле Белого моря, между мысом Терско-Орловский и поселком Поной, на восточном побережье Кольского полуострова. Советские посты наблюдения зафиксировали здесь падение в общей сложности 67 «адских машин». Тогда же еще менее десяти мин были сброшены в Кандалакшском заливе. Затем в конце года немецкие бомбардировщики провели еще несколько повторных минных постановок в горле Белого моря и у Кандалакши.

В конце 1941 г. по решению Государственного Комитета Обороны СССР, возглавляемого лично Сталиным, для обеспечения безопасности плавания транспортных судов как в конвоях на внешних и внутренних коммуникациях, так и в одиночном плавании, началась так называемая военизация судов морского транспортного флота. На них устанавливались по одной-две пушки калибра 45-мм или 76-мм и несколько пулеметов, для обслуживания которых на суда направлялись небольшие команды военных моряков. Одновременно была введена должность помощника капитана по военной части, в чьи обязанности входило руководить обороной судна.

Работы по вооружению главным образом велись в Архангельске на судоремонтном заводе «Красная кузница». Последний стал основной базой технического обслуживания боевых кораблей и торговых судов. В сентябре – октябре на него прибыли эвакуированные специалисты из Ленинграда, Николаева, Одессы и Керчи.

Первыми на переоборудование встали буксиры «Северолес-18» и «Северолес-19», которые уже через четыре дня в качестве боевых кораблей были зачислены в Беломорскую военную флотилию. Затем началась массовая установка вооружения на торговых судах и трального оборудования – на рыболовных траулерах. Всего до ноября в строй были введены 36 вспомогательных судов.

В Архангельске также были вооружены соответственно двадцать пять и шесть судов Северного и Мурманского морских пароходств, в то время как в Мурманске – только четыре транспорта из своего родного пароходства. Кроме того, еще на пять и два корабля из этих двух пароходств вооружение было установлено уже в портах Великобритании.

При этом более или менее мощное вооружение, в том числе 20‑мм зенитные автоматы «Эрликон», получили только эти семь «британских» пароходов. На остальные же из-за общей нехватки оружия в начале войны устанавливались орудия устаревших образцов, в том числе и времен Первой мировой войны, а порой и вообще лишь одни пулеметы. Так, например, на пароходе «Енисей» имелся всего один крупнокалиберный зенитный пулемет, а на пароходе «Аркос», прошедшем вооружение в Англии, – одно 76-мм орудие, один 20-мм «Эрликон» и семь пулеметов.

Мурманск под бомбами

С конца июня 1941 г. Мурманск напоминал разворошенный муравейник. В нем спешно шла мобилизация мужского населения, а также техники, рыболовецких и транспортных судов. По всему городу рыли щели и окопы, приводили в порядок бомбоубежища, подвалы, а на крышах домов монтировались наблюдательные вышки постов МПВО.

Самая активная деятельность наблюдалась в порту. Одни суда переоборудовались в тральщики и сторожевики, а другие – в транспорты, которым предстояло ходить на отрезанный полуостров Рыбачий. Тогда никто из советского руководства не представлял, какую роль предстоит сыграть Мурманску в войне. Поэтому работу порта никто не планировал, ценное оборудование поспешно демонтировалось и эвакуировалось в Архангельск.

Началась подготовка к эвакуации неприкосновенных запасов стратегического сырья. Многим казалось, что город вскоре будет занят противником и что главная задача состоит в том, чтобы успеть до этого все вывезти.

Для борьбы с нерадивыми работниками, коих всегда и везде хватало, активно использовалась печать. Так, 17 июля газета «Полярная звезда» напечатала статью под грозным названием «В военном трибунале». В ней рассказывалось о разборе дела коменданта домов жилуправления тралового флота. 24 июня он получил приказ отрыть около подведомственных ему домов щели. Однако нехороший товарищ каждый день откладывал рытье на потом, ссылаясь на большую занятость. Предупреждения и угрозы со стороны районного штаба МПВО чиновник игнорировал. В итоге трибунал приговорил его к пяти годам лишения свободы, что должно было послужить наглядным уроком для всех остальных.

Тем временем 13 июля в 15.30 самолеты Люфтваффе совершили очередной налет на Мурманск, сбросив на его Рыбный порт восемь фугасных бомб. В результате были разрушены филейный завод и нефтебаза, вышли из строя паропровод, водопровод и электросеть.

11 августа 1941 г. о бомбежках Мурманска впервые сообщили на всю страну в вечерней сводке Советского Информационного Бюро. Этот партийно-политический орган, вошедший в историю просто как Совинформбюро, был создан уже на третий день войны, формально для руководства средствами массовой информации, а фактически для их жесткой цензуры в условиях военного времени.

Сталинское руководство полагало, что гражданам страны, и прежде всего в тылу, совсем не обязательно знать истинное положение на фронтах. Поэтому сводки Совинформбюро, мягко говоря, не отличались правдивостью. В первые годы войны они представляли собой некие полухудожественные рассказы без всякой конкретизации, призванные поддерживать моральный дух населения.

Не стала исключением и упоминавшаяся выше сводка. Она заслуживает того, чтобы быть воспроизведенной полностью:

«На днях 60–70 немецко-финских самолетов пытались совершить массовый налет на район Мурманска. Отряды вражеских самолетов встретила наша истребительная авиация. Завязался крупный воздушный бой. Наши летчики первым же стремительным и мощным ударом расстроили боевой порядок противника. Немецко-финские самолеты потеряли общее управление и рассыпались небольшими группами. Началось истребление отдельных самолетов и групп фашистских бомбардировщиков.

Одна шестерка немецких бомбардировщиков, увидев сильный натиск наших летчиков, пыталась выйти из боя. Она быстро снизилась и начала удирать на юго-запад. Наперерез немцам бросилось звено наших истребителей. Два фашистских бомбардировщика, заметив, что на них стремительно летят советские машины, начали еще больше снижаться. Один из фашистов не рассчитал и врезался в землю на высоте К. Раздался сильный взрыв. Второй немецкий самолет получил повреждение и быстро уменьшил скорость. Советские летчики настигли его и подстрелили.

На высоте пять тысяч метров советские самолеты рассеяли девятку вражеских бомбардировщиков и окружили четыре из них. В течение нескольких минут враги яростно отстреливались, падали вниз, вновь набирали высоту, но уйти из кольца советских самолетов не смогли. Наши летчики всюду настигали их. Два фашистских самолета, пронзенные пулями, загорелись и гигантскими факелами рухнули на землю. Два других вражеских бомбардировщика были сильно повреждены.

Ожесточенный воздушный бой разыгрался над деревней М. между семью немецкими «Хейнкелями» и девятью советскими истребителями. Наши летчики ударили в лоб фашистским самолетам. Не выдержав прямой атаки, немцы разъединились на две группы. Одна повернула назад, другая решила набрать высоту и продолжать полет в район Мурманска. Вдогонку первой группе бросились три советских самолета, настигли ее и сбили два фашистских самолета. Вторая группа немецких самолетов была атакована на высоте 4500–5000 метров. Наши самолеты на этой высоте оказались более маневренными, чем немецкие. Потеряв три «Хейнкеля», немцы повернули и ушли в сторону Финляндии.

Попытка крупнейшего за время войны налета немецко-финских самолетов на район Мурманска скандально провалилась. В тридцать первый раз советские истребители и зенитчики этого района побили немецких и финских летчиков, не дав им возможности сбросить бомбы на важные объекты. Во время этого боя наши истребители сбили в воздухе 13 немецко-финских бомбардировщиков. Три вражеских самолета подбила зенитная артиллерия. Советская авиация потеряла один самолет. В два наших истребителя попали осколки вражеских снарядов, но самолеты были отремонтированы и через некоторое время вновь поднялись в воздух. Наши самолеты, взяв с самого начала боя инициативу в свои руки, не выпускали ее до полного разгрома немцев».

Оставим в стороне пассажи об «окруженных» и «падающих вниз и вновь набирающих высоту» бомбардировщиках, причем «немецко-финских». Однако шестнадцать сбитых за один раз «Хейнкелей» – это уж было чересчур. Мало того, что такие бомбардировщики не участвовали тогда в налетах на Мурманск, так вообще 9 августа, а речь в сводке идет о двух налетах, имевших место в тот день, 5-й воздушный флот Люфтваффе потерял только два самолета из состава I./KG30:

– Ju-88A-5 W.Nr.3468 «4D+BL» не вернулся обратно. Все четыре члена его экипажа – пилот обер-лейтенант Гельмут Буркерт (Helmut Burkert), штурман унтер-офицер Вернер Молькентин (Werner Molkenthien), бортрадист ефрейтор Арнольд Биссингер (Arnold Bissinger) и бортстрелок унтер-офицер Карл Франц (Karl Franz) – погибли;

– Ju-88A-5 W.Nr.3351 обер-лейтенанта Гельмута Шиллинга (Helmut Schilling) получил повреждения, однако все же смог дотянуть до Петсамо. Уже при посадке он потерпел аварию и затем, как не подлежащий ремонту, был списан. За исключением пилота, полу-чившего ранение, никто из его экипажа не пострадал.

Кроме того, в тот день также были сбиты:

– Ju-87B-1 W.Nr.5409 «L1+CW» из IV.(St)/LG1, экипаж – пилот унтер-офицер Рейнхольд Герлах (Reinhold Gerlach), бортрадист-стрелок унтер-офицер Лотар Шуберт (Lothar Schubert) – погиб;

– Bf-109E-7 W.Nr.4912 из 14-й эскадрильи JG77, пилот – лейтенант Хорст Вольтер (Horst Wolter) – погиб;

– Bf-109E-4 W.Nr.3363 из той же 14-й эскадрильи JG77, но его пилот уцелел.

Ju-88A-5 из II./KG30, аэродром Банак, август 1941 г.

Ju-88A-5 «4D+CB» из штабного звена I./KG30, аэродром Банак, август 1941 г.

Таким образом, в течение 9 августа немцы лишились пяти самолетов, что для них, несомненно, было серьезной потерей. Однако это все же были не шестнадцать бомбардировщиков, «сбитых» сводкой Совинформбюро. И тут интересен вопрос, если жители тыловых городов, ничего не видевшие своими глазами, привыкли к таким победно-героическим опусам, то каково было слушать подобное самим жителям Мурманска?

13 августа в 15.15 одиннадцать «Юнкерсов» в сопровождении семи Bf-109E совершили очередной налет на Мурманск. На этот раз разрушения получили судоверфи, нефтебаза и продовольственные склады Мурманскторга. Часть бомб разорвалась в жилых кварталах Микояновского района города.

Зенитчики Мурманского бригадного района ПВО отчитались о трех сбитых бомбардировщиках, но где те упали, так и осталось загадкой. По данным Люфтваффе, в тот день все «Юнкерсы» благополучно вернулись на свой аэродром.

15 августа двадцать Ju-88A снова атаковали промышленные предприятия Мурманска, а также суда в Кольском заливе. В результате получили повреждения плавбаза «Ветер» и два сторожевых корабля. На сей раз советское командование заявило сразу о шести сбитых самолетах при собственных потерях в две машины.

21 августа во время бомбежки был разрушен клуб Осоавиахима на улице Милицейской, а также сильно повреждена детская инфекционная больница. Погибли четыре человека, еще шесть получили тяжелые ранения. На следующий день в результате налета опять пострадал Рыбный порт, в котором были разрушены семужий цех, медпункт, радиоузел, консервный завод, склад рыбопродукции и механические мастерские.

25 августа прямыми попаданиями фугасных бомб были разрушены два склада строительных материалов. Несколько бомб упали на проспекте Сталина (ныне проспект Ленина) в центре Мурманска. От перебегавших в тот момент улицу мужчины и женщины остались только каблук и металлический ободок дамской сумочки. Хоронить было, по сути, нечего…

Штурман подводной лодки М-174 А. П. Кузнецов вспоминал: «Немцы бомбили Мурманск по расписанию: в обед, в ужин и в полночь… Бомбардировка застала нас, курсантов, в городской бане, куда мы прибыли помыться с дороги. Бомбы падали со всех сторон от бани, и выбитыми осколками окон было ранено много моющихся людей».

После 25 августа, когда Мурманск был уже объявлен на военном положении, началась эвакуация части его жителей: матерей с детьми в возрасте до 12-ти лет, подростков в возрасте старше 12-ти лет, а также нетрудоспособных граждан. Путь их был нелегок. Если первые эшелоны еще успели проскочить через станцию Волховстрой около Ладожского озера, то потом эту железнодорожную ветку перерезали финские войска. Тогда поезда стали ходить только до Кандалакши, причем только раз в три-четыре дня. Там эвакуируемых сажали на суда и затем везли через Белое море в Архангельск.

Согласно советским данным, за первые два месяца войны батареи 33-го ОЗАД сбили пять самолетов. За это время дивизион несколько раз менял огневые позиции и создавал ложные, пытаясь хоть как-то компенсировать нехватку пушек.

Лишь в августе командование Мурманского бригадного района ПВО приняло меры по усилению обороны города. Весь 33-й артдивизион сосредоточился на защите Мурманска, а его прежние позиции в районе поселков Кола и Мурмаши заняли две вновь прибывшие батареи 426-го ОЗАД майора Я. Ф. Похуденко.[37] Между портом и Туломской ГЭС была распределена батарея скорострельных малокалиберных пушек.

Кроме того, город Кандалакшу защищал 487-й ОЗАД, а расположенную к северу от него Нивскую ГЭС – 99-й ОЗАД. И все же матчасти явно не хватало. К концу августа в составе Мурманского бригадного района ПВО имелись всего 68 зениток и двенадцать пулеметов. Получалось, что некоторые стратегические объекты «обороняли» всего по две-три пушки.

Около 04.00 8 сентября 1941 г. армейский корпус «Норвегия» после некоторого перерыва продолжил наступление на Мурманск. Однако за десять дней непрерывных боев горные егеря смогли расширить плацдарм на восточном берегу Западной Лицы лишь на четыре километра. Потеряв сотни солдат, генерал Дитль был вынужден отдать приказ о прекращении атак, когда до цели оставалось не более пятидесяти километров по прямой.

Зенитная батарея Северного флота

Пост звукового контроля службы ВНОС, размещенный около главной базы Северного флота в Полярном

В то же время положение продолжало оставаться критическим, так как советская 14-я армия не получала подкреплений из центра. В сентябре за счет людских и материальных ресурсов Мурманской области была срочно сформирована 186-я стрелковая дивизия под командованием полковника С. В. Коломийца. И уже в конце месяца она заняла отведенный ей участок обороны.

Положение на фронте постепенно стабилизировалось. 22 сентября 1941 г. Гитлер подписал директиву Главного командования Вермахта № 36 о временном прекращении наступления горнострелкового армейского корпуса «Норвегия» на Мурманск. Для продолжения наступления требовались подкрепления, но в то время командованию Вермахта было не до них. Многим в Берлине казалось, что вскоре падет Москва и нет смысла штурмовать какой-то там порт на берегу Баренцева моря. Кроме того, крупную армейскую группировку в Заполярье можно было эффективно снабжать только при значительном расширении дорожной сети в Северной Финляндии, а для этого не было ни рабочих рук, ни техники.

В конце октября командование14-й армии попыталось выбить немцев с плацдарма, занятого ими на восточном берегу реки Западная Лица. В бой была введена недавно сформированная 186-я дивизия. Однако горные егеря отчаянно оборонялись, советские войска понесли значительные потери и вынуждены были отойти на исходные позиции. К ноябрю 1941 г. линия фронта на мурманском направлении стабилизировалась и боевые действия с молчаливого согласия обеих сторон приняли позиционный характер.

Примерно то же самое получилось и с наступлением немецкого 36-го армейского корпуса, который должен был взять Кандалакшу и перерезать Кировскую железную дорогу. 1 июля 1941 г. он вместе с дивизией СС «Норд» и 169-й пехотной дивизией начал наступление с территории Финляндии. Через неделю им при активной поддержке Ju-87 из IV.(St)/LG1 удалось взять город Салла.[38] Далее на северо-восток лежал огромный лесной массив с многочисленными озерами и болотами. В течение последующих недель немецкие пехотинцы вели упорные бои, медленно, но верно продвигаясь к Белому морю. Однако, как это часто бывало в истории Вермахта, довести операцию до конца так и не удалось. Преодолев 150 км, немцы остановились, не дойдя буквально 20–25 км до Кандалакши.

Ju-87R из IV.(St)/LG1, аэродром Петсамо, конец 1941 г.

Эскадрильи Ju-88A из KG30 в ходе боевого вылета над Заполярьем

Финские войска, несмотря на достигнутые успехи, тоже не смогли перерезать Кировскую железную дорогу в районе Лоухи и Кеми. И хотя им удалось выйти к Онежскому озеру и прервать магистраль там, севернее под контролем советских войск осталась ветка, соединяющая Беломорск с железной дорогой Архангельск – Вологда.

Тем временем Люфтваффе продолжало периодически бомбить Мурманск. Так, 12 сентября бомбы упали на судоверфь, железнодорожную станцию и Торговый порт. Несколько взрывов прогремели в районе бани № 2. Прямым попаданием фугасной бомбы большого калибра был разрушен дом на пересечении проспекта Сталина и улицы Карла Либкнехта. Северная часть здания обрушилась полностью, а в южной – сорвало крышу, рухнули лестничные пролеты, деформировались все перекрытия и стены.

7 октября над городом появились девять Ju-88, которые с пикирования сбросили бомбы на судоремонтный завод. Предприятие получило сильные повреждения. Кроме того, досталось и жилым кварталам, так, на улице Ленинградской было разрушено здание райисполкома Кировского района. Еще три бомбы взорвались во дворе Главпочтамта.

23 ноября немецкие самолеты сбросили на Мурманск бомбы, оснащенные взрывателями замедленного действия. Одна из них упала возле трансформаторной будки во дворе дома № 5 на улице Пушкина, в центре города. Прибывшие бойцы МПВО едва успели эвакуировать жильцов и выставить оцепление, как через 35 минут после падения «адская машина» взорвалась. Одновременно в других частях города произошло еще несколько взрывов.

Всего же в июне – декабре 1941 г. Люфтваффе, согласно советским данным, совершило 62 налета на Мурманск, одиннадцать – на Полярный, восемнадцать – на аэродромы ВВС Северного флота и восемь – на корабли в Кольском заливе.

За это же время число жителей Мурманска резко сократилось. Если до начала войны в городе насчитывались 130 тысяч человек, то к концу 41-го года – всего 18 тысяч. Это стало прямым следствием мобилизации мужчин призывных возрастов, эвакуации женщин, детей и стариков, а также ухода большого числа судов в Архангельск.